Карабинер (СИ)

Глава 48. Капризы женщины

Зейд.

— Вы очень расстроили мою жену. — Устраиваюсь на стуле, рассматривая шеренгу врачей. В моих руках злополучная папка, которую я не удосужился открыть. У меня не было даже мысли, что в ней может быть что-то не то.

— Простите, сеньор Хегазу. Я лишь озвучила диагноз, как и всем остальным пациентам. — Женщина сжалась. Циничная и хладнокровная.

Про неё говорили многое. Кто-то восторгался её компетентностью, кто-то писал, что она слишком жестока для той, кто способствует зачатию детей.

— Кажется, я просил собрать анализы и предоставить сначала мне отчет в папке, прежде чем озвучивать что-то моей жене. — стучу пальцем по картону, желая скрутить шею безмозглой курице. — К тому же, я направил отчет в несколько исследовательских центров и получил неоднозначное заключение, из которого могу сделать вывод, что все не так категорично, как вы тут расписали.

— Простите, женщина в праве…

— Женщины эмоциональны. И порой им не всё нужно знать. — Бросаю папку во врача. Не ей выносить приговор. — Я закрываю вашу больницу. Вы все уволены сегодняшним днём. Можете сказать спасибо писькиному доктору.

Поднимаюсь на ноги.

Не снимаю с себя вины, мои действия сильно расшатали Нату, но с этим я разберусь.

Но вот перед тем, как отправить Нату сюда, я дал чёткое указание провести предварительно обследование и направить мне заключение. Никакой самодеятельности, назначений и диагнозов. Как чувствовал же.

— Сеньор Хегазу, это не справедливо…

— Серхео… — показываю жестом, чтобы меня избавили от этих стенаний. Будут лучше в следующий раз думать.

Выхожу на улицу и закуриваю.

Я вернул Нату в дом, потому что там было больше свежего воздуха, солнца и покоя. Разрешил ей гулять в городе. Ремонт особняка был почти завершен, там можно было уже полноценно жить. Устраивать пикники, плавать в бассейне, загорать… подпалить дом, если от этого станет легче.

Пожалуй, я разрешил бы подпалить девчонке себя, если бы Нате это принесло удовольствие. Чтобы Нате не было скучно, пока я решаю накопившиеся дела, даже отвез к ней туда ее подругу, хотя она чертовски меня раздражала.

— На сегодня ещё будут распоряжения? — Серхео выходит из больницы вслед за мной.

— Да. Арендуй самолёт на месяц и выпиши маршрутные листы. Сначала на Москву, потом из Москвы в Тель-Авив.

— Хотите устроить медовый месяц? — губы помощника трогает улыбка. Он и сам недавно женился.

Я хотел отвезти Нату домой, чтобы она осознала, как изменилась и что сама не захочет возвращаться в старую жизнь. Ей был необходим этот контрастный, отрезвляющий душ. К тому же израильтянин, с которым я консультировался, посоветовал найти биологическую мать Наты и сделать некоторые анализы, чтобы понять патологию. Я уже попросил содействия у друзей в посольстве, нужно было найти женщину, из-под земли достать.

Потом я собирался отвезти ее в клинику, где исследовали такие патологии. Они обещали помочь. Я не собирался опускать руки.

Ната

Зейда практически никогда не было в особняке. Частично я радовалась этому, потому что могла собраться с мыслями и зализать раны. Но в то же время его отсутствие говорило о том, что его задела моя дееспособность. Зейд больше не считал, что мы должны проводить много времени вместе. И отпускать меня он всё также не собирался.

Карабинер признал свою ошибку, клялся, что всё позади и его поступки были следствием злости, потому что он думал, что я отвергла его. Зейд просто не понимал, что он мог любой своей ошибкой раздавить, уничтожить. С каждой новой такой ошибкой мне будет всё сложнее восстанавливаться.

Я была в его абсолютной власти.

И дети. Самый больной вопрос для всех. Обязательно в будущем он захочет сына или дочь и будет искать способ завести ребёнка. Так всегда бывает. Что будет через пять или десять лет?

Удобно устроившись в гамаке, я читала книгу, детектив должен был развеселить меня, но я, наоборот, впала в уныние. Сюжет меня пугал и затрагивал темы, о которых не хотелось думать. Беременные женщины и маленькие дети теперь преследовали меня повсюду, они стягивались ко мне, чтобы напоминать о моей ущербности.

Когда во двор заехала тёмная машина с затонированными стёклами я вся напряглась. Не было сомнений, что это Зейд. Несмотря на свою новую должность, он предпочитал сам ездить за рулём. Карабинер не любил большое количество охраны и не сильно боялся врагов. Кому-то могло показаться, что это глупо и самонадеянно, но я знала, что Зейд сам мог справиться со своими врагами.

Он вышел из машины, и я застыла. Сначала хотела встать, чтобы встретить его, но не смогла пошевелиться при виде мужчины.

По всему телу пробежала дрожь. Меня парализовало.

Карабинер был в брюках и чёрной футболке. По дороге сюда он успел переодеться в более неформальный вид. В его руках был огромный букет ромашек. Моих любимых. Очень странный выбор, мужчина угадал или узнал? Я никогда ему до этого не говорила какие цветы я люблю. Господи, да он никогда не спрашивал ничего подобного.

Зейд подошёл ко мне, сел на корточки и чмокнул в губы. Легко так.

— Привет. — Он положил цветы мне на колени, а я боялась пошевелиться. Чувство такое, что его зомби укусил. — Как твоё самочувствие?

Я была в шаге от сердечного приступа. Даже прикоснулась ко лбу, желая проверить, не от температуры ли у меня галлюцинации. Возможно, всё происходящее просто плод моего больного сознания.

Зейд перехватывает руку и целует ладонь. Щетина приятно колет кожу.

— Я взял отпуск. Решил отвезти тебя домой. Отвлечься и повидаться с близкими. — Он прекрасно знает, что у меня нет родных. Не понимаю, зачем Зейду это. Не могу себе представить Карабинера в Ярославле.

Зейд меня пугал. Он решил отвезти меня домой и убить там? Избавиться от последнего свидетеля?

— Зачем?

— Хочу посмотреть на то, где ты выросла.

— Зачем? — Откладываю в сторону букет и встаю на ноги, обхожу стороной Зейда, смотрю на него внимательно. Хочу понять, нет ли травмы головы.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Мужчина поднимается в след за мной, прячет руки в карманы и хмурится.

— Если не хочешь, не поедем. — Тон Карабинера меняется, мужчина каменеет и становится жестче. Поджимает пухлые губы, пытаясь сдержаться. Усмехаюсь, скрещиваю на груди руки, в такой позе я чувствую себя увереннее.

Не на долго его хватило. Первое моё сопротивление, и он уже теряет самообладание.

— Разве мои желания имеют какое-то значение? — Искренне не понимаю, чего он добивается. — Как сеньор Хегазу скажет, так я и сделаю. Так было, есть и будет всегда.

Хожу по острому лезвию, вижу, что Зейд в шаге от того, чтобы приструнить меня, поставить на место. Я не специально вывожу его из себя, я лишь говорю правду. У меня больше нет сил подстраиваться под его желания, я устала бояться. Легче умереть, чем постоянно жить в страхе.

— Твои желания — то, чем я хочу заняться в ближайшее время. — Звучит красиво. Будет ли так на самом деле? — Чего ты хочешь, скажи.

Смотрю сначала на Зейда, потом на букет цветов. Зейд и романтичные жесты, как демон с крыльями ангела. Чувство такое, что он выдрал их с кровью у невинного человека. Только пугает.

— Хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

— На самом деле, ты хочешь не этого. — Он делает несколько шагов мне навстречу, вынуждая отступать. Шаги Зейда шире, поэтому он настигает меня, догоняет и берёт за руку, сжимает ладонь, переплетая силой пальцы. — Ты злишься, и твоя злость оправдана. Если тебе станет легче — ударь меня. Хочешь, бей, пока не станет легче. Но не говори глупости.

— У тебя я всегда говорю глупости. В этом и проблема. Я говорю. Ты не слышишь ничего. — Я бы вырвалась, если бы у меня хватило сил. Зейд держит крепко, намертво. Буравит меня тяжёлым взглядом, вынуждая дрожать. — Ты делаешь мне больно…

— Ты мне тоже. — Отвечает на полном серьёзе. — Если бы у меня было намерение сделать тебе больно, я бы бегал по цветочным магазинам как верный пёс?

— Прости, совсем забыла кто ты. Это большая честь получить цветы, а не траурный венок от сеньора Хегазу. Огромный и благородный поступок с вашей стороны. Упасть в ноги? — Наверное, не стоило дёргать тигра за усы. Конечно, я понимала, какой это большой шаг, покупка цветов для Зейда. Он не из тех мужчин, кто приходит в лавку и собирает в букет. Наверное, даже не из тех, кто просит купить цветы, но он это сделал, а я критикую зачатки его исправления.

— В ноги падать не нужно. Можно просто поцеловать, обласкать и не сношать мозг. — Елейным голосом проговорил Карабинер, или уже точнее министр тёмных делишек. Зейд резко отпускает меня, берёт ромашки, передавливает букет ладонью, ломая несколько веточек. Разворачивается и уходит, выбрасывая их по пути. Уже у самой машины бросает громко: Буду вечером!

Зейд.

Хочу трахаться.

Секс с Натой как наваждение. Любое её движение, поза, слово… Всё провоцирует.

Чувствую себя диабетиком в кофейне, глаза разбегаются, всего хочется, но ничего нельзя.

Мы сидим втроём за большим столом в столовой. С одной стороны я, с другой — Ната со своей подружкой. Они не похожи, видно, что их связывает прошлое и отсутствие близких людей, в остальном между ними ничего нет объединяющего.

Ната ковыряется в тарелке вилкой без аппетита, облизывает пересохшие губы, потом кусает нижнюю и зубами сдирает кожицу. Невольно поправляю брюки, потому что фантазия тут же представляет мой член между розовых губок, обласканный язычком. Девочка выучила как я люблю, знает, как доставить удовольствие.

Она поднимает глаза, будто чувствует, смотрит пронзительно и, мне кажется, ждёт. Я так хочу её, что в шаге от того, чтобы выкинуть белобрысую за дверь и натянуть Малышку вместо ужина.

Опускает глаза. Подносит вилку ко рту, вытягивает губки бантиком и втягивает спагетти. Макаронина скользит по нижней губе и исчезает.

Блядство.

Разве можно с таким аппетитом сосать ебучие макароны.

Отворачиваюсь в сторону. Не могу больше смотреть на это.

Заканчивает ужин, Ната отдаёт свою тарелку Марии, нашей домработнице, и убегает в свою комнату, что-то буркнув на ходу. Провожая её взглядом, слежу за тем, как колышется её грудь при каждом шаге. Меня торкает от одного лишь силуэта.

Такого долгое воздержание у меня было до полового созревания.

— Не переживайте, скоро отойдёт. — Подаёт голос белобрысая, она не торопится за подругой. Сидит напротив меня и смотрит так деловито, строя из себя домашнего психолога. — Наташка с детства отходчивая, всегда до жути была мягкая, даже во вред в себе. А Вас точно простит и всё забудет.

— С чего ты решила, что я жажду твоего комментария?

— Хотела поддержать разговор. — Девчонка хмурится, искренне думала, что я начну с ней вести светскую беседу.

Мария за моей спиной моет посуду, она не из тех, кто будет распускать уши и сплетни, но я всё равно немного подаюсь вперёд, чтобы меня услышала только девчонка. Не хочу потом ещё и за это просить прощения у Наты.

— Чтобы ты понимала… я не помню даже твоего имени. И не пытался запомнить. Мне оно не интересно, потому что ты НЕ МОЯ подруга. И женщин я не воспринимаю, никого, кроме Наты. Поэтому давай все эти правила приличия оставим для кого-то другого.

Поднимаюсь на ноги. Хочу догнать Нату и поговорить.

— Вы очень грубы со всеми. — Надувается, встаёт и демонстративно откидывает волосы. Видимо, это должно было произвести на меня впечатление. — Попробуйте начать изменения с себя, тогда, может быть, и любимая женщина будет счастливее.

Даже Мария замерла. Почувствовал спиной как она застыла.

Глупая девчонка. Слишком уверенная в себе, считает себя настолько очаровательной, что может вертеть мужиками, как ей хочется. Такие быстро сгорают от собственной самонадеянности и глупости. И мне никогда не нравились такие.

— Спасибо. Как же я раньше жил без этого совета. — Она не сразу улавливает сарказм. Я огибаю стол и равняюсь с девчонкой. — Прежде чем раздавать советы, продержись хотя бы на одном ебаре больше месяца.

Белобрысая меня развеселила. Я мог бы закопать её в этом саду живьём, и даже Ната бы не узнала куда она пропала. Она жива после своих экспертных советов просто потому, что она единственная подруга Наты. Вот и пусть будет хорошей подругой.

Толкаю дверь в комнату Наты, которая должна быть нашей комнатой, но меня в кровать никто добровольно не пускает. Непривычно упрашивать девушку, просить о близости.

Дверь оказывается закрыта. Ната подперла её чем-то, потому что замков в этом доме нет.

Заношу руку, чтобы ударить по дереву и замираю. Сжимаю ладонь в кулак.

Маленькая стерва!

Ната.

Задерживаю дыхание.

Слышу Зейда за дверью, он стоит там.

Мне не хотелось с ним спать этой ночью, поэтому я подперла дверь комодом. Пришлось хорошо постараться, чтобы протащить его через всю комнату.

Карабинер стучит долго, но убедившись, что я не собираюсь открывать, уходит, и я выдыхаю.

Чтобы мне не было тут так одиноко и скучно, Зейд привёз ко мне Алину. Так он видимо хотел показать, что не собирается заточить меня в особняке. Он настойчиво создавал видимость, что всё хорошо. Пытался быть милым и обходительным, что выглядело странно.

Сама природа создала лицо Зейда так, что оно не могло быть милым.

Присутствие Алины меня только раздражало, она пыталась меня поддержать и говорила всякие глупости, которые не попадали в цель, а лишь выводили меня из себя. Ей было не понять ни мою ситуацию ни того, кто Зейд такой и на что он способен.

Я сбросила одежду и забралась в душ, быстро помылась и укуталась в полотенце.

На меня давило это место психологически, оно было создано Карабинером как уютное семейное гнёздышко для жены и детей. Тут всё было обустроено для большой семьи. И мне одной тут было невыносимо одиноко.

— Не перестаёшь меня удивлять. — Дёргаюсь вся, машинально отпускаю полотенце, и оно тут же падает на пол.

Зейд спокойно сидит на кровати, закинув ногу на ногу. Я бросаю взгляд сначала на него, потом на дверь, подпёртую комодом, не понимая, как он забрался в комнату. Потом смотрю на открытое окно и бледнею. Я и подумать не могла, что он полезет в окно! Зейд… на второй этаж?

— Думал, ты слабенькая, а ты вон с какой лёгкостью мебель передвигаешь. — Зейд крутит зажигалку в руках. Весь напрягается, рассматривает меня с жадностью. Глаза темнеют, начинают влажно блестеть.

Опускаюсь, неловко поднимаю полотенце и прикрываюсь им.

— Что ты тут делаешь?

— Забавно. Чем больше я даю тебе свободы, тем сильнее ты борзеешь. — Заключает он, поджимая губы. Кажется, я перешагнула все рамки дозволенного. — Путая слабость с хорошим отношением. Хочу предупредить тебя, Любимая, что терпение и благородство никогда не были моими добродетелями.

— Спасибо за предупреждение, я всегда это знала. — Выдавливаю улыбку. Сегодня я уже думала на эту тему, что чем больше Зейд сдерживал себя, тем дальше я заходила. Я и сама это понимала, но ничего не могла с собой поделать. Обида во мне так крепко засела, что я никак не могла от неё избавиться. Сама себе напоминала ребёнка. К тому же, я хотела уйти, стать свободной и попробовать построить своё будущее. Самостоятельное бездетное будущее. — Что ты тут делаешь?

— Пришёл поговорить. Хотел напомнить, что это и моя комната. — Он многозначительно усмехается, проводит рукой по покрывалу на кровати. Я тут же вспыхиваю, потому что догадываюсь к чему он клонит. — Завтра мы вылетаем на твою родину. Ты не рада?

Нет. Мне не хотелось никого видеть и обсуждать мою жизнь. И я не понимала главного, зачем этот отпуск Зейду, чего он добивается?

— Не понимаю зачем это тебе? — озвучиваю мысль. Не могу пошевелиться под его немигающим взглядом.

— Сказал же, хочу посмотреть на места твоей юности. Мы будем там не долго. Потом отправимся на море. И… — Зейд задумчиво крутит зажигалку, на висках проступают вены. — Признаюсь, я хочу посетить одну клинику, пройти там обследование.

Нервно усмехаюсь. Смотрю на него, чувствуя жжение в глазах от слёз. Я не сомневалась ни секунды, что Зейд не оставит мысли о детях, в будущем он будем винить меня в том, что у него нет детей.

— Малыш, просто заключение врача неоднозначно. Нужно услышать стороннее мнение. Я хочу, чтобы тебя посмотрел лучший специалист в этой области. — Он старается говорить мягко. — Не опускай руки. Нельзя поставить крест вот так сразу.

— А что потом? Ты отпустишь меня? — Спрашиваю его дрожащим голосом, не могу справиться с потоком слёз. — Когда поймёшь, что всё напрасно, ты отпустишь меня?

Карабинер зависает, вижу, как он снова бледнеет. Не находит, что сказать.

Становится мрачнее грозового неба.

— Ты закрыл меня в этом доме подальше от себя…

— Ната! — Зейд рявкает так, что подскакиваю на месте. Я бы сорвалась с места и спряталась бы в ванной, если бы он не подлетел ко мне и не взял за шиворот как котёнка. Карабинер держал меня осторожно, но мне всё равно казалось, что он меня сдавливает, перекрывает кислород. — Не неси ересь! Мне нужно было уладить дела, поэтому я большую часть времени провёл в Риме. Чтобы тебе не было скучно тут одной, я даже привёз сюда твою пустоголовую подругу, которая меня раздражает. Теперь, когда все хвосты подчищены, я хочу провести с тобой время, съездить в твой родной город и в Тель-Авив. Там море, солнце и клиника, о которой я говорил. И… блядь… бездетность не приговор. Мы будем жить дальше. Вместе. Ты бы бросила меня, если бы я был бесплоден?

В его руках, когда он говорил со мной на равных, всё казалось простым и не страшным.

Зейд резко выпустил меня, он практически оттолкнул меня от себя, словно ему было неприятно меня обнимать.

— Я до остервенения тебя хочу. — Заявляет он хрипло. — Лучше оденься сейчас же, иначе трахну. Просто нагну и отымею.

Быстро киваю и иду к шкафу, неловко пытаюсь одной рукой натянуть полотенце, прикрыть прелести. После слов Зейда мне стало дико жарко и неловко. До меня стал доходить смысл его взглядов за столом.

Зейд за ужином был очень напряжённым, сжимал вилку так сильно, что она гнулась под его мощью. Карабинер испепелял меня взглядом.

Пока я одевалась, спрятавшись за дверкой шкафа, Зейд оттащил на место комод. В отличие от меня ему не нужно было прикладывать особые усилия, чтобы сместить его.

— Ладно, я пойду, найду себе другую спальню. — Фырчит мужчина, не глядя на меня. Зейд проводит рукой по волосам, чтобы пригладить их. После перехода в министерство он сменил причёску, волосы стали длиннее и теперь длинные пряди иногда падали на лоб. Мне нравилась эта небрежность, она придавала ему человечности.

— Спасибо. — Говорю ему, испытывая смешанные чувства. Было видно, что он очень старается. Совершает практически невозможное для него, но я всё равно дико боялась, что его отношение поменяется и Зейд просто сломает меня. Моя любовь к нему была подобна вирусу, проникала в каждую клетку моего организма, медленно убивая.