Калиновый мост

Пролог

«Де поділись янголи? Де вони, де вони?

Хором у неба запитали демони.

Де ваші янголи? Де вони, де вони?

Вночі у неба запитали демони…»

ТНМК «Янголи»

Дом этого человека стоял на отшибе, они сюда едва добрались на внедорожнике. И он имел в виду вовсе не прилизанные модные кроссоверы, якобы с полным приводом. Полноценный джип, наверное, не уступавший в проходимости «Хаммеру». Возможно, этому авто приходилось не раз принимать участие в гонках по бездорожью, выведенная наверх и вперед выхлопная труба наталкивала на такие мысли, как и номер на боковой двери. Короче, ему повезло, что в одном из сел, у подножия этой горы, нашелся местный житель, проводник-любитель по совместительству, владеющий не только такой вот машиной, но и знанием о мольфаре…

Не то чтобы Федулов искал мольфара, волхва или кого-то в этом духе. Нет. Но девчонке была нужна помощь, тут не поспоришь. Ему не нравилась перспектива нести ответственность, если она подохнет на его руках. Вероятно, стоило бросить ее у дороги и скрыться, как сделали остальные…

Но Федулов почему-то знал, что тогда их всех точно найдут, выследят…

Бесы его раздерите, но он до нервной икоты в животе мог спорить на это после слов девчонки, сказанных буквально за секунды до того, как она оступилась и попала под колеса их авто. Словно пробило его что-то, когда она проклинала их, повернувшись, подсвеченная в темноте ярким прожектором ксеноновых фар.

И скорость же черепашья была! Забавлялись, загнать ее хотели по приколу, больше страху напустить, чтоб выдохлась и не сопротивлялась, уж больно смазливая — всем почему-то «захотелось» моментально, как увидели ее. Будто наваждение какое-то. И удар был едва ощутимый, только и того, что с ног сбил… Но девчонка о камень головой приложилась… И вот теперь, уже день считай, не приходила в сознание.

Федулов нервничал.

Бл*! Да он уже поседел, наверное, и не раз за эти часы малодушно благодарил небо за то, что никто из них так ее и не тронул. Попала под машину по неосторожности — это не страшно. И они ищут возможность ей помочь. А вот если бы имелись следы чего-то иного, никакие попытки найти девке помощь их не спасли бы. Проще убить… Но ни один из них на такое не навернулся бы. Хотя по Корниенко он не стал бы закладываться. В какой-то момент у того такой взгляд был, на эту девушку направленный, что Федулова замутило. А может, показалось. На фоне такой-то встряски. Да все тот же первобытный ужас, что не одного его, кажись, прошиб, от слов девки…

Смотались в отпуск, блин, развеялись! Чтоб он еще раз когда-то поехал с мужиками. Да ни фига! На всю жизнь нагулялся.

— Нам тудой. Дотащите? Давайте помогу донести девушку, — местный, он же водитель-проводник по совместительству, привлек внимание Федулова, махнув рукой на деревянный дом, словно выступающий на холмистой опушке, как сама часть этого леса. Такой же непонятный, весь в переходах светлых участков и пятен тени, будто пристально присматривающийся к ним всеми этими грубо оттесанными бревнами стен.

Федулов приложил к мокрому лбу ладонь, закрываясь от солнца, и всмотрелся в жилище местного знахаря. У крыльца стояла грубо вытесанная из какого-то дерева скульптура медведя. Но, несмотря и на некую небрежность даже, фигура поражала своей схожестью с реальным зверем, до дрожи просто.

Они уже проезжали похожую чуть ниже, сразу за водопадом, у которого почему-то совершенно не было галдящей и любопытной толпы туристов, как у других, где с друзьями уже побывали, пока вот так в дерьмо по пьяни не вляпались. И почему-то точно как у той, первой деревянной статуи, у Федулова сейчас мороз по спине пошел, несмотря на жаркую, даже душную погоду летнего дня. Видно, на грозу «парило». Виделось нечто устрашающее в этих медвежьих истуканах, как ему казалось, будто первобытное.

— Знак, что тут мольфар наш живет, — объяснял ему проводник по дороге, ловко выруливая над самым каменистым обрывом, где на глубине шумела бурная горная речка. — Не любит он зевак, вот и попэрэджае, — то и дело переходя на местный говор, продолжал болтать водила, явно охочий до разговоров. — Да и вэдмэдя уважает наш мольфар крепко. Тут он прав, конечно, хороший зверь, справедливый, мудрый… Говорят, я сам не знаю, но старики болтают, что их род медведей умел всегда понимать. И этому, значится, от батька такое передалось, ладит с местным «лесным хозяином», договаривается.

Федулов помалкивал, с ужасом поглядывал в сторону обрыва, почему-то испытывая странную уверенность, что они вот-вот свалятся в эту расщелину. Уж больно дорога узкая. И так вот исполнится проклятие бледной девчонки, неподвижно валяющейся на сидении сзади, прикрепленной ремнями безопасности, чтобы хоть как-то удержать на месте при такой тряске. Вмешиваться в разговор проводника или обсуждать свое мнение по поводу медведей, а также болтовни, словно кто-то с теми общаться может, он не решался. Стремно было водилу отвлекать на такой дороге, которая местами больше широкую каменистую тропу напоминала.

А еще пару раз за тот час, что они натужно и медленно поднимались по извилистому пути, у Федулова мелькала дикая мысль, что он вообще забыл тут?! На этой дороге? В том чертовом селе, у этого мольфара?

Дебилизм.

Девку надо было везти в любую местную больницу, которую в селе и искал же. Оставить там, соврав, что нашел на обочине. Все. Сбагрил бы ее и забыл, смылся бы… Ан нет, как наваждение или морок какой-то тянули его, вели, дурили голову, заставляя поступать совершенно нелогично и иррационально.

И вот теперь надо было тащить девчонку до хаты. Даже он понимал, что дальше машина не поедет: в трех метрах от места, где проводник остановился, протекала та самая река, пересекая и разрезая на две части эту холмистую поляну, густо заросшую сочной травой, не вытоптанной людьми. Через бурный поток имелся деревянный, крепко сбитый мост, по которому смогли бы пройти рядом два человека. Но вот автомобилю не проехать, это очевидно.

— Донесу, — отозвался он все же на вопрос проводника, отказавшись от помощи.

Сам аккуратно отстегнул ремни и подхватил девчонку на руки. Почему-то мелькнула необъяснимо тревожная мысль, что он и имени ее не знает. Но и доверить никому не мог. Все по той же нелогичной и абсурдной, страшащей уверенности, что она сейчас в себя придет и водиле, или еще кому-то, проболтается о ночной «травле». Или еще отчего-то?..

Федулову самому было унизительно вспоминать и думать о прошлом вечере. Не понимал, что на него, да и на других, нашло. Да, напились все крепко, голова до сих пор гудит, так не в первый же раз! А тут, как озверели, дикость какая-то горячила кровь, начисто отключив мозги и любые правила цивилизации… Даже не думал, не поверил бы, если бы кто-то сказал, что способен на подобное поведение, от которого самого теперь подташнивало горькой и противной желчью. И липкий страх заставлял ощущать предательскую слабость в коленях. Потому ли очутился тут? У совести искупления искал?

Так какого черта не в больницу?!

Ноги замерли, сделав буквально три шага по этому мосту. Девчонка совсем невесомая и неподвижная, только и того, что теплая еще, а так — ну покойница, точно. Даже дыхание еле слышно. В больницу ее надо…

Но не успел ни слова сказать водителю, чуть впереди вышагивающему перед Федуловым.

На пороге хаты появился высокий и темный силуэт человека.

Массивный и куда более мощный, чем Федулов бы ожидал от мольфара, как он таковых себе воображал, мужчина вдруг выступил на солнечный свет из-под тени козырька крыши. Он также оказался намного моложе, чем Федулов думал. Точно не старец, убеленный сединами. На вид, может, лет до сорока или около того, немногим старше самого Федулова. Одет в обычную футболку и джинсы, что тоже не укладывалось в его представление о каких-либо знахарях. Единственное, что босой. Ну и физически развит так, словно пять дней в неделю в качалку ходит, а не среди леса в хижине обитает.

Не было вопросов, уточнений или выяснений.

Один взгляд на него, пронзительный и тяжелый настолько, что у Федулова ноги подкосились и только чудом каким-то выстоял.

Еще один невыносимо… «зрящий», помоги ему господи, взгляд на бессознательную девчонку и:

— Внутрь несите, — вроде и тихо, но так звучно вдруг приказал, что низкий голос этого человека заполнил всю поляну, перекрыв даже шум реки.

И очередной взор его глаз, почти не видных из-за природной игры света и тени, казалось, впился в Федулова, пробираясь в голову, вгрызаясь во все эти страхи, вину и сомнения… Словно выискивал и вычитывал мысли-предатели.

А ему внезапно стало так страшно, что едва девчонку из задрожавших рук не выронил. Но под этим взглядом глаз, которых даже рассмотреть не мог на лице мольфара, пошел вперед на трясущихся ногах, снова забыв про логику и больницу…

