Ключи к Тайнику

Глава 8

Едва утро расцвело долгожданным солнцем, как повторилась картина всех последних дней: словно боясь порадовать землю теплом, налетел ветер, замарал всё серым цветом дождевых туч, и снова понеслась заунывная мелодия дождя. Лес недовольно шумел, побеспокоенное вороньё взлетало с недовольным карканьем, снова пряталось под уютные лапы елей и замолкало, колкая крупка дождя падала на поддёрнутые лёгким налётом близкой осени листья, падала, кружилась и оседала на бледном лице лежащей на земле девушки.

– Натаха, ну какие грибы сейчас, уже который день льёт как из ведра. Мы уж все места обошли.

– Ты хочешь, чтобы я тебе сказала, куды я твою заначку стеклянную перепрятала?

– Хочу. – проскулил дед.

– Тогда молча иди. Не срывай мне нервы с утра.

Женщина двинулась вперёд, но через секунду остановилась, напряжённо всматриваясь в паутину переплетённых ветвей.

– Чё ты?

– Лежит, что ли, кто? – спросила она, раздвигая ветки палкой.

– Баба. – отозвался дед и двинулся по направлению к поляне.

Девушка лежала на земле, широко раскинув руки, одежда её насквозь промокла, рыжие волосы смешались с налетевшими листьями, кусочками земли и мха и создавалось впечатление, что её откуда-то притащили и бросили здесь, вдали от троп грибников и жилых деревень.

– Мёртвая, что ли? – мужчина присел на корточки и пальцем потыкал в ногу девушки.

– Черти тебе чтоб на язык сели, старый ты хрыч. Погоди, вон дыхалка вроде помаленьку бьётся. – резко отбросила его жена.

– Может пуговку расстегнуть, чтоб легче дышать было.

– Ага, чтоб ты на сиськи её тырился? Давай, косоногий, беги до деревни, веди фельдшера, он в отпуску́ как раз, и звони участковому, тот вроде вчерась трезвый был, так что встал уже. – хмуро скомандовала старуха. – Всё равно толку от тебя не будет, чтоб ты провалился.

– Гляди, Натаха, допросисся. – крякнул старик. – Я ж до деревни буду пёхать почти час, потом обратно, может попробуем её разбудить. А чё у её ботинок один?

– Мода, наверное, такая. Притырок, она спит, по-твоему? Прилегла здесь отдохнуть? В обмороке она, нельзя трогать. Иди, я говорю, не спорь, дубина бесполезная, болотами иди, ты тропы знаешь, так что двадцать минут тебе до дома. – зло рявкнула старуха и, толкнув мужчину в плечо, достала пластиковую бутылку с водой.

Старик нехотя поднялся, вздохнул и вразвалочку пошёл в обратную сторону, периодически оглядываясь и вздыхая.

***

Малинин с Данилой уже третий час кружили возле машины, на которой в ночи уехали Лашников и Варвара. Забеспокоившись, что ребята долго не возвращаются и не отвечают на телефон, Егор с Данилой решили поехать следом и, немного отъехав, увидели страшную картину. Автомобиль был пуст, окно со стороны водителя разбито, рядом Мечину и Игоря найти не удалось, на траве валялись лишь их телефоны и один из ботинок Варвары.

– Да, Иван Гаврилович. – Малинин отозвался на телефонный звонок. – Понял. Едем. Кинь геоточку. – нажав на отбой, Егор взглянул на Данилу и проговорил. – Варю нашли где-то в пределах Никольска, в лесу.

– А Лашников?

– Про него ничего не сказали. – на бегу проговорил Егор. – Поехали на твоей, быстрее будет. Я сейчас точно не водитель.

– Остальные? – коротко спросил Данила, кивая на здание поликлиники, когда они уже были возле машины.

– Здесь пусть сидят под охраной. Я не хочу это стадо баранов потом по всей области собирать. И так дел, не разобрать, пусть работают. – рявкнул Малинин и отдал команду двум бойцам, дежурившим у входа. – Передать всей охране, чтобы из здания никто не выходил и не входил без моего личного разрешения.

Мужчина в камуфляже кивнул, буркнул в рацию распоряжение и, перетащив стул, на котором сидел вплотную к двери, положил автомат на колени.

– Не волнуйтесь, Егор Николаевич, у меня не проползут. – с суровым выражением на лице проговорил боец.

– Добро.

Егор прыгнул на сиденье, и Данила, провернув колёса в мягком грунте, сорвался с места. Вскоре он свернул на лесную дорогу, но Егор стукнул по торпеде и гаркнул:

– Куда? Нам же через переезд, по асфальту. Мы к Никольску едем.

– В смысле? Её же в лесу нашли.

– Даня, не тупи. Думаешь, они её там нас дожидаться оставили? Варвара в больнице. Не команда, а госпитальные хроны. – выдохнул Малинин.

Проехав несколько километров, Данила свернул на поселковую дорогу, по которой ближе всего было перебраться на отрезок, ведущий к Никольску. Малинин мрачно водил взглядом по проносящейся за окнами картинке и вдруг заорав:

– Тормози! – несколько секунд смотрел в боковое стекло, а потом тихо уронил. – Чтоб меня.

Малинин с Данилой сейчас проезжали возле того самого места, где не так давно обнаружили первый труп, распятый на столбе, и сейчас тело было на том же месте в такой же позе, как и два дня назад.

– Гаврилыч, – набрав номер телефона, проговорил Малинин, – я не еду. Ты лично головой отвечаешь за Варвару. Если кто-то отчаянно захочет к ней приблизиться, даже врачи, если они тебе не знакомы, стреляй на поражение под мою личную ответственность. – отбив звонок, Малинин ещё немного просидел в оцепенении, потом протяжно выдохнул и сказал. – Ну что ж, значит, будем играть по-взрослому. Задолбали меня эти фантастические упыри. Данила, позвони нашим, пусть сюда выдвигаются Унге, Мамыкин и Денис. Сейчас я охрану наберу, ты подруливай к телу, а я пешком пройдусь, мне нужно переговорить без каких-либо ушей.

***

Мамыкин колдовал в своей лаборатории, изучая улики, собранные в борделе, а Медикамент, перечитывая ещё раз свои же заключения, уже битый час сидел подле криминалиста и произносил фразы, понятные ему одному.

– Вот зачем ты мне всё это говоришь? – взорвался наконец Мамыкин.

– Да мне так легче думать.

– А у себя в морге ты не можешь думать? – проворчал криминалист.

– Нет, мне там одиноко.

Мамыкин посмотрел на вошедшую Унге.

– Вот тебе компания и убирайтесь отсюда оба. – проворчал он. – Проходной двор, а не рабочее место.

– Я показала все рисунки Стеф, она переслала своим, ждём результатов. – девушка присела с другой стороны от Мамыкина. – Нам бы своего такого головастого в команду, чтобы оперативнее было.

– Да, нам сейчас бы очень пригодился Пасников со своим нестандартным мышлением. – покачал головой Медикамент. – Но ты его отправила в нокаут.

– Не напоминай. – Унге вся съёжилась, снова переживая тот момент, когда саданула по голове мужчины сковородкой.

– Да, Унге, умеешь ты произвести впечатление на мужчину. – хохотнул Денис. – Сразу, так сказать, обозначаешь, какое совместное будущее может ожидать претендента.

– Очень смешно. – скривила губы девушка, немного подумала и сказала. – Может, мне его в больнице навестить?

– А ты что до сих пор не сходила? – крикнул Медикамент, ушедший к себе.

– Нет. Мне стыдно. – становясь пунцовой, проговорила Унге.

Мамыкин покосился на зазвонивший телефон и, покачав головой, проворчал:

– Как вы мне все надоели. Да, Данила, что у вас стряслось? Понял. – положив трубку, криминалист со страдальческим видом сказал. – Погнали. Данила звонил, там твой труп нашли. – сказал он Медикаменту.

– Хочется, конечно, как-то смешно пошутить, но не получается. – буркнул Медикамент, стягивая халат. – Оставайтесь на местах. – гаркнул он, поворачиваясь к прозекторской.

– Денис, ты реально уже жестишь.

– Да ладно, – широко раскрывая глаза, проговорил Медикамент, – простите великодушно, но всё, что происходит с нами в последнее время, это реально не цветочки, поэтому моя безобидная попытка чёрного юмора точно никак не добавит дизы в мою карму.

Унге покачала головой, неловко пожала плечами и потянулась к выходу.

***

Малинин, выпрыгнув из машины, некоторое время походил по дороге, размял шею, потом глубоко вздохнул и, приняв какое-то решение, набрал телефонный номер.

– Привет, Егор. – послышался голос в ответ на звонок.

– Привет, Иван. Марычев, с тех пор как ты стал генералом, я тебя хоть раз о чём-то просил?

– Интригующее начало. Так-то ты меня даже не поздравил, хотя после нашего последнего разговора с мордобитием я уж не думал, что снова будем общаться. – хохотнул Иван. – Ты, Малинин, столько гнили в этом Карельске накопал, что можешь вообще теперь просить что хочешь. Я как раз собирался тебе звонить на днях. Мне твои подвиги нечаянно на глаза попались, и я просто был в сильном удивлении, что тебе при таких раскрытиях, я имею в виду торговлю органами, наркотрафик и задержание двух нехилых маньяков, ещё и палки в колёса ставят. Короче, я сейчас этот клубок размотаю и обязательно найду, кто там такой умный решил свою карьеру слить. Что ты хочешь?

– Мне нужна прослушка на каждый телефон в администрации и полиции Карельска, есть ещё пара интересующих телефонов, их я отдельно пришлю. И ещё несколько неприметных экипажей для слежки. У меня полсостава кто в больнице, кто после ранения, на местных надежды никакой, хотя и говорят, что поменяли всех.

– Ага, поменяли. Старых на новых, исполняющих указы старых. Егор, будь там осторожен, мои ребята уже работают, но всё не быстро, должна быть железная доказательная база. Многие головы полетят, причём и те, которые на очень высоких шеях. Всё, что тебе нужно, сделаю.

У Егора внутри вдруг потеплело, словно отпустила цепкая лапа вечной гонки и стало немного легче дышать. Наконец появилась реальная помощь, потому что операция для одной команды становилась слишком тяжёлой.

Егор смотрел, как Данила паркуется возле столба, глушит машину, выходит и, подойдя к телу, качает головой. Потом Данила протянул руку, отвёл свисающие волосы женского трупа в сторону, и Малинин увидел, как рыжее пламя взрыва вдруг слизало с этого места прежнюю картинку и оставило только оседающую хлопьями землю, два искорёженных человеческих тела и покосившийся столб. Себя же Егор обнаружил на земле, отброшенным на несколько метров и совершенно оглушённым.

***

В кабинете висела душная, томительная тишина, эхом отдавался гул компьютеров, даже ветер не залетал в открытую форточку, а просто проносился мимо, страшно воя, словно раненая душа. Любой звук ломал скорбное молчание, царапал, словно гвоздём по стеклу, заставляя вздрагивать.

В холле послышались шаги, Мамыкин, не поднимая глаз, зашёл в помещение и, постояв несколько минут, проговорил:

– Предварительно могу сказать, что это было управляемое взрывное устройство.

Малинин поднял глаза на криминалиста и нахмурился.

– То есть получается, Данила неслучайная жертва?

– Нет. Ты, по твоим же словам, был далеко, так что тебя точно не могло зацепить.

– Нужно запросить триангуляцию вышек в этом районе, вполне возможно, что управляли взрывом с сотового…

Малинина на полуслове прервал шум и громкие голоса, дробно катающиеся по пространству внизу. Егор встал с места, быстро проскочил по лестнице и остановился, взирая, как Ласточкин распекает бойца спецназа, пытаясь пройти в здание. Егор не сразу пошёл дальше, он просто остановился, чтобы хоть на секунду остаться в одиночестве и выдохнуть. После всего что произошло, он, как сейчас, видел столб дыма, язык пламени, утягивающий за собой из этого мира жизнь Данилы, и вдруг внутренний взор Егора словно поставил картинку произошедшего на паузу. Сейчас Егор был почти на сто процентов уверен, что за пеленой едкого дыма буквально на минуту показалась чья-то фигура, быстро ретирующаяся с места происшествия.

– Да пустите вы его. Это Ласточкин. – еле слышно сказал Егор, выйдя на крыльцо и здороваясь с Иваном Гавриловичем. – Зачем ты Варю оставил?

– Там с ней мои воспитанники, верю им как себе. Они знают, что если что я им яй…, – Ласточкин махнул рукой, – ну, короче, головы поотрываю. Чего у вас тишина такая похоронная? Работа не кипит?

– Кипит. – на ходу сказал Егор. – Данилу убили.

Ласточкин, шедший вслед за Малининым, охнул, остановился и переспросил:

– В смысле? Совсем?

– Иван Гаврилович, что ты несёшь? – оборачиваясь огрызнулся Малинин.

– Прости, Егор. Я как-то не сразу… – он замолчал, оборвав фразу на середине.

Егор быстро поднялся обратно и, вперив взгляд в Стефани, спросил:

– Ваши компьютерщики могут как-то посмотреть момент взрыва? Я почти уверен, что там был человек.

– Они этим уже занимаются. Пока никого не заметили. Но прошло ещё мало времени, а информации нужно отсмотреть очень много из разных источников.

Егор подошёл к висевшей на стене грифельной доске, видимо, использовавшейся во время собраний медперсонала, взял мел и стал чертить.

– Вот такое было расположение объектов. Я здесь, – он поставил жирную точку, – тело и Данила здесь, а человека я увидел примерно в этом месте.

Стефани сфотографировала рисунок Малинина и, перебросив коллегам, долго смотрела на то, что начертил Малинин, потом встала и медленно подошла.

– Теперь всё встало на свои места, – сломанным хриплым голосом сказала Стефани.

– В смысле? – оторвавшись от рисования каракуль на листке бумаги, спросил Малинин.

– Я всё время думала, что такой мифологический народец, давно канувший в забытье, никак не мог возродиться с такой мощью без посторонней поддержки. Теперь я понимаю, кто и что делает.

– Это очень круто, что ты понимаешь, но, может, ты и нас просветишь? – сощурив глаза, сказала Егор. – Или это просто моменты самолюбования.

– Не рычи. – просто сказала женщина. – Это просто оттягивание момента, когда придётся признать неизбежное. – не отрывая взгляда от столешницы, проговорила Стеф. – Данила всю свою сознательную жизнь гонялся за Кадуцеями и то что…, – Стефани запнулась на последнем слове, – то что сегодня произошло, лишний раз доказывает, что именно они стоят за всем.

– А, ну теперь всё стало ясно и понятно. – глухо ляпнул мрачный Береговой.

– Данила нам рассказывал про Кадуцеев, но это было давно. А что тебя сейчас навело на эту мысль?

Стефани взяла мел, которым только что рисовал Малинин, и стала соединять точки на доске.

– Пентаграмма или Пифагорейский пентакль – это своего рода печать силы. То есть с помощью этого изображения можно обрести богатство, славу, уничтожить врагов, ну и, конечно, обрести вечную жизнь. Конечно, в книжках-раскрасках, которые любят покупать приверженцы мистики от сохи, сказано, что достаточно найти нужные ингредиенты и нарисовать печать в определённый лунный день и всё сработает. Но это не так. Ничего не выйдет, потому что каждый пентакль – это огромная сила и чтобы заставить эту силу работать на себя, нужно немало вложить. – Стеф задумчиво посмотрела на получившийся рисунок. – Есть бумажная карта местности?

– Да. – Унге быстро разложила на столе помятый глянец.

– Так, где у нас была первая жертва? – Стеф сосредоточенно поискала глазами нужное название посёлка. – А, вот. Так, а вторая девушка, которую ты, Егор, увидел на крыше, вот здесь?

– Да, – Малинин подтянулся к собравшимся возле карты.

– Пентакль состоит из нескольких частей и очень символичен. Я не буду углубляться в эти дебри, иначе мы оттуда вернёмся не скоро, но скажу одно, у меня острое ощущение, что нужно искать поблизости строение вот такой формы. – она быстро накидала на листке бумаги вытянутые прямоугольники по две стороны от длинного прямоугольника, оканчивающегося овалом.

– Почему именно такое?

– Потому что это пентакль открытия дверей. Видите, я начертила треугольник с выходящими прямыми, это, скорее всего, была недостающая часть и ключ активатор.

– То есть, где-то рядом есть похожее здание, – спросила Унге, – и сейчас, когда произошли все события, мы собираем их в одну линию и получаем геометрический рисунок? И он активирует первый ключ или пентаграмму?

– Совершенно верно. Найдём здание, найдём климатическую установку, которая устраивает здесь каждый день эти свистопляски. – сказала Стеф, кивая на сгущающиеся тучи за окном.

– Я почти ничего не понял, но понял, что нужно искать. – сказал Малинин.

– Егор, это не точно, – Стеф остановила его, – но, скорее всего, здание будет где-то слева сверху от места происшествия. Мои ребята ищут со спутников, но не факт, что его не замаскировали.

– Разберёмся. – буркнул Егор. – А вы тогда попробуйте с Унге понять, что за кровавую мизансцену устроили в борделе: хотелось бы уже начать играть на опережение.

Егор вырвался на улицу, сел в машину и поехал не разбирая дороги. Ему срочно нужно было стряхнуть с себя наваждение смертей, видения пентаклей и всю богатую колоритную мистическую суету, которой теперь было слишком много в его жизни.

***

Лизе казалось, что она только что вышла в лес и был день, но сейчас она стояла посреди чащи, из темноты к ней тянулись дрожащие ветви деревьев, ноги тонули в сыром пропитанном дождём мху, вся одежда промокла. Девушка никак не могла понять, как здесь оказалась и не имела ни малейшего представления, где находится, но ощущение было такое, что она очнулась от глубокого сна, а в памяти словно просверлили дыру, и где-то на задворках сознания тихо тлела боль, но Лиза даже не имела представления почему. Девушка бродила по кругу, растирала мокрую кожу рук, пытаясь согреть ладони дыханием, но в результате лишь громко закашлялась и сама испугалась лающего звука. Окончательно запутавшись в непроглядной сырости леса, Лиза прислонилась к дереву, прикрыла глаза и долго стояла, вслушиваясь в шепчущую ночными звуками тишину, как вдруг в этот гармоничный мир прорвался чуждый звук, в котором Лиза разобрала гудение автомобильного мотора. Не разбирая дороги, она кинулась в сторону звука. Когда лес наконец закончился, Лиза увидела, как чьи-то фары чертят дорогу. Девушка вылетела на обочину, зацепилась ногой за камень, упала на блестящий, мокрый асфальт, её ладони хлопнули по железу мчащейся машины, тело отлетело от сильного удара в траву, и Лиза провалилась в мягкое беспамятство.

Через некоторое время возле того места, где упала Лиза, остановился автомобиль, из него неспешно вышел мужчина, он оглядел пустую дорогу, проворно спустился по скользкой траве, подхватил на руки бессознательное, висевшее тряпкой тело Лизы и, уложив её на заднее сиденье, вскоре уехал.

***

Софья наконец совсем стряхнула с себя ворох неприятных бессвязных снов, открыла глаза и испуганно вздрогнула, увидев на фоне окна мужской силуэт.

– Соня, это я. – шёпотом сказал Малинин.

– Что случилось? Где я?

Девушка завозилась в постели, но обмякла под настойчивым нажимом Малинина, пересевшего к ней на кровать и за плечи аккуратно уложившего Софью на подушку.

– Аккуратнее, не скачи, а то ещё голова закружится.

– Да? Мне кажется, там теперь не голова, а чугунок. Последнее, что я помню, это как мы с тобой плыли к острову.

– Всё позади. Уже всё позади. – горько сказал Малинин. – Я просто очень хотел тебя увидеть, вот воспользовался своим служебным положением и прошёл ночью, хотя меня пытались не пустить.

– А почему я здесь?

– Может, утром? – скривился Егор.

– Ты предлагаешь мне всю ночь мучатся? Так себе развлечение, учитывая моё общее состояние и слабость.

– Если я тебе просто скажу, что тебя накачали наркотиками, остальное подождёт? – устало спросил Егор. – Я соскучился по тебе, очень устал, долго искал тебя, почти потерял надежду, – Малинин взял прохладную ладонь девушки и приложил к своим губам. – Я прошу тебя всего один вечер без всего этого, иначе, мне кажется, я сломаюсь.

– И не будем говорить про работу? – улыбнулась девушка.

– Не будем. Я буду просто смотреть на тебя и держать твою руку.

– Останься со мной до утра, я думаю, ты можешь ещё раз попользоваться служебным положением. – улыбнулась Соня.

– Даже если бы ты не попросила, я бы нашёл причину остаться.

Егор погладил девушку по щеке, сделал движение вперёд, но как раз в этот момент резкий звонок телефона расколол тишину, и Малинин как ошпаренный вылетел в коридор, чертыхаясь и не попадая на клавишу ответа.

– Егор, ты где? – спросил Ласточкин.

– Очень хочется в рифму ответить. – устало выдохнул Егор. – У Сони, в больнице.

– Сейчас подъеду.

– Возьми мне кофе и пожрать чего-нибудь, а то башка совсем не варит.

Егор вернулся в палату, посмотрел на безмятежное лицо задремавшей Сони, постоял несколько секунд на пороге, но решил пока не беспокоить девушку. Выйдя в прохладную тишину холла, Малинин огляделся, присел на стульчик у окна и стал отвечать на бесконечное число сообщений от коллег, выделенных Марычевым в помощь. Егор подумал, что стоит обойти стороной всю колдовскую составляющую, иначе все решат, что полковник Малинин всё-таки «поплыл» и к работе отнесутся без должной серьёзности. Перелопатив море электронной информации, Малинин в окно увидел, как Ласточкин пересёк двор и поднялся навстречу пожилому следователю.

– Здорово. – Ласточкин скинул промокший плащ, аккуратно встряхнул его и повесил на стул. – Слушай, Егор, я чего собственно приехал. Варвара-то, когда очнулась, стала чушь какую-то нести. Типа на неё чудовище какое-то накинулось. Кстати, на вот, что-то купил в шаверменой. – он сунул Малинину в руки объёмный пакет. – Как вы это едите?

– Ну не у всех же есть заботливые жёны с кулинарным уклоном. – Малинин жадно развернул промасленную бумагу и втянул пряный аромат горячего мяса и тёплых овощей. – Иван Гаврилович, – Малинин хлебнул горячего кофе, – я скоро уже в лох-несское чудовище поверю. Честно! От этого чёртова места можно всё что угодно ждать. Про Лашникова что-нибудь сказала?

– Нет, про Игорька, нет. Она лишь просила Мамыкина при осмотре места похищения учитывать рост нападавшего, от этого зависит сбор улик.

– Хорошо, попрошу его ещё раз всё проверить. – Малинин помолчал и добавил. – А помнишь, как всё начиналось? Просто похищения, а вылилось это в какой-то долгоиграющий сюр. Я Лашникова в розыск объявил, но он нигде не объявлялся.

– Только бы жив был. – задумчиво покачал головой Ласточкин. – Кстати, угрозу наводнения объявили.

– Ну, наверное, хорошо, что не торнадо. Хотя кто знает, может, и лучше, если бы смело на фиг все эти ритуалы, пентакли и всю остальную муру к чертям собачьим. Гаврилыч, ты можешь всю эту мутоту, про которую Стеф говорила, как-то структурировать? А то меня уже трясти начинает.

– Ну я-то староват для этого, а вот Унге с Юркой там уже целую схему начертили, сто пятьдесят вопросов этой цаце странной задали, так что держат контроль. Не волнуйся.

– Цаца. – усмехнулся Малинин, но тут же осёкся. – Данилу надо бы помянуть.

Ласточкин воровато оглядел пустой коридор, проворно полез в карман висевшего на стуле пальто и, вытащив оттуда стограммовую бутылочку и две пластиковые рюмки, проговорил:

– Я забёг за поминальной. Молодёжь это плохо понимает, но чтобы с души горечь смахнуть, нужно обязательно горькую выпить. – мужчина покачал головой и, закусив губу, быстро разлил терпко пахнущий напиток по стаканам.

– Мужики, вы что удумали? Обалдели совсем? – зашипела на них, непонятно откуда взявшаяся дородная дама в белом халате.

– Не шуми. – сказал Малинин. – У нас друга сегодня убили.

– А. Это вашего. Ну да, слышали. – женщина задумалась, скривила лицо в плаксивой гримасе и проговорила. – Ну что ж здесь-то, как сироты? Пошли ко мне в ординаторскую, я одна сегодня на смене. У меня есть чем закусить и добавить, такое дело надо не просто запить, такое дело залить нужно, иначе и его, и ваши души горевать будут. Я знаю, что говорю, брата когда схоронила, неделю выла, потом подруги водкой отпоили, вроде и смирилась. Надежда меня зовут, Сергеевна, если хотите. – доктор отошла на пару шагов, махнула мужчинам рукой и открыла дверь в конце коридора.

В ординаторской и правда было пусто, пахло старой мебелью, в окно скреблась ночь, занося через приоткрытую щёлку свежесть с улицы, роняя на подоконник бахрому облупившейся краски со старой деревянной рамы. Надежда быстро собрала на стол нехитрую закуску, вытащила из шкафа початую бутылку водки и, присев с мужчинами, стала слушать разговоры Ласточкина и Малинина.

Егор вдруг понял, что ему как раз и не хватало вот такой стихийной пьянки, чтобы как-то затупилось режущее изнутри чувство постоянных потерь и промахов. Хотя, по словам Марычева, Малинин и разворошил огромные осиные гнёзда. И сейчас Егор мог сказать, что ему хорошо, если бы не собрались по такому печальному поводу.

– Спасибо тебе, Надя. – заплетающимся языком проговорил Егор.

– Ой, соколик, да нормальная баба она ж и стол накроет, и выслушает, и водки нальёт, чтобы душа мужицкая была спокойна. Ты вон лицом уже синий весь, измотанный, тебе отогреться нужно.

Егор махнул ещё одну рюмку, подцепил кусок колбасы, запил всё терпким морсом и понял, что жутко хочет спать.

– Надь, можно я у тебя здесь полчасика подремлю?

– Да дремли, конечно.

Открыв глаза, Егор увидел, что за окном уже полоскалось утро, в коридорах больницы начала оживать жизнь, на столе стояли тарелки с заветренными остатками еды, на боку лежала пустая бутылка.

Дверь в ординаторскую резко открылась, на пороге остановился высокий врач с худым лицом и торчащей во все стороны бородой. Мужчина осуждающе оглядел остатки пира, перевёл взгляд на лежащего Малинина и гаркнул:

– Надя, ну можно своё поведение на уровне женщин с низкой социальной ответственностью не тащить на работу? – гаркнул он. – Тебе муж опять фингал набьёт, а я расхлёбывай.

Малинин сначала ничего не понял, потом, когда почувствовал, что за его спиной кто-то зашевелился, даже похолодел. Он сел на кровати, медленно развернулся и увидел раскинувшуюся на подушках Надю.

– Серёжа, не кричи, кишки надорвёшь и нарушишь благостное состояние наших пациентов. Всё под контролем, мой в отпуске, процедуры медсёстрам я ещё вчера всё расписала.

Пока Малинин пытался осознать произошедшее, он вдруг увидел, что за спиной ругающегося доктора в коридоре стоит Соня. Девушка несколько секунд молча созерцала картину, потом просто сделала шаг и исчезла, а Егор остался сидеть посреди громкой перепалки. Через несколько секунд у него хватило сил схватить свои вещи и выскочить вон.

– А этот так, неваляшка, – широко зевнула Надя, глядя в уходящую спину Малинина, – я разве что погрелась рядом.

– Вы, Надежда Сергеевна, если у каждого очага греться будете, то вам придётся перейти в кожно-венерологический.

– Да ты что? А здесь кто работать будет за эти копейки…

Малинин выбежал на лестницу, голоса наконец заглохли, и Егор, натянув свитер, прислонился к холодной стене. Мужчина пытался унять часто бьющееся сердце, выкинуть шум из головы и хоть как-то скомпоновать и объяснить себе, что сейчас произошло.

– О, Егор, здорово. А я вот поутру встал пораньше, выслушал от жены нагоняй и побежал за минералкой: здесь в холле автомат сломался.

Егор повернул голову и увидел поднимающегося по лестнице Ласточкина.

– В смысле? Ты вообще где был?

– Так рядом с тобой на соседней кушетке придремал. Надя-то, нам постелила и ушла спать в сестринскую. Мы уж с тобой совсем хороши были. А ты чего здесь такой взъерошенный стоишь? На-ка водички попей. – Иван Гаврилович протянул Малинину запотевшую бутылку.

– Поперёк горла мне теперь твоя водичка пойдёт, – рявкнул Малинин и побежал вниз.

***

Ночь махнула тёмным крылом, уставшие за день люди разбрелись, пытаясь найти спокойное место для сна, потому что все прекрасно понимали, что в этой безумной гонке на выживание нужен хоть какой-то перерыв.

– Ты куда? – Унге остановила бредущую по коридору Стеф.

– Надо проветриться.

– Не стоит выходить одной.

– Я даже с крыльца не сойду, попрошу за мной присмотреть наших доблестных охранников.

– Будь осторожна.

Стеф махнула Унге рукой, натянула ветровку и, оказавшись на улице, глубоко вдохнула холодный, буквально пропитанный влагой воздух.

– Вы только не уходите. – проговорил мужчина в защитной форме, сидевший на крыльце.

– Нет, что вы. Куда же я пойду, я здесь немного постою и обратно.

Охранник углубился в просмотр чего-то занимательного на смартфоне, Стеф потянулась руками к небу, размяла спину, ступила с крыльца на землю и приблизилась к часто растущему кустарнику. Выйдя из яркого пятна фонаря, прикреплённого над входом, Стефани долго стояла без движения, пыталась прочистить усталый мозг и попытаться не думать ни о чём кроме дела. Она, казалось, не заметила, как за топорщащимися мокрыми ветками скользнула тень, и в метре от неё возник человек. Он долго стоял напротив почти недвижимой Стеф, внимательно буравил взглядом вовлечённого в мир чужих экранных жизней посмеивающегося бойца, зацепился за беспокойное лицо Унге смотрящей в окно и попытался отступить в чащу.

– Ты забрал её? – одними губами прошептала Стеф, не двигаясь с места.

– Да.

– Как она?

– Пока что приходит в себя, в частной клинике.

– Я поняла. Будь осторожен.

– Спасибо тебе за помощь. – сказал невидимый в черноте проносящейся бури мужчина.

– А как иначе, я бы без тебя тоже не решила многих задач. Ну, а что касается Лизы, мы не всегда выбираем путь сами. В моём случае это было так. – голос Стеф сломался. – Мне пора. – Стеф помолчала. – Ей будет трудно?

– Ты же знаешь, не все ритуалы сложные. – тихо обронил мужчина. – Всё зависит от вашей меры восприятия. От того, как быстро человек расширяет свой кругозор, от того, как отчаянно цепляется за навязанные догмы.

– Халти…

Но мужчина, стоявший перед ней, приложил пальцы к своим губам, покачал головой и, сделав шаг, затерялся в вихревом потоке ветра.