Как достать босса?

Как достать босса? Альбина Вишневская

Пролог

— Виктория Борисовна, принесите еще одну копию документов по завтрашней сделке, а потом созвонитесь с Климовым, согласуйте точное время встречи. Черкасова, увы, в ближайшие дни, не будет, придется нашему заказчику довольствоваться моим пресным лицом.

— В тринадцать ноль ноль? Еще какие-то указания?

— Нет, благодарю вас.

Я временно затесался в кабинете Черкасова, чтобы не переносить основную часть бумаг ко мне в кабинет. Не люблю смешивать разные направления, да и порядок важен во всем. Внимательно просматриваю условия договора, но изредка не забываю смотреть на часы. Скоро девять, сегодня понедельник. Парни из охраны молчат, это меня удивляет. Неужели не придет? Сомневаюсь, птичка слишком гордая, чтобы спустить все на тормозах. Хельга обязательно появится в стенах этого огромного здания, время икс уже настало. Буквально вчера вечером возванивался с Ириной Анатольевной. Хорошие новости всегда приятно слышать, а когда человеку помогло, вдвойне приятно. Понимаю, что зашел на взлетную полосу с козырей, но никто не обещал, что с юной, дерзкой особой будет все легко и просто.

Не исключено, что когда-то буду гореть в аду за свои очередные хитро продуманные планы, но это будет не в ближайшем будущем. Желание жить, как никогда, с новой силой вспыхнуло внутри меня. Не знаю, возможно, из-за того, что встретился с напоминанием о прошлом, но дело — дрянь, если я не буду разделять, где это самое прошлое, а где будущее.

Десять лет боли и отчаяния, десять лет каждодневных мыслей о том: а как было бы если… Пора отпускать, окончательно, жить с болью хреново. Тогда, чтобы не рехнуться или не загреметь в психушку пал на работу, полную загруженность. С Черкасовым мы вкалывали, как проклятые, чтобы сейчас быть успешными и респектабельными людьми. Только годы берут свое, в любом случае рано или поздно хочется завести семью, в общем, устроить себе хаос и веселуху на все двести процентов. Вот даже взять и посмотреть на Черкасова. Тот давно слетел с катушек, жену ему подавай. Красавчик, только ленивый до безобразия. И сейчас горячку порет, разорвав брак со своей Лисицей.

— Девушка, вы, что себе позволяете?!

— Если же вы меня сейчас не пропустите к этому извергу, вам мало не покажется.

— Нахалка! — Голос Виктории Борисовны повышается, но пока что держится в рамках.

А я хищно скалюсь, нет, не из-за того, что подобное стены этого офиса несколько месяцев назад слышали, причина одна: пришла.

Готов ли я? Бесспорно. Война началась еще неделю назад, а первый бой должен состояться с минуты на минуту. Я догадывался, в какое болото иду, знал, что меня ждет, и как никогда был готов взять эту сладкую крепость измором. И если при первой встрече мне не удалось получить заветный сладкий приз в свою жизнь, то в ближайшее время я с особенным наслаждением буду смаковать Хельгой, которая последние несколько месяцев незримо не отпускала мои мысли.

В огромный кабинет Черкасова врывается Ольга, следом — Виктория Борисовна. В этот раз лицо женщины перекошено от злости, а от былой уравновешенности не осталось и следа.

— Так вот ты где, Уваров вездесущий! Тебе не жить!

Ольгу вовремя за руку хватает Виктория Борисовна, я вижу, как женщине сложно удержать взъерошенную, а главное — взбешенную гостью.

— Александр Валентинович, тут какая-то сумасшедшая, я не понимаю, как охрана ее пропустила!

— Все нормально, это я разрешил, не переживайте.

— Что?! Не переживать? Да сейчас же можете катафалк вызывать, я его собственными руками угрохаю, и мне ничего за это не будет, сумасшедших только в дурку сажают.

— Александр Валентинович, да она точно ненормальная! Я боюсь ее здесь с вами оставлять.

Виктория не справляется с вырывающейся девушкой, как-то протяжно стонет и смотрит, как эта фурия летит ко мне. Я успеваю встать с кресла и перехватить запястья Хельги, пресекая любые попытки девушки вцепиться тонкими пальцами в мою шею. Бросаю на Викторию Борисовну потемневший взгляд, она понятливая: за считанные секунды исчезает за дверью, на ходу бросая: «Дурдом на колесах». Как я ее понимаю, но суть не в этом сейчас.

Из цепкого захвата пытается вырваться моя птичка, красивое лицо практически без косметики, выглядит девчонкой. Так бы и присосался к этому ротику, но в который раз вспоминаю о том, что эту голыми руками не возьмешь. Не замечаю, как склоняюсь ниже, пытаясь вдохнуть знакомый цветочный аромат. Ольга по-своему воспринимает этот порыв. Девушка ловко ногой наступает мне на туфлю, делая больно. Не смертельно, но чувствую, что синяка не избежать, но впредь я весь предельно внимателен.

— Клешни свои убрал, только прикоснись ко мне.

— Как грубо, Хельга.

— Ольга! Только попробуй повторить!

— И что случится?

— Пренеприятнейшее уже давно с тобой случилось: ты родился.

— Никто пока не жаловался, что я существую.

— И портишь жизнь нормальным людям? Герой! Что, опять почувствовал себя Богом, верша дела, в которые тебя никто лезть не просил?

— Если это полезное дело, то почему его не совершить.

— Да чтобы хорошие дела совершать, нужны мозги и руки из правильного места, одного желания просто мало, понимаешь?

— Бывают оплошности, но человеческий фактор не всегда просчитаешь.

— Что и требовалось доказать! Не умеешь — не берись.

— С похвалами и одами моей персоне разобрались. Теперь к главному, — подмигиваю Ольге, оттесняя ее к столу.

Девушка смотрит мне в лицо так, словно видит гадкую лягушку, столько пренебрежения я не видел ни разу в жизни. Эта врожденная вспыльчивость Хельги действует на меня сродни афродизиака. Она так близко, но в то же время недосягаема.

— Сразу секс и по домам? Так рассчитаться за твою благосклонность?

Никогда не был пошлым с девушками, но ее дерзость вынуждает отвечать в подобном стиле.

— Не люблю спешить, поэтому растянем это удовольствие.

Глаза Ольги готовы стрелять на поражение, но это не столь критично, чем я ожидал.

— Растягивать будешь с кем-то из своих подстилок.

— На попятную пошла?

Вижу, как кожа покрывается пятнами, а ноздри раздуваются. Такая выдерет глаза, переступит и дальше пойдет.

— Денег не хватит на растягивание, долг за операцию покажется тебе каплей в море.

— Тогда в чем проблема? Заначку достану.

— Мажорчик… бабло из ушей вываливается, форсишь?

— Нет, просто говорить пытаюсь по существу, а ты все с ног на голову переворачиваешь.

— Я переворачиваю? Да таких, как ты, за версту видно. Думаешь, поездил по ушам моей матери, оплатил операцию, и тут подарок из кустов: очередная блаженная ноги расставит? Настолько хреновый в постели, что баб покупать приходится? Или это у вас, мажоров, игры такие? Плесенью покрылись, рассиживая в душных офисах, кислорода не хватает для качественной работы мозга? Вали в деревню и паши, на природе и мысли чище, и воздух свежий.

Неплохо формулирует фразы, за некоторые слова был бы готов вцепиться, но не считаю важным. Негодовать именно подобным способом — ее законное право. Вогнать клыки поглубже — вот приоритетное задание Хельги, а параллельно вывести меня из себя и заставить бушевать. Но не учла моя птичка один момент: о ней я порядком наслышан, в особенности о нраве и горячем характере.

— Мы работать сегодня будем? Не хочу терять ни минуты! — Машу головой на стол, полностью покрытый важными документами.

Хельга словно задыхается, хватая ртом воздух. Неожиданно поправляет узкую юбку-карандаш, неловко скрещивает руки на груди, подобным способом только больше привлекая внимание к приподнявшейся груди. Вот зря она так, только внимание мое рассредоточила, я пытаюсь смотреть ей в глаза, но память — коварная штука, постоянно подбрасывает мне картинки одного утра в постели с Хельгой.

— То есть так ты решил дело обставить? Столы боссов — это что-то сродни фетиша?

Я смеюсь, громко смеюсь, давно так не смеялся. Мне даже показалось, что в приемной что-то громко упало. К возвращению Черкасова, подозреваю, Виктория Борисовна или будет жить с валерьянкой в руке, или напишет заявление на отпуск за свой счет. Даже не пытаюсь представить ее лицо, но предполагаю, что пьет она капли и в этот раз.

Пролог 1

- Смотри не лопни от смеха, — шипит моя еще несостоявшаяся помощница, — а впрочем, лопнешь, дышать станет легче.

То, что мои руки сотворили дальше, не поддается никакому объяснению. Едва укротив свой искренний смех, на эмоциях беру лицо Ольги ладонями, она даже не успевает сообразить, что случилось, как мои губы ласкают крикливый ротик скандалистки.

Никогда не понимал людей, которые предпочитают буянить и выяснять отношения громко, со спецэффектами. Сейчас же словно все перевернулось с ног на голову. Ее эмоциональность разжигает внутри огонь, который столько лет тлел где-то на задворках моего подсознания. Мне даже кажется, что я протяжно что-то мычу, не разобрать так сразу. Но когда боль в нижней губе становится невыносимой, отскакиваю от Хельги и прикладываю пальцы к укушенному месту, смазываю капли крови и скалюсь. Не побоялась, отрезвила, так отрезвила, ничего не скажешь. Впрочем, сам виноват, руки распускать каждый способен, а вот чтобы чисто по-человечески, без лишних телодвижений. Уваров, не так все должно быть, ой не так. И как следствие — прилетает укор:

— Не с этого ты начинаешь, Уваров, ой не с этого, — вытирает тыльной стороной руки губы, презрительно смотрит на кожу, хватает со стола листок договора и стирает влагу. — Век тебе спокойствия не видать, насекомое.

Последнее она бормочет скорее для себя, а не для посторонних ушей, но я-то слышу. Внезапно измятый лист бумаги влипает мне в грудь, а Ольга, не обращая на меня внимания, садится в кресло и роется в сумочке, выискивает влажные салфетки и тщательно вытирает губы, а потом руки.

Я же пытаюсь зализать рану, получается плохо, да и привкус крови мне не нравится. Совершенно не подумав о последствиях, распахиваю дверь в приемную и прошу:

— Виктория Борисовна, принесите салфетки.

То, что я увидел в глазах помощницы, заставило меня мысленно назвать себя простофилей. Женщина сразу заметила мое состояние, поджала губы, но, молча, согласно качнула головой и соскочила с кресла, пытаясь отыскать мне салфетки.

— Уверены, что все нормально? — Косится на дверь кабинета.

— Первый бой он самый сложный.

Я не знаю, как она поняла смысл сказанных мною слов, но догадываюсь об одном: она предельно удивлена тому, что в последнее время происходит с нами. До этого ее работодатели славились трезвым умом и ясной памятью. Сейчас же косячит на двести процентов Черкасов. Но, кажется, с его завихрениями Виктория давно смирилась, ведь он у нас парень расторопный. Теперь же видя мои поступки, женщина, безусловно, имеет кучу вопросов, но задать их не решается.

После того, как в моей руке появляется пачка салфеток, возвращаюсь в кабинет и вижу удивительную картину: Ольга держит в руках мою ручку и как-то задумчиво ее крутит. Я ничего не имею против, пусть подержит, но то, что она с ней вытворяет, меня приводит в состояние нервного тика.

— Выжил, — вздрагивает, когда видит меня рядом со столом, и отбрасывает мою ручку так, что та улетает в дальний угол кабинета, — печально, но не суть. Итак, сколько ты соизволил потратить на свою благотворительность? Выбить из мамы хоть что-то не получилось, она сказала, что это какая-то программа вашей фирмы. Черт! Я вообще не понимаю как?! Как у тебя получилось так искусно поездить по ушам моей матери? Да она мужчин на дух не переносит. И тут ты, весь такой воспитанный и галантный, заметь: это не мои слова… столько хорошего людям делаешь.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не спалить себя, как мальчишку, который сжег стог сена противному соседу, а теперь сидит на измене и отнекивается. Да, не буду отрицать, что разговор с Ириной Анатольевной был сложным. Не в плане, что я не умею правильно и внятно выражать мысль, совсем не то. Женщина слишком зажатая, углубленная в себя и совершенно не похожа характером со своей взбалмошной дочерью. Впрочем, я могу ошибаться, ведь даже не представляю, какой именно была Ирина Анатольевна в молодости, и что заставило ее стать такой.

Как говорил раньше: на войне все средства хороши. И я поступил хитро и продуманно, иначе эта дикая кошечка могла просто переиграть все планы, уступить место Марго, а сама броситься на поиски новой вакансии. Самопожертвование в Ольге не отнять, я видел, как она яростно защищала подругу. Не знал бы, что они просто подруги, подумал, что родные сестры. Позволить строптивой птичке упорхнуть в очередной раз из под носа не могу. Слишком запала в мысли и душу. А такая смазливая, сексуальная девочка любому по вкусу придется, и загребут ее на любую должность с руками и ногами. А здесь она будет под присмотром, на моих глазах. Яркие нотки собственника неожиданно выползают на поверхность. Знаю, что гадостное качество, но мужики еще не такие стратегии строили, чтобы покорить крепость.

Смотрит так пронзительно, что самое время превратиться в прах, но я просто пожимаю плечами, присаживаюсь рядом и накрываю ее руку своей.

— То есть ты пришла сюда только для того, чтобы отработать долг? Работа тебе не нужна?

Молчит, поджав губы, знаю же, что сейчас она не в лучшем положении, ведь без достойной работы жить в большом городе нет смысла: за все нужно платить. Только сейчас замечаю круги под глазами, видимо последние сутки были для Хельги слишком критичными. Мне действительно жаль, что именно так все получилось, но я в любом случае не отступлюсь. Да и обещал Марго, что обеспечу Ольгу работой, что не обижу, еще до того, как увидел саму подругу. Обижать не было даже в мыслях, но девушка воспринимает все по-своему.

Ее ладонь прохладная, но мягкая, кожа шелковистая, сам не замечаю, как большим пальцем потираю ее запястье. И она не сразу осознает, что собственно я делаю, лишь до тех пор, пока я не задеваю ее тонкое серебряное колечко. Оно простое, с обычным синим цирконием. Рука Ольги напрягается, еще секунду, и она бы вцепилась ноготками мне в кожу. Поспешно убираю руку, вспоминаю о ручке, ищу ее в углу, жду ответа, но она почему-то не спешит говорить.

— Работа нужна, но не в твоем офисе и не с твоей неподражаемой персоной перед глазами. Вы вообще что-то человеческое делать умеете? Ты вообще представляешь, что сейчас происходит с Марго? Ты вообще нормально по ночам спишь?

Бьет прицельно, на поражение, но я был готов к подобному вопросу. Мне так же пришлось много анализировать, делать выводы. Я тщательно напрягал извилины и не понимал одного: почему у людей порой все слишком заморочено. Марго могла в одночасье осадить Черкасова, парень не столь хреновый, каким может показаться на первый взгляд, кто из нас не без греха. Она же разыграла оскорбленную невинность. Разговаривать не пробовали? Гордость? Она, красавица!

И это удручает, но я в очередной раз пожимаю плечами, рассматривая угрюмое, но красивое лицо Хельги.

— Настолько противен? — Вырывается из горла вопрос, который изначально застрял комком, но теперь соизволил прозвучать хрипло и напряженно.

1 глава

Ольга

— Оленька, ты только не переживай.

Именно подобная фраза готова в секунды перевернуть все вверх дном внутри или скрутить в тугой узел внутренности, пресекая возможность дышать размерено.

— Мам, ты цела?

Мои разговоры с мамой происходили каждый вечер, эта привычка сформировалась с первого дня, как я с Полькой и Ритой, помахав селу рукой, умотала в город на учебу. И закрутила нас учеба, друзья, библиотеки, дискотеки. Веселое время, буду безумно скучать за этими веселыми деньками. Но как бы не была занята, все годы, как ритуал, полчаса внимания маме. Телефон стал нашим общим другом. И пусть она не любила зависать подолгу с кем-либо, мне же уделяла особенное внимание. Даже не бывая в Рябиновке неделями, знали свежие новости регулярно.

И даже сейчас, пребывая во взъерошенном состоянии возле Марго, я выкроила время и набрала номер роднульки. И что слышу? Естественно руки налились тяжестью, а в голове миллион гадостей. Успели ли по нашим дорогам вовремя в больницу, как оказали помощь, что именно болит, как это произошло? Неправильная тактика, но я сильно переживаю за нее. Ведь никого, кроме нее у меня больше нет.

Отец когда-то, больше десяти лет назад, собрал свои вещички и умчался из села на первом автобусе, осознав и прочувствовав на собственной шкуре все тяготы проживания в спартанских условиях. Не привык мужик к реалиям нашей страны, вырос в за бугром, менталитет не тот. А ведь по рассказам мамы, у них все так романтично и горячо начиналось. И вот опыт моей мамы показывал, что нет никаких гарантий того, что ты, при всех положительных талантах, сможешь удержать мужика рядом с собой. Вот так и жили вдвоем все эти годы. Что уж много говорить: да она все для меня.

— Мне сделали операцию.

Я так и села на край кресла, но, не рассчитав траекторию, свалилась на ковер, испугав Марго. Подруга подлетела и схватила меня за руку, помогая подняться.

— Ты что? Что-то с мамой?

Я же, как рыба, только рот открывала, не имея возможности хоть слово выдавить из себя. Благо, мама не стала держать интригу, впрочем, в этом нет никакой интриги, только волосы шевелятся на поверхности всего тела.

— Ничего серьезного, твой шеф помог, договорился…

Я слушаю детали и меняюсь в лице раз десять, не имея возможности трезво анализировать полученную информацию. Какой шеф? И ту как гром среди ясного неба: Александр Валентинович.

Шепчу губами эти два слова, а глаза Марго меняются в размере. Девушка оседает на диван и прижимает ладошку к губам. Я же чувствую, как спазмом сжимает горло, как хочу что-то сказать, но не могу. Мама, мамуля, мамочка, во что ты меня втянула? Если бы ты знала, что это за человек. В области солнечного сплетения все скручивается в тугой узел, нервное напряжение сковывает мое тело, ноги ватные, а руки трясутся. Вот уж удружил. Да у мужика фантастическая способность творить волшебство через пень на колоду.

Голос у нее такой воодушевленный, да таких эмоций я не слышала последние пять лет. Она счастлива, она верит в то, что впервые удача повернулась к ней лицом. Слушаю оды Уварову и в воображении стервозно кручу куклу вуду и иголками протыкаю его тело так, чтобы в реальности чувствовал всю ту боль, коорую мне приходится сейчас испытать. Сумел-таки добраться, волшебник хренов.

— А сколько денег потрачено? — Выдавливаю слова и жмурюсь, впрочем приблизительные расценки я знаю.

Черт, черт, черт! Выбрал самую престижную клинику города. Отличные специалисты, хорошие условия и баснословные цены. Мысленно умножаю изветную цену на два и еще раз оседаю, только в этот раз сразу на ковер. Марго тащит мне стакан воды и несколько таблеток валерианы, я же шепчу.

— Яду мне сразу, крысиного.

— С ума сошла?

— Уварову, я эту крысу точно прикончу.

Марго хлопает ресницами, а потом, когда я закончила разговор с мамой, слушает тишину. Ведь я сижу подобно мумии и забываю вовремя дышать. Перед глазами предполагаемый счет за операцию, перевернутая постель после сексуальных игрищ и печать на лбу: помощница — подстилка. Такую роль Уваров уготовил мне? Не остановится не перед чем? Не может до сих пор простить мне то утро. Насекомое!

Как не пыталась искоренить из мозга тот злополучный загул, но никак не получалось. Я — реалистка, но реалистка с придурью. Почему? Люблю всякого рода бульварное чтиво. Читаю любовные романы запоем, в какой-то степени завидую героиням, но понимаю, что чего-то подобного в реальности встретить сложно. Я о мужчине своей мечты. Чтобы вот такой… надежный, чтобы за ним как за спиной. Чтобы такой, не на час и не на два, а чтобы на всю жизнь? Глупо, скажете? Не думаю, просто это правильно, по крайней мере для меня. Жизнь мамы не сложилась, ведь однолюбка. Не смогла забыть отца-слабака, вот и прожила одна. Хотя в ее возрасте слегка за сорок реально найти мужчину и попытаться построить отношения. Впрочем, я понимаю ее состояние, проблема со зрением сильно урезало ее уверенность в своей женской красоте.

Единственное, за что от души могу поблагодарить Уварова: он заставил мою маму улыбаться, ожить. Но только за это, больше его уважать не за что. Да и в приоритет у меня теперь одно: узнать о цене его благосклонности.

Тошнота подступает к горлу, но я сдерживаюсь, чтобы не расстраивать Марго, девчонка и так страдает, хотя и не пытается подавать виду.

Обжора крутится у ног, словно чувствует мое состояние нестояния. Я беру зверя на руки и не замечаю, как пальцами зарываюсь в его пушистую шерсть и чешу пузо наглой рожи. Смотрит в лицо обожающим взглядом и изображает трактор своим громким урчанием.

— Как я тебе завидую, парень.

— Чай, с мелиссой, только не сиди, как истукан, шевелись, подъем, — пытается меня шевелить, — думаю, тебе многое нужно мне рассказать, крошка.

— В ушах звенит, так бесяче я давно себя не чувствовала.

— А может хватит отмалчиваться, посвяти свою непутевую подругу в детали.

И не отстанет же, душу вытрясет, медленно, осторожно, но плодотворно. Она хочет еще больше ненавидеть своего благодетеля? Она в этом уверенна? По глаза вижу, что во внимание, как никогда.

— Сама напросилась. Слушай…

2 глава

Май 2019 года

Квартира Уварова, утро

Голова словно чугунная, во рту пересохло и пить хочется так, словно бежала стометровку по пересеченной местности сбивая подошвы, убегаю от баб Марусиной козы. Тянусь рукой к чайнику, хватаю его и глушу воду из носика, в надежде поскорее утолить дикий сушняк.

— Ммм, — причмокиваю, но удовлетворения от процесса почему-то не получаю, жажда никуда не исчезает и не приходит желанное облегчение. Да что за нахрен?!

— Не спится?

Неизвестно откуда слышу приятный голос мужчины, чайник волшебным образом куда-то исчезает из моих рук, а жажда становится ощутимее. Ээй, я же еще не напилась! Так, черт возьми! Фигли тут происходит? Где моя кухня и где я вообще нахожусь?

Открываю левый глаз и лепечу, зевая не хуже крокодила:

— Кто ты, чудовище?

Мне почему-то кажется, что я до сих пор сплю, но это продолжается ровно до того момента, пока по моему бедру не проезжается горячая ладонь, а хриплый голос вновь звучит, но почему-то не в моей голове, а прямо на ухо. Именно горячее дыхание на коже меня выводит из сонного состояния, но буквально на несколько секунд. Дура, слишком реалистично! Нет, это всего лишь сон, и да, я не хочу просыпаться.

— Чудовищем меня в постели еще никто не называл.

Горячие пальцы настойчиво пробираются к моей груди, мммммм, можно помедленнее? Я записываю. Мое дыхание учащается, чувствую, как сжимают сосок, трут его. Вау, если это очередной эротический сон с тем жарким латиносом в главной роли, то я не прочь еще понежиться в его объятиях. Голова мужчины слоняется к соску, язык настойчиво теребит восставшую горошину. И лишь слишком правдоподобный аромат мужского одеколона выводит меня из обалдевше-сонного состояния.

— Апчхи!

— Будь здорова, сладкая.

Я мысленно проскулила, когда настойчивая ладонь мужчины коснулась моего лобка, а указательный палец нажал на чувствительную точку. Едва сдержав всхлип удовольствия, ущипнула себя за руку и распахнула глаза.

А ведь до этого так не хотелось врываться в реальность, ведь во снах столько всего можно начудить. Открываю глаза и смотрю по сторонам.

Нет, этого не может быть! Да ну, это же вообще ни в какие ворота не влезет, если я окажусь в постели с каким-то мужиком. Нет, все это только снится, да, да, снится. Вспоминаю, что обычно делаю в случае плохого сна: нужно повернуться на другую сторону, поправить подушку, сладко зевнуть, и картинка во сне изменится, а весь бред исчезнет. Делаю все именно так, как задумала. И…мои глаза становятся огромными, когда чувствую между лопаток горячее дыхание и поцелуй, сопровождающийся поглаживанием ладонью низа моего живота.

Человек за моей спиной настроен решительно, потому что в мгновение ока я оказываюсь прижатой к его груди. Пятой точкой, да, именно ею, ведь она, кажется, отыскала вчера приключения, чувствую, как в меня упирается что-то твердое и горячее, право же, не пистолет это в самом-то деле.

Олька, Олька, как ты дожилась до такого? Стоп, что если меня накачали какой-то дрянью и притащили неизвестно куда?! Мать моя женщина, роди меня обратно! Я напряжена, как струна, до предела, мне страшно подавать признаки жизни. Может отвалится, когда поймет, что я — бревно?

Пытаюсь напрячь свои тупые извилины и вспомнить вчерашний вечер. Получается с трудом, потому что мужчина не прекращает наглым образом шарить не только по груди, нет, его щупальца ловко скользнули мне между сжатых ног. Упс! Я закусываю нижнюю губу, когда осознаю, что он вновь коснулся клитора указательным пальцем и дразнит его через ткань трусиков.

Ну, это уже вообще уму непостижимо! Меня еще никто так нагло не домогался! Поэтому противно осознавать, что кто-то распускает свои ручонки без моего личного согласия. Эй, мужчина, вы случайно номером не ошиблись? Тьфу ты! Какой номер, Олечка? Совсем мозги, милая, растеряла. Впрочем, причин моему внутреннему «тигрорыку» масса: я вообще до сих пор не позволяла ни одному лицу мужского пола прикасаться к себе. И что, что мне уже столько лет! Это не приговор, в самом-то деле и не старая я еще ни капельки.

А теперь дыши, красавица глубже и включай мозги, ведь совершенно не так представляла себе первый раз в постели с мужчиной. Я не фантазерка какая-нибудь, а реалистка, хотя и люблю почитать любовные романчики для разгрузки мозга.

И почему-то глазенки свои продрать страшновато, а вдруг рядом со мной старый черт валяется, который по малолеткам практикуется. Олька, держи себя в руках!

Я не сразу осознаю, что оказываюсь повернутой на спину, а надо мной нависает незнакомец. Ну, была, не была! Приоткрываю левый глаз и… Вижу, как меня горемычную с предельным интересом рассматривает… нет, хвала небесам, не черт, не старик и не бомж из подворотни, вполне приятная мужская физиономия. Его темные, слегка растрепанные волосы свисают на лоб, придавая красивому лицу большей харизмы, а серые глаза подозрительно странно блестят.

И тут меня шибанула очередная здравая мысль: это, это как же! Неужели утро уже? Да, оно самое, вижу, что рассвет становится ярче, свет наполняет пространство и позволяет хорошо рассматривать содержимое комнаты и кровати. А если утро, значит я здесь уже давно и…

— Слезь с меня, — упираюсь ладонями в грудь мужчины, но тот, ни на сантиметр, не сдвинулся с места.

— Мне кажется, нам пора закончить начатое, Хельга.

Что? Я опять назвалась Хельгой? Чертов алкоголь, надралась-таки, как последняя свинья, и теперь лежу под незнакомым мужиком, который меня сейчас трахнет.

— Ты сможешь закончить в одиночку, но точно не со мной, — смотрю насмешливо на его широкую ладонь, недолго, потому что сразу же толкаю ладонями в грудь…вспомнила, да, да вспомнила, его зовут Александр и… это финиш, я вчера собственной персоной заливала к взрослому мужику и вешалась ему на шею.

— Ночью ты была сговорчивее и наслаждалась тем, что между нами происходило.

Я?! Наслаждалась? Да быть такого не может, ну, не совсем же я — развратная, что смогла снять первого встречного-поперечного и лечь под него. Или в глубинах моего подсознания сокрыты неизвестные таланты? Это была не я! Я не могла!

Так, Олька, что ты чувствуешь? Если он довел дело до логического конца, ты должна что-то чувствовать, по крайней мере, остатки дискомфорта после первого раза. И я на доли секунды прислушиваюсь к своим ощущениям, но ничего толком сообразить не могу, а все по тому, что мне на ухо дышит этот верзила.

— Слезь с меня, — я злюсь не на шутку, а вдруг, если ночью ничего не было, он мечтает закончить все именно здесь и сейчас, — я не хочу.

3 глава

Мужчина скатывается с меня и шумно выдыхает, я же тяну на себя покрывало и пытаюсь прикрыть обнаженную грудь. Странно делать это при незнакомце, который видел меня голенькую и лапал сколько хотел. Со стороны, видимо, выгляжу нелепо, да еще и румянцем покрылась. Мозгами понимаю, что смешно выгляжу, но продолжаю тянуть покрывало к носу, потому что дискомфортно лежать и светить прелестями, и плевать, что со стороны выгляжу комично. Словно диверсант в засаде, стреляю глазами по сторонам в попытке отыскать нужные вещи, хотя на кончике языка уже созрели любопытные фразы.

— Ты трахнул меня?! Воспользовался моей беспомощностью?!

Мои ноздри раздуваются, а внутри зреет взрыв, масштабы которого я боюсь представить! Я давно так не психовала, и сейчас была готова убивать… саму себя за дурость. Впрочем, этим пренеприятнейшим занятием я займусь на досуге, а уж поклевать себе мозги я знатно умею и практикую.

А сейчас мне нужно четко знать, что именно произошло между нами в этой огромной кровати. Подобная беспечность грозит залетом, ведь спать с неизвестно кем — себе вредить. Да, да, все это моя дурацкая осторожность. Неохота залететь от первого встречного-поперечного, а потом растить ребенка в одиночку. А вдруг болячки?! Едва не подскакиваю на матрасе, словно ужаленная.

Молчит мой ночной хахаль, лишь прижимает ладони к лицу и неторопливо потирает глаза. Я пользуюсь моментом и оцениваю лежащего рядом самца. А он недурно сложен, симпатичный гад, ни дать, ни взять. Но вот сразу видно, что гад, знающий себе цену. Да и комната у него очень богато выглядит. А посему делаю вывод: нарвалась на очередного мажора, которых старалась обходить стороной. Не по моей тонкой душевной организации подобные типажи, волшебным образом возомнившие, себя центром вселенной. Да, да, понимаю, что в словах звучит предубеждение, но уж как-то так, видывали их в действии и не раз. В универе что угодно можно заприметить или же на себе испытать что-то подобное.

Сажусь, пытаюсь пригладить всклоченные волосы и понимаю, что без расчески толком справиться с лакированной укладкой не смогу. Не важно, не страшно и не смертельно: переживу внешний катаклизм. Плевать, что выгляжу лесной бабайкой, и вот ни капли не верю в то, что сейчас после алкогольного загула прям няшка.

Для меня сейчас главное: узнать бы, где мои вещи затесались, вот без них будет грустно, а убегать домой в простыне будет совсем уж пикантно спозаранку. «Жаворонков» потешу и заряжу их отличным настроением на целый день.

«А глаз, как у орла» прицельно шарит по комнате. Вот оно — счастье, вот она — первая удача: замечаю свое одиноко лежащее платье на подоконнике. Сброшено туда неаккуратно, боюсь, что измято так, словно на нем полночи кошки оргии совершали.

Мою задумчивость прерывает все тот же мужчина, он пальцами касается моей обнаженной спины, а в следующий момент я чувствую поцелуй между лопаток. Его шершавый подбородок будто бы специально дразнит кожу, заставляя меня вздрагивать от приятных прикосновения. Нервно закусываю нижнюю губу, просто сверх безумия отрицать то, что это мне не нравится. Почему-то нравится, но я уже проснулась и осознаю, что поддаваться на мужскую провокацию не собираюсь. Я его не знаю, или все же теперь знаю? Кошмар: голова чугунная, но хоть что-то пытается сообразить. Стоп! Я вообще не могу вот так просто! Или смогла? Я ничего не понимаю!

Видимо мое замешательство дает понять мужчине, что я не сопротивляюсь, ведь сильные руки опрокидывают меня на спину, а сам владелец сексуальных форм нависает надо мной.

— Ахх, — слышу пошлый звук в комнате и понимаю, что это был мой как бы называемый эротичный вздох удовольствия.

Да уж, больше смахивает на стон застрявшего в заборе Тузика. Впрочем, к черту сравнения, здесь такое происходит, а я пялюсь в потолок и черте о чем думаю.

Перевожу взгляд на мужчину, вижу, как он горячими губами скользит по моему животу вверх, к груди. Задерживаю дыхание и боюсь издать малейший звук, ведь чувствую, что телу нравится такое исследование. Получается, что я с ним не дружу… с телом своим?

Убеждаюсь в этом окончательно, когда понимаю, что мой пульс учащается, а дыхание становится прерывистым. Мои пальцы скользят в чужие волосы, когда сильные ладони вначале сжимают мои бедра, а потом ловко стаскивают трусики. Так, трусики! Они на мне! На старт, Олька! Разлеглась, бесстыжая, на мягонькой кровати, и даешь чужаку возможность тебя рассматривать во всех деталях. Смотри, как глаза горят, вот разожжет азарт внутри, а потом здесь же оприходует тебя во всех позах. Страшно до ужаса, но до последнего верю, что нарвалась на нормального мужчину, а не из ряда тех, кто возьмут свое любой ценной. И пофиг, что стремная и больше похожа на девку легкого поведения.

4 глава

Александр

Май 2019 года

Вечер знакомства. Ночной клуб «Винтаж»

На часах девять вечера. Время куда-то бесцельно убегает, а я стою и думаю ни о чем конкретно и в тоже время предаюсь глубокому анализу происходящего.

Альберт звонил полчаса назад и божился, что такси опаздывает, что причина точно не в нем. Не люблю подобные форс-мажоры, а точнее: быть привязанным к кому-то. В моем жизненном кредо я придерживаюсь одного: если хочешь увидеть хороший результат — сделай это дело лично. Я мог предугадать подобный исход поездки, мог, но не стал. А почему? Не знаю. А если не могу найти ответ, тогда остается одно: отпустить ситуацию на определенное время.

Стою на пороге дома и вслушиваюсь в шелест ветра, который шумит в кроне деревьев. До сих пор беснуются воробьи и никак не могут поделить между собой место на ветке. Суматоха порождает взаимодействие, движение, ощущение нужности. Им это нравится, иначе никак.

Странно. Я давно не обращал внимания на то, что творится вокруг. И когда я, собственно, перестал замечать то, что происходит за пределами моей небольшой вселенной? Впрочем, ответ я прекрасно знал, но что-то сегодня задело, оживило какие-то струны в душе и сказало: мир не такой враждебный, как его представляют большинство людей. И я его представлял таким, очень долго, но времена, нравы, да даже что-то внутри меняется… Тебя словно кто-то или что-то невидимое меняет, на уровне молекул происходит странная трансформация.

Останавливаешься внезапно после продолжительной гонки и смотришь по сторонам. И вдруг «бах» по голове, неожиданно прилетает вопрос: а смысл такого бешенного ритма? Почему-то раньше я этого смысла не искал, не хотел искать, не верил, что он есть.

Теперь совершенно другое мнение на счет окружающего мира, другие мысли, желания, которые пытаешься осознать, но до сих пор не можешь уловить тонкую нить, чтобы наконец-то их расшифровать. Словно кто-то невидимый протянул руку, вжал ее в мою грудь и сказал на ухо едва слышно: тормози, парень, вселенная настолько всесильна и изменчива, и твоих крошечных заслуг не заметит, когда тебя не станет.

И тогда я понял, что мне нужна перезагрузка. Хорошая перезагрузка, которая на корню изменит меня, заставит смотреть на мир менее пессимистичными взглядом и позволит получать краски из внешнего мира, и он перестанет быть серым, монотонным.

— Прости, парень, виноват, но произошел какой-то сбой, — из такси выскочил взъерошенный Алик и похлопал меня по плечу, я поежился, хотя одет по погоде.

— Расслабься, бывает.

— Это Уваров? Или тебя подменили?

На моих губах появляется едва заметная улыбка, и этот нюанс тоже не ускользает от цепкого взгляда товарища, с которым знакомы сотню лет, еще со студенчества с ним и Черкасовым оббивали пороги университета, а особо значимые преподаватели в нашей жизни называли наш подряд «трехглавый змей». И нам бы обижаться, но не на тех напали. На былинных богатырей мы точно не тянули, доблести и рыцарства в нас было меньше, чем глупостей и принципов. Но, какими бы взбалмошными мы не казались внешнему миру, это, ни капли, не мешало нашей учебе. И как не пытались преподы нас заловить на пробелах в знаниях — ничего хорошего у них не получалось: мозги, дарованные природой, свое дело делали.

— В этот вечер программа «тряхнем стариной» в исполнении Алекса в приоритете.

— Ооо как, теперь вижу прежнего парня, с которым и в омут с головой не страшно, — взгляд Алека теплеет, его движения становятся живее, нет прежней скованности.

— А как это «прежнего»? — Мне интересно знать мысли друга.

А ведь я давно не погружался в размышления над тем, что последние десять лет в моей жизни не было места спонтанным, необдуманным играм и глупостям. Вся моя нынешняя жизнь, вплоть до сегодняшнего утра, строилась по строго структурированному плану. Не беру во внимание лишь единственный случай: Черкасов и его ненаглядная. Уж там я, неожиданно для самого себя, приложил максимум усилий. Только свершившийся факт женитьбы друг пока что похож на спящий вулкан, и когда он рванет — мне неизвестно.

— Эх, Сашка, молодость нашу вспомнил, — Алек осекся, виновато посмотрев мне в глаза.

Странно, я только сейчас понимаю, что давно не говорил с парнями по душам, как это было раньше. Нет, мы и дальше продолжали общаться, наша жизнь стала сложнее, но интереснее. А той разгульной, веселой жизни стало меньше в десятки раз с момента моего решения жениться. Конкретно любовь затянула, заставила взяться за ум.

— Хороша молодость, на то она и дана, чтобы вкушать запретные плоды, набивать шишки и делать выводы.

— Истинные слова.

Алек жестом предлагает сесть в такси и наконец-то отправиться в ночной клуб, который мне до не давнего времени и даром был не нужен. Все эти развлечения, дикие пляски, море алкоголя, секса и прочая новомодная атрибутика меня не цепляли…

— Ты уверен, что больше не будешь делать заказ? — Обратился Алек, намекая на то, что с моем стакане алкоголя осталось на дне.

— Не сейчас.

Действительно, не время, потому что мое внимание неожиданно сосредоточилось на эффектной, стройной блондинке, которая с подругой выплясывала под ритмичную клубную музыку и получала ни с чем несравнимое удовольствие. Я уже пять минут пасу ее взглядом, но так толком и не смог рассмотреть в бликах огней ее лицо. Этому виной не столько мерцание, а сколько то, что я действительно слишком далеко сидел. Так дело не пойдет, мне почему-то хочется видеть ее лицо, посмотреть, какая она вблизи.

— Я скоро вернусь, — бросаю на ходу фразу Алеку, тот пытается что-то спросить, но я просто игнорирую его слова.

Иду вперед, понимаю, что привлекаю внимание танцующих девиц. Они моментально приосаниваются и улыбаются, а в глазах так и пляшут черти в купе с оценкой моего внешнего вида. Не люблю знакомиться в клубах, не мое это. Предпочитаю культурное знакомство где-нибудь в кафе или ресторане, да полно общественных мест, которые дают возможность сразу оценить человека. Да, возможно, я критически подхожу к подобному делу, но по-другому, увы, я не умею. И кто бы знал, что сегодняшний вечер сможет сломать все мои стереотипы.

— Майя, ты представить себе не можешь, сколько всего я перемерила, прежде чем выбрать сегодняшнее платье, — блондинка ладонями проехалась по изгибам сексуальной фигуры и едва вильнула бедрами.

Мой взгляд мгновенно изменился, я не мог отвести его от этой ладной фигуры, вдобавок голос девушки окутывал приятным тембром, а смех говорил о том, что она умеет веселиться.

— Хель, ты просто секси-шмекси в этом платье, — пьяненький голос ее подруги подсказывал мне, что девчонки не просто так почтили своим вниманием подобное заведение, если, плюс ко всему, готовились к приходу столь щепетильно. И да, я соглашусь: результат на лицо. Меня редко можно удивить чем-то, но сегодня что-то невероятное творится внутри меня.

— Спасибо, но звезда этого праздника — ты, моя прелесть, так что давай отрываться на всю катушку, кстати, — голос незнакомки стал немного тише, с нотками заговора, — тот парень глаз с тебя не сводит. Ой, Майка, смотри, кажется, он готов с тобой познакомиться. Так, не теряйся, я, если что, у барной стойки шампанское продолжаю хлестать. Да, да, сегодня я — не леди.

Блондинка толкает подругу вперед, та едва не падает в объятия высокого смазливого студента. Я удивлен тому, как эти двое быстро нашли тему для разговора. Смазливая брюнетка, приблизительно такого же роста, как и ее подруга, подхватила парня под руку и позволила увести себя вглубь танцпола.

Что же касается моей белокурой незнакомки. Это не менее эпичное знакомство. Я даже не успел обойти ее стороной, чтобы сразу попасть в поле ее зрения, зато эта шустрая за секунду развернулась и впечаталась в мою грудь лицом. Мое дыхание тут же сбилось, стоило блондинке тонкими ладошками проехаться по моим бедрам, чтобы удержать равновесие и попытаться оттолкнуться. И у нее это получилось. Она едва доставала мне до плеча и в этом заслуга ее высоких каблуков, но если их сбросить, то окажется еще сантиметров на пять ниже.

— Вот черт! — снизу вверх на меня смотрят озорные синие глаза, в которых смешалось и удивление, и заинтересованность, и блеск от выпитого алкоголя.

— Кто ты, быстрая лань?

Мои глаза сразу замечают то, что на моей рубашке остался яркий отпечаток красной помады. Конечно же, ткань испорчена, но это мелочь в сравнении с тем, что я почувствовал впервые за столько лет осознанного одиночества. Она очень ее напоминала, и это заставило меня застыть на месте от удивления. Не бывает таких совпадений, я слишком реалист. Но ведь стоит передо мной почти идентичная копия Алевтины, только немного ниже ростом, и цвет глаз насыщенней.

5 глава

Александр

Вечер знакомства. Ночной клуб «Винтаж»

— Привет, прости мою неуклюжесть, — улыбается, а я, кажется, схожу с ума, мне хочется прикоснуться к ее волосам, но рука предательски дрожит.

— Как твое имя? — Повторяю вопрос и не сдвинусь с места, пока не услышу ответ.

— Хельга, — отвечает молниеносно, в это же время роясь в своей небольшой сумочке.

Я не понимаю, что она хочет сделать, но когда в ее ладошке появляется пачка влажных салфеток, расслабляюсь. Почему-то вдруг показалось, что она станет мне угрожать слезоточивым баллончиком.

— Это не поможет, — я пытаюсь перехватить руку Хельги, но она звонко смеется и отрицательно качает головой, настырно касаясь моей груди.

— Нужно хоть как-то спасти эту рубашку, красивая же, — и вновь смотрит снизу вверх с виноватой улыбкой.

— Ничего страшного, брось это дело.

— Но как ты теперь?

— Все нормально, давай лучше составишь мне компанию за столиком, я угощаю.

— Отлично, только сразу предупреждаю, я пью только, — я не даю ей договорить, потому что улыбаюсь и заканчиваю фразу:

— Шампанское, все будет, нам туда. — Я стараюсь держать себя в руках и лишний раз не касаться ее тела, но почему-то так сильно хочется просто даже взять ее ладонь в свою.

Развезло тебя, Уваров. Я отказываюсь применять логическое объяснение своему поведению, и да, я не желаю просто так отпускать эту девушку, мне нужно знать о ней все.

— Алек, познакомься, Хельга.

— Ты не один? — Девушка внезапно хмури брови, посматривая то на меня, то на друга.

Едва сдерживаю удивленную улыбку, даже не пытаясь представить, какие именно мысли родились в этой белокурой головке.

— Очень приятно, Алек, не переживай, я уже ухожу.

Друг подрывается с места, и очень удивленно смотрит на меня. Вероятно, он желал знать, что здесь происходит, но мой взгляд пресек любые его вопросы.

— Я точно не помешала вашему общению? — Хельга садится на диван и крутит головой по сторонам, к нашему столику уже несут бутылку шампанского и фужеры. — Ого, так быстро, когда ты успел?

— Ты не помешала.

Сажусь рядом и понимаю, что рассматривать ее в упор не стоит, поэтому стараюсь непринужденно наливать шампанское. Боковым зрением замечаю, что Хельга рассматривает меня, от чего становится невыносимо жарко.

Я не был готов к такой встрече, я слишком долго жил своей болью, отчаянием, не замечая никого и ничего вокруг. Лишь благодаря Черкасову я смог выжить в тот нелегкий для меня год. Только его энтузиазм и вера в то, что у нас все получится, позволила мне с головой окунуться в работу и медленно вырваться из оков боли и отчаяния.

— Вкусное, — слышу ее голос и поворачиваю голову.

Ловко же она успела осушить полфужера, пока я отвлекся на то, чтобы поставить бутылку в ведерко со льдом.

— Тебе нравится? — Глупый вопрос, естественно оно ей нравится, не стала бы она просто так восхищенно делать короткие глотки и продолжать рассматривать меня.

— Хорошее, я такое никогда не пробовала.

В ответ я просто улыбаюсь, а знать цену этого вина ей не обязательно.

— Нравлюсь? — Склоняю голову набок, едва заметно улыбаюсь, а сам до сих пор поверить не могу, что подобное существует.

У Алевтины не было сестры, не было так же в их роду кузин, одни пацаны у сестры отца, а мама — единственный ребенок в семье. Я не понимал, что здесь происходит, и это меня пугало. В мистику я никогда не верил, не верил в то, что может твориться несусветная чушь где-то рядом, всегда существует логическое объяснение любому факту. Мне нужно все выяснить, я просто не смогу жить спокойно, пока не узнаю всей правды.

Ольга

Слишком поздно я поняла, что влепилась в чью-то грудь, должна честно сознаться: в приятно пахнущую мужскую грудь. Вот что значит накачаться вкусными коктейлями и не видеть ничего вокруг, кроме себя любимой, а внутри чувствовать драйв и желание на полную катушку повеселиться.

Я давно так не отрывалась, мне нужно было расслабиться, потому что в последние недели жуткое отчаяние накрывало меня все сильнее и сильнее, я не знала, как быть дальше. Маме требовалась дорогостоящая операция, а у нас денег всего ничего, мы с ней вдвоем живем, одни на белом свете. Время медленно, но уверенно тикает, а решения проблемы я пока что не вижу. Впереди — защита диплома, а тех денег, что я стараюсь подзаработать, едва хватает на то, чтобы прожить в городе. Я не могу брать денег с мамы, она и так получает негусто.

Мне неловко, что испортила красивую, видимо очень дорогую рубашку мужчине, который выглядит слишком шикарно. Мой взгляд цепляется за дорогие часы, да уж, такие за копейки не купишь. Сразу видно, что деньги водятся в его карманах, но здесь, как говорится, кто на что горазд.

Шампанское оказалось слишком вкусным, хочется верить, что со стороны я не кажусь незнакомцу дикаркой, которая лакает вино, а лицо сияет от блаженства. Ах да! Мы же толком с ним не познакомились, то есть я свое имя назвала, а вот мужчина, кажется, забыл представиться. Удивительно, но почему-то разговор о шампанском вновь вытесняет вопрос на задний план.

— В смысле «нравлюсь»? — Хлопаю как дура ресницами, но блин, неужели на моем лице написано, что я слишком оценивающе рассматриваю этого незнакомца… упс, неловко.

— Ты очень внимательно изучаешь мое лицо.

— Тебе показалось, я просто пытаюсь вспомнить, чем собственно можно вывести пятно от помады.

Мужчина даже не смотрит на испачканную рубаху, видимо его она интересует в этот момент меньше всего. Что ж, его дело, а мне немного легче становится, не стоит париться по пустякам, если для него это не проблема. Правда же?

Мужчина не сводит с меня глаз, и мне почему-то неуютно. Не люблю подобное внимание, уж лучше говорить о чем-то.

— Ах, да, ты же до сих пор не представился, — ставлю фужер на столик, кажется, мне достаточно на сегодня всей этой прелести, иначе домой меня нужно будет доставлять под белы рученьки, а я сомневаюсь, что Майка будет бежать впереди планеты всей и прерывать свое занимательное занятие.

— Александр, для друзей я просто Шурик, но не для всех.

— Ну вот, наконец-то познакомились, — я не успеваю закончить фразу, как в моей руке оказывается вновь наполненный фужер.

— За знакомство, кстати, расскажи немного о себе.

Так стоп, откуда такой интерес? Я хмурюсь, и это не ускользает от взгляда мужчины, он едва заметно улыбается и кладет руку на спинку дивана. Пальцы у него красивые, длинные, едва-едва не касаются моих волос. Кажется, он замечает мой взгляд, но не сдвигает руку в сторону. Стараюсь не обращать на них внимания, а занимаюсь приятным делом: в этот раз растягиваю удовольствие, когда пью игристый напиток. Пытаюсь прочитать и запомнить название шампанского. Интересный вкус, с Полькой и Марго таким было бы неплохо побаловаться. Мы давно решили, что на окончание учебы устроим пир на весь мир, повод ведь серьезный!

— Учусь, подрабатываю, но ничего интересного, не думаю, что это важно.

Александр не настаивает, он тоже неторопливо пьет вино, но, с таким же непонятным для меня взглядом, смотрит в мои глаза.

Только сейчас я замечаю цвет его глаз, то есть я заметила его давно, но впервые осознано удивляюсь их оттенку. Необычные, или может мне это просто кажется? Не знаю ответ, но понимаю, что не часто приходится вот так просто познакомиться с симпатичным мужчиной и вот так просто посидеть вдали от всех и просто поговорить. Я нахожу вполне занимательную тему, связанную с музыкой, Алекс поддерживает разговор, но не забывает наполнять наши фужеры шампанским. Удивительный собеседник, мне импонирует его спокойствие, размеренный стиль разговора. Он не рисуется, как большинство подобных ему мужчин, и меня это удивляет. Странное чувство, словно сто лет с ним знакомы.

— Может, еще бутылку закажем? — Интересуется моим мнением, забавно, и вижу же в хмельном угаре, что ждет мой ответ.

А я что? А моя душа желает праздника! Душа сегодня в отрыве! Как я раньше сказала Майке: сегодня я — не леди. Возможно, мои слова начинают воплощаться в реальность. Какая же я леди, когда в голове — просветление, все дурные мысли куда-то улетучиваются, и мне хорошо, вот просто так, по-человечески хорошо, и шальные мысли посещаю пьяную голову. А может действительно еще бутылочку?

6 глава

Александр

Ночной клуб «Винтаж»

Много говорить о себе Хельга не решается, что не на руку мне, но настаивать не в моих правилах, думаю, что за разговором мы все равно сможем больше узнать друг о друге. Удивительно, но я давно не испытывал подобного рвения что либо узнавать, забрасывать собеседника десятками вопросов. Мне приходится ей подыгрывать и поддерживать разговор о музыкальных вкусах. Забавно, но нам действительно нравятся похожие жанры и стили.

Медленно, но уверенно я узнаю о том, что ей двадцать один год. И это меня немного успокаивает, а ведь выглядит она моложе своих лет. Мне даже вначале показалось, что выпускницы школы отрываются в клубе, сбежав от родительского контроля. Впрочем, внезапно понимаю: и что дальше? Узнал немного ее биографию, а дальше что делать будешь? И тут же получил рациональный ответ: делать так, чтобы она доверилась тебе, привыкла.

Почему-то кажется, что я медленно, но уверенно схожу с ума, ведь, чем больше мы с ней общаемся, тем больше я понимаю, что внутри все переворачивается, задевает струны души, наружу вытаскивает что-то давно позабытое, спрятанное в глубины моего подсознания. А в голове единственные слова: она — не Алька. И да, я соглашаюсь с утверждением своего разума, потому что эта девочка лишь внешне напоминает мне ее, но характеры у них разные.

Алевтина выросла в достатке, в любви и понимании, получала от родителей не только тепло и ласку, она получала все то, что желала ее душа. Но все равно оставалась такой же нежной, воспитанной и добродушной.

Я долго не мог поверить в то, что она обратила на меня внимание. В то время мы с Марком много всего в жизни пережили, и вот, казалось бы, что такой прелестной девочке, отличнице, красавице и активистке понравилось во взбалмошном парне? Для меня было непривычно осознавать, что влюбился, как мальчишка. И меньше чем за полгода я на двести процентов удостоверился в том, что готов жениться. Вот только решил окончательно с универом расквитаться, чтобы быть не связанным оковами науки. А в ближайшем будущем строил перспективные планы не только на карьеру, но и на брак с моей малышкой.

Вижу, что Хельга сомневается, услышав мое предложение. А я не вижу другого способа продолжить наше общение, хотя вечер не может длиться вечно.

— Потанцуем?

— Почему бы и нет? — улыбка все-таки у нее невероятная, сам не могу сдержаться, поэтому на моем лице рождается легкая ненавязчивая улыбка удовлетворения, ведь мне доверились.

Хельга протягивает руку вперед, я чувствую пальцами бархатную кожу и нервно сглатываю тугой комок, потому что приходится мысленно уговаривать себя вести пристойно с присутствии девушки. А мне сложно контролировать себя, я сам себя не узнаю, мне не нравится мое поведение, ведь давно не действую под влиянием гормонов, не веду себя как избалованный мальчишка. Сегодняшний вечер меня прогоняет по спектру давно забытых ощущений.

Музыка заводит девушку не на шутку, а я это я, как бы совершенно забыл, что давно не танцевал и вообще последнее время приверженец спокойной и душе успокаивающей музыки, которую предпочитаю просто слушать.

— Мне кажется, что завтра я не смогу на ноги встать, — смеется Хельга и тянет меня за руку назад к столику, когда вдоволь нагарцевалась среди пестрой толпы таких же отдыхающих, как и мы с ней.

— Если душа желает праздника, то почему бы его не устроить?

— Это точно, пить хочется ужасно, ой.

Я едва успеваю поймать девушку: от неожиданности она налетает на парнишку, который такой же невнимательный, как и моя спутница. Столкнулись бы лбами, но я даже почувствовал себя героем, когда Хельга на полной скорости впечаталась не в юнца, а в мою грудь. Стоит и смотрит на меня снизу вверх и улыбается.

— Кому-то сегодня фартит на столкновения.

Я вновь попадаю под очарование ее синих глаз, меня очень тревожит подобная зависимость, я не люблю, когда теряю связь с реальностью, теряю контроль и не могу здраво мыслить. И даже сейчас я не уверен, что разум не ушел в отставку. Склоняюсь к ее губам и пробую их на вкус. Не получаю сопротивления, наоборот руки Хельги сплетаются на моей шее, а поцелуй становится глубже. Это уже что-то более заманчивое, и если этот вечер перерастет во что-то большее, я не буду отказываться от того, что мне позволят сделать. Она такая податливая, с огоньком, и видимо не понимает, что подобным поведением сильнее разжигает во мне огонь желания.

— Может еще шампанского, — шепчу на ухо девушке, вспоминая, что ей понравилось то, что мы пили часом ранее.

— А давай, пить хочется, — облизывает губы, не специально, просто словно слизывает остатки нашего поцелуя.

Официант шустрым оказался, и пока я в очередной раз вжал Хельгу в себя, наслаждаясь поцелуями, быстро принес за столик новую бутылку.

В этот раз на диване мы сидели рядом, мои пальцы перебирали ей волосы, едва касались кожи за ухом, неторопливо опускались вниз к ключице. Мы пили шампанское и вновь целовались, а наш разговор сошел на нет, ведь то, что разгорелось между нами, стало красноречивее всех слов вместе взятых.

— Жарко, мне кажется, свежий воздух это все, что мне сейчас нужно! — раскрасневшаяся Хельга утыкается носом мне в шею и как-то слишком сладко урчит, поглаживая мою грудь ноготками.

— У меня есть предложение получше, — беру ее лицо в ладони и жадно рассматриваю красивые черты, понимаю, что уже сошел с ума и нет пути назад, — мы можем просто прогуляться по ночному городу… — да, да, именно эту глупость я сморозил, хотя думал о привлекательном горизонтальном положении и всех вытекающих из него последствий, — или поехать ко мне.

Да, я все-таки смог озвучит правильное для себя предложение, и это порадовало бы меня намного больше, чем привычный уик-энд за городом, на природе у озера, где я любил побыть в одиночестве с удочкой.

— Мне все нравится.

Вот это неожиданно так неожиданно, от чего мне просто хочется улыбаться. Пытаюсь оценить нашу способность передвигаться, надолго ли нас хватит? Сомневаюсь, поэтому решаю действовать по обстоятельствам: прогулка чисто символическая, а дальше ловкий поиск такси и поездка ко мне домой.

— Чудесный вечер!

Хельга вырывается вперед и поворачивается ко мне передом, неровно шагая спиной вперед, не заботясь о том, что может упасть под градусом выпитого. Ее беззаботность меня расслабляет, позволяя впервые за долгое время стать таким, каким я был много лет назад. Позабытое чувство, а ведь я думал, что оно умерло, но нет, чувствую себя невероятно бодрым.

— Осторожность — не твой конек?

— Ты заметил?

— Это было несложно.

Хельга пожимает плечами, но не прекращает делать то, что ей хочется в данный момент. Платье отлично облепило ее гармоничную фигуру, и я теперь, не переставая, смотрю на стройные ноги, тонкую талию и красивую грудь, которую хочется целовать и иметь возможность ее ласкать. Но, как ни как, я — на страже порядка, в любую секунду готов ловить девушку, но она ловко лавирует на своих неприлично высоких босоножках, рассматривая меня с ног до головы. И все-таки она мне честно призналась, что я ей нравлюсь. Не могу с уверенность сказать из-за чего все это: только из-за действия алкоголя или же это то, что она действительно почувствовала рядом со мной.

Я достаю телефон и делаю несколько снимков: на фоне ярко освещенного города девушка выглядит невероятно органично.

— Покажи, — она нетерпелива, и это так заводит.

Хельга в секунды преодолевает расстояние между нами, пытаясь сунуть нос в экран телефона, но я ловко поднимаю руку вверх.

— А волшебное слово?

Я дурачусь, это не шутки? Это вообще я или кто-то в меня вселился?

Хельга вновь, не задумываясь, кусает нижнюю губу и хитро смотрит мне в глаза, полшага и вжимается в мою грудь. Вкусно пахнет, делаю вдох глубже, наслаждаясь цветочным ароматом ее волос, когда ловко обхватываю тонкую талию свободной рукой и покорно, но нетерпеливо, жду чего-то. И стоило девушке просто легонько проехаться по моей груди, своими полушариями, как я забываю о том, что в руке телефон. Очередной горячий поцелуй останавливает нас среди улицы, заставляет забыть о том, что вокруг нас живет полной грудью город.

— Ко мне? — Эта мысль не отпускает меня, а я не желаю отпускать ее.

— Это было бы неплохо, — улыбается так, что я теперь вполне уверяюсь в правильности дальнейших действий.

7 глава

Александр

Квартира Уварова

Всю дорогу к моему дому, в такси, Хельга подпевает Зиверт, звучащей из радио. Голос, по правде сказать, у моей спутницы — прекрасный. А такие концерты без заявки мне еще ни разу не приходилось слышать. Сижу вполоборота и наблюдаю за довольным выражением лица, удивляет ее неуемная жизненная энергия, она позволила мне вытащить на поверхность давно забытые, чисто человеческие чувства. Она кайфовала от того, что делала, и мне даже кажется, что в повседневной жизни она такая же веселая и жизнерадостная, как сейчас.

— Какой красивый дом!

Хельга едва стоит на ногах, я прижимаю ее спиной к груди и тоже смотрю вверх, оценивая вместе с девушкой величие новостройки, в которой живу. Давно не замечал деталей, дом как дом, таких сейчас десятками строят в нашем городе. А ей, оказывается, интересно изучать что-то новое. Не менее забавные комментарии ждут меня внутри дома, когда входим в подъезд, ждем лифт. Чтобы прекратить словесный поток, я закрываю ее рот очередным поцелуем. Смутно помню, как и каким образом оказываемся в лифте, потом — в коридоре моей квартиры.

— Как хорошо, — слышу протяжный стон, но каково мое разочарование: это касается не поцелуев и неторопливых поглаживаний ее прелестей.

Я понимаю, что Хельга избавляется от босоножек и довольно рассматривает пальчики на ногах, шевелит ими. У нее оригинальный способ переключаться с одного вида деятельности на второй. Так дело не пойдет, ведь я конкретно завелся, меня всего распирает от желания, хочу поскорее раздеть девушку и попробовать ее на вкус миллиметр за миллиметром.

Мои руки проникают под юбку платья, гладят, а потом настойчиво сжимают шелковистые бедра, чувствую, как едва заметная дрожь проникает в каждую клеточку ее податливого тела. Хельга с легкостью включается в процесс, изгибается в моих руках, и я не могу понять, она настолько искусная в сексуальных утехах или же действует на природных инстинктах. Девочка ловко избавляет меня от рубашки, я замечаю лишь то, как ткань падает у наших ног. Подхватываю девушку на руки, слышу очередной стон удовольствия, но этот уже полностью предназначен мне. Дыхание Хельги сбивчивое, оно касается моей разгоряченной кожи за ухом, игривый укус белыми зубками заставляет меня вздрогнуть от слишком накаленных чувств.

Распахнутая дверь спальни, порог, расстояние, несколько шагов, и мы у огромной кровати, в которой еще ни разу не бывала женщина. Это что-то сродни внутреннего запрета, не иметь в стенах этого убежища ненужной энергетики. Секс вне стен этого дома — вот мой главный принцип. И что же сегодня? Эти принципы забыты, потому что на бежевом покрывале, лучезарно улыбаясь мне, лежит прелестное создание и, с нескрываемым восхищением, изучает мой обнаженный торс.

Ее фирменный прикус нижней губы становится моим фетишем, не могу глаз оторвать, смотрю, не отрываясь, и расстегиваю ремень, вытаскиваю и отбрасываю его в сторону, но брюки так и остаются не расстегнутыми. Я делаю шаг вперед и пристально изучаю ее потемневшие глаза. Хельга приподнимается на локтях, пристально всматриваясь в область пояса, туда, где волосы опускаются ниже. Она ждет продолжения, но я отвлекся совершенно на другой момент. Естественно, Хельга мало обращает внимания на свой внешний вид, а я залипаю, увидев не только длинные стройные ноги, но и бежевую ткань трусиков, которые соблазнительно выглядывали из под задравшегося платья.

— Что ты делаешь, сумасшедший, — звонкий смех наполняет пространство, а я хищно улыбаюсь и не выпускаю из плена левую ногу, касаюсь губами щиколотки, неторопливо покрывая кожу поцелуями, вторая рука опускается вниз, к влажным трусикам.

Нас прерывает неожиданный звонок мобильного, эта мелодия разрывает нашу интимную обстановку, словно ушат холодной воды. Я мысленно корю себя за то, что не удосужился отключить этот чертов аппарат еще в такси. Я догадываюсь, кто мне звонит, и ответить нужно, иначе Алек уже через полчаса будет тарабанить в дверь моей квартиры. В клубе мы несколько раз пересекались не только нос к носу, но и зрительно. Теперь мой ответственный друг неожиданно очнулся и требует информации.

— Ответь, вдруг что-то срочное, — Хельга неожиданно выдергивает ногу и моей руки и ловко поворачивается на живот, болтая беззаботно ногами, голову уложив на руки. А взгляд насмешливый, она словно ждет моего решения.

— Прости, но иначе нельзя.

Иначе нельзя, потому что третьего в нашей компании я не потерплю. И вообще, почему Алек до сих пор не с очередной девицей, обычно он не настолько чувствителен к друзьям и их увлечениям. Или же сегодня друг внезапно почувствовал, что ответственность лежит полностью на его плечах.

Выхожу в прихожую, хватаю со столика телефон и отвечаю на не прекращающийся вызов, и мои глаза цепляют подпись звонившего — Алек.

— Слушаю, — я видимо слишком резко ответил, потому что Алек ответил не сразу, он сперва прокашлялся.

— Ты как, парень, норм? — ну кто бы сомневался: на фоне смех девиц, не удивлюсь, если в этот раз парень решился на тройничок.

— Если ты печешься о моем благополучии, то могу сказать одно: ты ломаешь кайф.

— Прости, мужик, ухожу, ухожу, а ты повеселись.

— Непременно.

Мобильный скользит по гладкой поверхности и опасно застывает на полпути к краю. Не важно, ничего не важно, кроме той, что сейчас находится в стенах моей спальни.

Я тороплюсь вернуться, и чтобы попусту не терять времени — расстегиваю брюки. Так в полуспущенных и остаюсь стоять среди спальни, шумно выдыхая, увидев Хельгу, в одних трусиках, лежащей поверх одеяла, но спящей.

Ну, вот приехали, а ведь я говорил максимально коротко, и получается, не успел? Нет, так дело не пойдет. Я не готов быть джентльменом, не сегодня и не сейчас. Склоняюсь и целую спину девушки между лопаток, рука жадно ласкает грудь, не отпускает, и что я слышу:

— Ты классно целуешься, парень, но твоя детка устала и хочет спать.

Я смотрю на недавно извивающуюся подо мной девушку и не могу понять: она в очередной раз издевается надо мной? Нет же, уткнулась носом в мою шею и засопела, словно котенок. Видимо мое возбуждение слишком меня убило, потому что слышать ее дыхание выше моих сил. Выбираюсь из ее плена и босыми ногами иду на кухню, где жадно пью воду прямо из бутылки. Легче не становится, мысли все о соблазнительной девушке, которая уснула в моей постели. Кажется, я переборщил с шампанским, не учел тот факт, что Хельга набралась до того, как мы с ней пересеклись. И кто бы мог подумать, что алкоголь, а именно банальное шампанское, именно так сработает с ее организмом.

Не собираюсь долго копаться в себе, я слишком устал, к тому же неудовлетворение сыграло со мной злую шутку: до сих пор ощущал дискомфорт в паху…

8 глава

Александр

Квартира Уварова

Утро принесло не меньше адреналина, чем ночь, хоть и возбуждающая, но не доставившая ни капли расслабления. Моя гостья даже спросонья выглядит соблазнительной, и поэтому мое мужское начало требует своего. Я поражаюсь своей выдержке, тому, как Хельга лишь одним взглядом заставляет меня медлить и не послать все к чертовой бабушке и не подмять ее под себя. Необъяснимая нежность, какое-то непонятное мне желание поступать с ней осторожно.

В какой-то момент поймал себя на мысли, что вновь неподвластным мне способом замечаю в Хельге сходство с Алькой, и эта ассоциация мне не нравилась. Неправильно это сравнивать двух женщин, неправильно… и грозит тем, что я просто свихнусь, выискивая в девчонке каждый раз что-то неуловимое. Никогда больше не будет такой, как была она, не будет и точка. И мне стоит просто удовлетворить свое желание, а потом забыть все как странный сон и не бередить раны, которые уже давно, казалось бы, затянулись. Но нет, они все еще напоминали о себе, и я не могу позволить себе в очередной раз с головой окунуться в жуткие воспоминания того, как держал ее окровавленное, уже мертвое тело в свадебном платье, на своих руках.

Хельга не замечает того, как мое тело реагирует на нее, она отвернулась к окну лицом, а я не могу оторваться от созерцания ее хрупкой фигуры. Словно одержимый тянусь вперед и едва сдерживаю стон удовольствия, когда получается опрокинуть девушку на спину и губами прижаться к плоскому животу. Наши взгляды скрещиваются, я чувствую дрожь ее тела, чувствую, как она едва ощутимо откликается на ласки. Хочется поскорее накрыть ее своим телом и никуда не отпускать. Мои пальцы стягивают тонкую ткань трусиков, но полной победы я не получаю, ведь моя гостья так не вовремя приходит в себя. Я непонимающе смотрю на то, как девушка отталкивает меня, от неожиданности у меня не получается удержать равновесие, и я падаю на спину. Хельга соскакивает с кровати, хватает платье и мчится прочь из спальни.

— Черт! — рычу с отчаянием и кулаком стучу по подушке, на которой она спала.

— Открой дверь, я должна уйти! — слышу голос из прихожей, а сам пошевелиться не могу, ведь у меня нет желания выпускать девушку не то что из квартиры, а из своих рук.

Не двигаюсь, просто таращусь в потолок и пытаюсь привести дыхание в норму, ведь жуткий стояк мешает мыслить трезво. Из прихожей слышу возмущенное ворчанье, попытки открыть дверь. Да уж, не зря я второй ключ переложил в надежное место, мало ли какая спутница мне досталась, мог ведь проснуться утром в полупустой квартире. Глупо вот так довериться незнакомке и позволять себе привести ее домой. Все мои правила я просто проигнорировал.

— Если ты сейчас же мне не откроешь, я буду кричать или сию же минуту позвоню в полицию!

Хельга стоит на пороге с мобильным телефоном в руке, испепеляя меня гневным взглядом. Я тяжело вздыхаю и опускаю ноги на пол, попытку отыскать тапки отметаю, как ненужную. У меня есть более занятное дело: я смотрю на возмущенное лицо девушки, а она ведь не врет, к тому же вдогонку бросает еще одну информационную фразу:

— Если вздумаешь что-то делать по своему, знай, я сообщила в смс друзьям, где я и кто со мной.

Да она боится меня как огня, ведь осознала, что совершенно одна в незнакомой квартире, с мужиком, который только-только пытался ее трахнуть. Тру ладонями уставшие глаза, вот за маньяка меня еще никто не принимал, хотя, чему удивляться, уже чудовищем окрестили.

— Давай просто поговорим, я обещаю, что трогать тебя не буду.

— Что? Ты думаешь, что сможешь уломать меня, заговорив мне зубы? Ну, уж нет, — трясет указательным пальчиком, а я хмыкаю, понимая, что мне не верят.

— Хель, не выдумывай, просто поверь.

— Ничего подобного, я ухожу, так что давай, поднимай свою пятую точку и выпускай меня из своей квартиры, — она старается не смотреть на меня, но жестикулирует отменно, показывая руками, что мне нужно поспешить на выход.

Стоило мне поравняться с Хельгой, девушка отскочила в сторону, словно увидела прокаженного. Ну, знаете ли, такое уже даже меня выбешивает. Можно подумать, что я один был готов покорять вершины гор в клубе.

— Вот, — открываю дверь вторым ключом, но не даю возможность девушке убежать сломя голову, хмурюсь, рассматривая ее злые глаза, ее бешенство едва сдерживаемое. — Давай встретимся еще?

— Что?

Меня надменно осматривают с ног до головы и поджимают губы, а я чувствую себя провинившимся школьником.

— Ты все прекрасно слышала, — говорю тише, но и это не помогает.

Хельга фыркает и пытается перехватить ручку, чтобы распахнуть верь и сбежать, но для этого ей нужно сдвинуть меня с пути. У нее плохо получается, а я скалюсь, наблюдая, как становится пунцовой кожа ее лица.

— У меня нет желания пересекаться с подобными тебе.

— Объясни, — а тут я напрягаюсь, ведь, кажется, я еще нигде не успел налажать, а меня уже готовы линчевать.

— Споил девушку в клубе, лапши навешал и домой отвез, что бы…

Я прерываю ее фразу, потому что мне действительно неприятно слушать подобные умозаключения.

— Я не собирался брать насильно то, что мне предлагали с распростертыми объятиями.

Глаза Хельги вспыхнули с новой злостью, мне казалось, что еще мгновение и в комнате будет гулять электрический разряд.

— А спаивал девушку кто?

— Ни в жизнь.

— Отойди!

Еще минуту мы просто сверлим друг друга гневными взглядами. Даже не представляю, что думает обо мне в эти секунды девчонка, но я ловлю себя на мысли, что она так просто не исчезнет из моей жизни. И пока что я готов ее отпустить, но мы еще обязательно встретимся.

Хельга быстро испаряется из моей квартиры, я даже толком не успел отойти в сторону. Слышу, как стучали по ступеням ее каблучки, отдаляющийся голос говорит с кем-то по телефону. Шустрая, забавная и да, я все-таки здесь и сейчас решаю, что следующей встрече быть.

В тот день я еще не знал, что мои поиски затянутся на долгие три месяца, и что новая встреча окажется неожиданной и не менее эмоциональной, чем наше с Хельгой расставание в моей квартире.

9 глава

Александр

Тот знаменательный будничный день начался препаршиво, потому что супругам Черкасовым вздумалось буянить. Я случайно столкнулся у лифта с Маргаритой, бегущей неведома куда так, словно спасалась от преследования, хотя за ней никто не гнался. Пройти мимо я не смог, остановил беглянку, стараясь не обращать внимания на то, каким огненным взглядом меня пытались сжечь. В процессе разговора, во время которого больше говорил я, пришлось узнать сокровенную тайну о беременности, и как поступить дальше впервые в жизни не знал. Я и так слишком много делал неправильного, пытаясь столкнуть двух людей.

Я понимаю отчаяние, злость Марго. Девушка разочарована, а я пытаюсь придумать способ вернуть все на места. Но не получается, ведь разговор за закрытыми дверями не дает результатов. Я сильно на себя зол, ведь давно так не ошибался в своих расчетах.

Мне искренне жаль Черкасова, даже я не могу понять, что двигало Марком, и почему он так быстро переменил собственное решение на счет развода. Он ведь был решительно настроен, мои слова его не интересовали, он мгновенно отметал каждую фразу. Поэтому не сомневался в том, что Марк сумеет покорить сердце Марго. К тому же я давно замечал во взгляде его девочки искорки. И секс тут не причем. Им было хорошо вдвоем, да счастливее пары я давно не встречал. И вот как теперь? Я бы с легкостью мог сейчас же схватить друга за барки и спросить: а какого черта? Вот только меня искренне просят не лезть, ведь я достаточно натворил дел. Игры закончились, реальность не обещает простых решений проблем.

Меня шантажируют, и вот я почему-то верю обещаниям Маргариты, она разбита, несчастный вид просто кричит о том, как ей больно. А меня впервые за долгие годы заедает совесть. Я должен хотя бы как-то помочь девушке. Я хватаюсь за тему беременности, быстро соображаю, что Марго вряд ли воспользуется деньгами, причитающимися при разводе. Наш спор доказывает, что я правильно рассуждаю. Конечно же, Марго противится, говорит не то, что думает. А я уверен в том, что должен поддержать. И едва не ликую, когда она капитулирует, решаясь все-таки воспользоваться моей помощью.

Просьба меня сильно удивляет, у меня появляются смешанные чувства, когда понимаю, что девушка в сложной ситуации заботится не только о себе, она готова прийти на помощь всем тем, кого безумно любит. Мне искренне жаль Черкасова, но даже я, при огромном своем желании, в ближайшем будущем не смогу ему помочь. Но я не брошу попытки, к тому же, думаю, что идея сама по себе неплохая — иметь под боком человека, близкого к Маргарите. Если мы нормально сойдемся с девушкой в рабочих моментах, возможно, какими-то нелегкими, да именно нелегкими, путями я смогу столкнуть Черкасовых через подругу.

Маргарита дает мне указания на счет моей уже почти состоявшейся помощницы, и было бы смешно, если бы не было так грустно. Я никогда не смешивал работу и личное, не в моих правилах и я не собираюсь их нарушать. Тогда почему же обязательно я должен обидеть человека, которого беру в личные помощники? Лисицына не доверяет мне, и этому есть причины: я сам виноват, поэтому не пытаюсь возражать, пусть будет все так, как она задумала. И если именно таким способом у меня получится искупить свою вину, то я попытаюсь ее искупить.

Разговор настолько сосредоточил меня на проблеме, что совершенно забываю о том, что стынет мой кофе, что за спиной шумят люди, и жизнь бурлит. Давно меня так не заклинивало в мыслительные процессы, в последний раз это происходило тогда, когда долгое время вынашивал план с браком Черкасова и Маргариты.

Неожиданно за спиной я слышу знакомые ироничные нотки, я не вижу обладательницу этого голоса, но почему-то по спине бежит легкая изморозь, хотя на улице разгар летнего дня. Меня, словно ветром, сносит с дивана, поворачиваюсь и пересекаюсь взглядом с Хельгой. Она удивлена не меньше моего, и если бы могла убивать взглядом — давно бы испепелила и прах развеяла по ветру. Марго нас представляет, но первые секунд тридцать я даже не шевелюсь, ведь занимаюсь тем, что внимательно изучаю изменения в облике Хельги.

— Моя подруга Оля.

— Ты уверена, Маргарита? — да, именно этот вопрос слетает с моего языка, и со стороны я мог показаться идиотом.

— Я похожа на дуру? — Марго нервно машет руками, и ее возмущение логично, ей ли не знать — подруга перед ней или ее копия.

Хельга-Ольга тоже находит в себе силы поговорить, воинственность в голосе пытается внушить страх.

— Значит ты — тот самый Уваров, добродетель хренов…так получается?

Никогда бы не подумал, что у такой изящной блондинки может быть такая крепкая рука. Щека безумно горит от пощечины, и эта встреча меня только заставляет мрачнеть больше. Мы пристально смотрим друг другу в глаза, я оценивающе, не смотря на то, что кожа жжет, она — убийственно.

— Оль, ты сошла с ума? Я и сама как-то разберусь с этим мужчиной! Он — твой босс, я все утрясла, теперь тебе не стоит бояться увольнения, и деньги на операцию маме будут.

Ну вот, за меня выполнили почетную миссию, едва скрываю самодовольную улыбку. Вот и попалась птичка в клетку. Как же долго, Ольга-Хельга, я тебя искал. И такая встреча.

Я быстро прихожу в норму, и трезвое мышление мне сейчас в пору. Хельга воинственно настроена, этого не отнять, только Марго не понимает причин агрессивного поведения подруги. Конечно же девчонка по логике привязывает реакцию Ольги к своему случаю, но ведь это не совсем так.

— Я не буду с ним работать! Как ты могла?! С этим чудовищем?

Вот так, так, а здесь помедленнее, девчонки. Сдерживаюсь, чтобы на губах не появилась ехидная улыбка, и правильно делаю, потому что в мой адрес летят недавно забытые прозвища в стиле «чудовище». И что-то мне давно подсказывает, что подобные жаргонизмы меня ждут в будущем как из Рога изобилия.

Не перебиваю разговор подруг, я успею вовремя вставить свое слово, а пока наблюдаю. И могу сказать уверенно: девчонки — настоящие друзья. А Хельга за словом в карман не лезет, только объяснение Марго проясняет ситуацию в целом, а из-за этого самого просветления — меня опять бьют, больно так, неожиданно, хотя я мог предвидеть, но заслушался и засмотрелся на разъяренную блондинку.

— Я — беременна, и я в разводе, тадам.

Я по инерции приподнял руку, в противном случае моему лицу было бы несдобровать, гнев Хельги усиливается, на нас обращают внимание посторонние. Кто-то тычет пальцами, кто-то смеется, но за нашим столиком не до смеха. Давать пищу для разговоров не хочу, и такие вопросы не решаются на глазах у посетителей.

— Это ты, чертов гений, все устроил? Да тебя линчевать мало! А ты, дура, мужу-красавчику поди не призналась?

— Женщина…успокойся.

Говорю спокойно, голос не повышаю, но два стандартных слова бесят Хельгу и разгоняют ее бешенство со скоростью света.

— Ты меня женщиной делал, что такое говоришь? Если нет, то захлопнул варежку и молчи, кофе свой пей.

У меня впервые словесный запор, я не знаю, как в подобной ситуации ответить так, чтобы не выглядеть хамом. Марго единственная, кто пытается вразумить подругу, а я понимаю, что разговор изначально пошел по тернистому пути. И делать шоу в стенах кафе я не намерен. Я не вслушиваюсь в диалог девчонок, но слова Хельги отнюдь не ласковые и некорректные. Окей, детка, наш разговор состоится в другом месте, при других обстоятельствах, а пока я должен воплотить в жизнь кое-что сверх важное для того, чтобы Хельга никуда не смогла убежать от меня. Даже такая взвинченная она мне нравится все больше и больше.

— Оль, ну что ты такое несешь?! Опять твои замашки, а как же «я же девочка, красавица»?

— С этим? Никогда!

— Со следующего понедельника, вы, Хельга, работаете у меня, — и встаю из-за стола. — Маргарита, я все решу, позже перезвоню. А пока, постарайся урезонить свою подругу. Всего хорошего.

— Ни хрена я к тебе не приду!

Посмотрим, недолго осталось. Улыбаюсь, игнорирую слова, летящие в спину, а сам набираю номер знакомого следователя, чтобы пробил важную информацию, с которой я уже к вечеру работаю. А рано утром меня ждет дорога в Рябиновку.

10 глава

Александр

Давно судьба меня не забрасывала в дальние края. Еду, внимательно смотрю по сторонам и удивляюсь, как же зелено вокруг, а поля действительно широкие, уходят далеко к горизонту. Моя давно прагматичная городская душа неожиданно заставляет меня сделать привал. Я не сразу сообразил, что остановил автомобиль у знака с названием населенного пункта, который расположен впереди. Видимо солнце, которое тут же опалило меня своими лучами, расплавило мозг. Стою на обочине, туго соображаю, но в голове крутится одна деталь: где-то такое уже видел.

— Рябиновка, — читают мои губы, а в голове вспышка: селфи Черкасова на фоне этой вывески несколькими месяцами ранее.

Так быстро доехал, и не верится, что почти у цели. Первая … преодолена, теперь дело за малым: получить согласие.

Не знаю почему, но повторяю за Черкасовым, только селфи свое не отправляю другу, ему сейчас напоминания о родственниках бывшей жены не в радость. Парень замкнулся в себе и не собирается в ближайшем будущем кого-то пускать себе в душу. Я не настаиваю, время всему судья.

Долго стоять под открытыми лучами солнца не позволяю себе, жара просто плавит тело, только кондиционер спасает в салоне автомобиля. Насладиться прелестью летнего дня не позволяет и время, которое стремительно близится к вечеру.

Неплохое село, но приходилось видеть получше, не столь критично, но понимаю одно: прогресс давно не появлялся в этом населенном пункте. Стараюсь не сильно обращать внимание на детали, внимательно слежу за дорогой, потому что впереди вижу скопление детей, которые носятся на лужайках перед домами. Сомневаюсь, что кто-то из ребят следит за дорогой.

Отыскать дом Ирины Анатольевны с первого раза не получается, я все-таки отвлекся и свернул не туда, куда надо. Интересоваться у местных не хотелось, поэтому не отчаиваюсь, ведь в Рябиновке не сотня, и не две сотни улиц, всего-то с десяток насчитать можно.

Удача улыбнулась: я еще издалека заприметил небольшой дом из красного кирпича. У калитки, на небольших прямоугольных клумбах, занималась прополкой женщина.

Только когда я остановил автомобиль и вышел из него, на меня обратили внимание. Да и я внимательно изучал Ирину Анатольевну, ведь интересно посмотреть на женщину, которая родила драчунью Хельгу. Они почти одного роста, только женщина далеко не блондинка, у нее темно каштановые волосы, стриженные под каре. Зато фигурой дочь полностью пошла в мать, я теперь понимаю в кого Хельга такая аппетитная.

— Добрый вечер, — замечаю, как женщина прищурилась, на лице появилась недовольная гримаса, похоже здесь не горят желанием приветствовать незнакомцев, впрочем, у каждого правила есть свои исключения, или это Черкасов все-таки счастливчик.

— Добрый, вы кого-то ищете? — женщина сняла с рук садовые перчатки, тыльной стороной смахнула со лба пот и склонила голову набок, изучая меня с головы до ног, а потом ее взгляд был обращен на мой автомобиль.

Понимаю, что меня оценивают, изучают, и мне не рады. Сложно будет, но я не собираюсь отступать от задуманного мной плана, тем более я вижу четко: помощь женщина нужна срочно, тянуть дальше со зрением не стоит.

— Ирина Анатольевна, у меня к вам очень важное дело, но это не разговор для посторонних, — намекаю на то, что соседи не дремлют.

— Да говорите уже прямо, что случилось?

Женщина хмурится, но тут же нервно потирает шею, теребит крестик на серебряной цепочке. Так, Уваров, совсем своими тайными заговорами выбил Ирину из колеи.

— Это касается Ольги и вашей проблемы.

— Что с Олей, — голос Ирины сбивается, а рука ложится на карманчик, в котором спрятан телефон.

Вот только ее звонка к дочери мне не хватало, здесь намечена мною секретная операция.

— Оля в порядке, готовится к стажировке в солидную фирму.

Впервые улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку, ведь серьезное выражение моего лица не способствует доверительному разговору.

— Она ничего подобного не говорила, — с сомнением звучит голос Ирины, телефон все же появляется в ее руках.

Недоверчивая, напряженная, привыкшая полагаться только на свои силы. Понимаю, что предстоит сложный этап переговоров, но с кем только мне не приходилось сталкиваться в жизни. Впрочем, работа и повседневное, как показывает жизненный опыт, — две параллельные. То, что хорошо в одном случае, беда во втором.

— И какого лешего я должна вас пустить в свой дом? я вас совершенно не знаю.

— Извините, забыл представиться. Меня зовут Уваров Александр Валентинович. Я будущий начальник вашей дочери Ольги.

— Я ничегошеньки не понимаю, почему тогда вы приехали сюда? Что-то случилось? Она что-то скрывает от меня? Вы должны сейчас же обо всем мне нормально рассказать, — женщина нервничает, теребит платок в руках и не знает куда деть свой взгляд, на меня она не смотрит, потому что кажется, что я могу предоставлять какую-то опасность.

Красавчик ты, Уваров, приехал, ничего толком не рассказал женщина теперь стоит и не знает, куда себя деть.

— И все же я предлагаю вам поговорить, но не здесь, — я, осматриваясь по сторонам, понимаю, что соседи напротив пытаются как можно внимательнее рассмотреть меня и мою машину, естественно такой кроссовер — удивительное чудо в таком селе.

— Я не уверена, что хочу остаться с вами наедине.

— Ирина Анатольевна, — я делаю голос как можно мягче, непринужденно улыбаюсь, но все же улыбаюсь, — у меня к вам небольшое предложение, но озвучу я его не здесь.

11 глава

11 глава

Ольга

До сих пор жалею, что перед приходом в логово этого неадекватного зверя, не махнула рюмашку Женькиной самогонки, которая пылится в шкафу. Недавно ехал на работу и завез нам гостинцев. Ритульке не до веселья, а я в тот вечер опрокинула две стопки, чтобы не сойти с ума от того, что голова кругом.

Неприятности сыпались на мою голову одна за другой. Но не в моих правилах стонать и сдаваться раньше времени. Переживу, не такие трудности в жизни были. В этой ситуации нужно сохранять спокойствие. Вот только как вижу физиономию Уварова, ни о каком спокойствии нет и речи.

Неправильно тогда в маю звезды сложились. Точнее сказать — повернулись задницей ко мне. С того дня я пыталась подавить в себе воспоминания о позоре. Грызть себя люблю, умею, практикую. Никогда бы не подумала, что наши пути таким именно образом пересекутся.

Нашел гад, слабинку. Мама — единственный родной человечек в моей жизни, а он и туда ключик подобрал. Где-то глубоко в себе прятала понимание того, что мне дико страшно оказаться наедине с подобным типом. Если он в ту ночь меня не трахнул, не факт, что в этот раз подобного не произойдет.

Достаточно самоистязания. Нет, гоню прочь подобные мысли. Не дикари же мы однако и не в плену я. Но как же не хочется оставаться в этих стенах. Я же его могу случайно прибить в состоянии аффекта. А он — давай работать.

Приходить на работу каждое утро под дозой успокаивающего или рюмашки самогонки — не выход. И в том и в том случае крышка моему здоровью.

«Оль, ты месяц продержишься?»

Говорить сама с собой, да еще мысленно, не всегда плохо. Вот и сейчас, пока Уваров в прямом смысле зализывает раны, я пытаюсь разработать стратегию скорейшего решения проблемы.

Марго говорила, что зарплата тут приличная, и если я буду большую часть откладывать для долга, то за полгода смогу расквитаться с этим тираном. Но выдержу ли я столько времени? Не факт. А вот месяц постараюсь продержаться. К тому же всегда есть вариант подыскать подработку, а параллельно заниматься поиском достойных вакансий. Главное — получиться справку о том, что у меня нормальная зарплата, а там можно и о кредите в банке задуматься.

Глубоко дышу, настраивая себя на нормальное состояние. Впрочем, какое оно может быть нормальное? Вот вошел он опять в кабинет, а у меня в голове сцены кровавых фильмов ужасов пасутся. Один другого кровавее.

Ой, зря ты, Уваров себе жизнь портишь. Не седой еще однако, но клятвенно обещаю, что к исходу первого месяца седых волос у тебя прибавится, а глаз будет дергаться, как у пожилого деда.

— Настолько противен?

Ты даже себе не представляешь, мужик, как и какого размера моя неприязнь к тебе. Ты сам начал эту войну. Ты использовал запрещенные методы. Да простит меня моя мама, которая считает свою дочь хорошей девочкой, но я с этого момента превращаюсь в наибольший кошмар Уварова. К черту правила, приличия. Ты получишь то, что заслужил.

***

Какая прелесть! Уваров думал, если в первый же день отпустил меня пораньше сразу после оформления в отделе кадров нужных бумах, то повысил себе очередным плюсиком карму? Глупый, глупый дядька. Просто ты на уровне шестого чувства дал себе передышку. Если твои мозги не соображают, что нечего обижать слабых, так хоть твой интеллект о тебе, убогом, заботится. Надеюсь, ночью спал спокойно? Силенок набрался и готов к стрессу? А что, никто тебе, мой милый босс не обещал, что жизнь справедлива.

Странно, на часах девять, а сверхпунктуального босса нет. Проспал? Да ладно. Об Уварове, знаю по сплетням девчонок из кадров, говорят так: непробиваемый, уравновешенный руководитель. Все у него по полочкам. Не удивлюсь, если у него все расписано по минутам. Роботов и то делают эмоциональнее, чем этот экземпляр.

— Оль, я тут тебе, — слышу голос в приемной, кажется Ксюшин, — ой, здравствуйте, Александр Валентинович, а я тут Оле паспорт принесла.

— Я передам, видите ее нет на рабочем месте. Можете идти, спасибо.

— Мать твою! Паспорт!

Я не успеваю слететь с его кресла из-за того, что босоножки полунадеты на моих ступнях, я неприлично-отлично ими болтала, пока каталась в кресле. Удобное я вам скажу, не то что в приемной. Не порядок!

— Я думал, что тебя еще нет.

Уваров как-то странно посмотрел на меня, пытающуюся стать на ноги. К черту. Сбрасываю обувь и бегу навстречу к этому пижону.

— Еще ни одна помощница так радостно меня утром не встречала.

Я от удивления аж притормаживаю. Да он издевается надо мной! Рассматривает с ног до головы неприлично. Впрочем, где Уваров, а где приличия?! Плевать, пусть льстит себе, может для подобного человека это утешение в его нелегкой судьбе.

— Паспорт отдал, — рукой тянусь к ценному документу.

Знаем, уже плавали в истории с паспортом. Да и вообще, какого крестика я такая растеряша. Лично забыла документ у девчонок и не удосужилась забрать. Хорошо, что Ксюша набрала и предупредила. А то я бы вечерком очнулась и устроила кипишь. Или этот слизняк уже что-то там накалякал?

Вырываю паспорт из рук Уварова и трясущими руками листаю страницы. Рядом слышу смешок.

— Еще пока не Уварова, не переживай. У нас все будет правильно, я проанализировал свои ошибки.

— Только попробуй провернуть что-то подобное со мной, я тебя…

— Что именно, с этого места поподробнее. Если это что-то интригующее, возможно мне нужно будет пересмотреть свои выводы.

Уваров обходит меня, идет к столу и вальяжно садится в кресло. Я сейчас похожа на дымящийся самовар. Было бы зеркало, то посмотрела бы, а не идет ли у меня пар из ушей. Немногословный руководитель. Сучки, врете и не краснеете. Да его рассуждения не выдержит даже праведник. А что уж говорить обо мне.

Дышим, дышим, дышим, Олька. Никто не обещал, что будет легко. Это только второй день из тридцати одного в этом месяце, а я уже готова сжигать.

— Не доводи до греха, — указательным пальцем машу у него перед лицом, а потом вздергиваю нос и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, чтобы свинтить из этого кабинета.

— Кофе сделай и не забудь босоножки, боюсь, тебя не поймут.

Что? На что он намекает? Поворачиваюсь к Уварову, а он смеется. Понятно, намекает, что если в подобной ситуации кто-то нас спалит, слухи разнесутся со скоростью света…

— Чтоб ты слег с отравлением, насекомое, — стуча ложечкой, причитаю над чашкой кофе.

Да, да, разбежалась и готовлю ему то, что надо. Сейчас. Я заранее приготовилась к нашей разлюбезной баталии. Неспроста же я пораньше вышла из дому и прикупила самого дешевого растворимого кофе в стиках, чай тоже не забыла прикупить разных сортов.

— Ваш кофе, босс.

Он как-то напряженно смотрит поверх очков на меня, потом на чашку с кофе.

— Слабительное или снотворное?

Вау, а он силен в каверзных делах. Но это уже слишком изощренно. Естественно я ему желаю всяческих благ и прочего, но не сейчас. А смерти я вообще никому не желаю. Неизвестно какой может быть реакция Уварова на медикаменты.

— Просто кофе, без сахара.

— В чем подвох?

— Уже паранойя проснулась? А не рановато?

— Я просто хорошо осведомлен о твоих детских шалостях.

— Что? — вспыхиваю до корней волос. — Ты еще скажи, что видел мои детские фото

Ну нет! По глазам вижу, что видел. Мама, ну за что ты так со мной?! Уж Уварову эти фото нужно видеть в последнюю очередь.

— А тот усатый юнец — твой воздыхатель?

— Валерка? — Вылетают слова раньше, чем я осознаю, что нечего поддерживать разговор на эту тему.

— Он самый. Ирина Анатольевна говорила, что у вас была любовь.

Была, да всплыла. Разные мы оказались. Он хотела всего и сразу, но не хотел напрягаться. А я понимала, что всего добиться можно лишь своими мозгами и настойчивостью. Учеба была для меня важнее раннего брака и кучи детей. У нас много девчонок из класса рано замуж выскочили и теперь и рады бы пожить для себя, но куда довесок в виде мужа и детишек денешь. А в селе работы мало, приходится заниматься хозяйством, а это нелегкий труд.

— Кофе стынет.

Игнорирую его попытки вывести меня на человеческий разговор. Смотрю, как Уваров принюхивается к кофе, крутит носом. Понимаю, что таких, как он, не обманешь.

Делает глоток, кривится, потом второй — тоже самое.

— Спасибо, все было очень вкусно.

Чашка возвращается на блюдце, а сам улыбается.

— Кстати, если не умеешь пользоваться кофемашиной, так и сказала бы.

Грр, даже так?

— Простите, простите, курсов секретарш не заканчивалис, мы простые смертные не балуемся подобными агрегатами.

— Оль, может достаточно?

— Достаточно будет тогда, когда ты подпишешь приказ о моем увольнении. Задумайся над этим.

— Война все-таки.

— А думал жизнь тебе пряников отсыплет просто так?

12 глава

Ольга

Неделя! Как же тянется первая неделя моих мук в это кошмарном офисе. То, что офис кошмарный, я конечно вру. Здесь полно приятных людей, с некоторыми мне пришлось близко столкнуться по работе.

В один из обеденных перерывов Ксюша пригласила в кафе, что напротив бизнес-здания, именно там, при первой встрече, я красноречиво украсила пятерней физиономию Уварова.

Немного позже подтянулся Жорик, самый приятный из всех программистов, которые работали в компании. Он пришел с Виолой, девчонкой из бухгалтерии. Мы очень быстро нашли общий язык. И естественно каждый из них принес на хвосте какие-то занимательные факты из жизни Черкасова и Уварова. Хочу верить в то, что мое лицо в те моменты не выглядело мрачным или перекошенным. Столько позитивных отзывов, столько дифирамб было пропето. И видела же по глазам, что ребята искренно, от души делятся информацией. Вот такова она жизнь. Если не умеешь смотреть на ситуацию под разными углами, вот такие розовые очки и надеты всю жизнь. Вера только в лучшие качества человека конечно должна быть, но что если этот человек двуличный, а ты не замечаешь?

Вновь возьмусь за душу Уварова. Доброе ли он дело сделал для мамы? С ее позиции — это удача, которая подарила ей возможность как можно быстрее исправить зрение, начать жить полноценной жизнью. Но она ни сном ни духом не ведает о том, что Уваров — коварное насекомое, которое продумало свой похотливый план от А до Я. А ведь он знал, что просто так с собственной воли я никогда бы не пришла к нему в офис работать. И Марго жутко расстроилась, что все так вышло с работой. Мне пришлось убить целый вечер на то, чтобы доказать моей подружке, что эта встреча была неизбежна в принципе. Рано или поздно наши бы пути с Уваровым пересеклись, и если бы он не это выдумал, так еще к чему-то приколебался. Хорошо хоть паспорт не догадался умыкнуть, а то пришлось бы верх тормашками полгорода поставить, чтобы проучить зазнайку Уварова.

Да после того, что он сотворил с двумя людьми без их ведома, я вообще даже не пытаюсь представить, на что способна его фантазия, если ему неугоден человек. А Жорка и девчонки говорят, что он мировой мужик. Что-то перед собой я вижу совершенно другого человека. Или это у меня такой врожденный дар на распознавание качеств человека если не с первого раза, так со второго точно в цель? Боюсь, рядом с несчастной мамой, я стала закостенелой реалисткой, а это порой мешает жить и не оглядываться.

Девять утра, девять ноль одна… девять ноль пять. Скукота, устала играть в маджонг, почему-то глаза стали слезиться. Видимо из-за того, что полночи не могла уснуть. Случайно услышала около полуночи, как шмыгает носом Марго. Внутри разгорелся с новой силой тлеющий огонек неприязни к Уварову и Черкасову вместе взятых. Слишком меня задевало то, что Марго не желает делать хоть что-то адекватное со своим бывшим и никому вокруг не разрешает влезать в их отношения. Я ее понимаю, но эта недосказанность окончательно вбила гвоздь в крышку гроба их отношений. Не знаю, насколько меня хватит, смогу ли я смотреть на ее страдания и молчать. Может пусть возненавидит меня, но Черкасов очухается после дурости своей и возьмет женушку в оборот.

— Олька, ты чо дрыхнешь?

— Чо?

Рука резко слетает с подлокотника кресла, и если бы не ловкие движения Жорки, отпечатался бы мой макияж на крышке стола. А там есть чему отпечатываться: ресницы я люблю малевать, да и губы помадой помадю.

— Утро еще за окном, а ты уже ленивец, — смеется и приседает на край стола, — я тебе принес обещанные наушники, они мне не нужны. Вот только не понимаю, зачем они тебе на работе?

— Мужики ходят на перекур, а я буду ходить на музтайм.

— Понятно.

Я встаю с кресла, неудобное, вот не пришлось оно мне по фигуре, жесткое и какое-то громоздкое. Ух, что-то я сегодня совершенно не в духе, кофе что ли выпить?

— Жор, кофе будешь?

— А ты уверена, что в это время нормас?

— Слушай, если стремаешься, то не держу, — фырчу в ответ, нажимая в тайной комнате кофейный агрегат, который Уваров все же настойчиво протестировал передо мной.

Я едва сдерживала смех, как он дулся, но продолжал спокойно объяснять принцип работы кофемашины. Мои бестактные вопросы его точно привели в состояние равное к бешенству. Впрочем сдержался, в который раз подтвердил слова коллег, что мужик — кремень. Ну, это мы еще посмотрим.

— Вот, здесь без сахара, как ты любишь, кстати, в ногах правды нет, садись в кресло, а я пройдусь, не то опять усну.

— Работать не пробовала? Говорят — помогает.

— Нету начальства, нету проблем. Свыше положенного из меня не выдавишь. Это дураков работа любит, — смеюсь и подмигиваю Жорке, который наслаждается ароматом дорогого кофе и смеется надо мной.

Александр

Опаздываю. Впервые за долгое время. Сам не верю в то, что проспал. Видимо встреча с Алеком в баре была лишней среди рабочей недели. Нормальные люди обычно в пятницу зависают в кабаках и расслабляются. Только отказать другу не мог, у него понимаешь ли трагедия на любовном фронте. Черкасову не до нас, вот я и отдувался в единственном экземпляре. Когда звенел будильник — не слышал.

— Доброе утро, Виктория Борисовна, есть какие-то новости от Черкасова?

— Все без изменений, работаем в прежнем режиме.

— Понятно, — хмурюсь сильнее и понимаю, что жутко давит виски.

— Александр Валентинович, с этим нужно что-то делать. Пропадет парень.

— Я сегодня вечером найду его, а пока соберите все срочные документы и передайте Ольге.

Иду к себе, слышу смех. Только она так умеет открыто, искренно смеяться. За эту неделю я много раз вслушивался в ее телефонные разговоры, в общение по работе с коллегами. Она очень общительная и добрая, чего не скажешь об отношении ко мне. Крепкий орешек, но я в любом случае найду пароль к ее душе.

— Жорка, я все понимаю, но так делать точно не стоило.

Вот те раз! На часах полдесятого, а я носом учуял аромат кофе, зажигательные разговоры в моей приемной. Что бы это значило?

Меня замечают не сразу, зато я отлично глазами сфотографировал ее фривольную позу. Ольга сидела на столе и болтала ногами. Босоножки валялись на полу, это дело она любит, не заметить невозможно.

Начинаю закипать, а все из-за того, что вижу ее лицо, вижу ее настроение, улыбку. Такими меня не удостоила ни разу. Да и не самое страшное, что кофе пьют, противное то, что она уже пятый день подряд приходит на работу в короткой юбке. Даже сейчас сидит и будто не замечает, как Жорка пялится на ее ноги, а минут через пять будет страдать косоглазием. Я осведомлен о ее характере, своеобразном отношении к жизни, но чтобы она перед мужиками на моей территории светила прелестями — этому не бывать.

Внутри меня взбрыкнул разъяренный бык, которого раззадорил беспечный пикадор.

— Я вам не мешаю?

Единственный, кого испугало и привело в чувство мое выражение лица — Жорик. Парень соскочил с кресла, едва не вывернув чашку с остатками кофе на пол. Коричневая жижа частично выплеснулась на рубашку и растеклась по груди.

То, что дальше сотворила Ольга, заставило меня прикусить собственный язык.

— Можно подумать мы тут громко сексом занимались. Вам настроение сегодня утром не раздавали, Александр Валентинович?

— У вас работы… — я не успеваю договорить, потому что чувствую, как закручивается спираль гнева.

Ольга что-то возмущенно бормочет Жорке, хлопает ящиками стола. И вот я вижу в ее руке салфетку. И нет, она не дает парню возможности отчистить пятно самостоятельно, она, сосредоточенно трет, высунув кончик языка. и это вгоняет меня в какой-то магнетический ступор. Перед глазами огни ночного клуба, ее помада на моей рубашке, и я растерянный тем, что увидел напоминание о прошлом.

— Оль, я пойду, лучше застирать, не переживай.

Георгий видел мой взгляд, он сразу понял, что лучше бежать.

— Отлично, беги, вечером встретимся, девчонкам привет передавай.

Я лишь полшага сделал в сторону, чтобы парень смог сбежать. Рукой тянусь к двери, захлопываю ее и сурово смотрю на девушку.

— Какие-то проблемы? С левой ноги встал?

— Где твоя нормальная юбка?

— В магазине, меня и эта устраивает.

— Но ты уже не в универе и не на дискотеке.

— Слушай, не в купальнике же я сюда заявилась, радуйся. Захотел себе меня — терпи.

Я понимаю, что делать мне на зло она будет в любом случае. А спорить с ней — себе делать хуже. Я достаю телефон и набираю Викторию.

— Виктория, закажите в магазине костюм сорок четвертого размера, а лучше — два.

— Это ты зря затеял, — ухмыляется мне в лицо и пытается обуться.

— Сделай мне нормальный кофе, а потом забери у Виктории документы.

Достаточно. Трепать можно до бесконечности, а я не в том состоянии, чтобы вести спор дальше. Голова ноет, если не поможет чашка кофе, умру к вечеру. А столько всего нужно сделать.

Иду к себе, сажусь в кресло и ослабляю галстук. Работа на ум не идет. Но пересилив себя, вникаю в папку с документами. По истечении пяти минут понимаю, что ни чашки с кофе, ни документов нет. Странно. Срываюсь с места, на ходу прислушиваюсь.

— Да ты что, а он что? А ты ему что? Охренеть, Танька, ты уверена, что стоит встречаться с таким подозрительным типом? Ты знаешь, мудаков хватает, накачают алкоголем, а потом проснешься с кем-то утром, и не факт, что вас будет двое.

Я понимаю, что все женщины треплются об интиме и симпатиях, но не так открыто и откровенно во время рабочего процесса. Теряюсь, даже не знаю, включить режим строго босса или пустить все на самотек?

— Оля, здесь Александр Валентинович просил папку…

— Потом наберу. Ой, как хорошо, что вы выкроили минутку и зашли к нам на огонек. Кофе, чай?

— Спасибо, Виктория, не задерживаю вас.

Я забираю папку из рук помощницы и укоризненно смотрю на Ольгу. Нос задрала и звонко ложечкой размешивает кофе, который, видимо, готовила мне. Но чуда не произошло, и свой кофе я не получил. Тянусь рукой к чашке, делаю глоток и понимаю, что на языке чувствуется не ложка или две сахара, там все десять растворились.

— Сладко, да? Простите, ошиблась.

Смотрю в ее синие глаза, а впечатление во рту, что язык к небу приклеится. Запить хочу, но почему-то не делаю ничего из желаемого. Почему я терплю подобное отношение? Да все просто, заинтересован в том, чтобы была рядом. И пусть все с ног на голову перевернулось, ее присутствие работать мешает, но я упрямо продолжаю грызть кактус. Временем я располагаю, а время рано или поздно все решает.

— Да, привет, Влад. Конечно, помню. В обед встретиться в кафе? Без проблем. Мы не в рабовладельческом обществе живем, обед — святое дело. Созвонимся.

— Кто это был?

— Тебе какое дело, Уваров. Вот бумажонки свои из стопки в стопку перекладывай, а ко мне не лезь.

— Сделай голос потише, — говорю тихо, едва сдерживая себя.

— Думаешь, толпа зевак стоит под дверью и вкушает представление.

Эта несносная девчонка подлетает к двери и распахивает ее. И что же мы там увидели? Оля злобно фыркает, прищуривается и гаркает:

— Стучаться нужно вот так, — и показывает на двери, как это делать Ивану, главному из компьютерного отдела, — ферштейн?

— Я позже зайду.

— Удачи.

Дверь громко хлопает, а моя зазнайка мчится к столу, хватает чашку, в подсобке гремит посудой и бормочет возмущенно. Улыбаюсь, да она сама себе враг. Порой не замечает, как комично выглядит со стороны. Я же понимаю, что зло у нее наигранное, неплохая она девушка.

— Оль, давай поговорим.

— Нам не о чем с тобой говорить. Не хочешь, чтобы тебе плешь проели, сиди у себя и не высовывайся. И только попробуй ко мне сейчас прикоснуться, получи…

Никогда не возбуждали склоки и ругать. Но не с этой вздорной девчонкой! Я становлюсь шальным, когда она вот так сотрясает воздух. Моя рука требовательно прижимает голову Ольги, губы настойчиво ласкают сжатые губы девушки.

13 глава

Ольга

— Я тебя сейчас прикончу, насекомое! Ты сколько руки распускать будешь?!

Меня рвет на части от злости и безысходности. Не понимает по-человечески! Да он вообще неадекватный какой-то. Где в нем порядочность, адекватность. Ему говорят, что его физиономия вызывает только брезгливость, а он глухой. Мне едва удается оттолкнуть этого слизняка, смахнуть с губ вкус его поцелуя и встать на дыбы.

— Уваров, заруби себе на носу: если местные курицы просто писяют, когда видят твою благородную физиономию за углом, то запомни одно: не все девушки — похотливые суки, готовые урвать кусок пожирнее. Поверь, не у всех баб вагина вместо мозгов. Так что тебе просто стоит признать тот факт, что твое желание, увы, не исполнится, как не пиши и не стучи на мейл Деду Морозу. Плохие мальчики вместо подарков получают угольки в носочки.

Стоит, серее тучи, сжал кулаки и молчит. Вот что ты молчишь, чудовище? Олька, только дыши! Спокойствие! Нервный срыв тебе сейчас ни к чему. Тебе нужны силы, чтобы поддерживать маму, Марго, Польку. Нужно просто отвлечься, нужно выработать новую тактику, если эта не помогает. А ведь я вела себя сносно культурно, вот только получается, что Уваров притих на время. Или же был завален кучей работы. Я мысленно потирала ручки, когда ему приходилось засиживаться допоздна. Черкасов в каком-то непонятном загуле, да и черт с ним. Я же с честно выполненным долгом, вставала и уходила. Он провожал меня каким-то хмурым взглядом, но ничего не говорил.

А сейчас, получается, осмелел и решил прощупать почву? Вот интересно: на что этот нахал рассчитывал? Что притремся, со временем обретем доверие друг к другу и медленно, но уверенно наши отношения перерастут на новый уровень — постель? Понимаю, что права как никогда. Да он, видимо, спит и видит, что глупая овца Оля недельку вторую повыделывается, а потом масть ляжет.

Не могу смотреть на него без нервного тика. Мне нужно проветриться. Настроение и так ни к черту, а здесь домогательство на рабочем месте.

Выбегаю в приемную, хватаю телефон и сумочку, а потом мчусь на выход. Не хочу его видеть, не хочу, потому что быть кровопролитию.

— Прикинь, что слышала! Иван трепался с парнями о том, что эта Фурман какая-то бешенная, строит Уварова. А тот даже пальцем не шевелит, чтобы ее на место поставить.

— Да они, вероятнее всего, спят вместе. Ты думаешь, почему так быстро Ирочку отсюда перевели в другой офис? Не иначе, как готовил место для своей любовницы.

Стою в кабинке туалета и боюсь лишний раз сделать выдох. Боюсь, что протяжный стон услышит пол-офиса. Так вот какие сплетни носятся коридорами и кабинетами нашей компании. Впрочем, со стороны все именно так и выглядит. И я буду последней дурой, если буду злиться на треп этих девчонок. Да уж, не о такой работе и не о таком шлейфе дурной славы я мечтала после универа. Противно, но нужно держаться. Если я не позволю Уварову унижать меня подобными сегодняшнему способу, то смогу отработать намеченный срок.

— Я вообще не пойму, что такого в этой Ольге. Но судя по тому, как он стоически выдерживает ее характер, серьезнее намерений у него еще не было.

— Фу, как пошло. Это тот, что раньше ни, ни на рабочем месте. Вспомни, как Нику уволили лишь за то, что она села на край его стола и склонилась ниже, светя своими буферами.

— Девчонка не верила в легенды о строгом Уварове, вот и поплатилась.

— Да у них с Черкасовым странные отношения в последнее время. Марго вообще исчезла с горизонта, Черкасов рвет и мечет. Пашка видел его недавно в каком-то кабаке, так тот с каким-то мужиком бухал. Видок у него еще тот.

Я устала слушать, как перебирают грязное белье. Понимаю, что язык за зубами редко у подобных сплетниц держится, но блин, хотя бы не палились так по-глупому. Посмотрим, как сейчас запоют.

— Девочки, бешенная Фурман все слышала. Вослед за Никой не желаете?

Испугались, та, что повыше, вообще стала бледнее смерти.

— Извини…те, мы просто, — проблеяла ее собеседница.

— Займитесь-ка лучше работой, ну а если уж невмоготу, а язык горит до изнеможения — проверяйте кабинки, прежде чем мыть кости другим.

Дурдом на колесах! Яростно мою руки, рассматриваю бледное лицо в зеркале и понимаю, что хорошего отношения от коллег теперь мне не видать. Эти змейки в любом случае найдут способ испоганить мою и так запятнанную карму. Зачет тебе, Уваров. Только я пока не собираюсь сдаваться.

— Ты где была?

Голос Уварова нервный, он держит в руке стопку бумаг и готов сжигать все вокруг. Его очень легко читать, все на лице написано.

— Пыталась свой рот отмыть после твоих слюней.

Если бы была настолько трусливой, то, вероятнее всего, увидев его взгляд, сбежала прочь из приемной. Я же насмешливо смотрю, как играют желваки на его лице, как медленно бумаги сжимаются его пальцами.

— Это все срочно переделать. Я внес некоторые изменения.

На стол летят листки, а мой начальничек пулей вылетает из приемной. Видимо к Виктории помчался, он же у нас теперь с двойной нагрузкой работает.

Лениво смотрю на стопку бумаг. Почеркал изрядно, а на отдельных листках даже есть проколы. Неужели психовал настолько, что бумаге не повезло? Ехидная улыбка озарила мое грустное лицо. Оказывается и Уварова можно выбить из колеи. Что же, три недели я еще как-то протяну…

— Я же просил в кратчайшие сроки переделать этот отчет. Что это?

Уваров трясет свежими распечатками и смотрит на меня раздраженно, не удосужившись снять очки.

Беру документ и пытаюсь понять, что именно мужика не устраивает. Вот гад ползучий! Прищуриваюсь и тщательно всматриваюсь в его лицо. Достать меня решил сегодня окончательно?

— Если я сейчас увижу в твоем экземпляре подобные правки, ты …

Вовремя затыкаю рот, потому что начинаю закипать. А желание треснуть ему стопкой по голове разрастается с новой силой.

— Я никогда не ошибаюсь, этого я точно не мог написать.

— Достал!

Лезу в урну, копошусь в кипе бумаг, нахожу нужный листок и взрываюсь. Поворачиваюсь лицом к Уварову, тот стоит в опасной близости от меня, вот и получает шлепок в грудь.

— Научись признавать поражение, Уваров. Даже такие мозги, как у тебя, порой дают сбой.

Нет, я не чувствую себя зазнайкой, которая сумела осадить гадкого босса, это ни капельки не доставляет мне удовольствия. Но и молчать я не могу, когда творится несправедливость.

— Извини, — бормочет растерянно, сильнее сжимая в руках испорченный лист.

На столе громко звучит входящий вызов, беру телефон и улыбаюсь, слыша в трубке приятный мужской баритон.

— Непременно, скоро буду. Заказывай такое, как и вчера. Есть новенькое? Тогда бери!

— Я никуда тебя не отпускаю, у нас много работы.

— Ты у нас мальчик умный, кнопочки на ноутбуке умеешь клацать, вот как-нибудь сам. А у меня, смотри вот сюда, законный обеденный перерыв. Если сам подобен роботу, а не живому человеку, то не стоит других уподоблять себе.

— Я подумываю о том, что штрафы за некачественное выполнение обязанностей — не такое уж плохое дело.

— У, Уваров, да тебя не спасти. Думаешь, угрозами получится сломить мой дух? Или ты до поры до времени потерпишь мои выкрутасы, а потом психанешь и мстить начнешь? Нормальные мужики решают проблемы, а не создают их. Задумайся.

— Оль, ты мне нужна.

Что? А голос какой взбудораженный, еще чуть-чуть и я поверю в то, что Уваров умеет чувствовать и сопереживать, а не переть, как танк, не размениваясь по мелочам.

— Нет уж, знаем вас, как облупленного. Знаем, плавали. Хочешь деньги обратно поскорее — терпи, работаю, как умею.

— Да при чем тут деньги?! — Взвился босс и швырнул комок бумаги мне на стол.

— Ну, как же, именно этим способом ты решил меня к себе привязать. Поверь, как только получится найти работу получше, ни дня здесь не задержусь.

Мне больше не хочется слышать его голос, не хочется видеть хмурый взгляд. Уваров как был в моих глазах отпетым чудовищем, так им и остался. Не получается нам с ним уживаться…

— Да я сейчас лопну от удовольствия, смеюсь, доедая кусочек шоколадного пирожного, которое посоветовал купить Влад.

Он такой же любитель сладкого, как и я. И вот сегодня у нас на примете было ровно три новеньких десерта, которые мы по-дружески поделили пополам.

— Ты не опоздаешь?

Вот зачем? Я вроде бы после кофе стала бодрее, появилось желание что-то делать, и вот этот милый парень напоминает о том, что нужно возвращаться в стены ненавистного мне офиса и смотреть на угрюмое лицо Уварова.

— Ничего страшного не случится, — машу рукой.

— Впервые вижу таких отчаянных девушек. Говорят, у вас солидная компания, получить работу в таком месте сложно.

— Возможно, ты мне не поверишь, но я бы с радостью распрощалась с этой и нашла другую.

— Тогда почему так страдать, давай я поспрашиваю у нас на фирме о вакансиях.

Мои глаза от радости засияли ярче солнышка. Внутри все непривычно перевернулось, узнав о возможности.

— Конечно же, спроси, да пусть и зарплата будет поменьше, зато …

— На часах полтретьего, а вы Ольга, до сих пор вне стен офиса.

Я могу даже не поворачивать голову, чтобы распознать человека за моей спиной. И здесь нашел, ищейка. Снизошел со своего Олимпа к смертным. Обычно его в подобные места и пряником не заманишь.

— Кофе допью и вернусь.

— А мне кажется, ваш кофе уже давно выпит. Позвольте вас провести.

Уваров нахально берет меня под локоть, срывает с кресла. Я едва успеваю захватить собственную сумочку.

— Ты что себе позволяешь?! — Шипит тот, что возомнил себя всемогущим боссом. — Почему не отвечаешь на звонки.

— Это что ты себе позволяешь, пусти, — шиплю в ответ, а сама смотрю по сторонам, вижу, как насмешливо смотрят на нас девицы. — Я имею полное право опоздать, потому что по твоей воле я рылась в мусорке и пыталась тебе что-то доказать, чтобы не чувствовать себя дурой.

— Кто этот прыщ? Какую работу он тебе собрался искать?

— Новую!

— Никакой новой работы, только попробуй уйти куда-то. Поверь, с твоим резюме ты больше никогда не найдешь себе приличное место.

Я застыла посреди тротуара, на меня натолкнулись несколько парней, но я даже не пыталась возмутиться. В ушах шумело, а во рту пересохло. А вот и истинное лицо Уварова. Дождалась его бешенства.

— Угрожаешь?

— Просто предупреждаю.

14 глава

Ольга

— Ненавижу! Как же я тебя ненавижу! — Выкрикиваю ему в лицо слова, и плевать, что его лицо становится мрачнее тучи. — Да все, что связанно с тобой — ненавижу!

Я дергаю руку на себя, в голове полная суматоха, кровь кипит до такой степени, что самое время нырнуть с головой в бочку с водой и не вылезать, пока тело не остынет.

— Ты куда, ненормальная!

Голов Уварова гремит, как гром, его ручища хватает меня за запястье и тащит с проезжей части. Лишь вдохнув глубоко, осмеливаюсь посмотреть по сторонам и понять, что ринулась перебежать дорогу в совершенно неположенном для этого месте. Мимо промчалось такси, глаза водителя могу себе представить.

— Пусти, — вырываюсь, но чувствую, как дрожит Уваров.

Зрачки мужчины очень расширены, он до боли тискает меня с объятиях, а у меня впечатление, что дышать не могу.

— Прости, прости.

— Что с тобой?

Отрываю голову от его груди и удивленно смотрю в его побледневшее лицо. Уваров шумно выдыхает и делает шаг назад. Он избегает зрительного контакта, я же продолжаю пребывать в замешательстве.

— Все нормально. Иди, я позже приду.

Без объяснений Уваров идет куда-то по тротуару. Изначально я подумала, что и ему хочется перекусить, но где уж там. Он никуда не сворачивает, в следующий момент вижу, как в его руке появляется галстук. Я зависла, понимая, что он сильно стрессанул, увидев, как я пытаюсь бежать через дорогу.

— Рит, мне кажется у Уварова нервный срыв, — цежу сквозь зубы, продолжая провожать босса хмурым взглядом, — а ведь казался крепким орешком.

— Оль, что ты сотворила? — Голос Марго взволнован, и, я дура набитая, нашла кому рассказывать, но теперь без вариантов, приходится выложить всю правду.

Марго протяжно вздыхает, мой глаз начинает нервно дергаться, а волосы на затылке поднимаются выше. Черт, черт, черт! Я же не знала. Подруга кратко описывает трагедию из жизни Уварова, а я нервно до крови кусаю губы и понимаю, что теряю мужчину из поля зрения. Он затерялся среди бегущих по своим делам прохожих. Какой-то липкий, неприятный страх пронзил мое тело. Я же чувствовала, как он дрожал, но не понимала его реакции.

Поспешно возвращаюсь в офис, на душе гадко, противно, хочется переключиться, забыть выражение его лица. В который раз убеждаюсь, что стычки с Уваровом можно приравнивать к катастрофе. А я ведь и правда могла влететь под машину из-за своей беспечности. Это не в селе, где на километр не высмотришь потока машин за полдня.

Пыталась работать, но уже полчаса брожу и угла в угол, на часах скоро четыре, а Уварова нет. Несколько раз в приемную влетала взъерошенная Виктория Борисовна, но поняв, что начальника нет, с сумасшедшим выражением лица убегала.

Кручу мобильник в руках и подавляю в себе желание набрать его номер. Вот вернется назад, отхватит по первое число. Ладно, мне не соизволил хоть строчку написать, но Виктории мог ответить. Женщина вся издергалась, а этот трудяга отключил телефон. Он же его отключил, надеюсь? К черту свой дурной нрав! Набираю номер Уварова. К удивлению абонент в сети, идут длинные гудки, но это чудовище не соизволило ответить.

— Виктория Борисовна, Уваров в сети, он с вами не связывался?

— Я только с ним закончила говорить. Он уже не вернется в офис.

Я делаю крутой поворот к выходу, но меня за руку цепляют цепкие пальцы Виктории. Она возвращает меня в приемную, захлопывает дверь и преграждает мне путь.

— Ты что себе позволяешь, мелкая дрянь? Думаешь, смогла пробиться сюда сомнительными путями, так будешь творить здесь всякую чушь.

Я моментально напрягаюсь, понимая, что негодование помощницы Черкасова слишком большое. Даже не знаю, чтобы такого ответить этой доброй женщине, вот только есть ли смысл. Она с первого дня была шокирована моим поведением. И спустя неделю вообще так же на дух меня не переносит.

— Не ваше дело, каким путем я сюда попала. Скажу лишь одно: если вы не знаете всей правды, то не позволяйте себе делать скоропалительных выводов. По вас не скажешь, что являетесь банальной сплетницей, да и не к лицу это вам.

— Хочешь сказать, что слишком смелая? Думаешь, надолго задержишься?

Иронично улыбаюсь в ответ, чем удивляю Викторию. Подхожу к женщине ближе и уже тише говорю.

— А вы сделайте так, чтобы не задержалась, поверьте, я вам первая в ноги буду кланяться.

— Идиоты!

Виктория обходит меня стороной, а я вижу, как ее рука тянется к графину с водой. Из верхнего ящичка тумбочки она достает капли. Приехали, только приступа мне ко всему прочему не хватало.

— Вам плохо?

Вижу, как дрожат ее пальцы, как вода разливается.

— Эти парни меня в могилу сведут. Да что с ними такое?

У меня глаза огромные, язык к небу прислип, но руки знают свое дело. Усаживаю женщину в кресло, убавляю на кондиционере градусы и наблюдаю, как Виктория медленно пьет воду с успокоительным.

— Чем вам помочь?

Остаток дня я бегала по поручениям Виктории. Теперь понимаю, каково было этой женщине, когда два взрослых мужика сбросили на ее плечи всю ответственность. Уваров точно отгребет по полной программе. Так дела не делаются. Понимаю, Черкасов шизоид на всю голову, но блин, по слухам, Уваров никогда подобными проделками не страдал.

— Прости, если чем-то обидела.

Ко мне в приемную заглянула Виктория. Я видела, что она хочет о чем-то поговорить, но ее сбила с толку моя занятость.

— Проходите, я еще не закончила, но моим глазам нужна передышка. Вы видимо хотите узнать, почему я здесь появилась?

Я недавно успела пообщаться с Марго, она вновь мне на ухо нажужжала о том, кем для мужчин является Виктория. Мне стало неловко. Обижать хорошего человека не в моих правилах. И уж если выпал удачный момент, то почему бы не прийти к нормальному общению.

— Возможно, я была несправедлива, пытаясь найти именно в тебе корень зла. Но теперь понимаю, что мои мальчишки слишком самоуверенные и порой переоценивают свои силы. Да, они не идеальны, но неплохие парни. И тебе бы стоило немного укротить свой гонор. Работать на такой должности, как у тебя, поверь, очень престижно, да и платят здесь в разы больше. Насколько мне известно, ты только-только закончила институт. Вот и думай сама, девочка.

Женщина мило улыбнулась, присев рядом со мной. Я ее могу понять, ей они дороги, она, возможно, сотню лет их знает. Но ведь знает она их совершенно с другой стороны. Прежде всего, для нее они — руководители, толковые парни со светлыми головами, ей они словно сыновья.

— Я постараюсь.

Ничего конкретного ей обещать не могу, потому что война с Уваровым в самом разгаре. Хотя чутье подсказывает мне, что мужчина рано или поздно сдаст свои позиции. Если он такой перфекционист, как все о нем рассказывают, надеюсь долго пренебрежительного игнора с моей стороны не выдержит. И мне плевать, что ему хочется заполучить меня в постель, что я ему нравлюсь. Он меня не устраивает, как человек, хотя как мужчина, признаю, вполне в моем вкусе.

15 глава

Александр

Удержать Ольгу не получилось, да и есть ли у меня моральное право указывать ей куда и с кем ходить. Но меня ее показательный игнор разжигает все больше и больше. С каждым днем стаю похож на шального мальчишку, который не в состоянии держать гормоны под контролем. Замечаю, что каждый раз прикасаться к Ольге получается спонтанно. Меня словно что-то толкает впредь, а уж руки и губы ищут ее упругое тело, мозг отключается.

Я забыл, как это любить. Еще тогда, много лет назад, наивно думал, что больше ничего подобного не испытаю, но что-то случилось в момент, когда впервые увидел ее в клубе. Озорную, веселую, улыбчивую. Она не была похожа на сотни размалеванных девиц, я это видел. Чувствовал, что она совершенно другая. И не ошибся. Чем больше я о ней узнаю, тем больше понимаю, что совладать со своим внутренним смятением не могу.

Кто бы мог подумать, что именно она окажется подругой Марго. Я теперь откровенно начинаю верить в карму. Мои попытки сделать друга счастливее не увенчались успехом, хотя эта пара в восторге друг от друга. Так банально и глупо разбежались. Каждый проявил свой нелегкий характер. Впрочем, не знаю, насколько меня хватит, чтобы и дальше стоять на обочине и смотреть, как двое влюбленных ломают себя жизнь.

Ольга стала мне сущим наказанием за то, что позволил примерить на себя роль Купидона без ведома и согласия. Но как часто люди наивно предполагают, что просто так звезды сошлись, что им повезло. Глупости, все чудеса случаются руками других людей. А при особенных стечениях обстоятельств, получаются невероятные истории.

Часы постоянно привлекали мое внимание. Обеденный перерыв давно закончился, а Ольги нет на рабочем месте. Мне пришлось пресечь в себе желание сорваться с места и тоже посетить кафе, которое не часто жаловал своим присутствием. Но внезапно понял, что буду выглядеть странным. Двадцать минут прошли, словно на иголках. Не выдерживаю, потому что все мысли о том, что она пьет кофе с каким-то мужиком, улыбается ему, ловит каждое его слово.

Лишь в кафе осознаю, что поступаю, как ревнивый мальчишка. Начальники не бегают за сотрудниками и не выискивать их, чтобы вернуть на рабочее место. Неправильно это. И я хотел уже развернуться, но не вовремя услышал предложение парня. Его счастье, что это общественное место. При других обстоятельства потолковали бы мы с ним тет-а-тет о том, что нечего лезть туда, куда его не просят.

Я опять все испортил. Одно дело видеть к себе пренебрежительное отношение, а другое — когда тебе открыто в глаза кричат о том, что ненавидят. В такие моменты есть бешенное желание послать все к черту и попытаться забыться. И каждый раз я убеждаюсь в том, что все наперекосяк, ошибка на ошибке.

Ольга внезапно вырывается из моих рук, я непростительно рано отпустил ее запястье и едва не рехнулся, когда взбешенная Хельга, сломя голову, бросилась на проезжую часть. Еще мгновение и она бы была под колесами мчащегося такси. Водила просигналил, мне казалось в то мгновение, он был шокирован увиденным.

Я успел выхватить Ольгу, потянул на себя, а сам забыл, как дышать. Лишь когда ее тело прикоснулось к моему, я осознал, что она дышит, что может двигаться и даже продолжает сопротивляться.

Секунда, вторая, нужно дышать, но воздух отказывается наполнять мои легкие. В голове яркая вспышка нашей с Алевтиной свадьбы. Мое скрюченное тело у окровавленной невесты, которая лежала на носилках, а жизнь только-только покинула ее тело. А я до последнего не верил, что все это происходит с нами. Почему-то сих пор смутно помнил тот момент, память заблокировала болезненные воспоминания, чтобы не дать мне сойти с ума.

Теперь же я вспомнил все до мельчайших подробностей, вспомнил, как на наших с Черкасовым глазах в автомобиль отца Алевтины влетел грузовик. День, который должен был стать самым счастливым, превратился в трагическую гибель двоих людей. Отец Алевтины умер спустя шесть часов после аварии.

— Сколько с меня? — Спрашиваю у водилы такси, а тот минимум пять минут ждет моей реакции на слова: «Мужик, мы уже приехали».

— С тебя только сотня, с тобой все нормально?

— Возможно.

Кладу банкноту на панель, выхожу из автомобиля и шумно выдыхаю. Ненавижу это место, но продолжаю сюда время от времени приезжать. Здесь тихо, спокойно, нет лишней городской суеты. Здесь все иначе, своя, особенная обстановка.

Вот знакомый поворот, обилие памятников, цветов, но я не обращаю на эти детали внимание. Ноги сами несут к до боли знакомой могиле. Здесь как всегда идеально чисто, стоят свежесрезанные цветы. Инна каждое воскресение приезжает сюда в летний период. Тоска женщины слишком глубокая, даже через много лет. Одиночество постепенно опустошает ее душу, я же ничем помочь ей не могу. Мы видимся изредка, созваниваемся примерно раз в две недели. И я рад в те моменты, когда голос у женщины чем-то приятным взволнованным, когда она делится чем-то личным или просит о помощи.

Ноги почти не держат меня, присаживаюсь на лавку и откручиваю крышку небольшой бутылки с коньяком. Не исключено, что со стороны я выглядел недоразумением, когда садился в салон такси. Мужик толковый оказался, в душу не лез, видимо ему адрес пункта назначения о многом сказал.

Делаю глоток, чувствую, как алкоголь обжигает горло. Живой еще. А ее нет. А ведь могло быть все иначе. Десять лет я мог быть самым счастливым на планете, но ничего подобного. Одиночество убивало, потом закаляло, теперь же висит надо мной дамокловым мечем. Я жутко устал.

Смотрю с мольбой на красивое лицо Алевтины и губами шепчу просьбу отпустить, дать успокоение. Отмечаю про себя, что с Ольгой они похожи, этого не отнять, но я все же переоценил их идентичность. Каждая милая по своему, у каждой свой характер.

Что-то было в Хельге такое, что зацепила меня своим живым взглядом, оптимизмом. Даже сейчас она много брыкается, всем своим видом показывает, как я ей противен, но я не понимаю, почему это терплю. И это не есть хорошо, ведь не прошло даже пяти дней в компании, как она работает, а большинство сотрудников заметили мое особое к ней отношение. А ее ко мне и подавно.

— Алька, прости и отпусти. Я должен двигаться дальше.

Моего плеча касается чья-то горячая рука, а на ухо будто бы издалека слышу женский голос:

— Мужчина, вам плохо?

Открываю глаза, кручу головой по сторонам и не могу понять, что со мной и где я. Мои руки сложены на столике, голова покоится сверху.

— Ну, хоть живой, а то уж думала, что красавчик окочурился.

Поворачиваю голову вправо и вижу невысокую старушку с доброй улыбкой.

— А я вот к деду своему наведалась, сын привез. Иду, гляжу, а здесь ты. Тебе домой не пора? Уже почти семь.

Она говорит спокойно и доброжелательно, я же пытаюсь понять, как долго здесь пребываю и почему уснул. На столе стоит наполовину опустошенная бутылка, голова чугунная после сна. Рука сама по себе тянется к бутылке, делаю солидный глоток и морщусь. Старушка как-то протяжно вздыхает и подходит ближе к столику.

— Давай-ка мы тебя подвезем. Не стоит здесь задерживаться.

— Спасибо.

Смотрю на старушку и вижу в ее глазах понимание, не осуждение, что выпил полбутылки алкоголя.

— Николаша, помоги парню, плохо ему. — Она берет бутылку с коньяком и как бы прячет ее от меня, а потом и вовсе выбрасывает в урну, ловко вырываясь вперед.

Я не успеваю взбрыкнуть, как появляется огромный мужчина лет шестидесяти, огромный, высокий.

— Хреново парень? Твоя девчонка?

— Невеста.

— Рано молодые уходят, слишком рано, — причитает старушка, пропуская нас вперед.

А помощь Николая была не лишней. На жаре меня развезло в пух и прах, понимаю, что хочу что-то сделать, но не могу. Как школьник, который впервые набросался в подворотне.

— У, парень, да ты совсем плох, — обращается мой спаситель, а я едва слышу его, почему-то опять задремал на заднем сидении. — Ты уверен, что тебе именно сюда, а не домой?

— Нормально, на такси доберусь. Спасибо за помощь.

Я выбираюсь из машины, старушка желаем мне не раскисать и держаться. Салютую им на прощание и неторопливо иду к зданию.

— Александр Валентинович, с вами все хорошо? — обращается Сергей, старший из охранников.

— Терпимо, слушай, ты это… вызови мне лифт.

— Да вам желательно домой, давайте вызову такси.

— Ты думаешь, я бы туда так сразу не хотел? Ключи потерял, нужны запасные, а они где-то в сейфе, а сейф в кабинете.

— Вот, проходите. Может вас провести?

— Я сам, а ты работай, не отвлекайся.

— Слушаюсь. Приятного вечера.

— Куда уж лучше.

Пока лифт взбирался вверх, я пытался рассмотреть свое отражение в зеркальном отражении. Неплохо меня сегодня помотало по городу. Костюм испорчен, можно выбросить. Стаскиваю пиджак и пытаюсь его сунуть под руку, но он меня не слушается, падает на пол. Дверь лифта распахивается на нужном этаже, а я едва стою на ногах и пытаюсь бороться с пиджаком.

— Ты что надрался как свинья? Уваров, морда твоя бесстыжая!

— Ух, как жена! Это у вас в селе курсы стерв проходят, чтобы мужиков после запоя на пороге встречать?

Поднимаю голову и ехидно улыбаюсь, когда вижу, как быстро в лице меняется моя Хельга. Была бы у нее в руках скалка — вылитая Солоха. А мне просто повезло, что у нее только сумочка на плече висит.

— Ну, гад, сейчас ты у меня получишь!

16 глава

Ольга

Боевые действия с Викторией закончились приятным чаепитием. Она пила чай, я — кофе. На часах начало седьмого, а наш разговор зашел далеко в дебри. Она много расспрашивала о жизни в селе, восхищалась нашей выдержкой.

— Я до мозга костей городская жительница, никогда и мысли в голову не прилетало, чтобы вот все бросить и куда-то умчаться.

— А зачем куда-то мчаться, если это не ваше, — пожимаю плечами, ну в самом-то деле.

Например, моя мама не признает жизни в городе. Она привыкла работать на земле, кормить кур и прочую домашнюю живность. Мне порой казалось, что она получает от этого кайф, о котором я даже не подозреваю. Хорошо, что за годы учебы в универе, я порой имела возможность подработать, и все лишние деньги старалась вложить в обустройство дома. Теперь у мамы есть вода в доме, стиральная машинка, да еще много чего полезного и облегчающего труд.

— Засиделись, а я же еще хотела в супермаркет забежать, пирог сегодня хочу испечь. К понедельнику еще один испеку, обязательно попробуешь и оценишь.

— Обязательно. И да, Виктория Борисовна, не держите зла. Возможно, когда-то вы все узнаете и поймете, что не из-за сучечности я покусываю вашего Уварова.

— Да я уже это поняла. Разбирайтесь сами, но работу делайте вовремя.

— Постараемся.

— Обращайся, если что-то непонятно, помогу, чем смогу.

— До свидания.

Виктория ушла, а я еще несколько минут улыбалась. Все же приятно, когда забываешь о гордости и пытаешься поговорить по душам. Я не жалею, что сегодняшний день был эмоциональным вначале, а потом вот все свелось к приятному чаепитию.

Пока разговаривала с Марго, сортировала документы. Даже пришлось снять босоножки, потому что за день ноги гудели так, что покалывало в ступнях. Голос подруги сегодня звучал радостнее. Я узнала, что Марго решительно настроена посетить кино. Я ей пожелала удачи и облегченно выдохнула. Хоть как-то оживает моя подружка, а ведь на страдающее лицо смотреть нелегко. Каждый раз ее грустные глаза мне напоминают об Уварове и Черкасове, и в тот момент я дико злюсь.

С ужасом понимаю, что на часах скоро восемь натикает. Вот это я сегодня ударничаю. Что-то где-то сдохло, если меня так на работу поперло. Нужно бросать это дело, глаза и так слезятся из-за постоянного напряжения.

Хватаю сумочку и иду к лифту, в голове мечты о ведерке с мороженным. Я давно вынашивала идею, и теперь она никуда меня не отпускает. Все, сейчас же забегу по пути домой в магазин и выберу самое большое, чтобы и Маргоше хватило. Рассматриваю ногти, пока дожидаюсь лифт.

Лифт приятно дзинькает, сообщая о прибытии. Я даже рот открыла, увидев это чудо перед глазами. Как так? Вот как так можно вести себе уважаемому бизнесмену? Меня не смогли бы остановить даже семеро.

Я хватаю Уварова за руку и пытаюсь втащить в помещение. Он роняет пиджак, пытается его поднять.

— Горе ты луковое, да что же с тобой такое происходит?! Ты о Виктории подумал?!

— Она сильная женщина, все преодолеет.

— Конечно, выпив параллельно кучу таблеток.

Уваров смотрит на меня недоверчиво, а потом как-то надменно вырывает руку и пытается ровной походкой ковылять к себе. Да уж, в таком состоянии грации у него ноль. Едрит мадрид, да ему плевать на свой дорогущий пиджак, которому это чудовище уже приговор вынесло. Завтра же утром выброшу его в мусор.

— Ты куда намилылся?

— Ключи от квартиры потерял.

— Ты где вообще полдня пропадал?

— Там, где тихо и спокойно, там, где рано или поздно будем мы все.

Хлопаю ресницами, чувствую, как начинают гореть мои уши. Если я не совсем дура набитая, то приблизительно догадываюсь, где он был. Но язык не поворачивается уточнить место.

— Ты что в таком состоянии ехал за рулем?

Впрочем, что я несу. Сама же видела, как он ушел в закат по улице. Хотя, кто его знает, какой он под этим делом.

— Меня возили.

— Тебя внизу ждет такси?

— Нет.

Я семеню за Уваровым по пятам, вижу, как из его ладони выпадают ключ, которые он достал из верхнего ящика стола. И что-то мне подсказывает, что это не от квартиры.

— Это от машины?

— Ну, да. Слушай, что ты меня преследуешь.

— А вот хочу и преследую.

Ловко выхватываю ключи из рук Уварова, это получается идеально, он даже не успел схватить меня за запястье, просто промахнулся.

— Так, давай ищи свои квартирные ключи и мигом домой. Спать и еще раз спать.

Хотелось бы назвать его алкашом, да ведь буду несправедлива. У человека срыв, а я мораль ему читаю. Стыдно мне давно так не было. Вроде бы ничего плохого не сделала, а он вон каким хлюпеньким оказался.

Пока этот едва устойчивый солдатик рыщет по полкам, я поднимаю измученный пиджак с пола и бросаю на кресло, пусть покоится с миром. Уваров чертыхается, гремит связкой ключей. Я смотрю из-за его спины и улыбаюсь, он смешно дергает кольцо, на котором минимум пять ключей висит. Сопит, но не сдается.

— Помочь?

— Сам справлюсь, — бормочет обиженным голосом или мне просто нравится его поддевать.

— Ути-пути, губы надул.

- Уйди, мне нужно побыть без тебя.

— Уже успела примелькаться? — Хлопаю ресницами, а потом ловлю момент удачи. — И даже долг простишь…или половину, да уволишь к чертям?

— Мечтай.

Смеюсь, видя его поджатые губы. Сидит чудо в перьях у сейфа, и я понимаю, что домой-то идти он уже не в состоянии. А где же тут спать? Разве что на коврике. Да уж ситуация. Ну не оставлять же моего «любимого» босса валяться мешком картошки на полу. Тяжко выдыхаю, кручинясь за свое ведро мороженого. Вот завтра я с него, гада, не слезу, пока не купит мне два ведра. А я на радостях объемся и на больничный уйду. Кажется, после таких стрессов мне положен перерыв.

— Сергей, поднимитесь к Уварову в кабинет, ваша помощь нужна. Нет, все нормально…

Да, нормально, если не считать, что их уважаемый начальник еще вот так минут пять посидит на полу, устанет да и спать приляжет.

— С ним все нормально?

— Да ты шустрый. Ничего с ним не станется, отоспится, очнется и будет вновь командовать. Правда, если голова и сушняк позволят.

— Ну что, милый, поедем домой?

— А как вы, может такси?

— А мы сразу едем на парковку, к его автомобилю, я поведу.

Сергей — крепкий парень, он быстро тащит полусонное тело к лифту, а уже на стоянке — к автомобилю. Я кручусь рядом, помогая открыть дверь. Сергей усаживает начальника, пристегивает.

— В добрый путь.

— Постарайся об этом не распространяться, ты же меня понимаешь, — смотрю чисто по-человечески. — У каждого бывают нелетные дни.

— Ему повезло с тобой.

— Это как посмотреть. Доброго вечера.

Сажусь за руль и от удобства удовлетворенно мурлычу. Этот звук слышит Уваров и открывает глаза. Смотрит на меня, видимо оценивает ситуацию.

— Спи, тридцать три несчастья. Завтра на работу.

— У меня выходной.

— Точно, я и забыла. Ну, тогда отоспишься всласть.

— Сомневаюсь, тебя же не будет рядом.

— Вот что ты за человек? Как тебе не стыдно, стальной Александр? Пусть Черкасов неврастеник, каких свет видывали. Но ты-то куда?!

— А что я? Может у меня тоже душа болит.

— Алкоголь у тебя болит. Кто пьет в разгар рабочего дня? Хорошо, что завтра выходной. Ты давай это, прекращай. Ты начальник или кто в самом-то деле.

— А ты переживаешь?

— За тебя? Вряд ли. Но мне жаль ваш бизнес. Вот сопьетесь вы, по миру пойдете. А сколько ценных сотрудников потеряют работу. А у людей семьи, родители старенькие. Понимаешь в чем загвоздка.

— Святая Хельга. Все о людях. А ты о себе когда-нибудь думаешь?

Я сжимают руль сильнее пальцами. Мне хочется брякнуть что-то обидное ему в ответ, но понимаю, что глупо затрагивать Уварова, когда он в таком состоянии. Ничего, моя душа еще успеет на нем отыграться.

— Можешь не переживать. Со мной все отлично.

— А тебе когда-то говорили, что у тебя губы красивые?

Хорошо, что я еще не успела автомобиль завести. Грозно зыркаю на Уварова, а он так же полулежа на сидении рассматривает меня и улыбается.

— Все сказал, или еще будет порция любезности?

— Мне нравится, когда ты такая.

— Вот и радуйся, только там, глубоко внутри. Зачем озвучивать.

— А если сил нету больше терпеть?

— Уваров, не беси меня. Или точно пешком домой отправишься, высажу тебя посреди улицы, будешь знать!

— Ты не такая, ты просто кажешься грозной.

— А ты не доводи, а то узнаешь, где раки зимуют.

Он опять смеется и как-то быстро замолкает, но рассматривать меня не прекращает.

— Живешь где?

— Там же, неужели забыла.

— И не старалась запомнить, зачем засорять голову лишней информацией.

— Обманщица.

— Брехло поганое, вот сейчас точно тресну.

Опять смеется, а я бушую внутри, но видимо мое лицо выдает меня с потрохами.

Ну да ладно, при нем набираю Сергея и уточняю адрес, а то боюсь, что моя память может подвести меня. И припрусь я к кому-нибудь в гости с этим подарком под руку и буду пытаться доказать, что он там живет.

Едем молча, правда я включила радио негромко, мне так легче было, чтобы не слушать, как Уваров время от времени пытается что-то сказать. Я же строго зыркаю на него, и он замолкает.

— Выметайся, сам идти сможешь?

— Тебя видимо в школе этикету не учили.

— Я прогуливала эти уроки, скукота несусветная.

— Врешь, ты же чистокровная заучка.

— По себе судишь? Лица читать умеешь?

— Просто ты — противная и хочешь казаться хуже, чем ты есть.

— Все сказал? Если да, то милости прошу: выметайся, я сказала. Я дико жрать хочу, и если этого не сделаю в ближайшие полчата, то умру с голоду.

— Я тоже хочу.

— Тогда счастливого пути к холодильнику, ни в чем себе не отказывай.

— Там мышь повесилась.

— Ой, ты, Боже мой, Уваров, не пытайся меня разжалобить. Пельмеши есть в морозилке, вот свари и поешь.

— Я такое не употребляю.

— Вот те раз, а как же ты питаешься? Или стоп, не говори. Ваше величество кушает в ресторане.

— А что в этом плохого?

— Проехали, — машу рукой, ну не спорить же о том, что в ресторане как бы дорого каждый день светить своей харизматичной физиономией. Хотя им, толстосумам, с их колокольни виднее.

На улице свежо, мое тело овевает легкий ветерок. Приятно потягиваюсь, ожидая, пока из салона соизволит выпорхнуть мой босс. Чутье мне подсказывает, что благополучно выйти он не сможет. Черт, я же его в одиночку не дотащу.

— Мне подмогу вызвать?

— Выйду, если пообещаешь, что приготовишь ужин и не дашь мне умереть с голоду.

— Слушай, а это в мои обязанности не входит.

— Пожалуйста.

Ну, вот что мне с ним делать? Смотрит так жалобно, что впору слезу пустить. Не изверг же я, в самом-то деле, надеюсь, эта помощь зачтется мне на высшем уровне.

17 глава

Ольга

— Слушай, вот чувствую, что пожалею после этого, — хмурюсь, наблюдая за тем, как Уваров пытается отстегнуть ремень безопасности. — У, да ты вообще слабенький, хотя со стороны выглядишь крепко.

— Чертов ремень, — бормочет горе-босс и нервно дергает ремень.

Я несколько минут наблюдала за представлением, но моя тонкая душевная организация не выдержала подобного вандализма, ведь еще чуть-чуть и этот нехороший человек вырвет все с корнем.

— Давай помогу.

И тут я делаю критическую ошибку, забыв, что передо мной похотливое насекомое. Я засовываюсь наполовину в салон, тянусь руками к ремню и слишком поздно осознаю, что едва ли не трусь грудью о нос Уварова, тот моментально жалко стонет, но это полбеды. Его щупальца среагировали четко. Как ремень отстегнуть у него лапки, а как меня за задницу полапать — руки.

— Сейчас у тебя будет не только испорчено настроение, но и фингал под глазом.

— Ты не сможешь меня обидеть, ты не такая.

— А ты проверь, — злобно шиплю ему, легонько зубами кусая его за нос.

Уваров не вырывается, он опять протяжно стонет и шепчет на ухо, а я в шоке от того, что по телу пробегает дрожь:

— Ты вкусно пахнешь, Хельга.

— Пусти, мне домой пора, а то здесь кое-кто забылся, что перед ним не девка по вызову!

— Прости, но когда ты рядом…

— Бла-бла, Уваров, держи себя в узде, свои никому и нахрен не нужные стенания оставь для кого-то другого. Я ухожу!

— Придется ехать в ресторан.

— Что?!

Я вырываюсь из его неловких объятий и понимаю, что в бешенстве. Он постоянно играет нечестно. Вот на что этот мажорчик рассчитывает? Играет на моей человечности? Специально разжигает во мне страсти, или подпитывается моей энергетикой и кайфует? Извращенец!

— С тобой нельзя по-хорошему. А ну выметайся, или полиция сейчас вызову и лично сдам тебя в их крепкие руки. Может ночь в клоповнике тебе ума добавит. Вылезешь оттуда искусанный, будешь знать, как умничать. Я тебе в понедельник, гад, все припомню!

Пока Уваров стенает и выбирается, вспоминаю о ключах. Так дело не пойдет, нужно их забрать или в квартире запрятать подальше. Хотя этот черт неизвестно что еще придумает. Вот уж счастье привалило. Ну, вот где в нем серьезность, строгость и хладнокровность? Вот врут его подчиненные. Это же ходячая катастрофа!

— Да иду, иду, что смотришь.

Весь путь к подъезду я словно жена гоню нерадивого загулявшего муженька домой, выцепив пьяное тело в местной забегаловке. Ой, что-то не нравится мне все это, но совесть не позволяет махнуть на все рукой. Мне достаточно пяти часов переживаний из-за этого паршивца, когда он неведомо куда улетучился. А ведь по офисам уже во всю гуляли разговорчики. Оказывается, в кафе были чьи-то знакомые из офиса, вот и донесли, что случилось на улице.

— Ключ не потерял?

— Нет, был где-то в кармане.

— О, да ты не удосужился его нормально спрятать.

— Ну, вот, не хватало еще, чтобы в квартиру не смогли попасть. Мне что полночи с ним возиться к офису и обратно. Вот я — форменная растяпа. Видела же, что с Уварова толку — ноль.

В лифте было слишком мало места, по крайней мере, мне так показалось. Уваров все время с какой-то маниакальной настойчивостью рассматривал меня. Его взгляд блуждал по моему телу, но чаще останавливался на губах. Не люблю пристальное внимание к моей персоне. Я же не дура и понимаю, в каком именно направлении движутся его пошлые мысли.

Чем выше взбирается лифт, тем тревожнее на душе. Я внезапно в ярких красках вспомнила тот день побега из квартиры Уварова. Сколько мчалась домой, сколько себя ругала за дурость. А не успокоилась до тех пор, пока не посетила гинеколога и не успокоила собственную душу. Плохо дело, когда слишком развита фантазия. А ведь поделиться с подружками было стыдно. Я ни разу не заикнулась ни Польке, ни Марго о том, что со мной случилось.

И вот я добровольно поднимаюсь в квартиру мужчины, от которого шарахаюсь, как от огня. Меня кто-то нормальной после всего этого назовет?

— Ключ давай, а то век здесь торчать будем!

Уваров меня выбешивает знатно уже только тем, что, прижавшись спиной к стене, неторопливо шаркает руками по рубашке, потом хлопает себя по карманам брюк. Жалкое зрелище. Смотрю на него и не хочу себе мужа алкоголика, это же не на мои нервы такое счастье, я же когда-нибудь подобное недоразумение пришибу.

— Дай я сама, — поджимаю губы и ладонью ныряю в его правый карман, облом, нету ключа. — Только попробуй сказать, что его нет и во втором, насекомое, — бормочу под нос, стараясь не сильно прижиматься к едва стоящему Уварову.

А он какой-то счастливый стоит, вижу по довольной физиономии, слегка приподнятым уголкам губ.

— У тебя такие пальчики нежные, — его дыхание обжигает кожу на шее, я же стараюсь не реагировать на его болтовню, рукой ныряю в левый и понимаю, что мои волосы уже почти стоят дыбом. Ключа нет!

— Едрит мадрит, ты куда ключ посеял?

— Никуда, он где-то на мне.

— Лучше бы так, потому что ты выводишь меня из себя окончательно. Ты же не забыл, что я вдобавок голодна как волк.

— Могу предложить тебе себя, но ты ведь хорошая девочка, людьми не питаешься.

— Думаю, в самый раз начать. Может, хватит болтать, бред сплошной.

Накрываю левой ладошкой ему рот, пресекая поток домыслов и фантазий пьяного Уварова, правой рукой скольжу в задний карман, в надежде, что мои поиски увенчаются успехом.

— Сашенька, ты хорошо себя чувствуешь, что с тобой?

Дверь квартиры напротив распахивается, а на пороге появляется старушка. Она критически меня рассматривает, кривит губы.

— Тебя случайно не грабят?

— Женщина, с вашим соседом все в норме, просто временно форму потерял.

— А вы кто такая? Почему шарите по его штанам?

— Деньги ищу, — бросаю опрометчиво, чем вызываю у соседки негативную реакцию.

— А ну пошла вон, девка бесстыжая. Парень выпил, а ты сразу за грядные делишки.

Уваров что-то мычит, но я сильнее зажимаю ему рот ладонью, а рукой продолжаю поиски.

— Нашла!

— Петровна, это моя помощница, не переживайте, мы ключ ищем от квартиры.

— Да, да, у него не карманы, а волшебная Нарния. Кстати, где твое портмоне?

Уваров хмурится, пытается вспомнить о документах и карточках.

— Были со мной. Кстати, где мой пиджак?

— Пал смертью храбрых.

— Я что его потерял?

— Да успокойся, на работе валяется. Так ты у нас теперь без прав. Тогда я точно тебе ключи от машины не отдам. Утром на такси смотаешься и заберешь свои документы. А ключи я Сергею оставлю.

Дверь соседской квартиры захлопывается. Старушка видимо успокоилась и больше в разговор не встревала.

— Давай, проходи, сейчас буду искать твою мышь.

— Какую мышь?

— Которая в холодильнике висит, тебе жареную или вареную?

— Фу, — стонет Уваров, шлепаясь на пуфик у порога, ногами брыкается, пытаясь снять туфли.

Ну, тут я ему не собираюсь кланяться в ноги и помогать, пусть поборется с трудностями. Я же сбрасываю босоножки и иду в кухню, где быстро ополаскиваю руки под краном и лишь потом распахиваю холодильник.

— Не густо, из всего этого толкового не приготовишь. Ты что на диете?

Блин, забыла же, что этот мажорчик предпочитает ресторанчики обхаживать. В морозилке нахожу лишь замороженные фрукты. Мне что еще и в магазин сбегать? Тогда я вообще не выберусь отсюда к полуночи.

— Пиццу заказать? — Скрещиваю пальчики на удачу, но лишь слышу, как в прихожей что-то шлепается. — Только не говори, что это ты упал, я же тебя борова с места не сдвину. Ну, смотри Уваров, если ты валяешься на полу, я Сергею тут же позвоню!

Выметаюсь из кухни и вижу Уварова в расстегнутой рубашке. Я на мгновение застываю, пялясь ему на грудь.

— Неплох, да?

— Что?!

— Спрашиваю: неплох?

— Хороший мальчик, только иди в спаленку, переоденься. А я пиццу закажу. Перекусишь и спать.

— Две пиццы, и много кока-колы.

— Лицо не треснет. Какая кока-кола, ты же не в садике.

— Зануда.

— От такого слышу.

Я набираю номер пиццерии, делаю заказ и дольно потираю ручки. Вот-вот привезут заказ и можно бежать. Бежать и не оглядываться, что-то эта квартира не внушает мне доверия, так же как и ее владелец.

Прислушиваюсь к бормотанию Уварова, но в спальню идти не горю желанием. Мой же босс спустя минуту появляется на пороге с полотенцем наперевес. Из одежды на нем только трусы. И то славно, было бы грустно, если бы вообще совесть потерял.

— Я быстро.

Смотрю критически, оцениваю его походку. Вроде бы уже не столько катастрофически выглядит. Хочется верить, что голову в ванной не свернет. Впрочем, Олечка, достаточно себя накручивать. Что-то невольно из тебя прет гиперопека, ты же ему не нянька!

Иногда полезно посрамить саму себя, да привести в чувство.

— Скоро пиццу привезут, — иду в кухню, в надежде отыскать чай или кофе, надеюсь, такое добро в этом доме живет.

Уваров не перестает трепаться сам с собой. Неужели с зеркалом разговаривает? Смеюсь, представляя себе этот цирк, и блаженно потягиваю ароматный кофе. Да же удалось отыскать несколько печенюшек я верхнем ящике стола. Есть хочу безумно, кофе совершенно не утоляет мой голод. Я в жутком предвкушении слопать кусок пиццы с пылу с жару.

В дверь звонят. Я довольная и резвая бегу к выходу, хватаю сумочку, ищу одной рукой деньги, второй распахиваю дверь. Мое лицо меняется из радостного в хмурое.

— А ты какого черта сюда приперся?! Ты что следил за нами?! — печенюшка, зажатая зубами, летит к моим ногам и разлетается на кусочки.

18 глава

Ольга

— О, а ты уже здесь?

Растрепанный Черкасов тоже едва стоит на ногах и как-то противно улыбается. Ну, вот и чудненько, два алкаша в сборе, можно и честь знать. За спиной хлопает дверь ванной, поворачиваюсь и иронично закатываю глаза к небу. Вот на что эта пьянь рассчитывала, светя своими прелестями? Хорошо, что напялил полотенце, но оно не внушает доверия, держится на честном слове.

— О, Шурик, а я к тебе с просьбой.

— Очнулся, друг разлюбезный, — бормочет Уваров.

И тут я понимаю, что он впервые не рад видеть своего друга и товарища.

— Оденься, сомневаюсь, что Черкасова привлекут твои прелести, милый. Кстати, найдите денежку, чтобы расплатиться за пиццу, а я побежала. Ключи оставлю у Сергея.

— Возьми машину, оставь на парковке. И еще, Оль, спасибо.

— Хорошего вечера.

Я выскакиваю из квартиры Уварова и облегченно выдыхаю. Сбагрила, счастье-то какое! Пусть по-мужски поноют на несправедливость жизни. Они же не хуже женщин умеют языками чесать.

Домой получилось попасть ближе к десяти, хорошо, что Марго приготовила ужин и верно ждала меня за столом, расколачивая ложечкой сахар в чашке чая. Я на эмоциях едва не проболталась о появлении Черкасова у Уварова в гостях. Нет, тревожить подругу — лишнее. Зато я красочно рассказала о приключениях новоиспеченного босса. Марго как-то в один момент замолчала, отвечала односложно. Вот поэтому нам нужно заканчивать беседу и спать ложиться.

Лежала в кровати и вспоминала о том, что так и не купила ведерко с мороженым. Досада, но мысль о том, что завтра долгожданные выходные и я смогу посвятить все время себе, меня только радовала…

— Говорить можешь? — Слышу в трубке голос Влада и улыбаюсь.

— А почему такая секретная тональность в голосе?

На часах уже полпервого, а я кручусь в кресле Уварова, ручкой вырисовывая узоры в воздухе. Может все же обнаглеть и отжать в Уварова это росло, а себе пусть новое купит? Почему я уже третью неделю страдаю с неудобном? А потом этот недотрога бормочет, что я постоянно где-то бегаю по офису, и меня днем с огнем не сыщешь на рабочем месте. А я ведь даже не намекала, я открытым текстом говорила, что меня не устраивает в этой приемной. Все занят, все куда-то спешит. Трудяга. Этого в нем не отнять. Жаль, что такой настырный и нудный, когда нужно и когда нет. Впрочем, видимо для того, чтобы быть успешным человеком, нужно быть подобным вычислительной машине настолько-то там миллионов терабайт.

В его голове хранится столько информации, что уму непостижимо. И ведь сейчас основная нагрузка на его плечах. Черкасов не надежный человек в последнее время. Если честно, мне чисто по-человечески жалко Уварова. И вредить ему я не решаюсь, ведь в первые дни работы я была искренна в своих словах о том, что качество жизни многих сотрудников зависит от того, что здесь нашлось хорошо оплачиваемое рабочее место.

Как бы я не притиралась к этому компьютеру в образе Уварова, моя неприязнь никуда к нему не делась. Марго — яркое напоминание о том, что именно стало таким отношением к мужчине. А в целом он очень галантный и приятный собеседник, но я-то без розовых очков и прекрасно вижу все его недостатки в совокупности с достоинствами.

Изредка филоня за рабочим столом, когда не было срочной работы, замечала на себе взгляд Уварова. Он в привычной для себя манере крутил в руках ручку и просто беспалевно пялился на меня. Я же, дама с заскоками, несколько раз не выдерживала, соскакивала с кресла и захлопывала дверь в его кабинет. А он, гад, негромко смеялся, видя мою реакцию.

Наша война пребывала в замороженном состоянии. Но поиски работы я не оставила. Влад узнавал о нескольких вакансиях, но все они недотягивали до того уровня, чтобы я смогла достойно прожить и отложить для оплаты долга. В такие моменты Марго смеялась и подтрунивала надо мной, мол, смотри, так и приживешься. Вот только, увидев мое искаженное от негодование лицо, утихала и больше не касалась этой теми.

— Да может там твой гремучий змей рядом.

— Пашет, как лошадка, куда-то умчался по делам.

Вид из окна невероятный, люблю эти огромные окна и вид с высоты. Город совершенно иначе выглядит. Я не верила рассказам Марго, пока сама не подсела на то, что в минуты романтического настроения, пила чай и смотрела сверху вниз. А вечером вообще неописуемая красота, мне нечасто, но все же несколько раз приходилось задержаться. И я не упускала момент воспользоваться перерывом, чтобы выпить кофе и просто несколько минут порелаксировать, смотря в окно.

— В кино пойдем, в семь сеанс, комедия.

— Кино я люблю, а попкорн еще больше.

— Заметано, тогда после шести буду ждать тебя у входа в ваше здание.

Развлечься никогда не мешает, особенно если лето в разгаре. Мы с ребятами уже не раз бегали в кинозал, Жорик у нас был ответственным за развлекательную часть. Мне повезло, что здесь, в офисе, я смогла отыскать хороших ребят, с которыми было не скучно куда-то выгуляться.

А вот с Владом у нас были особенные отношения. Мне он нравился. Я ему тоже. И наши встречи в последнее время носили не просто дружеский характер. Все чаще и чаще я замечала, как он по-особенному смотрит на меня, когда после долгой прогулки, поедания вкусного творожного мороженого, приводил меня к моему временному месту жительства.

— Ты не равнодушна к моему креслу, — за спиной слышу холодный голос Уварова.

Да за эти недели я успела кожей впитать все его настроения, тон голоса, мимику. Своеобразный человек, при подчиненных он бесспорно сдержанный и строгий. Я же в такие моменты вспоминала этого стального Александра пьяным и внутренне подавляла желанные прыснуть в присутствии его команды из доверенных лиц. И он тоже это понимал, потому что после того случая искренне извинился и обещал, что подобного не повторится. А я и рада была бы верить, но Уваров, как подсказывало мне шестое чувство, непредсказуемый тип.

— Простите, простите, — искренно улыбаюсь, неторопливо вытаскивая свою пятую точку из этого божественного кресла.

— Ты с кем говорила?

Таким вопросом он застал меня врасплох. И дело не в вопросе, а в тональности его голоса. Изначально я думала, что он устал и поэтому недоволен тем, что я качаюсь в его кресле. Теперь же в его серых глазах вижу какой-то непонятный блеск. Уваров пристально смотрит на руку, в которой я сжимаю свой мобильник.

— Это личное.

Молчит, а глазами мечет в меня молнии. А я что виновата, что он без настроения явился в офис и теперь готов меня бросить под танки. Выметаюсь из его кабинета от греха подальше. И правильно поступила, потому что буквально через пять минут в приемную влетел взъерошенный Черкасов, вскользь бросил приветствие и исчез за дверью в кабинет Уварова. Повышенные голоса привлекали мое внимание, но я меньше всего желаю быть свидетелем их дружеской ссоры.

— Жорка, как на счет кофе?

Я выглядываю в коридор и вижу мимо пролетающего парня, тот машет рукой, в которой кипа бумаг и широко улыбается.

— Без проблем, я это сделал, теперь положено законное кофе.

— Опять страдал своими точками — тире?

— Не спрашивай, давай лучше поскорее сделаем паузу.

— Только не у меня, здесь боевые действия, не хочу мешать семейной ссоре.

Жорка смеется, видя, что я церемонно захлопываю дверь в приемную и иду в сторону небольшой комнаты отдыха, где готовлю две чашки кофе.

— Вот тебе обещанные конфеты.

Перед моим носом появляется небольшая коробка конфет.

— А за что? — Наиграно хлопаю ресницами, от чего парень смущается.

— Ну, как же, за номер той красотки, что в баре встретили, твоя сокурсница.

— Вау, даже так?

Я присаживаюсь на край стола, Жорка крутится в кресле и воодушевленно рассказывает о своем первом незабываемом свидании с Юлей. Неплохая девочка, этому весельчаку как раз по сердцу пришлась.

— Я долго должен тебя искать?

Как гром среди ясного неба голос Уварова. Поворачиваю голову и понимаю, что мой мобильник в его руке, а на всю комнату играет входящий вызов.

— Упс, забыла, спасибо.

— Кажется, обеденный перерыв еще не начался.

Да он сегодня точно не с той ноги встал. Да что же это такое? Почему к каждому слову прикапывается.

— Не хотела мешать вашей дружеской встрече.

— Вернись на свое рабочее место и будь добра исполняй свою работу качественно и вовремя.

Жорка притих, я же стала натянутой как струна. Вот это номер. Давно таких баталий не было. И что собственно происходит? Где же это я так согрешила, что опять попала в немилость?

— Да ответь же ты ему!

В меня едва не летит телефон, я вовремя перехватываю его и отвечаю.

— Влад, ты уверен, что я такой фильм не захочу смотреть? Не смеши, я уже давно просматривала анонс. Да не волнуйся.

Я, не обращая внимания на Уварова, спешу на рабочее место, где вижу стопку измятых бумаг. Вот тебе и приплыли. То это совершил над документами акт вандализма?

— К трем мне нужны все копии с переделками.

Посмотрел недовольно и захлопнул дверь. А я несколько минут сверлила взглядом пространство, завершив разговор с Владом.

Давно наш офис так не штормило. Черкасов еще несколько раз прибегал к Уварову, они о чем-то спорили. Я честно исполняла свои обязанности. Ближе к шести, закончив с сортировкой папок, свалилась в кресло и протяжно выдохнула. Сумасшедший день. И я жду его приятного завершения.

Я не сразу услышала, как дверь из кабинета Уварова открылась. В этот же момент вновь раздался звук входящего звонка. Я даже не успела прикоснуться к телефону, как он странно испарился у меня из-под носа.

— Влад значит. Продолжаешь с ним встречаться?

Поворачиваю голову к Уварову и насмешливо всматриваюсь в его лицо. Ну, вот зачем он опять меня затрагивает? Смолчать или ответить? Больше склоняюсь к игнору. Пожимаю плечами, а потом протягиваю руку, чтобы вернул телефон. Но то, что сотворил Уваров дальше, ввело меня в ступор. Мой, пусть и не новенький, телефон полетел прицельно в стену. Звонок прекратился в тот момент, как детали мобильного разлетелись в стороны.

— Ты больной?! — Вскрикнула я, соскочив с кресла.

19 глава

Ольга

У меня едва слезы из глаз не брызнули из-за случившегося. Я соскочила с кресла, но, увидев масштабы трагедии, просто вросла ногами в пол. Мой телефончик, даже если круто поднапрячься, восстановлению не подлежит. Меня до мозга костей пробирает озноб, ведь подобных замашек за Уваровым я не замечала. Сегодня же он просто сорвался с цепи и под его горячую руку попадали все подряд.

Уваров стоит рядом, как истукан, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Мне же хочется кричать, истерить и просто ударить его так сильно, что бы он прочувствовал всю мою боль. Я теперь совершенно не уверена, что хочу и дальше работать под руководством человека, который позволяет себе такое. Что будет в следующий раз? Руку подымет? К чему эти вспышки агрессии? Уваров бесится так только из-за того, что его влечение до сих пор осталось без удовлетворения? Гнусный тип, которого не желают видеть мои глаза.

— Александр Валентинович.

В приемную вошла Виктория Борисовна. Женщина ничего лишнего не сказала, видимо наши напряженные лица говорят сами за себя. Она проследила за нашими взглядами и удивленно приподняла бровь. И именно в этот момент я осознаю, что впервые за долгое время слезы брызнули из моих глаз.

— Олечка, Олечка, а ну присядь.

Заботливые руки Виктории подталкивают меня к креслу, через мгновение перед носом появляется стакан с водой. Я хлюпаю носом и пытаюсь пить. И вот как теперь я буду без телефона?

Уваров куда-то поспешно выходит, от чего только дышать становится проще.

— Оль, это кто сделал? Твой?

Виктория собирает части телефона, ловко вытаскивает симку и флешку, кладет мне их перед носом.

— Впрочем, можешь не говорить. И так все понятно. Что натворила?

Женщина присаживается рядом и по-матерински смотрит. В ее взгляде нет жалости или сожаления, она просто хочет разобраться. И я понимаю, ход ее мыслей: она думает, что я в очередной раз отколола какой-то свой глупый номер.

— Парень позвонил, а он увидел и вот.

Салфеткой вытираю нос, едва сдерживаясь, чтобы вновь не устроить вселенский потоп. Мне до безобразия больно смотреть на детальки телефона.

— Просто так взял и разбил? Ничего не понимаю.

Я поворачиваю заплаканное лицо к Виктории и жалобно всхлипываю.

— А вы думаете, мне легко терпеть завихрения этого монстра?! Вы себе даже представить не можете, что он сотворил! А я его не просила! Я сама бы справилась!.

— О, да тут все очень и очень запущенно, девочка.

— Что же такого сотворил этот монстр, что ты постоянно на ножах с ним.

Вновь всхлипываю, сжимая плотно зубы, что-то не растрепать на эмоциях лишнего. Я до сих пор не могу доверить свои проблемы посторонним людям. Не факт, что Виктория поддержит. Она своеобразная, этого не отнять. К тому же у нее сильная привязанность к ее мальчишкам.

— Зачем же тогда на работу пришла и терпишь? Глупости же, по тебе не скажешь, что за деньгами охотишься. Ты девочка простая, побольше бы таких смышленых, толковых и трудолюбивых в этой компании.

— Вы меня перехвалите. К тому же вы прекрасно видите, что я время от времени филоню.

— Это ты из-за противности это делаешь, но я же вижу, какая ты ответственная. Прекращай разводить сырость и попытайся рассказать хотя бы самое главное. Но если не считаешь меня человеком, которому стоит что-то рассказывать, держи все в себе.

На короткое мгновение Виктория оставляет меня, в подсобке готовит кофе и чай, а потом ставит чашки на стол.

— Будем сладким грусть заедать, минутку.

Она выходит из приемной, но уже через минуту возвращается с огромной коробкой конфет. Вишня в шоколаде, моя любимая.

— Я помню, ты говорила, что любишь такие же, вот и припасла для успокоения души. Налетай.

— Вы такая хорошая.

Мне сейчас очень не хватает мамы, и я раскисла в присутствии человека, который меня поддержал.

— Мы с Александром Валентиновичем знакомы уже давно, можно сказать встреча неожиданная и странная.

Смотрю в чашку с кофе, чувствую его аромат, но почему-то радости не получаю, зато как только в рот попала конфета, почувствовала блаженство. Шоколад медленно таял на языке, я даже от удовольствия прикрыла глаза.

Легкий смех Виктории вывел меня из состояния блаженства.

— Кайф?

— Не то слово. Больше мы не встречались, я не была готова к близкому знакомству, у меня своих проблем полно, плюс подработка и конец учебы. Очередная случайная встреча с Уваровым была очень бурной, он вдруг решил, что я обязательно должна быть рядом с ним.

— Понравилась, значит, это очень занимательно. А ты разве не заметила, что он вполне приятный мужчина. Или вкус совершенно другой?

И тут я немного подвисла. Всей правды не расскажешь, а с недомолвками получается, что я больше неадекват, чем святой Уваров.

— Сердцу не прикажешь, — стыдливо опустила взгляд в чашку, может хоть так получится разыграть из себя невинную душу.

— Понимаю, но он что-то сделал такое, что вынудило тебя оказаться здесь?

— Он оплатил операцию маме, у нее были плохие дела со зрением. Вы понимаете, я бы нашла эти деньги, пусть не сразу, но постаралась бы как-то выкрутиться, но он все испортил.

Виктория был предельно удивлена. Я слышала, как она тяжко вздохнула, но не сказала и полслова. Мы, молча, пили свои напитки, наслаждались конфетами.

— Оль, ты много должна?

Услышав размер моего долга, Виктория жутко возмутилась.

— Да он, паршивец, поступил бесчестно!

Ого, какие эмоции! В ответ как-то безрадостно хмыкнула и вкинула в рот очередную конфету. Случайно мой взгляд зацепился на времени. Уже шесть, а я без телефона, без возможности хоть как-то связаться с Владом. Перевожу взгляд на остатки телефона, на карточку. Без телефона я не выживу. А за что покупать новый? Недавно пришел аванс, но его едва хватило на то, чтобы заплатить за квартиру, отложить капельку в копилку «долг Уварову», кое-что на еду и проезд и все, на развлечения и прочие радости, увы, у меня денег не было. Лезть в кредит? Но даже если брать самый простой мобильный и пытаться выплатить долг в кратчайшие сроки, тогда мне вообще нужно в первую очередь выписать из села метлу, на который в самый раз будет прилетать вовремя на работу. Такое себе решение проблемы. Впрочем, мне нужно поговорить с Марго, возможно у нее будет возможность помочь с поисками телефона взаймы.

— Виктория, пожалуйста, оставьте нас.

Я резко дергаюсь, потому что не слышала, как в помещение вернулся взъерошенный Уваров. Да я скоро буду по ночам просыпаться в холодном поту от одного звука его голоса. Теперь я на все сто уверенна, что хочу бежать с этого корабля. Да все равно куда, если нужно будет — посуду пойду мыть по ночам, лишь бы собрать нужную сумму и вернуть этому негодяю.

— Не отчаивайся, запомни: утро вечера мудренее. Остынь, скушай конфетку, купи свое любимое мороженое, а лучше ведерко, и забудь о проблемах. — Виктория пожимает мою руки и улыбается. — Завтра поговорим. Доброго вечера.

— Доброго вечера, — лепечу в ответ, но душа просто вопит от безысходности: не оставляйте меня.

Корю себя за то, что сразу же не сбежала. Говорить нет желания. Я же опять не сдержусь! Мы поссоримся, он начнет включать властного босса, а я буду бороться с желанием не влепить ему пощечину или выцарапать глаза.

— Я не буду с вами говорить ни о чем, кроме работы.

Ищу сумочку, даже наплевав на то, что на столе оставляю хаос из чашек и конфет. Плевать, бежать, лишь бы не видеть это чудовище и не испортить себе вечер настолько, что голова от негодования будет болеть.

— Нет, ты послушаешь меня.

Уваров преграждает путь к отступлению. Я уперто делаю шаг в сторону, он туда же, я — во вторую, он туда же. Детский сад!

— Пустите, — шиплю с нажимом, но что с него станется.

— Оль, пожалуйста.

Голос Уварова какой-то растерянный, зато руки никогда скромности не знали и не будут знать. Его правая рука перехватывает мою талию, в мгновение я оказываюсь в опасной близости от его лица. Это он зря сделал, я же могу и за нос укусить!

— Оль, я поддонок, признаю, но ничего поделать с собой и своей ревностью не могу.

Его левая рука касается моих волос, я же пытаюсь проглотить ком негодования, пытаюсь не смотреть ему в лицо. Как противно осознавать, что у кого-то маниакальная помешанность на мне. Это что-то нездоровое, противоестественное. Да он же действительно словно околдован, а я не могу разгадать причины его животного интереса ко мне. Обычно мужчины, получим многоразовый отказ, остывают со своими приставаниями. А этот крепкий, и только кажется приличным, а что у него на уме — никто не знает.

— Ничем помочь не могу, попробуйте найти себе женщину для секса, возможно, станет легче, и глупости выветрятся из вашей головы.

— А если я однолюб?

— Что?!

Табун кусючих мурашек промчался по загривку, чувствую себя не в своей тарелке, а ноги уже рвутся на волю, им бы только убегать.

— Уваров, только не нужно мне заливать, что втрескался в меня с первого взгляда и теперь жизни своей не представляешь?

Ну, что-то похожее я всегда подозревала, но подозревать и слышать — разные вещи. Вот только не нужно мне этой достоверной информации в тот момент, когда я вся на взводе. А он допросится, что будет жалеть, что не прислушался к моей просьбе и получил по заслугам. А уж куда схлопочет, да как масть ляжет. Мне терять нечего. Я уже все решила.

— Пусти, больше я здесь работать не буду!

— Уймись, Фырфыр.

Что?! Откуда он знает мое детское прозвище! Я сжимаю кулачки и грозно рычу, но только вызываю смех.

— Ты опять общался с моей мамой?!

20 глава

Ольга

— Общался, должен же я убедиться в том, что с ней все в порядке. Я сравниваю нашу с ней первую встречу и общение сейчас, удивительно, но она воспрянула духом. У нее столько планов, что хватило бы ей времени на их воплощение.

Я слушала его вполне спокойный голос и внутренне плакала. Он каким-то образом смог подобрать к сердцу мамы ключик. Он действительно сумел сделать так, что на лице мамы сияет улыбка. Ей хорошо, она действительно воспрянула духом. Но как быть мне?

— Это не дает тебе права вмешиваться в личное. Свои хотелки спрячь подальше, сам знаешь куда, — вырываю руку из его цепких пальцев, я зла до такой степени, что меня пробирает озноб.

Видеть его не могу! И не хочу! И не буду! Неужели у него нет гордости? Хотя вот как раз она у него доминирует. Важный туз в компании, неприступная крепость. Так почему он со мной именно такой? Каким его никто и никогда здесь не видел. Да о нас не шушукается разве только ленивый. Очень приятно видеть и слышать, как замолкают местные девицы, когда в поле зрения видят меня. Они понимают, что я на особом счету у этого начальничка. А я не гналась за подобной славой, я не хочу быть десертом на блюдечке для зажравшегося мажора.

— Оль, прости, я жутко раскаиваюсь. Это не поддается логике, возможно, ты меня еще больше за это призираешь. Черт, я не умею говорить правильно, я давно этого не делал перед женщиной.

Хмыкаю, мои губы растягиваются в подобии улыбки. Не умеет он говорить. Я при чем?

— Найми себе репетитора, поищи подходящую женщину, запишись на курсы. Мне это совершенно не интересно. А теперь отойди, с меня достаточно.

— Я должен хоть как-то искупить свою вину. Вот, держи.

Мои глаза становятся круглыми от удивления, но потом я понимаю, что мне хочется выть от безысходности. Он за кого меня принимает? Он вообще головой думает, что делает и зачем?

Перед моим носом появляется блестящий золотистый мобильный телефон со всеми прибамбасами. Он что бегал в салон мобильных телефонов, что недалеко от нашего бизнес-центра или они у него стопками в какой-то секретной комнате лежат? Если я сейчас сделаю с новехоньким телефоном то, что сделал он — будет форменный перебор. Но вандализмом заниматься не хочу. Потому что ничем не лучше Уварова буду. Я насмешливо беру телефон в руки, внимательно рассматриваю дорогую вещь. Такой стоит не меньше половины моей зарплаты. Да уж, благодетель в Уварове цветет и пахнет. А его просили?

— Неплохой, но принимать извинения от малознакомых мужчин не приучена.

Уваров меняется в лице, губы как-то странно сжимаются. Я понимаю, что подавляет в себе вспышку возмущения. Так-то лучше, милый, учись контролировать себя. Жизнь не всегда пряники подсовывает.

— Тебе нужно средство связи, это не обсуждается.

— У меня было средство связи. И меня оно вполне устраивало.

Я долго думать не приучена, поэтому откровенно нахально засовываю Уварову телефон в правый карман брюк. Неожиданный выдох мужчины меня немного озадачил. Поднимаю глаза и понимаю, что Уваров смотрит на мои губы очень пристально. Пусть только попробует! Сразу же вытягиваю руку вперед и безмолвно останавливаю его возможную попытку прижаться ко мне.

— Забери, — шипит сквозь зубы, — он тебе нужен.

— Да мне и нахрен не нужны твои подачки! Да откуда ты взялся на мою голову, ходячее недоразумение? Тебе открытым текстом говорят о том, что тебя не хотят, а ты продолжаешь грызть кактус и гнуть свою линию.

— Твой ухажер лучше? Ты уже с ним спала?

— Мать твою, Уваров! Лечись! Подобные зависимости до добра не приводят. Тебе самому не страшно, кем ты стал?

— Почему ты не хочешь дать мне шанс? Я давно раскаялся в том, что многое делал неправильно. Но ты все воспринимаешь в штыки.

— Может тебя на свидание пригласить и в ресторан отвести?

— Я и сам могу это сделать.

— Конечно, козырять тебе есть чем. Но, увы, у нас с тобой ничего не получится. Пусти!

Он больше не сопротивляется, чем я и пользуюсь. Вылетаю из приемной: везде пусто, тишина и спокойствие. А мое сердце стучит в такт моим каблучкам. Только бы не очнулся и не догнал, видеть его не могу. У лифта оглядываюсь: погони нет. И это не может не радовать. Пусть наконец-то осознает, что не все хотят крутых денежных парней.

— Оль, что случилось?

У здания из стороны в сторону нервно ходит Влад. В его руках прелестный букетик ромашек и огромная шоколадка. Какая прелесть. Подлетаю к парню, вжимаюсь в него, сильно стискивая в объятиях.

— Прости, просто телефон уронила, он разбился, и теперь я без связи.

— Не беда, у меня найдется еще один. Ты же помнишь, что я недавно купил новый, а старый еще поработает. Я же понимаю, что возможности купить новый не получится?

— Нет, только не сейчас. Я так себя корю за кривые руки, — не договариваю, что кривые руки Уварова.

Влад целует меня в висок и шепчет:

— Ко мне или сразу в кино?

— Я бы предпочла расслабиться.

Взявшись за руки, идем к машине Влада. Я случайно крутанула головой вправо и поджала губы от негодования: Уваров стоял на пороге здания и пристально наблюдал за тем, как мы разговариваем с Владом. Фыркаю, ну смотреть никто не запрещает. Только пусть делает это на расстоянии.

Я — дама с характером, свое ценю и оберегаю. Вот и с Владом чувствую себя в безопасности, чувствую себя комфортно. И он не вызывает во мне негативные эмоции. А пребывать во власти негатива я не люблю.

- С чем шоколадка?

Сажусь в салон автомобиля и внимательно изучаю обертку.

— Твоя любимая, с орехами и сухофруктами.

На эмоциях целую Влада в губы, он не теряется, притягивает меня к себе сильнее и тянет меня в пучину удовольствия. Целуется он классно, это сильно меня заводит, и он это понимает.

21 глава

Александр

— Виктория Борисовна, вы Ольгу не видели?

Помощница Черкасова неторопливо сняла очки и отложила их в сторону. И тут я понимаю, что на меня смотрят не так, как раньше. Вот так, так. Получается, женская солидарность взыграла в Виктории? Обычно женщина никогда себе не позволяла влезать в какие-то передряги, собирать сплетни — не про нее. За это мы с Марком ценили и уважали нашу музу. И теперь в ее глазах я вижу что-то похожее на осуждение. Не скажу, что я умелец читать по лицу, но чуйка меня никогда не подводила.

— К сожалению, сегодня я ее еще не видела, Александр Валентинович.

— Здарова, — на пороге появляется свеженький Черкасов и пожимает бодро руку.

Ты смотри, очередной дружеский разнос имеет свои плоды? А что он думал, будет жрать алкоголь литрами, жалеть себя, а кто-то на себе будет тащить все управление? Ну, уж нет, в бизнесе такое не прокатит. И что толку, что я позволил другу непродолжительное время побыть размазней, подстраховывал его во всем? У меня катастрофически не хватало времени на то, чтобы уделить должное внимание такому важному для меня моменту, как налаживание отношений с Ольгой. Я видел, что все летит к чертям, но ничего поделать не мог. Полная загруженность отдалила меня от контроля ситуации на личном фронте. И что я имею в итоге?

В тот день, когда я случайно увидел Ольгу в обнимку с тем смазливым юнцом, хотелось надраться в стельку. Я едва собрался с мыслями, чтобы не сорваться с места и не показать себя в очередной раз с паршивой стороны.

Впервые за долгое время моя душа ожила, глядя на девушку, и такая тотальная невезуха. Словно все, что я знал раньше о том, как клеить девчонок, как заговорить их до умопомрачения, рассосалось в воздухе. В присутствии Ольги я действительно творил что-то нелогичное, что только больше разжигало в девушке негативное отношение ко мне.

Да, она злилась, она частично была права. Но я просто не видел другого выхода. Если спросят меня: жалею ли я, что помог ее матери? Ни в жизни. Деньги должны приносить пользу, особенно если это касается здоровья человека. Если разобраться, мне деньги, которые Ольга собирает, чтобы вернуть долг, не столь важны. Важно то, что она крутится рядом, что я могу постоянно видеть ее лицо, общаться. Вот только завал на работе привел к критическому, вопиющему недоразумению: она крепко подсела на своего смазливого поклонника.

Слышать время от времени ее милое щебетание по телефону в перерыв было каторгой, и наехать мне на Ольгу было не за что. После моего сомнительного загула, и ее помощи, мне было неловко рушить хрупкий мир, нормальное общение. И то, что я сотворил вчера, до сих пор не могу объяснить.

Ольга забыла свой мобильный телефон на столе. Вышла по делам, и я зря отреагировал на звонок, зря прикоснулся к телефону, зря пошел искать мою девочку. И если в тот момент я еще держался, то во второй раз я разогнался до критической отметки «взрыв адреналина» за миллисекунду.

— Здравствуй, — отвечаю резко и в сотый раз смотрю на часы: девять тридцать.

Естественно, не меньше двадцати раз я набирал ее номер. Столько же раз слышал, как монотонный голос оповещал о том, что абонент вне зоны действия сети. Да что за черт?

— Не отвечает, но, возможно, у нее что-то случилось? — Говорит Виктория и как-то насмешливо смотрит мне в глаза.

И я понимаю, что Ольга, отказавшись брать телефон, не сумела найти новый. И теперь у нас нет возможности связаться. Этот факт еще больше злит меня. Я злюсь на себя, она ни в чем не виновата. И даже если при мне в последние минуты она держалась стойко, то кто даст гарантии, что стресс не привел ее к плачевным последствиям.

— Извините.

Вылетаю из приемной, на ходу набираю номер Маргариты. Если она не ответит, я пойму. Но голос Лисицыной бодрый, позитивный.

— Доброе утро, чем обязана вашему звонку, господин Уваров?

— Здравствуй, прости, но я должен узнать о том, все ли в порядке у Оли. Ее нет на рабочем месте. Только не бросай трубку, пожалуйста.

Слышу в трубке смешок, подозреваю, что девушка потешается надо мной. Но мне совершенно все равно, хуже уже быть не может в нашем общении.

— Я понимаю, что ты продолжаешь творить свои чудеса, Уваров, но мой тебе совет, отвянь от нее, если не хочешь, чтобы Ольга в один прекрасный момент выела тебе мозг ложечкой. Она — несоизмеримо добродушный человек, но если ее затронуть за живое — лучше бежать.

— Мораль я выслушал, Оля где?

— Какой ты важный, великий Гудвин Уваров. Прости, но сливать тебе информацию о подруге не буду. Мне дружба важнее. Единственное, что скажу: она точно на работу не придет.

Я даже не успел возмутиться, как в трубке слышу гудки. Марго мне не помощник. Впрочем, а на что я наивно рассчитывал? Думай, голова, думай! Все-таки я наивно думаю о том, что Ольге хватит здравого смысла, чтобы вернуться на рабочее место.

Мои наивные предположения таяли с каждым часом, а напряжение в висках усиливалось с каждой минутой. Ждать окончания рабочего дня и вновь пустить все на самотек? Или ехать к ним домой и попытаться вытряхнуть Ольгу из кокона и вернуть на рабочее место? Как поступить в сложившейся ситуации, к сожалению, я не знаю. В любом случае все будет паршиво, Ольга — строптивая девочка. И чем больше я ее ненамеренно нервирую, тем больше она отдаляется от меня

Встреча в потенциальным клиентом прошла как на иголках. Почему-то все мои мысли крутились вокруг того, что Ольга сейчас с тем парнем. Их вчерашние объятия только подливали масла в огонь. Я полночи пытался изгнать из памяти картинку их милых сюсюканий, но ничего не вышло.

— Черкасов, давай, мой милый друг, работай в поте лица, а мне нужен перерыв.

Марк снял очки и протер глаза, вижу, что другу хреново, но кто сказал, что после длительного запоя будет легко. Ему все карты в руки, пусть отрабатывает.

— Ты надолго? Куда именно — стесняюсь спросить, — хмыкает как безрадостно, — но могу предположить. Виктория переживает, полдня что-то возмущается, когда пытается связаться с Ольгой.

— Я должен ее найти, когда вернусь — не знаю. Убегаю. Терпения.

— Прорвемся, слушай, а ее подруга молчит?

Пристально смотрю в глаза Марку, да парень совсем плох. Он даже имя Марго произносить боится. А я ненавижу себя за то, что подписался на условия Лисицыной.

— Естественно…

Наш разговор прерывает звонок мобильного, не глядя, отвечаю и хмурюсь, вслушиваясь во встревоженный голос.

— С ней все нормально?

22 глава

Ольга

— Мам, только ничего не спрашивай.

Я вхожу в распахнутую дверь родного дома и бросаю сумку с вещами у порога. Да, я вернулась временно домой, мне нужна передышка, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями.

— Оля, шесть часов утра на часах?! Что случилось?!

— Я же просила.

Мои шлепки летят на полку, а сумочка — на вешалку. Давно я не была дома, все по старому, скромно, без излишеств. Мама любит минимализм, поэтому в нашем доме полно свободного места. И, конечно же, его заполнили комнатные цветы, которые царствуют на подоконниках, в вазонах на полу. Мама любительница ухаживать за своими питомцами. Даже наш трехлетний кот Мурзилка трепетно относился к хобби хозяйки и не пытается вредить. Мне порою кажется, что он понимает то, о чем ему что-то все время пытается втолковать мама.

— Ты чем приехала?

Голос мамы настырный, она едва ли не наступает мне на пятки, пока я пытаюсь юркнуть в свою комнатушку, где прошло все детство и юношество. В городе мне не хватает собственного места, уголка, где уютно и комфортно. И как бы я не старалась хоть чем-то облагородить чужие стены, все не так.

— Ты же не отстанешь?

— А ты как думаешь? Ранее время для автобусов, а ты уже на пороге. Ты что на такси приехала? А как же твоя работа?

— Вот только давай не будем о работе и твоем распрекрасном Уварове. Вы, кажется, неплохо с ним спелись?

Я в негодовании, зацепила все-таки меня за живое. И теперь я едва держусь, чтобы не учинить скандал. Я понимаю, что мама пытается как лучше, но она даже не представляет, сколько раз подставила меня перед «святым» Уваровым. Мне в любом случае нужно ее разговорить, чтобы наконец-то узнать волшебный способ, которым Уваров перетащил мою маму на свою песочницу.

— Ольга! — Голос мамы становится тише, а взгляд пристальным и жгучим. — Прекрати истерику! Если бы я не знала тебя, то, возможно бы, поверила в то, что кто-то в чем-то виноват. Но ты же у нас тоже девица с характером!

— Какую родила и воспитала. Другой не буду.

— Да что же с тобой случилось, горе ты луковое. По глазам же вижу, что несчастная. Влюбилась в своего Уварова?

Я жадно хватаю ртом воздух и не могу внятно ответить. Меня переполняют ни с чем несравнимые эмоции. Так вот как я со стороны выгляжу? Вот для еще большей засады не хватало, чтобы мама думала о том, что у нас с моим начальничком какие-то отношения.

— Ты это сейчас к чему сказала? Я, кажется, тебе недавно рассказывала о Владе, тогда какой к черту Уваров?!

Мама как-то загадочно приподнимает брови и садится на стул, подобным жестом давая понять, что разговор не окончен, и она готова говорить по душам.

— Говорила, но я не думала, что ты так быстро меняешь парней.

— Каких парней? Ты о чем?

— А разве у вас с Сашенькой не было отношений?

Я вновь подобна рыбе, выброшенной на берег. Моя реакция только веселит маму. Видимо со стороны я ей кажусь девчонкой, которая из-за каких-то там чувств с головой не дружит. Ну что за засада? Ну, почему я не могу открыть ей всей правды? Я связанна обещаниями перед Марго по рукам и ногам. Лишнее слово — и о фиктивном браке, устроенном Уваровым, будет знать все село и половина знакомых в городе. Скандала не избежать, потому что семья Марго линчует этих двух мажорчиков. А моя мама лопатой собьет корону Уварову.

— Что этот Сашенька тебе наплел?

Я сажусь напротив, кровать прогибается под моим весом. Я бы сейчас с удовольствием залезла под одеяло, укуталась с головой и спала, спала до тех пор, пока все вокруг не перемелется. Возможно, я подобна улитке, которая хочет спрятаться в домик. Хотя, пожалуй, все так и есть.

Постоянные стычки с Уваровым забирают львиную долю моей энергии, вторую — работа. Дома несчастная Марго, а мне приходится быть в тонусе, чтобы продолжать быть поддержкой, а не размазней. Этот побег мне был нужен, как глоток воздуха. Мне нужно перезагрузка. Мне нужно все обдумать и собраться с мыслями. Огромная многотысячная сумма долга не дает спать спокойно. Глас разума требует вернуться на работу к Уварову, требует не глупить и запрятать всю свою гордость в дальний сундук. Таких денег в скором времени, как в компании двух мажоров, я не заработаю.

Все правильно, логично, но настрой нужен. Просто попробовать переждать внутреннюю бурю, а потом с новыми силаси ринуться в бой. К тому же, Уваров в любом случае смирится с тем, что я показываю характер. Смешной, наивный мужчина. Я поражаюсь его настырности, но так же уважаю то, что он не прет, как танк, добиваясь цели, шантажируя или пытаясь как-то козырнуть тузами, что у него припрятаны. Его помешанность на мне сильно озадачивает, но мне порой кажется, что это временное явление. Он не глупый, рано или поздно поймет, что у меня есть личная жизнь, и в нее доступ такому, как он, закрыт.

— Мам, у нас не было отношений, — выдыхаю протяжно и смотрю ей в глаза, пусть ищет в них правду или ложь, что ей больше по сердцу.

— Врушка, — смеется, но больше ничего не говорит, а меня это только раззадоривает.

— Вот что ты опять выдумываешь, просто Уваров — давний друг Черкасова, мы все пересекались, давно знакомы, ничего толкового, обычное общение.

Всей правды не скажешь, но и эту порцию говорю с такой уверенной интонацией, что еще немного и сама в нее поверю.

— Посмотрим.

Такой односложный ответ заставляет поежиться, она это сказала так, чт будто бы знает что-то такое, о чем мне в сию секунду знать не велено.

— Мам, я приехала с Владом, а рано — потому что он меня не отпустил на такси, привез перед работой.

— Ты хотя бы его фото мне покажи, буду знать, какие женихи у тебя в очереди стоят.

— Пфф, такое скажешь.

Закутаться и уснуть на любимой кроватке не получилось. Мама вытолкала меня из спальни на кухню, где пыталась накормить меня своими блинами. Парное молоко приятно дразнило вкусовые рецепторы. Как же мне не хватает этого в городе. Я только дома могу себе позволить себе ароматные домашние блинчики с кружкой утреннего молока.

Перед моим носом появляется блюдечко с малиновым вареньем. Мама в летнюю пору не приседает, потому что любит ко всему приложить руки, все собрать с кустов, деревьев, сварить, закатать в банки, самое вкусное — заморозить в камере. Зато как хорошо в зимнюю пору открыть баночку припасов, приготовить пузатую чашку чая и, кутаясь в кресле в теплый плед, наслаждаться печеньем с малиновым или клубничным вареньем.

— Ирина Анатольевна, сорока на хвосте принесла, что к вам Ольга пожаловала.

Чайная ложечка из рук мамы выпала и звонко ударилась о раковину. Мама как-то затравлено посмотрела на меня, но я ничего не поняла.

— Это кто?

Глаза мамы стали еще больше, она словно оцепенела. Дверь в дом скрипнула, оповещая о непрошеном госте. Я поворачиваю голову к двери и озадаченно хлопаю ресницами.

23 глава

Ольга

Моя мама бледнеет, я это вижу по ее загорелому лицу, а как — объяснить не могу. Я тоже не восторге от того, что увидела перед глазами свою первую давнишнюю любовь. Как же Валера изменился. К тому же — сильно. От былой юношеской красоты не осталось и следа. И куда только подевалась его челка, слегка волнистые черные волосы. Сейчас передо мной стоит жилистый мужчина, отдаленно напоминающий себя в юности. Потрепала его тюремная жизнь основательно. Короткая стрижка делала его лицо несуразным, ему не шла эта прическа. Черты лица заостренные, какие-то резкие, а серые глаза с льдинкой, нет в них давнего озорства.

Странно, что мама ни словом не обмолвилась о возвращении Кудрявцева из не столь отдаленных мест. И как же теперь теть Вера? Она, как поговаривали соседи, облегченно вздохнула, когда на долгие пять лет осталась в одиночестве. И никто не смел ее осуждать. Много горя она хлебнула с сыном, который неожиданно связался в городе с плохой компанией во время учебы в бурсе. Вначале получил условное, а когда не покаялся — загремел на долгих пять лет. И теперь вот оно — счастье. Только что он забыл в нашем доме?

— Привет, Валерка, какой ты стал, — улыбаюсь, потому что продолжать смотреть на него как на привидение как-то странно.

- Доброе утро, Валера.

Голос у мамы какой-то хриплый, и мне кажется, что ей есть, что мне рассказать об этом парне. Только я не горю желанием любезничать с Валеркой пол-утра.

— Душно что-то в доме, давай выйдем.

Ну, в самом-то деле! Не приглашать же его в дом и чаи не распивать! Вообще неизвестно с какой целью он пожаловал в наш дом. И эта его фраза о том, что ему якобы донесли о моем приезде. Это ж кто такой глазастый спозаранку у нас? Соседка напротив? Или дед Степан, который свою козу волочил на лужайку. Добрых людей хватает.

— Душновато у вас, зато под грушей тенек, а помнишь как мы с тобой их в детстве воровали?

— Это когда ты руку сломал?

— Было дело, — передернул плечами Валерка и почесал затылок.

Давно это было, нам лет по тринадцать стукнуло, когда шустрый паренек пытался всячески форсонуть перед девчонками, но больше все-таки передо мной. Он поспорил с одноклассником, что залезет на самую верхушку груши и сорвет девчонкам самые спелые фрукты. В тот день никого из старших дома не было, родители обычно на работе, зато мы летом отрывались, как могли.

Сухая ветка на старой груше как-то подозрительно хрустнула, Но отчаянный Валерка только ехидно улыбнулся девчонкам, все время изучая меня с высоты. Под его футболкой спрятались крупные, едва не переспелые груши, их аромат дико дразнил всю ребятню на улице. Мы тогда с Марго всячески пытались отговорить парня, нам было достаточно тех груш, что смогли достать с помощью лестницы. Но гордовитый, неугомонный Валерка упорно стоял на своем. Спуск был не менее показательный, чем вбирание на верхушку. И вот, казалось бы, осталось немного, но нога парня неосторожно скользнула с хрупкой ветки, раздался хруст, ярко-зеленая листва посыпалась вниз, а за нею — Валерка.

Влетело всем в тот день прилично. Мы с Марго оправдывались, как могли, но наши мамы были жутко испуганы. Плюс сплетни соседей, которые видели свою версию и, естественно, подливали масла в огонь. Уму-разуму это происшествие Валерку не научило. Его отчаянная голова всегда куда-то влезала. А вот мы с ребятами уже знали: если Валерка что-то предлагает — лучше просто игнорировать или попытаться сбежать.

— Наши пизд*т, ты решила осесть в городе, — говорит как-то странно спокойно, а взглядом словно пронизывает.

Чувствую какую-то внутреннюю тревогу. Его липкий взгляд на моей фигуре совершенно неуместен. Валерка вроде бы весь свой в доску, по крайней мере, пытается казаться, но я же не слепая. Стараюсь вести себя и дальше непринужденно. Если будем вспоминать юность, то пусть так и будет. Может парню это приятно.

— Да, здесь работы толком нет, вот и решила, что зацепиться в городе — лучший вариант, да и маме помогать надо.

— Цепкая ты оказалась девка, как удумала — все запилила.

Валера извлекает из заднего кармана шорт пачку сигарет, без лишнего разрешения прикуривает, а глаза так и продолжают изучать меня. Вот его для полного счастья мне не хватало. Он уже давно не мальчик, у него свои потребности. И если он в свое время от меня не получил первого секса, то, может, надеется на то, что меня в данный момент некому трахать? Охотно поверю, ведь у нас много людей, готовых доразукрашивать личную жизнь соседей. Я за много лет ни разу не привозила домой женихов, ни разу не крутилась с кем-то из местных. Видимо летают слушки по селу, что дочь Ирины до сих пор одиночка.

— Зато теперь есть возможность, — я поздно соображаю, что с таким, как Валера, не стоит откровенничать, со стороны я могу показаться зазнайкой, которой меня большинство местных и считают. — Маме помочь.

— А с личной жизнью как?

Внутри все как-то переворачивается, дальнейший ход нашего разговора мне не нравится. Что ответить? Я не желаю посвящать бывшего друга в такие подробности личной жизни.

— Да что мы все обо мне, да обо мне, ты-то чем теперь занимаешься?

— Чо, блять, боишься о личной жизни трепаться? — Словно не слышит моего вопроса и сплевывает на землю, бескультурщина.

— Валер, вот не горю желанием, настроения нет, да и вообще, я не выспалась, пойду-ка я.

— Может, на речку съездим, у меня есть мотоцикл, прокачу, как когда-то.

Сигнальный маячок в голове мигает красным: опасность.

— Я купальник в городе забыла, а дома нет, к тому же нужно маме помочь с вареньем.

— Да чо ты как не родная, я по-человечески, а ты начинаешь.

А голос нервный, хотя Валерка пытается держаться. Наивный, он думал я упаду перед ним на колени, зарыдаю на плече или удовлетворю все его желания? Слово НЕТ ему неизвестно?

— Все, Валер, я ушла.

— А вечером посидишь со мной на лавочке?

— Видно будет. Все, пока.

Я мухой влетела во двор, неудачно выпустила калитку из рук, и она с грохотом ударилась об железный столб. Побег увенчался позором, но плевать. Я до сих пор ощущала на себе его взгляд, который проникал под шкуру.

— Мам, я спать, голова просто трещит.

— Он не приставал к тебе?

— Нет, а что мог?

Мама сморит как-то виновато, но потом решается рассказать последние сплетни.

— Недавно Шуркина внучка была с подругами на речке, так там был Валерка со своими собутыльниками. Ты же знаешь, Яночке и семнадцати нет. Так этот фрукт со своими приятелями пристал к девчонкам, хорошо, что неподалеку рыбаки расположились, услышали шум и гам. А что с Валерки взять, выкрутился, сказал, что малолетки сами просили на лодке покатать.

— Мам, ты такие страсти рассказываешь. И давно он так веселит местных?

— Уже больше месяца, Вера серее тучи ходит, он всю заначку у нее вытаскал. Работать почти не работает, хотя ему предлагали сесть на трактор и поля обрабатывать, но он развлекается. Говорит, что хочет вкусить все прелести свободы.

— Вот гад, не зря он к нам пришел, ой не зря.

— Будь осторожна, а еще лучше, думай о том, что здесь тебе задерживаться не стоит. Ты пойми, я не гоню тебя, но с такими женихами лучше, как лучше.

— Вот еще, не думаю, что у него хватит наглости пристать ко мне.

— Оля, прислушайся к матери. Ты девочка красивая, а он недавно с зоны.

— Потом поговорим.

Я практически убегаю к себе, пытаясь заглушить в себе и эту проблему. Вот зачем он нарисовался у нас дома? Неужели преследует ту же гадкую мысль — переспать?

24 глава

Александр

— Почему вы говорите шепотом, Ирина Анатольевна? — Удивленно потираю бровь, этот секретный маневр женщины меня сильно озадачил.

— Да я за ведро и на огород, чтобы Оля не услышала. Сашенька, тут такие дела…

Почему всегда, когда человек слышит слова что-то в стиле: такие дела, такое случилось, да у нас вот так вышло, начинает усиленно стучать сердце.

— С ней все нормально? — Повторяю вопрос, но меня, кажется, не слышат.

— К нам в село недавно вернулся Валерка, помнишь, я тебе о нем рассказывала. Так вот, не успела моя пигалица на пороге утром нарисоваться, как этот прихвостень прискакал на смотрины. Не нравится мне все это. Думаю, там, у вас в городе, ей будет безопаснее.

Ирина Анатольевна выплеснула мне в ухо все переживания и, кажется, вздохнула облегченно, выполнив свою миссию.

— Я приеду за ней, хорошо, что вы сообщили мне об этом.

— Сашенька, только давай договоримся так: я тебе не звонила, ты сам все пронюхал и нагрянул весь такой взволнованный и рассерженный.

Я от души рассмеялся, даже Черкасов перестал притворяться, что работает. Он снял очки и как-то насмешливо поиграл бровями, изображая чудные гримасы, а потом и вовсе показал пальцами сердечко. Я же в отместку — кулак. Пусть завидует, молча, растяпа. Впрочем, я не лучше. Что ни подвиг — косяк. Скоро буду не всесильный Уваров, а Уваров — косяк.

— Я — могила, без вопросов. Скоро приеду, главное — не переживайте.

— Как славно, тогда я ненароком вареником с вишнями наварю. Любишь такие?

— Если честно, то ни разу не пробовал.

— Быть такого не может, а с шелковицей?

— Я только с капустой предпочитаю.

— Так тебе и этих сделать?

— Да что вы в самом-то деле, не утруждайтесь, — смеюсь и ослабляю галстук, а потом и вовсе его снимаю.

Не лишним будет переодеться, прежде, чем ехать в Рябиновку. Да, так будет лучше, вот первым делом заскочу домой, а потом в путь.

— Что, Уваров, теща на вареники зовет? Неплохо ты поработал с ней, уже как родного принимают.

— Тебя тоже неплохо принимали, но ты же решил развестись, — в миг становлюсь серьезным и направляюсь к выходу.

— Думаешь, Ольга так просто тебе в руки прыгнет?

— Не думаю, но постараюсь со всех сил. И лишь когда на двести процентов смогу убедиться, что она не хочет быть моей — отойду в сторону.

— Осуждаешь до сих пор меня.

— Я не в том настроении, чтобы обсуждать твою личную жизнь. Позаботься о компании, чтобы хоть кто-то еще мог заняться своей. Заметано?

Я не жду ответа. Я знаю, что Черкасов меня понял еще в прошлый раз, когда я ему пригрозил тем, что нашей компании лучше иметь одного руководителя, если второй болт забил на все и всех. Подействовало. Надолго ли?

Оживленная улица, на которой живет Ольга. Куча ребятни бегает возле дворов и мало обращает внимание на то, что по дороге едет автомобиль. Тут водителю нужно быть предельно внимательным и следить за тем, чтобы никто не бросился догонять мяч и не выскочил на проезжую часть. Мальчишки постарше удивленно тыкали пальцами, вижу в зеркало, как жестами изображали какие-то эмоции, обсуждая чудо техники. Таки и я когда-то был. Лучшей из машин того времени для меня являлась Волга, у соседа, дядь Миши, такая была. Он все время улыбался в усы, когда мы с Черкасовым крутились рядом и постоянно интересовались нюансами ремонта. Сосед никогда не ворчал, наоборот, он с важным видом показывал нам детали и объяснял, куда, какую крепить. Наши мамы удивлялись, когда видели нас занятыми, а не гоняющими мяч по полю с остальными. Впрочем, мы везде успевали.

За забора змечаю Ольгу, непривычно видеть ее в такой одежде. Совсем еще девчонка. Косынка делает ее еще смазливее, а короткие шортики и облегающий топ только подчеркивают ее прелести. И я охотно поверю, что у Валерки сносит башню, когда видит такую аппетитную девочку перед глазами. Но это уже будет слишком, если мужик решил тянуть свои лапы к моей Хельге. Собственник во мне просто бесится, так же как и днями ранее, когда видел рядом с Ольгой ее новоиспеченного воздыхателя.

Оля сосредоточенно поливает цветы, у ног крутятся коты, виляет хвостом небольшой пес. В прошлый раз он все время меня пытался схватить за ногу, но хозяйка вовремя прогоняла настырного четырехлапого колобка.

Я решил остановить автомобиль недалеко, чтобы просто понаблюдать за Олей. Усердная, но почему-то хмурая. Впрочем, почему я удивляюсь? Выхожу из салона и неторопливо иду ко двору Фурманов. Красивая усадьба, ухоженная. И обилие цветов, на любой вкус, это я отметил прошлый раз. Теперь же вижу, как обильно цветут питомцы Ирины Анатольевны. У нее золотые руки. Ежедневная нагрузка у женщины несоизмерима ни с чем. Но для нее любимое дело не является серьезным препятствием. Результаты видно невооруженным взглядом.

— Поймал, — говорю с улыбкой, которая мгновенно исчезает, когда Ольга резко поворачивается и обильно поливает мои кроссовки из лейки. Рядом звонко тявкает колобок и грозно пытается схватить меня за ногу.

— Мать твою, Уваров, ты как черт из табакерки. Пошел вон, стервец! Что вычислил-таки?!

Хорошо, что я умею делать лицо невозмутимым, хотя единственным желанием сейчас было рассмеяться. Она же так и не убрала руку, вода продолжает литься мне на ноги, но уже не так обильно. Спортивные штаны, так же как и кроссовки полностью мокрые. Пес, которого назвали стервецом, далеко не убежал, а только грозно выполнял свои обязанности — обтявкивал меня. Для полного попадоса не хватало, чтобы эта пародия на собаку нассала мне на ногу.

— И тебе здравствуй, беглянка.

— Какого лешего сюда нелегкая занесла? Или планка поднялась, приехал каяться?

— Не без этого. А еще я понял, что без тебя совершенно не работается.

— Не на ком злость сгонять? Да пошел ты вон, гад!

— Оль, прости. — А серьезное лицо делать как-то не получается, пес таки схватил меня за штанину и злобно зарычал.

— Вот неправильно ты прощение просишь, Уваров. Вот что ты за человек. Да что ж ты будешь делать?! Ну что ты за чудовище?! Сейчас, Уваров, минуточку.

Ольга хватает зверя рукой, но тот цепко держит мои штаны.

— Если вы еще пару раз дернете — я останусь в одних трусах, — тут я откровенно смеюсь.

— Твои трусы нам не нужны, поэтому, Тузик, отпусти дядю.

Едва, едва получается вырвать из зуба волкодава штанину. Зато пока Оля занималась спасением моих портков, я вдоволь налюбовался ею.

Пес визжит, Оля ловко забрасывает его во двор и захлопывает калитку.

— Сиди там и не возмущайся! И так, на чем мы остановились, — сложила руки под грудью, только больше акцентируя на ней внимание, а вот так играть нечестно!

— Мне на колени стать?

Улыбаюсь добродушно, пытаясь честно смотреть в глаза Оле, а не ниже. Почему-то вдруг понимаю, что она не злится, просто продолжает наиграно покусывать меня.

— Было бы прекрасно, да только уже через пару часов все село будет играть нам свадьбу. А оно мне надо?

— Так я не против.

— Так! — Оля отбрасывает лейку и вытягивает руку вперед, жестом давая понять, чтобы я не двигался с места. — Держи себя в руках. Просто говори, что тебе надо?

— Возвращайся, я даже тебе сегодняшний день не засчитаю за прогул, — смеюсь, а она фырчит.

— Как великодушно, прямо с барского плеча подношение.

— Ты красивая, когда так злишься.

— Что?! Уваров, езжай-ка ты домой, вот что!

— Без тебя не сдвинусь с места.

— Вот те номер, а шо это у нас за фраер на хуторе, да еще и машинка крутая?

Я поворачиваю голову в сторону и вижу картину маслом: не лучшего вида мужик, в кепке набекрень, смотрит на нас оценивающе и ловко играет складным ножичком. Весело же здесь у них. Куда только участковый смотрит.

25 глава

Александр

Я по особой манере разговора понимаю, кто появился перед нами. Взгляд нахальный и какой-то враждебный. Вижу, как Оля напряглась, но это длилось не больше десяти секунд. Она быстро пришла в себя и выпалила:

— Жених в гости приехал, прощение просит, поссорились мы.

Даже так?! Врет и не краснеет. Я улыбаюсь, рассматривая ее красивое лицо, которое бледнеет. Не нравится мне все это. Не зря Ирина Анатольевна бьет во все колокола. И после этого дать Ольге возможность остаться здесь? Да я расшибусь, но сегодня же увезу ее обратно в город.

— Красава, так вот как ты работаешь в городе, — машет головой в мою сторону и сплевывает на землю, — при бабосах начальничек, на крутой тачке. Наши мужики уже тебе не ровня?

— Парень, я все понимаю, вы — давние знакомые, но будь добр, иди с миром, мне нужно поговорить с Ольгой.

Я пытаюсь спокойно, без нервов, поговорить с Валерием, но одно выражение его лица говорит о том, что разговор мирным не будет. Он с чего-то решил, что просто так его непревзойденную харизму не истопчут ногами.

— А ты, мужик, помолчи, я ведь тоже могу характер показать, — продолжает играть ножичком, я же не спешу уложить его лицом в пыль и снизить его пошатнувшуюся самооценку еще больше.

— Так, стоп, Саш, иди в дом.

Что я слышу?! Она впервые в жизни меня назвала по имени. И что же стало тому причиной? Естественно не проявление нежности, нет, это наигранность и попытка поскорее притушить намечающийся скандал. Умная женщина, не хочет стравливать двоих балбесов. Оля хватает меня за запястье и сильно сжимает, без слов, только жестом, давая понять, чтобы я прислушался к ее просьбе.

— Без тебя никуда не пойду, — отвечаю спокойно и поднимаю лейку, — к тому же, кто меня от зверя спасет? — Подмигиваю девушке, которая едва сдерживается, что бы не ответить мне с прежней дерзостью.

— Охранник что надо, Олька. — Хрипит ее бывший, скривив губы в презрительной улыбке. — Хорошо ему даешь, что так мазу тянет за тебя?

В этот раз я действовал без раздумий. Мой кулак встретился с его подобием пресса за секунду.

— Еще раз из твоего грязного рта вылетит хотя бы одно непристойное слово, голову оторву, понял?

Я не даю возможности разогнуться мужику до тех пор, пока он хрипло не простонал:

— Отпусти, я все понял.

Отталкиваю неприятного типа и чувствую, что мне срочно нужно вымыть руки. Кручу головой по сторонам: полно зевак собралось. И в этот момент из калитки выбегает Ирина Анатольевна, за ней Зверь, только в этот раз он летит с прицельной меткостью на Валерку и кусает его за щиколотку.

— Ах, ты, тварь недоношенная, — трясет ногой, пытаясь стряхнуть пса.

— Оля, ты как? — Ирина Анатольевна взбудоражена увиденным.

— Нормально.

И тут я понимаю, что Оля стоит на месте и дрожит от страха. Почему? Я, не раздумывая, делаю несколько шагов вперед и говорю:

— Ирина Анатольевна, спасите вашего односельчанина от Зверя, а я с Олей поговорю.

— Хорошо, Сашенька. Только быстрее в дом идите, там ужин стынет.

Беру Олю за плечи и заставляю посмотреть себе в лицо. Руками чувствую, как дрожит ее тело, как блуждает взгляд.

— Оль, что случилось?

— Все хорошо, — отвечает хриплым голосом, а взгляд отводит.

Боится Валерку, это однозначно. История из прошлого? То, о чем не стоит знать посторонним? Злюсь, поворачиваю голову к Валерке, тот держится рукой за живот, и куда-то поспешно убегает. Уже лучше, представления достаточно для народа.

— А ну в быстро во двор, бессовестный шалун!

Ирина подгоняет тявкающего пса к калитке, но изредка бросает на нас свои заинтересованные взгляды.

— Оля, он когда-то сделал тебе больно?

— Да тебе какая разница? — Шипит в ответ и дергает плечами, пытаясь сбросить мои руки.

— Поехали сейчас же в город, тебе здесь не место.

— Уваров, ты себя героем считаешь? Вот сейчас ты весь такой в глазах людей всесильный, накачанный, ввалил местному жулику, а дальше что? Маме здесь жить! Ты это понимаешь? Она одна здесь! Я могла самостоятельно объяснить Валерке, что его здесь не жалуют.

— То есть ты считаешь, что он тебя бы послушал и отлип по первой просьбе?

Молчит. А значит, я прав: он бы продолжал штурмовать семью.

— Для таких дел есть участковый, которого нужно предупредить.

— И что он сделает? Сторожить дом будет? Да я и знать не знаю, что на уме у этого придурка. Это не в вашем городе.

— Хочешь я лично поговорю с вашим участковым, он будет держать на контроле вашего местного дебошира.

— Только не лезь туда, куда тебя не просят. Твоя помощь всегда боком вылезает.

— Вот зачем ты опять начинаешь?

— Да я даже не собиралась, просто вот ты такой!

Вижу, как смешно сжимает кулачки от злости, как зарделись ее щеки, а глаза метают молнии. Хочу ее до безобразия, всю и навсегда. Чтобы прекратить поток ненужных возмущений, притягиваю Ольгу к себе и целую. Крепко, с нажимом, не давая ей возможности вырваться. Вырывается, но недолго. Внутри меня победоносно играет чечетку сердце, когда руки Ольги скрещиваются у меня на затылке. Она ответила на мой поцелуй впервые за долгое время.

Какая же она вкусная, сладкая и податливая. Огонек, который хочется поддерживать в подобном состоянии. Отрываюсь от медовых губ и улыбаюсь, уткнувшись губами ей в волосы. Дышит часто, даже рвано, но не пытается бежать.

— Укушу, если и дальше будешь балдеть!

— Тебе разрешу все, что угодно.

— Это ничего не значит!

— Обманывай себя дальше, но я же вижу, что ты неравнодушна ко мне.

— Можно говорить гадости? — Пытается оттолкнуть, но я отрицательно качаю головой, чтобы продлить мгновения минутного перемирия.

— Оля, Саша, вареники стынут!

— Мам, мы идем, ты Тузика спрятала?

— В сарае воет, можете идти. Кстати, твоему Саше не мешало бы переодеться и переобуться.

— Черт!

Оля делает шаг в сторону и смотрит на мои ноги, тяжко вздыхает, впервые обращая внимание на то, что недавно у нас произошло.

— Вид, конечно же, у тебя: ну такое.

— И не говори: пытались съесть, облили водой, штаны едва не сняли.

— Не наговаривай, лучше иди в дом, там что-то придумаем.

— Ты хочешь сказать, что у вас найдутся мужские штаны?

— А чем тебе мои шорты не одежда? Они тянутся если что, — смеется, а я только сейчас понимаю, что намерено насмехается надо мной.

— У меня есть сумка с вещами. Сейчас автомобиль к дому пригоню и захвачу вещи…

— Вот вареники с вишней, а это — с картофелем, а это — с капустой. Сметанка своя, домашняя.

У меня глаза разбегаются от обилия домашней еды. Меня давно так не кормили. Были дни, когда мама Черкасова прилетала в офис и пыталась накормить голодных мальчиков. Но в последнее время это случалось нечасто.

— Выглядят слишком аппетитно.

За столом сижу я и Ирина Анатольевна. Оля умчалась в душ, проигнорировав ужин втроем. Я не расстроился, потому что понял, почему именно она желает побыть наедине.

— Я хотела тебя поблагодарить за то, что приехал. Ты же теперь понимаешь, чем Оле грозит задержка в родном доме.

— Дайте мне номер вашего участкового, с этим настырным парнем нужно что-то решать. Если правильно провести с ним профилактическую беседу — примет к сведению.

— Да не такой он уже, каким был пять лет назад. Неплохой парень, а вернулся оттуда — страшно в его сторону неправильно глянуть.

Я записываю номер, который мне диктует Ирина. За этим занятием нас застает Оля. В этот раз на ней легкое летнее платье ярко-синего цвета, оно немного выше колен, что мне очень нравится. Замечает, как я ее рассматриваю, и задирает нос, садится напротив и вилкой пытается наколоть вареник. Улыбаюсь, пристально наблюдая за тем, как девочка пытается разделить его пополам. Вилка норовит все время промазать, но Оля сосредоточена на победе.

— Оль, ну кто так вареники ест?!

Ирина тоже наблюдает за тем, как Оля яростно кромсает вареник.

— Голова болит. Спать хочу.

— Оля, вам нужно возвращаться в город. Уже темнеет, путь неблизкий.

— Я же совсем у тебя не погостила.

— Мы можем остаться.

И Оля, и Ирина повернули ко мне головы. Оля нахмурилась, а Ирина — расплылась в радушной улыбке.

— Вот и славно!

26 глава

Оля

Весь путь к дому чувствую на себе взгляд Уварова. Сильнее сжимаю ладошки и кусаю губы, но вот мысленно кусаю себя еще больнее. Как так? Я вообще рехнулась? Отвечать на поцелуй этому?! А ведь я ничего подобного за собой не подозревала до этого момента. Неожиданным стало то, что этот поцелуй не был мне противным.

Стресс? Именно он! Ничто другое. Присутствие Валерки меня жутко нервировало. И теперь я уже не буду удивляться, что из него вырос такой никчемный мужчина. Он и в юности позволял себе много лишнего. В то время у меня получалось держать парня на расстоянии и не позволять лезть к себе в трусики. Хотя в конце одиннадцатого класса он активно пытался завалить меня на лопатки. Приходилось много объяснять, что в планах у меня учеба, а не дом и куча детишек. Ему это не нравилось, считал, что жить можно и без траты драгоценного времени на всякие мелочи. Он хотел удобную жену, красивую, послушную, ту, к которой испытывал желание. Но я оказалась ему не по зубам, это, конечно же, ему не понравилось.

Вечер выпускников был волнительным и немножечко грустным. Расставаться всегда тяжело, особенно, когда знаешь, что жизнь со временем разбросает нас в разные стороны. Да она уже частично нас разбросала, много молодежи искало лучшей жизни за пределами нашей страны. Валерка был душой компании, веселил друзей, постоянно кружил девчонок в танце.

К рассвету он едва стоял на ногах, но упорно продолжал тусоваться среди толпы стойких зевак. Я старалась реже показываться ему на глаза, никуда не отлучалась от девчонок. Но в какой-то момент цепкие руки Валерки ловко утянули меня в темный уголок. Я даже опомниться не успела, как его влажные губы слюнявили мне шею. Ничего общего с возбуждением я не испытывала. Мое тело напряглось, а к горлу подкатила тошнота.

— Пусти, что ты себе позволяешь? — Я попыталась стукнуть Валерку коленом в пах, но он был крупнее и сильнее меня, он только сильнее зарычал, пробираясь рукой под длинную юбку вечернего платья.

— Хватит ломаться, весь вечер виляла задницей.

Я? Да ни в жизни! Он меня с кем-то путает. У нас есть много желающих подставить свои прелести его величеству, но в этих рядах нет меня.

— Да пусти же.

Моя рука удачно вырывается из сильных тисков, сжимаю пальчики в кулак и всю силу вкладываю в удар по носу.

— Дура!

Он ослабляет хватку, а моя коленка удачно таранит его напряженный стояк. Я убегала так быстро, задрав юбку, что даже не вслушивалась в дикий мат Валерки. Впереди столкнулась с Марго. Испуганные глаза подруги рыскали по всему залу в поисках меня. Она, добрая душа, знала, что меня нельзя бросать, но так вышло.

— Прости, я даже не заметила, куда ты исчезла, мы с Колей пытались помочь Полине с каблуком на босоножках.

— Рит, мне плохо.

Подруга чувствует, как меня знобит, как я испуганно осматриваюсь по сторонам.

— Мы едем домой! Коль, позвони Игорю, пусть нас заберет…

Воспоминания штурмовали меня все время, что я мылась в душе. Давно я их похоронила глубоко, глубоко в задворках своей памяти. Но время от времени они напоминали о себе, заставляя меня сжиматься от страха и близости мужчин в принципе. Мне просто тогда повезло, что он был слишком пьян и не контролировал свое тело в полной мере. Не додумался сразу же уволочь меня из здания подальше от друзей. Марго с Полиной еще долго меня отпаивали чаем, а домой я вернулась только к обеду, чтобы припухлость с глаз спала, и мама ничего не заподозрила.

И теперь прошлое в лице Валерки нежданно-негаданно вернулось. Ему мало доступных женщин? Или ущемленная гордость неожиданно дала о себе знать? Я не знаю, что в голове у бывшего. Теперь мне приходится согласиться с маминой просьбой: вернуться в город я обязана. К Уварову, к совместной работе с ним.

Я не спешу выходить из ванной, долго расчесываю волосы, и время от времени ловлю румянец на своих щеках. Еще один червячок гложет меня. Влад. Я прекрасно отношусь к этому парню, но только сейчас я поняла, что его поцелуи не действуют на меня так, как поцелуи Уварова. Мне жутко стыдно, что в сложный эмоциональный момент я дала слабинку и не оттолкнула своего неугомонного босса. Я впервые почувствовала весь вкус его поцелуя, почувствовала то, как дрожат коленки и как приятно к нему прижиматься. И он это понял, потому что самодовольный вздох мне о многом сказал.

Мне нужно пить валерьянку, ни больше ни меньше. С такими перепадами настроения я точно свихнусь. Как в этом мире остаться доброй и отзывчивой, когда большинству знакомых хочется сказать: «Купите себе мозги или капельку совести?». У Уварова совесть затерялась где-то далеко и, как получается, очень давно. Его не отталкивает мое отвратительное поведение, ни то, что прямым текстом даю понять, как я к нему отношусь. И что мне теперь делать в его компании, когда в голове каша? Я отработала неполный месяц, а уже хочу его с переменным настроением то укокошить, то просто исподтишка наблюдать за тем, какой он необыкновенно сосредоточенный, когда работает.

И вот мне ответ, которого боялась так долго: не зря же моя пьяная физиономия купилась на его облицовку. Он слишком харизматичный и привлекательный, а алкоголь стер границы моей защиты. И плюс к его карме очень увесистый и жирный: он не воспользовался мной в ту ночь. И я же не слепая, вижу, что терпит, что спускает все мои проделки на тормозах, хотя мог бы гнать меня взашей. Сейчас в их офисах весело, столько сплетен даже о Черкасове не распространяли. Действительно влюбился? Или хитрее Валерки идет к своей цели? Чтобы в случает чего, преподнести все так, что девушка сама на него набросилась, не совладав с его неуемной харизмой.

Тьху ты, Оля, гони эти мысли прочь. Правильно! Все правильно, иначе моя голова взорвется.

В кухню влетаю с настроением в минусе, вижу улыбающуюся маму. Да она слишком запала на Уварова. Что? Тугой ком собрался в горле. Не может быть?! Слушай, а почему бы и нет? У них даже меньший разрыв в годах, чем между мной и Уваровым. Да даже если прислушаться к их беседе, можно понять, что это разговор двух взрослых людей, которые отлично ладят.

Нервно кромсаю вареник, сок начинки брызгает в стороны, вся тарелка в кровавых подтеках. Неожиданно слышу смех мамы, ему вторит мужской.

— Конечно же, и пельмени умеем и пирог с клубникой. Вот завтра с утреца с Олей устроим что-то вкусненькое.

Я бросаю вилку, салфетку и хмуро смотрю на Уварова, он мне улыбается и за обе щеки уплетает вареник с вишней. Капельки сока потекли ему на подбородок, а я залипла на его губах. Поздно осознаю, что он, вытирая губы салфеткой, обращается ко мне:

— Где настроение потеряла? Пойдем искать? — Подмигивает, гад.

— Оль, ну что за манеры.

— Увы, не принцесса, смиритесь.

Как сумасшедшая малолетка выскакиваю из-за стола. Мне нужно срочно прогуляться в саду, здесь слишком душно. Уже стемнело, на небе рассыпались тысячи звезд, которые безумно красивые, когда смотришь на них, лежа на раскладушке или в гамаке. Мама любит в летнее время в период обеденной жары полежать с книгой под огромной яблоней. Я же предпочитала в школьные годы именно вечернюю сиесту.

Ноги сами несут меня к старенькой раскладушке, тащу упрямо ее из-под кроны, чтобы лучше небо было видно. Ложусь, блаженно выдыхаю, закидывая руки за голову. Мне бы недельку так полежать, без суеты, постоянной гонки. Мне даже моря не надо, просто тишину и одиночество.

— Спряталась? — Насмешливый голос заставляет вздрогнуть.

27 глава

Оля

— Зачем пришел?

— Давай поговорим

— Уваров, тебе же русским языком сказали: болит голова.

— Тогда просто помолчим.

Уваров сию же минуту присаживается рядом с раскладушкой на землю. А потом и вовсе ложится на густую траву. Молчу. Понимаю, что момент какой-то особенный. От волнения у меня даже ладошки вспотели. Я так не могу. Своим присутствием он нарушает мое единение с природой. Я же ни о чем кроме того, что он рядом, теперь думать не могу.

— Ты маме очень нравишься.

— Ты на что намекаешь?

Уваров резко приподнимается на локтях и смотрит в мою сторону. А я продолжаю изучать небосвод. Из-за небольшого леса выползает яркая луна. Оказывается, сегодня — полнолуние.

— Вы отлично ладите. — Пожимаю плечами.

— Это плохо?

— Не знаю, но я и предположить не могла, что она будет такой улыбчивой и общительной.

— Оль, болезнь никого не красит и не делает счастливым.

— Почему у тебя такой голос странный?

Сажусь на раскладушке и поправляю волосы, которые лезут в глаза. Уваров не спешит отвечать. Он смотрит куда-то в небо и просто молчит. Я не трогаю его. Возможно, именно сейчас в его душе именно тот момент, когда нужна тишина и спокойствие.

— Не уходи. Просто побудь рядом.

— Не хочу мешать твоему лирическому настроению, — фыркаю в ответ, а как же, слишком долго мы говорим спокойно

Я не успеваю подняться на ноги, как Уваров ловко соскакивает с травы и нависает надо мной. Его близость только сильнее волнует, я не хочу испытывать к нему хоть что-то из ряда вон выходящее.

— Может прогуляемся?

— Зачем?

— Просто прогуляемся. Спать еще рано.

— Смотря для кого. Я бы с удовольствием завалилась спать.

Противничаю, а он смотрит так пристально, что я просто согласно качаю головой.

— Здесь полно комаров.

Хлопает себя дважды по руке, пока идем к калитке. В сарае ожил Тузик и взвыл, услышав шаги. Уваров засмеялся, я же показала жестом молчать.

— Он всю ночь потом будет в дверь биться.

— Настойчивый зверь.

— Придурковатый и невоспитанный

— У вас здесь даже освещение есть, — говорит удивленно, когда выходим на улицу и идем неторопливо в сторону небольшого пруда.

— А ты думал, дремучий лес?

— Просто не везде так бывает.

— А у нас сельсовет хорошо работает.

— Черт, — очередной шлепок рукой по бедру, а я иду рядом и ни один комар меня не попробовал штурмовать.

Мы вышли из тени под тусклый свет фонаря. И именно в этот момент Уваров хлопнул себя рукой по спине.

— Мне кажется, туда кто-то забрался. Проверь.

Я застыла, когда мужчина попытался задрать футболку, чтобы я спасла его от покушения ночных тварей.

— Что-то есть?

Боже, как стыдно! Нужно человека городского скорее спасать, а я зеваю. Мои глаза наслаждаются красивой мужской спиной. Рука сама тянется вперед, но не спешит прикасаться к коже. Уваров резко поворачивается и видимо замечает мое замешательство, улыбается, но молчит. Я же тяжко выдыхаю и лезу ладошкой под футболку, внимательно изучаю кожу на предмет нашествия полчища насекомых. А мысли то все о том, какая горячая у него кожа. Мышцы мужчины неожиданно напрягаются, мне даже показалось, что он как-то выдохнул по-другому.

— Да ничего здесь нет! Выживешь!

— Ты точно уверенна?

— Слушай, Уваров, тебе нельзя в село приезжать, ты весь проблемный.

— Почему это?

Он поворачивается ко мне с улыбкой, поправляет футболку, ладонями разглаживая ткань на широкой груди. Но я же не в глаза ему теперь смотрю, а на подтянутый живот.

— Тебя здесь не только животные слопают, а и насекомые загрызут.

Смеется, а я задираю голову и смотрю в его насмешливые глаза. И что же я в них вижу? А ничего, потому что Уваров отводит взгляд и идет вперед. Я озадачена. Он впервые немногословен. И это удивительно. Я тоже молчу всю дорогу к берегу. Только беспалевно рассматриваю его спину.

— Дай руку, — мужчина протягивает руку, чтобы поддержать меня на крутом склоне и помочь спуститься к берегу.

Касаюсь ладонью его крепкой ладони и доверительно иду по пятам.

— Здесь красиво, ты выросла в окружении такой шикарной природы.

Он прав. Я люблю это место, изучила с ребятами все тропки, потайные места и лазейки. В детстве нам не приходилось скучать. Весь день на улице, летом родителям приходилось нас загонять в дом едва ли не с ремнем. А потом полчаса отмывали в ванной, чтобы из ребенка слезло семь пудов грязи. Хорошее было время, но быстро пролетело. Теперь мы стали взрослыми, а у взрослых — свои проблемы, которые порой очень сложно решать. В детве как было, подрались, подулись, помирились. Сейчас же все намного сложнее.

Мы останавливаемся у кромки воды. Шлепки Уварова остаются на траве.

— Ты что удумал?

Только этого мне не хватало. Заливаюсь краской, когда он снимает футболку и бросает ее на песчаный берег. Мои глаза то и дело следят за его движенями. Черт! Туда же, к остальным вещам, летят его шорты.

— Идешь со мной?

— Еще чего.

А он улыбается и протягивает руку.

— Я не одета для купания.

— Оль, тебе ничего страшного не грозит, поверь. У нас все будет только тогда, когда ты этого захочешь.

Где-то я это уже слышала! Только не вспомню где и при каких обстоятельствах!

- Слишком самонадеянно с твоей стороны, тебе не кажется? И трусы оставь на себе!

Уваров только загадочно подмигивает и отворачивается. Я же протяжно вздыхаю. Вот для полного счастья мне не хватало его видеть полностью обнаженным.

Отворачиваюсь, чтобы не глазеть и не стоять, как истукан, иду к его вещам.

А искупаться не такая уж и бредовая идея. Если завтра я уеду, то это последний шанс впервые за столько месяцев вдоволь накупаться. Мое платье падает на вещи мужчины. Остаюсь в трусиках и больше ни в чем. Прикрываю грудь руками и громко говорю.

— Я понимаю, что ты уже все видел, но можешь не смотреть.

Опять смеется. Поворачиваюсь и вижу, что он уже давно плавает и не обращает на меня внимание. Ну и ладно.

Иду в воду. Теплая, но по-летнему освежающая.

— Какой кайф!

Ныряю по шею и блаженно выдыхаю, делая неторопливо движения руками. Так необычно. Я бы даже сказала слишком приторно и не похоже на правду. Впрочем, я слишком загоняюсь, а нужно просто-напросто расслабиться.

— Не жалеешь?

Я не сразу поняла, что за моей спиной вынырнул мужчина. Его горячее дыхание обожгло мою шею, а кожа тут же покрылась пупырышками.

— Что ты здесь или что купаюсь?

— Колючая.

Уваров делает ловкий маневр и появляется перед моим лицом, став ногами на дно. В свете луны отчетливо вижу, как стекает вода по его волосам, капает на грудь и катится вниз. Одна, вторая, третья капля ударяется о поверхность.

— Ты хорошо плаваешь?

— Конечно, мы же здесь выросли! — Объявляю с гордостью, и не вру, потому что в летнюю пору мы жили в воде.

С головой ныряю под воду и плыву в противоположную сторону от мужчины. Это просто наслаждение вспомнить юность, вспомнить ощущения, которые дарит вода во время купания. Случайно лбом о что-то ударяюсь и испуганно пытаюсь всплыть на поверхность. Кашляю, смахиваю с глаз воду, во тьме пытаюсь рассмотреть, что же мо мной случилось.

— Прости, не думал, что столкнемся.

Уваров протягивает ко мне свои руки и ловит меня в захват. Он напряжен, его взгляд сосредоточен на моем лице. Я же пытаюсь привести себя в нормальное состояние, но отдышаться получается с трудом. Я слишком поздно замечаю, как он пальцами гладит мои волосы, как сильно прижимает к себе. Я ничего не понимаю, но тоже не хочу говорить лишних слов. Мои руки сами обвивают его за талию, а голова прижимается к его груди.

На берегу раздается громкий звук мобильного, такая заставка играет на телефоне Уварова. Мужчина даже не пошевелился, чтобы посмотреть на столь позднего желающего поговорить. Звонок настырно играл и не собирался стихать.

— Там что-то срочное, — поднимаю голову вверх и пытаюсь его расшевелить.

— Я быстро.

Я чувствую, как он без особого желания выпускает меня из своих объятий и бежит к берегу. Слышу его удивленный голос и имя моей мамы.

— Ключи на тумбочке, нажмите на брелок. Мы скоро будем. Ничего не трогайте. Обязательно вызывайте.

Что произошло? Зачем маме ключи?! Напрягаюсь от страха, не могу сдвинуться с места, потому что предчувствия нехорошие.

28 глава

Александр

Весь вечер был одним сплошным испытанием на мою прочность. Кажется, я уже втянулся в то, что характер Оли — не мед. И если бы не был в нее влюблен, как мальчишка, не терпел бы подобное поведение. Но за небольшой промежуток времени я смог убедиться в том, что она настоящая, горячая и неугомонная. Я чертовски провинился перед ней, да еще и приперся с новеньким телефоном в тот же час. А ведь предполагал, что не возьмет, но настырно попытался искупить свою вину. Но с Олей обычные приемы, как с другими, не работают. Узнавать ее с каждым днем все интереснее и интереснее. И я ей не соврал, что работать без нее совсем туго. Еще бы, полдня мыслями с ней: где она, все ли нормально, куда могла исчезнуть.

Рябиновка в этот раз показалась мне очень даже привлекательной. Да и сама неофициальная обстановка расслабляла. Теперь я вспоминаю все откровения Черкасова и охотно ему верю. С наступлением вечера селение приобрело особый шарм. Меня внезапно потянуло к небольшим фантазиям на тему: семейный вечер во дворе, в уютной просторной альтанке. За столом сидит огромная семья, бегают дети, а неугомонный Тузик все время пытается кого-то ухватить за штанину.

Естественно эти фантазии остаются только в моей голове, но я впервые глубоко понимаю, что этого душа желает. Оля права, я чистокровный городской житель, меня здесь куры засмеют, да и работник из меня никудышный. Но я бы с удовольствием изменил бег своей жизни, добавил в нее больше красок, дел для души. Для будущих детей подобное место — идеально.

Оля сбегает из-за стола, я же чувствую потребность поговорить по душам. А если не получится, то хотя бы просто побыть с нею рядом. Ее иголки меня каждый раз заставляют улыбаться. И пусть нормального разговора у нас толком не получается, я неплохо себя чувствую рядом с ней в полнейшем молчании.

Прелести села на лицо: я искусан комарами. Но это полбеды. Беда наступила тогда, когда я опрометчиво попросил Олю проверить спину. Я случайно повернул голову в ее сторону и заметил, как она отреагировала на мою просьбу. И пусть мы стояли под тусклым светом фонаря, но я все-таки прочувствовал этот взгляд. Мне это льстило, но я не обольщался. Оля с удивительной скоростью менялась в настроении и могла фыркнуть легко и просто.

Искупаться в пруду было спонтанным решением, но я не жалел о нем. Бассейн не заменят живого источника, здесь атмосфера другая. Здесь вообще все другое. Не ожидал от себя такого проникновенного любования природой. Может мне нужен отпуск и такое место, где можно просто чисто по-человечески отдохнуть? Сколько можно гнаться за чем-то иллюзорным, загонять себя в какие-то рамки?

Приглашая Олю к себе, в воду, я и подумать не мог, что очередная подножка ожидает меня уже через минуту. Я даже предположить не мог, что она нырнет ко мне почти обнаженной. Ей повезло, что я первым вошел в воду и теперь ей не видно моей реакции на ее обнаженные плечи, на грудь, едва скрываемую водой. Это подобно пытке, Оля этого не понимает? Или понимает и делает намерено? Я не могу понять изначально, но тут же делаю отсылку на себя: предложил присоединиться, не заботясь о том, а готова ли она к купанию. Вот и получил.

Феноменальная способность меняться, я ей завидую. Недавно старалась игнорировать мое присутствие, теперь же довольно плещется в воде и охотно делится воспоминаниями. Колючая и своеобразная, но такой мне она нравится все больше и больше.

Моя дурацкая попытка перехватить Олю в воде была провальной. Я едва не стал причиной ее травмы. Она не рассчитывала встретиться с преградой, вот и стала нервно плескаться в воде, пытаясь выбраться.

— Идиот, — рычу на себя и хватаю барахтающуюся девушку руками, приподнимаю и впечатываю в себя.

За такое можно полжизни отдать. Она такая хрупкая и напуганная, дрожит в моих объятиях и пытается отдышаться. А я в определенный момент понял, что моя душа едва не ушла в пятки. Я поступил неосторожно и едва не стал причиной трагедии.

Хорошо, что она в моих руках, я чувствую это сбивчивое дыхание и радуюсь тому, что рядом, что дышит и разрешает себя обнимать. Входящий звонок так некстати. Я решаю его проигнорировать, но в этот раз кто-то слишком настырно требует моего внимания. Я сдерживаю протяжное отчаяние и выбегаю на берег, хватаю трубку и слышу взволнованный голос Ирины. Она рассказывает о состоянии моего автомобиля, а я словно в тумане отвечаю, а сам слежу заворожено за тем, как Оля в лунном свете стремительно выходит на берег, хотя до этого застыла в ожидании. Бросаю телефон на одежду и ожидаю потока вопросов. Они будут обязательно, я готов к новой порции возмущения и вспышки гнева.

В последние секунды тишины позволяю себе насладиться плавными изгибами Олиного тела, задержать взгляд на прикрытых скрещенными руками грудях.

— Что с мамой?!

Я протягиваю Оле платье, а сам отворачиваюсь, чтобы надеть шорты и футболку.

— С мамой все нормально.

— Но… Уваров, не беси!

Оля хватает меня за руку и поворачивает лицом к себе, глаза метают молнии. Я же поджимаю губы и продолжаю отмалчиваться.

— Достал! Ты человек или киборг?! Ну и молчи!

Она пытается вытащить прилипшие к спине волосы, но те не слушаются. Девушка возмущается, упрямо рвет пряди и срывается с места.

Я едва успел запрыгнуть в шорты, едва не споткнулся, пока пытался догнать беглянку на возвышенности. Ступни все время норовили выскользнуть из влажных шлепок. А Оле все нипочем, она ловко взобралась вверх и едва не бежит к дому.

— Оль, да постой же.

Перехватываю ее, поворачиваю к себе и говорю сбивчиво.

— Кто-то разбил заднее стекло и проколол шины справа, но, в общем, ничего глобального.

— Что? Уваров, ты себя слышишь?!

Оля трясется от гнева и пытается вырваться.

— Да успокойся ты, это всего-навсего машина, она застрахована.

— А завтра будет дом моей мамы, окна и все остальное?!

— Прекрати кричать, — встряхиваю девушку и вижу, как становятся влажными ее глаза, — только не плачь, Оль, пожалуйста. Сейчас все решим.

Прижимаю ее в груди и целую в висок, она пытается меня оттолкнуть, но я же намеренно не даю ей бушевать дальше.

— Ты — дурак, а если бы этот идиот подрезал тормоза или сжег ее?!

Я впервые осознанно вслушиваюсь в ее слова и хмурюсь. Оля победоносно аплодирует ладошками по моей груди.

— Саш, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

А я боюсь озвучить, что если бы тот урод подрезал тормоза, со мной могла бы ехать она. Я жутко взбесился. Валерка нарвался, он зря позарился на мое, теперь пусть не ждет пощады.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — шепчу у губ, нежно касаясь их легким поцелуем.

Оля цепляется пальчиками за мою влажную футболку и стает на носочки, отвечая на поцелуй, делая его глубже и проникновеннее.

— Пообещай, что будешь осторожен, я даже представить тебя не могу в гневе еще больше, чем видела с телефоном, но мне кажется, что это зрелищно в сотни раз, — шепчет в губы, я же улыбаюсь.

— Все будут живы, но вот вопрос: а счастливы ли из них некоторые.

— Ты обещал, запомни!

Черт, она даже не представляет, какой сейчас внутри меня рождался взрыв удовольствия. Не спугнуть бы что-то хрупкое, что так медленно выстраивается между нами. И к черту весь свет, я сейчас не готов к боевым действиям. Хотя внутри одна часть моей души зла на то, что этот необыкновенный вечер нам бессовестно испортили.

— Оль, извини за все, что было, — говорю искренно и с надеждой, что больше у нас не будет стычек.

— Проехали, только не гони лошадей, ковбой.

Оля отрывается от моей груди, хватает меня за руку и тянет в сторону дома. Я подчиняюсь и, словно мальчишка, мчусь пыльной дорогой к дому.

Вид моего автомобиля жалок, но не критичен. На лавочке сидит расстроенная Ирина и с кем-то общается по телефону. Как только увидела нас, взволнованно сообщила:

— Его уже ищут, сосед напротив видел этого подлеца. Михалыч обещал побыстрее разобраться. И вот что я решила: автомобиль загоняй во двор. Выпустим Джину из вольера, пусть ночью стережет хозяйство. А утро пойдем к Женьке, пусть поможет с колесами.

— Мам, ты что, только не плачь, — Оля бросает мою руку и прижимается к маме.

Я же не теряю ни минуты, открываю ворота и пытаюсь загнать автомобиль.

29 глава

Александр

Не успел закрыть ворота, как к дому Ольги подкатила смутно знакомая машина. Я поспешно вытер пыльные ладони о влажную ткань футболки и внимательно присмотрелся, не выходя из двора. Дверь с водительской стороны распахивается, из салона выскакивает воздыхатель Оли. Весь взъерошенный и многословный.

— Оль, у тебя что-то случилось? Ты полдня не отвечаешь на мои звонки.

С лавочки вскакивает Оля, я же стою в тени дерева и просто наблюдаю, хотя вся эта ситуация мне не нравится.

— Мам, оставь нас наедине, мне нужно поговорить с Владом.

Слышу, как Оля поднимается с лавочки, а потом вижу, как ее ловит в объятия этот рукастый пижон. Я взбеленился не на шутку, но не успел сделать шага вперед, как меня за руку хватает Ирина и тихо говорит:

— Пусть поговорят, лучше, если она сразу все здесь и сейчас спокойно решит и расставит все точки. Давай лучше выпьем кофе, пока участковый решает все вопросы с Валеркой.

Я не уверен, что хочу уйти. И мое выражение лица о многом сказало Ирине. Она едва заметно улыбнулась и ушла в дом. Мои же уши были на страже порядка. И чем больше я слушал разговор пары, тем больше убеждался в том, что мое внутреннее самообладание не резиновое. Она никогда так со мной не говорила. Совершенно другая тональность в голосе, легкий смех и какое-то кокетство с нотками флирта.

Ничего не понимаю? Что за хрень я вижу у себя перед глазами? Неужели она думает, я не вижу этого? Почему игнорирует?

Этот нежданный гость травит байки и обнимает Ольгу за плечи, уводя куда-то в сторону дома Лисицыных. Кто придумал эту фишку? Сомневаюсь, что ее обожатель. Мне не нравятся эти игры, да я вообще уже несколько недель не могу нормально работать, зная, что к ней прикасаются чьи-то руки.

Злость полностью пленила мое нутро, от отчаяния рычу и кулаком со всего размаха ударяю в шершавый ствол груши. Ехидной ухмылкой провожаю парочку и выхожу со двора. Как-то неожиданно меня пронзает мысль, что все, что случилось за прошедший час, было лишь фарсом. Я встряхнул головой, прогоняя наваждение, смешанное со злостью, бушевавшей по венам. Мне нужно срочно все трезво проанализировать. Все, с момента моего приезда сюда.

Сажусь на лавочку, тру виски пальцами и вспоминаю каждую деталь последних трех часов. И чем больше каждое действие поддается логическому анализу, тем больше понимаю, что я обманывался на каждом шагу. Я желал принимать все приятное, что случилось между нами, за чистую монету, а ничего подобного, оказывается не было. Тот первый поцелуй был на эмоциях, Оля нервничала и тут я со своим желанием заявить на нее свои права. То, что случилось в водоеме, могу объяснить очередным нервным перенапряжением. Уваров, это ничего не значит. Ты чертов фантазер, хотя тебе уже давно перевалило за тридцать, а в сказки ты не веришь с того момента, как перестал видеть улыбку на лице своей матери.

На пол-улицы эхом раздается ее звонкий смех, а меня словно осколком разбитой бутылки по нервам режут, медленно, с каким-то маниакальным возбуждением. Неужели я готов сдаться? Этот вопрос так неожиданно возник в голове, что впору взорваться мозгу. Если я — причина всех ее нервов, плохого настроения, неужели я должен и дальше продолжать делать ее несчастной?

Эгоист во мне просто дико ревет, чтобы не дурил, чтобы перестал нести ахинею и не делал неправильные выводы раньше времени. А вот здравый смысл подсказывал, что счастлив за счет несчастья другого человека никогда не станешь. Но я не готов ее отпустить, потому что с каждым днем она все больше и больше проникает мне под кожу. И эта помешанность на ней делает меня подобным ненормальному.

Кручу в пальцах мобильный, всего один звонок, и я не буду здесь мелькать. Только стоит ли спешить. Нервы натянуты, как струна, и не уверен, что долго смогу сидеть на одном месте.

— У нас полно места, зачем тебе ехать в ночь, сам же слышал, что Женька не против поставить твою машину у себя во дворе, так будет лучше. Достаточно нервов с машиной Уварова.

Этот разговор я услышал намерено, когда как последний проныра, ненавидя себя, вдоль заборов соседей, под деревьями, прокрался к воркующей паре. В свете тусклого фонаря я видел, как Ольга улыбается Владу, недалеко курит зять Марго и видимо ждет решения парня. Вот значит как.

— А как же твой шеф?

— Вот только давай не будем из этого делать трагедию. Вот куда ты в ночь поедешь? Спешить некуда, завтра выходной. Мама таких вкусных вареников наварила, пальчики оближешь.

А зазывает-то как сладко, аж противно слушать. Шумно выдыхаю и быстро ретируюсь в дому Ирины. Набираю номер и говорю быстро и четко, называя пункт назначения.

— Эвакуатор в Рябиновку…

— Влад, это Александр Валентинович, ты его уже видел.

— Здравствуйте, — говорит парень.

Я не слышал во время разговора, что за моей спиной появилась пара. Не скажу, что рад в эту минуту кого-то приветствовать, а тем более — вести чисто человеческий разговор.

— Добрый вечер.

Поворачиваюсь к паре, вижу, что они какие-то воодушевленные, глаза горят. И тут я все понял. Ее лицо настолько подвержено эмоциям, что любая мимическая морщинка о многом может сказать.

— Значит, я тебя жду здесь, Женька у себя, давай быстрее.

— Слушаюсь.

Не успел Влад запрыгнуть в машину, как Оля сразу изменилась в лице, склонив голову набок, изучая мое лицо. Молчим. Я не могу подобрать слов, чтобы не показать себя с глупой стороны. Она намерено чего-то ждет от меня. Допроса или скандала?

Разворачиваюсь к калитке, вхожу во двор и, едва сдерживая нервы, пытаюсь открыть ворота. Закрывалось все быстро и без заминки, сейчас же мне кажется, что затвор превратился в многотонную заклепку, которую я не могу сдвинуть с места.

— Уваров, что ты делаешь?

Тишина внезапно превратилась в какую-то звенящую в ушах какофонию. Значит, опять Уваров? Что же, тогда яснее не бывает. Рука Оли накрывает мою ладонь, которая продолжает настырно вытаскивать затвор.

— Я вызвал эвакуатор. Мне здесь не место.

— Уваров, ты подслушивал? — Шипит Оля и как-то нервно смеется.

— Прежде всего, я видел, а уже потом слышал, вас не услышать — это нужно и слепым и глухим одновременно быть.

— Ты серьезно? Ты что-то себе решил, и теперь в ночь будешь сваливать отсюда?

Смотрит с долей иронии и хлопает себя ладошкой по лбу, как обычно делает в те моменты, когда удивляется моему поведению.

— А ты считаешь двум мужикам место в доме?

— Окей, вали домой, объяснять ничего не буду. Но дам один совет: научись быть терпеливым и, главное, — научись понимать, а не фантазировать. Впрочем, фантазии у тебя — воз и маленькая тележка, ты в жизни не пропадешь. Удачи.

Оля идет к дому, потом резко останавливается, что-то бормочет себе под нос и возвращается на улицу, где встречает Влада, которого ведет в дом.

30 глава

Оля

Этот вечер когда-нибудь закончится? Эта мысль шандарахнула по мозгам в тот момент, когда глаза увидели приближающийся автомобиль Влада. Только не это! Я не готова именно сейчас, сегодня, в эти минуты объясняться с парнем. Впрочем, сама виновата, знала же о его слишком щепетильном характере. Чувствую, как мама напряглась, сильнее сжала мне руку и тут же прошептала на ухо:

— Сделай все правильно, не глупи.

Это легко сказать: сделай. Но именно сейчас, когда душа не на месте, мне совершенно не хочется общаться с Владом. А все почему? Да потому что чувствую себя растерянной, непонятные эмоции переполняют меня. И моя симпатия к Владу почему-то медленно уплыла на задний план. И то, что Уваров стал причиной моего внутреннего переворота — это факт.

До сих пор помню вкус его губ, его горячие руки, которые бережно сжимали мои плечи. Я чувствовала его едва сдерживаемую страсть. А в животе разливалось томление, которое больше пугало, чем возбуждало. Именно сегодня я неожиданно для себя поняла, что не хочу уходить с работы. И причина не только в том, что нужно отработать долг. Это совершенно другое дело. За неполный месяц я привыкла к тому, что он рядом. Да, буду врушкой, если стану утверждать, что он меня не выбешивает. Выбешивает, к тому же знатно. Но ведь с каждым днем я узнавала его все больше и больше. И, кажется, начала понимать, за что его так уважают в офисе.

К нему прислушивается Черкасов, его любит Виктория, а половина девчонок готовы что угодно отдать, лишь бы он на них просто посмотрел. А я? А что я? Хотела достать Уварова так, чтобы он своими же руками меня выпер из компании, чтобы и думать обо мне забыл. А он вот какой настырный и терпеливый. И это о многом говорит. И я прекрасно рассмотрела все его хорошие качества. Каюсь, была неправа во многом. Не зря мама много раз повторяла, что для того, чтобы узнать человека — требуется определенное время. Хотя порой и полжизни бывает мало, чтобы понять, кто рядом с тобой.

Понимаю, что ситуация не из лучших, но нужно действовать по обстоятельствам. Мне, конечно же, приятно, что Влад за меня переживал, но это не повод в ночь гнать из города в Рябиновку, чтобы просто поинтересоваться моими делами. Смотрю на парня и пытаюсь непринужденно улыбнуться, хотя кожей чувствую на себе взгляд Уварова. Он ревнивый, вчерашнее происшествие стало слишком откровенным для меня. На эту тему мне тоже нужно как-то поговорить с мужчиной. Но все потом. Сейчас важно, чтобы мама увела Уварова, а то я уже видела его реакцию на моего воздыхателя.

— Сашу постарайся увести, пожалуйста.

Мама бодро сжимает мою ладошку и спешит во двор. Я же спешу навстречу Владу в полной уверенности, что Уваров обезврежен.

— Дел навалилось столько, а мобильник забыла в летней кухне, клумбы поливала. А ты зачем сорвался, глупо же.

— А ты забыла, о том, что с ребятами собирался на рыбалку. Или, — смеется, обнимая меня за плечи, я же чувствую неловкость и стараюсь увести парня подальше от моего дома, прогуляться будет не лишним, лишь бы перед окнами не красоваться, а то мало ли, — ты утром все-таки дремала, когда я тебе рассказывал о выходных.

— Сильно заметно было, — смеюсь, вспоминая, как всю дорогу что-то вроде бы слушала, но в тоже время постоянно зевала и соглашалась.

— А я ведь говорил: поспи полчаса и все будет в норме. Ты же…

— Я же упертая, как стадо баранов, заметь, это слова моей мамы.

— Поддерживаю маму. Кстати, она у тебя симпатичная.

— О да, жениха бы ей еще отыскать приличного.

— Местных разобрали?

— Сам как думаешь?

— Понимаю.

— И где же вы с ребятами решили побыть на одной волне с природой?

— Отсюда около пятидесяти километров. Так что мне было несложно к тебе прогуляться.

— Это так мило.

— А почему ты мокрая?

Внутри все перевернулось, а действительно: почему я мокрая? Не рассказывать же ему, что я с другим по местным красотам шастала. Или?

- Плавала, к концу дня жара просто допекла.

— Мужики тоже предлагали сразу же в воду, но я решил первым делом к тебе.

Чувствую, что разговор не клеится, мне вообще спать хочется, а не любезностями обмениваться.

— О, соседка, какими это ветрами буйными к нам занесло?

Из двора Лисицыных вываливается Женька с сигаретой в зубах. А как же: ночной ритуал.

— В гости надуло, — смеюсь и отрываюсь от объятий Влада, — Влад, познакомься, зять Марго, я тебе о них рассказывала.

— О, так это жених твой? Поздравляю парень. Слуш, мелкая, а то чо за мужик на крутой тачке приехал? Это ее же Валерка разукрасил?

Влад непонимающе смотрит на меня, я же подавляю внутреннее рычание. Сплетни в селе никуда не исчезают бесследно, представляю, что же будет завтра, когда сосед разнесет все подробности погрома и увечий дорогущего автомобиля, за который до сих пор ноет душа.

— Мой начальник из командировки ехал, вот и решил вкусить деревенского колорита, а мама и рада стараться, она в последнее время любит гостей принимать.

Ага, любит, именно с Уварова все и началось. Ее благодетель вдохнул в маму новую жизнь, вернул краски.

— А что случилось? — Влад откровенно не понимал и видимо не мог сопоставить, что же случилось.

— Пока я ему показывала местный водоем, наш местный дебошир, мой школьный воздыхатель, решил, что не место крутым тачкам в его селе.

— И как теперь? — Женька присвистнул, затягиваясь сигаретой.

— Завтра посмотришь колеса?

— Да без проблем, хоть в пять приду. Хотя обещать не буду, видишь, как тучи набежали, Мишка, кум из Бобровки, звонил, говорил, что у них гроза кочегарит на всю силу.

И только сейчас я осмотрелась вокруг: и когда только успело частично скрыть звезды, да и луна постоянно, то исчезала в темных тучах, то выглядывала на мгновение.

— Так у вас сегодня день гостей. Ты это, слуш, соседка, машинку твоего парня так просто не оставляй, или утром будет работы в два раза больше. Если нужно чем помочь: наш двор к вашим услугам.

— Да я недалеко с парнями на базе отдыха, я поеду, — теряется Влад, но я почему-то неожиданно для самой себя предлагаю:

— Не думаю, что тебе нужно ехать обратно, твои же парни не обидятся?

Влад удивленно смотрит, не ожидал подобного приглашения. Я же незаметно кусаю себя за кончик языка и понимаю, что взболтнула лишнего. И как теперь все будет? Дура века! Хотя есть вариант одного из гостей уложить спать в летней кухне. Это верный выход, растяпа.

— Тогда заметано, я жду?

Женька садится на лавку и докуривает сигарету, я же на ватных ногах веду Влада к его автомобилю. Черт, черт, черт. Уваров какими судьбами здесь, у калитки? Или вышел с кем-то срочно пообщаться? Моя неловкость в этот момент — мой враг. Но только касание Влада к моей руке заставляет меня очнуться и не заклиниться на месте.

Самая напряженная сцена приветствия прошла натянуто, я же по одному взгляду на лицо Саши поняла, что что-то случилось. Хмурюсь, настроение давно равно нулю, а тут такое окончание вечера. Молчим. И долго так будет продолжаться?

Уваров резко разворачивается и возвращается во двор, я — за ним. И что же я вижу? Он зачем-то пытается открыть ворота. Моя реакция одна: я касаюсь его руки, чтобы остановить этот нервный порыв мужчины. А моя интуиция мне подсказывает, что кое-кто недоволен тем, что произошло. Смешной, неужели опять что-то себе выдумал. И его ответ стал для меня убийственным. Он вызвал эвакуатор? Зачем…а как же…

И тут я понимаю, что начинаю нервно дрожать от недопонимания, меня пробирает так внезапно, что только нервный смешок идет как защитная реакция.

Я не верю своим ушам. Он серьезно? Именно в такой период нужно обязательно уезжать? Вижу по глазам, что все время был где-то рядом, что-то услышал, недослышал, придумал.

Достало! Все достало. Он ведь даже не дал мне шанса все объяснить. Я разве ожидала, что к нам в гости, в позднему вечеру, нагрянет ночной гость?

Пусть катится, видеть его не могу и не буду. Мне нужно срочно остыть и поплакать. И почему все так сложно? И почему я такая дура?

31 глава

Оля

— Мам, ну что случилось?

Каждый раз, когда вижу входящий звонок от мамы в разгар рабочего дня, уже подсознательно напрягаюсь. Обычно наши милые беседы происходят по вечерам, но последние две недели мама берет меня измором, пытаясь узнать новости о моих отношениях с Уваровым. А какие отношения, если его уже больше недели нет на рабочем месте. Виктория по секрету сказала, что уехал куда-то в другой конец страны к дальним родственникам по матери. Информацию приняла к сведению, и расслабилась.

С Владом решилась поговорить по душам уже тогда, когда возвращались домой, в город.

— Я должна это сказать, — едва выдавила слова из горла, отвернув лицо к окну, нервно теребя замок сумочки.

— Ну не томи, что уже случилось, — Влад лишь на мгновение прикоснулся к моей руке, а я напряглась от неловкости.

— Давай просто останемся друзьями, — набралась храбрости и посмотрела в удивленные карие глаза парня, который тут же перестал улыбаться.

Он долго молчал, сжимая руль, а потом остановил автомобиль и спросил, смотря в глаза.

— Твой Уваров же не просто так приезжал к вам, и не просто так уехал. Я прав? Я все пойму, Оль. Просто если у тебя есть чувства к другому, то я не хочу быть пешкой в этой игре. Ты же помнишь наш первый разговор на первом свидании: говорить все так, как есть.

— Влад, я помню, вот поэтому не хочу тебя обманывать. Это сложно объяснить, возможно, этого даже не стоит делать. Просто давай…

— Останемся друзьями? — Улыбнулся и сжал мою ладошку, потирая пальцами кожу. — Я в тебе не ошибся, и если честно, мне жаль, что такая девушка не будет моей.

Он подмигнул, скрывая неловкость, которую я все-таки увидела в мимолетном взгляде. Он раздосадован, но старается не показывать этого. Все же лучше сейчас, чем запутаться во лжи, чем чувствовать себя врушкой и продолжать сидеть попой на двух стульях. И дело не только в Уварове, нет. И я только тогда вздохнула свободно, когда Влад чисто по-человечески улыбнулся и продолжил путь домой.

В тот же день мы заехали к его друзьям на базу, весело провели время. Ну как весело? У меня на душе было неспокойно… за сбежавшего Уварова. Всю ночь бушевала гроза, дорогу было едва видно, а Уваров упрямо настаивал на своем: уезжаю. Даже мама не смогла его переубедить.

Я не стала его провожать, мне было досадно, что он вот так просто взял и решил все для себя. Я смотрела в окно, как эвакуатор грузит автомобиль, и нервно сжимала шторку. Дождь, который хлынул, как из ведра, полностью промочил Уварова, но он не обращал внимания на то, что с него ручьем течет вода. Лишь единственный раз он посмотрел на окна дома, а потом скрылся за деревьями. А я еще долго стояла на одном месте, слушая звук удаляющегося автомобиля.

— Саша на работе появился?

— Нет, видимо до понедельника его не будет. Человек решил взять передышку. Черкасов столько времени балбесничал, а этот впахивал за двоих. Имеет право.

Сижу в Уваровском кресле и привычно раскачиваюсь из стороны в сторону, крутя пальцами любимую ручку начальника.

— Ой, Оля, Оля, такого парня обидела, — слышу в стотысячный раз и стервознее начинаю стучать ручкой по подлокотнику кресла.

— Я никого не обижала, — чеканю каждое слово, хотя понимаю, что маме мало информации о происшествии состоящей из пяти простых, казалось бы, слов: я ничего плохого не сделала.

Она все для себя решила: дочь зажралась, стала хамкой и не поддается воспитанию. Меня последние недели постоянно мучил один единственный вопрос: а может ей все рассказать? Вот даже спать спокойно не могу из-за этого. Пусть будет горькая правда, чем сладкий обман. Она же хочет, чтобы я была открытее для нее. Рука даже несколько раз тянулась к телефону. Но потом доводы разума долбились о черепную коробку словами: а кому ты сделаешь хорошо? Узнай мама о суме операции в семьдесят тысяч — сойдет с ума. Она ни в чем не виновата, это моя война с Уваровым, который не нашел способа лучше, чтобы покорить сердце девушки, вмешавшись не в свое дело.

— Здравствуйте, Ольга Владимировна, мое кресло гармонично смотрится именно с вами.

Ручка от неожиданности вылетает из пальчиков, ударяется о пол и рикошетит к ногам Уварова. Я не вижу его лица, потому что слежу за тем, как летит его раритетная вещь. Только бы целехонькой осталась, а то не сносить мне головы.

— Здравствуй. Мам, я потом перезвоню, пока, — говорю поспешно, а босыми ступнями пытаюсь вслепую отыскать босоножки, но каждый раз все мимо и мимо.

Поднимаю голову и тут же хмурюсь от удивления. Он на себя не похож, то есть на привычный образ Уварова. Какой-то загоревший, даже могу с уверенностью утверждать, что посвежевший. Гладко выбрит, и даже сменил прическу — волосы стали намного короче. Очень непривычно, но таким он выглядит еще моложе и не тянет на образ серьезного босса.

Какой-то червячок напряженности стал уверенно хрустеть моими нервами. С чего бы это? Где был? А главное — с кем? Неужели хорошо родственники принимали? Хотя сомневаюсь в том, что спонсором его преображения стала какая-то тетка или бабка.

Уваров поднимает свою ручку и кладет на край стола. Я же продолжаю изучать его внешний вид. Эй, а куда подевались его галстуки, рубашки? Сегодня Уваров выглядит даже лучше, чем в своих строгих костюмах. Темно-синяя футболка-поло и светлые легкие брюки — вот за что особенно зацепились мои глаза. Совершенно не рабочая экипировка, а скорее в стиле — я до сих пор в отпуске.

— Могла бы откровенно сказать, чтобы я именно его презентовал тебе.

А дальше он сделал то, от чего мне отобрало дар речи. Уваров указательным пальцем подхватил мои босоножки, обошел свое кресло и ловко толкнул его вперед, направляя к двери.

— Дарю, в честь будущего твоего день рождения в понедельник.

Эти слова он прошептал мне на ухо, а у меня от неожиданности вспотели ладошки и запершило в горле. Возможно, это к лучшему, потому что на языке давно крутилось колкое замечание, но оно прилипло к гортани.

— Александр Валентинович, тут Черкасов просил вас подписать, — в приемную распахнулась дверь, а на пороге показалась Виктория.

— Я в отпуске, вы же знаете.

— Но тут срочно.

— Я до сих пор в пути, Виктория. Меня здесь нет.

Виктория смотрит на меня и пытается скрыть насмешливый взгляд за бумагами.

— Ага, мы здесь катаемся, мне вот кресло к днюхе подогнали. Да, Александр Валентинович? — Закидываю голову вверх и ловлю его улыбчивый взгляд, который меня больше будоражит, чем выбешивает, как раньше.

— Тест-драйв, чтобы потом Ольга Владимировна не говорила, что ей подсунули брак.

— Не буду вам мешать в таком занимательном занятии. Но если что, с Черкасовым разбирайся сам, Саша, — без укора бросила на ходу и прикрыла дверь за собой.

— Непременно.

— Могла бы поздравить тебя с возвращением, с приятным отдыхом, посвежевшим лицом и тем, что выглядишь хорошо.

— Но что мешает?

Уваров берется за мое старое кресло, вывозит его в центр комнаты, а меня слегка смущенную с новым трофеем ставит на мое законное место.

— К сожалению, ты — в пути, — пожимаю плечиками и отжимаю из руки Уварова босоножки.

— Да, ты права. Я забежал за ключами, меня ждут внизу, поэтому не могу уделить всем вам больше внимания, уж простите.

Я хлопаю ресницами от удивления и провожу удаляющегося Уварова в кабинет. Срываюсь с кресла и босыми ногами шлепаю по полу, заглядываю в помещение и вижу, что ищет в сейфе ключи. Опять старые где-то посеял?

— А прежние, куда дел? — Не выдерживаю и задаю вопрос, и тут же ловлю себя на мысли, что меня начинает неприятно покалывать в области груди.

— Потерял, но это не важно. С понедельника я с вами, так что наслаждайтесь спокойными последними деньками без грозного Уварова.

— Конечно, конечно, Александр Валентинович.

Едва не брякнула ему в глаза, что на радостях пол-офиса расслабилось, потому что из Черкасова строгий начальник — ну такое.

Ключи взял, покрутил головой по сторонам, а потом все-таки схватил свою ручку и забросил в сейф. Я поджала губы, поняв одно: его любимая ручка должна быть неприкосновенна. Ну и пусть, в этом нет ничего плохого.

— Приятного отдыха, — бросил на ходу, не удосужив меня последним взглядом.

— Взаимно. Спасибо за подарок.

Что это только что было? Я стояла у приоткрытой двери и наблюдала, как Уваров по пути к лифтам приветствует коллег, но не пытается поддержать разговор, который ему хотят навязать особо ретивые подчиненные.

32 глава

Александр

— Черкасов, я еще в отпуске, — отвечаю на звонок друга, как только вхожу в лифт, и створки дверей за моей спиной закрываются.

— Мог бы ко мне забежать хоть на пару минут, а то все новости узнаю из посреднических ушей.

— Да, да, я знаю, что наша служба охраны работает на ура, Сергей уже донес, потому что не успел я показаться у себя, Виктория с бумагами на поклон.

— Мог бы и прогнуться, чертяка.

— Я официально в отпуске, пойми и прости, — смеюсь довольно и подбрасываю запасную связку ключей вверх, ловлю и рассматриваю свой трофей.

— Как родня, как море, как бабы?

— Как может быть на похоронах бывшего мужа двоюродной тетки твоей бабки? Хотя, нет, нет, погоди, вру, там другое родство, но в каком порядке, я точнее не помню.

— А какого тебя вообще туда занесло, ты же вроде бы ездил проведать родню матери, я не ошибаюсь.

— Да все так, но в это период мне выпала почетная миссия быть личным водителем тетки. Кстати, спасибо за твою красотку, она произвела фурор в приморском городке.

Вспоминаю себя за рулем динозавра Ауди, которого до сих пор не мог продать Черкасов из-за любви к раритету. Первая его машина, которую купил на последние деньги, а потом еще долго себе отказывал в элементарных изысках. Но его можно понять, парень любил ковыряться в моторах. Это сейчас мы не часто позволяем себе сунуть нос под капот своих кроссоверов.

— А теперь куда? С понедельника тебя ждать?

— Отдыхайте, а с понедельника в бой с новыми силами.

— Заметано, больше не наезжаю.

Прячу телефон в карман и сильнее сжимаю в ладони ключи от квартиры. Покой мне только снится, как говорят в народе. Мои шальные каникулы, которые мне нужны были как воздух, прошли в сплошной суматохе. Перезагрузка мозгов произошла не таким способом, о котором я мечтал. Хотя, если задуматься хорошо над сложившейся ситуацией, мне некогда было терзаться сомнениями. Я не жалею, что наконец-то решил остановить свой личный мирок и сойти с орбиты на непродолжительное время. В непринужденной обстановке, с веселыми родственничками некогда было скучать.

Только здесь, у моря, прогуливаясь вечерами в одиночестве, смог выкроить немного времени и обдумать всю ситуацию, в которой оказался с Олей. Она сотни раз была права, а я словно не слышал ее доводы, пер вперед подобно танку.

Откуда во мне оказалось столько упорства? Я же никогда не был черствым и недобросовестным. Тогда почему со мной внезапно произошел сбой? Путь, по котором я решил идти, был ошибочным. Да, я не раз об этом думал, но каждый раз в сложившейся ситуации искал позитивные результаты. Черкасов смог заполучить свою лисицу, смог вкусить прелести семейно жизни. И сейчас бы вкушал, если бы не оказался непроходимым тупицей.

Ситуация с Олей вообще получилась спонтанной. Ведь узнав о том, что она — подруга Марго и люто меня ненавидит, ничего лучше не придумал, как ухватиться за информацию о ее маме. Не жалел и не жалею, что смог помочь. Но в тот момент моя светлая голова не включила фактор непринятия девушкой меня, как потенциального партнера.

Я поостыл, понял, что зря в тот вечер не прислушался к Ирине Анатольевне. Я поступил, как мальчишка, который взбунтовался и наломал дров. Сейчас я частично разобрался со своими делами, проанализировал ошибки и готов двигаться вперед. И еще, я полностью уверен в том, что рано или поздно смогу добиться внимания Оли, ведь у меня есть тайный помощник в лице ее мамы.

Ирина еще в Рябиновке дала понять, что я делаю глупость, но, тем не менее, обещала информировать о состоянии дел у Оли. Я с благодарностью принял помощь женщины. И теперь был осведомлен в том, что моя девочка рассталась с Владом.

Что я почувствовал, увидев Олю в моем кабинете? Безграничное томление в области сердца. Ее веселый нрав меня всегда умилял. И даже сейчас она была такой естественной, делала то, что хотела и не оглядывалась на мнение посторонних. А ее любовь к моему креслу заставила улыбнуться. Что же, дарить подарки так дарить, главное чтобы от души.

Вспоминаю ее глаза и смеюсь, выходя из высокого здания. В понедельник, все у нас будет в понедельник.

— Ты быстро, неужели Черкасов тебя не задержал? — Поинтересовалась Инна, пряча мобильник в сумочку.

— Я в отпуске. А сейчас ты должна мне кое в чем помочь.

— Без проблем, парень…

Офис. Понедельник. Обед

— Александр Валентинович, вас ищет Черкасов. Ой, какие шикарные розы, такой приятный нежно-кремовый цвет, шикарно выглядят, — протараторила Виола, путаясь у меня под ногами.

— Добрый день, передай ему, что я обязательно наведаюсь в его святая святых, — хмыкнул в ответ и поправил галстук, который больше доставлял дискомфорта, чем позволял дышать.

— Жорка, сегодня в восемь с девчонками, и только попробуй…

В приемной резко стихли голоса, как только я ступил на порог.

— Я к себе, до вечера.

Парень едва меня с ног не снес, когда увидел мой хмурый взгляд. Да уж, теперь он старается лишний раз не появляться мне на глаза, видимо помнит прошлые стычки.

— С возвращением, — бросает прохладно Оля и садится в свое кресло, а я удивленно кручу головой по сторонам: а где же мой презент, подогнанный в пятницу?

— Здравствуй, почему без любимого кресла?

— Да я тут подумала на досуге, с чего бы мне от вас, Александр Валентинович, такие дорогие подарки принимать.

И снова здравствуйте, как говорит моя племянница, когда кто-то начинает ломаться. Вот и я пытаюсь понять, почему у Оли нет настроения.

— Понятно, настроение тебе сегодня не раздавали, но это пустяки.

— А у вас, смотрю, настроение просто зашибись, — поджимает губы и соскакивает с кресла.

— С днем рождения, — протягиваю букет, на который Оля все это время заинтриговано смотрела.

— Как мило, спасибо, — улыбается наиграно, но цветы не берет.

Противная стерва, вижу же что чем-то недовольна. И ведь не скажет же в чем дело.

— Я скучал, — кладу цветы на ее стол, а потом перехвачиваю Олю, которая пытается улизнуть в подсобку.

— Уваров, ты не скучал, ты сбежал и грел кости на берегу моря, вот что ты делал.

— Опять Уваров? — Оттесняю ее к стене и пальцами касаюсь распущенных волос, мне нравится их естественный цвет, и я знаю, что Оля их не красит, они у нее от природы светло-пепельного оттенка.

— Отпусти, неведомо где и с кем шлялся, а теперь решил все с чистого листа начать?

— Оль, ревнуешь? А знаешь, как я тебя ревную к твоему прыщу? Я же в тот вечер видел, как ты с ним говорила, как смеялась и позволяла себя касаться.

— Вот только не нужно о Владе! Мы с ним расстались, только не льсти себе. Вижу по глазам, что доволен!

И почему у нас все так сложно? Я убеждаюсь в правильности своего замысла. Отстраняюсь, подхожу к двери и запираю ее изнутри на ключ, который в итоге прячу к себе во внутренний карман пиджака.

— О да, браво, так не уверен в своих доводах, что решил запереть дверь, чтобы я не сбежала?

— Чтобы нам не помешали проговорить наедине, все очень просто, — улыбаюсь и приближаюсь к Оле.

— По глазам вижу, что будешь лезть целоваться, только попробуй, чудовище.

Я громко смеюсь. Давно она меня не называла чудовищем. Чаще за нашими спинами звучали подобные прозвища. Это мне Виктория рассказала о том, что наши сплетницы окрестили нас с Олей: красавец и чудовище. Интересно, а Оля осведомлена о подобном факте?

— Тогда давай просто по-человечески, без нервов поговорим.

— О чем?

— Я хочу пригласить тебя сегодня вечером в ресторан.

— Занято, — пожимает плечами и садится в кресло.

— В смысле? — смотрю в ее насмешливые глаза, а у самого улыбка смазывается с лица.

— Говорю еще раз: занято. С ребятами в пиццерию идем, так что ты опоздал, Уваров.

— Еще раз так меня назовешь, буду целовать столько душе угодно, — хмурюсь не от противного «Уваров», а от того, что действительно не подумал о том, что и без меня молодежь отыщет себе развлечения в день рождения по душе и интересам.

Мне же, как оказывается, там нет места. Впрочем, а на что я рассчитывал? Что меня с собой возьмут?

— Завтра? — не теряю надежду, но вижу, что мне откажут, ведь Оля отрицательно качает головой.

— Тренажерный зал, решила немного заняться собой, ребята подарили абонемент.

— Тогда назначай место и время сама.

- Я подумаю, Ува…Александр Валентинович.

Я улыбнулся, согласно покачав головой. Что же, а сейчас, если не судьба заполучить Олю в свое личное пространство, можно временно расслабиться… и найти Жорика. Жорик мне очень нужен, особенно в качестве тайного агента.

Замечаю, как Оля пальчиками поглаживает зеленые листочки на розах. Понравились, вижу же по глазам.

— Кресло себе забери, я себе новое заказал, вот-вот привезут. И давай не будем больше спорить. — Говорю спокойно, выкатывая кресло из кабинета. — Садись, будем тестировать.

— Кофе с тортиком будешь?

Оля игнорирует кресло, поднимается и идет в подсобку.

— Шоколадный?

— Как ты любишь.

— Тогда мне две порции.

— Уваров, а ты не лопнешь?

Оля поздно понимает, что с ее губ слетело запретное слово. Пытается увернуться от моих цепких рук, но я беру ее в захват и оттесняю к стене. Пытается брыкаться, но я же вижу, как смотрит на мои губы, кончиком языка облизывая нижнюю губу. Прикасаюсь к ее щеке, неторопливо веду пальцами к уху, проникаю в волосы и притягиваю ее голову к себе.

— Я безумно по тебе скучал, моя Хельга.

Оля вцепилась мне ладошками в рубашку и выгнулась навстречу, став на носочки. Какая же она вкусная и сладкая. Она не осознает, что ее тело вжимается в меня, что ее пальчики исследуют мою шею, перебирают волосы на затылке.

— Оль, я тебя люблю, — шепчу ей на ухо, когда эмоции переполняют меня через край.

33 глава

Ольга

С самого раннего утра мне нет покоя. А все началось со звонка любимой мамули, которая ни свет, ни заря меня вытащила из кровати и по видеосвязи отхепибездила.

— Люблю тебя, мамуля, но на часах только шесть.

— Так в селе в это время уже кипит работа.

— Мне ли не знать, — бормочу в ответ, а сама пытаюсь пятерней разгрести спутанные после сна волосы, шлепая в ванную.

Впрочем, это неплохо — проснуться пораньше. В день рождения сам Бог велел выглядеть сногсшибательно. Не то, чтобы я в другие дни выглядела так себе, нет. Просто сегодня я хочу быть яркой и заметной. Не зря же все выходные с Марго оббегала все магазинчики и прикупила себе два новых платья. Одно для работы, а второе для выхода на танцульки с ребятами из офиса. Моя лисица никуда не желает выползать из своей норы, вот и приходится мне разрываться между девчонками с работы и моей грустной подружкой.

В офисе меня встретили огромным букетом роз. Я таких шикарных еще ни разу не получала. Жорка по пятам бежал, чтобы помочь эту красоту поставить в вазу. Благо, что в подсобке для этих целей есть целое царство полезных вещей.

Позже на пороге появился Черкасов, в его руках была огромная коробка конфет и небольшой поздравительный конвертик.

— И что же у нас здесь, — разворачиваю открытку-конверт и мысли же нехорошие заспамили мою головушку.

Я хмуро посмотрела на Марка, но он тут же улыбнулся и сказал доброжелательно:

— Не думай, что ты особенная, это от руководства, так здесь заведено.

— Ну, если это традиция, то спасибо, Черкасов.

— У тебя все нормально?

— В каком смысле, нормально? А может что-то быть ненормально?

— Да я просто так поинтересовался.

Вот что мне ему сказать? Чисто по-человечески — нечего. А вот если включить режим склочной бабы, то да, тут меня и скотчем не усмиришь. А он думал, мне легко каждый день видеть грустные глаза Марго и не иметь возможности что-то изменить? Я очень хочу, каждый раз нервы на пределе, так и хочется схватить Марка за руку и хорошенечко его встряхнуть за плечи и сказать:

— Мать твою, Черкасов, будь мужиком!

И в этот раз я сдерживаюсь, а по сути, мне надоело быть между молотом и наковальней. Это слишком энергозатратно.

— Будешь тортик? — спрашиваю мирно и иду в подсобку, не дожидаясь ответа.

Конечно же он будет, от такой вкусноты никто не откажется. К тому же торт не купленный, а домашний, мне его Марго помогала готовить. Марк присел в кресло Уварова и как-то странно улыбнулся, хотя я поняла его реакцию. Вот же ж все здесь глазастые, все все знают.

Как только перед носом Черкасова появилось кофе и блюдце с тортом, мужчина изменился в лице. А я не сразу поняла его реакцию на сладенькое.

— Почему не угощаешься, домашний, пекли с Мар…

И тут меня залепляет надолго. Тишина в приемной угнетает. Марк долго сканирует блюдце с тортом, а я боюсь лишний раз что-то брякнуть. Слопает или проявит характер, который у него не золото?

— Я потом его съем, возьму с собой.

Черкасов действительно не притронулся к торту, он просто выпил кофе, а я, хоть и чудовище, по местным меркам, но все равно дружелюбно протянула Марку коробку конфет. А вот от этой радости он не отказался. Допил и, схватит блюдце, сбежал к себе. А я даже выглянула в коридор, чтобы посмотреть, куда именно пойдет бывший Сарго, может в мусорку вкусняху выбросит. А нет, к себе повернул, может у парня ностальгия, ведь Марго часто баловала муженька чем-то вкусным.

- Олька, торт-бомба, еще есть? — В приемную влетает Жорка, в тот момент, когда я толкаю перед собой кресло Уварова в кабинет. Поиграли в пятницу и хватит, я же не совсем наглая девица, чтобы бессовестно отжимать любимые вещи у людей.

— Жорик, лицо не опухнет, говорила же, что остался только Уварову. Неизвестно где его душу черти носят. А вторая часть балета вас ждет в пиццерии.

— А если я не доживу.

— Вызовем ребят в белых халатах, они тебя живо воскресят, мой милый друг. А теперь беги, работать пора. Злой шеф из отпуска почти вернулся, не порти себе карму.

— Ой, и болтливая ты, Олька! — Смеется мой чудо-друг и пятится к выходу.

Внезапно перед глазами появляется свет его начальническое величество. Весь при параде, за спиной прячет букет, который в сто раз круче коллективного. Он что полгорода объездил, чтобы такую красоту купить? Мужики, мужики, думаю, что женщинам только их подарки важны. Впрочем, мне давно знакомые девчонки говорили о том, что я крайне неуверенная в себе особь женского пола и не умею толком принимать подарки. Так оно и есть. Мне всегда кажется, что меня пытаются купить, а я такой способ не приветствую.

Сейчас же я хочу в полной мере налюбоваться этой красотой, что за спиной Уварова. Хотя и самим мужчиной можно весь день любоваться. Он шикарно выглядит в новом костюме, со своим шикарным загаром. Вот гад бессовестный. Две недели кости грел на морях, пока я дурью маялась и грызла себе ногти от переживаний. Что если он с какой-то бабой там познакомится и все… приплыли. От своих же предположений начинаю негодовать, и не сразу понимаю, что больше в разговоре похожа на склочную девку, чем на девушку, которая только его ждала полдня.

Наша перепалка в какой-то момент начинает меня веселить. Очень даже приятно, что Уваров позитивно реагирует на мои заскоки, ему бы медаль за отвагу выдать, вот честно, от души его хвалю. Черт, он действительно совершенно другой, если копнуть в него глубже. И все же я не сильно очаровываюсь его харизмой. Я все еще негодую, когда вижу Марго, потому что вспоминаю Уварова и его волшебные потуги. Хотя чем дальше, тем больше понимаю, что он не с жиру бесился тогда, когда Черкасову помогал. Он просто хотел столкнуть двух совершенно разных людей. Методы не очень, исполнение хромало, а итог — плачевный. Что же, будет ему наука.

В этот раз подсобка благословилась позитивными флюидами в виде жаркого поцелуя. Он слишком вкусно целуется, я действительно отчетливо помню его твердые губы на своих губах. Это слишком запоминающиеся поцелуи, которые меня из разу в раз заставляли покрываться испариной, когда, лежа в кровати, думала о том вечере у водоема.

Он скучал, ага, как же. Вижу, какой свеженький с морей-океянов вернулся. Тут почему-то на этом факте моя душа неспокойно дышит. Только ревности мне не хватало для полного счастья.

Целует, подлец, так вкусно, что я забываю о том, что собиралась его угостить тортом. И ведь пытаюсь вырваться, потому что дышать нечем, нужна пауза, но Уварову этого мало. Он вгонят меня в краску еще больше, когда касается губами его уха, сильнее сжимает в объятиях, и я слышу:

— Оль, я тебя люблю.

— Уваров, — это слово я преднамеренно говорю, потому что я не могу сосредоточиться и полностью осознать смысл услышанной фразы.

То есть я понимаю, что мне только что открыто признались в любви, только я не знаю, что в таких случаях делают и говорят.

— Специально меня дразнишь? — Отдаляется на расстояние вытянутых рук, держа меня за плечи.

— Саш, давай пить кофе, с тортиком.

— Оль, посмотри мне в глаза, пожалуйста, — просит настырно, беря мое лицо в свои большие ладони.

— Смотрю и что?

Я понимаю, что мои щеки покрываются румянцем, что выгляжу перед ним как стеснительная девчонка. Улыбается, а я чувствую, как в животе что-то переворачивается, словно бабочки порхают. Неужели тоже влюбилась в этого «тирана»? Да ну, Олька, когда успела?

— Боишься отношений? Или меня боишься?

— Еще чего, — фыркаю ему в лицо и нос задираю, а он смеется.

— Давай сбежим с работы, я покажу тебе очень красивое место, тебе там понравится.

— Уваров, работать пора, какое сбежим, — легонько толкаю ладошками его в грудь и смеюсь, — Черкасов скоро слесаря вызовет, чтобы нашу дверь взломать. У вас скоро важное совещание, он и так его перенес на три часа.

— Вот, черт, никакой романтики в разгар рабочего времени.

— Вот, вот, поэтому будь прилежным начальником, пей свой кофе, ешь торт и работать.

Он, на удивление, покладист, хотя я его культурно с его признанием проигнорировала. Ну а что он хотел? Что я прыгну ему на шею, или хлопнусь в обморок от счастья? Ну не такая я дамочка. Он это знает, поэтому пусть смирится.

— Сначала поцелуй, а потом титанические усилия, чтобы включить голову и уйти работать.

— Мне тут сорока на хвосте принесла, что Александр Валентинович не приемлет совмещать в офисе личные отношения и работу. Врут?

Меня действительно волнует этот вопрос, а ему, как погляжу, весело.

— Оль, я же тебя узнал раньше того дня, когда согласовал с Марго твое назначение на должность моего помощника. Чувствуешь разницу?

— Чувствую, но все равно.

— Так, так, кто-то клонит к тому, чтобы его уволили? Ты этого хочешь?

— Теперь не дождешься, должна же я долг отработать.

— Оль, давай о деньгах потом поговорим.

— А что здесь говорить. Вон на твоем столе лежит первый платеж, я буду стараться вовремя тебе отдавать долг.

— Оль, — уже с нажимом говорит мое имя, а я пожимаю плечами.

Что он хочет услышать? Что я буду к потолку прыгать, если мне долг простят? Да уж.

— Твой кофе, вот бери.

— Мы к этому вопросу вернемся потом, — он ставит точку в этом нелегком диалоге, а я не против этого.

Саша тянется к моим губам, но я не спешу ему отвечать, потому что, прижавшись к его груди, чувствую, как он возбужден. Меня вновь бросает в жар от его близости…

— Свет, уже почти шесть, я не успею забрать Машу… Да, я забежала к Саше, у нас с ним есть секретные дела. Так что…Подожди, черт. Я тебе перезвоню.

В приемную влетает высокая эффектная блондинка, я даже рот приоткрыла, когда увидела такую красотку в стенах нашего офиса. Девушка как-то странно на меня смотрит, пряча телефон в дорогущую сумочку.

— Ты кто такая?

Прилетает мне без приветствия, без каких-либо приличий. Меня рассматривают, как цирковую обезьянку. Красивое лицо незнакомки искажает негодование, а я не могу понять, в чем дело.

— Саша где? Что здесь, чет побери, происходит?!

— Он на планерке, скоро будет.

— Ты кто такая? Что-то я тебя раньше здесь не видела?

Меня начинает бить мелкая дрожь. Вот только не надо говорить, что у этого чудовища есть жена! Я же вижу, что девица замужем, по крайней мере, у нее кольцо на безымянном пальце. Впрочем, это не факт, но все же.

— Ольга Владимировна, личный помощник.

— Мать вашу! Какой помощник, откуда ты такая взялась?!

— Что вас, собственно, не устраивает?

Вижу, что незнакомка бледнеет, а потом покрывается красными пятнами. Дверь в приемную открывается, появляется Уваров.

— Привет, ты не забыла. Пойдем ко мне, Инна.

— Саша, ты сошел с ума! — На повышенных тонах говорит Инна, тыкая в меня пальцами, а я ничего не понимаю.

Вот только внутри меня накаляется какая-то спираль, которая вот-вот лопнет. Да и по лицу Уварова видно, что он немного взбудоражен.

Мужчина открывает дверь в свой кабинет и повторяет:

— Инна, не кричи, давай все спокойно обсудим.

— Да ты четов извращенец, если именно с ней решил замутить. Я…

Дверь захлопывается. А я стою возле своего стола и пытаюсь проглотить тугой комок, а с глаз смахнуть набежавшие слезинки. Что это только что было?

34 глава

Ольга

Слышу звонкий голос незнакомки. Вначале девушка говорит очень громко, что-то о том, что Уваров кобель, которых свет не видел, а потом о том, что он извращенец. Я ничего не понимаю! Чувствую, как дрожат руки, как в голове зреют мысли одна хуже другой. Мне хочется распахнуть дверь в кабинет Уварова, ворваться и с порога привлечь к себе внимание вопросом:

— Какого черта здесь происходит? Давайте уж раскошельтесь и объясните!

И я бы это сделала, если бы не забежавший в приемную Жорик.

— Олька, часики тик-так, мне еще к маман заехать надо, так что давай гоу к тебе на хаус, за тортом, а потом я слиняю.

— Что? Какой торт?

— Олька, ты так не шути, торт уже отменяется? — Парень хмурится, а я заторможено кручу головой по сторонам, потом ловлю взглядом часы и согласно качаю головой.

— Все в силе, просто тут такое. Но, пожалуй, все потом.

— Торт есть или его уже нету?

— Жорик, торт есть, но, имей ввиду, ты не должен с него слизать половину цветов.

— Клянусь, я только парочку марципанов надкушу.

— Вот только пальцами туда лезть не надо!

Хватаю сумочку, но не спешу на выход, мне хочется еще что-то подслушать, но понимаю, что со стороны буду выглядеть сплетницей. Да и глосса за дверью перестали громыхать.

— Прошу, миледи, цветы понесу с удовольствием, боюсь, чтобы ты руки не надорвала. Уваров шиканул неприлично, весь офис его спалил, и теперь шушукаются за углами.

— Работали б так хорошо, как языки чешут, — фыркнула в ответ и отдала парню огромный увесистый букет, на который я до сих пор насмотреться не могу…

— Маргош, ты точно уверена, что не хочешь с нами?

Кручусь в новом блестящем синем платье у зеркала и изредка бросаю взгляд через плечо на подругу, лежащую на диване с книгой.

— Я плохо себя чувствую, ноги жутко ноют.

— Из-за чего? Набегалась или что? Говори прямо! Токсикоз? — Я бросаю тушь и сажусь у ног Марго, глажу ее по бедру.

— Оль, на работе устала, есть у нас дотошные дамы, которым все не так.

— Ты о Янке? Так эта стерва вечно всем и всеми недовольна, так что забей.

— Я пытаюсь, но пока слабо получается.

Я грустно опустила глаза в пол. Понимаю же, что подруга скучает по коллективу, что ей одиноко, но я ничем помочь не могу. Я уже не раз пыталась завести разговор на тему ее семейного положения, но моя лисица быстро сворачивает разговор и меняет тему для разговора.

— Когда к врачу?

— Скоро, на следующей неделе.

— Если есть желание — схожу с тобой.

— Вот уж не надо, а что ты своему Уварову скажешь?

— Да так и скажу: нужно наведаться в женскую консультацию.

— Ага, а потом у него будет нервный срыв.

— Его проблема, я же не обязана ему отчитываться в деталях о своей личной жизни.

— Ой, Олька, не знала бы тебя, многое бы заподозрила.

— Вот не начинай! — Откровенничать с Марго на тему «Уваров» стараюсь как можно реже, мне не хочется травить душу подруги.

Соскакиваю, чтобы продолжить сборы. Времени критично мало, но я успеваю к приезду такси. У порога меня провожает Марго и дает напутствующее слово:

— Веди себя прилично, ты же девочка, красавица.

Я мгновенно вспыхиваю, потому что перед глазами из подсознания извлекается вечер в клубе. Тот, когда я влетела в Уварова, а потом оказалась у него дома.

— И запомни: ровно в двенадцать ночи ты должна вернуться домой, потому что…

Я звонко смеюсь, целуя Ритку в щеку. Вот еще, я же не Золушка какая!

— Надеюсь, мое платье не превратится…

— Пфф, какая банальщина, Фырфыр, я тебе о том, что завтра тебе на работу.

— А мне мой любезный босс отгул подарил, вот, — смеюсь и задорно качаю головой из стороны в сторону, гримасничая.

— А ты о коллегах подумала, или он и им отвалил с барского плеча выхи?

— Скажешь такое, у Уварова снега зимой не выпросишь, а ты об отгуле.

— Не наговаривай, нормальный мужик, но только тогда, когда не лезет в жизнь других.

— Рит, вот завела шарманку, иди, книгу читай, да лопай свои любимые хлопья.

— Да я же скоро лопну, и разнесет меня, как бочку.

— Вот проблема, главная цель? А ну, а ну, детка? Повтори!

— Родить здорового малыша, а потом можно и фигуру наработать, — покорно рапортует подруга, а я хлопаю в ладоши.

— Повторять по утрам перед зеркалом, и будет тебе счастье.

Марго как-то натянуто улыбнулась, но все равно согласно кивнула головой.

— Все, бегу, пока, пока. Если не вернусь вовремя домой, то ложись без меня, Уговор?

— Уговор, — смиренно повторяет подруга, стуча ладошкой об мою ладошку.

Я выбегаю из квартиры и лишь на лестничной площадке расслабляюсь, выдыхая протяжно, словно пробежала стометровку. Мне до сих пор больно смотреть на грустные глаза подруги, сложно постоянно держать себя в тонусе, стараться веселить ее. А ведь порою хочется так же, как она, скукситься и банально поплакать навзрыд, как изредка делает Рита в подушку…

— Жора, только десять вечера, какой домой? Зная тебя, могу с уверенностью утверждать, что ты дома ложишься ближе к часу ночи. А утром ты смотришь на всех сонными глазами, как чумачечая птичка. И даже пол-литра кофе тебе не товарищ.

— Олька, тебе пиццерии было мало, так ты давай в местный бар догуливать?!

— Девчонки, остаемся? «Маргариту» заказываем?

— Спрашиваешь, танцуем, не часто так отрываемся в начале недели.

— Нас сегодня не остановить!

- Ой, девчули, смотрите какая гора мышц пошла.

— Виола, гора мышц сверху, а то, что ниже — задница.

— У каждого свои фетиши, малышка, — подмигивает нам подружка и салютует высокому парню бокалом. — Я, пожалуй, проветрюсь в его сторону.

Виола, виляя аппетитной задницей, по версии наших местных коллег, улизнула за красавчиком.

— Ваша «Маргарита», красавицы, — уже сотню раз бармен нам отвесил кучу комплиментов, рассматривая мою коллегу Ксюшу.

— Он на тебя запал, Ксюш.

— Ага, уже номерок просил, обещал золотые горы и эксклюзивный коктейль в его исполнении.

— О да, это ценный презент, — прыснула в ответ, потягивая вкусный коктейль.

Кажется, меня уже порядком развезло, а вот на душе как-то радостно, не смотря на то, что вечерок на работе начался не очень. К черту, Уварова и его баб. И вообще, нужно было действительно ввалиться в кабинет и вытрясти из парочки все секреты. Но что уж кулаками после боя махать. Поздно.

Жорка в очередной раз пытается клеиться к тощей девчонке, которая уже полчаса маячит перед нашими глазами. Настырная, но по лицу вижу, что зазнайка.

— Олька, хватит отсиживать мягкое место, звучит мой любимый трек.

А я не ломаюсь, только поправляю короткое платье, спрыгнув с высокого стула, и вовремя хватаюсь за руку подруги, чтобы под воздействием алкоголя не упасть у барной стойки. Из сумочки настырно пиликает противная мелодия. Давно хотела ее сменить, но все не было времени, или же забывала.

Роюсь, Ксюша смеется, я нервничаю. И ведь кто-то настырный названивает, до сих пор не отключился. Ехидно улыбаюсь, видя имя звонившего — Уваров А.В… И что этот разлюбезный желает знать? Или хочет удостовериться, что я уже давно в люле и ничем плохим не занимаюсь? Наивный. И вообще, что за контроль?

Именно так я себе в голове и задала вопрос, и ответила. Звонок прекратился. Но лишь на пять секунд. Опять настырно затрезвонил, и мне пришлось ответить. Проходя мимо Жорика и Ксюши, говорю парню, отвечая Уварову:

— Жорик, закажи мне еще одну «Маргариту». Спасибо, мил человек, ты настоящий мужик! Ой, простите, простите, Александр Валентинович. Вы еще на связи? Закончили с работой и приятными посетителями, не умерли от тоски?

Язвлю, как последняя стерва, но меня почему-то бесит тот факт, что он мне названивает.

— А нужно?

— Смотря, с какой стороны посмотреть. Что, вау, клевый трек! Ксюш, это бомба!

— Просто забери меня домой, — подпеваем любимому певцу и танцуем от души.

— Оль, ты же должна была быть в пиццерии, где тебя сейчас носит? — У Уварова какой-то слишком спокойный тон голоса, что подозрительно, впрочем, его проблемы, если сдерживается, а сам в душе ерепенится.

— А мы решили продолжить вечер. Так что не беси, ты нам мешаешь. Иди, развлекай своих баб-истеричек.

— Оль, послушай.

— Да пошел ты, — бормочу под нос, отключая мобильник, бросаю его в сумочку, а потом контрольное движение — отключаю звук. Ксюшка тащит меня к ребятам, где мы продолжаем тусоваться.

35 глава

Александр

На часах почти девять, а я не знаю куда себя деть. Некрасивая сцена вышла с Инной, даже боюсь представить, что именно себе придумала Ольга, став свидетелем подобного странного представления. После насыщенного разговора с Инной, нашей давней с Алевтиной подругой, а в этом времени моей кумой, Ольгу не застал. Я не так себе представлял течение разговора, где полностью признаюсь Оле о своем прошлом. Я вновь не просчитал фактор риска: мое прошлое, которое связано тесно со мной и по сей день в виде общих с Алевтиной знакомых. Я не понимаю, почему Инна увидела в Оле Алю, ни черта не понимаю. Черкасов ни разу не заикнулся, что Оля ему напоминает мою невесту. Или подумал? А потом покрутил у виска и не стал ковыряться в моих мозгах. Или же есть вариант, что он корректно не хочет заикаться о том, что, мол, вот ты обращал внимание на то, что твоя помощница похожа на умершую невесту. Скорее всего, так и есть, и лишь за это Черкасова можно уважать еще больше.

Впрочем, откуда Марку знать о моих заморочках. Он знает только то, что Оля подруга его бывшей, что ей была нужна работа, и вот эта вздорная девчонка у нас наводит шухер в офисе. Сплетни сплетнями, Черкасов многое слышит, но в мою личную жизнь старается не сунуть носа. Да и не так в последнее время мы с ним общаемся тесно, как раньше. Нет прежних набегов в клуб или ресторан, пусть редких, но ведь они были.

Жорик внезапно присылает мне странное сообщение: «Пиццерия: мелко плаваем))) Нам нужен отрыв в более стильном месте, где много мужиков, музыки и алкоголя». Я тут же хмурюсь, поджимаю губы и едва не калечу мобильный одной правой. Прилетает очередное сообщение, открываю и отчаянное рычание срывается с моих губ. Ольга непростительно красива в своем праздничном платье. Чувствую прилив желания, которое меня скоро просто доконает. Еще одно фото — контрольный выстрел. Моя девочка танцует с бокалом коктейля, а платье на ней — короткое и слишком много показывает.

— Стерва!

Пишу Жорику ответное смс, где прошу быть предельно внимательным и поскорее разгонять девушек по домам. Парнишка клянется свято выполнять поручение, я ему верю, но меня часто посещает важный, тревожный вопрос: а он справится? Уже три раза пресекаю в себе желание сорваться с кресла и умчаться к черту на кулички, подождать на стоянке именинницу до тех пор, пока она навеселится. Мне главное — проследить незаметно за тем, чтобы Оля вернулась домой без происшествий.

Ни один сериал меня не зацепил, потому что вирусные мысли постоянно бомбили черепную коробку. Как она, все ли хорошо?

Нервно постукиваю пальцем по крышке телефона, пытаюсь бороться с внутренними демонами, которые только и знают, что подбрасывают в буйную голову некрасивые картинки. Не выдержал, набираю номер своей красотки и … пи*дец, именно пи*дец, других слов больше на языке не крутится с той секунды, когда я слышу в трубке ее пьяный голос. Куда ей еще порцию «Маргариты»? Что-то плохо Жорка выполняет свои обязанности, а ведь при любом некрасивом действии Оли, он обязан сообщить мне. И почему это до сих пор я не слышу входящего сообщения?

Я едва не рявкнул в трубку Оле о том, что я в бешенстве, но вовремя себя остановил. Она действительно такая по жизни, любит различные тусовки, кучу ребят вокруг себя или сегодня у нее протест? Впрочем, вспоминаю нашу первую встречу, горько хмыкаю и тру уставшие глаза. Мне порой кажется, что ей нужен постоянный драйв, бурная деятельность. Она действительно — огонек, который, то бушует, то горит равномерно, никого не трогая. Смогу ли я удовлетворить ее энергетические потребности? Сам же никогда не был импульсивным человеком. Мне нравится вести размеренный образ жизни, без лишних экстремальных вывертов.

Слышу в трубке отбой, голос Оли растворяется в монотонных гудках. Как-то критично качаю головой, поражаясь собственной глупости. Мне бы постараться не загоняться на почве ревности, да и не был никогда ревнивым, вот только Оля вынуждает быть нервным, постоянно в чем-то сомневаться. Дурдом какой-то, разве это нормально? Да достало все!

Соскакиваю с места, хватаю ключи, хорошо, что до сих пор не переоделся, вид вроде бы в брюках и белой рубашке презентабельный. По пути к автомобилю набираю номер Жорика, на фоне музыки слышу девичьи голоса, смех, а моя громче всех поет и зазывает подружек танцевать.

— Уточняй адрес, парень, и к моему приезду, будь добр, следи за этой пигалицей, — чеканю каждое слово Жорику, который каждый раз угукает.

Хорошо, что движение по ночному городу не такое активное, как несколькими часами ранее, когда я возвращался домой. Нервно барабаню пальцами по рулю на перекрестке: сегодня из меня никудышный водитель. Хочу поскорее добраться к месту разврата, но понимаю, что жизнь дороже. Вовремя понимаю, потому что впереди вижу небольшую пробку, буквально передо мной столкнулись два автомобиля. Никто не пострадал, не я один наблюдаю, как водители-лихачи выскочили из своих монстров и пытаются махать кулаками.

Критически осматриваю обстановку, сворачиваю в нужную мне сторону и к месту назначения еду полупустыми улицами в центре города. А мысли в голове нехорошие, сам себя накрутил до безобразия. Если Оля и дальше так будет время от времени отрываться, седин в моих волосах станет порядком больше.

Захудалое место, бар не внушает мне доверия. Злюсь, выскакивая на улицу из прохладного салона автомобиля. На улице тоже веет прохладой, но мне жарко, кровь кипит по венам. Только бы не перегнуть палку и не спугнуть свою дикую кошечку. В полутемном помещении грохочет музыка, слышны смех и звон бокалов. Только понедельник, а люди зависают в злачном месте. Здесь половина города собралась по поводу дня рождения второй половины города? Эти люди вообще работают? Странное отношение к жизни, ладно уже эти мои неугомонные подчиненные с Олей затесались сюда с уважительным поводом. А остальные?

Пробираюсь к барной стойке, несколько раз сбрасываю с себя чьи-то руки. А как же, новая, свежая кровь появилась в стенах сомнительного заведения, вот и привлекают внимание мужика.

Наконец-то мои глаза замечают именно яркое блестящее платье, сильнее сжимаю губы, подавляя рычание. Оно даже не по колена, оно едва прикрывает ее красивую зачетную задницу. Влепить бы ей сейчас увесистый шлепок по аппетитной ягодице и вычитать. Диктаторские нотки просыпаются во мне, вижу же, как ее пожирают взглядом парни. Светлые волосы Оли растрепались по спине, в руках бокал с коктейлем. Это же сто пудов новый, ведь пока я сюда мчался, она точно успела вылакать предыдущий. Моей девочке достаточно алкоголя, иначе даже завтрашний отгул ей не поможет.

Подхожу ближе, вижу, что Ксюша меня идентифицировала. Хмуро прижимаю указательный палец к своим губам, даю знак, чтобы не спалила меня. А моя чертовка виляет задницей, подпевая очередному певцу. Приближаюсь к Оле вплотную, ладонью скольжу по ее животику, грудью вжимаясь в ее спину. Напряглась, но вилять бедрами не перестала.

Рядом подпевают такие же любители потусоваться, как и компания Оли. Ребята кричал строчки из песни «Ты же королева, кого хочешь — выбирай». Эта фраза сродни клича для моей пьяненькой девочки.

- Оу, какие руки сильные, мужчина, да у вас красивые пальцы — Оля ладошками скользит по моим волосатым рукам до локтя, к уровню закачанных рукавов рубашки.

Я же в бешенстве. И многих эта зараза облапала сегодня здесь? Пытаюсь повернуть Ольгу к себе, хотя она и сама вертится в руках, в повороте неаккуратно подворачивает ногу и влепляется мне губами в грудь. Мать твою, Оля! Да простит меня Ирина Анатольевна, что именно таким способом вспомнил о ней.

— Упс, простите, простите, — слышу насмешливые нотки в голосе Оли, она медленно поднимает голову вверх, смеется, но до того момента, пока не понимает, кто перед ней, — Уваров, да впрочем ладно, так сойдет, — ладошкой изначально пыталась стереть след от помады, но когда видит меня, вмиг меняется.

— Кому-то достаточно, — мой голос едва-едва держится в пределах нормы.

— Не указывай мне, как жить. И вообще, ты должен быть дома, нечего здесь обстановку накалять своей смазливой физиономией. Черт, создал же Бог такую красоту, — бормочет себе под нос, пытаясь вырваться из моих рук.

— Оль, что ты только что сказала? — хмурюсь, пытаясь разобрать ее слова.

- Здесь, — рукой широко разводит в сторону и едва держится за меня, — здесь, понимаешь ли, молодняк тусит, а такие, как вы, по ресторанам ходят, не место вам тута, Александр Валентинович.

Я сдерживаюсь из последних сил:

— Тебе пора домой.

— А если мне фиолетово? Что ты здесь умничаешь?

Оля вырывается из моих объятий, да так ловко, что я не сразу ее ловлю рукой. Она успевает затесаться вглубь танцующих людей. Высокий парень тут же ехидно улыбнулся, когда Оля что-то ляпнула ему. Протянул к моей гулене руку, но я вовремя оказался рядом. Видимо мое лицо было слишком грозным, парень не рискнул продолжить заигрывания с Олей.

— Извините, жена от рук отбилась.

— Внимательнее следить нужно за своей телкой, жопа у нее ничо так.

— Ты кого жопой назвал? — Оля не расслышала слова и полезла бузить, да так активно, что только успел схватить свою мегерку за талию и приподнять в воздухе.

— Да она у тебя еще и шибанутая.

— Домой.

— Уйти прочь, чудовище, веселье только начинается!

— Оно уже закончилось, прощайся с друзьями. Друзья, до скорых встреч.

Специально поднимаю руку Оли, машу ею, а она продолжает вырываться.

— Уваров, я тебе сотню раз говорила, чтобы ты отвянул, почему ты такой тугой?

Я готов крушить все на своем пути, пока пробираюсь со своей ношей к выходу. А есть смысл сейчас ей зачитать лекцию о том, что бывает с безрассудными девицами, которые не контролируют алкоголь. Напомнить, где они утром просыпаются?

— В машину, быстро!

— Не буду, я на такси поеду.

— В машину, быстро запрыгнула, или сейчас вот этим ремнем привяжу и не шелохнешься.

— Ты — тиран, Уваров!

— А ты далеко не принцесса, даже на Золушку не тянешь, — фыркаю злобно.

— Ой, ой, какие мы злые.

Покорно забирается в салон автомобиля, я сильнее сжимаю губы, когда вижу, какого цвета ее трусики. Гадина мелкая, урыл бы сейчас, но вот толку?!

Сажусь за руль, а Оля сбросила босоножки и ноги длинные вытянула так, что я не горел желанием сейчас же стартовать с парковки.

— Доволен?

36 глава

Александр

— А чему я должен радоваться?

Поворачиваюсь к ней вполоборота и отмечаю в ее глазах насмешку. Пьяная, пьяная, но свои замашки троля никуда не дела. Я не понимаю себя, не понимаю свое сердце, не понимаю, почему именно в такую я влюбился. Да она же из меня все силы вытянула, все нервы пинцетом издергала, а я не могу выбросить ее из головы. Были мысли наплевать на все, отпустить, научиться жить дальше, но вторая половина, которая живет по своим законам, твердо стоит на своем, а порой кричит: «намотал сопли на кулак и вперед к своей цели». Неплохая стимуляция, работает, но все чаще стал замечать, что мои нервы желают получить дозу витаминок.

— Пришел весь такой расфуфыренный в местную забегаловку, навел шороху, все шлюшки слюнями захлебнулись. Показал подчиненным, кто в этот момент «доминант».

— Оль, вот не мели чушь, лучше сиди молча и не отвлекай меня.

— От чего не отвлекать, Сашенька? У тебя настроения нет? Какая прелесть, — ерничает дальше, а я закипаю, боюсь, что мой мозг взорвется от этой глупости.

— Я тебя предупредил, только попробуй что-то отколоть, — делаю голос тише, а смотрю слишком недовольно.

— Боюсь, боюсь. — Фырчит привычно моя девочка и незатейливо стучит ладошками по обнаженным ляжкам. — Езжай с ветерком, душа желает продолжить приключения.

Рука Оли тянется к радио, включает первую станцию и вливается в ритм очередного хита Ольги Поляковой. Блять! Королева ночи! Вот уж действительно. Да она еще и подпевает!

— Оль, ты не устала? — Прячу свои нервы в коробочку и мирно спрашиваю у этой неугомонной егозы.

— Уваров, еще нет двенадцати, чтобы я превратилась в тыкву, а ты в крысу, давай, мой герой, езжай по ночному городу, да с ветерком, у меня сегодня еще час дня рождения остался, дай его провести весело.

— Окей.

Действительно, окей. Желание Хельги для меня — святое дело. Я покорно завожу движок и стартую со стоянки. Мне очень сложно не пялиться на ее ноги, да и вообще, не вникать в то, что она ритмично, под музыку, шлепает ладошками по ногам и подпевает каждому следующему певцу.

— Останови!

— Мать твою!

Я в последний момент ловко сориентировался, чтобы на автомате не нажать тормоза. А так бы влетела эта певунья в лобовое стекло, не факт, что ремень бы помог. Я не бушую до того момента, пока не ищу место для парковки. Лишь когда заглушил движок, поворачиваюсь к Оле и рычу:

— Кто так делает?

— Вот ты — нервный, — смеется ответ и пытается вырваться на волю. — Давай, выпускай, даме нужен свежий воздух.

— Оль, ну куда ты опять?!

Мне пришлось выпустить эту заразу на волю, выскочить самому и плестись по пятам, пока она пыталась сфотографироваться на фоне огромных фигур из цветов.

— Уваров, иди сюда, так уж и быть, один кадр потрачу на тебя. Хорошо, что сейчас эра цифры, не жалко такого добра.

— Вот уж одолжение, так одолжение, — кланяюсь и отворачиваюсь.

Неожиданно чувствую, как ладони Оли скользят по моему животу. Напрягаюсь, понимаю, что это может быть очередная девчоночья шутка. Но когда пальцы Оли неприлично ныряют под ремень, я настораживаюсь.

— Оль, — накрываю ее ладони своими, не давая возможности пробраться глубже, она зря играет со мной в такие игры, — может, хватит?

— Ты такой напряженный, — выглядывает из-за моего плеча и смеется, стерва.

— Не провоцируй меня, — говорю пока что спокойно, но внутри-то уже давно все на взводе.

— А если мне нравится это делать?

— А если я тебя прямо в машине?

Я в бешенстве, она доиграется, если будет так дальше испытывать мое нерезиновое терпение.

— Мммм, это не предел моих мечтаний, но что-то в этом есть…

Продолжает прикалываться или что это? Поворачиваюсь к Ольге, смотрю ей в лицо и замечаю долю смущения, ведь она уже больше не смеется, а просто рассматривает мою испачканную помадой рубашку.

— Опять не отстирается, — вздыхает критично.

Так быстро тему меняет, что я просто не успеваю ориентироваться в этом потоке.

— Оль, давай домой?

— К тебе?

Я удивленно нахмурил брови, не веря своим ушам. Нет, это просто слуховые галлюцинации, не больше.

— Ты этого хочешь?

Оля ничего не говорит, она нетвердой походкой идет к автомобилю. Я же понимаю, что это всего-навсего блажь пьяной девчонки. И меня ждет очередная бессонная ночь рядом с ней. Вот чувствую, что отрубится и в этот раз. Но я ничего не имею против, я только рад, что попадет в мои лапы вся.

К моему дому едем молча, даже радио выключили. Оля смотрит в окно, я же старательно слежу за дорогой.

— Приехали. Ты уверена?

Зачем я это спрашиваю? Дурак.

— Зануда.

Швыряет это слово мне в лицо и выскакивает из автомобиля, не ждет меня, а идет к подъезду. Я стою среди улицы и вижу, как она пытается расстегнуть замочки на босоножках, как едва ли не сваливается на лавочку, но уперто делает свое дело. Качаю головой, взывая к небесам, чтобы даровали терпение. Его мне нужно в излишестве, чтобы терпеть эту норовистую девочку.

— У тебя есть полотенце и халат, хочу помыться.

И я ей охотно верю, потому что она стоит на асфальте босая, босоножки валяются у ног. Неужели забыла он их?

— Поищем, а теперь бегом в дом.

Забыла, потому что спешит к двери и не реагирует на то, что я напоминаю об обуви. Беру «потеряшек» сам, спешу за Олей, открываю дверь и вижу, как не вызывает лифт, а просто поднимается по ступеням.

— Ванная здесь, я сейчас принесу тебе полотенце и халат.

Оля продолжает молчать, идет в указанном направлении, распахивает дверь и несколько секунд стоит на пороге, словно что-то ждет. Я же чувствую себя, впервые за долгое время, растерянным. Я даже не представляю, что творится в голове у этой стервы, какую цель она преследует. В квартире прохладно, но я испытывают дискомфорт от того, что по венам бушует кровь. Взял бы ее без остатка в этот момент, даже такую пьяную, болтливую, но опять чертова сдержанность меня останавливает. Я изучил ее, казалось бы от А до Я, но нет. Я и половины не могу предугадать, что в следующий момент отколет Хельга. Ее настроение переменчиво, как погода весной — факт.

Вваливаюсь в спальню, забываю с какой целью. Стою среди комнаты, пялюсь на кровать, а мысли все о той, прошлой ночи, о том, какая она, Оля, взъерошенная тогда была после гулянки. Полотенце и халат! Словно кто-то невидимый меня толкает в спину, а я вспоминаю об обещании.

— Полотенце и халат.

Кладу вещи на стиралку, захлопываю дверь, стараясь не смотреть и не слышать, чем она там занимается. Во рту пересохло. Ищу воду, жадно пью и смотрю в окно. Скоро двенадцать, а я понимаю, что сон давно помахал мне рукой. Мне нужно собраться с мыслями, но мысли все о ней, о том, что лопну, если не буду с ней.

— Я закончила, ты идешь?

— Да, сейчас. Кстати, — как ни в чем не бывало, поворачиваюсь к Оле, стараюсь не пялиться на ее укутанную фигуру в мой халат, на волосы, струящиеся по плечам, на лицо, где почти никогда нет много косметики, — поздний ужин желаешь?

— Нет, а вот от воды не откажусь.

— Вот в графине прохладная.

И только сейчас я замечаю, что на Оле не тот халат, что я ей принес, она надела мой, тот что висел в ванной. Очередной вызов? Или у меня паранойя?

— Хорошо, а ты иди, я разберусь.

Непривычно тихая и покорная, я же до сих пор в напряжении. Но выхода не вижу, спешу в ванную, чтобы поскорее принять душ. Что сейчас происходит? Я ничего не понимаю. Не понимаю, но чертовски доволен, что она больше не ерничает и не показывает острые зубки. Давно так быстро не мылся, очень давно. А в этот раз моей скорости бы позавидовал сам Флеш. Надеваю халат и выхожу из ванной. Тишина. Она меня пугает. Впрочем, а что именно я хотел услышать?

На кухне темно, свет горит только в прихожей. Иду в сторону спальни, заглядываю и ироничная насмешка касается моих губ. Оля спит на моей кровати, обняв мою подушку. Быстрая, что слов нету.

Подхожу ближе, в полутемной комнате видно только благодаря свету, который горит в прихожей. Не ошибся. Спит, укрытая тонким покрывалом. Халат валяется на пуфику. Второй туда же приземляется. Не стал выключать свет, просто немного прикрыл двери, чтобы в комнате сохранился полумрак. Мне не до сна, а лежать в темной комнате не совсем уютно.

— Олька, Олька, — тяжело вздыхаю, подвигаясь ближе к своей Фырфыр, пытаясь отвоевать подушку.

Не дает, что-то возмущенно бормочет. Хмыкаю, прижимаю ладони к лицу и шумно выдыхаю, сваливаясь на спину. И как дальше жить?

Я не помню, как отключился. Но помню, что было очень поздно. Душа была не на месте, я вдыхал аромат ее волос и едва не стер все зубы от нервов. Теперь же распахнул глаза и понял, что до сих пор в комнате темно, хотя нет, кажется, светает. Зато руки Оли настойчиво скользят по моему животу. Чувствую, как она придвинулась ближе ко мне, грудью прижалась к моей спине. Мне не снится? Она целует меня в плечо?

Накрываю ее ладонь своей, опускаю наши руки ниже, туда, где сейчас неприличный стояк. Не вырывает руку, наоборот, настойчиво исследует мой ствол, указательным пальчиком поглаживает головку.

— Оль, я же не сплю.

— Открыл Америку, я же слышу твое дыхание, Саш.

Видимо из-за шума в ушах я не сразу понимаю, что шустрая девчонка поворачивает меня на спину, а потом вообще номер года: взбирается на меня, проезжая промежностью по напряженному члену. Я сильнее сжал ее бедра, не давая ей возможности и дальше изгаляться надо мной. Я хочу впервые откровенно, без утайки, рассмотреть ее, исследовать каждый сантиметр желанного тела.

— Я хочу тебя, Саш, очень, очень, — шепчет у моих губ, а я поздно понимаю, что протяжный стон срывается с моих губ, а не с ее.

— Я даже не буду спрашивать «ты уверенна», ты же это понимаешь? И скромным я не буду.

37 глава

Александр

Беру ее лицо в плен ладонями, пальцами тру влажные губы, а она бесстыже язычком облизывает их. Вижу же, что не играет, что в глазах плещется желание, смешанное с вызовом.

Она молчит, наши взгляды скрещиваются, а слова теряются у меня в гортани. Оля зубами кусает мой колючий подбородок, как-то протяжно вздыхает, когда чувствует, как пульсирует мое желание у нее возле влажных складочек.

— Люблю тебя, — мои слова звучат хрипло, ведь от переизбытка адреналина по моим венам бушует кровь, а спазмы в мошонке мешают сосредоточиться.

— Я это чувствую, — слышу ее насмешливый выдох мне на ухо, а мне не до смеха, вот совсем.

Единственное желание, которое поработило мой мозг, — сейчас же свалить ее на спину и без каких-либо долгоиграющих прелюдий взять ее. Нет же, вижу, что она настроена на игру, на неторопливое изучение моего тела. Ее указательный палец давно исследует рельефы моей груди, опускается по влажной коже к пупку, касается головки и водит круговыми движениями. Сильнее сжимаю ее бедра ладонями, поздно понимаю, что могу оставить на коже отметины. Хотя что-то внутри довольно рычит и вторит этому безобразию: метить территорию — это хорошо.

— Оль, — хриплю, так, словно подхватил ангину, впрочем, я давно болен, ею болен, и это очень болезненное чувство.

Сейчас же, когда она нависла надо мной, ликует мельчайшая частица моего тела и души.

— Саш, ты такой красивый, — слышу откровение, смешанное с нежными ласками.

— Иди ко мне, — пытаюсь тянуть Олю вверх, чтобы жадно засосать этот красивый ротик, чтобы почувствовать, как ее соски касаются моей разгоряченной кожи, как упругие полушария прижимаются, трутся.

— Не торопись, — ловко вырывается и сползает с моих бедер на матрас.

Разочарование, но только лишь секундное. Смотрю, как склоняется над моим животом, кончиком языка скользит по животу, взбирается вверх, медленно, очень медленно. Доконает меня, не иначе.

— Решила меня доконать? — Все так же хрипло смеюсь, бросая взгляд на каменный стояк, который Оля очень осторожно поглаживает.

Моя ладонь ныряет в волосы девушки, наклоняет голову, а губы ловят ее губы. Чем проникновеннее становится наш поцелуй, тем сильнее сжимает мой член, скользит рукой вверх и вниз.

— Саш, Саш, подожди, — Оля пытается меня оттолкнуть, я же не пойму ее поведения, подавляю внутреннее рычание, да я же сдохну, если она сейчас сбежит.

— Жду, Оль, — беру в плен ее лицо, не давая ей возможности увернуться от моего пристального взгляда, — что случилось? Только не говори, что не хо…

— Уваров, ты почему такой нервный, вообще-то это моя роль сегодня, — смешно хмурится, наиграно, а на губах прячется едва заметная улыбка.

— А если боюсь, что ты убежишь? — откровенничаю как на духу, потирая припухшие губы Оли.

Девушка смеется, очень звонко и кусает губы, вырываясь из моего захвата, жарко припадает к моей шее и целует, влажно, неторопливо, смакует мою кожу. Я точно свихнусь, она это так эротично делает, что я забываю, как дышать.

— Ты у меня первый, Саш, я не хочу спешить, говорят нужно…

Оля замолкает, я же первые секунд тридцать пытаюсь переварить услышанное. Шум в ушах, кажется, усиливается, когда осознаю, смысл ее признания. Оля же напряглась, смотрит мне в глаза и кусает губы. Вот только теперь я понимаю, что она очень сильно нервничает, просто, как всегда, прикрывается маской беспечности. Вижу, как покрывается румянцем и сваливается на кровать, прижимая ладошки к лицу. Я же ругаю себя за такую паузу. Но я действительно сильно удивлен, да я, черт побери, не верю своему счастью. Прячется, дышит рвано, а я не могу оторвать взгляда от ее упругой груди, восставших сосков. Она у нее небольшая, но полная и упругая. В тот первый раз я хорошо прочувствовал их форму, прочувствовал, как быстро возбуждаются крошечные соски.

Склоняюсь, целую ее животик и скалюсь, увидев, как Оля резко села. Смотрит серьезно, с вызовом, а я самодовольно улыбаюсь.

— Оль, говорят, нужно расслабиться и прислушиваться к собственному телу.

— Ты же не считаешь это проблемой?

Хмурюсь, услышав этот бред. Она, как всегда, полна каких-то сомнений.

Толкаю Олю на спину и нависаю над ней, целуя в шею, неторопливо, с наслаждением, пальцами пробираюсь к чувствительному клитору и неторопливо его поглаживаю.

— Глупая, просто доверься, — говорю уверенно.

Дрожит, как только мои губы медленно покрывают поцелуями ее острые пики сосков, когда опускаются ниже и впервые прикасаются к ее гладко выбритому лобку. Охает, как только кончик языка касается набухшей горошины, пальчиками сжимает мою руку, которая жадно шарит по бедру вверх, выше, выше, ищет грудь.

— Саш, — протяжно тянет мое имя и выгибается, когда я не даю ей возможности увильнуть от моих настойчивых губ и языка, сдерживая бедра ладонями.

В какой-то момент Оля протяжно взвизгивает и прикрывает лицо ладонями. Отрываюсь и смотрю с самодовольной улыбкой, как ее сотрясает мелкая дрожь, вижу, как сжимает ноги, когда по телу проходит разряд удовольствия. Надолго не бросаю свою строптивую принцессу, нависаю над Олей и пытаюсь поцелуями разбить преграду, из ладоней.

— Оль, посмотри мне в глаза, — смеюсь ей на ухо, когда моя девочка стыдливо качает головой. — Оль, тебе было хорошо?

— Саш, ты еще спрашиваешь?! — толкает меня легко ладошками в плечи и кусает губы, продолжая ноготками исследовать мои руки от плечей до запястий.

— А я тебе говорил, что обожаю, когда ты меня называешь по имени?

— Сотни раз, но ты отвлекся, — смеется и тянется к моим губам, а потом бесстыже шепчет мне в губы, — я хочу получить настоящий оргазм… с тобой… сегодня или в ближайшее время.

Черт, эти откровения совсем меня свихнули. Если последние минуты я держал себя в руках, лаская Олю, то сейчас я откровенно ее хочу. И хочу быть неприличным.

Язык словно прирос к небу, я лишь рыкнул ей на ухо и укусил нежную кожу на шее. Взвизгнула и выгнулась навстречу, позволяя моим пальцам и дальше настойчиво ласкать клитор. Влажная, очень даже, а я не железный, да и не вижу смысла затягивать прелюдию. Рука тянется к верхнему ящику прикроватной тумбочки, пальцы ищут упаковку презервативов. Оля внимательно следит за тем, как я надеваю резинку, бедрами елозит по простыням. Желание в ней плещется не хуже моего, я даже не уверен, что смогу долго продержаться. Ее сладкий голос уже заставил меня дрожать от желания. Оля намерено использовала магию моего имени, шепча его мне у губ.

— Иди ко мне, любовь моя.

Тяну Олю за ногу на себя, целую лодыжку, пальцами сильнее нажимаю на клитор и слышу отклик. Оля протяжно стонет, ладонями не прекращая гладить мои руки. Кусаю ее за живот, осторожно, неторопливо. Оля смеется, выгибается и целует меня в подбородок. И именно сейчас она послушно расставляет шире ноги, давая мне возможность расположиться удобнее. Вижу, как часто дышит, когда откровенно рассматривает, как мой член подрагивает у влажных половых губ.

— Саш, — слышу сквозь шум в ушах, ловлю ее взгляд, склоняю к ее губам, ловлю их и только сейчас вовлекаю нас в непрекращающийся поцелуй.

Оля на взводе, она даже не подозревает, как ее тело самостоятельно поддается вперед, как изгибается и безмолвно просит продолжения.

— Моя девочка, — именно с этими словами я не намерено делаю Оле больно, держу ее в руках и не отпускаю, пока она не перестала вырываться, громко всхлипнув.

38 глава

Ольга

Жорка — крыса! Даже в подвыпившем состоянии понимаю, что только этот предатель сдал меня злюке Уварову с потрохами. Никто из девчонок толком не тискал в руках смартфон, как это все время делал наш друг-юморист. Виола несколько раз пыталась умыкнуть из рук парня телефон, но он ловко успевал увернуться и не дать нам сунуть носы в свою святыню. Точно он, а как бы этот шпион только по одной музыкальной композиции мог просчитать где я? Ладно, буду терпеть замашки этого мужчины, который решил меня незатейливо контролировать. Тиран. Впрочем, из него тиран, как из меня балерина. Хотя… увидев злобное лицо Сашеньки, внутренне заливисто смеялась. Он — такая прелесть. Гад ползучий, красивый, что моя дурная голова, в придачу еще пьяненькая, только и делает что туда сюда вертится и наблюдает, как этот красавчик привлекает внимание местного «бомонда».

Вот радуюсь, безумно радуюсь, что свалили из этого бара. А все по тому что нечего всем тупым курицам глазеть на моего Уварова. Черт, он меня так раззадорил, что заткнуть меня могу только его поцелуи, но почему-то мой спаситель не спешит применять свои способы укротить поток моей бесстыжей болтовни.

Напроситься в гости к Уварову было спонтанным желанием. Ничего подобного я не планировала. Но в какой-то момент, посмотрев в его взволнованное лицо, поняла, что безумно соскучилась за все время, что его не было. На второй план даже ушло недоразумение с незнакомкой, о которой я хотела поговорить с Уваровым, но действительно, это было неважно, когда на душе праздник. Я не верю в то, что он, признаваясь мне в любви, мог быть еще с кем-то. Почему не верю? Потому что он слишком правильный и врать не привык.

Весь путь к дому Уварова кусала губы и отчаянно боролась с желанием повернуть решение вспять. Но что-то внутри противилось, и я понимала, что не хочу сбегать от него. Возможно, поступаю неправильно, подавая мужчине ложную надежду, но то, что творится внутри меня, не поддается логическому объяснению. Меня безумно тянет к нему. Это чувство усилилось, как только на танцполе поняла, кто именно прижимается грудью к моей спине. Едва не задохнулась от того, что именно его руки скользят по моему животу, с особенным нажимом дают понять, что я его. Даже в салоне автомобиля старалась лишний раз за последние десять минут не провоцировать его своим насмешливым поведением. Видела, как сжимает руль, как уверенно ведет автомобиль и поджимает губы. Терпеливый, ничего не скажешь. Но все равно сегодня показал всю свою натуру. Его отчаянная настойчивость меня заинтриговала, безумно и очень сильно.

В каком-то полусонном состоянии добралась к квартире Уварова. Легкая неловкость появилась, как только сделала шаг на его территорию. Нет, я не боялась, что он позволит себе лишнего. Мне порою кажется, он слишком воспитан для того, чтобы силой склонить женщину к сексу. Даже стоя под тугими струями воды, смывая ароматную пену с кожи, я понимала, что хочу прижаться к его спине, обнять и уснуть рядом.

Как только Саша скрылся за дверью ванной, я позволила себе исследовать его квартиру. Неторопливо прошлась по шикарным апартаментам, и лишь в конце осмелилась войти в спальню. На огромной кровати лежала его рубашка, галстук, кончиками пальцев прошлась по вещам и улыбнулась. Ему шла неофициальная одежда, нужно обязательно ему об этом сказать. Взбираюсь на широкую кровать, сбросив халат на пуфик, кутаюсь в тонкое покрывало и лицом довольно утыкаюсь в его подушку. Знаю, что именно это его, она пахнет его одеколоном…

Проспала все на свете, я даже не помню, как и когда именно успела уснуть. Но подозреваю, что как только прикоснулась к подушке. Слишком насыщенный день, слишком много эмоций, которые высосали кучу энергии. Сейчас же, открыв глаза, понимаю, что рядом спит Уваров, его подушка у меня под щекой, сам же откуда-то принес еще одну. Прислушиваюсь к его ровному дыханию, в полуосвещенной комнате позволяю себе очень долго рассматривать его обнаженную спину. Бросать стыдливые взгляды на едва прикрытые ягодицы. Во рту пересохло, срочно ищу воду, помню, что где-то на кухне. Как только бутылочка в прохладной водой попадает мне в руки, пью жадно, долго, но огонь, рожденный внизу живота, только разжигает запретные желания.

Ставлю бутылочку на стол, кончиками пальцев скольжу по глянцевой поверхности и неторопливо возвращаюсь в спальню. Я больше не стесняюсь своей наготы, ступаю неторопливо по мягкому ковру, а пальцы нервно потирают друг друга. Останавливаюсь у кровати и улыбаюсь, видя, как Саша ворочается во сне. Покрывало сползло неприлично низко, бесстыже глазею на его тело и кусаю губы. Слишком разыгравшееся желание толкает меня вперед, заставляет прижаться грудью к спине мужчины. Мои руки нахально вырывают Уварова из объятий сна. Хотя, какой к черту сон, если я хочу почувствовать его руки на своих бедрах.

Его медлительность начинает раздражать, понимаю, что так на меня действует боязнь первого раза. Но сегодня я точно никуда не сбегу, потому что хочу его. Смелею, проделываю с ним такое, что никогда себе не позволяла. Вижу же, что на грани, что до сих пор в режиме галантного кавалера. Хотя в его глазах плещется страсть, едва сдерживаемая, опасная, от осознания у меня спазмами сводит низ живота. И он меня не разочаровывает, я горю в его руках, плавлюсь подобно воску свечи и лишь на короткое мгновение чувствую боль. Саша короткими сладкими поцелуями покрывает мою шею, а я пытаюсь вдохнуть больше воздуха, чтобы попытаться привыкнуть к новым ощущениям, к его телу. На инстинктах выгибаюсь, поддаюсь вперед и кусаю губы, впитывая малейшее изменение в моем теле.

— Саш, продолжай, — тянусь к его губам, ловлю его протяжный вздох, улыбаюсь, когда он очень откровенным взглядом пожирает мою грудь.

Сильнее зажмуриваю глаза, когда он наращивает темп, царапаю его руки, но сдерживаю слезы и боюсь представить, какой именно он сейчас меня видит. Он как-то отчаянно рычит, кусает мне мочку уха и хрипло стонет на ухо:

— Потерпи, сладкая…

Между ног жжет, но я вымученно улыбаюсь, склонившись над Сашей, который свалился на спину и прижал ладони к лицу. Глупый, мне даже кажется, что он больше переживал, чем я.

— Уваров, посмотри мне в глаза, — задеваю его с улыбкой, чтобы отреагировал.

— Получишь по заднице, — отрывает ладони от лица и хмурится, но видя мою реакцию, тянет пальцами прядь моих волос к себе, — дразнишь?

— Все же получилось, правда?

— Оль, ты меня своими наивными вопросами доконаешь. А ты не поняла? — и скалится, рукой хватает мою ладошку и подносит к опавшему члену, дергаю рукой и краснею пуще прежнего.

Дура набитая, конечно же, он немного расслабился, но это сомнительное расслабление. Я же видела, как он переживал.

— Прости, — целую его в живот и хитро смотрю, как учащается его дыхание, как ладонь проникает в мои волосы, — прости.

— Нам нужен душ, — рычит в ответ и соскакивает с кровати, стаскивает использованный презерватив, хватает меня за ногу и тянет на себя.

Но даже в душе я не дала ему комфортно помыться. Саша постоянно норовил пресечь любые мои смелые ласки, грозясь взорваться здесь же от очередного желания. Я же, почувствовав власть над его телом, наслаждалась тем, как он терял самообладание и, прикрывая глаза от удовольствия, покорно терпел то, как я изучаю его тело.

— Коварная, — прохрипел на ухо и подхватил меня влажную, укутанную в полотенце на руки и унес в спальню.

— Просто кое-кто очень красивый.

— Я думал вчера, чтобы под дозой алкоголя ты меня дразнишь, но видимо ошибался.

Уваров свалился на матрас, улыбнулся, касаясь пальцами моих губ. Наши носы соприкоснулись, потерлись.

— Люблю тебя, моя Фырфыр, — выдохнул мне в губы.

— И я тебя, Саш, — ответила на эмоциях и забыла, как дышать.

39 глава

Александр

— Оль, с тобой все хорошо? — Смеюсь, подавляя в себе довольное рычание, после услышанных слов.

Переворачивая Олю на спину и нависаю над ней, пытаясь предугадать ход ее мыслей и вообще, неплохо было бы хотя бы раз попытаться понять перемены в ее сознании. Хмурится, поджимает припухшие губы и скрещивает руки на груди. Понятно, девочка не довольна моей реакцией. А я, кажется, уже начинаю ловить кайф от того, что она такая разная, никогда не могу просчитать ее эмоции, ее реакцию.

— Что смотришь, — фырчит мне в глаза и отворачивает голову в сторону.

— Любуюсь своей девочкой, — едва касаюсь губами ее уха, чувствую, как томно вздохнула, но продолжила меня игнорировать. — Кстати, у меня для тебя есть небольшой подарок. Любишь подарки?

Оля тут же повернула ко мне голову и сильнее нахмурилась, разжала руки и шлепнула ладошками мне по груди.

— Дурак ты, Уваров!

У нее так внезапно получается меня столкнуть на спину, что я сваливаюсь и удивленно смотрю, как эта стерва намерено проезжает грудью по моей влажной коже, кончиком языка касается соска, играет с ним. По блеску в ее глазах вижу, что дразнит, вызывает во мне эмоции, наслаждается своей властью надо мной и изучает мое тело. Я и подумать не мог, что она настолько сорвет мне крышу своими сюрпризами. Не только тем, что до си пор была непорочной, но и тем, как жадно она реагировала на мое тело.

— Очень заметно? — Парирую в ответ, а Оля зубками кусает мою шею и мурлычет. Шумно выдыхаю, прикрываю глаза, чтобы не видеть, как ее аппетитная попка виляет, такая картина только сильнее разжигает во мне желание.

— В последнее время очень сильно, — язычок проехался по уху, опустился вниз к подбородку, чувствую, что ждет моего срыва, но я терпеливо ожидаю продолжения.

— Ты действительно не хочешь увидеть мой подарок?

Беру ладонями лицо Оли и не даю ей возможности увернуться, смотрит заинтересованно, но так же игриво.

— Поцелуешь? — Шепчет у моих губ и сильнее прижимается ко мне всем телом.

Жар, исходящий от ее юного тела, меня доводит до крайней точки безумия. Жадно вжимаюсь губами в ее губы, свободной рукой скольжу между нашими тесно прижатыми телами и касаюсь ее чувствительной горошины, тру влажные половые губы. Ее протяжные стоны сделают меня импотентом, у нее очень сладко получается стонать, очень вкусно и сладко. Рычу в ответ, мой стон тонет в поцелуе, более твердом и откровенном.

— Я сама, Саш, пусти, — как-то резко наши тела теряют друг друга.

Из-за шума в ушах я не понимаю, куда Оля девается. Нервно пытаюсь ее поймать рукой и вернуть к себе на грудь, чтобы и дальше продолжать чувствовать биение ее сердца, ее дыхание. Приподнимаюсь на локтях и вижу, что Оля сплетает длинные волосы в примитивную косичку и, покусывая губы, смотрит мне в глаза.

— Что ты задумала, стерва? — Мой голос срывается на хрип, а сердце колотится где-то в горле. — Вернись ко мне.

— Непременно.

— Черт, — обессилено падаю на спину, когда понимаю, что она задумала. Тонкие пальчики сжали член у основания, нежно, едва касаясь бархатистой кожи, кончики пальчиков порхают по моей головке. Ее желание познать каждый миллиметр моего тела похвально, но в таком неторопливом ритме я просто отдам Богу душу. Не думал, что настолько осмелеет и сделает свой первый в жизни минет. Даже пребывая на грани, я понял, что Оля тоже получает удовольствие. Моя рука коснулась ее промежности, пальцы почувствовали влагу, осторожно, неторопливо продолжили ласкать нежные складочки.

Оля уснула на моей груди внезапно, тесно прижалась, осторожно поглаживая низ моего живота, засопела. Я же долго не мог поверить в то, что только что вновь случилось между нами. Оральные ласки, удовольствие, смешанное с похотью, превратило нас в обессиленных, но удовлетворенных любовников.

Странная она девушка, обычно у каждой второй загораются глаза при слове «подарок», а Оля предпочла остаться рядом, льнула ко мне, словно кошечка. Впервые в жизни я понял, как это болят губы после поцелуев. То, что ей нравится это делать, Оля призналась недавно, на ухо прошептав свое первое откровение. И я готов хоть каждый час слушать о том, что ее волнует, о том, как она наслаждается нашими отношениями. Боюсь спугнуть строптивую кошечку, боюсь лишний раз пошевелиться, что бы она никуда не упорхнула из моей жизни.

Впрочем, узнав о ее истинных чувствах ко мне, никуда теперь эту девчонку не отпущу. Целую ее волосы, укрываю нас покрывалом и пытаюсь немного поспать.

— Саш, — слышу приятное мурлыканье на ухо, чувствую, как рукой гладит мой живот и смеется, — тебе на работу пора.

Открываю левый глаз и смотрю туда, где шарит ладонь Оли. Качаю головой и тяну любимую на себя. Смешно ей, смотрит на мою эрекцию и глазками стреляет.

— Почему скромничаешь?

Помогаю Оле пробраться к напряженному члену, шумно выдыхаю, когда сжимает его у основания и неторопливо наращивает темп.

— Тебе пора собираться на работу, — напоминает язвительно и хитро улыбается, сваливаясь мне на грудь. Ладонями сжимаю ее ягодицы, нетерпеливо их поглаживаю, поднимаюсь вверх по спине к лопаткам, сжимаю плечи и отрицательно качаю головой.

— Черкасов сам справится, я тоже в отгуле.

— Ну, ты и наглый, — девушка целует меня в подбородок, но вдруг хмурится и тут же озвучивает свое предположение: почему в отгуле? Куда-то сбежать собрался?

— Я же знал, что у тебя день безделья, вот и решил тебя днем украсть и отвезти в одно очень симпатичное место, там делают очень вкусную пиццу.

— Ты — страшный человек, Уваров. — Сверкает глазами, зная, что буду за это вирусное слово ее целовать.

— Я теперь понял, почему ты постоянно меня по фамилии называешь, — щекочу Олю и сбрасываю ее на матрас.

— Говорила же, что ты тугой в последнее время, Сашенька, — звонко смеется и пытается вырваться, когда я щекочу ее и пытаюсь поцеловать.

— А нам уже можно? — Стреляет в меня каверзным вопросом и покрывается легким румянцем.

— Оль, я же не знаю, как ты себя чувствуешь, — теряюсь с правильным подбором слов, хотя заниматься с ней любовью каждый день — мое непреодолимое желание.

— Нормально, — кусает губы, но застывает в одной позе и мне кажется, что пытается прислушаться к своим ощущениям.

— Давай повременим, окей? — Мне сложно было озвучить это предложение, но лишь увидев ее лицо, понял, что правильно поступил.

— Тогда давай готовить завтрак?

Оля целует меня подбородок и шустро соскакивает на пол, крутится юлой по комнате и что-то ищет.

— Мне нужна зубная щетка, а еще мне нужна твоя футболка, в халате неудобно, он слишком на меня большой.

Сползаю к краю кровати, но вставать не спешу, внизу все слишком возбуждено и требует разрядки, но Оле лучше не видеть мое состояние.

— Посмотри на верхней полке шкафа.

И пока она ищет вещи, я успеваю надеть спортивные штаны. Подхожу к озадаченной Оле, она смотрит на стопки моих футболок и не спешит вытаскивать хоть что-то.

— Так много одежды, но зачем?

— Я люблю футболки, — смеюсь.

— Теперь я вижу, — Оля поворачивается ко мне и томно выдыхает, озорным взглядом рассматривая рельефы моей груди, — тебе не стоит надевать футболку, ты и так вкусно выглядишь.

— Оль, — хрипло произношу ее имя и прикрываю глаза, когда она целует меня в шею.

— Саш, — дразнит словами, а пальчиками порхает по моей спине, касается ягодиц.

— Я до сих пор не подарил тебе подарок.

Нахожу внутри себя резервные силы и выдергиваю с полки футболку наобум.

— Впрыгивай и пощади меня, детка.

Отличная футболочка, длинная, прикрыла округлые бедра и обезопасила меня от посягательств.

— Ты так настойчив, что же, показывай свой подарок.

Беру ее за руку и веду в гостиную, туда, где еще с вечера оставил небольшой презент, который долго и нервно крутил в руках.

— Открывай, — протягиваю Оле квадратную коробочку и понимаю, что внутри все натянулось, как струна.

— Ты сош…

Прикрываю ей рот пальцами, чтобы не сказала много лишнего. Она пресекает комментарии и открывает подарок. По реакции вижу, что озадачена, хмурится, захлопывает коробочку и кладет ее обратно на стол.

— Ты уже все за меня решил? Теперь жениться собрался? Слишком самоуверенный?

40 глава

Ольга

Я сразу напряглась, как только увидела в руке Уварова небольшую бархатную коробочку. Естественно я сразу заподозрила неладное. Открыла подарок и обомлела, это очень мягко сказано. Слишком шикарное кольцо, очень красивое, но видимо очень дорогое. Я даже не разбираюсь в разновидности камней, которые здесь присутствуют. Овальной формы большой синий камень, а по белому ободку мелкие белые бриллиантики. Почему-то я моментально вспыхнула и наговорила кучу плохих слов, даже не задумавшись на секунду об истинном предназначении этого подарка.

— Оль, побойся Бога и придержи коней, это обычное украшение, даже не помолвочное, просто увидел его, вспомнил о твоих глазах и влюбился в это кольцо.

- Точно? — С подозрением смотрю на Сашку и понимаю, что возможно сильно его расстроила.

— Точнее не бывает, — пожимает плечами и идет на выход.

— Саш, ну прости дуру, просто это так неожиданно. Вот, смотри.

Хватаю коробочку, дрожащими пальчиками вытаскиваю украшение и надеваю на левую руку. Черт, оно безумно красивое.

Мой Уваров поворачивается и смотрит, как я зачарованно рассматриваю подарок, как довольно улыбаюсь, а потом бросаю на него виноватый взгляд.

— Ну, прости, — на эмоциях обнимаю обнаженный торс мужчины, носом трусь о его волосатую грудь и мурлычу. — Прости, прости, прости.

— Мне действительно нужно привыкнуть к тому, что ты такая болтливая, — трет мои губы, но не целует, его глаза очень грустные, и я тяжко вздыхаю, — несдержанная.

— Я же уже другой не стану, полюбил же за что-то меня, — пожимаю плечами и присаживаюсь на край кресла, нервно пальчиками сминая низ футболки.

— Полюбил, с первой встречи запала в душу, — приседает у кресла и целует сперва мои ладони, а потом коленки, я же чувствую, как по венам забурлила кровь.

— Когда полюбил? — Шепчу едва слышно, склоняясь к его губам.

— Как только ты ворвалась в мой кабинет, — улыбнулся, пальцами коснулся венки на моей шее, едва, едва ощутимо, но для моей воспаленной кожи этого было достаточно.

Сползаю на пол, понимаю, что ни о каком завтраке больше думать не могу. Ложусь на мягкий ковер и смело ладонями скольжу по грудям, ниже, ниже к животу, к краю футболки. Пальчики на ногах сжимаются от моих эротических выкрутасов, пылаю сильнее, видя, как Саша пристально наблюдает за тем, как я пальчиками приподнимаю край футболки и тяну ее вверх, открывая ему доступ к телу.

— Оль, я же не железный, — в мгновение оказывается рядом, и теперь я вижу совершенно другого Уварова, едва контролирующего себя.

Мужчина содрал с меня футболку, с себя — штаны и, заткнув мне рот поцелуем, вошел в меня до упора, нетерпеливо, жадно сминая мое тело своими жаркими руками. Я почти не ощущаю дискомфорт, я полностью растворилась в его жарких объятиях и так же пылко отвечала ему в такт. В какой-то момент Саша выругался и отстранился, рассматривая наши бесстыжие, сплетенные тела.

— Я же сейчас тебе ребенка сделаю, — хрипит отчаянно, упираясь лбом мне в подрагивающий от возбуждения живот.

— Это я виновата, — прижимаю ладошку к губам и протяжно взвизгиваю, когда Уваров прерывается, хватает меня на руки и тащит в спальню.

— Так будет надежнее, правда? — Нетерпеливо раскатывает презерватив и возвращается ко мне.

А я как сумасшедшая валяюсь на кровати, сжимая ноги, пытаясь сдержать первую волну чего-то приятного, спазма, который родился с ним. Мои ноги сами призывно раздвигаются, а потом берут в плен бедра мужчины…

— Я хотела с тобой поговорить о том, как мы будем себя вести на работе, — грызу шоколадное мороженое и рассматриваю Уварова, который тоже неторопливо поглощает свое ванильное мороженое, склонившись на ограждение.

Сейчас мы действительно прогуливались только вдвоем по шумному парку. Свернули к небольшой альтанке и именно здесь, любуясь небольшим прудом, его обитателями, много говорили. Я и так затягивала с этим вопросом, но уже время медленно клонилось к вечеру, пора возвращаться к Марго. Хорошо, что она наивно поверила, что я заночевала у Виолы. Ближе к обеду я все же забежала домой, переоделась, сделала небольшой кипишь в спальне, чтобы Оля видела, что я была дома. Неприятное чувство, она меня тяготило, заставляло нервничать. Я не смогу вот так просто сказать Рите о том, что как последняя дура втрескалась в того, кто испортим ей жизнь. И я до сих пор не знаю, как мне быть, что делать и как дальше вести невозмутимые беседы с подругой.

— Только не говори, что ты хочешь это скрыть, — Саша повернул ко мне голову и нахмурился, — ты переживаешь из-за сплетен?

— Нет же, скажешь такое, о нас не шепчется разве что ленивый. Это такой пустяк. Но шептаться и видеть подтверждение — разные вещи.

— Что ты хочешь этим сказать? И долго мы так будем играть в кошки-мышки, — Саша резко перестал есть мороженое, даже больше, он его просто выбросил в урну, а я даже подвисла, видя его нервные движения, лицо, которое все больше и больше смурнело.

— Саш, у меня есть Марго, понимаешь. Не все так просто, как кажется.

Уваров вдруг просветленно посмотрел мне в глаза и едва заметно улыбнулся.

— Что ты задумал, — смеюсь, указательным пальцем грозя мужчине, потому что я уже не просто наслышана о его волшебстве, — напомню: волшебник из тебя хреновый, так что ничего даже не пытайся мне впарить!

— Зануда, — обреченно мне на ухо рычит Сашка, когда ловит меня в свои объятия. — Но нам нужно что-то придумать, чтобы этих двоих помирить.

— Я только за двумя руками, но не так быстро. Я и так почти каждый день незатейливо ей пытаюсь что-то рассказывать о Марке, в удобный момент что-то брякнуть и прощупать почву. Но и твой дружок еще тот говнюк, разве так с любимыми женщинами поступают? Добился — держи в своих руках!

Мой воинственный финал насмешил Сашу, он согласно кивнул головой и прошептал мне в губы:

— Так держать?

Он слишком откровенно вжимал меня в свое тело, я бедром чувствовала его напряжение и хитро улыбалась. В тот последний раз, когда Саша любил меня, я впервые почувствовал, как это отдаваться всем телом и душой. Его крепкие руки, настойчивые губы сводили меня с ума, а удовольствие, рожденное благодаря ему, я запомнила надолго. Даже сейчас я понимаю, что расставаться ним не хочу.

— Можно еще крепче, — мурлычу ему в губы и вспоминаю, что в руке остатки мороженое, — помогай.

Мы едим остатки мороженого, а потом долго поцелуями собираем вкусные капельки.

— Мы обязательно что-то решим, обещаю, но не гарантирую, что я долго захочу скрывать то, что ты теперь моя, Хельга.

— Саш, а я тебя не заставляю скрывать долго, — смеюсь, стирая влажной салфеткой помаду с его шеи, только-только заметила.

— Тогда нашим женатикам придется помириться в ближайшее время, — твердо вынес решение Уваров и закрепил наше решение поцелуем….

Дома было нелегко, потому что с каждым днем Марго становилась более нервной, даже запретила говорить о работе. Я была в отчаянии, Саша тоже, потому что Черкасов стукнул по столу и приказал ему не лезть не в свое дело. Наш план терпел фиаско. А скрывать нашу тягу к друг другу было сложнее и сложнее. Однажды Черкасов едва не спалил нас в подсобке. Хорошо, что я вовремя услышала постороннее вторжение и наиграно устроила Уварову скандал. Хорошо, что мой мужчина был заранее предупрежден о том, как я могу сыграть роль, если нас засекут.

На носу стоял сентябрь, а я не хотела, чтобы лето убегало, мне было комфортно в этом теплом, нежном августе. Хотелось петь от радости и с целым миром делиться своим счастьем, вот только не получалось.

— Оль, давай завтра ко мне, а в субботу поедем на турбазу, я договорился о домике для нас.

— Я не против, только приеду к тебе только после восьми, у нас с Марго вечерний ритуал — прогулка в парке.

— Отлично, к тому же именно завтра я уезжаю в командировку, надеюсь, успею к тому моменту, когда тебе нужно отвезти домой.

Саша присел на край моего стола, а я качалась в его кресле из стороны в сторону и игриво улыбалась, рассматривая его губы. Сейчас Уваров сидел передо мной без галстука, он позволял себе в конце рабочего дня его снимать, а я все время норовила расстегнуть несколько верхних пуговиц и поцеловать его в шею.

— Я буду тебя любить всю ночь, любимая, — шепчет мне в губы, а я понимаю, что его развозит с каждым днем все больше и больше.

Буквально вчера, в обеденный перерыв, он запер дверь в нашу обитель. Я очнуться не успела, когда оказалась сидящей верхом на его столе. Его ладони ловко задрали мою юбку к талии, пальцы пробрались к трусикам.

— Что ты творишь, — ловлю его губы своими, даже не пытаясь его остановить, наоборот, выгибаюсь ему навстречу.

— Два дня без тебя просто ад, Оля, — его страсть не остановить, он слишком перевозбужден, я это чувствую каждой клеточкой своего тела, протяжно вздыхаю, когда он собой заполняет всю меня.

Мой первый секс на столе, ничего не скажешь, дожилась. Но мозги моментально ушли в отставку, как только Саша припал ко мне губами, сжал мою грудь и заставил превратиться в растаявшее мороженко.

41 глава

Ольга

— Оленька, поможешь с бумагами, — в приемную ворвалась взъерошенная Виктория с кипой бумаг, и я сразу поняла, что женщина зашивается, а все из-за того, что у Черкасова очередной всплеск на почве трудоголизма.

— Не вопрос, только руки вымою, а то пыталась картридж поправить, вот руки грязные.

— А Жорика где потеряли, мог бы помочь.

— Да он тоже завален работой, а мне не сложно.

— Я, кажется, сегодня рехнусь с Марком, он совершенно неуправляемым стал, этот развод не на пользу ему пошел, он совсем дурашку превратился, — обреченно вздохнула женщина и присела на край кресла, перебирая бумаги просто так.

— Может помочь? Корону лопатой поправим, и будет как шелковый, — хитро прошептала и широко улыбнулась, видя, как Виктория тяжко выдыхает.

Я совершенно не боялась Черкасова, к тому же у меня в арсенале было много матерных словечек, даже похлещи тех, которые знала его Марго. Могу поделиться, наградить его в полной мере и плевать на приличия. Укушенный он или расстроенный. Мудила, а не мужик. Бесит меня.

— А давайте-ка выпьем чайку, переведем дыхание, а потом в бой? — подмигнула женщине и нажала кнопку чайника.

— А давай, Марк сейчас у айтишников, раздает им розовых слонов.

— На это он способен, супербосс.

— За что ты так его не любишь? — Прилетел мне откровенный вопрос, на который я была не готова дать ответ.

— Я же не обязана любить каждого босса, который встретиться мне на карьерном пути, правда же, — попыталась перевести все в шутку, но от пытливого взгляда Виктории скрыться не могла.

Да и в мыслях вспыхнул образ Сашки, который еще вчера здесь, сидящую в этом кресле, пытался склонить к сексу, но получил по рукам и смирился с тем, что у него будет нагуливаться аппетит перед выходными. А я просто влажнела от мысли, что он весь уик-энд будет заниматься со мной любовью, шептать на ухо слова любви и заставлять мое тело таять в его руках.

Несколько раз Уваров звонил мне с очень милым вопросом: скучаю ли я? Смешной, чем больше его узнаю, тем больше понимаю, что он просто прелесть, или это влюбленность мне весь здравый смысл отключила. Его удовлетворяли мои протяжные слова, что жду его вечером, а потом готова ехать с ним туда, куда он обещал.

— Какой вы — милый парень, Георгий, благодарю, что составили мне компанию и провели к Сашеньке, я его в кабинете подожду. Черкасов говорил, что с минуты на минуту Александр должен вернуться на работу. А у нас с ним очень личный разговор.

В приоткрытую дверь я слышала приятный женский голос, который впервые звучал в стенах нашего офиса. Видимо какая-то очередная клиентка, о существовании которой я только сейчас узнаю. Мне никто не звонил, не уточнял о том, что намерен встретиться с Уваровым.

— Милочка, Марк разрешил мне побыть в кабинете Александра Валентиновича, сделайте мне, пожалуйста, чай, без сахара, желательно зеленый.

Я как раз сидела к вошедшей женщине спиной и рукой потянулась к выскочившей из принтера бумажке, ловко поймала и повернулась в кресле к женщине, искреннее улыбаясь.

— Аля, — как-то странно прохрипела незнакомка и попятилась к двери, едва успевая рукой коснуться стены.

Я ничего не понимала, потому что застыла от удивления, не зная, что делать первым делом и как спасать незнакомку.

— Женщина, женщина, вам что с сердцем плохо?

Я даже не успела с кресла соскочить, как красивая, элегантная женщина закрыла глаза и осела на пол, отключаясь.

— Жора, кто-нибудь, помогите, здесь клиентке плохо, — прокричала я в коридор, бросившись к упавшей женщине.

Руки тряслись от страха, что если сейчас на моих руках умер человек, а я совершенно беспомощна. Соскакиваю на ноги, хватаю графин с водой и безбожно кроплю женщину водой, моля Бога о том, чтобы только жива осталась.

— Оль, что слу…

На пороге появился Жорка, присвистнул и стал на колени перед женщиной.

— Она что привидение увидела?

— Я откуда знаю, я здесь одна была! — Взвизгнула я и отошла в сторону, когда парень поднял незнакомку на руки и отнес на небольшую кушетку.

— Ищи нашатырь, у тебя же есть аптечка.

— Уже несу.

Лишь с помощью едкого запаха нашатыря мы смогли привести в сознание женщину. Она медленно приходила в себя, я же с опаской рассматривала ее бледное лицо и стояла со стаканом воды в одной руке и таблеткой от сердца в другой. Жорка метался по комнате с тонометром, чтобы измерить женщине давление.

— У вас сердце или давление? — всполошилась я и стала на колени перед женщиной, которая лишь слегка приоткрыла глаза и опять их закрыла, обреченно вздохнув.

— Только не умирайте, пожалуйста, скажете, что нам сделать?!

— Алевтина, солнце мое, я в раю, там, где и ты, девочка моя?

Она что больная, или это последствия падения. Хотя нет, я слышала это обращение еще до того, как женщина упала в обморок.

— Я Оля, а не Аля, — протянула я и попыталась прижать ладошку ко лбу женщины.

— Я умерла, если вижу тебя, тебя ведь столько лет уже нет с нами. Саша безумно тебя любил, так никогда и никого не любили. А я ему говорила, что так нельзя, нужно жить дальше.

Да что она несет?! Я в ужасе, но стараюсь не перебивать женщину, Жора упорно измеряет давление и выносит вердикт.

— Повышенное, но сердцебиение усиленное, ей нужно успокаивающее, или нужно срочно узнать у нее, какие лекарства ей нужны.

— Помогите нам, подскажите, — просит Жора.

А я пока что ухожу в сторону, чтобы у женщины не метельшить перед глазами и не вызывать у нее странные ассоциации. Это же нужно так сильно стрессонуть, что ангелы мерещатся.

— Я в норме, оставьте нас наедине, молодой человек, — слышу за спиной и поворачиваюсь, когда понимаю, что в словах женщины нет ни капли былого замешательства.

Жорик быстро ретировался из приемной, тихо прикрыв двери за собой. Я же поставила стакан с водой на край стола и опять приблизилась к женщине.

— Как тебя зовут, девочка?

— Оля, вы видимо меня с кем-то перепутали, — неловко пытаюсь улыбнуться, присаживаясь рядом с женщиной.

— Оля, Олечка, как твоя фамилия?

— Ольга Владимировна Фурман, — произношу и вижу, как из глаз женщины брызгают слезы. — Что с вами, да ну в само-то деле, почему вы так плачете.

Дрожащими руками женщина открывает небольшую дамскую сумочку, безалаберно в ней роется, пока не достает небольшой блокнот, в котором лежат несколько фотографий. Они тут же попадают мне в руки, а я вскрикиваю от неожиданности, увидев на одном из фото Сашу в обнимку с… о Боже, так не бывает. Этого не может быть. Мои пальцы дрожат, я боюсь смотреть на второе фото, туда, где та самая девушка видна очень крупным планом.

В голове словно взрывается атомный реактор, тошнота подкатывает к горлу, и в этот момент уже плохо мне. В голове голос Саши: ты мне сразу запала в душу… как же мне привыкнуть, что ты такая болтливая. И еще десятки фраз, которые он на протяжении всего нашего знакомства нечаянно бросал. Их смысл теперь мне стал ясен. Он нас сравнивал, он нашел копию своей умершей невесты. Чертов извращенец!

— Чшш, Оля, не убегай, мне нужно многое узнать. Как твой отец, где он сейчас?

— А зачем вам мой отце, вы же не хотите сказать, что он… — прижимаю пальчики к губам и протяжно вою.

— Он отец моей Алечки, но мы с ним никогда не жили вместе, у меня появился мужчина с большой буквы, который активно добивался моего внимания. А Владимир спасовал, быстро куда-то растворился и больше я его не видела.

— Он — герой, настрогал детей по всей стране и свалил в свою Германию, — злобно выплюнула слова и сильнее стиснула фотокарточки, не заботясь о том, что они придут негодность.

— У Алечки в понедельник день рождения, в этот день мы с Сашей проводим у ее могилки, и я …

— Не говорите, ничего больше не говорите, я ничего больше не хочу слышать.

— Оля, — женщина тянет ко мне руку, но я соскакиваю на ноги метаюсь по приемной, словно умалишенная, едва ли не рву на себе волосы. — Оля, давай поговорим, Олечка, только не накручивай себя.

— Вам лучше уйти, а потом связаться со своим Сашенькой и договориться о поездке, но не сейчас, умоляю.

Женщина опять судорожно роется в сумочке, а потом кладет на край стола визитку, в которой указаны ее имя и фамилия.

— Я хочу с тобой поговорить, мы обязаны это сделать, Богом молю, девочка.

— Мне не о чем с вами говорить.

Я не контролирую себя, и не понимаю, что веду себя безобразно, но меня просто вкручивает от боли. Я хочу остаться одна и попробовать не умереть.

— Позвони, я буду ждать.

— Прощайте.

— Я надеюсь, что «до свидания», Оля.

Захлопываю дверь и прижимаюсь спиной к стене, отчаянно рыдая и сползая вниз. Как он мог? Я ненавижу его, я ненавижу тот день, когда встретила его, а еще больше ненавижу тот день, когда поняла, что безумно его люблю.

У меня с трудом получается подняться на ноги, не разбирая дороги, бреду в кабинет к Уварову и падаю в новенькое кресло, с остервенением вытаскиваю каждый ящик и что-то пытаюсь отыскать. Что именно ищу, не понимаю до последнее секунды. И тут находка меня заставляет разрыдаться сильнее: он хранит фото Алевтины, такое же, как и у матери его невесты.

Дрожащими пальцами достаю фото, крупные капли заливают влюбленную пару, а я дышать не могу.

— Ненавижу! — Кричу на весь кабинет, хватаю канцелярский нож и четким ударом вонзаю его в грудь Уварова.

Крупные капли бомбят затертое фото, расползаются по поверхности, а я не могу прекратить их поток. Едва нахожу в себе силы, чтобы встать на ноги, забрать свои вещи и выскочить из кабинета.

— Оль, что случилось, — слышу за спиной голос Марка, он пытается меня догнать.

— Руки убрал, катись, — отскакиваю от мужчины как от прокаженного и не бегу к лифту, я бегу на лестницу, где, не видя под собой ничего толком, едва не кубаря качусь вниз.

42 глава

Александр

— Сергей, повтори, что ты только что сказал, — я нервно барабанил пальцами по рулю, пока ждал сигнала светофора.

Тянучка не спешила рассасываться, и виной всему ливень, который внезапно накрыл город. Лило так, словно небо прорвало. Поток воды не успевал сходить в сливные стоки, прохожие без зонтов бежали по тротуарам, полностью промокая до нитки.

— Ольга Владимировна случайно сбила Игоря с ног, когда бежала по лестнице, парень вовремя успел сориентироваться, и они не упали на ступенях.

— Он выяснил в чем причина? Куда она бежала? Ее кто-то расстроил?

Черт, я сильно напрягся, вроде бы еще пару часов назад все было хорошо, моя девочка весело мне рассказывал о последних новостях в офисе. Я поражался ее легкости, позитиву. Передо мной словно совершенно другая Оля появилась. И я был уверен на все двести процентов в том, что не жалею о том, что даже самым недостойным способом попытался привязать эту строптивую девчонку к себе поближе. Она даже недавно мимолетно призналась, что в тот первый раз в клубе просто ошалела от внимания красивого мужчины. Она никогда прежде старалась не завязывать отношения в подобных заведениях, а в тот вечер просто слетела с катушек.

И я ей охотно верю, сам из тех людей, которые не считают ночные клубы чем-то привлекательным в плане поиска серьезных отношений. В таких местах можно встретить лишь партнера для кратковременных отношений.

— Она пригрозила тем, что вызовет полицию, если он будет ее удерживать. Игорь отпустил Ольгу Владимировну.

— Но на улице дождь! Она такси вызвала?

— Простите, но нет.

— Мать вашу! — Впервые за все время я позволил себе не фильтровать свои выражения, на том конце повисло молчание, видимо Сергей был в замешательстве. — Извини, ты ни в чем не виноват.

Отключился, отыскал номер Ольги и набрал.

— Олька, что ты творишь! — прорычал в трубку, в тот момент, когда услышал оповещение о том, что абонент недоступен.

Дождь хлестал по стеклам, видимость была минимальной, в таком черепашьем движении я едва добрался к парковке.

— Не было новостей? Не возвращалась? — На бегу спросил у парней, но получил только отрицательный ответ.

Еще в автомобиле связался с Олиной мамой, не хотел пугать женщину заранее, просто поинтересовался ее делами, расспросил о том, когда общалась с дочерью. Ирина Анатольевна — открытая душа, изложила все и даже больше, не подозревая о том, что у нас что-то не в порядке. А то, что не в порядке, я понял лишь тогда, когда ввалился в свой кабинет и увидел нашествие урагана у рабочего стола.

В руке завибрировал телефон, я встрепенулся, в надежде на то, что Оля наконец-то на связи. Но когда на экране мобильного высветилось фото Инны Георгиевны, я нахмурился, остановившись на пороге кабинета.

— Слушаю вас, Инна Георгиевна, — каким-то хриплым голосом обратился я, почему-то чувствуя себя препаршиво, вспоминая причину звонка этой женщины.

— Я ее видела, Саша, — единственное, что сказала мне Инна и отключилась, оставив меня наедине в дикой болью в голове и непониманием: а что случилось, что в деталях произошло в этом кабинете.

Я медленно подошел к столу, в первую очередь обращая внимание на то, что на пол свалены папки с бумагами, мелочь из скрепок, ручек, карандашей. Но это было финальным ударом под дых. Мой взгляд зацепился за центр стола, где лежало мое фото с Алевтиной в обнимку, а в моей груди торчало острие тонкого лезвия.

— Только не так, — едва не взвыл я, понимая, что слишком затянул с тем, что должен был сказать своей девочке уже сегодня, я потерял драгоценное время, и теперь я в отчаянно мотаюсь по кабинету и пытаюсь вновь и вновь звонить Оле, но ее телефон глух к моим мольбам.

— Шурик, я тут хотел тебе сказать, что Оля ушла…

На пороге появился Черкасов, он моментально закрыл рот, как только увидел меня в бешенстве, со всклоченными волосами.

— Оставь меня, ничего не спрашивай.

— Понял, ухожу.

Я остался один, не зная, куда бежать, что делать и где ее искать. Сидеть смысла на одном месте не видел, я выскочи из кабинета и отправился ее искать…

Прошло 7 дней

— Как она? — Осторожно спрашиваю у Марго, которая сидит у палаты Оли и никуда не идет, упрямо ждет доктора, который должен ей подробно рассказать о лечении Оли, которая от переохлаждения, слегла в высокой температурой и попала в больницу.

— Я с тобой не говорю. Я не знаю, что между вами за кошка в очередной раз пробежала, Оля отмалчивается, но прошу об одном: уйди. Я все равно с тобой, недоделанный волшебник, говорить не буду. И только попробуй пройти в палату — вызову охрану, и тебя вышвырнут отсюда. Все достаточно ясно?

Это она мне повторяет уже ровно семь дней, именно с того момента, когда я нашел Олю в одном из парков, где мы недавно с ней гуляли и ели мороженое. Было очень поздно, дождь моросил всю ночь, поднялся сильный промозглый ветер. А она бродила босяком по асфальту, промокнув до нитки. Узнав меня, не далась в руки, устроила истерику, била меня ладошками по груди и проклинала тот день, когда впервые меня увидела. Я не мог ничего сказать, мне не дали рот открыть. Она не дала мне возможности просто сказать о том, что прошлое давно позади, что она — мое будущее, и дело не в том, что она чем-то похожа на Алевтину. Да они совершенно разные, это я давно для себя уяснил.

— В любом случае я поговорю с ней, — отвечаю жестко, устав от постоянного недовольства на лице Марго.

— Не ко мне с претензиями, а сейчас разворот налево и шагай к выходу.

— Ты перегибаешь палку, — хриплю ей в ответ.

— А ты ее давно перегнул. Всего хорошего, Уваров. Если ты, конечно, заслуживаешь на это хорошее…

Середина декабря

И она была права, я действительно не заслужил на то, чтобы быть счастливым и иметь возможность строить отношения с Олей. Она вернулась через три недели на рабочее место с четким планом поскорее отдать долг за лечение мамы. Мои попытки поговорить она игнорировала, закрывая уши или руками, или затыкая наушниками, в которых играла музыка.

Отчаяние меня заставляло бросаться из крайности в крайность. Казалось, что теперь Оля преследует какой-то свой коварный план, который заключался в том, чтобы окончательно свести меня с ума. Каждый день я видел ее, с болью в сердце отмечал любое изменение в ее облике и таял от недостатка ее тепла, внимания, веселого смеха. Теперь он редко звучал в стенах нашего офиса, она больше не болтала по телефону, не бегала к Жорику и девчонкам. Она словно робот выполняла работу, а в положенное время забирала сумочку и уходила, бросая скупое: «Всего хорошего, Александр Валентинович».

А я сидел в кресле и в очередной раз в моих руках лопался карандаш, которым я чертил зигзагообразные линии или писал ее имя. Стопка денег, которые Оля исправно приносила мне, как возврат долга, уверенно росла, приличная сумма собралась на полке. Я принципиально не трогал эти купюры. Черкасов странно косился на меня, но уточняющих вопросов не задавал. А я порой хотел схватить эти тысячи и вышвырнуть в окно. И мои слова о том, что она мне ничего не должна, не играло с Олей никакой роли. Она упрямо шла к своей цели, упрямо игнорировала мои попытки, мои объяснения.

Разговор с Инной был тяжелым, я долго не мог успокоить женщину, унять ее боль, как-то привести в стабильное состояние. Она отчаянно желала общаться с Олей, но Оля на отрез отказалась иметь с нами хоть что-то общее.

Я, как больной шизофренией, отчаянно следил за личной жизнью Оли. Но ничего из ряда вон выходящего не наблюдал. Она привычно после рабочего дня встречалась с Марго, вдвоем они прогуливались, а потом возвращались домой. Я же сидел в автомобиле и каждый раз облегченно вздыхал, радуясь, что она никого себе не искала. Я продолжал отчаянно искать способы к примирению, но обида Оли была сильнее, чем здравый смысл.

Одно дело, которое я решил сдвинуть с мертвой точки, касалось будущего Марго и Марка. Я случайно подслушал разговор Оли с подругой, узнал о месте встрече, о цели прогулки девушек по торговому центру. И мой план, очередной безумный план, созрел сам по себе. Я рискнул. Сталкивая Черкасова и Марго с друзьями. Он, план, сработал, что радовало. А мои отчаянные попытки получить Олю обратно изо дня в день терпели поражение.

43 глава

Ольга

Двести пятьдесят шесть, двести пятьдесят семь… шепчу сама себе, смотря в окно, где падают крупные снежинки. Их видно в свете ночного фонаря, который находится вблизи нашего окна. На столе ароматно дымится чашка с чаем, а я почти не замечаю, что сильно громко расколачиваю ложечкой содержимое.

— Оль, ты сегодня не в себе? –

На кухню заходит Марго, пытается заговорить со мной, а я нахожусь в каком-то своем мире. Впрочем, как и последние три с половиной месяца после того случая с Инной Георгиевной в приемной Уварова.

Как ни старалась забыть о том дне, а не получалось, не стереть из памяти то, что пережила эмоционально. Я думала, в тот день умру от дикой боли, которая разрывала мое сердце на части.

Мне никто не виноват, что поддалась на очарование глаз Уварова, что неожиданно меня переклинило, и мое сердечко дало слабинку, затрепетало от чувств к мужчине, от которого разум требовал держаться подальше. Не удержалась, нырнула в чувства без остатка, не подозревая, что мной просто заткнули пробел. Я теперь не могу верить ему. Каждый раз, когда невольно наблюдаю за тем, как работает Уваров, мне хочется сорваться с кресла и устроить ему скандал, который я не устроила в ту ночь, когда он меня насильно увез из парка, в котором я бродила под промозглым дождем.

С того дня меня словно перепрошили, чувства, эмоции стерлись, мне хотелось только плакать и плакать. Поговорить не с кем, Марго я боялась хоть что-то намекнуть. Боялась из-за того, что моя Лисица нежно себя чувствовала, она тоже плохо переживала расставание. Я же видела, как плачет по ночам, хотя по утрам хочет казаться беззаботной и веселой.

Несколько раз, вне стен нашей компании, на выходе из высокого здания меня высматривала Инна. Женщина выглядела подавленной, какой-то измученной. Она хотела поговорить, просто посидеть за чашкой чая. Я же не видела в этом смысла, не считала правильным травмировать человека, который много лет назад потерял самое дорогое.

На что рассчитывал Уваров? Он ведь знал, что отношения с мамой Алевтины он поддерживает из года в год, что у него есть друзья, которые так или иначе были связаны с его прошлым. Что он думал, на что надеялся? И почему сразу не сказал, как только в офисе прозвенел первый звоночек: появилась его знакомая, которая сразу же ввела меня в ступор своим заявлением.

Впрочем уже не интересно, ни капельки. Потому что его мотивы просто ужасны, и именно это меня сильно ранило. Не я ему была важна, как человек, а картинка, которая напоминала о ней. Не зря по офисам блуждала информация, что он много лет не может забыть бывшую невесту. Никто ее никогда не видел, зато о байках из жизни Уварова были наслышаны.

А сам Уваров, действительно столько лет хранивший какой-то там свой обет безбрачия, внезапно, встретив меня, воспылал желанием, чувствами, всепоглощающей любовью. Теперь я вижу, какая эта любовь… оживление прежних чувств. Только он не учитывал один нюанс: я не она, я совершенно другая и никогда не буду той, какой была его Алевтина. Я отчетливо помню все его стенания, что я слишком вздорная, болтливая. Теперь понимаю, к чему он это говорил…

— Снег красивый, видишь, как кружится, — делаю глоток чая и понимаю, что он почти остыл, но это такой пустяк.

— Ты из-за него расстроена? Что у вас опять случилось? — Интересуется моими делами, хотя мне порой кажется, она уже о многом догадалась.

— Черкасов обещал помочь с переводом в другой филиал, — вылетает не свежая информация из меня, но вот почему-то на душе гадко и противно, даже еще хуже, чем раньше.

— Ну, так почему на миноре, вольешься в новый ритм, найдешь новых друзей, — подбадривает меня не первый раз за последние дни подруга, а я только скептически улыбаюсь.

— Ты права, хватит о грустном. Лучше рассказывай о том, как вы с Черкасовым будете мириться.

Марго меняется в лице и как-то заносчиво фыркает.

— Скажешь такое, вот бегу и пылаю страстью.

— Кстати, заметно, — смеюсь я, а Ритка стучит меня по руке и тоже смеется.

— Как там ваш начальничек? Сильно простыл после купания в снегу у нашего дома?

Я краснею, вспоминая момент, когда застала Марка и Уварова у нашего подъезда. Мне в тот миг действительно было жутко жаль мужчину, он стал слишком часто выпивать. Не во время работы, нет, именно на выходные его часто Жорик видел где-то в очередном клубе с Алеком, который ничего кроме баб вокруг себя не видел. Сам носилсяпо злачным местам и этого несчастного героя за собой таскал.

Слабак, горе у него понимаешь. Отказали, пошли против его воли. Чем дальше, тем больше во мне зарождалась злость, которая, как фурункул, в один прекрасный день грозила вырваться наружу. Я не хочу стать причиной того, что Уваров станет запойным алкоголиком. Да он вообще в последнее время никого не слышит и делает так, как ему велит левая пятка.

Вот теперь болеет, потому что геройствовал у моего дома в сугробах.

Жду не дождусь праздников, уедем с Маргошей к чертям на кулички, будем с родней встречать Новый год, думать о чем-то приятном.

В прихожей раздается звонок моего мобильного. Срываюсь с места, подбегаю к тумбочке, вижу входящий от Черкасова.

— Привет, Оль, у тебя случайно нет запасного ключа от квартиры Уварова?

— Что случилось? — В животе образовался спазм, а в висках застучала кровь.

— Он не отвечает на звонки, дверь не открывает, а я не знаю, у кого еще могут быть ключи от его квартиры

— Целые выходные прошли, а ты до сих пор не знаешь, что с твоим обожаемым другом? — Повышаю голос.

— Вчера вроде бы температура спала, он весь в лекарствах, знает, чем лечиться.

— Но ты не удосужился взять у него ключи.

— Нет, он сам меня впустил, а потом дверь закрыл.

Я нервно роюсь в третьей по счету сумочке, в надежде отыскать ключ от квартиры Уварова. Когда-то он мне его давал на всякий случай, после того вопиющего запоя.

— Черт, опять мимо, — рычу в трубку, а Черкасов не понимает, чем я занимаюсь, — ищу, не мешай, — рявкаю еще раз и мчусь в спальню, вспомнив, что у меня еще была летняя сумочка.

Дрожащими руками перетряхиваю содержимое, а в голове миллион мыслей. Как он там дома один, что если лежит в бреду и совершенно беспомощный.

— Нашла, — кричу довольно, — только я поеду с тобой, хоть на дворе уже и поздно, да и после рабочего понедельника сил вообще нет.

— Да не вопрос, я почти у вашего дома.

Черкасов отключается, а я понимаю, что мужчина тоже сильно переживает.

— Уваров?

— Он, Марк переживает, что с ним могло что-то случиться.

— Оль, ему действительно нужна помощь, постарайся просто помочь, а не сделать еще хуже, — более лояльно говорит об Уварове моя подружка, а я ее не узнаю.

— Простила? — Хмыкаю, пытаясь на ходу переодеться.

— Мы все совершаем ошибки, но всегда должен быть шанс на их исправление, — говорит скорее для себя, чем мне, вот первое впечатление.

— Смотря, что именно сделал этот человек.

— Оль, а порой бывает поздно, понимаешь… человека может уже не быть.

Я как изваяние стала среди комнаты, а теплая кофточка застыла в моих руках. Вот это потянуло подругу на философию, аж мурашки по телу бегут. Я не хочу думать о том, что кто-то умрет, или сильно заболеет. Мне было достаточно переживаний за маму, за ее жизнь и благополучие. Теперь же слова Марго разбередили уснувшие чувства к Уварову. Что если ему действительно сейчас плохо, а у него никого нет рядом.

— Давай ему что-то съедобное в лоточек сложу, — Рита смотрит слишком жалобно, а я только шумно выдыхаю и подлетаю к зеркалу, чтобы переплести волосы в более опрятную косу.

— Вот только не надо переоценивать ситуацию, все с ним хорошо, — вхожу на кухню и вижу, как на столе появился небольшой бокс для еды, и туда Рита сыпет плов, несколько огурцов, даже кусочек хлеба.

— Вот не смеши, у него, что хлеба дома нет…. Хотя, этот же по ресторанам теперь не бродит, в холодильнике мышь повесилась.

— Злая ты, — кусает Рита.

— Нормальная, — фыркаю по привычке, а вот душа не на месте, хочу уже поскорее вырваться на воздух, перевести дыхание и постараться не накручивать себя больше, чем может быть.

С Черкасовым практически не разговаривали, я всю дорогу изучала вывески в центре города на красивых зданиях, а Марк внимательно следил за дорогой.

— Приехали. У него до сих пор не светится.

— Только без паники, но на всякий держи мобильник на стреме, вдруг скорую срочно нужно вызвать.

— Непременно.

Я первой вбегаю в полутемную квартиру, ладошкой шлепаю по стене, тут же зажегся яркий свет.

— Одежда дома, — слышу наблюдения Марка, — пальто тоже.

— Я в спальне, ты в гостиной смотришь, — машу рукой в нужном направлении.

Сбрасываю сапоги, снимаю перчатки и иду к спальне, которая мгновенно навевает мне ностальгические воспоминания. Распахиваю дверь и стараюсь гнать из головы прошлое. Включаю свет и охаю, прижимая руку к губам.

— Марк, кажется, ему очень плохо.

44 глава

Ольга

Пока Марк идет, я падаю на колени рядом с кроватью, на которой распластался Уваров и ладошкой пытаюсь определить степень температуры.

— Боже, Сашка, что ты с собой сделал? — обреченно вздыхаю, когда понимаю, что его дела очень плохи.

— Вот градусник, — над ухом слышу голос Марка, который несет к кровати коробку с медикаментами. — На тумбочке у него какие-то лекарства, нужно посмотреть.

— Помоги его перевернуть, — у меня не получается самостоятельно уложить Уварова на спину, чтобы хоть по внешнему виду оценить его состояние.

Мужчина что-то бормочет, но его потуги разобрать не в состоянии. Температура зашкаливает до тридцати девяти и пять. Пытаемся растормошить, чтобы заставить Уварова выпить лекарство. Удача просто сопутствует нам, наш подопечный не возмущается, только жалобно смотрит нам в глаза.

— Оль, ты вернулась, — едва открыв глаза, бормочет мой горе-босс, а рукой пытается прикоснуться к моему лицу.

— Ага, чтобы стать твоим сущим кошмаром даже во сне, — грозно рычу, но скромно, чтобы Черкасов меньше слышал, бегая по кухне и пытаясь приготовить Уварову чай, отыскать мед.

— Ты же мне не снишься? — А голос хриплый, я едва разбираю слова. — Я же умер, да? Ведь только поэтому я теперь могу с тобой беспрепятственно говорить, чувствовать твой аромат.

— Нет, Уваров, ты жив. А я просто пытаюсь тебя привести в чувства, и не хочу, чтобы ты в таком молодом возрасте умер.

— Любишь все-таки?

Гад такой, вроде уже умирать собирался, а теперь под шумок о любви пытается выспросить.

— Надейся, таких, как ты, не за что любить, — возмущенно бормочу, а Уваров хватает меня за руку и тянет на себя, вот вам и больной называется. — Видимо лекарство действует, и тебе становится лучше, если даже в таком состоянии ты не теряешь возможность решить важные для твоей личности вопросы.

— А я не могу без тебя, понимаешь.

— Да знаем, как ты не мог. Нашел себе копию прошлого, надеюсь, когда спал со мной, не представлял ее, не сравнивал.

— Глупая, ты, Хельга, я же тебя люблю, а не прошлое. Ты же даже не дала мне нормально все объяснить.

— А что тут слушать? Узнать о том, как ты тогда страдал, как столько лет не мог отпустить прошлое? А потом случайно тебе на глаза попалась дура, которая даже не подозревала о том, что хотят не ее, а картинку, напоминание. Надеюсь, ты крупно обломался, осознав, что покорной и тихой, как Аля, я, увы, не буду.

— Оль, не надо, пожалуйста, я только тебя люблю, — отчаянно прохрипел мужчина и прикрыл лицо руками, то ли застонав, то ли прохрипев.

Я смотрела на его лохматую голову, на небритое лицо и тихо офигевала, другого слова не найду. Как так можно себя запустить? Да на нем же лица нет, ну вот как так?

— Марк, возись с ним дальше сам, мой немилый друг, я теперь вполне спокойна.

— Ты куда это в ночь одна намылилась? Я тебя не отпущу.

— Нет у меня желания бредни слушать, пусть выздоравливает.

— Оль, не уходи.

Мы с Марком повернули головы влево, туда, где в проеме дверей стоял, шатаясь, слабый Сашка. Вид жалкий, видно, что сил нет.

— Ну, куда ты встал, вот горе луковое, — бросаю куртку на пол, не заботясь о том, что испачкаю ее, подбегаю к едва стоящему Уварову и обнимаю его за пояс, — вот что за противный босс у меня? Почему с тобой одни проблемы. То перепой, то купание в снегу, а теперь желание всем доказать, что хоть и болеешь, но всесильный.

— Ты бессердечная, — пользуется моментом и губами скользит по моей шее, я же отчаянно пытаюсь дотолкать это тело к кровати, — вот лапать меня ты горазд, а чтобы вести себя культурно…это уже сложно…просто включаешь дурачка.

— Давай начнем все с начала? Я же пропаду без тебя, неужели ты этого не видишь.

— Саш, вот не дави на жалость. Время пройдет, затянутся раны, рано или поздно мысли просветлеют, и мы будем вспоминать все, как дурной сон.

Я не верю, что такое страшные слова слетают с моих губ. Я же до сих пор не могу забыть его, сердце ноет каждый раз, когда мои глаза видят его на работе, а уши слышат его голос. Но что-то заледенело внутри, когда осознала всю дикость его поступка, его ложь, желание провернуть дело за спинами других. На что рассчитывал? Это вопрос не давал мне покоя долгих три месяца. И логического объяснения я найти не смогла.

— Я на других даже смотреть не могу, — свалился на кровать, но меня не отпустил, я налетела на его грудь, но ловко увернуться от его объятий не смогла.

— Ты же меня знаешь: получишь за рукоблудие, Уваров.

— А когда-то ты меня называла по фамилии только потому, что хотела моих поцелуев.

Режет как по живому. Да, хотела, любила это дело, но он все желание отбил своим враньем.

— Когда это было, уже все мохом поросло, — и дальше продолжаю увиливать от серьезной темы, надоело говорить о бессмысленных речах, поэтому отталкиваюсь ладошками от широкой груди.

— Так ненавидишь, да?

Тон мужчины вдруг резко меняется, я чувствую, что меня уже никто не удерживает.

— Я тебя просто не желаю больше видеть в своей жизни. И все сделаю для того, чтобы ты остался в прошлом.

Я слетела с кровати, едва не сбив Черкасова с подносом, на котором стоял чай и мед в баночке.

— Лечи его, может, полегчает.

Злюсь, подавляя отчаяние. Хватаю курточку, ноги суну в сапоги, и вылетаю из квартиры. Лишь в холодном подъезде одеваюсь, чтобы наконец-то сбежать из этого места. С ним все хорошо, моя душа спокойна, и мне хочется верить, что у него хватит здравого смысла не натворить плохих дел.

Время стремительно несется к новому году, а завал на работе не дает мне раскиснуть окончательно. После праздников меня ждет новая должность, новые знакомства. Я же этого хотела, правда?

45 глава

Александр

— Что-то ты вообще сдал, мужик, — с порога то ли поприветствовал, то ли поддел Алек.

— Так хреново выгляжу? — Ехидно смотрю в веселые глаза друга и делаю шаг в сторону, тот ныряет в квартиру, быстро раздевается и протягивает вперед руку с бутылкой коньяка.

— От «хреново выгляжу» есть лекарство, давай лечить твои душевные раны, Уваров, а то твой голос доходяги меня совершенно не привлекал по телефону.

— А ты и не баба, чтобы мой голос тебя привлекал, — отвечаю слегка сиплым голосом, а мой друг только ржет, по-свойски шарясь по полкам шкафа в поисках бокалов.

— Я не буду, я недавно с таблеток слез, — хмурюсь, потому что мне действительно ничего подобного делать не хотелось.

— А чем это ты занят, — деловито продолжал Алек, совершенно не слушая моих слов.

Друг, сунув под руку бутылку, пальцами схватив бокалы, прошел вглубь квартиры — гостиную. Я поздно сообразил, что Алек увидит на столе то, что я бы меньше всего хотел светить перед посторонними глазами. И зная его приставучесть, пытаюсь перехватить ненужные его глазу фото, но слишком поздно.

— Мать твою, они что реально похожи? Уваров, да ты — извращенец.

— Фильтруй слова, — вырываю фото Алевтины и фото Ольги из пальцев друга, который хмурится все больше и больше, из добродушного весельчака превращаясь в слишком серьезного пацана.

— Инна была права, а я не верил, думал, баба-дура, всего себе нафантазировала. Это же та Ольга, которая тогда в клубе к тебе прилипла?

— Это я к ней прилип, — бормочу под нос, бросая фото девушке в альбом.

— А это что сейчас? На хрена все это? Уваров, тебя лечить надо!

— Я тебе больше скажу: они сводные сестры, — невесело улыбаюсь, видя, как друг застывает на мгновение и смотрит на меня, как на ненормального.

— Как это понимать?

— Я сам в шоке, но вот такая встреча была, а буквально в сентябре всплыли такие детали. Мама Алевтины раскрыла семейные тайны.

— И как Ольга-Хельга отреагировала?

— Она бросила меня.

— Я бы тоже тебя «бросила», — Алек как-то осуждающе качает головой, — поделиться подробностями не хочешь?

А я не желал больше обнажать душу, потому что у меня за последнюю неделю было много свободного времени, чтобы глубоко проанализировать свое поведение, свои ошибки. Они были критические. Со стороны все выглядело именно так, как это видели мои давние знакомые: я помешанный на прошлом извращенец, который даже в будущее перенес образ девушки очень похожей с умершей невестой. Я не могу их осуждать, наверное, так со стороны и получается. Да и изначально я действительно был ошарашен тем, что передо мной стоит едва ли не клон Альки. Я не думал, что меня настолько повернет, что я буду словно обезумевший столько времени искать девушку, а потом использовать любой шанс, чтобы привязать ее к себе, чтобы была рядом, чтобы я мог мелькать у нее на глазах. Все слишком усложнил тот факт, что Марго оказалась подругой Ольги. Да, этот фактор сыграл против меня, против того, чтобы беспрепятственно, без всяких выдумок, я смог быть рядом с Олей с первой минуты нашей второй встречи.

Я запутался. Запутался настолько сильно, что все месяцы без нее был готов выть волком, крушить все на своем пути. Было больно до безобразия от того, что моя девочка смотрит на меня, как на пустое место. Больно смотреть на то, что шарахается от моего присутствия, от того, что я невольно прикасался к ней. Самое ничтожное, самое унизительное чувство, когда тебя ненавидят, презирают. И это презрение не сравнится с тем, что у нее было изначально ко мне, когда Оля узнала о том, что именно я сыграл главную роль в женитьбе ее подруги и Марка. Это презрение глубоко раненной души, которая не может простить. И я сильно виноват перед Олей. Виноват и должен отпустить ее.

— У меня нет желания этого делать сейчас, к тому же, ты не поймешь, так же, как и другие.

— Я не берусь тебя осуждать, дело твое. Но если ты ее отделяешь от образа Али, тогда все не так плохо, — едва заметная улыбка появляется на губах Алека.

— Я давно в ней вижу только ее, они совершенно разные. И люблю Олю за то, что она своим присутствием помогает чувствовать себя живым, нужным, человеком, который хочет двигаться вперед и понимать, что существует не зря.

— Тогда нахрена врал? Даже не так: зачем сразу не сказал, что у тебя есть прошлое.

Я нервно рассмеялся, слушая умные слова друга. У него все так просто. Да тогда было бы сплошное комбо. Ненависть Оли из-за ситуации с Марго, и мое признание о том, что она похожа с девушкой из моего далекого прошлого. У меня бы просто не было шанса. Я и так слишком много лишнего позволил себе. Играть нечестно… И плоды моих неправильных решений на лицо: разбитое сердце у Оли, и разорванная душа в клочья у меня.

— Это было нелегко, — единственное, что смог сейчас сказать Алеку.

Он ушел быстро, понимая, что в таком болезненном состоянии меня лучше не трогать. И эта боль была связана не с тем, что я заболел и пичкал себя кучей таблеток. Моя душа изнывала из-за того, что важное решение уже почти созрело во мне.

Впервые за долгое время я извлек из ящика стола сигареты, затянулся, распахнув окно, плевав на то, что морозный воздух пробирает до костей. Я смотрел туда, где предположительно сейчас была Оля, и давился отчаянием, смешанным с дикой болью. Она больше не моя. Я не смогу дальше удерживать ту, которую люблю всем сердцем. Я должен.

Захлопываю окно, рычу от отчаяния, прижимая ладони к лицу. Я даже не хочу себе представлять, что она может быть еще с кем-то, что в новом году отбросит весь негатив и легкой поступью войдет в светлое будущее с чистого листа.

Обессилено сажусь в кресло и тяну альбом к себе. Хватаю фотографии девушек и сжимаю тонкие бумажки в кулаке, делаю себе больно, но душа болит сильнее.

Я мчусь в кухню, из стола достаю небольшую глубокую тарелку, бросаю два небольших скомканных листа и поджигаю зажигалкой. Так надо, так будет легче… я надеюсь.

На моих глазах вспыхивает мое прошлое и настоящее, которое я хотел сделать реальностью… не вышло…сам виноват. И у меня еще есть время до Нового года сделать Олю счастливой.

46 глава

Ольга

— Мам, если ты еще хотя бы раз заведешь разговор об Уварове, я быстро раскрошу в пух и прах все очарование его дражайшей личности!

Утро тридцать первого началось не с приятного пробуждения в своей кровати, нет. Мама уже второй день, словно специально, что-то роняет в коридоре, и я просыпаюсь от того, что мне кажется, начался какой-то очередной катаклизм.

Я и сегодня взъерошенная выскакиваю из спальни, босыми ногами по ковровой дорожке бегу в кухню и вижу, что крышка ведра валяется на полу, холодильник распахнут на всю, а моя мама в семь утра роется в его содержимом.

— Ну что опять случилось?

— Ой, прости, задела случайно крышку, а ты чего так рано проснулась?

— Ты издеваешься?

— Оля, побойся Бога, если бы я хотела поиздеваться, ты бы просыпалась в пять.

— Вот уж спасибочки, в семь это не утро раннее?

— Ты не с той ноги встала? Советую вернуться в кровать и сделать это правильно, — фыркает мама, но я то вижу по лицу, что она уже не первый день меня за что-то злостно тролит.

— Я вернусь, встану, но если ничего не изменится, то я хорошенечко призадумаюсь о том: а нужна ли я здесь?

— Прекратила истерику. Я что ли виновата, что ты — бестолочь?

— Ты опять все сводишь к тому, чтобы мы начали разговор о нем? Он до сих пор тебе звонит?

— В том-то и дело, что больше он не звонит и на звонки не отвечает.

— Вот вам и вся любовь! — злобно хлопаю в ладоши, а саму разрывает изнутри от негодования, меня достало быть заложницей того, что я старалась всеми силами сохранить в глазах мамы образ Уварова — добродетеля. — Да ничего с ним не случится, живет припеваючи, с жиру бесится.

— Почему вы поссорились?

— Потому что он брехло поганое. Мам, если ты еще хотя бы раз заведешь разговор об Уварове, я быстро раскрошу в пух и прах все очарование его дражайшей личности!

— А почему бы тебе этого не сделать и не облегчить свою душу?

— А ты уверена, что потом сможешь его понять?

— Оля, я знаю тебя, ты слишком быстро разгоняешься в эмоциях до критической отметки взрыва, а потом жжешь все на своем пути, не заботясь о том, что возможно не полностью разобралась в том, что произошло, не взвесила все За и Против.

Хм, я иронично улыбаюсь, всматриваясь в мамино лицо. Да он действительно считает меня во всем виноватой, потому что изучила мой характер до мельчайшей частицы. Я не хотела ее вовлекать в прошлое, но если она уверена, что сможет выдержать навалившуюся информацию, я ей предоставлю последние факты.

— У меня была сводная сестра, — делаю первый вброс и смотрю на выражение лица мамы, которая мгновенно меняется в лице, бледнеет, и я знаю почему: говорить об отце в нашем доме не приветствовалось.

— Ты с ним встречалась? Он нашел тебя? — Голос мамы меняется в тональности, становится выше с нотками раздражения.

— А вот и нет, ты все еще готова слушать о своем хорошем Уварове?

— А как это связанно? — Мама рукой ищет стул, вижу, что дрожат ее руки, потому что моя отчаянная мама не понимает, как все это связанно.

— В начале сентября к нам в офис пожаловала женщина, она едва не хлопнулась в обморок, увидев меня. Стала называть Алей, что-то бормотать непонятное, потом показывать мне фотографию дочери. Больше десяти лет назад она погибла в день свадьбы, мама, а была она невестой Уварова.

Слезы отчаяния брызнули из глаз, а горло сковал спазм, который не дал больше ни слова выдавить из себя. Я больше ничего не видела и не слышала вокруг. Не знаю, как я не убилась, сбегаю из кухни в себе в спальню. Упала на кровать, уткнулась лицом в подушку, вновь переживая ту боль, которую пыталась заглушить долгие три с половиной месяца.

— Оля, Олечка, прости, детка, — очень издалека слышу голос мамы, а сама не могу прекратить рыдания, так горько на душе от того, что до сих пор не могу его забыть и выбросить из сердца, от того, что не могу проанализировать его поведение.

— Мам, я не буду об этом больше говорить. Это больно, понимаешь, осознать, что в тебе видели кого-то другого.

— Оля, посмотри на меня, — мама берет мою ладошку и нежно гладит, а от этого жеста мне еще хуже, жалость — меньшее, чтобы я хотела видеть. — Ты точно уверена, что Саша в тебе видел только ее?

— Ну, мам, мам!

Я вырываю руку из ее цепких пальцев и соскакиваю с кровати.

— Я хочу просто во всем разобраться, дочь, не нужно лишних нервов, вырванных волос. Просто расскажи все, как было.

Смотрю в ее бледное лицо и понимаю, что без откровенного разговора нам не прийти к чему-то общему, логическому. Да и если начала такой разговор, может мне станет легче от того, что с кем-то поговорю по душам. Мама в любом случае будет искать во всем рациональное зерно. Мне не привыкать, что она осмеливается поддавать критике мое поведение. Кто если не мама, видя проблему с другой стороны, подскажет, как действовать правильно. И я, возможно, что-то делала неправильно, только не замечала этого.

Наш разговор был очень сложным, продолжительным. И в какой-то момент я поняла, что мама не делает меня виноватой. Она как-то все время нежно поглаживала мою руку, а потом и вовсе сказала негромко, как бы делая выводы:

— Олечка, только твое сердце должно понять, что оно хочет. Если ты действительно не готова принять то, что с вами случилось, тогда оставь все в этом году, иди в новый год с высоко поднятой головой, глуши в себе эту любовь любыми способами, искореняй. Это очень сложно, но жить можно. В этой ситуации будет правильным только твое решение, я действительно не имею права говорить, что моя дочь зажралась, потому что это не так. Я чувствую твою боль, отчаяние. Поэтому решение только за тобой.

— Мам, я тебя люблю, — вновь слезы брызгают из глаз, и не только из моих.

47 глава

Александр

Вновь перед глазами появляется заветная надпись «Рябиновка». Я испытываю легкий дискомфорт, подъезжая к населенному пункту. И этому есть причина: вчера вечером мне пришло сообщение от Ирины Анатольевны в мессенджер. Наша переписка была непродолжительной и очень эмоциональной. Я понимаю Ирину, она ушла на сторону Оли, хотя до этого женщина пыталась любыми способами бороться с упрямством дочери, потому что знала о ее несносном характере, как никто другой. Разочарование. Именно оно сквозило в каждом предложении женщины. И я покорно принимал ее укоры, не зная как дальше оправдать себя. Оправдания нет, именно со стороны тех людей, которые смотрят на мой поступок. И именно вчера я полностью и безоговорочно принял свой провал во всем. Конец года тем и знаменателен, что каждый человек для себя пытается завершить любые начатые дела, закрыть все незавершенки и уйти в новый год налегке. Не скажу, что мне сейчас будет легко делать то, на что отчаянно решился. Я должен. Лишь увидев взгляд Оли, я окончательно смогу убедиться в том, что не нужен ей, что между нами огромная пропасть и будущего у нас нет и быть не может.

Останавливаю автомобиль у дома Ирины Анатольевны, выхожу и смотрю по сторонам. В зимнюю пору село не такое привлекательное, каким я его запомнил летом. Но даже сейчас, под покровом снега, в нем есть свое очарование. Подхожу к калитке, слышу внезапный лай Тузика. Пес срывается с порога и гребет лапами по скользкой дорожке. Не любит меня этот зверь, с первого дня не любит. И я его понимаю, животные или верные до безобразия, либо же ненавидят до конца свое жизни. Во мне он давно почувствовал плохого. Очень жаль.

— Тузик, окаянный, да что сегодня с тобой?!

На пороге появилась Ирина, она не сразу поняла, то у ворот стою я, она схватила в руку метлу, а я даже невольно прыснул. Не в меня бы ею запустили, ведь в руках женщины, а тем более разгневанной, этот предмет — настоящее холодное оружие.

— Здравствуйте, Ирина Анатольевна, — делаю шаг в сторону, чтобы меня было видно за высокой калиткой, — ваш зверь не рад меня видеть.

— Ох, здравствуй, Сашенька, не заметила, — Ирина как-то теряется и останавливается на полпути к Тузику, который не дает нам нормально поговорить.

— Мам, да что с ним опять случилось?

На порог вылетает взъерошенная Оля, в спортивном костюме, с огромной ложкой в руке. Она сразу увидела меня и не стушевалась, как ее мать, она поставила руки в бока и иронично сказала:

— Северный ветер тебя надул к нам? Или ты выпал из саней Санта Клауса?

— Ольга! — Голос Ирины строгий. — А ну быстро закусила удила и вышла поговорить с человеком!

Оля без лишних слов исчезает за дверью, я же жду, пока Ирина ловко ловит пса и прячет его в летнюю кухню.

— С добром приехал или с чем?

Ирина не приглашает меня в дом, а я ее понимаю: гость незваный. Делаю несколько снежков и бросаю их на дерево, с которого в разные стороны разлетаются воробьи.

— С добром, — улыбаюсь натянуто и вижу, что женщина, сложив руки на груди, внимательно изучает выражение моего лица. — Можете не переживать за счастье своей дочери, все будет именно так, как она этого пожелает.

— Саш, мне очень жаль, но ты не прав.

— Конечно, не прав, и я не виню в этом всех и вся, но сердцу не прикажешь. А Оля слушать не желает, считает мой поступок предательством.

— Я бы тоже его таковым считала. Ты же изначально повелся только на картинку.

Жалит словами с самое сердце. Я мог бы много всего наговорить в свое оправдание, выдавить слезу из женских глаз, но не делаю этого. Никто и никогда не поймет меня в тот момент, когда перед моими глазами, словно привидение, появилось прошлое. В пору было рехнуться, оказавшись нос к носу с той, которая была тебе дороже жизни. Я мало думал о правильности в тот вечер, я хотел прикоснуться к девушке, хотел понять, что это не сон и что меня не нужно сразу же прятать в сумасшедший дом.

Мы смотрим друг другу в глаза до тех пор, пока рядом не слышим шаги Оли. Она тепло оделась и вышла поговорить.

— Не буду вам мешать, только поговорите без нервов, — делает упор на последнее слово и хлопает дочь по плечу.

— Еще раз уточнять не стану, каким тебя к нам занесло, да и в дом не приглашу, — начинает вполоборота Оля, а я дернулся, словно от пощечины. Такая же строптивая и отчаянная, не следит за словами.

— Я не для того сюда приехал, чтобы слушать твои остроты, Оля, — мое лицо вмиг становится серьезным, я сразу понял, что добра в этом разговоре ждать не стоит.

— Ты мне ничего не должна, я тебя не удерживаю, после Нового года Марк предложит тебе другую должность. Мне очень жаль, что я стал одним разочарованием в твоей жизни. Но я этого не хотел… не хотел, чтобы все именно так закончилось, Оль.

- Святой Уваров дал Добби вольную?! Небеса надо мной сжалились? — Оля хлопает в ладоши и подносит руки к небу, не скрывая иронии.

— Тебе мало этого? Что еще я должен сделать, чтобы ты успокоилась?

— Чшшш, Уваров, не разгоняйся до критической отметки, все ты правильно сделал, премного благодарна. Вот только долг я тебе отдам, мне не нужны твои подачки.

— Мне не нужны эти деньги, попробуешь их кем-то предать — выброшу, я ясно выразился?

Я впервые взбешен так, что готов в отчаянии наговорить много очень некрасивых слов. Только голос Ирины в голове не дает мне сорваться.

— Давай ты не будешь сейчас мне угрожать, сделаем это рассрочкой, не хочешь получать каждый месяц, отдам всю сумму сразу, как только она появится на моих руках.

— Ты меня плохо услышала?

— Это ты меня плохо услышал. Ты сам заварил эту кашу, вот теперь наслаждайся.

— Делай, что тебе выгодно.

— Непременно. Кстати, твой дружок здесь, раны зализывает, весь белый и пушистый. Я к Марго иду, позвать?

— Мне все равно, — отвечаю, едва совладав со спазмом в горле.

Я не смотрю туда, куда бежит довольная Ольга, а то, что она довольна, могу поклясться. Я продолжаю нервно пинать носком ботинка комья снега, пытаясь побороть шум в ушах. У меня не получается заглушить набатом бьющее слово: это финал. Я в отчаянии. Я проиграл.

Голос Черкасова какой-то непривычный, удивленный. Я не сразу соображаю, что обращаются ко мне.

— Какими судьбами?

— Если говорить словами Хельги: Добби получил свободу, — слетают с губ ироничные слова.

— Правильный ход, она счастлива.

— Я видел, значит все правильно, пора и честь знать. А ты смог решить вашу проблему?

— Да, Марго приняла кольцо.

— Смог, уважаю.

— Саш, давай забудем все плохое, ты же сам когда-то говорил, что в нашей жизни никогда не случается что-то просто так. И этот год стал для меня откровением, итогом того, каким я бываю дятлом, когда отключаются все мои мыслительные процессы.

— Я не против, братан, а сейчас мне пора обратно.

— Ты где будешь встречать новый год?

- Дома. Я поеду, Марго привет.

Хлопаю Марка по спине и круто поворачиваюсь к своей машине. Слышу за спиной грозный голосок Оли, а внутри все сжимается от отчаяния.

— Черкасов, только попробуй обидеть Ритку, возмездие не за горами тебя настигнет.

— Не переживай, исправлюсь… уже.

— Уваров, только не гони обратно, не хватало, чтобы голову свернул.

— Тебе какое дело? — ощетиниваюсь неожиданно даже для себя.

— Ну, как бы не чужие за полгода стали друг другу. Эй, только попробуй ко мне прикоснуться!

48 глава

Ольга

Я не ожидала такого поступка от Уварова. От слова — совсем! Я уже за много месяцев практически срослась с мыслью, что он — вселенское зло, что нам не по пути. И теперь этот рыцарь без доспехов едва ли не в роли Деда Мороза исполняет одно из моих заветных желаний. Счастлива ли я? Бесспорно, потому что быть рядом с ним по восемь и больше часов сложно для моего душевного равновесия.

Внутри все ликует, пока бегу с радостной новостью к Маргоше, тараторю ей слова словно из пулемета. Столько счастья я не испытывала очень давно. Но эта эйфория почему-то оказалась быстротечной, все словно смазалось в тот момент, когда я почти нос к носу опять столкнулась с Уваровым, который равнодушно лепил снежки и куда-то их швырял.

Его взгляд, потухший взгляд меня сильно отрезвил. Я успела хорошо его изучить и теперь понимаю, что гадко ему на душе. И как он только решился на такой отважный поступок?

Говорю ему слова искренно, от души. Я же не изверг какой-то, чтобы расстроить человека, а потом в таком состоянии отправить в путь-дорогу. Конечно же я переживаю, очень переживаю. Но если я сейчас проявлю свою человечность, этот несносный мужчина вдруг решит, что я специально ищу причину, чтобы он задержался.

Не хочу, больше не хочу, чтобы нас что-то связывало. Я очень долго думала, решала. Сердце протестовало, а мозг постоянно, и что самое удивительное, трезво напоминал о том, что я была всего лишь заменой. Нехорошее чувство, но мне очень горько, потому что любовь в моем сердце, первая, настоящая, никуда не делась. Может я буду жалеть когда-то что так поступила? Смогу ли я спокойно жить, зная, что он уже с другой, что у него совершенно другая жизнь. У мужиков все намного проще в этом плане. Я же не слепая, видела, как мама жила, соседки и подружки. Неужели страсть, влюбленность, притяжение настолько быстротечны?

Поцелуй Сашки был настолько яростным, каким-то требовательным, словно мужчина вложил в него всю свою боль и отчаяние.

— Брехло поганое, опять руки распустил! — Кричу ему с долей отчаяния, смахивая пальчиками с губ остатки его поцелуя.

Мое тело пронзило что-то невидимое, да так сильно, что я едва смогла отбиться от напряженного Уварова и сбежать к дому без оглядки. Не заботясь о том, что он недавно сильно болел и теперь валяется поверженный в снегу.

Жар его губ еще долго преследовал меня, не давая возможности переключиться и думать о том, что скоро нужно бежать к друзьям, что нужно подумать о внешнем виде. Настроение какое-то заторможенное, даже мама не пытается меня затрагивать или спрашивать лишнее.

— Оль, мы не можем дозвониться к Уварову, — слышу в трубке встревоженный голос Марго, где-то на фоне слышу голос Марка, который лично подтверждает то, что вызов идет, а нет ответа.

— Да может у человека нет настроения с кем-то говорить, — фыркаю я на эмоциях, но внутри все напрягается.

— Оль, как ты можешь, набери со своего, нам лишь бы узнать, что с мужиком все нормально, мне как-то не хочется переживать и волновать сына.

— Мать, ты бьешь по живому, — стон отчаяния срывается с моих губ, потому что Ритка давит на больной мозоль.

— Будь человеком.

— Окей, перезвоню.

Я отключаюсь, а потом еще долго гипнотизирую телефон, не решаясь нажать заветную кнопочку вызова. За окном громко залаял тузик, а я словно ото сна очнулась. Уверенно набрала номер Сашки, нервно тарабаня пальчиком по столу. Не сразу замечаю, что несколько пальцев забыла накрасить лаком. Растяпа. Вот и пришла бы к подругам через раз собранная. Долгие гудки, ответа нет. Внутри меня все переворачивается. Я волнуюсь с каждой минутой все сильнее и сильнее.

Дверь в дом распахивается, на пороге появляется взъерошенная Марго.

— Дозвонилась?

— Не берет трубку, — я в гневе, даже в очень большой, потому что не знаю, на кого в этой ситуации мне хочется больше всего покричать.

— По бабам пошел, вот мамой тебе клянусь! — Слетает с язычка моей подруги шокирующее меня предположение.

— По каким бабам? Ты в своем уме?

— Так Новый год на носу, ему что теперь всю жизнь убиваться, что ты такая распрекрасная отказалась от него, — Рита, снимает курточку, шапку и включает чайник, — я к тебе на полчасика, вот принесла мамин пирог, решила, что заесть отчаяние будет правильным выходом.

— А кто сказал, что я в отчаянии. Все сложилось как нельзя лучше, я свободна, он тоже. У нас у каждого новая жизнь начинается. Как только часы прокукарекают двенадцать ночи, я буду самой счастливой. Потому что в Новом году я буду умнее и прозорливее.

— Оля, Оля, я вообще диву даюсь, ты столько времени скрывала от меня такие детали, как ты могла? Как ты вообще жила все это время? Я же сама толком не дышала без Марка, а мой растущий живот двадцать четыре на семь напоминал о том, что я дура, настоящая дура, и гордости во мне много. И мы оба были не правы с Марком, столько времени потеряли.

— Я же видела, как тебе было плохо, зачем душу травить еще тем, что я втрескалась в того, кто вам испортил жизнь.

— Оль, а может не испортил? Может он оказался именно тем, кто рискнул, поставил на кон все и….вот так получилось. Я не хочу винить его во всем. Я вообще хочу просто жить, любить, быть счастливой, постараться построить семейное гнездышко с тем, о ком так долго плакало мое сердце. Я же чувствую, что Марк без ума от меня, он меняется, старается, хотя я не верю в то, что до конца можно кого-то поменять. Просто нужно стараться, не молчать, говорить. Оль, говорить, понимаешь. А ты с Уваровым говорила?

— Я все видела, о чем можно говорить?

— Я не верю в то, что он до сих пор в тебе видел ее. Марк мне рассказывал о Але, показывал фотографии. У вас есть сходство, очень даже большое, но вы разные. А еще, по словам Черкасова, у вас совершенно разные характеры. И я думаю, что Уварова ты зацепила тем, что полная противоположность его невесте. Хотел бы ее копию, ломал бы тебя сильнее, придумывал бы такие невероятные глупости, лишь бы сломить твой дух. А он нормальный мужик, понимаешь, просто так навалилось все.

Что я слышу?! Моя подруга рехнулась? Она заделалась адвокатом этому волшебнику-недоучке? Сейчас еще больше своими доводами разбередила затянувшуюся ранку на сердце, выворачивая наружу все мои чувства, воспоминания к Уварову. Я ошарашено всматриваюсь в лицо просветленной Марго и понимаю, что она искренно верит в то, что говорит.

— Олька, пойдет по бабам, будет уже ничего не вернуть. Ты простишь ему измену?

— Ритка! Да какая измена! У нас давно нет отношений. Пусть спит хоть со всеми бабами в клубе, где он частенько ошивается со своими друзьями.

На эмоциях чеканю каждое слово, а внутри все начинает дрожать от негодования. Червячок ревности начал свое противное дело, он ковыряет и ковыряет мою выдержку.

Рита еще полчаса катается мне по ушам, а потом словно невзначай перед уходом бросает.

— А ведь любишь его, я же видела, как ты бесилась, когда разговор заходил о девках. Одумайся, дай вам шанс и ты станешь самой счастливой. Просто попытайся.

— Рит, с Наступающим всех вас.

Я игнорирую ее совет, откровенно, но подруга не серчает. Она как-то зачарованно улыбается, целует меня и сбегает. Я же без сил сваливаюсь в кресло и отчаянно грызу кусок пирога. На часах почти восемь, а от Уварова не ответа ни привета.

— Оль, что ты удумала?

От соседки бабы Вари в дом влетает мама, а я в это время натягиваю зимние сапоги, кряхтя, пытаясь застегнуть застежку. И какой дурак сначала на себя куртку пялит, а потом сапоги обувает?

49 глава

Ольга

— Еду кое-кому голову оторвать, если увижу с другой бабой! — Выкрикиваю на нервах и разгибаюсь, зло сверкая глазищами.

— Олька, ты с ума сошла! В ночь! Одна! Я тебя не пущу! Зачем парню нервы трепала, если теперь, как укушенная, летишь к нему на всех парах. Точка, значит точка!

— Ммама! — Выкрикиваю я. — Он до сих пор не отвечает, его уже все обыскались, что если что-то случилось?

— А тебе какое дело, ты же уже все, все мосты сожгла!

Моя мама в бешенстве, я ее такой давно не видела. Она прижалась спиной к двери и не пускает меня. Я не верю в то, что она так яростно противится моему решению.

— А может не сожгла! — Слезы почему-то предательски подступают к глазам, сама не понимаю, почему так внутри все бушует, хочется крушить все на своем пути.

И знаю же, что если не поеду, то буду всю ночь на нервах, буду грызть локти. Уж лучше уже все сразу знать, увидеть собственными глазами. Вот только хочу ли я видеть то, о чем так рьяно мне намекала подруга. Вот чувствую какой-то подвох, но теряю логическую связь в том, что говорила Марго. Она была искренна в своих предположениях, или это такой хорошо обдуманный пиар-ход, чтобы меня взвинтить до чертиков, оставив с бурей внутри.

— Ты уверенна, что он будет дома? А если его нет? Что тогда? Новый год на носу. Олька, вот не выдумывай!

— Мам, я люблю его! — Не выдерживаю и понимаю, что слезы брызгают из глаз.

Мама как-то быстро, очень даже быстро меняется в лице. Мне показалось? Она молчаливо качает согласно головой и делает несколько шагов вперед.

— Я соберу вам в столу еды, не будете же вы голодать.

Что? И это все?

— Мам, вы что все сговорились?

Пытаюсь ее догнать и схватить за руку, но моя мама ловко вырывается вперед, гремит кастрюльками, а я стою на пороге кухни и хлопаю ресницами. Они точно сговорились! Ну, Ритка, ну погоди! Проверяли меня на стрессоустойчивость? Пффф, ну и ладно. Я решила ехать, вот и поеду. А Уварову лучше тихо-смирно спать в своей постельке, не то пристрелю гада, если какой-то суке зубы скалит в очередном злачном месте.

— Как только приедешь, отзвонись, как в квартиру войдешь и его увидишь — тоже.

— Слушаюсь, — смущенно целую маму в щеку, замечаю ее довольный взгляд. — Сговорились с Риткой?

— Доча, с Наступающим вас.

— Мам, я тебя люблю.

Я сажусь в автомобиль и машу маме рукой, шумно выдыхаю и стартую, включив негромко радио. Полпути к городу меня одолевала гениальная мысль, которая без посторонней помощи ну никак не будет воплощена в жизнь. Хитро улыбаюсь, во время небольшого привала пишу сообщение Черкасову:

— У меня в голове созрела безумная идея, но ее озвучу только после того, как удостоверюсь, что Уваров дома и ничего позорного не вытворяет.

Мне прилетает едва ли не с десяток ржущих смайликов. А потом ответ:

— Он дома, дерзай! А как созреешь — пиши, не вопрос, поможем.

— Ты сильно не расслабляйся, Черкасов, в этот раз в роли волшебника будешь ты.

— Олька, для тебя хоть самим Гудвином.

— Заметано. Привет парню. Имей в виду, для сюрприза Сашке, его не предупреждаю о твоем приезде.

— Вот только бы попробовал, всех бы вас сожрала.

Опять этот жук ржет с меня. Бросаю мобильник на соседнее сидение и улыбаюсь, пальцами сжимая руль. Как хорошо, что я когда-то воспылала желанием научиться водить, вот теперь в ночь темную меня несет к черту на кулички, чтобы отрезвить свое счастье горемычное. Смеюсь, ловлю свой взгляд в зеркале и выдыхаю, понимая, что красавица из меня еще та. А впрочем, пусть любит такой, какая есть, и в радости и в горе.

Чем ближе катится автомобиль к дому Уварова, тем больше внутри все переворачивается. Чувствую, как влажнеют ладони, как сердце отбивает чечетку, когда представляю, как отреагирую, если увижу что-то плохое. Гоню шальные мысли прочь. Хочу верить в то, что Сашка не кобелина, который сразу же из огня да в полымя.

Паркую автомобиль недалеко от дома, гребу сумки с провиантом, хотя есть сомнения, что возможно они мне не понадобятся в его квартире, придется ехать к нам на квартиру с Риткой и там в одиночестве лакать две бутылки шампанского, которые забыты у нас в холодильнике.

Еще на первой ступеньке, как только вошла в подъезд, крепко сжимаю ключ от квартиры Уварова, несколько раз делаю привал, прижимаясь спиной к стене. Сердце готово выскочить, ноги едва ли не подкашиваются. Последний бой — он самый трудный. Глубоко вдыхаю и открываю дверь, толкаю ее и делаю шаг в квартиру, прислушиваюсь. Тишина. Включаю свет и мои глаза, как орлицы, быстренько оценивают ситуацию: ага, вещи, в которых он приезжал — на месте, парадное пальто и обувь — тоже. Ставлю сумки у порога, снимаю сапоги, курточку. Прижимаю прохладные ладошки к лицу, критически осматриваю себя в зеркале и на негнущихся ногах прохожу вглубь квартиры. В спальне моего желанного нет, что меня сильно настораживает. Неужели сбежал?

Не критично. Иду в гостевую — и там нет. Вот те раз. Ну, Сашка, у тебя последний шанс остаться человеком. Ну в этот раз я уже на эмоциях, врываюсь в гостиную и ладошкой бью по включателю. Вспыхивает свет, а перед глазами картина: Уваров спит в обнимку с маленькой подушечкой, одетый в спортивные штаны и футболку. Подхожу ближе — в руке что-то сжимает, хмурюсь, вырываю из его ладони фото. Какая прелесть, на снимке я, вот только фото сделано совсем недавно, перед тем, как он заболел. Я здесь сижу в кресле и мечтательно кручу в руках карандаш. А еще неплохо вышла.

— Уваров, подъем. Скоро Новый год.

Он что-то мурлычет себе под нос, сильнее обнимая подушечку. А я понимаю, что выпив полбутылки вискаря, этот герой неплохо себя чувствует, впав в спячку, как медведь. Ничего, не таких отрезвляли. Он парень сильный, у меня еще есть часок к бою курантов.

Неа, не поддавался моей дрессуре, спал как убитый. Я фыркаю, раскрасневшись. Вот гад! Любовь у него неудачная. Я тебе покажу алкаш. Вот только попробуй пить в браке, сразу выселю.

Злюсь, хотя моя злость вполне наигранная. Бегу на кухню, хватаю чайник. Вот сейчас освежимся, потом примем душ и будем пытаться говорить.

— Мужчина, мужчина, вы случайно не опаздываете праздновать Новый год?!

Прикрываю рот ладошкой, чтобы подавить смех. Тонкой струйкой лью на Уварова воду, но возмущенно рычит, поворачивается на спину. Я прекращаю свою вакханалию, ставлю чайник на столик, руки в бока и гневно наезжаю:

— Спишь! А где же твои бабы?

50 глава

Ольга

— А мне нужна только одна баба, — бормочет Сашка, не открывая глаз, — но она мне сегодня отказала.

О, да у нас прогресс, как мило слышать то, что на языке у пьяного мужика.

— Какая она у тебя стерва, зачем такая вообще нужна, — елейным голоском пою ему в ответ, а сама улыбаюсь.

— Потому что люблю эту стерву.

— Тогда почему так быстро сдался сегодня, мог бы ее украсть, увезти, сделать своей и доказать, что без тебя она бы не смогла жить. Или стремно?

— Она меня ненавидит, — обреченно вырываются слова с его губ, он прижимает ладони к лицу и трет глаза.

— А если только притворялась?

— Оль, прости идиота, — я рот открыла, увидев, как Сашка рухнул на пол и стал на колени, обняв меня за ноги, головой прижавшись к животу. — Что мне еще сделать, чтобы ты поверила в одно: в моем сердце живешь только ты, прошлое позади.

— Саш, — мое горло сжал спазм умиления, а на глаза попытались пробраться капельки слез, но я шумно вдохнула, пресекая в себе желание превратиться в кисель. — Тебе нужно привести себя в порядок, ты же не хочешь, чтобы наш первый Новый год был вот в таком состоянии?

Смотрит снизу вверх пьяненькими глазами на меня и видимо не верит собственному счастью. Чувствую, как его пальцы сначала неловко, осторожно скользят вверх по ногам, к ягодицам. Ход его мыслей я быстро просекла, хитро улыбнулась, касаясь его взъерошенных волос.

— Со мной пойдешь в душ?

— Пффф, Уваров, я же по твоим голодным глазам вижу, что это будет не душ, а что-то более занимательное, а тогда как же наш праздничный стол и бой курантов?

— Оль, у меня даже шампанского нет.

Сашка резко отваливается от меня, падает на задницу, трет виски, пытаясь видимо что-то придумать. Долго не мучаю его больную головушку, присаживаюсь рядом, и, улыбаясь, говорю.

— Мама нам много вкусного собрала, даже вишневой наливочки несколько бутылок запаковала.

— Я сделаю заказ, шампанское будет у нас на столе.

Я не спорю, просто наблюдаю, как Уваров неловко тыкает на клавиши, что-то пишет, я же просто блаженно улыбаюсь, упираясь спиной в диван. Совершенно нет сил выяснять отношения, бросать какие-то упреки или же портить и ему, и себе настроение. Я пытаюсь ему верить, мне хочется стать счастливой рядом с ним. Получится? А это покажет время. И хотя я очень большой романтик, всегда верю только в лучшее, но от реальности я далеко не убегаю.

Этот мужчина, который еще летом выбешивал меня до чертиков, теперь заставляет мое сердце замирать от предвкушения. И я знаю, что этой ночью он будет жадным, настойчивым, и я уже на грани от желания познать его ласки.

Поворачиваю голову к Сашке, а он смотрит на меня, откинув голову на диван. Смотрит и молчит, а я смущаюсь, понимая, что он до сих пор не уверен в том, что я рядом и все происходящее с ним — реальность. Беру его ладошку, кладу ее себе на щеку, он продолжает смотреть не мигая. Зато его широкая грудь слишком часто вздымается. Понимаю же, что мой нетерпеливый босс уже на грани.

— Я тебя тоже очень и очень люблю, думаешь легко было принять тот факт, что у тебя может быть на почве отказа что-то переклинило, и ты решился броситься во все тяжкие, пойти по рукам, — наиграно хмурюсь, сильно сжимая его пальцы.

— Глупая, — выдыхает хрипло Сашка и губами тянется к моей шее, целует, неторопливо, но так искусно, трепетно, что я понимаю: мое язык едва не прилип к небу, а вот трусики стали влажными, внизу живота все сильно заныло.

Он услышал мой протяжный стон, увидел, как я выгнулась под его ласками.

— Я постараюсь не задерживаться.

Я не успела толком очнуться, как Уваров нетвердой походной попытался умчаться в ванную. Смеюсь, и для этого есть огромная причина: я счастлива.

Пока есть время, сбегаю на кухню, где в кратчайшие сроки сервирую стол, включив телевизор, который висел на стене, слушаю музыкальный канал и увлеченно раскладываю на тарелочки вкусняшки от мамы. С улыбкой вспоминаю ее хитрое лицо, волнуюсь, присаживаюсь на стул и пишу в телефоне маме сообщение: люблю, все живы и здоровы. Счастливого Нового года и прости свою непутевую дочу. Люблю, мам.

Руки дрожат от переизбытка гормона радости, словно девчонка, переживаю и, кажется, безумно скучаю без Сашки. Он до сих пор в ванной, но я торможу себя, не заглядываю к нему, зато слышу, как работает его электробритва. Готовится основательно, какая прелесть.

В дверь звонят, вспоминаю, что к нам прибыло шампанское.

— Оль, деньги в портмоне в кармане пальто.

— Окей, — и я действительно ищу его деньги, потому что к стыду у меня с собой даже нет налички, только карточка одиноко болтается в кармане курточки. — Иду, — достаточно громко оповещаю курьера, чтобы парень не исчез.

Достаю портмоне, но вместе с деньгами к моим ногам летит что-то блестящее, ловко приседаю и поднимаю с ковра небольшое золотое колечко с бриллиантиками.

— Ого, — единственное, что слетает с моих губ, пока дверной звонок опять настойчиво напоминает мне о том, что за дверями стоит нетерпеливый курьер.

Сжимаю колечко в ладошке, бегу к двери, распахиваю и смеюсь, увидев парня в костюме Санты, он протягивает мне огромный пакет с продуктами и называет сумму. Даю даже больше денег, за оперативность, а потом благодарю и желаю приятного Нового года. А самой жуть как интересно, что же Сашка успел заказать. Несу пакет на кухню и сую нос в содержимое покупок. Расточитель, зато какой милый. Опять перед глазами появляется бутылка шампанского, очень дорогого шампанского, много фруктов и, конечно же, несколько коробок шоколада, моего любимого.

Я не сразу понимаю, что за моей спиной появился Уваров, нет, я сосредоточена на конфетах, ловко распечатываю коробку и, издав протяжный стон удовольствия, жую вишню в шоколаде. Горячие ладони Сашки меня мгновенно отрезвляют, вырывают из гастрономического удовольствия, даря нежные ласки, скользя по животу.

— Как все красиво и ароматно, — от Уварова слишком вкусно пахнет, его туалетная вода меня всегда сильно возбуждала, и сейчас ловлю его легкий аромат и прикрываю глаза от удовольствия, не сразу осознавая, что на инстинктах виляю задницей, а мой мужчина сильнее вжимает меня спиной в свое мощное тело.

— Смотри, что я случайно обнаружила, — вспоминаю о колечке, зажатом в ладони, — выпало из портмоне.

— Как вовремя, — голос Сашки сразу становится каким-то взволнованным, я поворачиваюсь к нему и вижу, что выглядит лучше, свежее, и, главное, побритый, как я люблю.

Уваров берет с моей ладошки колечко и говорит:

— Будешь моей женой?

Я, подавляя смех, хватаю это колечко и, как в моей любимой сказке, вместо туфельки на ногу, надеваю кольцо на палец и любуюсь. Сашка смеется, видя, что я без юмора даже сейчас не могу прожить ни минуточки. Мне кажется такой жест красноречивее любых слов. А то! Самодовольный, стоит и пожирает меня взглядом, не заботясь о том, что смущает меня до пунцовых щек своим обнаженным торсом. Между нами искрится воздух, понимаю, что не смогу ему отказать, если еще раз так настойчиво прикоснется к любой части моего тела. А ведь часики шустро отсчитывают последние пятнадцать минут до Нового года.

— К черту! — Фыркаю и снимаю платье, больше удивляя Сашку своим поступком. — Хочу тебя, Уваров, — выдыхаю ему в губы, жадно присасываясь к его губам.

Мужчина поднимает меня за бедра и усаживает на соседний стол, моя же рука успевает сорвать с бедер любимого влажное полотенце.

— С наступающим, — кусает мою шею, пальцами касаясь к краю трусиков, нетерпеливо их отодвигает и врывается в меня до упора, — любовь моя.

Я кусаю его шею в ответ, срывая с его губ протяжный стон, выгибаюсь навстречу, пытаясь восполнить эмоциями и переживаниями пробел, который столько времени не давал мне жить спокойно.

51 глава

Александр

Я некоторое время просто не мог поверить в то, что сейчас за стенкой, в кухне, напевая, готовит праздничный стол моя девочка. У меня сотни вопросов, на которые хочется знать ответы, и я их обязательно задам Оле, но сейчас мои руки тщательно трут мочалкой тело. Поднимаю лицо к воде, довольно улыбаюсь и смываю шампунь с волос.

После душа критически в зеркале рассматриваю свое опухшее, покрытое щетиной лицо и подавляю злость на себя же. В голове шумит, то ли от выпитого ранее, то ли от предвкушения. Любимая девочка рядом, я смогу ее прижать к себе и уже никогда и никуда ее не отпущу. Оля слишком строптива, но в этом ее прелесть, я готов к тому, что жизнь рядом с ней не будет пресной. Да и не хочу жить скучно, монотонно. Хватит этого добра с лихвой за десять лет. Нет ничего хорошего в одиночестве.

Бреюсь, тщательно чищу зубы и понимаю, что улыбаюсь сам себе, потому что не раз уже понимал, что зависаю, мечтательно пялясь в одну точку. Не сразу слышу, что в дверь трезвонят. Даю Оле указания, а сам пытаюсь закончить с водными процедурами.

— Так дело, парень, не пойдет, хватит чистить перышки.

Выхожу из ванной, улыбка тут же вырисовывается на моем лице. Из телевизора поет новый хит очередной певец, а моя Хельга слишком азартно хомячит конфеты, сладкоежка.

Я даже себя нарочно ущипнул, потому что до сих пор, как умалишенный, не могу поверить в то, что сейчас я не сплю. Вроде бы успешный, здравомыслящий мужик, а сомневаюсь. Еще бы несколько месяцев дружбы с рюмкой, и меня можно было бы списывать со счетов. Дикая апатия, нежелания что-то делать и двигаться вперед. А зачем? Без нее не было смысла жить спокойно и размерено, и дальше уверенно шагать вперед и управлять любимым делом. Я хочу семью, хочу детей. Да я вообще Черкасову белой завистью завидую, у него скоро сын родится. И я себе хочу пацана, а лучше двух.

Таким жадным я давно не был, мне кажется, что я никогда не смогу насытится этими сладкими губами, податливым телом. Оля сильнее сжимает меня ногами и делает наш контакт слишком близким, наши тела сливается в одно единое целое, а мне другого и не надо. И плевать где, как, главное — любить ее до изнеможения.

— Как же я тебя люблю, Олька, — счастливо рычу ей на ухо и понимаю, что все едва могу себя сдерживать, и она это понимает, хитро скалится и шепчет мне в губы.

— Если ты сейчас мне сделаешь ребенка, я буду любить тебя еще сильнее.

Я нервно сглотнул, на миг прекратив свои движения. Смеется, сильнее пальчиками впивается мне в волосы и тянется к губам.

— Испугала? — Кусает за шею и поддается вперед, стонет так вкусно и протяжно, что я больше не контролирую себя, и этот оргазм взорвался в каждой клеточке моего тела.

— С Новым годом, Оль, — шепчу сбивчиво, уткнувшись лбом ей в шею, руками сильнее сжимая ее ягодицы.

— С новым счастьем, Сашка, — слышу в ответ нежный голосок своей девочки.

— Думаешь, у нас получилось?

Я до сих пор нахожусь в ней, нет сил оторваться, отпустить. Нет, не спешу, ладони сильнее сжимают ее бедра, а Оля с наслаждением продолжает короткими поцелуям покрывать мне шею.

— Уваров, ты же по жизни победитель, — кусает словами и искренно, звонко смеется.

— Не сказал бы, что все так гладко, ты была права: быть волшебником нелегко, нужно шлифовать свое мастерство до блеска.

— Мой самоуверенный босс наконец-то признал, что и его можно достать до чертиков?

— Бесспорно, ты это сделала феерически, особенно последние недели перед этим.

Мой голос дрогнул, когда вспомнил, как признал свое поражение, когда понял, что нужно уметь проигрывать, что нужно отпустить Олю, как бы не обливалось кровью сердце.

— Я была сильно разбита, Саш. Совершенно не думала о том, что нужно попытаться как-то по-другому посмотреть на ситуацию. Мне тоже было нелегко без тебя. Я скучала.

Я улыбаюсь, когда чувствую, как маленькая ладошка скользит по моему бедру, ноготки царапают мою кожу. Я безумно счастлив, и хочу наслаждаться этим всю оставшуюся жизнь.

Мы пили вкусное шампанское, занимались любовью до тех пор, пока Оля не уснула на моей груди. Я же еще долго пальцами гладил ее спину и вслушивался в ровное сопение моей девочки. Указательным пальцем несколько раз обводил тонкое колечко и предвкушал день нашей свадьбы, которую мы точно затягивать не будем.

Эх, если бы я знал, что случится дальше, никогда бы не затягивал с тем, чтобы поскорее надеть на Олю свадебное платье, собрать кучу гостей и сделать моей женой.

52 глава

Александр

— Александр Валентинович, — слышу еще за дверью своего кабинете взволнованный голос Виктории.

Напрягаюсь, потому что только-только собрался свинтить пораньше с работы, как ни как предрождественское настроение, а мне еще ехать в Рябиновку, в гости к Олиной маме. Да и моя заноза в сердце еще утром вчера слиняла к себе, чтобы успеть на какой-то там праздник или сборище бывших одноклассников. Ревную, очень крепко ревную, но Оля только потешается над моей дурью. И я чувствую себя дураком, хотя нет… больше чувствую себя несчастным, когда ее долго нет рядом. Чувствую пятой точкой, что эта девчонка что-то задумала. Ну да ладно, лишь бы не грустила.

Не я один маялся дурью в офисе, Черкасов тоже несколько раз забегал и выспрашивал, когда собственно собираюсь ехать к Оле, предлагал ехать на одной машине. Да и Оля опять умчалась на железном друге, которого в этот раз ей едва сумел подсунуть именно я. Сопротивлялась, но я был неумолим, пусть моя болтушка привыкает к тому, что я тоже иногда настойчив до противности.

Немного подулась, но перед отъездом хитро улыбнулась и повисла у меня на шее, на ухо нашептывая очень и очень нескромные фантазии. Предвкушаю поездку к будущей теще, там меня ждет что-то очень приятное и секретное. Только вот что? Олька даже под сладкими пытками не раскололось, только хитро сверкала глазищами, и все время меня дразнила волшебником. Неугомонная.

— Что случилось, Виктория?

Срываюсь с кресла, сильнее сжимая в ладони свою ручку. В кабинет влетает Виктория и на пороге трясет телефоном. Лицо раскраснелось, прическа сбилась.

— Александр Валентинович, это же как так? Почему вы нам ничего не сказали? Когда это вы успели жениться и кто, собственно ваша избранница?!

— Виктория, вы уверенны, что по адресу обратились? Я только в процессе этого заманчивого события в моей жизни, — смеюсь искренно и расслабляюсь.

— Читай.

В мою руку кладут телефон, Виктория ловко увеличивает небольшую заметку в городском новостном паблике, и я имею возможность читать очередной бред неугомонных писак. «Что скрывает самый завидный жених нашего города? Эксклюзивно, только здесь и сейчас горячие новости. Александр Уваров наконец-то женился. Не верите? А вот и доказательство его нового статуса».

Мои глаза бегло читают какой-то бредовый текс до тех пор, пока не осознаю, что перед носом фотография свидетельства о браке, где в первой же графе светится моя фамилия имя и отчество, имя моей избранницы как-то лихо замазано корректором, да и дата сегодняшняя. Откровенно смеюсь. Понимаю, что Виктория замешана в каком-то глупом розыгрыше. Черкасов?

— Вы всему верите, что пишут в таких сомнительных изданиях?

— Мальчик мой, я может быть и не верила, если бы все не было серьезнее некуда. Наш телефон уже минут двадцать обрывают местные журналисты и желают из первых уст узнать имя той таинственной дамы.

— Черкасов где?

Я чувствую напряжение, сквозящее в голосе Виктории. Нет, она не играет, вижу, что взволнована. И ее волнение передалось мне.

— Он недавно куда-то уехал, сказал, что больше не вернется, его невеста где-то ждет.

— Понятно, — беру в руку свой мобильный и наживаю вызов своего друга, он-то мне все конкретно расскажет.

Вызов идет, а ответа нет. Хмурюсь. Что за черт? Кто-то решил конкретно надо мной пошутить? Черкасов! Не иначе, только в его власти все провернуть так, чтобы мои нервишки пошалили. Окей, я не буду буянить. Я просто все внимательно проверю. Еще раз открываю снимок и читаю дополнительную информацию, благодарю Викторию. А уже дальше беру себя в руки и пытаюсь дозвониться к Оле. Не берет трубку. Да они все сговорились что ли?

Нервно надеваю пальто, не обращаю внимание на подчиненных, которые откровенно, словно цирковую обезьянку, рассматривают меня и шепчутся за спиной. Смешно им, а вот мне не сильно. Кто решил так конкретно раздуть в прессе липовые новости?

Ищу в поиске адрес нужного мне ЗАГСа и выезжаю со стоянки. Если все печати подделка, тогда мне нужно срочно же что-то решать с тем, как наказать тех, кто пускает утку в интернете. Злюсь, потому что планы коту под хвост. А я уже хотел завалить в ближайший торговый цент по пути из города, затариться подарками и вкусностями, а потом мчать к своей девочке. Не сдобровать шутнику, ведь он оторвал меня от приятных планов.

— Мужчина, вам кого?

Меня едва не сбивает с ног импозантная женщина, и смотрит мне в глаза слишком заинтриговано.

— Кто у вас главный по брачным делам, вот он мне нужен.

— А что случилось?

— Да поговаривают сердобольные люди, что сегодня в стенах вашего прекрасного здания я сегодня женился. Уваров я, может, слышали или однофамилец мимо пробегал.

— Минуточку, это нужно уточнить, но думаю, что моя коллега вам поможет в этом нелегком деле.

Меня ловко вталкивают в какой-то кабинет, за главным столом сидит не менее импозантная женщина с объемной прической, синем платье.

— Слушаю вас, молодой человек, с чем пожаловали.

— Вот, — кладу перед глазами женщины телефон и увеличенное фото, на котором хорошо видны печати их конторы. — Я могу ошибаться, но что-то подсказывает мне, что этот шедевр очень похож на те, что вы здесь регулярно выдаете молодоженам.

— Господин Уваров, как приятно видеть вас собственной персоной. А мы уж думали, что вас сегодня ждать не придется. Кстати, ваш паспорт, ваш оригинал свидетельства о браке. А вот в этой книжечке поставьте свою подпись и подтвердите, что со всем согласны. Искренне поздравляем вас с таким светлым праздником, очень жаль, что командировка помешала вам вовремя прибыть на указанную дату росписи.

Что я слышу? Даже не так! Я вижу, как перед моим носом появляется мой же пластиковый паспорт, листок формата А четыре с заполненными графами. Я смеюсь, даже не прикасаясь к документам.

— Это же шутка такая, мои друзья постарались. Вы же это не серьезно?

53 глава

Александр

— А ты не верила, что он приедет, — слышу за спиной смешок Ольки, резко поворачиваюсь и шалею, увидев свою хитрюгу при полном параде.

А я то думал, куда она так надолго, да еще и без меня, свинтила в огромный торговый центр. Даже под пытками не призналась куда и зачем. Теперь вижу: на ней очень красивое бежевое платье, туфельки на тонком каблучке, с прической, которую делали руки мастера.

— Оль, что здесь происхо…

— Поздравляем!

Дверь в кабинет распахивается полностью и в комнату горохом сыпят наши друзья и родственники. Среди всех вижу Викторию, которая широко улыбается и смахивает слезу с ресницы. А довольная рожа Черкасова сияет ярче Новогодней елки, мать его.

— Что смотришь, любимый, вот тебе ручка, вот тебе свидетельство. Или против? — Мило хлопает ресницами моя выдумщица и кусает губки. — Или может быть все-таки повторить официальную часть на бис?

— Повторить, куда же нам без жениха?! — дружно галдят гости, а я чувствую себя самым настоящим женихом, вот только свадьба как по-волшебству настала, без моего ведома.

Оля на ладошке протягивает мне коробочку, в которой дружно сидят два кольца. Улыбается и елейным голоском говорит, приближаясь ко мне:

— Не передумал?

Пффф, такое скажет! Не дождется. И пусть в моих ушах шумит так, что впору сойти с ума, но я не сдамся так просто.

— Вот еще, — рукой обхватываю свою девочку за талию и объявляю всем гостям, — сначала поцелуй, а потом остальные формальности. Олька, ты — сумасшедшая!

— Не больше, чем ты, — шепчет в ответ, — зато нашу свадьбу мы запомним на всю жизнь. Кстати, нас ждет ресторан.

— А если бы я не додумался сюда нагрянуть?

— Ну, ты же у меня очень умный и рациональный мужчина. Ты бы не смог иначе. А даже если бы не додумался, поверь, все бы дороги тебя привели именно сюда.

Оля целует меня в шею и шепчет о том, что же еще ждет меня сегодня вечером.

Ольга

Несколькими часами ранее

— Черкасов, ты точно уверен в том, что Уваров нагрянет в ЗАГС? — В сотый раз проедаю плешь Марку, который смеется, рассматривая меня со всех сторон.

Рядом крутится Марго с Полиной, эти два пузача всячески пытаются меня развеселить, расслабить. Потому что авантюру, которую я решила провернуть, могла оказаться слишком рискованной. Вот только Марк клялся и божился, что Сашка сделает все так, как будет нужно нам. По первым просчетам весь упор делался на то, что мой жених будет штурмовать здание ЗАГСа, где при всем параде собрались все наши знакомые и родные.

Мама думала, что я белены объелась, когда решилась сделать именно в таком формате свадьбу. И вот здесь настал момент истины, о котором теперь знает еще один человек. Мама была сильно удивлена тому, что мой Сашка волшебник — недоучка. Слово «неудачник» я бы не использовала. Да он замахнулся на брак Марго и Марка, рискнул, но человеческий фактор сыграл по-своему. Зато в его случае никаких отклонений не должно быть! Я была решительно настроена, во что бы то не стало, стать его женой как можно быстрее, жадно заклеймить его печатью и на весь мир заявить, что этот мужчина только мой.

Марк и остальные отлично сыграли отведенные им роли. Я едва губы себе в кровь не искусала, пока высматривала в окно автомобиль Сашки.

А когда он приехал, была готова рыдать от счастья. Только бы понял и подыграл, не психанул и не бросил меня здесь среди гостей.

Как камень с души свалился, когда Уваров слишком быстро оклемался, сжимая меня в своих объятиях.

— Люблю тебя, мой мужчина, но ручку сейчас нужно использовать по назначению.

— Непременно, но прежде, — Уваров повернулся к женщине и сказал: — Прошу огласить всю важную информация с самого начала.

Дружественный хохот и аплодисменты еще долго не стихали во время церемонии. Я же, сильнее сжав ладошкой пальцы Сашки, очень внимательно слушала такие важные слова, которые уже в тысячный раз произносила для влюбленных пар милая и добрая Зинаида Павловна.

— Горько!

Эти слова еще долго звучали в этот вечер, а Сашка не выпускал меня из своих объятий и слишком настойчиво пытался украсть меня куда-то в темный уголок, задрать мне платье и показать, как же сильно скучал за мной. Нетерпеливый, но за это его люблю еще сильнее.

Эпилог

1 сентября

— Папаша, вы так не пугайте, — издалека слышу голос немолодой акушерки, которая склоняется ко мне.

Резко сажусь и понимаю, что сейчас лопнет голова от перенапряжения. Кручу головой по сторонам и понимаю, что не приснилось. Роддом. И я от переизбытка адреналина в обмороке. Черт, как неудобно.

— Я нормально, как Оля и ребенок?

Я пытаюсь соскочить с кушетки, но мою руку крепко сжимает Ирина Викторовна и уже мягче говорит.

— Родила ваша жена, дочурку, вес три двести, пятьдесят сантиметров, крикливая. И вы не поверите, папаша, вся в вас, такая же темненькая и смуглая.

Черт, я расчувствовался. Неужели даже слеза скатилась по щеке? Не помню, смахнул я или нет, но акушерка засмеялась.

— Смотреть на дочь будете?

— А можно?

— А нужно!

Я слетел с кушетки, как ужаленный, нечаянно заметил, что руки дрожат. Я вообще в раннего утра, как только Оля проснулась и сказала собираться, пребывал в состоянии нервного перенапряжения. По пути в роддом сбросили сообщение Черкасовым, что поездка за город отменяется. Подняли на уши еще половину родни. Я был на взводе, потому что слишком рано начались схватки, нам еще три недели нужно было ходить. Меня успокаивали, говорили, что все в норме и не нужно нервничать больше, чем моя жена.

А Оля держалась стойко, в отличие от меня. Она лишь изредка ойкала, сидя в машине, отворачивала лицо в сторону, но я же видел, как она сжимает зубы, чтобы не выругаться. Последние недели были очень утомительными для моей девочки, огромный живот мешал ей спать удобно, а спина постоянно ныла и не давала Оле спокойствия.

Вошел в палату, а сердце сжалось от боли, когда увидел бледную Олю. Она дремала, но услышав скрип двери, открыла глаза и слабо улыбнулась. Протянула мне руку, я сжал прохладную ладошку жены, склонился к ее губам, поцеловал и сказал:

— Спасибо за дочь.

— Уваров, ты посмотри, какое чудо сотворил, — кусает Оля любя мои губы, и довольно выдыхает, когда Ирина Викторовна подкатывает к кровати мамочки детский бокс. Поверить не могу, что дочурка такая крошечная, я даже не представляю, как буду брать эту принцесску на руки.

— Она такая маленькая.

Да я глаз оторвать не могу, склоняясь ниже и рассматривая крошечные пальчики на руках, пухлые губки и щечки.

— Настенька вся в тебя, Уваров, где справедливость? Вот скажи матери?!

— Олька, хватит фамильничать, — рычу наиграно и стреляю в жену благодарным взглядом.

— А то что?

Дерзкая девчонка, донимала меня всю беременность своими шутками, порой доводила до белого каления, подшучивая надо мной, над моими переживаниями по поводу беременности и правильно ли она протекает. Тот памятный день никогда не забуду, когда моя заноза сообщила о том, что мы станем родителями. Этой девчонке фантазии не занимать, она умеет шокировать. И скажу откровенно: волшебник из нее намного лучше.

День Влюбленных, именно мне, запомнился надолго. В тот день я сбежал из дому пораньше, чтобы побаловать жену свежей выпечкой, цветами и огромным пакетом ее любимых лакомств. По возвращению домой меня ждало разочарование. Оли нигде не было, кровать скомкана, видно было, что куда-то собиралась в спешке.

Набираю ее номер, идут гудки, а вот ответа нет, странно. Зато в дверь квартиры звонят. Может ключи забыла? Распахиваю двери и удивленно смотрю на курьера с подарочной упаковкой в руках. Протягивает с улыбкой, уточняя мою фамилию, а потом так же шустро кланяется и исчезает. Я ставлю коробок на тумбочку и пытаюсь вспомнить, что же за доставка может быть в утро ранее. На одной из сторон упаковки замечаю небольшую надпись: открой меня.

И тут улыбка озаряет мои губы и не сходит до тех пор, пока я не раскрываю этот сюрприз и не вижу внутри двух плюшевых медвежат, розового и синего цвета, отдельно извлекаю знак вопроса, кручу его в руках и понимаю, что глаза цепляются за тест на беременность. Внутри все от радости ухает, даже забываю о том, что на пороге валяются пакеты с продуктами, а цветы держу под рукой.

— Оклемался?

Дверь в квартиру распахивается, и мне на шею бросается Оля.

— Ты уверенна?

— Вчера у доктора была.

— Все хорошо?

— Великолепно, просто небольшое утреннее головокружение и легкая тошнота, а так все в норме.

Она меня целует всего, а я не могу больше слова выдавить из себя, держу жену в руках и осознаю, что медленно, но уверенно наши мечты сбываются.

Рождение Пашки, сына Черкасовых, тоже прошло без осложнений. Но к моему стыду, Марк стойко вынес тяготы родов и вдел рождение сына собственными глазами. Жениться эта пара решила летом, да и сына крестили почти сразу.

В день свадьбы Черкасовых спрашивал у Оли:

— Не жалеешь, что не такая свадьба, как у Черкасовых сейчас.

— Уваров, для меня важны твои чувства и хорошее отношение, а не спецэффекты. Но я когда-то задумаюсь о том, а не надеть ли мне свадебное платье еще раз.

— Что?!

— Ну вот, молчи и радуйся, что у тебя в свидетельстве о браке стоит моя фамилия, имя и отчество, а не какой-то Курочкиной Матильдой Акакиевны, — грозно хмурится, но глаза веселые, задорные.

— Я бы этого не вынес, хотя признаться честно, я даже не удосужился в тот день сразу прочесть графу, в которой значилось имя супруги. Меня больше возмущал сам факт того, что меня внезапно женили. А что если бы с какой-то Матильдой Акакиевной?

Вспомню — вздрогну, да уж, волшебник из меня пока что еще среднего уровня. Но я учусь, развиваюсь, становлюсь лучше, не смотря на то, что Оля сменила одну программу, под названием «как достать босса» на другую «как достать мужа, но в тоже время влюблять его в себя с каждым днем все больше и больше».

Мне ее коварный план очень нравится. Уварова Ольга Владимировна каждый день моей ранее пресной, монотонной жизни превратила в яркие, насыщенные дни.

И теперь мы с умилением, любовью смотрим на спящий розовый комок и ждем тот день, когда сможем всей семьей укатить в Рябиновку, на месяц пожить у тещи, на свежем воздухе, рядом с родственниками, соседями, кумовьями.