Компьютерные новеллы

Компьютерные новеллы

(С) Дмитрий Браславский, 1994

Day of The Tentacle

LucasArts Entertainment Co., 1993

Вне всякого сомнения эта история со щупальцем вам прекрасно

знакома. Чтобы ничего не слышать о ней, надо было в те дни не

смотреть телевизор и не читать газет, а, по-моему, вся Америка только

этим и занималась. К тому же потом были еще слушания комиссии

Конгресса, которые привели к принятию поправки Бреннона-Уайтинга,

потом...

Впрочем, как мы только что выяснили, вы и сами все это прекрасно

знаете. Поэтому сегодня мы предлагаем вам самый дорогой в наши дни

товар - правду. Воспоминания очевидцев. Если хотите верить всей этой

дребедени, которую печатают в газетах - ваше право. Но истину вы

узнаете только прочитав наш журнал. Итак...

*-*-*-*

ИЗ КНИГИ БЕРНАРДА БЕРНУЛЛИ "ВВЕДЕНИЕ В ТЕНТАКОЛОГИЮ". "...При

том, что мы были готовы ко всяким неожиданностям, появление на пороге

дома тихим летним вечером хомяка (Cricetus cricetus) разрушило все

наши планы. Мы поняли, что эксперименты доктора Фреда Эдисона снова

представляют опасность для человечества, и вместе с Хоаги и Лаверн

поспешили в гостиницу.

Попав в цокольный этаж, я обнаружил не только знакомую

лабораторию, но и двух связанных щупалец - Зеленое и Фиолетовое. Все

во мне возмутилось: да как он посмел так обращаться с представителями

инопланетного разума! Конечно, я немедленно их освободил. Если бы я

знал, что этот необдуманный поступок повлечет за собой столько

неприятностей! Если бы я знал...

Как выяснилось, Фиолетовое, отведав выбросы из адской машинки

профессора, вообразило, что может стать властелином мира. Что же

делать? Доктор Фред предложил единственно возможное решение:

вернуться с помощью его машины времени в прошлое и выключить

установку. Излишняя доверчивость подвела нас и в этот раз. Мы заняли

свои места в кабинках, установка заработала. Полет сквозь время был

пугающим, но крайне увлекательным. Особенно для такого ученого, как

я. Вдруг, нам стало понятно, что что-то идет не совсем по плану.

Скорость нарастала, кабинки раскачивало как во время бури, Лаверн, не

сдержавшись, закричала. Гром, треск, взрыв.

И я снова оказался в лаборатории. На этот раз один. И узнал

страшную вещь: мои друзья были раскиданы во времени: Хоаги в прошлом,

а Лаверн в будущем. И прежде чем решать, где искать Фиолетовое и как

предотвратить катастрофу, нам надо было всем собраться вместе.

Легко сказать, да нелегко сделать. Алмаз - сердце машины времени

- рассыпался в прах, на новый не было денег ни у нас, ни у

профессора. А судьба остальных была мне неведома.

Можете представить себе, с какой яростью я накинулся на этого

сумасшедшего, считающего себя самым крупным ученым современности (как

будто он не знал о моих исследованиях в области теоретической и

экспериментальной физики). Что же выяснилось? Для того, чтобы мои

друзья смогли вернуться обратно, необходимо и в прошлом, и в будущем

подвести питание к кабинкам, а в настоящем раздобыть новый алмаз.

Задача вряд ли посильная, тем более, что д-р Фред не помнил, куда он

подевал чертеж этой самой батареи.

Пока он предавался бесцельным поискам, я, наконец-то, смог

осмотреться. В лаборатории полный разгром, рычаги машины времени

бесцельно повисли. В углу - генератор, который, судя по всему, должен

приводить в действие наш старый знакомый - хомяк. И зачем ему этот

генератор при том, что в XX веке прекрасно известно электричество,

ума не приложу.

Поднявшись наверх, я решил, что чем скорее мы найдем чертеж, тем

лучше. Конечно, это не решит всех проблем, но оставаться в

бездействии было свыше моих сил. Может быть, необходимые бумаги в

оффисе?

Кстати, во многих комнатах со стен смотрели видеокамеры. Это

меня изрядно нервировало: после получения паспорта для поездки на

международный симпозиум в Париже, я убедился в том, что подозревал

еще с раннего детства, - в своей полной и абсолютной

нефотогеничности. Да и сама мысль о том, что кто-то сейчас может за

мной наблюдать, не улучшала настроения.

Обстановка кабинета профессора была достаточно спартанской. На

столе фотографии: ну и лица же у его родственничков. Впрочем, любовь

профессора к предкам не была для меня новостью. Чего только стоит

мумия одного из них, стоящая перед гостиницей! Большего урода свет не

видывал. Да рядом с ним даже я кажусь Аполлоном. Впрочем, надо

заметить, что и сам доктор в полной мере унаследовал фамильные черты.

На стене портрет доктора Фреда в парике. Забавно, но лысым ему

все же лучше. По крайней мере, не испугаешься, встретив ночью в

темном углу. Признаться, я немало обрадовался, отыскав чековую книжку

профессора. Все-таки швейцарский банк: может, и хватит денег на

какой-нибудь завалящий алмазик. Но, увы, ни цента. Видимо, все

деньги ушли на оборудование лаборатории, от чего нам вряд ли станет

легче.

Машинально сунув в карман все, что нашел, выхожу в холл.

Единственное, что привлекло мое внимание - реклама пылесосов.

Какой-то совершенно неизвестный мне Джордж, не знаю даже, имя это или

фамилия, уверен, что у каждого настоящего американца в подвале должен

стоять пылесос. Ну да, а лучше дюжина. Одно радует: кажется,

профессор со мной согласен. По крайней мере, пылесоса в лаборатории я

что-то не заметил.

Хотел выглянуть в окно, когда заметил на нем какое-то идиотское

объявление. Что-то вроде того, что гений приглашает на работу полного

идиота, можно даже без диплома, на должность лаборанта. Ну, насчет

гения мы еще посмотрим, а то, что только круглый дурак может с ним

сработаться, совершенно очевидно.

В главном зале гостиницы полный бардак. Кому-то пришло в голову

устроить в ней нечто вроде лавки смешных ужасов. Ну, знаете, где

продаются пластмассовые мухи, чтобы порадовать приятеля, бросив

десяточек в стакан с его любимым джином с тоником. Или кости с

шестерками на всех гранях. Или завывающие привидения.

Здесь же посреди комнаты стоял огромный надувной клоун Оззи. С

детства не люблю такие штучки - тронешь его, а в ответ только

идиотский смех. Впрочем, продавец всей этой дряни был вполне подстать

Оззи. Угостил, значит, меня сигарой, после чего выхватил револьвер.

Терпеть не могу, когда дуло кольта сорок пятого калибра смотрит мне

прямо в живот. А вы?

Смотрю, этот тип еще и на курок нажимает. Выстрел - я прощаюсь с

жизнью - а он, оказывается, всего лишь хотел дать мне прикурить.

Пистолет-зажигалка. Я, конечно, слышал про такие, но, клянусь, уж

очень неприятное ощущение. Хотя я не из трусливых - экзамен по

сопромату трижды сдавал, и ничего. А лектор этот у нас в колледже был

- чистый зверь. Впрочем, я, кажется, отвлекся...

Но мало того, что этот нахал испугал меня до полусмерти. Стоило

сделать всего несколько затяжек - и сигара взрывается у меня прямо

перед носом! Продавец ухахатывается, а мне как-то не смешно. Вроде,

никто еще не говорил, что у самого Бернарда Бернулли отсутствует

чувство юмора. Однако, всему есть предел. К тому же смех у него,

столь же идиотский, как у Оззи.

Попробовал с ним поговорить. Все бы ничего, если бы не его

дурацкая привычка называть меня "малыш". Толку ни малейшего:

толстячок нес что-то уклончивое про какую-то дурацкую вечеринку,

после которой все теперь якобы отсыпаются.

Плюнув, прошел на кухню. На плите несколько кофейников, хотя

кофе этот... В общем, больше напоминает грязную воду. Впрочем, у нас

всегда так: кофе без кофеина, чай без таннина. Главное, чтоб было

здорово и гигиенично. На столе вилка. И как это они вчера ночью одной

вилкой управлялись, ума не приложу. Негигиенично это как-то.

А к микроволновой печи я и подходить не стал. Если вы, конечно,

не физик, тогда полный вперед: покупайте, пользуйтесь. Только не

удивляйтесь потом, почему у вашего сына аллергия, а у собаки шерсть

клочьями выпадает. И совсем не обязательно для этого их туда

засовывать - излучения и вокруг с лихвой хватит.

Нигде ни следа чертежей, и я решил на всякий случай заглянуть в

подсобку. Разгром, как будто Мамай прошел. Засорившаяся раковина,

старая стиральная машина. Да еще и монетку надо бросить, чтобы она

заработала. Десятицентовик, который я где-то подобрал, ей не

понравился - четвертак требует. Ну, и бог с ней, пускай стоит.

Заглянул внутрь, чертежей нет, и ладно.

Стараясь не встречаться с толстяком-"шутником", поднимаюсь на

второй этаж. Там кроме ящика со льдом ничего интересного. Только

двери в три комнаты. Неудобно как-то жильцов беспокоить, но от этого

сумасшедшего всего можно ожидать. Мог ведь и похвалиться перед

кем-нибудь из них своей новой гениальной разработкой, а потом и

забыть чертеж в одной из комнат. Или дать на ночь почитать. В общем,

я рискнул войти.

В первом номере спал на диване какой-то весьма внушительных

размеров мужчина, подложив под голову МОЙ свитер! И как он только

сюда попал! Я и так пытался вытянуть любимую вещицу, и эдак: спит

негодяй, храпит на весь дом, и хоть бы хны. Да не будь я сам Бернард

Бернулли, если не найду способ спихнуть его с кровати. И нашел. И

свитер забрал. А напоследок решил телевизор посмотреть: вдруг про

Фиолетовое что-нибудь новенькое. Интересно, однако, как оно

собирается мир покорять. Если уж даже Эдисону в свое время это не

удалось..."

-*=*

ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН. МАТЕРИАЛЫ КОМИССИИ СЕНАТА, ФОНД

2001/32 BF. "...Вышел я, значит, из кабинки этой поганой - никого.

Ну, думаю, вляпался. А рядом еще какая-то деревянная табличка на

совершенно непонятном языке. Вгляделся: отдаленно похоже на

английский. Господи всемогущий, где это я?

Кругом поля, равнины. Неподалеку дом какой-то. Да это ж

гостиница из которой мы стартовали. Или нет, странная она какая-то.

Покосившаяся, ветхая. Старая. Делать нечего, подошел поближе.

И впрямь гостиница. Так она лет двести назад могла бы выглядеть.

Видать, не врали, что стоит она тутоньки еще со времен

первопоселенцев. Да, говорил мне прадедушка (классный старикан был):

"Не спи на уроках истории". Да, что уж там. Хорошо хоть не к Ивану

Грозному попал.

Надо скорее ориентироваться, в каком же я времени. Заглянул в

почтовый ящик - может, письмо какое будет, хоть на дату посмотрю. И

впрямь письмо. Только короткое какое-то, ничего толком не поймешь.

Что-то вроде: "Ты просто прелесть! Что за чудо твое изобретение!

Приезжай скорее в Балтимор." Наверняка какому-нибудь предку старика

Фреда адресовано. Хорошо хоть я знаю, что такое Балтимор..."

-*=*

ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ. "...И надо же было такому случиться, что по

телевизору как раз то, что надо. Сообщают, что какая-то совершенно

неизвестная мне фирма срочно продает огромный алмаз. Надо лишь

позвонить по телефону 1-800-Звездные-Войны, и камешек ваш. И всего

два миллиона долларов. Ну да, всего-то. Осталось только придумать,

где же их взять.

За следующей дверью еще более странное зрелище. На разобранной

кровати сидит худой как щепка изможденный мужчина с пистолетом в

руке. Судя по его отчаянному монологу, он и есть изобретатель тех

самых глупостей. Или "ужасов". И, слава Богу, его дурацкие

изобретения никому не нужны. Видно, поумнел наш народ за последнее

время.

Одно печально: застрелиться мужичонка хочет по этому поводу.

Дескать, и туда свои проекты посылал, и туда - все тщетно. И

стреляется-таки, но вместо пули из дула его пистолета вылетает

веселенький разноцветный флажок. Впрочем, я после знакомства с

зажигалкой чего-нибудь этакого и ожидал. Вот и ладно, вот и

славненько.

Только изобретатель, увидев это, впадает в еще более глубокую

депрессию. Мол, даже застрелиться толком не сумел. Ну, думаю,

психологию в коллеже проходили, может и удастся ему настроение

поднять. Поговорили. Да только он ничего слушать не хочет. Я уж и

так, и эдак - все напрасно. Отчаявшись, посоветовал даже насвистывать

какую-нибудь веселенькую мелодию. На что этот маньяк печально так

отвечает, что некогда изобрел свисток, который окрашивал губы в

зеленый цвет. И в самом деле, клинический случай.

Маниакально-депрессивный синдром в чистом виде.

В третьей комнате - Зеленое. Сидит дрожит. Дескать, Фиолетовое

хочет весь мир завоевать (и точно: на стене карта, утыканная

флажками, как у Монтгомери). И теперь Зеленое ждет не дождется, кто

его первым отловит: Фиолетовое как предателя или доктор Фред как

щупальце. Боится так, что даже нос высунуть из комнаты не решается.

Да, я-то, конечно, всех встречных про чертеж спрашиваю. Зеленое

хоть ниточку дало: по его мнению, он должен быть или в оффисе, или в

лаборатории. Что ж, можно спуститься посмотреть.

Хотел перед уходом немножко расслабиться, музыку послушать,

благо акустическая система в номере мощнейшая. Да все не то, что я

люблю. И так громко - уши в трубочку заворачиваются.

Что ж, теперь снова вниз, искать этот проклятый чертеж. Я уж

совсем было отчаялся, когда нашел его на самом видном месте. А

попутно еще и обнаружил спрятанный сейф доктора Фреда. Может, там и

есть деньги, да только открыть его я не сумел. Медвежатник из меня,

сами понимаете, никакой.

Отдаю чертеж профессору, а тот хоть бы спасибо сказал. Кстати,

выяснилось, что он даже чертеж без ошибок нарисовать не смог, - тоже

мне, великий ученый. Великий маразматик, вот он кто. Простите меня,

господа, за выражения, которые не совсем пристало употреблять в

научной дискуссии, но уж очень я разозлился. Только подумайте: если

бы не мои глубокие и великолепные знания по физике, Хоаги и Лаверн

так и остались бы разбросаны во времени!

А Фред тем временем твердит как заводной: надо переправить

исправленный чертеж Хоаги. Ну, думаю, старик совсем спятил. Однако,

нет, в прошлом должен жить его предок - Рэд Эдисон, который, по

словам Фреда, вполне способен собрать необходимую батарею. Я, правда,

не стал спрашивать, где он детали для нее возьмет.

Кстати, моя находка дала нам еще одну возможность. Оказалось,

что через кабинки можно переправлять в прошлое и будущее всякие

мелкие вещи. Чертеж-то мы, конечно, тут же отправили Хоаги. А вот

Лаверн не отвечает. Случилось с ней что ли что-то?

Неожиданно мне показалось, что я слышу ее голос: "Снимите меня с

этого проклятого дерева!" Рассказал об этом Хоаги и профессору.

Первый поверил, второй нет..."

-*=*

ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН. "... Получив чертеж и записку от

Бернарда, я хотя бы выяснил, где нахожусь. Впрочем, всегда хорошо

иметь возможность отправить друзьям весточку - вдруг что. А что-то

мне подсказывало, что этого "вдруг что" впереди будет предостаточно.

К тому же для путешествия в прошлое со мной было на редкость

примитивное снаряжение - консервный нож. Не сомневаюсь, что они

ничего подобного в глаза не видели, но все-таки для того, чтобы

почувствовать себя уверенным, этого маловато.

Гостиница внутри забавно напоминала мотель доктора Фреда. Портье

- мумия в треуголке. Кажется, все тот же старина Тэд, который в нашем

времени стоит перед мотелем с кормушкой для птиц в руках. Неплохо для

начала.

Ну, путь в лабораторию мне уже знаком. Правда, это не для моих

телес, но протиснулся. Бог ты мой, как же его пращур похож на Фреда!

Ей-Богу, подумал бы, что это он сам и есть, только парик невесть

зачем нацепил. Видать, нам и впрямь не врали, что два века назад

никто без парика даже на улицу не выходил. Что по мне, так кепочка

куда лучше.

Взял, значится, старикан чертеж, склонил голову, прищурился.

"Прекрасное, великолепное решение! Теперь все, что мне нужно

подсолнечное масло, уксус и золото." И ну какие-то шестеренки

крутить.

Я чего-то не понял: я что-ли должен ему все это раздобыть? Без

цента в кармане, никого здесь не зная. В своей тусовке-то на

Риверсайд-драйв мне бы в секунду уксус с маслом принесли. Да и

золотишком бы поделились. А здесь?

Видать, если не смогу купить, придется выменивать. Нам что-то

такое про индейцев и говорили: меняли шкуры на золото, или табак на

часы или... В общем, толком не помню. Но молоточек, валяющийся на

полке я взял. Рэд, не отвлекаясь, пробормотал что-то вроде того, что

сделал его для своего сына. Левши. Специфическая штучка, осталось

только какого-нибудь левшу найти.

А в углу резиновый халатик висит. Хотел и его прихватить, но

старикан возмутился: дескать, это только для тех, кто у меня

работает. Ну, да они в прошлом все такие доверчивые - обвести его с

помощью Бернарда вокруг пальца ничего не стоило. Вот только почему он

меня при этом идиотом обозвал? Да ладно: до свидания, мальчики, мы

сведем с вами счеты потом. Пусть сначала батарею сделает, а то я так

и буду торчать в этом прошлом, будь оно неладно.

Любой на моем месте первым делом бы в главный зал пошел. А я

начал с чердака. Ничего интересного, только кошка с заводной мышкой

играет. Попробовал ради хохмы мышку отобрать - рычит, зараза. Только

Хоаги ей не перехитрить - отвлечь кошку оказалось делом пары минут, и

мышка - у меня в руках. Да заодно и ведро с красной краской - вдруг

пригодится.

Ну, а теперь можно и в главный зал. А там такая теплая компашка,

что меня чуть кондратий не хватил. Томас Джефферсон (помню, помню,

проходили, вроде как он то ли машину какую изобрел, то ли президентом

был), какой-то Джордж Вашингтон и Джон Хэнкок (этого каждый знает

он первым Декларацию Независимости подписал). Я только понял, что он

вроде как шестерка при них, так, ничего особенного. Кстати, Лаверн,

посмотри фотку - я уж не удержался, сфотографировался со всей честной

компанией.

Ну, скажу я тебе, и отцы-основатели у нас. Любят себя лучше, чем

мистер Дрилл, что в нашей школе физкультуру преподавал. Надутые, как

индюки (и точно - на стене у них портрет индюка в полный рост).

Хэнкок - тот весь дрожит и заикается. То ли по жизни такой, то

ли не выспался, то ли после вчерашнего не отошел. Оказывается,

замерз. Советую одеться по погоде - говорит и так уже укутан, аж

одеяло нацепил, а все мерзнет. Ну, тогда чего ж огонь не развести,

благо вон каминище какой, в полстены. Говорит - Джефферсон ему бревно

не дает, для потомков сохранить хочет. И точно, рядом с Джефферсоном

лежит весьма подходящее бревнышко. Тоже мне, папа Карло.

Попробовал тогда с Джефферсоном потолковать. Тот прям вот-вот

лопнет: "Ты имеешь дело со знаменитым ученым, музыкантом,

наездником", - и понеслось... В общем, почетный Папа Римский нашего

королевства. А в руках банку какую-то вертит. Оказалось, что это

послание в будущее, которое должны прочитать через 400 лет. Ну, и как

работа продвигается, спрашиваю. Да вот, говорит, пока только бревно

надыбал, и больше ничего. А Вашингтон, гляжу, помалкивает: стоит в

углу сигару курит.

Ну, у них там какие-то свои заморочки, а я так прямо и

спрашиваю: "Томми, - говорю, - что б тебе повылазило, не видишь что

ли - человек мерзнет. Отдай полешко, не жмись". Он весь надулся,

дескать, это не просто полешко, а послание в будущее (хотел я было

брякнуть, что я из этого самого будущего и есть, так что он может

передать товар прямо по назначению, да поостерегся). Попытался

усовестить: и как же ты позволяешь Хэнкоку так страдать. А он:

"Настоящего человека греет сила его духа!". Ну, что тут скажешь...

А рядом - огромная консервная банка, которую он гордо именует

капсулой. Видел я эти капсулы, у нас в них "Вискас" продают. В ней он

эту деревяшку и собирается потомкам отправлять. Нам что ли? Нет,

хочет чтобы ее только лет через четыреста вскрыли. Впрочем, ты

несомненно помнишь, как мы с ней справились.

Так что Хэнкоку, видать, так и придется мерзнуть. А он жалобно

так блеет, что если бы вот Вашингтон замерз, тут же огонь бы

разожгли. Пожалел я бедолагу и подумал: ладно-ладно, Джорджи ваш еще

померзнет. А чего вообще тут делаете, спрашиваю. Он в ответ: "Мы

делаем к-к-к...", даже выговорить от холода не может. Тут и

Джефферсон не выдержал: "Мы вырабатываем конституцию для Соединенных

Штатов".

И точно: посреди комнаты ящик как для церковных пожертвований с

надписью: "Мы ждем ваших предложений, поправок и добавлений к

Конституции". Надо будет чего-нибудь эдакое им посоветовать. Ба, у

Берни была же подходящая бумажка. Ну, и наделал я им шороха: уж как

они это предложение обсуждали, почтительно, велеречиво, а потом

ба-бах - и жахнули прямо в текст конституции. Да, хорошо что

американцы хотя бы не будут знать, кто им все это подстроил.

Попробовал зайти с другой стороны. Подошел к Вашингтону, который

уставился в окно как будто ему там доллар показывают. На что

смотрите, спрашиваю. А он: "На будущее нашей нации". Точно, как в

психушку попал. Присмотрелся. Это он о той парочке под деревьями что

ли? Оказывается, на отражение свое любуется, в президенты готовится.

Флаг ему в руки.

Потом оказалось, что Джорджи тоже не дурак похвастаться. Причем

все на пролетарское свое происхождение напирает: я, такой сякой, весь

из себя, крутой дровосек. Но с узкой специализацией - только по

вишням. Вишен десятки акров срубил, а ни на что другое и смотреть не

хочу, и не предлагайте. И тут мне показалось, что я, кажется,

придумал, как тебе помочь. Согласись, это было достаточно стремно..."

-*=*

ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ. "...Да, гостиницу-то я толком еще не

осмотрел. Вдруг что полезное найдется. Наверху, оказалось, живет мой

старый знакомый Эд, хозяин того самого хомяка. Сам-то грызун в клетке

сидит, "Wall Street Journal" читает. Я и взял его с собой - вредно с

малолетства зрение портить. Не знаю, как хозяин перенесет эту потерю,

но ему от хомяка не слишком много толка: только начинает крутить

динамо, как потеет, мерзнет и отказывается работать.

Перебросился с Эдом парой слов. Вроде, он и правда вылечился,

хотя темперамент еще остался будь здоров! Долго я удивлялся, как это

врачам удалось его всего за пять лет в норму привести, пока не понял,

они для него подходящее хобби нашли - филателия. Сидит теперь, марки

через лупу рассматривает. Говорят, успокаивает. Хотя меня, например,

просто в бешенство приводила бы мысль о том, что у кого-то есть

марка, которой мне ни за какие коврижки не достать. Ну, да ладно.

А напротив в номере - целый пульт управления. Прямо как в ФБР. И

за ним еще одна родственница Фреда - Эдна. Веселенькая такая

старушенция, только уж подозрительно много у нее на стенах плакатов с

накачанными спортсменами понавешано. Впрочем, ее личная жизнь меня

касаться не должна, а вот на экраны посмотреть любо-дорого.

Оказалось, что все видеокамеры передают изображение именно сюда. Так

что можно, не сходя с места и оставаясь незамеченным, наблюдать за

всеми помещениями гостиницы. Разве что, кроме лаборатории.

Чердак оказался пустым и заброшенным. А с крыши открылось

любопытное зрелище: совершенно неизвестный мне человек долбит

монтировкой машину рядом с мотелем. Что ж он так мучается, бедолага?

Надо бы спуститься узнать, вот только лень по лестницам снова

скакать. Впрочем, вы еще не успели забыть, господа, что имеете дело с

самим Бернардом Бернулли. Немного смекалки, и я вновь оказался перед

клоуном Оззи.

Подойдя к несчастному шоферу (?) в вязаной лыжной шапочке,

узнаю, что он забыл ключи от машины. Постойте, у меня же были в

кармане ключи, которые я подобрал где-то во время своих блужданий.

Они оказались весьма кстати, и монтировка стала моей. Что ж,

какое-никакое, а все же оружие.

Зайдя в холл, просмотрел свежие газеты. Довольно любопытно

сообщения о похищении огромного изумруда и о том, что его обнаружил и

вернул... наш старый знакомый Фиолетовое. За что было избрано

Человеком (хм!?) Года и посетило Белый Дом. Так я и знал, что оно

пойдет по политической стезе. Впрочем, что еще можно было ожидать от

существа, превратившегося в тирана-маньяка..."

-*=*

ИЗ БЕСЕДЫ ЖУРНАЛИСТКИ ГАЗЕТЫ "THURSDAY TIMES" C ЛАВЕРН. "...Как

потом выяснилось, мне повезло меньше всех. После взрыва алмаза моя

кабинка наткнулась на дерево и повисла, запутавшись в ветвях.

Осталась висеть и я, не в силах выбраться из уготованной судьбой

ловушки. А вдалеке виднелась панорама города будущего.

Сначала я изо всех сил пыталась позвать на помощь, и один раз

даже показалось, что я слышу голос Берни. Впрочем, потом я осознала,

что это самая обычная галлюцинация. Приходилось рассчитывать только

на себя. Так прошло несколько часов.

Внезапно все внутри похолодело от ужаса: к дереву приближалось

фиолетовое щупальце. Неужели то самое. Но нет, этого не может быть.

Нисколько не удивившись, щупальце стало требовать, чтобы я

спустилась вниз. И не успела я объяснить ему, что не могу сделать это

без посторонней помощи, как дерево волшебным образом исчезло (эта

загадка разрешилась только впоследствии, когда я вновь встретилась со

своими друзьями), и я со всего маху врезалась в землю. Кабинка упала

рядом.

Ни убежать, ни попробовать наладить контакт со щупальцем я

просто не успела. Оно позвало на помощь своих товарищей, и те

отволокли меня в тюрьму. Охрана была надежной - нас содержали за

электрическим барьером, и каждый, кто пытался его пересечь, получал

довольно ощутимый удар током, так что не возникало ни малейшего

желания возобновлять бесплодные попытки.

Я огляделась. Кроме меня в камере было еще трое узников. Двое из

них возмутительно спокойно играли в карты, а третий подозрительно

напоминал... кого бы вы думали? Ни за что не догадаетесь: доктора

Фреда!

"Доктор Фред, это вы?" - кинулась я к нему. Какая наивность!

"Уже 200 лет в семье Эдисонов нет ни одного Фреда, - последовал

холодный ответ этого жестокосердого человека. - Последний был слишком

большим позором для нашей семьи, не говоря уже обо всем

человечестве".

Из дальнейшего разговора выяснилось, что передо мной Зед Эдисон,

его жена Зедна и сын Вед. Благодаря преступной небрежности доктора

Фреда, Фиолетовое смогло захватить власть над миром, и теперь люди

лишь слуги щупалец. Имя доктора Фреда оказалось навеки проклято, но

кому от этого легче.

Неужели нет никакого выхода? Ведь если план Фиолетового удался,

значит мои друзья потерпели неудачу. Можно ли еще что-то изменить?

Эти вопросы мучили мое нежное девичье сердце на протяжении нескольких

часов. В конце концов, я решила, что хуже не будет, и начала

действовать. А с временными парадоксами разберемся потом - не

сомневаюсь, что Берни не откажется мне все объяснить, он ведь такая

душка.

Для начала я попыталась узнать побольше о нравах и обычаях людей

и щупалец. Вот все, что мне удалось добиться от старика: люди без

разрешения щупалец ни на что права не имеют, у каждого человека

обязательно должен быть свой хозяин - щупальце.

Помимо этого, время от времени щупальца устраивают специальные

шоу - соревнования между людьми, которых одевают во всякие забавные

костюмы и заставляют демонстрировать свои таланты. Пытаясь завоевать

его расположение, я поинтересовалась, неужели у такого великого

ученого нет талантов, которые заслуживали бы демонстрации. Ответ меня

изрядно позабавил: "Эти идиоты считают, что макраме - это не талант".

Нет, все-таки не люблю я Эдисонов во всех их проявлениях..."

-*=*

ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН. "...Итак, три помещения в доме мне уже

были известны. Но ни одного из трех необходимых для изготовления

батареи игре... ингра... короче, фиговин, у меня не было. Правда,

побродив по подсобкам, отыскал спагетти и подсолнечное масло, так

ведь на это много ума не надо: на поверхности лежали. Ну, отдал масло

Рэду, а толку-то.

Побрел наверх. На душе кошки скребут - сколько времени брожу, а

так ничего толком и не сумел придумать. И только мысль о том, что я

могу на всю жизнь остаться в одном доме с этими основателями,

подстегивала меня и вела на новые поиски. (Абзац зачеркнут автором.

Прим. ред.)

Поскольку на чердаке ничего нового не появилось, пролез через

люк и стал спускаться вниз. Все-таки эти гостиницы придуманы на

редкость неудачно - люки, трубы, узкие двери - как будто они все там

в этом прошлом недоедали.

На первой же площадке сюрприз - высовывающаяся морда лошади

(посмотри, сестричка, еще одну фотку - красавица, одно слово). Не

знаю как ты, а я с первого взгляда понял, что передо мной не просто

кобыла, а самая настоящая говорящая лошадь. Прям как из анекдота: "Не

бросайте трубку, страшно неудобно копытом номер набирать". Ну, ты

помнишь.

Привет, говорю, лошадка. А она в ответ: "Сам привет!". Отлично,

сработаемся. "Че ты тут делаешь?" - "Живу я здесь. А вот ты че тут

делаешь?" Объяснил. Хорошие зубки, подкалываю. А она так серьезно:

"Спасибо, я достаточно за них заплатила". Я так растерялся, что

брякнул: "А я и не думал, что лошади умеют говорить". А она: "Может

быть, им просто нечего было тебе сказать".

Да, поговорили. Короче, пошел дальше, чувствуя себя оплеванным с

головы до ног. Кажется, впервые, сестричка, твой старина Хоаги не

нашелся, что ответить. И кому - лошади!

Открываю дверь, попадаю в мастерскую. Скульпторов. Их двое

одно лицо, вроде как близнецы, - один позирует, другой его

увековечивает в камне по полной форме - со шпагой и треуголкой.

Познакомились, это за мной никогда не пропадало. Нед и Джед Эдисоны.

Кто же из них кто? Даже папа путает. Знает лишь то, что один левша, и

оба не хотят идти по его стопам заниматься дурацкой научной работой.

Это верно, одобряю.

А ты кто, интересуются, доставщик мрамора или модель? Модель,

говорю. Люблю, приколоться, да ты, сестричка, меня знаешь. Прямо

сейчас раздеваться, спрашиваю, или опосля? Они в такой ужас пришли

не поверишь. Нет, говорят, пока не надо, мы сможем высечь вас только

склепав вместе две глыбы мрамора, но тогда у вашей статуи шов будет.

Не пойму: то ли издеваются, воблы сушеные, то ли всерьез говорят. В

общем, не везло мне что-то в тот день.

Ладно, думаю, сейчас ты у меня попляшешь. И устроил так, что Нед

стал вместо зубила по пальцам себе бить. Расстроился, чуть не плачет:

правильно папаша говорил, что нет у меня таланта. Конечно, правильно.

Одно плохо - они местами поменялись и продолжают как ни в чем не

бывало. А я дальше двинулся.

Спускаюсь вниз. На стенах портреты каких-то предков, в одной из

комнат на стене полный чертеж воздушного змея. Ума не приложу, как бы

он мог полететь. Вот чайники: в детстве я этих змеев сотнями запускал

и без всяких чертежей. Правда, в комнате оказалось нечто гораздо

более приятное, чем чертеж. Впрочем, я совсем забыл, что тебе

прекрасно известна эта история. Ведь именно так, как ты помнишь, мне

и удалось раздобыть уксус..."

-*=*

ИЗ БЕСЕДЫ С ЛАВЕРН. "...Однако надо было как-то выбираться из

камеры. Вовремя вспомнив, что главное оружие порядочной женщины

слабость, я оказалась у доктора. А после того, как он убежал смотреть

шоу, смогла остаться в одиночестве. Заодно прихватила Берни картинку

с анатомическим разрезом щупальца - он у меня такой любознательный.

Дверь из комнаты врача вела в холл. Трудно поверить, как он

изменился за последние двести лет (только не подумайте, милая, что я

уже в таком возрасте - не старше вас буду). Кругом металл, пластик,

все блестит, как внутри электрического чайника.

А на лавочке рядом с часами сидит самая странная троица, какую

мне только доводилось видеть. На лице двоих застыла улыбка. Они даже

на вопросы отвечать не могут. А третий - что за чудо! Одна только

высокая прическа из голубых, украшенных какими-то безделушками, волос

и балетная пачка чего стоят!

И вправду красив. Но уж слишком гордится своей внешностью

мужчину это портит, да и утром к зеркалу не протолкаешься.

Выяснилось, как я и ожидала, что они все ждут начала

соревнований. Правда, Харольд, так зовут этого красавчика, не

сомневается в своей победе. Не зря же его хозяин угрохал такие деньги

на прическу. И впрямь не зря: пожалуй, и у нас на пятой авеню такого

не сделают. Хотя я не считаю, что у меня такая уж плохая шевелюра.

Все это время я косилась на щупальце, присматривающее за

конкурсантами и преграждающее путь наверх. Опасный это мир, скажу я

вам, милочка, никогда не знаешь, куда можно пойти, а куда нет. Может

быть, иметь хозяина не так уж и плохо?.."

-*=*

ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ. "...Вот таким образом я и раздобыл кучу

четвертаков. Скажете, не совсем законно. И будете правы. Впрочем, мне

всегда казалось, что в борьбе с чрезвычайной угрозой можно

пользоваться и чрезвычайными средствами.

Как вы помните, сделал я это не из любви к искусству. Просто, уж

очень хотелось выстирать после того мужика свой свитер. Откуда же мне

знать, где и как он его носил, а чистоплотность при всем при том

отличительная черта семьи Бернулли.

К тому же я был просто в отчаянии от невозможности раздобыть

деньги на покупку алмаза. Так что даже попытался осторожно выведать у

доктора Фреда, нет ли у него средств, которые можно было бы

позаимствовать хотя бы взаймы. И выяснил - он уже давным-давно должен

был подписать контракт на участие в телевизионном шоу.

Это могли бы быть неплохие деньги. Но, увы: контракт в сейфе, а

шифр старик забыл. Неужели никак нельзя вспомнить? Но тут на лице

профессора появилось выражение неподдельного ужаса.

Выяснилось, что как только он засыпает, немедленно идет как

настоящий лунатик к сейфу, открывает его и видит... видит... нечто

настолько страшное, мерзкое и кошмарное, что при одной только мысли

об ЭТОМ его начинает трясти. В ужасе, он захлопывает сейф и

просыпается.

И так уже не первую ночь. Вот и приходится сидеть в лаборатории

и глушить кофе, в тщетных попытках не смежить веки. И тут у меня

родилась идея. Самое сложное будет избавиться от Эдны, но при желании

можно, вероятно, обойти и это затруднение..."

-*=*

ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН. "...Забавно все-таки, как эти

отцы-основатели умели всех вокруг себя на уши поставить. Вот, скажем,

бедная женщина, которую я обнаружил в одной из комнат. Шьет как

проклятая флаги США. Почему флаги? Да потому что Джефферсон с

Вашингтоном не могут решить, на каком проекте остановиться. Пришлось

им и свой подбросить, благо у нас с тобой, как помнишь, возникла

неплохая идея.

Забрел и в спальню к Вашингтону (не подумай, сестричка, ничего

худого). Так, ничего особенного. Кровать. Над ней огромная табличка:

"Здесь спит Джордж". Но самое смешное не это, а то, что горничная

упорно не хотела поверить, что я - не Вашингтон. Что ж, может быть,

мы в чем-то и похожи.

Правда, сначала меня это обидело, и в отместку пришлось

свистнуть у нее мыло (а она, надо тебе сказать, слепая-слепая, а как

тронешь мыло, кричит не своим голосом). Пошел, от нечего делать

коляску перед домом помыл. Зачем, спросишь. И будешь права. Но

знаешь, сестричка, стоит мне начать мыть машину кого-нибудь из своих

приятелей, как в ту же секунду начинается дождь. Вот мне и интересно

было - сохраняется ли это дурацкое правило в прошлом. Как это не

смешно, в полном объеме..."

-*=*

ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ. "...Не буду рассказывать вам, чего мне

стоило разузнать шифр и вынуть контракт из сейфа. Никогда в жизни я

не поднял бы руку на бедную старушку, если бы не прочитал в газете,

что Фиолетовое избрано президентом США и внесло поправку в

Конституцию, по которой люди стали рабами щупалец.

Итак, контракт у меня в руках, но доктор Фред лежит связанный на

чердаке под охраной каких-то джентльменов из спецслужб. Как его

выручить? Развязать веревку много ума не надо, но на мое несчастье в

двери было сделано окошечко, через которое агенты могли наблюдать за

профессором. И стоило мне стащить его с кровати, как дверь тут же

распахивалась, и я едва успевал спрятаться. А несчастного старика

водружали на место.

В отчаянии я отправился бродить по дому. Выманить изобретателя

из своей комнаты было не так уж сложно, стоило только сообщить ему

радостную весть. В утешение подобрал пистолет с флажком и бутылочку

быстро исчезающих чернил. С паршивой овцы...

Впрочем, теперь можно и отомстить продавцу фальшивых сигар.

Видели бы вы его лицо! А я разжился не только сигарой, но и прыгающей

по полу челюстью, которая долго пыталась меня укусить, пока я не

устроил ей загонную охоту по всем правилам. Где-то я об этом читал.

Ах, да - в книге "Веселый народ - питекантропы".

Однако освободить профессора все это не могло. Да и обсудить

сложившуюся ситуацию было не с кем. Разве что с мумией во дворе, но

она, в отличие от доктора, оказалась на редкость неразговорчивой..."

-*=*

ИЗ БЕСЕДЫ С ЛАВЕРН. "...Тем временем я методично осматривала

здание. В подсобке ничего интересного, разве что мое внимание привлек

механизм совершенно неизвестного назначения с погасшим монитором. Ни

открыть, ни запустить его не удалось.

Поблизости стоял утилизатор (все-таки хорошо знать, что в

будущем решена проблема дурно пахнущих мусоропроводов) и огромная

микроволновая печь с тремя переключателями: "Готовить", "Разморозка"

и "Мутация за пределы узнаваемости". Бр-р. Страшно подумать, что

будет, если решишь приготовить, скажем, кролика и случайно нажмешь на

другую кнопку. А в стиральной машине в соседней комнате обнаружился

любимый свитер Берни. Господи, ну и сел же он за последние двести

лет!

В большом зале за трехкнопочным пультом меня поджидало еще одно

щупальце. Ну и мерзость, никогда не привыкну к их отвратительному

виду и запаху! Из беседы с ним я поняла только, что шоу вот-вот

готово начаться - не хватает только еще одного человека.

Почему бы не поучаствовать? Чем я хуже этого красавчика

Харольда? Увы, зарегистрировать человека может только его хозяин

люди в этом мире полностью бесправны. К тому же при попытке выйти из

дома, щупальце с сачком, надзирающее за конкурсантами, поймало меня и

водворило обратно в тюрьму. Гадкий мир, опасный мир. Пришлось

начинать все с начала..."

-*=*

ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН. "...Моей заботой пока что остался не

охвачен только Бенни Франклин. Уж и не знаю, чего он там начудил в

плане Конституции, но только запускатель змеев из него никудышный. Я

уж и материал ему подходящий нашел - все не в прок.

Вышли мы с ним на поле, он кричит: "Давай", я толкаю змей, он

поднимается в воздух - все ништяк. И тут откуда ни возьмись молния.

Бац! И змей на земле. И так тридцать пять раз. На беднягу Бенни даже

смотреть жалко. Поскуливает, заглядывает мне в глаза. А что я могу

придумать?.."

-*=*

ИЗ БЕСЕДЫ С ЛАВЕРН. "...Я давно уже поняла, что без костюма

щупальца мне не справиться. Благо Хоаги помог. Говорят, я даже ничего

- очень привлекательное щупальце. Охранник в тюрьме заигрывать стал,

на обед приглашать, но потом вспомнил, что не может оставить пост и

пригорюнился. Что ж, мужчины в военной форме, да еще и с чувством

долга всегда мне нравились. Ну, там, "Наша служба и опасна, и

трудна... И вообще..." Вот только жаль, что Эдисонов не выпустил.

Теперь зарегистрировать человека на состязание было делом одной

минуты. Конкурс проводится по трем номинациям: лучшая улыбка, лучшие

волосы и лучший смех. И вот тут-то я поняла, что не могу раздвоиться

- я ведь теперь щупальце, и лишнего человека в запасе у меня нет.

А тут еще масла в огонь подлил охранник конкурсантов: ему

приказали никого не пускать в подвал, и он уйдет со своего поста,

только если вынужден будет погнаться за каким-нибудь сбежавшим

человеком. Опять человек требуется! Да где же его взять?

Может, одного из участников подговорить сбежать? Ничего не

выходит. И тут я подумала: а почему, собственно, для конкурса им

необходим обязательно... Нужно как можно быстрее осмотреть дом.

Теперь-то на второй этаж меня пустили беспрекословно. Интерьер,

конечно, поменялся, но не слишком: даже ящик со льдом остался на

месте.

В первой комнате - мемориальный музей, в нем та самая капсула,

про которую говорил Хоаги. Закончив с ней возиться, заглянула во

вторую комнату, и тут же увидела старину Тэда, несколько изящных ламп

и большую игрушечную птичку. Теперь-то я была во всеоружии. Кстати,

милочка, можете посмотреть на фотографию и увидеть, что у меня

получилось. Конечно, не сразу - не хватало еще нескольких характерных

деталей..."

-*=*

ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ. "... Когда мне удалось расправиться с этим

идиотским Оззи, сердце мое возрадовалось. И мне хорошо, и Лаверн

помог.

Однако профессор все еще лежал в лаборатории и мирно спал. Как я

только не пытался его разбудить - даже поднялся наверх и включил

музыку на полную. Только потолок в холле чуть не обвалился, а ему

хоть бы хны. Но кофе делает чудеса (см. иллюстрацию N 286).

И что вы думаете - этот старый пень отказался подписывать

контракт! Почему? Потому что не читал его, а читать не хочет, так как

занят: обдумывает планы борьбы со щупальцем. Я чуть не убил его.

Полчаса уламывал - все впустую. Пришлось сесть, сосредоточиться и

попробовать взять хитростью. И вот - заветная подпись у меня в

кармане.

Но даже при всем при том денег по контракту этот бесстрашный

борец со щупальцами должен был получить не так уж много. Можно,

конечно, положить их в банк под проценты. Но у нас же Америка, а не

безумная Россия. Этот там сунешь двести долларов какому-нибудь

мафиози под двадцать процентов в месяц. А у нас, чтобы получить

необходимые два миллиона, эти деньги должны лет двести в банке

лежать. Лет двести? А что, это идея!.."

-*=*

ИЗ БЕСЕДЫ С ЛАВЕРН. "...Стоило мне открыть дверь, как я сразу же

увидела Фиолетовое. Признаться, за прошедшие две сотни лет оно

прилично изменилось, даже бороду отрастило. Насколько я поняла, к

этому времени у него уже стали зарождаться опасения, что в ряды

щупалец могут проникнуть шпионы-люди. Ну, и я, как могла, попыталась

развеять его опасения. По крайней мере, относительно меня. Наврала,

что людей ненавижу больше всего на свете (хотя на самом деле ненавижу

только этих бесстыжих девиц, которые вечно норовят отбить... впрочем,

милочка, вы меня понимаете).

Тут-то оно и оттаяло. А что, щупальце я симпатичное (мне многие

мужчины это говорили), а он, хоть и вождь, тоже человек, и ничто

человеческое... Впрочем, да... Хм... А вы что подумали: я барышня

приличная, не то что некоторые.

Одним словом, выяснилось, что оно готовится изобрести луч

Усыхания и расправиться с людьми раз и навсегда. Фиолетовое назвало

этот прибор Уменьшитель и сказало, что, практически, осталась только

одна проблема: изобрести спусковой крючок, который не требовал бы

пальцев..."

-*=*

ИЗ ПИСЬМА ХОАГИ К ЛАВЕРН. "...И тут они, как это и было

запланировано, решили, что отцу нации стало холодно. Попрепирались с

полчасика, кому разводить огонь, но, в конце концов, зала все же

начала нагреваться. Мерзляк даже одеяло с плеч сбросил.

А я все точил зубы на золотое перо посреди стола. Это ж то самое

необходимое мне золото! А они все ни в какую. Ладно, думаю, сейчас вы

у меня попляшете.

Если тебе случалось устраивать в коллеже дымовуху, ты без труда

поймешь, о чем я говорю. А здесь сам бог велел - камин под руками,

голова на плечах есть.

В общем, полюбовался, как они с криками: "Пожар" из окна

выскакивают, и внутрь. А потом с уксусом и пером к Рэду. На, говорю,

держи. Он обрадовался, забегал, дескать, только этого мне и не

хватало! А я хвать батарею, и был таков.

Подбегаю, значится, облизываясь к своей кабинке родненькой,

подключаю батарею, сажусь, пардон, внутрь. Ноль эффекта. Попрыгал

ноль эффекта. Как бы, думаю, ее подбодрить. "Н-но, милая!" И ничего.

И тут до меня дошло: батарея-то разряжена, а зарядить ее можно только

электричеством. Это в XVIII-то веке! Ну, думаю, Бенни, теперь ты от

меня не отвяжешься..."

-*=*

ИЗ БЕСЕДЫ С ЛАВЕРН. "...Второй тур, третий - и все время у моего

"человека" второе место. А все Харольд виноват - сидит, кукла

противная, зубы скалит, прической красуется. А судьи ему поддакивают:

и зубы у него белые, и смех мелодичный. Пыталась с ним поговорить

ни в какую. Я - победитель, и все. Ладно, посмотрим, кто у нас будет

победителем.

В общем, милочка, можете меня осуждать, но я его все-таки вывела

из игры. Нет, обошлось без крови, да и какой из меня охотник на

Харольдов. Просто доктор констатировал легкое недомогание. И, что

самое смешное, оно у него и в самом деле началось. Правда, мне

пришлось приложить для этого некоторые усилия, да и Берни попросить о

помощи.

В итоге первое место оказалось наше. Точнее, мое. Взяла в охапку

призы - кубок и приглашение на обед - и бегом к стражнику в тюрьме.

Вручаю ему приглашение, думая, что наконец-то пойдем с ним вдвоем

пообедаем (благо оно на два лица). Так что же? Вскакивает с криком:

"Побегу порадую жену!" и только его и видели. Да, вы знаете, милочка,

многие мужчины таковы: кокетничают охотно, но при малейшей

возможности все в дом, все в дом.

Правда, теперь представилась возможность освободить Эдисонов. И

тут они задают вопрос: "А на что нам свобода?" Я им, доктор философии

что ли, а не приличная барышня?

Начинаю импровизировать. Свобода, это так хорошо, можно ходить

где хочешь, гулять по лесу. Да, за 200 лет люди, видно, сильно

переменились, если в ответ я услышала лишь: "Леса, знаете ли

наполнены мошкарой, львами, тиграми и скунсами". Хорошо, пусть будет

так. Боитесь скунсов, сделаем вам скунса. Из подручных средств.

Видели бы вы, как они убегали, когда появился мой "скунс". Одно

хорошо - охранник тоже ринулся вслед. Путь в лабораторию был

свободен..."

-*=*

ИЗ КНИГИ Б.БЕРНУЛЛИ. "...Стоило мне это сделать, как в кабинете

профессора раздался звонок. Насколько я мог понять, на его счет были

переведены те самые два миллиона долларов. Кажется, старый оптимист

собрался попутешествовать, но я тут же позвонил с другого телефона на

фирму, продиктовал номер счета и вскоре драгоценный алмаз в четыре

тысячи каратов был у меня в руках. Теперь бегом в лабораторию.

Можете себе вообразить лицо Фреда, когда я, скромно потупившись,

вручил ему камешек. На вопрос, где я его взял, не моргнув глазом

отвечаю, что мне его подарили девочки-скауты, живущие по соседству.

Какое добросердечие! Однако теперь, когда главное устройство

починено, осталось запитать еще два периферийных.

А это едва ли проще. Ведь надо получить электричество в прошлом

и обмануть щупалец в будущем.

Только потом я узнал, сколько всего пришлось им преодолеть на

этом пути. Хоаги еле-еле уговорил Франклина помочь ему (вернее,

подстроил ему достаточно умную ловушку), а Лаверн пришлось

столкнуться с тем, что в подвале не оказалось никакого источника

тока, кроме все того же допотопного генератора.

И вот мы вновь оказались все вместе. Однако, профессор так и не

отказался от мысли вернуть нас на один день в прошлое, чтобы мы

выключили там смертоносную машину (если вы помните, дорогие читатели,

с чего начиналась эта книга).

Мои друзья стали было отнекиваться, объясняя, что им не слишком

хотелось бы еще раз экспериментировать с перемещениями во времени. Но

тут откуда не возьмись возникло Фиолетовое, а секундой позже и

преследующее его Зеленое. Они скрылись в двух кабинках и стартовали.

Выхода не было.

Правда, профессор предупреждал, что пользоваться одной кабинкой

втроем крайне опасно. И вот вам результата - мы превратились в нечто

многорукое, многоногое и трехголовое. Лаверн даже застонала от ужаса.

Однако пугаться было некогда. Связанное Зеленое лежало

поблизости, да и Фиолетовое не заставило себя долго ждать.

Воспользовавшись нашим промедлением, оно привело с собой множество

фиолетовых щупалец из разных времен, чтобы те взяли под охрану адскую

машинку профессора.

А потом начался кошмар, который я не забуду никогда. Фиолетовое

гонялось за нами по дому, то и дело стреляя из своего Уменьшителя.

Хорошо еще, что это была достаточно несовершенная модель и заряда

батареи хватало ненадолго, так что мы то и дело вырастали вновь.

Казалось, что эта погоня будет длиться вечно. К тому же, стоило нам

спуститься в подвал, как остальные фиолетовые преграждали путь к

рычагу, а связанный доктор Фред взывал с потолка к нашему милосердию.

И лишь одна мысль крутилась у меня в голове все это время: нужно

использовать то, что нас теперь трое и поднять нечто такое, что

одному было бы не под силу. А потом направить против щупалец. И вот,

наконец, - предмет найден, путь к заветному рычагу, отключающему

сброс отходов в речку, открыт.

Но нет - дорогу нам преграждает Фиолетовое с Уменьшителем. Здесь

силой уже не пройти, только хитростью. И как вы думаете, кто

нашел-таки выход из безвыходного положения? Вы правы, ваш покорный

слуга, несравненный Бернард Бернулли. Как можно перехитрить

обуреваемое манией величия щупальце? Только подстроив ему логическую

ловушку, в которой он поступит так, как выгодно нам, а не ему.

Впрочем, можно сказать и по-другому. Рано или поздно всякий

тиран уничтожает сам себя. Что и сделало в итоге Фиолетовое. И

катастрофа всемирного масштаба была предупреждена усилиями..."

*-*-*-*

Не правда ли, это достаточно сильно отличается от того, что вам

приходилось читать и слушать о Деле Щупальца? За неповторимыми

интонациями всех трех авторов встают живые герои тех дней. Кстати,

господа, книга Б.Бернулли "Введение в тентакологию" буквально через

пару месяцев выйдет из печати. Думаем, что теперь-то вы уж ее ни за

что не пропустите...

(С) Дмитрий Браславский, 1994

The Lost Files of Sherlock Holmes

Mythos Software

"Это было в давние стародавние времена, когда Лондон еще только

начинал превращаться в современный город. Именно тогда по его улицам

расхаживал знаменитый Джек-Потрошитель, которого можно счесть наивной

овечкой по сравнению с тем, что вы можете сегодня ежедневно видеть на

улицах ваших городов. А полицейские в этом городе были тогда

вооружены в основном лишь дубинками, сыщикам же приходилось

использовать в качестве самых совершенных орудий своего ремесла лупу,

да еще, пожалуй, собственные мозги. У кого они, конечно, были. Ведь

до рождения Эркюля Пуаро еще оставалось..." (Из книги Р.Коули "Сказки

старой Англии", Глазго, 2202, с.325.)

"Дорогой Холмс!

Мне хотелось бы поделиться с вами информацией об одном деле,

которое, вне всякого сомнения, не стоит и ломанного пенса. Любой

начинающий детектив, прошедший школу нашего Скотланд-Ярда мог бы

раскрыть его за пару часов, но... Но обладая правильной методикой.

Ваши же методы, дорогой Холмс, настолько оригинальны (чтобы не

сказать больше), что мне было бы весьма приятно, если бы вы

согласились вновь продемонстрировать их, раскрыв это весьма

незначительное преступление.

Итак, не далее как вчера вечером, одна известная актриса (имя

которой вам, наверняка, хорошо знакомо) была убита прямо на пороге

театра Ридженси, где она была занята едва ли не в самом нашумевшем

спектакле прошлого театрального сезона.

Как показал осмотр места происшествия, убийца поджидал ее

достаточно долго у служебного выхода, однако ему удалось скрыться

незамеченным. Труп был обнаружен только спустя полчаса после убийства

подругами покойной.

Возможно, с моей стороны будет нелишним добавить, что

Скотланд-Ярд не исключает участия в этом деле знаменитого

Джека-потрошителя.

Таким образом, я буду благодарен, если вы найдете время принять

меня, дорогой друг.

Искренне ваш

Лейстред"

"Инспектору Лейстреду, Скотланд-Ярд.

Дорогой Лейстред!

Я не обманул ваши ожидания и сразу же понял, о ком идет речь.

Принимаю ваш вызов.

Холмс"

ИЗ ДНЕВНИКА ДОКТОРА ВАТСОНА. "...Нарочный доставил письмо

Лейстреда в два часа пополуночи. Мы еще не успели лечь - Холмс

занимался опытами в лаборатории, а я приводил в порядок свои записки.

Прочитав письмо, мой друг появился на пороге со словами:

- Собирайтесь, Ватсон, мы немедленно едем.

Признаюсь, я был немало удивлен. И не тоном письма Лейстреда

все мы достаточно уже успели привыкнуть к тому, как он делает хорошую

мину при плохой игре, обращаясь к Холмсу только тогда, когда боится

получить нагоняй от начальства за нераскрытое дело.

Скорее я был удивлен готовностью моего друга взяться за это

дело. Я едва успел собраться, пока он писал несколько слов в ответ,

как мы уже тряслись в экипаже по мощеным улицам Лондона.

И вот место преступления. Несколько тусклых фонарей освещали

узкую тенистую аллею за театром. Только-только взошла идущая на убыль

луна. Кивнув поставленному возле тела констеблю, Холмс склонился над

убитой. Просто удивительно, как полицейские умудряются не только

оставить незамеченными столько улик, но и не попортить и не

затоптать их. Я сразу же обратил внимание на несколько окурков,

валяющихся неподалеку, и смятую театральную программку: наверняка

убийца хотел быть уверен, что Сара Кэрроуэй занята в сегодняшнем

спектакле. Однако от меня не укрылось и то, что мой друг незаметно

сунул в карман что-то еще..."

ИЗ ПРОТОКОЛА ВСКРЫТИЯ САРЫ КЭРРОУЭЙ. "...на теле обнаружена

колотая ножевая рана в области шеи. Характер раны позволяет

предположить, что жертва была убита острым клинком с зазубренным

лезвием..."

ИЗ ДНЕВНИКА ДОКТОРА ВАТСОНА. "...Перебросившись парой слов с еще

не успевшим уехать Лейстредом, Холмс выяснил, что тому все-таки

удалось найти свидетеля убийства - некую Шейлу Паркер. Кроме того, я

на всякий случай записал адрес квартиры несчастной жертвы.

Боже, как она была еще молода! Я ведь не раз видел ее на сцене,

восхищался вместе со всеми ее талантом и даже не подозревал, что у этой

прелестной девушки могут быть смертельные враги. Завистники - да,

недоброжелатели - безусловно, но чтобы пойти на убийство...

Войдя в театр, мы первым делом направились в гримерную, где

Кэрроуэй провела последние минуты жизни. Разумеется, мы не

рассчитывали обнаружить там ключ к разгадке. Однако некоторые находки

были достаточно любопытны, особенно букет цветов с запиской от

неизвестного поклонника. Кто может исключить, что это письмо написал

убийца? Или что именно он подарил этот флакон духов "О де Сен"?

Я только было собирался продолжить осмотр гримерной, как Холмс

окликнул меня, чтобы попросить дать успокаивающее миссис Паркер

единственному свидетелю, который видел хоть что-нибудь и мог

оказаться нам полезен.

Ни для кого не секрет, что Холмс не любил женщин и не верил им,

но всегда держался с ними по-рыцарски учтиво. Не удивительно, что

такое поведение всегда располагало к нему барышень, особенно молодых,

благодаря чему ему обычно удавалось получать всю необходимую

информацию. Так было и на этот раз.

- Успокойтесь, миссис Паркер, - вежливо, но, с моей точки

зрения, несколько холодно сказал он, когда лекарство подействовало,

и расскажите нам все, что вы видели.

- К сожалению, - ответила девушка, все еще всхлипывая и комкая в

руке изящный батистовый платочек, - я видела не так уж много.

Какой-то закутанный в плащ мужчина...

- Вы уверены, что это был именно мужчина? - перебил ее мой друг.

- Ну, по крайней мере, мне так показалось. В общем, я вышла,

когда он убегал по аллее. А Сара была уже...

И она снова заплакала - худенькие плечи сотрясали беззвучные

рыдания. Но я знал, что ничем не смогу ей помочь, ведь, скорее

всего, она была близкой подругой убитой. Холмс же сделал вид, что

ничего не заметил.

- Не знаете ли вы, кому принадлежит это письмо? - как бы

невзначай спросил он, показывая найденную нами записку.

- Нет. Почерк мне не знаком, но у Сары было немало поклонников

цветы мог подарить любой.

- А эти духи?

- О, это совсем другое дело. - Девушка перестала плакать.

Видите ли, Сара была не из тех барышень, которые болтают на каждом

шагу о своей личной жизни. Ну, вы меня понимаете. Я только знаю, что

у нее был постоянный друг, и этот подарок она получила от него.

После того, как миссис Паркер отправилась домой, мы задержались

в гримерной. Достав лупу, Холмс опустился на колени и внимательно,

дюйм за дюймом, осмотрел комнату.

Вскоре обнаружилось, что с гримерной все было далеко не так

просто, как показалось с самого начала. Макассаровое масло, где-то я

уже о нем слышал. Или читал. Кажется, его делают из кокосов. Впрочем,

все равно надо будет навести справки.

Холмса отвлек шум в коридоре. Зная, как мой друг не любит, когда

ему мешают, я подошел к двери и хотел запереть ее. И тут же увидел,

что замок грубо взломан неизвестной рукой. А это значит, что

преступник, кем бы он ни был, успел побывать здесь раньше нас. Но вот

до убийства или после?..

Пришлось позвать мистера Каррузерса. Ремонтируя замок, он не

переставал болтать, и вначале я был уверен, что Холмс попросит его

помолчать и не перебивать ход мыслей. Однако я ошибался. Мой друг

весь превратился в слух.

- Одним словом, господа, - говорил меж тем Каррузерс, - парнишка

какой-то, лет семнадцати все время здесь околачивался. Я сразу на

него внимание обратил, слава Богу, не первый год здесь работаю. А уж

когда он адрес миссис Кэрроуэй стал спрашивать, я сразу неладное

заподозрил. Вы уж мне поверьте. Нет, господа, как вы могли подумать,

- никакого адреса я этому проходимцу не дал...

...Промозглая лондонская ночь еще не закончилась, когда мы с

Холмсом вышли из театра. Стал накрапывать дождик. В неверном свете

луны место преступления выглядело особенно зловеще. И хотя труп уже

увезли, а зеваки разошлись, казалось, что камни мостовой еще не

успели впитать кровь невинной жертвы.

Кэб пришлось ждать довольно долго, и мы успели прилично

промокнуть и замерзнуть. Не удивительно, что путь до дома актрисы

показался нам на редкость длинным, и даже всегда невозмутимый Холмс

облегченно вздохнул, когда мы выбрались из экипажа у порога ее дома.

Трудно было заставить себя войти в комнату и осознать, что она

никогда больше не увидит своей прелестной хозяйки. Однако Холмс

невозмутимо открывал ящики гардероба и даже внимательно осмотрел ящик

с грязным бельем. Именно там нас и поджидала самая интересная находка

- свитер Кенсингтонского регби клуба и на нем все то же зловещее

пятно - макассаровое масло.

Вернувшись на Бейкер-стрит, Холмс надолго заперся в лаборатории,

а я смог несколько часов вздремнуть. Сомнений не было: день нам

предстоял нелегкий.

Рано утром Холмс появился на пороге лаборатории, и по его лицу я

понял, что в деле появились некоторые новые детали, которые мой друг

еще не может уложить в общую мозаику. На все вопросы он отвечать

отказался, сказав, что темных пятен пока еще больше, чем светлых. А

вместо этого вызвал Виггинса и поручил ему найти продавца, у которого

был куплен найденный нами букет.

За завтраком Холмс был на редкость молчалив.

- Знаете, Ватсон, - произнес он в конце концов, когда мы уже

перешли к кофе, - я не сомневаюсь, что это убийство займет достойное

место в вашей коллекции. Все-таки у вас есть умение отбирать для нее

самое интересное - не могу это не признать. Что в значительной

степени искупает ваше нежелание уделять внимание главному - дедукции,

превращая игру ума в полицейский роман. Ведь, согласитесь, те детали,

которые вы в изобилии разбрасываете по страницам своих сочинений,

могут увлечь читателя, но ничему его не научат.

- В таком случае, почему бы вам самому не взяться за перо?

боюсь, что в моем голосе все же прозвучала обида.

- И обязательно возьмусь. Вы же знаете, я давно уже мечтаю,

удалившись на покой, написать руководство по раскрытию преступлений.

И, скажем, кулон, о котором, держу пари, вы даже не упомянули, займет

в рассказе об этом преступлении не последнее место.

Я промолчал. Ведь и в самом деле я не упомянул о кулоне,

который, по словам миссис Паркер, был подарен Саре ее сестрой. Что же

здесь необычного? И какое это может иметь отношение к убийству?

После завтрака мы вышли в рассеивающийся утренний туман

(см.картинку) и отправились в морг, чтобы познакомиться с теми

вещами, которые были у девушки с собой. Узнав, что мы от Лейстреда,

коронер без труда дал нам соответствующее разрешение, однако

подчеркнул, что до суда все вещи должны оставаться в распоряжении

полиции.

Они искренне не понимали, что нам все эти улики гораздо важнее,

чем простоватому служаке Лейстреду. И тем не менее, Грегсон

направил нас именно к нему. Однако нас даже не пустили в

Скотланд-Ярд. Пришлось ехать обратно, просить Грегсона нас

сопровождать, после чего мы, наконец-то, проникли внутрь, убив на это

полдня. Если бы наша доблестная полиция с тем же рвением ловила

преступников!

Но и это было еще не все. Сержант Дункан отказался даже

разговаривать о том, чтобы вызвать Лейстреда, твердя, как заводной,

что инспектор занят. И только благодаря выдержке Холмса и его умению

общаться с людьми, нам удалось, в конце концов, проникнуть в кабинет

к инспектору. Который, очень удивившись всем нашим приключениям,

подписал разрешение на изъятие вещей. Кажется, впервые в жизни

он смог сделать правильные выводы из ситуации.

По правде говоря, из всех вещей Сары нас по-настоящему

интересовал только большой ключ, привлекший внимание Холмса еще

при первом посещении морга. Воспользовавшись письменным разрешением

Лейстреда, мы получили его и снова отправились в театр. Поскольку в

квартире Сары таких замков явно не было, разумным казалось поискать

их именно там.

И мы не ошиблись. Оба ключа подошли, благодаря чему у нас в

руках оказалась целая пачка билетов в оперу. Через пару минут мы уже

знали, что там работает сестра Сары - Анна. Итак, наш путь лежал в

Оперу.

Однако там нас ждало сильное разочарование. Едва размыкая губы,

администратор заявил, что Анна Кэрроуэй больна и отказался пропустить

нас в ее гримерную. Тогда Холмсу пришло в голову попробовать другой

способ. Мы предъявили найденные билеты стоящим у входа служащим и

вошли внутрь.

К счастью, миссис Версингтон оказалась куда любезнее

администратора. Утренний разговор про кулон не выходил у меня из

головы, и я постарался навести беседу именно на эту тему. Однако мы

не узнали ничего нового, если не считать имени друга Сары. По словам

нашей собеседницы, его звали Джеймс.

Очаровав миссис Версингтон (которой из газет было без сомнения

хорошо знакомо имя Холмса), мы получили от нее разрешение посетить

гримерную. Недовольный администратор мешал как мог, и моему другу

пришлось придумать маленький трюк из тех, что ему так хорошо удаются.

Впрочем, я не сомневаюсь, что мои читатели не впервые с увлечением

следят за делами, в которых участвуем мы с Холмсом, так что это

отступление будет, пожалуй, излишним.

Вскоре мы были вознаграждены за терпение, обнаружив в гримерной

связку ключей. Можно без преувеличения сказать, что теперь у нас

появились первые ключи к разгадке тайны убийства.

Однако Холмс не забыл еще об одной улике - духах "О де Сен". Нам

обоим были прекрасно известны несколько магазинов, торгующих столь

престижным товаром, и в одном из них нас поджидала удача. Опираясь на

те скупые сведения, которые были доступны, мы как могли описывали

хозяевам и продавцам внешность и отличительные черты подозреваемых.

Наконец нам сказали, что совсем недавно человек, похожий на того,

кого мы ищем, действительно приобрел флакончик "О де Сен". Ни его

имени, ни внешности хозяйка не запомнила - у нее лишь осталось

ощущение, что этот мужчина был как-то связан с регби.

Итак, второй раз регби. Это укрепило меня в уверенности, что мы

были на верном пути.

Однако нередко менее заметные люди, чем хозяева магазинов, видят

гораздо больше и обладают более острой наблюдательностью. Так

появилась еще одна деталь - мы узнали марку сигарет, которые курил

нужный нам человек.

Теперь оставалось лишь отправиться в уже известный нам

регби-клуб. Тренер тут же сказал, что, кажется, знает, кто нам

нужен и вызвал молодого человека по имени Сандерс. Судя по всему, тот

тут же узнал Холмса и заподозрил, что столь известный сыщик проделал

такой путь не только для того, чтобы познакомиться с никому

неизвестным Джеймсом Сандерсом. По крайней мере, поначалу он

полностью отрицал свое знакомство с Сарой Кэрроуэй, и только

флакончик "О де Сен", который мы захватили с собой, заставил его

разговориться.

Но было еще одно препятствие: Джеймс ни за что не хотел верить в

смерть любимой девушки. И его можно понять: многих из нас несчастье

застает врасплох, и трудно поверить, что близкого существа, с которым

ты привык делить свои мысли, больше нет.

Однако коронер отказался выдать нам свидетельство о смерти. Круг

замкнулся.

Когда мы вернулись на Бейкер-стрит, Холмс велел подавать обед и

в молчании прошел в столовую. Настроение у него было не из лучших.

Подсев к камину, он подхватил тлеющий уголек и стал не торопясь

раскуривать свою знаменитую глиняную трубку. Уже по одной только этой

примете можно было без труда определить, что мой друг предается

размышлениям.

- Скажите, Ватсон, - прервал он в конце концов затянувшееся

молчание. - Если бы вам надо было привести неопровержимое

доказательство смерти какого-нибудь достаточно известного человека,

что бы вы сделали?

- Но ведь всегда можно пригласить свидетелей, - ответил я после

недолгого раздумья.

- Безусловно. Но только не в нашем случае. Свидетель только

один, да и мистер Сандерс вполне может его не знать. Нет, мой друг,

доказательство должно быть гораздо более объективным.

- Нечто такое, что ни при каких условиях нельзя подделать?

- Именно так. Я вижу, вы уже начинаете постепенно понимать мою

мысль.

Именно так мы и поступили. Перед выходом из дома Холмс успел еще

переброситься парой слов со своими подручными и добыть, хотя и не без

труда, необходимое доказательство. Заодно он узнал и имя продавщицы

цветов - Лесли из Ковент-гардена.

Посмотрев на привезенные нами бумаги, Джеймс переменился в лице.

Казалось, что он сейчас заплачет, но молодой человек сумел справиться

с собой.

- Задавайте ваши вопросы, - сухо сказал он, всем своим видом

давая понять, что именно сейчас совершенно неподходящее время для

каких бы то ни было расспросов.

Но Холмс был непреклонен. Так нам стало известно, что Анна

Кэрроуэй, не отставая от сестры, также встречалась с молодым

человеком. Более того, они собирались пожениться. Джеймс знал и его

имя - Антонио Карузо. По его словам, он частенько бывал в биллиардной

академии св.Бернарда.

- Скажите, мистер Сандерс, - поинтересовался Холмс после

недолгой паузы, - а вам самим приходилось его видеть?

- Да, конечно, - не раздумывая, ответил молодой человек. - Мы

несколько раз ездили на пикник неподалеку от Прайори Скул. Кстати,

когда мы там были в последний раз... - юноша в нерешительности

замолчал.

- Видите ли, мистер Сандерс, даже самые незначительные детали,

которые вам по каким-то причинам запомнились, могут нам помочь,

подбодрил его я. - Вы заметили что-то необычное, не так ли?

- Пожалуй, нет... Просто Анна на несколько минут покидала нас,

и я случайно увидел, как она разговаривает с каким-то пареньком. Не

знаю даже, что мне показалось в нем странным. Впрочем, думаю, что это

полная ерунда - я просто становлюсь излишне подозрительным.

На обратном пути я заметил, что Холмса особенно заинтересовали

именно последние слова Сандерса. И все же прежде всего мы отправились

к св.Бернарду.

Разговор с несколькими игроками принес свои плоды. Я давно не

видел, чтобы мой друг был так щедр, раздавая деньги направо и налево.

Особенно, учитывая то, что за успешное завершение расследования ему

не причиталось никакого гонорара. Так или иначе, в конце концов мы

располагали заветным адресом.

Теперь на очереди был Антонио Карузо. Он сам открыл нам дверь и

с первого взгляда не вызвал у меня особого доверия. Не то, чтобы он

выглядел как-то подозрительно: скорее, мне не понравился его взгляд.

Взгляд человека, которому есть, что скрывать, и который приложит все

усилия, чтобы эти сведения не стали известными кому бы то ни было.

Не удивительно, что я ни на секунду не поверил его словам о том,

что Анна исчезла. Правда, меня несколько удивила готовность, с

которой он дал ее адрес, предупредив попутно, что стучать придется

долго и громко - дескать, консьержка страдает глухотой.

- Скажите, мистер Карузо, - спросил Холмс, когда мы уже стояли в

дверях, собираясь уходить, - во время вашего последнего пикника с

сестрами, помните, на котором еще присутствовал Джеймс Сандерс, не

было ничего необычного?

- Необычного - нет, - ответил Карузо, спокойно выдержав его

взгляд, - скорее, забавное. Дело в том, что к Анне долго приставал

какой-то парень, который просил купить ему гироскоп.

До сих пор не знаю, как Холмс догадался, что место, которое

молодые люди избрали для своих пикников, было и любимом местом

прогулок того мальчишки, о котором мы уже столько слышали. Запасшись

предварительно гироскопом, мы направились туда.

Нет сомнения, парню очень польстило внимание двух невесть откуда

появившихся джентльменов. Он немедленно напустил на себя важный вид,

и все твердил, что его отец обладает немалым богатством и влиянием, а

Анна была его нянькой. Дело принимало любопытный оборот.

Когда мальчишка ушел, мне показалось, что мы в очередной раз

уперлись в ходе расследования в глухую стену. Можно было, конечно,

нанять несколько человек, чтобы они проследили за парнем и узнали, из

какой он семьи и где живет. Но Холмс решил проблему гораздо быстрее,

как обычно воспользовавшись своим знаменитым дедуктивным методом. И

вскоре мы уже знали, что влиятельный отец - никто иной как лорд

Брамвелл, а самого парня зовут Пол.

Однако у Брамвеллов нас ожидал далеко не самый теплый прием.

Здание, у которого остановился кэб, имело чопорный и солидный вид

старомодная железная ограда, массивная двустворчатая дверь с

блестящими медными ручками. Визитная карточка Холмса открыла ему

двери дома, но поговорить нам удалось только с леди Брамвелл, которая

холодно сказала, что Анна уволилась и ее местонахождение в настоящий

момент никому в семье неизвестно. Окинув обстановку быстрым

внимательным взглядом, мы поспешили откланяться.

Но оставалась еще одна ниточка - цветы, и мы направились в

цветочный магазин.

Вечером Холмс все же позволил нам передохнуть. Когда, сервировав

ужин, миссис Хадсон удалилась, он задумчиво посмотрел на меня и

попросил:

- Не могли бы вы, Ватсон, подвести итог всему, что мы узнали

сегодня за вторую половину дня?

Я уже привык к тому, что мой острый ум помогает Холмсу

упорядочить разрозненные факты, и не смог отказать ему в такой

любезности.

- Вне всякого сомнения, Холмс. Итак, письмо было отправлено

человеком по имени Блэквуд. Он таксидермист, и образцы его, с

позволения сказать, искусства выставлены в табачном магазине Брэдли.

- Что вы можете сказать о его характере, Ватсон?

- Для человека своей профессии он, пожалуй, излишне

раздражителен. Вспомните тот скандал, который он устроил Лэсли, когда

она отказалась пойти с ним в паб. Кроме того, он, вероятно

неграмотен.

- Из чего вы делаете такой вывод? - поинтересовался Холмс, кладя

себе на тарелку еще кусочек бифштекса.

- Но ведь он попросил продавщицу написать письмо под диктовку.

Послания любимым женщинам обычно не пишутся с помощью посторонних

людей. Значит, сам это сделать он был не в состоянии.

Но Холмс только внимательно посмотрел на меня, и остаток ужина

прошел в полном молчании. Однако это было еще не все - ведь нам

удалось напасть на след неизвестного доселе юноши, который бродил

вокруг театра и пытался узнать адрес миссис Кэрроуэй. Об это и зашла

речь, когда посуда была убрана, и Холмс устроился с трубкой у камина.

- Как вы полагаете, Ватсон, молодой человек был с нами искренен?

- Безусловно, я просто уверен, что дело обстоит именно так, как

он рассказал. Судя по всему, парень просто влюбился в известную

актрису, что неудивительно, если вспомнить, что он - простой

рассыльный у аптекаря. Новейшие исследования по психоанализу

убедительно доказывают, что именно из таких слоев и происходит

большинство поклонников известных личностей. Они на расстоянии

выбирают объект своего обожания и...

- Погодите Ватсон. Я не медик, но все же иногда просматриваю

медицинские журналы и прекрасно знаю, о чем вы говорите. Кстати, я не

ожидал от вас такой ловкости при игре в дартс. Ведь только благодаря

этому нам удалось разговорить хозяина паба. Не могли бы вы как-нибудь

на досуге научить меня нескольким приемам?

Я был очень доволен, что мой друг в кои-то веки признал хотя бы

одно из моих достоинств. Поверьте, мне всегда крайне интересно

следить за ходом его мыслей, но в общении он иногда бывает просто

несносен. Особенно эта его привычка при каждом удобном случае

вспоминать про свой знаменитый дедуктивный метод.

Как бы то ни было, до полуночи мы проговорили про дартс. Мне

казалось, что моему другу хотелось немного отвлечься от обстоятельств

этого непростого дела, и я с удовольствием предоставил ему эту

возможность.

Следующее утро встретило нас привычным лондонским туманом,

повисшим между рядами сумрачных домов. Когда мы вышли на улицу, лишь

окна в доме напротив тусклыми, расплывшимися пятнами маячили в

серо-желтой мгле. Сонный возница кэба доставил нас на окраину в

табачный магазинчик. Сразу при входе внимание привлекала большая

голова лося - несомненно именно то, что мы искали. Но как узнать

адрес таксидермиста, если его не помнил даже сам хозяин магазинчика?

Если вы внимательно следите за моими записками, время от

времени появляющимися в печати, то вам, несомненно, знакомо

виртуозное расследование Холмсом убийства в Эбби-Грейндж. Тогда мой

друг блестяще продемонстрировал, что не боится высоты и мог бы лазить

по вантам не хуже любого матроса. Это умение немало пригодилось ему и

сейчас. Адрес мастерской был у нас в руках.

С помощью возницы мы не без труда отыскали невысокое здание

мастерской, затерянное в узких лондонских улочках. Переступив порог,

я вздрогнул - прямо на нас смотрел большой нож с зазубренным лезвием.

Неужели тот самый? Впрочем, Холмс всегда предостерегал меня от

поспешных выводов.

Но обнаруженная вскоре еще одна улика, казалось, должна была

развеять последние сомнения. Причем, и то, и другое в самом деле

принадлежало мистеру Блэквуду.

- Нет, сейчас его нет, - сказал второй таксидермист, работающий

в той же мастерской, - но через несколько часов, насколько мне

известно, у него деловая встреча в доках Саррей.

- Но как же мы его узнаем? - воскликнул я.

- О, это совсем не сложно. Он среднего роста, широк в плечах, с

пепельно-серыми волосами. Обычно он носит высокую шляпу и монокль. И,

кстати, откликается на имя Блэквуд.

Кажется, он решил над нами немножко подшутить. Или это мне

показалось?

Теперь перед нами встала новая проблема. Если вы когда-нибудь

бывали в доках, то, несомненно, хорошо представляете себе это

нагромождение бараков, складов, бочек, тюков, тупиков и узких

проходов. Как же мы сможем найти там мистера Блэквуда, даже

располагая подробным его описанием?

К счастью, нам на помощь пришел верный Тоби. После дела

Баскервилей никто не смог бы обвинить Холмса в излишне теплом

отношении к собакам, но в интересах дела он, как вы знаете, всегда

мало считается с личной неприязнью. И Тоби не обманул наших ожиданий,

проведя Холмса и меня к заброшенному складу едва ли не в самом

дальнем углу доков.

Дверь была заперта, и нам ничего не оставалось, как заглянуть в

окно. На наше несчастье, оно оказалось настолько грязным, что

разглядеть что-нибудь внутри было практически невозможно. При всей

своей проницательности Холмс иногда бывает на редкость беспомощен в

обычных житейских делах, так что решать эту проблему пришлось мне.

И вот мы заглянули в окно. Нашему вниманию предстало плохо

освещенное помещение, в котором находились двое мужчин. Один из них

точно соответствовал описанию Блэквуда, второй держал в руке кулон,

внимательно его рассматривая на свет.

- Приготовьте пистолет, Ватсон, - сказал Холмс спокойно, но в

голосе его прозвучал металл.

Выломав дверь, мы ворвались внутрь. Блэквуд вскрикнул от

неожиданности и кинулся в сторону. Я выстрелил. В темноте вспышка

озарила искаженное злобой лицо таксидермиста, но позволила Холмсу

схватить его и после недолгой борьбы связать. На нашу беду его

собеседнику удалось скрыться.

Теперь нам предстояло длительное разбирательство с полицией,

которую Холмс, естественно, не мог не поставить в известность. Однако

до того, как в него вцепился Лейстред, мы уже знали все, что он мог

нам поведать.

По его словам, несколько дней назад его нанял на работу

неизвестный джентльмен, уже в возрасте и вполне приличного вида. Он

попросил изъять некое письмо, которое должно было храниться у мисс

Кэрроуэй. Актриса была хорошо известна всему Лондону, и Блэквуду даже

в голову не пришло, что речь может идти о ком-то другом. Дождавшись,

пока начнется спектакль, он проник через черный ход в гримерную и

тщательно обыскал ее. Письма не было. Тогда он вышел из театра и стал

поджидать миссис Сару, рассчитывая добиться у нее, где она хранит

необходимый документ.

Увидев его, девушка закричала. Понимая, что все улики против

него, Блэквуд, сам не осознавая, что делает, выхватил нож и всадил

его в актрису. После чего схватил с тела кулон и растворился в ночи

(см. картинку).

Однако каково же было его разочарование, когда на следующий день

джентльмен пришел в страшную ярость, крича, что речь шла не о Саре, а

об Анне Кэрроуэй - письмо должно было находиться именно у нее.

Выслушав эту душераздирающую историю, Холмс задал Блэквуду

только один вопрос:

- Скажите, а кто был тот джентльмен, которому вы пытались в

доках сбыть кулон?

- Поверьте, мистер, что это не имеет ни малейшего отношения к

делу. - Казалось, что Блэквуд чего-то страшно испугался. - Я

рассказал вам все, как на духу, и больше мне нечего добавить.

И в самом деле, больше от него добиться ничего не удалось, и мы

направились на квартиру к Анне Кэрроуэй.

Холмс на несколько секунд задержался в прихожей, а мне пришлось

нос к носу столкнуться с пожилой женщиной, вытирающей в комнате пыль.

О том, чтобы осмотреть что-нибудь при ней нечего было и думать, а

уходить она явно не собиралась. Я вопросительно посмотрел на Холмса.

- Странно, - задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с

собой, - во времена моей матери прислуга еще замечала такие вещи.

Женщина бросила на него заинтересованный взгляд, продолжая

убираться. В конце концов она не выдержала:

- Не соблаговолит ли джентльмен пояснить, что он имеет в виду?

- Отчего же, соблаговолит. В прихожей на полу столько земли, что

там вполне можно разводить гладиолусы.

Женщина вспыхнула и пулей выскочила в прихожую. Квартира

оказалась в нашем полном распоряжении. Закрыв дверь, мой друг стал

осматривать ее также подробно, как и гримерную Сары, пытаясь, видимо,

отыскать какие-нибудь свидетельства, которые могли бы объяснить тайну

исчезновения Анны.

В конце концов, его усилия были вознаграждены. Холмс держал в

руках толстую тетрадь, оказавшуюся дневником. Из него мы узнали, что

Анна наняла частных детективов, чтобы расследовать обстоятельства

смерти сестры. Она была уверена, что на убийцу можно будет выйти

через кулон, который он, рано или поздно, попытается продать или

заложить. Кулон же, как оказалось, заключал в себе крайне важное

письмо, от которого зависела вся ее жизнь.

- Ну вот, - удовлетворенно вздохнул Холмс. - А теперь мы

отправляемся к Якобу Фарсингтону, поверенному миссис Анны.

- Но откуда вы узнали об этом? - изумился я.

- Это элементарно, Ватсон, - последовал ответ, который всегда

приводил меня в бешенство. - Надо лишь внимательнее смотреть по

сторонам.

Фарсингтон добавил в мозаику еще несколько деталей. Рассыпавшись

в заверениях, что для него большая честь принимать у себя великого

сыщика, он охотно поделился той небольшой информацией, которая у него

была. Как оказалось, у Анны был сын от лорда Брамвелла, которого ее

вынудили оставить с отцом. Однако теперь обстоятельства изменились:

в последнее время Анна несколько раз упоминала нечто, что должно

было крайне разгневать лорда, но принудить отдать ей ребенка. Не

удивительно, что поверенный был крайне обеспокоен исчезновением своей

клиентки и долго упрашивал Холмса помочь ему найти ее. Впрочем, мне

показалось, что мой друг и так собирался этим заняться.

Теперь у нас был способ заставить Блэквуда говорить. Узнав имя

покупателя кулона, мы отправились по следу. В конце концов, ниточка

привела нас в частное детективное агентство Гарднера. Хозяина не

было, но нам сказали, что кулон будет передан клиенту в полночь в

зоопарке.

Мне давно не приходилось видеть Холмса таким встревоженным. Без

десяти двенадцать по пустынным улицам мы подъехали к зоопарку.

Охранявший вход констебль, долго не хотел впускать нас, и я увидел,

что мой друг, обычно без труда сохраняющий хладнокровие, заметно

нервничает.

Наконец, двери распахнулись, и Холмс бросился бежать по

центральной аллее. Достав на бегу оружие и стараясь не отставать, я

следовал за ним. Услышав недовольное рычание льва, Холмс резко

свернул и остановился. Перед нами лежал труп Гарднера с раскроенным

черепом. Однако было очевидно, что его перенесли сюда лишь после

смерти.

- Лев, - сказал Холмс, но я так и не понял, что он имеет в виду.

Это выяснилось лишь впоследствии, но в результате у нас в руках были

часы, под крышкой которых Холмс обнаружил бумажку с шифром.

Вернувшись в детективное агентство, мы выяснили, что детектив

Мурхед только что был здесь, но получив записку, быстро покинул

контору. Удалось обнаружить и саму бумажку следующего содержания:

"Если вы хотите увидеть Гарднера в живых, срочно отправляйтесь

на станцию Сент-Панкреас и принесите с собой кулон."

И снова вторая гонка за ночь, и снова мы успеваем на несколько

минут позже, чем необходимо. Неизвестный нам человек держит Мурхеда

на прицеле. Холмс бросается вперед, но детектива изо всех сил толкают

под поезд. Преступник схвачен, но несмотря на наши угрозы обвинить

его в убийстве не только агента, но и Гарднера, а также в похищении

Анны Кэрроуэй, добиться от него показаний нам не удается.

Однако Холмс не был бы Холмсом, если бы не догадался к тому

времени, где должен находиться сам кулон, из-за которого уже

пострадало столько людей. И вот заветное письмо у нас в руках. Оно

оказалось подписанным умершим семейным доктором Брамвеллов, Теодором

Смитсоном.

В нем доктор свидетельствует, что уже знакомый нам Пол был на

самом деле сыном Анны, а отнюдь не бездетной леди Брамвелл. Поначалу

Анну взяли к нему нянькой, но потом, по мере того, как ребенок стал

привязываться к ней все больше и больше, уволили, пригрозив крупными

неприятностями, если она посмеет раскрыть тайну.

Мы немедленно направились к Брамвеллам. Лорд принял нас в

кабинете. Он казался подавленным и даже не имеющим сил

сопротивляться. Перед лицом неопровержимых улик мы узнали правду: он

и в самом деле нанял Блэквуда и Ханта (убийцу Мурхэда), чтобы добыть

кулон, а Анна сейчас должна содержаться на квартире Ханта.

После этого признания лорд, пошатываясь, вышел из комнаты. А мы

обнаружили, что оказались заперты в кабинете. Как разъяренный тигр

Холмс метался по покрытому коврами полу, пока мне, наконец, не

удалось найти способ открыть дверь. Но было уже поздно - лорд

Брамвелл покончил с собой, бросившись с моста.

Остаток дня ушел у нас на то, чтобы освободить Анну. Она была

счастлива, но даже теперь, полгода спустя, все еще не может

оправиться после смерти своей сестры.

Так закончилась эта история, которая поначалу могла показаться

самым обыкновенным убийством, совершенным Джеком-Потрошителем. И

теперь, после долгих размышлений, у меня закрадывается подозрение: а

не придумали ли этого монстра нерадивые полицейские, которые не в

состоянии раскрыть порученные им дела?.."

(С) Дмитрий Браславский, 1994

The Secret of Monkey Island II: Le Chuck's Revenge

LucasArts Entertainment Co., 1991

Угораздило же меня застрять на этом Паршивом острове. Поначалу

было не так уж плохо: герой, победитель знаменитого Ле Чака, гроза

морей... Но потом мои истории приелись, и мне все чаще стали говорить

мои же товарищи-пираты: "Слушай, малыш, пойди погуляй. Сил больше нет

тебя слушать".

И в один прекрасный день я понял, что и в самом деле пора пойти

погулять. В смысле, уехать с этого проклятого острова, куда глаза

глядят. Благо глаза мои глядели не просто в бескрайнюю морскую

синеву, а во вполне определенную сторону. А именно в ту, где

находилось легендарное сокровище - "Big Whoop" - мечта многих

поколений пиратов.

А деньги на то, чтобы нанять корабль, у меня были. И в избытке.

Так что я, недолго думая, собрал вещички и, пообещав вернуться c "Big

Whoop", двинулся в порт.

И надо же было такому случиться, что прямо на мосту, ведущем в

город, встретился мне какой-то добрый молодец и стал денежки за

проход требовать. Ну, я, конечно, туда-сюда, ни в какую, сам, говорю,

из тебя отбивную сделаю. Короче, остался я без денег и с синяком под

глазом. А он, уходя, небрежно так бросил: "Попомнишь теперь Ларго

ЛеГранда".

Попомню, уж не сомневайтесь. Да так попомню, что, клянусь, очень

скоро ему не поздоровится.

И пошел я в город, надеясь, по дороге придумать, как же этому

Ларго отомстить. Но очень скоро выяснилось, что мой противник куда

серьезнее, чем я ожидал. Оказалось, что он держит в страхе весь

город, запретил выход всех кораблей из гавани без его разрешения, а

все потому, что был он, ни много ни мало, соратником того самого Ле

Чака, которого я упокоил навеки. Точнее, его правой рукой. И как я

всем не объяснял, что Ле Чак никогда уже не поднимется из глубин

океана, никто не верил. Все предпочитали дрожать, завидев Ларго, и

отдавать ему последние деньги.

Ладно, делать нечего, придется прибегнуть к испытанному уже

искусству вуду - изготовлению фигурки, которая дает над человеком

власть. И отправился я на болота, где жила ведьма, весьма преуспевшая

в этом искусстве. Не слишком легким было путешествие, да и хижина ее,

прямо скажем, впечатляет: похожа она на огромную нечеловеческую морду

то ли с носом, то ли с клювом, нависающую над топями.

Зато внутри - чего только нет. Скляночки, баночки, кувшинчики.

Один из них особенно меня заинтересовал: напиток, воскрешающий людей

из пепла. Правда, выяснилось, что только на время, да и пепел ведьме

надо загодя притащить.

С самой же хозяйкой мы сговорились быстро. Ларго и ей - как

кость поперек горла, да только для изготовления куклы вуду надо

кое-что, чего у нее нет. А все остальные на острове - трусы. Так что

опять мне за всех отдуваться пришлось.

И рассказала ведьма, что кукла должна состоять из четырех

компонентов: Нить, Голова, Тело и Мертвец. За Нить сойдет клочок его

одежды, за Голову - прядь волос, за Тело - жидкость из этого тела, а

за Мертвеца - кусок кости любого из его кровных родственников. На том

и порешили.

Проще всего было с костью. Ведь где ее искать, как не на

кладбище. Раздобыть лопату - пара пустяков, стоит только как следует

посмотреть вокруг широко раскрытыми глазами.

Но где взять все остальное? К самому Ларго не обратишься,

значит... Значит, надо идти в город.

Городок был, прямо скажем, необычный. Почти весь на кораблях (за

исключением домика плотника), кто в трюме живет, кто в кубрике, а в

самом большом корабле - гостиница, в которой Ларго и живет. Один,

гад, всю гостиницу занимает. А рядом со стойкой там маленький такой

аллигатор привязан - наверно, ждет, пока номер освободится.

В одном из кубриков мне повезло наткнуться на картографа,

который был одержим той же идеей - найти "Big Whoop". Правда, записи

свои он посмотреть мне не дал (ну, да я ему за это отомстил, стащив

одну штучку, без которой он вряд ли сможет обойтись). Зато рассказал

легенду о том, как некогда большой торговый корабль "Элэйн" попал в

шторм и потерпел крушение. В живых осталось только четыре члена

экипажа, и всех их выбросило на остров. По слухам, назывался он

Чернильный остров, только вот сам рассказчик в это ну ни капельки не

верит. А все потому, что такого острова на карте нет.

Там эти четверо, скорее всего, и нашли "Big Whoop". А карту

острова разделили на четыре части, и каждый взял с собой по кусочку.

С тех пор их следы теряются, и даже имена неизвестны.

В одном только картограф уверен: если ему когда-нибудь покажут

карту этого острова, он сможет без труда определить, где тот

находится.

На остальных кораблях не было ничего особенно интересного, если

не считать прачечной, которой руководил какой-то полусумасшедший. И я

спустился в бар, уютно оборудованный в трюме одного из кораблей.

Дай, думаю, хоть горло промочу. Но бармен уперся - ни в какую:

малышам не наливаем. И когда только меня перестанут за маленького

считать, сколько же пиратов для этого замочить надо? Вот, скажем,

Ларго: все только дрожат при упоминании его имени, я один с ним

борюсь, а все "малыш"... Хотел хоть на кухню зайти, посмотреть, что

там творится, да он меня не пустил. И тут я вспомнил, что "нормальные

герои всегда идут в обход".

Ну ничего, я этому бармену отомщу. И тут появляется Ларго

собственной персоной. Чуть из бедняги душу не вытряс - все денег

требовал - потом плюнул на стену и был таков. А у меня появилась

кое-какая идея.

Через полчаса мне не хватало только одежды и пряди волос.

Другого выхода, кроме как проникнуть в логово Ларго, просто не было.

Значит, нужно отвлечь хозяина гостиницы. Ну, я его и отвлек. А

заодно, как я подозреваю, еще полгорода.

В комнате Ларго был полный бардак. Не успел я даже толком

осмотреться, как услышал совсем рядом с гостиницей его голос и

выскочил, схватив... Как бы вам сказать, не совсем волосы, что ли.

Скорее, заменитель.

На сегодня ларгообразных приключений было достаточно, и я решил

заняться барменом. Для начала пришлось поймать крысу, что бегала

возле прачечной. Это было не слишком сложно: я поинтересовался, чем

она питается, раздобыл это самое и построил весьма примитивную

мышеловку. А потом отправил крысу поплавать в любимой похлебке

бармена.

Одно плохо, и до сих пор меня мучает совесть: из-за меня

вылетела с работы барышня, которую он нанял кухаркой. Зато я в этот

момент оказался под рукой и тут же устроился на работу, получив

неплохой задаток.

На следующий день я приступил к реализации последней части

своего плана. Чтобы раздобыть одежду Ларго, надо, чтобы он сдал белье

в прачечную. А чтобы он сдал белье в прачечную, надо его сначала

испачкать. А чтобы его испачкать... Впрочем, не сомневаюсь, что вы и

без меня прекрасно знаете, как это сделать (см. картинку). Вспомните

старые комедии начала века с летящими в физиономию тортами,

опрокидывающимися на голову ведрами с водой, выскальзывающими из-под

ног коврами. Ну, и так далее...

Забрать белье из прачечной, раздобыв предварительно квитанцию,

было парой пустяков. И вот кукла вуду у меня в руках.

Да, сражение с Ларго было красивым - жаль, что вы не могли на

него посмотреть. И надо же мне было обмолвиться, что это именно я

уничтожил знаменитого Ле Чака. Ларго стал издеваться надо мной, и

тогда я выхватил из кармана самое главное доказательство - бороду Ле

Чака, до сих пор живую и извивающуюся у меня в руках. В одно

мгновение Ларго выхватил ее у меня и с криком, что он долгие годы

искал нечто подобное, чтобы возродить своего капитана, кинулся прочь

с острова.

А я поторопился к ведьме. И только тогда понял, что на второе

сражение с Ле Чаком меня не хватит. Значит, надо скрываться. Но куда?

Ведьма ответила, что только "Big Whoop" может мне помочь. Потому что

это не только сокровище, но и путь в иные миры, где уж точно меня

никто не найдет.

Что ж, "Big Whoop" так "Big Whoop". Тем более, что я и сам

собирался его искать, сто мачт мне в глотку. Но только где?

Терпеливая ведьма сказала, что взяла для меня в библиотеке

острова Фэтт книгу "Big Whoop: Невостребованный золотой дождь или

миф?". И рассказывалось в ней о том, что вся эта история с четверкой

моряков, о которой поведал мне картограф - чистая правда. Звали же их

Рэпп Скаллион - кок, Малыш Линди - юнга, мистер Роджерс - первый

помощник и капитан Марли. Сам "Big Whoop" и в самом деле хранится на

Чернильном острове, и безопасность его охраняют многочисленные

ловушки.

Далее же судьба моряков сложилась следующим образом. Рэпп

построил хижину на Паршивом острове. Вскоре он погиб от неострожного

обращения с огнем, а дом пришел в запустение. Я и сам видел его на

пляже, все заперто, не подкопаешься.

Малыш Линди отправился на Башмачный остров и вскоре разбогател.

Одна незадача - несколько лет назад он потерял от гангрены руку.

Роджерс избрал для себя остров Фэтт, где занялся не совсем

обычным бизнесом: стал торговать самодельным грогом. Пока внезапно не

исчез.

Капитан же увлекся регатами и таинственным образом пропал во

время гонки на кубок Америки. Надо сказать, что его яхта почти всегда

приходила первой.

Что ж, информации более, чем достаточно - пора плыть на поиски

кусочков карты. Однако единственный корабль на острове, который мог в

скорое время выйти в море, принадлежал капитану Ужасу. Все бы ничего,

и с Ужасом можно поплавать, да только тот уже давно не решается

отправиться в плавание. Боится. Когда в одном из путешествий его с

помощником схватили каннибалы, от его друга осталась пара глаз,

которую он вставил в ожерелье и с тех пор постоянно носил в морских

походах, считая, что оно приносит удачу. И вот ожерелье пропало.

Догадались бы вы, чем его заменить. Я, Гайбраш, отважный

победитель Ле Чака и подлеца Ларго, догадался. Заплатив за проезд, я

взошел на корабль.

Первым делом я расспросил капитана обо всех островах, на которые

он мог меня доставить. Выяснилось, что на острове Фэтт существует

фашистский диктаторский режим, который возглавляет жирная свинья

губернатор Фэтт (в точности этого описания я потом и сам не раз мог

убедиться).

На Башмачном острове куча французов, праздник круглый год, и

управляется он самым замечательным губернатором всех времен и народов

Элэйном Марли.

Мне было интересно порыться в библиотеке, и я отправился на

Фэтт. И, как выяснилось, очень зря. Потому что Ле Чак уже успел

объявить награду за мою голову и по прибытии меня сразу же бросили в

тюрьму.

Выбраться оттуда труда не составляло, но на самом острове

оказалось на редкость мало интересного. Разве что библиотека, где я

наконец-то смог поподробнее прочитать про заинтриговавшее меня зелье

ведьмы, да еще рулетка.

Признаться, я и не подозревал, что в душе настолько азартный

игрок. Я мог бы просадить все деньги, когда вдруг почувствовал, что

меня попросту дурят как младенца. Приложив мозги, я в конце концов

выиграл кучу денег, приглашение на вечеринку к губернатору Башмачного

острова и билет в цирк, но, скажу честно, мозгов для этого

потребовалось немало.

Помогло только то, что я как-то в детстве играл в игру, которая

называлось игрой в сумасшедших. Правила просты: те, кто знает, как

играть - больные, кто не знает - врачи (а что вы удивляетесь

никогда не сталкивались с врачом, который знает о болезнях куда

меньше вас?). Врачи задают любые вопросы, а больные по очереди на них

отвечают. Задача врачей - поставить диагноз. Так вот, весь фокус в

том, что больные всегда отвечают на предыдущий заданный вопрос,

стараясь при этом ответить как можно более завуалировано, чтобы

врачи не сразу догадались. И здесь было нечто подобное.

Наигравшись всласть, я отправился в библиотеку. Не подумайте

худого: возвращать книгу про "Big Whoop" мне и в голову не пришло.

Порывшись в каталоге, я взял почитать книжонку про вуду (жаль, что

она оказалась ориентирована на куда более опытных магов, чем я) и

томину с интригующим названием: "Почему люди не должны писать

трилогии?" По крайней мере, если понравится, у меня будет возможность

взять там же еще два тома: "Почему люди не будут читать трилогии?" и

"Почему люди все-таки пишут трилогии".

Правда, у меня не было читательского билета и библиотекарша

долго заполняла какую-ту нудную анкету, где я должен был указать имя,

домашний адрес... Ну, не Гайбрашем же представляться, когда тебя по

всему острову разыскивают.

Оттянулся я на славу, жаль, что только в конце выяснилось - мой

читательский билет будет выслан по указанному адресу. Хорошо хоть

временную карточку дали. И разрешили как следует осмотреть стоявший в

углу макет маяка.

После этого мой путь лежал на виллу губернатора. Уж очень

хотелось еще раз взглянуть этой свинье в его заплывшие жиром глазки.

Конечно, я ему еще не раз припомню, что он сам меня допрашивал перед

тем, как кинуть в тюрьму. Обмануть охранявшую виллу стражу было не

сложно, но в покоях самого губернатора ничего интересного не

оказалось. Убивать его мне почему-то вдруг стало жалко. Сам не знаю,

почему. Так что я только книжечку у него позаимствовал и вернулся на

пристань.

Там мое внимание неожиданно привлек одинокий рыбак. Старый

враль! Так я ему и поверил, что он ловил рыб вот такой ширины, вот

такой вышины. Поспорил с ним ради спортивного интереса на его удочку,

что я сумею поймать куда большую рыбину, чем он, и вернулся на

корабль.

Что ж, теперь на Башмачный остров, благо имя его губернатора

что-то мне смутно напоминало. Этот островок куда более мирный, чем

Фэтт. Правда, всякого туриста прежде всего встречает направленное ему

в грудь дуло пушки, но, как оказалось, это просто бывший губернатор

место работы поменял и теперь оповещает пушечным выстрелом всех

жителей города о прибытии почтового корабля.

А магазинчики на этом острове - это что-то. Особенно мне

запомнился гробовщик - готов прямо сам в гроб улечься, чтобы

продемонстрировать тебе, как там просторно и удобно.

Впрочем, и антиквар тоже оказался на высоте. Чего только я у

него не накупил - от замечательной пиратской треуголки до ступицы

колеса. Попадете на Башмачный, непременно загляните к нему - не

пожалеете. Одним словом, просадил я там почти все деньги.

И тут мне на глаза попался кусочек карты. Неужели той самой,

сердце забилось быстрее, холодный пот побежал по спине. И точно - это

карта острова, где зарыт "Big Whoop".

Стараясь не подавать виду, небрежно спрашиваю, сколько стоит. А

он и отвечает: шесть миллионов золотых. Да, губа не дура. Попытался

узнать, не покупает ли он чего - может, я продам. Покупает. В

основном старые мечи, использованных попугаев и мало-мальски ценную

бронзу, к которой питает особенную слабость.

Стоит ли говорить, что ничего этого у меня с собой не было.

Путешествовать с использованным попугаем в кармане - фу, какая

гадость. Тогда я поинтересовался, не согласится ли он махнуться

карту на что-нибудь не менее ценное.

Согласится. Некогда неизвестно где на просторах морей затонул

большой-пребольшой галеон под названием "Сумасшедшая обезьяна". Так

вот, на носовую фигуру этого корабля он согласен поменять карту.

Ладно, попомним.

Гуляя по острову, я выяснил, что мне как раз пора на праздник у

губернатора. Однако это оказалась не просто вечеринка, а целый

маскарад - без специального костюма меня не пустили. Пришлось

раздобыть костюм.

Ох, лучше бы я этого не делал. Если когда-нибудь найду того

чудика, который наградил меня этим приглашением - голову откручу.

Судя по всему, он был человеком с широкими моральными устоями и

длинным кругозором. Короче, позвольте не говорить, в какой костюм

меня одели. Сам до сих пор по ночам кричу.

К тому же выяснилось, что ничего скучнее этой вечеринки и

представить себе нельзя. Во-первых, когда я пришел, эти жлобы уже все

сожрали. Пришлось самому пробираться на кухню и, рискуя быть

зарезанным поваром с крайне горячим темпераментом, самому искать, что

поесть. Во-вторых, хоть бы кто со мной заговорил. Я и так, и сяк

ноль эмоций. Может, костюмчик помешал?

Хотел к губернатору на второй этаж подняться - не пускают. И

только я было собрался уходить, как вдруг заметил ЕЕ. Карту! Висит

себе преспокойненько на стене, никого не трогает, никому не нужна.

Сунул я ее к себе в карман - и к выходу.

И надо же было, чтоб проклятая собака садовника меня учуяла! Что

тут началось! Повязали, карту отобрали, к губернатору отвели.

А губернатор... Впрочем, вам его имя вряд ли что-нибудь скажет.

Поговорили мы с ним, так он так расчувствовался, что сказал:

"Уважаемый, дорогой, несравненный Гайбраш! Прости меня за то, что я

посмел из-за какой-то карты устроить тебе столько неприятностей.

Смотри, о великий победитель Ле Чака". И - выбросил карту в окно. Это

он, пожалуй, переборщил. Но все равно приятно.

Что было делать - кинулся со всех ног за картой. По дороге собаку

с собой прихватил - раз она меня карты лишила, пусть теперь сама ее и

ищет. Но подул ветер, поднял старый пергамент, завертел в воздухе и

понес, понес... Пока драгоценная карта не повисла, зацепившись за

уступ под скалой.

Как я ее оттуда доставал, это отдельная история. По крайней

мере, выигранная у этого хвастунишки с Фэтта удочка мне немало

пригодилась. Но на этом мои мытарства не окончились - птица выхватила

листок из моих рук и унесла в свое гнездо. Я вернулся к губернатору,

чтобы попросить о помощи, но того уже не было.

Попробовал справиться своими силами - только весло сломал. Какое

весло. М-мм. Ну, какая разница. Главное, что его пришлось чинить у

плотника на Паршивом острове. Заодно я отдал бедняге-картографу

заменитель монокля и, пока суд да дело, пошел в бар. Посидел, попил

коктейли, прихватил кое-что и решил немного поразмяться. Крику, как

обычно было, воплей. В общем, я понял, что пора делать ноги.

Зашел к плотнику, взял починенное весло и еще кое-какой

инструмент, - и вновь на Башмачный. Теперь взобраться на огромное

дерево, где было птичье гнездо, трудностей не составляло

(см. картинку). Проблема была в другом - как найти карту среди вороха

бумажек. Но я же не случайно решил, что искать ее будет тот, кто

виноват, что я ее потерял.

А вид, надо сказать, с дерева открывался отличный. Прокопался я

там до вечера, спустился, тут меня сон и сморил. Да еще какой сон!

Будто бы пришли ко мне мои родители, сказали, что хотят сообщить мне

какую-то информацию, превратились в скелетов, и ну танцевать (см.

картинку). Да еще и песенку спели. Одним словом, проснулся я в

холодном поту.

Проснулся - и снова на Башмачный. Первым делом зашел к

гробовщику. Ладно, думаю, раз он такой весь из себя крутой шутник,

сыграю-ка и я с ним маленькую шуточку. И что вы думаете - сыграл. Да

еще и вещицу полезную раздобыл.

Вообще, надо вам сказать, что островок этот оказался веселым.

Чего стоит одно только состязание, кто дальше плюнет. На открытом

воздухе, страсти накалены, я победитель, аплодисменты, приз. Да что

там говорить, будете на острове, сами попробуете. К тому же приз

можно успешно сторговать антиквару. Сам говорил, что любит бронзу

пусть теперь расплачивается.

Но все это время я помнил про главную цель - отыскать

"Сумасшедшую обезьяну". Нанять судно не составляло труда, но куда

плыть? Ни лоции, ни карты. Впрочем, если ученье - свет, то не может

ли оно хоть немного осветить эту проблему? Может, да еще как! Одним

словом, носовая фигура была у меня в руках, и я тут же поменял ее на

карту. Итак, второй кусок карты лег в карман вместе с первым.

Но где же та часть, что должна была попасть на Паршивый остров?

Если пират, живший в башне, давно уже в могиле, значит, надо его

разыскать и там. Сказано - сделано. И ведьма мне при этом изрядно

помогла. Прах ненадолго обрел плоть, а я навсегда обрел третий кусок

карты.

Четвертый надо было искать на острове Фэтт, и я даже знал где.

Был один стоявший на отшибе коттеджик, о котором давно уже ходила

дурная слава. Говорили, что некогда там жил старый пират, потом он

умер, а нового владельца задолбали туристы, причем настолько, что он

не поленился отгородиться от острова проливом.

Преодолеть его было делом техники. Но вот уговорить владельца

показать мне дом так и не удалось. Как я ни рассказывал ему, что он

имеет дело с великим победителем ужасного и могучего Ле Чака - все

было бесполезно. Пока он сам не полез в ловушку - не предложил мне

состязание, кто кого перепьет.

Я с радостью согласился, ведь на этот случай у меня было кое-что

припасено. Откуда? Об этом я предпочел бы не говорить. Будете на

Паршивом острове, спросите у бармена. Одним словом, мне удалось

проникнуть в подвал, где костлявая рука мертвого пирата сжимала

последний кусок карты.

Теперь приходилось действовать быстро: я уже чувствовал, как Ле

Чак дышит мне в спину. На Паршивый к картографу! Я отдал ему карту, и

он обещал выяснить, где находится остров. Вот только попросил сбегать

к ведьме за любовным зельем. Но, когда я вернулся, ни карты, ни

малыша-картографа уже не было. А на столе виднелись два выцарапанных

страшных слова: "Ле Чак".

Душа ушла в пятки. Ведь это значит, что все старания, страдания

и проявленные чудеса изобретательности и смекалки - все зря, все

пошло прахом. Другой на моем месте давно бы уже упал духом. Другой,

но только не я, Гайбраш, великий... Впрочем, я вам, кажется, это уже

говорил.

Оставалось только одно: сунуть пасть в голову льва, или как там

это говорится? В общем, отправиться в крепость Ле Чака выручать

картографа.

Надо вам сказать, что сделана она была на славу. Малыша-то я

нашел сразу, подвешенного на цепях, а вот в поисках ключа от них

пришлось побродить достаточно долго. Жаль, что две находки произошли

одновременно: я нашел ключ, а Ле Чак нашел меня.

До сих пор я по ночам нередко вспоминаю, какую смерть он для нас

приготовил. В яме, полной соляной кислоты, куда мы должны были

медленно опуститься, когда догорит свеча, и пережжет веревку,

которая... Бр-р... Впрочем, что это я так стараюсь - вам никогда не

построить столь сложную адскую машину.

Но Гайбраш не был бы Гайбрашем, если бы он не нашел выход из

создавшегося положения. Причем такой выход, который позволил мне

сразу же оказаться на нужном острове.

Однако где искать "Big Whoop" - ведь карты у меня уже не было.

Попытался спросить отшельника, который медитировал прямо рядом с

пляжем. А он вопросом на вопрос: "Если дерево в лесу падает и никого

нет рядом, то какого оно цвета?" Думать времени не было, надо было

копать. Но где? Хорошо хоть попугай оказался куда более сговорчивым и

привел прямо к сокровищу.

И тут я, каюсь, не рассчитал свои силы. Когда я пришел в себя,

то оказался висящим над бездонной ямой с "Big Whoop" в руках. А потом

я упал. Упал прямо в гибельные подземелья Ле Чака.

Тот был наготове. Более того, в его руках была моя кукла - кукла

вуду, с помощью которой он старался навсегда изгнать меня в другое