К сожалению, твоя

Глава семнадцатая

Натали проснулась во второй раз за день, но теперь это был полдень, и глаза у нее были словно в песке, и она была дезориентирована. Ее ссора с Августом в ранние утренние часы казалась сном, но тошнота в животе говорила ей, что нет, это определенно произошло. Она пыталась общаться с людьми до кофе, до того, как ее мозг полностью проснулся, и вела себя как дура.

Неужели она действительно убежала в простыне, потому что он сначала не объяснил свой телефонный звонок? О, Боже. Этот брак должен был быть деловым соглашением. Именно она предложила это. И в первый же день она вела себя как ревнивая жена.

Кроме того, она спала в его постели.

Настолько далеко от делового соглашения, насколько это вообще возможно.

Нервная энергия — и острая потребность отвлечься — вынудили Натали выбраться из уютного беспорядка простыней, где она заснула около шести утра.

Она медленно со скрипом открыла дверь гостевой спальни и выглянула наружу, обнаружив, что Угроза с любопытством смотрит на нее с середины кухонного стола. Но не Август. Слава Богу. Ей нужно было полностью проснуться и восстановить свои давно утраченные способности, прежде чем снова встретиться лицом к лицу со своим мужем.

Вернувшись в спальню за одеждой и сумкой с туалетными принадлежностями, она через мгновение закрылась в их общей ванной, вздохнув, когда до нее донесся тяжелый аромат грейпфрута и застал ее врасплох. Нахлынули воспоминания о том, как она в последний раз стояла в этом душе, получая удовольствие от Августа. Сцены, обнаженные, обрушивались на нее, делая ее движения неуклюжими, когда она крутила ручку, доводя температуру воды до обжигающей.

Она приняла душ, позволив себе лишь один или два крошечных вдоха домашнего мыла Августа, размышляя о своей новой роли фальшивой жены и сотрудницы Зелник Келлар. Ее титул не должен был быть только в названии. Она могла бы помочь этому месту успешно работать. По крайней мере, у нее был целый месяц, чтобы дать Августу разбег.

Натали выключила душ, выбралась наружу и оделась в шорты и свободную рубашку с длинными рукавами. Она вернулась в свою комнату, высушила волосы и вышла из дома с целью: найти способ помочь. Ей следует просто оставаться запертой в комнате для гостей и молиться о том, чтобы ее доверительный фонд как можно скорее поступил на ее банковский счет. Но она провела так много времени, смеясь над попытками Августа заниматься виноделием, хотя причина была хорошей. Достойной.

И, возможно, она хотела как-то быть частью этого.

Может быть, его счастье что-то значило для нее.

Натали остановилась у входа в производственный амбар, когда увидела Августа, стоящего перед рядом бочек и перемешивающего осевшие дрожжи. Температура в амбаре была слегка высокой для этого времени года, и вполне вероятно, что это повлияло на его процесс. Конечно, у него не было средств на более продвинутое оборудование, но они определенно могли найти способ охладить стволы на несколько градусов. Проверял ли он содержание азота в винограде?

Август внезапно повернулся, выражение его лица сменилось с удивленного на слегка настороженное.

— Прости, что ты тут делаешь?

Озвучивать свои личные мысли вслух, не осознавая этого, было новой забавной привычкой.

— Мне просто интересно, проверяешь ли ты содержание азота. В винограде.

Она хотела подойти ближе. Сама хотела заглянуть в бочки и разобрать инструменты на соседнем столе, просто чтобы посмотреть, с чем он работает, но напряженные плечевые мышцы Августа отбрасывали невидимую преграду. А может ей это показалось?

Конечно, он просил ее держаться подальше от амбара. Но это было перед свадьбой, и они были в разгаре ссоры. Была ли его просьба серьезной?

— Хм… — Она расправила плечи и попыталась снова. — Как скоро после первого перетирания ты удалил слой крупного осадка?

— Крупного чего? — После того, что показалось вечностью, Август откашлялся. — Ты говоришь о том толстом слое дерьма, который появился на поверхности после того, как я выжал виноград и положил его в бочки?

Она выдохнула.

— Да.

Тот факт, что они были на одной волне, расслабил его плечи.

— Я не знаю. Наверное. около недели.

Обнаружена проблема номер один. Крупный осадок следует сцедить через один-два дня. Но она не сказала этого вслух. Она просто кивнула, когда он оглянулся на нее через плечо.

— У меня есть это, Натали, — сказал он. — Все в порядке, если ты хочешь вернуться домой. Или.

— О, — сказала она, немного застигнутая врасплох. Ей было не привыкать идти лицом к лицу с Августом, но он никогда не отмахивался от нее. — Я думала, что мы собираемся разобраться в проблемах, которые у тебя возникают с производством.

— Ага. Это просто, эм. — Он закашлялся. — Просто я чувствую, что должен сделать это только для Сэма. Это моя обязанность… Я хочу ответственности.

Натали проигнорировала рану, образовавшуюся в центре ее живота. Так же, как Коринн и Джулиан, Август хотел, чтобы все было сделано определенным образом, и это не касалось Натали. Ее не приветствовали. Оба виноградника могли погружаться в убыток, и все же ее помощь не потребовалась бы. Та же самая история. Но почему было больнее, что Август хотел справиться сам? Что ему не нужна помощь — ее помощь — с виноделием? Она привыкла к тому, что ее семья пренебрежительно относится к ее усилиям, но Август… опять же, он не должен был отталкивать ее. Это было больно, даже если она понимала, что его горе из-за Сэма заставило его реагировать способами, которые никто не мог полностью понять.

Отбросив обиду, она воспользовалась моментом, чтобы попытаться увидеть вещи с его точки зрения. Он отправился на эту миссию ради своего лучшего друга. Август был единственным стоящим здесь, кто знал, чего хотел Сэм.

— Я не потеряла никого из близких, но я думаю, что горе можно выразить по-разному.

Плечи Августа немного опустились, его глаза с осторожностью благодарили ее.

— Я бы не стал говорить с парнями о смерти Сэма. Я даже никому не сказал, кроме своего командира, что еду сюда, покупаю виноградник. Я не хотел, чтобы кто-то из них просил об участии. Разве это не пиздец? — Он потер горло. — Просто я был ближе к нему, чем кто-либо другой, и…

— Ты хочешь нести всю тяжесть на себе.

— Ага. Если я придаю кому-то еще часть веса, это похоже на отговорку. Или как будто я уклоняюсь от ответственности. Так что я просто должен сделать это один.

Натали поражалась тому факту, что она могла испытывать такое пронзительное чувство симпатии к тому, кого она когда-то считала неуклюжим людоедом. Иногда он ведет себя так же.

— Как ты думаешь, он хотел бы этого таким образом? Чтобы ты нес всю тяжесть?

Август остановился на середине кивка.

— Нет. — Он судорожно вздохнул. — Нет, определенно не хотел бы. Но это ничего не меняет.

— Ага, — мягко сказала она. — Ты должен сделать это по-своему, Август. Ты единственный, кто знает, что это такое. — Несколько мгновений они смотрели друг на друга через сарай, прежде чем Натали поняла, что это она. Ждал ли он, пока она уйдет, чтобы продолжить? Возможность заставила ее говорить слишком быстро. — В любом случае, я позволю тебе вернуться к работе. Извини, что сегодня утром вела себя как ревнивая жена.

— Мне нравилось, что ты ведешь себя как ревнивая жена… — Он немедленно дал задний ход. — Нет, подожди. Я не это имел в виду. Мне не нравилось, что ты ревнуешь, но мне нравилось, что ты ожидала от меня большего.

Вес медленно переместился от ее горла к центру ее груди.

Иногда он говорил самые впечатляющие вещи. И он имел в виду их.

Но бедный болван не мог понять, что простое позволение ей помочь окажет самое большое влияние. Объяснение ему этого заставит его поделиться, прежде чем он будет готов.

Возможно, он никогда не был бы готов.

— Ну что ж. — Барьеры, которые она слишком устала, чтобы разрушить на рассвете, теперь, слава богу, были установлены и работали. Она шагнула назад из сарая, подняв подбородок. — Я иду на прогулку. Я должна перезвонить Клаудии…

— Подожди несколько минут, — быстро сказал он, немного возясь с длинной деревянной ложкой. — Я пойду с тобой. Покажу окрестности.

— Нет, спасибо. Я могу идти одна. — Прежде чем она успела отвернуться от его хмурого взгляда, она кое-что вспомнила и щелкнула пальцами. — О, подожди. Я хотела спросить тебя. В этом доме есть винная пещера?

— Эм-м-м… да. — Он провел запястьем по лбу, но хмурый взгляд остался. — Да, в задней части амбара есть вход. Или то, что должно было стать амбаром для мероприятий.

— У тебя было одно событие.

— И я продал минус три бутылки вина. Я даже не уверен, как такая математика возможна.

— Половина одной оказалась у тебя на лице.

— Отрицательные три с половиной. Я иду на твою прогулку.

Она отмахнулась от него.

— Я могу найти пещеру сама.

— Я не был там несколько месяцев, но помню, что там нет освещения и крутая лестница… — Он начал обмахивать подмышки. — Я весь в поту, думая о тебе в пещере в одиночестве. Просто дай мне секунду, чтобы закончить здесь.

— Не будь смешным. Я знаю, как обойти пещеру, и у меня есть фонарик в телефоне.

— Подожди меня, — прорычал он.

— Нет.

Во всем этом споре начинало казаться, что он имеет скрытый смысл, и она проснулась сегодня утром — во второй раз — и решила не усложнять их отношения. Однако чем больше времени она проводила с Августом, тем более запутанной становилась их ответственность друг перед другом. И они были женаты менее двадцати четырех часов.

Господи спаси и сохрани.

Он последовал за ней по грязной тропинке между двумя амбарами, снимая на ходу перчатки и кожаный фартук и оставляя их на земле. Нелепый.

Она ускорила шаг.

Он тоже.

И теперь они бежали, потому что ничего больше не имело смысла.

— Черт возьми, Натали.

Она завернула за угол амбара и заметила бетонную лестницу с ржавыми металлическими перилами.

— Почему ты не понимаешь, что мне не нужна компания?

— Очень жаль. Ты понимаешь.

— Мне нравится быть одной, когда я в пещере. Когда это заявление прозвучало сбивающим с толку ее собственным ушам, она попыталась внести ясность. — Я имею в виду в той, что у Вос.

Он был прямо позади нее сейчас. Одни шаги.

— Сколько времени ты там проводишь? — Они были даже сейчас, черт его длинные ноги. — И из-за чего, черт возьми?

— Это не имеет значения.

— Похоже, это имеет значение.

— Нет. — Она резко остановилась наверху лестницы и повернулась к нему лицом. — Я имею в виду… это не имеет значения. Что я внизу. Никто никогда не заметит, что я ушла.

— Я бы, блять, заметил, — крикнул он ей сверху вниз.

В этот момент она мечтала ударить его. Жестко. Она действительно сделала бы так. То, что он мог быть таким заботливым и оберегающим, но при этом не осознавать, как сильно это обжигало, когда он закрывал ее от своего горя, от своего виноделия, — это расстраивало. И с каких это пор она позволила ему иметь над собой эту власть? Как ему удалось проникнуть внутрь нее и переставить вещи?

— Ты замечаешь не так много, как думаешь, — сказала она, отталкивая его на шаг назад, а затем топая вниз по бетонной лестнице ко входу в пещеру. Через мгновение его шаги последовали за ней, и, не оборачиваясь, она почувствовала, как его бедный человеческий мозг работает сверхурочно. Она почти почувствовала жалость. Почти.

Натали медленно открыла дверь и поприветствовала запах земли и плесени. Поскольку этой пещерой некоторое время не пользовались, в выходящем спертом воздухе было больше пыли, но, тем не менее, холодная, знакомая темнота была приятной. Она открыла приложение-фонарик и посветила им перед собой, отметив, что Август был прав. Лестница была крутой. Но она была сухой, и перила не были ржавыми, как снаружи. Она чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы войти внутрь, медленно спускаясь в подземелье.

— Натали… — хрипло сказал Август. — Подожди. Думаю, я должен идти первым.

— Я обещаю тебе, все в порядке. Я не боюсь летучей мыши или двух.

— Летучих мышей?

— Конечно. Они любят пещеры. Здесь могла бы быть целая колония…

— Ты идешь слишком быстро. Помедленнее.

Не обращая внимания на его странный тон, Натали взмахнула фонариком влево и увидела длинную комнату овальной формы. Покрытые паутиной стеллажи вдоль стены были пусты, а на каменном полу валялись выброшенные бутылки из-под вина. Еще больше тьмы лежало дальше, в том, что выглядело как вторая, меньшая комната.

— Боже мой, это невероятно, Август. Ты мог бы исправить это и устраивать частные вечеринки здесь. Или можно сделать из него кладовую. Существует так много разных техник…

Она замолчала, когда поняла, что Август уже давно не отвечал ей.

Остановившись на полпути вниз по лестнице, она повернулась, осветив фонариком его лицо, и увидела, что он белый, как привидение. Его глаза были закрыты, пот выступил на лбу.

— Август, — выдохнула она, тревога сжала горло.

— Мне жаль. Мне это не нравится. Я не. — Он потянулся к центру груди, как будто ожидал, что там что-то есть. Затем он шлепнул себя по талии, по внешней стороне бедра. Она поняла, что ищет пистолет. Явно пусто.

Именно тогда ситуация, в которой они находились, начала фиксироваться по-другому. Они находились почти в полной темноте, путешествуя в незнакомом пространстве. Напоминало ли это ему о битве?

Напомнило ли это ему. что случилось с Сэмом?

— Натали, мне просто нужно, чтобы ты ушла отсюда, хорошо? — сбивчиво прохрипел он.

— Да. Да хорошо.

Она начала подниматься по лестнице так быстро, как только могла, но Август встретил ее на полпути и подхватил на руки, пробежав оставшееся расстояние до солнечного света. Он сделал внешние бетонные ступени по две за раз, и в этот момент его ноги, казалось, просто подкосились. Все еще держа ее в своих руках, он опустился на колени в затененном клочке травы, и Натали инстинктивно свернулась калачиком вокруг него. Она обвила всеми возможными конечностями этого трясущегося мужчину и прижалась к нему, а в глазах выступила влага.

— Мне жаль. Боже мой. Я бы этого не сделала. мне никогда не приходило в голову, что пещера может вызвать плохие воспоминания…

— Конечно, тебе это не пришло в голову. И не должно. — Его голос как бы рассыпался по ее плечу. — Я не хочу , чтобы ты думала о таком ужасном дерьме.

Натали сжала руки вокруг его шеи, и он медленно-медленно опустил их боком на траву, и она почувствовала, что его футболка промокла от пота, а его сердце все еще бьется со скоростью миллион миль в час.

— Мне не следовало пробиваться туда. Я просто пыталась найти способ помочь там, где я не буду мешать.

Он дунул каменным вздохом в ее волосы и притянул ее ближе.

— Ты не мешаешь, но я ценю это.

Она погладила его по спине кончиками пальцев, и он вздохнул, напряжение в его мышцах немного уменьшилось.

— Это случалось раньше?

— Нет. — Он взял ее за затылок в руку и покрепче прижал ее лицо к своей шее, как будто это положение успокаивало его. — Нет, я покинул команду после смерти Сэма. Больше боя я не видел. Я не мог. Иногда бывают сны, но нет воспоминаний или панических атак. Ничего. это пиздец.

— Это не пиздец, — горячо прошептала она.

Он издал звук, как будто не поверил ей. Прошла долгая минута, его пульс начал замедляться. Затем он сказал:

— Виноделие было его сердцем. Он так этого хотел. А я уже. Однажды я подвел его, Натали. Я не должен был позволить ему умереть. Я должен был защищать его. — Тяжелая ноша. — Он бы не позволил этому случиться со мной.

Слезы Натали теперь впитывались в плечо его футболки, мучительный ветер дул ей в грудь.

— Я не солдат, Август, и ничего не знаю о войне, но знаю твой характер. И я знаю, если бы у тебя был хоть малейший намек на угрозу для тех, кого ты любишь, ты бы сделал что-нибудь, чтобы остановить это. Я знаю это так же, как знаю, что завтра взойдет солнце. — Она поцеловала его соленую кожу. — Это была не твоя вина.

Они крепко держались друг за друга под полуденным солнцем, время текло безмерно. Натали оттолкнула затянувшуюся печаль, которую она чувствовала из-за того, что Август отказался от ее помощи, как можно дальше, придавив ее сочувствием и пониманием. И навязчивым, не испытанным ранее чувством, которое было страшно называть.