Княжна (полная)

Глава 13

У меня было три тысячи конницы. Из них тысяча тяжёлой и две легкой. Плюс четыре тысячи конных печенегов хана Куелы. Тысячу тяжёлой конницы в пластинчатой броне я каки говорил, поставил на левый фланг. К ним добавил две тысячи печенегов. Две тысячи своей конницы и две печенежской поставил на правы фланг. Они должны были начать битву. Бросится в атаку, устроить смертельную карусель. Это когда конница кружит перед противником постоянно обстреливая их из луков. Но в рукопашную не сходятся. Я хотел применить тактику Чингисхана. Монголы начинали любую битву именно так, вынуждая врага бросится на конных стрелков. Как только это происходило, легкая конница начинала отступать, имитируя панику. Враг увлечённый погоней втягивался в боевые порядки монгол. После чего свой удар наносил левый мощный фланг, заходя противникув тыл. Конечно, полностью скопировать тактику монгол эпохи Чингисхана я не мог, так как монгольское войско было полностью конным, а моё нет. Но всё же… Пехота должнабыла стоять на месте до самого последнего. Легкая конница должна была вывезти преследующего их врага на пушки, под картечь и пики пикинёров баталий. Всё вожди былимной предупреждены жёстко — действовать только по сигналу. Особенно вдалбливал это в головы викингов. Главное, чтобы у них не сорвало планку раньше времени и они небросились в бойню поломав мне всё. Гуннульв, Сигурт и Арни заверили меня, что всё будет так, как я хочу.

И ещё, на битву войско хузар вывел сам великий бек. Это было хорошо, главное не дать ему убежать.

— Княже! — Крикнул один из радимичей. — Тут семьи Бронислава, его родичей и других предателей.

Я подошёл к нему. Храбр отпустил волосы женщины. На её лице были ссадины. Она стояла на коленях, по щекам текли слёзы. Дети прижались к ней, глядя на нас со страхом. Только мальчишка сверкал зло глазами вперемешку со страхом. Женщина была красива. Тёмно-карие большие глаза, тёмно-каштановые длинные волнистые волосы. Мягкий овал лица. В её глазах была обречённость. Она обняла, прижимая детей к себе.

Она повернулась и пошла в терем. Все вокруг поняли, что княгиня недовольна и между владетельными супругами растёт напряжение. Но молчали. Оглянулся на викингов. Гуннульв кивнул на Этну. Сигурт молча покачал головой, а Рольв усмехнулся с интересом посматривая то на Этну, то на меня, то на отошедшую от нас Мстиславу. Засранец! Всёбы ему смешки! Но вся моя свита двинулась за Мстиславой. Неожиданно княгиня остановилась, обернулась и посмотрела в упор на Этну, которая словно тень была за моей спиной.

— Не могу. — Проговорил воевода и медленно опустил меч. Я кивнул.

— Забери их княже. Смотреть на них не могу. Глаза бы мои её с выводком не видели. Иначе сорвусь.

— Это не хузарин. — Ответил Боян, вглядываясь через мой бинокль в хузарского поединщика. — Это брат Бронислава. Поэтому Храбр и вышел, и бронь снял. Для него это смертный бой с кровником. Суд богов!

Бек дёрнулся.

— Здравствуй муж мой, князь Ярослав. Вижу с победой вернулся. — В её голосе не была тепла любящей женщины. Так дежурная фраза. — Ворогов наших побил.

— Ладно, это не важно! Бек, хазары не вправе выдавать ярлык на владение славянами. Понял? Когда-то вы сами пришли сюда непрошенными гостями. И силой оружия подчинилисебе часть славянских племён. За всё надо платить, бек! Вы собирали налог, с дыма, как я знаю. Причём и живой налог, забирая юных дев, юношей и детей. Отрывая их от семей, родителей, от своего рода. Дев увозили на рабские рынки, в гаремы или на потеху своим воякам и всем тем, кто может заплатить за то, чтобы осквернять их. Детей мужского пола и юношей калечили, делая из них евнухов или отдавая на растление мужеложцам. Вы думали, что так будет всегда? Нет, бек. Пришло время платить. Теперь ваши жёны,дочери узнают, что значит когда с них срывают одежды не спрашивая нравиться им или нет. Кстати а сколько дочерей у кагана?

— Правда, Ярослав? — Она наконец открыла свои, такие любимые глаза.

Но это я узнал потом. Чуть позже. А сейчас, когда остальные пошли в княжью баню, большую, которую сделали по моих чертежам, с бассейном, я прошёл в нашу светлицу. Мстислава зашла вслед за мной. Она стояла тихая и будто умершая. Я снял шлем с золотой короной. Избавился от доспеха. Мстислава на этот раз стояла не шелохнувшись и мне непомогала как всегда. Но я её понимал. В ней боролись чувства — любовь, ревность и обида. Дьявольский коктейль. Снял подоспешник. Оставшись в простой рубахе, грязной ипотной. Скинул её. Голдый по пояс подошёл к ней.

— Этна ходит с оружием. Ей разрешено.

— Госпожа. — Проговорила Этна, обращаясь к Мстиславе. — Я сделаю всё, что скажет князь. Скажет убей, я убью любого, на кого он покажет. Скажет умри и я умру не задумываясь. Я выполню любое его желание.

Вторуша почесав затылок, хмуро посмотрел на Этну.

— Слышал, что сказал князь? Бегом выполнять.

Я засмеялся.

Ну вот и всё. Столица каганата рядом. Другое войско собрать быстро у них не получится. Поэтому Итилю никто не поможет. Через сутки печенеги уже грабили и жгли посадыи пригороды Итиля, те, которые были вне крепостных стен. Наши тоже успели там поучаствовать. А грабить там было что, так как последние двести лет к столице каганата не приближались враги. И народ жил там в безопасности и спокойствии. Расслабились.

— Вижу. И что? Думаешь не зайду в город?

— Ладно. Но сначала я войду в город. А потом поговорим. И ещё вопрос, ты знаешь Бенджамира?

— А ты князь откуда знаешь, что у него есть сестра?

— Сумеешь победить её в бою, тебя отпустят и вреда не причинят. Понял?

— Да!

— Ну что, бек? Плохи дела?

Этна стояла бледная, замерев как статуя. Какое-то время Мстислава яростно смотрела на меня. Мне даже показалось, ещё чуть и у неё из глаз посыплются искры и меня долбанёт молнией. Но неожиданно Мстислава поникла. Глаза увлажнились.

— Я пойду! — Проговорил Боян.

Чёрт. Чёрт и ещё раз Чёрт. Я стукнул кулаком по подоконнику. В её взгляде уже не было холодности. Они опять блестели.

…Солнце медленно вставало на востоке. Войска готовились к штурму. Я осматривал в бинокль стены Итиля. Вернее северо-восточную стену.

— Мстислава! — Смотрел в её глаза. Она наконец обратила на меня внимание. — Здравствуй родная!

— Да. Это был мой раб, один из самых талантливых моих полководцев. Он убит, причём тобой, при осаде Златограда. — Я с серьёзным видом закивал.

Бек затрясся в смехе.

— Боян, этих содержать отдельно. Одеть. Я потом решу, за кого их выдать замуж.

— Тебе придётся потратить много времени, пролить много крови своих воинов.

— Дайте ему саблю.

— Достала ты меня уже! — Рявкнул я и стал стаскивать с неё одежду. — Я столько месяцев терпел. С меня достаточно.

— Отлично! Мизгирь где?

— Как прикажешь, мой господин.

Перс взял саблю и круглый щит, хотя ему предложили вторую саблю. Им освободили место для поединка.

После чего опустилась на колени…

— Я подумаю. Иди.

Парень мгновенно, казалось бы вырос из под земли.

— Брат! — рядом со мной стоял Гуннуль. Он со своими отморозками был в резерве. — Я так и буду стоять? Мои хирдманы тоже хотят повеселится на кровавом пиру.

— Правда.

— Чтобы священная кровь рода Ашины не ушла к чужеземцам.

Викинги побратима бежали не нарушая строя.

— Четыре конные сотни северян.

Нурманы ответили ему восторженными воплями. Но не стали бросаться озверевшей толпой на персидских всадников, а только теснее сомкнули ряды, прикрывшись щитами. Лязг железа конское ржание, крики боли и ругательство на нескольких языках. Началась кровавая рубка.

— Бек! — проговорил я. — Тебе бы юмористом работать! Цены бы тебе не было.

— Посмотрим.

— Спать в одной палате, не значит быть единой с любимым мужчиной. Я пришла тогда к нему, обнажённой. Я была уверена, что он возьмёт меня на своё ложе. Но он сразу дал мне понять, что любит тебя, госпожа. И что дал тебе слово никого из женщин не брать на своё ложе. И он не брал. Я знаю это. А то, что я спала рядом в нескольких шагах, то я просто стерегла его сон и всё. Я буду служить ему до конца и не посягну на его любовь к тебе, княгиня Мстислава. Служа ему, я буду служить тебе, вашим детям. До конца. Допоследнего вздоха.

— Ты уверен Бенджамир, что именно северо-восточная стена наиболее слабая?

Они стали совещаться. Оглядывали нас. Но понимали, что помощи им не будет. Они даже прорваться не сумеют. А что могут мои пушки, они уже знали и видели.

Перс сразу бросился в атаку. Этна двигалась легко, как пантера. Лязгнули клинки. Девушка отскочила в бок, уходя от соприкосновения с противником. Перс хотел сбить еёщитом на пол. Отскочив и провернувшись на месте вокруг своей оси нанесла удар. Но перс успел подставить щит. Несмотря на молодость, он был уже матёрым. Этна начала кружить вокруг мужчины, делая выпады и уходя от его ударов. Смотрел за поединком и уважение к дочери кельтов только росло. Молодец мамзель! Вдруг Этна взорвалась градом ударов, оба клинка от скорости движения её рук и частоты ударов, казалось сливаются в два полукруга. Персу оставалось только прикрываться щитом и отбиваться саблей. Неожиданно она упала на колени и рубанула его по ногам и тут же резко кувыркнулась через голову назад. Вскочила на ноги и прыгнула. Перс в это время рухнул на одноколено. Он не успел поднять щит. Вжик и полголовы его отскочило, разбрызгивая во все стороны кровавые брызги. Тело его простояло несколько мгновений, потом он окончательно завалился на пол. Всё бой окончен. Боян восхищённо качал головой.

— Она у себя дома. Я хотел взять её к себе наложницей. Оказать честь их худородному роду. Да потом забыл про неё, в связи со всеми событиями.

Пацан скривился и тут же получил подзатыльник от Бояна.

— Стоять! — Крикнул я. Девушка упала на колени и подползла ко мне на четвереньках. Ткнулась головой в носки моих сапог.

— Господин мой, я тебе не нужна?

— Звал. Так Вторуша, я вот что решил, тут у нас двенадцать принцесс… Что так смотришь? Не надо делать испуганные глаза, я не собираюсь поручать тебе всех двенадцатьдевчонок. Ты парень у нас уже вообще взрослый, тебе сколько лет-то?

— Ты думаешь Итиль так просто взять? Ты видишь его стены и башни?

Персы разоблачились и сняли все свои доспехи, а они были очень хорошего качества. Отдали половину своих сабель и коней. Сев по двое на лошадей ушли к Итилю.

— Знаешь князь, тарханы и каган могли бы пойти на исключительную меру и отдать тебе в жёны одну из дочерей рода Ашины. В твоих детях тогда бы текла священная кровь. Иты получил бы власть над всеми славянами.

Часть уцелевшей конницы хузар повернула назад разбегаясь в ужасе. Даже смяли некоторых своих пехотинцев. Но нужно отдать должное большая часть пехоты до рядом моего войска добралась. Полевые пушки произвели ещё по одному залпу и их стали откатывать назад. Теперь в дело вступили лучники и арбалетчики. Засыпая наступающих ливнем стрел и арбалетных болтов. Потом и они отскочили за ряды копейщиков. Я кивнул Бояну. Он опять дал знак и ввысь взлетели уже две стрелы оставляющая дымный след. Забили походные барабаны. Баталии сомкнули ряды и двинулись медленным шагом вперёд, работая копиями.

— Хочешь, я тебе царевну в жёны отдам? Молодая, здоровая. Родит тебе сыновей и дочерей.

— Что ты хочешь сделать?

— Не сейчас княже.

— Жить хочешь? — спросил его. Тот яростно смотрел мне в глаза. — Мне повторить вопрос или тебе сразу тут глотку перережут?

— Здорово ты придумал, Ярослав! На кого ставишь?

— Кто-нибудь, дайте ей саблю. И приведите сюда какого-нибудь хузарина, только воина, а не горшечника.

— Нет. Если ты дашь слово, то ты его сдержишь. Ты человек чести. Я хоть не всё о тебе узнал. Но в этом убедился.

— Ладно. Ты прав, тут и других достаточно.

— Видишь девушку?

— И ещё, князь, это просто просьба, похорони моих соотечественников до захода солнца. Пожалуйста.

Сигурт, тоже шёл с пешим войском. Но этого я часто замечал около кибиток в которых ехали царевны и дети вятичей-предателей. Рядом с кибитками шли женщины, в том числеи вдова Бронислава. А вот эти двое в отличии от Гуннульва и Лейлы молчали. Сигурт просто шел рядом, иногда, если Добронега, вдова Бронислава, оступалась поддерживалеё.

— Ярослав, любый мой. Подожди. — Мстислава начала расстегивать мой пояс. — Ты сильно хочешь?

Она покраснела. Улыбнулась. Я отдал ребёнка кормилице. Когда она в сопровождении Звениславы ушла и мы остались с Мстиславой опять одни, я схватил её.

— Кто это?

— Я думаю, что могу тебе помочь. Ярослав! — Она расстегнула мой пояс. Начала стаскивать с меня штаны. Я стоял ни чего не предпринимая.

— Да, брат. Это царские дочери, царевны. Каждую из них я выдам замуж. Хочешь тебя женю?

— Откуда ты взялся?

— Тогда мы умрём! — Ответил мне седоусый воин. Шлема на нем не была и голова была в крови. — Но с собой мы возьмём ещё не мало неверных.

— Ошибаешься. Завтра я войду в город.

— Справится?

— Храбр, кто это?

— Если не войду завтра, то войду послезавтра. Но послезавтра это крайний срок. Мне ещё нужно полностью разграбить всю вашу столицу и вывезти оттуда всё подчистую. Вот на это да, времени понадобиться достаточно.

— Гуннульв, давай своих людей, возьми северян.

— Ярослав подожди. Ты с ума сошел. Я ещё не готова!

— Не рассчитали давление на грунт. Грунт в итоге поехал и стены начали трескаться.

— Здоров хузарин! Как бы Храбра не убил. — Проговорил я следя за обоими всадниками. — И зачем Храбр снял бронь?

Мстислава улыбнулась. Вот только улыбка была какой-то … отстраненной, как у статуи.

— Чем? Я и так всё возьму.

— Проходи, муж мой, в терем. И вы мужи славные. Баня уже натоплена. Потом потчевать вас буду. А завтра пир в честь победы и возвращения войска нашего.

— Конечно. Не себе же мне их брать! Куда мне столько? Да и жена у меня есть.

Вышло двенадцать девушек. Старшей на вид было лет двадцать. Младшей лет десять, совсем ещё ребёнок.

— Звал княже?

— Что Сигурт, ни как жениться не хочешь?

— Хорошо. Обещаю тебе.

— Мстиша, спасибо, родная. Спасибо за сына. Ты самая лучшая. Самая прекрасная. Самая при самая!

— Какой многодетный папаша! Ему явно пора давать медаль отца-героина! Слушай бек, а правда, что дочерям кагана запрещено выходить замуж и даже покидать дворец?

Дворец блистал восточной роскошью. Дорогие ковры, затейливая резьба по камню, дереву и прочие изыски царственных апартаментов. Зашли в большой зал. Там сбившись в кучу стояли полуобнажённые девушки и молодые женщины. Находившиеся тут же вооружённые молодчики смотрели на них жадно, с вожделением. Я подошёл к женщинам. На меня смотрели со страхом. Хотя я вроде не страшный и даже попытался мило улыбаться.

Парень потрясённо ушел, постоянно оглядываясь на меня. Посмотрел на бека и ухмыльнулся.

— Этна.

— Да, господин.

— Жив. Он мне теперь служит. И чтобы ещё лучше служил, мне нужна его сестра. Сам понимаешь. Ну ладно бек, пора мне. Завтра трудный день. Но ты не скучай, скоро к тебе присоединиться каган. У вас будет очень весёлая компания…

— Не знаю, господин. Но трещины есть. Снаружи их замазали.

— Не может моя лебёдушка уже родить. Даже не знаю, увижу ли её. Уходил в поход хворая была.

— Хорошо Этна. Я беру тебя. Только подбери себе одежду по лучше. Порты одень, куртку, сапоги найди. И ещё. Ты теперь моя личная… пока не знаю кто, потом определю. И сабли эти забери. Теперь они твои. Можешь ещё что из оружия подобрать.

— Этна, можешь бронь надеть, если найдёшь. — сказал я ей.

— Ты воин, Храбр. А не палач. Что делать с ними будешь?

Я в сопровождении свиты двигался на коне по улицам столицы. Нас окружали толпы народа. Кричали здравница, махали руками. Женщины поднимали на руках детей, словно прося благословения. Я хоть и был уставший, так, что еле мог шевелить руками и ногами, хорошо на коне ехал, но всем старался улыбаться, кивал, даже махал рукой. Рядом со мной ехала охрана, Боян, Дражко, Вторуша и Этна. На ней был доспех, один из доспехов персов, за спиной круглый щит и две сабли по бокам. Наконец Детинец — Княжеский кремль и резиденция. Мстислава встречала меня на крыльце княжьего терема. Она уже родила. Подъехав к крыльцу на коне, соскочил с него, поднялся по ступенькам. Когда подъезжал к терему, видел её счастливые глаза, улыбку. Боги, как я соскучился по ней. По её губам, рукам, голосу. По её запаху. Мстислава старалась выглядеть серьёзной. Я ужестоял напротив неё, как вдруг заметил, что её взгляд изменился. Из радостного и теплого стал ледяным. Она смотрела куда-то мимо меня. Чёрт, Мстиша увидела Этну. Твою бога душу! Я даже оглядываться не стал. И так всё ясно. Сейчас она себе нафантазирует неизвестно что. И сто процентов гарантии, что очень добрые люди ей нашепчут в её прекрасные ушки нужную информацию.

«Держать строй! Держать строй! — летели крики десятников. — Слушай команду!» Войско хузар всё больше втягивалось в мясорубку.

— Мстиша! Ты чего решила?

— Это хорошо, что ты забыл.

— А она? — Мстислава сначала была бледная, потом на её щеках стал разгораться злой румянец.

— Мстиша. — Взял её лицо в ладони. Поднял его. Её глаза были закрыты и из них катились слёзы.

Так, походу жёнушка стала заводиться не на шутку.

— Солнце моё, с чего ты так решила? Я сдержал слово. У меня не было женщин. Поверь. Этна не моя наложница. Она боец. Я люблю только тебя. Только тебя одну. Я ожидал другой встречи, Мстиша. Я рвался к тебе. Только к тебе одной. Мне никто больше не нужен. Только ты.

— Считай, что ты с этого момента родовитый боярин. Понятно?

— А как ты считаешь, женщина? Я вообще-то не знал больше женщин кроме тебя! Мстиша, да я с ума схожу рядом с тобой.

— Княже! — Услышал я Бояна, внимательно всматривающегося через бинокль в поле битвы. — Бек двинул свой резерв. Вон видишь пошла конница. Это персы. Они себя называют «бессмертными». Все закованные в бронь. Очень хорошие воины.

— Боян! — Проговорил я. — Пусть конница начинает.

— Простите госпожа.

— Здесь нет наложниц. Наложницы в обозе! — Ответил я, глядя в глаза жены.

— Да ладно, бек! Тебе что, жалко?

— Кем?

— Да, господин. Отсюда кажется, что она такая же как и все остальные. Но она тоньше и к тому же начала разрушаться. Это заметно по ту сторону. Трещины. И трещины в обеих сторожевых башнях. Что-то ромеи не правильно сделали. Я в этом не разбираюсь, но мне как-то один из них сказал, что ошибка была в расчётах по поводу грунта.

Я засмеялся.

— А я на перса. Не верю, что девка убьёт воина.

— Кровь за кровь. Я в своём праве княже.

— Хватит языком трепать, как баба. Меньше слюней и больше дела. Или ты уже в порты наложил? Так не бойся, подползи ко мне, я тебя легонько накажу, поясом своим отстегаю как пса помойного. А за девку ответишь.

— Наложниц тут достаточно. Выбирай. А этих только замуж.

— Спасибо, госпожа.

— Хорошо, муж мой. Как повелишь. — Проговорила она тихо и повернувшись пошла дальше.

— Я пока не готов. Жена это не наложница. Тут серьёзно подходить к делу нужно.

«Один! Один! Один!» — скандировали они свой боевой клич. Нурманы Сигурта и Арни остановились. Раздались их воинственные и радостные вопли. Клин викингов Гуннульва сходу врезался в персидскую конницу. Туда же подоспели северяне. В высь взметнулись три стрелы, оставляя три дымных следа. Левый фланг начал приходить в движение. Вперед бросились тяжеловооруженная кавалерия. Моя тысяча и два тысячи печенегов снесли слабые заслоны хузарской конницы и проломили весь правый фланг хузар. Они побежали. Баталии пикинеров так же пришли в движение. Атака была столь стремительная, что никто из окружения бека сообразить ничего не успел. Печенеги первыми заскочили а ставку хузар. Началась резня. Сначала вырезали личную охрану бека и его приближённых. Мои успели вовремя, иначе бека тоже бы зарезали как барана. Мой приказ был предельно жёстким — бека брать живым и любой ценой. С этого момента началось бегство хузар. Армия, как организованная сила перестала существовать. Наиболее стойко отбивались персы. Пусть их и осталась всего четверть от первоначальных пяти тысяч. Я отдал повеление оставить их. Персов окружили. Я выехал к ним. Со мной был Бенджамир, он знал персидский.

— Жаль. Мы бы Этна с тобой были идеальной парой!

— Очень просто. Я сказал, что ты родовитый боярин, значит родовитый. А кто не согласится, того ко мне отправляй, я ему мозги вправлю. Всё, свободен.

— На Этну. — Почему-то ответил я.

Перебросившись ещё парой ритуальных фраз взаимных оскорблений они разъехались. Их разделял один полёт стрелы. Потом оба синхронно сорвались с места и ринулись на встречу друг другу.

— Господин, возьми меня. Прошу тебя. — Говорила она языке славян, но с сильным акцентом.

Он кивнул и дал знак рядом стоящему с нами кметю. Тот выпустил вверх стрелу с чадящей паклей. Стрела взмыла в вышину оставляя дымный след. Две тысячи моих всадников истолько же печенегов сорвались с места и кинулись к войску хузар. Вскоре там завертелась смертельная карусель. Хузары тоже стали отвечать стрельбой из луков. Полетели на землю первые убитые и раненые. Моя армия продолжала стоять на месте. Хузары не выдержали и пошли на мою легкую конницу в атаку. Вятичи и печенеги в рукопашнуюне вступали, чуть отскочив продолжали поливать врага стрелами. Наконец всё войско хузар стронулось с места. Стало набирать темп. Пошла не только конница, но побежала на пехота. Это хорошо. Моя легкая конница обратилась в бегство. Бежали изображая панику. Правда не забывали постреливать из луков. Печенеги вообще умудрялись перевернуться в седле и сидя задом наперёд стреляли из луков. Между баталиями специально были оставлены широкие проходы, что бы конница просочилась сквозь них. Я боялся, что вятичи и печенеги могут, отступая налететь на плотные ряды баталий и перемешать их. Тогда катастрофа была бы неизбежной. Но всё прошло хорошо. Конница разбившись на ручейки скользнула за ряды пехоты. Я вздохнул облегчённо. Ну всё понеслась душа в рай!

— Четырнадцать зим будет, княже.

— И всё?

— Ты отдашь их своим воинам?

— А если не войдёшь?

— Это ты не возьмёшь. Оно спрятано так, что о сокровище знаю только я.

Я наблюдал за Гуннульвом. Он стоял как окаменевший, глядя на разворачивающуюся бойню. Стоял не шевелясь, только желваки играли на его скулах. Нурманы держались хорошо. Жестокая сеча набирала обороты. Но персов было больше и они на самом деле были хорошими воинами. Правый фланг стал прогибаться. Первыми попятились назад поляне ивоины из племени голядь. Викинги словно вросли в землю. Этих продавить у персов не получалось. Я взял бинокль у Бояна. Стал осматривать всё поле битвы. Центр держался, но держался за счёт слаженности баталий. Хоть коробки пикинёров и остановились, слишком много было врагов, но назад не пятились. Левый фланг практически в рукопашную не вступал. Перекидывались с хузарами стрелами и сходились в небольшие конные сшибки. Всё верно, основной удар бек наносил на мой правый фланг. А вот там ситуация становилась критической. Сигурта я уже не видел. Неужели завалили нурманина? Поляне с лесными жителями продолжали пятиться. Фланг прогнулся до безобразия, ещё чуть и всё посыплется. Нурманы тоже стали потихоньку пятиться назад. Зато был позитив. У бека не было резерва. Вся армия хузар втянулась в бойню. Это было хорошо.

— Я верю тебе, Этна. Хорошо, служи ему. Пусть лучше это будешь ты.

— Кто из Вас дочери рода Ашины? Дочери нынешнего кагана. Их должно быть двенадцать. Выходим.

— Много. Это достояние моего рода Буланидов.

Неожиданно из оставшейся толпы женщин ко мне кинулась одна из них рыжеволосая. Охрана среагировала моментально, выхватив мечи.

… Я ехал по улицам столицы каганата, окруженный воинами. Всё как и в Чернигове и в Киеве, когда их брали мои дружины. Убитые и раненые на улицах. Крики из домов, где шел грабёж и насилие. По улицам бежали группы вятичей, радимичей, полян, викингов и других, кто к нам присоединился. Радимичи и поляне отрывались на побеждённых, стараясь наверстать свои потери от собственного разгрома зимой. Были наиболее жестокими. Тут же проносились конные печенеги с визгом и завываниями. Дворец кагана, представлял серьёзный комплекс. Там можно было и обороняться, что хузары и сделали. Но варяги и славяне не стали тупо лезть на укрепления. Подтащили пару полевых короткоствольных орудия и разнесли в хлам ворота. После чего участь защитников была предрешена. Когда я с сопровождающим меня эскортом подъехал ко дворцу, там уже добивали последних защитников. Меня встретил Сигурт. Рядом стоял ухмыляющийся Рольф.

— Что, уже успели помять?

— Могу.

— Этна. Давай договоримся. Ты будешь рядом. Но спать с тобой я не буду. Не потому, что ты мне противна или ещё что-то. Просто я обещал своей княгине, что воздержусь в походе от того, чтобы моё ложе делила со мной какая-либо женщина. Понимаешь? А я не могу нарушить своё слово, как бы мне не хотелось. Так что оденься и ложись здесь где-нибудь рядом. Ты же обещала, что будешь охранять мой сон? Вот и охраняй. Только сама тоже поспать не забудь.

Некоторое время была тишина. Потом я понял, что Мстислава встала с лавки и стала прохаживаться. Она думала. Потом сказала:

— А если я тебя обману? Возьму золото или что там у тебя, а семью в итоге убью?

— Да.

— Я пригласила мужей, а не наложниц!

— Это почему?

— Понятно. Ну что же, тогда начнём здесь. Бенджамир, как только будут пробиты бреши, туда рванут штурмовые отряды. Возьмёшь три десятка моих кметей и прорвись к своему дому прежде, чем до него доберутся остальные. Там твоя сестра. Ты меня понял?

— Мне нельзя княже. На княжне только князь жениться может или родовитый боярин.

— Ну и кто выйдет? — Задал я вслух вопрос, больше для себя, а не для кого-то персонально.

— Княже. — Передо мной встал Избор. — В тереме никто кроме стражи не может находиться с оружием. — Он указал на Этну. Всё верно. Все остальные, кроме меня, свои мечиоставили при входе. На поясах были только ножи. А у Этны оставались две сабли.

Бек глянул на меня и скривился в мрачной усмешке.

— Этна боец. И мой страж. И она будет здесь находиться! Это моё последнее слово!

— Вот видишь, бек, я очень человеколюбивый. Людей люблю просто до ужаса и потери сознания… иногда. Особенно женщин! Кстати, а у тебя гарем большой?

— Не успеешь. С разных сторон к Итилю начнут стягиваться войска каганата.

Сигурт, Рольв, Боян и другие воины смотрели на меня заинтересованно. Девушка была красива. Огненные как бушующее пламя волосы, яркие зелёные глаза. Хорошая фигура, но не изнеженная, а поджарая. Длинные ноги. Аккуратный носик с копопушками, красиво очерченные губы. Блин, у меня уже сколько времени воздержание?! Она стояла очень близко ко мне. На ней была полупрозрачная накидка, сквозь которую была видна упругая грудь с торчащими чуть вверх розовыми сосками. Такие же полупрозрачные шаровары.

— Как не было? Но ты же спала рядом с ним и даже в Итиле, вы оба спали в одной палате?

Кагана взяли живым. Его везли тоже в колодке, вместе с беком. Каган был толстым, лысым хомяком. Сначала он пытался покачать права. Но получил плетью по горбушке и ударногой в живот, от одного из кметей. После чего понял, что ситуация резко изменилась и он больше не божественный каган, некая сакральная фигура, а просто кусок диковинного полонённого мяса, пока ещё живого. И всем тут наплевать, что он потомок священного Ашины.

— Боян, давай знак левому флангу. Пусть начинают атаку. Но после того, как Гуннульв врубится в персов.

— Звенислава, вели, чтобы принесли княжича. — Проговорила моя супруга. Звенислава исчезла. Жестко она тут всех построила. Через полминуты зашла мадам необъятных размеров с улыбкой до ушей и несла сверток. Я забрал его. Глянул вопросительно на жену. Она вздохнула, типа ну ты тупой, откинула треугольный верх свертка и я увидел маленькое личико младенца. Он спал, сопел в две створки. Смотрел на сына и не понимал, что чувствую. Потом просто поцеловал аккуратно его в лобик.

— Скажи Этна, — Мстислава говорила гладя в глаза рыжеволосой, — Ярослав тебе нравиться как мужчина?

— Ты этого не сделаешь, князь!

В этот момент, радимичи с варягами затащили в зал ещё женщин и детей.

— Хорошо. Дайте ей вторую саблю.

— Хочешь отомстить за своих сыновей?

— Понял.

— Мы сто пятьдесят лет противостоим врагам численно нас превосходящих, князь. Взяв Итиль, ты не убьёшь мою страну.

Я увидел, как её глаза засияли от радости. Она улыбнулась.

Я захохотал. Смеялся до слёз. Бек смотрел на меня непонимающе.

Бек опустил голову.

— Есть такое! Анри с Сигуртом своих, чуть ли не кулаками успокаивают.

— Ярослав! — заревел побратим, словно бешеный бизон. — Тут столько девок! И все такие гладенькие, мягонькие и красавицы как на подбор!

— Нет. Но я нанесу ему смертельное ранение. А дальше каганат начнёт разваливаться. Каган в Итиле?

— Бенджамир жив?

— Да.

— Понимаю. Решишь, когда домой вернёмся. — Посмотрел на жену Бронислава. — Боян! Жен и детей вятичей к царевнам пристрой.

— Где его сестра?

У Этны была какая-то фишка по моему поводу. Она мне проговорилась один раз, что во сне к ней приходила их богиня, которая сказала, что настанет время и придёт воин, которому Этна обязана будет служить. А потом богиня показала ей меня. С этими богами я уже ничему не удивлялся. Хотя с богами кельтов я ещё дел не имел. Хотя бес их разберёт в этом божественном кагале. Там сам чёрт ногу сломит. Кто, кого и чего. Позже я стал невольным свидетелем разговора Этны с Мстиславой. Они меня не видели, но я их слышал. Моя супруга спросила Этну, кто она мне и почему служит её мужу? Что нас связывает? Мстислава оказалась очень ревнивой женой. И конечно же не могла потерпеть рядом соперницы. Я пытался её убедить, что люблю только её и у меня никого не было. Но она мало верила мне. Ведь тогда мужчины могли брать столько женщин, сколько могли себе позволить. А взять полонянку на ложе вообще считалось в порядке вещей. Этна стала рассказывать Мстиславе свою жизнь. Как я понял, она родилась в Британии. Потом наеё племя напали враги. Саксы. Они убили всех мужчин и часть женщин. Оставили только девушек, которых насиловали и детей. Ей тогда было совсем мало лет, пять или шесть. Саксы продали её каким-то торговцам. Те другим и так далее. В итоге она оказалась в Индии, попала в храм богини Иштар, где готовили женщин воинов. Именно там из неё сделали бойца, умеющего владеть любым оружием той эпохи. И даже без оружия, всё равно быть оружием. Учили не только владеть мечом, саблей ножом, но и соблазнять, выведывать тайны у мужчин во время любовных игр, готовить яды. Она оказалась прирождённым воином. Очень способным диверсантом и убийцей. Потом она должна была попасть в услужение одному индийскому радже. Быть не только его наложницей, но и телохранителем. Вот только она не собиралась быть подстилкой. Кровь гордых кельтов, не позволялаей быть такой. Она зарезала в первую же ночь своего господина, так и не дав ему отведать молодого девичьего тела. После чего она бежала. За ней началась охота. Она уходила на северо-запад, путая следы. Голодала. Убивала за сухарь. Но всё же попалась, но не преследователям, а персам. Её сначала хотели отдать в гарем шаха, так как она была необычна для людей той страны. Белокожая, огненно-рыжая с зелёными глазами. Стройная и поджарая. Ни капельки жира. Вот только она сначала убила надзирателя голыми руками, завладела тесаком, и порубила троих здоровенных мужчин в куски. Когда работорговцы поняли, что в их руки попала одна из боевиков богини Иштар, испугались. Ипродали её хузарам, не сказав кто она. Хузары взяли её для гарема своего кагана. Вот только девочка оказалась упёртой. Её били, морили голодом, чтобы сделать послушной. Но всё без толку. Этну наверное бы убили в итоге. Но тут Итиль осадил я. И тогда, в ночью перед штурмом к ней во сне опять пришла богиня кельтов. Сказала, что освобождение близко и завтра она увидит того, кому будет служить.

И тут я понял, что Этна, которая ни кого не боялась, на всех наплевав, боится мою жену. Для меня это был шок. Она реально боялась Мстиславу!

— По добру, муж мой. — Проговорила она и взяла у Звениславы коржец с медовухой, держа обеими руками, протянула мне. Я взял, выпил всё до капли. Перевернул коржец, показывая, что выпил всё. Потом коржец отдал боярыне. Взял Мстиславу за плечи и притянул к себе. Она не сопротивлялась, но губы сжала и чуть отвернула лицо, подставив щеку. Мне ничего не оставалось как поцеловать её туда. Ну не устраивать же мне разборок при всём честном народе?! Ладно. Погодим.

Оглянулся. Заметил, как Сигурт смотрит на стоящую передо мной на коленях женщину, прижимающую к себе детей. В его глазах было облегчение и… восторг. Оба-на! Наш отмороженный викинг влюбился с одного взгляда? Или мне это показалось? Очень интересно! Ладно, время покажет.

— А саблей?

— Долг крови это серьёзно Храбр. Да, ты в своём праве. Ну что же, убей их. — Я конечно мог отобрать семью Бронислава у Храбра. Но тогда меня вообще никто не понял бы. Алишаться одного из преданных моих сподвижников, каким стал Храбр, я не собирался. Жестокое время и жестокие нравы. Я смотрел Храбру в глаза. Он вытащил меч из ножен.Женщина прижала головы своих детей к себе.

— Как скажешь княже. — Избор отступил назад. Моя свита молчала. А вот остальные зашушукались. Боярыни Мстиславы кто с любопытством, а кто зло смотрели на рыжеволосую дочь кельтов. Но Этна проигнорировала все их взгляды, только презрительно скривив губы. И я сразу представил себе, как огребут придворные «статс-дамы» если попытаются задеть эту девушку. Драться Этна умела и не только на саблях. Пока мы шли, Этна несколько раз сходилась в показательных поединках с моими дружинниками и с нурманами. Даже Гуннульв с Сигуртом и Рольвом скрестили с ней клинки. Я не скажу, что она их победила. Нет. Но её мастерство оценили все по достоинству и она заслужила уважение у самых отмороженных нурман. А это дорого стоило. Мало того, обоз сильно растянулся и замыкающую часть его захотели отбить печенеги, наскочившие внезапно. Только они обломились. Все были настороже. Система сигналов на случай таких ситуаций у нас была отработана. Мы сразу кинулись к месту схватки. Этна на скаку застрелиладвух печенегов их хазарского лука, с которым она умела обращаться не хуже, чем с саблями. А потом изрубила в капусту ещё троих печенегов. Настоящая амазонка. Рольв даже потом предложил Этне стать его законной женой, если кончено князь отпустит. Я тогда взглянул на Этну вопросительно. Но девушка скривила недовольно свои губки и переместилась мне за спину. Я посмотрел с усмешкой на молодого викинга, развел руки в извиняющем жесте и сказал:

— Мстислава хорошо умеет биться, особенно саблей. Но она не оберукая. А эта, настоящий вихрь. Хороший боец.

Но юный нурман не стушевался, улыбаясь пожал плечами:

— Ну как, Боян? — Спросил его. — Ты учил Мстиславу. Кто из них лучше?

— Вторуша, поможешь девушке.

— Правда? Мне тоже глубоко наплевать на сакральность рода Ашины. Если род Ашины прервётся, тогда что будет? Я тебе скажу. Тогда тарханы из высшей аристократии начнут междуусобную войну, за право примазаться к этому роду и соответственно освятить свой род, заодно вскарабкаться на место правителя всех хазар! Именно это и добьётХазарию.

Её глаза увеличились моментально.

— Не выведут. Раньше нужно было выводить. А сейчас поздно. Он в Итиле. Вы даже под угрозой его уничтожения, не пожелали спасти потомка Ашины! Ведь ему запрещено покидать Итиль. Не так ли? Так, бек. Каган только четыре раза в год может выезжать за пределы Итиля в сопровождении пышной свиты. Каган рода Ашины является священным для хазар. Он для всех хазар и белых и чёрных имеет сакральное значение. Я прав? Прав, бек. А теперь скажи, что будет, когда мои нурманы или пацинаки-печенеги, которым на егосвятость глубоко наплевать, просто вырежут всё священное семейство?

— Вы сейчас сдадитесь! Или умрёте. — Предъявил я им ультиматум.

— Я ещё не сказала, что разрешу тебе лечь на его ложе.

— Бек, ты не в том положении, чтобы задавать мне вопросы. Итак?

— Княжну по нашему.

— Хорошо, княже Ярослав.

— Встань. — Она подняла лицо и посмотрела на меня снизу вверх. У неё были ярко зелёные удивительные глаза. Ещё я заметил на спине сквозь полупрозрачную ткань легкой накидки следы от ударов плётки. На руках тоже они были. Я наклонился и за руку помог ей встать. — Кто ты и как тебя зовут?

— Из далека. Поверь, бек, отсюда не видно! Гарантирую.

— Ну вот! Так что готовься, самую младшую принцессу тебе в жёны отдам. Конечно, мужем ты ей не сразу станешь. Ей подрасти нужно будет. Но придёт время и получишь.

— Да, мой господин.

— Извини Рольв, но леди Этна не желает. А я не могу заставить её это сделать.

Бек молчал насупившись. Ну-ну, давай губы сжимай и бровки хмурь.

— Ты не пойдёшь. Ещё чего не хватало. Он моложе тебя, Боян! И больше. Я Мстиславе обещал, что ты вернёшься. Кто маленького княжича учить будет, старый барсук?

— Какую при…прын…

— Как это, княже?

Вторуша завис с открытым ртом.

— Наплевать. Мне разорвать платье или сама снимешь?

— Понял.

Моё войско окружило город. Викинги блокировали Итиль с воды. Сигурт и Арни оба осталитсь живы. Это было хорошо. Правда потрепали их изрядно, особенно Сигурта. Сейчасон сидел около моего шатра, голый по пояс, весь перевязанный чистыми тряпками, как бинтами и пил вино из кубка. Рядом бражничали Гуннульв, Арни, Рольв и ещё нескольковоинов, в том числе и славян. Особо чествовали Храбра. В воинском лагере, окружившим город, раздавался мужской смех, женский визг, плач, мольбы о пощаде. Но кто будетцеремониться с полонянками.

— Один! — ревел в полный голос Сигурт. — Прими это мясо!

— Правда, Мстиша. Если ты мне не веришь, зачем тогда мы вместе? И ещё, я хочу видеть сына.

— Значит разорвать.

Забили дробью барабаны. Передние ряды баталий разошлись в стороны, освобождая сектор стрельбы для орудий, которые были до этого спрятаны за шеренгами пикинёров. Первыми под картечь попала тяжёлая конница хузар. Грохот выстрелов. Артиллерия Мизгиря отработала первый залп на пять с плюсом, выкосив ударную часть тяжёлой кавалерии и создав завалы из людей и лошадей. Над полем стоял гул из конского топота, ржания, лязга металла, криков сотен людей, полных ярости и боли. Заработали сто миллиметровые орудия. Эти стреляли бомбами — пустотелыми ядрами, начинённые чёрным порохом. Большого урона они не производили. Тем более половина из выпущенных бомб не взорвались в итоге. Эффект был больше психологический. Всё же технология таких бомб у меня была ещё не отработана. Но наплевать. Не боги горшки обжигают. Со временем доведём до ума.

— Добро! — Викинг рванул с места как спринтёр. Побежал к своим хирдманам, уже выстроившимся клином. К ним подскочили северяне на конях.

— Храбр, княже.

Оба всадника неслись на встречу друг другу. Я даже отсюда видел, как на железных кончиках копий играли солнечные зайчики. Пятьдесят метров… тридцать… десять… сошлись. Скрежет металла. Храбр в последний момент чуть изменил наклон щита и наконечник копья другого вятича не ударил со всех одури в щит, а скользнул по нему. Одновременно Храбр чуть наклонил своё копье и оно прошло в притирку с нижним краем щита барата Бронислава, врезалось в доспех на животе, проламывая его и погружаясь во внутренности человека. Раздался крик полный боли и отчаянья. Храбр выпустил копьё и проскакал мимо. Вятич предатель откинулся на круп коня, который по инерции продолжалсвой бег дальше. Потом соскользнул с седла и грохнулся на землю. Моё войско завопило победно! Воины кричали и колотили в щиты мечами, саблями и боевыми топорами. Хузары молчали. Храбр вернулся к поверженному противнику, соскочил с коня на землю и обнажил свой меч. Хороший меч, стальной. Ему его сделали в Златограде. Он взмахнул ими голова его противника отскочила от тела. Храбр поднял её за волосы. С обрубленной шеи хлестала кровь. Храбр кричал потрясая своей чудовищной добычей. Потом кинулеё в сторону хузарского войска. Обвязал ноги трупа верёвкой, привязал другой её конец к луки седла и поскакал к нашему войску, волоча бездыханное тело своего кровника. Для Храбра все вятичи Бронислава и тем более его родичи были кровниками.

Я с ним был согласен. Из них точно получилась бы идеальная пара двух отморозков.

— Ошибаешься, бек. Никто не придёт к вам на помощь в ближайшие пару-тройку месяцев. Ромеи вас бросили. Там, где ещё остались какие-либо войска, сейчас разброд и шатание. Тарханы, которым подчиняются военные силы в разных частях каганата, займут выжидательную позицию. Слишком оглушительный разгром вашего войска, заставит их стать осторожными. Никто не захочет повторить твою судьбу, бек. Кроме того, у них сейчас начнутся большие проблемы с печенегами и огузами. Всё бек. Время вашего каганатавышло.

— Закройте глаза, дети. Сейчас всё закончится. Вы попадёте в ирий. Не смотрите. — Шептала она им. Сама тоже закрыла глаза. Храбр стоял над ними с обнажённым мечом. В зале наступила тишина. Вот он отвёл руку для удара. Воин не отрываясь смотрел на свои жертвы. Потянулись мгновения. Храбр замер. В зале было тихо. Замерли глядя на нихвикинги, славяне, женщины кагана, женщины и дети других вятичей-предателей. Даже их дети молчали, прижавшись к матерям. Женщины понимали, если Храбр убьёт жену Бронислава с детьми, то и их с детьми тоже убьют.

— Храбр. Твои сыновья погибли как воины! Слава им. Но у тебя ещё два сына осталось. Один из них уже новик. В младшей дружине. Добрым кметем вырастит. Да и сам ты ещё в силе. Верю, что родятся у тебя ещё дети.

— Эй, пёс девки из Златограда! — Крикнул смеясь хузарин. — Ты чего разделся? Я мужчинами не интересуюсь.

— Бл… Весело! Вы реальные отморозки. Но всё это ерунда, священная кровь и прочее. Всё очень просто, девочек не отдают замуж по самой банальной причине, не хотят получить конкурентов на стороне. Ведь она носитель священной крови, а значит её сын сможет претендовать на власть в каганате, так как тоже потомок Ашины! Вот и всё, да бек? Ларчик просто открывается. — Бек молчал. Я усмехнулся. — Но знаешь что, бек? Я человек очень добрый и милосердный, бываю иногда. И вот мне стало очень жаль этих девушек. Я своим волевым решением разрешу им выйти замуж. У меня парней здоровых и даже очень красавцев вагон и маленькая тележка. — Бек смотрел на меня не понимающе. —Гм… короче много у меня потенциальных женихов! Вот например Вторуша! Вторуша, ко мне!

Боян только крякнул и сплюнул на землю. Из рядов выехал воин на встречу хузарину.

Вятич был пониже хузарина, но это ничего не значило. Храбр спрыгнул с коня. Снял кольчугу. Потом полностью разоблачился по пояс. Над полем стояла тишина. Потом бояринвскочил назад на коня, в одной руке длинное копье, в другой круглый щит.

— Ну смотри.

— Да. Долг крови.

— Понял. Благодарю тебя, господин.

— Нет. Пока ещё нет. Ты же у нас старший. Вот решили, что ты первый выберешь себе девку или девок, нам не жалко! — Бывшие во дворе воины засмеялись. — Ярослав, это всётаки царский дворец. Как можно!

— Успеешь Гуннульв. Не торопись. Кровавого пира хватит всем за глаза. Терпение друг мой.

Когда уходили, Итиль подожгли. Зарево пожара и черные клубы дыма видны были ещё долго.

— Скажи князь, а если я выкуплю свою семью?

— Мы согласны. Ты, князь славян, даёшь слово, что нам позволят уйти?

Смотрел на ухмыляющиеся физиономии викингов и своих дружинников. Откажись — не поймут. А я Мстиславе обещал. Вот засада! Ну ладно, что-нибудь придумаем.

— Избавлю тебя от, как ты говоришь, первого напряжения! Муж мой.

— Ты оберукая?

— Когда они достигают тридцати лет их убивают. Удушение священным шелковым шнуром. Тем же самым, которым убивают кагана, по исходу тех лет правления, которые он самсебе назначил, либо по достижении им сорока лет.

— Много, сокровищ?

Народ радостно загалдел. Викинги и славяне как я понял, обожали поединки. Сразу же начались ставки. Сигурт с удовольствием потирал руки.

— Спасибо, мой господин.

От хузар отделился конный воин. Здоровенная детина, весь закованный в броню. На таком же большом жеребце, который тоже был укрыт кольчужной попоной. Он вызвал на бой. Всё верно, поединок перед битвой. Таков древний обычай.

— Говоришь, можешь владеть любым оружием?

— И что, они так всю жизнь там и проживают, во дворце?

В след за радимичами в зал зашел Храбр. Он тащил за волосы молодую женщину. За ними бежали трое малолетних детей. Мальчик лет семи и две девочки пяти и трех-четырех лет.

— Я видела тебя во сне, мой господин. Моя судьба связана с тобой. Я отказывалась восходить на ложе этого мерзкого кагана, за это меня наказывали. Били плетьми, морилиголодом. Но я знала, что ты придёшь. Возьми меня. Я могу согревать тебе ложе. Я буду сторожить твой сон. Меня учили биться любым оружием.

— Жена Бронислава и его выб…и!

Я подошёл к беку, сидевшему на земле. Его голова и руки были заключены в деревянную колодку. Его сторожил десяток моих дружинников. До прибытия в Златоград, ни один волос не должен был упасть с его головы. Его кормили и поили. Один из дружинников откуда-то притащил мне деревянную чурку. Я сел на против бека.

Этне протянули саблю. Она попробовала её, пару раз взмахнула. Вскоре приволокли избавленного от доспех хузарина. Приглядевшись к нему, усмехнулся. Это был один из персов, не тот старший, а более молодой. Когда я разговаривал с вождём «бессмертных» этот парень стоял рядом со своим командиром. Сейчас его голова была в крови. Отлично.

— Жену? А если просто наложницей?

— Ярослав. Ты обманул меня. — Прошептала она.

— Ярослав! — Сигурт смотрел на меня недовольно. — Ты их всех забираешь?

— Ошибаешься. Больше вы никого не убьёте. Выкатить орудия! — Рявкнул я. Викинги и славяне раздались в стороны. На персов смотрели три жерла полевых орудий, заряженных картечью. — Я не намерен больше терять своих людей. Поэтому отдам приказ просто вас всех расстрелять. Но я восхищён вашим мастерством и вашим мужеством. Вас не будут обращать в рабство. Вы снимите брони, все. Я оставлю Вам на каждых двоих по коню и на каждых двоих по сабле. И вы можете уходить. И так, ваше решение?

— Ярослав. Подожди. Я ещё не готова. Сын слишком крупный был. Пожалуйста, любимый.

Этна постоянно была возле меня. Фактически стала моей тенью. Спала рядом со мной. Нет, у нас ничего не было, хотя в первую же ночь, во дворце, где я спал в личных покояхкагана, Этна пришла ко мне. Полностью обнажённая. Мда. Это было какое-то издевательство. Сказал, чтобы немедленно оделась. Было видно, что у неё нарастает паника.

Итиль грабили основательно. Вычищая всё, что только можно. В этот поход пошёл не только Боян, но и Дражко. Он у меня отвечал за грабёж и составление списков добычи. Спустя пять дней грабежа и подсчётов, мы ужаснулись. Господи, как мы всё это утащим??? Как бы не надорваться. Все корабли облегчили максимально, убрав оттуда всё что можно. Забили струги, ладьи и даже дракары по самый верх. Единственно что оставили и то на стругах, это по одной короткоствольной пушке и небольшой запас пороха, картечии ядер. Первыми вышли корабли. Помимо своих судов, на пристани в Итиле были захвачены ещё несколько купеческих посудин. Их, конечно же конфисковали, без права компенсации и тоже загрузили максимально. Экипажи кораблей заставили работать на себя. Но всё равно оставалось очень много. Печенеги, забрав свою долю свалили, угоняя к себе в стойбища и рабов — молодых девушек и мужчин. Правда всех более менее нормальных мастеров — кузнецов, кожевенников, гончаров и прочих, которых печенеги успели похватать Дражко выкупил, азартно торгуясь с ханом. Интересно было за ними наблюдать. Эти двое позабыв о своём статусе торговались как базарные торговки до упора. Ругались, кричали друг на друга, чуть не плакали заламывая руки, призывали в свидетели богов, души предков и прочих небожителей, взывая к совести друг друга. Хотя я подозреваю совести у обоих не было ни на грош. Чуть не подрались, кидали шапки о землю, расходились с недовольным видом и тут же опять сходились, садились на кошму и торгначинался по новой! Это была жесть! В итоге оба разошлись довольные, считая, что поимели друг дружку. В округе собрали все повозки. Я удивился, но телег ещё не было как таковых. Зато были четырехколёсные повозки, только отдалённо напоминающие телеги. А так же двухколёсные арбы. По истечении седьмицы, войско с награбленным доброми большим полоном двинулась назад. Шли медленно. С собой ещё тянули пушки, в том числе тяжёлые осадные мортиры.

— Почему?

— Божественного кагана выведут и хазары сплотятся вокруг него.

— На наш правый фланг.

— Двенадцать.

— Что значит жалко? Это мои жены и дети.

— Господин. — Обратилась ко мне Этна. — Можно мне вторую саблю?

— Побил, Мстислава. Итиль разрушен. Каган и бек привезены сюда в колодках на твой суд. Добычи взято много, что еле дошли.

Этна подошла ко мгне и встала на колени. Сабли положила на пол. Я приобнял её за плечи и поднял на ноги. Она посмотрела мне в глаза. Я поцеловал её в лоб.

— Не радуйся князь раньше времени.

Переход был очень трудным, тяжёлым. Начинала сказываться нехватка продовольствия. На привалах, мужчины и подростки рыбачили. Постоянно, даже при движении в разные стороны уходили отряды на охоту. Но этого не хватало. Когда перетащили корабли из Волги в Дон, Боян напомнил о Саркеле. Но я отказался туда идти. У нас и так было всегостолько, что мы еле тащились. Из Дона в Сейм, по уже вырубленной просеке перетащили корабли в ноябре. Было холодно. До снега нужно было успеть в Златоград. Люди были голодные, так как пайки урезали до безобразия. Все уставшие, вымотавшиеся до крайности. Клял себя за то, что не продумал отход до конца. Среди полона уже имелись умершие. Заболели и умерли две царевны. За дневной переход от Златограда к нам по реке вернулись струги, ладьи и пара нурманских кнорров. Всех кого только можно из женщини детей погрузили на них, а так же часть добычи. И суда быстро отошли. К Златограду подходили вечером. Дул холодный пронизывающий ветер. Практически всё население города вывалило за ворота. Нас встречали. Народ кричал. Родичи выискивали своих воинов.

— Зачем ты мне?

— Пойдём что ли? Показывай, где тут у вас переодеть тебя можно.

«Бессмертные» персы уже предвкушали, как начнут выкашивать поганых язычников, как получили практически в упор залп картечью из трёх орудий. После чего на них обрушился ливень стрел и арбалетных болтов. Нужно отдать должное, персы хоть и затормозились на некоторое время, но только для того, чтобы перегруппироваться. Зато Мизгирь успел оттащить назад за линию пехоты пушки. «Бессмертные» наконец врезались в ряды пехоты. И это были викинги.

— Да, госпожа. Я бы отдала всё, что хоть раз испытать то, что ты испытываешь с ним на ложе. У меня ещё не было ни одного мужчины.

— Пусть даст по ним залп и отходит. Настал черёд нурман. А то я вижу они уже копытом бьют. Не терпится им схватиться. Посмотрим на сколько «бессмертные» на самом делебессмертны!

Бек удивлённо на меня посмотрел:

Мстислава аккуратно высвободилась из моих ладоней. Позвонила в колокольчик. У меня глаза на лоб полезли, потом вспомнил, что я рассказывал ей о таких порядках в аристократических семьях. Моментально к нам в светлицу заглянула Звенислава.

— Да, господин. Это значит огонь. Я из кельтов.

— И что? Твои сыновья меня не интересуют, а вот дочери очень даже.

Напротив двух сторожевых башен установили по осадной мортире. А напротив стены между ними, сто миллиметровые пушки. Вскоре начался обстрел. Позиции артиллерии заволокло пороховым дымом, но его быстро сносил ветерок, дувший с Волги. День выдался довольно жарким. В полдень рухнула стоящая напротив нас левая башня, раскалываясь на куски. В воздухе стояла завеса из пыли. Чуть раньше сто миллиметровые орудия пробили брешь в стене. Обстрел не останавливался. Спустя три часа, я засёк по часам, обрушилась половина правой башни. Видно и правда, ромеи ошиблись в расчетах. Я кинул Бояну. Он отдал знак рукой и к проломам ринулись штурмовики. Пыль ещё не успела осесть от рухнувшей правой башни, а осаждающие уже переваливали потоком через груды обломков…

— Боян, кроме людей Гуннульва что у нас ещё есть в резерве?

— Куда он их направил?

— На правом фланге. Он тоже увидел.

— Хочу.

Интересная история приключилась с Гуннульвом. Бенджамир сумел проскочить первым с тремя десятками кметей к своему дому. Но туда наскочил отряд хузар, из числа гарнизона. Завязался бой. Хузар было больше и они точно бы изрубили отряд Бенджамира. Но тут подоспел Гуннульв со своими боевиками. В итоге большую часть отряда хузар изрубили в куски, оставшиеся в живых обратились в бегство. Гуннульв был ранен в плечо стрелой. И дома у Бенджамира, над суровым викингом стала хлопотать сестра моего хузарина. Гуннульву так понравилась девушка, что он не обратил внимания даже на пару полонянок из гарема кагана, которых ему притащил Сигурт. А потом, всю дорогу, покамы шли до Златограда, Гуннульв ошивался около кибитки в которой ехала сестра Бенджамира — Лейла. Необычно было смотреть на этих двоих. Лейла на самом деле была какнежный цветок. Юна и прекрасна. И Гуннульв, словно высеченный из камня, с грубыми чертами лица, продубевшей кожей от соленых морских ветров и взглядом холодных синихглаз. Вот только его глаза, когда он смотрел на девушку были не холодными, а очень даже живыми и тёплыми. Это как-то не вязалось. Лейла уже не стеснялась викинга, не краснела, а очень даже оживлённо с ним разговаривала сидя в кибитке. Гуннульв ехал рядом на коне. Он даже не пошёл на своём дракаре.

— Этна?

— Может да. Он же одержим местью.

— Начали. — Скомандовал я.

Этна некоторое время молчала, потом ответила:

— Ярослав, успокойся! — В её глазах началась паника. По фиг. Я уже больше не могу.