Катастрофа в подарок

Учительница пыталась определить по взгляду Льва, не лжёт ли он. Может он решил так над ней подшутить? Но тогда почему они голые? Директор продолжал ощупывать липким, прочувствованным каждой клеточкой её тела взглядом.

Нужно было что-то ответить, вот только ничего умного не приходило в голову, а глупости, как всегда, вылетали сами собой:

– Какой «любовью» в таком виде?

Зелёные глаза котяры полыхнули вожделением. Не похоже было, что красивый мерзавец шутит. Он даже не думал прикрыть «инструмент» наслаждения, а лениво потянулся, делая шаг в сторону постели.

– Милая, ты не поверишь, но именно голыми ею и занимаются. Посмотри на себя.

Сидорову несколько покоробил его снисходительный тон. Неужели он принимает её за полную дуру? Наличие девственности ещё не означает отсутствие мозга, а как раз наоборот, по крайней мере, она всегда так считала.

– Ты тоже можешь не верить, но я не прогуливала лекции о мужской репродуктивности. И не закрывала глаз, оказавшись рядом с анатомически точными макетами, а также не раз видела, как занимаются «этим» собаки, помимо прогулок по порнографическим сайтам.

Лев попытался поймать взгляд брюнетки, но та смотрела куда угодно, только не на него. Потихоньку начинал волновать вопрос: почему Наталья постоянно сравнивает его с животными? Это издержки профессии или скрытая склонность к зоофилии?

– А что ты делаешь сейчас? Неужели смелая лишь в темноте? Может, встанешь с постели? Вместе полюбуемся из окна на рассвет. Я не против откровенного разглядывания при свете дня и готов послужить живым экспонатом, – он улыбнулся, вспомнив, что несколько минут назад рука учительницы делала с его членом: – А на ощупь я точно приятней собаки, не правда ли?

Наташа отметила, с каким ударением Иванов произнёс «на ощупь». Стало понятно, что было спросонья принято за уши Пусьена…

Она, сжавшись ещё сильнее, попыталась натянуть на себя простыню, но тщетно: скользкая ткань не желала прикрыть стыд девушки, возлежащей на постели, созданной для любовных утех. Наталья потянула за угол подушку. Та оказалась намного сговорчивей здоровенного куска шёлка, удерживаемого резинкой, и уже через секунду прижималась прохладной поверхностью к обнажённому телу. Но мягкого прямоугольника хватило лишь прикрыть бюст.

Сексуальный подонок тем временем сделал ещё шаг вперёд. Сидорова попробовала остановить его словами:

– Это, может быть, в той твоей школе так принято, а в нашей…

Учительница оборвала себя, заметив, как Лев прикусил губы, пытаясь подавить смех. О чём она сейчас бормочет? Какая «любовь», если…

Наталья вспомнила, что до этой самой ночи сексом ни разу не занималась – ни голой, ни одетой, ни в чужой, ни тем более в своей школе. И при чём тут школа вообще?.. Она скосила глаза на простыню, пытаясь найти следы потери девственности, и прислушалась к ощущениям, вспоминая рассказы подруг о первых моментах после дефлорации: кровь и боль внизу живота. Определить, где сильнее болит в измученном алкоголем теле, не удавалось. Вдобавок ко всему в глазах троило, в ушах гудел прибой. С чем именно связаны неприятные ощущения, брюнетка понять не могла, но что-то однозначно шумело в жестоко оттраханном мозгу…

Иванов усмехнулся, заметив отчаянный взгляд Наташи, шарящий по простыне, и ладони, незаметно ощупывающие живот. Значит, его догадка верна: перед ним лежит девственница. Насиловать пьяных девиц не в его привычке, но вот подразнить красивую недотрогу он был не против.

Лев облизнулся, словно кот на сметану. Душу наследника фармацевтического холдинга согрела мысль, что учительница не накинулась на него с кулаками и даже прекратила верещать, а значит, есть вероятность получить сейчас то, что обломилось ночью.

Солнечный свет, падающий сквозь окно, окрашивал волосы директора в огненно-рыжий цвет. Это, вместе с жадным блеском зелёных глаз, делало его похожим на молодого льва, приготовившегося к сексуальной атаке на отбившуюся от чужого прайда львицу.

Он сделал ещё пару шагов и плюхнулся на кровать. Вальяжно развалившись посередине матраса и захватив в кольцо рук напряжённое тело брюнетки, заурчал бархатным баритоном:

– Ты одарила меня незабываемым подарком. Самым лучшим, что я мог получить в этот праздник влюблённых!

Горячие губы коснулись прохладного ушка и попытались переместиться ниже.

Учительница дернула головой в сторону, судорожно соображая, как достойно выпутаться из создавшегося положения. Если бы только она могла знать наверняка, произошло или нет то, о чём говорит рыжий мерзавец. Не спросишь же у него: «Господин Иванов, признайтесь честно, вы меня уже трахнули или пытаетесь это сделать сейчас?»

Наташа попробовала высвободиться из объятий, не отрывая рук от живота, но захват оказался слишком крепким. Она, изобразив наивность и прикрыв на всякий случай ладонями место входа в «подарок», задала вопрос:

– Тебе так понравился вибратор?

Лев представил, что творится в очаровательной головке биологички, и даже немного посочувствовал: не хотелось бы ему сейчас оказаться на её месте. Но каждый из них вёл свою игру: она успешно изображала дурочку, он – осчастливленного самца. И было интересно узнать, кто одержит победу.

– Нет, не он… – Директор школы провёл языком по гладкому предплечью Натальи. – Кожа как атлас.

– Хорошо хоть не глобус, – нервно хихикнула она и попыталась отодвинуться на другой край кровати.

Иванов придвинулся ровно настолько же и, с благодарностью заглянув в карие омуты обалдевшей от сексуального напора девушки, с нежностью провёл ладонью по крутому бедру:

– Надеюсь, тебе было не больно. Всё-таки в первый раз…

Сидорова вздрогнула и обречённо вздохнула. Значит, не врёт. Иначе откуда он знает о её невинности? Встретить в двадцать шесть лет девственницу в наше время – почти что найти живого динозавра. Она ещё раз посмотрела на постельное белье, но разглядеть следы крови на бордовом шёлке, даже если они там и были, не представлялось возможным.

Лев внимательно следил за манипуляциями жертвы обмана.

– Что ты ищешь? Всё нормально, не беспокойся. Мы же сменили простыню сразу, после того как приняли душ.

Наталья, как бы невзначай повернув голову набок, ткнулась носом в разметавшиеся по постели тёмные пряди и втянула воздух. Волосы пахли чужим шампунем. Последняя надежда рухнула. «Точно не врёт!»

Сделалось обидно и больно. Она сжала губы, с трудом сдерживая желание расплакаться. Хранить себя, свято веря в то, что её «подарок» достанется мужу в первую брачную ночь, как символ любви и верности, и вот так по-глупому преподнести его в пьяном угаре почти незнакомцу.

«Господи, Надя опять оказалась права: я точно объелась романами прошлого века. А истина до безобразия проста: все мужики – козлы, все девственницы – дуры!»

Учительница встретилась взглядом с довольно ухмыляющимся директором. Боль сменилась на гнев, обида – на злость.

«Что же, котяра кроличий, после драки кулаками не машут, но во второй раз тебе не обломится!»

Глава 13

Она вскочила на ноги, перестав прикрывать то, что уже давно рассмотрели, и, гордо вскинув голову, пристально оглядела фигуру самодовольного Казановы.

– Что было, того не вернуть. Жаль, что это произошло вот так и именно с тобой. Я ничего не помню, а значит, ты был не настолько хорош, как тебе кажется.

Иванов округлил глаза. Впервые кто-то остался недоволен им в постели, пусть даже в этот раз между ними с брюнеткой ничего и не было. Он с трудом удержался от желания прикрыть мужскую «гордость» руками, услышав следующие слова:

– Нужно сказать, размер у тебя так себе, – Наташа сморщила носик и подняла на уровень глаз сложенный полукольцом мизинец, – и форма совсем уж неприглядная, а в этом, поверь, биологички отлично разбираются. Я и в морге на всякие насмотрелась и скажу как специалист: у многих, не один час как преставившихся, больше твоего стручки будут и намного объёмнее.

Она бросила взгляд на прикроватную тумбочку и, не заметив там никакой упаковки, произнесла:

– Мог бы позаботиться о защите. Или пользоваться презервативами не в твоей привычке?

Сидорова оглядела комнату:

– Где тут душ? – и, проследовав в сторону двери, на которую потерявший дар речи Лев указал взглядом, с презрением добавила: – Не стоит тебе больше никого дефлорировать – не нужно делать того, с чем не можешь достойно справиться. Пусть этот первый раз станет между нами последним. Не хотелось бы, чтобы ты приближался ко мне на расстояние ближе метра.

Она усмехнулась, как будто ещё что-то вспомнив.

– Ничего, что я на «ты»?

Уже войдя в ванную, Наталья нарочито громко пробурчала:

– Вечер сказочных надежд плавно перетёк в полное разочарований утро…

Иванов пару секунд растерянно смотрел на дверь, которая захлопнулась за отлично владеющей собой фурией. Так жестоко его мужские способности опускали впервые: не тот размер, не та форма, у покойника и то больше…

Он перевёл взгляд на скукожившийся от несправедливых нападок детородный орган, взял его в руку и несколько раз повернул, рассматривая под разными углами.

– М-да, вот так и становятся импотентами. Какой тут удар коленом в пах? Она мне тебя, «малыш», покромсала колечками одним только взглядом. А за что?..

Погоревать вдоволь над любимой частью тела неудачливому Казанове было не суждено: из ванной комнаты раздался грохот, а следом шлепок.

Наташа, обуреваемая желанием рвать и метать, схватила попавшийся под руку гель для тела и со всей дури запустила в стенку душевой кабинки. Пузырёк, спружинив о пластиковую дверь, отскочил назад, но повёл себя вовсе не как бумеранг, возвращающийся в руку метателя, а запечатался в высокий лоб умной «язвы».

К звукам прибоя, терзавшим голову учительницы, добавился взрыв фейерверка. Яркие звёздочки разноцветным веером разлетелись по белому кафелю. Стены покачнулись и, стремительно навалились, погрузив бедняжку в полную темноту.

Лев подскочил с кровати и, сорвав со щеколды, распахнул дверь, за которой несколько секунд назад скрылась разъярённая Сидорова. Не обнаружив её перед глазами, он с удивлением перевёл взгляд вниз. Длинные стройные ноги торчали между биде и стенкой душа. Он, крадучись, подошёл ближе.

«Гроза морга», криво усмехаясь, сидела, прислонившись спиной к мраморной стенке, но отвечать на вопросы упорно отказывалась.

Директор школы наклонился и, заглянув в пустые карие глаза, в очередной раз задал вопрос Всевышнему: «За что?» Ответа, естественно, не последовало.

Он осторожно ощупал голову училки. Серьёзных повреждений и крови не было, лишь на лбу, краснея, вздувалась шишка.

Горе-любовник взвалил обездвиженное тело на плечо. Он, стараясь не поскользнуться на брызгах разлетевшегося по кафелю средства, прошагал в спальню, где сбросил мучительницу на измятую постель и присел рядом. Взгляд уперся в круглые холмики, увенчанные нежно-розовыми пирамидками, и пополз вниз.

Пытка голым женским телом продолжалась…

Наталья никак ни хотела приходить в себя. Не помогли ни открытое настежь окно, ни сбрызгивание холодной водой, ни зажимание носа, ни лёд, приложенный к месту ушиба. По прошествии пятнадцати минут Иванов начал волноваться. Ожидать от новой знакомой можно было чего угодно, вплоть до впадения в кому.

Он нервно ходил по комнате, позабыв, что делает это совершенно голым. От холодного воздуха, заполнившего спальню, кожа несостоявшегося обольстителя покрылась мурашками, а место, называемое им с любовью «малышом», приняло соответствующую «пупсику» форму.

Лев прилёг рядом с пребывающей в отключке учительницей, обдумывая дальнейший план действий, с тоской размышляя, какую историю поведать Вячеславу, набрав его номер.

Неизвестно, что снилось погрузившейся в забытьё Наташе – возможно, подробности последнего разговора с директором. Она, внезапно очнувшись, увидела голые женские ноги, а рядом с ними не подающего признаков жизни обнажённого мужчину. Выпучив глаза, брюнетка взвизгнула:

– Боже! Морг! – и снова потеряла сознание.

Иванов вскочил на ноги и, словно девица, бьющаяся в истерике, скинул вниз разбросанные по тумбочке предметы.

– Да чтоб тебя! Сколько можно?!

Он подобрал с пола сотовый и набрал номер друга.

– Славик, выручай, иначе я спячу. Мне срочно необходима помощь врача.

– Что случилось? Я не хотел светить перед отцом посторонних, тем более с твоей репутацией… – Внезапно он замолчал, а потом прошептал настороженно: – Надеюсь, ты не прикончил ночную пассию?

– Нет, она до сих пор почти жива. И это «почти» в буквальном смысле. Рассказывать по телефону долго. Ты всё равно не поверишь.

Запашный облегчённо выдохнул:

– Слава богу, все живы! Слушай, я заинтригован: что там за брюнетка, расхваленная младшим и принесшая тебе столько хлопот?

– Вот это мне уже не нравится.

– Да брось ты! Нашёл, к кому ревновать. Так что там у вас случилось? Затрахал её до полусмерти?

Лев знал об удивительном чутье Вячеслава на любую ложь. Если желаешь получить его помощь, необходимо говорить правду. Он, обречённо вздохнув, ответил:

– Если бы так. С первой минуты нашей встречи сношает меня она, и происходит это, к сожалению, не физически. Эта, как сказал тебе Рома, «красивая брюнетка» – учительница биологии и извращенка по совместительству. Ей нравится заниматься сексом с моим мозгом!

Слава расхохотался. Без того раздражённому Иванову пришлось несколько секунд слушать гогот, перемежающийся всхрюкиванием.

Наконец друг снова заговорил:

– Вано, я впервые слышу от тебя такое. Радует, что хоть кто-то заметил кроме твоей внешности и кошелька серое вещество, без дела томящееся в черепе. Может, стоит кому-нибудь из друзей приехать тебе на помощь?

– Хорошо, приезжай сам или пришли Ромика. Он же учится на врача?

– Только для видимости.

– Ну, всё равно что-нибудь знает?

– Что-нибудь знаю и я.

– Выручай. Это не женщина, а ходячая катастрофа, но не хочу, чтоб из-за меня она потеряла здоровье.

Вячеслав снова хрюкнул, но сумел удержаться от смеха.

– Не паникуй. Жди, скоро будем.

Иванов тяжело вздохнул; именно ожиданием он занимается больше двенадцати часов.

Директор попробовал ещё раз привести брюнетку в чувство, но через пять минут сдался и отправился в ванную комнату. Нужно было одеться самому и облачить в платье учительницу. Показывать её в голом виде кому-либо он не намерен.

Через двадцать минут Наталья, по-прежнему не приходя в сознание, лежала в натянутом на голое тело платье. Иванов не стал застирывать его ночью. Он повесил наряд на плечики и обдал из душа тёплой водой, решив, что из стиральной машинки оно выйдет в непотребном виде, и оказался прав. В отличие от его измятых брюк и рубашки платье выглядело весьма сносно. Натянуть его на деву в отключке оказалось не так уж сложно, а вот остальное…

Лев крутил в руках два чёрных кусочка ткани, соединённых тонкими полосками. Этот цвет белья ему нравился намного больше розового.

Директор школы обернулся к зеркалу, вспомнив данное Сидоровой обещание обязательно примерить один из подарков, и, покосившись на лежащую трупом дарительницу, приложил шёлковый треугольник поверх брюк.

– М-да, размер и впрямь маловат…

Он хохотнул, представив лица друзей, если бы те застали его за этим занятием, а вспомнив, что ожидает их прибытия с минуты на минуту, вернулся к постели.

Иванов задрал подол синего платья и, повертев в руках стринги, решил натянуть их учительнице на бёдра. Пусть малюсенькая, но защита того самого места, в котором его «малыш» надеялся оказаться прошедшей ночью. Мало ли как станет делать осмотр «потерпевшей» Рома. Знает он этих озабоченных студентов.

Лев рыкнул, вспомнив заинтересованный взгляд брата Славы, разглядывающий ноги брюнетки, и понял правильность принятого решения.

Глава 14

Он несколько раз примерялся, как лучше это сделать. Иванов, множество раз стягивающий женские трусики, не имел представления, как их надеть. То есть он не раз видел, как делают это женщины, но сам…

Директор подтянул Наташу за ноги к краю кровати. Платье задралось по самую грудь. Пришлось забраться коленями на постель, чтобы вернуть наряд от «Диор» в первоначальное состояние.

Лев с удовольствием расправил синие атласные складочки на податливом теле и с минуту полюбовался на красивую, совершенно не сопротивляющуюся учительницу, подумав: «Всё-таки есть в её молчаливой беспомощности некое очарование. По крайней мере, меня никто не сравнивает с рыбой или мертвецом».

Он покрутил перед глазами лоскутки, пытаясь понять, в какие их трёх отверстий нужно вставить ноги, и верно определил, что вершиной треугольник должен стремиться вниз.

Тонкие полоски скручивались, цепляясь за гладкое тело, не желая натягиваться.

– Чёрт! Да как они вообще умудряются их одевать?

Иванов чувствовал, как начинает потеть. Ещё немного, и он, взорвавшись, расправится с ненавистными резинками одним рывком.

– Это насколько же нужно не любить женщин, чтобы придумать для них подобную защиту от «сквозняков». Точно происки модельеров гомиков.

Лев ещё раз дёрнул непослушную тряпицу, но бесполезно: один шнурок раскручивался ровно настолько, насколько другой закручивался.

– Проклятье! Проще приклеить их к телу липучками.

Теперь он понимал, на какие жертвы приходится идти женщинам, чтобы угодить мужчинам. Вместо тёплой уютной трикотажки прикрывать попу миллиметровыми верёвками, которые так удобно порвать нетерпеливому любовнику. «Нет, всё-таки женская одежда прошлых веков была намного рациональнее».

Директор рассмеялся, представив изящные кружева шёлковых панталон, выглядывающие из-под короткого дизайнерского платья сударыни Сидоровой. И в очередной раз поблагодарил Господа, что родился мужчиной, не замечая, что разговаривает вслух.

– Спасибо тем, кто создал боксеры. Если бы мне нужно было каждое утро натягивать эту дрянь, я бы застрелился.

На секунду у него возникло желание вырядить учительницу в свои трусы.

– И закроют всё, что положено и согреют, и…

Он улыбнулся, представив, как мило будет смотреться гульфик меж стройных ножек.

– Интересно, что она в него положит? Ну, бутерброд, на худой конец, или капкан. Можно даже запатентовать это дело. Трусы-ловушка – защита от насильников…

Льву опять пришлось забраться на постель. Наталья вновь оказалась между его коленей. Ненавистные резинки всё же поддались, оставалось только водрузить треугольники на место. Рассудив, что сделать это, повернув брюнетку на бок, будет намного удобнее, он приподнял её бедра, запустив под мягкие округлые полушария руки, и замер. Острое желание пронзило тело. Его ладоням настолько идеально подходила форма её ягодиц…

Иванов зарычал, прогоняя прочь возбуждающие мысли, – всё впереди, и он не раз ещё окажется между этими бёдрами, – но не удержался и поцеловал маленькое родимое пятнышко, украшавшее плоский живот «катастрофы».

Наташа будто только этого и ожидала.

Она широко распахнула глаза, пару секунд полюбовалась на очумелый взгляд директора и со всего размаху заехала ему в ухо:

– Подлец! Я сказала: не ближе метра!

От дверей раздался громкий хохот. Братья Запашные примчались на помощь и теперь, сложившись пополам, ржали над неудачной попыткой Льва.

Рома пришёл в себя первым. Он бросил на пол чемоданчик с лекарствами и простонал сквозь смех:

– Я правильно понимаю – это был ложный вызов?

Вячеслав поддержал друга, переводя взгляд с его побледневшего лица на оголённые ноги учительницы.

– И давно она пришла в себя?

– Только что! – Иванов поднялся, освобождая зажатую между коленями деву, успев при этом опустить подол её платья, и зло зыркнул на друзей, не вовремя пришедших на выручку:

– Вы очень удачно зашли.

Роман, давно не видевший Льва настолько сконфуженным, готов был, отбросив любые дела в сторону, ещё не раз примчаться ему на помощь.

– Ну, это мы умеем.

Наталья взвилась с кровати, но пошатнулась и опустилась назад на матрас. Голова кружилась, жутко саднило в районе лба, ноги плохо слушались. Она дотронулась рукой до места скопления кроликов, барабанов, чертей и прочей нечисти, тихонько вскрикнула и, взглянув на мужчин полными боли глазами, воскликнула:

– Что тут происходит? Кто вы?

Директор школы, почёсывая покрасневшее ухо, задал встречный вопрос:

– Меня ты, надеюсь, помнишь?

Биологичка, вскинув испепеляющий взгляд, ответила, покосившись на простыню:

– Ещё бы! Такую гадость невозможно забыть.

От Иванова не ускользнуло её смущение и начинающий заливать щёки румянец. Его это радовало. Раскрывать правду он пока не намерен: пусть мучается, думая, что между ними был секс и терять больше нечего. Может, так они быстрее сблизятся.

– Очень этому рад, – продолжая игру, обольстительно улыбнулся Лев.

Наталья усмехнулась, будто прочтя похотливые мысли директора, и пообещала:

– Напрасно радуешься!

Она кивнула на братьев:

– А это кто?

– Группа поддержки.

– И кого они собрались поддерживать?

Симпатичный, явно моложе остальных черноволосый парень с очаровательной ямочкой на подбородке сделал шаг к кровати, решив самому ответить на вопрос.

– Вообще-то, я Роман Запашный. Меня пригласили оказать первую помощь попавшей в беду девушке. Как настоящий джентльмен, я просто обязан вступить в вашу команду.

Наташа недоумённо подняла бровь и тут же сморщилась: шишка на лбу болезненно тянула кожу. Она, проигнорировав протянутую руку, кивнула в ответ на слова жгучего брюнета, назвала своё имя и поинтересовалась:

– Какую помощь?

Сидорова огляделась по сторонам, выискивая раненую жертву. Не обнаружив оной, она поняла, что девушкой в комнате могли называть только её и то лишь по незнанию произошедших обстоятельств.

– Какой «джентльмен»? Мы что, переместились во времени и оказались на Диком западе?

Мысли с трудом вращались в больной голове. Никаких трупов в комнате не наблюдалось. Иванов стоял совершенно живой, хоть и слегка помятый. Наталья не могла не отметить, что даже бомжеватый вид нисколько его не портил. Тогда кому и зачем нужна помощь?

«Неужели он что-то рассказал друзьям? Нет, такого просто не может быть… Ну, не девственную же плеву они решили мне восстановить. Хотя я была бы не против… – Следующая мысль богатой на фантазии девушки заставила её побледнеть: – Зашить, чтобы снова порвать».

Рука биологички непроизвольно потянулась к стоявшему рядом с прикроватной тумбочкой торшеру. «А если эта троица – маньяки?»

Слова Вячеслава, заметившего нервные жесты и полное смятение на лице красавицы, несколько успокоили, прояснив непонятную ситуацию:

– Лев не успел рассказать, что вы долгое время находились без сознания?

Сидорова только сейчас начала вспоминать, что произошло после внезапного пробуждения и похода в ванную комнату. «Тьфу ты! Чего только не придёт на ум. Так вот откуда шишка на лбу. Что за злой рок прислал в нашу школу зеленоглазое чудовище? Даже проклятый гель с ним заодно…»

Она испуганно взглянула на ноги и облегчённо вздохнула: «Платье на месте». Но тут же в голову пришла другая мысль: «Значит, я опять находилась во власти вероломного обольстителя, кары небесной для припозднившихся девственниц?»

Наташе хотелось провалиться под землю от стыда и досады, ведь неизвестно, что с ней делал всё это время рыжий Мессия от дьявола…

Она обречённо вздохнула и подняла взгляд на ухмыляющегося директора; в этот раз он прочёл её мысли.

Учительница не стала полностью отказываться от помощи младшего из братьев. Он с величайшей осторожностью оглядел её голову, заклеил шишку пластырем, стараясь не сделать больно, измерил давление и предложил остальным мужчинам покинуть комнату, чтобы осмотреть, нет ли повреждений на теле.

Ему ответили сразу двое:

– Нет! – решительно отрезала Наталья, ни на минуту не доверяя обладателю нежных пальцев, как, впрочем, и остальным мужчинам в комнате.

И всё то же «нет», но с угрожающим рыком, произнёс Иванов.

Роман с невинным видом пожал плечами:

– Я хотел как лучше.

– Там нет никаких повреждений, – Лев начинал жалеть, что обратился за помощью.

– Ну, нет так нет. Тебе, конечно, виднее…

А вот эти намёки уже не понравились биологичке.

– У меня болит только голова, особенно лоб… – Она обернулась к директору: – Не стоит отвечать за меня. Я сама в состоянии!

Тот мило улыбнулся:

– Дорогая, твоё состояние меняется со скоростью ветра.

– Жаль, что этим ураганом не сдуло тебя! – Училка окинула гневным взглядом спасителя-искусителя и выдала сказанную им ранее фразу, в очередной раз подтвердив, что в кое чем их мысли и взгляды на жизнь совпадают: – Я, конечно же, дорогая и даже очень, но пока не твоя!

Глава 15

Улыбка не покидала рельефных губ Иванова. Он ожидал подобных слов от «колючки», и она его не разочаровала. Но тем дороже становится приз, чем больше приложено для его приобретения усилий. Хорошо, что девица не осознаёт этого. Естественное поведение намного приятней искусственного жеманства.

– Ключевое слово «пока»!

Наташа несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь не только прогнать гнев, но и собраться с силами. Она поднялась с постели, мило улыбнувшись поддержавшему её за локоть Роме.

– Ну, если врачебный осмотр окончен, я могу быть свободна?

Молодой брюнет растаял от адресованной ему улыбки и снова предложил свою помощь:

– Хотите, я вас подвезу? – Голубые глаза младшего представителя семейства Запашных довольно блестели; ему всегда нравились девушки постарше.

Лев освободил руку учительницы из крепкого захвата друга и рывком притянул к себе. Она, с трудом удержав равновесие, оказалась прижатой спиной к твёрдой груди директора школы.

– Наталья приехала со мной, я сам в состоянии отвезти её домой.

Сердце Иванова гулко стучало. «Предмет» разгоревшегося спора ощущала его вибрацию рёбрами. Чувство, вопреки её настроению, было приятным. Непонятная дрожь волной пробежала по напряжённому телу и сконцентрировалась внизу живота.

«Похотливая сучка! Тебя только что отымели самым подлым образом, а ты ещё хочешь?» – негодовала на предательское поведение плоти Наталья, но вслух выдала возмущение по другому поводу:

– Так! Быстро убрал от меня руки!

Лев на автомате выполнил приказ строгой учительницы. Она же, освобождённая, сделала шаг вперёд и обернулась.

– С кем и куда ездить, я привыкла решать сама! Но странно, что ты не сделал этого вчера.

– Чего «этого»? – Директор с недоумением, но не без доли уважения смотрел в карие глаза включившей «гордячку» Сидоровой.

– Не доставил меня домой.

Она даже представить себе не могла, что сделать это было технически невозможно.

Роман вспомнил, в каком состоянии впервые увидел красивую брюнетку. Он даже готов был посочувствовать Иванову. Но тон и жесты девушки вызвали в нём вовсе не желание сопереживать находившимся в комнате самцам, ему захотелось драться за право обладания этой львицей.

– Давай не будем прилюдно выяснять отношения, а разберёмся во всем по дороге, – Лев протянул к Наташе руку, но тут же убрал, встретившись с гневным взглядом коричневых глаз.

– Какие «отношения»? Всё, что вы хотите узнать по работе, я могу рассказать в директорской. И посторонних людей приглашала не я! – Учительница высказала то, что пришло ей в голову при первом взгляде на друзей Иванова: – Очевидно, вам нравится развлекаться большой компанией, но я не участвую в подобных вещах.

Лев понял, что они снова вернулись в стадию «вы». А намёки на коллективные игры могли означать лишь, что мнение о его моральном облике у биологички опустилось ниже плинтуса.

Наталья перевела взгляд на мужчину, пришедшего вместе с Романом. Почему-то из троих именно молчаливый брюнет с проницательным взглядом вызывал наибольшее доверие. Она не заметила в серых глазах высокорослого друга директора заинтересованного блеска, такого, как у его брата. А то, что двое загорелых красавцев были родственниками, не вызывало сомнения; очень схожие черты лица, одинаковые ямочки на подбородках и от природы смуглая кожа.

– Вы не могли бы вызвать для меня такси?

– Конечно. Но, если хотите, я могу вас подвезти, – Вячеслав не стал обращать внимания на недовольные взгляды брата и Иванова. Девушка показалась ему очень расстроенной и нуждающейся в помощи, а её злословие – средством защиты. – Где вы живёте?

– На Северной улице.

– Я как раз еду в ту сторону.

Лев наблюдал, как жертва неудавшегося «развода» договаривается с его другом, прекрасно понимая, что лучше промолчать. Злить и без того раздражённую Сидорову сейчас не стоило. А из двух братьев Запашных он больше доверял старшему.

План с ходу затащить новую знакомую в постель провалился, однако отказываться от неё директор школы не намерен. Брюнетка не просто заинтересовала его – она вызвала к себе уважение, а это дорогого стоит. Если провалился план «А», нужно придумать план «Б», и Иванов знал, кто сможет помочь в его осуществлении. Главное, всё преподать в нужном свете.

Что стоит час сестринских насмешек против расстройства планов родителей? Пешкой в чужих руках он не станет, пусть даже «шахматные клетки» выложены чистым золотом, а король с королевой – самые близкие люди. Наташа могла оказаться его билетом на свободу.

– Госпожа Сидорова, надеюсь, вы не забыли, что сегодня рабочий день?

– Нет, господин Иванов, я редко опаздываю. Только заеду домой переодеться – и сразу же в школу, – она одёрнула подол. – Этот наряд вряд ли будет способствовать настрою детей на учёбу.

Льву очень даже нравилось, как сидело платье Илоны на биологичке. Он подумал, что старшеклассники были бы рады поглазеть на открытые ноги стройной учительницы, но тут же поймал себя на мысли, что ревнует даже к подросткам. Вот паранджа – идеальный наряд. Всё-таки арабы знают толк в женской одежде.

Он добродушно осклабился, желая показать, что, в отличие от Натальи, не помнит зла и хочет остаться не просто коллегами, а по меньшей мере друзьями.

– Значит, до встречи.

Но брюнетка была совершенно другого мнения о долгом шпагате губ Иванова, вспомнив где-то прочитанную фразу: «Улыбайтесь – это так раздражает». Она была согласна с автором коротенькой истины. Излишняя приветливость директора ужасно бесила, хотелось в ответ сделать больно. Но метать в него чем-либо в номере гостиницы Наташа не станет, уяснив навсегда, что даже вещи богатых мужчин всегда встают на их сторону.

– Надеюсь, вы не забыли про наш уговор? – Она старательно пыталась растянуть губы, однако вместо улыбки выходила ухмылка кошки с прищемлённым хвостом, пойманной за воровством сметаны.

– Какой уговор? – Лев изобразил искреннее недоумение, хотя всего за несколько часов общения научился без слов понимать «катастрофу».

Кошачья усмешка мгновенно сменилась на мину недовольного нежданным гостем бульдога.

– Не меньше метра! – угрожающе рявкнула Сидорова.

– Я с вами ни о чём не уговаривался, – парировал Иванов, упираясь взглядом в высокую грудь учительницы, – хотя с удовольствием сделал бы это. Хочу договориться о повторной встрече. В этот раз подарок с меня.

Запашные наблюдали за перепалкой любовников, гадая, кто из двоих остался неудовлетворённым.

– Что же, значит, этому правилу стану следовать я сама, – Наталья притопнула в негодовании. – В конце концов, такое условие можно выполнить и в одиночку.

Она начинала жалеть, что в комнате находятся свидетели, иначе, нарушив правила приличия, огрела бы спорщика чем-либо по лбу. Взгляд брюнетки метался между напольной лампой и вазой с цветами – оба предмета идеально подходили для мести.

Директор школы, словно прочтя мысли Наташи, сделал шаг в сторону, но продолжил провоцировать:

– Удачи. Посмотрим, как это у вас получится… – Он приподнял бровь: – Надеюсь, теснота кабинетов не станет помехой?

Перед глазами Сидоровой возникло видение: Лев с белоснежной хризантемой на не менее бледном лбу лежит на полу в луже воды, среди осколков вазы. Бровь по-прежнему наверху, но изогнутая волосяная дуга застыла над выпученным от боли глазом…

Она злорадно воскликнула:

– У меня всегда всё получается!

Ответ вернул воительницу на землю, несколько остудив драчливый пыл.

– Вот это я уже понял, – усмехнулся Иванов и, приложив палец ко лбу, добавил: – Дорогая, не забудьте снять лейкопластырь.

Наталья пожалела, что из них двоих не она является обладательницей большого члена. Уж она не стала бы насиловать зеленоглазого подлеца в беспамятстве. А, пристегнув наручниками к кровати, делала это мучительно долго и самыми извращёнными способами, получая от жалобных криков жертвы несказанное удовольствие…

Брюнетка, буквально почувствовав металлический привкус крови на плотно сжатых губах, резко развернулась, решив не испытывать себя искушениями, и вышла из спальни. Она подумала, что сегодня же запишется в тренажёрку, чтобы накачать мускулы, а ещё возьмёт несколько уроков борьбы без правил, и когда-нибудь сумеет силой стереть улыбку с красивого лица мерзавца-соблазнителя.

Вячеславу ничего не оставалось, как, пожав плечами в ответ на давящий взгляд друга, выйти следом за разозлённой красавицей.

Рома и Лев через распахнутую дверь наблюдали за уходящей парой с совершенно разными помыслами.

Первый надеялся, что брат додумается взять у попутчицы номер телефона. Мысли второго выглядели примерно так: раздел, одел, но так и не поимел. И сопровождались порнографическими картинками.

Глава 16

– О-о-о! Только не это, только не сейчас…

Наталья обречённо смотрела на несколько пар мужской обуви, выставленных линейкой вдоль стены прихожей. Запахи куриного супчика и мясного рагу говорили, что именно сегодня любимый папочка – гений свободной кисти – решил вернуться домой.

Она бодрым шагом приговорённого к смерти висельника двинулась приветствовать главного кроля-производителя их семьи. Младшая из Сидоровых не сомневалась, где и в каком виде застанет Гамлета. Человека, благодаря чьим на удивление живучим сперматозоидам и производственному браку кондома, не беременеющая прежде Надежда понесла с первого соития.

Несчастная жертва пьяного купидона всего через восемь месяцев, не без труда, произвела на свет Божий очаровательную девочку. Крошка с удивлением воззрилась на окружающий мир карими глазками. Имя младенцу выбрал всё тот же Гамлет. Своё он получил от взбалмошной, мало кому известной в России актрисы, промучившейся всю беременность вопросом «быть или не быть». Наивная дурочка думала, что решить проблему можно в любой из двенадцати месяцев. Откуда служительнице муз было знать, что столь долгий срок выдан Господом лишь ослицам и зебрам?

Наталия, с латыни – родная, родимая. Дочка будущего Пикассо или на крайней случай Винсента Ван Гога, не могла быть чужой, почти как Родина. Она привязала ветреного ловеласа с безупречным вкусом и удивительно тонким чувством цвета к постоянному месту жительства с, увы, но одной женщиной.

Гамлет Петрович был импозантным, высоким мужчиной, почти черноволосым, если не считать нескольких седых волосков на начинающих редеть висках, спускающихся вниз от глубоких залысин. Точный срок пребывания на земле почти Шекспировского героя определить навскидку было невозможно. Про таких как он говорят – «за сорок», но как далеко, определяют в зависимости от собственного возраста. Молоденькая девочка прибавит к сорока ещё лет этак двадцать, сорокалетняя – максимум десять, а даме за восемьдесят он покажется юным мальчиком.

Сидоров возлежал, закинув одну ногу на мягкую спинку дивана, второй отстукивая по полу ритм рок-оперы, орущей из динамиков плазмы. В углу полного, не потерявшего жизненной краски рта сластолюбца торчала трубка, зажатая идеальной, вставленной лет десять назад челюстью. Шелковый красный халат, запахнутый на худой, оттого казавшейся впалой, груди был несколько коротковат и с трудом закрывал клетчатые трусы вместе с их содержимым. Сухие, длинные ноги прикрывала собственная растительность, да призванные защитить от холода паркета носки.

Сквозь тонкий тюль на широком окне балкона проглядывали отцовские вещи, вывешенные для проветривания.

Младшая представительница рода художников и актрис, избравшая собственный, не менее тернистый путь просвещения, тяжело вздохнула. В этом доме не менялось ничего, подчиняясь концепции цикличности. Словно машина времени иногда перекидывала семью в разные годы, оставаясь на самом деле на одном и том же месте…

Наталье пришлось кричать, напрягая больные виски, чтобы её услышали.

– Папа, с возвращением!

Не поздороваться – означало отдать мозг на недельное растерзание лекциям о непочтительной дочери.

Вольный художник вскочил с дивана и, одёрнув полы халата, не вынимая изо рта трубку, промычал:

– Здравствуй, доченька.

Он умудрился ласково чмокнуть единственное, как утверждал, чадо в носик и одновременно сыграть в строгого родителя:

– Почему не ночевала дома?

Ребёнок сморщила носик, отвечая, скрыв раздражение:

– Пап, мне уже двадцать шесть, девочка взрослая. Я стараюсь во всём следовать семейным традициям.

Гамлет Петрович удивлённо приподнял брови, пытаясь определить, шутит дочь или говорит истину. Если правду, то пора бить тревогу.

– Но, пока, безнадёжно отстаю: не ночевала всего одну ночь. Чтобы тебя догнать, нужно делать это в течение года.

– Не хами отцу!

На помощь «кролю»-ваятелю примчалась Надежда в обнимку с Пусиком. Выглядела родительница совсем не так, как вчера. Косынку заменила причёска, халат – платье, а уютные тапки – шпильки.

– Смотри не обварись, – кивнула на туфли Наташа. Она прошагала в свою комнату, хлопнув дверью перед носом ринувшейся следом матери.

– Ты видел это? Совсем отбилась от рук! Девочке нужен отец, мы теряем её…– Доносилось из холла.

Наталья приотворила деревянный вход в свой мир и, не удержавшись, съязвила сквозь щель:

– Мама, погладь банты и платье. Я собираюсь в школу! – добавив про себя: «Как только опохмелюсь да почищу зубы…»

Надя не сдавалась. Она продолжала бубнить под дверью так громко, что дочери поневоле пришлось выслушать в сто пятьдесят многий раз о великом отце-художнике с тонкой натурой, требующей временами подпитки эмоциями, кои он получает от женщины моложе себя ровно вдвое.

Под непрекращающийся поток отповеди, задающей некий ритм жизни четырёхкомнатной «хрущёвки», Наталья стянула платье, плавки и, обернувшись банным полотенцем, забытым вчера на кровати, вышла из комнаты. Она прошла мимо враз замолчавшей матери и направилась на балкон.

Папаша, оторопевший от беззастенчивого неглиже дочери, робко шагнул следом. Он успел «приодеться»: на жилистой длинной шее появился платок, прикрывший «шерстяной коврик» груди, но его размера никак не хватало закрыть и ноги.

– Что ты творишь?! В таком виде выйти на балкон! Мало того, что это неприлично, так и простудиться можешь!

Наташа демонстративно пришпилила стринги прищепкой рядом с серыми, в поцелуйчиках боксерами, очевидно, последней молодёжной тенденции.

– Ну, могут же здесь проветриваться твои трусы с брюками, – она, прикрыв ладонью глаза от солнца, игнорируя отцовскую заботу, поинтересовалась: – Пересушить до корочек не боишься?

Мастер тюбика с краской попробовал оправдаться, не понимая причину внезапной стервозности дочери:

– Мне нужно срочно надеть их, чтобы отвезти Надю в прачечную.

Привычка возвращаться от любовницы совершенно измотанным, исхудавшим до состояния скелета с двумя чемоданами грязного белья в руках, давно превратилась для Гамлета в традицию.

Дочь поправила блудному отцу платок, чмокнула в щёку и, ответив:

– Яблоко от яблони. Спроси, что там дальше, у мамы, – прошествовала в ванную комнату.

Злость на всех без исключения представителей сильного пола стала причиной её отказа взять визитку у Вячеслава. Тот напрасно пытался объяснить, что произошедшее ночью вовсе не свойственно Иванову; Лев не плохой парень, к которому стоит внимательно присмотреться. Очевидно, он не представлял, что друг уже «показал» всё, что мог. Спросить же на удивление приятного, вызывающего доверие южанина, что из «несвойственного» произошло, у Натальи не хватило смелости. Вопрос о болтливости Льва оставался открытым.

Учительница яростно тёрла кожу мочалкой, пытаясь смыть с тела позорные остатки пребывания в спальне отеля. Хотя следов-то и не было. Несколько высохших, с жемчужным отливом капель на животе удивительно пенились. Они никак не могли быть спермой, разве что у Иванова она была особенной, обладающей моющим эффектом.

– У этого самца всё не так, как у остальных мужчин. Не зря я на него запала с первого взгляда – точно гипноз… Не удивлюсь, если выяснится, что он с Марса или, того хуже, из соседней галактики…

Перед взглядом обладающей папиным живым воображением брюнетки возник огромный осьминог, подмигивающий большим, зелёным глазом. Она вспомнила ощущение от детородного органа Льва, ошибочно принятого руками за уши Пусика.

– Не зря мне показался огромным его размер. Определённо один из щупальцев, не спрятанных под маскировочную кожу…

Наташа выронила губку, в ужасе приложив ладони к животу. Страшная мысль взбудоражила мозг.

– А что, если…

Что, если сейчас в её животе зарождается плод? Семя монстра породит к жизни нового или кучу новых, маленьких, блестящих…

– А если он на самом деле похож на чешуйчатого ящера?– произносила она вслух.

В голове возник момент из старого фильма «Чужой», а сердце зашлось от страха.

– Боже, он раздерёт меня при выходе на части.

И вот уже Сидорова видела себя в разорванном в куски теле, бьющемся на залитом кровью полу, и собственную оторванную голову с посиневшими губами, шепчущими: «За что? Я так любила его…»

Наташа несколько раз встряхнула «кладезь премудрости», пытаясь прогнать пугающее видение.

– Ну, допустим, до любви ещё далеко. Что-то я слишком сгущаю краски, а вот в остальном…

И снова пронзила догадка:

– Так вот почему он пришёл работать в школу. Бедные девочки-старшеклассницы мотыльками полетят на притягательный образ агрессивной мимикрии опасного хищника… А этот отель, как прикрытие, и красивые братья, кинувшиеся директору на помощь… Да тут их целый отряд. Возможно, прибыли они в далёком тысяча девятьсот шестьдесят втором на той самой тарелке, разбившейся в Америке… Бедные мы, земные женщины…

Наталья, простояв пару минут с прижатыми к животу руками, успела замёрзнуть. Вместе с холодом вернулась ясность мысли.

Она громко рассмеялась над страхами, минуты назад терзавшими больную голову:

– Господи, чего только не надумаешь в таком состоянии, – и, накинув халат, вышла из ванной.

Перед дверью, открыв рты, стояли родители. Музыка больше не орала, мучая динамики. Квартира погрузилась в полную тишину, а значит, они расслышали всё, о чём беседовало с собой единственное чадо.

Пуся, восседавший на руках Надежды, нервно дёргал косым глазом, перебирая короткими передними лапами.

Наташа смерила троицу раздражённым взглядом:

– Спокойно, без паники! Эту ночь я провела не в психушке, и за мою, тем более вашу, жизнь опасаться не стоит. Я не буйнопомешанная, а тихо страдающая особь, опаздывающая на работу.

Во взгляде Надежды промелькнуло сочувствие:

– Бедная девочка. Всё было настолько плохо?

Наталья кивнула в ответ, пытаясь поскорее скрыться за дверью своей комнаты.

– Я так и знала. Он нам с Пусиком сразу не понравился. Богатый хмырь, воспользовавшийся наивностью моей крошки…

«Крошка», на голову выше «заботливой» мамы, усмехнулась. Разыгрывать трагические сцены Надя умела в совершенстве. Сказывались навыки актрисы, полученные в далёкой молодости звездой школьного театра.

Глава 17

Она оставила родителей выяснять меж собой, что за «хмырь» и откуда он взялся, стоило Гамлету покинуть семейную обитель. Художник забыл точную дату «ухода». За год его могли ожидать и не такие сюрпризы, о чём не преминула напомнить жена: