К сожалению, твоя

Глава вторая

Натали вслепую искала в темноте кнопку своей звуковой машины, включив симфонию дождя и лягушек-быков на максимальную громкость. Джулиан и Халли пытались вести себя тихо. Они действительно были тихими. Но пружины скрипят в четыре часа утра только по одной причине — всегда скрипели. Натали накрыла лицо подушкой для верности и откинулась на простыни, применив то, что она называла — методом столичных штатов. В тех случаях, когда ее брат и его новая девушка решали заняться любовью в коридоре гостевого дома, который они все делили, Натали избегала тревожных образов, называя столицы штатов.

Монтгомери, Джуно, Феникс…

Скрип-скрип-скрип.

Вот оно.

Натали села в постели и сбросила маску для сна, дав винному головокружению немного рассеяться. Больше никаких оправданий. Пришло время стиснуть зубы и поговорить с ее матерью. Пришло время убраться к черту из Напы. Она слишком долго зализывала свои раны, и хотя она была несказанно счастлива, что Джулиан нашел любовь всей своей жизни, ей не нужно было видеть это в объемном звуке.

Она сбросила одеяло и встала, ударившись бедром о тумбочку и опрокинув пустой бокал. Один из четырех — как будто ей нужен был еще один знак того, что она превратилась в пышку во имя избегания своих проблем.

Жизнь зашла в тупик.

Выглянув из окна гостевой спальни, она увидела главный дом, в котором она выросла и где в настоящее время жила ее мать Коринн. Это был ее пункт назначения утром. Если бы она попросила денег у матери, то она ужалила бы ее, как тысяча ос, но какой у нее был выбор? Если она собиралась вернуться в Нью-Йорк и открыть собственную инвестиционную фирму, ей нужен был капитал.

Мать не собиралась облегчать ситуацию. Нет, она, вероятно, ждала прямо сейчас перед ревущим огнем, облаченная во все свои наряды, почувствовав, что Натали вот-вот смирится. Конечно, с тех пор, как Натали вернулась на остров Святой Елены, у них было несколько моментов помягче, но на первый взгляд она всегда будет смущать Коринн.

Натали бросила маску в сторону печального, пустого квартета бокалов и побрела в ванную комнату. Можно было бы закончить разговор пораньше, верно? Таким образом, если Коринн откажется от предложения Натали, по крайней мере, у нее будет целый день, чтобы поваляться. А это была Напа, так что барахтаться можно было сделать очень модным. Она устроит дегустацию вин и очарует всех присутствующих. Люди, которые понятия не имели, что ее попросили уйти с поста партнера ее финансовой фирмы из-за чудовищно крупной торговой ошибки, которая стоила, о боги, миллиард.

Не узнают они и о том, что ее выгнал на обочину жених, который был слишком смущен, чтобы встретить ее у алтаря.

Снова в Нью-Йорке? Персона нон-грата.

На Святой Елене? Богачка.

Фыркнула. Натали сбросила пижаму и шагнула под струю горячего душа. И если она думала, что ее брат, совершивший поступок, представляет собой нежелательный образ, это не имело ничего общего с воспоминаниями об Августе Кейтсе вчера днем во всей его красоте.

У меня нет бездонного банковского счета, как у некоторых людей в этом городе.

Если бы.

Натали не на что было жаловаться. Слава богу, она жила в красивом гостевом доме на территории виноградника. Но она жила на свои сбережения уже больше месяца и едва могла открыть киоск с лимонадом, не говоря уже о том, чтобы основать фирму, на оставшуюся сумму. У нее были привилегии, но финансовая свобода представляла собой проблему. Ту, которую она, скорее всего, сможет преодолеть этим утром. Все, что это будет стоить, это ее гордость.

Тот факт, что Август Кейтс собирался покинуть остров Святой Елены в ближайшее время, не имел ничего общего с ее внезапной необходимостью уехать. Ничего подобного. Этот большой, некомпетентный шут и его решения не имели никакого отношения к ее жизни. Так почему пустота в животе? Она была там с тех пор, как он вчера подошел к столу, чтобы оценить свое вино. У этого человека на плече была щепка размером с Денвер, но у него всегда была какая-то… нежность в глазах. Расслабленное, наблюдательное качество, которое говорило о том, что я видела все. Я могу справиться с чем угодно.

Но вчера такого не было.

И это застало Натали врасплох, как сильно она ее бросила.

Он выглядел смирившимся. Закрытым.

Теперь, высушивая волосы перед запотевшим зеркалом в ванной, она не могла притвориться, что дырка в ее животе не становится шире. Куда пойдет Август? Что он будет делать теперь, когда виноделие будет снято со стола?

Кем был Август Кейтс?

Часть ее — часть, в которой она никогда бы не призналась вслух, — задавалась вопросом, узнает ли она это в конечном счете. В момент слабости. Или случайно.

Она ждала этого?

Натали резким движением выключила фен, в последний раз провела расческой по своим длинным черным волосам и вышла из ванной, подойдя к шкафу. Она надела черное платье-свитер без рукавов и кожаные лоферы, накрасила губы нюдовой помадой и надела золотые серьги. К тому времени, как она закончила, она увидела через окно гостевой комнаты, что в главном доме горит свет, и глубоко вздохнула, прогоняя дрожь.

Худшее, что Коринн могла сказать, было — нет, напомнила себе Натали, поднимаясь по тропинке, ведущей вдоль благоухающего виноградника. Солнце еще не взошло, но голая золотая кайма очерчивала гору Святой Елены. Она почти чувствовала, как виноград просыпается и поворачивается к обещанию тепла свыше. Часть ее искренне любила это место. Не сделать этого было невозможно. Запах плодородной земли, традиции, волшебство, замысловатый процесс. Тысячи лет назад какие-то трудолюбивые — и, вероятно, скучающие — люди закопали под землю бутылки с виноградным соком на зиму и изобрели вино, что подтвердило теорию Натали: где есть желание напиться, черт возьми, там и способ.

Она остановилась у подножия крыльца, ведущего к главному дому. Очарование старого мира сочилось из каждого дюйма дома ее детства. Под каждым окном в цветочных ящиках росла зелень, кресла-качалки призывали людей сесть и расслабиться, а журчание водопровода в бассейне было слышно из передней части дома, хотя он находился за ним. Великолепная усадьба, которая никогда не переставала сводить посетителей винодельни в обморок. Место было невероятным. Но ей больше нравился гостевой дом, чем поместье, где она жила с рождения до колледжа. И прямо сейчас все, что она представляла, было препятствием впереди.

Через мгновение она постучала в дверь и услышала звук приближающихся шагов с другой стороны. Глазок потемнел, замок повернулся — и тут она посмотрела на Коринн.

— Серьезно? — Натали вздохнула, бросив взгляд на свою величавую мать, оценив приглаженные черно-седые волосы и идеальную осанку. Даже морщины у нее были искусные, допущенные на ее лицо только по приглашению. — Ты полностью одета в пять часов утра?

— То же самое я могу сказать и о тебе, — без промедления ответила Коринн.

— Верно, — сказала Натали, проскальзывая в дом без приглашения. — Но я здесь не живу. У тебя вообще есть халат?

— Ты пришла сюда, чтобы обсудить одежду для сна?

— Нет. Не смеши меня…

Коринн плотно закрыла дверь, затем заперла ее.

— Конечно, у меня есть халат. Обычно я ношу его как минимум до семи, но сегодня утром у меня онлайн встречи. — Нехарактерным движением ее мать позволила себе улыбнуться, прежде чем улыбка была быстро подавлена. — Твой брат заключил сделку, согласно которой мы являемся официальным вином нескольких свадебных площадок на побережье Калифорнии. Он действительно помогает изменить ситуацию для нас.

— Да, это он. — Натали не могла не почувствовать искру гордости за своего брата. В конце концов, он преодолел собственный багаж, относящийся к этому месту, и приземлился на другой стороне гораздо лучше. В то же время, однако, Натали не могла игнорировать задумчивость, дрейфующую в ее груди. Боже, хоть раз она хотела бы, чтобы кто-нибудь говорил о ней так, как Коринн говорила о Джулиане. Как будто она была живой. Ценной. Желанной и нужной. — Трудно сказать ему «нет», когда он говорит своим строгим профессорским голосом. Возвращает людей обратно в седьмой класс.

— Что бы он ни делал, это работает. — Коринн расправила плечи и двинулась дальше в фойе, жестом показав Натали, чтобы она прошла впереди нее в жилое пространство и направо, глядя на беспорядочный виноградник и горы за ним. Они заняли места на противоположных концах жесткого дивана, который стоял там с детства Натали и почти никогда не использовался.

Ты не собиралась.

Они продолжали двигаться.

Поэтому в интересах семейной традиции Натали повернулась к Коринн и сложила руки на одном колене. — Мама. — Если она чему-то и научилась на первом этапе в финансовой индустрии, так это смотреть человеку в глаза, когда просишь денег, и она сделала это. — Я знаю, ты согласишься — мне пора возвращаться в Нью-Йорк. Я связалась с Клаудией, одним из моих предыдущих аналитиков, и она согласилась присоединиться к моей новой компании. Мы собираемся быть небольшой, скорее бутик-фирмой, но у нас обоих достаточно связей, чтобы способствовать устойчивому росту. С парой умных розыгрышей…

— Ух ты. — Корин подставила подбородок большим и указательным пальцами. — Ты делала важные телефонные звонки в перерывах между винными запоями. Я понятия не имела.

Лязг. Дынь в доспехах.

Хорошо.

Она ожидала этого и была к этому готова. Просто продолжать идти.

Натали сохраняла спокойное выражение лица, пытаясь скрыть, как быстро теперь билось ее сердце. Почему она могла заключать сделки на миллион долларов без учащенного пульса, но одна колкость от Коринн, и она могла с таким же успехом свисать со стены небоскреба за мизинец, а из-под платья выступил холодный пот?

Родители. Детка, они действительно испортили своих детей.

— Да, я звонила, — спокойно ответила Натали. Она не отрицала винных запоев, потому что они были. Она определенно пила. — Клаудия сейчас работает над поиском инвестора, но прежде чем кто-то в здравом уме даст нам денег, нам нужно зарегистрировать новое название компании. Нам нужен офис и немного шкуры в инвестиционной игре, пусть и легкой. — Она старалась не быть очевидной, делая бодрящий вдох. — В итоге мне нужен капитал.

Ни малейшей реакции со стороны матери. Она предвидела, что это произойдет, и это горело, хотя они оба знали, что этот разговор был на горизонте.

— Наверняка ты сэкономила немного денег, — мягко сказала Коринн, грациозно приподняв серо-черную бровь к линии роста волос. — Ты была партнером в очень прибыльном инвестиционном фонде.

— Да. Была. К сожалению, существует определенный образ жизни, который необходимо поддерживать, чтобы люди доверяли финансистам свои деньги.

— Это причудливый способ сказать, что ты жила не по средствам.

— Возможно. Да. — О боже, сдерживать свое раздражение будет еще труднее, чем она думала. Коринн пришла заряженной на этот разговор. — Избыток, однако, необходим. Вечеринки, дизайнерская одежда, отпуск и дорогая игра в гольф с клиентами. У нас с Моррисоном была квартира на Парк-авеню. Не говоря уже о том, что мы положили невозвратный залог за место проведения нашей свадьбы. Последняя часть сгорела. Конечно, так получилось.

Ее бросил мужчина, который утверждал, что любит ее.

Но по какой-то причине лицо Моррисона не материализовалось. Нет, вместо этого она увидела Августа. Интересно, что он скажет о шестизначном депозите на Tribeca Rooftop. Он будет выглядеть так неуместно среди свадебных гостей. Скорее всего, он появится в джинсах, бейсболке и выцветшей серой темно-синей футболке. Он бы раздавил и ее бывшего в поединке по армрестлингу. Почему это заставило ее чувствовать себя намного лучше, чтобы продолжать?

— Если кратко, да, у меня есть немного денег. Если бы я просто возвращалась в Нью-Йорк, я могла позволить себе найти квартиру и комфортно жить несколько месяцев. Но это не то, чем я хочу заниматься. — Всплеск адреналина в ее крови был приятным. Это было давно. Или, может быть, оплакивая потерю всего, ради чего она работала, она также случайно приглушила свои амбиции. Прямо сейчас, в этот момент, она получила всё обратно. Она была женщиной, которая смотрела на ряды аналитиков из своего стеклянного кабинета и требовала, чтобы они ели на завтрак яйца своих конкурентов. — Я хочу вернуться лучше, чем когда-либо. Я хочу, чтобы мои бывшие коллеги поняли, что совершили ошибку…

— Ты хочешь втереть им это в лицо, — подсказала Коринн.

— Может быть, немного, — призналась Натали. — Возможно, я совершила одну огромную ошибку, но я знаю, что если бы Моррисон Талбот Третий сделал тот плохой выбор вместо меня, то был бы оправданы. Вероятно, его бы повысили за то, что он рискует. Они тайно встретились и проголосовали за мое увольнение. Мои партнеры. Мой жених. -Она ненадолго закрыла глаза, чтобы подавить воспоминание о своем потрясении. Предательстве. — Если бы ты была мной, мама, тебе нужен был бы шанс вернуться и проявить себя. — Коринн смотрела на нее несколько секунд.

— Возможно, так бы и было. — Натали выдохнула.

— К сожалению, у меня нет денег, чтобы одолжить тебе, — продолжила Корин, ее лицо слегка покраснело. — Как ты знаешь, рентабельность виноградника снижается. С неожиданной помощью твоего брата мы изменили ситуацию, но могут пройти годы, прежде чем мы снова окажемся в плюсе. Все, что у меня есть, это этот дом, Натали.

— Мой трастовый фонд, — твердо сказала Натали, выталкивая его наружу. — Я прошу освободить мой трастовый фонд.

— Времена изменились, — сказала Корин со смехом. — Когда ты закончила Корнелл, что ты сказала на ужине после церемонии? Ты никогда не взяла бы от нас ни цента, пока жива?

— Мне сейчас тридцать лет. Пожалуйста, не бросай мне что-то в лицо, что я сказала, когда мне было двадцать два.

Коринн вздохнула и снова сложила руки на коленях.

— Тебе хорошо известны условия трастового фонда, Натали. Твой отец может гоняться на машинах в Италии и расхаживать с женщинами вдвое моложе себя, как дурак, но он изложил язык траста, и, что касается банка, он все еще контролирует ситуацию.

Натали вскочила на ноги.

— Язык этого контракта архаичен. Как это вообще может быть законно в наше время? Должно быть что-то, что ты можешь сделать.

Мать вздохнула.

— Естественно, я с тобой согласна. Но твой отец должен будет подписать изменение.

— Я не собираюсь пресмыкаться перед этим человеком. Не после того, как он просто кинул нас и притворился, будто нас не существует. Не тогда, когда он оставил тебя устранять повреждения после пожара четыре года назад.

Внимание Коринн переключилось на виноградник, освещавший путь солнца.

— Я не знала, что тебе не все равно.

— Конечно, меня это волнует. Ты попросиал меня уйти.

— О, пожалуйста. Ты как нельзя яснее выразилась, что хочешь вернуться во всемогущие крысиные бега Нью-Йорка, — усмехнулась ее мать.

Тот период после пожара они явно запомнили совсем по-другому. Углубление в семантику последнего пребывания на острове Святой Елены сейчас не принесет ей никакой пользы.

— Нам придется согласиться или не согласиться с этим.

Коринн, казалось, была готова возразить, но заметно изменила курс.

— У меня связаны руки, Натали. Условия траста высечены в камне. Чтобы деньги были твоими, получатель должен иметь оплачиваемую работу и состоять в браке. Я понимаю, что это звучит как что-то из эпохи Регентства Англии, а не из современной Калифорнии, но твой отец итальянец старой закалки. Брак его родителей был устроен. Это гламурно для него. Это традиция.

— Это сексизм.

— Обычно я бы согласилась, но условия доверия Джулиана те же. Когда контракт был изложен, у твоего отца было грандиозное видение. Ты и Джулиан со своими процветающими семьями захватили винодельню. Внуки повсюду. Успех. — Она сделала отсутствующий жест. — Когда вы оба ушли без какого-либо намерения присоединиться к семейному бизнесу, у него что-то сломалось внутри. Пожар стал последней каплей. Я не оправдываю его, я просто пытаюсь дать другую точку зрения.

Натали снова опустилась на диван и умоляюще посмотрела на мать.

— Пожалуйста, должно быть что-то, что мы можем сделать. Я не могу оставаться здесь навсегда.

— О, мне так жаль, что пребывание в твоем семейном доме похоже на изгнание.

— Ты не пытаешься просыпаться каждое утро под стоны Джулиана и Халли, которые безуспешно пытаются подавить свои звуки секса в коридоре.

— О Господи.

— Да. Они тоже зовут сына божьего иногда, когда думают, что меня нет дома.

Иссушающе закатив глаза, Коринн поднялась на ноги и подошла к окну.

— Ты могла бы подумать, что поспешный отъезд отца подорвет лояльность его местных друзей и соратников, но уверяю тебя, это не так. Они все еще держат его на пьедестале, включая Ингрэма Мейер.

— Кто?

— Ингрэм Мейер, старый друг отца. Он специалист по кредитам в кредитном союзе Святой Елены, но, что более важно, он является доверенным лицом твоего и Джулиана трастовых фондов. Поверь мне, он будет следовать указаниям твоего отца буквально.

Челюсть Натали должна была касаться пола.

— Какой-то человек, о котором я никогда не слышала и не встречала, держит мое будущее в своих руках?

— Прости, Натали. Суть в том, что… кроме как убедить твоего отца изменить условия, я ничего не могу сделать.

— Я бы не стала просить тебя об этом. — Натали вздохнула. — Не после того, как он ушел.

Коринн помолчала.

— Спасибо.

Вот оно. Конец разговора. Больше нечего было сказать. В настоящее время Натали была крайне далека от оплачиваемой работы. И еще дальше от женитьбы. Патриархат снова побеждает. Ей придется вернуться в Нью-Йорк, поджав хвост, и проситься на низкоуровневую должность в одной из фирм, которые она когда-то называла конкурентами. Ложкой съедали бы ее смирение, а она… усмехнулась бы и терпела. На то, чтобы собрать достаточно денег, чтобы открыть собственное дело, уйдет, вероятно, десятилетие, но она это сделает. Она бы сделала это сама.

— Хорошо. — Смиренная, опустошенная, Натали стояла на дрожащих ногах и расправляла юбку своего платья. — Удачи тебе на встречах этим утром.

Коринн ничего не сказала, когда Натали вышла из дома, закрыла за собой дверь и, подняв подбородок, спустилась по ступенькам. Этим утром она отправится в город, сделает прическу и маникюр. По крайней мере, она могла хорошо выглядеть, когда приземлилась в Нью-Йорке, верно?

Но все изменилось на обратном пути после выметания — и, как в какой-то странной детской песенке из ада, в ней участвовали кошка, крыса… и ПЕЧАТЬ.