Как не стать стукачом

Если кто-то думает, что в российских правоохранительных органах и прочих спецслужбах предпочитают никак не наказывать своих сотрудников за регулярно допускаемые ими злоупотребления и покушения на законные права окружающих граждан, то он глубоко заблуждается. Ещё как наказывают (правда по-своему и так, чтобы это не было заметно для подавляющего большинства окружающих) и даже более того - стремятся никогда не упускать таких возможностей. Но наказывают там не за сами факты допущения злоупотреблений и покушений на права граждан, а за проявление недостаточной ловкости и изворотливости - особенно в случаях, когда это приводит к нежелательным и шумным огласкам.

Осуществление разного рода злоупотреблений рассматривается в российских правоохранительных органах (и прежде всего в милиции) как некая разновидность тренировочного процесса для молодых или недостаточно опытных их сотрудников. Если те или иные из подобных сотрудников в таких ситуациях начинают обнаруживать способность к побуждению невиновных лиц (или виновных в чём-либо весьма незначительном) к признаниям за собой существенной вины, то это говорит их непосредственным начальникам, что они уже являются достаточно хорошо подготовленными и вполне пригодными для задействования в каких-либо более серьёзных и ответственных делах. На тех же из молодых и недостаточно опытных сотрудников, которые начинают допускать проколы в ходе подобных "тренировочных процессов", их непосредственные начальники принимаются смотреть с нескрываемым презрением - сваливать на них всю черновую и бесперспективную работу и "назначать" их быть виновными за любые промахи в работе своих более ловких и способных коллег.

Во многом в силу существования этой самой причины многие работники правоохранительных органов и спецслужб быстро вырабатывают в себе умения осуществлять свои злоупотребления и нарушения с таким расчётом, чтобы потом к ним невозможно было придраться. Более того - умение по сути дела без конца преступать закон, при этом не преступая его с чисто формальной точки зрения, в их среде считается одним из главных показателей профессионализма. Другим не менее важным показателем степени профессионализма оперативных работников правоохранительных органов и иных спецслужб считается их умение (или неумение) побуждать к сотрудничеству всех лиц и граждан, с которыми им приходится иметь дело в процессе исполнения своих служебных обязанностей. В силу этой самой причины каждый оперативный работник помимо чистого выяснения различных интересующих его фактов всякий раз попутно стремится подвергать обработке всех каким-либо образом опрашиваемых им лиц на вышеуказанный предмет. В общем и целом задачи подобного рода решаются ими путём использования двух главных методов побудительного воздействия, которые в принципе уже были описаны в предыдущем разделе:

оказание на разрабатываемых лиц эмоционально окрашенных воздействий в целях возбуждения у них необоснованных страхов или (наоборот) приступов злости и вызывания в ответ спонтанных неадекватных реакций

сообщение разрабатываемым лицам правдоподобных, но сильно искажённых фактов (полученных путём осуществления смешений определённых порций правды и лжи) в целях введения их в заблуждение относительно чего-то (или кого-то) реально существующего и наталкивания их на мысль о недальновидности или ошибочности используемой ими линии поведения

Если говорить об общеупотребительной практике использования вышеуказанных методов оперативными работниками силовых структур, то в данном вопросе необходимо указать на следующие моменты. Первый вариант оказания побудительных воздействий используется оперативниками главным образом в отношении наивных, боязливых и нерешительно ведущих себя лиц или тех из них, которые в процессе общения так или иначе начинают проявлять в себе подобные качества.

Так опрашивая подобного рода лиц в качестве свидетелей оперативники стремятся направить их показания в желательное русло - путём фактического выражения им предложений (в виде определённых намёков и подсказок) описать те или иные моменты произошедших событий наиболее удобным и подходящим для себя образом. Например побудить их к заявлению чего-то сильно преувеличенного или предположительного под видом вполне достоверного и не вызывающего собой каких-либо сомнений, либо наоборот уговорить их оставить без должного внимания отдельные моменты, оправдывающие действия предполагаемых преступников, по причине их якобы не существенности и малозначительности. Главный упор в таких ситуациях делается на объяснении того факта, что чем более значимыми и убедительными окажутся обвинения, предъявляемые предположительным преступникам (вне зависимости от фактически установленной степени их вины), тем на большей окажется вероятность того, что они надолго попадут за решётку. А чем дольше они будут находиться в местах не столь отдалённых, тем меньше у них будет возможности мешать нормальному течению жизни всех честных людей. В случаях же выражений свидетелями отказов заявлять о чем-то не вполне соответствующем действительности, оперативники наоборот принимаются упрекать их в недальновидности своего поведения и фактическом потворствовании представителям преступного мира.

В ситуациях обращений к оперативным работникам потерпевших по поводу чего-либо достаточно малозначительного и трудно доказуемого, первые обычно принимаются демонстрировать своё откровенное нежелание приступать к заведению упомянутых уголовных дел. Демонстрацию такого нежелания оперативники нередко сопровождают усиленными расспросами потерпевших о лицах и фактах, интересующих их в связи с каким-либо другими расследуемыми делами. Расчёт здесь оказывается достаточно прост. Потерпевшие, испытывая острое желание как можно скорее вернуть утраченное или наказать своих обидчиков, в ситуациях подобного рода оказываются гораздо более склонными делиться с оперативниками любыми становящимися им известными фактами о третьих лицах - в надежде, что в качестве ответного шага за подобное проявление открытости те снизойдут до того, чтобы взяться за рассмотрение их дел. В ситуациях же, когда потерпевшие начинают проявлять нежелание вести разговоры на посторонние для их случаев темы, либо просто не располагают чем-либо, могущим заинтересовать оперативных работников, последние принимаются выражать им повторные отказы и уступать заявителям только в тех случаях, когда становится понятным и ясным, что те не успокоятся и обратятся со своими делами к вышестоящим должностным лицам или в надзорные органы.

В ситуациях, когда к оперативным работникам обращаются потерпевшие по поводу происшествий, в которых оказываются замешанными очень влиятельные лица и агенты, то первые в целях обеспечения последним своих прикрытий нередко принимаются якобы по дружески советовать последним не дёргаться и не пытаться устраивать судебных разбирательств по причине того, что прикрываемые ими лица якобы обладают огромными связями и вполне способны повернуть дела так, что потерпевшие сами окажутся в положении обвиняемых. Подобным образом запугивая потерпевших, оперативники помимо их отказов от чего-то ранее задуманного, стремятся превратить первых в своих агентов влияния на других представителей общества, которые бы стали приватно рассказывать всем встречным и поперечным о произошедших событиях и таким образом заблаговременно внушать им мысль о том, что в ситуациях столкновений с кем-либо влиятельным и авторитетным им разумнее всего уступать в не зависимости от того, кто на самом деле является виноватым во всем происшедшем. На самом же деле подобные заявления со стороны оперативников и разрабатываемых ими агентов есть сильные преувеличения (или понты). Подавляющее большинство влиятельных и авторитетных лиц на самом деле являются не такими уж всемогущими, как ими это обычно обрисовывается в целях саморекламы - особенно когда дело начинает касаться разбирательств по каким-либо достаточно серьёзным поводам. С другой стороны любая попытка действовать в обход законов даже для очень влиятельных лиц стоит им немало средств, сил и времени и во многих случаях сопровождается возникновением вокруг их имён совершенно ненужной им шумихи. В силу этой самой причины в подавляющем большинстве случае им оказывается гораздо легче, удобней и проще вместо организаций устранений или оговоров тех или иных из продолжающих стоять на своём потерпевших попытаться снять с себя вину путём предоставлений им отступных сумм и улаживания всего по хорошему.

В случаях возникновения подозрений в осуществлении преступных намерений со стороны лиц, которые ранее никогда не привлекались к уголовным делам, оперативники в процессе проведения их допросов в случаях отсутствия доказательной базы нередко прибегают к словам, выражающим предложения снять с себя груз вины и таким образом облегчить свою душу. Тех из них, которые совершают преступления по причине проявления неосторожности или недобросовестного исполнения своих служебных обязанностей при проявлении с их стороны признаков совестливости и возникновении комплексов вины, оперативные работники нередко принимаются обрабатывать таким образом, чтобы те согласились взять на себя основную вину. Выстраивая рассматриваемые дела таким образом оперативники обеспечивают освобождение от уголовной ответственности для кого-то для них более полезного или нужного - в лице недобросовестных начальников и отдельных должностных лиц, которые чаще всего являются главными виновниками таких характеров развития событий и по совместительству - их агентами. Тех лиц, которые впервые совершают преступления по причине запутывания в сложных жизненных ситуациях и быстро сознаются во всём, оперативники - в целях улучшений показателей своей работы - нередко принимаются уговаривать взять на себя какие-либо сходные преступления, установление истинных виновников которых представляется операм практически невозможным (обещая подобным глупцам в обмен за это предоставить немного еды и сигарет, а также обеспечить перевод в камеры с более комфортными условиями содержания).

В свою очередь второй вариант оказания побудительных воздействий (посредством выражения полулжи-полуправды) используется оперативными работниками главным образом в отношении лиц, обладающих определённым жизненным опытом и обнаруживающих способность как-то постоять за себя. Иначе говоря в тех случаях, когда операм становится понятно и ясно, что им не удастся добиться чего-то задуманного путём применения более примитивных и эмоционально окрашенных воздействий, они прибегают к оказанию более изощрённых давлений, которые строятся на том предположительном моменте, что разрабатываемые ими лица, не смотря на наличие у них определённого жизненного опыта, не могут знать всех тонкостей и особенностей существующих законов. Всякий раз истолковывая те или иные законы весьма вольным и наиболее подходящим для себя образом, оперативники играют на весьма приблизительном и неуверенном знании их формулировок со стороны подавляющего большинства граждан и таким путём нередко добиваются желательных и устраивающих их результатов.

Так например в ситуациях опросов свидетелей приходя к выводам о том, что те что-то недоговаривают, оперативники нередко принимаются им угрожать возможностью их привлечения к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Правдой в данном случае является то, что в Уголовном кодексе действительно имеется такая статья, но она предусматривает ответственность именно за заведомо ложные показания, а не за факты неточного изложения или забывчивости (и всего того, что может быть истолковано таким образом) со стороны свидетелей. А раз так, то в рассмотренной ситуации подобным свидетелям ни коим образом не угрожает наступление уголовной ответственности, а сама такая угроза по своей сути является ничем иным, как пустым блефом.

В ситуациях, когда при производствах допросов подозреваемых лиц обстоятельства их дел начинают вырисовываться с недостаточной чёткостью и возникает потребность в получении более убедительных фактов, указывающих на степень их вины, оперативные работники имеют обыкновение выдавать желаемое за действительное - заявлять как о чём-то уже установленном и доказанном о том, что на данный момент не является таковым. Подобные их заявления представляют собой разного рода предположения и догадки, основанные на различных косвенных фактах, которые не могут быть воспринятыми в качестве очевидных фактов доказательства вины подозреваемых лиц. Как раз в целях получения подобной доказательной базы оперативники имеют обыкновение подталкивать подозреваемых к даче признательных показаний путём изображения из себя с таких видом, как будто у них всё и без того уже является практически доказанным - просто им якобы важно получить такие показания не от каких-либо третьих лиц , а со слов самих обвиняемых. Путём введения подозреваемых лиц в замешательство и выражения туманных обещаний поспособствовать снижению положенных им наказаний (с одновременным запугиванием их возможностью подхождения к их делам по всей строгости закона) в подобных ситуациях оперативникам зачастую удаётся добиться от них признательные показания. И нередко в таких случаях, когда подозреваемые на самом деле не совершали приписываемых им преступлений. Причина подобных самооговоров обычно заключается в том, что оперативникам удаётся внушить подозреваемым ложную мысль о том, что все обстоятельства объективно складываются против них и при любых раскладах им будет уготовано наказание, связанное с лишением свободы, а вот его длительность будет зависеть исключительного от выражения им своего согласия (и чувства глубокого раскаяния в якобы содеянном) или несогласия (и злобного нежелания) признать свою вину перед судом.

Помимо двух основных методов оказания побудительных воздействий, основные моменты которых были описаны выше оперативными работниками милиции и иных спецслужб достаточно широко используется третий, который представляет собой выражение откровенных и ничем неприкрытых угроз и оказания грубых физических воздействий в отношении в чём-либо подозреваемых лиц. В силу этой самой причины имеет смысл разобраться в том, когда следует и когда не следует опасаться таких воздействий.

Оказание грубых физических воздействий со стороны представителей спецслужб и милиции оказывается наиболее часто употребимым в отношении лиц подозреваемых в совершении тяжких преступлений (типа убийств, террористических актов, шпионажа, покушение на представителей власти и работников правоохранительных органов) в ситуациях, когда те или иные из них принимаются запираться и путаться в своих показаниях. Подобный характер поведения оперативных работников в таких случаях объясняется тем, что в связи с тяжестью совершённых преступлений им отдаётся негласное указание свыше любой ценой и в кратчайшие сроки обеспечить их раскрытие, которое предполагает собой обеспечение оперативникам мощных прикрытий на тот случай, если информация о единовременном использовании противозаконных методов дознания каким-либо образом откроется или выйдет за стены их ведомств.

В ситуациях с менее тяжкими преступлениями и мелкими правонарушениями со стороны тех или иных граждан таких гарантий оперативным работникам обычно никто не предоставляет, поэтому если они в подобных случаях и прибегают к использованию выражений неприкрытых угроз и осуществлений грубых физических воздействий, то делают это с постоянной оглядкой и четким осознанием того факта, что в случаях принятия такими делами нежелательных оборотов они могут столкнуться с очень серьёзными неприятностями по службе и вообще потерять свою работу или даже угодить под суд. Подобного рода оглядка обычно заключается либо в провоцировании в чём-либо заподозренных и несознающихся лиц (например путём осуществления их грубых одёргиваний или выражения чего-либо для них оскорбительного) в целях подстёгивания их к ответному выражению оскорблений и оказанию сопротивления, либо в демонстрации им чего-либо угрожающего по своему смыслу (типа злобных окриков, размахиваний дубинками или вынутыми пистолетами, выражений своей способности простить их за совершение уже установленных незначительных правонарушений или наоборот наказать их за это по всей строгости). Если таким образом испытуемые лица, начинают поддаваться на провокации или обнаруживать в себе страх, не соглашаясь при этом давать признательных показаний, оперативники принимаются использовать полученные формальные основания или руководствоваться логическими доводами для наращивания степени грубости и циничности своих воздействий. При виде же того, что подозреваемые лица легко ведутся и быстро доводятся до таких состояний, когда использование в их отношении грубых мер физического воздействия становится вполне оправданным или не вызывающим собой опасения (из-за того, что они по причине испытываемого страха и опасений вряд ли станут куда-либо жаловаться), оперативники достаточно часто к ним прибегают в целях получения чего-либо желательного. Если же подозреваемые лица в ответ на подобные провокации и устрашительные воздействий принимаются демонстрировать невозмутимость и спокойствие и одновременно отказываться от всего им приписываемого, то оперативники, убедившись в безуспешности таких своих действий, оказываются вынужденными переходить к более спокойному (примирительному) тону общения и в конечном итоге отпускать первых за недоказанностью фактов приписываемых им правонарушений или преступных замыслов.

В реальной практике тот или иной метод оказания побудительных воздействий обычно используются оперативными работниками не сам по себе, а в тесном переплетении друг с другом. Путём осуществления перебора различных вариантов оперативники в каждый данный момент их использования отдают предпочтение тем из них, которые обеспечивают желаемый ответный отклик или способствует его приближению и наоборот немедленно переходят к попыткам использования чего-либо другого в ситуациях обнаружения неэффективности уже испробованного. В свою очередь затронув тему использования различных вариантов тех или иных побудительных воздействий следует особо отметить тот момент, что в конкретных правоохранительных органах и спецслужбах, исходя из присущей им специфики, предпочтение отдаётся отдельным из них, тогда как другие используются в гораздо меньшей степени.

Если взяться за рассмотрение условий российской действительности и таких её спецслужб и правоохранительных органов, как милиция, Федеральная служба безопасности и военная контрразведка (которая хоть и является составной частью ФСБ, но в значительной степени отличается от последней характером преимущественно используемых методов ведения оперативной работы), то возникнет следующая картина.

Так оперативные работники органов внутренних дел сплошь и рядом обнаруживают склонность к запечатлению всего обрывочного из случайно виденного или услышанного, которое может иметь хоть какое-то отношение к интересующим их делам и выражению таких фрагментов перед лицом подозреваемых и свидетелей с таким видом, как будто им в принципе уже всё известно об интересующих их фактах за исключением некоторых второстепенных деталей. Лица, обрабатываемые милицейскими оперативниками, нередко попадаются на уловки подобного рода, полагая, что в ситуациях, когда операм и без того уже почти всё известно, не имеет смысла хитрить или запираться, а разумнее всего сознаться в чём-то, уже фактически утратившем свою значимость (а на самом деле дающем оперативникам возможность к быстрому достижению всего для них желательного практически на пустом месте) в надежде обеспечить с их стороны по отношению себе хоть какие-либо поблажки.

Что касается оперативных работников ФСБ, то их предпочтения обычно находят своё выражение в виде неожиданных заявлений подозреваемым лицам о каких-либо несоответствиях или неправильном оформлении, якобы выявленных в результате детального изучения предоставленных им документов (в которых на самом деле не содержится оснований для получения таких выводов). Смысл таких заявлений заключается в определении того, уверен ли подозреваемый в себе и способен давать всему вразумительные объяснения либо наоборот излишне волнителен и нервозен по причине каких-либо испытываемых им у него внутренних опасений. В ситуациях проявлений подозреваемыми или проверяемыми лицами сбивчивости и излишней волнительности, оперативники ФСБ приходят к выводам о необходимости осуществления в их отношении более тщательных проверок, а тех, кто в ответ не проявляет смущений или нервозности и чётко указывают оперативным работникам на несправедливость их замечаний, последние обычно тут же отпускают со слегка извиняющимся видом (типа слегка ошиблись - с кем не бывает).

Говоря об оперативных работниках военной контрразведки, следует указать на то факт, что оказание побудительных воздействий ими обычно осуществляется посредством ведения с проверяемыми лицами разносторонних бесед или иначе говоря прокачивания по целому ряду разнообразных тем, которые могут иметь как прямое, так и весьма косвенное отношение к чему-то ими предварительно о себе заявленного (типа рода деятельности, характера своего нахождения исполняемых поручений, знакомств с теми или иными лицами и учреждениями, мест и времени своего предыдущего пребывания). В случаях обнаружения за проверяемыми лицами лжи или неправдоподобия в каких-либо несущественных мелочах, военные контрразведчики руководствуются следующей логикой - обманывающий в малом вполне способен обмануть в чём-то гораздо большем и принимаются проверять его более тщательным образом. В случаях же не отсутствия в поведении и ответах в чём-либо заподозренных лиц проявлений лживости и неискренности военные контрразведчики обычно быстро отпускают таковых без осуществления более основательных проверок в виде рассылок по ним документальных запросов в различные учреждения и инстанции и опросов знакомых с ними лиц.

После рассмотрения наиболее характерных приёмов и методов оказания психологического давления, которые используются оперативными работниками милиции и иных российских спецслужб, будет самое время перейти к описанию способов эффективных противодействий таким воздействиям. Весь характер той практики, которая используется оперативными работниками милиции и иных российских спецслужб в отношении подавляющего большинства интересующих их граждан говорит о том, что в лучшем случае они держат последних за дураков, а в худшем, относятся к ним как к заведомым преступникам или иначе говоря считают, что для достижения регулярно ставимых перед ними целей они вольны использовать весьма нечистоплотные и откровенно грязные методы. Цель оправдывает средства - таким является одно из главных правил их деятельности. Регулярные проявления подобной мягко говоря неискренности, а грубо говоря - почти откровенной лжи со стороны оперативных работников российских правоохранительных органов приводит к тому, что подавляющее большинство российских граждан под впечатлением виденного вольным или невольным образом начинает испытывать к ним и их ведомствам неприязненное ощущения и на всякий случай стремится всегда держаться от них подальше. Именно из этого проистекает главная причина их осознанного или не вполне осознанного стремления не вступать в сотрудничество с представителями каких бы то ни было правоохранительных органов.

В ответ на это оперативным работникам милиции и иных российских спецслужб не остаётся ничего иного, как ещё интенсивнее использовать разного рода ухищрения и уловки, направленные на обеспечение фактического принуждения тех или иных интересующих их граждан к вступлению с ними в сотрудничество. Регулярные столкновения с подобного рода фактами не могут приводить всякого уважающего себя человека и гражданина ни к чему иному, кроме как к возбуждению у них чувства внутреннего протеста. Подобное чувство является вполне понятным и очевидным, но для того чтобы защитить себя от противозаконных и необоснованных посягательств со стороны представителей только одного этого явно мало. Для того, чтобы оказаться способным обеспечивать себе эффективную защиту от посягательств подобного рода и определённым образом влиять на ход происходящих событий, необходимо научиться действовать не стихийным, а осознанным или (иначе говоря) квалифицированным образом.

В свою очередь для того, чтобы научиться действовать осознанным образом прежде всего необходимо стать способным в наиболее сложные жизненные моменты отбрасывать в сторону все ненужные эмоции и руководствоваться в них исключительно своим собственным разумом. Прежде всего это выражается в необходимости выработки в себе привычки не испытывать (или хотя бы не показывать) страха перед представителями каких бы то ни было правоохранительных органов и не верить ни единому их слову, не подкреплённому очевидными доказательствами их правоты. С другой стороны необходимо вырабатывать в себе умение не поддаваться на провокации - не пытаться оказывать физическое сопротивление, не допускать осуществления необдуманных спонтанных шагов и избегать употребления явно оскорбительных слов в ответ на проявления грубости или откровенных насмешек, преднамеренно используемых оперативными работниками в целях выведения обрабатываемых лиц из состояния психологического равновесия и подталкивания их к осуществлению неразумных (и откровенно глупых) поступков.

Для того, чтобы научиться не испытывать страх и трепет перед представителями правоохранительных опытов и умению слегка их одурачивать, автор данного материала предлагает всем желающим проделать один не очень сложный психологический опыт. Всякий, кому в условиях российской действительности хоть однажды приходилось коротать своё время на вокзале в ожидании поезда, становится свидетелем без конца повторяющихся картин прохода по залам ожидания милицейских патрулей и одиночных милиционеров, которые осуществляют выборочные проверки документов у ожидающих граждан. Так вот Вы можете легко избежать таких проверок, если перед своим пребыванием на вокзалах и иных сходных с ними местах потрудитесь придать себе подобающий вид (типа побриться, придать себе аккуратный и ухоженный вид, прилично одеться, не иметь при себе громоздкой поклажи и вызывающей атрибутики в своём обличии). Войдя в зал ожидания, усядьтесь на диван или скамейку поближе к входу. Усядьтесь не просто так, а свободно откинувшись назад и вытянув перед собой ноги (совсем не скрещивая или скрещивая в области голеностопных суставов), имеющуюся при себе пакет или сумку небрежно поставьте рядом с собой (но ни в коем случае не держите его у себя на коленях). Локти рук раздвиньте чуть в стороны, а их кистями обопритесь на диван или скамейку (либо края своих бёдер, своему лицу придайте пренебрежительно-невозмутимое выражение, а своей головой вращайте с проявлением очевидной лени, при виде милиционеров как бы нехотя поверните свою голову в их сторону, но с таким видом, как будто Вы их в упор не видите.

Если всё будет проделано в точном соответствии с вышеуказанным, то Вы можете быть твёрдо уверенными в том, что к Вам не подойдёт ни один милиционер, хотя документы у подавляющего большинства всех остальных ими будут поочерёдно проверены (и возможно неоднократно). Разгадка такого психологического трюка оказывается достаточно простой. Суть её заключается в том, что подобным (весьма самоуверенным) образом обычно ведут себя представители правоохранительных органов. Поэтому если Вы будете выглядеть и вести себя точно так же, патрульные милиционеры, согласно выработавшихся у них стереотипам, вольным или невольным образом начнут воспринимать Вас как представителя своего (или родственного ему) ведомства и не станут причинять Вам какого-либо беспокойства и неудобств.

Научившись в необходимых случаях сохранять невозмутимость и спокойствие или иначе говоря, сдерживать свои эмоции, Вы обеспечите себе ощутимое преимущество на случай нежелательных встреч с представителями каких бы то ни было правоохранительных органов. Оно будет заключаться в том, что после осуществления нескольких пробных шагов по осуществлению в отношении Вас эмоционально окрашенных давлений и убеждении в Вашей невосприимчивости на данный счёт, оперативники окажутся вынужденными существенно сузить поле ведущейся ими грязной игры и тем самым уменьшить свой шанс на достижение успеха.

С другой стороны оперативные работники (в первую очередь милиции, а также военной контрразведки) в своей практике сплошь и рядом производят задержания или вызовы лиц, в виновности или в способности которых дать ценные свидетельские показания они не вполне уверены в силу отсутствия на этот счёт очевидных доказательств. В ситуациях подобного рода они чаще всего принимаются судить о виновности или невиновности подозреваемых лиц по каким-либо чисто внешним или субъективным признакам типа проявлений боязливости, издёрганности, запутанности в изложении выражаемых доводов, отказов давать какие-либо показаний, выражений чего-либо грубого или откровенно враждебного. При обнаружении таких признаков у задержанных или вызванных лиц оперативники обычно приходят к выводам о высокой вероятности присутствия за ними вины и целесообразности как следует поднапрячься и дожать таких лиц на предмет понуждения их к даче ожидаемых от них показаний. При не обнаружении указанных признаков и отсутствии более убедительных доказательств оперативники наоборот начинают испытывать глубокие сомнения по поводу правильности предпринимаемых ими шагов - из-за опасений упустить кого-то для себя гораздо более важного и не суметь своевременно справиться с решением порученных им дел они в большинстве случаев принимаются идти на попятную и быстро отпускать задержанных или вызванных лиц без подвергания их по настоящему серьёзным проверкам (типа рассылок запросов на получение о них документальных справок и характеристик, опросов их коллег и соседей и проведения соответствующих экспертиз).

Вынужденный перевод ведущейся игры из эмоционального в логическое русло на практике очень часто приводит к тому, что оперативные работники принимаются демонстрировать допрашиваемым ими лицам своё умение манипулировать законами или иначе говоря, прибегать к их весьма вольной и наиболее выгодной для себя трактовке с тем, чтобы воспользовавшись предположительным незнанием таковых со стороны последних в очередной раз попытаться их запугать и опять повернуть разговор в наиболее выгодное для себя эмоциональное русло. Для того, чтобы обезопасить себя от воздействий подобного рода, каждому желающему этого достичь можно порекомендовать только одно - в самых общих чертах изучить основные законодательные положения, касающиеся административного, уголовного и уголовно-процессуального права. Изучить не для того, чтобы пытаться спорить с оперативниками по поводу характера толкования тех или иных законодательных актов (если Вы к примеру не нотариус или адвокат, то это врядли Вам удастся - оперативник, обладая более серьёзными знаниями в данной области, сумеет приплести к чему-то Вами оспоренному какие-либо другие своеобразно истолкованные статьи или законы, о которых Вы будете иметь весьма смутное представление и таким образом внушить Вам мысль о том, что Вы всё равно неправы). Изучая законы, нужно всегда помнить, о том что они не допускают расширительного (или произвольного) толкования, а полученные таким образом знания нужны не для ведения споров по поводу характера их содержания, а для развития в себе внутренней убежденности по поводу законности или незаконности характеров тех или иных действий. Выражаясь более простым языком, в ситуациях, когда оперативник принимается запугивать Вас вольными трактовками содержаний каких-либо статей законов, разумнее всего ничего не отвечать ему в ответ (или выражать что-либо типа : "Да что вы говорите" или "Спасибо за информацию"), при этом всем своим видом показывая, что Вам глубоко наплевать на подобные его слова и трактовки. Убедившись, что подобная его аргументация для Вас не является убедительной и Вы полны решимости отстаивать свои права, оперативник вскоре от неё отойдёт и попытается добиться от Вас своего каким-либо другим не менее коварным и изощрённым способом. Например перейдёт к детальным расспросам по поводу каких-либо известных Вам малозначительных фактов - в надежде поймать Вас на лжи и неточностях и таким образом припереть Вас к стенке.

В ситуациях, когда оперативным работникам не удаётся подловить допрашиваемых лиц на лжи и неточностях, они могут предпринять попытки по сознательному запутыванию и заведению последних в заведомо проигрышные положения. Логические схемы таких запутываний выглядят достаточно просто. Оперативник выслушивает объяснения допрашиваемого на какой-либо интересующий его предмет, затем переходит ко второму и третьему, а затем неожиданно возвращается назад с таким видом, как будто поймал последнего на каком-то противоречии и для пущей убедительности принимается повторять слова соответствующей части его показаний. Но повторять не в точном соответствии с ранее сказанным, а с определёнными искажениями по смыслу и подачей с обвинительным уклоном. В случаях, когда допрашиваемое лицо по причине своей излишней взволнованности и невнимательности оказывается не в состоянии немедленно обнаружить подобного рода подвохи и туже указать оперативнику на факты неверного толкования их слов, последний, пару-тройку раз употребив подобный приём, выкрикивает допрашиваемому в лицо слова о том, что он окончательно заврался и в грубой форме принимается требовать от него немедленной дачи признательных показаний. Подобного рода приёмы с точки зрения оперативных работников оказываются высоко результативными в первую очередь в таких ситуациях, когда им удаётся задержать кого-либо частично виновного в приписываемых ему действиях и преступлениях с тем, чтобы вынудить его взять на себя вину за всё происшедшее. Другая достаточно часто употребимая разновидность схем сбивания столку вместо заведомого искажения смысла слов допрашиваемых лиц предполагает собой попутное высказывание оперативниками каких-либо подходящих, но не вполне соответствующих комментариев, слова которых оперативники затем пытаются представить допрашиваемым лицам как фрагменты их собственных показаний в надежде, что те по причине своего судорожного волнения и невнимательности успели позабыть о том кто именно их произнёс. В общем и целом с оперативными работниками всегда надо всегда держать ухо остро. И если Вы не чувствуете за собой какой-либо вины или не пытаетесь что-либо скрыть, то Вам следует строить фразы своих показаний чётким и недвусмысленным образом и помнить о каждом сказанном слове - только так Вы сумеете избежать беды, грозящей Вам в случаях нежелательных встреч с оперативниками.

Помимо всего только что сказанного следует упомянуть и о том, что в жизни каждого человека время от времени возникают моменты, когда он оказывается вынужденным так или иначе нарушить закон или становится свидетелем таких нарушений со стороны родных и близких ему людей. В таких ситуациях он, оправданным или неоправданным образом, оказывается кровно заинтересованным в сокрытии подобного рода фактов от всех тех, кто представляется ему чужим и посторонним и в том числе от представителей правоохранительных органов. В силу наличия определённых причин не берясь давать каких-либо конкретных рецептов на данный счёт, автор данного материала желает указать на следующий момент. Все те лица, которым в той или иной мере удаётся преуспеть в деле введения в заблуждения представителей правоохранительных органов, достигают этого благодаря заимствованию у последних приёмов и методов их работы. Суть подобных методов заключается в признании недопустимости употребления откровенной лжи и целесообразности использования полуправды в описании определённых фактов. В целях обеспечения возможности незаметного внедрения в неё элементов лжи, предназначаемой для уведения всех слишком интересующихся лиц куда-либо в сторону, такая полуправда обычно составляется из достаточно расплывчатых и нечётких формулировок по поводу чего-то (или кого-то) конкретного или в виде чего-то субъективно выраженного (типа произнесения слов о том, что самолично не видел или не слышал чего-то конкретно интересующего оперативников вместо того, чтобы заявлять им о том, что подобных фактов точно не происходило или они не имели места). В случаях когда представители правоохранительных органов оказываются недостаточно хорошо информированы о чём-то произошедшем или не очень внимательны ко всем проявления подобных лиц, последним нередко удаётся представить всё таким образом, что предъявляемые им обвинения оказываются недоказанными или доказанными лишь частично. В ситуациях же, когда представители правоохранительных органов пытаются уличить их в лжи или попытках что-либо скрыть, такие лица - с завидным спокойствием и выражением в своих обликах чего-либо весьма безобидного - принимаются делать упор на то, что их неправильно поняли или неверно истолковали их слова и давать по-настоящему правдивые признательные или свидетельские показания лишь в тех их частях, которые становится невозможным дальше скрывать без того, чтобы не прибегнуть к проявлению откровенной и достаточно легко вычисляемой лжи. Это позволяет им осуществлять свои отступления без всякой паники - поэтапным и хорошо организованным образом - и не до момента полного признания своего поражения, а до определённой поры, что в подавляющем большинстве случаев оборачивается для подобных лиц наступлением гораздо менее тяжких последствий, по сравнению с теми ситуациями, если бы они сознались сразу во всём.

Более того, наиболее опытные и бывалые представители преступного мира в необходимых случаях умеют повести себя так, чтобы обернуть в свою пользу даже грубые ошибки или очевидные просчёты, допущенные ими в своих предыдущих действиях. Логические схемы подобных оборачиваний выглядят достаточно просто. Многие ошибки в действиях лиц так или иначе преступающих закон наступают не по причине недостаточного знания каких-то моментов их практики, а в результате воздействия различных случайных причин, недостаточной осторожности и испытываемых волнений или иначе говоря, из-за элементарной глупости, которой бы никогда не допустил не один здравомыслящий человек при условиях действий в более спокойных или хорошо просчитанных ситуациях. Поэтому в случаях выражения им слов о том, что в в их действиях присутствуют каких-либо отягощающие моменты, увеличивающие степень их вины, такие лица в своё оправдание нередко принимаются указывать оперативникам на случайно сделанные и достаточно глупо выглядящие ошибки, как на факты чего-то преднамеренно допущенного ими со своей стороны - якобы совершённого из гуманных соображений или в целях уменьшения тяжести совершенных ими противоправных деяний. Из-за того, что в подобных словах присутствует определённая логика, оперативники нередко поддаются на такие уловки и делают для себя неправильные выводы о неверности своих первоначальных предположений на данный счёт.

В ситуациях, когда оперативным работникам не удаётся подловить опрашиваемых ими подозреваемых и свидетелей на чём-либо конкретном или выгодным для себя образом исказить смысл выражаемых ими слов, они - в целях выведения последних из состояния психологического равновесия и подталкивания их к выражению необдуманных слов - по ходу общения принимаются выяснять их психологические слабости и сугубо личностные моменты, которые не имеют никакого отношения к рассматриваемым событиям или совершения фактам каких-либо преступлений. Говоря более простым языком, в ситуациях подобного рода оперативники нередко начинают выражать какие-либо насмешки и оскорбления, направляемые в адрес опрашиваемых лиц или близких им людей. Для того, чтобы убедить конкретных оперативных работников в мысли о совершенной бесполезности использования подобных способов оказания психологических воздействий всем лицам, попадающим в ситуации подобного рода, можно порекомендовать только одно. А именно выслушивать такие оскорбления и насмешки с демонстративным спокойствием и пренебрежительно-насмешливым выражением в своём лице, а ещё лучше - выражая в ответ не менее откровенные насмешки, но без употребления неприличных и грубых слов (так, чтобы оперативникам не к чему было придраться). Но отвечая оперативным работникам своими насмешками, следует не слишком увлекаться и держать ухо остро. В ситуациях, когда им начинают отвечать подобным образом, оперативники быстро поворачивают разговор в серьёзное русло - свой следующий вопрос принимаются принимаются задавать по поводу чего-либо их интересующего по роду службы. Если слишком увлекшиеся лица по инерции пытаются отвечать на такие вопросы новыми порциями своих усмешек, которые в изменившихся ситуациях становятся совершенно неуместными, оперативные работники в грубой форме прерывают подобные их слова и дают им понять о том, что в случаях повторения чего-либо подобного они прибегнут к использованию физического насилия - так сказать во вразумительных целях. Смысл подобного вразумления заключается в фактическом понуждении допрашиваемых лиц к молчаливому выслушиванию (или молчанию в тряпочку) всех последующих порций насмешек и оскорблений, исходящих со стороны оперативных работников и употребляемых ими из стремления к возбуждению у последних чувства отчаяния и полной беспомощности перед лицом кого-то, обладающего значительными полномочиями. Если же таким образом обрабатываемые лица принимаются демонстрировать оперативным работникам свою способность быстро сортировать любые задаваемые им вопросы по вышеуказанному критерию и всякий раз выдавать на них вполне соответствующие их содержанию ответы, оперативники вольным или невольным образом начинают проникаться к допрашиваемым определёнными симпатиями и вести с ними разговор как с себе равными. Или иначе говоря - прекращать дальнейшие попытки по использованию разного рода уловок и подвохов (по причине окончательного признания бесполезности их употребления в отношении рассматриваемой категории хорошо ориентирующихся и уверенных в себе подозреваемых лиц) и строить все свои предположения, исходя не из своих смутных догадок, а исключительно из имеющихся объективных фактов.

Помимо содержательных способов вынуждения оперативных работников к выражению по отношению к себе уважительного отношения, регулярно допрашиваемые ими лица также прибегают к использованию чисто внешних или выразительных, которые по своей сути хоть и являются второстепенными, но тем не менее при условии своего грамотного использования в сочетании с первыми, способны обеспечивать существенное ускорение в достижении желаемых результатов. Суть таких выразительных способов заключается в умении всем своим внешним видом и проявляемыми реакциями внушить оперативному работнику или следователю мысль о том, что Вы есть совершенно в себе уверенный человек, который во всех сколько-нибудь ответственных для себя ситуациях не допускает скатываний к проявлению эмоциональности и рассуждает чёткими логическими категориями. На практике всё это выражается в необходимости ряда следующих моментов.

1) При виде приближающегося оперативника (или следователя) или входе к нему в кабинет ни в коем случае нельзя показывать своей суетности и волнительности и наоборот необходимо проявлять демонстративное спокойствие и выражать в своём лице уверенность в самом себе.

2) Присаживаясь перед представителем правоохранительных органов на стул или кресло, не следует присаживаться на самый его краешек и по струнке вытягивать свою спину. Садиться в таких ситуациях нужно на всю поверхность стула, не сутулясь и опираясь на его спинку всей своей спиной. Усевшись, не стоит подгибать под себя ног, сжимать их в коленях или наоборот широко их расставлять либо небрежно перебрасывать одну через другую (такие позы укажут оперативнику на факт того, что Вы либо чего-то боитесь, но почему-то пытаетесь скрыть такую боязнь и значит в чём-то виновны, либо наоборот - по своей натуре Вы весьма агрессивны и Вас достаточно легко можно спровоцировать на какие-либо необдуманные действия и поступки, либо Вы ведете себя слишком увлекающимся или явно наигранным образом и Вас в принципе достаточно легко можно будет поставить на место, путём искусного заведения в какую-либо заведомо проигрышную и тупиковую ситуацию). В таких случаях ноги разумнее всего вытянуть перед собой параллельно друг другу или (если Вы по настоящему уверены в себе) перекрестить их в области голеностопных суставов, но ни в коем случае не выше.

3) Руками не следует чего-либо теребить, сжимать и складывать их между собой, а также наоборот - широко размахивать ими в разные стороны. Лучше всего каждую из них положить по отдельности на бедро (соответственно правой или левой) ноги и удерживать их в таком виде. При этом совершенно не возбраняется (и даже желательно) при возникновении подходящих ситуаций периодически приподнимать к верху или отворачивать в сторону те части рук, которые расположены выше локтя и небрежно жестикулировать пальцами и кистями, но ни в коем случае не двигать теми частями рук, которые расположены выше локтевого сустава.

4) Вступая в процесс общения с оперативником, не пытайтесь перед ним заискиваться, предпринимать попытки найти общий язык на почве чего-либо постороннего или вести себя крайне возмущённым либо откровенно наглым образом (производить впечатление кого-либо "знающего" или "крутого") - он Вас тут же раскусит и найдёт способ быстро поставить на место. Наоборот не вступайте в речь первым, никогда не перебивайте слов оперативника, не успев дослушать их до конца (тем самым демонстрируя ему свою невозмутимость и вдумчивость), стремитесь предварять любые свои ответы паузами с одновременным проявлением в своём лице и глазах иронии, выражайтесь рассудительным образом и подчёркнуто вежливым языком. В ответ на любые допущенные им промахи и недочёты не упускайте случая выразить в своём лице или словах что-либо усмешливое, сопровождённое элементом двусмысленности или недосказанности.

Оперативники они ведь тоже люди и поэтому вполне способны попадаться на маленькие хитрости и уловки. При виде собственных промахов, перемежающимися с Вашей стороны ироничными паузами, выражаемыми в ответ насмешками и элементами недосказанности, они принимаются нервничать и воспринимать такие моменты Вашего поведения весьма болезненным образом - как явные намёки на факт ограниченности их умственных способностей. Задавая последующие свои вопросы и видя в ответ проявления иронично наполненных пауз, оперативники нередко принимаются воспринимать их как немые укоры - типа : Да ты совсем тупой и опять "не догоняешь" в вопросах чего-то элементарного и совсем простого - и в целях оправдания себя в своих же глазах принимаются за Вас выражать первые приходящие им на ум предположительные ответы, которые обычно обрисовывают моменты всего их интересующее может быть не вполне достоверным, но весьма устраивающим и подходящим для Вас образом. Для того, чтобы в подобных случаях покончить с дальнейшими разбирательствами по затронутому оперативником вопросу, Вам в ответ на выражения за Вас таких ответов окажется вполне достаточно в неопределённо-двусмысленной форме выразить некое подобие своего согласия со словами только что сказанного - с тем, чтобы на всякий случай оставить себе путь к отступлению.

5) В случаях начал выражения Вам чего-либо неприятно мелочного либо вопиющего своей нелепостью или кажущегося слишком грозным либо добродушно шутливым - которое исходит со стороны оперативника или следователя - не следует поддаваться эмоциям и не выражать жестами и мимикой своего лица ничего, кроме как изначально выраженного спокойствия и твёрдой уверенности в самом себе. (Скорее всего подобные проявления со стороны оперативников будут представлять собой элемент первоначальной проверки на предмет того, на самом ли деле Вы на столько в себе уверены и безразличны ко всему постороннему или только пытаетесь производить на них подобное впечатление).

В ситуациях когда оперативникам не удаётся установить желаемого посредством использования элементов первоначальных проверок, они переходят к использованию элементов проверок более глубоких и основательных. Суть более основательных проверок заключается в использовании оперативниками различных отвлекающих маневров и последующем выражении допрашиваемым лицам неожиданных и неудобных им фактов, которые касаются определённых моментов их биографий, подробностей о состояниях их здоровья и об отношениях с очень близкими им людьми, а также содержат в себе нелицеприятные выводы о теневых сторонах их текущей жизни. Цель выражения таких фактов заключается в стремлении оперативников вывести из уравновешенного состояния подобным образом испытуемых ими лиц, а затем, пользуясь психологической подавленностью и эмоциональной взбудораженностью, развить свой успех в желательном для себя направлении. Для того, чтобы легко выдерживать столь неожиданные удары что называется ниже пояса и при этом сохранять свою невозмутимость, при встречах с оперативниками или следователями надо всегда быть готовыми к тому, что те в любой момент могут вынуть и положить перед Вами что-то весьма неприятное или подзабытое и заблаговременно подготовить на такие случаи подобающие ответы. Для того же, чтобы сократить возможность возникновения подобных случаев, надо чётко усвоить одну простую истину следующего содержания - то, о чём знают двое, это уже не тайна. Второй вполне может оказаться стукачом, просто проболтаться или в порыве откровения раскрыть доверенную ему тайну кому-либо третий, либо такой третий может случайно или неслучайно Ваш разговор с кем-то вторым. Так что, как говорится - люди, будьте бдительными при разглашении кому бы то ни было слишком личностных моментов своих биографии, состояний здоровья и характеров своих отношений с близкими Вам людьми .

В дополнение к уже сказанному следует однако заметить, что не все представители правоохранительных органов (или во всяком случае не всегда) являются сволочами и гадами. В принципе среди них встречается немало порядочных людей, которые занимаются добросовестным исполнением своего служебного долга. Их следует отличать от всех тех из них, которые проявляют неуёмное рвение и стремятся любой ценой обеспечивать высокие показатели своей работы или фактически строить свою карьеру на чужих костях и несчастьях. К ним следует относиться с уважением или хотя бы с пониманием и на то есть свои причины. Уважительное или понимающее отношение к оперативнику или следователю, пытающему оставаться честным хотя бы перед самим собой, само по себе оказывается для любого допрашиваемого им лица дополнительной предохранительной мерой от возникновения у первого соблазнов использовать в целях получения всего для него желательного какие-либо нечистоплотные методы и уловки. Здесь необходимо уяснить один простой факт - в ситуациях, когда в чём-либо заподозренный человек сам принимается вести себя как законченная мразь или сволочь, даже у самого порядочного человека начнёт возникать желание раздавить гадину, используя все доступные ему возможности и методы. А что же в таком случае можно сказать о среде представителей российских правоохранительных органов, где подобные способы оказания всевозможных давлений являются фактической нормой жизни. Так что даже при наличии у Вас немалого жизненного опыта и твёрдой уверенности в себе никогда не пытайтесь дразнить собак без наличия на то особой необходимости - это есть удел зелёных юнцов и мстительных посредственностей, которые оказываются неспособными осознать всех последствий, могущих наступить в любой момент в результате проявлений бессмысленного риска и глупой бравады.

И в завершении данного раздела его автор хотел бы затронуть тему наличия у представителей различных правоохранительных органов определённых сильных и слабых мест в их деятельности. Так например если взяться за рассмотрение характерных особенностей российской милиции, то тут следует обратить внимание на следующие моменты. В российском обществе достаточно широко присутствует мнение о злобности и умственной ограниченности представителей органов внутренних дел. Во всём этом присутствует определённая правда, заключающаяся в том, что многие из них имеют ненормированный рабочий, их оперативные и следственные работники оказываются вынужденными одновременно вести по множеству самых разных уголовных дел и обеспечивать их раскрытие в указанные им сроки, а в добавок та часть представителей общества с которыми им приходится без конца общаться обычно не отличается своей образованностью и культурными манерами своего поведения. Может быть работники милиции порой и демонстрируют окружающим свою тупость и ограниченность, но только не в сфере, касающейся их профессий (описание логики поведения типичного российского милиционера Вы можете увидеть, обратившись по указанной здесь ссылке). На протяжении всего срока своей службы постоянно сталкиваясь с фактами совершения множества преступлений и в то же самое время не имея возможности для учинения доскональных разбирательств во всём по причине своей перегруженности ведущимися делами, оперативные и следственные работники органов внутренних дел быстро вырабатывают в себе привычку рассуждений по аналогии. Выражаясь более простым языком, занимаясь нераскрытыми или не до конца раскрытыми уголовными делами, они во всяких спорных и сомнительных ситуациях берутся вспоминать похожие примеры из своей прошлой практики (или прошлой практики своих коллег). Производя детальное сличение таких похожих примеров с чем-то пока ещё им не до конца понятным, милицейские оперативники и следователи выделяют из них такие, которые являются наиболее похожими и подходящими для логического объяснения всего происшедшего и рассматриваемого в данный момент.

Из-за того, что подобного рода логика обычно строится на чём-то весьма поверхностном и основывающемся на примерах внешнего сходства (так например в профессиональном жаргоне представителей органов внутренних дел на сей счёт даже присутствуют соответствующие термины - "всё сходится" или наоборот "не сходится"), то она приводит к возникновению в головах оперативников и следователей целого ряда взаимоотличающихся сюжетные линии. Те из них, которые оказывается возможным назвать правдой лишь с весьма большой натяжкой, обычно признаются практически непригодными и быстро отметаются в сторону. Логика же рассуждений тех из них, которая оказывается более всего похожей на правду, принимается в качестве основных (или рабочих) гипотез - прорабатывается и проверяется самым доскональным и тщательным образом по всем имеющимся ключевым моментам.

Из всего здесь только что сказанного легко прийти к выводу о том, что в подавляющем своём большинстве оперативные работники и следователи российского МВД не относятся к разряду гениев сыска (типа Шерлока Холмса, Ната Пинкертона или Агаты Кристи). Суть всей проблемы заключается в том, что все они приучены мыслить достаточно ограниченным или, иначе говоря, шаблонным образом. Хорошо разбираясь в психологии широких масс вполне обычных и ничем не примечательных людей, которые обнаруживают характерную склонность к проявлению сходства с окружающими представителями родственных им сред и соответствию существующим стереотипам, российские милиционеры обнаруживают удивительные способности по разрешению уголовных дел, касающихся чего-либо весьма типичного как по своему смыслу, так и по схемам осуществления заключённых в них замыслов. Но как только речь заходит о делах и связанных с ними лицах, которые обнаруживают способности к проявлению творческого мышления и ведению себя нестандартным образом, представители МВД начинают осознавать своё фактическое бессилие и впадать в состояние, близкое к ступору.

Зная об этом и стремясь лишний раз не испытывать свою судьбу, оперативные работники милиции в ситуациях, когда им не удаётся задержать преступников по горячим следам или доподлинно установить их лица, предпочитают заниматься дальнейшим их поиском весь своеобразным образом. Смысл ведения подобного рода поисков обычно заключается в определении максимально возможного круга тех лиц, которые в принципе могут быть вполне способными осуществить нечто подобное (на основании того, что они ранее отбыли сроки наказаний за совершение похожих преступлений, привлекались к уголовной ответственности, либо просто своим внешним видом и манерами поведения похожи на представителей преступного мира). В случаях, когда в результате первичных опросов множества разных людей за теми или иными из них не выявляется оправдывающих их моментов (типа того, что в моменты совершения рассматриваемых преступлений они находились в каком-либо другом месте или были физически не в состоянии их осуществить по причине болезни), подозреваемых лиц вызывают или задерживают для поведения допросов. В ситуациях подобного рода оперативные работники обычно начинают заводить свой разговор как бы издалека (и зачастую в слегка насмешливой или полушутливой форме) - типа задавания вопросов на предмет того, где работаешь (учишься), чем занимался в последние дни и как проводил своё свободное время. При этом оперативники под видом выражения чего-либо лестного или вполне безобидного нередко сами принимаются выражать допрашиваемым лицам свои предположения или якобы случайно ставшие им известными слухи о том, что те в тот или иной момент времени находились в компаниях со своими друзьями, предавались определённым занятиям, встречались с представительницами и представителями противоположного пола или развлекались с кем-либо другим.

В ситуациях, когда подозреваемые, чувствуя за собой какую-либо вину, принимаются выражать свои возражения и заявлять, что были в это время в других местах или с другими людьми, оперативники стремятся тут же припереть их к стенке посредством заявления им о наличии свидетельских показаний совершенно иного рода и выражения им требований немедленно на сей счет объясниться или "пока не поздно" дать признательные показания. Но нередко случается так, что подозреваемые лица, будучи совершенно невиновными в чём-либо им инкриминируемом, поддаются наигранному обаянию оперативников - из стремления похвастаться чем-то на самом деле не существующим и предстать перед ними в качестве кого-либо крутого или компанейского - соглашаются с чем-то им предложенным и этим ставят себя в очень глупое положение в связи с выражением оперативниками им неожиданных требований дать немедленные объяснения по поводу чего-либо там случившегося. А так как такие лица оказываются неспособными дать чётких объяснений на указанный счёт по причине своего фактического отсутствия при данных событиях, то им не остаётся ничего иного как давать задний ход, что в свою очередь оборачивается выражением им оперативниками обвинений в заведомой лжи со всеми вытекающими из этого последствиями.

В ситуациях же, когда подозреваемые или свидетели, в силу наличия у них на то своих собственных причин либо по причине их запутывания оперативными работниками, начинают испытывать разного рода сомнения на счёт того, о чём и как им лучше будет объясниться с оперативниками по поводу чего-то особенного и конкретного, последние принимаются преднамеренно сбивать их столку несколько иным образом. Суть такого сбивания столку заключается в задавании подобным подозреваемым и свидетелям таких вопросов, которые бы заключали в своём контексте подсказки, содержащие наиболее простые и правдоподобные варианты ответов. Наивные люди из стремления как можно скорее завершить свой разговор с оперативником по поводу чего-то для них не очень приятного, нередко клюют на наживку из такой правдоподобности простоты ... и тут же нарываются на целый ряд дополнительных и уточняющих вопросов, на которые они оказываются неспособными ответить. С чисто формальной точки зрения такие лица оказываются уличёнными во лжи, а фактически, действуя столь хитроумным образом, милицейские оперативные работники обычно пытаются заставить их - не мытьём, так катаньем - дать признательные показания по поводу чего-либо им приписываемого или под страхом предъявления им таких обвинений побудить их к даче таких свидетельских показаний о третьих лицах, которые бы более всего устраивали оперативников и следователей.

Вывод из всего здесь сказанного быть может только один - для того чтобы выработать в себе умение оставлять в дураках оперативных работников МВД, по жизни надо быть непохожим на типичных представителей своей среды и в любых сколько-нибудь серьёзных и ответственных ситуациях стремиться вести себя нестандартным образом, а при встречах с оперативниками не хвататься за подбрасываемые ими предположения и готовые ответы и мыслить исключительно своей головой.

В отличии от работников милиции, представители ФСБ как правило занимаются делами гораздо большей государственной важности. По этой самой причине их работа отличается большей упорядоченностью и углубленной сосредоточенностью на чём-то конкретном. Но затрачивая огромное количество сил, средств и времени на разрешении таких дел, оперативники и следователи ФСБ в подавляющем большинстве случаев обнаруживают, что их усилия ушли на раскрытие чего-либо достаточно незначительного по своей суть. Выражаясь более понятным для всех языком, результаты работы работников ФСБ сплошь и рядом оказываются несопоставимыми с осуществляемыми ими расходами и тратами на достижение своих целей. В силу этой самой причины они оказываются объективно заинтересованными в тенденциозной подаче разрабатываемых и расследуемых ими дел и представлении их широкой общественности с заведомыми преувеличениями.

На практике достижение желаемого обычно обеспечивается следующим образом. Оперативники и следователи принимаются рассылать запросы на получение документов и справок об интересующих их лицах, проводить разного рода экспертизы и вызывать к себе подозреваемых для бесед, в ходе которых они с выражением доброжелательности пытаются разговорить последних на ряд различных тем и вызвать их на откровенность. После детального изучения всех таким образом собранных и полученных материалов, представители ФСБ принимаются выделять в них целый ряд определённых моментов, вырвав которые из общих контекстов, можно было бы легко истолковать каким-либо превратным образом. Смысл осуществления таких превратных истолковываний заключается в вылепливании из конкретных подозреваемых лиц образов особо опасных государственных преступников (типа террористов, национал-фашистов, агентов иностранных разведок или заговорщиков, стремящихся к приходу к власти антиконституционным путём) и навешивании на них соответствующих ярлыков.

Но прежде чем, открыто заявлять о чём-либо подобном в судебных органах, представители ФСБ из стремления с одной стороны не попасть впросак, а с другой - в надежде внушить подозреваемым чувство ложной вины по поводу чего-то ими якобы не до конца осознанного в своих взглядах и действиях в проверочных целях первоначально заявляют об этом самим подозреваемым лицам. Логическая схема хода таких проверок обычно выглядит следующим образом. Вызвав к себе подозреваемого якобы для продолжения бесед на какие-то близкие и хорошо понятные ему темы, оперативник или следователь в определённый момент задаёт ему какой-либо безобидный, но достаточно достаточно сложный (с понятийно-логической или нравственной точки зрения) вопрос. В тот момент, когда подозреваемый начинает выражать задумчивость по поводу того, как на него лучше или правильнее ответить, представитель ФСБ неожиданно задаёт ему заблаговременно подготовленный обескураживающий вопрос. При виде выражения в ответ немого удивления он пулеметной скороговоркой проговаривает подозреваемому целый ряд известных моментов, вырванных из контекстов чего-то общего, а затем с бесспорно-торжествующим видом принимается заявлять последнему, что его карта бита и требовать от него письменного признания факт чего-то только озвученного и приписанного ему.

В качестве другого способа подчёркивания факта особой общественной значимости своего ведомства в ФСБ достаточно широко прибегают к использованию провокаций в отношении в потенциально опасных и недостаточно зрелых лиц. На практике чаще всего это обычно выглядит следующим образом. Агентурными способами в различных слоях общества предварительно выявляются круги лиц (в первую очередь среди оппозиционно настроенной молодёжи и деградирующих представителей общества), которые в своей среде принимаются открыто выражать недовольство властью и высказываться по поводу необходимости осуществления её замены путём использования насильственных методов). К наиболее авторитетным представителям таких кругов под видом нуждающихся в их услугах и способных оказать финансовую или иную поддержку обычно направляются пары замаскированных оперативников, которые делают им заманчивые предложения. Суть таких предложений обычно заключается в следующем. Зелёным юнцам и деградирующим личностям предлагают устроить акции насилия в отношении конкретных государственных лиц, госучреждений и иных объектов государственного значения (в ряде случаев предполагающие использование взрывчатых веществ и оружия), гарантируя со своей стороны предоставление необходимых средств, как на подготовку и осуществление конкретных выступлений против власти и отдельных её представителей, так и на их организационное оформление.

Зная о том где и когда произойдут предполагаемые акции, сотрудники региональных управлений ФСБ производят неожиданные задержания их главных участников на завершающих их стадиях подготовки или в моменты начал их осуществления. Через некоторое время после осуществления таких задержаний официальные представители обозначенных учреждений по связям с общественностью выступают с громкими заявлениями (обычно публикуемые и затем широко комментируемые в средствах массовой информации) о том, что им якобы удалось выявить и задержать хорошо организованные группы террористов или заговорщиков, строивших планы по свержению государственной власти и представляющих собой значительную опасность для общества. А ещё через какое-то время, подобные горе-террористы и псевдо-заговорщики оказываются осуждёнными на большие сроки, огромной ценой платя за свою наивность и глупость, заключающуюся в проявлении склонности на слово верить малознакомым и случайным людям.

В тоже самое время занимаясь выборками из многообразия собранных материалов всех тенденциозно выглядящих моментов и вылепливая из подозреваемых лиц образы вполне конкретных типов опасных государственных преступников оперативные работники и следователи органов госбезопасности в большинстве случаев находят среди них и целый ряд таких, которые явно не соотносятся с существующими представлениями о характерах таких образов и фактически идут им в разрез. По причине того, что факты наличия в разбираемых уголовных делах подобных не соотносящихся моментов по ходу ведения судебных разбирательств могут легко привести к выводам о неубедительности или явной надуманности линий всего выражаемого со стороны представителей ФСБ, последние предпочитают удалять из подготавливаемых ими дел всякие документы, указывающие на неудобные им факты или описывать такие факты вскользь и весьма приблизительным образом. При этом оперативники и следователи не останавливаются перед удалением из расследуемых ими дел упоминаний и о таких не соотносящихся с их утверждениями фактах, которые с точки зрения Уголовного Кодекса считаются отягчающими обстоятельствами. Т.е. выражаясь более понятным для всех языком, представители ФСБ сплошь и рядом обнаруживают склонность к двойному искажению любых расследуемых ими обстоятельств - стремясь к явному преувеличению чего-либо установленного в наиболее выгодном для себя направлении, они вольным или невольным образом оказываются вынужденными преуменьшать его в ряде второстепенных моментов.

Если говорить о конкретных практических выводах из всего только что сказанного, на которые следовало бы обратить внимание всем лицам, которым помимо своей воли приходится (или когда-либо придется) общаться с представителями ФСБ, то они заключаются в следующем. В процессе общения с представителями ФСБ на первоначальном этапе разумнее всего демонстрировать открытость и откровенность, но только в плане всего того, что представляется Вам наиболее для себя предпочтительным (а в плане всего нежелательного - уходить в область расплывчатых общефилософских рассуждений) и не выражать им в ответ каких-либо откровенных возражений. Подобная тактика поможет Вам понять к чему клонит беседующий с Вами сотрудник органов госбезопасности и наоборот от упоминаний о чём он явно уклоняется или уходит. Поняв от каких моментов он уходит и выделив среди них такие, от которых Вы и сами были бы не против уйти, Вы определите для себя ту потенциально опасную область, из которой - в силу сложившихся обстоятельств - Вам почти наверняка не придется ждать наступления каких-либо угрожающих моментов. А раз так, то у Вас появится возможность отвлечься от них и сосредоточить свои мозги на рассмотрении чего-либо на самом деле гораздо более для Вас важного.

Разобравшись с определением наиболее и наименее угрожающих Вам направлений, необходимо занять выжидательную позицию - до наступления того момента, когда оперативник или следователь ФСБ преступит к проявлению чего-либо весьма неожиданного. В ситуациях подобного рода не пугайтесь нелепой жуткости его обвинений. Если не найдётесь, что ответить на это ему сходу, постарайтесь выдержать некоторую паузу (путём выражения ему на своём лице откровенной усмешки), а затем быстро соберитесь своими мыслями. А ещё лучше произведите на него самого обескураживающее воздействие - типа задания ему вопроса "Сбить с толку - так называется Ваш приём?" или "И долго Вы думали, прежде чем спросить меня об этом?". Можете быть твёрдо уверенными - после употребления Вами подобных психологических приёмов, представитель ГБ (изобразив в отношении Вас что-либо недоброе) быстро поубавит свой пыл и станет более осторожным в проявлениях своей неуёмной фантазии.

Если же перейти к разговору об особенностях работы оперативных работников военной контрразведки, то прежде всего надо указать на тот момент, что с наибольшей отчётливостью они проявляются в условиях территорий и зон, находящихся на военном положении. Обладая в ситуациях подобного род чрезвычайными полномочиями - типа санкционирования задержаний на неопределённые сроки без предъявления каких-либо чётко обоснованных обвинений и фактического осуществления пыток и расстрелов отдельных категорий в чём-либо заподозренных лиц, исходя из своего усмотрения - оперативные работники военной контрразведки далеко не во всех случаях прибегают к подобного рода методам и применяют их весьма избирательным образом. Территории, на которых вводится военное положение, обычно оказываются зонами сосредоточения враждебно направленных усилий со стороны разного рода повстанцев, военных разведчиков и диверсантов, выявление и срывы действий со стороны которых и является главной задачей военной контрразведки. Представители таких враждебно настроенных и подрывных сил в целях решения поставленных перед ними задач нередко принимаются маскироваться под представителей местного населения или временно откомандированных туда военных лиц и гражданских специалистов. В ситуациях остановок и задержаний таких лиц военными патрулями по поводу чего-то на первый взгляд незначительного, они сплошь и рядом принимаются заявлять последним, что допустили административные нарушения из легкомысленности или возникновения каких-либо неотложных причин и просить тех проявить определённое снисхождение и их отпустить со словами о том, что они больше не допустят повторений чего-либо подобного.

В тоже самое время если бы в условиях территорий находящихся на военном положении (с вводимыми в них ограничениями типа комендантского часа и разбиением их на множество локальных зон со специальными пропускными режимами) военные контрразведчики брались безоговорочно исполнять все даваемые им предписания на предмет проведения всесторонних проверок всех случаев мелких административных правонарушений и лиц их осуществивших (в плане того, не являются ли они замаскированными диверсантами, шпионами или их связными) , то в самом скором времени огромными количествами что-либо нарушивших лиц были бы переполненными все тюрьмы и пункты фильтрации таким образом задержанных лиц. Обеспечение возможности осуществления своевременных разбирательств по всем таким случаям в официальном порядке требует выделения огромных штатов военных следователей и задействования их в целях выполнение огромных массивов почти бесполезной работы.

Из-за того, что подобное расходование своих сил и средств является для военной контрразведки непозволительной роскошью, её управления и отделы принимаются откомандировывать на территории с введённым военным положением таких своих многоопытных работников, которые благодаря полученному обучению и накопленному практическому опыту оказываются вполне способными осуществлять ускоренные разбирательства и приблизительным образом (или что называется на глаз) отличать случайных мелких правонарушителей от пытающихся под них маскироваться диверсантов, лазутчиков, курьеров и связников повстанческих сил. Такие различения (или разделения людей по принципу "свой - чужой") производятся военными контрразведчиками по двум направления. Первое из них заключается в определении того, искренне или неискренне ведёт себя тот или иной вероятный нарушитель порядка.

Если задержанный ведёт себя весьма обеспокоенным образом, пытается отказываться или уклоняться от чего-то вполне очевидного либо просто отводит глаза куда-либо в сторону, то у оперативника военной контрразведки начинают возникать подозрения в том, что он вполне может оказаться врагом или серьёзным преступником, а раз так, то его следует подвергнут долговременному задержанию и затем разобраться с ним самым основательным и доскональным образом. Если же он не пытается отказываться от чего-то им ненароком допущенного и заявлять о том, что готов понести все положенные ему наказания, но тоже самое время указывает на уважительные или по-человечески понятные основания, послужившие причинами допущенных им административных нарушений, то такие поведенческие моменты говорят контрразведчику о том, что он по всей вероятности не "чужой", а "свой" и по этому его следует отпустить, предварительно высказав ему замечания по поводу недопустимости повторения чего-либо подобного впредь.

Второе направление представляет собой определение степени соответствия того, что задержанное лицо говорит о себе всему тому, что отражается в тех или иных из проявляемых им выразительных и поведенческих моментов.

Иначе говоря, выяснив то, что задержанный пытается заявить о себе (как на словах, так и посредством предъявления соответствующих документов) в плане указания своей профессии, места работы или службы, принадлежности к конкретным социальным, национальным или местным средам, а также характеров своих текущих действий, времени убытия из одних мест и прибытия в другие, маршрутах передвижения, контрразведчик стремится найти в его внешнем виде, манерах, слова, интонациях и акцентах, а также в обнаруженных у них вещах и предметах, какие-либо детали или моменты, которые являются нехарактерными или нетипичными для представителей указанной профессии и среды или не подходящими для лиц, отправляющихся для получения или приобретения чего-то ими заявленного. В ситуациях, когда военным контрразведчикам не удаётся обнаружить таких несоответствий что называется сходу, они как правило не удовлетворяются этим и принимаются действовать более изощрённым образом. Суть таких изощрений обычно заключается в том, что военный контрразведчик от строгой манеры ведения беседы вдруг переходит на добродушный тон и принимается расспрашивать задержанного о чём-либо на первый взгляд весьма несущественном или случайном - типа могущих быть им известными фактов и новостей, вероятных знакомств с теми или иными лица, наличия особых познаний в областях их профессий, знания конкретных местонахождений определённых учреждений или объектов и характеров выполняемых теми задач. При обнаружении у задержанного готовности заняться предметным рассмотрением затронутой темы, контрразведчик со своей стороны также принимается демонстрировать первому свои познания и определённую информированность по данной теме. При этом военный контрразведчик принимается незаметно включать в состав выдаваемой им информации какие-либо моменты, которые не соответствуют реальной действительности или по логике излагаемых вещей не могут быть известными допрашиваемому лицу. Если подозреваемый принимается правильно поправлять контрразведчика в сознательно допущенных им неточностях или ссылаться на незнание ряда определённых моментов, последний быстро прекращает вести разговор на только что развитую им тему и неожиданно переключается на какую-либо другую. Если же подозреваемые соглашается с чем-то недостоверным, либо начинает демонстрировать знание того, чего по логике вещей он знать не должен, военный контрразведчик обычно тут же прерывает его на полуслове и в грубой форме заявляет ему что он есть враг или бандит, которого он поставит к стенке или предаст беспощадным пыткам, если тот сразу во всём не признается.

Но привыкая чинить свои разбирательства над людьми, оказывающимися фактические поставленными в бесправное положение в силу своего нахождения в чрезвычайных условиях, оперативные работники военной контрразведки (а также, агенты, вышедшие из числа бывших представителей их среды) сплошь и рядом продолжают себя вести весьма наглым и бесцеремонным образом в условиях нормально гражданского общества - в отношениях с так или иначе становящихся зависимыми от них людьми. Подобная их наглость и бесцеремонность в нормальных условиях общественной жизни во многих случаях также оказывается способной обеспечивать им достижение желаемых результатов. Высокая результативность действий военных контрразведчиков (или иначе говоря, особистов) в условиях гражданского общества обычно обеспечивается ими за счёт наличия в их поведении двух очень устойчивых моментов. Первый из них заключается в несомненной способности контрразведчиков вызывать подсознательные страхи у большинства окружающих людей. Секрет подобной их способности заключается в выразительной натуральности всех заявляемых ими угроз. Иначе говоря, психология военных контрразведчиков является во многом сходной с психологией палачей - в их характерах всегда присутствует внутренняя готовность предавать бесчеловечным пыткам и расстрелам любых лиц, воспринимаемых ими в качестве изменников и врагов.

Второй широко используемый момент кроется в наблюдательности военных контрразведчиков и умении быстро усваивать знания, касающиеся самых разных аспектов жизнедеятельности различных людей. На практике это обычно находит своё выражение в том, что военные контрразведчики и агенты из числа бывших представителей их среды, обнаруживают способность быстро выявлять любые случаи нарушения дисциплины и режимов секретности, которые допускаются так или иначе подчинёнными или зависимыми от них им лицами. На первый раз вынося таким лицам строгие предупреждения о недопустимости повторения таких случаев когда-либо в будущем, военные контрразведчики принимаются предпринимать целенаправленные усилия на предмет того, чтобы уличить их в повторных проявлениях чего-либо подобного. Как только особистам это удаётся, они вызывают таких лиц для повторных бесед, в ходе которых они принимаются тех называть законченными разгильдяями и чуть ли преступниками и в конечном итоге ставить вопрос ребром - либо те дают согласие стучать на своих сотоварищей (и обретают возможность и дальше допускать означенные нарушения без опасений, что когда-либо за них наступят серьёзные последствия), либо им будут обеспечены серьёзные неприятности по службе. Для тех нарушителей дисциплины и режимов секретности, которые в ответ на это выражают решительные отказы, подобная их несговорчивость оборачивается серьёзными административными взысканиями и увольнениями со службы. В отношении тех нарушителей, которые в ответ на подобные предложения начинают проявлять нерешительность и уходить от выражения чего-либо окончательного, военные контрразведчики принимаются употреблять меры побудительного воздействия - типа выражений им чего-либо весьма озлобленного и поколачиваний кулаками или специально припасёнными дубинками в обстановке уединения с ними в своих кабинетов, а затем предлагают им удалиться вон и возвратиться с окончательным ответом. Столь грубое поведение особистов в ситуациях подобного рода базируется на осознании того факта, что чувствуя за собой определённую вину, их достаточно недисциплинированные подопечные никогда не пойдут на них жаловаться из опасений нарваться на ещё более серьёзные неприятности. С другой стороны военные контрразведчики ведут себя так и с расчётом на то, что пострадавшие от них лица в приватных беседах со своими друзьями и близкими понараскажут тем о них всякой жути, а значит будут способствовать тому, что многие из окружающих людей начнут заочно испытывать подсознательный страх перед особистами и ощущать трепетные состояния души при любых встречах с ними.

Для того, чтобы выстоять в ситуациях подобного рода, всем лицам, которые по характеру своей работы и службы связаны с особистами и не желают превращаться в их информаторов и стукачей, автор может рекомендовать только одно. После того как особистом (или агентом, вышедшим из числа представителей их среды), Вам будет сделано первое серьёзное замечание, Вам необходимо предельно сосредоточиться с тем, чтобы во все последующие дни не допускать таких нарушений, которые подразумевают собой возможность назначения серьёзных взысканий, а с другой стороны обратить своё внимание на всевозможные нарушения и недочёты в работе самих особистов (которые у них обычно присутствует с излишком). Факт вынесения Вам первого устного замечания в широком кругу окружающих лиц со стороны особиста является знаком того, что он выбрал Вас в качестве потенциальной жертвы. Поэтому если после этого случая Вы станете вести себя самым дисциплинированным образом, он всё равно от Вас не отстанет - станет допекать Вас замечаниями по поводу чего-либо незначительного или совершенно от Вас не зависящего из стремления вывести Вас из психологического равновесия и заставить Вас допустить какой-либо по настоящему серьёзный промах или отступление от существующих правил.

В ситуациях подобного рода в такой момент наступает наиболее подходящий момент, чтобы заткнуть особисту рот - путём открытого указания ему на его собственные недочёты и нарушения в своей работе и сделать это в присутствии как можно большего числа окружающих лиц. В ответ проявления с его стороны явных признаков злобности и бросания Вам публичных вызов на предмет кто кого выживет из коллектива, со своей стороны выражайте что-либо пренебрежительно-безразличное - типа что мне делать больше нечего, что бы с кем-то там враждовать. Иначе говоря, займите позицию : не войны - не мира. Суть выражения такой позиции заключается в том, чтобы с одной стороны чётко исполнять свои обязанности, а с другой - при всякой необоснованной или не вполне обоснованной попытке со стороны особиста сделать Вам очередное замечание опять укажите ему на нечто такое, что могло бы быстро заткнуть ему рот. При всякой же попытке любого из окружающих лиц выразить Вам какие-либо свои недоумения по подобного характера Вашего поведения или передать Вам какие-либо угрозы, якобы исходящие от означенного особиста, выражайте в ответ откровенное пренебрежение и демонстрируйте отсутствие у Вас всякой боязни.

Столь пренебрежительно-бесцаремонная манера Вашего поведения, сочетающаяся с одновременным проявлением бдительности в конечном итоге приведёт к тому, что очевидная безрезультатность попыток, регулярно повторяемых особистом в целях серьёзно Вам досадить и обеспечить Вам крупные неприятности, обернётся началом его выставления в качестве посмешища в глазах достаточно большого количества окружающих людей. В свою очередь проявлениях фактов чего-либо подобного через везде сущую агентуру вскоре становится известно непосредственным начальникам указанных особистов, которые тут же станут ему пенять за неумение должным образом организовать свою работу и угрожать переводом в какое-либо более худшее место. В общем если Вы сумеете проявить выдержку и непреклонное упорство, то через пару-тройку месяцев особист организует Вам перевод на какой-либо обособленный участок работы, на котором Вам с ним придется встречаться достаточно редко и на котором Вам будет обеспечиваться более высокий уровень оплаты труда - с тем, чтобы столь необычным образом постараться заткнуть Вам рот и побудить к прекращению высказыванию чего-либо недружественного в адрес него самого.

Определившись с наиболее эффективными методами и способами противостояния всевозможным ухищрениям и нападкам со стороны оперативных работников спецслужб и милиции сам собой напрашивается вывод о том, что не плохо было определиться и с наиболее эффективными способами противодействия действиям всевозможных стукачей и агентов. Но в данном вопросе обнаруживается одно серьёзное НО. Стукачи и агенты - в отличии от оперативных работников - никогда не стремятся к проявлению себя в указанном качестве открытым и очевидным для всех окружающих образом. По этой самой причине прежде, чем пытаться им как-то противодействовать, необходимо научиться их чётко определять и выделять среди прочей публики. Как раз именно развитию таких способностей и умений и посвящён следующий раздел данного сайта.