К сожалению, твоя

Глава девятнадцатая

Это был поразительный контраст: в некоторых вещах Август мог позволить ей сблизиться, но продолжал упрямо отталкивать ее в других. Прошлой ночью в доме ее матери они были друг для друга поддержкой. Они утешали друг друга прикосновениями и… Боже, в какой-то момент стало казаться, что она действительно приводит своего мужа в семью. Она забыла об их договоренности до тех пор, пока Ингрэм не встал, чтобы уйти.

Она хотела снова забыться по дороге домой, но тишина была слишком оглушающей.

Ждал ли он, когда она объявит о своих чувствах?

Ждал ли он, когда она объявит, что хочет видеть его своим настоящим мужем?

Читать Августа было почти невозможно этим утром, когда он работал в сарае за закрытой дверью, а это явный признак того, что следует держаться подальше. Ей там не рады. И это было слишком большим напоминанием о том, как ее воспитывали. Допускали к участию только тогда, когда всем остальным было удобно и не было шансов, что она облажается.

Может быть, она испортит его вино, сделает даже хуже, чем уже было.

В конце концов, она блестяще выделилась в Нью-Йорке.

Если он причинял ей боль намеренно, возможно, она смогла найти в себе силы, чтобы разозлиться на него.

А на самом деле он был просто упрямым, решительным человеком, который видел только цель, не жалея мыслей о том, через кого он перелез, чтобы ее достичь. И вместо того, чтобы злиться, она скучала по нему. Скучала по тому, как она сидела с ним плечом к плечу прошлой ночью. Скучала по звуку его громкого, противного смеха — и это был всего один день.

Навредила ли она ему, защищая себя и не выражая свои чувства, или он закрывался от нее, она все равно хотела услышать этот смех. Она хотела это время с ним, и она хотела испытать его в полной мере, потому что это… заставило ее почувствовать то, чего она еще не могла признать. Не без того, чтобы подвергнуть сомнению ее видение будущего.

Внимание Натали переключилось с ноутбука на кухню и остановилось на упаковке печенья над плитой. Должна ли она приготовить Августу немного еды? Небесам известно, что меньше всего он ожидал, что она принесет ему что-нибудь перекусить.

Поразительная идея. Идеальный способ снова услышать его смех.

Она закрыла свой ноутбук и убедилась, что дверь заперта, а затем провела следующие сорок пять минут, приводя в действие свои планы.

Когда-то она была известна в этом городе как королева розыгрыша. Но прошло много времени с тех пор, как она разыграла шутку. Забавно, что серия розыгрышей взволновала ее больше, чем возможность гарантировать финансирование в миллиард долларов, но это была проблема для другого дня. На данный момент ей отчаянно нужно было ослабить напряжение между ней и Августом. И в процессе она вернет его за то, что заставил ее танцевать под — Кирпичный дом на их свадьбе.

Примерно через час Натали положила на тарелки печенье, над которым работала, вгляделась в черты лица и вышла в сарай. Она остановилась прямо у двери и смотрела, как Август измельчает виноградины, как будто они украли его велосипед. Покачав головой, она взяла печенье с правого края тарелки и откусила его, ударившись бедром о скрипучую дверь амбара, чтобы привлечь его внимание.

Когда он повернулся, Натали была застигнута врасплох, увидев, что он выглядит немного изможденным. Она подумывала отменить весь задуманный ею план, особенно когда он увидел ее и просветлел, и эта усталость бесследно исчезла. Как будто он был здесь, чувствуя себя таким же неуравновешенным, как она была за кухонным

— Привет, — сказал он, доставая из заднего кармана тряпку и вытирая лоб. Стремительный шаг вперед.

— Ты нашла мою заначку Oreo.

— Мммм. — Она как следует откусила от той, что была у нее в руке. — Я не делюсь. Я принесла их сюда, чтобы насмехаться над тобой.

После своего обычного колкости она увидела, как облегчение окатило все его тело, и от этого у нее заболел живот. Она была права. Он был здесь и чувствовал себя так же ужасно.

— Ты принесла мне перекусить, принцесса. Это считается готовкой.

Она закатила глаза.

— Нет, это не так.

— Все, что ты кладешь на тарелку, является кулинарным творением.

— Перестань пытаться вернуть свои оскорбления плохому повару. Это не работает.

— Ты улыбаешься. Работает. — Он подошел ближе и сорвал с тарелки одну порцию Oreo. -Как насчет этого? В нашем доме, если это на тарелке, это считается основным блюдом.

Стараясь не выглядеть слишком самодовольной, Натали вздохнула.

— Если ты настаиваешь.

— Да. — Он вонзил свои ровные белые зубы в печенье Oreo и прожевал. — Эй, это мое второе «да» менее чем за неделю… — Он замер. Пожевал еще немного. Потом согнулся пополам и выплюнул изжеванную кашу на землю. — Боже, что ты сделала? Заменила глазурь зубной пастой?

— Старый переключатель

— Колгейт, — подтвердила она, перекрикивая его сухой вздох. — Слишком легко.

— Скажи это моему пищеводу, — прохрипел он.

У нее вырвался смех.

Август поднял глаза и улыбнулся, его зубы были слипшимися от печенья, превратив ее смех в хохот всего тела.

— Ты понимаешь, что спровоцировала войну, — сказал он.

— Да сэр. Единственная война, в которой я могу — и буду — побеждать морского котика.

Он запрокинул голову и издал прерывистое «ха».

— Только в самых смелых мечтах.

Она проверила свой маникюр.

— Надеюсь, у тебя хорошее медицинское обслуживание.

— Ты тост, Натали. Пумперникель1. Ржаной. Поджаренный.

Они стояли у входа в амбар, ухмыляясь друг другу, как манекены. Натали не хотела признавать, насколько устойчивее она уже себя чувствовала. Так что она не будет. Она также не признавала тот факт, что у нее не всегда будет возможность пойти в сарай и вызвать у него неприязнь, пока они не перейдут к другой стороне того, что их беспокоило.

Однако пока. слава Богу, она заставила его улыбаться.

Потому что мысль о том, чтобы быть где-то еще, заставила ее содрогнуться.

Ей придется пережить это. Еще один день.

Натали повернулась и быстро пошла к дому, чувствуя себя почти одурманенной от головокружения. Она, казалось, не могла перестать хихикать себе под нос, легкость в груди почти сметала ее с земли.

Должно быть, розыгрыш. Должен быть розыгрыш.

— Знаешь, в моем школьном ежегоднике мне писали, что я наиболее вероятно заменяю дезинфицирующее средство для рук клеем.

Смех Августы прокатился по двору.

— Ах, да? Ну, в моем школьном ежегоднике за меня проголосовали…

— Классный клоун. Фарт Чемпион. Парень, мы будем скучать меньше всего.

— Неправильно, принцесса. Скорее всего, ты удивишься. — Наступила короткая пауза. — Я действительно думаю, что это было связано с тем фактом, что я подкрадывался к людям сзади и пукал, но все же.

Ей пришлось остановиться на полпути к дому, потому что она почти ослепленный слезами радости. Они текли по ее лицу, ее бока дрожали. Это определенно стоило того времени, которое она потратила на то, чтобы слизать глазурь с пяти Oreo. Особенно, когда мгновение спустя Август последовал за ней в дом и направился в ванную.

— Я собираюсь принять душ, а потом он включится. Ты не получишь лучшее от Августа Кейтса. — Он прошел половину коридора и остановился. — Ты ничего не делала с душем, не так ли?

— Что можно сделать с душем? — невинно спросила она, снова садясь за ноутбук. — Я возвращаюсь к работе.

Сузив глаза в щелочки, Август снова повернулся и через секунду закрыл дверь ванной. Натали сильно прикусила нижнюю губу, слушая, как он открывает шкафчики и медленно отдергивает занавеску в душе, словно опасаясь выпрыгнувшей змеи. Она даже слышала, как он открыл бутылку с шампунем и сильно понюхал содержимое, что, как она должна была признать, было довольно мудро.

Просто слишком предсказуемо.

Она спокойно встала из-за стола, открыла ящик с полиэтиленовой пленкой, оторвала длинный кусок и прикрепила его поперек входа в коридор. Она прищурилась, чтобы определить точный рост Августа, и оставила пленку там, ожидая. Именно тогда она услышала, как начался душ, брызги воды прервались его большим телом.

И громкое «Какого хрена?», который проносился по всему дому, заставляя кошку скользить из одной темной дыры в другую.

Готовая взорваться от волнения, Натали села за стол и сделала вид, что печатает, но одним глазом следила за коридором. И действительно, Август выскочил из ванной мгновение спустя, полотенце было беспорядочно обернуто вокруг его бедер, ослепленный куриным бульонным кубиком, который она спрятала в душевой форсунке. И, как во сне, он вошел прямо в полиэтиленовую пленку, она прилипла к его скользкому лицу, пока он ее не сорвал.

— Что-то не так, дорогой? — спросила она с притворным беспокойством.

— Ты. — пробормотал он, поворачиваясь в направлении ее голоса, ища поблизости что-нибудь, чем можно было бы вытереть лицо.

— Ты преступница.

Натали ахнула.

— Так нельзя разговаривать со своей женой.

— Отлично. Ты преступная жена. Этой осенью на CBS.

Хорошо, это заслуживает бумажного полотенца. Когда она в последний раз так сильно смеялась? Или не чувствовала, что неопределенность будущего висит над ее головой, как стофунтовый мешок с рыбьими кишками?

— Вот, — сказала она, запыхавшись, вставая и протягивая Августу рулон бумажных полотенец, который он держал на тумбе. — Я думаю, с тебя хватит. Пока что.

— Ты, а на одной чаще висов. — Он торопливо провел рукой по лицу, протирая глаза достаточно, чтобы пригвоздить ее хищным взглядом. — Я даже не начал чувствовать гнев.

— Ооо, посмотри на меня. Я трясусь.

— Ты должна.

Должно быть, с Натали что-то ужасно не так, потому что она никогда в жизни не привлекала больше никого, а сейчас на нем была слизь со вкусом курицы, а во рту у него, вероятно, был адский привкус мяты. И все же, если бы он поцеловал ее в тот момент, она бы стонала, чтобы он немедленно отвез ее в куриный городок.

Сглотнув это унижение, она смахнула отвертку со стойки, где она ее оставила, и протянула ему.

— Для душа. — Она пожала плечами. — Я не думаю, что они делают инструмент, достаточно большой, чтобы исправить твою гордость.

Он медленно покачал головой. Она ожидала, что из его рта вырвется ругань. Вместо этого она получила

— Сэм обожал бы тебя. — Его взгляд скользнул по ее лицу, словно запоминая ее черты. — Это не розыгрыш.

— Спасибо. Спасибо, — пробормотала она, потому что не могла думать ни о чем другом. Или перерабатывать мысли в слова, когда внутри нее происходила эрозия.

Сам выглядя немного растерянным, Август развернулся на пятках и со скрипом побрел обратно в ванную.

— Спи с одним открытым глазом, принцесса, — крикнул он, прежде чем закрыть дверь.

Она поймала его улыбку прямо перед тем, как она закрылась.

Августа что-то готовила по другую сторону двери ее спальни.

Пахло невероятно.

Она не доверяла этому.

После первого раунда Войны розыгрышей они отступили на свои боевые позиции. Он вышел на улицу и ненадолго щелкнул шиной, прежде чем занять кухню с таким присутствием, что она сбежала, как трусиха, чтобы удержаться от какой-нибудь глупости, например, проскользнуть между этим большим, крутым телом и стойкой, и остаться там отдыхать на произвол судьбы.

На улице становилось темнее, и, казалось, между закатом и ее либидо была какая-то связь. Теперь у этой проклятой твари появилась личность, и она хотела знать, почему ее не баловали с первой брачной ночи. Она определенно не отшелушивала себя и натирала тело лосьоном до смерти, надеясь, что что-то может случайно случиться снова. Конечно, нет.

Они были в эпицентре войны!

Каким будет его первый ход?

Она еще не знала его стиль розыгрыша. Что, если он сбрил ей одну бровь? Это было именно то не тонкое действие, которое предпринял бы ее муж. Не слишком ли она увлеклась? Почему возбуждение крутилось в животе, как колесо обозрения? Кто получил столько удовольствия от фальшивого мужа? Она делала это неправильно?

Очевидно, да.

Пинг на ее ноутбуке сигнализировал о входящем электронном письме. Она была на грани того, чтобы предположить, что это реклама, когда заметила имя Клаудии. Почему ее деловой партнер так поздно написал ей по электронной почте? Без темы?

Нахмурившись, Натали открыла письмо и нашла короткое сообщение: «Извини, если я первая, кто тебе это сказал, просто не хотела, чтобы ты была ошарашена на этой неделе.»

Под этим загадочным заявлением была ссылка на статью в New York Times .

Нет, это объявление о помолвке.

Для Моррисона и его новой девушки.

Все ее тело вздрогнуло один раз, покалывание в макушке головы. В основном от шока. После этого она ждала, когда ревность поднимется и утянет ее под воду.

Этого не произошло.

Они были как два вымышленных персонажа на экране, улыбающиеся, двухмерные и такие далекие. Что эти два человека делали для развлечения? Наверное, это не война розыгрышей. Они точно не стали бы танцевать под «Кирпичный дом» на своей свадьбе. Но она надеялась, что у них есть свои версии этих действий. Она действительно знала. Типа, вау. Она на самом деле обнаружила, что искренне надеется, что они будут счастливы. Насколько это было развито?

«Спасибо, что сообщила мне», Натали напечатала в ответ. «Я пришлю корзину с фруктами.»

Она нажала «Отправить» и еще какое-то время сидела на краю кровати, все еще немного опасаясь полного отсутствия дерьма из-за помолвки Моррисона. Что это значит?

Ее внимание привлекло грубое исполнение песни «Поезд любви», которую пели на кухне. Она поставила свой ноутбук на тумбочку и тут же забыла о новостях. Пришло время столкнуться с ее судьбой. Больше нечего откладывать. Каким бы ни было возмездие в ее будущем, она воспримет его как женщина и немедленно начнет планировать месть. Можно ли заменить сахар солью в вечернем кофе? Или, может быть, даже олдскульная подушка-крикун. Пахло Августом.

Как только она открыла дверь своей спальни, ведро воды перевернулось и хлынуло ей на голову. Это было похоже на ту знаменитую сцену из «Танец-вспышка», за исключением того, что на ней не было сексуального трико, и абсолютное замачивание не было добровольным. Никакой кинематографической ценности.

Стоя у плиты и смеясь, как психованная гиена, Август сфотографировал на свой телефон.

— Фотодоказательства. Держу пари, тебе жаль, что ты не подумала об этом.

Натали все еще потеряла дар речи из-за потопа. Не говоря уже о том, что ее смущение теперь было увековечено в цифровом виде. Но когда ведро оторвалось от дверной рамы и швырнуло ее квадратом по голове, она подумала о ногах, ухватившись обеими руками за возможность быстрой мести.

— Ой. — Ее рука полетела к тому месту, где соединилось пустое ведро, и судорожно втянула воздух, быстро моргая, словно сдерживая слезы. — Ой, моя голова. Ой.

Август замер как статуя, кровь отхлынула от его лица.

— Боже. — Он уронил свой телефон, и тот, отскочив, заскользил под стол, но он, похоже, этого не заметил. — Ты ушиблась? Я сделал тебе больно?

Она сделала долгий, храбрый вдох и посмотрела на свою руку, поморщившись, как будто заметила кровь.

— Я. Я не знаю. Мне, наверное, нужно всего несколько швов.

— Швов? — взревел Август, спотыкаясь о стол и опрокидывая солонку. Бедняга выглядел на грани обморока. Его руки дрожали, когда он отрывистыми движениями выключил конфорки, потянулся за кухонным полотенцем и затопал к ней, вздымая и опуская грудь. — Иди сюда, принцесса. О, черт, мне так жаль. Ведро не должно было упасть.

— Я чувствую себя немного плохо, — прохрипела она, качнувшись на бок и вцепившись в дверной косяк своей спальни. — Думаешь, сотрясение?

— Нет, — выдохнул он в ужасе. Белый как лист. — Нет нет нет. — Хорошо. Джиг готов. Мужчина достаточно натерпелся.

Прежде чем он успел отдернуть ее руку, чтобы осмотреть несуществующую рану на ее макушке, Натали улыбнулась.

— Попался, детка.

Это было похоже на то, как быстро сдувается надувной матрас. Из него словно выдуло воздух, и он согнулся пополам, уперев руки в колени.

— Это не смешно, Натали, — прохрипел он. — Я думал, что разбил тебе голову.

— Ты и сделал это. Но только с мигренью.

Он поднял голову, его цвет лица все еще был бледным.

— Ты действительно в порядке?

Внезапно ее сердце стало весить четыреста фунтов.

И был размером примерно с арбуз, все это, казалось, раздвигало ее ребра и торчало из ее груди. Возможно, ей все-таки понадобилась скорая помощь.

— Да, я в порядке. Я просто хотела вернуть тебе долг.

— Считай, что я попался.

Он начал дыхательное упражнение — вдох, вдох, выдох, вдох, вдох, выдох — она сделала это, чтобы успокоить его. И это сработало. Если подумать, ей тоже было довольно трудно дышать, ее сердце бешено колотилось, как у победителя Дерби.

Я влюбляюсь в своего мужа.

Твердо и быстро.

Может быть, даже давно прошло. упавшая для него территория.

Вот дерьмо.

И он шевельнулся немного глубже в ее сердце, когда он внезапно выпрямился и толкнул ее в дверной проем, нежно поглаживая мокрые волосы на ее голове, глядя на нее сверху вниз.

— Мне просто нужно проверить тебя, — сказал он, его теплое дыхание коснулось ее лба. — Я ничего не вижу. Слава Богу. — Он закрыл глаза, прижал их лбы друг к другу. — Ты спугнула сорок шесть лет моей жизни.

— Это очень конкретное число, — прошептала она, глядя на его губы.

Всегда ли они выглядели так вкусно?

Да. Всегда.

— Столько ссор у нас было с тех пор, как мы встретились, — сказал он почти самому себе, его губы задержались на ее лбу. Целуя и оставаясь там на долгие секунды. — Что, по совпадению, столько раз мне хотелось пнуть себя потом. И плохие новости, я не думаю, что усвою урок в ближайшее время. Я обжора для наказания. — Он убрал ее волосы с плеча. — Твой.

Ее колени подкосились, как будто она могла швырнуть ее на землю.

— Я сделаю все возможное, чтобы продолжать выполнять их.

0Хорошо.

У Натали влажные пересохшие губы, несмотря на то, что ей на голову опрокинули ведро с водой.

— Я лучше сменю мокрую одежду. — Она запрокинула голову, чтобы их рты могли соприкоснуться друг с другом, и так же они изо всех сил пытались дышать. — Хочешь мне помочь?

Август шумно сглотнул, затем сделал долгий вдох и выдох через нос.

— Это не вопрос желания. Я всегда чертовски хочу тебе помочь. Каждую минуту, каждый час дня. — Слова еще не успели слететь с его губ, когда она поцеловала его, их взаимные стоны исходили из глубины души. — Но я сказал тебе в ту ночь, когда мы поженились. Прежде чем мы отправимся туда, я хочу знать, что ты не проснешься с сожалениями. Не смей завтра переворачиваться в моей постели и вести себя так, как будто это была связь на одну ночь. Это не так.

— Тогда что это? — прошептала она ему в губы, почти в ужасе от ответа.

Забавно, он совсем не выглядел испуганным. Только определяется.

— Мы собираемся выяснить. — Решимость мелькнула прикосновением, и просвечивала некоторая уязвимость. — Скажи мне, что ты чувствуешь ко мне, Натали.

Ее сердцебиение распространилось по всему телу, пульсируя в каждой конечности, в каждом волосяном фолликуле.

— Боже мой, кто так просто ставит кого-то на место?

— Я закончил гадать. — Медленным шагом он потащил ее в спальню. Губы на губах. Его кончики пальцев нежно скользнули вниз по ее лицу, по горлу. Затем они схватили горловину ее футболки и разорвали ее прямо посередине, заставив ее вскрикнуть. — Я устал зацикливаться на тебе каждую секунду бодрствования и понятия не имею, зацикливаешься ли ты и на мне тоже.

Она в шоке уставилась на свою разорванную рубашку, ее взгляд снова поднялся, чтобы встретиться с его все более напряженным взглядом.

— Ты хочешь , чтобы я зациклилась на тебе?

— Да. — Стиснув зубы, он расстегнул переднюю часть ее лифчика и стянул его с ее рук, выбросив на другой конец комнаты вместе с остатками ее рубашки. — Может быть, ты была с мужчинами в прошлом, которые не хотят вешать на дерьмо ярлыки или быть связанными. Но это не я. Не тогда, когда дело касается тебя. Я хочу, чтобы ты считала минуты, пока мы снова не будем дышать одним воздухом, как я.

Под ее ногами шевелился зыбучий песок, готовый засосать ее.

— М-мы поженились только из-за денег…

Его губы коснулись ее губ, и она перешла от протеста против существования собственных чувств к страстным поцелуям, хныча от собственнических поглаживаний его языка.

— Иди и продай эту ложь где-нибудь в другом месте, принцесса, — прохрипел он, стягивая ее штаны для йоги и трусики до колен, проводя носом вверх по ее животу и между грудей, на обратном пути, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. — Теперь я просто снова даю тебе насладиться? Или ты собираешься признаться в своих чувствах ко мне, чтобы мы могли трахаться?

Ее клитор дал очень драматическое, очень восторженное сжатие в пользу последнего. Но говоря о животных, ее сердце все еще колотилось, как у зайца. Просто признаться, что она чувствовала? Кто это сделал? Очевидно, что люди, которые никогда не получали

— Нет, спасибо, я пройду.

Натали стояла на краю каньона, и ее попросили пройти по натянутой веревке на другую сторону. Но чем дольше она смотрела в его ищущие глаза, тем крепче становилась эта веревка, пока не превратилась в полноценный мост.

— Я тоже так делаю, — торопливо прошептала она. — Я считаю минуты, пока мы снова не будем дышать одним воздухом.

— Хорошо. — Он обнял ее, облегченно выдохнув в ее волосы в нескольких направлениях. — Проклятие. Хорошо. Это было не так уж сложно, не так ли?

— Это? Словно стоишь в лесу, обмазанный медом.

Его смешок прерывался.

— Смелая девочка. — Он провел ладонями вниз по ее обнаженным бедрам, назад по бокам ее грудной клетки, его губы двигались по ее шее. — Моя девочка.

В тот момент это была правда. Ее тело принадлежало ему. Ее сердце было беззащитным.

Просто просящее, чтобы его растерзали.

Когда его сильные руки, наконец, сомкнулись на ее груди, шея Натали потеряла силу, ее голова откинулась назад с хриплым стоном. Одним быстрым движением его гибкое предплечье обхватило ее поясницу, и он опустился на колени на матрас, опуская ее под себя. Ее штаны для йоги были вокруг колен. Не сводя с нее глаз, он спустил ее штаны и нижнее белье на оставшееся расстояние, позволив им шлепнуться на пол. Они присоединились к тряпке, которая раньше была ее рубашкой, пока он лизал ее соски. Всего по одному разу каждый и она тряслась.

— Говорил ли я тебе в последнее время, что твои сиськи великолепны? — пробормотал он куда-то между ее грудей, его большие пальцы очерчивали круги вокруг сморщенных пиков.

— В день нашей свадьбы.

Он поднял голову, улыбаясь.

— Нервы потрепал, да?

Не улыбайся в ответ. Нет…

Слишком поздно. Она сияла, как фара.

— Это изменило мои приоритеты. От попытки не упасть в обморок до попытки не швырнуть тебя в мусор.

— Мой мусор глубоко благодарен. — Сверкая глазами, он подмигнул ей. — И я обещаю сделать тебя глубоко благодарной за него.

Смех вырвался раньше, чем она успела его поймать.

— Ты такой придурок.

— Я твой придурок. — Слова были наполовину приглушены, потому что он закрыл своим влажным ртом ее правый сосок и слегка пососал. Его язык одновременно создавал трение, и Боже, Боже, ее ноги дернулись вокруг его бедер, ее спина выгнулась. Он использовал свой рот на ее груди так долго, лаская и нежно покусывая ее кончики пальцев, что она почти сказала ему, что они договорились о сексе. Но когда ей стало жарко и волнительно, она снова поняла, что этот человек точно знает, что делает.

— Август.

Его рука скользнула вверх и обхватила ее лицо, язык все еще работал, работал, работал с ее набухшим соском, и теперь… между упомянутым соском и ее бедрами был какой-то тянущий шнур. Он вибрировал и гудел, посылая вибрации по всему телу.

— Хм?

— Можешь, пожалуйста…

— Пожалуйста?

— Быть внутри меня сейчас?

Движения его языка были такими медленными и приятными, что она была застигнута врасплох, когда он поднял голову и обнаружила, что его зрачки занимают почти всю его радужную оболочку.

— Я не войду во дворец, не отдав дань уважения королеве Натали, — сказал он, запыхавшись.

— Что это значит?

— Это значит. — Он лизнул ложбинку ее горла, вплоть до ее рта, захватив его в обжигающем поцелуе. — Я думал, что упустил свой шанс заполучить тебя в таком виде. Я не знаю, как я мог продолжать жить. Все еще загадка. — Он зарылся пальцами в ее волосы, наклонил ее голову и впился в ее губы несколькими косыми поцелуями, от которых у нее в голове закружилась голова, в то время как его большое, полностью одетое тело крепко прижимало ее к матрасу, а его член был зажат между их животами, как насмешка. — Суть в том, что я не пойду, как какой-то нетерпеливый молодой щенок. Плохо, как я хочу расстегнуть молнию на джинсах и устроить тебе ад, принцесса, но если твоя жизнь не промелькнет перед твоими глазами, когда я, наконец, войду в тебя, я не заслуживаю называть себя твоим мужем.

Натали мысленно пошатнулась.

Открыла рот, чтобы не согласиться с тем, что расстегивать молнию и устраивать ад было негативной вещью.

Но Август уже снял с себя рубашку — ох уж эти мускулы — и перевернулся на спину.

— Иди сюда. — Он провел языком по нижней губе, и эта широкая грудь начала вздыматься все быстрее и быстрее. — Дай мне себя.

Ее мозг отключился.

— Я не понимаю.

Август либо не слышал ее, либо предпочитал игнорировать ее замешательство, потому что теперь его зубы впились в блестящую нижнюю губу, а ладонь поглаживала выступ на джинсах.

— Боже, одна мысль о том, что ты сидишь у меня на лице, может меня прикончить.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Я не выше попрошайничества.

Забудьте тот факт, что она никогда не делала этого раньше. Не с верхней позиции. Но она испытала силу природы, которая была языком Августа в их брачную ночь, и воспоминания были не просто великолепными, они были свежими. Ему не нужно было просить. Ему даже не нужно было спрашивать ее дважды. Она оседлала горный хребет шириной в милю, который был его грудью, и хныкала, когда он двумя грубыми руками взял ее за зад и притянул к своему рту.

Перетащил.

Шлифовал ее. Его жестким языком.

И теперь, дамы и господа, она больше никогда не будет недооценивать эффекты стимуляции сосков. Не было неловкого момента или облегчения в процессе получения удовольствия снизу. Не тогда, когда он уже сделал ее такой мокрой, такой чувствительной. Были только отчаянные движения ее бедер, неглубокие, икающие звуки, исходящие из ее горла, стоны Августа и дикое желание достичь оргазма.

Он вошел в нее своим языком, протолкнул его как можно глубже — и ее матка сжалась, бедра стали эластичными.

— Боже мой. — Боже мой. Его средний палец дразнил ее задний вход, этот волшебный язык входил, выходил, входил — и прощай, реальность, теперь она была жительницей звезд. Она проехала на радужном единороге над Млечным Путем и помахала космонавту. Ее тело все еще было в спальне, бедра сжимали голову Августы по бокам, пальцы неуверенно вцепились в спинку кровати, в то время как волна за волной удовольствия прокатывалась по ее нижней части тела, напрягая и расслабляя мышцы, ожесточая ее наилучшим образом.

Даже после того, как оргазм достиг апогея и она вернулась в реальность, она все еще дрожала, ее кожа покрылась потом. На самом деле ей пришлось несколько раз моргнуть, чтобы снова выровнять зрение и посмотреть в лицо Августу. И он был так возбужден ее реакцией на то, что они сделали, так явно возбужден, что каким-то образом, несмотря ни на что, ее собственное вожделение снова вырвалось на поверхность. Неузнаваемые, нетерпеливые звуки сорвались с ее губ, когда она скользнула назад по его телу и обнаружила, что он уже расстегнул молнию. Взял свой член в руку.

— Таблетка, говоришь?

— Таблетка. Да.

— Доктор сказал, что я в порядке, Натали.

— Я тоже.

— Без презерватива?

Все, что она могла сделать, это покачать головой.

— Тогда садись, — прорычал он сквозь зубы.

Говоря о нетерпеливых молодых щенках, она именно это и делала — направила его толщину в себя, не останавливаясь, пока он не выкрикнул ее имя.

Глубоко, так глубоко.

Фрагменты света взорвались перед ее глазами, ее бедра двигались сами по себе. В долю секунды они выполнили его обещание трахаться, как животные, ее вагина, никогда не была более влажной в своей жизни, снова и снова вводя его внутрь, ее задница шлепалась по его массивным бедрам.

— Не останавливайся, черт возьми, не останавливайся, — задыхался он, впиваясь кончиками пальцев в плоть ее ягодиц, его нижняя часть тела рывком поднималась вверх, чтобы встретиться с ее задыхающимися бедрами. — Если ты сжимала мой язык так чертовски сильно, когда кончишь, не могу дождаться, когда почувствую, как ты сжимаешь этот член.

Ты будешь ездить на нем, пока я не узнаю.

— Да. Да, Август.

Ах, да. Это была новая она, по-видимому. Послушная.

Как еще она должна была себя вести, когда этот мужчина открыл ей секреты, о которых она даже не подозревала, что они в плену? Он был волшебным. И его эрегированный член, да поможет ей Бог, был чистым совершенством. Обычно Натали назвала бы его слишком большим. Она назвала его так на первый взгляд. Но прелюдия — эта матерная прелюдия превратила это… в восемь? Девять дюймов2? Монстр в тренажерный зал джунглей. На самом деле ей пришлось откинуть бедра назад, чтобы приспособиться к этому легкому наклону, и при этом ее клитор терся о твердое, такое твердое основание его члена, превращая ее в стонущую, потную массу.

— Многое происходит на твоем красивом лице, но ничего не выходит из твоих губ. — Внезапно он сел, и она захныкала, потому что каждый раз, когда этот мужчина двигался, она находила новый, лучший угол, чтобы с удовольствием мучить себя. — Скажи мне, о чем ты думаешь, — потребовал он у ее рта. — Пока ты трахаешь меня так чертовски хорошо, Натали, говори, что у тебя на уме.

— Я люблю твой член, — в спешке выпалила она, держась за его плечи, чтобы маневрировать еще быстрее. — Я люблю это.

Его глаза были уже почти черными, верхняя губа скривилась.

— Что тебе в нем нравится?

Почему она так сильно тряслась, когда у нее даже не было оргазма? Этот мужчина доставлял ей предоргазм? Было ли это возможно или она должна была пожертвовать собой науке?

— Как. т-ты подготовил меня к этому, — выдохнула она. — Своим ртом.

— Когда я сосал твою грудь? — Он сильно шлепнул ее, и она закричала ему в плечо. — Или когда я засунул свой язык в твою киску?

Настоящая влага начала течь из ее глаз, зубы стучали. Так хорошо, так хорошо, так хорошо.

— И то, и то!

— Скажи мне правду. Ты думала, я закину тебя в миссионерскую, кончу через шестьдесят секунд и засну. Не так ли?

— Да. Нет, — пролепетала она, яростно раскачиваясь у него на коленях. — Я не знаю.

— Не для моей жены. — Без предупреждения он перевернул Натали на спину и одним грубым движением бедер подтолкнул ее вверх по кровати. — Я буду зарабатывать право каждый божий день кончать в тебя.

На этот раз оргазм ударил сильнее, и она воспарила, любя его, любя быть объективированной, трахнутой и почитаемой одновременно. Дело было в том, как он наклонился, чтобы поцеловать ее, давая ей понять этим ласкающим движением языка, что он будет рядом, чтобы позаботиться о ней, когда все закончится. Что он обожал ее.

Она могла это чувствовать.

Он заставил ее почувствовать это.

Теперь она хотела отплатить тем же.

— Ты это более чем заслужил, — прошептала она, царапая ногтями его кожу головы. Провел ими по спине, и его глаза остекленели. Затем она напрягла интимные мышцы между ног и увидела, как его контроль спотыкается, его челюсть сжимается, заикающаяся версия ее имени вылетает из его рта. — Хотя.

— Да? — хрипло спросил он, бедра двигались быстрее. — Да, принцесса?

Она прижалась ртом к его уху, снова согнулась и вонзила ногти ему в спину. — Тебе действительно нужно что-то зарабатывать, когда я так сильно хочу, чтобы ты кончил?

— Блять, — прошипел он, схватившись левой рукой за изголовье кровати, а другой дергая ее правое колено. Кровать зловеще заскрипела под ними, все быстрее и быстрее, в то время как он работал над своими завершающими толчками, наконец расплющив ее с рычанием и наполнив жидким теплом. Она взяла его за ягодицы и притянула к себе сильнее, мурлыча ему на ухо. Он ругался, тяжело дышал и стонал от новой серии засосов, их плоть соприкасалась и шлепала, руки напрягались, чтобы касаться, чтобы получать опору. Сверху его огромное тело господствовало над ее меньшим телом так, как она инстинктивно знала, что будет жаждать его до конца своей жизни.

Через несколько мгновений они превратились в клубок потных конечностей, их затрудненное дыхание в маленькой комнате замедлилось. Губы Августа скользнули по ее плечу, целуя под ухом, а его пальцы сплелись с ее пальцами.

— Черт, — пробормотал он ей в волосы, звуча совершенно ошеломленно.

— Хм.

— Серьезно, я должен получить медаль за то, что так долго оставался твердым. Ты… — Он прижал ее ближе, уткнувшись носом в ее шею. — Я нуждался в тебе.

— Я тоже нуждалась в тебе, — прошептала она, и в ее глазах закралось жжение.

Он поднял голову, чтобы нахмуриться.

— Ты уверена, что упавшее ведро не поранило тебя?

Натали почувствовала, что все глубже погружается в чувства, которые накапливались к этому мужчине и, казалось, не остановятся, несмотря на их совершенно противоположные цели. Несмотря на внешние причины, по которым они поженились, и разные направления, в которых они двигались.

— Я уверена.

Ее сердце тяжело забилось, так сильно, что она вдруг потянулась за стаканом воды на прикроватной тумбочке, просто чтобы чем-нибудь занять руки. В процессе она ударила свой ноутбук, и экран стал ярче. Сначала она едва заметила. Только после того, как Август постучал по ее голому бедру.

— Кто это?

— Где?

Августа указала через плечо на объявление о помолвке в «Нью-Йорк Таймс», все еще отчетливо видневшееся на ее экране. Стакан с водой остановился на полпути ко рту Натали.