Каменный ангел

Пролог

Ты не умрешь раньше, чем я
Ты проживешь тысячу лет
Сердце мое, рана моя
Девочка-яд, девочка-смерть...
(Агата Кристи "Альрауне")

ПРОЛОГ

Несколько лет назад

Он привлек ее внимание сразу же, как только появился в фойе театра. Высокий довольно симпатичный блондин лет тридцати с лишним в шикарном светлом пальто, которое не слишком вязалось со слякотью сентябрьского вечера, но обращало на мужчину любопытствующие взгляды. Не подозревая, что стал объектом спонтанного интереса, блондин прошел чуть вперед, неспешно осмотрел заполненное помещение, стянул с плеч пальто, оставшись в строгом костюме, повесил вещь на руку и двинулся к гардеробу.

Машинально поправив завитую светлую прядь, девушка сделала несколько шагов влево, чтобы не упустить его из виду. До премьеры, которую готовились воплотить на сцене приезжие артисты из столицы, оставалось менее получаса, фойе постепенно заполнялось желающими увидеть представление первыми, и девушка немного опасалась, что, в конце концов, упустит незнакомца в разномастной толпе.

Она не принадлежала к числу зрителей. Находясь здесь в качестве помощника организаторов, она могла беспрепятственно бродить по старинному театру и его закулисным помещениям. Теперь, после напряженного дня бесконечной суеты, ее обязанности свелись к минимуму, и девушка воспользовалась этим, чтобы устроить себе легкую передышку.

Тем временем блондин остановился возле колонны и вскинул руку ближе к лицу, проверяя время на наручных часах. Она продолжала искоса наблюдать за ним. Его жест навел ее на мысль о том, что незнакомец кого-то ждет. Скорее всего, свою опаздывающую спутницу. Ну да, все верно; такие, как он, не посещают театр в одиночестве. Такие мужчины вообще не посещают театр, если только не хотят произвести впечатление на женщину. Здесь точно нечего ловить…

Подавив огорченный вздох, девушка отвернулась; скоро явится его предполагаемая спутница, а видеть чужое счастье, когда собственное задерживается где-то в дороге, не слишком хотелось. Поправив прямоугольный бейджик на груди, она бросила взгляд к подсобным помещениям, размышляя, не вернуться ли обратно, и в этот момент услышала возле себя мужской голос:

- Извините, не подскажете, где вы взяли программку?

Растерянно обернувшись, она увидела того самого блондина, который теперь стоял рядом и смотрел на нее, обезоруживающе улыбаясь. Против воли она улыбнулась в ответ.

- Вон там, - ткнула ладонью в сторону стендов с брошюрами, возле которых крутились посетители.

Мужчина проследил взглядом за ее движением, но уходить не торопился.

- Любите театр? – поинтересовался будто между прочим.

- Люблю… А вы?

Вблизи он казался еще привлекательнее. Слегка зачесанные назад светлые волосы, мужественное лицо с четко обозначенными скулами, тяжелым подбородком и удивительно темными карими глазами. Ей почему-то пришло в голову, что это линзы – странно, откуда вообще появилась такая нелепая мысль?

- Наверное, это смешно. Когда я был ребенком, бабуля часто водила меня на всякие театральные представления. Сначала было скучно, а потом я сам не заметил, как меня увлекло. В этом есть что-то особенное, необыкновенное. Люди играют роли, меняют внешность, присваивают себе иную личность прямо на глазах у зрителя и за каких-то пару часов проживают чью-то чужую жизнь, это... завлекает. Бабуля давно умерла, а привычка посещать спектакли осталась со мной навсегда, - блеск в его глазах померк, уступив место легкой сентиментальной грусти. Помолчав, блондин снова улыбнулся. – Знаете, «Вишневый сад» был одним из ее любимых произведений.

Приезжие артисты готовились представить публике спектакль по мотивам именно этой лирической пьесы. Проникшись моментом, его откровенными словами и печальным взглядом, девушка почувствовала, как невольно еще больше заинтересовывается новым знакомым.

- А вы… Один? – неловко улыбнувшись, она вновь поправила выпавшую прядь. – В смысле, пришли сюда?

- Один, - подтвердил мужчина, чуть склонив голову. – А вы…

- Да, я… Я, вообще-то, здесь работаю, - с плохо скрываемой досадой сообщила она, машинально коснувшись ладонью бейджика на своей груди.

Мужчина немедленно зацепился взглядом за белый прямоугольник и вслух прочел указанное на нем имя девушки.

- Красивое имя, - добавил мягко, снова вернув взгляд к ее лицу. – А я Константин. Просто Костя.

- Очень приятно, - ее щеки чуть порозовели.

- Знаете, я рад, что встретил вас сегодня, - вдруг сказал он, немного помолчав. – У меня с самого утра было стойкое ощущение чего-то светлого и приятного, что обязательно ждет впереди.

- Ну, день еще не закончился…

- Вы не откажетесь составить мне компанию?

- Боюсь, это будет проблематично, - она улыбнулась, разводя руками. – У меня нет билета, а все места в зале уже заняты. К тому же, кресло рядом с вашим наверняка не будет пустовать.

Кивнув растерянно, блондин покосился в сторону огромных распахнутых дверей, ведущих в зал, куда уже начинали запускать посетителей.

Глава 1

ГЛАВА 1

ВЕРА

- Эй, девочка, может, тебя подождать?

Обернувшись, я окинула немолодого водителя такси растерянным взглядом. За всю поездку мы обмолвились друг с другом лишь парой фраз, но он словно улавливал мою тревожную нерешительность и страх перед тем, что ждет меня впереди.

- Не нужно, - пробормотала, едва разомкнув пересохшие от волнения губы. – Я почти дома.

- Поздновато для прогулок. Не боишься получить нагоняй от родителей? – хмыкнул, но, не получив ответа, качнул головой. - Ну, как знаешь.

Смерив меня напоследок подозрительным взглядом, водитель поднял стекло, и спустя пару секунд старенькая десятка тронулась с места, тотчас взметнув за собой облако серой пыли, а я перевела начавшее сбиваться дыхание. Машинально поправив на своем плече лямку рюкзака, осмотрелась по сторонам и, точно опомнившись, юркнула к кустам, подальше от освещенного участка грунтовой дороги.

Куда идти, знала весьма приблизительно, так как никогда раньше здесь не бывала. Адрес выписала из толстого дядюшкиного ежедневника, когда Павел по рассеянности забыл запереть от меня дверь в свой драгоценный кабинет. В этом поселке у дяди имеется загородный домишко «для души и тела», в котором мой заклятый родственничек любит расслабляться в компании случайных придорожных шлюх или девок по вызову – тут уж как повезет. С такой гнусной физиономией и отвратным характером, как у Павла, свидания с приличными женщинами ему точно не светят.

Я с трудом представляла, каким образом сумею отыскать нужный дом, почти не ориентируясь в темноте среди незнакомых улиц, и как, собственно, попаду на охраняемую территорию незамеченной. Никакого рабочего плана у меня не было. Я надеялась, что сумею придумать что-то уже на месте, собиралась действовать наобум, полагаясь на свои силы и умение подстраиваться под ситуацию. В рюкзаке ждала своего часа старая камера, подаренная мне когда-то отцом. Если удача сегодня решит изменить своим принципам и немного посветит в мою сторону, получатся весьма занимательные снимки.

Ежась от промозглого осеннего холода, я порадовалась, что, собираясь в крайней спешке, успела набросить на плечи куртку. Дядюшка так неожиданно включил в свои планы загородную поездку, что я попросту не успела как следует подготовиться, экипироваться по погоде и составить схему предполагаемого маршрута. Сейчас бы это здорово облегчило мне жизнь.

Где-то вдалеке раздался заливистый лай дворовых собак, и я испуганно вздрогнула, чувствуя, как горло уверенно сжимает цепкая лапа страха. Спокойно… У меня все получится. Глубоко вдохнув, спрятала руки в карманы куртки и сжала пальцы, царапая ногтями мягкую кожу ладоней.

Что, если ничего не выйдет?..

Выйдет, оптимистично пообещала самой себе, двигаясь вдоль обочины к виднеющимся совсем рядом частным домам. Участков, освещенных тусклыми уличными фонарями, я избегала, стараясь перемещаться в темноте. Мне пришлось выйти из спасительной тени только чтобы прочитать адрес, накарябанный на табличке, украшающей фасад одного из домов.

Вот и нужная улица.

Позади раздалось урчание автомобильного мотора, и я дернулась на звук, спешно юркнув обратно в тень подальше от дороги. Мимо со свистом пронеслась легковая машина, едва не задев меня ярким светом фар.

Выдохнув, я сильнее сжала пальцами лямку рюкзака и двинулась дальше.

Мрачный фасад небольшого двухэтажного дома возник передо мной сразу, как только я добралась до самого конца улицы. На темно-зеленых воротах красовалась табличка с тем же адресом, который был нацарапан на бумажке, свернутой внутри моего кармана. На всякий случай я достала ее и еще раз сверила цифры, хотя знала доподлинно, что никак не могла ошибиться.

Странно… Снаружи дом выглядит необитаемым, хотя там наверняка должны находиться люди. Даже если Павел в качестве сомнительного исключения не взял с собой охрану, здесь все равно слишком тихо. На то, что внутри кто-то есть, указывает только приглушенное свечение пары окон на первом этаже.

Опасаясь, что кто-либо глазастый может обратить на меня внимание, я быстро обогнула забор и замерла, тесно прижавшись спиной к холодному металлу. Страх накатил с новой силой вместе с сомнениями. Идти или не идти? Вооружиться камерой и рискнуть, или поджать хвост и понуро убраться восвояси, пока не навлекла на себя кучу серьезных проблем? Если я в чем-то оступлюсь, засыплюсь на какой-либо сущей мелочи, и дядюшка узнает о том, что я собиралась сделать… Вряд ли кому-то придет в голову мне завидовать.

Нет, я не просто так притащилась неведомо куда, чтобы теперь расписаться в собственной трусости и с позором двинуться в обратный путь. Мысленно подгоняя себя действовать, я медленно прошлась вдоль забора к задней части огороженной территории, выискивая лазейку, но ничего не обнаружила. Черт, здесь довольно жутковато ночью… даже страшно, и я едва находила в себе силы продолжать, так как назойливое желание удрать становилось все ощутимее.

Обогнув территорию дома, я снова вернулась к исходной точке, в смятении остановившись перед калиткой. Пожалуй, это единственный способ попасть во двор; Павел – чертов параноик – как следует позаботился о том, чтобы на его территорию не смогли пролезть посторонние. Я начинала признавать свой феерический провал, однако из упрямства все же решила попытать счастья и проверить, не заперта ли калитка. Ну, а вдруг? Может, дядька настолько залил глаза, что не потрудился повернуть щеколду с той стороны?..

Глава 2

ГЛАВА 2

С каждым шагом мне становилось лишь тяжелее, незнакомец стремительно терял силы, и хотя пока что сам передвигал ногами, на мою руку опирался все ощутимее. На заднее сиденье припаркованной достаточно далеко от дома «восьмерки», местоположение которой он указал мне в процессе, я его буквально заталкивала, при этом старательно отгоняя от себя правильные, в общем-то, мысли о том, что лучше всего будет воспользоваться беспомощностью раненого, бросить его и смыться как можно быстрее.

Черт знает, почему я все еще продолжала разыгрывать из себя мать Терезу – может, на полном серьезе опасалась, что если этого типа повяжут неподалеку от пылающей дачи с кучей улик на руках, он не преминет рассказать и о моем присутствии здесь? Не факт, что ему поверят, но если припомнить, насколько широко распространились дядькины байки о моем безумии… Кое-кто может принять все это за истину. А дальше наверняка появятся особо дотошные из тех, что возьмутся досконально проверить имеющиеся следы и – кто знает? – возможно, какие-либо улики укажут прямиком в мою сторону.

Приходилось признать, что мой великолепный хлипкий план о том, как с помощью простого шантажа вынудить Павла оставить меня в покое, потерпел сокрушительный крах. Я не только не улучшила собственное положение; я его, можно сказать, окончательно расшатала, ведь неизвестно, какая из двух зол страшнее – дядька или этот истекающий кровью незнакомец?

Водить машину я умела, отец научил, хотя водительских прав у меня не было, но вряд ли типа на заднем сиденье это интересовало. Устроившись на водительском кресле, я покосилась назад, только сейчас подумав о том, что, возможно, спасаю убийцу своего ненавистного дядюшки. Я не знала точно, что с Павлом, жив ли он, но сейчас меня больше заботило состояние собственной шкуры.

- Эй… - хрипло позвал незнакомец с заднего сиденья, и я перегнулась к нему. – Ты как, шаришь на местности, не?

- Я здесь впервые.

Мой ответ его не порадовал. Буркнув парочку нецензурных фраз, он выдохнул протяжно:

- Давай тогда прямо до развилки, а дальше… Скажу, если не вырублюсь нах**р.

- Может, сразу скажешь? Пока не вырубился?

- Без базара, - рявкнул, насколько позволяли остатки сил. Я заметила, как по его сморщенному лбу бегут ручейки пота. – К развилке, - скомандовал снова и закопошился, пытаясь достать что-то из карманов своей куртки.

Кивнув, я выпрямилась на сиденье, со второго раза завела машину и вжала педаль газа. «Восьмерка» резко стартанула с места; позади тотчас раздались нелицеприятные комментарии относительно моих навыков вождения.

- Чертов болтун… - ободряюще прошипела себе под нос, но так, что он вряд ли услышал.

Хотя впереди не было встречных машин, я не рискнула переключиться с ближнего на дальний. Свет пугал меня; будь моя воля, вообще бы ехала без фар, незаметно и не привлекая внимания. К счастью, сколь ни велико было искушение скрыться от всего мира в кромешной тьме, я все же понимала, что совсем без освещения далеко не уеду.

Различив слабое свечение в зеркале заднего вида, я насторожилась – незнакомец пытался связаться с кем-то по телефону.

- Я. Да. Мне нужен Эдик… Да, б**! Поворот на Майский через… - он отдышался, - где-то через десять минут. И это… со мной девчонка, ее не трогать. Давай, до связи.

Вновь покосившись в панорамное зеркало, я не увидела свечения – мужчина закончил свой странный звонок. Что ж, по крайней мере, я могу быть уверенной в том, что меня никто не тронет… пока. Да, звучит не слишком обнадеживающе. Может, не стоит так рисковать? Свернуть где-нибудь на полпути и похитить этого непонятного типа, пока у него нет сил и возможности свернуть мне шею… Да на кой черт он мне сдался! С другой стороны, если я увезу его с собой и… скажем, посажу под замок, то точно буду знать, что он не расскажет обо мне следствию.

Я что, всерьез об этом думаю?

До развилки я все-таки доехала. Остановив машину на обочине, обернулась назад к раненому и поняла, что он без сознания. Малоприятные черты лица заострились, глаза закрыты, губы белее мела. Переведя обеспокоенный взгляд на его расстегнутую куртку, я без всякого удовольствия обозрела большое влажно поблескивающее пятно на черном свитере.

Что, если он того?..

Подстегнутая внезапной мыслью, я быстро выбралась из машины и, дернув на себя ручку задней двери, поспешила проверить пульс незнакомца. Мужчина был жив, но его состояние оставляло желать лучшего, я это понимала, как и то, что не сумею чем-либо ему помочь. А вдруг он умрет у меня на руках до приезда своих людей?

Черт побери. Мне нужно думать о себе. Спешно захлопнув дверь, я стащила с переднего сиденья свой рюкзак, бросила взгляд на ладони, затянутые в перчатки, стихийно порадовавшись, что догадалась спрятать руки, после чего быстрым шагом пошла прочь.

Я не ориентировалась здесь и понятия не имела, куда идти. Слепо надеялась, что мне повезет, и я выйду к какому-нибудь населенному пункту, а там уже придумаю способ добраться до города. И хотя я сделала выбор в свою пользу, мыслями все еще оставалась с раненым типом, которого бросила без сознания в незапертой машине… Чушь, с ним все должно быть в порядке, я доставила его на место встречи, дальше пусть с ним возятся его люди. Мне пора, наконец, позаботиться о собственной безопасности.

Глава 3

ГЛАВА 3

После того как Макс немного попрактиковал удушающие приемы на моей шее, я заметно притихла; злить блондина как-то быстро перехотелось. И без того стало ясно, что пока раненое чудовище не откроет глаза, его нервные приспешники никуда меня отсюда не выпустят. Нарываться лишний раз попросту не было смысла, поэтому я постаралась слиться со стеной, молчала и делала вид, что пью любезно заваренный Максом чай, на самом деле не сделав ни единого глотка.

Мне не хотелось здесь находиться, узкие обшарпанные стены и излучающие опасность незнакомые люди давили на меня, хотя мысленно я пыталась убедить себя в том, что мне не привыкать, и очередной водопад из кошмаров и всевозможных проблем, низвергающий бесперебойные потоки прямо на мою голову, когда-нибудь иссякнет. С каждым разом мне все труднее находить в себе силы для борьбы с тем дерьмом, что подбрасывает сама жизнь. Однако трудности, как ни странно, в один прекрасный момент перестают казаться впечатляющими и становятся чем-то обыденным, ведь, когда что-то происходит постоянно с завидной регулярностью, к этому, в конце концов, привыкаешь и перестаешь реагировать с прежней остротой.

Либо… сходишь с ума.

Несмотря на то, что ненавистный дядюшка усиленно распространял мифы о моем мнимом сумасшествии, до сего момента мне как-то удавалось сохранить ясный рассудок. Если оставить на время удручающие мысли относительно моего собственного места в этом мире и спорные гипотезы о том, существует ли такое вообще, я должна пересилить себя, собраться, прогнать глупые страхи и начать думать о том, как выбраться отсюда живой и по возможности невредимой.

Сейчас на месте сгоревшей дядюшкиной дачи наверняка толкутся правоохранители, вскоре они захотят поговорить со мной, а я… Я неизвестно где, сижу в компании сомнительных типов и не имею ни малейшего понятия о том, как от этой самой компании избавиться. Я должна быть готовой к разговорам со следователями, но как тут подготовишься? Еще не известно наверняка, что мне следует репетировать – будущий допрос или собственные похороны.

Какие намерения у этих людей, какого черта им от меня нужно?

Нет, я понимаю, они ждут, когда Хаос придет в себя и выдаст все дальнейшие распоряжения на мой счет. Интеллигент сказал, что здоровяк выживет… думаю, ждать осталось недолго. Но даже когда Хаос очнется, не факт, что он отпустит меня только из-за того, что мне хватило дурости помочь ему выбраться с дядиной дачи…

Да, у меня, в общем-то, не было выбора, но… черт, я все же могла быть порасторопнее, повести себя иначе и избежать хотя бы части нависших надо мной проблем.

Сунув нос в чашку с уже остывшим чаем, я искоса следила за передвижениями Макса. Водитель прихватил интеллигента и отбыл, а этот белобрысый псих остался, конечно… Один, не считая обездвиженного Хаоса. У меня не так много времени, прежде чем водила вернется, и мои скудные шансы на побег снизятся ровно наполовину. В открытую на Макса не напасть, он вышибет из меня дух парой ударов, через окно выбраться вообще не вариант, дверь просматривается....

Внезапно Макс остановился и, развернувшись ко мне, с головы до ног смерил меня задумчивым взглядом. Выражение его лица мне заранее не понравилось; на всякий случай я подобралась и отставила бесполезную кружку на край стола. Почему он так смотрит? Черт… Знать бы, какие мысли вертятся сейчас в башке этого нервного психа.

Под моим настороженным взглядом Макс распахнул дверцу хлипкого навесного шкафа, порылся в скудном, насколько мне было видно, содержимом, отчетливо чертыхнулся, но все же достал оттуда… скотч. Я слишком хорошо знала, что он может с этим сделать. Блондин рванул край клейкой ленты. Мне не хотелось оказаться связанной и с заклеенным ртом, не хотелось становиться жертвой в буквальном смысле этого слова. До сего момента мне не причиняли серьезных увечий и в соответствии с указанием Хаоса вроде бы даже обращались со мной почти нормально, но черт разберет, как это может измениться в самом ближайшем будущем.

Поддаваясь паническому наитию, я бросила быстрый взгляд на дверь, но даже если б всерьез вознамерилась сейчас побежать, вряд ли успела бы даже выпрямиться. Макс уже стоял напротив и выразительно крутил свою находку в крепких ладонях.

- Я не намерен караулить тебя всю ночь, - заявил он. – Так что поднимайся и топай в комнату.

- Может, обойдемся без этого? – робко предположила я.

Ничего не ответив, он мотнул головой в сторону дверного проема.

Нельзя допустить, чтобы этот тип меня обездвижил, ведь тогда придется распрощаться с мыслями о возможном побеге. Я заволновалась, лихорадочно пытаясь отыскать решение, и оно пришло спонтанно, хоть и вызывало большие сомнения, но все же было предпочтительнее тупого бездействия.

Не дожидаясь, пока Макс сам поставит меня на ноги, я торопливо кивнула, выставила перед собой ладонь в защитном жесте и принялась медленно подниматься. Нахмурившись, блондин следил за моими действиями очень, я бы даже сказала чересчур внимательно.

- Иду, - сказала, хотя в этом не было смысла.

Развернувшись лицом к двери, я сделала осторожный шаг, чувствуя себя так, точно дощатый пол под моими ногами постелен на огромном костре, и жаркие языки пламени мелькают в каких-то жалких миллиметрах от моих ступней. Макс нетерпеливо пнул меня в спину, подгоняя, в этот самый момент я резко развернулась, с силой оттолкнула его от себя и, не теряя времени, со всех ног бросилась к выходу.

Глава 4

ГЛАВА 4

ВЕРА

Неужели все закончилось?

Многочисленные беды и невзгоды остались где-то далеко позади, ненавистный дядюшка обрел свой последний приют в дебрях ада, а я жива, здорова и очень скоро стану наследницей всего, что Павел захапал у моего отца. Учитывая, что через пару дней мне формально стукнет восемнадцать, я осталась в дядином особняке, хотя поначалу собиралась переехать в домик родителей, подальше от неприятных воспоминаний, связанных с Павлом и этим местом.

Дядюшка очень любил свой особняк, все здесь буквально пропитано им, его незримым присутствием, тяжелой аурой. Повсюду напичканы безвкусные дорогие безделушки Павла, которые он скупал в огромных количествах, не заботясь тем, чтобы они удачно вписывались в интерьер. На столике в гостиной по-прежнему лежит стопка дядькиных журналов про бизнес и успешных деловых людей. Не скрывая презрения, я не упускала ни единой возможности ткнуть Павла носом в то, что он не имел никакого отношения к бизнесу и уж тем более не был успешным деловым человеком. После смерти родителей предприимчивый дядя первым делом продал долю отца в небольшой, но довольно перспективной фирме какому-то приезжему богатею. Я подозревала, что дядьку прилично кинули по деньгам, хотя это как раз неудивительно – такого придурка просто грех не развести, как ребенка. Мне было жаль, что дело, которым отец занимался большую часть своей жизни, так бездарно пр**ано его братом, но мои слова для Павла ничего не значили, и я могла только наблюдать за тем, что он вытворяет.

Дядька меня едва терпел, постоянно твердил о том, что я подкидыш, умалишенная маленькая дура, сующая нос не в свои дела, и грозился-таки всерьез заняться моим устройством за толстые стены какого-нибудь заведения для конченых психов, свято веря, что именно там мне и место. В отместку я пыталась всячески ему насолить. В остальном в нашей семейке царила полная идиллия...

Теперь Павла нет, расшатанный мир стал на одного монстра чище, хотя, если поразмыслить, баланс добра и зла по-прежнему не нарушен. Когда один человек убивает другого, общее количество моральных уродов остается неизменным, просто кто-то умирает, а кто-то живо занимает опустевшее место.

Следователи вытянули из меня все силы на бесконечных допросах, но ничего ценного не узнали – как и обещала Хаосу, я неустанно твердила о том, что пару дней провела в доме родителей, куда приезжаю иногда, чтобы побыть в одиночестве. Немолодой дядя с тяжелым и очень уставшим взглядом кивал в такт моим словам, но верить мне почему-то не торопился; очевидно, его настораживали свежие царапины на моем лице, полученные во время моего феерического бега по лесу от Макса и неудачного спуска с лестницы, когда пыталась удрать от него же. Опросили соседей, и те ожидаемо подтвердили, что теоретически я могла быть внутри дома. Никаких улик против меня у следствия не нашлось, да и вряд ли они всерьез подозревали несовершеннолетнюю девчонку в причастности к взрыву дядькиной дачи.

В общем, меня отпустили домой, предварительно заставив подписать кучу всевозможных бумаг. Каждый из любезно подсунутых листов я неторопливо прочитывала от начала до конца, чем, кажется, очень расстроила и одновременно удивила следователя. И вновь я не соврала Хаосу, когда говорила, что не доверяю никому, кроме себя.

После того, как все наконец-то закончилось, я отправилась прямиком в особняк, мысленно напоминая себе, что это мой дом, я жила там последние пару лет, привыкла к нему и не вижу весомых причин снова перебираться в домик родителей только из-за того, что каждый угол особняка напоминает о Павле. Плевать. Его больше нет, теперь это моя нерушимая крепость. Я вытравлю оттуда все существующие следы присутствия дядьки, сделаю все, чтобы некогда страшные стены отныне хранили только мое тепло.

Я впервые перешагнула порог особняка с твердым ощущением того, что все здесь теперь принадлежит мне.

Стащила с себя куртку и небрежно сунула ее под вешалку – Павел бы поднял дикий крик, но его тут нет, и больше никогда не будет. Мне нравилось акцентировать на этом внимание, совершая такие вот ничего не значащие поступки, которые бы стопроцентно вывели дядьку из себя. Я чувствовала свое превосходство и точно знала, что все это заслужила. Смогла вынести столько дерьма, выстояла несмотря ни на что, преодолела. Я победила. Я полноправная хозяйка.

Широким шагом вошла в святая святых – рабочий кабинет покойного ублюдка – и приблизилась к добротному дубовому столу, который дядюшка заказывал в некоей супер-пупер фирме и потом несколько дней хвастался передо мной так, точно собрал его сам, своими кривыми ручонками, не способными удержать ничего тяжелее делового журнала.

Смотри же, ублюдок, возможно, я оставлю твой драгоценный стол для себя.

Небрежно опустившись в рабочее кресло Павла, я лениво повращалась туда-сюда, свыкаясь с окружающей обстановкой. Закажу сюда темные шторы, а эту кремовую дрянь выброшу, бесит одним видом. Также неплохо бы перестелить ковер, в угол поставить низкие и обязательно мягкие диванчики, а к ним стеклянный журнальный столик вроде тех, что я видела в одном из дядькиных журналов.

Неспешно перебирая всякие бумажки, в образцовом порядке сложенные на дубовой столешнице, краем глаза я просмотрела их и отложила в сторону, чтобы сжечь позже за ненадобностью. Блокнот Павла – чуть потрепанная тяжеленная книжица в кожаном переплете – отправится туда же. Немного поразвлекалась, включая и выключая настольную лампу причудливой формы, пока не решила, что она мне нравится. Оставлю на месте...

Глава 5

ГЛАВА 5

Когда человек умирает, после него всегда что-то остается – память, живущая в сердцах знавших его людей, или хотя бы какие-то неодушевленные вещи, которые так или иначе исчезнут с течением времени. Но о дядюшке вскоре не останется ничего… Об этом я размышляла, вытаскивая из сейфа в кабинете увесистые пачки с крупными купюрами и аккуратно складывая их на гладкой поверхности рабочего стола. Круглый болван и знатный жмот Павел предпочитал держать большие суммы наличностью в своем сейфе, наивно считая железный ящик несокрушимым препятствием для всех, кроме себя. Если б он узнал, что мне давно известен код, то наверняка бы сошел с ума от разрыва своих утопических представлений.

От увлекательного занятия меня отвлек телефон. Звонили из интернет-магазина, в котором я накануне заказала несколько интересных штучек, чтобы освежить интерьер и разбавить тяжелую ауру дядюшки чем-то своим. Закончив непродолжительную беседу с консультантом, я бросила телефон в рабочее кресло Павла и вернулась к открытому сейфу.

С первого этажа донеслись звонкие переливы, и я настороженно стиснула в ладони пачку купюр, чувствуя, как в смутной тревоге цепенеет все тело. Кого там принесло, если ко мне некому приходить?

Быстро запихнув деньги обратно в сейф, я повернула замок, определила поверх интересного углубления маскировочную картину, в который раз помянув добрым словом пересмотревшего шпионских боевиков Павла, после чего одернула на себе широкую рубашку и неторопливо спустилась вниз.

Остановившись на пороге, я нажала кнопку на пульте. Ворота послушно отъехали в сторону, образовав небольшой проход, позволяющий неведомому визитеру беспрепятственно очутиться на территории. В проходе возник уже знакомый мне молодой следователь, один из тех, кто допрашивал меня в связи с расследованием гибели Павла.

- День добрый, - расшаркался этот тип, и я хмуро откликнулась:

- Добрый.

- У нас возникли к вам дополнительные вопросы… - помялся следователь, видя, что я не тороплюсь приглашать его войти внутрь.

- Почему бы вам не вызвать меня повесткой?

- Можно и повесткой, если вы настаиваете, - улыбнулся парень, однако того впечатления, на которое рассчитывал, не произвел.

Я пристально рассматривала его, размышляя, что за дополнительные вопросы могли возникнуть у следствия, и стоит ли пускать этого человека внутрь. В конце концов, я видела его на рабочем месте и точно знаю, что он именно тот, за кого себя выдает.

- Ладно, входите.

Мы устроились в гостиной, он разместился на диване, я – в том кресле, на которое пролила вино в вечер своего формального дня рождения. Призвав на помощь все химические средства, какие только удалось обнаружить в шкафчике в ванной, я-таки сумела расправиться с въедливым винным пятном, и теперь на мягкой обивке от него не осталось даже следа.

По неведомой причине следователь выглядел подозрительно довольным; может, именно поэтому я из вредности не стала ничего ему предлагать. Перебьется.

- О чем вы хотели меня спросить?

- Видите ли, Вера…

- Владимировна, - спокойно подсказала я.

Осекшись, он бросил на меня растерянный взгляд:

- Что, простите?

- Моего отца звали Владимир.

- А, да-да… - теперь он выглядел на редкость глупо. - Просто вы так молоды, и мне казалось…

- Не думаю, что вы намного старше.

Сдавшись, следователь постарался наладить контакт с помощью улыбки.

- С вами непросто разговаривать.

- Вовсе нет, если придерживаться стандартного шаблона – вы задаете вопросы, а я по мере возможности на них отвечаю.

- И что, вы никогда не делаете исключений? Даже для близких людей?

- О близких людях я не сказала ни слова. Простите, все еще с трудом понимаю цель вашего визита…

- Тогда перейдем к делу, - кивнул поскучневший следователь, стирая улыбку с лица. - Прошу прощения за неприятные подробности, но тело вашего дяди было в таком состоянии, что установить точную причину смерти оказалось проблематичным для наших экспертов. Тем не менее, кое-какие зацепки позволяют предположить, что умер Павел Геннадьевич вовсе не от полученных ожогов.

- В самом деле?

- Мне кажется, вы могли бы дать следствию больше информации.

- Меня там не было. Я уже рассказывала, что провела ту ночь в домике своих родителей. Не понимаю, какую информацию вы хотите от меня услышать?

Не спеша отвечать, он сверлил меня задумчивым взглядом, наверняка пытаясь что-то выявить для себя, и я терпеливо ждала, сохраняя видимое хладнокровие, но понемногу начиная нервничать. Мне не нравится, когда на моей территории появляются чужие, особенно люди, которые мне неприятны. И еще эти непонятные намеки…

Он не может знать, что в момент, когда все случилось, я находилась совсем рядом с горящей дачей Павла, в противном случае мы бы разговаривали совсем в другом месте.

- Вы уверены, что не были там? Нам не удалось получить точное подтверждение вашего алиби, Вера Владимировна, ваши соседи единодушны в показаниях: вы могли как присутствовать в доме своих родителей, так и отсутствовать.

Глава 6

ГЛАВА 6

ВЕРА

Это было странное ощущение: казалось, я наконец-то добилась всего, о чем так долго грезила, навсегда избавилась от ненавистного Павла и заполучила в свои руки все, что осталось после дядюшки, однако радость, даже некая эйфория желанной победы слишком быстро сменилась опустошающей растерянностью. Я словно замерла на одном месте, не зная, куда дальше двигаться, что делать, в какую сферу деятельности обратить свои пока еще нераскрывшиеся таланты.

У меня есть деньги, но нет планов на будущее. Я молода и достаточно амбициозна; стоит лишь захотеть, и я могу попытаться свернуть огромные горы… примерно в этом месте мой энтузиазм иссякал, и ему на смену заступала апатия, равнодушная к возможным изменениям и призрачным свершениям.

В одиночестве расхаживая по пустым комнатам огромного особняка, бездумно трогая ладонями стены, я размышляла о том, что, несмотря на промежуточный успех, у меня по-прежнему нет моего места.

Я одна. Совсем одна. У меня нет цели, но имеются неплохие возможности для осуществления любого… ну, или практически любого желания.

В этом городе, в этой жизни у меня есть только мой особняк, в стенах которого я могу чувствовать себя в безопасности. И я не хочу, просто не найду в себе сил когда-нибудь покинуть его, чтобы вновь, уже в который раз нос к носу столкнуться с ужасающими кошмарами, которые витают за его пределами. Я была снаружи… там только боль и бесконечный стылый мрак, и все же только там можно отыскать все то, чего мне катастрофически не хватает.

Нашарив в кармане своей рубашки заколку, я небрежно сколола на затылке длинные волосы. Предстоит еще один пустой день, затем еще, еще, еще… Ничего не изменится, пока я не заставлю себя понять, что дальше так продолжаться не может.

Может, поступить в институт? Или в какое-нибудь училище? Просто чтобы не чувствовать себя пропащим и бесполезным членом сплоченного социума и не провожать унылым взглядом каждый из одинаковых минувших дней, понимая, что они уносят мои шансы на другую жизнь. Но мне будет тяжело находиться среди огромного количества посторонних людей, знакомиться, взаимодействовать с ними. Все же я несколько… аутична, общество вызывает у меня повышенную опаску и желание стать невидимой, хотя я стараюсь по мере возможностей это скрывать.

А может, мне вообще уехать из этого города? Подыскать себе уютную каморку в какой-нибудь дальней глубинке, где никто ничего обо мне не знает, и начать жизнь с самого чистого листа…

В досаде закусив губу, я вытащила из волос заколку и швырнула ее обратно в карман. Нет, найти дыру поглубже и спрятаться там тоже не лучший для меня вариант. При всей своей нелюдимости я в некоторой степени не лишена тщеславия, которое не позволит мне долго оставаться в недосягаемой тени. Да, так бывает… Не всегда удается контролировать порывистые вспышки навязчивых противоречий, от которых в моей жизни творится сплошной бардак.

Опустившись на пол, я прислонилась спиной к стене, подтянула колени к животу и медленно опустила веки. Перед мысленным взором тотчас возникла старая картинка – щуплая девочка-подросток в грязном, некогда пышном белом платье сидит в точно такой же позе, обнимая руками расцарапанные коленки, только вокруг нее не богато обставленная комната, а холодные стены промозглого каменного мешка…

Она сидит, широко распахнув огромные глаза, остановившимся и словно неживым взглядом таращась куда-то перед собой, и я слишком хорошо знаю, что именно она сейчас видит.

Знаю, однако всем сердцем хочу забыть. Навсегда…

Резко распахнув глаза и уставившись в тканевую стену, я тихо выдохнула. Все блажь… Прошлое должно оставаться в прошлом, предыдущая страница моей дерьмовой жизни измазана черным так сильно, что не разобрать даже контуров былого изображения, и все-таки образы – ментальные картинки – по-прежнему живы и имеют такой же темный цвет, только местами черноту щедро разбавляет въедливая красная краска.

Мне никогда не стереть назойливых воспоминаний, изуродованная память намного сильнее доводов разума. Там, где получается абстрагироваться от пагубных мыслей и не думать вовсе, всегда появится визуальная картинка, впитывая старую боль, ни на секунду не давая забыть.

Выставив перед собой руки, я принялась медленно водить ладонями, воображая, как по кирпичикам разбираю чертов каменный мешок, из которого даже на расстоянии многих лет не существует выхода...

Он появился незаметно и будто из ниоткуда, странным образом ухитрившись не потревожить меня ни единым звуком. Я даже испугаться не успела, просто в один миг уловила присутствие рядом постороннего, опустила руки и чуть повернула голову.

Привалившись к стене могучим плечом, неподалеку стоял Хаос.

В другое время меня бы непременно позабавило выражение его небритого лица и чересчур внимательный взгляд, которым он, судя по всему, сопровождал мои недавние действия, однако сейчас я не была настроена шутить.

Возможно, мне все-таки придется отсюда уехать, как-то отстраненно подумала я, молча глядя на своего нежеланного гостя. В этом городе мне не будет покоя – слишком много внимания – менты, какие-то непонятные бандиты, навязчивые призраки прошлого… Однажды вся эта куча мала попросту обрушится на меня, подомнет под собой, и я уже ничего не смогу сделать.

Глава 7

ГЛАВА 7

ВЕРА

Неотрывно таращась в экран, Хаос прорычал что-то невнятное и сделал два шага обратно, сжимая ладони в кулаки. Я не знала, чем знаменит знакомый Павла, но реакция Хаоса на его появление показалась мне заслуживающей внимания. Если тип за воротами так действует на этого отморозка, может, поможет мне заодно от него избавиться?

Раздумывая, я перевела взгляд с экрана на взвинченного Хаоса. Было бы желание, а способ схлестнуть между собой этих двоих отыщется сам собой, стоит лишь проявить немного хитрости. Другой вопрос, действительно ли я хочу это сделать? Что, если я неверно воспринимаю ситуацию, и своими попытками схлестнуть этих типов только подставлюсь сама? Или превращу свой особняк в разгромленное поле боя…

Тем временем с Хаосом произошли весьма любопытные изменения, в его ладони появился пистолет, и сам он как-то разом подобрался, сразу став похожим на крупного хищника, готовящегося к смертельному прыжку.

- Он не мог притащиться следом за мной, я конкретно просекал возможный хвост, - вслух принялся размышлять Хаос, глядя на экран и стискивая пальцами рукоять пистолета.

- Это знакомый дяди, очевидно же, что он тут из-за Павла, - спокойно напомнила я, не понимая, с какой стати ему пришло в голову иное.

- Твой фраер сдох, - жестко оборвал он, бросив на меня мимолетный взгляд.

- Может, тип снаружи об этом ничего не знает?

- Ага, смотри… - криво усмехнулся Хаос, но, посерьезнев, снова пустился в размышления. – Если б он знал, что я тут, не стал бы медлить. В последнюю нашу встречу этот мудила сломал мне пару ребер и обеспечил поход к зубному лепиле.

- Кажется, вы большие друзья… - присвистнув, заметила я.

- Конкретно, - подтвердил он, обнажая в ухмылке край зубов, чем сразу же получил стопроцентное сходство с хамоватым бывалым уголовником. – Если опять пересечемся, выживет только один из нас.

А вот это полезная информация, стоит запомнить.

- Неплохой стимул позвать его на помощь… – намеренно протянула я, желая проверить реакцию, и вскрикнула, когда Хаос, резко прекратив скалиться, схватил меня и вбил в ближайшую стену. Его ладонь уперлась в мое неприкрытое горло. Как бы я ни убеждала себя в том, что этот тип не представляет для меня сильной опасности, мое сердце забилось быстрее, дразнить раздраженную тушу расхотелось, и я задышала чаще, машинально цепляясь пальцами за его ладонь.

Нет, только не шею…

- Засохни, слышишь? – раздраженно процедил Хаос, надавив чуть сильнее. - Если этот г**н белобрысый реально приперся к твоему покойничку, значит, сейчас потопчется и уберется восвояси. Но если он здесь из-за меня…

До боли закусив губу, я дернулась в отчаянии, пытаясь высвободиться из хватки, но силы были далеко не равны. Пресекая слабые попытки выбраться, Хаос теснее вжал меня в стену, и я почувствовала, как воздух обжигает горло. Перед глазами все поплыло, лицо Хаоса сменилось давними въедливыми образами, я вновь видела перед собой стесанные неровности каменного мешка и уже попросту не понимала, где нахожусь. По телу пронеслась судорога неприятной покалывающей дрожи. Этого не может быть… Все уже позади, было, проходили… Я выжила однажды благодаря своей невероятной воле к жизни – так неустанно повторял немолодой неряшливый психолог, поправляя очки на носу всякий раз, когда смотрел в мою сторону.

Я затравленно жалась в жестковатое кресло, опускала глаза в пол, теребила в руках какую-нибудь безделушку, тряслась всем телом, больше всего на свете желая провалиться сквозь землю и больше никогда никого не видеть. Ни одного человека. Я панически боялась людей, ощущая опасность в каждом из них, даже в этом приятном мужчине с седеющими висками. В его доброй располагающей улыбке мне чудился звериный оскал; когда он пытался меня успокоить, я стискивала зубы и уходила глубоко в себя. Тем не менее, несмотря на видимые признаки прогрессирующего сумасшествия, я не сдавалась, до последнего цеплялась за свою ничтожную жизнь, не желая лишиться единственного, что у меня осталось. Внутри меня постоянно шла долгая изматывающая борьба. Днем и ночью. Непрерывно.

Самый страшный, самый жестокий бой – это поединок с самой собой, смертельная схватка с собственной тенью, происходящая глубоко внутри, скрытая от любопытных посторонних глаз. Кровавый бой, в котором отсутствие правил позволяет прибегать к запрещенным приемам; бой с неравным раскладом сил, исход которого может измениться в считанные секунды. И когда психолог пытался достучаться до замкнувшейся в себе девчушки, она видела перед собой не добрые участливые глаза человека, а воображаемые набитые перчатки со следами крови, вяло отмахивалась, пытаясь ускользнуть от очередной порции ударов, иногда с кратковременным успехом. Но чаще всего после изматывающей аудиенции с собственной тенью она неподвижно лежала в луже яркой крови, снова и снова переживая крах, уже не пытаясь подняться и попробовать дать отпор…

Первая победа не стала великим достижением, однако именно с нее до девчушки внезапно дошло, как же сильно хочется выбраться из залитой кровью глубокой ямы, вытянуться вперед, к свету, подобно распускающемуся цветку, и просто жить.

Вздрогнув, я широко распахнула глаза и увидела прямо перед собой бледную небритую физиономию Хаоса.