Всякий раз, когда я беседую с группой, собирающейся подписать контракт с крупной звукозаписывающей компанией, я в конце концов представляю одну и ту же картину. Я представляю себе канаву в метр шириной и полтора метра глубиной, метров 50 в длину, наполненную жидким, вонючим дерьмом. Я представляю этих людей, кто-то из них друзья, кто-то просто знакомые, на одном конце канавы. Я также воображаю безликого лакея шоу-индустрии на противоположном конце с шариковой ручкой и бланком контракта, ожидающего своего подписания.
Никто не может разглядеть, что написано в контракте. Он слишком далеко, к тому же от вони у всех слезятся глаза. Лакей кричит, что первый кто доплывет до него — подпишет контракт. Все ныряют в канаву и начинают отчаяно пробиваться к противоположному концу траншеи. Двое добираются до финиша одновременно и начинают топить друг друга в дерьме. В конце концов один из них сдается и остается единственный претендент. Он тянется к авторучке, но лакей говорит: «Пожалуй, тебе не мешало бы еще поработать над собой. Проплыви еще раз, пожалуйста.» Шлепок, и он, конечно же, плывет.