Жорж Жан Арно Как призрак

Глава первая

Ольга Прадье все для себя решила еще 6 января, как раз после новогодних праздников, доставивших ей дополнительные страдания. В течение нескольких недель она размышляла, продумывала каждый шаг, с особой тщательностью взвешивая все за и против. Долгие, полные одиночества дни на вилле в Монморанси рождали удивительные, необыкновенные идеи.

В тот день, собираясь выйти из дома, Ольга долго изучала себя в зеркале в ванной комнате. Приходилось признать: черты лица тяжеловаты, нос большой, подбородок широкий, никакого изящества. В двадцать лет ее еще можно было назвать хорошенькой, но теперь, в тридцать пять, она сделалась настоящей уродиной. Луи, ее муж, раньше никогда не упускал случая напомнить об этом, правда, сейчас он больше так не делал, ведь тогда она сразу начинала обвинять его в изменах. Только тело сохраняло еще какое-то очарование, но этого уже было явно недостаточно.

На ее лице застыло выражение горького разочарования, не нужно было даже напускать на себя грустный вид. И так уже все соседи, знакомые и продавцы в магазинах давно поняли, что брак их не удался, что она страдает.

Ольга пошла пешком, оставив в гараже свою маленькую машину. Пусть люди видят, какой у нее несчастный вид и усталая походка.

Хозяйка бакалейного магазина заметила, что она без машины.

— Мадам Прадье, у вас так много сумок. Если хотите, мой помощник поднесет их вам к двенадцати дня.

— Спасибо, с удовольствием, — без улыбки ответила Ольга. — У меня машина сломалась, и только Бог знает, когда ее наконец починят.

От этих слов в магазине повеяло холодком.

В мясной лавке Ольга купила эскалопы и большой кусок говядины. Разговаривать не стала, но кассирша уставилась на нее во все глаза, и этого было вполне достаточно. Ольга, довольная собой, вернулась домой. У ворот ее ждал посыльный из бакалейного магазина.

Когда он ушел, Ольга спустилась в подвал, к котлу парового отопления. В топку загружали уголь. Луи так и не захотел перейти на мазут, якобы из-за запаха, а ведь уголь-то таскала она, но мужу на это было абсолютно наплевать.

Последняя прислуга ушла от них три месяца назад. Ольга сочла за лучшее никого пока не брать на ее место. Тогда она думала, что, может быть, все еще утрясется, а присутствие в доме чужого человека только осложнит положение. Она почему-то надеялась, что если они останутся вдвоем, у нее с Луи все наладится.

Ольга постояла в нерешительности, но потом все же открыла дверцу и бросила в огонь мясо вместе с бумагой. Когда она возвращалась на кухню, запах горелого мяса уже распространился по всему дому.

Ну вот, первый шаг сделан. Теперь несколько дней подряд надо будет сжигать килограммы мяса. Но и это еще не все. Придется кое-что устроить и в Париже.

Луи никогда не приходил днем, и Ольга очень удивилась, увидев его у ворот, выходящим из «Мерседеса». Как всегда сердце ее забилось, но она старалась сохранять спокойствие.

— Чем это так воняет в доме? — вместо приветствия поинтересовался он.

Ольга чуть заметно пожала плечами.

— Что-то подгорело…

— Жуткая вонь!

Она накрыла ему на столик в кухне.

— Обедать будешь?

— Нет уж, спасибо. Тут как в крематории.

Наверное, Луи что-то забыл у себя в кабинете. Слышно было, как он рылся в бумагах. Не заходя в кухню, он вышел из дома. Из окна было видно его высокую фигуру, удалявшуюся по аллее. Несколько дней назад она заплакала бы, наблюдая, как он уходит, отправляется в мир, куда ей вход был запрещен.

Сколько раз она тайком следила за ним, видела, как он заходит в шикарные рестораны с красивыми женщинами. Красотки все время менялись, но блондинки преобладали. А между тем у нее были темные волосы…

«Мерседес» рванул с места, и Ольга поглядела на эскалоп в своей тарелке. Она хотела его с отвращением отодвинуть, но, вспомнив о своем решении, заставила себя проглотить обед.

В два часа она уже обходила магазинчики в шестом районе Парижа.

В каждом магазине она говорила одно и то же:

— Мой племянник учится на медицинском факультете, ему очень нужен, понимаете ли, череп. Человеческий… лучше женский.

Один хитрый торговец чуть было не подсунул ей подделку из папье-маше. Уже выходя из магазина, она обнаружила это. Торговец обиженно пробурчал:

— В конце концов ваш племянник и сам себе может достать. Он же медик, кажется…

Ольга сбежала, побоявшись, как бы он что-то не заподозрил. Дело оказалось труднее, чем она ожидала, ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы ее запомнили.

И это было только начало, ведь ей будет нужна еще масса всяких вещей. Например, новая фамилия. Впрочем, на этот счет Ольге пришла в голову одна замечательная идея, когда она случайно увидела монахиню за рулем автомобиля.

Наконец к шести часам череп был найден. Старьевщик, его владелец, уверял, что это именно женский.

— Посмотрите, какой он маленький и легкий, — посмеиваясь, уговаривал он.

Во всяком случае, проверить было никак нельзя, и Ольга уплатила непомерную цену.

Старьевщик засунул череп в старую черную шляпную коробку.

— Пожалуйста, даже упаковка бесплатная. Так будет удобнее нести.

С трудом она нашла таксиста, согласившегося отвезти ее домой — в такую даль, и в изнеможении рухнула на заднее сиденье. Эта усталость была ей даже приятна. Как давно она не испытывала удовольствия от беготни по магазинам в поисках какой-нибудь редкой вещицы. Хоть и не совсем настоящий, но все же азарт! Она улыбнулась, вспомнив о содержимом шляпной коробки.

Дома Ольга поскорее спрятала покупку в подвале и принялась готовить ужин. В восемь мужа еще не было, она поужинала одна и до десяти смотрела телевизор.

Потом она уснула так крепко, что даже не слышала, как около двенадцати вернулся муж и протопал в свою комнату. На следующее утро Ольга проснулась в отличном настроении. Луи несказанно удивился.

— Что это с тобой? Любовника, что ли, нашла?

Этот выпад несколько испортил ей настроение, но после ухода Луи она снова повеселела и побежала в другой мясной магазин. На этот раз она взяла телячьи котлеты и приличный кусок говядины.

Спустя некоторое время мясо снова оказалось в топке центрального отопления, а Ольга подумала, что в следующий раз придется брать больше. Необходимо сжечь столько мяса, сколько она весит, то есть около пятидесяти пяти килограммов. Цифра, конечно, пугающая, но все же, покупая по два-три кило в день, можно будет выкрутиться.

Пожалев, что выдумала историю с поломанной машиной, Ольга пешком отправилась в Энгиен. Постучалась к сестрам-монашенкам и стала объяснять, что у нее есть целая куча хороших вещей и другой всякой всячины, что может пригодиться их подопечным.

— Жалко только, что машина сломалась, а то я могла бы уже сегодня все привезти.

— Сестра Мари-Антуан заедет к вам завтра, — улыбнулась монахиня. — Не беспокойтесь, и огромное спасибо.

По дороге домой Ольга обнаружила мясную лавку, где ее еще не знали. Продавец спросил, что ей угодно.

— Говядину на жаркое. Минимум на двенадцать человек.

Притащив домой два кило ростбифа, она даже удивилась, что нисколько не устала. Прямо в шубе она спустилась в подвал и швырнула мясо в огонь, затем тщательно закрыла все двери. Пришлось всю виллу опрыскать дезодорантом. И все-таки, несмотря на ее предосторожности, муж, едва войдя, наморщил нос.

— Ну просто невозможно! Что ты тут жаришь, пока меня нет?

— Я не чувствую никакого запаха!

Он облазил весь дом, открыл дверь в подвал и перегнулся через перила.

— Это оттуда…

Но спускаться не стал.

— Наверное, уголь плохой.

— Сил нет терпеть! — заявил Луи и заперся у себя в кабинете до самого ужина.

В восемь часов они молча ели, сидя друг против друга.

А на следующее утро, в десять часов, у ворот кто-то позвонил, и Ольга Прадье, выглянув в окно, увидела низенькую монашенку с розовым личиком. Она побежала открывать. На улице стоял фургон.

— Подъезжайте лучше к крыльцу, тогда не придется ходить туда и обратно.

— Хорошо, — ответила сестра Мари-Антуан. — Сейчас развернусь.

Въезжала она не очень уверенно и потом призналась, что только недавно получила права.

— Я тоже, — солгала Ольга, — у меня вообще временное свидетельство.

— А у меня постоянное, — похвасталась сестра Мари-Антуан.

— Можно мне посмотреть?

Просьба вовсе не показалась монашенке странной, и она полезла за правами в кармашек на дверце.

— Я так и думала, — заявила Ольга, — у меня совсем не такая бумага.

Между тем она быстро просмотрела документ. На самом деле монашенку звали Эдит Рюнель. Родилась 4 июля 1928 года в Ницце. Ольга постаралась запомнить эти данные, а потом вернула права.

— Надо бы и мне получить такое же.

Она принесла большую кучу почти не ношенных вещей, затем, извинившись, быстро сбегала в кухню и записала в блокноте фамилию и дату рождения сестры Мари-Антуан. И только после этого стала помогать загружать машину.

— Вы такая добрая, — сказала сестра, — нам никогда еще не делали такого пожертвования. Ведь эти вещи почти новые.

— Вот еще немного денег, — и Ольга протянула ей конверт.

— Мы будем молиться за вас, — пообещала сестра.

— Мне это как раз очень нужно, — сказала Ольга.

Соседям ее действия не покажутся странными, так как они прекрасно сочетаются с образом обманутой, но не потерявшей достоинства жены. Впечатление будет такое, будто она отказалась от всех земных радостей.

Сестра уехала, а Ольга, считая, что дело неплохо продвигается, тут же написала в мэрию Ниццы письмо с просьбой выдать свидетельство о рождении на имя Эдит Рюнель. Выбрав монахиню, она свела риск к минимуму. Ведь этой милой сестричке вряд ли понадобится обращаться с подобной просьбой к властям.

Потом Ольга поспешила за покупками и, обежав несколько мясных лавок, притащила домой свою каждодневную добычу. Муж вернулся к вечеру. Она с беспокойством ждала его прихода. Луи принюхался, но запах уже успел исчезнуть.

— Меня пригласили в гости, — сказал он, — вот только переоденусь.

— Ужинать не будешь?

— Конечно, нет!

Ему показалось, что Ольга отнеслась к этому философски. Раньше она цеплялась за него, рыдала, и положение становилось совершенно невыносимым. Лучше уж так, пусть гордо и презрительно молчит.

Три дня подряд она ждала почтальона. Свидетельство о рождении Эдит Рюнель должны были доставить госпоже Ольге Прадье, и она боялась, как бы на почте не ошиблись. Наконец, в субботу принесли конверт со штампом мэрии.

— Нужно доплатить.

Ольга отдала деньги и убежала в дом, прижимая письмо к груди. Вся дрожа, надорвала конверт и вздохнула с облегчением, обнаружив там свидетельство о рождении. Теперь все будет значительно легче. Она чуть было не запела, но вовремя вспомнила о соседях.

На следующей неделе Ольга сняла квартирку в десятом районе, сфотографировалась на документ и написала заявление в районный полицейский комиссариат с просьбой выдать удостоверение личности. Для этого пришлось оставить в полиции отпечаток указательного пальца левой руки.

— Не замужем? — спросил секретарь.

— Нет, — сухо ответила она.

— Зайдите завтра вечером. Будет готово.

Немного растерявшись от того, насколько легко оказалось сменить фамилию, Ольга зашла в бар выпить стаканчик сока. Все шло гладко, как по маслу. И вечером, когда муж, принюхиваясь, вошел в дом, она даже пожалела его от всего сердца.

— Знаешь, здесь стало невозможно находиться!

Из Парижа она привезла три огромных куска мяса, и один из них уже занял свое место в топке.

— Скажешь ты мне или нет, что ты тут замышляешь? — угрожающе спросил Луи.

— Не подходи, а то закричу!

Он ошарашено смотрел, как она открывает окно в кухне.

— Ты что, с ума сошла? — И вдруг разозлился. — Что ты задумала?! Я хочу знать.

— Помогите! — крикнула она в раскрытое окно.

Луи успел подскочить и захлопнуть створку, затем дал ей пощечину.

— Пора нам наконец развестись, — сквозь зубы процедил он.

— Никогда! — ответила Ольга, потирая щеку.

— Что ты жжешь в топке?

— Ничего. Уголь плохой, вот и все. Какой-то жирный. Как будто с салом.

На следующий день она решила действовать осторожно и бросила мясо в огонь как только за Луи захлопнулась дверь. Противный запах успеет улетучиться задолго до его прихода.

После обеда Ольга поехала за новым удостоверением личности, а получив его, заперла в ящике письменного стола в своей новой квартире. В этом однокомнатном гнездышке с окнами на север она пробыла всего час: надо было купить новую одежду и кое-какие вещи. Ольга ничего не хотела брать с виллы в Монморанси. Даже одежду, в которой она будет в последний день, придется выбросить.

В тот вечер Луи удивился, не почувствовав запаха горелого мяса.

— Ничем не пахнет!

— Я разбирала уголь, — спокойно и насмешливо проговорила она.

— Ты что, издеваешься?

— Нет.

На следующий день она сожгла целых три кило мяса. Запах чувствовался даже на улице: выйдя из дома, Ольга с беспокойством принюхалась. В этом спокойном, богатом районе у людей наверняка возникнут подозрения. Но в тот день было холодно, и Ольга подумала, что если кто и выйдет на улицу, то уж как следует закутавшись и уткнув нос в шарф.

— Вы все еще без машины? — спросила бакалейщица.

— Представляете, да, — ответила Ольга.

И, как женщина, стремящаяся во что бы то ни стало сохранить достоинство, добавила:

— Ходить пешком полезно для здоровья, жаль, что в наше время все только и ездят на машинах.

— Конечно, — согласилась хозяйка магазина, — наш рассыльный отнесет к вам пакеты.

В булочной Ольга встретила соседку, которую все называли «госпожа полковничиха».

— Я так рада, что встретила вас, — сказала эта длинная, сухая, как жердь, дама с важным лицом. — Хочу поговорить с вами, когда мы выйдем отсюда.

На улице она начала:

— Представьте себе, мне как-то вечером показалось, что кто-то звал на помощь. Ведь я знаю, вы в доме одна…

И заговорщически склонилась к уху Ольги:

— Ваш муж так поздно приходит… В общем, я стала беспокоиться. Полковник, конечно, считает меня дурой…

Ольга смущенно опустила голову.

— Извините, моя дорогая, что из-за такого пустяка вас задерживаю, но мне хотелось выяснить все до конца.

— Я ничего не слышала, — ответила Ольга, избегая ее взгляда.

Полковничиха только покачала головой.

— Да-да, конечно… — И уже совсем другим тоном добавила. — Я видела у вас как-то утром монахиню. И подумала, ведь я председательствую в совете попечительства сирот унтер-офицеров, погибших на службе…

Но Ольга уже не слушала ее.

Загрузка...