Сэнди Хингстон Как поцеловать героя

Пролог

Апрель 1811 года
Кент, Англия

— Хочу заметить, Кристиан, что выглядишь ты просто великолепно, — заявила миссис Тредуэлл, присаживаясь на пододвинутый официантом стул. — Очаровательная шляпка, изумительные перчатки и элегантное платье. У тебя появился европейский лоск.

Графиня подняла голову. Под прозрачным тюлем, украшенным шелковыми розочками, просвечивали вьющиеся каштановые волосы.

— А чего ты ожидала, Эвелин? Последние двадцать с лишним лет я прожила за границей.

— У тебя даже акцент появился! — изумилась миссис Тредуэлл. Официант терпеливо ждал, пока она откроет меню. — Ах, дорогая, я не знаю, что выбрать. Заказывай сама.

— Я, пожалуй, закажу омлет aux fines heroes[1], хлеб, зеленый салат и бокал шампанского, — ответила графиня.

Миссис Тредуэлл вскинула брови:

— Шампанское? На завтрак?

— Отметим нашу встречу, Эвелин.

— Ну что ж… Тогда я тоже закажу бокал. И пожалуй, цыпленка, если он, конечно, не пересолен.

— Слушаюсь. — Официант удалился.

Графиня Д'Оливери сняла длинные перчатки, которыми так восхищалась миссис Тредуэлл, и положила их рядом с ножом. Возникла небольшая пауза, миссис Тредуэлл заметно нервничала:

— Я очень удивилась, когда ты написала, что приедешь с визитом в Кент, а не в Лондон.

— Мне нужно было увидеться с тобой, Эвелин. Возможно, ты не захотела бы принимать меня в городе, — невозмутимо пояснила графиня.

— Ты моя давняя подруга, — горячо возразила миссис Тредуэлл, — и я буду счастлива показаться вместе с тобой где угодно. — После короткой паузы она добавила: — Ну почти где угодно.

Графиня рассмеялась и, потянувшись через стол, сжала ей руку.

— Ах, Эвелин! Я так рада, что ты не изменилась! Я очень скучала по тебе!

— Я тоже, — призналась миссис Тредуэлл. — Лучшие моменты моей жизни связаны с тобой. Ты помнишь тот пикник, на который мы отправились вместе с Уэнтуордсами, когда ты свалилась в пруд?

Графиня поморщилась.

— Ты еще затащила туда Роберта Карстона, когда он бросился тебя спасать.

— Скорее, безнаказанно меня потискать. — Миссис Тредуэлл засмеялась.

— На нем были новый сюртук и бриджи. Помню, он пришел в бешенство!

— Роберт был отъявленным шалопаем.

— Ты права. Он женился на девице Кэддлби, если ты помнишь, ее зовут Амабель, затем за рекордный срок спустил все состояние. Мне очень жаль бедняжку. Сейчас она живет в каком-то отдаленном поместье с целым выводком детишек. Ей не с кем общаться. Нет прислуги, чтобы содержать дом, а Роберт не пропускает ни одного соревнования по боксу, околачивается в игорных домах в надежде отыграться… Но я, кажется, отвлеклась! Расскажи лучше о себе.

— Но ты ведь получала мои письма, — резонно заметила графиня.

— Да, но иногда трудно было понять, что ты имеешь в виду. Например, «Maison de Touton» в Париже, где вы так долго жили, — что он из себя представляет? Странное название для отеля.

— Это был игорный дом, — пояснила графиня, поднимая бокал. — Будем здоровы!

— Будем здоровы, — рассеянно ответила миссис Тредуэлл. — Но ты ведь не хочешь сказать… вы снимали там апартаменты?

— Я была его владелицей.

— Понятно, — пробормотала миссис Тредуэлл и пригубила шампанское.

— Дорогая Эвелин, ты шокирована?

— Должна признаться, да… Представить тебя среди этой грубой компании…

— Эта грубая компания приносила мне в среднем тридцать тысяч фунтов в год.

Миссис Тредуэлл поперхнулась шампанским.

— Боже милосердный! — Она торопливо промокнула рот салфеткой. — Неудивительно, что ты так хорошо выглядишь. Ты нашла это… волнующим?

— Скорее угнетающим. Мужчины могут быть такими дураками! Я не верю, что найдется женщина, способная спустить пять тысяч за ночь и все же продолжать игру, веря в то, что фортуна к ней переменится.

— И по этой причине вы переехали в Италию?

— Ах, нет! Я переехала в Италию после того, как Жан-Батист умер.

— Да, помню, ты писала об этом. Он был, кажется, твоим близким другом? Боевой генерал?

— Он был моим любовником более десяти лет. — Графиня прищурила свои красивые темные глаза. — Право же, Эвелин, ты должна была это понять.

— Я… вероятно, поняла. Помню, ты очень трогательно писала о его смерти на войне. Но… прости меня, почему ты не вышла за него замуж?

— Он уже был женат.

— О! — Миссис Тредуэлл с облегчением увидела, что к столику приближается официант с подносом. — Кажется, цыпленок выглядит очень аппетитно!

— Я снова тебя шокировала, Эвелин?

— Нет, отнюдь! Я полагаю, его жена была стара и немощна…

— Она была отъявленной дрянью, женившей его на себе из-за денег.

— Такое в общем-то частенько случается, — беспомощно проговорила миссис Тредуэлл.

Графиня снова засмеялась, и, услышав ее звонкий смех, Эвелин тоже улыбнулась:

— Должно быть, я кажусь тебе безнадежной провинциалкой.

— Нет, Эвелин. Ты воплощение чистоты и справедливости. Это именно то, что я в тебе всегда ценила. Конечно же, я бы предпочла, чтобы Жан-Батист женился на мне. Положение любовницы разительно отличается от положения законной жены.

— Но ты все-таки вышла замуж, — радостно заметила миссис Тредуэлл, — после того как его убили.

— Да, за графа.

— Он был старше тебя?

— Он был ходячей древностью! — откровенно призналась графиня. — И в то же время самым очаровательным и самым богатым из известных мне людей. Я испытала такое облегчение, оказавшись под его защитой.

— К тому же стала добропорядочной женщиной.

— Да, я благодарна ему за это.

— Что ты думаешь об Италии?

Графиня усмехнулась:

— Мне нравится, что ты спрашиваешь об этом так, будто я провела там каникулы. Италия изумительна. Грешно умереть, не повидав ее. — Она откусила кусочек омлета и поморщилась: — Тоже мне зелень! Ничего, кроме петрушки и лука!

— Полагаю, кухня во Франции и Италии была отменной. Однако ты стройна, как и прежде. — Миссис Тредуэлл невольно одернула шелковое платье на своем пышном бюсте.

— Теперь твоя очередь рассказывать о своей жизни, — доброжелательно улыбаясь, сказала графиня. — Я читала в газетах о триумфе Ванессы — граф Ярлборо в первый же сезон. Грандиозный успех!

— Д-да.

Графине показалось, что подруга не разделяет ее восторженности.

— Эвелин, дорогая… Надеюсь, никаких неприятностей…

— Ничего особенного, — с горечью продолжала миссис Тредуэлл, — если не считать появления двух младенцев в течение двух лет и того обстоятельства, что граф любит приволокнуться за женщинами.

— Понятно. — Графиня ковырнула вилкой салат. — Она чувствует себя очень несчастной?

— Нет! — взорвалась миссис Тредуэлл. — Самое досадное то, что эта глупышка не чувствует себя несчастной. Она растит его детей и постоянно извиняется за него!

— Ну, если она его любит…

— Да что эта маленькая дурочка смыслит в любви! — негодующе заметила миссис Тредуэлл. — Я ей постоянно твержу: наберись смелости и не пасуй перед ним! Не позволяй ему обращаться с тобой таким образом. Но она и слушать не желает. «У меня есть все, что я хочу, мама, — вот ее ответ. — У меня каждую неделю — новое платье. У меня столько драгоценностей, что я и сосчитать не смогу». А мне хочется схватить ее, встряхнуть и крикнуть: «У тебя нет ничего, если нет любви!»

Графиня аккуратно перевернула лист салата.

— Должна признаться, я удивлена, что твоя дочь столь безразлично относится к таким жизненно важным вещам.

— В этом я сама виновата. Я не подала ей хорошего примера своим замужеством. Мистер Тредуэлл вел себя так же скверно, как и граф Ярлборо.

Графиня бросила быстрый взгляд на подругу:

— Ты хочешь сказать…

— Да, именно так. Он волочился до самой смерти, а умер в постели леди Судертон.

— О, mon Dien! Ma pauvre petite![2] Однако в твоих письмах не было даже намека на то, что ты несчастлива.

— Какой смысл сетовать на свои ошибки? Ты была права, Кристиан, когда советовала мне не спешить замуж за Эверли. Но я так боялась, что больше никто не сделает мне предложения.

— Ванесса, кажется, не повторила твоей ошибки.

— Нет, но лучше было бы наоборот. Первое предложение ей сделал юный Эдвин Блессингс. У него не было больших денег и титула, но он по-настоящему любил ее. — Миссис Тредуэлл взялась за цыпленка. — Знаешь, Кристиан, я чувствую себя в ответе за многое. Готовя Ванессу к выходу в свет, я сосредоточила все внимание на чисто внешних моментах, поэтому неудивительно, что бедная девочка так глупа, легкомысленна и безвольна.

— А что бы ты делала, если бы эта проблема встала перед тобой сейчас?

— Я бы стала приобщать Ванессу к книгам, учила бы ее думать и готовить себя к жизни, — убежденно сказала миссис Тредуэлл, — а не быть игрушкой богатого мужчины.

Графиня пригубила шампанское.

— Удивительное совпадение, Эвелин. В последнее время я немало размышляла об этом. Женщины на континенте имеют гораздо больше личной свободы, чем здесь, в Англии. Взять, например, Каролину Лэм — бывшую любовницу лорда Байрона, которую так презирает свет. Во Франции женщину такого таланта, с таким характером оценили бы, более того, ее почитали бы! Кстати, у нее изрядный литературный талант. Позорно, что английское общество подвергает своих женщин остракизму, если они сопротивляются установившемуся порядку.

— Это верно, — печально согласилась миссис Тредуэлл. — Но что тут поделаешь?

Темные глаза графини внезапно сверкнули.

— Знаешь, Эвелин, я верю в то, что мы можем исправить прискорбное положение дел.

— Я собираюсь открыть школу для юных леди.

— Школу? Опомнись, Кристиан, какая мать пошлет свою дочь в школу, чтобы ее воспитывали леди, подобные тебе?

— Вот поэтому мне и требуется твоя помощь. Школа должна носить твое имя, а не мое. Я буду вкладывать деньги, но оставаться за кулисами.

Миссис Тредуэлл с минуту молча размышляла.

— И чему же мы будем их учить? — наконец спросила она.

— Тому, о чем ты только что говорила, — думать, действовать самостоятельно, не становиться побрякушкой для богатого мужчины.

Миссис Тредуэлл прикусила нижнюю губу.

— Если бы Ванесса поучилась в такой школе…

— Она подошла бы к своему браку более ответственно, — закончила за миссис Тредуэлл графиня.

Последовала еще одна довольно продолжительная пауза.

— Должна признаться тебе, Кристиан, что я осталась не у дел, — нарушила молчание миссис Тредуэлл. — Я чувствую, что моей помощи в ведении хозяйства Ванессе не требуется. К тому же мне тяжело наблюдать за тем, как глупо она себя ведет. И все-таки… Светским дамам не пристало работать.

— Видит Бог, существует не так уж много респектабельных занятий для женщины, — согласилась графиня. — Но я не вижу, что могло бы помешать тебе открыть школу. В конце концов, ты мать дочери, успешно вышедшей замуж.

— Вероятно, ты права, — признала миссис Тредуэлл. — Многие матери и сейчас нередко обращаются ко мне за советом. Но то, что предлагаешь ты… учить их самостоятельно думать, делиться собственным опытом, особенно твоим, — это похоже на школу злословия.

— Отличное название! Но только мы будем знать об этом. Для света школа должна называться «Академия миссис Тредуэлл для молодых леди».

Эвелин подняла бокал с шампанским.

— Право, не знаю. Похоже, это станет неприятным сюрпризом для матерей, ожидающих, что их дочерей будут обучать игре на фортепьяно и танцам.

— О, мы будем обучать и игре на фортепьяно, и танцам.

— А чему еще? — с подозрением спросила миссис Тредуэлл.

— Всему, что требуется юным леди, которые нам доверятся, — торжественно пообещала графиня, — чтобы они могли реализовать в жизни свои возможности. Ой, Эвелин, ты только представь! Если нам удастся уберечь хотя бы одну нашу воспитанницу от участи бедняжки Ванессы…

— Или твоей участи, — проницательно заметила миссис Тредуэлл. — Где гарантия, что таким способом не пытаешься отомстить свету за то, что граф так сурово обошелся с тобой?

— Можешь мне не верить, — заявила графиня, — что я не держу зла на своих обидчиков, в действительности они оказали мне неоценимую услугу. Я купалась в золоте, Эвелин. У меня был Жан-Батист. Был Паоло. Были собственные деньги, которые я зарабатывала. Я всегда думала головой, но никогда не забывала о сердце. Умирая, я смогу с полной уверенностью сказать: я была счастливой. Много ли англичанок ты знаешь, которые скажут то же самое?

— Хватит пальцев на одной руке, чтобы сосчитать. — Бокал миссис Тредуэлл был пуст. Графиня жестом подозвала официанта. — Еще два бокала шампанского. Нет, лучше принесите бутылку.

— Ой, Кристиан…

— Твой цыпленок остывает.

— Я не люблю цыплят.

— Зачем же ты в таком случае его заказала?

— Считается, что воспитанная леди, обедающая в одиночестве, должна есть именно цыпленка. — Миссис Тредуэлл захихикала. — Господи, какая же я ханжа!

— Вовсе нет, — заверила ее графиня. — Это как раз те знания, которые юные леди должны усвоить в нашей школе, если они хотят процветать. Я не питаю иллюзий на сей счет. Высшее общество Англии — грозный враг.

Появился официант с бутылкой шампанского. Миссис Тредуэлл подняла было руку, чтобы закрыть ладонью свой бокал, но затем передумала.

— Говоришь, враг?

— Враг, — подтвердила графиня. — Но ты только подумай, Эвелин. Благодаря нашим усилиям выиграют молодые леди, браки станут счастливее и прочнее, они будут основываться на истинной любви. Любви с одной и с другой стороны, прочной и радостной. Это перестанет быть всего лишь данью традициям высшего общества.

— Развить свои возможности и применить их в жизни, — задумчиво пробормотала миссис Тредуэлл. — Не могу представить, какой же должна быть программа обучения.

— Я тоже не могу, — сказала графиня. — Но когда встречу своих учениц — узнаю.

Загрузка...