Книгочея. Смерть Королей

Глава 1

Аннотация:

«Из двух вариантов ты всегда выберешь третий, тот, который и не вариант вовсе» – смеясь, охарактеризовал меня отец, когда мне было пять. С тех пор прошло два десятка лет, ну а я, видимо, не изменилась совершенно. Чем иначе можно объяснить попадание в другой мир, изучение весьма престранной науки книгочеев и наивное желание обелить своё имя, когда весь мир считает меня убийцей?

Всё началось задолго до того момента, как я завела этот дневник. Задолго до того, как осознала, что один из двоих самых близких мне мужчин предал меня.

Цель этих записей – выяснить правду и после рассказать её. Рассказать настоящую историю жизни той, что стала Смертью Королей, той, что носила имя Марисы фон Орест.

Но чтобы разобраться во всём, придётся начать рассказ с начала. Со дня смерти отца.

Глава 1

В больнице пахло отвратительно. Вечный запах медикаментов смешивался в непроницаемое, тошнотворное облако с сердцевиной из боли, страха и отчаянья, со сладостно-гнилой верхней нотой из напрасных надежд.

Я столько времени провела в этом здании, что и сейчас могла по памяти нарисовать план со всеми входами-выходами и эвакуационными ходами, которые, конечно же, были негодны. Как и всё в этом чёртовом мире.

Настроение было прескверным, и не без причины.

Уже четвёртый час я буравила взглядом дверь с отвратительной отделкой: несимметричной, смешавшей в бредовом кошмаре элементы трёх совершенно разных стилей – неудавшаяся претензия на постмодернизм. Эта омерзительная дверь вела в операционную.

Не первый год отец вёл непрекращающуюся борьбу со смертью.

Эта операция была его последним боем.

Врачи, отец и я – мы все это знали.

Потому, когда началась беспокойная беготня медсестер и ассистентов под доносившийся тонкий механический писк ушедшей жизни, я даже не удивилась.

Глаза застилала дымка, а неприлично громкий вопль отчаянья, вырвавшийся из моего горла, заглушила сирена.

Во мне была пустота. Я не осознавала ничего. Не видела суетящихся и бегущих в панике людей, не чувствовала запаха гари – ещё более мерзостного, чем обычный медикаментозный, не понимала, что в удивительно прохладный летний день стало уж слишком жарко, а рёв противопожарной сирены принимала за свой крик души.

Наконец, сквозь пелену захлестнувшей меня боли, проступили очертания реального мира.

– Пожар, девушка!

Меня подхватили под локоть и грубо дёрнули вверх, отрывая от стула. Бумаги, лежавшие на моих коленях, вспорхнули испуганной стайкой белых птиц.

– Что? – прохрипела я и закашлялась от дыма.

– Горим! Беги!

Меня толкнули в спину с такой силой, что я почти свалилась на пол, чудом сохранив вертикальное положение. Но вместо того, чтоб, как обычно, огрызнуться на такое поведение, мысленно возблагодарила своего спасителя и ринулась в указанном толчком направлении.

Спаситель, увидев что я очнулась от своего транса, больше не стал со мной возиться и ринулся вперёд. Дым становился гуще, и я всё чаще на бегу врезалась в острые углы и стены.

Столкновение на полном ходу со стеной в том месте, где должен был быть проход к эвакуационной лестнице, вышибло из меня дух.

Тихонько сползла по стене вниз.

Тупик.

Пришла мысль что это даже иронично – в один день никого из Оресовых не станет.

Пришла и ушла.

Волосы противно липли к взмокшему лбу, и я тряхнула головой. Внизу дышалось ощутимо легче, но это не надолго. Ползком отправилась дальше по этажу, к обычной лестнице.

Кажется, я была последней выбирающейся из огня, и по дороге мне никто не встретился. Мимолётное облегчение вспыхнуло в моей душе. Даже не представляла, что бы стала делать в иной ситуации – спасать чью-то жизнь или свою.

Находясь в сознании только лишь из чистого упрямства, кубарем скатилась по лестнице. Ухватившись за дверной косяк, с усилием поднялась на ноги. Дверь на улицу была плотно прикрыта и ощущалась какой-то чересчур тяжёлой, когда я её толкнула и наконец выбралась наружу.

Жадно вдохнув чистый воздух, тут же закашлялась.

Когда приступ прошёл, стала дышать более мелко и осторожно.

Глаза слезились, и в первый момент показалось, что они подводят меня. И во второй момент тоже. И во все последующие.

Вместо улочки, которую я прискорбно хорошо знала, перед моим взором предстало нечто, что иначе как галлюцинацией не назовёшь. Впрочем, ничего внеземного не увидела. Пока ещё.

Зато увидела вместо спокойного спального района с серыми многоэтажками оживлённую узкую пешеходную улочку с двухэтажными разноцветными домиками. Обернувшись, убедилась в своей догадке: из одного такого же я только что и вывалилась. Из яркого такого, голубенького.

Решив не стоять на месте, а выяснить, что произошло, я пошла по направлению к основному потоку людей, наплевательски топча чей-то любовно подстриженный газон. С людьми заговаривать откровенно боялась: а вдруг я действительно умом тронулась и это тут же обнаружится? Дальше в моей фантазии меня незамедлительно увозила белая машинка с огоньками и добрыми докторами. Нет уж, хватит с меня машин с докторами!

На меня странно косились прохожие, заставляя привычно прятать исписанные чернилами руки в рукава, но это не особо помогало. Чернила змеились нестираемым клеймом и по моей шее, и по ладоням, и по пальцам – всему, что было не скрыто одеждой.

Глава 2

Выбираться из мягкого, уютного кресла, в котором так хорошо сиделось после долгого дня прогулок, совсем не хотелось. Чуть ли не со стоном боли заставила себя подняться и последовать за мужчинами.

К архиву мы пришли тем же путём, которым шли к дому целителя. Пройдя тот самый парк, в котором я повстречала Людвига, буквально через пару минут оказались у шикарного дворцового комплекса в неоготическом стиле.

Точнее, перед его воротами. Запертыми.

Жестом заправского фокусника Ольрих достал из кармана ключ, показал нам и открыл замок. Людвиг на это лишь фыркнул, а меня такой настрой неожиданно расслабил и внушил чувство безопасности.

Разве могут двое солидных мужчин, перебрасывающихся короткими шутками и тем самым подтверждающие фразу о том, что первые сорок лет детства у мужчин самые трудные, а дальше уже оно проходит полегче, причинить мне вред? Это была опасная в своей беспечности мысль, но я так устала к тому моменту, что уже ничего не соображала. Легче было не анализировать всё происходящее, а отдаться на волю случая.

Мы вошли в один из корпусов и поднялись на верхний, третий этаж. Дорогу нам освещали сами камни стен, излучающие неяркий белый свет. Даже на удивление сил не было, я лишь сделала мысленную пометку разобраться с этим позже.

Пройдя по длинному коридору с десятками дверей, мы зашли в первую попавшуюся незапертую комнату. Внутри камни светились уже ярче, чем на лестнице и в коридоре.

Целитель достал из шкафчика маленький пузырёк из тёмного стекла, вату, длинную иглу и серый круглый камешек, похожий на гальку. Если о назначении остальных предметов я догадывалась, то для чего нужен был камешек – не могла и представить.

Впрочем, выяснилось всё совсем скоро.

В целом, весь процесс напоминал обычный забор крови из пальца: в пузырьке был антисептик, которым обеззаразили мою кожу, затем пребольно кольнули иглой в середину ладони.

– А теперь сожмите камень в руке, – продолжал инструктаж Ольрих.

– Теперь можете отпустить, – спустя несколько мгновений сказал он.

Разжав кулак, явила заинтригованному взору двух мужчин перемазанный тонким слоем крови камушек. Его тут же у меня отобрали, взамен выдав ватку с уже знакомым антисептиком. Совсем как забор крови на Земле, да.

Спустя пару минут уже три взгляда были прикованы к камню. Каким-то непостижимым образом он впитал мою кровь и теперь выглядел так же, как в начале нашего «анализа». Я не знала, должно ли быть так, но по моему мнению это выглядело престранно. И интригующе.

– Так не должно быть, – нахмурился целитель, будто отвечая на мои мысли.

Подавила желание пожать плечами. Не знаю, чего они ожидали, но я не из этого мира, меня нет и не может быть в их архиве.

Всё так же хмуро глядя на камень, Ольрих направился к шкафу за новым, бурча о браке.

– Ольрих, смотри! – воскликнул Людвиг.

Я следила за передвижениями целителя, потому, как и он, не заметила изменений в камне. Когда же повернула голову на возглас Людвига, камень больше не был однородно-серым. На его поверхности красовались цифры из моей крови, выстроенные в несколько строк.

Это что ещё за сюрпризы?! Откуда моя кровь может быть в этом мире, да ещё и иметь вполне официальный номер в архиве?

К сожалению, эти вопросы я не могла задать мужчинам.

Целитель побежал разъяснять кто я такая, оставив нас наедине с Людвигом.

– Вы чем-то расстроены, манэрра? – заметил он моё состояние.

– Скорее шокирована, – призналась я. – Не ожидала, что эта затея принесёт успех.

– Потому и согласились так легко? – понимающе улыбнулся Людвиг.

В ответ я лишь кивнула и положила голову на стол, давая понять, что больше обсуждать это не намерена.

Разбудил меня вернувшийся Ольрих. Я подняла голову со своего твёрдого, но такого удобного сейчас лежбища – стола, потянулась, зевнула и сонно потёрла глаза. И только после всех этих действий поняла, что целитель до сих пор молчит и выглядит каким-то уж слишком ошеломленным. Это что же он мог обнаружить?

– Ольрих, –  обратился к другу Людвиг. Тот не отреагировал. – Ольрих! – После этого окрика взгляд мужчины стал осмысленнее. – Ты нашёл родных манэрры? Они живы?

– Да... Да. – Казалось, целитель усиленно пытается прийти в себя после шокирующих новостей. – У манэрры Марисы есть дедушка и бабушка по отцовской линии, и они живы.

– И кто они? – Нетерпеливо вопросил Людвиг. Подойдя к молчащему другу, он положил ему руку на плечо и слегка встряхнул его. – Ольрих, ну же, старый бес! Соберись! Что тебя так ошарашило?! Говори быстрее, мы все устали. Я отведу юную манэрру домой и мы с тобой наконец выпьем! Кто её дед?

– Ты, – тихо выдохнул Ольрих.

Это слово прозвучало так тихо, что казалось лишь дуновением ветра, а не голосом.

– Кто? – вмиг охрипшим голосом переспросил Людвиг.

Видимо, ему послышалось то же, что и мне. То, что никак не могло быть правдой.

– Ты, – увереннее повторил целитель.

– Но как это могло..? Нет, этого не может... Ты ошибся, Ольрих. Вот она – старость, подкралась незаметно! – Людвиг коротко засмеялся. – Первая ошибка за...

– Это не ошибка, Людвиг, – перебил друга целитель. – Я перепроверил семь раз. Ты же знаешь, кровавый камень нельзя обмануть. И Мартин, он... Его действительно не стало сегодня. Мне жаль.

– Это какая-то чушь! Нонсенс! Спектакль нелепости!

Людвиг тяжело опустился на стул и запустил руки в волосы.

Я всё ещё ничего не понимала и лишь молчала, ощущая, что Людвигу нужны эти мгновения тишины, чтоб осознать произошедшее.

– Мартин! – простонал он.

Спустя ещё пару минут Людвиг поднял голову.

– У меня есть... У меня есть внучка. Мариса... Такая взрослая!

На его лице читалась боль вперемешку с родственным восхищением. Восхищением дедушки, впервые увидевшего внучку. Он несмело протянул ко мне руку.

Вот только я не была его внучкой. Не могла быть. Никак.

Глава 3.1

Через пару дней, когда я начала изучать основы науки книгочеев, поняла, о чём говорил дедушка.

Время до нашего первого занятия провела в бытовых хлопотах, находясь в основном в компании бабушки.

У меня ведь не было никаких вещей, кроме тех, что на мне. Ни одежды, ни белья, совершенно ничего. Пришлось потратить время на походы по магазинам.

К счастью, привычная мне мода не так уж и отличалась от здешней. Правда, на Земле девушки сейчас в основной массе своей предпочитали джинсы и штаны юбкам и платьям. Здесь же было наоборот. Джинсы, особенно такие, как я любила – с потёртостями и заклёпками, искусственно состаренные и рваные, – были редкостью, но не такой уж диковинкой. По крайней мере, косых взглядов и отторжения у местной публики не вызывали.

Краски для волос здесь тоже существовали, и даже были в моих любимых диких оттенках. Закралась мысль, что Даниэла может быть консервативна в таких вопросах и не одобрит моего желания обновить свой фиолетовый окрас, но нет. На эту идею она отреагировала абсолютно спокойно и даже сказала, что цвет мне действительно идёт.

А вот что было удивительным и отличным от Земного, так это деньги. Не было ни бумажек, ни монет – ничего привычного. Вместо этого использовались прозрачные бусинки с символами, выстраивающимися будто из дыма, внутри них. Расплачивались тут желаниями.

Всего желаний было три вида. Малые звались «линка», средние «насиив» и большие – «меел». Отличались они также величиной и собственно символами внутри.

Информацию об устройстве мира я слушала очень внимательно и жадно, чуть ли не с желанием законспектировать всё немедленно. Заметив это, бабушка засмеялась и сказала, что странные названия можно и не запоминать – достаточно помнить о трёх размерах желаний. А названия относятся к символам внутри и в обычной разговорной речи используются нечасто.

С началом же занятий с дедушкой узнала, что символов всего двадцать два, но значений у них – тысячи.

– В этом и заключается трудность чтения – в зависимости от порядка, окружения, контекста и множества других условностей один и тот же символ может означать невероятное количество вещей, – объяснял мне Людвиг. – Письменная речь весьма абстрактна, но при том логична. Основная цель книгочея – соединить разрозненные куски в одну логическую цепь. Комбинация символов, выстаивающихся в одну фразу или предложение, может толковаться годами. Вот почему кроме книгочеев и целителей никто не использует письмо. Затраты времени почти никогда не стоят того, что можно было бы записать.

– Тогда что же написано на вывесках? – спросила я. – Это ведь не только для книгочеев и целителей. Как обычные люди узнаю́т куда им идти?

– Ты наверняка заметила что на вывесках всегда только один символ, и никогда не группа? – Я, как прилежная и внимательная ученица, кивнула. – Так вот. Основное значение каждого из символов примерно знает каждый. Например, символ «бадха» может означать продуктовый магазин или ресторан. Словом, что-то связанное с едой. «Ейстер» в основном обозначает магазины одежды, «кварра» – все развлекательные учреждения типа театров, музеев и прочее. «Шаквалаха» обозначает транспорт и станции.

От такого обилия информации у меня голова пошла кругом.

– Вижу, теперь ты поняла, почему обучение не такое простое, как кажется, – засмеялся дедушка.

А ещё он мне объяснил, что обычно люди по магазинам не ходят вовсе, а сами магазины скорее выступают в роли складов. Обычный шопинг выглядел так: дома, в спокойной и уютной обстановке, человек загадывал нужную еду или одежду, представлял её в мельчайших подробностях, и в это время крепко сжимал бусинку-желание. Нужная вещь находилась где-то в мире и переносилась к желающему, а оплата, соответственно, в магазин.

Какая усовершенствованная форма интернет-покупок с мгновенной доставкой!

Но мы с бабушкой ходили по безлюдным складам-магазинам города, ведь родня справедливо решила не тревожить мою психику такими сложностями системы покупок.

Услышав об этих подробностях, поняла, что они были правы. К такому нужно привыкнуть и перестроиться. Ведь сбейся я с мысли, представив на секунду пирожное вместо кроссовок – и моё желание могло исполниться самым неожиданным образом!

Теперь кроме изучения символов местного «алфавита» мне приходилось учиться ещё и правильно загадывать желания.

Кстати вспомнилось древнее земное проклятье: «пусть все ваши желания сбудутся!» Когда желание формально сбывается, но это совсем не то, чего ты хотел – вот уж действительно проклятье!

В перестройке мыслей мне помогали медитации с бабушкой. Поначалу буйному земному сознанию, привыкшему к шуму, скорости и быстрому переключению с одного на другое, было сложно сосредоточиться на чём-то одном хотя бы на пару минут.

Сидя и пытаясь думать только о своём дыхании, я постоянно «выпадала» из состояния концентрации. То у меня чесался нос, то ногу неудобно положила, то спину начинало ломить (за пару минут-то!), то слишком громко мяукнула под окном кошка по имени Карамель. В общем, раздражители находились всегда.

Но вскоре у меня начало получаться. Сначала я отпраздновала свою вымученную победу над минутой не-думанья, затем над двумя и пятью. Чем больше практиковалась, тем быстрее покоряла новые временные отметки.

А ведь вначале казалось, что это невозможно! Что я, земная девочка, просто не приспособлена к такому. Даниэла проявила немалое терпение и каждый раз убеждала, что я всё смогу. Только её безграничная вера позволила мне продержаться и не забросить всё в самом начале пути.

Новое умение концентрации помогло мне и в обучении с дедушкой. Я никогда не жаловалась на память, но теперь стала запоминать новую информацию ещё лучше и быстрее, ведь концентрировалась на предмете разговора и только на нём, не перескакивая с мысли на мысль.

– Как зовётся этот символ? – спросил дедушка на одном из наших занятий, указывая на символ в таблице.

Глава 3.2

В остальном же мои будни не отличались оригинальностью. Я узнавала мир, его правила и особенности, пыталась запомнить хотя бы самые основные значения символов и вспоминала отца.

– После того, как Мартин ушёл из дома, он проведывал нас несколько раз, – поделилась со мной бабушка одним тёплым вечером.

Мы сидели в креслах на заднем дворе и пили фруктовую сангрию. После жаркого дня приятно веяло прохладой. Кусочки льда медленно таяли в бокалах, заставляя стекло запотевать.

На коленях у меня спала Карамелька и довольно мурчала во сне. Вот кто-кто, а она признала во мне свою с первого же дня и теперь часто ходила за мной хвостом, напоминая скорее преданную собаку, чем кошку.

– Сначала чаще, потом всё реже и реже. Последний раз мы видели его где-то десять, а то и пятнадцать лет назад.

То есть, отец приезжал к ним уже после моего рождения? Занятно.

– А почему он ушёл? – поинтересовалась я.

– Сначала из-за учёбы. Хоть Эллизиум и недалеко, ему было не слишком удобно мотаться каждый день, легче поселиться на территории, что он и сделал. Затем просто повзрослел и захотел жить отдельно. Ну и после вовсе переехал в другую страну ради своих исследований.

– Каких?

– Людвиг уже наверное говорил тебе – Мартин изучал легенды. – Я кивнула. – В Шардании нашёлся книгочей, дополнявший старинные манускрипты. Мартин поехал туда, надеясь найти его источник. И переманить его к себе.

Переманить источник?

Звучало так, будто книга или манускрипт обладали сознанием, и с ними можно было общаться как с людьми. Конечно, в этом мире меня уже ничего не удивляло, но дедушка, всю жизнь работающий с бумагами, никогда о таком не упоминал.

Потому я всё же уточнила, что это значит:

– Как переманить? О каком источнике идёт речь?

– О человеке, – откликнулся дедушка, как раз вышедший из дома и, видимо, услышавший последнюю часть нашего разговора.

– Человеке?

– Носителе, – кивнул он.

Передвинув кресло, чтоб оказаться напротив меня, он сел и налил себе сангрии. А я приготовилась слушать новую лекцию.

Лектором дедушка был отменным. Впрочем, как и преподавателем. Он терпеливо поправлял мои ошибки, утешал, когда расстраивалась из-за них и никогда не кричал. А ещё всегда был готов объяснить то, чего я не знала.

Было ли это просто из-за того, что я его внучка, или он был таким со всеми своими студентами, не знала. Но слушать его лекции мне очень нравилось.

– Носителями зовут людей вроде тебя. И Эллы.

Повернувшись к бабушке, увидела, как на её коже появились чернила, совсем как у меня раньше. Миг – и они исчезли, не оставив после себя и следа.

– Собственно, так мы и познакомились с Людвигом, – улыбнулась Даниэла, явно переносясь в приятные воспоминания. – Он читал меня.

– Видишь ли, в мире существует обширная сеть коллективного бессознательного, в которой хранятся все изобретения, мысли... Словом, всё, что составляет этот мир. Ты уже контактировала с сетью, когда загадывала желания и получила вещи, возможно, из другого города или страны, – пояснил дедушка.

– А так же тогда, когда удивлялась нашему экипажу, – добавила бабушка.

Кстати об этом. Сейчас как раз было подходящее время для объяснений, о чём я и сказала.

– Раньше действительно существовали возницы, но это было давно, – стал рассказывать дедушка. – До того, как мы научились контактировать не только с человеческим бессознательном, но и с животным. После этого нужда в них отпала. Достаточно послать сигнал о нашем местоположении и конечной точке, и лошади сами выберут маршрут. Их не нужно подгонять или направлять, они знают всё сами.

Ага, значит, мы катались на беспилотнике со встроенным навигатором. Ясно. Абсолютно нормально и не удивительно, несите следующую новость!

– Но это лишь небольшая часть применения сети, – продолжил дедушка после небольшой паузы. – Куда больше и важнее – письмена на телах носителей. Они появляются  случайном порядке на коже случайных людей. Они могут описывать какие-то изобретения, рецепты лекарств или ядов, сведенья об истории государств и много чего ещё. В том числе и легенды.

– Мы, носители, так и зарабатываем на жизнь, – дополнила рассказ бабушка. – Сотрудничаем с книгочеями, позволяя рассматривать написанное на нашей коже, а затем они расшифровывают это и дополняют мировые знания.

Вот так поворот! Просто голова кругом!

– А какова природа этой сети? – Выловила я один из множества вопросов, крутящихся в голове.

Дедушка улыбнулся с одобрением.

– Из тебя бы вышел хороший учёный-исследователь, – сказал он. – Но, боюсь, однозначно ответить на твой вопрос не могу. Версий множество, их в основном разбирают на экспериментальной теологии, а я, увы, не такой уж знаток этой темы. Для меня достаточно знать то, что сеть есть. Боги ли это, высший разум, посылающий нам, несмышлёнышам, подсказки, или какая-нибудь аномалия в эволюции человечества – для меня всё едино.

То есть, я не больная, не чудачка, каковой считала себя всю жизнь, а всего лишь ходячая книга? Занятно.

Теперь становилось понятным безусловное принятие меня отцом – для него моя чернильная кожа была в порядке вещей.

Рассказать мне правду про другой мир наверняка не мог, потому что в детстве я кому-нибудь бы разболтала. Дети – они такие, секреты, особенно настолько масштабные и увлекательные, хранить не умеют. А, повзрослев, и укоренив своё сознание в земных реалиях, наверняка даже не поверила бы.

Другие миры? Это не более чем ересь с телевизионных каналов, порождающих лишь одно желание – узнать что за убойную траву они там курят.

Глава 4.1

– Чтоб носитель становился книгочеем... Такого ещё не было. Не было... – задумчиво проговорил дедушка, когда во время семейного ужина я объявила о своём желании.

Но, не успела и расстроиться, подумав, что с учёбой у меня не выйдет, как он добавил:

– Впрочем, прямого запрета нигде нет. Просто непривычно это.

– Обычно носители довольствуются помощью книгочеям, и вовсе не интересуются тем, что поведала их кожа, – добавила бабушка. – Но, я думаю, тебе не стоит упоминать о том, кто ты.

Дедушка выразил своё согласие кивком.

– И ещё тебе не стоит распространяться о носителях, с которыми будешь работать. Даже преподавателям, – посоветовал он, открывая нюансы научного мира. – Это обычная практика – скрывать свои источники информации. Ведь, если выдашь, может найтись тот, кто заплатит больше и расшифрует послание быстрее, тем более с уже готовыми и обнародованными фрагментами. В общем итоге, кто поставил последнюю точку, тому и достаётся вся слава.

Приняв к сведению новую информацию, стала усиленно готовиться к поступлению.

Впервые внимательно рассмотрев Эллизиум при свете дня, я обомлела. И не скажешь даже, что обучение в этом мире не так уж востребовано!

Неоготический дворец был огромен, состоял из трёх башен и двенадцати корпусов – по четыре в ряду, – замыкающихся в квадрат. Внутри квадрата был большой ухоженный парк с фонтанами и лавочками, а цветники в своей красочности и изысканности  могли посоперничать с бабушкиным садом.

На воротах, среди кованых вензелей, виднелся символ ваадха, звавшийся в моей классификации «история», обозначавший и университет, и архив, и библиотеку.

– Впечатляет, не правда ли? – спросил у меня дедушка. Я лишь молча кивнула. – Помнится, когда сам, ещё юным а'рином, впервые увидел Эллизиум – на некоторое время дар речи потерял. А после поступления несколько месяцев только и  трещал о том, в каком великолепии оказался, – он засмеялся своим воспоминаниям, вызывая у меня ответную улыбку.

Сегодня мы пришли поступать в университет. Точнее, поступать, конечно, пришла только я, но Людвиг всё так живо переживал и делился воспоминаниями, что казалось будто он тоже один из поступающих, дрожащий от волнения и предвкушения будущий а'рин.

– Научное сообщество подразделяется на четыре ступени, – объяснял мне внутренние правила и устройство Эллизиума дедушка, когда базовые знания символов я усвоила на отлично. – Первые – а'рины – это только поступившие студенты, ещё не обладающие научной степенью. Следующие три – ки'рины, си'рины и э'рины – уже степени.

Основываясь на рассказе Людвига, назвала для себя ки'ринов бакалаврами, си'ринов – магистрами, и э'ринов – докторами наук. «Магистры» и «доктора» также отличались возможностью преподавать, передавая знания молодым поколениям.

Кроме названий научных степеней отличалась и система их получения. Было недостаточно отучиться определённое количество лет и прослушать определённые часы лекций.

– Степени получают за успехи и вклад в науку. Количество же лет для получения того или иного звания отличается у каждого книгочея. Ограничение по времени есть лишь у а'ринов. Ничего не достигнув за семь лет, а'рин покидает научное сообщество. Но, – стал успокаивать уже заволновавшуюся меня дедушка, – это случается крайне редко.

– Что ж до ки'ринов и си'ринов, – помолчав, продолжил он, – то во времени они не ограничены и зависят лишь от своих способностей и собственной скорости продвижения в науке. Бывало и такое, что книгочеи на всю жизнь оставались ки'ринами или си'ринами, так и не достигая высшего уровня.

Всё это было весьма необычно и интригующе, потому в день поступления я находилась в приподнятом и взволнованном настроении.

Вступительных экзаменов тут по сути не было, что не могло не радовать. Нужно было лишь принести личные документы (этим занимался дедушка), и пройти простенький тест на базовое знание символов (а это уже было моей частью).

Возле корпуса, в котором в этом году обосновалась приёмная комиссия, мы с Людвигом разделились.

– Ваше имя, манэрра? – обратилась ко мне девушка, когда я подошла к входу.

Невысокая, медововолосая, миловидная. Внимательно смотрящие на меня голубые глаза прятались за квадратными очками в роговой оправе. На вид она была немногим старше меня. Наверняка студентка, помогающая администрации.

– Манэрра Мариса, – представилась я.

– Я – ки'рин Даира, – подтвердила она мои мысли. – Пройдёмте со мной.

Мы шли по длинному коридору. По одну его сторону был ряд закрытых дверей, наверняка скрывающих учебные аудитории, по другую – яркие витражные окна до самого пола.

По дороге Даира рассказывала о том, что мне предстоит, но это итак уже было известно мне от дедушки. А вот чего он не знал, так это текущего состава комиссии. В неё могли входить си'рины и э'рины и, кажется, моя новая знакомая хотела бы попасть в их число, да не позволяла пока степень. Зато она была хорошей помощницей, объясняя мне все порядки и правила.

Лишь на одном имени члена комиссии зацепился мой слух:

– Э'рин Леон де Б'Азилио.

Перед моим внутренним взором живо предстал антропоморфный двухметровый кот в шапочке и круглых очках, с табличкой «слепой» на груди, фикусом в одной лапе и стаканом молока в другой. Я нервно хихикнула, чтоб секундой позже услышать прямо за своей спиной раздражённое:

– И что смешного?

Резко остановилась и обернулась, чуть не заставив идущего сзади налететь на меня, но он вовремя среагировал и затормозил. Мы оказались почти вплотную друг к другу. Незнакомец был на голову выше меня и, находясь так близко, производил гнетущее впечатление.

Глава 4.2

Дальнейшее время я потратила на изучение города и Эллизиума. Последний, правда, изучала только по чертежам, которые мне достал дедушка, но и этого хватало, чтоб запомнить расположение основных корпусов и не блуждать там с началом обучения.

Две башни были мужским и женским общежитиями, третья же, самая большая – библиотекой. Так же эта башня была часовой, находилась в самом дальнем уголке университета и имела как наземные этажи, так и подземные.

В общем, книг там было действительно много и меня снедало нетерпеливое предвкушение.

Мало лишь найти книгу, которой интересовался отец в свой последний визит, нужно ещё и понять, о чём она. Сомневаюсь, что это будет лёгкая для расшифровки литература. И помощи ни у кого не попросишь...

Так что учиться ремеслу книгочея я собиралась как можно более прилежно.

Что ж на счёт города, то звался он Рикклэ, и был столицей Каррима.

В последние дни лета мы с бабушкой и дедушкой много гуляли пешком. Мне рассказывали историю, показывали достопримечательности и просто давали прочувствовать дух города.

Для жительницы серого мегаполиса с многоэтажками, здешние разноцветные низенькие домики выглядели, надо признать, довольно необычно и колоритно. Они не превышали высоты в четыре-пять этажей, и возвышающиеся над ними башни Эллизиума были видны чуть ли не с любой точки города.

Кроме магазинов, в которых я уже успела побывать, тут существовали и ярмарки. Вот они, пожалуй, были наилучшим олицетворением этого мира.

Именно здесь появлялись все новинки и изобретения, всё, что не было привычным и не укладывалось в рамки обыденности. Разнообразие диковинок и неведомых вещиц поражало.

Это был чистый полёт фантазии как в вещах, так и в еде, запахах духов и благовоний для дома, в звуках, что издавали неведомые инструменты. Кругом были пёстрые животные и птицы, рыбки и рептилии. Все они шипели, гавкали, мяукали и чирикали, сливаясь с музыкой и шумом переговаривающихся людей в удивительную какофонию ярмарки.

Думаю, именно там – среди сотен незнакомых людей, спешащих найти что-то новое для себя или в подарок родным, бегущих по своим делам, торгующихся с продавцами, любующихся своими отражениями в обновках, подпевающих себе под нос задорные или грустные песни торговцев музыкальными инструментами, – именно там я полюбила этот город всем сердцем.

Я медленно шла по узкой улочке, разглядывая товары всевозможных цветов и форм, замирая в восхищении то у одного, то у другого лотка.

Всё, абсолютно всё притягивало взгляд, манило ароматом, привлекало звуком. И, если необычные блюда и напитки я нет-нет, да пробовала (мясо в карамели в качестве сладости я не оценила, зато грильяж из неизвестных мне сортов орехов – очень даже), то вещи приобретать не спешила.

Дойдя до лавки с духами, купила флакончик для бабушки. Сладкий аромат сливы, ванили, яблока и корицы – тёплый и уютный, словно домашняя выпечка. Именно с таким ароматом у меня ассоциировалась Даниэла.

Дедушке же купила добротный блокнот. Кожаная обложка с тиснением и сменный блок листов на металлических кольцах – такая вещь будет служить годами.

Уже отойдя от лавки, подумала: не купить ли и себе такой для учёбы?

Резкий поворот – и я чуть не врезалась в парня, шедшего за мной.

– Прошу прощения, манэрра, – почему-то решил извиниться передо мной он.

Русые волосы, заплетённые в дреды, светло-серые глаза за продолговатыми очками в чёрной пластиковой оправе, веснушки и милая улыбка – почему-то его внешность привлекла моё внимание в этой разношерстной массе народа.

Парень довольно быстро скрылся в толпе, а я, сбросив оцепенение, вернулась за блокнотом.

Следующей моей остановкой стала лавка с детскими игрушками. Глядя на всё это разнообразие паровозиков, выпускающих клубы дыма на ходу, заводных кукол ростом с ребёнка, которых было легко спутать с живыми, на конструкторы и пазлы, снова задумалась об отце.

Вырвавшись из воспоминаний, собралась уходить, как зацепилась взглядом за невероятное. Это была детская книга. Детская книга в лавке для детей – что в ней может быть необычного? Вот только в этом мире развлекательной литературы не было, и уж тем более на земном языке.

– Светлого вечера, манэйрэ! – обратилась я к продавцу. – Вы не подскажете, откуда у вас эта книга?

– Отчего же, подскажу, – ответил мне пожилой мужчина. – Её в спешке забыл один мужчина, искавший подарок своей дочери лет с десять назад, да так и не вернулся за ней – пришлось выставить на продажу. Вот только ко мне приходит мало книгочеев, да и они не заинтересовались ею. Картинки, конечно, красивые, да только шифр странный. Мне не известно о чём в ней написано.

– Это детская книга, – шёпотом ответила я. – Алиса в стране чудес. А я, похоже, та девочка, которой искали подарок. Я... Я могу взглянуть?

– Конечно, – пожал плечами продавец.

У меня дрожали руки, когда я потянулась за книгой. Пожелтевшие от времени листы, родные буквы и немного продавленный рисунок Чеширского кота на пятьдесят седьмой странице – это я пыталась нарисовать его, положив поверх кальку.

В тот момент мне вспомнилось, что эта сказка была моей любимой в детстве, и я отдала книгу в дорогу отцу, чтоб он не скучал там, куда ехал.

Слёзы проступили на моих глазах, но я их быстро смахнула и протянула продавцу бусинку-линку.

– Не стоит, манэрра. Если это книга вашего отца, значит, я просто хранил её столько лет. Для вас.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его.

Вроде, я уже привыкла к тому, что оказалась родом из этого мира, как и мой отец. Смирилась с этим фактом. И всё же каждый раз, когда находились новые доказательства, это ввергало меня в шок.

Глава 5.1

Первый учебный день начался со сбора всех а'ринов. Всего их было около дюжины, что считалось совсем небольшой группой в моём родном университете на Земле. Здесь же, видимо, это было внушительное число студентов.

Из новеньких а'ринов-первогодок я прибыла первая, за мной подтянулись ещё трое. Итак, шестнадцать студентов.

– Фил, где тебя носит? – раздалось шипение за моей спиной.

– Виноват, – ответил опоздавший, приглаживая всклокоченные волосы.

Семнадцать.

– Теперь, когда все в сборе, – ки'рин Даира красноречиво покосилась на опоздавшего Фила, – можем начинать. Как видите, в наших рядах пополнение. Поприветствуем а'рина Идена, – Даира указала на смущённого всеобщим вниманием светловолосого парня. Не став мучить новенького, она быстро переключила внимание на следующего: – А'рина Зарена, – она махнула рукой в сторону высокого парня с каштановыми волосами и серьгой в левой брови. – А'рина Марису. – Дав несколько секунд меня поразглядывать, ки'рин представила последнего студента: – И а'рина Клема, – им оказался черноволосый и голубоглазый парень.

– Чернильного пути и великих открытий! – Хор а'ринов с приветственной церемониальной фразой на мгновение оглушил в своей неожиданности.

– А ещё лучше если путь указывают старшие, – взял слово опоздавший.

– Фил! – возмутилась нарушению своего монолога Даира.

– Раз с церемонией покончено, может, устроить экскурсию? – нисколько не смутившись, продолжил парень.

Он улыбался и смотрел почему-то только на меня.

Ах, ну да. Среди новеньких а'ринов я единственная девушка. Ясно.

– Конечно, солнце, – улыбнулась Филу в ответ. – Полагаю, экскурсия начнётся с твоей кровати? Как любезно, что ты приглашаешь туда всех нас!

– Чур, я первый! – подключился к моей игре Зарен, весьма двусмысленно улыбаясь.

– Я за тобой! – откликнулся Клем.

– Ну а я, так уж и быть, буду третьим, – высказался даже Иден.

– Вот и замечательно! – ещё шире улыбнулась я, наблюдая, как Фил всё больше мрачнел с каждой произнесённой фразой.

Было приятно, что новенькие ребята вступились за меня. Не пропадём!

– Вообще-то, это было эксклюзивное предложение, – хмуро уточнил Фил.

– Да-да, только для нас четверых, мы понимаем! – закивал Зарен.

– А вы забавные ребята, – внезапно сменил настроение наш гостеприимный сокурсник. – Вы мне нравитесь! – подойдя к нашей четвёрке вплотную, он тихо проговорил: – Продолжайте держаться вместе, – затем, положив руку мне на плечо, повысил голос, чтоб слышали все: – Боюсь, у нас ничего не выйдет, крошка! На лишних манэрр в моей постели я согласен, но на манэйров  – увы. Главное, не грусти. Дело не в тебе, а во... А в них!

Дав а'ринам повеселиться, Даира вернула нас в серьёзное русло:

– Первогодки остаются, остальным пора на лекции.

Обменявшись ещё парой шуточек, а'рины поспешили на учёбу, а ки'рин стала проводить нам курс молодого бойца:

– В программе изучения являются обязательными основы целительства, курс лекций с кафедры экспериментальной теологии, азы символики первого порядка и занятия с наставником. Учебные дни разделяются по преподавателям. Первый традиционно день наставника. Сегодня вы будете присутствовать на их лекциях с остальными а'ринами. Не пугайтесь, если что-то будет непонятно – базовые курсы первого года всё расставят по местам. Далее по расписанию день азов символики с си'рином Градделем, затем – основы целительства и лекции по теологии, затем снова азы символики. Следующие два дня выделены под отдых, самостоятельные занятия и консультации с наставником.

Покончив с расписанием, Даира перевела дух и перешла к следующей теме:

– Годовые проекты являются единственной аттестацией, а также вашим показателем успехов за год. Их вы представляете перед комиссией научного сообщества. С этим вам и будет помогать наставник – единственный из преподавателей, работающий с вами в индивидуальном порядке. Вот. Вроде, всё рассказала, – она улыбнулась и поправила сползшие очки. – Если возникнут какие-то вопросы, вы всегда можете обратиться ко мне. А теперь осталось распределить вас по наставникам. Кто рассматривает возможность уклона в целительство?

– Я, – отозвался Иден.

– Хорошо, тебя отправим к си'рину Аллоре. Остаются трое, – ки'рин задумчиво уставилась на бумаги которые держала в руках. – И два места у си'рина Градделя... Никто точно больше не хочет к Аллоре?

Мы синхронно покачали головами.

Уж я явно не хотела попадать под крылышко к этой женщине. Конечно, можно махнуть у неё перед носом своей фамилией – по словам Даиры, си'рин мне тогда и слова поперёк не скажет, но...

– Какие-то проблемы? – вдруг прозвучал голос где-то за моей спиной.

Я мысленно застонала, чувствуя приближающуюся подлянку.

– Светлого утра, э'рин Леон! – вежливо поздоровалась Даира. – Всё в порядке, просто немного...

– Просто немного лишних а'ринов? – дополнил её Леон.

Даира возмущённо покраснела. Даже я была уверена что это совершенно противоположное тому, что она собиралась сказать.

– Я решу вашу проблему, – «смилостивился» э'рин. – Возьму одну лишнюю на себя. – Ни у кого не возникло сомнений кто эта «лишняя». – Прошу за мной, а'рин.

– Вау, – пошептал Клем. – Повезло же тебе!