Клан Врага Народа. Антимаг

Глава 1

Сперва я осквернил статую богини. Дорисовал ей усы, как у одного кровожадного диктатора. Затем на стене написал, что она крайне доступная девушка. Только сделал это в значительно более грубой форме.

А потом вообще пробрался в храм и сжёг его к чёртовой матери.

Проблема заключалась в том, что ничего из этого я совсем не помнил. И обо всём узнал уже непосредственно от самой богини на допросе.

Оказалось, несмотря на всё своё могущество, копаться в человеческой памяти боги почему-то не могли.

Так что мы всё делали по старинке.

Она спрашивала, а я отвечал. Точнее выдумывал какую-нибудь отмазку, в попытке выдать её за правду. А что было делать, когда настойчиво требовали ответов, которых у меня и в помине не было.

Я старался потянуть время, потому что каждый раз после допроса меня ожидал новый этап терапии по возвращению памяти.

— Червь, сперва ты прилюдно осквернил мою статую! — я буквально чувствовал, как меня прожигали взглядом, полным ненависти.

— Простите.

— После... ты исписал стены храма ругательствами в мой адрес. А затем проник внутрь и устроил пожар!

— Простите меня, — я продолжал пялиться под ноги, не забывая извиняться при каждой возможности.

— Ты хоть что-то вспомнил из этого?

— ...

— Зачем ты это сделал? Кто тебя послал?

И вот мы в надцатый раз вернулись к вопросам, на которые у меня не было ответа. Потому что в моей голове по-прежнему была каша из фрагментов различных воспоминаний.

Но увы, ни намёка на причины моего проступка.

— Меня никто не посылал. Просто... — я поднял голову и посмотрел богине прямо в глаза, собираясь втюхать ей очередную порцию отборной чуши.

— Что просто? Отвечай скорее!

— Это всё алкоголь. Я совершенно не умею пить, а в тот день...

— Не ври мне! — богиня едва сдерживалась чтобы собственными руками не разорвать меня на куски. — Говори правду, сволочь! Это не могла быть пьяная случайность. Ты написал, что я распутная девка... на языке древних.

По глазам было видно, что фурия ничуть не поверила. И я лишь сильнее её разозлил.

— Ни один ничтожный смертный не может знать язык древних, — не дождавшись ответа, богиня наклонилась надо мной так близко, что я ощутил её горячее дыхание на своем лице. — Тебе кто-то помог! Говори кто!

— Это всё ужасное недоразумение! Я вовсе не это имел ввиду!

— Ты написал, что я давалка! Или у этого слова есть ещё какие-то другие, неизвестные мне, скрытые значения?

— Так вот вы о чём. Это всё гугл переводчик. Вы же знаете насколько коряво он иногда переводит текст. Пффф... Мой косяк в том, что я доверился этой глупой программе и не перепроверил. Простите меня, пож...

— Зат-кнись! Как ты сумел проникнуть в храм? Как прошёл сквозь магический барьер?

— Тут вообще забавная история получилась. Понимаете, у нас традиция. Каждый год тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню. Моемся...

Рассказать басню о том, что в моем родном городе есть точно такой же храм, и находится он на улице по точно такому же адресу, мне не дали. А жаль, я ведь столько времени репетировал эту версию.

— Вижу память к тебе ещё не вернулась. Тогда не будем тратить время и поговорим после терапии. На этот раз тебя ждёт кое-что особенное, червь.

— А может ещё немного поболтаем? Я кажется внезапно что-то вспомнил...

******

— И правда что-то новенькое, — пробормотал я после того, как очнулся и немного осмотрелся.

Богиня ведь совершенно точно психанула перед тем, как щелчком пальцев отправила меня на процедуры по восстановлению памяти.

Поэтому я ожидал, что по возвращении в сознание, обнаружу себя связанным в грязном, вонючем подвале гестапо. Или в окружении фанатичных инквизиторов из средневековья со всеми их настольными играми юного садиста.

Был конечно и абсолютно противоположный вариант возможной локации для терапии, с точки зрения соблюдения санитарных норм.

Я мог продрать глаза в стерильно чистом помещении, залитом ярким светом. Настолько ярким, что не сразу увидел бы людей в белых халатах, которые свято верят, что наркоз — это от лукавого, и потому режут людей по-живому под их крики.

Это и есть моя терапия. А всё потому, что перед смертью у человека перед глазами проносится вся его жизнь.

Именно таким методом божественная стерва пытается вернуть мне память. Раз за разом эта мстительная особа отправляет меня на смерть в новое тело. Потом мы мило беседуем и, не получив желаемого, богиня вновь отправляет меня на перерождение.

Я давно уже сбился со счёта своих смертей.

В начале меня топили, обезглавливали, четвертовали, травили ядами. А затем богиня врубила режим «полной суки» и началась настоящая жесть. Меня ещё живого сжигали или сдирали кожу, четвертовали лошадьми и даже заживо хоронили.

А однажды в настоящего оборотня превратили.

Мало того, что сперва меня едва не до смерти порвал волк. С силой, с толком и расстановкой, что говорится от всей своей волчьей души. Так потом, когда я и сам перестал быть человеком, эти уроды-экспериментаторы уколы мне делали.

Забавы ради или для научных открытий во имя всего человечества, они пускали по моим венам «жидкое серебро». Не знаю, что это за раствор такой, но лучше бы в меня расплавленный металл вливали. Думаю, было бы не настолько больно.

И это я так, перечислил только что первое вспомнилось. На самом деле там легко набрался бы список смертей длиной в несколько километров.

Не знаю, возможно каждая смерть была мучительной потому что меня таким образом ещё и наказывали. А может боль, и страдания способствовали скорейшему восстановлению моих воспоминаний. Я не уточнял.

Так или иначе, я всегда приходил в себя в теле человека, обречённого на скорую и крайне ужасную смерть.

Поэтому сейчас и удивился, когда пришел в сознание не в сыром подвале, а на свежем воздухе. Я снова мог насладиться восходом солнца. Услышать утреннее пение птиц.

Хотя и не курорт конечно.

Моё новое тело оказалось привязанным к столбу посреди огромной арены. Масштаб сооружения поражал. Колизей в Риме выглядел бы на фоне этой арены, как детская спортплощадка во дворике спального района.

Четыре огромные колонны, каждая высотой не меньше сотни метров, устремлялись к небу. А по кругу бесконечные трибуны в четыре яруса. Сложно представить сколько зрителей способны они вместить.

Местечко без сомнения очень красивое.

Но сейчас больше всего интересовало другое, каким именно способом меня собирались лишить жизни в угоду и на радость кровожадной толпе.

Не случайно ведь выбрали настолько публичное место.

Так же в пользу этой версии говорило и то, что несколько десятков людей в грязных рабочих робах спешно собирали в огромные полиэтиленовые пакеты повсюду валяющиеся фрагменты человеческих тел.

Руки. Ноги. И ещё очень многое и самое разное из «прекрасного внутреннего мира» дополняло картину... там кажется чья-то печень лежит, а там...

Чёрт, да тут песок на доброй половине арены был пропитан кровью.

На ум приходило только одно, либо совсем недавно на арене проводили историческую реконструкцию одной давней народной забавы у римлян. А именно скармливание ранних христиан голодным львам.

Либо устроили демонстрацию способностей нового зерноуборочного комбайна. По какой-то причине решив, что для большей наглядности вместо початков кукурузы нужно использовать живых людей.

Зачем гадать, если можно у людей спросить, подумал я:

— Пссс... пацаны.

Но стоявшая неподалёку охрана либо решила меня игнорировать, либо попросту не услышала.

— Эй, усатый! Слышишь меня? — это я уже криком и сразу к офицеру, чтобы наверняка привлечь внимание.

Получилось.

Ох, я узнаю этот взгляд — офицер обиделся и хочет придушить. Пофиг, главное, что он идёт в мою сторону.

Подойдя ко мне на расстояние метра, усатый обернулся на своих солдат и тех как ветром сдуло. Только что были тут, и раз — уже на два десятка метров дальше стоят и прикидываются, что их вовсе не существует.

— Мне показалось или из твоей вонючей глотки донеслись какие-то звуки? — необъяснимо, но факт, от злости будёновские усы офицера встали дыбом и вспушились, как хвост у напуганного кота.

— Извиняй. Я только спросить хотел...

— Пасть закрой, дерьма кусок. Или ты настолько тупой, что ни черта ещё не понял с кем говоришь?! Ещё звук и я сделаю так, что расстрел пройдёт не совсем гладко. Вместо мгновенной смерти получишь простреленные колени и пулю в пах...

С презрением и нескрываемым наслаждением офицер плюнул мне на ботинок. И восприняв моё молчание, как безоговорочную капитуляцию, он развернулся и двинулся обратно к солдатам.

Но молчал я совсем не поэтому. Нужно было немного времени, чтобы переварить и принять его слова. Он ведь только что сказал, что меня расстреляют. Я уверен, мне не послышалось, он именно так и сказал.

— Мужики, вы просто лучшие! Я вас обожаю! — прокричал я в спину солдафону. — Спасибо вам!

Офицер остановился и развернулся. Его взгляд прыгал с меня на солдат. Он не понимал кто из нас двоих сошел с ума, я или он.

И судя по перекошенным от удивления физиономиям солдат, они тоже впервые в своей жизни столкнулись с подобным поведением приговорённого к расстрелу.

Уверен, что даже самые ненормальные психи, будучи привязанными к столбу и наблюдая перед собой вооружённую пятёрку, которая готовилась в скором времени их расстрелять, вели себя, как минимум, малость попроще.

А я же орал, улюлюкал и свистел от радости похлеще любого счастливчика, сорвавшего в лотерею джекпот. Я разве что в ладоши не хлопал, потому что не мог — был привязан к столбу.

Вояки впали в ступор, а я продолжал кричать. Вместо привычных проклятий в их адрес или бесполезных сопливо-слёзных просьб о пощаде, расстрельная команда слушала нечто совсем другое.

«Вы ваще красавчики и реальные пацаны! Уважуха!» — конец цитаты.

— С ума сошёл, — солдаты устроили между собой небольшой консилиум по поводу моего душевного состояния и вытекающего из него поведения.

— Спятил от страха, — важно подтвердил офицер, поправляя форму.

Этот идиот смотрел на меня и довольно ухмылялся. Он решил, что его грозный вид и дешевый фарс с угрозами в момент сделали меня психом.

Вот же болван.

— У меня сегодня разгрузочный день, — я расплылся в блаженной улыбке.

Окружающим было странно слышать подобное от без пяти минут покойника. Я привлекал всё больше внимания. Некоторые рабочие прекратили сбор «кровавого урожая» и молча пялились на меня.

Офицер снял свой головной убор и, недвусмысленно вздохнув, почесал затылок. Ему точно будет, что рассказать сегодня в баре за парой пива своим друзьям.

— Ну вы чего такие кислые? — крикнул я солдатам, не в силах сдерживать радость. — Умер что ли кто? — Не дождавшись ответа я обратился уже к рабочим, взглядом указывая направление. — Ребят, смотрите, во-о-о-н там. Из песка торчит. Вы кажется чью-то ногу пропустили. Или это рука. Мне отсюда плохо видно.

Сборщики тоже решили, что я рехнулся. Ну и пусть.

Несмотря ни на что я-то знаю, что по-прежнему оставался абсолютно психически здоровым человеком. Хоть у меня и не было подтверждающей это справки.

Для меня только одно являлось сейчас главным, трибуны арены были ещё абсолютно пусты. Пока арену не заполнит кровожадная толпа, жаждущая хлеба и зрелищ, и моей смерти конечно, до этого момента я буду жить.

А по меркам всех моих предыдущих коротеньких жизней — это какой-то праздник!

У меня выходной! Время почилить! Попить пивка... хотя вот с последним вряд ли срастётся. А жаль.

Поэтому я действительно чувствовал себя, словно ребёнок, которого родители повезли в Диснейленд. Не помню, что это, постоянные смерти в мучениях и агонии не особо стимулировали мою память, я даже имени собственного сейчас не помню. Но почему-то уверен, что Диснейленд — это что-то о-очень крутое и классное.

Вот только моя радость довольно скоро была омрачена появлением на арене ещё одного действующего лица. Бывают такие люди, что им даже делать ничего не надо, они одним только своим присутствием весь кайф обламывают.

Вот и сейчас было так же!

Я смотрел на тучную фигуру, вынырнувшую из тёмного проёма в стене слева от меня. Толстяк на коротеньких ножках быстренько семенил в нашу сторону. И при этом конченая гнида довольно ухмылялась, не отрывая от меня глаз.

Почему гнида?

Достаточно одного взгляда, чтобы с уверенностью сказать, что это самая что ни на есть настоящая гнида! Он конечно не согласился бы с этим и обязательно начал возражать, краснея и брызгая слюной:

«Да как ты смеешь, смерд! Я великородный... и бла-бла-бла!».

Что-нибудь в таком высокомерном духе.

Собственно, что и требовалось подтвердить, он и разговаривает как гнида! Хотя что там доказывать-то... колобок с крысиной ухмылочкой. И походка эта вальяжная. Ну точно, добра от такого не жди.

Мою догадку подтвердили и солдаты.

Видимо они тоже не в восторге от данной персоны. Даже офицер довольно небрежно отсалютовал толстяку, не скрывая своего недовольства, будучи вынужденным находиться рядом с этим упырём.

— Расслабься, лейтенант, — толстяк заискивающе заглянул тому в глаза. — Я тут не для того, чтобы лишить тебя удовольствия расстрелять это отребье.

Не знаю как летёха, а я выдохнул с облегчением.

А то ведь уже начал переживать, что эта дура-богиня специально всё так подстроила, чтобы я расслабился, затем взять и обломать меня покрепче. Не хватало, чтобы сейчас всё переигралось и расстрел отменили, заменив на более изощрённый способ убийства.

Нет, нет, я уже нацелился на быструю смерть. Ничего даже слышать не хочу.

Но нервировать меня эта гнида не перестала. Стал и стоит... молча. Только своими паршивыми свинячьими глазёнками пялится. Задумал что-то уродец... наверняка задумал.

От размышлений меня отвлёк шум. Я завертел головой, пока наконец не обнаружил его источник.

Оказалось, что это «дорогие» зрители пожаловали на наше реалити-шоу. Что там позади меня на западной трибуне творилось увидеть не получалось. Но вот северный, восточный и южный сектора арены очень быстро наполнялись людьми.

Такими темпами пройдёт не больше получаса и все места будут заняты согласно купленным билетам. Обидно... я-то надеялся, что заполнение такой громадины займёт в разы больше времени.

Поэтому я решил просто забить и продолжить наслаждаться каждой отведённой мне секундой умиротворения в этой коротенькой жизни.

Гомон на трибунах превратился в несмолкающий гул. Вот оно, близилась кульминация. Только редкие опоздавшие зрители, которые понаглее, крича и отчаянно работая локтями старались занять более удобное место, с лучшим видом. А так уже практически все были на своих местах.

Я так вообще, молодец и умница, одним из первых явился. Хе-хе... даже шутки шучу, это ж надо. Давно я не был в таком приподнятом настроении.

Главное не думать куда эта божественная сука меня забросит после смерти в этом мире. Не нужно заранее думать о плохом.

Я закрыл глаза и потянул ноздрями свежий утренний воздух. Это помогло успокоиться и привести мысли в порядок. Вроде ерундовый метод, но действенный.

— Дамы и господа, прошу тишины, — разнеслось над ареной.

Так значит толстяк у нас в роли ведущего на этом празднике жизни. В качестве микрофона он использовал белый кристалл размером с хорошее яблоко. Пузырь крепко сжимал его сардельками.

Это я про его пальцы.

На каждом из них красовался золотой перстень. Только вот с размером явно не угадали. Украшения передавили пальцы, придавая им внешнюю схожесть с упомянутым колбасным изделием.

Пока что гнидыч вещал о скучных и откровенно никому не интересных организационных моментах. Не шумите, не курите, не сорите, не ругайтесь матом.

— А пока мы ждём наших почётных гостей, я зачитаю обвинительный акт, — я с жалостью смотрел на толстяка, надо же быть настолько жирным, что даже просто зачитывая текст он обливался потом.

Из довольно долгого монолога я узнал много интересного о моей текущей тушке. С одной стороны, кто-то мог бы сказать, что это был замечательный парень. Но вот советы он давал ужасные. Так что, если в двух-трёх-десяти словах, то...

Я бы сказал о нём так — «цвет нации, который в детстве нужно было сбросить в бездонную пропасть!»

Оказалось, что на сей раз я переродился в магическом мире. Который был густо заселён различного рода чудовищами. На любой вкус: вурдалаки, горгульи, вервольфы, банши, вендиго и прочая нечисть.

Не сложно догадаться, что эти существа были отнюдь не прочь отведать свежей человеческой плоти. В крупных городах риск повстречать подобных тварей хоть и не нулевой, но крайне низок.

А вот в небольших поселениях всё обстояло совсем иначе.

Чем дальше от цивилизации, тем больше шансов стать трапезой ночного хищника. Поэтому в поселках располагались немногочисленные гарнизоны солдат.

Только вот, как не старайся на благо людей, а недовольные всегда найдутся.

И я, точнее тот, кто был в теле до меня, оказался одним из них. И не каким-то рядовым обывателем, который своё недовольство по вечерам жёнушке своей высказывал. А подстрекателем к неповиновению. О как!

В итоге в одной из деревень крестьяне прогнали солдат. С моей подачи устроили небольшой бунт. Гарнизон выслушал претензии о слишком большой плате за их услуги. При том, что вервольфы в окрестных лесах мелкие и чахлые, не крупнее блохастой собаки.

«Мы таких и сами санными тряпками погоним, ежели наведаются в деревню!» — сказал староста командиру отряда, повторяя всё в точности, как я его научил. А тот просто кивнул и молча свалил со своими людьми в закат.

И зажили после этого селяне долго и счастливо. Только не эти, а другие. Этих той же ночью почти всех ночные твари схарчили. Только моя тушка и может ещё два-три десятка человек смогли спастись.

Но мне не впервой за чужие грехи ответ держать. Так что какой бы сволочью не был мой предшественник, дела это не меняет. Всё равно ведь умру.

Но жирдяй не спешил говорить, что вот, мол, и всё, а теперь накажем этого нехорошего человека. Он заткнулся и, утирая рукавом со лба пот, уставился в темноту бокового коридора из которого и сам не так давно сюда припёрся.

Я тоже повернул голову, ожидая появления загадочного гостя. Даже любопытно стало кого такого мы ждали.

А ждали мы целую делегацию в странных нарядах. У меня из-за нехорошего предчувствия больно кольнуло в боку. Шибко вещички новоприбывших смахивали на церемониальные одеяния. В таких обычно жертвоприношения совершали.

Жирный скоренько начал зачитывать приговор:

— За все свои преступления подсудимый приговаривается к расстрелу!

Это понятно, я тут даже не протестую. Всё по делу, заслужил. Но зачем тогда тут появились четверо ряженых? Стрелять то не они будут. Хотя сейчас солдаты с усатым офицером и выглядели статистами в массовке, но ведь жирный говорил, что убить меня это их работа.

— Но... — злорадная ухмылка вернулась на лицо гнидыча.

Он поднял указательную сардельку правой руки в небо и медленно обернулся вокруг, осматривая зрителей на трибунах. И те откликнулись на призыв, неистово взревев, предвкушая начало феерического шоу.

— Гандон! — разнеслось над ареной, заставив людей моментально умолкнуть.

Я что это вслух сказал? Хе-хе...

А кристальчик-то оказался хорош. Вон какой чувствительный, с десяти шагов меня услышал и прогремел, так что вся округа услышала.

Похоже, что ко мне снова вернулось мое обычное настроение.

— Как тебе это милое создание? — жирдяй покраснел от злости, но старался не подавать виду.

Я проследил за его пальцем и удивился.

Как четверо выходили на арену я видел. А вот когда к ним успел присоединиться ещё один как-то не заметил. Но палец толстяка указывал не на очередного новичка, а на зверушку, которую тот держал на поводке.

— Ну... — я ещё раз тщательно смерил жирного взглядом, и затем осмотрел «милое создание». — Сразу видно, что родня. Вы так похожи...

На мгновение показалось, что от взорвавшего трибуны смеха весь колизей мог рассыпаться.

Тут нечему было удивляться, учитывая, что кристалл донёс мои слова до каждого присутствующего. И вряд ли на трибунах были слепые, такие не ходят чтобы «посмотреть».

Поэтому, когда я подметил внешнее сходство между ожиревшим колобком-ведущим и упитанной розовой свиньёй на поводке, народ дал волю чувствам.

Жирный скривился, но совсем не отреагировал на подкол. В этот момент я понял, что предчувствие не подвело. Эта гнида мне точно испортит настроение.

И он начал:

— Призывая крестьян изгнать солдат, ты обещал им, что они всегда будут сыты. Ведь не придётся отдавать еду в качестве платы за охрану селения.

Получалось так, что хоть селяне в принципе и не голодали, но «я» обещал им, что они теперь смогут есть вообще сколько захотят. Потому что еды будет целое море и ещё на небольшое, но глубокое озеро хватит.

Но надежд «я» конечно не оправдал.

И вообще получилось так, что из-за моей преступной глупости сыты оказались лишь чудовища. И за это я заслужил смерть. Но...

Мне великодушно будет дарован шанс исправить хоть что-то и сдержать своё обещание перед выжившими селянами.

— Как и предписано, он будет расстрелян. Но ему будет дарован шанс сдержать свое слово и накормить нуждающихся! — жирный говорил не спеша, он чеканил каждое своё слово. А трибуны с трепетом слушали. — Дабы его грешная душа не унеслась сразу в Ад на неё будет наложено заклятие перемещения. Над ним возведут магический барьер...

Дальше я не слушал, погрузившись в свои мысли. Я умею сложить один плюс один и уже понял куда меня собирались «переселить».

Да, сумели удивить, такого ещё не было. Но кое в чём эти олухи просчитались. Не с тем связались. Гнидыч намеревается вселить меня в свою «родственницу», а затем зажарить и накормить крестьян.

И что тут такого?

Для обычного человека это разумеется стало бы жутким шоком. Но для меня... Дайте-ка вспомнить... Меня скармливали крокодилам, ещё я был главным блюдом у одного индейского племени. А ещё паучиха размером с легковой автомобиль меня выпивала.

И вот это было охренительно больно. А то что придумали эти... ну это так, детский лепет. Всего-то придётся немного потерпеть.

Так что я продолжил довольно лыбиться, чем вызвал в глазах жирдяя недоумение. Он то, наверняка, рассчитывал, что я разревусь, как девочка. А я услышал, что меня ожидало и даже бровью не повёл.

— Может ты поведаешь нам о причине своего прекрасного настроения? — поинтересовался он у меня.

— Не вопрос. Ну запихнёте вы меня в этого свина. Зарежете или даже живьём зажарите. Максимум пара минут и я отмучился, — я хмыкнул, пожал плечами и выпалил всё как на духу. — Так что...

И вот тут гнидыч не сдержался. Он заржал так, что едва не выронил кристалл. В ответ на это колизей стих, а я напрягся. Я просчитался? Только в чём?

— Видишь ли, — толстяк отсмеялся и, утирая слёзы, продолжил. — Четверо магов возведут над тобой барьер. Твоя душа не сможет его покинуть и будет искать тело для переселения внутри него. А там никого не будет, кроме... — Урод покосился на свинью. — Кроме этой чудесной девочки. Ты обещал людям не один раз набить животы, а долгую сытую жизнь.

Твою мать...

Я смотрел, как маги разошлись вокруг меня и принялись читать заклинание барьера. Меня правда собирались засунуть в девочку-свинью и отдать селянам. И вот чему так радовался жирдяй — в деревне меня уже ждал папа-свин.

— Ты тоже проживёшь долгую, сытую и счастливую жизнь, — злорадствовал жирный.

Я посмотрел в небо и впервые за многие годы обратился к богине:

— Слушай, я знаю, что у нас не было никакого уговора. Но это уже перебор! Я не хочу быть любовницей для кабана и любящей мамашей для выводка поросят!

Но чуда не произошло. Боги молчали, а люди на мою мольбу ответили смехом.

— Готовься! — вряд ли жирдяй насладился моими терзаниями, думаю эта жертва фастфуда просто пожрать уже очень хотела, вот он и спешил отдать приказ расстрельной команде.

— Ну хорош уже! Слышишь? — кричал я, взывая к небу, потому что купол барьера уже полностью сформировался надо мной. — Я выбираю вилкой в глаз! Вилкой в глаз!

— Целься!

— Сука ты! — заорал я, обращаясь к богине. — Я убью тебя!

А дальше я уже в ярости кричал на мага, который поддерживал чёртов барьер. Я всем своим естеством желал, чтобы через крик он ощутил мою ярость:

— ХВАТИТ!!

Но сраный маг был совсем безучастен к ожидающей меня трагедии. Но внезапно он вдруг стал словно чёрно-белым и удивлённо завертел головой. Его кожа покрылась тонкой сетью, источающей мерцающее голубое свечение.

А мою левую руку от кончиков пальцев до локтя обожгло. Но понять, что случилось я не успел.

— Пли! — палач сказал своё последнее слово и послышался ружейный залп.

Уже проваливаясь в пустоту, на самой границе сознания, я подумал, что перед самым выстрелом, за долю секунды услышал звук бьющегося стекла.

Странная мысль... Тем более теперь. Ведь не свинье о таком думать. У неё другие заботы.