Когда ее не стало

1

Обезображенный труп молодой женщины нашли утром в овраге у родника за дачным поселком. Жена профессора Белоцерковского с внуком, взяв с собой молочные бидоны, отправились на родник за чистой водой. Обитатели элитного поселка любили родниковую водичку. Спустившись по склону оврага к ручью, они увидели кошмарную картину. В ручье лежала мертвая женщина. Ее лицо и тело были исполосованы то ли ножом, то ли бритвой. Мария Федоровна закричала, десятилетний мальчик заплакал. Выронив бидоны, женщина схватила ребенка на руки и стремглав помчалась домой.

Увидев жену, профессор Белоцерковский долго не мог понять, что случилось. Мария Федоровна только заикалась, будучи не в состоянии отвечать на вопросы. Мертвенно-бледное заплаканное лицо, трясущиеся губы и неразборчивые звуки, из которых было понятно только одно слово: «родник»… Сенечка, внук профессора, смотрел на деда с ужасом, будто тот в чем-то провинился перед ним. Деду пришлось отпаивать родных валерьянкой и успокаивать. Сам растерянный, он накинул на пижаму плащ, сунул ноги в резиновые сапоги и побежал к оврагу. Зрелище, представшее перед взглядом, потрясло даже его, врача с многолетним опытом, повидавшего немало смертей.

Профессор вернулся домой и тут же позвонил в городское управление полиции.

– Дежурный? Это профессор Илья Наумович Белоцерковский. Звоню с дачи. У нас неприятности. Зверское убийство. Найдите начальника криминальной полиции полковника Визгунова. Убийство произошло напротив его дома. Погибшая женщина одета в домашний халат, и я подозреваю, что это его дочь. Пришлите сюда медэксперта Крылова. Он самый опытный в таких делах.

– Я вас понял, Илья Наумович.

Положив трубку, дежурный по управлению задумался. Убийцей мог быть только сумасшедший. Поселок, где жили и профессор, и Визгунов, строился для руководства Главного управления МВД. Ни одного происшествия за все время его существования… Криминалитет этот район за версту обходил.

Где искать Визгунова, дежурный знал. Вчера по случаю Дня Победы в особняке мэра города Олега Ивановича Пичугина устраивался прием. Визгунов числился одним из друзей мэра и, скорее всего, заночевал у него, так как никогда не садился за руль под мухой. Начальник криминальной полиции слыл самым требовательным и дисциплинированным руководителем, чем заслужил уважение всего управления и руководства города.

Дежурный снял трубку телефона спецсвязи и попросил соединить его с домом мэра. К телефону подошел его личный секретарь. Дежурный доложил обстановку.

Мэр жил в шикарном особняке на границе города и области, напоминающем дворец, в котором нетрудно заблудиться. Одних только гостевых комнат насчитывалось больше двадцати. Близких друзей Пичугин после веселых вечеринок всегда оставлял ночевать. Он любил устраивать званые вечера и маскарады с непременными сюрпризами и хохмами, а на следующее утро за общим завтраком, где собиралось человек двадцать, все смеялись над вчерашними приколами. Героем сегодняшнего обсуждения стал полковник Визгунов, не пропускавший ни одной вечеринки. Вчера он дежурил и на праздничный вечер приехал поздно. Выпил пару рюмок и ощутил неимоверную усталость. Незаметно для гостей поднялся в гостиную второго этажа, прилег на диван и заснул. В два часа ночи, когда народ только было разгулялся, одна парочка решила уединиться, и черт их понес в эту же гостиную. Свет включать они не стали и завалились на тот же диван, едва не переломав уснувшему полковнику кости. Картина из комедии положений. Все гоготали, держась за животы. То, что муж дамочки веселился вместе со всеми в главном зале, а жена кавалера там же пила шампанское, никого не волновало. В светском обществе придерживались свободных нравов и супружеские измены считались обычным баловством. Местная знать не устраивала скандалов, не признавала разводов – это считалось дурным тоном, как и сцены ревности. Равенство полов во всем, за исключением главного различия: муж – добытчик, жена – хранительница очага. Детьми и хозяйством занималась прислуга. Учителей, воспитателей, горничных и поваров нанимали через специальное агентство, созданное мэром, где все соискатели проходили специальную проверку – примерно как советские граждане перед загранпоездкой. От желающих идти в услужение к элитарной части общества отбоя не было. Всеми уважаемый Олег Иванович заботился о личной жизни каждого достойного горожанина и делал все, чтобы лучшие люди не отвлекались от своих прямых обязанностей на рутинные бытовые проблемы.

Итак, вернемся к завтраку. Все еще смеялись, когда в столовую вошел секретарь мэра Эдуард Николаевич Ордовский, для большинства гостей просто Эдик. Личность тихая, незаметная, что-то вроде картины на стене, к которой все привыкли и перестали замечать. Он тихо подошел к мэру, возглавлявшему стол, и что-то пошептал ему на ухо. В ответ тот кивнул и подал знак Визгунову. Мужчины вышли в коридор. Мэр положил руку на полковничий погон друга и тихо заговорил:

– У нас неприятности, Андрюша. В овраге за твоей дачей найден изуродованный труп молодой женщины. Обнаружил ее профессор Белоцерковский час назад. Тебе надо самому туда поехать. Оперативная группа во главе с твоим помощником Балабановым уже выехала на место происшествия.

Визгунов побледнел:

– У меня же дочь с мужем вчера уехали на дачу!

– Соберись, Андрей. Отбрось черные мысли. Мы еще ничего не знаем.

Полковник не удостоил его ответом и побежал по коридору к парадной мраморной лестнице.

На месте происшествия собрался весь поселок. Выходной день, весна, природа, чистый воздух – где еще проводить время, как не на комфортабельной даче. Здесь все друг друга знали, будучи и соседями, и сослуживцами. Люди дисциплинированные, с высокими званиями и чинами.

Ленточкой огораживать место преступления не стали. Жители поселка тихо переговаривались, а эксперты работали. До приезда начальника покойницу не трогали, хотя труповозка уже стояла возле забора ближайшего участка.

Следователь по особо важным делам областной прокуратуры Тарас Романович Зубко допрашивал профессора Белоцерковского. Зубко знал, с кем имеет дело. Илья Наумович возглавлял отдел судебной медицины, но напрямую управлению внутренних дел не подчинялся, а потому и воинского звания не имел. Однако от его заключений отталкивались и прокуратура, и розыск, и все оперативные отделы. Профессор не зря вызвал сюда своего главного эксперта Крылова: у него имелись все основания полагать, что погибшей является дочь самого уважаемого сыщика из всех, кого он знал, – Андрея Борисовича Визгунова. Зубко помалкивал. Такому корифею смешно задавать вопросы. Профессор сам знал, что важно для следствия, а о чем говорить не нужно.

– Ее халатик мне знаком. Дача Визгунова по соседству, через забор. Я видел в этом халате Светлану. Они с мужем каждые выходные здесь отдыхали. Сам-то Андрей Борисыч редкий гость в своем доме. Работяга. Для него выходных не существует. И еще. Длина и цвет волос, фигура и все, что осталось узнаваемым, подтверждает мои подозрения. Ну а главное, надо понимать, что посторонняя женщина в такой одежде не могла сюда попасть. Рядом с поселком только лес. До шоссе четыре километра. Дорога проходит через березовую рощу. Если труп откуда-то привезли, то не проще ли было бросить его в лесу, на полпути, а не подкладывать возле населенного пункта, да еще в праздничный день, когда народ вовсю гуляет. Всю ночь выстрелы грохотали.

– Выстрелы? – переспросил Зубко.

– Да ребятишки петарды пускали. Наши дети сбагрили своих детишек нам, старикам. Внуки уже самостоятельные, а деды и бабки их балуют и разрешают палить. Правда, на зады, к оврагу, они не ходят, здесь нет освещения. Собираются на главной и единственной улице. Там фонари горят всю ночь.

Зубко обратил внимание на стоявшего рядом мужчину лет шестидесяти, который переминался с ноги на ногу, будто ждал, когда освободится туалетная кабинка.

– Вы что-то хотели сказать?

– Да, да. Моя фамилия Андрианов, Андрианов Евгений Михайлович. Я брат Андриановой, вдовы подполковника Сухомлинского, погибшего при исполнении год назад. Семью Визгунова очень хорошо знаю. Андрея Борисовича прислали из Москвы. Он занял должность заместителя начальника главка после гибели Сухомлинского, а вскоре и криминальную полицию города возглавил.

– Нам все это известно. Ближе к сути, – перебил Андрианова следователь.

– Я думаю, что профессор прав. Вчера я отвез мужа Светланы в больницу. Где-то в полночь или чуть позже. С ножевым ранением.

– Так-так, секундочку… А вот теперь давайте подробности. Тут каждая деталь важна.

– Понял, понял, – Андрианов заметно нервничал. – Я приехал сюда поздно. В полночь. Дела в городе задержали. Ехал по центральной улице. Дом сестры в конце поселка. Задумался и чуть не сбил человека. Едва успел затормозить. В такую темень он вышел на середину дороги. Моя машина замерла в метре от него, а потом он упал. Я страшно испугался – а вдруг задел его? Выскочил из машины и узнал Сережу Бартеньева. Он был без сознания, руками держался за низ живота, по пальцам текла кровь. Я поднял его, положил на заднее сиденье и повез в больницу. Ближайшая – в двадцати километрах. Девятая градская. Другой я не знаю. Гнал как мог. Добрался за сорок минут, а потом мне еще двери в приемный покой не открывали. Тоже, видать, праздновали. Пока суть да дело, Сережа потерял много крови. Я плохо соображал, очень беспокоился за парня. Помню только голос дежурного врача, кричавшего в трубку: «Каталку, готовьте операционную, у нас ножевое!» Вот тут до меня дошло, что Сергея кто-то пытался убить. Его увезли санитары. Потом записали мои данные и выпроводили. Возвращаясь в поселок, я никак не мог понять, кто мог ударить ножом Сережу? Более честного и порядочного человека я не встречал. У него нет врагов. В наше время этому можно только удивляться. В поселок я вернулся часа в два ночи. Может, позже. Тишина. Мне в голову пришла мысль зайти к Сергею домой. Удивительно, что ранили его на улице, но он не домой вернулся, а вышел на дорогу. Дома жена, телефон. Зачем же искать помощи на пустынной ночной улице?

Я остановился возле их дома и зашел на участок. Тропинку до дома освещали уличные фонари, но в самом коттедже свет не горел ни в одном из окон. Поднявшись на крыльцо, я дернул за ручку, и дверь открылась. Она оказалась незапертой. Я вошел, включил свет в холле и позвал Светлану. Никто не ответил. У моей сестры такой же типовой коттедж, их здесь большинство, многие поленились перестраивать. Внизу три комнаты и кухня, на втором этаже две большие комнаты. Я обошел весь дом. Никого. Постель на втором этаже разобрана, подушки помяты, но на кровати никто не спал. Я выключил везде свет и ушел.

– А почему вы не позвонили в полицию? – спросил следователь.

– А чем они могли помочь истекавшему кровью человеку? А потом, я решил, что больница доложит полиции о ножевом ранении. Меня найти нетрудно. Я свой паспорт предъявил в больнице и рассказал, что раненого подобрал на улице.

– Покажите мне место, где вы его подобрали, – попросил Зубко.

– Да тут же, рядом. Надо лишь через участок пройти, – Андрианов указал на калитку. – Это и есть владения полковника Визгунова. Так называемая задняя калитка.

Зубко глянул в сторону оврага, где работали криминалисты. Убийство совершено точно напротив калитки. Она тоже оказалась незапертой. Мужчины зашли на участок. Андрианов прошел вперед, а Зубко остановился у порога. На свежей траве подсыхала лужица крови.

– Сойдите с тропинки на газон и не затаптывайте следы.

Евгений Михайлович не сразу понял следователя.

– Что?

– Отойдите в сторону. Удар ножом наносили здесь. Похоже, раненый упал, а потом поднялся и вернулся назад, – следователь обернулся к профессору, растерянно смотревшему на засыхавшую кровь.

– Илья Наумович, пригласите сюда эксперта и передайте руководителю группы майору Балабанову, чтобы вызвал кинологов с собаками. Следов тут полно. Невооруженным глазом видно.

Зубко переступил на газон и пошел следом за Андриановым.

Узкая поросшая травой тропинка шла через сад к дому. Похоже, по ней не ходили, и родником хозяева не пользовались – но тогда почему женщина оказалась в овраге?

Слева от тропинки стоял добротный коттедж и тут же располагалось крыльцо. Дом находился метрах в двадцати от калитки, через которую они вошли. К главной калитке из стали с коваными узорами вела широкая дорожка, выложенная плиткой. На калитке стоял внутренний замок, но он тоже был открыт и поставлен на «собачку».

– Вы в дом зайти не хотите? – спросил Андрианов.

– Только после экспертов. Это и есть главный вход?

– Да. Тут и проходит главная улица, и Сергея я подобрал возле их дома. Шагах в пяти, прямо посреди дороги.

Они вышли на улицу. В указанном свидетелем месте растеклась лужа крови. Судя по разбрызганным каплям и запятнанному асфальту, раненого сильно качало.

– Все понятно. Возвращайтесь к сестре, Евгений Михайлович. Я вас найду. Полагаю, у меня к вам будет много вопросов. А вы постарайтесь еще что-то вспомнить. Нам важна каждая деталь.

Зубко вернулся на участок один. У задней калитки уже работали криминалисты. Следователь, мужчина с седыми висками, легко, как мальчишка, перемахнул через штакетник неподалеку от входа.

Завидев майора, Зубко подошел к нему.

– Ну, что у вас, Тимур Вениаминович?

– Ночью тут машина побывала. С этой стороны к домам никто не подъезжает. До оврага пять метров. Тяжело разворачиваться, особенно ночью, на большом седане.

– Даже так? – поднял брови следователь.

– Протекторы шин широкие, да и расстояние между ними солидное. Отпечатки сняли, марку установили, похоже на «БМВ» или «Мерседес», а они компактными не бывают. Следы ведут от начала поселка до калитки. Здесь же преступники развернулись и уехали в обратном направлении. В метре от калитки обнаружены еще два пятна крови. Образцы получены.

– А что говорят медики?

– Смерть женщины наступила от одиннадцати до часу ночи. Но это приблизительно. Тело всю ночь пролежало в холодной проточной воде ручья.

– А теперь честно, Тимур. Ты ее опознал?

– Боюсь, что да, Тарас. Это Светлана. Ума не приложу, как себя вести. Визгунов с минуты на минуту приедет. Кровь в жилах стынет. Дочь для него была всем. Он же один ее воспитывал, без матери. Ей и тридцати еще не исполнилось. Ужасный удар. Я бы не выдержал.

– На Сергея тоже напали, но он жив. Сосед его на дороге подобрал и отвез в больницу. Мне надо понять, одним ли ножом их резали. Это важно.

– Следствие ты будешь вести? – спросил Балабанов.

– Да. Мы же в области, а не в городе. Но я буду просить руководство, чтобы розыском занялась твоя бригада. Лучше вас мне не найти. К тому же погибла дочь вашего руководителя. Это вопрос чести. Но я против того, чтобы Визгунов лично вмешивался в наши дела. Его душе и без того покоя не найти. Надо бы полковника в отпуск отправить.

– Брось, Тарас. Он сам кого хочет и куда хочет отправит. Генерал поперек него пикнуть боится, а ведь начальником управления его поставил сам Пичугин.

– Генерал Янкелевич – послушный пес мэра, а не начальник главка. Визгунов же – профессионал высшей категории. Его на должность Москва утверждала, а не мэр. Визгунову бояться некого. Его надо убедить, но не приказывать. Не хочу присутствовать при трагической встрече живого отца с мертвой дочерью. Я для Визгунова человек чужой. Поеду в больницу, может, Сергей пришел в себя. Он главный свидетель.

Они пожали друг другу руки и разошлись.

2

Смерть дочери отец перенес стойко. Полковник Визгунов просто ушел в себя. И без того не очень разговорчивый, теперь он окончательно замкнулся. Хоронили Светлану по христианскому обычаю на третий день, но в закрытом гробу. Косметическую операцию лица покойнице сделать не удалось. К тому же патологоанатомам и судебным медикам дали лишь сутки на полное исследование трупа.

Весь свет города и сослуживцы лучшего сыщика всех времен и народов, каковым его считали, пришли отдать последний долг погибшей. Не было только мужа. Сергей и на третий день еще не пришел в сознание. Большая потеря крови, глубокая рана, поврежден кишечник, сделаны две операции… Сергея держали в реанимации под аппаратами искусственного дыхания, за ним неустанно наблюдали врачи. О состоянии здоровья пациента ежедневно докладывали лично мэру. Олег Иванович любил Сергея как сына. И дело тут было не в Сережином благородстве и таланте, а в том, что девять месяцев назад он спас от гибели дочь Пичугина, его любимицу Ангелину.

Двадцатитрехлетняя Гелечка росла сорванцом, очаровашкой, умницей, ей дозволялось все. Пичугин рано овдовел и воспитывал троих детей в одиночку, как и полковник Визгунов. Ни тот ни другой новых жен заводить не стали. Возможно, это обстоятельство сблизило мэра с полковником полиции. Но Пичугин всегда был богатым человеком, и помощников в деле воспитания детей у него было достаточно. Визгунов же не придавал должного значения деньгам и до недавних времен оставался бессребреником.

Так что же произошло? Страстная любительница острых ощущений Гелечка Пичугина обожала парашютный спорт и даже участвовала в соревнованиях, защищая честь сборной команды города. В эту же команду входил и Сергей Бартеньев, муж погибшей Светланы. При подготовке к соревнованиям мужская и женская сборные тренировались вместе. Самолет набрал высоту две тысячи метров. Первой прыгнула Геля, Сергей прыгал за ней следом, выдержав определенную паузу. Оказавшись в чистом пространстве, он увидел девушку, камнем падавшую вниз. Ее парашют не раскрылся. Время в полете – секунды. Сергей о себе не думал. В совершенстве владея телом, он сумел перестроиться в позу ныряющей рыбки, догнал Гелю и, обхватив девушку руками, дернул за шнур. Купол раскрылся. От смерти они спаслись и не разбились, но земля приближалась слишком быстро. Сергей сломал правую ногу, у Гели не оказалось даже царапин. Падая, он приподнял девушку и всю тяжесть удара принял на себя. С тех пор мэр стал считать Сергея третьим сыном. А строптивая Гелечка влюбилась в своего спасителя. Но Сергей на ее чувства не отвечал. Он безумно любил жену. Чтобы видеть Сергея чаще, Геля подружилась со Светланой и стала частой гостьей в их доме. Она всячески пыталась скрыть свое отношение к мужу подруги, но всегда краснела при его появлении, и у нее начинало колотиться сердце, да так, что Геля боялась, будто стук в груди слышен всем.

На похоронах мэр произнес добрые, теплые слова в адрес погибшей, его речь перебивалась слезами, но он умел брать себя в руки. Чувство отцовской потери было ему хорошо знакомо. В этом году погибли оба его сына. Сначала младший, следом старший. Но у него осталась дочь, а у Визгунова – никого.

Народ был тронут речью Пичугина, полной нежности и сердечности. Обычно любое заявление или выступление мэра носило жесткий, критичный, а иногда и жестокий характер. Не гнушался он критики и в собственный адрес. Криминальная обстановка в городе перехлестывала через край, притом что полиция работала круглосуточно и результативно.

Девяносто процентов дел доходили до суда, и преступники получали по заслугам. Городской суд работал жестко и бескомпромиссно, прокуратура считалась неподкупной, но обстановка не улучшалась. Мало того, обнаглевший криминалитет отнял у сурового мэра двоих сыновей, а у начальника криминальной полиции – дочь, что приравнивалось к объявлению войны. По-другому горожане сложившуюся ситуацию рассматривать не могли.

После похорон Светланы люди с наступлением темноты боялись выходить на улицу. Газеты уже в открытую вещали о начале бойни. Двери полицейских участков закрылись от репортеров. Мэр выступил по телевидению с призывом к спокойствию, но ему никто не верил. Газетчики продолжали нагнетать обстановку. Все дело в том, что погибшая дочь Визгунова, Светлана Бартеньева, работала редактором одной из самых влиятельных городских газет, где о беспределе преступного мира говорили прямым текстом, не скрывая истинного положения дел. И это обстоятельство порождало новые версии ее загадочного зверского убийства.

До паники дело не дошло, но отряды репортеров бесстрашно начали собственное расследование.

Светлану любили за бескомпромиссность, смелость и честность. Все знали и ее мужа Сергея, прямодушного, открытого и доброго человека, далекого от быта, политики и криминальных разборок. Сергей был ученым и всю свою страсть отдавал науке. Недавно защитил кандидатскую и открыл собственную лабораторию при поддержке мэра и своих единомышленников, таких же фанатов, как и он сам, готовых работать с ним даже бесплатно. Дела у ребят пошли хорошо, они достигли немалых успехов и заинтересовали своими разработками производителей. Так что бесплатно работать не пришлось.

Сергей и Светлана считались образцовой парой, и многие завидовали им белой завистью.

Резня в элитном загородном поселке, принадлежащем Главному управлению внутренних дел, вызвала шок у горожан, породила злость среди репортеров и в сущности означала плевок в лицо полицейскому управлению.

Этот случай стал последней каплей. Требовался жесткий ответ. Но каждый представлял его по-своему. В меру собственных амбиций.

3

Сергей пришел в себя на пятый день. Кризис миновал. Сиделка тут же вызвала врача.

– Ну все, самое страшное позади. Теперь пойдете на поправку.

Больной таращил глаза. Лица и предметы все еще казались мутноватыми. Резкость восстанавливалась медленно.

– Где я? – еле слышно прошептали его пересохшие губы.

– В больнице. С вами произошло несчастье, но теперь я не опасаюсь за вашу жизнь. Через часок надо поесть. Питательная смесь для такого богатыря не годится. Начнем, пожалуй, с куриного бульона.

– А где Светлана? – спросил Сергей. – Моя жена здесь?

– Нет, здесь ее нет. Тут в коридоре следователь сидит. Каждый день приходит. Все вопросы к нему.

– Каждый день? – переспросил больной. – Я здесь уже давно?

– Пятые сутки. Вас ранили, Сергей Филипыч.

Несколько секунд Бартеньев лежал неподвижно, потом резко попытался встать, но у него ничего не получилось. Острая боль в животе как током ударила и разлилась по всему телу.

– Ну нет. Так дело не пойдет. Вам сделана серьезная операция, поэтому, пожалуйста, никакой самодеятельности. Если швы разойдутся, то вам еще месяц придется проваляться на больничной койке. Вы этого хотите? Вот-вот, я тоже не хочу. Торопитесь встать на ноги? Встанете, если будете спокойно лежать.

– Сколько? – прохрипел Сергей.

– Не меньше пяти дней. Сначала надо набраться сил, а потом дать зарубцеваться ране. Я всего лишь врач, а не чародей. У меня нет живой воды. Ваше здоровье зависит от вас. От вашей дисциплины.

– Понял, уже не маленький.

– Обнадеживающее заявление.

Врач осмотрел зрачки пациента и снова пощупал пульс.

– Только не надо нервничать. Вы должны себя беречь…

– Позовите следователя! – перебил его Сергей.

– Хорошо-хорошо, ему тоже не терпится вас увидеть. Сидит как на иголках!

Врач открыл дверь одноместной реанимационной палаты и сказал:

– Можете зайти.

В палату вошел приятный мужчина неопределенного возраста с легкой улыбкой на лице. На плечи был накинут белый халат.

– Я рад, что вы вернулись к жизни. Мы все за вас очень переживали, Сергей Филиппович. – Он на цыпочках подбирался к высокой кровати, будто хотел что-то украсть.

Врач кивнул сиделке, и они вышли, оставив больного и следователя наедине.

– Меня зовут Тарас Романович Зубко. Я из областной прокуратуры.

– Уже догадался, – на лице Сергея выступили капельки пота. – Давайте к делу. У меня плохое предчувствие. Но только не юлите. Что с моей женой?

Наконец-то Зубко добрался до кровати и остановился, склонив голову.

– Вас удалось спасти, а ваша жена умерла от ножевого ранения.

Сергей закрыл глаза и сжал зубы. Густые черные ресницы стали мокрыми, потом к капелькам пота добавились стекающие по щекам слезы.

Несколько минут он был неподвижен. Наконец его глаза открылись. Светлые, чистые, голубые, резко контрастирующие с черными ресницами и бровями.

– Кто? Кто это сделал? – процедил он сквозь зубы.

– Кто бы ни был, мы его найдем. Но мне нужна ваша помощь. Кроме вас, никто не знает, что происходило на даче.

Зубко видел, каких усилий стоило парню взять себя в руки. Он то и дело сглатывал слюну и прерывисто дышал, сжимая кулаки насколько хватало сил.

– Мы еще в пятницу решили провести выходные на даче. Я купил мясо для шашлыков и замариновал его на ночь. К сожалению, девятого тесть дежурил и не смог к нам присоединиться. К тому же мэр по праздникам устраивает вечеринки, а они с тестем друзья, и после дежурства Андрей Борисович собирался ехать к мэру. И так каждый праздник, за исключением Нового года. Будь он с нами, ничего не случилось бы. В субботу после парада мы сели в машину и поехали на дачу. Погода была так себе, но нас это не смущало. Нам всегда весело вдвоем. Светка большая прикольщица… – он замолк, отдышался и продолжил: – Раздули угли в мангале, жарили шашлыки, пели песни, выпивали. Света прекрасно играет на гитаре, у нее хороший голос, я только подпевал.

К вечеру меня развезло, что бывает очень редко. Света пила красное сухое, а я водку. В общем, к одиннадцати вечера я свалился. Толком не помню, как она укладывала меня в постель. Отключился тут же. Снился дурацкий сон, и вдруг раздались выстрелы. Первый меня разбудил, второй заставил вздрогнуть. На дворе стояла ночь. Не скажу точно, сколько было времени, я не смотрел на часы. Светы рядом не оказалось. Почему-то это меня напугало. Жена поздно ложится спать, она сова, а я жаворонок. В комнате было темно. Я вскочил как угорелый и побежал вниз. Реакция пьяного мужика. Необоснованный страх. Сковырнулся с лестницы, едва шею себе не свернул. Не могу точно вспомнить, как и что я делал. Внизу тоже было темно. Я выскочил в сад. Выстрелы не умолкали. Небо озарялось разными цветами. Мальчишки пускали петарды. Но когда огни на небе погасли, я увидел яркий свет справа. За калиткой, выходящей к оврагу. Похоже на лучи автомобильных фар. Но никто никогда не подъезжает к домам со стороны оврага. Там невозможно развернуться. Можно под откос угодить, и тебя уже не достанут. Я бросился к калитке, открыл ее и почувствовал резкую боль в животе. Я никого не видел. Удар мог нанести только призрак. Есть другое объяснение. В меня швырнули нож, но куда он девался? Он же должен был торчать в теле. Дальше я уже ничего не помню. Кричал, звал Светлану, но фейерверк заглушал мой голос. Все! Больше мне нечего сказать.

– Вас подобрал Евгений Андрианов и отвез в больницу. Знаете такого?

– Конечно. Брат вдовы Сухомлинского. Мы даже как-то ходили с ним на рыбалку. Что произошло со Светланой?

– Вашу жену так же, как и вас, пырнули ножом, но ее спасти не удалось. Она умерла тут же. Возможно, стала свидетелем чего-то важного, где очевидцы нежелательны. Другой версии у меня пока нет. Людей так просто не убивают. Тем более что у вас нет врагов. Те, кто приехал в поселок со стороны оврага, не хотели, чтобы их видели.

Пытаясь скрыть слезы, Сергей, кусая губы, спросил:

– И что теперь? Я хотел бы ее увидеть.

– Светлану похоронили на третий день. Так распорядился ее отец. Никто из врачей не мог дать гарантии, что вы придете в себя в ближайшее время.

– А где сейчас Визгунов?

– Пьет водку на даче. До дела его не допустили. Со стороны полиции розыском занимается майор Балабанов, заместитель вашего тестя. Человек опытный, образованный и очень достойный. Лучшего партнера я и желать не мог.

– Да, да, – согласился Сергей, – я его хорошо знаю. Ответственный и честный парень. На него можно положиться.

Нервы не выдержали, и Сергей ударил кулаком по кровати так, что игла капельницы выскочила из вены.

– Но почему так!

Зубко не стал его утешать. Парню надо выпустить пар.

– Мы их найдем, Сережа.

Больше он ничего не мог сказать, да и что это меняло? Жизнь человеку уже не вернешь.

– Я не могу понять, зачем Света вышла на улицу ночью, – хрипло проговорил Сергей. – Она же не из любопытных. Если только ее кто-то позвал.

– Важный момент, – кивнул Зубко. – Мы не нашли в фойе ее мобильного телефона. Возможно, ей позвонили.

– И ее ключей, – неожиданно добавил Сергей. – Вот сейчас я отчетливо вспомнил, что входная дверь была закрыта. Она везде погасила свет, вышла из дома и заперла меня. Зачем? Кого-то боялась? Кого? Она хотела меня защитить. Пьяный беспомощный муж дрых без памяти, а она? Нет. Света не могла стать случайным свидетелем. Она вышла из дома умышленно… Я не могу определить причину ее странного поступка. Тут надо думать, а я сейчас ничего не соображаю.

– Ваши сообщения мы учтем. Не хочу больше вам докучать. Вам лучше побыть одному. Извините за плохие новости, но глупо врать в такой ситуации.

Сергей отвернулся к окну и закрыл глаза.

Зубко встал и тихо вышел. В коридоре стояли врач и сиделка.

– Присмотрите за ним. У капельницы игла выскочила.

Следователю было о чем подумать. Он пока не мог найти ответ на вопрос, каким образом убитая женщина попала в овраг. О том, как она погибла, страшно было подумать.

Из больницы он ушел в задумчивости. И еще один вопрос оставался без ответа. Почему полковник Визгунов до сих пор не пришел к зятю в больницу? По словам знакомых, отец Светланы относился к Сергею как к сыну. Странно!

4

Майор Балабанов был вызван в кабинет начальника управления. Как выяснилось, генерал третий день пытался найти майора, и все безуспешно.

– Много работы, товарищ генерал, – оправдывался Балабанов. – В кабинете практически не появляюсь.

– Ты в своем уме, Тимур? Начальник управления узнает о взрывах в городе из новостей по ящику. Меня вызывает мэр, сует под нос газету, а я знать ничего не знаю.

– Понимаю, товарищ генерал. Шел по горячим следам, думал, что дежурный по городу доложит вам обстановку.

– Мне не нужны сводки, майор. Я должен знать детали любой проводимой моими сотрудниками операции.

Генерал встал из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. Это был высокий, статный мужчина с волнистыми, посеребренными сединой волосами и мужественным лицом. Если бы киностудия проводила кастинг на роль современного руководителя силового ведомства, то генерал Янкелевич, безусловно, стал бы лучшим претендентом.

О его жизни мало кто знал. Денис Алексеевич не местный. На должность был назначен губернатором области пять лет назад. Как профессионал никак себя не проявил, но очень хорошо смотрелся в президиуме и на заседаниях городского собрания. Фактически управлением руководил его заместитель полковник Визгунов, а начальник лишь подписывал бумаги.

– Докладывай, – коротко приказал Янкелевич.

– На месте убийства Светланы Бартеньевой обнаружены следы колес иномарки. Преступление совершено в области, дело ведет областная прокуратура. Мою группу привлекли к розыску из уважения к полковнику. Мэр возражал против того, чтобы расследованием убийства собственной дочери занимался сам Визгунов. И он прав. Снимки с отпечатками протекторов я разослал во все отделения полиции города и области. Вскоре начальник девятого участка майор Длугач обнаружил машину во дворе одного из домов на знаменитой «Кишке». Людей в «Мерседесе» не было. Но Длугач позвонил не мне, а в областную прокуратуру, тем, кто вел официальное следствие. После чего выставил у машины пост. По закону он все сделал правильно. Вот только надо было не полицейских в форме ставить, а установить скрытое наблюдение. Длугач решил, будто машину бросили. А вы понимаете, что в таком районе иномарки нельзя оставлять без присмотра. Раскурочат в считаные минуты. Следователь по особо важным делам Зубко прибыл на место очень оперативно. Это он меня вызвал. Когда я приехал, они уже провели обыск машины и составили протокол. Я его еще не видел. Ошибку Длугача Зубко понял после обыска. В машине нашли вещи, которые никто не бросит, если собирается вернуться. Зубко решил, что убийцы не местные, раз оставили машину во дворе осиного гнездышка. Скорее всего, они где-то рядом. Возможно, в одном из ресторанов поблизости отмечают успех проделанной работы. Думаю, что он прав. Я и еще шесть оперативников в штатском рассредоточились по близлежащим ресторанам. В залах было мало людей. Одиннадцать утра. Все как на ладони. Я немного опоздал. Официант из ресторана «Синий георгин» описал мне двоих посетителей. Мужчины высокого роста, обоим лет по тридцать пять. Один русый, другой темноволосый с рыжеватым отливом. Похоже, моет голову хной. У русого светло-серые глаза и крупный нос с горбинкой. У темноволосого ямочка на подбородке, очень тонкие губы, похожие на щель, и глубокие залысины. На сегодня я вызвал в управление официанта, мы составим фотороботы. Парень оказался очень внимательным, с хорошей памятью. Он сказал, что оба типа просидели за столиком у окна больше двух часов. Пили коньяк и очень много ели. Я забрал у него счет. По его словам, оба парня ушли минут двадцать назад. Я бросился на улицу и, выйдя из ресторана, услышал взрыв. Когда я вбежал во двор, то увидел пылавшую машину. Зубко и его люди уже уехали. К счастью, никто не пострадал. Майор Длугач и снимавшие его репортеры находились на значительном расстоянии от «Мерседеса». Кто вызвал репортеров, мне неизвестно. Но они всегда знают больше, чем им положено. А вечером сюжет со взрывом появился в теленовостях. Если вас интересует мое мнение, то я считаю, что бомба взорвалась при помощи дистанционного управления. Машину подняли на воздух бандиты. Вряд ли они догадались о том, что «Мерседес» уже успели обыскать и забрать все важные улики. Я объявил план-перехват, и район был окружен. Но убийцы пропали. Либо успели уйти, что не так трудно сделать, либо залегли на дно в районе «Кишки», хотя это маловероятно. Там чужаков не принимают. Своих девать некуда, тем более мокрушников… Да, и еще одна деталь. Когда посетители уходили из ресторана, то официант обратил внимание на оттопыренный пиджак одного из них. На спине, у пояса брюк. Возможно, это был пистолет.

Постояв у окна, генерал спросил:

– Как ты думаешь, они еще в городе?

– Думаю, да. Дело доверили профессионалам. Других я уже вычислил бы. Они захотят выяснить отношения с заказчиком. Похоже, что их сдали. Профессионалы не оставляют свидетелей, и если заказчик с ними расплатился, а потом выкинул какой-нибудь фортель, то с ним разберутся. Он уже не жилец.

– Надо их найти. Копию протокола обыска машины положишь мне на стол, фотороботы – тоже.

– Понял, товарищ генерал.

Балабанов не получил приглашения сесть, а потому так и стоял навытяжку перед огромным столом для заседаний. Янкелевич все еще смотрел в окно, и майор не мог видеть, какие чувства отражаются на его лице, но во всей фигуре генерала чувствовалось необъяснимое напряжение, будто он стоял на десятиметровой вышке и хотел нырнуть, не умея плавать.

После паузы Янкелевич спросил:

– Кому понадобилось заказывать дочь начальника криминальной полиции? Может, Визгунов получал письма или звонки с угрозами? На него многие зуб имеют. Но Светлана тут при чем? Милая, обаятельная и добрая женщина. У нее не могло быть врагов.

– Да, но кое-кто называл ее акулой пера. Светлана – редактор популярной газеты. Занималась разоблачениями наркомафии. Город захлестнула волна наркотиков. Десять – двенадцать смертей в сутки от передозировки! В районе «Кишки» легче купить дозу, чем коробку спичек.

– Знаю, знаю, – раздраженно оборвал майора Янкелевич. – Но мы ничего не можем сделать. На улице Пушкина, прозванной «Кишкой», девяносто шесть торговых точек. Все они принадлежат частным лицам, мы не раз их проверяли. Они исправно платят высокие налоги.

– Ловить наркоторговцев – наша задача. Что ты предлагаешь? Задачу, конечно, можно решить, сбросив бомбу на район в одиннадцать вечера. Но по настоянию Визгунова мы открыли на Пушкина три отделения полиции. И что? Давай их тоже взорвем к чертовой матери?

Генерал обернулся, и Балабанову стало не по себе – столько злости плескалось в его глазах.

– Иди работай, Тимур. Жду результатов.

5

Визгунова нашли на даче. За ним приехал человек с громкой должностью «начальник службы безопасности». По сути – обычный телохранитель мэра, Афанасий Федорчук. У Пичугина таких было три, и только когда он выезжал из дома, к кортежу присоединялись еще две машины охраны, предоставляемые государством. Они же приезжали в дом мэра, когда там устраивались приемы и маскарады. Это представление выдавалось за городское мероприятие. Если учитывать, сколько бриллиантов цепляли на себя жены местных олигархов, можно понять обеспокоенность высшего света. Слава богу, все обходилось. Ни один вор не решался залезть в дом всемогущего мэра.

Всю дорогу Федорчук молчал, не обронив ни слова, а полковник не задавал ему вопросов. В конце концов, если начальника криминальной полиции вызывает руководство города, он обязан прибыть по первому требованию. И Визгунов прибыл.

Пичугин встретил друга на пороге своего особняка. Лицо его выглядело спокойным, но полковник заметил тревогу в глазах мэра. Этот человек умел скрывать эмоции. Успешные политики всегда носят маски, под которые очень трудно заглянуть.

– Извини, что я тебя побеспокоил, Андрей. При других обстоятельствах не стал бы трогать человека с камнем на сердце. Но боюсь, что, кроме тебя, никто не найдет объяснений происходящему.

– Понимаю, Олег, ты попусту в колокола звонить не станешь.

– Иди за мной.

Они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж и свернули в правый коридор, который упирался в дверь кабинета хозяина. Визгунов часто там бывал, он хорошо знал дом мэра, точнее, дворец, построенный в стиле ампир.

Пичугин распахнул двери кабинета, но сам зашел только после гостя. Визгунов поморщился. С люстры свисала веревка из грубой пеньки, больше похожая на канат, а на конце – петля для висельников. Настоящий эшафот.

– Вот такое предложение я получил сегодня утром, когда сюда вошел, – мэр заговорил тихо, будто в комнате лежал покойник. – Вчера я допоздна работал с документами, затем пошел спать. Сегодня хотел закончить и подписать некоторые бумаги, а потом отправиться в мэрию. Вхожу, а тут такое.

Полковник окинул взглядом огромные хоромы.

– Какая высота потолков? – спросил он.

– Пять метров. Чтобы добраться до люстры, нужна лестница. Правда, люстра хорошо закреплена. Человеческий вес выдержит. Но чтобы привязать к ней веревку, надо придвинуть стол, а на него поставить стул. Пол полированный. На паркете нет ни единой царапины. Выходит, что шутник пришел со своей лестницей. Думаешь, такое возможно?

– Я ничего не думаю, Олег. В соседней комнате примерно такого же размера расположена твоя библиотека. Стеллажи с книгами занимают все стены от пола до потолка. Там же у тебя стоит стремянка на колесах. Ты же не можешь достать книги с верхних полок. Вот тебе и ответ. Меня беспокоит другой вопрос: как злоумышленник проник в дом. Что говорит охрана?

– Центральная дверь сделана из дуба. Она всегда закрыта на засов. С внутренней стороны круглые сутки сидит дежурный. По видеосвязи он видит, кто подходит к дому. Никаких глазков, все автоматизировано. Задний вход в дом всегда закрыт. Там стальная дверь. Но и ее никто не касался. Проверили в первую очередь. Окна заперты изнутри. Я их никогда не открываю, везде работают кондиционеры. Остается каминная труба. Человек может в нее пролезть, но как он попадет на крышу трехэтажного дома? К тому же она покатая и покрыта скользкой черепицей. Угол сорок пять градусов, устоять на ней невозможно, а трубы находятся на коньке крыши, их высота два с половиной метра. Нет, это нереально. Можно проникнуть на территорию особняка. Ночью шел дождь, охрана находилась дома. Правда, эти бездельники не проверяют этажи, а режутся в карты в столовой или дрыхнут. Их тоже можно понять. За десять лет, что я здесь живу, ни одного случая проникновения в дом. Расслабились. А главное, я не могу себе представить, кому это понадобилось? Ради хохмы человек не станет рисковать жизнью. Мои телохранители сначала стреляют, а потом думают.

– А что говорит Эдик? Он ведь живет в твоем доме.

– Мой личный секретарь бесследно исчез два дня назад, и с тех пор я его не видел.

Визгунов осматривал пол, стол, все, что было под столом, под кушеткой, катал кресла, приподнимал коврики.

– Что-нибудь пропало? – невозмутимо спросил он.

– Ничего. Ордовский знает код сейфа. Но деньги были на месте. Эдик уехал в город днем и больше не вернулся. Я все еще жду. Боюсь поднимать скандал. Ты же знаешь наших репортеров, такие небылицы состряпают, что мало не покажется.

– Почему ты мне ничего не сказал? – спросил Визгунов.

– Не хотел заморачивать тебе голову пустяками. Он пропал через день после гибели Светланы. Не думаю, что с ним что-то случилось. Ордовский страшный трус и на рожон не полезет. К тому же его физиономия всем известна. Он же мой пресс-секретарь и часто попадает на экраны телевизоров и в объективы фотокамер.

– Я о другом, Олег. Чтобы попасть в твой кабинет, надо досконально знать все имеющиеся лазейки. Сегодня ночью у тебя ничего не уволокли?

– После исчезновения Ордовского я отнес всю наличность в банк. В доме нет денег.

Визгунов подошел к дверце, встроенной в стену, и открыл ее. Кабинка продуктового лифта с двумя полками высотой в неполный метр и шириной примерно пятьдесят сантиметров.

– Этажом ниже, если мне не изменяет память, находится кухня? – спросил Визгунов.

– Да. Но ем я всегда в столовой. Ты же знаешь, я эстет. Мне нужна сервировка. На лифте присылают вино из погреба. Хорошее вино требует постоянной температуры, я не храню его в баре. Из погреба – сразу в бокал.

– А выше?

– Биллиардная. Не заморачивайся, Андрей. В этот лифт нормальный мужик не влезет, если только он не акробат. К тому же внутри лифта нет кнопок. Он не может подняться как обычный лифт. Когда мой сомелье, он же повар, спускается в винный погреб и ставит вино в лифт, он нажимает специальную кнопку, и только тогда я жму на кнопку вызова и лифт поднимается в кабинет.

– А если вручную?

Мэр отрицательно покачал головой.

– Лебедка сбоку. Щель между кабинкой и передней стеной сантиметров семь. Одна рука пролезет, и можно даже дотянуться до троса, но возможно ли в скрюченном виде, одной рукой, поднять свой вес на тринадцать метров в высоту?

– Тринадцать?

– Три метра высота погреба, пять метров кухня и потом уже мой кабинет.

– Итого восемь, а не тринадцать. Ладно, веди меня в погреб.

Они направились к двери. Пичугин был разочарован, и полковник это видел. Вроде как ерундой занимался вместо того, чтобы вести следствие.

– Не волнуйся, Олег. Всему свое время. Дойдем и до главного. Я хочу в первую очередь понять, как нарушитель твоего покоя попал в кабинет. Такие детали очень хорошо характеризуют человека. И чем сложнее ему давался пройденный путь, тем важнее для него была его миссия. Веревками с петлей можно детей пугать. На что он или они рассчитывали?

– Они? Ты думаешь, в дом проник не один человек?

– Вполне возможно, если не знать о лестнице в библиотеке. Тогда один из них встал на плечи другому и смог дотянуться до люстры.

В коридоре к ним присоединились охранники. Спустившись на первый этаж, точную копию второго, они пошли тем же путем. Последняя комната, правда, была не кабинетом, а кухней, а комната справа перед ней – столовой. Визгунов остановился и, заглянув в столовую, спросил охранника:

– Ночью эта дверь была открыта?

– Да. Я с напарником играл в шахматы, – ответил телохранитель, не рискуя врать опытному сыщику.

– Вы бы заметили человека, проходившего мимо по коридору? С кухни или на кухню.

– Конечно. Если он не невидимка. Дверь широкая. Днем тут тихо, а ночью любой шорох слышен. К тому же дверь кухни скрипучая, а открытой ее держать нельзя. Запахи в коридор идут.

Дверь действительно оказалась скрипучей. Лестница справа от входа вела вниз. Всего восемь ступенек – и кованая дверь. Она не запиралась.

Все вошли в винный погреб. Прохладно, кругом ниши и стеллажи с бутылками вина, покрытыми пылью и паутиной. Пичугин включил рубильник, и подвал озарился мягким равномерным светом. Тут-то полковник и увидел то, о чем ему не говорили.

В стене имелась ниша, а в ней пологая горка для спуска ящиков с вином в подвал. Резкий наклон под сорок пять градусов, наверху двухстворчатые дверцы.

– Я понял твою мысль, Андрей, – сказал Пичугин. – Спуститься-то не проблема, но подняться по скользкой отполированной стали невозможно. Высоко. Да и нос легко расквасить.

– Зачем же такие сложности? Не проще ли привязать к створкам веревку? По ней и спуститься, и подняться можно. Давай-ка глянем на лифт.

Хозяин дома нажал кнопку вызова, двигатель заурчал, и кабина поползла вниз. Визгунов открыл дверцу и вынул полки из лифта.

– Влезешь? – спросил он охранника.

– Нет, конечно.

– А что под кабиной?

– Двигатель и пружина безопасности, – ответил мэр.

– Это понятно, – кивнул сыщик. – Но кабина уткнулась в стопор, а не села на пружину. Если стопор убрать, то ее можно опустить ниже.

Он просунул руку в щель.

– Точно. Стопор простой, убирается в стену, как перочинный нож. Я сейчас его сдвину. А теперь, ребята, надавите на кабину и опустите ее до упора.

Охранники выполнили его просьбу, и кабина ушла вниз по самую крышу. Стали видны канаты, на которых держался лифт. Доступ к шахте был открыт.

– Вставай-ка на крышу, дружок, – приказал охраннику полковник. – Я уже стар для таких экспериментов, да и сил не хватит. А ты парень спортивный.

Телохранитель глянул на хозяина.

– Лезь, это приказ.

Секьюрити повиновался.

– Мы пойдем в кабинет пешком, а ты забирайся по тросам. Там и увидимся, – продолжал командовать гость.

– А если не заберешься, будешь уволен, – добавил мэр.

Пичугин и Визгунов вышли из погреба.

– Прошмыгнуть через кухню и коридор налетчик не мог. Дверь скрипучая, в доме охрана. Неоправданный риск.

У дверей стоял начальник службы безопасности Федорчук. Полковник похлопал его по плечу.

– Иди-ка, Афоня, во двор и проверь створки винного погреба, по которым ящики с вином опускают вниз. Ты же у нас из бывших оперов, поймешь что к чему.

Все оглянулись на мэра, ожидая подтверждения словам полковника. Пичугин кивнул.

– И как ты догадался? – удивился он.

– Потому что гадал. А ты с ходу все отметаешь. Иногда самые невероятные версии становятся реальностью. Сначала проверь, а потом отбрасывай. Что-то я никого из прислуги не вижу, и поваров нет.

– Они живут на два дома. Я собирался из мэрии ехать на дачу, так они с самого утра туда укатили.

В кабинете сюрприза не получилось. Физиономия охранника уже торчала из шахты лифта.

– А теперь вниз, тем же методом, – приказал Визгунов.

Тут и Федорчук с висячим замком в руках подоспел.

– Ушко пополам перекушено. Боковая часть дверцы протерта до металла. А ведь красили недавно.

– Карабин ерзал, пока вор спускался и поднимался на веревке, – успокоил его Визгунов. – Ну а следы?

– Смазаны. Но сохранилась пара отчетливых. Один сорок пятого размера, рифленая подошва, второй от кроссовок сорок третьего размера.

– Ладно, ступай, Афоня, следами я позже займусь. Не затопчите.

Хозяин и гость сели в кресла.

– Итак, Олег, моя, с твоей точки зрения, бесполезная возня позволила нам восстановить картину ночного визита взломщиков. Их было двое, они в деталях знали архитектуру твоего дома, что помогло им без особых проблем проникнуть в твой кабинет. Ребята сильные, крепкие, рослые, молодые и дерзкие. А теперь давай подумаем, какую цель они преследовали.

– Попытка запугать меня?

– И не только. Они хотели продемонстрировать тебе, что ты вполне досягаем. Не пошли же они в твою спальню и нож к горлу не приставили. Нет, пока они лишь показали, что от них не спрятаться, а также что тебе грозит, если ты не оставишь их в покое. Всем известно, сколько сил мэр Пичугин тратит на борьбу с наркокартелем. За прошедший квартал мы выловили сорок семь мелких торговцев зельем. Наркобаронам наступают на пятки. Ты – их главный враг. Они вынуждены реагировать на наш напор.

– Моих сыновей им мало? Когда Роман и Костя отказались работать на мафию, их просто убили, – на глазах Пичугина появились слезы, но он тут же смахнул их платком, не желая показывать свою слабость. После короткой паузы мэр продолжил: – Мэра убить не так просто. Я не владелец ресторанов и не бизнесмен. Я политик. Меня невозможно запугать.

– Пугают не только тебя, Олег. Я им тоже поперек горла стою.

– Но Светлану убил маньяк. Это же очевидно, – возразил хозяин дома.

– Нет. Не очевидно. Филина в наших местах нет. Печально известный изувер в тот же день расправился еще с одной женщиной. Но только случилось это за тысячу километров от нас. Убийцы Светланы не знали о планах маньяка, а сработали под почерк Филина. Я же ежедневно получаю сводки со всех концов страны. И главное. Если они хотели бы напугать меня так же, как тебя, то убили бы мою дочь в доме. Но они косили под маньяка, а значит, оградили себя от подозрений. Разве так запугивают? Нам надо подумать о другом. Кто из твоих близких мог в деталях знать план дома? Те, кто хочет заткнуть нам глотки, наняли двух профессиональных киллеров со стороны. Их никто не знает, они не засвечены, и найти их будет нелегко. Помнишь взрыв «Мерседеса» в одном из дворов в районе «Кишки»? Это была их машина. Следы шин найдены возле моей дачи. Но машина взорвалась, когда в ней никого не было. Либо они сами ее взорвали, когда полиция вышла на след, либо их попытался взорвать наниматель, считая, что они находятся в пути. А убийцы в момент взрыва мирно пили коньяк в «Синем георгине» по соседству. Теперь они очень обозлены, и добра от них не жди. Вряд ли их можно испугать. Они не из трусливых. Останутся и будут мстить. У нас есть свидетель, видевший убийц, имеется и фоторобот. Мы знаем, как они выглядят. Но в нашем городе легко затеряться. Я не знаю, что еще они могут натворить, пока не будут найдены.

На лице мэра выступили красные пятна.

– Почему я слышу об этом только сейчас?

– Успокойся, Олег. Я тоже узнал подробности лишь вчера вечером. Следствие ведет областная прокуратура, и она не обязана перед нами отчитываться. Информацию я получил от Балабанова. Он занимается розыском. Я тоже приступаю к работе, но не официально, а как частное лицо. Это же твоя идея отстранить меня от следствия?

– И я прав, Андрей. Ты в этом деле пострадавший. Я не хотел причинять тебе лишнюю боль.

– Согласен, Олег. Я и останусь в стороне. Мне команда не нужна. Привык работать в одиночку.

– Мешать тебе не имею права, Андрей. Ты человек сильный и опытный.

– Важен результат, – скромно заметил Визгунов. – Моя версия на сей момент проста. Исходя из фактов, можно предположить, что убийцы похитили Эдика Ордовского и держат на цепи где-то в подвале. Он же трус. Только от него они могли получить схему твоего дома в мельчайших подробностях. Ты ведь веришь в сказку, будто твой секретарь все бросил и сбежал от тебя. Да, он служил тебе верой и правдой больше десяти лет. Но люди меняются. И даже если это с ним произошло, то он хотя бы деньги прихватил бы. Однако из дома ничего не исчезло.

– Тут ты прав. Ордовский следил за строительством особняка десять лет назад. Обсуждал с архитектором все детали. Дом знает лучше меня. Все они преданы хозяину, пока сидят возле кормушки. Но если почувствуют угрозу, сдадут с потрохами. Сожалею, но я вынужден с тобой согласиться.

Визгунов закурил и налил себе коньяка из хрустального штофа, стоявшего на ломберном столике.

– Речь может идти не только о твоем секретаре, Олег, – полковник, глотнул из бокала. – Я думаю, что у твоего адвоката Михаила Танаевского рыльце в пушку. Давно собирался с тобой о нем поговорить.

– И этот тоже? – встрепенулся Пичугин. – Чего ему-то не хватает? Я дал ему все. Имя, офис, деньги, дом, крестил его детей.

Визгунов молча достал из кармана фотографию и протянул мэру. На ней были изображены двое мужчин. Одному лет сорок. Слащавый красавчик с бабочкой вместо обычного галстука, его собеседник за ресторанным столиком – пожилой человек лет шестидесяти пяти, бритый наголо, в тяжелых роговых очках и с трубкой в зубах.

– Кто это?

– Борис Васильевич Брылев. Теневой хозяин «Кишки». Хитрее мешка гадюк. Вся наркота под его контролем. Брылева брали трижды, но отпускали за отсутствием состава преступления. Этого типа прижать к стене непросто. Такие с поличным не попадаются. Какая связь может быть у Танаевского с Брылевым? Никакой. У наркобарона своих адвокатов целая армия. А эти двое беседуют, как старые друзья.

– Он же пачкает в грязи мое имя! Подлец!

– Ну, это ты ему скажи, а не мне, – наблюдая за мэром, предложил Визгунов. – Они ведь не думали, что их засекут в ресторане, расположенном в сорока километрах от города. Тебе нужно быть осмотрительнее, Олег. Тем более сейчас, когда кто-то решил связать тебе руки и заткнуть рот. Уезжай за город, поживи пока там. На даче если не телохранители, то собаки встанут на твою защиту. С волкодавами не договоришься.

– У меня лошади пасутся на лугах.

– Смени приоритеты. Лошадей – в стойло, собак спускай с цепей. Хотя бы ночью. – Визгунов поставил пустой стакан на столик. – Ладно, мне пора. Надо засучивать рукава. Я слишком расслабился. Работа – лучший лекарь от всех проблем.

– Спасибо, что приехал, Андрей. Ты единственный человек, которому я могу доверять.

6

У ворот больницы стояла Геля. Это стало полной неожиданностью для Сергея, он был уверен, что его встретит тесть. За неделю Визгунов ни разу к нему так и не приехал. Им обоим тяжело, слишком велика потеря. Сергей ждал Андрея Борисовича, но тот, видимо, счел их встречу преждевременной. Каждый по-своему принимает удары судьбы. В мир собственной души трудно заглянуть, о чужой и говорить не приходится.

Дочке мэра было двадцать три года, недавно отмечали ее день рождения. С Сергеем у нее были дружеские отношения. Да и Светлана считала ее своей подругой. Геля часто приезжала к ним на дачу, а Сергея со Светланой приглашали на все вечеринки мэра и его шикарные маскарады. Маскарад в особняке мэра – особое событие, гости готовились заранее, шили дорогие костюмы и об их стоимости не думали. Пичугин открыл в городе специальное ателье под названием «Маскарад», куда пригласил лучших портных со всех уголков света. Они приехали – и не пожалели. Костюм испанского герцога шестнадцатого века с белым накладным воротником и жабо обошелся мэру в двенадцать тысяч долларов. И это не было пределом. Маскарадный костюм превратился в визитную карточку состоятельности и престижности.

Геля подошла к Сергею, оставив дверцу своей шикарной машины открытой.

– Привет, Сережа. Я рада, что тебя подлатали. Извини, просто подумала: а кто тебя встретит? Визгунов весь в работе. Все ищут убийц, прямо с ног сбились. Вот я и решила приехать. Мне по телефону сказали, что тебя выписали. Я каждый день звонила в больницу, справлялась о твоем здоровье.

– Господи, чего ты оправдываешься, будто преступление совершила. Я рад тебя видеть. Ты чертовски хорошенькая, только не строй кислую мину, тебе не идет. И не надо меня утешать и соболезновать. Говори о чем-нибудь веселом, а не то я возьму да и удавлюсь ночью.

На его лице появилась вымученная улыбка.

– Ладно. Я тебя повеселю. Домой?

– Если есть время, то лучше в парк. Хочу подышать свежим воздухом. Ненавижу больничные запахи.

– Отлично. Поехали.

Сергей заметил джип, стоявший метрах в десяти от «Астин Мартина» девушки. В нем сидели два типа с неприятными физиономиями. Когда Сергей с Гелей тронулись, джип тоже снялся с места и прицепился к ним хвостом.

– Они тебя раздражают? – спросила Геля.

– Кто это?

– Папочка прикрепил ко мне охрану. Глаз с меня не спускают. Они мне уже порядком надоели.

Девушка вдавила педаль газа в пол, и ее машина превратилась в ракету. Геля прекрасно водила автомобиль, и после пяти резких виражей преследователи исчезли из поля зрения. На все нарушения гаишники не реагировали. Они просто отворачивались, зная, кому принадлежит машина суперкласса. Сумасшедшие трюки девушки-сорванца Сергея не пугали. Есть такая категория людей, у которых в крови скапливается слишком много адреналина, рвущегося наружу. Он и сам любил экстрим. С дочкой мэра познакомился в авиаклубе, оба занимались парашютным спортом и обучались пилотированию спортивных одномоторных самолетов.

Геля выровняла скорость. Они ехали молча. И все же Сергей не выдержал:

– Отвези меня на кладбище. Хочу взглянуть на ее могилу.

Девушка развернулась. С самого начала сегодняшней встречи ей было ясно: Сергей хорохорится, а в результате все равно они вернутся к болезненной теме.

У ворот кладбища он купил цветы, и Геля по еловым аллеям повела молодого вдовца к месту захоронения.

– Как идет расследование? Я читал в газетах о взрыве машины в районе «Кишки», и будто эта машина принадлежала убийцам.

– Да. У вашей дачи со стороны оврага нашли следы колес. По шинам и отыскали машину. К тому же совпадало расстояние между колесами. Все один к одному.

– Но ведь «Мерседес» сам по себе взорваться не мог?

Геля поняла, что перевести разговор на другую тему не удастся, придется отвечать на все вопросы.

– Я не очень-то много знаю, Сережа. Просто подслушала отчет генерала отцу о состоянии дел. Подозреваемых двое. Есть даже их фотороботы. Но на «Кишке» множество лазеек, притонов и убежищ, я не думаю, что убийц будет легко найти.

– Значит, это была месть, – сделал вывод Сергей, – Светлана занималась поиском поставщиков наркотиков. Ее не интересовали торговцы и дилеры. Она искала производителей.

– Это как? – удивилась Геля. – В Россию поставляют готовый героин. Что можно производить?

– Героин – вчерашний день. Дорого и хлопотно. В лаборатории, которую мне подарил твой отец, а точнее, финансировал ее, мы исследовали всю наркоту, изъятую из оборота. Сейчас в моде синтетические наркотики. Год назад одну из лабораторий по их производству обнаружили в Орле. Там все было поставлено на профессиональный уровень. В кустарных условиях таких результатов не добьешься. Лабораторию разгромили, но химиков не поймали. Они исчезли. У нас хватает подобных гениев. Они совершенствуются быстрее, чем полиция успевает выявить новые виды зелья. Сейчас «черные гении» научились без больших затрат производить синтетическую отраву, лишенную запаха и цвета. По качеству и действию она сильнее героина… Нашей планете грозит катастрофа, Геля. Рост числа наркоманов прогрессирует небывалыми темпами. Синтетика стала доступна по цене даже подросткам. Дешевизна производства дает возможность зарабатывать на зелье миллионы и миллиарды долларов. Это Клондайк. Светлана добывала образцы, а я в своей лаборатории их исследовал. Если эти образцы получат распространение, то мы уже не сможем спасти мир от трагедии. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Моя жена поставила перед собой задачу: найти осиное гнездо и разорить его. Но ни один коммерсант не бросит свой бизнес, если тот дает прибыль в сотни раз больше затрат. Он все уничтожит на пути к успеху.

– Суть мне понятна. Будь я следователем, то в первую очередь заподозрила бы тебя.

– Меня? – удивился Сергей.

– Конечно. У тебя лучшая частная клиническая лаборатория. Ну, если не в стране, то в области. Ты привлек к работе лучших химиков. Сплошные профессора и вундеркинды. Твоя крыша – сам мэр, к тебе не подступишься. После того как ты спас мне жизнь, он опекает тебя как сына родного. Твой тесть руководит городской полицией. Все твои сотрудники получают большие деньги, имеют дома и шикарные тачки. Кто же тебе мешает создавать лучшие образцы синтетического зелья? Жена? Нет, она уже не мешает.

Сергей остановился.

– Ты несешь чушь! – он разозлился, но тут же успокоился и продолжил: – Мы за год сделали пять мировых открытий и десятки – в масштабах страны. Чего стоит новое сверхпроводимое волокно, которому нет равных в мире! Твой отец гордится нами, вот почему он курирует мою лабораторию и закупает лучшее оборудование. Люди, работающие со мной, сотни раз проверены. Все прошли тестирование. Каждый внес свою лепту в общее дело. Почему же они должны получать чиновничью зарплату? Чиновники не могут на нее прожить, оттого и взятки берут. Мы дорожим своим статусом и честью.

Геля подняла руки:

– Все, все, сдаюсь. Убедил. Кстати, мы пришли. Положи цветы на могилу.

Они стояли возле захоронения, заваленного венками и букетами, сквозь которые едва проглядывала фотография Светланы. Сергей растерялся. Он до сих пор не мог поверить в смерть любимой жены. Над могилой возвышался деревянный крест.

– Папа уже заказал памятник. Скульптора пригласили из Москвы.

Вдовец не отреагировал. Он стоял как истукан, не мог пошевелиться и даже не моргал, глядя на фотографию в черной рамке.

Геля взяла его за руку и ненавязчиво потянула, он послушно пошел с ней к выходу. Больше Сергей не проронил ни слова. Он напоминал зомби – живого мертвеца.

«Сейчас лучше всего оставить его одного», – решила девушка и отвезла Сергея домой.

7

Через два дня Бартеньев вышел на работу. Врачи возражали, но дома сидеть он не мог. Часами разглядывал фотографии жены, потом снял все ее снимки в рамках со стены и со столов, сложил в коробку и отнес в чуланчик. Боль казалась невыносимой.

В лаборатории его встретили с радостью. Сотрудники, от профессоров до лаборантов, любили своего руководителя. Он ощутил тепло, которого ему так не хватало.

Вся лаборатория занимала двухэтажный особняк в центре города. Здание девятнадцатого века, памятник архитектуры, хорошо отреставрированный и переживший евроремонт внутри. Подарок мэра ученым города. Коллектив состоял из двадцати двух человек, и места хватало всем. Свободные комнаты отвели под склады и оборудование, которое еще предстояло установить. Когда лаборатория только открылась, на огороженном участке с клумбами стояли три машины, теперь их двадцать, и все – престижных марок.

Сергей расцеловался с коллегами. В коллективе царила демократия, все обращались друг к другу на «ты» и по именам без отчеств. Лаборант называл профессора Геной, а по возрасту годился ему во внуки.

Не успел Сергей добраться до своего кабинета, как его окликнула Катя, секретарша профессора Неверова.

– Сережа! Быстренько в столовую.

– Что случилось?

– Приехали репортеры, нужен общий снимок для газеты. О нашей лаборатории статью готовят к выпуску. Нужен групповой портрет.

Столовую сотрудники организовали сами. Выбрали самый большой зал, повесили картины местных авангардистов, заставили уютными столиками, постелили белые скатерти в зеленую клетку и нашли поваров. Теперь никто не носил с собой термосы и бутерброды. Но главным событием стало приобретение итальянской кофеварки. После этого все деловые беседы проходили не в кабинетах, а за чашечкой капучино или эспрессо.

Слово «дисциплина» в лаборатории не употреблялось. Тут трудились фанаты, за временем никто не следил. Приходи когда хочешь, уходи, когда сделаешь свое дело. Обеденное время выбирай на свое усмотрение, благо далеко бегать не надо.

Работа в столовой шла полным ходом. Столы сдвигали к окну, а стулья ставили в два ряда к стене у входа. Знакомый Сергею репортер Фима Щеблыгин командовал парадом. Сначала Сергей наблюдал за происходящим через стеклянную дверь. У него закололо сердце. Фима работал в газете Светланы и считался лучшим фотографом. Света часто приглашала его на шашлыки, и все фотографии, имевшиеся дома, делал Фима.

Сергей вошел в зал.

– А зачем вы ставите стулья в два ряда? – спросил он репортера.

Ефим немного растерялся.

– Сережа? Мне сказали, что ты прикован к постели.

– Расковался. Сюрприз для всех, не только для тебя. Жизнь не стоит на месте, Фима.

– Я понимаю. Ты прав, старик. А два ряда для того, чтобы руководство сидело в первом ряду, а все остальные стояли на стульях второго ряда. Тогда каждого будет видно. Нельзя же толчею устраивать. Объектива на всех не хватит.

– Никакого руководства у нас нет. Каждый сам себе начальник и каждый сам выберет себе место. Тут все собрались?

– Уже все, – подтвердил профессор Неверов. – Нет только Люси Казанчеевой, нашего старшего технолога. Приболела девушка.

– Ну, тогда рассаживайтесь, господа.

Сотрудники заняли свои места. Что ни говори, а поговорка «Всяк сверчок знай свой шесток» засела в подсознании людей со времен советской власти и передавалась по наследству. Все получилось так, как хотел Ефим. В центре остался свободный стул для руководителя. Сергей неохотно его занял.

Сидеть без дела пришлось еще долго. Помощники Ефима выставляли правильный свет.

– Не беспокойтесь, дорогие друзья, – успокаивал репортер. – Это минутное дело! Но наш девиз – «Качество прежде всего!»

Терпели, ждали… Сама съемка длилась не больше трех минут. Ефим сделал не менее пятнадцати кадров. Так надо. А вдруг кто-то получится с закрытыми глазами!

Измученный народ расходился по кабинетам. Сергей подошел к репортеру.

– Фима, сделай один снимочек прямо сейчас и принеси в мой кабинет, – попросил он.

– Без проблем. Цветной принтер и бумага имеются?

– В любом кабинете.

– Вопросов нет.

Через десять минут Щеблыгин появился в кабинете Бартеньева с конвертом в руке.

– Сделал на полный лист. Качество – супер!

Сергей разговаривал с профессором. Взяв конверт, он положил его в стол.

– Спасибо, Фима. Ждем статью. Нам – первые экземпляры.

– Бу сде!

Репортер скрылся.

– Ну что ж, результаты испытаний не могут не радовать, Сережа, – продолжал свою речь профессор. – Теперь задача усложняется. Если мы научимся искривлять лазерный луч, то пустим его по волоконному кабелю. Я уже разговаривал с физиками. Идея фантастическая, но они не сказали «нет».

– Вы гений, не зря же вас зовут Гена. Но я прагматик. Давайте внедрим наш волоконный кабель сначала у себя в городе. Хотя бы в одном районе. Заменим в телекоммуникационных сетях старое волокно на наше. Мы обязаны доказать преимущество своих разработок. Мэр готов выделить на это деньги. Это и есть наглядная агитация нашего времени. Плакаты и лозунги – вчерашний день.

– Хорошо. Я набросаю план и завтра тебе его предоставлю.

– Договорились. Спасибо, Гена.

Профессор улыбнулся и вышел.

Не успел Неверов выйти, как в кабинет вошла Люся Казанчеева.

– Привет, красотуля, – встал из-за стола Сергей. – А мне доложили, будто ты приболела.

– Не я, а мой старший обормот. Водила его к врачу. Кашель несерьезный, легкие в порядке, и он сам захотел идти в школу. Отвезла и вот пришла на работу. Жаль, что опоздала на фотосессию. Буквально на минуты.

– Где ты так загорела?

– Да я же только позавчера вернулась из Египта. Две недели валялась на белом песочке Хургады. Благодать! Я принесла тебе новый каталог немецкого оборудования. Игорь просил передать. Он сможет зайти только завтра или послезавтра.

Люся передала Сергею толстый журнал.

– Да, таких снабженцев, как твой муж, поискать. Что мы без него делали бы! Каталог на май, а сейчас только середина апреля. И как он ухитряется их доставать?

– Игорь знает, где и с кем заводить дружбу. В отеле Хургады познакомился с одним немцем. Тот позвонил в Германию кому надо, и каталог ждал нас на почте, как только мы вернулись домой.

– Огромное ему спасибо. Буду рад его видеть.

Девушка вышла. Сплошное обаяние. Вот только веснушки ее портят. Глаза тоже рыжего цвета, такие редко встретишь, но веснушки… Да и носик немного подкачал. Однако счастлива. Отличный муж, двое детей, достаток, чего еще нужно?

Сергей пролистал каталог и сунул в ящик. Для более подробного изучения требовалось время, а сейчас следовало разобраться с бумагами, скопившимися на столе. На глаза попался конверт, принесенный Фимой. Как хорошо, что он вышел на работу. Тут все свои и все родные. Домой возвращаться не хотелось. Надо бы раскладушку сюда привезти.

Сергей открыл конверт и достал большую цветную яркую фотографию. Слов нет, Фима свою работу знает. Он разглядывал снимок и вдруг вздрогнул. На лице выступил пот. На мгновение ему стало страшно.

В кадр попала стеклянная дверь, ведущая в коридор. По коридору шла женщина, но не к кабинетам, а в сторону выхода. Затвор фотоаппарата сработал, когда она повернулась лицом к двери, и лицо получилось четким и резким.

Сергей увидел свою погибшую жену Светлану!

Он еще долго разглядывал снимок, потом убрал его в конверт. Надо успокоиться. Похоже, у него начались галлюцинации.

Сергей вытер лицо платком и направился в туалет умыться. Проходя мимо одного из кабинетов, он приоткрыл дверь. Люся стояла к нему лицом, а Саша Девяткин – спиной, они что-то обсуждали. Сергей поманил девушку пальцем. Она тут же вышла в коридор.

– Извини, подруга. Один вопрос. Ты никого из знакомых не видела возле нашего здания, когда приехала?

Люся ухмыльнулась:

– Поругались, что ли?

– С кем?

– Когда я машину парковала, из лаборатории выскочила Светлана. Промелькнула, как тень, к воротам, села в машину и умчалась, будто за ней кто-то гнался.

– Какая машина?

– Третья «мазда». То ли черная, то ли темно-синяя.

– Ладно. Это я так. Не бери в голову.

Сергей пошел дальше по коридору. Люся вернулась в кабинет.

– Ну что за манера, Людмила, – возмутился коллега. – Мы говорили о важных делах, а ты срываешься с места и убегаешь!

– Не обижайся, Саня. Сергей позвал. Он со Светкой поссорился. Переживает.

У парня открылся рот.

– А с тобой-то что, Сань?

– Ты ее видела?

– Буквально полчаса назад. Сначала не узнала, а потом… да что случилось-то?

– Какая же ты дура, Люська! У Сергея крыша поехала. Светлану похоронили десять дней назад. Ее маньяк зарезал. А Сергей три дня назад вышел из больницы. Его ранение оказалось несмертельным, а вот Светлану спасти не удалось.

– Боже, какой кошмар! Почему же мне никто об этом не сказал? Меня две недели не было в городе.

– В лаборатории на эту тему наложено вето. Надо помочь Сергею прийти в себя. Мужик хорохорится, но все понимают, что творится у него на душе.

– Какая же я дура, – опустив глаза, сказала Людмила.

8

Сергей не стал никому ничего рассказывать – не дай бог сочтут сумасшедшим. Придется во всем разбираться самому. Бартеньев был сильным, волевым человеком, о чем мало кто из его окружения догадывался. Прошлое Сергея для всех было тайной. Уехав из Москвы, они со Светланой начали новую жизнь.

Умного, обаятельного красавца, делового, да еще скромного, народ встретил настороженно, но вскоре Сергея полюбили, он обзавелся друзьями. Светлану воспринимали не так однозначно. Ее резкие критические статьи многим не нравились. Такой дамочке палец в рот не клади.

Своей бескомпромиссностью она была обязана отцу. Визгунов, став главным полицейским города, объявил войну криминальным группировкам и вел ее достаточно успешно. Народ устал от беспредела и принял Визгунова с воодушевлением. Одни ему аплодировали, другие любили его, третьи боялись, но уважали все: и враги, и друзья.

Сергей отправился в центральную городскую библиотеку и просмотрел все газеты с момента гибели Светланы. В больнице его от прессы оберегали и даже телевизор вынесли из палаты, остались лишь кронштейны на стене. Сейчас он ни за что не стал бы копаться в деталях, слишком свежи душевные раны. Может, через год-полтора попытался бы разобраться, но не сейчас.

Все изменилось в одно мгновение. Появление Светланы на фотографии перевернуло мир. И было в чем усомниться: он не видел жену мертвой, лежащей в гробу. Не хоронил ее. А главное, где-то в глубине души Сергей верил, будто Света где-то рядом и скоро вернется домой.

Заголовки газет звучали ужасающе:

«Маньяк пришел к нам, не постучавшись!», «Резня началась!», «Дочь полицейского истерзана».

О подробностях Бартеньев ничего не знал. Говорили, что его и Светлану пырнули ножом. Он выжил, а она умерла. Теперь ситуация выглядела иначе: Светлана изуродована бритвой. До него это не доходило, сознание не принимало. На счастье, фотографий с места преступления не было, но одну фразу из общего потока страстей он для себя выдернул: «Труп увезли в Институт судебной медицины. Никто не сомневается, что такой специалист, как профессор Крылов, сделает точные и исчерпывающие выводы».

Руководил институтом их сосед по даче профессор Белоцерковский, а Крылов был его заместителем и другом. Он часто приезжал на дачу, и Сергей знал обоих светил патологоанатомии. Только сейчас Сергей понял, почему его не навещал тесть. Визгунов боялся вопросов. А значит, предупредил профессоров, чтобы они не посвящали Сергея в детали.

Сейчас идти к ним с расспросами бесполезно. В открытой беседе они ему ничего не скажут. Сергей решил докопаться до истины по-своему.

В Институте судебной медицины стояла тишина. Сергея здесь знали, его лаборатория поставляла врачам растворы по специальным формулам, разработанным на заказ по личной просьбе профессора Белоцерковского.

Охранник на проходной Бартеньева узнал и задерживать не стал, только сказал, что все сотрудники в актовом зале на совещании.

– Ничего, я подожду в приемной, чтобы не приезжать сюда дважды.

Тот лишь пожал плечами: мол, ваше дело.

Кабинеты руководства располагались на втором этаже. Сергей и не думал проникать в святая святых – секретари не пустят. Туалет – вот удобное место для тайного убежища. Можно спрятаться в кабинке, запереться и дождаться ночи. Тогда он почувствует себя полным хозяином. Но возле туалетных комнат копошилась уборщица со шваброй, и гениальную идею пришлось отбросить. Чистота в медицинском учреждении – главное. После рабочего дня все места общего пользования будут драить, как палубу на корабле. Пришлось пройти мимо. Кабинет Крылова находился в конце коридора. Сергей дошел до него и, приоткрыв дверь, заглянул. За столом в приемной сидела молоденькая девушка в белом халатике и болтала по телефону, то и дело прыская от смеха. На ее столе стояли еще три аппарата. Дверь кабинета Крылова была раскрыта настежь. Сергей прикрыл ее и осмотрелся. В коридоре – десятки кабинетов. Почти все заперты. В открытых – все те же приемные с секретаршами. И только в одном не было никого. Он прочел табличку:

На столе господина Чиркина, которому секретарша по статусу не полагалась, стояли четыре аппарата. Сергей быстро вошел в кабинет, прикрыл дверь и бросился к столу. Он не знал номера телефона Крылова, а справочника на столе не оказалось. Но один аппарат не имел диска. Бартеньев поднял трубку и услышал женский голос.

– Оператор слушает.

– Дайте мне кабинет Крылова.

– Одну секундочку.

Ни гудков, ни щелчков, тишина. И вдруг ему ответили:

– Приемная профессора Крылова.

– У меня для Савелия Аркадьевича есть срочные инструкции. Не сочтите за труд, загляните ко мне. Это Чиркин говорит.

– Хорошо, сейчас зайду.

Сергей пулей вылетел из кабинета и направился в конец коридора. Из приемной Крылова вышла девушка в белом халатике и направилась ему навстречу. Поравнявшись, они поздоровались. К счастью, молодые люди никогда не виделись, и вряд ли девица его запомнит.

Наступил ответственный момент. Сергей остановился у окна напротив почти достигнутой цели и оглянулся. Ничего не получилось. Девушка не стала заходить в кабинет Чиркина, лишь заглянула и, не увидев хозяина, пошла назад. Теперь пристанет к нему с вопросами. И что он ей ответит? Дальше – стена и кабинетов нет. Ясно, что он пришел к Крылову, раз стоит напротив его кабинета.

Но девушка остановилась и свернула в туалетную комнату. Как только она исчезла из поля зрения, Сергей вбежал в приемную, прошмыгнул в кабинет хозяина и, оценив обстановку, выбрал место для укрытия. Плотные шторы на огромном окне подходили для этого как нельзя лучше.

Вскоре секретарша вернулась и села на свое место. Сергей глянул на свои часы: четверть пятого. Слишком рано. У Крылова ненормированный рабочий день. Он может проторчать здесь до позднего вечера, а Сергею после операции не выстоять на ногах и двух часов. Одно утешало: в лицо дул прохладный ветерок. Девушка специально оставила дверь открытой, проветривая помещение. Тут Бартеньев вздрогнул. Фрамуга не может оставаться открытой. Перед уходом ее обязательно закроют. Но если кто-то подойдет к окну, то его тут же заметят. Стоит лишь повернуть голову влево – и все.

Он стоял в метре от открытой фрамуги. Можно вплотную приблизиться к стене, а это еще полтора метра, и там уже не так светло. Сергей сдал назад. Через пару шагов его спина коснулась стенки. Мало места… При желании его и здесь увидят. Мелькнула мысль: надо лечь. Это было решением главной задачи: не придется стоять на ногах. Сначала он сел, потом попробовал лечь, но не вышло: слишком длинным вымахал, ботинки видны будут. Придется сидеть, поджав ноги, вдоль окна. Шторы не должны оттопыриваться, будто за ними спрятан огромный пылесос.

Время тянулось медленно. Опершись спиной о стену, Сергей ухитрялся выглядывать из-за шторы. Когда Крылов вернулся в кабинет, ничего не изменилось, кроме того что он сам подошел к окну и закрыл фрамугу. Слишком задумчив и озадачен, чтобы заглядывать за портьеры… Он находился совсем рядом, но Сергей следил лишь за его ботинками. Люди чувствуют, когда кто-то на них смотрит, особенно на лицо. Бартеньев заставил себя опустить глаза и облегченно вздохнул, когда профессор сел за стол – лицом к двери, спиной к нему. Это позволило немного расслабиться и даже вытянуть ноги. Выглядывая из-за шторы, он внимательно изучал кабинет. У дверей стояли два металлических шкафа с большими ящиками, рядом с ручками прикреплены таблички с буквами. Профессор дважды подходил к шкафам, доставал и убирал папки. Там и надо искать.

Наконец он дождался желаемого: секретарша принесла шефу папку и, положив на стол, сказала:

– Материал по сорок седьмому делу. Индекс «Особая папка».

Как только девушка покинула кабинет, Крылов подошел к книжному стеллажу, занимавшему всю стену, и дотронулся до чего-то рукой. Одна из секций общего стеллажа открылась, как дверь, и профессор прошел в скрытое помещение. Сергей тут же вспомнил коридор. Кабинет Крылова последний, дальше стена. Но здание значительно длиннее, чем коридор, а значит, за стеной – некое свободное пространство. Как он открыл стеллаж? Деталей Сергей не заметил. Но теперь он знал главное и уже не сомневался, что самые важные документы хранятся за стеной.

В девятом часу вечера Крылов погасил свет и ушел. Сергей услышал два щелчка, и это было хуже всего. Его заперли. Он встал и осторожно выглянул в окно. Второй этаж в старом здании с высокими потолками равнялся современному третьему. В обычных условиях это его не смутило бы – все-таки он парашютист, приземляться умеет, но от удара о землю разойдутся швы. А возвращаться на больничную койку в его планы не входило. Врач что-то говорил о постельном режиме, предупреждал, что резкие движения противопоказаны, не говоря уже о прыжках. Постельный режим… Что это значит, Сергей не знал. Его жизнь – вечное движение.

Следовало поторапливаться, пока на улице еще светло. Фонарем Сергей не обзавелся, а включать свет слишком рискованно. Окна выходили к воротам, где находился пост охраны, через который он проходил на территорию института.

Слегка размявшись, он направился к книжным шкафам и выдвинул ящик с буквой «Б». Полки стандартные, толщина папок разная. Одни тоненькие, другие как книги.

Он нашел нужную: «Бартеньева Светлана». В папке помимо бумаг с логотипом отдела судебной экспертизы лежала медицинская карта жены из поликлиники. Заключение экспертов сводилось к единому мнению: найденный труп соответствует всем указанным в медкарте патологиям. Тут же лежал протокол опознания, подписанный полковником Визгуновым и майором Балабановым. К делу была приколота справка: «Копия отчета отправлена в мэрию». Ни одной фотографии. Впрочем, фото надо искать у следователей, врачам нужны рентгеновские снимки костей и прочей человеческой требухи. Такие в деле имелись, но Сергей ничего в них не смыслил. Он убрал папку на место и задвинул ящик. Перед глазами все еще стояла бумага с заключением о смерти Светланы Андреевны Бартеньевой. Он начал рассуждать вслух.

– Сговор невозможен. Отец, майор, свидетели, вскрытие, заключение, отчет мэру, помпезные похороны… Все так! И лишь одна фотография, сделанная репортером в столовой, перечеркивает все доказательства жирной чертой фломастера.

Сергей засомневался: он один против экспертов и отца Светланы… Нет, не один. А Люся Казанчеева? Она ведь тоже видела Свету. Просто не считала ее мертвой, в отличие от других. Люська с мужем только что вернулись из Египта. Если у него начались галлюцинации, то она-то вполне адекватна!

Сергей направился к стеллажам. Ощупав стойки и полки, он ничего интересного не обнаружил, но что-то сработало само по себе, и створка открылась вместе со стеллажом. В помещении автоматически включился свет.

Сергей вошел. Страхи исчезли, когда, осмотревшись, он не увидел окон. Огромное длинное помещение с полками, столами, шкафами и сотнями стеклянных колб, цилиндров и баков, в которых плавали человеческие конечности, органы и даже головы. За спиной раздался щелчок. Он обернулся. Стеллаж за спиной захлопнулся, даже щели не осталось, и никаких ручек с этой стороны он не обнаружил. Сергей попытался открыть потайную дверь, надавив на нее плечом, но безуспешно. Когда сюда заходил Крылов, дверь оставалась открытой. Возможно, на потайном замке есть стопор, не позволяющий ей закрываться, но он даже кнопки не видел. Стопроцентная ловушка.

Сергей снова осмотрелся. В другом конце зала находилась еще одна дверь. Пока не все потеряно.

О том, как отсюда выбраться, можно подумать потом. Обидно попасть в капкан и остаться ни с чем. Взгляд наткнулся на железные ящики, в похожих он уже копался минут десять назад. В центре зала стоял длинный металлический стол, на котором было невероятное количество порошков и растворов. И зачем все это прятать? От кого?

Шкафы и стеллажи располагались вдоль стен. Сергей подошел к металлическим ящикам, они также были расположены по алфавиту. История повторилась: он нашел папку Светланы Бартеньевой, но она была совсем тоненькой. В ней лежали пакет с фотографиями и несколько листков бумаги. Первый лист оказался заявлением, написанным рукой Светланы. Суть сводилась к следующему: «…прошу соотнести снимки с побоями на моем теле, сверить их и занести в протокол медицинского осмотра для предоставления в судебные органы». Под заявлением стояло число – двадцатое марта.

Следующий документ касался осмотра, где определялись характер нанесенных увечий, сроки их получения. Документ подписан профессором Крыловым и ассистентом профессора санитаром Гельфандом.

Сергей вскрыл конверт. В нем лежало девять фотографий. На них была изображена Светлана. Снимки повергли Сергея в шок. Фотограф снимал жену абсолютно голой в гостиной на даче. Занавески задернуты, и он пользовался вспышкой. Лицо чистое, но все тело в синяках, кровоподтеках, ссадинах и царапинах – живого места нет. Не зря же описание побоев заняло у профессора четыре страницы. Сергей прикрыл глаза и попытался восстановить в памяти события марта. Вспомнил! С шестнадцатого по тридцатое он находился на симпозиуме в Москве. А когда вернулся, то жена отказала ему в близости. Спала на другой кровати в халате. Причины были просты: застудила придатки, лечится. Сказала, будто ничего страшного и она скоро поправится. Причем жена не обманывала его: Сергей сам возил ее к знакомому частному врачу, и тот уверял, что могло быть и хуже. Все обошлось. Но были тут и свои подводные камни – он не видел тела Светланы больше месяца. За это время она успела зализать раны. Но почему жена ему ничего не сказала? Хотя и это можно объяснить. Сергей полез бы в бутылку, начался бы разбор полетов, а Света этого не хотела. Наверняка и отец был не в курсе, а уж Визгунов-то разобрался бы с обидчиками дочери по полной программе.

Избиение стало первым предупреждением – она слишком близко подобралась к наркодилерам. Журналисты умеют распутывать сложные узелки не хуже сыщиков. Тем более дочь лучшего сыскаря всех времен и народов, как называли Визгунова. Вряд ли Светлану так уж напугали, просто она не хотела поднимать шум раньше времени, боялась спугнуть бандитов и продолжала свою работу. Результат известен. Так все складывалось согласно логике. Но все, что происходило сейчас, никакой логике не поддавалось, сплошная мистика.

Сергей забрал из папки пакет с фотографиями и сунул в карман пиджака. Вряд ли он найдет здесь что-то еще. Документы оставил в папке, положил ее на место и задвинул ящик. Все, что хотел, получил.

Теперь надо подумать о том, как найти выход.

Выбирать не приходилось, тут была только одна дверь, и она оказалась незапертой. Он оказался в операционной. Стерильная чистота, инструменты, стол, специальный свет, приборы. Но зачем здесь аппараты искусственного дыхания, сердечные датчики и анестезиологические маски? Трупу все это не нужно, а живых к судмедэкспертам не привозят. Справа в углу находилась кабина лифта, а слева лестница. Сергей выбрал лифт. На щитке располагались только две кнопки. Одна из них горела, очевидно, указывала этаж, на котором он находился. Сергей нажал на вторую кнопку. Лифт тронулся, и кабина пошла вниз. Меньше чем через полминуты она остановилась, двери открылись. Сергей вышел. Большой зал освещался через два небольших окошка в двери, ведущей наружу, плафоны на стенах горели вполнакала. В зале стоял дикий холод. Глаза быстро привыкали к полумраку. Справа и слева от него стояли столы с каменными столешницами, и на них лежали ничем не прикрытые голые тела с номерками на ногах. Столы располагались в три ряда с двух сторон прохода, в котором он стоял, – и ни одного свободного. Не меньше сотни трупов. И не просто умершие, а покойники, требующие соответствующей экспертизы. Неужели все эти смерти неслучайны, не от болезни или старости? Трупы не держат в моргах больше недели. Он пошел по проходу к двери, вглядываясь в лица умерших. Все молодые, девушки и парни до тридцати лет. Грубые швы на грудинах говорили о том, что их уже потрошили. Кошмарное зрелище… Запаха Сергей не ощущал. В морге тоже не было окон, но здесь, как и в секретном помещении Крылова, работали кондиционеры и вентиляция.

Дойдя до двери, Сергей глянул в окошко. Дальше шел длинный узкий темный коридор, в конце которого стоял стол, а за ним сидел охранник в униформе и читал книгу. Единственным источником света была настольная лампа.

– Ну и работенка! Боятся, что покойники разбегутся? – пробурчал Сергей себе под нос.

Створки дверей открывались в любую сторону, петли «гуляли» – толкнул и пошел.

Сергей уже не раздумывал. Других вариантов не было, а в этой мертвецкой легко заработать воспаление легких. Он ударил ногой по одной из дверных створок и отступил в сторону. Через мгновение из коридора полился более яркий свет. Похоже, охранник включил лампы. Сергей осторожно выглянул в окно.

Сторож шел ему навстречу.

Сергей присел на корточки и прижался к стене. Створки распахнулись, охранник вошел. Реакция не подвела Сергея: он вскочил и нанес любопытному стражу удар в челюсть. Тот упал замертво, отлетев в сторону. Дальше Сергея вел инстинкт. Он добежал до конца коридора. Поворот влево шел по прямой, поворот направо упирался в лестницу. С одной стороны ступеньки, с другой – гладкий спуск с резиновой дорожкой для каталок с телами. Туда он и направился. Ступени и горка вели к железной двери с большим засовом. Сергей сдвинул затвор и распахнул дверь.

На улице было темно. В лицо ударил свежий теплый весенний воздух. Небо заволокло тучами, накрапывал небольшой дождик. Сергей осмотрелся. Он вышел к тыльной стороне здания, центральный вход и въездные ворота находились с другой стороны. Здесь его никто не заметит. Сергей пересек небольшой скверик и добрался до забора. Высота решеток – около двух с половиной метров. Пустяки. Крученые чугунные кованые вензеля служили ему ступенями. В одном месте Сергей оступился, и острое копье верхушки порвало ему брюки, но он все же выбрался на улицу, а это главное. Машина дожидалась там, где он ее оставил.

Через двадцать минут Бартеньев вернулся домой. Он очень устал, разболелась голова, ныла рана. Его же предупреждали о постельном режиме! Но о каком режиме можно говорить, если жизнь начинает выкручивать тебе руки, а вокруг происходят необъяснимые вещи.

Сергей лег на кровать и уставился в потолок. Заснуть он так и не смог, всю ночь проворочался, а утром продолжил свои странные поиски, хотя и не знал толком, что ищет. Умом понимал, но сформулировать задачу не мог.

9

В кабинет майора Балабанова позвонил дежурный.

– К вам пришел Сергей Бартеньев, сможете его принять?

– Да, конечно. Пропустите.

Дежурный положил трубку и глянул на посетителя.

– Четвертый этаж…

– Я знаю, спасибо.

Сергей пошел по лестнице пешком. Воистину, в движении – жизнь. После вчерашнего он ждал ухудшения, но все вышло наоборот. Сегодня рана вовсе не давала о себе знать, так что он решил удвоить физические нагрузки.

Секретаря на месте не оказалось. Лейтенант был скорее курьером, чем секретарем, мальчиком на побегушках. Сергей сразу прошел в кабинет. Балабанов сидел за столом, заваленным грудой бумаг. Он что-то просматривал и подписывал.

– Привет, Сережа, заходи. Как здоровье?

– Лучше не придумаешь.

Сергей пересек кабинет и присел на стул напротив майора.

– Извини, я долго тебя не задержу. Всего пара вопросов.

– О чем речь? Никаких проблем.

– Вот и ладненько. Ты участвовал в опознании тела Светланы?

– Да. Я же веду дело по факту убийства, а точнее – розыск подозреваемых. На место происшествия приехал одним из первых, потом вызвал Андрея Борисовича.

– Мне на глаза попались старые газеты. Там пишут, будто на Светлану напал маньяк и нанес ей множество резаных ран. Ее похоронили в закрытом гробу. Почему мне об этом ничего не сказали?

– А что это меняет, Сережа? Наносить лишние раны тебе? Смерть есть смерть. Зачем же уточнять изуверские подробности?

– Я могу увидеть фотографии трупа?

– Снимки засекречены и лежат в сейфе генерала. Есть такое понятие, как тайна следствия. Маньяк – это миф. Убийц было двое, они только косили под маньяка. Мы уже вышли на их след. Но говорить об этом я не могу.

– Ладно. Тогда как ты мне объяснишь вот такую вещь? – Сергей протянул майору конверт. Балабанов взял его, вынул большую фотографию на полный лист и начал разглядывать. – Посчитай, Тимур, сколько человек ты видишь. По моим подсчетам, двадцать один.

Вошел лейтенант с папкой в руках. Сергей оглянулся и поздоровался с ним.

– Привет, Сережа, – ответил тот и подал папку Балабанову. – Я принес материалы на подпись.

– Клади на стол.

Балабанов положил снимок отпечатком вниз.

– А что тебя смущает в этой фотографии, Сережа?

– Взгляни как следует. Кого ты видишь в коридоре за дверью? Она стеклянная.

Балабанов остановил лейтенанта:

– Погоди. Не уходи.

Он взял ручку со стола и подал Сергею.

– Распишись на обратной стороне.

Сергей поставил свою подпись. Балабанов передал снимок секретарю.

– Это фотография коллектива нашего уважаемого Сергея Филипповича. Степан, сколько человек ты видишь на групповом портрете?

У лейтенанта зашевелились губы, он долго считал и, наконец, ответил:

– Двадцать.

– Да вы что, ослепли, что ли? – возмутился Сергей, выхватил снимок из рук лейтенанта, положил на стол и ткнул пальцем в дверь, ведущую в коридор. – Да вот же она!

На секунду он замер. Коридор был пуст. Светлана со снимка исчезла.

По телу пробежала дрожь. Офицеры смотрели на него как на сумасшедшего. Сергей схватил снимок, конверт и выскочил из кабинета, выкрикнув одно лишь слово: «Иллюзионисты!»

На работу он приехал сам не свой. Неужели у него и впрямь крыша поехала? Подменить снимок дома никто не мог, он бы заметил, так как ночью ни на минуту не сомкнул глаз. Балабанов? Исключено. Где он взял бы такой же, но без «привидения» в коридоре. Мало того, у него не было времени подменить фотографию. Он знать не знал о приходе Сергея и не ждал его. Ясно было одно: все ему сочувствуют, но помогать никто не станет. Положив перед собой снимок, он очень внимательно изучал его. Все то же самое, один к одному, но коридор-то пуст.

В кабинет зашел Саша Девяткин с образцом каких-то ниток, намотанных на обычную палочку от эскимо.

– Привет, Сережа. Вот первый образец волокна, утонченного до волоса. Не рвется, сволочь. Мы – гении!

– Я это и без твоих экспериментов знал.

Парень подошел к столу и увидел снимок.

– А, это вчерашний выпендреж! Ну что же, все получились прекрасно. Главное – глаза никто не закрыл.

– Вчера Фима дал мне другой снимок. Я в этом уверен.

– Да брось, Сережа, не выдумывай, – Девяткин взял фотографию и перевернул ее. – Впрочем, ты прав, это не наш снимок. Но проблема-то в чем? Качество отличное.

– А как ты определил, что снимок не наш? – нахмурился Бартеньев.

– Ну это же просто. У меня возле принтера лежит бумага «Эпсон», по плотности такая же, но у «Эпсона» на задней стороне водяные знаки. С другой бумагой не перепутаешь. А эта чистая. Скорее всего, «Ломонд», если судить по структуре.

– Ясно. Фиме ничего не говори.

Саша усмехнулся:

– Соображаю.

Сегодня Сергей решил уехать на дачу и побыть в одиночестве. Казалось, будто весь мир лжет ему. Всеобщий заговор. Что он делает не так? Почему ему не хотят говорить правду? Кому и чем он помешал?

Остановившись у калитки, он долго сидел в машине и думал. Ни одного ответа на свои вопросы Сергей не находил.

Зайдя в дом, он прошел на кухню и включил чайник, но тут же отдернул руку – обжегся. Чайник был горячим. Опять галлюцинации? Сергей снял крышку, из чайника шел пар. В доме кто-то был. Может, тесть приезжал? Ну а кто же еще? О привидениях думать не хотелось.

Он положил в кружку заварку, добавил мяты… Ждал, когда заварится чай. Но тут позвонили в дверь. Сергей неохотно пошел открывать. На пороге стояла соседка из дома напротив. В руках она держала ветровку.

– Привет, Сережа. Я должна извиниться за своего охламона. Вот возьми. – Она протянула ему ветровку и круглый алюминиевый жетон с выдавленной цифрой 224.

– А где вы ее взяли? Это же ветровка Светланы.

– Да. Женька признался. Они с ребятами играли в партизан у оврага. Сидели в засаде и увидели женщину. Решили ее арестовать. Женька клянется, что это была Светлана. Будто она сняла с себя ветровку и велела ему надеть. Он-то из дома в одной футболке убежал. Сказала, что заберет, когда будет уходить, а ему надо бы пойти домой и переодеться. Но больше он ее не видел и пришел в этой ветровке домой. Жетон я в кармане нашла. Это от камеры хранения на вокзале. Я ему, конечно, всыпала за вранье. Вы уж не гневайтесь на пацанов, дурачки еще. И дом запирайте, когда уезжаете. Хорошо, я вас в окно увидела. Вы уж простите их.

Она направилась к калитке потом перешла дорогу, все бормоча и бормоча свои извинения. Расстроенный Сергей не мог выговорить ни слова, застыв с ветровкой в одной руке и жетоном в другой. Он прислонился к стене, потом сполз по ней на пол и долго так сидел, в той же позе, что и за шторой в кабинете профессора.

Через полчаса соседка опять увидела Сергея в окно. Он сел в машину и уехал.

Камера хранения ручной клади находилась в полуподвальном помещении вокзала. Автоматических камер на всех не хватало, да и кладовщики бунтовали. Столько лет проработали, таская чемоданы, а теперь пошли вон? Нет, так не пойдет. Хлебные места никто не хочет терять. Никакая зарплата не сравнится с чаевыми.

Решетчатая перегородка, окно и морда спившегося мужика ханыжного вида… Сергей подал ему жетон. Кладовщик бросил на него изучающий взгляд.

– Э… приятель, а чемоданчик-то барышня сдавала. Такие крали не забываются. У меня глаз востер. Тридцать лет без малого за стойкой. Умыкнул жетончик-то?

– Хватит чушь молоть, папаша. Вещи моей жены. Ей некогда. Можешь ментов вызвать.

– Ну-ну, не хорохорься, дружок. На щипача ты, конечно, не похож, тем более я их всех знаю. Но для порядка спросить обязан. Какого цвета чемоданчик-то?

– Отродясь с чемоданами не ездила. Она любит спортивные сумки.

– Вот это другое дело.

Кладовщик приволок сумку. Сергей забрал ее и тут же ушел. Сев в машину, он не сразу решился ее открыть. Сам факт наличия сумки казался невероятным. Сдавала «дамочка», да еще хорошенькая, и не чемодан, а сумку. А жетон найден в куртке Светланы. Двенадцатилетний мальчишка ее видел. А если не ее, то кого? А горячий чайник? У Сергея голова шла кругом.

Если анализировать случившееся, точно свихнешься. Надо стать беспристрастным наблюдателем и проверять все факты, но не пропускать каждое событие через себя.

Можно по-разному относиться к приведениям, фотографиям и жетонам. Можно доверять или не доверять интуиции, но он не мог найти ответа на свои вопросы. Будь Светлана жива, она не пряталась бы, а связалась с ним и все объяснила. Но ничего подобного не происходит. А значит, кто-то затеял эту идиотскую игру и, наблюдая со стороны, подсмеивается над ним. Не для него же профессор Крылов писал медицинское заключение, да еще копию в мэрию отправлял.

Сергей расстегнул молнию. Все правильно, детская доверчивость. Светлана никогда ничего не запирала. Все вещи новые, некоторые с ярлыками. На дне лежали бумажник и маленький фотоальбом. Денег в бумажнике не было, он обнаружил там только Светланин паспорт и квитанцию на получение денег на Белгородском почтамте. Но кто мог переслать ей пятьдесят тысяч? Отправитель не указан. Черт с ними, с деньгами. Откуда взялся паспорт? Она умерла. Есть свидетельство о смерти. А его не выдадут, если не сдан паспорт умершего.

Сергей открыл альбом с фотографиями. Семейных снимков здесь не было. И вряд ли альбом мог принадлежать Светлане. Улица Пушкина, ресторан «Магнолия» с трех сторон. Зал ресторана, посетители за столиками. Одного он узнал: Игорь Казанчеев с какой-то девицей пьет шампанское. Муж Люси. Три дня назад вернулся из Египта. Игорь был его внештатным снабженцем, доставлял оборудование и все, что требовалось для лаборатории. То, что он гуляет от жены, неудивительно. Похожие слухи доходили до ушей Сергея. Игорь симпатичен, энергичен, моложе Люси… причин много. Не ему осуждать чужих мужей. Сергей не любил копаться в грязном белье.

Три снимка показались ему странными. Зачем фотографировать дверь служебного входа и стойку бара, на которой стоит ваза с отрывными спичками, причем ваза снята еще и отдельно. Рекламный прием, содранный у американцев. Пакетики со спичками с логотипом ресторана – реклама заведения. Ходячий пиар.

Больше ничего интересного он в сумке не нашел. Может быть, в самом ресторане найдет? Светлана никогда не носила с собой ничего ненужного. Значит, снимки имеют определенный смысл.

Как бы решить главный вопрос… Не носила? Или не носит?

10

В последние дни мэр вел себя очень странно. Он утратил былую активность. На совещаниях молчал, и всем казалось, что он неважно себя чувствует. Слухи о пошатнувшемся здоровье Пичугина ходили давно, но это были лишь слухи. Раз в неделю мэр ездил в онкологический центр на прием к врачам. Это настораживало. Однако доктора молчали, видимо, из соображений врачебной этики. Похоже, здоровье мэра действительно ухудшалось – теперь он стал ездить в клинику дважды в неделю. Пичугин все еще был центральной фигурой города, и его визиты к врачам не могли остаться незамеченными. Распорядок дня главы города знали все, кто интересовался общественной жизнью. Будучи консерватором, Пичугин многие годы не менял своих привычек и следовал установленным порядкам. Это его и подвело.

Выйдя из больницы в окружении телохранителей, Пичугин направился к машине. Вдруг прогремел выстрел, и с головы мэра слетела шляпа. Несколько охранников тут же повалили его на землю и накрыли своими телами. Трое других выхватили пистолеты, пытаясь определить, откуда был произведен выстрел. Задача сложная: три девятиэтажных корпуса окружали двор перед главным корпусом, из которого они вышли. Все окна открыты. На улице стояло настоящее лето, температура воздуха достигала двадцати пяти градусов. Рядом справа раздался второй выстрел, следующий прогремел слева, как будто из цветочной клумбы, но человеку спрятаться там невозможно. Разноцветные тюльпаны – неудачное место для засады.

Мэра подняли и втолкнули в бронированный лимузин. Здесь ему ничто не угрожало. На место происшествия тут же вызвали полковника Визгунова.

Начальник криминальной полиции появился почти моментально. Осмотревшись, он даже не стал садиться в машину, где сидел мэр, а начал задавать вопросы главному телохранителю Федорчуку.

– Вы поняли, откуда стреляли?

– Нет, Андрей Борисыч, – Федорчук подал полковнику простреленную шляпу. – Олег Иванович постоянно крутит головой. Пуля попала в центр тульи. Прицелься киллер на три сантиметра ниже – попал бы в лоб.

– Хотел бы – попал бы. Дело не в меткости. Ищите пулю.

– Уже нашли. Она угодила в косяк двери. По-видимому, стрелок залег в корпусе напротив. До него метров семьдесят. По наклону пули можно просчитать траекторию.

– Одно ясно, Афоня: он стрелял из снайперской винтовки с глушителем. Выстрела вы слышать не могли.

Федорчук кивнул:

– Похоже, что так.

– Вот обычные детонаторы, забитые порохом. Три выстрела прозвучали подряд с разных сторон, – на ладони Федорчука лежали три обожженных стальных цилиндра размером со спичечную коробку. – Я думаю, их привели в действие с помощью пульта. Первая рванула одновременно с выстрелом снайпера, и нам показалось, будто стрелявший находился в десяти шагах от нас. Но площадь перед больницей была пуста. Таким образом он нас отвлек. Через несколько секунд раздался второй выстрел из кустарника слева от лестницы, затем из цветочной клумбы справа. Мы потеряли время и дали преступнику уйти.

К ним подошел еще один охранник и подал полковнику пулю.

– Вот. Выковыряли.

Визгунов рассмотрел пулю.

– Сделана из серебра. Со значением. Скорее всего, стреляли из винтовки системы маузер. Уникальное оружие, сумасшедших денег стоит. Такие есть только у профессионалов. А они промашек не допускают.

Полковник обломил прямую ветку с куста орешника, ободрал листья, подошел к двери и сунул в дырку, оставленную пулей. Ветка послужила ориентиром в определении траектории полета и указывала на место, откуда стреляли.

– Третий этаж корпуса напротив. Просверлите дыру до конца и гляньте в нее с другой стороны. Так вы увидите окно, где сидел снайпер. Скорее всего, это обычная больничная палата. Проверьте сами. Нам не нужны свидетели. Отправь туда своих ребят, Афоня. Полицейские стрелявшего все равно не найдут, а лишние разговоры нам ни к чему.

– Сделаем и доложим.

Визгунов как-то странно хмыкнул и направился к лимузину.

Пичугин сидел с побелевшим лицом. Полковник сел рядом и жестом показал шоферу, чтобы тот вышел.

– Выходит, любая собака меня может убить? – хрипло спросил мэр.

– В принципе убить можно любого человека. Сегодня это не проблема…

– Тогда на кой черт я содержу целую банду телохранителей? – сквозь зубы процедил Пичугин.

– Для престижа. Охрана – от толпы и репортеров, но не от убийц. Что-то им от тебя нужно. Петлю в кабинет повесили те же люди. Надо дождаться их требований. Вот если они не получат то, что хотят, тогда точно убьют. А пока просто демонстрируют тебе свои возможности. Беспрепятственное проникновение в твой дом… Твоя беззащитность на улице в окружении охраны… Что ж, теперь твоя очередь дать им шанс доказать, что они неуязвимы. Пусть наслаждаются собственным превосходством.

Мэр настороженно взглянул на приятеля.

– Что ты хочешь этим сказать, Андрей?

– Жди от них посланий. Они должны выдвинуть свои требования. Тяни резину как можешь. Устрой очередной бал-маскарад, самый пышный из всех. Пригласи как можно больше гостей и репортеров. Мы удвоим охрану. Я заменю всю твою обслугу на своих людей. У нас есть фотороботы киллеров. Это единственный способ заманить их в ловушку. Под масками все неузнаваемы. Они клюнут на такую наживку. Убивать тебя не станут, ты им пока для чего-то нужен. Но придут, чтобы еще раз доказать тебе свою неуязвимость. Вот тут-то им придется посоревноваться в ловкости со мной. Город слишком велик. Для такого пространства у меня не хватит людей. Мы сузим круг до территории твоего особняка. Важно дать им войти, а уж я позабочусь, чтобы они не вышли. И еще вот что важно. Они пользуются услугами осведомленного консультанта. Им может быть только один человек – твой бывший секретарь Эдик Ордовский. Мы точно установили: из города он не выезжал. Где-то здесь затаился. Кстати, наблюдая, как ведут себя киллеры в чужом городе, можно сказать, что у них блестящий консультант. Ордовский – лучшая кандидатура на роль осведомителя. О своем решении устроить маскарад ты должен объявить уже сегодня. Дай подробные объявления в вечерние выпуски всех газет. На первой полосе. На подготовку к празднику людям понадобится не меньше недели, костюмы за день не сошьешь… Олег, это все, что я могу предложить на сегодняшний день. Пора действовать. Другого способа я не вижу. Пустые поиски ведут нас в тупик. Мы, безоружные, мчимся прямо на дзоты, поливающие нас пулеметным огнем. Так бой не выиграть. Нужна новая тактика.

Не дожидаясь ответа, Визгунов вышел из машины, оставив мэра в задумчивости. Федорчук дожидался полковника у его патрульной машины.

– Что выяснил? – спросил Визгунов.

– Стреляли из кабинета триста пятнадцать на третьем этаже. Это комната отдыха для санитаров и нянечек. Она не запирается. В одиннадцать тридцать у обслуживающего персонала обед. Все ходят в столовую на шестом этаже. Помещение в это время пустует. Медсестра, дежурившая на этаже, не видела, как кто-то туда заходил, но заметила выходившего, правда, со спины. Это был высокий мужчина крепкого телосложения со светлыми волосами, в белом халате, с кейсом в руках. Стол медсестры слева от комнаты отдыха, а мужчина свернул вправо и направился к грузовым лифтам. Лица его она не разглядела.

– Неубедительно, Афоня.

Федорчук подал полковнику гильзу.

– Вы были правы. Гильза от маузера, даже серия указана. Нашел на полу у окна.

Визгунов осмотрел гильзу и сунул в карман.

– Плохая примета, Афанасий. Снайперы не оставляют следов. Он не поднял гильзу умышленно. А это уже вызов. Они нас не боятся. Значит, за их спинами стоит серьезная сила. Мне очень не хотелось бы в это верить.

– Такой силы в городе нет, Андрей Борисыч. Ни одна криминальная группировка не поднимет руку на мэра. Это же война. Военные гарнизоны получат отмашку, и солдаты с автоматами разнесут к чертовой матери все осиные гнезда. Потом уже поздно будет разбираться.

– И ты в это веришь, Федорчук?

– Главное, что в это верят криминальные бароны. Однажды им показали пример.

С этими словами полковник сел в машину и уехал.

11

Перед тем как лезть в пасть к тигру, Бартеньев позвонил Геле. Он хотел убедиться в правильности собственных выводов и доказать себе, что не сошел с ума. Одно он понял совершенно четко: никто не будет его поддерживать в стремлении найти истину. Либо он сумасшедший, либо от него умышленно скрывают правду. Рассуждать на эту тему можно бесконечно. Надо действовать самому. Визгунов по непонятным причинам избегает встреч с ним.

Дочка мэра приехала на свидание на чужой машине. Молодые люди встретились у входа в парк.

– Привет, Сереженька, – девушка поцеловала его, слишком нежно для дружеского поцелуя. – Я удрала из дома через окно. Это «жигули» садовника. Свой человек. Вывез меня с территории в багажнике, а потом отдал ключи от тачки. Мы посидим где-нибудь?

– Не сегодня, Геля. Пойдем в машину. У меня к тебе несколько вопросов. Надеюсь, хоть ты не будешь мне врать.

– Господи, Сереженька, что с тобой? Ты совсем зеленый, и глаза какие-то тусклые.

– Это отблеск рекламных щитов… Мне с тобой поговорить надо.

А она-то думала, что едет на свидание… С трудом скрывая разочарование, Геля сказала:

– Ладно. Поговорим в машине. Но раз я совершила подвиг, вырвавшись из дома, ты должен провести со мной вечер, иначе я отказываюсь отвечать на твои вопросы.

– Согласен. Только веселья не обещаю. Мне необходимо решить одну важную задачу.

– Годится. Я сама тебя развеселю. На это моей энергии хватит. Ты же не лирик, а химик.

Они сели в «жигули» садовника. Сергей включил свет и достал фотографии, украденные из тайной комнаты профессора Крылова.

– Это ты фотографировала?

Впервые Геля растерялась. На снимках была изображена обнаженная Светлана со следами побоев на теле.

– Колись, Геля. Снимки сделаны в марте у нас на даче. Я находился в это время в Москве.

– Но почему я? – возмутилась девушка.

– Потому что ты подруга Светланы и ты женщина. Перед своими репортерами она не стала бы раздеваться, а женщин-фотографов в ее газете нет. Да и вряд ли она кому-нибудь стала бы показывать свои побои.

Геля тяжело вздохнула:

– Черт с тобой. Да, это я ее фотографировала. Света знала подонков, которые ее избили, хотела подать на них в суд. Ей нужны были доказательства. Потом она с этими снимками пошла к врачу, и тот зафиксировал и описал в заключении все телесные повреждения. Почему она не подала на них в суд, я не знаю. Может, испугалась или решила отомстить по-своему, трудно сказать. Светка была не из болтливых.

– Я пришел к выводу, что нам еще рано говорить о моей жене в прошедшем времени.

Геля отмахнулась:

– Чур тебя! Это в тебе бесы разыгрались. Я сама ездила с отцом в Институт судебной медицины проститься со Светланой. Нам показывали ее тело. Думаешь, я полоумная и не узнала свою подругу?

– А если ошиблась? – разозлился Сергей.

Ангелина помолчала и тихо сказала:

– Я понимаю тебя, Сережа. Родных людей очень трудно терять. Тем более что ты не видел ее мертвой. А я видела. И родимое пятно над копчиком тоже видела. О какой ошибке ты говоришь?

На глаза Сергея навернулись слезы. Геля поняла: веселой вечеринки не получится.

– Отвезти тебя домой? – спросила она.

– Нет! – Сергей стиснул зубы. – Я же обещал этот вечер тебе. Мы едем в ресторан «Магнолия».

– Странный выбор. В районе «Кишки» всякий сброд ошивается. Может…

– Не может. Едем в «Магнолию».

Геля не стала спорить и включила двигатель. Когда они остановились у входа в ресторан, Сергей взял ее за руку.

– Не торопись. Подождем пару минут.

Он заметил выходившего из ресторана Игоря Казанчеева с Люсей. Но, присмотревшись, понял, что женщина лишь похожа на жену Игоря. Эта моложе, вульгарнее и красивее. Они смеялись, о чем-то болтали, потом сели в припаркованную белую «Мазду», причем за руль села подружка Игоря. Сергей запомнил номер машины.

– Твой знакомый? – спросила Геля.

– А ты его знаешь? – ответил Сергей вопросом на вопрос.

– Видела однажды в мэрии. Он приходил к отцу. Речь шла о каких-то поставках, но я ничего в этом не смыслю.

– Везде поспевает. Он занимается снабжением. Прохвост по природе. А это, как я догадываюсь, его любимый ресторан. Может, и нам тут понравится?

– Сомневаюсь, – хмыкнула девушка.

Они вышли из машины и направились к входу.

У хозяина «Магнолии» были проблемы со вкусом. Оформление оставляло желать лучшего. В переполненном зале – именно он был на Светиных снимках – гремела музыка, мелькали цветные лучи прожекторов. Подвыпившая публика плясала кто во что горазд, причем отдельно от музыки, словно оглохшая. Ни одного трезвого лица. Столы ломились от выпивки и закусок, свободных и чистых столиков вроде бы не было.

Перед ними, будто из-под земли, возник официант.

– Рад высоким гостям. Позвольте предложить удобный столик?

– Предложи, – ответила Геля.

Тощий, длинный, сутуловатый, с горбатым перебитым носом… Сергей его узнал. Тот самый тип, что изображен на фотографиях Светланы.

Столик им понравился: у окна и от оркестра далеко. К тому же он был маленький, рассчитанный на двоих, в то время как остальные столы напоминали футбольные поля, заваленные грязными тарелками и пустыми бутылками.

– Ваше любимое место, Ангелина Олеговна, – лебезил официант.

– У меня не бывает любимых мест в хлеву. Принеси хорошей холодной водки и соответствующую закуску.

– Сей момент, – он стоял согнувшись, не разгибаясь, то и дело перекидывая полотенце с руки на руку. Ни дать ни взять половой из иллюстраций к рассказам Горького!

Когда официант отошел, Сергей спросил:

– Твоя брезгливость к этому заведению оправданна, но что заставляло тебя приходить сюда раньше? Ты, гляжу, здесь знаковая фигура.

– Очень хочешь знать?

– Конечно. Ты же моя девушка на сегодняшний вечер.

Геля усмехнулась:

– Жаль, что только на сегодняшний. Я бы хотела быть ею всегда.

Сергей промолчал. Геля вздохнула и сказала:

– Этот ресторан принадлежал моему брату Роману. Оформлен на некоего Бориса Брылева. Ромка отдавал ему половину выручки.

– Зачем? Не хотел работать?

– Нет, Сережа. Брылев – хозяин «Кишки», тут все под ним ходят. У Романа было три ресторана, и у старшего брата Кости тоже три. Всеми заправляет Боря Брылев за пятьдесят процентов с доходов. Условие простое: в кабаках, принадлежащих нашей семье, не должно быть никакой наркоты. Брылеву платили за соблюдение этого условия. Только он может контролировать криминальную обстановку в городе. А здесь тем более.

– И его до сих пор не взяли? Если об этом знаешь ты, то и полиция должна знать.

– Боюсь, Сережа, что в городе такие подробности неизвестны только тебе. Ты погряз в своей науке и не видишь, что делается вокруг. Вопрос в другом. Борис Брылев неуловим. Он слишком хитер, умен и опытен. В его кабаках сотни раз устраивали облавы, но ни разу не нашли и грамма наркотиков. Для ареста нужны не только повод, но и доказательства. А их-то ни у кого нет. Пока теневым бизнесом руководят такие люди, как Брылев, сыщики бессильны. Даже мой отец ничего не может сделать. Он пошел на соглашение с Борисом, и тот сдает ему беспредельщиков и наркодилеров. Но это же не те фигуры. Так, мелкие подачки с барского плеча.

Теперь Сергей понял, чем этот ресторан привлек внимание Светланы.

– Извини, я отойду на минутку. Не скучай.

Он встал и вышел из-за стола. Протиснувшись сквозь толпу танцующих – даже проходы были забиты, – пробился к стойке бара. Здесь стояла та самая ваза с отрывными спичками – яркими пакетиками, рекламирующими ресторан «Магнолия». Спички брали бесплатно все желающие. Чем же они заинтересовали Светлану? Два бармена под окрики недовольных едва успевали обслужить всех жаждущих. Сергей заказал рюмку водки и тут же расплатился – так делали все. Встал в дальнем конце стойки, размышляя, какую роль могут играть пестрые пакетики со спичками. В какой-то момент он заметил странную вещь. Самого человека не было видно, его загораживали люди, сидевшие на высоких табуретках, в поле зрения оказалась только рука с необычным перстнем на пальце. Клиент взял спички и подал бармену. Но помимо спичек в руке были деньги, похожие на доллары. Бармен взял спички вместе с деньгами, будто так и надо. Сергей придвинулся ближе к стене. Сбоку можно было увидеть, что находится под стойкой. Ему показалось, будто бармен раскрыл пакетик со спичками и поставил на внутренней стороне какой-то штамп или печать, а потом вложил спички все в ту же протянутую руку. Рука исчезла. Сергея охватил азарт. В его бумажнике лежали три сотни долларов и рубли. Он достал сотню и так же зажал ее в руке, сложив в четыре раза, потом протиснулся к вазе со спичками, взял один пакетик и протянул бармену. Тот принял и деньги, и спички, затем наклонился, проделал какие-то манипуляции и вернул спички, даже не глянув на клиента. Сергей тут же прошел в туалет и заперся в кабинке. Он не ошибся. На откидной стороне пакетика, над спичками, где обычно что-то записывают на память, стоял штамп: «Долг погашен. Бар № 1», ниже стояло факсимиле чьей-то подписи.

Какое разочарование! Спички служили своего рода распиской в получении долга. Скорее всего, бармены отпускают выпивку в кредит, а когда лимит исчерпан, следует вернуть долг, не превышающий сотню долларов. Вполне удобные взаиморасчеты… Все так, но Светлана не глупее его, а мир криминала знаком ей в сто раз лучше. Она наверняка видела этот штамп, однако спички по-прежнему занимали ее. Внешняя простота может быть обманчива. Тут есть над чем подумать. Сергей засунул спички за край носка. Он даже не понял, зачем это сделал. Похоже, у него началась шпиономания. После больницы с ним стали происходить странности, он видел это по взглядам людей, с которыми общался. То ли у него что-то с головой, то ли у других что-то с глазами, и они ничего не видят вокруг себя.

Сергей вышел из туалета и хотел было вернуться за столик, но увидел дверь с надписью «Служебный вход». Тот самый, который тоже попал в объектив Светланиного аппарата. Похоже, не случайно. И он решил выяснить, чем этот вход мог заинтересовать жену. Дверь вела в полутемный коридор. Куда дальше? Он свернул налево, сделал пять шагов, и на него обрушился потолок. Это была последняя мысль перед тем, как потерять сознание. Удар, красные искры из глаз – и все.

Открыв глаза, он едва не ослеп от яркого света и зажмурился.

– Погаси свет, – произнес низкий хриплый мужской голос.

Сергей вновь открыл глаза. Первым делом он ощупал затылок. Шишка на макушке тут же отреагировала болью.

– Пустяки, Сережа, заживет. Тебя приняли за легаша и решили прищемить тебе нос.

Подраненный «шпион» сощурил глаза. Он сидел в кресле по центру комнаты, похожей на кабинет. Говоривший сидел перед ним на крышке письменного стола, вытянув ноги. Каблуки его фирменных ботинок упирались в пол. Похоже, он был очень высокого роста. На вид где-то за шестьдесят, с густым седым ежиком на голове и лицом, похожим на моченое яблоко и формой, и цветом.

У окна стоял еще какой-то тип. Еще одного, стоявшего за его спиной, он не видел, но чувствовал присутствие третьего человека.

– Ты меня не знаешь, Сережа. Меня зовут Борис Васильевич.

– А фамилия – Брылев. Не могу выразить свою радость от нашей встречи.

– А ты не лишен чувства юмора, – засмеялся хозяин, показывая слишком белые фарфоровые зубы.

– Я вас уже видел. Вы в компании мэра заезжали за моим тестем. Кажется, в тот день он собирался на охоту.

– Совершенно верно. Охота – наша общая слабость. Иметь такие угодья и не пользоваться их благами кощунственно. Кабанов в лесах больше, чем людей в городе.

– Город – тоже своего рода угодья. Только здесь нет сезонов охоты. Отстрел ведется круглогодично. Трусливыми зайцами все морги забиты.

Хозяин хохотнул, икнул и раскурил трубку.

– А я-то считал тебя оптимистом, Сережа, – он взял со стола конверт с фотографиями Светланы и, словно на весах, взвесил его на ладони. – Конечно, я сочувствую твоему горю, но ничего уже не изменить. Если ты ищешь виновных здесь, то зря тратишь время и здоровье. У меня с твоей женой были хорошие отношения. Она даже брала у меня интервью пару месяцев назад. Можешь найти его в мартовских газетах. Я уважаю смелых и бескомпромиссных людей, таких как Светлана. Да и к тебе очень уважительно отношусь, а мэр вообще от тебя в восторге – и как от ученого, и просто как от честного человека. Наши взгляды во многом могут не сходиться, мы жили и воспитывались в разной среде, но это не мешает нам хорошо относиться друг к другу.

Сергей пошел ва-банк. Он уже ничего не боялся, но болтовня батьки «Кишки» его не устраивала. Брылев знает все, о чем Сергей не догадывался, и если уж вытягивать из него жилы, то сейчас. Другого случая не будет.

– Фотографии, господин Брылев, отражают результат визита моей жены в ваш ресторан, если этот шалман можно так назвать. Я даже могу сказать число. Двадцатое марта. Тот же месяц, когда вы давали интервью.

Босс местной мафии сжал в зубах мундштук, спрыгнул со стола, обошел его и сел в кресло.

– Ты в этом уверен? – спросил он.

– А то вы не знаете, – продолжал атаковать Сергей.

– В марте я занимался ремонтом «Лаванды» и здесь не появлялся. У меня шесть ресторанов, а я один.

– Тогда они принадлежали не вам.

– И все-то ты знаешь, мальчик.

– Знал бы все, сюда бы не пришел. Я надеюсь, вы восполните пробелы в моих знаниях.

Брылев глянул за спину Сергея, где кто-то, как ему показалось, стоял.

– Кто из присутствующих здесь мог быть свидетелем событий двадцатого марта? – продолжал Сергей.

– Только Гера, – ответил голос из-за спины. – Он с Романа пылинки сдувал. Сейчас дежурит по залу.

Геля видела, как в зале появился прихвостень Брылева. Тот прихватил еще одного подонка из отряда главаря «Кишки», и оба скрылись за дверью служебного входа. Сергей очень долго не возвращался, и девушка занервничала. Парень начал проявлять слишком большую активность и любопытство, а в таких местах этого очень не любят.

Теперь Сергей мог оглянуться. В дверь вошли двое. Один – высокий амбал, второй чуть ниже, но тоже не худышка, эдакий рыжий бульдог с широкими скулами и продавленным носом, от которого остался только торчащий пятачок. К нему и обратился Брылев.

– Кто бил жену этого парня? Ты знаешь, о чем я говорю. Отвечай, Гера.

Бульдог пожал плечами.

– Не помню такого случая, хозяин.

Брылев кивнул. Тут все и началось. К работе подключился стоявший у окна тип. Геру били, как вора, пойманного на кармане. Здоровенный жлоб летал по кабинету, как мячик. Тошнотворное зрелище. Сергей отвернулся. Что удивительно, но Гера стойко держал удар и ни разу не крикнул.

Наконец Брылев махнул рукой. Парни подняли избитого с пола и усадили на стул.

– Ну а теперь рассказывай, засранец.

Крепыш вытер кровь с губ.

– Чего тут рассказывать? Девчонка сама виновата. Ее в подсобке обнаружили, она там фотографировала. Разбираться не стали, приволокли в этот кабинет. А Ромка уже нажрался в дупель. Он и начал ее колошматить. В тот день у него все из рук валилось. Трое суток не просыхал, здесь ночевал. Боялся отцу на глаза показываться. Короче, девку он покалечил прилично. Убил бы, если бы его не остановили. А потом велел сбросить ее в реку. Мы с Фомой отвезли девку к реке и сбросили с моста. Думали, что она мертвая. Март был теплым, лед с реки сошел, и снега уже не осталось. Тогда мы не знали, кто она. Фома знал, но промолчал. Фотик ее мы разбили и думали, что обошлось. Ничего не обошлось. Мы не обыскали ее карманы. У девчонки остались другие пленки. Фома сказал Роману, кого тот бил. Мы думали, девка ко дну пошла, но она оказалась живучей. Выплыла. Протрезвевший Роман наделал в штаны. Она же не только журналист, но и дочь полковника Визгунова. Этот придурок взял с собой нож и пистолет. Сказал, что поехал с ней сговариваться. Фома из бывших ментов, он и дал Роману адрес ее дачи. А вечером того же дня в ресторане устроили облаву. Все, что нужно, успели вывезти, но Романа живым больше никто не видел. Его нашли на следующий день в канаве на пятом километре шоссе. Мертвого. Стреляли из охотничьего карабина. Картечью всю грудь разворотило. На следующий день пришел Костя, и Фома все ему рассказал. Костя тоже не подарок, избил Фому и выгнал, как будто он в чем-то виноват. С тех пор я больше не видел ни Фому, ни Костю. Младшего брата, Романа, тоже нашли мертвым с пулей в башке. Подробностей я не знаю. Вот и все. Девчонку с тех пор не трогали. Если она братьев Пичугиных убила, то у нее есть надежный защитник и покровитель. Только вот ему для чего обо всем этом знать? – Гера кивнул на Сергея.

– Пошел вон! – гаркнул Брылев. – Понадобишься – вызову.

Парня вытолкали за дверь. Хозяин перевел взгляд на Сергея.

– Ну что, тебе легче стало? Выходит, твоя женушка не только репортер, но и стрелок. Знала, что живую ее в покое не оставят.

– Глупости, это нереально. Светлана не может выстрелить в человека.

– Самозащита, сынок. В таких случаях не разум работает, а инстинкты.

– Я в это не верю, – твердо заявил Сергей.

Брылев ухмыльнулся.

– И я не верю, Сережа. Дело-то не в этом. Думаю, твою женку выловили из реки люди. Обычные мирные граждане. Вызвали полицию, и ее отцу стало все известно. Наверняка это он пристрелил братьев Пичугиных. Роман поехал к вам на дачу, а нашли его на Северном шоссе. В сотне километрах от вашей дачи. У покалеченной женщины не хватило бы сил погрузить труп в машину, увезти его к черту на рога и сбросить в кювет. А на следующий день старшего подстеречь и шлепнуть. Ну а последнее – эта облава. Кто ее устроил? Только Визгунов может делать в городе все, что хочет, и без всяких санкций. Такой ответ тебя устраивает? А на нас, Сережа, не греши. Никто из наших за братьев Пичугиных мстить не будет. Полоумные ублюдки. От них одни несчастья приключались. Богами себя возомнили. Любимые детки мэра. Все рестораны с «цветочными» названиями им папочка подарил. Сейчас я у него их выкупил и навел порядок. Всю шваль на улицу выгнал. Не там ищешь, Сергей. Твою жену люди с «Кишки» не трогали. Скорее всего, наняли залетных. Ходят слухи, будто в городе объявилась парочка мокрушников с большим опытом. Вот сегодня днем в мэра стреляли. Выжил, душегуб.

– А если он мстит за сыновей? – предположил Сергей.

– А кто мог рассказать ему о том, что здесь случилось и к кому ездили его сыновья? Я, что ли? Он мой главный враг. Сначала он меня обвинил в гибели сыновей. Мол, я решил прибрать к рукам рестораны. Но у меня железное алиби. А за кабаки он получил больше, чем вложил в них. В разы больше. Но ни Визгунова, ни его дочь мэр никогда ни в чем не заподозрит. Просто не поверит, даже если ему доказательства предъявят. Ответ можно найти там, где не ищешь, Сережа. Логика сыщикам нужна. Я же пользуюсь чутьем. Как видишь, живой и процветаю.

Брылев повернулся к одному из своих халдеев и приказал:

– Проводи нашего гостя до машины. Он у нас не из везучих. Голова-то у парня одна.

Все вещи, вытрясенные из его карманов, Сергею вернули, и фотографии тоже. Теперь они уже не были уликами. Тот, кто ее бил, мертв.

Сергей окончательно запутался. Придется все начинать заново. Вопрос! От чего он должен отталкиваться? В его руках оборвалась последняя ниточка.

Он шел по коридору в сопровождении местного секьюрити и вдруг услышал звук падающего тела. Сергей резко оглянулся. Здоровенный бугай валялся на полу, а Геля с разъяренным лицом держала в руках доску. Бросив свое оружие, она схватила Сергея за руку и потащила по лабиринтам коридоров. В конце концов они вышли к лестнице, спустились вниз. Геля откинула огромный крюк, служивший запором, и толкнула дверь.

Они очутились в узком проходе между двумя зданиями. Таких проходов тут хватало. Здания не соприкасались друг с другом, а узкие улочки между ними славились кошмарными историями.

Геля вывела его на улицу, они сели в машину, и жигуленок сорвался с места.

– Ну ты даешь, подруга! – отдышавшись, сказал Сергей. – Только мне-то ничем не угрожали. Мило побеседовали с Брылевым и разошлись.

– Дурак ты, Сережа, этому хлыщу верить нельзя.

– Охранник меня провожал…

– Я видела. Только зачем он пистолет в руках держал? Там есть подвальчик, где таких лохов, как ты, гниет немало. Его интересовал только один вопрос: как много ты знаешь, – остальное сделают его шестерки. Значит, ты ему не понравился, если тебя в подвал повели. Выход, Сережа, с другой стороны, там, куда я тебя вела.

Сергею показалось, что он окончательно слетел с катушек.

– Слушай. Я хотел бы выпить. У меня шарики за ролики заехали. Вот-вот струна лопнет.

– Как скажешь. Тут есть одна квартирка, у меня ключи от нее, а в холодильнике полно водки и еды. Поехали?

– Гони быстрей!

Вряд ли в этой квартире кто-то жил. Воздух затхлый. Геля открыла окно, принесла из кухни тарелки, выпивку, закуску, постелила скатерть. Уют она создавать умела. Возможно, девушка снимала эту квартиру для интимных встреч. Об этом гнездышке, наверное, мало кто знал. Что ж, вполне нормально для молоденькой хорошенькой девушки с тугим кошельком в сумочке.

Сергею и в голову не приходила мысль, что Геля арендовала этот угол для свиданий только с ним и больше ни с кем. Она не могла поехать к Сергею домой, там все еще витала душа Светланы.

Сели за стол, выпили по рюмке.

– О чем вы говорили с этим головорезом? – поинтересовалась Геля.

– О твоих братьях.

– Наглец! Это же он их убил!

– Похоже, твой отец придерживается того же мнения, но ничего сделать не может. Оказывается, в нашем городе есть люди влиятельнее самого Пичугина.

– Пока дела обстоят так. Но отец и твой тесть разработали план уничтожения всех притонов «Кишки». Скоро город будет очищен от скверны.

Сергей уже не знал, кому верить. Ему хотелось как можно скорее забыть обо всем.

– Принеси мне стакан, Геля. Рюмочки – как-то несолидно, водку из сосок не пьют.

Остальное он помнил смутно.

Открыв глаза, он почувствовал тепло на груди. На улице светило солнце. Легкий ветерок раздувал занавески, а грудь согревала нежная женская рука с полированными ноготками. Сергей не шевелился, только голову повернул. Рядом спала Геля, одеяло прикрывало ее лишь до пояса. Красивое молодое бархатистое тело. Ну что тут скажешь? Молодец! Добилась своего. Не стреляться же теперь. Сергей не был ханжой, да и женщины в его жизни случались. Просто после того, как он встретил Светлану, о других думать не мог. Сейчас он опять свободен, и это пугало больше остального. Храня верность жене, он верил в то, что она жива, а потому не мог позволить себе вольностей. Значит, что-то в нем надломилось. Он потерял свою веру, дающую ему силы. Но он боролся! С кем и с чем? Ничего не значащая ночь с хорошенькой девушкой вернула его к обычному пустому бытию. Ему сказали: угомонись и смирись, а он послушался.

Милое создание. Но он не может дать ей то, что она хочет. Геля еще встретит своего принца. Она этого заслуживает. А ему пора домой. Он осторожно встал, собрал с пола разбросанную одежду, надел рубашку, брюки, прихватил пиджак и тихо ушел.

Геля открыла глаза. Она уже не спала. Просто не знала, что сказать Сергею. Когда захлопнулась дверь, девушка заплакала.

На работу Сергей не поехал. Добрался до парка, где вчера оставил свою машину, пересев к Геле, и через двадцать минут был дома.

Внезапно он засмеялся. Вероятно, его раздевала Геля: сняла все, кроме носков. Теперь ясно, в каком предмете одежды надо иметь тайник.

Сергей достал из носка пакетик со спичками и долго его разглядывал. «Магнолия». Что-то он застрял на названии ресторана. Вспомнил. Брылев говорил о ресторанах с «цветочными» названиями. А когда Роман Пичугин избивал Светлану, Брылев занимался ремонтом ресторана «Лаванда».

Сергей включил компьютер, вошел в Интернет и занялся поисками. В городе имелось шесть ресторанов с «цветочными» названиями. Помимо «Магнолии» и «Лаванды», существовали «Орхидея», «Белая лилия», «Цветущая сирень» и «Синий георгин». Целая оранжерея. Четыре из шести ресторанов находились на одной улице. Но какое это имеет значение? Можно лишь предположить, что название ресторанам дал мэр. Он страстно любит цветы. На территории его усадьбы выстроено несколько стеклянных куполов, внутри которых разводят не только цветы, но и разные экзотические растения. А часть второго этажа дома занимает зимний сад. И что из этого? Если он помогал сыновьям, финансируя строительство ресторанов, то почему бы не дать им названия? Сергей понимал, что он занимается ерундой, желая найти хоть какую-то зацепку, но у него ничего не получалось.

В углу монитора замелькал конвертик. Сообщение о получении электронной почты. Он зашел в свой почтовый ящик. Письмо без подписи, а точнее, записка.

«На тумбочке у телефона лежит коробка с диском. Посмотри. Интересное кино».

Сергей отправился в спальню и нашел коробку. Судя по названию на этикетке, фильм назывался «Крутой поворот». Он о таком слышал. Светлана любила кино, у них собралась целая полка DVD-дисков с фильмами, которые они иногда пересматривали. Но кто его сюда положил? Тот, кто прислал записку? Каким образом? В квартире надежные замки, сюда не так просто попасть. Конечно, специалистов по замкам хоть пруд пруди, при желании любую квартиру открыть нетрудно, но это делают, чтобы вынести из дома ценные вещи, а не наоборот.

Сергей достал диск, вставил в плеер и включил телевизор. Первые же кадры заставили его замереть. Он увидел живую Светлану. Она сидела в знакомом ему кафе, где они часто бывали вместе. Уютное местечко под открытым небом. Съемку сопровождала ее любимая музыка, заглушавшая все остальные звуки.

Вот к ней подошел официант, она что-то заказала, глянула в объектив и улыбнулась. Сергей нажал на кнопку «Пауза». Что-то его смутило. Он начал вглядываться в остановленный кадр. Первое, что ему бросилось в глаза, были волосы жены. Она стала кудрявой брюнеткой. Второе. Он никогда не видел на ней ярко-красного платья с пышными рукавами, похожими на китайские фонарики. Серьги, брошь с большим изумрудом и кольцо – гарнитур, который он подарил жене на свадьбу. Света очень дорожила им и надевала редко. Сергей вскочил, побежал в спальню, достал из шкафа Светланину шкатулку и открыл ее. Брошь, серьги и кольцо лежали на месте. Мистика. Кто-то подбросил ему старую съемку, сделанную при жизни. Отлично! Будет память. В доме имелась видеокамера, которую они брали с собой в отпуск, но снимали лишь пейзажи и достопримечательности, а о себе забывали. Сергей вернулся к телевизору. Как ни странно, но платье ему тоже показалось знакомым, хотя он мог с уверенностью сказать, что в гардеробе Светланы такого никогда не было. Он знал все ее вещи, Света всегда с ним советовалась, что надеть, когда они собирались на вечеринку к друзьям.

Сергей включил плеер и продолжил смотреть. Их камерой так не снимешь. Качество съемки профессиональное, снимал кто-то из ее друзей-телевизионщиков. Одно смущало: Сергей не помнил, чтобы Света перекрашивалась в брюнетку и делала химию. Жена всегда была блондинкой с длинными прямыми густыми волосами. Он же понимал, что волосы невозможно отмыть и выпрямить. Но это не парик. Ветерок, раздувавший кудри, говорил о том, что они настоящие.

Светлана выпила коктейль, расплатилась, о чем-то поговорила с официантом, встала и ушла.

Камера следовала за ней, снимая ее со спины, переходя на стройные ножки и вишневые туфли на высоком каблуке. Сергей вновь остановил кадр. Его осенило. Эти туфли и платье он видел в сумке, взятой из камеры хранения. На платье висел ценник, она ни разу не надевала его. Сергей вскочил, взял ключи от машины и выбежал из дома. Сердце колотилось так, будто пыталось выбить ребра и выскочить на свободу. Открыв багажник, он не увидел сумки. Она исчезла. Сергей едва устоял на ногах. Думать и делать выводы не было сил. На свой этаж он, молодой мужчина, поднимался с передышками, как древний старик. Дверь квартиры была распахнута, он даже не захлопнул ее.

Киносеанс продолжался. Светлана прогуливалась по улице, заглядывая в витрины магазинов. В один из них она зашла. Странно, но это был бутик мужской одежды с сумасшедшими ценами. Сначала она разглядывала галстуки, но в конце концов купила мужскую шляпу. Сергей всегда восхищался красивыми шляпами и сожалел, что в наше время они не востребованы. В старых американских фильмах все ходили в шляпах, и это придавало мужчинам элегантность. Светлана выбрала светло-бежевую шляпу с черной лентой, расплатилась и вышла на улицу. Камера последовала за ней. Сергей вновь остановил кадр. На этот раз никаких объяснений не требовалось. Случайно или умышленно, но в кадр попал рекламный баннер, висевший на другой стороне улицы. Великолепный плакат в три метра шириной рекламировал фильм, только что выпущенный в прокат. Съемка не могла происходить прошлой весной. Это снималось день или два назад. Следующие кадры убедили его в собственной правоте. Света в квартире. Здесь, в их доме. Кладет шляпу в шкаф.

Сергей встал и направился в коридор. Сейчас он больше походил на зомби из фильмов ужасов, чем на человека.

Раскрыв створки стенного шкафа, он вдруг заплакал. Бежевая шляпа с черной лентой лежала там, куда ее положили.

12

Шляпа – подарок мистической жены – очень шла Сергею, особенно в сочетании с кремовым костюмом. Теперь он не снимал ее даже на работе, сидя в своем кабинете. Присланный фильм еще больше растревожил душу. Он покоя себе не находил. И для начала распечатал на цветном принтере несколько кадров из фильма и отправился с этими снимками туда, где проходила съемка. Его дотошность и привычка быть последовательным всегда преобладали над чувствами. Сергей хорошо знал себя. Стоит запаниковать, и все посыплется из рук, а любые действия ничего, кроме вреда, не принесут. Жизнь неоднократно застигала его врасплох и била мордой о стену. Теперь он научился держать себя в руках и не забегал вперед, стараясь идти медленно, шаг за шагом, эпизод за эпизодом, ничего не упуская из вида и избегая ошибок.

Открытое кафе на одной из центральных улиц в полуденные часы пустовало. В новые времена все от мала до велика делали деньги. Народ помешался на деньгах, все остальные ценности отошли на второй план.

Подошел официант, и Сергей почему-то расстроился. Он выбрал тот же столик, за которым сидела Светлана, когда ее снимали. И время было приблизительно тем же.

Сергей подал парню фотографию:

– Принеси мне мартини с оливками и поспрашивай своих. Может, кто-то видел эту девушку за этим же столиком день или два назад. За мартини плачу три цены. Устраивает?

– Нет проблем. Организуем.

Он исчез столь же незаметно, как и появился.

У тротуара остановился огромный черный «хаммер». Задняя дверца открылась, и из машины вышли мэр и его дочь. Сергей тяжело вздохнул: что угодно, только не это. Отец с дочерью, улыбаясь, направились прямо к его столику.

– Ба, какая шикарная шляпа! – раскинул руки в стороны мэр.

Сергей встал и попал в объятия градоначальника.

– Это глазастая Гелька тебя заметила. Рад, что встретил тебя, Сережа. Прими мои искренние соболезнования… и поздравления. Твой коллектив выдвинут на госпремию, и я не могу тобой не гордиться. О Светочке говорить не буду. Слишком больная тема. Прости! Не уберегли.

Мэр с дочкой присели за столик.

– Это Светлана подарила тебе шляпу? – спросила девушка.

– Да. Незадолго до гибели, – кивнул Сергей.

– Мы с ней ее видели. Как-то зашли в магазин верхней одежды, – Геля огляделась по сторонам, – он где-то здесь рядом. Увидев эту шляпу, Света сказала: «Вот что надо подарить Сереже. Она ему очень пойдет». Угадала. Впрочем, тебе идет любая одежда, потому что ты ее украшаешь, а не она тебя.

Отец оборвал восторженную дочь.

– Тебе надо немного развеяться, Сережа. Через неделю я устраиваю шикарный бал-маскарад для элиты нашего общества. Твое присутствие обязательно. Отговорки не принимаются.

– Это приглашение и от меня, – добавила Геля. – О твоем костюме я позабочусь. Тебе понравится.

– Я вроде бы в трауре, – промычал Сергей.

– Траур вечен, Сережа, – многозначительно произнес Пичугин, – Любящие люди родных не забывают. Но жизнь продолжается. Уныние убивает. Я больше двадцати лет в трауре. Но у меня есть дело, друзья, ответственность.

– Да-да, я все понимаю…

Тут снова возник будто из-под земли официант, положил на стол фотографию, поставил бокал с мартини и сказал:

– Эта девушка была здесь позавчера.

Скрыть фотографию Сергей не смог. Мэр взял ее в руки и стал разглядывать. Лицо Сергея покрылось красными пятнами. Пичугин глянул на официанта.

– Вы ее видели? – спросил он.

– Нет. Я в тот день не работал. Но уборщица хорошо их запомнила. Парень снимал ее на камеру. Снимая, отступал назад и наткнулся на ведро с грязной водой. Оно опрокинулось, и вода залила только что вымытый пол. А тетя Тамара у нас женщина не очень-то вежливая. Пошла в атаку с воплями. Ну, ребята дали ей денег, и она успокоилась. Разумеется, она их запомнила.

Мэр сунул официанту пятидесятидолларовую купюру и сказал:

– Гуляй, дружок, и больше эти глупости нигде не повторяй.

Официант хапнул купюру и вновь провалился сквозь землю. Пичугин посмотрел на Сергея.

– И давно ты стал верить в мистику, сынок? Я сам был в морге и видел тело. Кто-то насмехается над тобой. К тому же на снимке брюнетка с кудрявыми волосами. Какая-то дрянь над тобой издевается. Где ты взял эту фотографию?

Сергей не умел врать.

– Нашел. Кто-то подбросил ее в почтовый ящик.

– И ты тут же определил, где сделан снимок?

– Мы здесь часто бывали со Светланой. Кафе нетрудно узнать. Интерьер специфический.

– У Светланы никогда не было красного платья, – вмешалась Геля. – Она не любит яркие цвета.

– Не любила, – поправил отец. – Блондинкам не идет красное. А брюнеткам этот цвет к лицу.

Сергей молчал. Пичугин встал.

– Сереженька, у меня куча дел, а Геля меня отвлекает. Сделай одолжение: избавь меня от дочери. Пусть она займет тебя своей болтовней. Тебе это не помешает, наоборот, отвлечет. А я поехал.

Он повернулся и направился к машине. Сергей и Геля остались одни.

– Ты на меня злишься? – тихо спросила девушка.

– За что?

– За то, что затащила тебя в свою постель.

– Неужели? Я не отказался бы, если б такое случилось.

Девушка не стала развивать тему.

– Я тоже была с отцом в морге. Родимое пятно на месте. Кажется, я уже говорила об этом. Кто-то умышленно сводит тебя с ума. Пораскинь мозгами трезво: будь Светлана живой, зачем ей разыгрывать спектакль? Она же любила тебя. А теперь решила поиздеваться над любимым человеком? Такое можно придумать от большой ненависти, но не от любви. А почему ей просто не прийти домой и не обнять тебя? Вот если бы это ты пытался убить свою жену, но она по счастливой случайности выжила, то ее поведение можно считать оправданным.

Геля замолкла. Она сама не сразу поняла, что сказала. Сергей с ужасом смотрел на нее, и в его глазах читался вопрос, а не ответ. По сути дела, он ничего не помнил о той проклятой ночи. И кто ударил его ножом. А если это была самозащита?

У Сергея задергалось левое веко. Он не мог произнести ни слова.

13

Визит Сергея Бартеньева к следователю очень удивил Зубко. То, что парень переживает не лучшие времена, и без того понятно, но в глазах Бартеньева читался страх, а не страдания.

– Вы успокойтесь, Сергей Филипыч. На вас лица нет. Что вас так напугало?

– У меня есть подозреваемый, – твердо заявил посетитель.

– Любопытно. Только один?

– Чтобы убить слабую женщину, не нужна армия.

– Согласен. И кого вы подозреваете?

– Себя. Я долго думал и понял, что, кроме меня, этого сделать никто не мог. Ночью, в элитном милицейском поселке, да еще со стороны оврага… Понимаете, у меня случаются провалы в памяти. Что-то помню, а что-то стирается напрочь. Я не умею пить. А когда выпью, непременно с кем-то поругаюсь. Потом жалею, но что сделано, то сделано.

– Очень убедительно, – ухмыльнулся следователь. – А главное, что есть мотив. Состояние вашей семьи составляет два миллиона долларов. Деньги лежат на счету Светланы. Вы прямой наследник. Вам срочно понадобились деньги?

– Они мне не нужны, – твердо заявил Сергей. – Мы и без того много зарабатываем. Тратить не успеваем. Даже квартиру мэр дал нам бесплатно. Как ценным специалистам. Думаю, что не только я сам себя подозреваю, но и мой тесть, полковник Визгунов. С тех пор он избегает встреч со мной. Даже в больницу ни разу не пришел.

– А куда делся нож, которым вы исполосовали свою жену?

– Не знаю. Он исчез, – покачал головой самообвиняемый.

– А где вы его взяли?

– У Визгунова есть охотничий нож, сделанный на заказ. Очень острый. Как бритва. Они с Пичугиным заядлые охотники. Андрей Борисович говорил, будто есть отличный мастер, который им и сделал два одинаковых уникальных ножа. Я знал, где он его хранил. Сегодня заглянул в ящик, а ножа нет. Он всегда там лежал.

– Я был у вас на даче. Мы делали обыск. Нож не нашли. И охотничий карабин – тоже. Он висел на стене в гостиной. Гвоздик торчит, следы оружейного масла остались, а карабина нет. Возможно, ваш тесть собирался на охоту и забрал нож с карабином, то есть пропали они до происшествия. Я уточню эту деталь.

– Пропажу карабина я не заметил. Знаю лишь, что он был заряжен, а потому никогда его не трогал. Картечь опаснее любой пули.

– Картечь? – удивился Зубков.

– Ну да. Тесть с мэром ходят на кабанов.

Следователь сложил пальцы рук вместе и подался вперед.

– А вас кто же пырнул?

– Обычная самозащита. Возможно, я выронил нож, а Света его схватила и нанесла ответный удар.

– Это возможно. Но с такой раной вы не могли отнять у женщины нож, перетащить ее в овраг и изрезать на кусочки, а потом выбежать на дорогу искать помощи. К тому же за калиткой не найдено ваших следов крови. Хочу открыть вам служебную тайну, Сергей Филипыч. Это между нами, разумеется. В убийстве Светланы участвовал не один человек, а не меньше пяти. Их скорее можно назвать свидетелями, но убийца был один. Итак. За калитку вы не выходили. Вас подрезали возле нее, вы упали и на какое-то время потеряли сознание, а потом, придя в себя, побежали к дороге. Следы крови Светланы, по заключению экспертов из отдела судебной медицины, найдены только в овраге. Но есть еще два образца крови. Две высохшие лужицы. Кровь принадлежит разным людям, но не вам и не Светлане. Анализы есть, трупов нет.

– Кто же пятый? – растерянно спросил Сергей.

– Тот, кто погрузил трупы в машину и увез. Вы же говорили, будто видели яркий свет за калиткой, когда выбежали из дома, потому и бросились к оврагу. Это были фары машины. Мы нашли следы колес. Убийцы подъехали к дому со стороны оврага. Нормальные люди используют для проезда центральную улицу, а не задворки. И если машина успела уехать к тому моменту, когда вы вышли к оврагу, то на месте убийства был и шестой. Тот, кто вас ранил. Возникает вопрос: почему он остался?

– Почему же?

– А это и есть главная загадка. Я и так вам слишком много рассказал из того, о чем не говорил начальству. Только для того, чтобы вы отбросили все дурные мысли, касающиеся вас как подозреваемого. Машину мы нашли по следам во дворе дома номер двадцать четыре на улице Пушкина. Даже успели обыскать, но через полчаса она взлетела на воздух. Никто не пострадал, людей в «мерседесе» не было. Запоздалое уничтожение улик. Пока это все, что нам известно. Идите домой, Сергей Филиппович. Вам надо найти какое-то интересное занятие, чтобы отвлечься. Вы же истязаете себя.

– Да, да, – кивнул Сергей и встал.

И опять «Кишка». Светлана занималась делом о наркобизнесе. Ходила в ресторан «Магнолия», делала странные снимки, а потом едва не погибла от рук младшего сына мэра Романа Пичугина. Теперь его место занял Брылев, разыгравший роль доброго самаритянина. Так ли? Машину убийц нашли во дворе через два дома от «Магнолии». Роман и его брат погибли. Может, кто-то из прихвостней решил довершить дело, не законченное Романом Пичугиным? Короче, корень зла надо искать в районе «Кишки».

Выйдя из здания областной прокуратуры, Сергей сразу отправился туда. Он не представлял, что надо искать. Только поняв суть расследования Светланы, он мог догадаться, кто и за что ее убил. Кто-то насмехается над ним, подбрасывая смонтированные фильмы. Светлана погибла. Все, что он должен сделать, – это найти настоящих убийц и передать в руки правосудия.

Впервые Сергей испытал невероятные ощущения. Ему показалось, что он попал в город-призрак из фильма ужасов. Черные кирпичные прокопченные стены бесконечных пересекающихся улочек шириной в два-три метра, да и то идти можно только посередине. У стен стояли переполненные мусорные баки, ящики, скомканные коробки, повсюду валялись бутылки и банки. Прямо на земле, свернувшись калачиком, лежали бомжи. Грязные нечесаные мужчины и женщины ужасающего вида. Некоторые тянули руки к проходившему мимо парню в приличной одежде, не издавая ни звука. Вероятно, у них не хватало сил на голос. Что он мог найти в помоях и зловонии? Сама улица Пушкина казалась Бродвеем, особенно вечерами, – чистота, огни бесчисленных вывесок, цветомузыкальные фонтаны… Шаг в сторону – и будто в пропасть падаешь.

На одном из перекрестков Сергей остановился. Двое мужчин в черных резиновых фартуках и перчатках поднимали с земли труп молодой девушки. Худенькая, симпатичная, в мини-юбке и синей кофточке без рукавов. Лицо с синеватым оттенком. Не надо быть специалистом, чтобы понять, жива она или мертва.

Рядом стояла «газель» с открытыми дверцами. На борту надпись: «Третий городской морг». За «газелью» примостился полицейский «форд» с мигалками на крыше. Лейтенант сначала фотографировал девушку на земле, а потом что-то записывал в блокнот. Сергей вздрогнул, когда труп кинули в кузов, словно полено в печь. Он машинально заглянул внутрь, так как не услышал удара тела о дно кузова. Сердце у него замерло: в машине валялась груда похожих трупов. Ни носилок, ни подставок. Только стенки кузова и гора тел в кошмарных позах, одно над другим, как мешки с мусором.

Кто-то взял его под руку и потянул в сторону. Сергей не верил своим глазам. Даже в кошмарном сне он не мог увидеть ничего похожего.

– Пойдемте, Сережа, эти картинки не для вас.

Сергей оглянулся. С ним говорил майор полиции, сильной рукой оттаскивая его в сторону.

– Кто вы?

– Начальник девятого участка Дмитрий Длугач. Это моя зона. Я уже привык к такой работе. Каждое утро мы делаем объезд территории и собираем от десяти до двадцати трупов.

– Позвольте, майор, но вы даже протокол не составляете! Как же так можно? Ваш парень просто делает заметки в блокноте, и это все?

Длугач отвел Сергея к стене.

– У меня людей не хватит на составление протоколов по каждому случаю. Речь не идет о преступлениях и убийствах. Эти люди сами выбрали свою смерть. Они – наркоманы. Протоколы – официальные документы. А смертность – всего лишь статистика. Она у нас и без того высокая. Если мы включим в этот список еще и наркоманов, то опередим даже города Южной Америки. Но если в Рио-де-Жанейро живет двенадцать миллионов человек, то у нас всего полмиллиона.

– Но это же подлог!

– Поговорите на эту тему со своим тестем. Но вряд ли он оценит вашу щепетильность в данном вопросе.

– А куда смотрит мэр? – возмутился Сергей.

Майор ухмыльнулся:

– Сейчас я повторю вам его слова: «Пока я завтракаю, они тысячами дохнут в закоулках нашего города. Я не волшебник, чтобы остановить эпидемию!» Ваша жена пыталась это сделать. Не идите ее путем. Ваш труп попадет в статистику. Этих сразу в городские морги отправляют, а оттуда в печь. Ни при одном из трупов мы не находим документов. И никто не обращается в полицию с заявлением о пропавших родственниках. Пропавших сразу ищут в моргах. Иногда находят. Но таких очень мало. Похороны сегодня дорого стоят. А мертвецам уже не поможешь.

– От вас веет холодом, майор.

Длугач кивнул:

– Что бы со мной стало, живи я эмоциями? Эти чувства доступны избранным. Вам, например. Вы не в то место забрели, Сергей. Ваша жизнь протекает на фасаде, а здесь изнанка. Другая, невидимая сторона медали.

– Ну хватит, майор. Вы же человек, а хотите казаться заплесневелой черствой горбушкой. Неужели нельзя остановить поток героина в нашу область?

– Все каналы уже перекрыты полковником Визгуновым. С этого он начал службу в наших местах. Героин уже давно не в почете. Если мы с вами перероем весь мусор в районе, то не найдем ни одного шприца, а у всех трупов в кузове нормальные вены. Следы уколов есть на ногах, плечах, даже на животах, но ни припухлостей, ни синяков вы не увидите. Мало того, сегодняшние наркоманы соблюдают правила гигиены. Каждая ранка от укола аккуратно заклеивается пластырем.

– Это же ЛСД! Синтетика.

– Вы правы. В крови трупов много химии, но состав определить не могут. Элементы очень быстро рассасываются, не оставляя следов.

– А для чего существует Институт судебной медицины?

– У них криминальных трупов хватает. Наш товар они до своего порога не допускают. Поговорите с патологоанатомами городских моргов. Они каждый день разгружают по две-три машины. У них опыта больше, чем у именитых профессоров. Ясно одно: наркотик приготовляется здесь, а не привозится извне. И делают это зелье ваши коллеги химики-вундеркинды. Главные его особенности – отсутствие запаха, используется без помощи инъекций, результативность не ниже героина, а главное, что нам непонятно, в каком виде он реализуется. Но самое ужасное то, что смертность от него по сравнению с героином увеличивается втрое. Результат вы только что видели. И зря вы думаете, Сережа, что мы ничего не делаем. Работа кипит. Но и наркоторговцы не стоят на месте. Горький опыт с героином, когда им обрубили все концы, тоже чему-то их научил. Они в своем деле совершенствуются постоянно, их успехам можно позавидовать. Мы же уперлись лбом в тупик.

– Спасибо за разговор, майор.

Сергей с грустной физиономией начал выбираться к светлой, вечно праздничной улице имени великого поэта.

14

Морги, как правило, располагают на задворках больничных территорий, чтобы они не бросались в глаза больным и тем, кто их навещает. Третий морг не стал исключением. Он был приписан к двадцать четвертой городской больнице, являвшейся филиалом онкологического центра, одного из самых крупных в центральном регионе России.

Люди в белых халатах долго объясняли Сергею, как пройти в морг, но он все время путался и выходил не туда, куда надо. Территория больницы походила на мини-город. Но все, кто помогал Сергею найти морг, называли его «мясницкой». Потом он догадался почему. Фамилия ведущего патологоанатома была Мясоедов, а внешне он очень напоминал мясника. Здоровый детина в халате с засученными рукавами и резиновом фартуке. Человек грубоватый и вместе с тем насмешливый. Глядя на этого альбиноса с бесцветными кудряшками и рыбьими глазами, можно было подумать, что он по меньшей мере царь. Такие люди по определению не могут подчиняться чужой воле, они сами с усами.

Все эти характеристики Сергей дал труповеду, едва завидев его.

– Это ты меня звал? – подходя к посетителю, пробасил Мясоедов.

В приемной, кроме Сергея, не было ни души. Уж мог бы догадаться, кто его звал.

– Я химик, Георгий Артемьевич. Руковожу лабораторией имени Менделеева. Может, слыхали о такой?

– Знаменитость, значит? О вас по ящику часто болтают. Руководитель, говоришь? Ну так не веди себя, как одуванчик на ветру. Чего надо? Времени на перекуры у меня нет.

Сергей не привык к такому тону, но решил смириться. Ведь это он сюда пришел, а не вызвал потрошителя к себе.

– Вы можете определить причины смерти наркоманов, доставляемых вам из района «Кишки»?

– Их со всего города везут. Вскрываем одного из трех. На всех времени нет. Причина одна – остановка сердца. Образцы крови я отсылаю главврачу. Лично. Не знаю, что этот болван понимает в медицине, но есть такая установка. Остальное меня не касается. Сосуды в сердце лопаются от перегрузок, но какие вещества так действуют, не знаю. Для подобных нагрузок должны быть особые возбудители. Я их не обнаружил.

– Как эта зараза попадает в кровь?

Здоровяк хмыкнул и махнул рукой. Сергей пошел за ним. Они спустились вниз, прошли по коридору, где трупы лежали на полу, ожидая своей очереди. Запах стоял тошнотворный, и Сергей прикрыл нос платком. Он очень не хотел выглядеть неженкой, но боялся, что его вытошнит.

– У вас нет холодильных камер? – спросил Бартеньев.

– Холодильники тоже переполнены.

Они вошли в небольшую комнату, где на столе лежал всего один труп, но уже с зашитой грудиной.

– Вот тебе пример, парень. Девчонку я потрошил два часа назад, еще свежая. Подойди и глянь сам.

Сергей подошел к покойнице. Патологоанатом показал несколько багровых точек, едва заметных на теле.

– Следы уколов? – спросил Сергей.

– Только сумасшедший сам станет колоть себя иглой.

Он достал из раковины умывальника женскую заколку.

– Вынул из ее волос. На кончике остались следы ее крови. Девчонка вытаскивала заколку из волос, снимала с нее колпачок и колола себя в ляжки, а потом наклеивала на укол пластырь. Ходила в брюках, поэтому никто ее ног не видел. У всех наркоманов желудки в порядке, слизистые чистые. Так что о таблетках речи идти не может. Я думаю, зелье попадает в кровь через пластырь. – Мясоедов выдвинул ящик стола и вынул горсть полосок бактерицидного пластыря. – Он отличается от стандартного цветом марли. Раньше я такого не встречал.

Сергей повертел в руках несколько образцов.

– Вы делали анализы марли?

– Я не химик. Несколько образцов мы посылали в Институт судебной медицины. Ответ получили неожиданный. Производитель не установлен. В пропитку помимо зеленки добавлена марганцовка, оттого и цвет синий. На этом все. Полная лажа. Я им не верю.

– Я возьму несколько образцов с собой, если можно.

– Мямля! – рявкнул врач. – Он достал из другого ящика черный пакет для мусора, запихнул в него содержимое всего ящика и сунул под мышку гостю. – Делай свою работу, химик, и никого не бойся. Но если твоя тушка – вешалка для шмоток разной степени гламурности, то ты обычный баран по жизни, а на таких всегда находятся волки, готовые их зарезать. Иди и копай, химик. Но знай, в аптеках ты такой пластырь не купишь. Я их десятки обошел, и везде мне продавали стандарт.

– Спасибо за помощь, Георгий Артемьевич.

– За смерть не благодарят, ромашка на ветру. Будь!

Из морга Сергей направился в административный корпус. Кабинет главного врача находился на третьем этаже. Главврача на месте не оказалось, а в коридоре на стуле уже сидел ожидавший его посетитель.

– Вы туда? – спросил Сергей.

– Да. Он сейчас подойдет. Я на минутку, мне только рецепт подписать.

Мужчина помахал в воздухе бумажкой. Сергей заметил на его пальце необычный перстень с голубым камнем. Он уже где-то видел такой, и совсем недавно.

Сергей сел на соседний стул и напряг память.

Лицо парня ни о чем не говорило. Он его раньше не встречал. Но перстень? Мысли о нем давали возможность передохнуть. Посещение морга оставило определенный след и привело к неожиданным открытиям. Мозгам нужна передышка, чтобы потом вернуться к той же проблеме, но со светлой головой. Такой подход всегда помогал ему в работе, особенно когда что-то не ладилось. Не выходит? Отойди в сторону, забудь и начни все заново. Завершающим этапом стало посещение главного врача. Мясоедов отправлял ему образцы крови. Зачем? Главврач по большей части администратор, а не практик. Образцы крови нужны лаборантам.

Вспомнил! Он видел руку с этим перстнем на среднем пальце и купюрой в ладони в ресторане «Магнолия». Рука получила спички со штампом. Он тогда проделал то же самое.

– Я не мог видеть вас в ресторане «Магнолия»? – тихо спросил Сергей.

– Вполне возможно. Люблю хорошую кухню и частенько заглядываю в «цветочные» кабаки.

По виду этого парня трудно было назвать его гурманом. Хорошая кухня – дорогое удовольствие. А сосед по стулу явно одевался с дешевого вещевого рынка, да и кроссовки все в трещинах. Похоже, он не снимал их много лет. Но, может, специально прибедняется? Зачем?

– А вы тоже ждете главврача, чтобы рецепт подписать? – после паузы спросил сосед.

– Да, – машинально ответил Сергей.

– Тогда неудивительно, что мы встречаемся в ресторанах.

Бартеньев не уловил связи. Какая связь между рецептом и рестораном?

В коридоре появился высокий худой молодой человек, похожий, как сказал бы Мясоедов, на гнущийся от ветра цветок. Он сильно сутулился и выглядел нездоровым. Сергей и доктора уже где-то видел. Не многовато ли знакомых лиц и рук для одного места, где он раньше никогда не бывал?

Худощавый оказался главврачом. Он открыл кабинет и вошел в него, не глядя на ожидавших его «пациентов».

– Я недолго, коллега, – усмехнулся парень с перстнем и направился к кабинету.

Сергей поднялся и подошел к двери кабинета. Табличка гласила следующее:

Сергей развернулся и направился к выходу. На улице присел на лавочку и задумался. Он видел фотографию главврача в кабинете профессора Крылова, когда приходил в Институт судебной медицины. Но сын профессора, по имевшейся у Сергея информации, – инвалид. Больной человек без определенных занятий. Как он мог в одночасье стать главврачом такой крупной больницы, не имея медицинского образования? Загадка. Профессор Крылов – человек не маленький, но и его влиянию есть предел. К онкологии он не имеет никакого отношения. Все, что узнал Сергей за последний месяц, как-то между собой связано, но разбросано по разным уголкам. Сейчас главное – закольцевать все фрагменты в одну цепочку. Тут требуется логическое мышление. Нужна отправная точка. Он начал с конца. Морг – это результат. Конечная станция, а искать надо начало пути.

Из административного корпуса вышел парень с перстнем и стремительно зашагал к въездным воротам больницы. Сергей последовал за ним. За воротами неизвестный сел в девятую модель «жигулей» и поехал в сторону центра. Сергей двинулся за ним на своей машине.

Первую остановку парень сделал у аптеки, из которой вышел с большим кульком. Тут Сергей сделал новое открытие. Он заметил на другой стороне улицы машину Фимы Щеблыгина. Репортер стоял тут явно не час и не два. Уже давно накрапывал мелкий дождик, скорее его можно назвать водяной пылью. Дорога стала зеркальной, а под машиной Фимы асфальт оставался сухим. Парень следил не за кем-то из людей, а за неким объектом. Но, кроме аптеки, никаких торговых точек рядом не наблюдалось, вокруг были только жилые дома. Может, ждет кого-то? Как только преследуемый Сергеем тип вышел из аптеки, в окне Фиминой машины появился объектив. Значит, он фотографирует покупателей. Зачем? Еще один фрагмент для изучения.

Сергей поехал за «девяткой» дальше. Машина въехала в подворотню старого дома. Ехать следом Сергей не решился. Слишком явно. Он выдержал паузу, потом вышел из машины и заглянул во двор. Двор оказался сквозным. Либо его заметили, либо парень с перстнем привык ездить по городу через проходные дворы. Значит, ему есть кого бояться или с кем избегать встреч.

Сергей мог тешить себя тем, что запомнил номер бежевой «девятки».

15

Номер машины легко проверить по базе данных ГИБДД. Такая база имелась в компьютере тестя. Сергей решил поехать на дачу и заглянуть в документацию полковника Визгунова, как это делала Светлана, когда ей требовались данные протокольного характера. Тогда Сергей поддался уговорам жены и взломал пароль тестя на его компьютере.

По дороге Бартеньев заехал в лабораторию и вызвал к себе профессора Неверова. Тот появился в кабинете почти сразу же.

– У меня к вам просьба, Геннадий, – Сергей указал на полоску пластыря, лежавшую на столе. – Проведите тщательный анализ состава, которым пропитана марля. Я хочу понять, почему она имеет нестандартный цвет и какова ее начинка.

Профессор взял ленточку пластыря, осмотрел ее и даже понюхал.

– Уже выдохся. Долго находился на открытом воздухе. Часть элементов могли выдохнуться, но следы должны остаться. Тут есть пятнышко крови.

– Да. Человек, с которого сняли пластырь, умер. Хотелось бы знать, какое отношение к его смерти мог иметь или не иметь этот пластырь. Версия принадлежит не мне. Но если таковая существует, то кто, кроме ученых, может помочь в этом вопросе. Это неофициальное задание, Гена, так что о результатах расскажете только мне. Не будем афишировать наше исследование.

– Конечно, Сережа. Я все понимаю. Сама идея не нова. Американцы первыми придумали пластыри для курильщиков, пропитанные никотином. Он проникает в организм через поры. Если заклеить рану, то поступление вещества в кровь возрастет в разы. Все зависит от дозы. Если таким образом использовать цианид, то человек не умрет – доза слишком мала. Если в марле яд, то надо знать о нем все, чтобы выверить точные пропорции. Но и это не гарантирует стопроцентного эффекта. У каждого индивидуума собственная иммунная система, своя сокращаемость мышц, тут множество факторов. Один человек умрет мгновенно, другой через час, а третий лишь почешется. В таких делах стандартов нет. Качество и чистота крови – тоже немаловажный элемент.

– Хорошо. Идите. Я жду результатов.

После ухода Неверова Сергей вызвал Кузьму Углича. Кузьма был одним из самых молодых сотрудников, но главное, что он местный.

Скромный худенький парнишка лет двадцати пришел по первому зову.

– Привет, Кузя. Расстройством памяти не страдаешь?

– С чего бы? Хочешь, чтобы я тебе прочел наизусть таблицу Менделеева? Запросто.

Сергей рассмеялся.

– Таблицу Менделеева может знать и школьник. Мы же используем ее в работе. И меня не интересуют чистые элементы. Мне интересны смеси. Ты работаешь в лаборатории уже год. Поступал сюда по контракту. Слабенький был конкурс. Из местных взяли только тебя. Остальные наши гении – приезжие. Ты сейчас на последнем курсе?

– Да. Осенью сажусь за диплом.

– Скажи, Кузя, а среди студентов есть стоящие ребята?

– Я знаю таких. Далеко пойдут.

– Кто-нибудь из них варит дурь? Это не для протокола. Я хочу вникнуть в суть происходящего. На улицах гибнут люди. Говорят об этом все, но я увидел сегодня то, о чем обыватель и представления не имеет. И самое ужасное, что истребляется молодежь. Я до сих пор не могу прийти в себя.

– Знаю, знаю, – отмахнулся Кузьма. – И ребят, которые дурь варят, знаю. Но это лишь баловство. Они табак вымачивают в своем месиве и сигареты делают. Получается что-то наподобие марихуаны. Мелочевка для поддержания штанов. На ней больших денег не сделаешь. То, о чем ты говоришь, имеет промышленные масштабы. На «Кишке» по вечерам болтаются тысячи ребят. Их никто не считает. И каждому нужно по три дозы в день. Я уже не говорю о пригороде. Область в учет не берется. А там таких любителей кайфа в десятки, а то и в сотни раз больше.

Сергей выложил на стол полоску пластыря.

– А как ты на такой вариант смотришь?

Кузьма не удивился.

– Уже видел. Доцент нашего факультета Гарик Разбаш занимается исследованием пластыря. Образцы ему принес Фима. Ну, тот репортер, что нас фотографировал для газеты. Я снимаю квартиру напротив Гарика. Он рекомендовал меня хозяевам.

– И каковы результаты?

– Не знаю. Не спрашивал. А надо?

– Очень надо, Кузьма. Но сделай это аккуратно. Репортер не должен знать о нашем интересе. И в лаборатории никому ни слова.

Кузьма нахмурился и прищурил глаза.

– Вряд ли кто-то из наших может разрабатывать смертоносное зелье.

– Я об этом даже не думаю. Но огласки не хочу. Если я ошибаюсь, то буду выглядеть идиотом.

– Если ты не один в своих подозрениях, Сережа, значит, есть повод проверять и перепроверять. Репортеры тоже не дураки, если они заинтересовались тем же вопросом. Дыма без огня не бывает. – Кузьма забрал пластырь со стола и сунул его в карман. – Сегодня же забегу к Гарику.

Сергей остался один в задумчивости. Ефим Щеблыгин занимается тем же, что и он. Вот почему он дежурил возле аптеки. Ну где еще можно купить пластырь? Тип с перстнем на руке тоже заходил в аптеку. Да, но ему выписали рецепт. Вот только на какое лекарство, если он вышел из аптеки с огромной упаковкой? Памперсы покупал? Так на них, как и на пластырь, рецептов не требуется.

Рецепт подписывал сын Крылова. Патологоанатом посылал запрос в Институт судебной медицины с просьбой сделать анализ пластыря. Он же отсылает анализы крови Крылову-младшему. А что на все это скажет сам профессор Крылов?

Через полчаса Сергей вошел в будку бюро пропусков Института судебной медицины. Из окошка попросили подождать. Необходимо связаться с Крыловым и получить согласие профессора на прием. Раньше у него пропуск не спрашивали.

Сергей отошел к окну, выходившему к воротам.

Разглядывая стоявший у шлагбаума катафалк, он увидел в окне Эдика Ордовского. Сергей напрягся. Он знал, что на мэра было совершено покушение, но ему повезло и он не пострадал. Может быть, его все же достала пуля снайпера? Кого еще может хоронить секретарь Пичугина? Он не женат, бездетный, да и родственников в городе нет. Правда, если бы Пичугин пострадал, то об этом трезвонили бы повсюду. Сергей не выключал приемник в машине, слушал местные новости, но в них о мэре не говорилось.

Ритуальный автобус проехал, а Сергея подозвали к окошку выдачи пропусков.

– Савелий Аркадьевич готов принять вас.

– Спасибо.

Ему выдали пропуск.

Кабинет со времени последнего визита Сергея ничуть не изменился. Вот только сам Крылов и его секретарша ничего не знали о том, что Бартеньев был здесь несколькими днями ранее сегодняшней встречи.

Профессор встал из-за стола и поздоровался с визитером.

– Я догадываюсь о причинах вашего прихода, Сережа. Присаживайтесь.

Сергей сел. Профессор не мог знать, по какому вопросу он пришел. Однако Крылов сам продолжил разговор, и Сергей решил помолчать. Свои вопросы он успеет задать.

– Вы можете ответить на деликатный вопрос, Сережа?

– Спрашивайте.

– Вы не болели венерическими заболеваниями?

Гость немного опешил.

– Нет. Не приходилось.

– Я так и думал. В овраге мы нашли женщину с застарелым сифилисом. Большая часть зубов отсутствует. Сплошные мосты и коронки. Группа крови не совпадает. Родимого пятна нет. Я могу продолжать еще долго. Нужно ли?

У Сергея заколотилось сердце. Он едва выдавил из себя слова:

– А как же ваш отчет?

Профессор повертел в руках шариковую ручку.

– Отчет затребовал мэр. Но Визгунов и Пичугин опознали тело как принадлежавшее Светланы Бартеньевой. Значит, так было надо. Я очень уважаю Андрея Борисовича и решил ему подыграть. Но я не уверен в том, что Светлана жива. Возможно, ее похитили, а мертвую женщину подбросили, надев на нее халат вашей жены. Светлана либо находится в плену, либо мертва. В любом другом случае она дала бы о себе знать.

– Похищение с целью выкупа? – удивился Сергей. – Кто же рискнет требовать деньги у Визгунова?

– Ну зачем же у Визгунова? А вы для чего? О том, что на ваших счетах есть деньги, известно всем, кого такие вопросы интересуют. Похитителям нужна пауза. Вас надо подготовить ко всем возможным вариантам. Но это мое личное мнение. Я врач, а не следователь. Этот разговор – между нами. Профессор Белоцерковский говорит, что на вас страшно смотреть. Да, о том, что я вам рассказал, никто не должен знать. Я не пытаюсь вселять в вас надежду, а готовлю к новому удару. Не хочу, чтобы вас застигли врасплох. Готовьтесь к худшему. Кстати, а откуда вам известно об отчете, посланном в мэрию?

Наступила длительная пауза. Профессор еще что-то сказал, но Сергей не дослушал. Он встал и, забыв попрощаться, вышел из кабинета.

По дороге на дачу Сергей едва не попал в аварию, проехал поворот на поселок, но все же добрался до места. Лежа на диване, он вспомнил последнюю реплику профессора, на которую не ответил.

«Кстати, откуда вам известно об отчете, посланном в мэрию?» А после паузы добавил: «Значит, фотографии у вас». Эти слова прозвучали как утверждение.

Папку с отчетом он нашел в помещении за книжными стеллажами. Из той же папки украл фотографии избитой Светланы. Крылов догадался, кто рылся в его бумагах. Теперь ломает голову, как Сергей сумел проникнуть в местечко, скрытое от посторонних глаз. А сторож морга наверняка доложил профессору о неизвестном, напавшем на него. Выводы сделать нетрудно.

Но сейчас его беспокоил другой вопрос. А если Крылов прав: Светлана жива, но кто-то специально заставляет ее позировать перед видеокамерой и подбрасывает ему отснятый материал. Они хотят довести его до безумия, а потом прижать к стенке и заставить делать все, что им надо. Но зачем такие сложности? Он без всяких фокусов готов снять деньги со счетов и отдать их ради возвращения жены. Им нужно, чтобы он молчал? Боятся Визгунова? Чужая душа – потемки. Но в версии Крылова есть логика. К тому же следователь Зубко утверждает, что на месте преступления могло быть пять человек или даже шесть. А что, если труп, принадлежавший какой-то шлюхе, привезли туда умышленно? Точно! Если они хотели похитить Светлану, то ее убийство сымитировали для отвода глаз. Визгунов подыграл бандитам, будто поверил в смерть дочери, а сам по-тихому занимается розыском. Черт! Надо ждать. Или… Нет. Кому и зачем нужна Светлана, если на секунду отбросить идею о выкупе? Выкуп выкупом, но она же кому-то мешает. Ясно кому. Журналистку надо хорошенько пугнуть. Показать ей свою силу и свои возможности. Без наркобаронов тут не обошлось. Светины репортеры продолжают начатое ею дело. Он тоже успел кое-что узнать и может докопаться до большего. А это значит, что он окажется с противником на равных и его не застигнут врасплох, как пророчил Крылов.

Сергей встал, поднялся на второй этаж и сел за компьютер тестя.

Бежевой «девятки» с таким номером в базе данных не оказалось. Такого номера не существовало в природе. Для того чтобы ездить по городу с фальшивыми номерами, нужны веские причины. Парень с перстнем на пальце любил проходные дворы. Такого человека нелегко вычислить. Что Сергей знал об этом типе? Главной его приметой был перстень. Но его легко снять. Парень любил «цветочные» рестораны. Вероятно, имелись в виду их названия: «Магнолия», «Орхидея», «Белая лилия», «Синий георгин», «Цветущая сирень» и «Лаванда». Все они когда-то принадлежали братьям Пичугиным. После их гибели перешли во владения Бориса Брылева, который якобы навел там порядок и ведет борьбу с наркотой. Блеф! После того как Сергей сказал парню, что видел его в «Магнолии» и тоже сидит в очереди к главврачу с рецептом, парень назвал его коллегой. Спички со штампом могут быть паролем. Для кого? Дальше пробел. Потом рецепт, следом аптека. Дальше опять пробел. Конечным результатом стал морг. Возникает законный вопрос: если наркотики сеют смерть, то зачем их покупают?

Стемнело. Настольная лампа не зажглась. Вероятно, лампочка перегорела. Сергей заглянул под абажур. Ее кто-то выкрутил. Он встал, подошел к двери и включил общий свет.

Когда он возвращался к столу, в саду прогремел выстрел. Стекло в окне разлетелось на мелкие кусочки. Что-то ужалило его в плечо. Со стены посыпались рамки с фотографиями. Сергей упал на пол, и тут же последовал второй выстрел. Рама соседнего окна вылетела целиком.

Сергей откатился к лестнице и сбежал на первый этаж. Пригибаясь, подобрался к двери. Она была закрыта на засов. Верхний замок открыт. Тут все ясно: стрелок взломал замок, но засов помешал ему войти. Бартеньев никогда не запирался на засов. А сегодня сделал это машинально, будучи вне себя, когда приехал на дачу. Он сел на пол, ожидая неизвестно чего. Залезть в дом можно только через окно на кухне. На остальных окнах первого этажа стоят решетки. Тишина…

Звонок в дверь заставил Сергея вздрогнуть. Это не убийца. Тот свалял дурака. Надо было сразу звонить, а не курочить замок и не стрелять по окошкам. За дверью тот, кто спугнул стрелка. Сергей решительно встал и открыл дверь.

На пороге стоял сосед, профессор Белоцерковский, с двустволкой в руках. Взгляд его был испуганным.

– Жив? – это было все, что он смог спросить.

– Пока жив. Если вы не выстрелите.

Профессор откинул ствол и вынул два полных патрона.

– Это не я стрелял. Стволы в масле. Можешь понюхать.

Сергей пропустил его в дом и тут же закрыл дверь на засов.

– Я видел только тень у калитки. Он сбежал. Вероятно, услышал мои крики. Меня грохот разбудил. Я схватил ружье и выбежал в сад.

– Это меня спасло. Иначе он воспользовался бы кухонным окном и закончил начатое.

– Я, конечно, не спаситель, – сказал профессор, – но этот случай уже не первый. Вот почему я схватил ружье.

– О чем вы, Илья Наумыч?

– Давай присядем, Сережа. У меня тоже нервы сдали. Я знаю, что твой тесть хранит в холодильнике водку. От меня-то жена прячет. Давайте-ка выпьем по маленькой. Только сидя на полу и на втором этаже. Если этот мерзавец вернется, то у нас найдется чем его встретить.

– У нас в доме тоже есть оружие, – уверенно заявил Сергей.

– Нет у вас никакого оружия, – ответил Белоцерковский и, пригнувшись, направился к лестнице.

Они сидели на полу и пили водку. Профессор осмотрел плечо Сергея и сказал:

– Ничего страшного. Две горошины засели под кожей по касательной. Картечь. Видишь, как стену разворотило. Странно, что он промахнулся. У его ружья кучность плохая, а у карабина Визгунова – отличная. Значит, стрелял не он.

– Я и не думаю, что это был Андрей Борисович. При желании он мог прибить меня давно и более простым способом.

– Например, ножом. Но он охотник опытный и убил бы наверняка, а тебя пырнул дилетант.

Профессор промыл водкой рану Сергея, потом налил себе полстакана и выпил.

– Вы сказали, что уже был похожий случай?

– Да, – кивнул Белоцерковский. – Но это между нами, Сережа. Тогда стреляли в вашем доме, а не в саду. Выстрел прозвучал глухо. В тот раз я из дома не выходил. Да и выводов никаких не делал. Минут через пять-десять я подошел к окну и увидел, как Визгунов на плече выносит из дома замотанного в целлофан человека. Мужчину. Одной рукой он поддерживал его, в другой держал карабин. Свой карабин. Он шел в сторону оврага, там стояла его машина. Бросил груз в багажник и уехал. Живых в багажник не кладут. А на следующий день к нам в институт привезли труп, изрешеченный картечью. Его нашли в кювете на Северном шоссе. С другой стороны города. Этим трупом оказался младший сын мэра Роман Пичугин.

– Выходит, полковник убил сына мэра?

– С уверенностью сказать не могу.

– Чего уж тут непонятного? – удивился Сергей.

– Многое непонятно. После отъезда Визгунова из дома вышла Светлана. Целая и невредимая. В руках было окровавленное платье. Она бросила его в таз и залила водой. Наверняка эта кровь принадлежала Пичугину-младшему. На одежде Визгунова никаких пятен я не заметил. Я забыл об этой истории. И сейчас вспоминать не хочу. Недавно полковник сам рассказал мне о том, что произошло. Тебе эта информация ни к чему, потому что я не уверен в ее правдивости. Он ведь до сих пор не знает о том, что я был свидетелем. Я очень уважаю Визгунова, а мэра и его отпрысков всегда терпеть не мог.

Сергей тоже выпил водки.

– Мне не нужно знать, о чем вам говорил мой тесть. Но на следующий день был убит брат Романа Пичугина, Константин. Если в него стреляли картечью, то Светлана не могла этого сделать. Визгунов унес карабин с собой.

– Нет. Из трупа Кости была извлечена пистолетная пуля зарубежного образца. Но есть одна деталь, о которой никто не знает. На брюках Константина я нашел один пустячок. Завалился за отворот брючины. Лепесток цикламена с островов Зеленого мыса. Семена цикламенов присылают моей жене, она выращивает их в горшках. У нас климат для них неподходящий. Но Маша путем селекции и выдержки семян в холодильнике сумела добиться их морозоустойчивости. Такие растут только в нашем и вашем саду. Против этой улики не поспоришь. И неважно, где нашли труп. Убили Константина в вашем саду. Сыщику я об этом не сказал.

– Какому сыщику? – насторожился Сергей.

– Тому, которого нанял мэр. Официальное расследование вели Визгунов и Балабанов. Неофициальное – частный детектив Матвей Юсупов. В прошлом он был очень хорошим оперативником, но брал взятки и отпускал наркоторговцев. Ловкий парень. Когда управление полицией передали Визгунову, он избавился от всех оперативников, нечистых на руку. Юсупов попал под метлу. Мэр его пожалел и через генерала Янкелевича выбил для него лицензию на создание частного детективного бюро с правом ношения оружия. Юсупову мэр и доверил вести дело о гибели сыновей. Я узнал об этом, когда он пришел к нам в Институт судебной медицины с письмом-доверенностью от мэра и потребовал отдать ему пулю и картечь, извлеченные из трупов. Профессор Крылов ему ничего не отдал, сказав, чтобы с подобными вопросами обращались к Визгунову. Все улики передали официальным следственным органам. Я уж не знаю, до чего мог докопаться Юсупов, но больше я его не видел. Убийцу братьев Пичугиных так и не нашли.

Сергей не стал расспрашивать о Светлане. Он обещал Крылову держать язык за зубами, а своих обещаний никогда не нарушал.

Водку они пили до утра, а потом профессор попросил включить новости. Им пришлось испытать еще один шок. Новое убийство. И очень много подробностей.

– Ты не единственная цель, Сережа, – обронил профессор.

– Но я же не наркобарон.

– Мэр тоже. Однако и в него стреляли. Конечно, он подлец. Довел людей до нищеты. Но с наркотой боролся беспощадно. Теперь в городе нет героина.

– Согласен. Но героин заменили синтетикой. Причем не доведенной до ума. Наркоманы превратились в подопытных кроликов и гибнут сотнями. Где же твердая рука мэра? Героин исчез, а смертность увеличилась в разы.

Профессор уже не слышал Сергея. Он так и заснул, сидя на полу.

16

Сергей сидел в задумчивости за своим рабочим столом в лаборатории. Сегодня он выслушал два противоположных мнения от двух сотрудников. Профессор Крылов провел анализы данного ему образца пластыря. Согласно его заключению, в составе были лишь зеленка, стрептоцид, йод, глицерин и марганец. Не все наполнители соответствовали ГОСТу, но ничего, способного навредить организму, не обнаружено. Список же, представленный лаборантом Кузьмой Угличем, поражал воображение. Пять элементов дорогих психотропных средств, недоступных простому смертному, составляли основу ядовитой смеси. Причем их соотношения в пластыре, переданном доценту Разбашу репортером Щеблыгиным и полученном от Сергея, были разными. Это могло значить лишь то, что окончательная формула еще не выверена и препарат находится в стадии разработки.

Гораздо проще не изобретать велосипед, а производить собственный ЛСД, проверенный мировой практикой. Но изобретатели явно страдали манией величия и хотели удивить своим открытием мир. Амбиции не давали им покоя. Однако тут одними химиками не обойтись. Нужны врачи и фармацевты, досконально знающие, как действует на организм каждый из компонентов. О людях производители дури не думают. Наркоманы – не люди. Сергей вспомнил слова мэра: «Они дохнут тысячами, пока я завтракаю». Пичугин пупок надорвал, вытряхивая героин из города, но его поджидал новый сюрприз, более страшный и коварный. Он сдался и опустил руки. Или не опустил, раз снайперы устроили за ним охоту. В городе начались чистки. Невидимый монстр пробивает себе дорогу. Его целью стали власти и конкуренты. Светлана и он могли быть лишь свидетелями чего-то важного.

Сергей надел свою любимую шляпу и собрался уходить. На дворе уже стемнело, а коридоры лаборатории опустели. Сев в машину, он почувствовал холодок металла, прикоснувшегося к затылку. Как ни странно, он ничуть не испугался. Возможно, даже ждал продолжения вчерашней истории.

– Ну, чего ждете? Стреляйте.

– Я не стрелять пришел, а поговорить. Ты единственный человек, кому сегодня еще можно доверять.

Сергей медленно обернулся. Он не сразу узнал секретаря мэра Эдика Ордовского. Тот попытался поменять внешность. Мужчина с прекрасной шевелюрой, всегда чисто выбритый, теперь был лысым, с неуклюжей бородкой а-ля Троцкий и небритыми щеками.

– Всемогущий секретарь мэра ищет доверенных лиц? Да тебе только свистнуть стоит, и все падут к твоим ногам.

– Вот им-то и нельзя доверять.

Ордовский убрал пистолет под пиджак.

– На тебя тоже охотятся снайперы, Эдик?

– На меня охотятся все. Кроме тебя. Но если я расскажу тебе, кто убил твою жену, то и ты войдешь в число охотников.

– А ты уверен, что ее убили? – осторожно спросил Сергей.

– Такие люди не делают промахов. Сомневаюсь, что в овраге нашли труп твоей жены, но Светлана должна была умереть, и она умерла. Теперь я в этом уверен. Труп подбросили умышленно. Отвлекающий маневр. Идея в том, чтобы народ искал убийцу, а не Светлану. Полагаю, при большом желании ее могли бы найти. Возможно, она оставалась в живых еще неделю, дней десять. Но увернуться от смерти не сумела, раз уже попала в ее цепкие лапы.

– Хватит загадок, Ордовский, – разозлился Сергей.

– Я тебе все расскажу, но не сейчас. Придется потерпеть, Сережа. А пока ты должен мне помочь: мне необходимо попасть на маскарад к мэру. Праздник намечен на послезавтра. Элита общества уже сшила себе костюмы. И у меня тоже есть отличный костюмчик. Но не исключено, что я не вернусь оттуда живым. А поэтому спрячь у себя мой портфель с важнейшими документами. У тебя его никто искать не будет. Сегодня я даже банкам не доверяю.

– О каких документах речь? – спросил Сергей.

– О взрывоопасных. Кого-то они могут лишить жизни.

– Мэра?

– Он и так умрет во время праздника. Те, кто охотится на него, больше не допустят промашки.

– Разве мэр этого не понимает?

– Понимает. И наверняка устроил ловушки с помощью твоего тестя. Только она не сработает. В таких случаях говорят: «И на старуху бывает проруха». Но у меня есть план. Если хочешь узнать правду, до которой тебе самому не докопаться, помоги мне.

– Согласен!

– Тогда поехали. У меня есть удобное, тихое местечко, там и поговорим.

Сергей завел двигатель.

17

Народ восторгался мужеством и стойкостью мэра. Устраивать бал в масках, когда не видно лиц, в его положении было равносильно самоубийству. В относительно небольших городах слухи расходятся быстрее, чем всходит солнце по утрам. Все знали о дерзком покушении на мэра. Стрелял снайпер, стрелка поймать не удалось. Из его дома бесследно исчез личный секретарь Эдуард Ордовский. А перед праздником, который мэр устраивает дважды в год, пропал начальник службы безопасности Афанасий Федорчук. Один из лучших телохранителей. Всем стало ясно, что мэра решили убрать во что бы то ни стало, и все же он не отменил маскарад. Женщины восхищались, а мужчины гадали, какой трюк на этот раз придумал Пичугин.

Но главной интригой станет убийство мэра. Один из предприимчивых дельцов организовал тотализатор. Уважаемые граждане города, приглашенные на маскарад, делали ставки на гибель мэра. Оптимисты, знавшие Пичугина как опытного интригана и хитреца, ставили на поимку убийцы до того, как тот сделает попытку поразить цель. Ставки росли, возрастал и азарт. Один из скептиков как-то обронил: «Пичугин обречен. Если его не прикончит киллер, то это сделает кто-то из нас. На кону стоят бешеные деньги. Ради такого выигрыша можно и мэром пожертвовать!»

В этом высказывании имелся определенный смысл. В большинстве своем местная элита на девяносто процентов состояла из приезжих темных лошадок с непонятным прошлым. Пичугин любил давать кров тем, кто ходил по краю пропасти. Он брал под свое крыло очень сомнительных персон и смывал с них грязь, превращая в белых и пушистых. И отнюдь не за красивые глазки. Пичугин, не видя выгоды для себя лично, палец о палец не стукнет. Но он оставался самым информированным человеком в городе. Для него все кошки черные. А всезнаек у нас не любят, особенно если ты стал порядочным и уважаемым человеком, утопив темное прошлое в болоте. В миф о существующем у мэра архиве с досье на каждого, кого он отмывал от грязи, уже никто не верил.

Сложившаяся ситуация подогревала интерес. Ни один из приглашенных не мог отказаться от участия в маскараде.

Гости собирались на званый бал под залпы салюта. Мужчины в невероятных нарядах сказочных и исторических персонажей изощрялись как могли. Фантазиям не было предела. Женщины выглядели куда скромнее: платья семнадцатого, восемнадцатого, девятнадцатого веков, шелк, парча, атлас, бархат. На головах парики, шиньоны, затейливые прически. Жемчуг, бриллианты, изумруды, рубины. Лица у всех прикрыты масками. Их снимут лишь утром для журналистов из глянцевых изданий, где каждый с гордостью сможет показать свое лицо и похвастаться необычностью и дороговизной костюма. Человек, выигравший конкурс на самый оригинальный костюм, попадал на обложки журналов. Был и конкурс на скрытность. Если партнер узнает вас во время танца, он должен выйти в центр зала и объявить, кто скрывается под маской. В этом случае маска снималась, незадачливый конкурсант больше не надевал ее и лишался права участвовать в дальнейших соревнованиях, какой бы уникальный костюм он ни приобрел. Шампанское, пунш, коктейли, глинтвейн лились рекой – но никаких напитков в чистом виде. В огромном главном зале, увешанном зеркалами в позолоченных рамах, были выставлены кадки с уникальными экзотическими цветами, которые разрешалось рвать и дарить своим дамам.

На сцене в доме и в саду играли оркестры, музыканты тоже были в костюмах и масках. Без масок были только официанты в гусарской форме, разносившие бокалы с напитками и канапе с черной икрой, балыком и прочими деликатесами. Кого здесь только не было – от мушкетеров до сказочных персонажей. Единственное, чего не любили гости, – изображать животных: шкуры слишком тяжелые, танцевать в них трудно. Одна дамочка все же рискнула стать зверем, но как! И каким! В первую очередь она выставила напоказ свою изумительную фигуру, обтянув ее рыжим латексом. А сапожки, хвост, «голова» и накидка были сшиты из шкуры снежного барса – зверя, практически не встречающегося в природе. Цены такая шкурка не имела. Несмотря на целиком скрытую голову под мохнатым колпаком с ушами, усами и клыками, дамочку узнали все, но никто и не думал ее разоблачать. Такую роскошь могла себе позволить только дочка мэра, да и по фигуре ей трудно найти равных. Природа и молодость всегда побеждают. У мужчин она вызывала восторг, у женщин – зависть.

Милая дикая кошечка тут же нашла себе партнера. Ничего особенного, обычный высокий молодой мужчина в смокинге, бежевой шляпе с черной лентой и в маске. Такого узнать нетрудно. Другое дело, что его вряд ли кто-то узнал бы, даже без маски. Он не входил в круг сливок общества, не посещал вечеринок и светских тусовок. Никто из присутствующих не мог назвать его своим другом и даже приятелем.

– Вы позволите пригласить вас на танец? – проурчал милый голосок дикой кошки с клыками.

– Конечно, если вы не порвете мне глотку. – улыбнулся он.

– О таких скромных принцах даже хищницы мечтают. Если я вас и укушу в порыве страсти, то сама же стану вылизывать раны.

Они закружились в танце. Публика веселилась. Взрывались хлопушки, на головы сыпалось конфетти. Не хватало лишь бенгальских огней и елки, чтобы превратить маскарад в летний Новый год.

– Ты избегаешь меня, Сереженька! Я звоню-звоню тебе на мобильный, а ты не отвечаешь.

– У меня много работы. Ты тут ни при чем. Просто мне так легче. Когда выматываюсь, ложусь спать, потом встаю и опять погружаюсь в работу. Не очень интересный разговор для такого грандиозного шоу.

– И все же ты нашел время прийти сюда. Может, мы сможем найти уютное местечко и побыть вдвоем? Мне очень этого хотелось бы.

С губ Сергея чуть было не сорвалось «Нет!» Но он не стал портить девушке праздник. Геля к нему долго готовилась, и не зря. Никакие бриллиантовые диадемы и наряды великих императриц не могли затмить собой ее вызывающую красоту, слегка подпорченную клыками.

– Мне не хочется уходить, тут очень интересно.

– Хорошо. Я подожду, когда тебе наскучит этот хоровод. Думаю, что это произойдет скоро. Жду тебя в своей комнате на втором этаже.

Геля взяла в руку пушистый хвост барса и, помахивая им, скрылась в толпе танцующих. Сергей остался в центре зала один. В толпе он заметил восковую маску черепа, скрытую капюшоном черного длинного плаща. Этот зловещий наряд где-то раздобыл Эдик Ордовский. Маска смерти. Только косы в руках не хватало, впрочем, ее наверняка отобрали бы на въезде. Охрана всех проверяла металлоискателями на наличие оружия. У мушкетеров даже шпаги отняли, а у капитана Гранта – кортик. Были приняты самые строгие меры безопасности. У журналистов проверили все фотоаппараты и видеокамеры, правда, сейчас о таких мелочах уже забыли.

В воздухе плавали воздушные шарики с подвязанными к ним коробочками в ярких упаковках. В них лежали подарки. Те, кому удавалось поймать шарик, могли найти в коробочке пару путевок на Мальдивы или золотую брошь. Никто никогда не подсчитывал, во сколько мэру обходятся маскарады, здесь о деньгах не думали, здесь веселились и получали удовольствие.

Музыка резко смолкла, и на сцену вышел Бэтмен. Сказочная летучая мышь с черными перепончатыми крыльями сняла маску. Публика зааплодировала.

Мэр взял микрофон и заявил:

– Всем веселья и счастья! Хочу угостить вас своим фирменным пуншем на соках моих редчайших цветов. Каждому достанется лишь по бокалу, но вкус вы запомните на всю жизнь.

Он вновь надел маску и скрылся за кулисой, а через несколько секунд появился, держа обеими руками огромную шарообразную вазу из хрусталя, доверху наполненную желтовато-розовой жидкостью с плавающими на поверхности лепестками. Сосуд он поставил на край авансцены, а сам спрыгнул вниз. Официанты-гусары начали выставлять подносы с чистыми бокалами. Первые десять бокалов наполнил сам Пичугин. Золотым половником с изогнутой ручкой. Гости потянулись к сцене с криками «ура».

Опять заиграла музыка. Сергей все еще стоял посреди зала и улыбался. Ему нравилась непосредственная обстановка, и было очень смешно наблюдать, как гость в сутане папы римского пил пунш и причмокивал.

Кто-то тронул его за плечо. Сергей оглянулся. Перед ним стояла еще одна красотка. Похоже, сегодня он имел успех у женщин. На этот раз на танец его пригласила цыганка. Длинные черные кудрявые волосы, золотые серьги полумесяцем, смуглая кожа, десятки монист из звонких монет, ярко-красная блузка, цветастая юбка до пола и маска с легкой вуалью, подвешенной к краям… У Сергея пересохло в горле. Он принял приглашение и закружил незнакомку в вальсе. Сейчас он еще не осознавал, что с ним творится. Его смущали карие глаза, смотревшие на него сквозь прорези маски. Цыганка молчала, но ему казалось, будто он слышит стук ее сердца. Хотелось обнять ее и прижать к себе, но не хватало сил. Его словно парализовало, и только ноги послушно двигались, подчиняясь музыкальному ритму. Неожиданно он ощутил, как под маской по щекам потекли слезы. Губы подрагивали, он не мог произнести ни слова, а хотелось кричать…

Закричал не он, а женщины. Дикий бабий визг статских дам ее величества заглушил залпы хлопушек. Музыка оборвалась. Танцующие попятились, образуя круг, словно в воду кинули камень и от него разбежались круги. Камнем в этом случае стал мэр.

Бэтмен лежал на паркете, раскинув руки-крылья в разные стороны. Из горла торчал здоровенный кухонный нож. Белая манишка с бантом пропитывалась кровью. Сергей пробежал взглядом по толпе, но лица скрывались под смеющимися масками. Маски Смерти среди них не было.

– Всем оставаться на своих местах! – нарушил оцепеневшую тишину человек в костюме джокера. Он сорвал с себя маску, и все узнали майора Балабанова. Он был единственным, кто подошел к трупу и попытался нащупать пульс. – Этот человек мертв. Прошу всех пройти в обеденный зал и оставаться там до особых распоряжений.

Люди зашушукались. Сергей оглянулся. Цыганка исчезла. Он пробился сквозь плотную толпу к выходу, который еще не успели перекрыть.

Поляна перед домом по-прежнему освещалась залпами непрекращающегося салюта, а в двадцати метрах от здания продолжал играть оркестр, раздавались веселые возгласы и звенели бокалы.

Сергей сел на газон и тупо уставился в утопающую в темноте даль.