Корпорация Деда Мороза

Глава 1

Горнолыжный сезон еще не открылся, но последнюю неделю в Доманье словно наступило утро. Утонувший в горах поселок протер заспанные глаза, потянулся и стал готовиться к первому после долгих и сладких выходных настоящему рабочему дню. На главном склоне было тихо и безлюдно, и некогда могущественной горе оставалось еще несколько блаженных недель покоя.

Люди полностью изменили ее, приручили и преобразили, облачив в современные наряды отглаженных глянцевых трасс, повесили бусы – канатные дороги, разделили на зоны и причесали ратраками, надели разноцветные броши – кафе и гостиницы. И вот эти небольшие уютные отели распахнули двери и замерли в ожидании первых постояльцев. Из многочисленных кофеен и ресторанчиков, разбросанных на горе, повеяло запахом свежесваренного кофе и ароматом сдобной выпечки. Около полудня в городке появилась первая туристическая группа.

В период межсезонья в Доманье проводились различные конференции, деловые встречи и обучающие семинары. Организаторы выбирали уютный горный поселок потому, что на свежем воздухе, в окружении сказочных пейзажей можно было не только работать, но и с пользой для здоровья отдыхать. Кататься на канатной дороге, щелкать затворами фотоаппаратов, пить глинтвейн на открытых площадках кафе, прогуливаться по еще не заснеженным тропкам среди елок и сосен.

– Кажется, сейчас будем встречать первых гостей, если только не пройдут мимо и не отправятся к Гансу, – задумчиво пробормотал Арсений, глядя из окна своего ресторанчика. – Семь мужчин в деловых костюмах и юная леди, гид, наверное.

– Тебе стоит выйти и пригласить гостей, – укоризненно покачала головой Луиза, не прекращая расставлять на столики глиняные вазы с сухоцветами. – Уже двадцать лет, как держим ресторан, а ты так и не научился истинно европейскому гостеприимству. Иди поговори с народом, пока Ганс не выскочил первый! Арсений, ты вату в уши напихал иль совсем оглох на старости?

– Семьдесят лет – не старость, слышу я все! Лучше выгляни в окно, посмотри, что творится!

Луиза замерла, аккуратно поставила на крайний столик последнюю вазу, поправила накрахмаленный передник и словно нехотя двинулась к мужу. Она давно привыкла к тихой и размеренной жизни Доманьи, не любила никаких сюрпризов, и этот странный тон супруга неприятно резанул слух.

А с неба падали огромные хлопья кристально-белого снега. Снежинки размером чуть ли не с детскую ладонь виртуозно плясали в воздухе и аккуратно ложились на пожелтевшую траву и зеленые ели. Солнце, еще пять минут назад слепившее глаза сквозь окна, теперь сиротливо выглядывало одним краешком из невесть откуда взявшейся тучи. И непрерывно падал снег…

– Матерь божья! – воскликнула Луиза, непроизвольно сложив ладони на груди. – Вот это подарок небес! Первый снег в сентябре! Да какой чудесный, лет двадцать я не видела таких огромных хлопьев!

– Двадцать пять, если точнее, с тех пор как Мороз утратил силу, – прошептал старик. – Не могу поверить глазам своим, неужто природа сама решила побаловать нас красотой, без чьих-либо просьб, без чьей-либо грусти!

– Ну, хватит терять время зазря, грех не воспользоваться таким случаем! – засуетилась Луиза, насильно оторвав взгляд от окна. – Сейчас народ вывалит на улицу поглазеть на чудо природы и уведут клиентов от порога! Иди зови гостей! Велю Марте варить наш фирменный кофе.

Девушка-гид стояла чуть поодаль своей группы и с улыбкой наблюдала, как они суетливо достают фотоаппараты, видеокамеры и мобильные телефоны. Прислушавшись, Арсений с изумлением узнал русский язык. А девушка тем временем отошла еще на пару шагов, раскинула в стороны руки и, зажмурившись, подняла лицо к небу. Капюшон упал с головы, и легкий ветер растрепал длинные светлые волосы. Она так и стояла, замерев, подставив лицо снегу, и улыбалась своим мыслям, когда Арсений решился обратиться к ней.

– Светлого вам дня, барышня, добро пожаловать в Доманью!

Блондинка вздрогнула и обернулась.

– Здравствуйте! Как непривычно слышать русский в этих краях!

– Да, русские не балуют Доманью своим вниманием, но все же иногда приезжают. Правда, обычно их не отличишь от европейцев, здесь отдыхают интеллигентные семьи потомственных эмигрантов, идеально владеющие французским. Знаете, с тех пор как я покинул родину, еще ни разу не встречал такой классической славянской красоты, как у вас! – С этими словами Арсений положил правую руку на грудь и с улыбкой склонился в импровизированном поклоне.

– Спасибо.

– Кстати, я Арсений Владимирович Морозов, уже более двадцати лет мы с супругой живем в Доманье и владеем вот этим рестораном. Она будет счастлива встретить соотечественников, могу я предложить вам со спутниками отобедать у нас?

– Конечно, с удовольствием, меня зовут Влада.

Влада начала стягивать с руки тонкую кожаную перчатку, для того чтобы ответить на рукопожатие, край рукава куртки немного задрался, обнажив тонкое запястье… и у Арсения вдруг похолодело внутри. Он машинально сжал ладонь девушки и повернул ее руку так, чтобы лучше разглядеть невозможное. На белоснежной коже Влады, чуть выше запястья, явственно проступали контуры родимого пятна в виде снежинки. Той самой снежинки, родового знака семьи. Он видел эту отметку тысячи раз, он не мог ошибаться.

– Но этого просто не может быть! – прошептал старик непослушными губами, вцепившись взглядом в руку собеседницы и не выпуская ее ладонь. – Это невозможно! Это родовая отметка… только по главной линии… только наследники… наследники!

– Отпустите, мне больно! – как сквозь вату донесся до него голос девушки, и старик понял, что от холода почти не чувствует пальцы. На его ресницах появились льдинки, усы и борода покрылись сосульками, а воздух вокруг как будто остыл на десять градусов. Когда догадка пронзила его сознание, Арсений Владимирович Морозов медленно поднял глаза на лицо Влады и уже не удивился. Ее кожа стала еще белее и как будто отливала инеем, пронзительные голубые глаза, в которых застыл страх, светились тысячами крошечных льдинок. А огромные хлопья пушистого снега, так восхищавшие людей, превратились в замерзшие колючки и стали больно хлестать по лицу. С гор потянуло холодом. А от Влады исходило то самое характерное свечение, объясняющее все, которого он почему-то не заметил сразу.

– Прости ради бога! – очнулся он и резко разжал ладонь, отпустив руку девушки. – Прости старика, совсем выжил из ума, я принял тебя за…

– Сейчас, кажется, начнется буря, – перебила Влада, с опаской оглядываясь по сторонам, – надо бежать в отель и уводить людей.

– Не начнется, милая, ты только успокойся, и бури не будет. Ты лишь успокойся и подумай о чем-нибудь хорошем, нам бы всем очень хотелось опять посмотреть на пушистый снег…

Горный воздух французских Альп переливался целым букетом изысканных тонких ароматов. Еле ощутимо пахло первым снегом, чуть больше – пряной пожелтевшей травой со склонов и горьковатыми сосновыми иглами. Хотелось взять большую деревянную ложку, зачерпнуть побольше кислорода и с упоением глотать этот природный коктейль, чтобы каждая клеточка тела наполнялась свежестью и прохладой. Влада, укутанная в теплый кашемировый плед, сидела в уютном кресле на балконе своего номера и смотрела на заходящее солнце, наслаждаясь каждым вдохом. Только что принесли чай с мятой и теплые круассаны, но ей совершенно не хотелось двигаться. Она чувствовала себя пластмассовой куклой, такой же безжизненной и пустой. Как будто кто-то выкачал всю энергию и оставил только оболочку, не способную ни двигаться, ни говорить.

Откуда такая безумная усталость? Вроде и не занималась сегодня ничем изматывающим: перелет из Москвы был коротким и комфортным, а удобные кожаные сиденья бизнес-класса сделали его еще и сладко-сонным. Она дремала в наушниках всю дорогу и на землю Франции ступила бодрой и отдохнувшей. Потом несколько часов в «Интерсити-экспресс», не менее комфортабельном, чем самолет, встреча с группой, короткий бизнес-ланч в отеле и прогулка на гору. Завтра у бизнесменов из Киева начнется насыщенная программа, и вот тогда у сопровождающего гида не останется ни одной свободной минутки. А сегодня… разве что только встреча со странным стариком немного выбила из колеи. Сначала просто мило беседовали, а потом он с такой силой вцепился в ее запястье, забормотал что-то нечленораздельное, глаза сделались невменяемыми… Да что уж, она не на шутку испугалась, когда поняла, что старик вообще не видит и не слышит ничего вокруг и, кажется, еще немного – и сломает ей руку. К тому же чуть не началась снежная буря.

Влада несколько раз проверяла прогноз погоды и отправляла рассылки украинской группе – погодные условия были принципиальны при выборе места конференции. И откуда в Доманье взяться буре, да еще и в сентябре? Аномалия какая-то! Хотя, что удивляться, последние несколько лет природа распоряжается теплом и холодом как хочет, не обращая внимания на народные приметы и климатические особенности стран. Снежные заносы на юге Франции и Италии, потопы во многих районах Европы, невероятно сильные и длительные морозы в Сибири, ураганы и смерчи в Америке и Японии. Многое перевернулось с ног на голову и поменялось местами. И вот даже уютная Доманья, затерянная среди подножья многовековых гор, чуть не подарила гостям снежную бурю в сентябре. Да тут первых заморозков еще полтора месяца ждать! Чудеса…

Влада услышала, как в номере зазвонил телефон. Ну вот, хочешь не хочешь, но нужно пошевелиться, встать, пройти несколько шагов и поднять трубку. Не сделать этого она не имеет права, гид обязан всегда быть на связи.

– Деточка, это Арсений Морозов беспокоит, – раздался в трубке скрипучий голос того самого странного старика.

– Добрый вечер. Вам уже полегчало? – осторожно спросила Влада.

– Я не сумасшедший, барышня. Просто мне уже семьдесят, и здоровье иногда пошаливает, не без этого. Нервишки сдают, память подводит. Ты просто напомнила – ничего, что я перешел на «ты»? – одного человека из прошлого, и я слишком переволновался. Но теперь все хорошо. И для того, чтобы загладить вину, мы с супругой приглашаем тебя на ужин. Я растопил камин, Луиза зажарила утку с черносливом, наша племянница Марта сварила глинтвейн и испекла яблочный пирог. Я уже так давно не встречал гостей из России, а как хочется поговорить про родину, узнать новости не из телевизора, послушать русскую речь…

– Я приду, – неожиданно согласилась Влада, даже не успев подумать, зачем ей это нужно. Просто вдруг очень захотелось пойти. – Только не обещаю быть душой компании, потому что безумно устала сегодня. Наверное, все же сказался перелет и смена часовых поясов. Но от утки, пирога и глинтвейна все равно не могу отказаться.

– Спасибо, милая. Обещаю, что не разочаруем! И силы к тебе вернутся, вот увидишь, у нас дома особая энергетика.

– Тогда до встречи!

Интересный, хоть и немного странный старик, на Деда Мороза чем-то похож, такая же седая борода, усы и нос картошкой. Пожалуй, она с удовольствием поужинает с его семьей. Все какое-то разнообразие, ведь одиноких вечеров с книгой в ее жизни достаточно. Вот и взбодрилась вроде бы после разговора с ним.

– Влада… Владмира… надо же! Как так получилось, что ее назвали настоящим именем? – Арсений стоял в задумчивости, прислонившись ко входной двери, за которую только что вышла их гостья. Ему не верилось, что вечер уже закончился, целых три часа пролетели как один миг. И она ушла.

– Это судьба, дорогой, судьба. Девочка родилась тем, кем родилась, в ее жилах течет та же кровь, что у отца, деда, прадеда и всех родственников по прямой линии. Всех Владимиров рода. Ледяной ген выполняет свою функцию и даже воздействует на людей – у приемной матери Влады просто не было шанса назвать дочь как-то иначе, не подошло бы ни одно другое имя. Все предрешено.

Луиза поцеловала мужа, погладила по седой голове и отвела за руку от двери.

– Давай еще посидим у камина, жаль заканчивать один из лучших вечеров в нашей жизни, правда?

Она добавила в топку поленьев и подала супругу трубку, набитую табаком.

– А то, что наследница собственной персоной появилась у порога нашего дома, тоже происки судьбы?

– Конечно, а как иначе объяснить такое совпадение?

– Но почему тогда не сразу у дома Мороза?

– Ну, милый, тогда все было бы слишком просто, – усмехнулась Луиза. – И потом, он ведь давно не живет в том именье, куда есть доступ туристам. Я слышала, что после трагедии Владимир построил новый дом в лесах подмосковного Устюга и выходит только накануне Нового года, а все оставшееся время живет как отшельник.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился Арсений и всем телом подался вперед к жене. – Я же поклялся, что убью любого, кто принесет весть или чем-то напомнит прошлое!

– Успокойся, Сенечка, ты сам себе противоречишь. Прошлое окутало тебя со всех сторон, и ты весь день ведешь с ним неспешные беседы. Ты начал ворошить былое, как только увидел знак, и делал это с огромным удовольствием. Вот и не гневи богов, не кричи на меня. Откуда надобно, оттуда и знаю. Подумай лучше, что будешь делать дальше.

– Что делать? С кем? С Владой? А что тут сделаешь! Даже если б на моем месте сидел представитель агентуры, и тот бы растерялся. Девчонке стукнуло двадцать пять, а она ни сном ни духом. Поразительная слепота по отношению к себе! Почему не люблю жару? Да потому что гипотоник. Почему каждое лето разъезжаю по шару в поисках мест попрохладнее? Да потому что нравится мне снег и холод, что в этом странного? Одним нравится жара, другим – холод, одним – лето, другим – зима. Что она там цитировала из Пушкина?

– «Татьяна, русская душою, сама не зная почему, с ее холодною красою, любила русскую зиму» – ты что, и правда Онегина забыл? А вот девочка прекрасно помнит и вовсю использует цитаты для собственного успокоения, надо же как-то объяснять странности организма. Она не то что не ищет ответов, она даже не формулирует вопросы, поэтому и свечения нет. И поэтому ее до сих пор не поставили на учет. Как быть с посвящением в такой ситуации?

– Не знаю. Выходит, Влада не оставляет шансов найти ее. Это ж надо – специалист по северным странам! Даже на Северном полюсе была. Ирландия, Исландия, Аляска, Финляндия, Якутия, Чукотка… все горные курорты, все холодные моря! И ничего не заподозрила? – Арсений покачал головой и выпустил клубы вишневого дыма.

– Ну, знаешь, если б была только нелюбовь к лету, но ведь помимо этого еще столько подсказок в ее жизни! Агентство «Новый год». А кстати, почему ее до сих пор не вычислили по названию фирмы?

– Вероятно, фирма зарегистрирована под другим именем. Ты знаешь, Лизонька, такая девушка была бы настоящим подарком семье. Посмотри, какая она сильная!

– Да, уж, чуть не стерла Доманью с лица Земли, – хохотнула Луиза, – если б ты, старый пень, вовремя не спохватился и не прекратил ее пугать!

– Я не про ту силу, хотя эти способности тоже впечатлили. Все как в молодые годы… я даже на секунду увидел нас, двух пацанов, веселящихся посреди Москвы на ноябрьской демонстрации, и испуганные лица людей, не знающих, куда деваться от колкого снега… Но я говорю сейчас не про то. Любая другая на месте Влады давно бы сломалась, впала в депрессию и рано или поздно оказалась бы в реабилитационном центре корпорации. Но наша девочка упорно борется со своей сущностью и даже смогла организовать нормальную жизнь – работает, разъезжает по холодным странам, избегая душного московского лета. Борется сама с собой и наполняет жизнь смыслом, даже агентство по организации новогодних вечеринок создала. И не знает, что просто подчиняется зову крови. Не помню за всю историю ни одной, которая бы вела нормальный образ жизни, если ее не посвятили до двадцати лет. Но Влада… Она была бы спасением для семьи. Спасением для всего.

Луиза вдруг встала и принялась поправлять занавески на окнах. Их квартира располагалась на втором этаже, сразу над рестораном. Четверть века назад Арсений практически своими руками построил этот дом из бруса в стиле русской избы, разительно отличавшийся от всех остальных отелей и ресторанов Доманьи. Они вместе проектировали комнаты, мечтали, как однажды воздух наполнится ароматом русских блинов и борща, а их жилище сверху станет уютным пристанищем, напоминающим о Родине. Раз уж Луизе пришлось уйти вслед за мужем, оставить любимую работу, друзей, семью, бросить все, она потребовала, чтобы дом, в котором придется прожить остаток жизни, стал воплощением ее вкуса и нрава. И это случилось. Она любила здесь каждое бревнышко, каждую стену, каждую занавеску, сшитую своими руками. И когда волновалась, руки сами собой принимались наводить порядок. Перебрав еловые ветки в большой напольной вазе, поправив тканые коврики на полу, Луиза наконец собралась с духом, но муж опередил.

– Ну! Говори, чего задумала, говори уже! Мельтешишь перед глазами, золушку изображаешь!

– Арсений, ты должен позвонить ему.

– Молчи, женщина! – каменным голосом отчеканил старик, не по годам резво вскочив с кресла.

– Это ты замолчи и послушай меня. – Луиза остановила супруга ледяным взглядом и, помедлив минуту, решительно продолжила: – Ни словом, ни взглядом ни разу за эти двадцать пять лет я не упрекнула тебя. Не осуждала твое решение, не требовала объяснений, не вдавалась в подробности той истории. Выполнила просьбу молчать. Все сделала, о чем ты просил. Но сейчас имею право голоса. Я тоже член семьи. У меня тоже есть ледяной ген. И есть вещи, которые выше твоих личных амбиций и ваших с Владимиром взаимоотношений. Есть зов крови и Дело, работать в интересах которого нам суждено по праву рождения. Ты предашь своих предков и свою сущность, если не сделаешь то, что должен.

Арсений будто вмиг постарел на десять лет. Он сидел, понурив голову, и смотрел на умирающий в камине огонь, боясь поднять глаза на жену.

– Ты права. Я понял, что сделаю все, что нужно, как только увидел родимое пятно на руке девочки. Просто очень трудно плюнуть на обиду и забыть про боль, терзавшую столько лет. Ведь он сам ни разу не попытался найти меня! И тут появлюсь я с поистине царским подарком…

– Это все детский лепет и полная чушь! Обиды, сомнения и ваша мальчишеская ссора. Это все пыль по сравнению с тем, что в ближайшее время должна решиться судьба корпорации, а значит, будущего миллионов людей. Так что отрывай свой дряхлый зад от кресла, бери телефон и звони. Время пришло.

Глава 2

– Корпорация Деда Мороза, здравствуйте! – скороговоркой ответила офис-менеджер Ольга.

– Здравствуйте, барышня, – после небольшой паузы в трубке раздался неуверенный голос пожилого мужчины. – Соедините с Владимиром Владимировичем Морозовым, пожалуйста.

Ольга хмыкнула и посмотрела на часы – ее ждал босс с документами. И надо ж было именно в этот момент позвонить какому-то ненормальному. Еще б с Владимиром Владимировичем Путиным попросил соединить.

– Владимир Морозов больше двадцати лет не руководит корпорацией. Вы можете позвонить ему только по личному номеру.

– Так скажите мне этот личный номер!

– К сожалению, это конфиденциальная информация. Могу я помочь чем-то еще?

– Можете! Свяжитесь с ним по вашему секретному номеру, либо с людьми, которые имеют доступ, и передайте, что звонил Арсений Морозов. И уверяю вас, он будет благодарен за такую новость. Скажите, что это очень срочно. Дело не терпит отлагательств.

– Хорошо, оставьте свои координаты, как только будет что-то известно, вам сообщат.

Ольга написала на стикере длинный международный номер, сгребла в кучу папки и побежала в приемную президента, оставляя за собой эхо от перестука острых каблуков по паркету.

Глеб стоял у окна и смотрел на проснувшуюся столицу. С двадцать пятого этажа было видно не только центр, казалось, полгорода как на ладони. Справа густая каша из автомобилей, словно замерших на стоп-кадре, очередная пробка. А по краям проезжей части – льющийся по асфальту водопад, сплошь состоящий из крошечных человечков, вечно спешащих по своим смешным делам. Глебу нравилось смотреть свысока, из своего углового офиса, через огромные панорамные окна и ощущать себя хозяином жизни. Как в кино, сценаристы любят подобные сцены. Пока еще это чувство не было полным, не переливалось всеми красками радужных эмоций и не приносило абсолютного удовлетворения. Но когда план реализуется до конца, все встанет на свои места окончательно. Скорее бы.

– Глеб Александрович, к вам Ольга из приемной, – раздался голос его личного секретаря по громкой связи.

– Запускай.

Ольга передала документы, забрала папки для руководителей подразделений и уже собралась выходить, как вдруг в нерешительности остановилась перед массивной дубовой дверью.

– Да… по уставу я должна обрабатывать абсолютно все звонки, но сейчас даже не знаю, к кому обратиться…

– Обратись ко мне, раз уж начала.

– Звонил некий Арсений Морозов и просил соединить с Владимиром Владимировичем. Оставил свои координаты и потребовал передать, что дело очень срочное. Уверял, что Владимир Владимирович обязательно обрадуется, когда услышит имя Арсений Морозов. Как быть в такой ситуации?

Глеб медленно поднял глаза на девушку и выдержал театральную паузу.

– Оля, как давно ты работаешь в корпорации?

– Три месяца…

– Работа нравится, с обязанностями справляешься?

– Н-нравится, Глеб Александрович. И нареканий пока не было, ни одного выговора… – разволновалась Ольга. – Я что-то сделала не так?

– Сделала. Уж за три месяца ты должна была уяснить, что Владимир Морозов не дает аудиенций? Он стар и болен. Почти не покидает пределов имения за исключением новогодней ночи. Давно отошел от дел и общается только с близкими родственниками, круг которых очень узок. А сумасшедших, пытающихся поговорить с ним, пол-Москвы наберется. И что теперь, каждый раз беспокоить старика из-за идиотов?

– Но я так и подумала! – почти со слезами прошептала Ольга.

Глеб уже заметил, что юная глуповатая сотрудница панически боялась двух вещей: президента корпорации Деда Мороза – Глеба Александровича Канта – и потерять свою престижную и перспективную работу. Оля была всего лишь молодой новопосвященной снегурочкой и не понимала, что ее невозможно уволить из корпорации. И вот сейчас наверняка думает, что страшный босс читает нотацию и злится.

– Просто тот мужчина назвал свою фамилию, сказал, что он Морозов…

– Детка, Морозовых в России тысячи, это одна из самых распространенных фамилий. Успокойся, устав ты не нарушила, с абонентом вежливо поговорила? – смягчился Глеб. Последнее время и так поползли слухи, что он ведет неправильную кадровую политику, надо попридержать коней, еще рано раскрывать все карты.

– Конечно!

– Вот и умница. А теперь выкинь эту чушь из головы и отправляйся работать. И больше никого не беспокой подобными глупостями. Свободна.

Как только Глеб остался один, тут же встал из-за стола, вышел в комнату отдыха, соединенную с кабинетом, плотно закрыл дверь и достал из нагрудного кармана своего тонкого вельветового пиджака мобильный телефон.

– Есть работа. Бери билет на ближайший рейс во Францию и сегодня же отправляйся в Доманью. Нужно узнать, что там творится у стариков, какого черта им понадобился Владимир? Узнай все досконально. Использовать можно любые средства. Арсений не должен ничего заподозрить. Со службой безопасности корпорации связываться нельзя. Если на месте поймешь, что понадобятся вспомогательные средства, электроника какая-нибудь, позвонишь. Я решу вопрос. До связи.

Пейзаж сменился резко. Только что плыли выцветшие пустынные поля, как вдруг за окном автомобиля замелькали еловые ветви. Чем дальше элегантный джип углублялся в лес, тем хуже и ухабистей становилась проселочная дорога, выше вековые ели и все меньше солнечного света проникало сквозь их когтистые лапы. «Да, на седане я бы точно не пробралась, хорошо, что успела пересесть с рабочей машины», – подумала Маша Морозова, когда на очередной кочке подбросило так, что она чуть не задела головой потолок.

Дедушка нехотя согласился увидеться, когда понял, зачем внучке нужна эта встреча. С ним вообще последние годы в реальности невозможно было поговорить без боя. Тоже мне, мастер инновационных технологий! Освоил скайп, заказал по Интернету новый телефон, установил связь с видеовызовом и вздохнул с облегчением – теперь можно вообще никого не приглашать к себе месяцами, не поддерживать неприятные ему разговоры, не вставать с кресла… Нет уж, дедуля, не выйдет! На этот раз у Маши был серьезный повод вытянуть старика из норы и высказать все, чего он так не желает слышать. Она с прошлого года готовила речь! Собирала по крупицам информацию, составляла графики и таблицы, копировала документы и даже писала на бумаге дословно все, что собиралась сказать. А потом разучивала, как театральную роль, репетируя по вечерам перед зеркалом. Деда не так-то легко пронять, мало того, что не желает ничего слышать, так еще и может спутать мысли, если сильно захочет. А говорят, утратил силу. Вранье, ничего не утратил. Уж Маша была в этом уверена на все сто процентов. Поэтому и выучила речь наизусть, среди ночи могла проснуться и без единой запинки отчеканить нужные слова.

Где-то здесь, в районе озера надо было повернуть направо. Опознавательным знаком раньше служил насквозь проржавевший скелет неопознанного легкового автомобиля, который в прошлой жизни мог носить гордое имя «Жигули» или «Москвич». В том году за грудой покореженного металла, сквозь которую даже проросли кустарники, нельзя было разглядеть ни одной черточки, напоминающей былое обличье. А в этом году «машины» и вовсе нигде не было. Маше казалось, что она уехала даже дальше, чем нужно, но «Жигулей» так и не нашла.

Она вздохнула, заглушила двигатель и решительно набрала номер дедушки. После пятнадцати глухих продолжительных гудков в трубке наконец раздалось командирское «Слушаю».

– Дедуль, я заблудилась, кажется! – как можно жалобнее выдавила девушка.

– Ая-яй-яй, нехорошо как! Поворачивай, пока не поздно, и езжай обратно, не дело это молодой женщине в одиночестве по лесу плутать!

– Дед, куда ты дел «Москвич», признавайся! Выкорчевал из земли вместе с деревьями? Если так, то я безмерно рада, значит, все неплохо и ты вовсе не такой немощный, каким хочешь казаться!

– Не говори ерунды, я за ограду полгода не ступал, да и какой из меня тяжеловес. Поворачивай назад, пока не смерклось!

– Я ни за что не поеду обратно, и если придется, то переночую тут, в лесу. Так что говори, как добраться, если не хочешь, чтоб меня съели волки!

– И как же это сделать? Я раз в год покидаю дом и еду с водителем, сильно-то по сторонам не гляжу. Не представляю, где ты находишься и как далеко это.

– Сейчас представишь, – вздохнула Маша, – метров сто назад было озеро, а теперь впереди только стена из деревьев, дальше дороги нет. Говорю абсолютно серьезно: я ни при каких обстоятельствах не уеду, буду блуждать здесь хоть до самого утра. Позвоню всем, кто знает дорогу, и позову на помощь. И тогда тебе придется принимать не только меня, но и делегацию родственников, от которых так просто не отделаешься. Решать тебе.

Через пять минут Маша уже нашла нужный поворот, где все-таки не было старого опознавательного знака, но, оказывается, имелся запасной – надвое расколотый молнией сухой ствол, – и вскоре выехала на засыпанную гравием дорогу, ведущую к имению Деда Мороза.

Волшебный он все-таки построил особняк! Глядя на это место, хотелось зажмуриться на несколько секунд, а открыв глаза, оказаться в сказке про Морозко или Бабу-ягу – настолько располагал пейзаж к ассоциациям. Посреди густого елового леса стоял массивный двухэтажный дом-терем из круглого бруса. Окна с резными ставнями, петушок на жердочке на крыше, забор из импровизированных кольев, и лишь спутниковая антенна и кондиционеры «портили» первозданную сказочную архитектуру.

Владимир уже встречал внучку на крыльце. Стоял, облокотившись на перила, такой высокий, импозантный, величественный, что у Маши, как всегда, защемило в груди от нежности. Годы нисколько не состарили его, никто и никогда в жизни не дал бы этому красивому пожилому мужчине семьдесят пять лет. Он как выглядел в пятьдесят, таким и остался до сих пор. Только борода и усы поседели чуть больше, на переносице добавилось хмурых морщин, осанка уже не была такой по-генеральски гордой. Но все это казалось сущими пустяками по сравнению с выражением глаз. Если бы не бездонная тоска в глазах, то с расстояния двух метров Владимира легко можно было принять за мужчину пятидесяти лет. На нем был надет элегантный джемпер из тонкой шерсти и классические темно-синие джинсы. «Ждал. Приоделся», – подумала Маша.

– Привет! Как же я соскучилась, ты не представляешь!

– Не представляю! – засмеялся он, прижимая внучку к груди. – Что скучать по грустному старику? Тем более мы так часто по Интернету общаемся, ты каждый мой вздох знаешь лучше других.

– Я тащусь от тебя! У других старики только и знают причитать, что дети их забыли, редко звонят и навещают. А у нас все наоборот – добиться твоей аудиенции сложнее, чем попасть на прием к папе римскому.

– Это потому что я мудрей тех причитающих стариков! Я еще в трезвом уме нахожусь и понимаю, что у моих внуков есть дела поинтересней и поважнее, чем без конца встречаться со мной. Просто не хочу никому причинять неудобств.

– Себе ты не хочешь причинять неудобств, и прекрасно это знаешь! Ладно, мы говорили на эту тему сто раз. Сегодня другая на повестке дня. Пойдем в дом, будешь чаем меня поить.

Они прошли в просторную гостиную, пол и стены которой были отделаны лиственницей и везде стояла резная дубовая мебель. А напротив камина – любимое дедово кресло-качалка. Маша принялась суетиться, доставать из дорожной сумки различные пакеты и свертки, открывать банки, сервировать стол.

– Значит, так! Не знаю, чем ты тут питаешься, хоть и утверждаешь, что здоровой и полезной пищей, но я привезла массу вкусностей. Сырный крем-суп с курицей, винегрет, тефтели из баранины и картофельное пюре, шарлотку, клюквенный морс – все приготовила своими руками.

– Да уж, сырный крем-суп я точно ни разу не делал! – улыбнулся Владимир. – У меня все по-простому: вареная картошечка с соленой горбушей, гречневая кашка с молоком, пельмешки, глазунья.

– Ага, настоящий холостяцкий набор. Тогда заваривай свой фирменный чай с мятой и налетай!

Маша готова была ужинать хоть до самого утра, лишь бы не закончилась эта уютная и мирная беседа ни о чем, когда так приятно просто болтать с дедушкой, смотреть в его добрые грустные глаза, слушать бархатный голос, вспоминать прошлое. Но она прекрасно понимала, что надо выполнить то, ради чего приехала на самом деле.

– Вижу, что ты тоже оттягиваешь момент, развлекая меня байками, но я все равно начну.

– Ну, если ты считаешь это необходимым…

– Считаю. И ты выслушаешь меня от начала до конца. И кстати, забудь про все свои штучки, меня этим не возьмешь! Я даже у гипнотерапевта побывала, когда готовилась к разговору. Так что не рассчитывай заморозить мои мысли, все что нужно я скажу и под глубоким гипнозом.

Владимир виртуозно изогнул бровь и раскатисто засмеялся.

– Милая, ты сказок в детстве случаем не перечитала? Я кто, по-твоему, Волшебник Изумрудного города?

– Нет. Ты Дед Мороз. И хочешь этого или нет, но ты родился Дедом Морозом, как твой отец, дед и прадед. Как все предки до глубины веков. И ты родился и живешь для того, чтобы выполнять свою функцию – пора освежить тебе память! Пришло время снимать траур и выходить из печали, двадцать пять лет – приличный срок, хватит отшельничества. Невозможно больше закрывать глаза на происходящее!

– Так вот эти слова ты готова повторить и в коме, я правильно понял? – пошутил Владимир. – Кстати, насчет комы… а ведь я даже не пробовал, вдруг получится?

– Меня не собьешь с курса шуточками, даже и не пытайся. Дедушка, нужно выходить из подполья и возвращаться в жизнь.

Старик вздохнул и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.

– Ну чего ты от меня хочешь? Я выполнял функции Деда Мороза всю свою сознательную жизнь. Руководил корпорацией до пятидесяти лет. Ни от чего не отрекался и никого не предавал. Можно считать, что просто ушел на пенсию раньше, чем принято. Что тебя не устраивает? На моем месте сидит прекрасный специалист высокого уровня, отличный управленец, молодой и амбициозный, способный поднять дело на новый уровень. Он выполняет работу с блеском, я ведь почитываю на досуге финансовые отчеты.

– Финансовые! В том-то все и дело, – перебила Маша. – Послушай меня внимательно, я готовилась к этому разговору почти год и владею информацией лучше кого-либо. С финансовой стороны, действительно, придраться не к чему. Компания в разы повысила свой оборот, прибыль выросла неимоверно. Но разве это главное для корпорации Деда Мороза? С тех пор как ты ушел, мотивация сотрудников, их дух и увлеченность истинным делом стали медленно, но верно угасать. И тому есть масса подтверждений. Посмотри, что последние годы творится хотя бы в России? Новый год уже перестал быть самым прекрасным и волшебным праздником. Почти никто не верит в девиз: «Говорят, под Новый год, что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается». Раньше дети, уже будучи школьниками, переставали верить в Деда Мороза, а сейчас каждый третий детсадовец скажет с уверенностью, что Деда Мороза и Снегурочки не существует. Люди не празднуют с былым размахом, не гуляют целыми дворами всю ночь напролет, все меньше и меньше устраивают шумные веселые застолья, хороводы вокруг елки. Не заказывают Деда Мороза своим детям, уезжают на праздник в теплые страны. Все чаще можно услышать такие высказывания…

Маша открыла папку и начала быстро перебирать листы, боясь поднять глаза на дедушку, боясь, что он перебьет или остановит.

– Вот послушай. Я проводила исследование, в финансировании которого, кстати, президент отказал. Пришлось набирать активистов из старого эшелона и делать все на чистом энтузиазме. Вот: «Да, раньше Новый год дарил ощущение волшебства, я верила в чудеса, которые возможны в праздничную ночь. Но последние годы стала относиться к этому празднику спокойнее, потому что поняла – чудес не бывает. Новогодний дух пропал куда-то», – примерно такие слова говорят 70 % опрошенных. А все почему? Много тому причин. Промоотделы работают не так, как раньше. Где хоть один свежий новогодний фильм или книга со времен «Иронии судьбы» и «Чародеев»? Такого же уровня? Хоть одна сказка со времен «Морозко»? Нет ничего! Вон, в компании Санта-Клауса почти каждый год выходят чудные рождественские фильмы. А у нас? Социальной рекламы больше не выпускается. Новых хороших песен нет, из последнего – «Новый год к нам мчится», так это когда было? А если ты узнаешь, во сколько раз сократилось количество писем Деду Морозу, тебе дурно станет, я даже боюсь озвучивать эту цифру! Люди перестают верить в Новый год, а это первый признак того, что в корпорации что-то идет не так…

Владимир сидел, прикрыв глаза, и не шевелился. Маша тоже боялась вздохнуть, ожидая его реакции. Она не сказала и половины того, что запланировала, но сейчас ей вдруг стало страшно. Ведь дедушке, как бы хорошо он ни выглядел, уже семьдесят пять, мало ли как он воспримет услышанное, вдруг переволнуется и сердце заболит.

– Дедуль… – осторожно сказала она, коснувшись морщинистой руки.

– У меня нет инфаркта, не беспокойся. – Владимир открыл глаза и улыбнулся. – И такие мысли легко прочесть даже с закрытыми глазами, для этого не надо обладать сверхспособностями. – Давай начистоту. Ты считаешь, что все это результат того, что Глеб не справляется со своими обязанностями?

– Глеб справляется с управлением корпорацией. Количество заводов по производству елочных игрушек и новогодних сувениров увеличилось, елочные базары теперь есть даже в самом глухом городке, искусственные елки стали почти произведениями искусства, агентства по организации праздников растут как на дрожжах, все, что касается новогодней атрибутики, с каждым годом приносит все большую прибыль. Но то, во имя чего это делается, кажется, стали забывать. Про настроения людей я уже рассказала. А сколько еще всего… Организация праздников для малоимущих, утренники в детдомах и домах престарелых, исполнения желаний. Отдел желаний взял в разработку в прошлом году меньше половины, чем было в позапрошлом! А новорожденные снегурочки? Вчера мне принесли цифры, их всего шесть! Хотя, по статистике, должно быть как минимум двадцать!

Маша перевела дух, сделала большой глоток любимого дедушкиного чая с мятой и перешла к главному:

– Ты пойми, Глеб не прямой наследник, он не обладает даром. Он не умеет так вдохновлять и мотивировать людей, как это может настоящий Дед Мороз, как это с блеском делал ты. Я должна коснуться больной темы, прости. Но пока ты жив, ты должен работать сам. Или подготовить другого человека, способного правильно вести дело.

– Понимаешь, – прошептал вдруг Владимир с нескрываемой болью в голосе, – такой человек был. Но когда произошли те события, я сам порвал с ним все отношения, причинил боль, и теперь уже ничего не вернуть назад. Да и он уже не молод, семьдесят лет почти, и скрывается во французских Альпах. А других нет… Нет никого, и если я даже с Глебом ошибся, то не знаю, как быть и что делать дальше…

– Ну, все, все, успокойся!

Маша подскочила с места, дала дедушке глотнуть чая и повела его на второй этаж в спальню. Достаточно на сегодня разговоров. До конца непонятно, смогла ли она убедить его, но то, что зародила хоть каплю сомнения, было очевидным.

Водитель вытащил из багажника небольшой темно-желтый чемодан, небрежно опустил его на асфальт и уехал. «А европейские таксисты помогают донести сумки до отеля», – подумала Влада, пытаясь собрать в кучу весь багаж: дамскую сумочку, в которую легко можно было утрамбовать полжизни, дорожный чемодан и два пакета с продуктами из супермаркета. Она заехала в магазин по пути из аэропорта, зная, что в квартире, где не появлялась почти два месяца, нет ни одной съедобной крошки. А кушать хотелось неимоверно: обед в самолете она благополучно пропустила.

Вспомнив о полете, Влада невольно улыбнулась. Давно с ней такого не случалось. Возвращаться в Россию пришлось без чехов, которые в последний момент решили задержаться в Париже еще на двое суток, обменяли билеты и отпустили гида восвояси. Уже перед самым взлетом стюардесса впустила в салон трех новых пассажиров, которые смогли купить освободившиеся билеты в последний момент.

Сиденье рядом с Владой пустовало до последнего, пока не подошел высокий темноволосый мужчина в деловом костюме.

– О, вы тоже были в Доманье? – спросил вдруг незнакомец, замерев перед своим креслом.

– Была, – Влада оторвала глаза от путеводителя по курорту, который ей подарил Арсений.

– Простите, не смог сдержать эмоций! – засмеялся брюнет. – До сих пор под впечатлением, не могу прийти в себя, хоть уехал из поселка больше двух недель назад. А ведь потом успел побывать и в Провансе, и в Ницце. Но Доманья меня поразила в самое сердце, там так хорошо!

– И меня поразила, уезжать совсем не хотелось.

– Максим, – протянул он руку.

– Влада. Как странно, значит, в Доманье был еще один русский…

– Почему странно?

– Просто я недавно общалась с владельцем одного ресторанчика на горе, он говорил, что настоящих русских туристов там почти не бывает.

– Ну, в принципе да. За неделю, кроме переводчика, я не встретил ни одного нашего. Правда, подумал, что это нормально, пока горнолыжный сезон не открылся.

Тем временем стюардесса попросила всех занять свои места и пристегнуть ремни. Пассажиры «Боинга» засуетились, взревел гул турбин, и новый знакомый Влады заговорил о том, как каждый раз ненавидит момент взлета. И к тому времени, когда самолет набрал высоту, они перешли на «ты» и непринужденно болтали.

– Так что ты делала в Доманье в межсезонье?

– Сопровождала группу бизнесменов, я гид. А ты? Тоже был на каком-нибудь семинаре?

– Не совсем, – улыбнулся Максим. – Честно говоря, я вообще не планировал ехать на этот малоизвестный курорт, но когда случайно там оказался… да влюбился просто! За неделю все изучил, разузнал, посмотрел и однажды ночью проснулся и понял – хочу тут дом. Ну, а чтобы совмещать приятное с полезным, и отдыхать, и работать, подумал о строительстве небольшого отеля. И даже успел провести предварительные переговоры об аренде земли.

– Ух ты! Выходит, местечко становится популярным.

– Главное, чтобы не превратилось во второй Куршавель, – засмеялся Максим.

А потом принесли обед, к которому девушка уже не притронулась. Когда ее кто-то интересовал, аппетит пропадал совсем.

Последний роман в жизни Влады завершился больше года назад, и с тех пор она даже не думала о новых отношениях. Надоело все. Каждый раз одно и то же. Мужчины всегда обращали на нее внимание, даже тогда, когда этого совсем не хотелось. Но потом все как один говорили: «Ты такая холодная, от тебя не дождешься ни одной обычной женской эмоции, ты не от мира сего, только ненормальные отказываются ехать в отпуск на море и все лето разъезжают по командировкам». Да и она сама начинала романы больше по инерции, потому что вроде бы надо. Хотя ни в одного из своих «женихов» не была влюблена по-настоящему. Однажды ее подруга Мила поделилась: «В ту ночь, когда Стас впервые не приехал, мне стало нечем дышать». У Влады тогда волоски на руках встали дыбом от этой фразы. У нее никогда не было так, чтобы нечем дышать. А Максим зацепил. По крайней мере, ей расхотелось кушать.

Влада поднялась в квартиру, открыла настежь окна, чтобы впустить пряный сентябрь в задохнувшиеся от недостатка кислорода комнаты, которые никто не проветривал два долгих месяца. После десяти дней, проведенных в предгорье французских Альп, легкие никак не хотели принимать разнообразие выхлопных газов московских улиц. Хорошо, что квартира находилась в уютном зеленом дворике, спрятавшемся вдали от проезжей части, и здесь еще можно было нормально дышать.

Франция никак не шла из головы! Вспоминались теплые вечера у камина в доме милых стариков Морозовых, долгие прогулки по горам, поездки на квадроциклах, организованные для туристов из Чехии. Закаты цвета плавленого золота, утренняя прохлада на открытой террасе полюбившегося кафе, сочные домашние колбаски-гриль в немецком ресторанчике Ганса, наваристый борщ, любовно приготовленный Луизой.

Влада в глубине души не любила столицу и все крупные шумные города. В идеале, ей бы хотелось жить в уютном пригороде, где все друг друга знают и улыбаются при встрече. Владеть каким-нибудь маленьким приятным бизнесом, ездить на велосипеде за свежей выпечкой в пекарню соседа, украшать свой дом на Новый год и Рождество елочными гирляндами и вырезать изящные искристые фигуры изо льда. Например, в Доманье.

Арсений организовал для Влады и чехов прощальный ужин и в тот же вечер рассказал удивительные вещи про свой поселок. Оказывается, там царил особый микроклимат, разительно отличающийся от окружающей местности. Доманья, спрятанная в кольце гор, как будто жила на своей особой планете. Раньше выпадал и позже таял снег, летом было ветрено и свежо, с гор тянуло прохладой, воздух никогда не накалялся от солнца, и даже в самые жаркие дни жители ходили в ветровках и не могли похвастаться загаром. У Влады просто дух захватило – в таком месте она могла бы жить круглый год и не сбегать от жары на север! А что, можно ведь уехать из Москвы и раньше, чем планировала! Вдруг получится устроить свою жизнь и не в таком далеком будущем, как всегда казалось? С ее идеальным французским и явным талантом организовывать праздники, наверное, можно будет найти работу? Вдруг удастся скопить денег на первое время, чтобы снять жилье, осмотреться и переехать в Доманью года через три-четыре?

Резкое пиликанье телефона вырвало из таких приятных грез и вернуло на землю. Пришло сообщение: «Как насчет того, чтобы продолжить французское рандеву? Знаю один милый ресторанчик, владелец которого родился в Париже, а сейчас дарит частичку своей культуры москвичам. Поужинаем? Максим».

Какой быстрый! Интересно, почему ему так понравилась Доманья? Может быть, тоже любит уединенье и северный ветер? Она не имела ничего против ужина с Максимом, даже наоборот, приятно теплело в груди, когда думала о нем, но сегодня не было сил никуда выходить. Слишком много времени провела в обществе людей, сплошные переезды, перелеты, встречи, общение, теперь же хотелось просто принять прохладный душ, разобрать вещи, разогреть в микроволновке пиццу и устроиться на диване с новой книгой, купленной в аэропорту. «С удовольствием! Но сегодня не отпускает диван, забрал все силы и волю и притупил чувство прекрасного. Извини, я и правда безумно устала. Это было «да». Просто не сегодня». Влада ответила на смс, потянулась к переноске, завалившейся за диван, чтобы поставить телефон на зарядку, и вдруг заметила на полу монету.

Украинская копейка. Отполированная и блестящая, как будто ее кто-то все время крутил в руках и тер пальцами.

«Странно, я ни разу в жизни не была на Украине», – подумала Влада и сразу почувствовала, как по спине медленно поползли мурашки. Не было никакого повода волноваться, ну подумаешь, кто-то из гостей обронил монету, а она не заметила при уборке, но почему-то все равно стало неприятно и тревожно. Влада всегда очень тщательно пылесосила и мыла пол, отодвигала тяжелый диван, дотягивалась до каждого отдаленного уголка. А копейка лежала почти на виду. Но ведь два месяца назад, зная, что предстоит длительная командировка, она буквально вылизала каждый сантиметр квартиры…

Мурашки тем временем обследовали спину и подобрались к затылку. Неужели здесь кто-то побывал, пока ее не было? Но кто? Воры? На кухне вдруг стукнуло окно, и по комнатам загулял сквозняк от внезапно поднявшегося ветра, погода стала портиться на глазах.

Влада бегло пробежалась взглядом по комнатам, вроде все вещи лежали на своих местах, ничего не пропало, и никаких других следов пребывания посторонних тоже не было. Может быть, она зря так волнуется? Мало ли откуда могла появиться эта дурацкая монета, скорее всего, так и есть, кто-то из гостей выронил. В конце концов, ведь и правда, ничего страшного не произошло, подумаешь, монета…

Глава 3

– Влада Александровна Ольшанская, двадцать пять лет, родилась и выросла в Москве. Официальное место работы – туристическое агентство «Вип-тур». Также имеет свое нигде не зарегистрированное агентство по организации праздников «Новый год».

– Вот здесь поподробнее, – перебил Глеб помощника. – «Новый год», говоришь, гм… А почему незарегистрированное?

– Самодеятельность, другими словами. – Антон прокашлялся и поправил на переносице очки – он всегда так делал, когда волновался. – Я узнал, что в ноябре – декабре она почти не работает в «Вип-туре», а занимается подготовкой праздников в детских садах, школах. А чтоб были средства на подобную новогоднюю благотворительность, берет также и обычные заказы, корпоративы всякие, организованные елки в коттеджных поселках. Придумывает все сама: и заказчиков ищет, и сценарии пишет, и студентов-театралов вылавливает, и команду создает. Вот такое невинное хобби.

– А что ты так переживаешь?

– Информации мало, не люблю, когда нет полной картинки, – смутился парень. – Времени на разработку совсем не было, Глеб Александрович.

– Давай дальше, что есть.

– Мать, Ольшанская Ирина Викторовна, шестьдесят пять лет. Москвичка. Отец не установлен. Подруг, кроме одной, не обнаружил, мужа, жениха, ухажера – не нашел. Родственников, близких больше нет. И вообще, все, что касается личной жизни, как-то туманно. Вроде молодая современная девушка, прилично зарабатывает в этой турфирме, но ведет какой-то странный образ жизни. Не гуляет, не веселится, нет женихов, при том, что сама красотка, на вечеринки не ходит, на тусовки там всякие. Соседи говорят, если никуда не уезжает, то сидит дома. А так все по командировкам мотается.

– А еще какие-нибудь странности соседи заметили?

– Говорят, у нее всегда окна в квартире открыты, какой бы мороз ни стоял на улице. Дедок сверху даже ходит к ней ругаться зимой, нервничает, что парит из окна, просит закрыть.

– Отлично. Просто великолепно. – Глеб крутил в руках фотографию девушки и периодически начинал барабанить пальцами по глянцевой поверхности рабочего стола. – Есть хоть одна версия, чем девчонка так приворожила нашего французского старика? Что он в нее вцепился мертвой хваткой?

– Аппаратуру из ресторана еще не убрали, так что, может быть, что-то и прояснится в ближайшее время. Может, дед просто встретил родственную душу? Он ведь долго просидел в своей французской глуши, по русским, наверное, соскучился, увидел молодую-красивую да растаял.

– Если б растаял, цены бы той девке не было, – усмехнулся Глеб, – хорошая оговорка. А что с актером, нашел?

– Конечно, парень в точности соответствует вкусу нашей красавицы. – Антон в очередной раз принялся рыться в пухлой папке и, выудив несколько снимков, протянул их президенту. – Моя Оксана ведь уже к госэкзаменам готовится, почти дипломированный психолог, она за ночь набросала психологический портрет Влады на основе тех сведений, что успел собрать. Так что актера подготовили хорошо, он просто не может не понравиться. Да если б я знакомился с девушками, имея в руках такую информацию про каждую, то уже бы сбился со счета своих побед.

– Когда будут первые сведения?

– Так он три дня всего как задание получил, я даже не знаю, состоялся ли контакт и как это случилось, много схем прорабатывали. Сегодня позвоню ему.

– Хорошо. И как только будет что-то из квартиры, сразу докладывай. У меня нехорошее предчувствие по поводу этой истории, надо срочно все понять, пока раньше нас не понял кто-то другой.

Арсений смотрел на любимую гору, высунувшись из распахнутого окна спальни, когда услышал, что его зовет жена. Шевелиться не хотелось, так приятно было дышать прохладным воздухом, который в ожидании снега пах как-то совершенно по-особенному. А снег появится уже вот-вот, в ближайшие три-пять дней, старик всегда чувствовал это и мог предсказать изменения погоды лучше любого метеоролога. В этом году в Доманье сезон откроется раньше, прошел слух, что руководство курорта запросило сводки погоды и, узнав про грядущее похолодание, засуетилось. А надо было еще столько сделать за это время! Марта целый месяц твердит про обновление меню, Луиза требует денег на новые шторы в ресторан и просит сделать у входа такую же иллюминацию, как у Ганса. А зачем она нужна, иллюминация эта? «Теремок» и без того пользуется спросом, столы никогда не пустуют, народу нравится сытная русская кухня, диковинная для этих мест. Разве ж сравнить фирменную солянку Марты с их жиденьким луковым супом? А мясной пирог Луизы да пирожки с луком и яйцами, а окрошку на кваске да щи из квашеной капусты? Да ради одной той закуски из хрустящей капустки, которую жена заправляет душистым растительным маслицем, добавляет сахарку и брусники, строгает репчатый лук полукольцами и подает с жаренной на сале картошечкой, сам управляющий «Шератона» бронирует столик для обеда! И разве ж сравнить наваристый компот из сухофруктов, свежие морсы из черной смородины, клюквы и облепихи с теми консервированными соками, что подают в ресторанах по соседству? А в этом году столько красивой свежезамороженной ягодки прислали из России, всю Доманью хватит напоить. Не нужна «Теремку» никакая реклама, и посетителей больше не надо, не справиться тогда Морозовым без расширения штата. А зачем им расширяться? Чай не ради прибыли держат свой ресторан, а чтобы не скучно было дни на пенсии проживать. Так зачем иллюминация у входа? Совершенно не нужна. И нечего Гансу во всем подражать, жена слишком уж увлеклась соперничеством с немцем, надо вернуть ее на грешную землю.

– Сеня, я битый час зову тебя, неужели не слышишь? – в спальню торопливо вошла запыхавшаяся Луиза и принялась что-то искать. – Это ты пульт от телевизора потерял в темноте, пока полночи футбол смотрел?

– А что случилось-то? – Арсений закрыл наконец окно, задернул занавески и протянул Луизе пульт, который почему-то лежал на подоконнике.

– С минуты на минуту начнутся «Новости» по российскому каналу, ты должен это услышать.

– Да чего я там не слышал! Сегодня до пяти утра бессонницей мучился, все каналы пересмотрел, сам наизусть расскажу любую новость.

– Да видать, не все, раз про Устюг молчал, – хитро прищурилась женщина и включила нужный канал. – Садись, началось уже.

Арсений достал из комода трубку и осторожно присел на краешек дивана рядом с супругой. И через пять минут понял, что так взволновало жену.

– Ураганы, значит… Аномальное понижение температуры и воинственно настроенный антициклон, заслонивший подмосковный Устюг. – Откинувшись на подушки, старик выпустил большое кольцо дыма и принялся задумчиво пропускать бороду через пальцы, как делал всегда, если волновался.

– Выщиплешь последние волосы-то, успокойся и скажи, чего думаешь!

– И давно бушует братец, не слыхала?

– Несколько дней, к счастью. Но чем дальше, тем хуже. В лесах повалены деревья, там работают спасательные группы, мэру города пришлось на месяц раньше запускать отопительный сезон, никто не ждал, да и ни разу не видел такого резкого похолодания. В некоторых районах оборваны провода, люди остались без электричества… Сень! – Луиза с тревогой заглянула в глаза мужа. – Как думаешь, это как-то связано с твоим звонком?

Арсений встал и снова подошел к окну. Вид природы всегда успокаивал его, ни курительная трубка, ни успокоительные настойки жены – ничто не действовало так, как восхитительные горные пейзажи.

– Не знаю, Лизонька, – вздохнул он, – не знаю. Почему тогда не перезвонил до сих пор? Я был на двести процентов уверен, что Владимир ничего не слышал о моем звонке. Кто там отвечал в корпорации? Молодая да неопытная девчонка, что на телефоне сидит? Наверняка не обратила внимания, ничего никому не сказала. А когда услышала мой голос во второй раз, решила, что просто городской сумасшедший либо очередной проситель, коих в день наверняка по десятку звонит. А как я еще могу найти телефон брата?

– Да, ничего не понятно, – кивнула Луиза. – Но что ж тогда стряслось-то? Чего он разбушевался, откуда силы взял, ведь ходили слухи, что утратил? Что его вывело из спячки, неужто очнулся через двадцать пять лет наконец-то? Ох, тревожно мне, Сенечка. Надо как-то связаться с Владимиром, надо все рассказать ему, мы ж не знаем, что там происходит!

– Предлагаешь поехать в Россию? – спросил в лоб Арсений, глядя на перепуганную от такого заявления жену.

– Не знаю… может, и надо, – прошептала она, – давай еще я попробую позвонить, и если не получится, будем что-то решать, тянуть больше нельзя. Как бы беды не случилось.

«Тебя Пална вызывает, просит зайти прямо сейчас» – замигало в аське сообщение от Олеси, помощницы директора агентства. Влада еще не доделала отчет по последним турам, хоть и давно должна была сдать его, наверное, будут ругать. Но разве можно нормально работать в первый день после командировки? Пока всем раздашь сувениры, покажешь фотографии, выпьешь чая с бухгалтерией, менеджерами, референтами, с каждым, жаждущим подробностей о поездке. Так полдня пролетит, не заметишь. Вот и не заметила. Мало того, что взяла в пятницу отгул, так еще и в понедельник работает не в полную силу. Но делать нечего, придется идти на ковер.

– Присаживайся, – на лице Ольги Павловны, как обычно, не было ни единой эмоции. – Отчет готов?

– Почти, дайте мне еще час – и все сделаю.

– Опаздываешь, должна была до обеда сдать. Ну ладно, дописывай. Я о другом хотела поговорить. У тебя какие-то проблемы с налогами?

Влада, не ожидавшая такой резкой смены разговора, в изумлении уставилась на начальницу.

– С налогами? Я разве не сдала какие-то дорожные чеки? У меня в этом смысле вроде всегда порядок…

– Да нет, не в чеках дело. Не буду ходить кругами. В пятницу приходили из детективного агент-ства и интересовались твоей персоной, спрашивали как про работу здесь, так и про деятельность за пределами «Вип-тура». Объяснили, что их интерес как-то связан с налогами, но я была занята и сути не уловила. Скажи, твоя фирма по организации праздников зарегистрирована?

– Ничего себе! – Девушка смутилась и растерянно посмотрела на Ольгу Павловну. – Я и не думала, что это может быть серьезно… все руки не доходили оформить. В этом году обязательно зарегистрирую «Новый год» и буду работать официально, если это необходимо. Только почему детективное агентство?

– Ты уж, будь добра, не нарушай законов, и никакие детективы тогда не понадобятся, уж не знаю, что ты там могла натворить! Иди, готовь отчет и разберись с личными проблемами.

Бред какой-то! Влада, конечно, понятия не имела, как работают налоговые службы и тем более детективы, но никогда не думала, что их может заинтересовать несуществующее агентство праздников, которое держится на голом энтузиазме единственного постоянного сотрудника. У нее нет ни офиса, ни штата, ничего! Пишет в нерабочее время сценарии, набирает ребят из театральных вузов и студий и ставит представления в школах района. Ну, иногда подрабатывает за деньги, но исключительно ради того, чтобы купить реквизит и рассчитаться с актерами. Просто потому, что новогодние праздники – это единственное время в году, когда она чувствует себя счастливой и нужной кому-то.

Почему-то снова возникло тревожное чувство в груди, и по затылку даже пробежались мурашки, но Влада постаралась прогнать их, чтоб не портить настроение. У нее еще будет время подумать, сейчас надо браться за работу.

За окном уже стемнело, когда отчет был полностью готов, часа совсем не хватило. На улице моросил мелкий дождик, и хотелось поскорее нырнуть в прохладное убежище подземки. Максим после того отказа уже четыре дня молчал, поэтому никаких особых планов на вечер не было, разве что заехать к Милке поболтать. Они с подругой еще в выходные пытались встретиться, но нужно было разобраться с домашними делами: загрузить в стирку чемодан вещей из поездки и избавиться от пыли, которая всегда странным образом скапливается в наглухо закрытой квартире. Да и надеялась провести вечер во «Франции» с Максимом, только он почему-то больше так и не пригласил.

«Решено, еду к Милке, – определилась Влада и перешла на другую платформу метро. – Надо только близнецам что-нибудь купить, ведь пропустила их день рождения в августе».

Почему-то из головы никак не шел разговор про налоги, но так не хотелось думать на эту тему сейчас…

– Ой, привет! Я увидела тебя, представляешь! – радостно защебетала внезапно возникшая перед Владой молодая девушка в ярко-рыжем пуховике. Она возбужденно улыбалась и приветливо заглядывала в глаза, ожидая какой-то реакции. – Обещали, что скоро начну видеть своих без помощи, сама смогу, и вот получилось! Первый раз! Тебя увидела! Я так рада, ты бы только знала!

– Извини, а мы знакомы? – удивилась Влада.

– Пока нет, наверное, на балу познакомимся! Мне сказали, что там все будут: и новенькие, и старенькие, я ведь только позавчера посвятилась, еще никого не знаю! А ты в каком подразделении работаешь?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, ты обозналась, извини!

Девушка изумленно нахмурила брови, но так и не стерла улыбку с лица, и это сочетание хмурого взгляда и улыбающихся губ выглядело комичным и трогательным. Влада смягчилась и прикоснулась к руке незнакомки.

– Ничего, бывает.

– Вот это лед! – восхитилась странная девушка. – Я поняла! Ты еще не знаешь про бал? Не может быть, мне казалось, что об этом всем говорят на посвящении!

– На каком посвящении?

– Так ты не… ты что, не в курсе, да? Ни фига себе! Так не бывает, такое сильное свечение! Так ведь только старенькие могут!

Владе внезапно захотелось уйти. Опять это тревожное чувство, уже второй раз за день и четвертый за прошедшие две недели. Сначала при первом знакомстве с Арсением Морозовым, потом когда нашла монету, затем при разговоре о налогах и вот сейчас. Что происходит в последнее время? Мурашки на затылке вдруг как будто замерзли и превратились в маленькие льдинки, словно кто-то засунул пригоршню снега за воротник. Влада поежилась и обернулась по сторонам: обычная жизнь московского метрополитена, спешащие люди, несущиеся поезда – ничего странного не происходит. Но что с ней тогда творится? Она взглянула на незнакомку, и вдруг померещилось, что от лица девчонки исходит голубоватое сияние, словно кто-то у нее над головой ударил топором по глыбе льда и тысячи искристых осколков посыпались на рыжий пуховик, волосы и плечи.

– Простите, мне пора, – прошептала Влада похолодевшими губами и быстро зашагала к эскалатору.

– Подожди! – Настойчивая незнакомка догнала, схватила за руку и остановила. – Неужели ты непосвященная? Обалдеть! Но ты светишься больше всех, с кем я успела познакомиться! Послушай, возьми Жаннину визитку, тебе надо срочно позвонить ей…

– Отпусти меня немедленно! – Влада вырвала свою руку и побежала по платформе к выходу.

На улице было так спасительно свежо, что она с удовольствием выдохнула из легких спертый воздух подземелья и глотнула прохладу сентябрьского дождя, от которого еще недавно хотела спрятаться. Немного полегчало. Но ехать к подруге уже не хотелось, осталось одно-единственное желание – оказаться дома, где не ходят всякие сумасшедшие (или все же ходят и разбрасывают деньги?), выпить кофе и подумать. О том, что с ней не так последнее время. И откуда взялись галлюцинации. Наверное, нельзя так часто летать. Пятнадцать рейсов за два месяца – это много или мало? Для обывателя, который видит самолеты пару раз в году, пожалуй, много. Но ведь есть масса людей – бизнесменов, стюардесс, пилотов, – кто тоже треть жизни проводит в небе. Или у стюардесс какая-то специальная подготовка, и они знают, как приводить нервную систему в порядок? С кем бы поговорить на эту тему?

Максим! Ну конечно, он сам рассказывал, что за две недели объехал половину Франции. Только вот… Поделиться с мужчиной, который нравится, что у тебя галлюцинации? Да и вообще, он ведь пропал куда-то.

Влада сняла капюшон, чтобы почувствовать кожей холодные капли дождя, слизнуть их с губ и отвлечься. Последние дни она все время хочет отвлечься и не думать, это уже стало традицией. Навалились какие-то проблемы, только вот самое странное, что она никак не может понять, какие. С чем бороться? Против кого воевать? За что поднимать флаги? Ей не впервой было жить на линии огня, сколько себя помнила, столько шла в атаку. Все детство мама была недовольна ею. Слишком спокойная, слишком равнодушная, не похожа ни на других детей, ни на саму Ирину Викторовну. Сколько ни пыталась мать увлечь чем-то неподвластного воспитанию ребенка, Владе все было неинтересно. Кружки, секции, олимпиады, конкурсы – девочка не хотела ни в чем принимать участие, не мечтала стать старостой класса и вести бурную коллективную жизнь. Все, что ей нравилось, – это сидеть в своей комнате и читать сказки. А мама хотела, чтобы поздний ребенок стал ее гордостью, проявил какой-нибудь талант, показал себя. Только Владе было достаточно своей собственной войны отцов и детей, на другие, конкурсные, не оставалось сил.

Потом институт, переезд из родного дома, поиск работы, поиск себя. Не так-то легко найти себя, если точно знаешь, что не такая как все. Неудачные романы, несостоявшиеся подруги, проблемы со здоровьем, это вечно пониженное давление и температура, анабиоз, в который она впадала с мая по сентябрь. Ведь далеко не сразу удалось найти такую работу, чтобы как можно реже бывать в тепле. И вот когда, казалось бы, жизнь вошла в свою колею, приняла достойный облик, все устаканилось и образовалось, опять происходит нечто странное. Видения. Рой снежинок, кружащий вокруг живого человека на станции метрополитена. Незнакомый предмет в квартире, про который интуиция визжала пожарной сиреной – тут что-то не так! Детективное агентство. Отлично. Может, стоит записаться на прием к психотерапевту?

Влада зашла в свой подъезд, бегом поднялась на шестой этаж, открыла ключом дверь «предбанника», в темноте нащупала выключатель и зажгла свет.

На коврике, прислонившись к двери ее квартиры, сидел незнакомый мужчина. Абсолютно голый, если не считать черных носков и массивных часов на запястье. Его глаза были закрыты, руки скрещены на груди, а из приоткрытого рта раздавался раскатистый храп. Он спал. А из замочной скважины в двери Влады свисала объемная связка ключей. Чужих.

Глава 4

На первый взгляд, сводки погоды вовсе не выглядели странными, поэтому Маша сразу и не заподозрила подвоха. Последние годы климат изменился, и удивляться резкому похолоданию в России было бы смешно, если даже солнечная Испания в прошлом году страдала от суровой зимы. Но вчера, когда муж смотрел вечерние новости, Маша краем уха услышала про аномальное понижение температуры, только не успела уточнить где, а потом отвлеклась на подгорающие котлеты и бегающих по кухне детей. И вот сегодня утром, сидя в рабочем кабинете, наконец поняла, что не так в этих графиках, изображающих скачки температуры на разных территориях страны. Подмосковный Устюг. Именно там бушевал облетевший все сводки новостей ураган, принесший жителям городка немало проблем.

Вот это да! Интересно, а почему ей никто ничего не сказал? Что, в корпорации ни единая живая душа не смотрит телевизор? Или смотрят, но не думают? Скорее всего, так. Новое поколение сотрудников, выращенное Глебом, просто не видит связи, потому что не знает, что эта связь может быть. Про Деда Мороза забыли. Не про десятки великолепных актеров, работающих в корпорации, а про самого Владимира Владимировича Морозова, единственного живого наследника, умеющего одинаково успешно управлять как погодой, так и некоторыми чувствами людей. Никто теперь не помнит или не знает этого. Грустно.

Мария Морозова, двоюродная внучка Владимира, осталась одной из немногих, кто был в курсе всей истории. И она считала своим долгом сохранить семейные легенды, донести до людей правду, но сделать это без помощи Мороза было невозможно. Он сам должен появиться и заявить о себе. И раз их недавний разговор стал причиной урагана, значит, цель достигнута. Мороз начал думать, а это уже можно было считать небольшой победой. Позвонить ему? Или еще рано, дать побыть наедине со своей проснувшейся сущностью, прежде чем приступать ко второму пункту плана? Новый, 2012 год должен наступить по всем правилам, если задуманное удастся осуществить.

Маша вызвала директоров подразделений, разложила на овальном столе переговоров голубые папки со снежинками и попросила офис-менеджера подготовить небольшой фуршет – сегодня была первая в этом году новогодняя планерка, а значит, праздник. Каждый раз пятнадцатого сентября корпорация Деда Мороза расправляла плечи в ожидании того события, ради которого ее когда-то создали. Именно в середине сентября всегда стартовали подготовительные мероприятия к Новому году. Мария Морозова была ответственным директором корпорации, в ведении которого находилось все, связанное с продвижением праздника. Когда просторный кабинет заполнился сотрудниками и все места за столом заняли улыбающиеся в предвкушении снегурочки, Маша открыла заседание.

– Сегодня необычный день. День, когда стрелки часов начинают отсчитывать минуты, оставшиеся до самого главного события года. Когда каждые сутки и каждый час становятся решающими на пути к финишу. Когда нужно засучить рукава, мобилизоваться, открыть свои души нараспашку и начать действовать. От каждого из нас зависит то, каким будет окончание 2011-го и как запомнится людям наступление 2012 года. Как семьи проведут этот день, как отпразднуют эту ночь, что затронет их сердца. От всех нас зависит, сколько добра принесет Новый год, сколько радости, счастья и волшебства подарит 31 декабря. 2012 год откроет новый виток этого неоднозначного и трудного века. И в нашей власти сделать его чуть легче и добрей. Поздравляю с началом! И доброго нам пути!

Раздались аплодисменты, кабинет наполнил стрекот веселых голосов, задвигались стулья и зашелестели бумаги, планерка началась.

– Итак, приступим. По завершении, как обычно, будет небольшой праздничный фуршет, а сейчас за работу. Отдел писем, начнем с вас. Что успели сделать?

– В этом году планируется сотрудничать с пятнадцатью новыми журналами для детей, где будут статьи, рассказы и непрямая реклама, объясняющая, как и на какой адрес писать письма Деду Морозу и вообще, почему это здорово делать, – начала Лида из подразделения связей с Дедом Морозом. – С конца ноября выступления в различных шоу и рекламные ролики на всех основных каналах страны. Мы прогнозируем увеличение количества детских писем на 25 % по сравнению с прошлым годом.

– Хорошо, жду на согласование макеты, тексты и сценарии не позднее 15 октября, у вас есть месяц, – подытожила Маша. – Дальше, отдел исполнения желаний.

– В августе мы приняли четырнадцать новых сотрудников и расширили агентурный штат. Наши люди налаживают связи с районными социальными службами города, уже готовятся отчеты про неполные и неблагополучные семьи, про все разводы и детей, стоящих на учете в комнатах милиции. Про каждого, кто может остаться без новогоднего подарка. По плану сведения должны быть собраны к середине ноября, чтобы за полтора месяца успеть разработать схемы помощи. До конца октября будут результаты бесед с заведующими детскими садами, завучами школ и ректорами вузов.

– А с прошлого года остались какие-нибудь незакрытые дела?

– Не знаю… – замялась Катя, директор отдела исполнения желаний. – В прошлом году я ведь еще не была на этой должности…

– Подними бумаги и выясни. В первую очередь мы должны взять в оборот те проекты, по которым уже велась работа.

Маша была довольна. Назначение Кати на эту должность – еще одна победа в борьбе против политики Глеба. Человека, управляющего подразделением последние пять лет, уволили, когда прошло внутреннее расследование. Результаты ошеломили. Хищение бюджетных денег, подложная документация, наплевательское отношение к своим обязанностям… Да чего стоит один пример с мальчиком Сашей!

Ребенка хотела усыновить семья из Италии, и в корпорации взяли это дело на контроль, потому что Саша написал письмо Деду Морозу, в котором просил маму. А наводка на итальянскую пару пришла из компании Санта-Клауса, с которой корпорация Деда Мороза сотрудничала по многим направлениям. Своих настоящих родителей мальчик не знал, его оставили в роддоме. И вот появился реальный шанс исполнить новогоднее желание трех человек: Саши, Катрины и Антонио. Но из-за равнодушия прошлого директора дело об усыновлении было забыто и упущено, мальчик остался жить в детском доме, а чета Монтини, уставшая от бесконечных судов и бюрократических разборок, отбыла на родину. Маша узнала об этой истории благодаря затеянному расследованию и, подключив личные связи и немалые бюджетные средства, довела дело до логического завершения. Александр Бероев все же стал Монтини и уехал с новыми родителями в новую миланскую жизнь.

Глеб потом был крайне недоволен, рисовал на бумаге цифры и доказывал, что средства потрачены неразумно. А Маша с болью смотрела на этого лощеного красивого мужчину и понимала – он теперь даже ради приличия не соблюдает правил. Или на самом деле забыл о главном? О том, что все фабрики и заводы, разбросанные по миру, все эти тонны новогодних игрушек и сувениров, начиная от свечей в форме зайчиков и заканчивая шикарными двухметровыми искусственными елками, все гектары земли, где специально выращиваются пихты и ели, – все, что приносит корпорации миллионную прибыль, создавалось с одной-единственной целью: иметь средства, чтобы дарить людям Новый год. Чтобы решать вот такие проблемы, как с мальчиком Сашей. Чтобы отвечать на письма детей и делать подарки тем, кому их неоткуда получить. Чтобы Новый год приносил радость и счастье, чтобы сказка не умирала. Семья Морозовых испокон веков была хранительницей праздника. Несколько столетий назад ледяной маг, Владимир-Свет-Мороз, создал корпорацию, когда понял, что жизнь меняется, что нужны деньги и выполнять миссию теперь возможно, лишь имея немалые средства. Что одной магии больше недостаточно, в будущем понадобятся другие, новые силы. Так родилась корпорация Деда Мороза – одна из самых крупных и успешных мировых компаний. Ее зачал сильнейший Дед Мороз из когда-либо живших, любовно вырастил и передал по наследству предкам вместе с ледяными генами, которые заставляют всех своих носителей служить Новому году.

– Что с новорожденными снегурочками? – спросила Маша, не поднимая глаз от бумаг.

– Про шесть новеньких вы уже знаете, – начала Снежанна, руководитель отдела посвящений. – Продолжается наблюдение по карте, отследили еще два незарегистрированных свечения, направили агентов. И вот еще что, вчера странная история произошла. Одна снегурочка, Лена Салонова, совсем юная семнадцатилетняя девчонка, посвященная всего несколько дней назад, позвонила поздно вечером. И рассказала, что встретила в метро снегурочку, у которой было такое свечение, что казалось, еще чуть-чуть – и станция покроется слоем инея. По словам Лены, поразившей ее девушке было далеко за двадцать, и та не понимала, о чем идет речь, и на дружественные приветствия никак не реагировала.

Маша нахмурилась.

– А ты уверена, что девушка ничего не перепутала, она уже способна видеть? Это точно не игры разума, может быть, желаемое за действительное выдает?

– Я ни в чем не могу быть уверена, меня ведь там не было, – развела руками Снежанна. – Но девочка утверждает, что все было именно так. Когда Лена начала рассказывать про бал, посвящение, незнакомка вообще побледнела и ушла, отказалась слушать.

– Ну-у-у… – Маша задумчиво крутила ручку между пальцев. – Что тут сказать… С одной стороны, слова молодой неопытной снегурочки ничем подтвердить нельзя, но с другой – и опровергнуть тоже. Нужно проверять. А на карте уже смотрели?

– Записи проверяют в конце недели, так что скоро буду знать.

– Тогда пока остановимся на этом. Обязательно расскажи о результате. – Маша обвела взглядом присутствующих, многие из которых отвлеклись и тихонько переговаривались между собой. – Продолжим. Что нового есть у промо-отдела?

– Да пока ничего, – вздохнула Марина, отвечающая за направление. – В каждом крупном издательстве работает как минимум по одному нашему редактору. Отслеживают весь самотек, никаких изумрудов пока не нашлось. Я вот думаю, может быть, устроить конкурс на лучший новогодний роман? Подключить СМИ, сделать это на базе какого-нибудь крупного издательства, разрекламировать, хороший призовой фонд организовать. Параллельно в каком-нибудь популярном журнале то же самое с рассказами запустить. Да и со сценариями можно. Найдем кинокомпанию, заключим договор. Кстати, а Эльдар Рязанов еще снимает? Вот бы он нам фильм сделал…

– Марин, идея отличная, на пять с плюсом. Только почему ты об этом не подумала раньше? Пока подготовим все, две недели как минимум уйдет, и на сам конкурс нужно не менее трех-четырех месяцев, а то и полгода, если речь идет о нормальном объемном романе или сценарии. Значит, победители даже до Нового года не определятся. Не говоря уж о том, чтобы книгу издать. Но можно как минимум начать с рассказов. – Маша задумалась на несколько минут. – Да, мы выберем пятерку лидеров и закажем им на основе идеи написанных рассказов романы. И тогда к 2013-му можно будет выпустить несколько отличных новогодних книг. Хорошо. Жаль, в этом году не успеем. Ну а по заказам? Неужели никто ничего не родил?

– Не родили, – развела руками Марина. – Я могу прислать несколько рукописей, по одной, кстати, до сих пор не приняла решение, вроде и есть там что-то, но, с другой стороны, не хватает изюминки. Почитаете?

– Присылай, если есть хоть что-то, можно ведь доработать?

– Ой, с этим сложнее. Автор такая капризная дама, в прошлом году прославилась на этой своей ведьминской серии, так теперь к ней на кривой кобыле не подъедешь, звезда!

– Подъехать можно абсолютно к любому, главное, знать дорогу. Нужно же нам в этом году хоть что-то издать? Давай будем думать. А с песнями что?

– Вчера звонили от «Иванушек», обещали к концу месяца прислать демку.

– Какие «Иванушки»? Про них еще кто-то помнит? Хит должен звучать из уст самой популярной ныне группы. Составляй список и приноси на утверждение. И с песнями, кстати, тоже можно конкурс провести.

Маша встала со стула, чтобы немного размяться, и решила сделать перерыв, снегурочки тоже устали.

– Ладно, друзья, сейчас прервемся на кофе-паузу. Но для того, чтобы первая часть заседания оставила хороший осадок, быстро расскажу приятные новости. В этом году мы решили отправить на стажировку в компанию Санта-Клауса по одному человеку из каждого подразделения, не считая директоров. Так что за неделю определитесь с кандидатурами.

В зале раздались восторженные аплодисменты и возбужденные перешептывания. Про стажировку у Санты ходили легенды, и попасть туда мечтали все, но, как правило, корпорация отправляла лишь единицы. А последние пять лет стажировка вообще не проходила. Маша была убеждена, что в этом тоже виновен Глеб. Президенту наплевать на дух и прочие «глупости», на то, что нужно перенимать опыт, развиваться, его волнует только финансовая сторона. И когда осознала это окончательно, начала потихоньку разбираться в происходящем и придумывать пути выхода из тупика, одним из первых решений стало возобновить сотрудничество с компанией Санта-Клауса. Сам Николас, кстати, с радостью принял новость и предложил целую программу для русских коллег.

– А вот отдел оформления поедет практически в полном составе. Пора нам научиться делать дома, улицы и города такими же красивыми и радостными, какими они бывают в Европе и Америке под Рождество. И кстати, люди Санты тоже хотят поучиться у нас! Как повысить авторитет Нового года, у них ведь там больше внимания Рождеству уделяют. Хотят фишечки всякие узнать, завлекалочки, истории интересные услышать, связанные именно со сменой одного года другим. Так что и мы ждем дорогих гостей!

Маша нажала на кнопку брелка, и раскосые глаза блестящего черного Infinity приветливо подмигнули хозяйке. До уютного салона автомобиля оставалось каких-то десять-пятнадцать шагов, но как же сложно их было сделать – ноги отказывались идти дальше, пока их не избавят от пятнадцатисантиметровой муки под названием каблуки. С девяти утра до девяти вечера, целых двенадцать часов изысканной древнекитайской пытки. Когда надевала утром новые черные туфли, даже не подозревала, какой сюрприз ей готовит модная итальянская парочка. В магазине обувь удобно обняла ступню, и показалось, что им вместе будет хорошо. Но реальность больно сдавила пальцы и пятку, доставляя мучения при каждом шаге.

Маша вообще больше всего на свете любила свои пушистые тапки в форме заячьих мордочек, подаренные Дашкой на День матери. И с каким удовольствием носила бы их круглосуточно, даже на работе. Да хотя бы удобные вязаные угги или мягкие замшевые балетки, что угодно, только не дикий ужас, именуемый элегантными туфлями на высоком каблуке. Только вот она сама выбрала этот личный ад, потому что, дожив до тридцати, так и не смогла избавиться от детских комплексов. Уже десять лет как была замужем, родила двоих детей, занимала высокую должность в крупной компании, а все не могла смириться с проклятыми сантиметрами. Сто пятьдесят пять сантиметров роста смущали Машу не меньше, чем кого-то родимое пятно на щеке, не давали расслабиться ни на день, заставляя взгромождать ноги на огромные каблуки и мучить ступни, всю жизнь мечтающие о тапках. Да еще эта внешность угловатой девочки, только вчера получившей диплом о высшем образовании! Маленькая, худенькая, с огромными восторженными глазами на наивном детском лице – наградили же небеса! Может быть, кто-то благодарил бы судьбу за такой образ, но Маша не могла. Вот если б была свободной художницей, богемной личностью, да просто домохозяйкой, на худой конец, то можно было бы жить и радоваться, что время не властно над лицом и фигурой. Но она стояла у руля огромной международной корпорации, управляла столькими людьми, и образ девочки-припевочки никак не помогал в этом деле. Вот и приходилось искусственно добавлять себе пятнадцать сантиметров роста, прятать радостно-наивное выражение глаз за строгой оправой очков, а юношески трогательную худобу – за доспехами элегантных деловых костюмов, которые терпеть не могла.

Маша села за руль, быстро скинула с ног туфли, достала из-под сиденья свои дорожные шлепки, включила зажигание, и тут запиликал мобильный.

– Мария Степановна, извините, что беспокою в нерабочее время, вы, наверное, уже давно дома? – раздался смущенный голос Алексея Захаровича, одного из старейших сотрудников, гениального ученого, милого старика из технического отдела, который когда-то тесно дружил с дедушкой и всегда был в курсе всех дел.

– Да нет, Алексей Захарович, только мечтаю оказаться на любимой кухне и разогреть вчерашние котлеты, еще даже за территорию не выехала. Что-то случилось?

– Случилось. Я тут просматриваю записи с карты за прошлую неделю, и… тут такое… в общем, вам нужно все увидеть своими глазами! Можно было бы и завтра, конечно, но, боюсь, вы сами поблагодарите, что показал сразу, как обнаружил. Уж очень странная картина.

Ученый никогда не беспокоил без повода, и если говорил, что нужно появиться в отделе прямо сейчас, значит, так оно и было. Натянув туфли обратно, Маша схватила с заднего сиденья сумочку и быстро зашагала в здание, уже не обращая внимания на боль, – когда она работала, то не чувствовала ничего, способного отвлечь от дела. Морозова неспроста занимала свой пост.

– Вот посмотрите, это запись за вчерашний день. – Алексей Захарович стоял у огромного жидкокристаллического монитора, на котором отображалась карта. Еще в юности этот мужчина изобрел систему отслеживания свечений, и в корпорации появилась карта, с помощью которой можно было следить за снегурочками. Маша плохо понимала техническую сторону дела, но в общих чертах знала, что свечения, исходящие от снегурочек, улавливаются какими-то специальными приборами и с помощью спутников передаются на карту.

Монитор был усыпан мерцающими огоньками разных цветов и напоминал звездное небо из фильма «Аватар». Честно говоря, Маша ничего в этом не понимала, ей никогда не приходилось расшифровывать записи.

– Красиво!

– Соглашусь, безумно красиво, – закивал, улыбаясь, старик. – Голубые точки – это зарегистрированные свечения, сейчас уберу их с экрана, чтобы не отвлекали. А красные – не выявленные ранее, новые сигналы.

– А это что такое? – Маша ткнула специальной указкой на какое-то большое огненное пятно в углу монитора.

– А вот это я увидел двадцать минут назад на вчерашней записи. Такое мощное свечение последние четверть века исходило только от одного человека, Владимира Владимировича Морозова. Но место, где выявлен сигнал, вовсе не соответствует адресу его имения, этот кусок карты отображает Москву. Я сначала было подумал, что Мороз просто посетил столицу, и даже разволновался по этому поводу. Но потом вывел на экран Устюг и понял, что Владимир в своем доме. И светится уже не так сильно, как во время урагана.

– Так вы знали про ураган! – воскликнула Маша.

– Конечно, знал, с помощью этой карты я даже его мысли могу прочесть. Ну, или почти могу. По крайней мере предположить, какие он испытывает эмоции, точно.

– А почему не доложили мне?

– Если желаете, буду докладывать. Я думал, всем и так все понятно.

– Стоп! То есть это пятно – не дедушка?

– Не дедушка. Это пятно – абсолютно новое незарегистрированное свечение небывалой силы. Я обозвал его Х и сохранил в базе, а потом перезагрузил карту и открыл записи за прошлый месяц, чтобы посмотреть, появлялось ли оно раньше. И вот что получилось: первый раз зафиксировано четвертого сентября во Франции, причем такое же мощное, если не больше, второй раз – неделю назад в Москве, гораздо слабее мерцало, третий раз на днях, и вот мы видим картинку вчерашнего вечера.

Маша в шоке перевела глаза на физика, довольного произведенным эффектом – значит, не зря побеспокоил начальницу в девять вечера и вернул на работу, – а потом опять посмотрела на монитор.

– Вы хотите сказать, что по Москве гуляет незарегистрированная снегурочка, светящаяся с не меньшей силой, чем сам Дед Мороз?

– Я вообще ничего не смею предполагать, просто докладываю факты. А размышлять – это уже ваша обязанность.

– Дядь Леш, давай пять минут без официоза, сейчас мы не начальник и подчиненный, а старые приятели, которые раньше много времени проводили вместе. Что ты думаешь по этому поводу?

Алексей Захарович снял перемотанные изолентой очки (почему старики так не любят заказывать новую оптику и упорно латают старые поломанные оправы?), протер линзы рукавом свитера и присел на край стола.

– Хорошо, девочка, давай попробуем. Да, я тоже думаю, что по городу разгуливает незарегистрированная снегурочка, светящаяся с не меньшей силой, чем сам Дед Мороз, точь-в-точь как ты сказала.

Маша почувствовала легкий озноб, который появлялся всегда, когда сердце билось с неимоверной скоростью. Наверное, ее собственное свечение сейчас выглядело бы на карте тоже нетипично. Но все равно ему было бы далеко до этого мощного прекрасного мерцания, издаваемого неизвестной. «…Казалось, еще чуть-чуть, и станция покроется слоем инея…» – зазвучали в голове слова Снежанны. Значит, молодая снегурочка Лена Салонова не ошиблась. Все правда.

Глава 5

В кармане куртки завибрировал телефон. Влада аккуратно нащупала ручку на двери, беззвучно опустила ее вниз, и, не поворачиваясь спиной к мужчине, шагнула обратно за порог.

– Привет, – шепнула она.

– Ну Влааааада! – заверещала Мила. – Ну сколько можно-то! Сидим тут, как четыре тополя на Плющихе, желудки сводит от голода, дети несчастными глазами смотрят, все кушать хотят! А тебя нет и нет!

– Не четыре, а три, и не сидим, а стоим.

– Нас-то четыре, и мы сидим и смотрим то на духовку, откуда аромат лазаньи плывет, то на входную дверь, откуда ты должна с минуты на минуту появиться.

– Прости, пожалуйста! Я не думала, что вы все будете ждать! Понимаешь, кое-что произошло, и пришлось поехать домой.

– Что случилось? – насторожилась подруга.

– Долго рассказывать, и точно не по телефону. А сейчас вот, в довершение всего, еще и мужик этот голый.

– Господи, какой еще мужик? Где?

– На коврике возле моей квартиры. Сидит там, скрючившись, и громко храпит. Пытался открыть дверь своими ключами, но, похоже, так и уснул.

Мила рассмеялась, и Влада почувствовала облегчение. Когда она озвучила эту странную зарисовку про голого мужчину на пороге своей квартиры, картинка стала выглядеть не такой настораживающей, как показалась вначале.

– Симпатичный хоть?

– Колени волосатые, носки спортивные, часы вроде дорогие, храп среднемузыкальный. Больше ничего рассмотреть и расслышать не удалось. Да, еще перегаром попахивает.

– Дорогим? – давилась от смеха подруга.

– Вот уж не знаю. Еще не научилась определять по запаху.

– Милицию-то уже вызвала?

– Зачем? Он не вор, это точно. Либо очень странный перепивший вор, который отрубился прямо на месте преступления. И вряд ли маньяк. Очень сложная схема для маньяка. Скорее, это нечто вроде Жени Новосельцева в упрощенном варианте.

– Кошмар! Ты ведь в курсе, что ненормальная, да? Любая среднестатистическая женщина вызвала бы милицию, а не размышляла б тут о природе происшествия. Или как минимум перепугалась бы и позвала соседей. Или достала бы из сумочки газовый баллончик.

Влада молчала. Вот опять напомнили про ее странности.

– Эй, ку-ку!

– Понимаешь, со мной происходит что-то последнее время, и вот еще ты говоришь, что я ненормальная… Все к одному…

– Господи, да я пошутила! Для красного словца вставила, никак не хотела тебя обидеть! Что случилось-то?

– Я не обиделась. Просто не могу разобраться.

– Суперобъяснение! Все, сейчас накормлю семью и приеду. Жди.

В трубке повисла тишина, и пока Влада решала, стоит ли перезвонить подруге и отговорить ее приезжать – все же у Милы семья, пятилетние близнецы, скоро ночь, – как дверь тихонько отворилась и в щель выглянула помятая физиономия, обрамленная спутанными темными кудрями.

– Доброе утро! – улыбнулось лицо.

– Добрый вечер…

– То есть как добрый вечер?

– Очень просто. Двадцать один ноль пять на часах.

– Офигеть! А куда делось утро и день?

– Утекли в песок, как и все ушедшее время. И вообще, какое счастье, что вы проснулись. Я ужасно устала и хочу в душ. – Влада обрадовалась, что путь в квартиру освободился, усталость хитрой змеей поползла по телу, подбираясь к ногам, и стоять в подъезде уже не было никаких сил.

– Э-э, извини, а ты кто? – спросил парень, все так же выглядывая из-за двери. – И умоляю, давай только вот без этих «выкалок», мы ж не в Центробанке!

Голый алкаш оказался парнем лет двадцати семи – тридцати, со стильной стрижкой и белоснежными зубами – это все, что удалось рассмотреть.

– Все как в плохом анекдоте, – вздохнула Влада. – Я здесь живу.

– А мы знакомы?

– Сомневаюсь.

– Это ты меня выгнала? Хоть бы одежду оставила! Я ж мог отморозить все что угодно, хорошо, что у тебя коврик мягкий.

– Я, кажется, поняла ход твоих мыслей. Слушай, все замечательно, и диалог по шкале комичности на пять с плюсом, и я бы даже поддержала этот милый разговор, только еще пара минут – и сама рухну на пол от усталости. Ты не мог бы посторониться, мне надо домой.

– Блин! – На забавной физиономии незнакомца отразился целый ворох эмоций. – То есть это не ты меня так жестоко? И мы не знакомы, да?

– Не знакомы.

– И что я тут делаю, тоже не знаешь? И где мои вещи и телефон?

– Не знаю.

– Черт! Слушай, тебя хоть как зовут? – Парень не двигался с места и не торопился пропустить хозяйку в квартиру.

– Влада.

– Очень приятно. Меня Андрей. Кажется… – Он задумчиво почесал затылок и наконец распахнул дверь. Прикрыл руками некоторые обнаженные части тела и посторонился. – Слушай, Влада! А ты не могла бы одолжить какие-нибудь трусы? Ну, мужа или бойфренда? Обещаю, что верну после химчистки! Нет, даже новые куплю!

Влада вытащила из замочной скважины чужие ключи и открыла дверь в квартиру. Надо было что-то решать. Не бросать же в подъезде этого хоть и придурковатого, но вроде совсем не опасного Андрея? Который, скорее всего, просто попал в глупую ситуацию с перепоя.

– Красные кружевные стринги подойдут? – решилась она и зашла в прихожую. – Поскольку мужского белья в наличии нет.

– О нет! Только не говори, что ты из тех, кто носит красные кружевные стринги! А по виду и не скажешь!

– Ну, знаешь ли, дареным трусам на фасон не смотрят. Еще есть черные, но они любимые, поэтому вряд ли принесу их в жертву.

Влада вынесла из ванной комнаты длинный белый махровый халат и протянула гостю. Значит, любая другая нормальная девушка на ее месте вызвала бы милицию и уж точно бы не пустила на порог чужого голого парня? Ну что ж, любым другим нормальным, наверное, не являются в галлюцинациях снежные искры в метро, а ей являются. И это не значит, что пора посыпать голову пеплом. Надоело. Почему-то появление забавного незнакомца на пороге в конце этого странного дня немного подняло настроение. Да и черт с ними, с видениями! Разберется как-нибудь потом. Влада всегда была странной. Она давно привыкла к этому и смирилась. И нечего больше рефлексировать, жизнь продолжается: на дворе осень, скоро зима и Новый год, все хорошо. Максим позвонит. Нервная система придет в порядок. И больше никаких полетов в ближайшие три месяца.

– На, выпей пока воды. Извини, рассола нет. Поищу, во что тебя можно нарядить.

– Какого рассола? – удивился Андрей.

– А какой предпочитают алкоголики с похмелья? Огуречный?

– Здрасте! Я вообще-то не алкоголик!

– Естественно.

– Ну вот началось! Мы еще даже не переспали, а ты уже обвиняешь во всех смертных грехах!

Влада с интересом обернулась.

– Сделаю вид, что часть фразы не услышала. Ну а кто ты тогда? Что делаешь голым в чужом подъезде? Где твои вещи? Почему не помнишь, как здесь оказался? Выпил накануне? Я тоже иногда выпиваю. Но память не теряю потом.

– Случаи, знаешь ли, всякие бывают! В общем, тащи красные, я согласен.

Перевернув вверх дном весь гардероб, Влада наконец нашла более-менее приемлемый вариант. Адидасовский спортивный костюм классического кроя, без всяких заниженных талий и узких брюк, такой широкий свободный и утепленный комплект унисекс, который покупался для вылазок в горы, где никто бы не обратил внимания на модность фасона. И открытые сланцы, в которые может войти нога на несколько размеров больше.

Андрей сидел за кухонным столом и с аппетитом хлебал ложкой из кастрюли холодную солянку, периодически откусывая хлеб от целого батона. Он, похоже, совсем не чувствовал себя неловко, даже наоборот, по-хозяйски развалился на стуле, свободно вытянув ноги.

– Вкусно?

– Слушай, ты извини, но что-то так жрать захотелось! А тут, смотрю, кастрюля, и, о чудо, там настоящая домашняя еда! Не помню, когда ел настоящую домашнюю еду!

– Что же ты ешь?

– Всякие роллы, сашими, соте, мисо-супы, что там еще модного на диетической повестке дня у женщин?

– Не знаю, не очень люблю японскую кухню.

– Не может быть! – воскликнул парень, демонстративно выронил ложку и, куражась, бросился на колени перед Владой. – О прекраснейшая из женщин! Я тоже, тоже ненавижу суши, но вот уже почти десять лет как вынужден жрать эту гадость чуть ли не каждый день! Потому что их любит каждая мало-мальски считающая себя модной девчонка от студентки до бизнесменки! А мне как джентльмену приходится выполнять их восточные капризы и пихать в себя склизкую сырую рыбу и липкий пресный рис!

– Поднимайся, шут гороховый. Все же расскажи, раз уж сидишь на моей кухне, что с тобой произошло? – Влада решила из вежливости поддержать разговор и дать парню еще пару минут, чтобы прийти в себя окончательно.

– Ой, все очень сложно… помню день рождения Марика, помню ночные гонки, помню текилу-бум в машине на заднем сиденье перед чьим-то подъездом, и больше ни черта не помню! Совсем! Я вообще думал, что сейчас утро, а оказывается, вечер!

– Очень познавательный рассказ. Ну, слава богу, хоть помнишь, как тебя зовут. Домашний адрес, надеюсь, тоже не забыл? Пора такси вызывать, ко мне скоро подруга приедет. Я в ванной оставила спортивный костюм.

Андрей медленно отодвинул кастрюлю, аккуратно взял в руки ладонь Влады и, видимо, собрался поцеловать ей руку в знак признательности, как вдруг замер.

– Ого, какие руки ледяные! Тебе холодно?

Влада моментально почувствовала озноб, и те самые, уже знакомые мурашки осторожно сползли на предплечья. Только на этот раз ощущение от их игр было со знаком плюс. Странно… Девушка непривычно смутилась, резко выдернула ладонь и скрестила руки на груди.

– Я просто хотел сказать «спасибо».

– На здоровье. Вызову машину.

Она поспешно вышла из кухни, заказала такси и тут же набрала номер Милены.

– Ты скоро?

В трубке слышался шум дождя и монотонный гул двигателя автомобиля, значит, подруга уже была в пути.

– Минут через десять буду.

Ну и хорошо. Чем быстрее приедет, тем лучше. Первый раз в жизни не хотелось оставаться наедине со своими мыслями.

– Вот признайся, этот милый комплект ты специально хранишь для случайных любовников, да? Мне подошел костюмчик! – раздался голос за спиной.

Андрей был худощавым, со спортивной фигурой, немного выше Влады, и костюм действительно вместил его, разве что только излишне обтянул плечи. И пальцы свисали из сланцев на пол – нога у него явно была размеров на пять больше, чем обувь. Еще он умылся, расчесал кудри и стал выглядеть почти человеком.

– Рада за тебя. Любовники, думаю, тоже не огорчатся, ты ведь вернешь одежду чистой?

– Ни за что! Пойду на все, чтобы отвадить соперников от этого дома.

Он стоял в метре от Влады, засунув руки в карманы штанов, и спокойно смотрел на нее. Запиликал мобильный.

– Все, машина приехала. Денег же у тебя нет?

– Не нужно, дома есть. – И вдруг без перехода, с той же самой интонацией добавил: – В общем, завтра в девять вечера буду ждать тебя у подъезда. Форма одежды casual, настроение романтик, куда поедем – не скажу, на месте узнаешь. До скорой встречи, и спасибо тебе, девушка, за теплый прием.

– Приглашаешь меня на свидание? – удивилась Влада.

– Это не приглашение, это констатация факта.

Андрей взял с туалетного столика свои ключи и уже начал открывать входную дверь, как в последний момент вдруг остановился, резко развернулся и подошел к девушке вплотную.

«Черт, я одна в квартире с незнакомым мужчиной», – запоздало напряглась Влада. Но уже в следующее мгновенье он снова взял ее руку, слегка пожал, подмигнул и быстро вышел из квартиры.

– Милка! У меня тут дурдом! – выдохнула Влада, как только подруга зашла в квартиру.

– Ого! Первый раз за девять лет знакомства вижу тебя такой возбужденной! Подозрительно блестят глаза, а губы… о боже! Неужели это улыбка? Прекрати немедленно, Снежные королевы не улыбаются!

Милена стянула с ног балетки и решительно прошагала на кухню.

– Я тут тебе кусочек лазаньи привезла, на завтрак съешь. Ну и бутылку вина по случаю, вино выпьем прямо сейчас! Штопор есть в этом доме?

– Не помню, пойду поищу.

– Давай уже, рассказывай, а то лопну от любопытства. И вообще, хорошо, что ты вернулась наконец!

– Давай лучше ты сначала, а я пока с удовольствием поем. Обожаю лазанью!

– Слушай, – отвлеклась вдруг Мила, глядя, как Влада посыпает сыром разогретую лазанью. – Вот как тебе это удается, а? Одиннадцатый час вечера, а ты без тени сомнения собираешься проглотить такое калорийное блюдо. И ведь ни жиринки нигде не отложится! Повезло же с обменом веществ!

– Обмен ни при чем, тут другое.

– Какое такое другое? Я всю жизнь думала, что тебе просто повезло с наследственностью и ты в принципе не толстеешь, так ведь бывает!

– Наверное, бывает. Но я не из числа тех счастливых. Однажды, когда мне было лет пятнадцать, мама уехала в санаторий на месяц. Меня побоялась оставлять одну в квартире и отвезла в семью к своей тетке. И вот тогда-то я узнала, что могу толстеть. У них было принято кушать всей семьей, завтрак, обед и ужин – святое, все должны собираться за столом в определенное время. Оставлять остатки еды на тарелке – неприлично, доедать нужно было все до последней крошки. Ну и мне пришлось подстраиваться под их правила. Это было нечто! Каждый день на завтрак блинчики или оладьи, сырники или гренки. Творожные запеканки, густо политые сгущенным молоком, яичницы с сосисками, какао со сливками. На обед обязательно первое и второе, например жирный борщ и котлеты с пюре. А я в жизни столько не ела! Съедала половину тарелки супа и уже не могла, а меня заставляли отведать еще и котлеты, тогда как я блинчики с мясом, что были на завтрак, еще не переварила. На ужин какой-нибудь салат, но не овощной, как должно быть, а оливье или сельдь под шубой, а потом свинина с грибами или мясной пирог. А на десерт шарлотка или эклеры. Это был просто гастрономический ад! Я физически не могла столько съесть. Мы с мамой питались совсем по-другому. Она целыми днями была на работе, сварит один овощной супчик, и кушаем его дня три. И вдруг я попадаю в семью, где культ еды. Любой прием пищи – целый ритуал. Надо мной вздыхали – какая же худенькая и бледненькая, – все старались запихнуть как можно больше. И через пару недель я втянулась. А через месяц, когда пора было ехать домой, с удивлением обнаружила, что на мне не застегиваются джинсы. Так что еда много значит.

– Ничего себе! И что, судя по всему, ты опять похудела? На диете сидела?

– Нет, я просто научилась слушать свой организм.

– Ой не верю я во все это, – махнула рукой Мила, – если следовать этой теории, а я слышала что-то уже, но мой организм всегда хочет одну только пиццу, хот-доги и сладкое. В любом виде. Так что не верю.

– Ты не права, это только кажется, что тебе все время хочется пиццу. А попробуй есть ее дня три подряд, и на четвертый захочешь помидоров с огурцами под оливковым маслом. Я всегда ем только то, что хочу. Но сначала нужно научиться понимать это «хочу». Вот увидела я, к примеру, в витрине кафе шоколадный торт. Первая мысль: «Ммм, хочу!» Вторая: «Стоп, спокойно. А ты уверена, что именно желудок хочет торт, а не глаза, попавшиеся на красивую картинку?» Останавливаюсь, выдыхаю и прислушиваюсь к своим желаниям. Действительно ли я хочу торт? Представляю, как откусываю кусочек, как буду чувствовать себя потом, когда поем. И в половине случаев оказывается, что организм совсем не хочет шоколадного торта.

– Не бывает так! Не бывает!

– Мил, да ты просто попробуй. Не надо себя ни в чем ограничивать, просто если стараться кушать сбалансированно, то иногда можно и лазанью, и жареную картошку. Все это на самом деле не так часто нужно организму.

– Ну, не знаю, как-то с трудом верится.

– Согласна, нужно учиться слушать себя. И может, это получится не сразу. Ты ведь даже не представляешь, сколько ешь всего, чего хотят твои глаза! Услышала где-то словосочетание «макароны болоньезе», память услужливо подсунула тебе воспоминание, как когда-то было вкусно. И вот уже несешься крутить фарш, чтобы испытать те самые, волшебные эмоции. Но вкусно тебе было тогда! А если остановиться и подумать, послушать себя, то вполне может оказаться, что именно сейчас тебе вовсе не хочется макарон с мясом. А хочется морепродуктов и зеленого салата. Потому что организму сейчас нужен йод и клетчатка. Понимаешь?

– Понимаю. Но не верю, что смогу отличать приятные воспоминания от настоящих желаний. Хотя звучит заманчиво и попробовать хотелось бы…

– Да ладно, не страдай! – улыбнулась Влада. – Ты вообще прекрасно выглядишь, зачем худеть?

– Надо, мне, надо! Близнецам уже по пять лет, а я так и не могу влезть в добеременные платья. А так хочется! – мечтательно протянула Мила, закрыв глаза. – Ладно, хватит про еду. Заговариваешь мне тут зубы! Расскажи лучше про себя. Что случилось-то?

– Да ничего особенного. Просто за одну неделю познакомилась с двумя мужчинами, и оба завтра пригласили на свидания. Как только Андрей вышел за дверь, пришло смс от Максима.

– Стоп! Кто такой Андрей? И кто такой Максим? И вообще, ты сама-то точно Влада?

Мила привычным движением губ сдула со лба спиральку волос. Каждая черточка подруги была олицетворением ее имени, настолько гармонично оно легло на внешность. Милые ямочки на щеках, милые золотистые кудряшки, милые огромные голубые глаза. Маленький рост, тонкая талия и округлые формы по моде времен Мэрилин Монро. И дети, пятилетние близнецы Аня и Ваня, выдались такими же кукольными белокурыми картинками. И даже муж, рыжий веснушчатый Стасик, идеально дополнял свое светловолосое милое семейство. Они поженились, когда учились еще на втором курсе МГУ. В университете и познакомились Мила, Стасик и Влада, оказавшись в одной группе.

– В общем, с Максимом я познакомилась в самолете, когда летела домой из Франции. Бизнесмен, лет тридцать пять, весь такой дорогой, лощеный, вежливый. Даже говорит чуть ли не стихами, на свидание меня пригласил такой смс-кой! – Влада взяла телефон, нашла текст и прочла.

– Обалдеть! Симпатичный хоть?

– Симпатичный как-то не про него, симпатичный скорее Андрей. А Макс – такой весь идеальный, как с обложки Men’s Health.

– Обалдеть! Надеюсь, он тебе понравился?

– Понравился, я даже от самолетного обеда отказалась. У нас много общего нашлось. То свидание так и не состоялось, вот пригласил завтра поужинать.

– Все понятно, наконец-то приличный мужчина. И тогда скажи, пожалуйста, кто такой Андрей?

Влада вдруг улыбнулась, вспоминая маленькое вечернее приключение.

– Стой, стой! Дай-ка я отгадаю! Это случайно не голый вор-маньяк с волосатыми коленками?

– Ага. В общем, «маньяк» тоже предложил встретиться.

– Но… зачем тебе «алкоголик», если есть Men’s Health?

– Не знаю, я пока и не соглашалась. Просто в отличие от Максима – фешенебельной белоснежной яхты, Андрей – скоростной скутер, понимаешь? А я ведь люблю скорость.

– Дела… – протянула Мила. – Слушай, а почему ты опять такая грустная? Два парня, два свидания, путешествовала два месяца, закончилось твое нелюбимое лето. Ну почему ты как всегда несчастлива?

Влада вздрогнула и растерянно посмотрела на подругу.

– С чего ты взяла, что я несчастна? Неправда.

– Не несчастна, а несчастлива. Это разные понятия. Хоть и разделены очень тоненькой дверцей. Вот что с тобой? Ты ж красивая, интересная, у тебя такая потрясающая работа, на тебя почти все мужчины без исключения смотрят, ну почему ты всегда несчастлива?

Влада задумчиво глядела в бокал с вином. Там отражались ее блестящие глаза.

– Если честно, ты завела меня в тупик своей философской дверью.

– Да просто надо разобраться, что не так. Вот раньше ты не могла определиться с работой, болела от жары, мечтала жить одна. Все же наладилось? Мама тебя больше не донимает, живешь в отличной квартирке, хоть и не своей, но это ведь дело наживное, тебе всего двадцать пять. Нашла свой конек – путешествия, весь мир объездила. С давлением все разрешилось, нет жары – нет проблем. Любовь? Все дело в любви?

– В какой любви?

– Вернее, в ее отсутствии. Ты из-за этого переживаешь?

– Милка, ты мертвого из могилы поднимешь своими выдумками, – засмеялась Влада, – видишь, даже я смеюсь.

– Вот! Умеешь ведь!

– Ну а если серьезно, не знаю что ответить. Я вовсе не чувствую себя несчастливой.

– Тогда почему ты все время какая-то грустная, загадочная, как будто летаешь где-то на другой планете?

– На другой планете… Почти в точку. Ты знаешь, у меня и правда иногда возникает ощущение…

– Говори уже, я все пойму и скорую психиатрическую помощь вызывать не стану. Привыкла уже, что ты не от мира сего.

– Точно не вызовешь? Скажи сначала, почему ты счастлива? Из чего складывается твое счастье, из каких составных?

– Ой, ну я-то примитив ходячий, все просто как пять копеек! Мне страшно повезло, я в восемнадцать лет встретила любимого мужчину, и не пришлось ждать великого чувства, считая уходящие годы. Стаса люблю. Близнецов обожаю. Квартира есть, дача, мой личный кусочек неба и земли, тоже есть. Я рядом с ними просто невероятно счастлива! И пожалуй, это процентов восемьдесят успеха. А оставшиеся двадцать, которые не так уж и отвлекают от эйфории, когда-нибудь тоже появятся. Я мечтаю открыть свое кафе… Я ж курица, Владка! Мне главное, был бы милый рядом. Постой… А может, ты такая же? И поэтому ни карьера твоя, ни путешествия не спасают? Может, для тебя тоже главное любовь?

– Да нет, вряд ли. Ну конечно, я не хочу быть одна, но круглосуточно об этом не думаю. Такое чувство, что я и правда с другой планеты. Как будто меня прислали на Землю с какой-то важной миссией, но я почему-то потеряла память. И не знаю, в чем эта миссия состоит. И вот живу, жду, когда вернется память или придет помощь и мне напомнят, и расскажут, в чем дело…

– Ну ты даешь! Может, все же стоит в «Скорую» позвонить или куда там звонят, когда инопланетян видят?

– Если б я знала куда, сама бы давно позвонила!

– Ты хочешь сказать, что не нашла свое призвание? Так путешествия все же не твое?

– Не знаю, правда. Вроде и мое. Но все равно, как будто жду чего-то главного.

– Замуж тебе надо, за-муж! И никаких отговорок!

Мила уехала почти в двенадцать ночи. После того не очень комфортного диалога про дверь, за которой нет счастья, Влада стала как обычно рассказывать про поездку, про забавные случаи и красивые места, и только о видениях, монетке и налогах так и не сказала ни слова. Хоть и сама не поняла почему.

Маша уже битых два часа не могла дозвониться до дедушки и невероятно нервничала по этому поводу. И не только. На часах почти полдень, а Глеба нет на месте, тогда как ей срочно нужно обсудить с ним очень важные моменты. И куда мог деться Мороз? В Интернет не выходит, трубку не берет, куда ж тогда пропал, если, по его словам, сидит безвылазно в имении? С утра Маша узнала, что он распорядился перевести значительную сумму в мэрию подмосковного Устюга в качестве благотворительного взноса для устранения последствий урагана. Значит, все правда, адская непогода приключилась по вине Деда Мороза, и теперь он пришел в себя и замаливает грехи. Сумма была поистине гигантской, даже превышала ту, в которую власти оценивали ущерб, нанесенный городку природой. Дошли слухи, что уважаемый Глеб Александрович с утра был в ярости, уж не из-за этого ли? Ведь Глебушка лишней копейки боится потратить, а тут многозначное число, улетающее со счетов корпорации. «По вине больного старика» – именно так было и сказано, эти слова слышали два сотрудника в приемной, потом кто-то с кем-то поделился, и вот отзвуки скандала долетели и до Маши. Подумать только! Назвать самого Деда Мороза больным стариком. Это уже не лезло ни в какие ворота. И вот теперь ни до дедушки не дозвониться, ни до Глеба. А они сейчас нужны оба! Нужно рассказать про вчерашнее происшествие на карте, нужно решать, что делать с этим странным случаем, Маше просто необходимо посоветоваться! Наверняка у дедушки возникнут какие-то мысли, вдруг он что-то знает, чего не знает она сама? Кому может принадлежать такое сильное свечение кроме прямых членов семьи? А может, кто-то из родственников Санты неофициально посетил Москву? Тогда Глеб должен быть в курсе, даже если это не рабочий визит. Как правило, все европейские снегурочки регистрируются, если прибывают в Россию.

Маша вышла из своего кабинета и направилась в крыло, где располагался офис президента. Надо поговорить с его помощниками, должен, в конце концов, кто-нибудь знать, где босс?

– Мария Степановна! – в отчаянии окликнула Ольга, офис-менеджер из приемной компании. – Я дико извиняюсь, но не знаю, к кому обратиться! Тут опять звонят из Франции, уже пятый раз за две недели, очень просят соединить с Владимиром Владимировичем. Я уже говорила Глебу Александровичу, он ругался, но они звонят и звонят!

– Оль, мне сейчас некогда, я очень занята, – бросила Маша на ходу, не замедляя шага, – тебя учили, как реагировать на звонки? Вот и действуй!

– Да, но этот человек говорит, что он брат…

– Антон! – закричала Маша, увидев, как молодой человек из свиты Глеба заходит в лифт, и поспешила к нему. Она уже не услышала, о чем говорила Оля, потому что мысленно была далека от приемной. Необходимо решать первостепенные задачи, и в такой ситуации не до уроков ликбеза с молодыми сотрудниками. – Антон, ты в курсе, где Глеб Александрович и когда вернется в офис?

Парень в нерешительности остановился перед открытыми дверьми лифта.

– Он уехал почти в девять утра и ничего не сказал, что-то случилось?

Маша резко развернулась на каблуках и побежала по ступенькам вниз, в технический отдел, когда она нервничала, не могла спокойно стоять на месте, хотелось двигаться и что-то делать. И пробежка по лестничным пролетам будет в самый раз, проветрится немного. Сейчас бы подняться на последний этаж в спортивный клуб корпорации – гораздо лучше и эффективнее снимать стресс на тренажерах, чем с помощью прыжков по ступенькам, – но было жаль времени. Раз никого нет на местах, будет принимать решение сама. Вот только поговорит еще раз с Алексеем Захаровичем, вдруг со вчерашнего вечера есть какие-то новости?

Ученый сидел за рабочим столом, в задумчивости склонившись над бумагами, и даже не услышал звонких шагов Маши. Он усердно хмурил брови, разглядывая какие-то схемы, и казалось, что даже землетрясение не смогло бы отвлечь старика.

– Извините, что отвлекаю, дядь Леш, вы уже смотрели карту?

– А? – он очнулся, повернулся к Маше и резво встал со стула. – Хорошо, что ты пришла. Уже много лет мне не было так интересно. Что ни час, то сюрприз!

– Правда? – напряглась Маша. – Наш объект Х снова дал знать о себе?

– И это тоже. Я ведь так и не ушел домой ночью, не мог оторваться от работы. Светило еще несколько раз, то сильнее, то слабее, и все по одному адресу. Но заинтересовало меня другое. Владимир исчез с карты!

Маша почувствовала, как сердце замедлило на секунду свой ход. Она нащупала руками край столешницы, оперлась на нее и не глядя опустилась на стул.

– Что это значит?

Старик оторвался от экрана и в изумлении глянул на побледневшего директора поверх очков.

– О господи, деточка, я не хотел тебя испугать! С ним ничего плохого не случилось, а то, что упрямый дед исчез с карты, значит только одно – скрывается. Не хочет, чтобы за ним наблюдали и, так сказать, «отключил» свечение.

– Дядь Леш, вы меня сейчас до инфаркта доведете! Что значит «отключил»? Я как раз не могу до него дозвониться и, помня о вчерашнем разговоре, хотела попросить, чтобы вы посмотрели по карте, что там у дедушки с настроением. А тут такая новость – исчез. Что это значит?

– Абсолютно ничего страшного, кроме того, что Мороз не желает, чтобы за ним наблюдали. Он умеет «отключаться», делать так, чтобы свечение пропало, если это необходимо.

– Не испытывает никаких эмоций, что ли? Но как такое возможно? Почему ж тогда ураган устроил?

– Милая, но он ведь человек и так же, как и все, подвластен смене настроения! Просто генотип у него не совсем человеческий в общепринятом смысле, но все остальные качества вполне людские. Сначала волновался, злился, переживал страшно, не контролировал себя настолько, что не заметил, как чуть полгорода не заморозил. А потом, вероятно, успокоился, подумал и принял какое-то решение, неведомое нам. И для чего-то ему понадобилось скрыться. Вот и взял себя в руки и скрыл эмоции. Володька еще в детстве так любил пошутить над молодыми снегурками. Специально впадал в эмоциональный анабиоз и говорил, что свечение пропало. И действительно, никто вокруг ни искорки не видел, – скрипуче засмеялся Алексей Захарович, вспоминая прошлое и выходки неординарного наследника.

– Но зачем?

– Ну уж не знаю, Мария Степановна! Это ты постоянно поддерживаешь связь с дедом, а со мной затворник много лет не общался, понятия не имею, что в его старой голове творится. Тебе виднее.

Маша поняла, что не остается ничего другого, как ехать к дедушке домой. Что еще взбрело в голову Деду Морозу? Неужели это напрямую связано с их недавним разговором, неужели ей удалось достучаться и дед решил начать какие-то действия? Но почему он тогда молчит, ничего не говорит Маше и еще и скрывается?

– Как только появятся какие-то изменения, сразу звоните мне! И по поводу Мороза, и по поводу вчерашнего свечения. Я буду на связи, очень жду новостей!

– Хорошо, милая, не переживай так. Да, ты сейчас в офис? Не могла бы передать распечатку для Глеба, я обещал после обеда подготовить, но справился раньше.

– Конечно, а что за документы? – слегка удивилась Маша. Глеб никогда не проявлял интереса к отделам, находящимся в ее ведомстве, если это только не касалось финансовых затрат.

– Все то же самое, что мы обсуждали вчера, только в виде доклада. С точным временем, местом и силой нового свечения, отчетом, когда были зафиксированы все случаи.

– Так он в курсе, значит?

Вот это да! Если президент все знает, то почему ни слова не сказал Маше? Ведь техотдел находится в ее ведении, это она должна держать все под контролем и принимать решения. И если другой руководитель узнавал что-то интересное, то должен был в первую очередь сообщать самой Марии Морозовой. И почему Маша все утро ищет Глеба, чтобы обсудить необычный случай, а он, уже находясь в курсе дела, не торопится поделиться с ней?

– Ну засветилась, засияла! Почему опять нервничаешь? – спросил Алексей Захарович, оторвавшись от карты, где только что увидел Машино отображение в виде сияющей точки, которой еще несколько секунд назад не было на экране.

– А как Глеб узнал, вы по своей инициативе ему доложили?

– По уставу я должен оповещать все руководство, если происходит что-то неординарное, из ряда вон выходящее. Но посчитал, что разговора с тобой достаточно. Президент сам позвонил мне еще с неделю назад и спросил, не происходит ли чего-нибудь странного в последнее время. Я пообещал проверить и вот отчитался вчера, сразу после нашей с тобой вечерней встречи.

Странно. Все это очень странно. У Маши не было никакого повода подозревать Глеба в чем-то плохом, ведь кроме помешательства на деньгах он никак не скомпрометировал себя, но откуда тогда этот холодок в районе солнечного сплетения? Холодок, который появлялся всегда, когда интуиция хотела сказать что-то важное. И напускала на кожу стада мурашек, чтобы обратить на себя внимание с помощью физических проявлений. Маша сама учила снегурочек понимать язык интуиции, стараться распознавать ее сигналы, потому что все носители ледяного гена обладали врожденной сверхчувствительностью. Но на самом деле сделать это, правильно понять сигналы было не так-то просто. Вот что именно сейчас хочет сказать внутренний голос? С Глебом что-то не так? С новым сильным свечением? С самим Дедом Морозом? Или, может быть, с Машей? Она что-то упускает или недопонимает? Говорят, идеально слышать внутренний голос умеют только прямые наследники, им вообще не нужно ничего додумывать, интуиция сама шепчет нужные слова. Надо будет спросить у дедушки, может, он научит. А сейчас пора ехать к нему, самое время.

Глава 6

Дорога по трассе пролетела как один миг, казалось бы, только повернула ключ в зажигании, как вдруг перед глазами появилось то самое расколотое дерево, и уже через пару минут Маша оказалась у особняка Деда Мороза. Иногда время сжималось до мизерных размеров, исчезало и растворялось в потоке мыслей, как будто часы умели запросто превращаться в секунды. Так и сейчас, Маша даже не могла вспомнить, куда делся загазованный путь по запруженным автомобилями проспектам столицы, куда исчезли асфальтированные трассы шоссе, почему она, как обычно, не приоткрыла окна, когда оказалась в лесу. Помнила только то, о чем думала всю дорогу.

Автоматические ворота, естественно, были закрыты. Маша несколько раз нажала на звонок и, не дождавшись ответа, пошла вдоль забора. Дедушка говорил, что с северной стороны находится калитка, через которую можно выйти и прогуляться по лесу, вдруг окажется незапертой? Сама Маша туда ни разу не доходила – имение было огромным, вся территория занимала не меньше пятидесяти соток, но только треть земли выполняла функциональную роль. Там как раз располагался особняк, баня, гараж и небольшой сад с беседкой, раскинувшийся за домом. Территория ухоженного сада плавно переходила в нетронутый лес, где стояли гигантские сосны, росли многочисленные кустарники и буйно цвела дикая натуральная растительность. Дед просто огородил забором выкупленную землю, но не стал вырубать лес на всей территории, ограничился теми сотками, которые заняли строения и скромный садик. И получил кусочек своего рая – воздушная белоснежная беседка из тонких прутьев, заросший лилиями водоем с изогнутым мостиком, естественная зеленая лужайка, пушистые розовые кусты, бархатные заросли можжевельника, строгие остроконечные туи, голубые ели и сразу же, на расстоянии двадцати метров вглубь, первозданный лес, огороженный трехметровым забором.

Забор все не кончался и уходил в глубь леса, пробираться по густой траве и мокрой сентябрьской земле на высоких каблуках становилось сложнее и сложнее. С той стороны ограды не доносилось ни звука, кроме завороженного перешептывания вековых деревьев.

«И зачем я сюда тащусь! – раздраженно думала Маша, аккуратно переступая через поваленные вчерашним дождем ветви и старательно обходя грязь. – Можно подумать, калитка будет открыта! С чего вдруг? Если только дедушка именно сейчас вышел прогуляться… может быть, поэтому не слышал звонка? А прислуга тоже не слышала? Или сейчас в доме никого нет? Как там зовут новую девушку, которая пришла на место Тамары… никак не могу запомнить… Ну хоть бы дверь оказалась открыта! Так не хочется идти по этой ужасной дороге обратно! Кто ж знал, что проклятый забор такой длинный!»

Маша так старательно смотрела под ноги, обходя препятствия, что чуть не пропустила калитку. Дверь действительно оказалась незаперта, значит, дедушка и правда гуляет где-то неподалеку. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего, кроме бесчисленных переплетенных веток, коричневых сосновых, и изредка белых в крапинку березовых стволов, Маша решила пойти в дом и дождаться Мороза там. Искать его в лесу нереально, тем более в тесных туфлях на шпильке и облегающей юбке-карандаше, сковывающей каждый шаг. По пути к дому тоже никто не встретился, но в беседке на столе лежала развернутая газета и стояла кофейная чашка на блюдце. Значит, выпил кофе, почитал новости и решил размять старые кости. Все понятно. Стеклянная дверь, ведущая в особняк из внутреннего дворика, тоже оказалась приоткрыта. Скинув с ног туфли, Маша пошла в глубь дома, заглядывая по пути в каждую комнату.

– Дедуль! – крикнула несколько раз, но не услышала ответа. В особняке стояла тишина, и везде царил идеальный порядок. Даже чересчур идеальный – ни одной лишней вещи не валялось на диванах, на столах, интерьер выглядел так, словно вот-вот должна появиться съемочная группа и защелкать фотоаппаратами, чтобы запечатлеть комнаты для обложки какого-нибудь модного журнала по дизайну. Странно. Дед любил порядок, но при этом был всего лишь одиноким пожилым мужчиной и, естественно, оставлял за собой легкий хаос, который три раза в неделю старательно устраняла приходящая домработница. С тех пор как заболела Тамара, прослужившая у него почти двадцать лет, Владимир никак не мог найти достойную замену, упорно браковал всех женщин, которых присылал Глеб. Одна слишком молода, уборку делать не любит, работать не хочет, все через пень колоду чистит, лишь бы скорее деньги получить и на дискотеку сбежать. Другая слишком болтлива, все пытается завязать беседу и лезет к хозяину с расспросами, когда он совсем не хочет общаться. Третья готовит невкусно, четвертая на лицо не понравилась, пятая вроде ничего, но сама отказалась добираться на работу в такую глушь. И вот последняя девушка, имени которой Маша не запомнила, работала в доме уже вторую неделю и вроде пока не вызывала нареканий. Может, она просто вылизывает до блеска особняк каждый час и не дает шанса появиться хоть малейшему беспорядку? Поэтому здесь все так стерильно? А газету и кофейную чашку из беседки еще просто не успела убрать?

Гостиная тоже пустовала, а в камине догорали поленья. Камин, значит, топим посреди дня? Подумать захотелось? Владимир сам признавался, что ничто лучше не помогает размышлять, как созерцание огня. Интересно. Маша позвала дедушку еще раз и, не услышав ответа, решила на всякий случай подняться на второй этаж.

Комната для гостей и хозяйская спальня были такими же чистыми и безжизненными. Оставался кабинет. Дверь сначала никак не хотела открываться, но Маша, сама не понимая почему, вдруг стала дергать ручку и поворачивать ее в разные стороны, стараясь попасть внутрь во что бы то ни стало. Просто вдруг появилось дикое немотивированное желание войти в кабинет, не подкрепленное никакими мыслями и идеями. Надо было попасть в комнату, и все! И вдруг ручка под напором повернулась чуть иначе, и дверь открылась.

В кабинете царил полумрак, плотные портьеры полностью закрывали окно, не оставляя дневному свету ни единого шанса просочиться. Со спинки большого удобного рабочего кресла небрежно свисал вязаный мохеровый свитер, как будто его бросили и даже не проследили, куда он попал. На полу рядом с письменным столом валялись домашние тапочки, а на маленьком двухместном диване, стоящем на противоположной от окна стене, лежал скомканный плед по соседству с раскрытой книгой. Вся обстановка кричала о том, что совсем недавно здесь был хозяин и даже провел не один час в этой комнате. На рабочем столе пылился поднос с использованной посудой, монитор компьютера находился в режиме ожидания и повсюду валялись исписанные бумаги. Вероятно, дедушка поработал, потом посидел у камина и решил прогуляться. А домработница в этот момент делала уборку и просто еще не успела добраться до кабинета. Может быть, пошла подышать воздухом вместе с дедом?

Маша открыла шторы и выглянула в окно, но в саду по-прежнему никого не было. Вдруг страшно захотелось одним глазком посмотреть, что там дедушка писал на множестве белых листов, разбросанных на столе. Вдруг она увидит наброски новогоднего сценария или какие-нибудь интересные заметки, подтверждающие, что он решил вернуться к работе? В конце концов, она не будет читать личные записи, если обнаружит такие, просто мельком просмотрит бумаги и сразу спустится в гостиную.

На практически чистом листе, который единственный лежал поверх всего вороха бумаг, чернело всего лишь несколько слов: «Франция», «Доманья», «ресторан «Теремок» – и цифры, похожие на телефонный номер и названия авиарейсов.

Вдруг за Машиной спиной послышались торопливые шаги, нервно скрипнула дверь, нарушая блаженную тишину особняка, и раздался визгливый голос:

– Не двигаться, иначе я выстрелю!

С каждой минутой Глеб злился все больше. Ярость буквально топила изнутри, поглощая все чувства и мысли, не позволяя трезво оценивать ситуацию и принимать решения. Ведь буквально через несколько месяцев он должен наконец стать снова счастливым, наслаждаться жизнью и делать это год за годом, до бесконечности! Каких-то пятнадцать недель отделяли от мечты, от такой долгожданной и выстраданной свободы, ничем не омраченного, полностью заслуженного счастья. Еще чуть-чуть – и гениальный по своей простоте план должен будет осуществиться до конца, план, который годами томился в глубине мыслей, обрастая все новыми деталями и подробностями и созревая до нужной кондиции. Для того чтобы осуществить задуманное полностью, оставалось сделать самую малость, все сложное уже было давно позади! Просто получить подпись Деда Мороза, чтобы иметь доступ к личному архиву семьи. И узнать, как выглядит тот последний кусочек паззла, которого недоставало до полной картины.

И вдруг в сентябре все пошло наперекосяк. Не то чтобы случились какие-то грандиозные неприятности или встали страшные препятствия на пути, нет, но день за днем на поверхность всплывали плохие новости, грозящие помешать плану.

Переполошившийся Арсений, который должен был до конца дней не казать носа из своей французской провинции. Эта девка, появление которой грозило настоящей катастрофой. Мария Морозова, развившая бурную деятельность, абсолютно не нужную ему. Сам старик, не к месту и не ко времени очнувшийся от двадцатипятилетнего анабиоза. Если это не случайная вспышка активности, а начало его новой жизни, то придется принимать крайние меры и переходить к плану Б. С одной стороны, вариант Б осуществить даже легче, но, с другой – он может вызвать больше подозрений. И все происходящее кричало о том, что надо торопиться и действовать, иначе можно опоздать. Сегодня Глеб сделает первую попытку, которая еще недавно имела все шансы на успех, но он упустил время, и Владимир очнулся. И тем не менее он попробует.

Аэропорт, как всегда, выглядел большим модернизированным муравейником. Глеб терпеть не мог всю эту суету и каждый раз старался как можно быстрее проникнуть в вип-зону, очутиться на прохладном кожаном диване, заказать коньяк и развернуть свежую газету. А еще лучше и вовсе миновать этап ожидания и сразу же пройти к трапу личного авиалайнера корпорации Деда Мороза. Если бы не поездка в Пекин на одну из фабрик, запланированная Глебом на завтра, то он так и не узнал бы вовремя о планах старика.

В восемь утра позвонили из Шереметьева и доложили, что полет отменяется, поскольку самолет на неопределенный срок переходит в распоряжение владельца. В первую секунду он даже толком ничего не понял. Какого владельца? Глеб и есть действующий президент корпорации, и только по его указанию лайнер поднимается в воздух. А спустя пять минут узнал, что лично Владимир Владимирович Морозов отдал приказ отменить все запланированные рейсы и лететь в другом направлении.

Услышав это, в первое мгновение Глеб начал задыхаться, как с ним случалось всегда во время приступов панических атак. Он бросил трубку и судорожно схватился за галстук, пытаясь сорвать с себя эти дорогие шелковые путы. Затем, с грохотом опрокинув кресло, рванул в комнату отдыха, залпом выпил стакан воды и несколько глотков коньяка прямо из горлышка пузатой бутылки. Плеснул в лицо несколько пригоршней холодной воды из-под крана. И паника начала медленно утихать, уступая место ярости.

Чертов старый маразматик! Какого дьявола он высунулся из своей доисторической норы и принялся распоряжаться? Этот слабак четверть века лил слезы печали, как красна девица, наплевав на свою компанию, на свое призвание, на всю свою жизнь! И Глеб был на триста процентов уверен, что ничто уже не сможет встряхнуть дряхлого старика, а значит, помешать осуществиться плану. Свершиться мести. И вдруг началось. Сначала старикашка принялся распоряжаться фондом и переводить деньги по своему усмотрению. А затем и вовсе не сказав никому ни единого слова, не доложив даже любимой Машеньке, не поставив в известность президента, у которого могут и были свои дела, решил забрать лайнер и полететь проветриться. Два десятилетия не покидал пределы глухомани, почти не выходил из избушки на курьих ножках, и вдруг – на тебе, вздумал полетать. Уж не Доманья ли будет финальным пунктом назначения? Что могло произойти? Ведь Арсению точно не удалось связаться с братом – Глеб вчера только читал распечатку с прослушки. Так куда старик летит? Если действительно в Европу, то нужно немедленно убирать девчонку с пути, ее появление уже доставило слишком много неприятностей. Один тот факт, что оба Морозовы вдруг очнулись и принялись трясти своими дряхлыми костями, чего только стоит! Как только придет информация от Антона и самые худшие подозрения Глеба подтвердятся, он тут же закроет главу про наследников раз и навсегда. А сейчас надо получить подпись, узнать, куда намылился Владимир, и в случае чего не допустить его контактов с Арсением.

Работник аэропорта сообщил, что Морозов уже на борту, и проводил Глеба к авиалайнеру. Как хорошо везде иметь своих прикормленных людей, благодаря которым можно решить любую проблему.

Глеб глубоко вздохнул, стер с лица все до единой эмоции, нацепил маску уважительного трепета и радушия, раскинул объятья и шагнул к старику.

– Владимир Владимирович, какое счастье, что удалось застать вас! Мое почтение!

Мороз вскинул седые кустистые брови и приподнялся с кресла.

– Глеб?

– Владимир Владимирович, я ведь президент корпорации! Без моего ведома ничего никогда не происходит. Неужели вы думали, что улетите без шума? – попытался пошутить мужчина.

– Я не обязан ни перед кем отчитываться, и если не афишировал свои планы, значит, не счел нужным.

По лицу старика невозможно было понять ровным счетом ничего. Злится? Равнодушен? Играет?

– Разумеется! Ни в коем случае не хотел побеспокоить вас, просто решил поздороваться, раз уж вы в кои-то веки покинули пределы имения.

– Ну что ж, тогда давай здороваться, – смягчился старик и даже выдал некое подобие улыбки. Только глаза остались ледяными.

Глеб распинался как мог, отвешивая комплименты внешнему виду Мороза, интересуясь здоровьем, рассказывая о планах на ближайшие месяцы, всячески пытаясь тянуть время, пока капитан не попросит его покинуть борт.

– А все-таки раскройте тайну, куда путь держите? Мы искренне переживаем за вас! Мария будет просто в обмороке, если узнает…

– Маше знать не обязательно. Ничего не говори ей, сам расскажу. Я лечу по личным делам, поэтому тебе тоже волноваться не о чем.

Старик глянул на часы и нахмурился.

– Тебе пора, мы скоро вылетаем.

И в этот момент в салон лично зашел капитан и объявил о старте.

– У трапа ждет автомобиль, Глеб Александрович, а нам пора в небо.

– Конечно, уже исчезаю!

Глеб подскочил с кресла, стал преувеличенно долго жать руку Владимиру, поправлять пиджак и вдруг замер на секунду и хлопнул себя ладонью по лбу.

– Идиот! Владимир Владимирович! Я ведь о самом главном забыл! Вы не сказали, как скоро вернетесь, а мне срочно нужна ваша подпись. Как раз после обеда собирался отправить с курьером документы в имение, дело не терпит отлагательств. Как хорошо, что рабочий кейс везде ношу с собой! Подпишите быстренько, а то сорвется очень важная сделка, назначенная на эту неделю.

Владимир нахмурился еще больше, с тревогой глянул на капитана, нацепил на нос очки и взял документы. Как и многие пожилые люди, он терпеть не мог задерживать кого-то, а уж вылет самолета тем более, на что и сделал ставку Глеб.

– Подпишите вот здесь и здесь, и я испаряюсь!

Старик занес ручку над бумагой и начал медленно выводить свой фирменный вензель «М». Глеб боялся выдохнуть. Он так и знал, что, скорее всего, Мороз никогда не читает договоры, полностью доверяя своему ставленику. Сколько раз отправлял на подпись те документы, которые требуют автографа официального владельца компании, и они всегда возвращались в срок без единого нарекания и вопроса со стороны Владимира. Можно было бы рискнуть и эту доверенность упрятать в стопку рабочих бумаг, но Глеб побоялся. А вдруг все же читает? Или, как сейчас, подписывает не глядя? Время почему-то растянулось и замерло. Ближайшая пара секунд решит все. Старик единым взмахом пера уничтожит себя. Как просто…

– Нет, не могу. Я всегда внимательно изучаю бумаги, у меня просто рука не поднимается подписывать не глядя. А читать пять страниц текста нет времени, мы не можем сбивать работу международного аэропорта и задерживать рейс. Придется тебе перенести сделку и дождаться моего возвращения. Либо оставь бумаги, в полете все прочту, подпишу и отправлю. До свидания, Глеб.

Маша покрепче сжала губы, чтобы не расхохотаться в голос. В полутора метрах от нее стояла перепуганная девушка лет восемнадцати и держала в руках сувенирное ружье, отлитое из бронзы, изо всех сил стараясь не выронить угрожающую ношу. Этот импровизированный ствол всегда висел над камином в гостиной с тех пор, как его подарили дедушке мастера-оружейники на одном из празднований дня города. Ружье не стреляло. Оно представляло собой монолитный кусок металла.

– Похвально, что ты взяла на себя функции сигнализации. Но все же стоит закрывать двери, если никого не ждешь. Для этого придуманы замки и затворы. И опусти оружие, деточка, а то надорвешься. В нем килограммов пятнадцать веса.

Девушка отчаянно хлопала полными ужаса глазами и не двигалась с места.

– Меня зовут Мария Морозова, я приехала в гости к дедушке и решила дождаться его в кабинете. А где он, кстати?

– А… а как вы прошли, ворота ж заперты были? – выдавило из себя несчастное создание, слизнув капельки пота с верхней губы.

– Да положи ты это чертово ружье на пол, пока руки не отвалились! Оно все равно не стреляет и никогда не стреляло, это имитация. Как тебя зовут и кто ты? Помощница по хозяйству?

– Катя. – До девушки наконец дошло, что она имеет дело с родственницей Владимира Владимировича и можно не беспокоиться. Она с облегчением пристроила ствол на диван и густо покраснела.

– Очень приятно, Катя.

– А как вы вошли…

– О господи, ты другие слова знаешь? – рассмеялась все-таки Маша. – Как вошла? Калитка со стороны леса открыта была. Так дедушка на прогулке?

– А почему вы не позвонили ему лично и не узнали, где он? – продолжила допрос подозрительная Катя.

– Это уже мое личное дело, и хватит вопросов, лучше сама отвечай.

Маша долгие годы училась «включать директора», потому что далеко не все и не сразу правильно реагировали на нее, отвлекаясь на юную внешность. Проходила курсы НЛП, консультировалась с психологами, тренировалась на муже и подружках. Катя почувствовала власть, исходящую от незваной гостьи, и сникла.

– Так хозяина нет давно. Я в восемь утра приехала, его уже не было.

– В восемь? – изумилась Маша. Вот это номер! – А как же чашка кофе в беседке и поленья в камине? А еда на столе?

Девушка виновато склонила голову, закусила губу и покраснела еще гуще.

– Простите…

– За что прощать-то? Говори уже!

– Так хозяин записку оставил, что на этой неделе могу не приходить. Я и поняла, что он надолго уехал. Ну и решила… Печь-то растопить, посмотреть, каково это… камин-то есть… и кофе я пила. А в кабинет мне не велено совать нос, я и не была тут ни разу.

Час от часу не легче. Что за прятки устроил дед? Уехал дольше чем на один день и даже «отключил» свечение? Ну, могут у него ведь быть свои планы, в конце концов? Захотел и уехал. Двадцать пять лет не хотел, а сегодня захотел. Именно в тот момент, когда так нужен Маше, когда накопилось столько вопросов и новостей.

«Господи, надеюсь, с ним все в порядке и ничего страшного не случилось, – прошептала она, садясь в машину, – надеюсь, напротив, все очень и очень хорошо, и я еще удивлюсь в скором времени, насколько все здорово…»

Глава 7

Арсений не мог поверить своим глазам. Конечно, он слушал новости, постоянно смотрел российские каналы, новые русские фильмы, долго разглядывал фотографии Марты, которые племянница привезла из Москвы всего лишь два года назад. Но, видимо, на экране телевизора и компьютера действительность была искажена. Потому что столица, увиденная собственными глазами из окна такси, оказалась совершенно иной и отличалась от картинки, которую он держал в голове.

Эта новая реальная Москва оглушала невообразимой какофонией звуков настолько, что хотелось судорожно схватить пульт и уменьшить звук или закрыть уши, привыкшие к блаженной горной тишине, слепила глаза с такой силой, что хотелось зажмуриться или надеть солнцезащитные очки, чтобы сохранить глаза. Эта новая современная столица мгновенно проникала в ноздри десятками всевозможных запахов настолько, что возникало единственное желание заткнуть нос пальцами и крепко сомкнуть губы. Как здесь дышат люди? Доманья пахнет зеленой травой, свежим ветром, бледным солнцем и пряной корой деревьев. За двадцать пять лет он настолько привык вдыхать первозданную природу полной грудью, что сейчас просто боялся впустить в легкие эту дикую смесь выхлопных газов и душную грязь ревущих автомобилей. Четверть века назад Москва пахла совсем по-другому. Хотя, может, он просто слишком привык жить в экологическом раю и совсем забыл, каким бывает на вкус организм огромного индустриального города?

Арсений вздохнул и попросил таксиста закрыть окна. Стар он уже для таких путешествий, не надо было ехать. Хотя, конечно, очень хотелось вернуться хоть раз на родину, посмотреть на некогда любимый город, с головой окунуться в атмосферу своего прошлого. Ничего, переживет. Ведь не просто полюбоваться на Россию приехал, все гораздо сложнее. Если не обманывать самого себя, то понятно, что не новое лицо Москвы так пугает, а предстоящие встречи, ради которых впервые за два десятилетия решился покинуть пределы Франции.

Как ни умолял Луизу поехать вместе, жена наотрез отказалась. В первое мгновение Арсений просто не поверил своим ушам – что значит «ни в коем случае»? С тех пор как сорок лет назад худенькая восторженная девочка ответила ему «да» и приняла обручальное кольцо, они ни разу не расставались больше чем на неделю. А последние десятилетия и подавно, как переехали жить в Альпы, так и приклеились друг к другу намертво, все время вместе, все время рядом. Старик был абсолютно уверен, что супруга мечтает побывать в России. Она тайком переписывается с кем-то, перезванивается, держит связь со своими многочисленными родственниками и подружками, знает все, что происходит на родине. Да и не единожды вздыхала, что мечтает хоть разок перед смертью побродить по родным московским переулкам. В общем, Арсений не сомневался ни секунды, что жена упадет в его объятья и будет благодарна за такой царский подарок – поездку в Москву.

Но Луиза вдруг категорически отказалась. Наотрез. И заявила, что это не обсуждается. Интуиция у нее, видите ли, проснулась! После двух дней скандалов, ссор, выяснений отношений и обид жена усадила Арсения за стол, взяла его за руку и сказала: «Ты же знаешь, я бы все на свете отдала, чтобы еще раз посидеть на нашей скамейке на Чистых прудах, прогуляться по коридорам университета, зайти в светлую приемную родной компании… И ты должен понимать, что если я отказываюсь от того, о чем мечтаю не первый год, то есть серьезная причина. Вспомни, Сенечка, кем я была тогда. Это сейчас все знают Луизу – отменную хозяйку, кулинарку, владелицу уютного русского ресторанчика, у которой всегда лучшие свежие пирожки и самые белоснежные скатерти во всей Доманье. И я уверена, что наш милый Ганс, например, проглотил бы свой острый бюргерский язык от удивления, когда б узнал, что двадцать пять лет назад я была одним из лучших агентов-психологов большой международной корпорации. А помнишь, Сенечка, почему меня, двадцатилетнюю девчонку, сразу взяли в штат, а через три года я уже возглавляла агентурный отдел? Помнишь, как за глаза называли Вандой? Что без консультации со мной ни одно важное дело не начинали? Как заставили открыть свою школу в компании и обучать снегурочек разговаривать с интуицией? Ничего не пропало. Я до сих пор точно знаю, когда вечером у нас будет невероятная выручка, чувствую, что телятину сегодня готовить нельзя, не удастся блюдо. Что вот к той леди, за столиком у входа, нужно проявить повышенное внимание, и это воздастся; что на прошлой неделе нельзя было ехать в город, на дороге могло что-то случиться. Он до сих пор говорит со мной каждый день, мой внутренний голос. И сейчас его клич оглушает! Тысячами колоколов звенит в голове и не дает продохнуть. Нельзя мне уезжать, я должна быть здесь, в Доманье. Не представляю, что может случиться, хорошее ли, плохое ли, но в ближайшие две недели мое место здесь».

И вот Арсений один в Москве. И через пару часов окажется в знакомых стенах компании, где провел большую часть жизни и откуда так стремительно сбежал, обрубая все концы, не оставляя ни единого шанса на возвращение, не надеясь, что когда-нибудь снова переступит порог офиса корпорации Деда Мороза. Всего через несколько часов…

Арсений открыл глаза, вынырнув из воспоминаний, и обнаружил, что они уже приехали в некогда любимую им гостиницу «Космос». Нужно было принять душ, позавтракать, переодеться и доехать до Старого Арбата. Найти Михаила – старинного друга, уличного художника, вся жизнь которого протекла у мольберта с кистью в руках. Казалось, что если друг все так же будет стоять на своем месте и рисовать портреты, – значит, все пройдет хорошо. Значит, все получится. Значит, время оставило хоть один коридор в прошлое, и Арсению будет легче ориентироваться в этом новом мире. Михаил расскажет последние новости, подскажет, где взять машину с водителем, и уже вечером, после того, как сделает все что хотел, они сядут вдвоем на тесной уютной кухоньке дома у художника и разопьют бутылку «Столичной». Луиза строго-настрого запретила пить водку, зная, как может отреагировать больная поджелудочная, и даже упаковала в чемодан мужа две бутылки кедровой настойки собственного приготовления, которая у нее получалась просто отменно. Но он-то знал еще там, еще дома в Доманье, что с Михаилом будет пить только «Столичную». Как в былые времена. Переживет поджелудочная, ничего не случится, разок можно и тряхнуть стариной.

Завтрак в номер принесли без задержки, утренний таксист приехал еще раньше, чем обещал, и даже вещи в чемодане не успели помяться. Эти мелочи почему-то вселяли надежду, ведь день уже начался хорошо. Арсений поправил галстук, подмигнул через окно Останкинской телебашне и поехал на Арбат.

Любимая улица детства совсем не изменилась. Да, у нее другой имидж и новый стильный наряд, да, фигура уже вроде не та, и морщины-выбоины так явно проступают, но все равно это тот же Старый Арбат. Во всех смыслах старый. Кафе сменили названия и надели другие маски, а какие-то и вовсе утратили былую ориентацию и превратились в современные модные салоны-бутики. Молодежные стайки все так же обитают на облюбованных десятилетиями пятачках, и в глазах у них такой же вызов и дерзость, закамуфлированные под равнодушие.

А вот и художники. Арсений перевел дыхание и, еле сдерживая волнение, приятно клокочущее в горле, откашлялся, пригладил ладонью волосы и пошел. Прямо на сигнальный маяк – ветровку защитного цвета, которую всегда носил его друг, ветровку, которая сейчас мелькала в толпе буквально в десяти метрах правее.

«Миха…» – хрипло выдохнул он и закашлялся. Мужчина не обернулся, продолжая рисовать. Морозов тронул художника за плечо и в тот же момент увидел мольберт, на котором пестрел незаконченный рисунок. Пейзаж. А Мишка был первоклассным портретистом и никогда не писал ничего, кроме человеческих лиц.

– Что хотел, отец? – пробасил молодой человек, владелец ветровки.

– Извините, обознался.

Арсений моментально сник и нехотя оглянулся по сторонам, уже понимая, что друга здесь нет. Чувствуя это каждой клеткой. Он тоже обладал даром интуиции, не таким сильным, как у родного брата Владимира, и даже слабее, чем у собственной жены, но обладал. Вот и сейчас в голове отчетливо прозвучало: «Его здесь нет».

– Вам нехорошо? – нахмурился художник.

– Нет-нет, все в порядке, просто вдруг почувствовал, что устал. Я пойду. Хотя… Может, вы знаете Михаила Солодкина, он всегда работал здесь, на Арбате, лет до сорока, а сейчас ему должно быть уже за шестьдесят, и я не слышал ничего о нем лет двадцать.

– Извини, не знаю. Двадцать лет назад я еще в средней школе учился. Спроси лучше у Костяна, его отец тоже из долгожителей, может, что подскажет. А вот и он, кстати!

Пока Арсений рассеянно смотрел по сторонам и думал, как быть дальше, художник вернулся и с восхищением присвистнул.

– Ну ты даешь, отец! Узнал я про твоего Михаила Солодкина!

– Правда? – Морозов в недоумении смотрел на парня, до конца не понимая, о чем ему говорят.

– Еще как! Ты лично знаком с Михеем Солодовым, с легендой Арбата? Друг твой, говоришь? Ничего себе…

– Постой, фамилия другая. Михаил Солодкин, а не Солодов, да и никакой не Михей, что это за имя такое, нерусское?

– Псевдоним творческий, наверное. В Европе лучше воспринимают Михей Солодов, тем более на конце фамилия теперь пишется с двумя «ф», по новой моде.

– В Европе?

Через полчаса Арсений и Саня, как представился художник, уже сидели в кафе. Молодой человек без раздумий согласился перекусить и погреться и, с легкостью оставив свой пост и пейзаж, пошел со стариком.

– Я знаю только то, что люди говорят, о чем тут ходят легенды. Жил-был, значит, портретист, рисовал себе всю жизнь за деньги лица прогуливающихся по Арбату зевак, зарабатывал свои жалкие пять копеек и каждый день приходил снова и заступал на пост. Но однажды, как рассказывают очевидцы, мужик случайно нарисовал девушку. Просто незнакомку, проходящую мимо. Написал ее по памяти, и картина получилась совсем другая. Несколько штрихов дороги, немного неба, и женский полупрофиль, как будто исчезающий в тумане. И настолько это получилось необычно, лицо с портрета так притягивало взгляды, так завораживало, что работу чуть ли не в тот же день захотели купить. Михей, Михаил то есть, обалдел и внезапно продавать отказался. А вместо того чтобы приступить к обычному ремеслу, зазывать прохожих, он, как говорят, вдруг начал внимательно смотреть по сторонам и искать образы. И вот выловил из толпы «театральную старушку», бабушку, божий одуванчик, которая еле передвигала ноги, но сумела накрасить губы и надеть шляпку с цветком. И все в таком духе. Говорят, он перебивался с копейки на копейку, совсем ничего не зарабатывал, все рисовал, не мог остановиться. Пока однажды его работы не заметила одна дама, байер известной лондонской галереи. И тогда понеслось. Первая выставка «Лица Арбата» с успехом прошла не только в Англии, но и по всей Европе. Потом Михей сделал «Лица Монмартра», «Лица Пикадилли» и так далее. Уже лет пять как живет где-то в Италии, в своем особняке, стал известной персоной в мире искусства.

Арсений испытывал двоякие чувства. С одной стороны, трепетную гордость за старого друга, который смог так изменить судьбу. Никто и предположить не мог, что в Мишке дремлет такой талант, который не давал о себе знать столько лет. А с другой – сегодняшние планы рухнули. Словно новая жизнь художника была каким-то знаком для него, Арсения, что все не так. Что все изменилось и прошлого не вернуть.

– Бред какой-то, – прошептал Морозов, тряхнув головой, словно желая выйти из оцепенения.

– Какой же это бред? – возмутился парень. – История Михея для всех нас словно пресловутый луч в темном царстве, надежда…

– Нет-нет, я не об этом. В голове у меня черт-те что творится. Прошлого не существует, оно хранится лишь в наших сердцах. И тревожит только до тех пор, пока скрывает какую-то тайну. Все меняется. И если старинного друга нет на месте, если кафе, в котором мы сейчас сидим, зовется совсем не так, как я помню, значит, и жизнь идет. И моя должна продолжаться тоже, а не пробуксовывать на месте из-за ржавых якорей десятилетней давности. Все еще можно исправить, но для этого мне надо последний раз вернуться в прошлое. Спасибо за рассказ, порадовал меня, не ожидал я такого. Ты прости, закажи себе нормальный обед, угощаю. А мне пора, дела.

Арсений бодро вышел из кафе и пошел в сторону метро, оставив за столиком молодого художника, ошарашенного этим странным монологом о прошлом. Теперь Морозов точно знал, что нужно делать.

До той деревушки, затерянной по дороге к подмосковному Устюгу, добраться можно было только на машине. Да и неизвестно, куда понадобится ехать потом, где искать нужных людей. Получается, придется тратить целое состояние на такси или искать помощи в корпорации. Нет, там нельзя. Сначала нужно разобраться во всем самому, а потом уже идти на контакт. Не осталось никаких телефонов, никаких адресов, ни одного человека, к которому можно было бы обратиться за помощью. Хотя…

Художник Саня уже снова стоял у мольберта.

– Почему-то так и знал, что вы вернетесь! – усмехнулся он.

– Вернулся. Так уж получилось, что ты сейчас единственный, кто может помочь. Мне нужно найти врача или акушерку, которые двадцать пять лет назад работали в деревенской больнице в районе Устюга. В Москве сейчас ведь уже есть что-то вроде сыскных агентств? Потому что мне нужен частный детектив. Хороший.

– Мы увидимся еще? Несмотря на провал с рестораном? Очень хочу все исправить!

Влада улыбнулась. Ощущение, что они с Максом с одной планеты, вроде бы немного растаяло в начале вечера, но потом свидание спасла Доманья.

– Увидимся. Ты ведь не мог знать, что я не люблю пафосные заведения. И вообще, проехали, я уже забыла про фуа-гра и лягушачьи лапки. И про швейцара, который не хотел меня пускать. Главное, что с тобой было интересно.

– Честно говоря, ужин был больше похож на деловую встречу. Я еще ни разу не обсуждал с девушкой бизнес, а тебе вот даже дизайн-проект будущего доманского отеля показал. Но если учесть, что об этом месте вообще ни один из моих знакомых не знает и обсудить подробности не с кем, то ты оказалась просто спасением. Знаешь, когда в голове прочно сидит какая-то идея, говорить хочется только о ней. Тебе ведь не было скучно?

– Ни капли!

Владе было как угодно, только не скучно. В самом начале вечера немного не по себе оттого, что вместо обещанной Максимом уютной французской кофейни они оказались в дорогом пафосном ресторане, где все посетители сверкали украшениями и тщательно отбеленными улыбками. А менеджер заведения следил за дресс-кодом и не пускал случайных людей, включая Владу, на которой были обычные джинсы и белая блузка. Но потом вмешался Максим, и пару провели за угловой столик. А Влада хотела провалиться сквозь землю, потому что терпеть не могла, когда вокруг ее персоны сгущалось внимание. Свидание немного спасло неподдельное смущение Максима, который извинялся и уверял, будто сам не знал, каким окажется ресторан, и ожидал совсем другого. А потом они стали вспоминать Францию, самолетное знакомство, обсуждать отели и перелеты, и он был таким красивым и галантным, с такими глубокими карими глазами, что Влада оттаяла. Ей всегда нравились несколько другие парни: балагуры с неуемной энергией, выплескивающие фонтаны идей. Искрящиеся ракеты, готовые в любую секунду взлететь. Они дополняли словно заторможенную и прохладную на эмоции Владу. А Максим был, скорее, как она сама. С темпераментом «Титаника», невозмутимо рассекающего волны судьбы. Спокойным и с виду надежным. Но если ни с одним из «ракет» так и не сложилось, то, может быть, стоило обратить внимание на «титаник»? Именно поэтому Влада не села обратно в такси, как только увидела напомаженного швейцара у дверей ресторана и ряд дорогих автомобилей на парковке.

– Тогда я позвоню ближе к выходным? Как только отыщу в Москве уютную французскую кофейню? Или не французскую, но маленькую и душевную, хорошо?

– Договорились.

Максим вышел из машины, открыл перед девушкой дверь, галантно поцеловал ей кончики пальцев и уехал.

– Ты опоздала почти на три часа!

Влада вздрогнула и от неожиданности выронила ключ от подъезда.

– Андрей?

Это был он. Мотоциклетная куртка, потертые джинсы, натянутая почти на брови трикотажная шапочка и ухмыляющиеся губы. Ничего общего с тем голым алкоголиком, уснувшим у ее двери.

– Но в первый раз прощаю, у тебя ведь не было моего номера.

– Вот именно. И я вообще ничего не обещала.

– Еще как обещала. Может, и не говорила вслух, но ежу понятно, что в мыслях хотела. Так что хватит препираться, нам пора.

Он взял ее за руку и уверенно повел прочь от подъезда. Наверное, нужно было возмутиться, остановиться, развернуться и уйти, но Владе почему-то было легко и немного смешно. Особенно когда она увидела мотоцикл, идеально подходящий по стилю своему хозяину.

– Поедем на этом?

– А что, банальный кожаный салон банального баварского автомобиля тебе больше по душе? «Позвоню ближе к выходным»… Фу. А завтра с утра получишь бордовые розы с посыльным. И до конца своих дней будешь перебирать украшения и думать только о том, какое колье надеть на очередную скучную вечеринку.

– Хм. Во-первых, откуда ты знаешь про выходные, ты ведь не мог слышать? Во-вторых, откуда знаешь о моих вкусах? Может быть, я мечтаю перебирать украшения и блистать на вечеринках?

– Рассказывай, – хмыкнул Андрей, – будь ты такой «перебиральщицей», ты бы в жизни не впустила в квартиру незнакомого сомнительного голого мужика. И в твоем гардеробе не было бы утепленного спортивного костюма, не обремененного дизайнерскими нашивками. И на свидание с этим «кожаным салоном» не пошла бы в джинсах. И, в конце концов, не разглядывала бы сейчас с интересом мой шлем, пытаясь представить, каково это, мчать в ночи по Москве на мотоцикле. А насчет «созвонимся ближе к выходным» – нет, я не Человек-паук, услышать не мог. Но образ твоего Пирса Броснона настолько типичен, что тут к сценаристам не ходи, все и так предсказуемо. Ну? Где второе «хм» по поводу моей проницательности?

– Ты психолог?

– Вот видишь! – засмеялся Андрей. – Будущая Серена Вандервудсон в ужасе сбежала бы от моей тирады, а ты даже не изобразила притворную обиду. Ну так что? Прокатимся с ветерком? Сегодня нет дождя и такой клевый вечер, обещаю, ты не успеешь замерзнуть, ехать недалеко.

Он протянул Владе шлем.

– О’кей, доктор Ирвин Ялом. Я улыбаюсь. А ведь на самом деле меня не так просто заставить улыбаться, скоро сам узнаешь. А рассмешить еще сложнее. Не говоря уж о том, чтобы по-настоящему привлечь. Так что поехали, я согласна! Вот только… можно мне за руль? Обожаю мотоциклы! – И Влада уверенно устроилась на сиденье, успев заметить краем глаза, как Андрей на секунду замер и посмотрел куда-то поверх ее головы.

– Атас! – выдохнул он в следующее мгновение. – Меня переиграли! Ну ладно, я сражен. Выезжай на кольцевую, там покажу, куда дальше.

Пятнадцать минут адреналинового, свистящего в ушах счастья, и они оказались на территории строящегося жилого комплекса, огороженного высоким забором.

– Ты спортом занимаешься? Потому что придется идти пешком на двадцать восьмой этаж!

– Что? Вернее, ни за что! Почти ночь, я устала, да и вообще, зачем туда идти?

– Ладно, шучу, строительный лифт работает. Зачем – узнаешь позже.

– Это такая манера общения: испытывать на прочность? Сначала – пущу ли в квартиру, потом – пойду ли на стройку ночью?

– Нет, это такой образ жизни – отличаться. У меня это в генах. И у тебя, думаю, тоже. Так что вперед, поздновато бояться!

«Строительным лифтом» оказалась платформа на тросах с внешней стороны здания, похожая на подъемник для мойщиков окон. Андрей подошел к охранной будке, с кем-то переговорил, и система заработала. Зажглись прожекторы, заскрипел мотор. И уже через пять минут они оказались на крыше.

– Проходи, располагайся и чувствуй себя как дома. Это что-то вроде моего личного планетария.

– Ты даже не спросил, боюсь ли я высоты.

– Не боишься, я чувствую. И надеюсь, тебе нравятся звезды!

В нескольких метрах от «лифта» бетонная поверхность крыши была застелена чем-то вроде фанерных листов, на них стоял небольшой столик и два стула, а рядом с ограждением – огромный телескоп. Андрей подошел к столу, чиркнул зажигалкой и зажег приготовленные свечи.

– Вино не предлагаю, алкоголь с мотоциклом не сочетаются.

– Такое чувство, что ты участвуешь в конкурсе на самое оригинальное свидание. Свечи, телескоп и ветер на крыше недостроенного дома. Никак не могу определиться, романтично это или странно.

– Я участвую в конкурсе на самую оригинальную жизнь, причем с рождения. Как-нибудь расскажу. А здесь провожу почти каждый вечер, потому что нравится. Изучаю вселенную и пишу… кое-что. Эта высотка принадлежит другу, я арендовал кусок крыши на неопределенный срок. Отсюда прекрасно видно все что нужно. Включая Москву. Иди сюда, ближе к краю, посмотри по сторонам. Столица как на ладони!

И правда, внизу расстилались мириады переливающихся огней огромного живого города, а вверху – черный провал осеннего неба. Завораживающее зрелище. Влада смотрела по сторонам, затаив дыхание, и чувствовала себя парящей в воздухе, между двух стихий. Хотелось стоять так всю ночь, грустить и думать о чем-то главном.

– Ого, как резко похолодало! – удивился Андрей. – Но ничего, у меня есть тут даже плед, сейчас достану.

– Разве? – Влада очнулась и отошла от края.

– Так ведь снег пошел! А еще полчаса назад была плюсовая температура.

– И правда снег… – Она подняла лицо к небу и зажмурилась. – Но мне так хорошо, когда идет снег… И ни капли не холодно.

Частный детектив, которого Арсений нашел с помощью арбатского художника Сани, сказал, что через сутки, а то и раньше сможет предоставить информацию. Как хорошо, что в современной России теперь с помощью профессионалов можно быстро и безболезненно решать дела, которые довольно трудно сделать самому. Пока детектив искал нужную информацию, старик решил просто гулять по городу и наслаждаться жизнью. Бесцельно бродил по центру, автоматически сворачивая в те переулки, которые выводили к нужным местам. К парку, где с Луизой впервые поцеловались, к старому дворику с обветшалым домом сталинской постройки, где когда-то жили ее родители, к маленькой булочной, где супруга так любила покупать свежее дрожжевое тесто и готовые трубочки с повидлом. Арсений заходил в метро и бесцельно катался, покуда не возникало желание выйти на какой-нибудь станции. Заходил в магазины в поисках подарка для Луизы и Марты. И думал о том, что если они с Владимиром простят друг друга и начнется новая эра отношений, то все равно ему никогда не вернуться в Москву.

Он подарил Доманье свою силу! Сознательно лишился дара, когда создавал в крошечном горном поселке особый климат. Такой, в котором они с Луизой могли бы прожить до конца дней, не прячась от жары и тепла, не переезжая с места на место. И теперь Арсений пуст, как пещера, где случайные гости затушили костер, собрали остатки еды и ушли искать другое место. Его собственный огонь погас навсегда, зато Доманья, последнее и самое любимое творенье, сможет еще долгие годы дарить покой и убежище. Интересно, кто сейчас в корпорации отвечает за контроль климата? Обычно эту должность занимал кто-то из близких родственников, но, кроме самого Арсения да Николоса, правящего в Европе, у Владимира нет больше братьев. Может быть, работает кто-то из племянников, новое поколение подросло? Но не только поэтому не хотелось возвращаться на родину. Просто родиной давно стала другая страна, где ему было очень хорошо.

И все же Арсений Владимирович Морозов в очередной раз остро почувствовал, как сильно пострадал от той истории. Как скукожилось сердце и захлопнулась дверца в память, где хранились молодость и зрелость. Как долго не входил в эту дверь, не подглядывал даже в замочную скважину воспоминаний. И как хочется все исправить. Получить прощение и простить.

Арсений распереживался от собственных мыслей и присел на скамейку перевести дух, как вдруг что-то словно толкнуло в грудь, он оглянулся… и не поверил своим глазам. Из ресторана через дорогу вышла Влада с высоким статным темноволосым мужчиной и села в дорогой автомобиль. Девочка в городе. Хотя еще только сентябрь и она могла бы легко быть в очередной поездке.

«Спасибо за еще один знак», – прошептал Арсений сам себе. Надо бы поторопиться. Пока все действующие лица придуманной им пьесы на месте, лучшего времени не найти. Старик достал из кармана телефон и набрал номер.

– Как раз собирался звонить вам, Арсений Владимирович. Можете записывать адрес, – ответил частный детектив. – Зинаида Воронкова жива и здорова, можете увидеть ее, как только доберетесь до деревни. Акушерка никуда не переезжала, живет в том же доме, где родилась. И да, не знаю, интересно ли это, но… когда я собирал информацию, то узнал, что не первый ищу эту женщину. По ее душу уже обращались в больницу. Неделю назад.

Если верить карте, то от железнодорожной станции до деревни, где жила Зинаида Воронкова, было не меньше десяти километров. Раз в два часа ходил разбитый старый автобус и немного чаще – коммерческая маршрутка, на которую и надеялся попасть Арсений.

Сойдя с электрички, он осмотрелся по сторонам и вошел в обветшалое привокзальное здание.

– Заболел Николай, не будет сегодня маршрутки, – сообщила молоденькая кассирша, с интересом разглядывая нездешнего, хорошо одетого мужчину. – А тридцать пятый минут десять назад полупустой уехал, опоздали вы. Теперь только через два часа будет.

– И как еще можно попасть в Ключи?

– Ногами! – хохотнула девица. – Если через лес по тропинке пойдете, то минут за тридцать доберетесь. Я, бывает, и за пятнадцать дохожу.

– Надо подумать. И как же при таком трафике люди в деревню добираются?

– Так и добираются, кто на тридцать пятом, кто на «Николае», кто на своих двоих. Выбирайте.

Надо было взять такси еще в Москве и не маяться дурью! А то решил сполна вкусить советской экзотики: прокатиться на пригородной электричке, на деревенском автобусе, на людей посмотреть, подумать в пути. Вспомнить, как раньше с Луизой тряслись на подобных поездах не один час, добираясь до дачи. И теперь придется идти через лес, что в другой ситуации он сделал бы с удовольствием, либо два часа ждать транспорт здесь, в крохотном станционном здании, где, кроме любопытной кассирши, не стеснявшейся открыто разглядывать его, не было ни единой души. Пешком… Ужасно не хотелось терять больше ни минуты, когда разгадка казалась так близка! Да и нагулялся в последние дни столько, что ноги побаливали и дыхание сбивалось. Хотя, возможно, вовсе не от прогулок, а от волнения.

– А вы к кому в Ключи-то?

– К Зинаиде Воронковой, старый знакомый я, вот приехал в Россию и решил навестить.

– А что, за границей живете? – оживилась девушка.

– Во Франции… Послушай, милая, – осенило вдруг Арсения. – Не привык я так долго ждать да тратить время попусту. Может быть, имеются у тебя знакомые, кто отвез бы до деревни? Плачу по европейскому тарифу!

И через полчаса старик стоял перед покосившейся калиткой нужного дома. Услышав о «европейском тарифе», кассирша быстро позвонила кому-то, и вскоре к вокзалу подкатила видавшая виды «копейка» с бравым молодцем за рулем.

Пока Арсений нащупывал засов, в кармане пиджака завибрировал телефон.

– Сеня! – врезался в ухо взволнованный голос жены. – Ты почему не отвечаешь, с утра пытаюсь дозвониться!

– Прости, не слышал, много гулял по городу, а сейчас вот…

– Сенечка, где бы ты ни был сейчас, нельзя делать того, что задумал! Возвращайся в гостиницу, ни с кем не встречайся и не разговаривай!

– Что за бред! – раздраженно поморщился Арсений. – Ты не представляешь, что решится в ближайшее время, я приехал в Ключи… хм, Лиза, только сейчас до меня дошло – Ключи! Эта деревня должна стать ключом к двери, за которой будущее. Разгадкой, началом и одновременно продолжением. Скоро мы все узнаем, я специально не звонил раньше времени. Хочу поехать к Морозу вооруженным, хочу открыть ему правду, подкрепленную фактами.

– Сенечка, послушай меня! – умоляюще перебила Луиза. – Я чувствую, что сейчас нельзя ничего делать, тут таится какая-то опасность, может случиться что-то нехорошее!

– Стоп! По-моему, ты чересчур увлеклась детективами, которые заказываешь по Интернету. И скажи своей интуиции, чтобы лучше работала над новым меню, мне кажется, ты неправильно трактуешь ее подсказки…

Арсений вдруг замолчал на полуслове, увидев, что на крыльце стоит пожилая, очень худая женщина, кутающаяся в шаль, и, не мигая, прожигает его внимательным колючим взглядом.

– Все, Луиза, мне пора, – осторожно сказал он, нажал отбой, отключил телефон и медленно положил в карман, в нерешительности застыв перед калиткой.

– Проходи, не заперто, – подала голос старуха.

– Спасибо. Я ищу Зинаиду Воронкову, она, должно быть, ваша дочь?

В первый момент Арсению показалось, что женщина закашлялась, но потом понял, что смеется. Скрипучим старческим карканьем.

– Ты не ОН. Хоть и очень похож. Двадцать пять лет жду, а он все не приходит. Устала уже. Проходи, с тобой буду говорить, в тебе есть что-то от него. А с теми, другими, не стала. Ни слова они из меня не вытянули.

Морозов аккуратно прикрыл калитку и направился к крыльцу. О чем она твердит? Странная какая-то!

– Так могу я узнать про Зинаиду…

– Я Зинаида. Что, удивлен? Ну не так уж я и стара, как кажется. А как бы ты выглядел, если б двадцать пять лет прожил в постоянном стрессе? В ощущении своей вины? Когда единственный друг – бутылка?

Действительно, вблизи женщина выглядела гораздо моложе. Просто ее желтоватое сухое лицо, ржавый низкий голос, болезненная худоба, седые спутанные волосы, старая поношенная шаль, застиранный халат невнятного цвета и грязные калоши на босых ногах – все это издали создавало впечатление, что перед ним старуха. Но стоило присмотреться внимательнее, и первоначальный образ рассеивался, открывая уставшую неухоженную женщину лет пятидесяти, болезненного и измученного вида.

Зинаида пропустила гостя в дом, закрыла входную дверь на тяжелый засов и пошла на кухню. Чистота, царившая в комнатах, никак не вязалась с образом хозяйки и обстановкой. В первую очередь в глаза бросалась откровенная нищета и разруха: мебель еще времен его молодости, протертые до дыр ковры, протекающий потолок, обычные лампочки вместо светильников, покосившиеся стулья и потрескавшаяся краска на стенах. Но пол при этом сиял чистотой, и в комнатах пахло свежестью осеннего деревенского дня. Наверное, потому, что окна были раскрыты настежь.

– Привычка такая, – пояснила женщина, заметив изумление Арсения. – Хоть и проработала в родильном зале всего ничего, а трепетная привычка к стерильности осталась. Из меня бы вышла хорошая акушерка, если б не тот случай. Вся жизнь под откос пошла. Вот, теперь полы в поликлинике мою, а потом и дома продолжаю. То ли по привычке, то ли потому, что деть себя некуда.

Зинаида села напротив Арсения и снова внимательно уставилась на него. Тревожным немигающим взглядом. А потом вдруг усмехнулась, и лицо женщины преобразилось на пару секунд, будто стало чуть моложе и добрее.

– Так почему ты так долго не приходил? И почему ОН сам не пришел?

– Кто он?

– Дед Мороз. Я его ждала.

Арсений похолодел. Этого не может быть! Откуда… да откуда она могла узнать?

– Вы шутите? – осторожно спросил он.

– Я все знаю! Я ведь потом прочла в газетах и поняла, что сломала жизнь владельцу корпорации Деда Мороза. Миллионеру. Меценату. Хорошему, как говорят, человеку.

Так это была просто аллегория! Владимира многие называли Дедом Морозом, особенно журналисты, даже не подозревая, насколько правы. Это, пожалуй, было самой удачной шуткой основателя корпорации – назвать свое детище истинным именем. Спрятать тайну на виду.

– Сломала жизнь?

Зинаида молча встала, открыла ящик поцарапанного старого бельевого комода, почему-то приютившегося на кухне, вытащила бутылку, в которой плескалось что-то мутное, и залпом выпила несколько глотков из горлышка. Поплыл запах крепкого алкоголя.

– Еще десять лет назад я бы в ноги кинулась и стала бы прощение вымаливать, а сейчас мне почти все равно. Просто очень хочется очистить душу и забыть. Я подумала: раз он до сих пор не докопался до правды и не пришел ко мне, значит, так нужна ему правда? Кто их поймет, миллионеров этих. Хотя, ведь тогда он был просто убит…

– Кто? – осторожно перебил Арсений, уже догадываясь обо всем.

– Владимир Морозов. Приступ ведь с ним в нашей ординаторской случился, именно тогда я увидела знак. – Акушерка замолчала на несколько минут.

– Зинаида! О чем вы, какой знак?

– Ладно, начну по порядку. Я так долго ждала этого дня, что слова вроде бы должны сами от зубов отскакивать, ан нет, горло словно спазмом свело. Ну ничего, справлюсь.

Странная собеседница сделала еще пару глотков из бутылки, вытерла губы ладонью и уставилась немигающим взглядом в окно.

– Мне тогда всего-то двадцать лет было, сразу после медучилища пришла на работу в больницу. Все, о чем мечтала, – это дарить людям самое дорогое, что может быть в жизни, помогать увидеть свет их детям. Персонала не хватало, и меня сразу взяли в оборот, чуть ли не с первого дня стала помогать принимать роды. А осень такая пора, когда больше всего детей на свет появляется, потому что зачали их в лучшее время, в новогодние праздники. И целых четыре месяца я была абсолютно счастлива, до той самой страшной ночи 31 декабря восемьдесят шестого года.

Глава 8

Глеб задумчиво разглядывал в зеркале собственное лицо, периодически отпивая из фляжки коньяк. Последний год, с тех пор как он понял, что делать, стал часто смотреть на себя в зеркало. Словно пытаясь запомнить, как выглядит сейчас, как идет ему эта вертикальная морщина над переносицей, добавляя и так жесткому лицу мужественности, и словно пытаясь представить, как будет выглядеть скоро. Совершенно по-другому. Впрочем, достаточно вспомнить. Полистать старые альбомы с фотографиями, которые не брал в руки уже много лет, однажды спрятав на чердаке отцовской дачи. Просто физически не было сил посмотреть на снимки, казалось, что сердце не выдержит и разорвется, если увидит ее. А он и так увидит. Уже совсем скоро.

Отследить чертова старика не было возможности, тот не отображался на карте. Зато когда Глеб пришел в технический отдел убедиться в этом собственными глазами, Алексей Захарович сделал ему просто царский подарок. Рассказал все про новое свечение. Про то, что Мария Морозова в курсе. И отдал распечатку с графиком, где, когда и как сильно светилась неустановленная снегурочка. Глебу хватило одного взгляда на бумаги, чтобы все понять. Адреса! И французские Альпы, и квартира, где проживала та самая девка, из-за которой переполошились доманские старики. Куски головоломки моментально встали на место, и в этом были и плюсы, и минусы. Очень хорошо, что сейчас он один из первых все понял. Осталось только получить доказательства, в которых, по сути, Глеб особо не нуждался, настолько все было явным. Просто давно привык все проверять и подтверждать документально. Поэтому сам лично просмотрел газетный архив, нашел адрес больницы, где все произошло, и отправил людей за информацией. Вскоре Антон перезвонил и сообщил: акушерка не пустила их на порог и категорически отказалась беседовать. Неужели придется ехать самому? Как же все надоело! Эта суета и детективные истории. Когда до Нового года осталось около трех месяцев, уже невозможно думать ни о чем другом, кроме самого главного, кроме того, что скоро, совсем скоро все изменится навсегда. И он снова будет счастлив.

Глеб приблизился к зеркалу и аккуратно потрогал пальцами носогубные складки. Так странно. Скоро и этих, созданных временем отметок всех его бед не станет. Он уже никогда не будет страдальчески кривить губы и строить гневные гримасы, а значит, и на гладко выбритых щеках не появится морщин. Да и вообще, у молодых не бывает морщин. Так странно…

На дисплее зазвонившего телефона снова определился Антон.

– Вы не поверите, но не кто иной, как Арсений Морозов, только что зашел в дом. Через окно видно, как они с Воронковой беседуют. Прослушку установили, так что скоро все узнаете!

– Арсений Морозов? – Глеб побледнел. – Он что, здесь? Антон, у тебя мозги имеются? Почему раньше не сказал? Старик не должен был общаться с акушеркой, ни в коем случае. Черт подери!

В ярости пнув дверь ванной, он выбежал в комнату и вдруг резко остановился. Это уже становилось слишком серьезным, нужно было немедленно все прекращать.

– Значит, так. С тобой сколько людей? Двое? Прекрасно, трех лбов достаточно, чтобы справиться с семидесятилетним стариком. Он не должен выйти за пределы Ключей.

– Но… – Антон замялся на несколько секунд и нерешительно продолжил: – Что вы имеете в виду, Глеб Александрович? Я никогда… никогда не смогу отдать распоряжение… то есть причинить вред здоровью человека! А тем более уж… я вообще считаю, что мы поступаем неправильно. Я больше не хочу…

– Идиот! О чем ты говоришь? Арсения не надо убивать, ты меня за кого принимаешь? Нужно просто убрать на некоторое время, чтобы та информация, которую он сегодня узнает, никуда не ушла! А всего через три месяца это уже никому не будет интересно. Просто свяжите его и посадите в машину. Я перезвоню и скажу, что делать дальше и куда везти.

– Но…

Нельзя было посылать Антона, для этого дела нужно было нанять обычных людей, которые не ощущают родовой магии. Но ведь Глеб не мог предположить, что Мороз внезапно очнется и станет буянить, устроит похолодание, тряхнет силой. А значит, каждый, у кого есть ледяной ген, почувствует что-то. После того урагана все снегурочки преобразились, словно на крыльях летали по коридорам компании, светились, излучали счастье и энтузиазм. Все до одного почувствовали Деда Мороза, их сущность проснулась и встрепенулась. И хоть снегуры-мужчины, у которых тоже есть этот ген, не так сильны, не умеют половины из того, что дано женщинам рода, и они изменились. Почти двадцать пять лет Мороз не заявлял о себе, и Глеб управлял сотрудниками как ему вздумается, виртуозно играя на самых темных сторонах личности, используя только нужные ему чувства. Такие как алчность, жадность, злость. Антон же был самой преданной пешкой и мог сделать что угодно, но вот Мороз ударил посохом, пошли волны магической силы, и все изменилось. Глеб единственный, кто ничего не почувствовал. Просто его собственная ярость, боль и жажда мести разрослись так сильно, пустили корни, опутавшие каждую клеточку тела, и многотонными стальными цепями держали его, не давая магнетической силе Мороза перетянуть на сторону добра. А всех остальных притягивало. И Антон поддался. И гениальный план вдруг оказался под угрозой срыва. Ни в коем случае нельзя допустить, чтоб Арсений встретился с Владимиром и открыл правду!

– Ты не знаешь всего. Я пытаюсь сделать так, чтобы Владимиру было лучше. У него последнее время очень плохо со здоровьем, его нельзя волновать, это чревато необратимыми последствиями. Арсений долгое время не общается с братом и ничего не подозревает. Мой долг уберечь Мороза от потрясений и тем самым сохранить ему жизнь. Так что действуй. Посадите старика в машину и отвезите на мою дачу, ты знаешь дорогу. Как только все сделаешь – звони, встретимся там. И, обещаю, я все объясню!

– Так уж совпало, что в ту ночь в больнице почти не осталось пациентов, всех кого можно было, отпустили по домам на Новый год. В интенсивной терапии лежало около шести человек, а родильное отделение и вовсе пустовало. Да и во всех Ключах не было ни одной беременной на сносях, я ведь знала наших жителей. Только Любка Соколова должна была родить в скором времени, единственная, да и то срок определили только на конец февраля. Поэтому акушера-гинеколога и не вызывали на службу. Только два дежурных врача на все палаты да медсестры. Я вообще не должна была в тот день работать, но судьба распорядилась иначе и привела меня в больницу. – Зинаида протяжно вздохнула, не глядя, нащупала на столе бутылку и снова сделала два коротких глотка.

– Может быть, лучше чаю? – предложил Арсений.

– Сама знаю, что лучше. Хочешь слушать – не вмешивайся, моя жизнь, что хочу, то и делаю.

Она еще немного помолчала, беззвучно шевеля губами, и все так же, не глядя на гостя, продолжила.

– Я ведь влюблена была в Гришу Милоцкого, одного молодого врача, вот и поперлась в больницу 31 декабря за пару часов до Нового года. Знала, что он на дежурстве. Даже торт испекла. Надеялась побыть с Гришей в компании, посидеть за каким-никаким, но все-таки праздничным столом. Часам к десяти вечера в ординаторской уже накрыли. В общем, выпили, проводили старый год. В палатах было спокойно, «тяжелые» давно спали, а те, кто порезвей, собрались у телевизора смотреть праздничные программы. И ничего не предвещало беды.

Пора было домой возвращаться, и примерно в половине одиннадцатого я сказала какой-то сентиментальный тост и собралась уходить. Ночь выдалась, как сейчас помню, чудная! Я вышла на улицу и какое-то время просто стояла, на снег глядела.

Как вдруг вижу: к крыльцу больницы подходит женщина! Идет, прихрамывает, еле ноги переставляет. Руками огромный живот придерживает. «Помогите! – прошептала она. – Рожаю, уже не могу терпеть, до города не доеду, воды отошли».

Потом оказалось, что дамочка приехала на Новый год в Ключи к родне, что до срока еще две недели было и она рассчитывала второго числа вернуться в Москву и лечь в предродовую. И как не побоялась ехать в такую даль в гости? В общем, вечером будущая мамашка внезапно почувствовала схватки, перепугалась не на шутку и решила возвращаться в Москву. Да только поздно было! Добралась до трассы, а пока пыталась остановить попутку, воды отошли, и схватки, ясное дело, усилились. Поняла – не доехать ей до столицы. Первый же водитель оказался местным, знал, где находится наша больница, и довез дуреху до ворот. Это ж надо было на тридцать седьмой неделе черти куда из дома умотать!

Ну, я недолго думая схватила ее под руки и повела внутрь. Сообразила, что, кроме меня, акушерок сейчас в больнице нет, врача в родильном отделении тоже нет, только дежурные. Поняла, что придется остаться и помочь нашим принять роды. Посмотрела бабу на кресле, а у той, мать моя женщина, полное раскрытие и потуги вовсю! Еще ведь, помню, уточнила, правда ли она всего два часа назад почувствовала схватки? Оказалось, это стремительные роды. Я с таким делом в своей недолгой практике еще не сталкивалась. Акушера-гинеколога поздно было вызывать, ведь пришлось бы за ним отправлять кого-то, телефонов-то в большинстве домов в деревне не было. А на это не осталось ни единой минуты. Мобильные ведь еще не изобрели. Эх, были б тогда мобильные, наверное, удалось бы избежать трагедии! Или обойтись меньшими жертвами…

Да еще и дама оказалась старородящей, первая беременность в сорок лет. С таким я тоже не сталкивалась. В тот миг и промелькнула тень нехорошего предчувствия – не справиться мне! И стремительные роды, и возраст пациентки, и отсутствие врача-акушера…

Дежурные уже были слегка под хмельком, как-никак целый час старый год провожали. В родильное примчался Григорий, и мы взялись принимать роды. Но тут что-то пошло не так. Баба та почему-то никак не могла разродиться, хотя, по логике, должна была максимум на третьей потуге вытолкнуть плод. Я старалась изо всех сил, понимала, что еще немного, и ребенку может непоздоровиться. Ирина (так ее звали) стала «проваливаться» и терять сознание, Гриша возвращал ее как мог. Я судорожно соображала, смогу ли вытянуть ребенка щипцами, ведь ни разу не делала такого. Кляла все на свете, что рядом нет опытного врача. И вдруг дверь родильного зала с грохотом распахнулась и забежала бледная как смерть Танька, одна из сестер. Глаза по полтиннику, на лице ужас, губы трясутся. Еле выговорила новость: в приемное поступило три человека. Автомобильная авария. Серьезные травмы. Один при смерти, другой с открытыми переломами, а третья, девушка, в родах.

Как потом оказалось, авария случилась на трассе, по направлению к Устюгу и как раз у развилки, что на Ключи. До полуночи час оставался, никого на дороге-то и не было. По счастливой случайности мимо таксист наш Сашка проезжал, к семье торопился, задержался на работе. Он и…

– Остановился, увидев в кювете автомобиль, вытащил нас всех, пересадил к себе в машину и довез до больницы в Ключах. До Устюга могли не дотянуть, потому что у Володи кровоточила рана на голове и он уже потерял сознание, а у Светочки от удара и стресса начались схватки, хотя до срока еще месяц оставался. А я… у меня были сломаны рука и нога, но к тому времени, когда Александр, таксист тот, нас пересаживал, я уже очнулся.

Зинаида, застыв, в шоке смотрела на Арсения.

– Господи, так это был ты? Тот мужчина, который в момент аварии сидел за рулем?

– Я.

– А как все произошло? Говорят, ты пьяный был, заснул на минуту и слетел в кювет. Правда, что ли?

– Я был абсолютно трезв. Как выяснилось гораздо позже, у меня случился микроинсульт, я потерял сознание, и на скорости автомобиль сошел с трассы, перевернулся несколько раз и улетел в кювет. Очнулся уже от болевого шока, рука сильно пострадала. А Володя и Света, они… они… – Арсений откинулся на спинку стула, выдохнул и прикрыл глаза. Столько лет прошло, а боль, оказывается, не отпустила ни на грамм.

– На, хлебни моего напитка, полегчает сразу. Почему, ты думаешь, я пью? Так лучше. Гораздо лучше. – Зинаида протянула Арсению бутылку, и он сделал большой глоток. Самогон обжег горло и пищевод, и все чувства и мысли сразу устремились туда, в желудок, который горел огнем. Отвлекло.

– Володя, значит. Это тот парень молодой, который скончался, не приходя в сознание, от травмы черепа? Кем он тебе приходился?

– Племянник. Единственный сын старшего брата.

– Так вот кто ты? И тоже, значит, олигарх? Как и Владимир Морозов?

– Нет, я пенсионер, только живу в Европе. У нас с супругой ресторан свой. На жизнь хватает. Рассказывай дальше. Что произошло в родильном зале?

Женщина покачала головой, еще раз внимательно и жалостливо глянула на собеседника и снова отвернулась к окну.

– А дальше начался ад. Натуральный кромешный ад. Григорий убежал в приемное, посмотреть, что там происходит, велел мне справляться с родами самой. Второй врач, Афанасьев, повез в операционную парня. Еще надеялись спасти ему жизнь. Ирина все никак не могла вытужить ребенка, гоняла его туда-сюда, я начала всерьез опасаться за жизнь плода. И вдруг в зал завезли каталку с девушкой. Светлана, говоришь? Так вот, Светлана была вся в крови, лицо в порезах от разбившегося стекла. И вдобавок ко всему еще и в родах. Но через десять минут она потеряла сознание, и приняли решение делать кесарево. К тому моменту, когда вытащили ребеночка, у девушки остановилось сердце. Гриша сунул мне в руки младенца и принялся реанимировать мать. Я выбежала в коридор, стала орать и звать медсестер, а все были в другой операционной, спасали парня. В этот момент Ирина завопила, что рожает, и родила наконец. Я перерезала пуповину и взяла на руки второго младенца. Прибежала Танька, сообщила, что парня не спасли, и забрала детей на обработку. Я кинулась к Грише, но было поздно, девушку не откачали.

Все, что было дальше, помню, как в тумане. К тому времени подмога прибыла. Как только вы поступили к нам, кто-то из персонала дозвонился в область. Приехали две кареты «Скорой помощи». Куча людей. Крики. Суета. Нам пихали какие-то бумаги, которые надо было срочно подписывать. Я узнала, что один ребенок тоже, оказывается, не выжил. От стресса потеряла сознание. А когда пришла в себя, увидела, как надо мной склонились какие-то люди и все спрашивали, спрашивали, кого родила Ирина. Девочку или мальчика. А я не знала. Просто не обратила внимания на пол! Сам подумай! Когда Григорий сунул мне в руки младенца Светланы и принялся реанимировать ее, разве ж я разглядывала что-то? Кинулась звать подмогу. А тут и Ирина орет, что рожает. Ребенок мог упасть, я пулей к ней. В одной руке один, положила его на стол, кинулась ловить другого, еле успела! Стресс, я как в тумане, ничего не соображаю, кровь в висках пульсирует. А УЗИ ведь в то время у нас еще не было, Ирина не знала, кого носит. На меня все смотрят, ждут ответа. И в этот момент в ординаторскую врывается ваш Владимир Морозов и требует показать ему внука. А умер как раз новорожденный мальчик. Тогда я и решила, мне даже показалось, что вспомнила, будто у моей роженицы девочка была. Морозов ведь все твердил и твердил, что в его роду появляются на свет только мальчики, да так убедительно говорил… У детей разница всего две недели, а УЗИ тогда не было…

Арсений не двигался и, кажется, даже не дышал. События того дня, каждая минута той страшной трагедии ожила в нем и голову словно сдавило тисками, а в горле натужно заплескалось сердце. Надо успокоиться. Иначе до еще одного, третьего инсульта, недалеко. Он дрожащей рукой нащупал в кармане пиджака пузырек и положил в рот таблетку. Через несколько минут сердцебиение успокоилось. Зинаида тем временем почти допила бутылку и, кажется, прилично опьянела.

– Да подожди ты пить, не надоело? Что дальше было? Как поняла, что ошиблась?

– Не боись, расскажу. Такого не забудешь и после трех бутылок.

Она пьяно хохотнула, встала из-за стола и вышла из кухни. Вернувшись, достала из холодильника колбасу и принялась откусывать прямо от палки. Арсений молча сидел и ждал.

– Я ходила в ту ночь в детское к девочке, перед тем как домой отправиться. Час сидела и смотрела на нее. Поверить не могла, что справилась. Что удалось миновать еще одну смерть. Держала счастливицу на руках и качала. Трогала за щечки и пальчики. Тогда и увидела родимое пятно. Такое необычное, на снежинку похожее. Ма-а-а-аленькую такую снежинку, малюсенькую. Крошечное розовое пятнышко на запястье. Какой-то знак. Я слышала, что родимые пятна неспроста появляются, что каждое имеет смысл.

А больше девочку увидеть и не пришлось, за Ириной приехал отец из столицы и увез их с дочкой в московскую клинику. На следующее же утро.

А через месяц, как раз в мое дежурство, в больницу снова явился Владимир Морозов. Хотел поговорить со мной и Григорием, услышать подробности той ночи. Тогда-то я и узнала, что в аварии он потерял единственного сына, невестку и новорожденного внука. И остался один, поскольку супруга его давно уже на небесах была.

– Да, у Валентины оказалось слабое сердце, она скончалась за пять лет до трагедии. И слава богу. Нет ничего хуже, чем пережить собственного ребенка. Валя была нежным, трепетным цветком, она не перенесла бы такого.

– Дела-а-а! И зачем я только пришла в ту ночь в больницу? Дура! Молодая влюбленная дура! Если б не Григорий, который потом окончательно сломал мне жизнь, ничего этого бы не было, я была бы непричастна, – выдохнула Зинаида и пьяно протяжно завыла, обхватив руками плечи и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Ну хватит, хватит! Ничего не изменишь. Все случилось так, как случилось.

– Не изменишь… В общем, когда Гриша разговаривал с Владимиром, у того от переживаний случился приступ. Ему сняли рубаху, и тогда я увидела… и чуть не померла на месте. Родимое пятно! Такое же, как у новорожденной девочки. Один в один, только больше и темнее!

– Ну? – не выдержал Арсений. – Почему не рассказала?

– Почему, почему? По кочану и по капусте. Молодая была да неопытная. Всего боялась. Когда Морозова увезли из больницы, я сразу кинулась к Грише. Ревела, билась в истерике! Требовала срочно разыскать Ирину и забрать девочку, отдать ее несчастному мужчине, потерявшему все. А Григорий приказал молчать. Сказал, что сам поговорит с главврачом. А потом огорошил: никто ничего делать не будет. В больницу и так нагрянули с проверкой, сначала одни, потом другие. И почему персонала в новогоднюю ночь не хватало? И почему медсестры навеселе были? И то почему, и другое. Тряхнули всех по полной. Много кого уволили. Главный трясся как осиновый лист, боялся, что и его снимут. Приказал Григорию молчать. Сказал, что у него имеются доказательства того, что мы оба были пьяны. Какой там пьяны… пару рюмок выпили. Но даже эта пара рюмок грозила… сам понимаешь чем. Гриша боялся до такой степени, что со временем ушел из больницы и уехал. Больше его никогда не видела.

А я кто? Девчонка, сцыкуха, четыре месяца как после медучилища. Что я могла? Никто не поддержал, все только запугивали. Такой шум после трагедии поднялся, все журналисты приезжали, расспрашивали. Главного в результате все же сняли. И я поняла, что остается только забыть. Да вот не смогла. Со временем только становилось все хуже и хуже. И хуже, и хуже. Стала ждать Морозова в гости, все думала, что однажды он явится ко мне за доказательствами. Что всплывет то родимое пятно на руке у девчонки. И пойдет дед искать доказательства, найдет меня. Григорий-то давно в Израиле живет. А я тут, рядышком, всю жизнь под боком почти. Я думала, что если он меня простит, то смогу жить дальше. А то сил никаких больше нет держать в себе.

Арсений вздохнул и тяжело поднялся со стула. Положил руку на плечо женщине и легонько похлопал.

– Думаю, он простит. Ты хороший человек, Зинаида. Плохой бы не мучился. Обещаю, что приведу сюда брата и вы поговорите. Уверен, что он простит. Ты б не пила так. Хорошо ведь рассказываешь, значит, мозги еще работают. Да, здоровья и молодости не вернуть уже, но сохрани хоть голову ясной! А сейчас мне пора, скоро ночь. Прощай.

Морозов торопливо вышел из дома и направился в сторону остановки, понимая, что в такое время уже вряд ли ходит автобус. Он глубоко задумался, пытаясь переварить услышанное, надеясь, что железный обруч, до сих пор сдавливающий виски, ослабнет и станет проще дышать. Поэтому не сразу заметил, что рядом остановилась машина с затемненными окнами и открылась дверь.

– Далеко тебе, отец?

– На станцию.

– Так автобус последний ушел и больше не будет. Садись, подвезем!

– Спасибо, ребята! – обрадовался Арсений и сел в салон.

В следующее мгновенье его схватили за руки, в шее кольнуло что-то острое, и через несколько секунд в глаза врезалась темнота. Абсолютная, густая темнота, без единого звука и шелеста.

Глава 9

В «Теремке» на удивление пустовала большая часть столиков, хотя даже в несезон русское кафе пользовалось популярностью. Луиза ходила по кухне из угла в угол, пытаясь придумать хоть какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься, пока не узнает новостей. Три часа назад после неудачного разговора с Арсением, который не захотел ничего слушать и отключил телефон, она решила действовать. Упрямый старик не пожелал верить, что ему грозит опасность, но Луиза точно знала – внутренний голос не ошибается. Даже здесь, в Доманье, за тысячи километров от Москвы, она чувствовала мужа так, словно тот находился в соседней комнате. И ощущала, что сегодня случится нехорошее. Поэтому и не стала медлить. Позвонила в приемную корпорации Деда Мороза и представилась сотрудником парижского отделения компании Санта-Клауса. Для убедительности вначале даже говорила на французском языке, лишь потом перешла на русский, имитируя отчетливый акцент. И попросила соединить с Марией Морозовой. Фокус удался – соединили без промедления.

Маша, к счастью, оказалась на месте, и разговор вышел хорошим, Луиза не ошиблась в девочке. Хотя какая она девочка, это двадцать пять лет назад была худеньким большеглазым ребенком, всеобщей любимицей. А сейчас занимает высокий пост, стоит лишь на ступеньку ниже Глеба, имеет своих двоих деток. Луиза все эти годы следила за новостями корпорации, знала из прессы и Интернета, что там происходит. И разумеется, все скрывала от мужа. Но сегодня, когда решила выйти из тени и позвонить Маше, поняла, что придется нарушить слово, данное супругу много лет назад. Придется говорить откровенно и отвечать на вопросы. И ответит, если надо. Плевать, что подумает Арсений, пусть даже разозлится! Когда речь идет об опасности, уже не до глупых клятв.

Когда Луиза представилась, Мария Морозова замолчала почти на минуту.

– Тетя Луиза? Это ты?

– Я, Машенька.

– Но… не верю своим ушам! Господи, как мне не хватало вас с дядей Арсением! Ну почему вы пропали? На двадцать лет? Почему? А сколько раз я пыталась выяснить у дедушки… ничего не получилось! Тетя Луиза, я так рада!

– Я тоже рада! Вот слушаю твой голос, а перед глазами стоят огромные розовые банты, которые всегда украшали твои косички.

– Да уж, где теперь те косички! – засмеялась девушка. – Слышала, вы переехали во Францию? Но… если ты звонишь, тетя, что-то случилось? Или все же просто соскучилась?

– Не буду лукавить, Машенька, кое-что произошло. Хоть я и благодарна небесам даже за такой неприятный повод позвонить. Не по своей ведь воле молчала, а по просьбе Арсения. Не могла отказать, он мой муж, и я клялась быть с ним и в печали и в радости, и в богатстве и в бедности, всегда дышать в унисон.

– Не буду сейчас допытываться, что это значит, тетя Лиза. Надеюсь, поговорим еще. Рассказывай, что случилось.

И Луиза призналась, что Арсений в Москве и хочет встретиться с Владимиром, потому что владеет очень важной информацией, способной перевернуть все с ног на голову.

– В момент нашего последнего телефонного разговора он находился в деревне Ключи, расположенной в районе подмосковного Устюга. И там сконцентрирована какая-то опасность, что-то плохое, я чувствую это. Машенька, ты не могла бы что-нибудь предпринять? Поехать туда или отправить людей, выяснить, что происходит? Он отключил телефон и больше не выходил на связь. Как бы беды не случилось!

– Если легендарная Луиза Морозова говорит, будто чувствует что-то, я сделаю все, от меня зависящее. С тех пор как прочла твои учебники по владению интуицией, все время мечтала увидеться и поговорить. Особенно когда узнала, что это та самая тетя Лиза, которая кормила меня пирожками у мамы на даче.

– Спасибо, милая, какой бальзам на сердце. Здесь я совсем забыла о былых заслугах, да и Сеня забыл, не прислушался к моим словам. Мы говорили около двадцати минут назад. Чувство тревоги с каждой секундой усиливается. Не опоздай, пожалуйста!

– Сейчас посмотрю по карте, где конкретно он находится, возьму пару человек из службы безопасности и поеду с ними вместе. – Маша вдруг смутилась и в нерешительности продолжила: – Теть Лиз, а… а что конкретно ты чувствуешь? Можно понять, какого рода опасность? Я просто не очень сильна, у меня довольно посредственный дар, как у любой среднестатистической снегурочки.

Луиза засмеялась.

– Если б знала такие подробности, то была бы ясновидящей. Увы. Но я абсолютно четко ощущаю: то, что ему угрожает, серьезно.

– Хорошо. Тогда я лучше возьму трех сотрудников. Выезжаем сразу же!

– Спасибо, девочка! Позвони, как только что-то станет известно. Запиши на всякий случай наш домашний телефон, сейчас продиктую.

И вот прошло целых три часа, а телефон молчал, будто заколдованный. И главное, никак не отвлечься, не перестать думать! Было бы хоть больше работы, а то те редкие посетители, заглянувшие в «Теремок», как назло не заказывали сложных блюд.

– Тут такое дело, Луиза Андреевна… не знаю, как обслуживать одного клиента, – нерешительно сказала молодая официантка Катя, примчавшаяся на кухню в расстроенных чувствах.

– Да не переживай так, сейчас все решим!

– Полчаса назад зашел пожилой импозантный господин и занял столик у окна, тот, за которым вы сами любите кушать. Все это время сидел просто так и ничего не заказывал. Но лучше б и не заказывал, честное слово! Неужели не мог выбрать нормальное блюдо в таком большом и разнообразном меню, как у нас? Столько всего вкусного, а он!

– И что же?

– А он подозвал меня и спросил, готовим ли мы по индивидуальному заказу. Вы учили, что такое случается, ну вот я и кивнула. А тот господин говорит: «Принесите мне консоме с пашотом и профитролями, и…» ой, как это, не помню, сейчас, я ведь записала, – Катя достала из кармана передника блокнот. – Значит, говорит: «Принесите мне консоме с пашотом и профитролями и фритто из песца» Вот. Луиза Андреевна, ну что ему ответить-то? Что за консоме такое, не говоря уж о фритте из песца?

– Де песце, Катя. Фритто де песце…

Луиза почувствовала, что время остановилось. Сердце пропустило несколько ударов, а по лицу поползли мурашки. Пальцы непроизвольно разжались, и хрустальная вазочка, которую она в этот момент протирала, выскочила из рук и упала на пол. Раздался звон бьющегося стекла. И примерно в ту же секунду Катин возглас: «Ой, что это такое со стенами?»

А все стены, пол и потолок на кухне были покрыты морозными узорами, такими, какие бывают на окнах зимой.

– Мороз рисует, что, не видишь? – прошептала Луиза побелевшими губами.

– Как это? Ведь здесь не холодно?

Но она уже не слышала Катю, потому что время повернуло вспять, отсчитало сорок пять лет и перенесло в тот уголок памяти, где бережно хранилась молодость.

Ей двадцать, они с Сеней приехали в гости к Владимиру, только что вернувшемуся из Парижа из Ледяного Департамента, где наследники проходили финальную стажировку. Валентина, молодая жена будущего Деда Мороза, накрыла стол и позвала всех обедать. На первое подала прозрачный куриный бульон с яйцом и маленькие пирожные из заварного теста, только несладкие и пустые внутри.

– А вы знаете, как называется это блюдо? – хитро прищурился Владимир.

– Куриный суп, чего тут не знать? – удивился Арсений.

– А вот и нет! Это консоме с пашотом и профитролями, понятно? Во Франции все так говорят! А вы – куриный суп, куриный суп… А на второе Валя приготовила фритто де песце, пальчики оближешь! Фритто мы с Николосом пробовали, когда ездили в Италию.

– Какое такое песце? – прыснула Луиза.

– Сейчас увидите, какое!

– Володь, ну что ты им мозги пудришь! – подала голос Валентина и смущенно посмотрела на гостей. – Он и меня измучил своими заморскими названиями. Фритто де песце – это обычная жареная на масле рыба. Все просто, а язык сломаешь, пока выговоришь.

И с тех пор они всегда так шутили. Когда Владимир приглашал в гости брата, Арсений всегда уточнял, угостят ли его консоме с профитролями и будет ли фритто де песце.

Луиза выплыла из воспоминаний и стряхнула с себя оцепенение. Так вот почему ей нельзя было покидать Доманью и ехать в Москву. Потому что могла пропустить визит Деда Мороза. Он сам прилетел к ним.

Антон увидел через окно, как Зинаида, пошатываясь, встала из-за стола, одним махом выпила содержимое бутылки, рухнула на диван и моментально вырубилась. Из ее полуоткрытого рта раздался мощный храп. Аккуратно открыв дверь, он зашел в дом, снял «жучки» и так же тихо вышел.

Почти стемнело, и идти по грязным разбитым дорогам захудалой деревеньки не доставляло удовольствия, но делать нечего, машина должна ждать его на выезде. С Арсением внутри. Антон специально решил вернуться в дом, чтобы не участвовать, когда парни будут брать старика. Все его нутро противилось этому! Не хотелось ничего видеть, слышать и знать. Скорее бы добраться до дачи Глеба Александровича и убедиться, что такие решительные меры приняты не зря, что они действуют во благо. Глеб обещал рассказать!

Антон уже почти дошел до развилки, после которой они договорились с парнями встретиться, как вдруг увидел впереди самого Арсения, неторопливо шагающего по правой стороне дороги. Черт! Старик шел слишком медленно, погруженный в свои мысли, и не успел добраться до того места, где его должны взять! И в этот момент к Морозову подъехала тонированная «Тойота» с парнями, открылась дверь, послышались голоса, и дед сел в машину. Слава богу, все прошло хорошо. Антон уже собрался броситься за автомобилем, чтобы не идти пешком до выезда, как вдруг услышал резкий визг шин и увидел внедорожник с логотипом корпорации Деда Мороза, вставший поперек дороги, полностью преграждая путь «Тойоте». О господи, это же автомобиль службы безопасности компании, но что он тут делает? Глеб? Или кто? Что происходит?

Тем временем все двери служебного джипа одновременно открылись, на улицу выскочили три охранника и бросились к машине. Последней на дорогу выбралась Мария Морозова. Антон почувствовал, как закружилась голова, а горло сдавил спазм. Он отчетливо понял, что происходит что-то очень нехорошее и его вынудили принять в этом участие. Рефлекторно шагнув на обочину, спрятался среди деревьев и замер. Ему уже ничего не было видно, но слышно, как кричит Мария и нанятые им парни, звуки борьбы, шум заведенного автомобильного двигателя и шелест колес по хлюпающей грязи. А потом все стихло. Осторожно выглянув на дорогу, он увидел, что охрана корпорации уехала, забрав с собой его людей. «Тойота» стояла на том же месте с распахнутыми дверьми. Антон без сил опустился на корточки, привалился к стволу дерева, достал мобильный телефон и набрал номер Глеба.

– Катя, потом объясню про морозные узоры, сейчас некогда. Иди к тому господину и скажи, что заказ будет выполнен. А пока подай чай с мятой за счет заведения, он поймет.

– Хорошо, – пожала плечами официантка. Девушка все не могла оторвать взгляд от стен, завороженно наблюдая, как тонкая узорная сетка инея медленно исчезает.

Луиза аккуратно села на стул и перевела дыхание. Сейчас соберется с мыслями и выйдет к Морозу. Как глупо все получилось! Арсений рыщет по Москве, а Владимир собственной персоной сидит за их любимым столиком в кафе в Доманье.

На кухню поспешно вошла взволнованная Марта, озираясь по сторонам.

– Что у тебя с лицом, девочка?

– Тетя, там сверху телефон разрывается. Звонит какая-то Мария Морозова, говорит, что ваш мобильный вне зоны доступа, просит перезвонить срочно…

– Она сказала что-нибудь? – встала Луиза, уже подозревая, что сейчас услышит.

– Сказала… с дядей Сеней плохо, его везут в больницу.

Луиза на секунду замерла и тут же быстрым шагом кинулась к лестнице, ведущей на второй этаж, в квартиру. В гостиной схватила трубку стационарного телефона и набрала номер Маши, который та продиктовала во время первого разговора – и цифры моментально врезались в память. Память, к счастью, до сих пор работала, как в двадцать лет, еще ни разу не подводила.

Ничего не получилось. Не удалось спасти Арсения. Она одновременно испытывала страшную злость, что муж не прислушался к словам об опасности, и ужас оттого, что, возможно, больше никогда его не увидит. А гудки все шли и шли, так долго, будто целую вечность.

– Наконец-то! – раздался взволнованный голос Маши.

– Что с ним?

– Дядя без сознания, ему сделали какой-то укол. Едем в больницу, больше ничего не известно. Ты прилетишь?

– Конечно.

Луиза набрала справочную аэропорта, узнала, что ближайший рейс на Москву будет только в час ночи. Это хорошо. Как раз успеет добраться до города, придется вызывать такси, это быстрее, чем на поезде. Растерянно глядя по сторонам, никак не могла сообразить, что сделать в первую очередь. Собрать вещи? А какая сейчас погода в России? Может быть, и Сене надо что-то привезти? А ресторан? Впервые оставить на Марту? Ресторан… Владимир! Он ведь здесь!

Луиза бросилась обратно вниз, практически бегом спустилась по ступенькам и вышла в зал. За столиком у окна никого не было, а официантка как раз ставила на поднос нетронутую чашку чая.

– Катя! Катя! Где тот господин?

– Не знаю, – ответила девушка. – Я подумала, может быть, он в уборную вышел, и оставила чай. Но он так и не вернулся…

Глава 10

Диски лежали в обычном порядке: на нижней полке сказки, на верхней – рождественские фильмы. Включить «Реальную любовь»? Или «Снежную королеву»? Или любимые с детства «Двенадцать месяцев»? Влада знала наизусть каждую историю из своей коллекции, но могла пересматривать их снова и снова. Сказки успокаивали, убаюкивали и дарили блаженное состояние причастности к чему-то светлому и волшебному. Голова очищалась от ненужных мыслей, и можно было просто парить в пространстве, не думая, сбросив с плеч, словно тяжелую зимнюю одежду, все проблемы и дела. А последнюю неделю почти не удавалось подумать. Максим звонил каждый день, и они дважды встречались. Ходили на оперу в Большой и ужинали в милом грузинском ресторанчике, хозяин которого лично приветствовал гостей и сватал коронные блюда. С Максимом было легко и спокойно, каждая встреча, словно старинный вальс под звуки аккордеона – расслабляла и слегка пузырила кровь приятными эмоциями. Ни о чем не думалось, и ничего не загадывалось, они просто болтали, в основном про путешествия, и всерьез обсуждали возможность слетать в Доманью на открытие горнолыжного сезона. Макс ненавязчиво интересовался прошлой жизнью Влады, аккуратно расспрашивал про родителей, про детство, но в ответ так же с удовольствием говорил и о себе.

– Откуда такое имя – Влада? – однажды спросил он.

– Мама постаралась. Я сама долго пытала ее, почему именно Влада, так строго и, как мне казалось в детстве, неромантично. Лично я предпочла бы быть Настей или Лизой. Хотя, если бы мне рассказали какую-нибудь красивую историю… к примеру, что мой героический дед носил это имя и прославил его во время войны, то, наверное, воодушевилась бы. Но, увы. Мама так и не смогла выдать ничего внятного, пока однажды не призналась, что сама понятия не имеет, почему назвала так. Говорит, это было похоже на помутнение, смотрела на меня в колыбели и понимала, я – Влада. И никак иначе. Вот такая вот бредовая история.

– А полное имя как, Владлена?

– Нет, так и есть, Влада.

И в ответ Максим рассказал, что его самого назвали как раз в честь прадедушки академика, а младшего брата в честь итальянского актера. Родителям нравилась эта словесная приставка «в честь».

А после каждого свидания с Максом обязательно появлялся Андрей. И старинный вальс стихал, уступая место нервному и пульсирующему джазу, непредсказуемому и непонятному, но иногда пробирающему до костей. Самое интересное, что чаще всего джаз нервировал и раздражал, но вдруг в последний момент привораживал острой и прекрасной ноткой, и мелодию уже хотелось дослушать до конца. И Влада слушала.

Одним вечером они просто гоняли на мотоцикле, перекусывая хот-догами в придорожном ларьке и запивая невкусным растворимым кофе из пластикового стаканчика. А другим – Андрей устраивал пикник на той самой крыше, в своем «планетарии», сервировал стол хрустальной посудой и деликатесами из итальянского ресторана. Это выглядело как китчевая картина какого-нибудь «гения» современности: изысканные фужеры на тонких позолоченных ножках на фоне строительного мусора, разбросанного всего в нескольких метрах от нарядного стола.

– Ты влюблена хоть в кого-нибудь из них? – допытывалась Милка.

– Не знаю. Кажется, я просто устала, каждый вечер после работы свидание, уже хочется побыть наедине с собой. А то все это как-то непривычно.

Поэтому сегодня она решительно осталась дома. Даже для того, чтобы разобраться, кого из двоих хочется видеть больше, требовалась полная перезагрузка. «Реальная любовь», например. Или «Морозко».

Она уже устроилась на диване с кружкой ягодного чая, как вдруг раздался звонок в дверь. Первая мысль – Андрей, это он прет как танк, игнорируя законы вежливости, и легко может заявиться, не предупредив. Влада посмотрела в глазок, но увидела незнакомую девушку.

– Мне нужна Влада Ольшанская.

– Что вы хотели? – спросила, приоткрыв дверь.

– Меня зовут Снежанна, я сотрудник корпорации Деда Мороза, можно войти? Есть разговор.

Вот это да! Когда-то, еще во время учебы в институте, Влада мечтала работать в корпорации Деда Мороза, зная, что именно там сконцентрированы лучшие новогодние агентства столицы. Мечтала оказаться в штате и писать сценарии или статьи, занимать какую-нибудь творческую должность. Неоднократно отправляла резюме, но оттуда даже ни разу не перезвонили. А теперь сами пришли к ней домой? Тем не менее она открыла дверь и впустила гостью.

– Спасибо, – улыбнулась Снежанна. – Я выбрала вечер, потому что так тебя точно можно застать. Да и разговор будет долгим, не хотелось, чтобы помешали.

– Я не совсем понимаю…

– И не надо. Не надо гадать о целях моего визита и строить предположения, просто выслушай. И желательно открой сердце сразу, чтобы сэкономить время и тебе, и мне.

– Сердце? Это что, секта какая-то?

– Вот видишь, уже закрываешься. Терпеть не могу эти первые минуты посвящения и сложные случаи. А ты – сложный. Поэтому предлагаю: выйди в Интернет, найди номер горячей линии корпорации и узнай, есть ли в штате сотрудник по имени Снежанна Соколовская и на каком задании она – я то есть – находится сейчас. Мы сможем нормально поговорить только тогда, когда сомнения рассеются и ты перестанешь бояться.

Если бы не череда непонятных случаев, произошедших в последнее время, Влада бы не стала ничего проверять. Но она уже находила дома посторонний предмет, общалась с незнакомой девушкой в метро, которая вела себя крайне странно, и встречала на пороге голого мужчину. Поэтому, долго не раздумывая, решила позвонить.

– Задай свой вопрос и назови пароль «фрост», – подсказала гостья.

– Горячая линия корпорации Деда Мороза, здравствуйте, – раздался в трубке приятный женский голос.

– Здравствуйте, меня зовут Влада Ольшанская, в моей квартире находится женщина, уверяющая, что работает у вас.

– Назовите имя.

– Снежанна Соколовская.

– Назовите пароль.

– Гм… фрост?

– Пароль принят. Снежанна Олеговна Соколовская является руководителем отдела посвящений. В данный момент она находится на задании. Влада Ольшанская – вторая в списке контактов на сегодняшний вечер у Снежанны Олеговны.

Отдел посвящений? Пароль? Контакты? Это вообще что, комедия абсурда? Очередная глава в странном сценарии, который кто-то упорно воплощает в ее жизни? Влада недоверчиво глянула на гостью и нехотя пригласила в комнату. Теперь уже глупо было выставлять девушку за дверь.

– Неужели кроме недоверия и страха, ты не испытываешь сейчас ни одной другой эмоции? Любопытства, например?

– Не знаю. Не люблю сюрпризы. Поэтому давайте быстрее, я собиралась смотреть «Снежную королеву».

– «Снежную королеву», говоришь. Эту сказку Ганс Христиан Андерсен написал по заказу корпорации, идея принадлежала самому Деду Морозу. Но Санта-Клаус его неправильно понял и дал не совсем корректное задание Андерсену, в итоге сказка вышла несколько… с негативным оттенком. Холод должен был радовать, а не пугать. Но вышло то, что вышло. И снегурочки, в принципе, на историю реагируют правильно, так что цель достигнута. Редко кто не начинает светиться после чтения книги.

Влада смотрела на девушку, как на сумасшедшую.

– Вот это да! Ни капли интереса в глазах, один ужас и шок. – Снежанна устало вздохнула и покачала головой. – Меня предупреждали, что ты крайне сложный случай. Но я и подумать не могла насколько. Хорошо, начнем. Ты о чем-нибудь догадываешься? Уже есть вопросы?

– Догадываюсь. Только не могу понять, куда вы спрятали камеру, даже сумочки в руках нет. И вообще, я слышала, что участников программы «Розыгрыш» предупреждают, что в любой момент могут разыграть. Ко мне никто не обращался.

– Вот именно. Итак, если это не «Розыгрыш», то что тогда?

– Я вся внимание.

У Влады появилось стойкое ощущение, что сейчас она узнает что-то пугающее, что-то, после чего уже не сможет жить, как раньше. Самое странное, что Жанна внушала доверие, обволакивала какими-то дружественными волнами, ее хотелось слушать. Но мешал страх. Происходит что-то непонятное, неподвластное разуму, и нет никакого желания кидаться в кроличью нору, куда так настойчиво зазывала гостья. Но как прекратить все? И почему нет сил противостоять, прогнать, закрыть уши?

– Слушай свой внутренний голос, Влада! Что он тебе говорит? Впрочем, правильно толковать подсказки интуиции научишься позднее. Хотя, судя по свечению, ты сильна!

– У меня такое чувство, что сейчас вы достанете осиновый кол и скажете: «Ночной дозор, всем выйти из сумрака!»

Снежанна рассмеялась.

– Хорошо. Я больше не буду ходить вокруг да около. Но, честно говоря, даже не знаю, с какой стороны к тебе подобраться! Скажи, тебе никогда не казалось странным, что ты не переносишь жару? И можешь даже потерять сознание, если дольше десяти минут простоишь на солнечной июльской улице?

– Нет. Я гипотоник, и поэтому…

– Стоп! Я предпочитаю развенчивать мифы сразу. Давай разберемся в понятиях. Одна из отличительных черт людей с гипотонией – это чувствительность к погодным изменениям. Чаще всего они очень плохо переносят жару, но еще хуже – осеннее и весеннее межсезонье, пасмурную погоду и низкое атмосферное давление. Что из этого знакомо тебе?

– Я плохо переношу жару.

– И все, не так ли? Любую другую погоду, если температура воздуха только не выше плюс десяти градусов, а лучше не выше нуля, переносишь нормально. Так?

– Да, но у всех ведь разные симптомы.

– Далее, – проигнорировала Снежанна. – Основными субъективными симптомами при гипотонии является снижение работоспособности, раздражительность, плохое настроение, эмоциональная неустойчивость, повышенная чувствительность к яркому свету и громкой речи. Ты страдаешь чем-нибудь из перечисленного?

– Нет, если только в жару, и ведь…

– Дальше. Еще один из признаков гипотонии – это головные боли и головокружения. Как часто у тебя бывает такое?

Влада потихоньку втянулась и задумалась.

– Кажется, только если жарко.

– Дальше. Объективно, при гипотонии в качестве симптома можно назвать только понижение артериального давления и понижение температуры тела до 35,8—36 °C.

– Ну вот! У меня всегда именно так!

– Разумеется, но ты не дослушала. При этом человек себя чувствует больным и совершенно разбитым. Недаром врачи говорят, что диагноз «вегето-сосудистая дистония по гипотоническому типу» ставится в случае постоянных жалоб от больного, но при этом объективные признаки заболевания отсутствуют. Ты постоянно чувствуешь себя больной и разбитой?

– Нет, только в жару.

– Вот и разобрались. Ключевое слово везде «жара». То есть осенью, зимой и весной у тебя со здоровьем все в порядке, несмотря на то, что твой градусник всегда будет показывать максимум 36, а тонометр 90 на 60. И лучше всего ты себя чувствуешь только зимой. Это так?

– Да, но…

– Теперь видишь, что диагноз «гипотония» к тебе не имеет никакого отношения?

– Не знаю. Мне с детства врачи его ставили.

– Естественно, врачи и не могли придумать ничего другого.

– А вы – врач?

– Нет, я руководитель отдела посвящений корпорации Деда Мороза, у меня психологическое образование.

– Тогда откуда знаете такие тонкости болезни?

– Ох, милая. Потому что каждая новорожденная снегурочка в первую очередь кричит о том, что она гипотоник. Это такое клише, что уже оскомину набило. Пришлось подготовить доказательную медицинскую базу для посвящений.

– Кто-кто кричит? – Влада подалась вперед, в изумлении глядя на Снежанну, ведь та несла какой-то бред с абсолютно серьезным лицом.

– Снегурочка, дорогая моя, ты не ослышалась. Вот мы и подошли к самому интересному. Только позволь для полноты картины все же задать мои вопросы до конца. Говорят, ты организовала агентство «Новый год», зачем?

– Просто люблю этот праздник. И что тут странного?

– Ничего, кроме того, что ты не упомянула: только в Новый год ты по-настоящему счастлива, так?

– Ну и что же тут странного, я знаю многих, кто…

– Я снова перебью, извини. А ты никогда не замечала, как реагируешь на некоторые природные явления, например снег?

– Нормально реагирую. По-разному. Разве что… именно когда идет снег, мне почему-то всегда грустно.

Жанна, не мигая, смотрела на девушку и улыбалась одними уголками губ. И Владе вдруг на секунду показалось, что у странной гостьи кожа отливает голубым, будто подсвечивается изнутри с помощью синей лампочки. Опять галлюцинации. Она тряхнула головой, зажмурилась, а когда открыла глаза, видение пропало.

– Ты ошибаешься, Влада. Это снег идет, потому что тебе грустно, а не наоборот. Каждый раз, когда снегурочки грустят, начинается снегопад. А летом, осенью и весной льет дождь. Ты не совсем обычный человек, Влада. Ты – снегурочка. Добро пожаловать в корпорацию Деда Мороза. И поздравляю с посвящением!

Доманья… Горные вершины, уходящие в небо, и махровые сказочные ели такого насыщенного темно-зеленого цвета, что на них хочется смотреть бесконечно, настолько радуют глаз. Успокаивают, убаюкивают, завораживают. Плотным кольцом укрывают небольшой поселок, заслоняя от внешнего мира. Где еще мог спрятаться Арсений, как не здесь, в этой идеальной, пробирающей до самого донышка души картинке, будто нарисованной самой гениальной природой для глянцевой рождественской открытки. Младший брат всегда отличался хорошим вкусом. Ишь ты, с одной стороны – Европа, которую он так любит, а с другой – первозданное лоно природы, лишь слегка откорректированное людьми для своих нужд. Где так сладко дышится, так вольно думается и никуда не хочется уезжать. Такому месту не грех было подарить свою силу. Значит, Арсений лишился дара…

Владимир стоял на вершине горы и медленно, наслаждаясь, дышал полной грудью. Горы и ели. И каждая молекула воздуха пропитана магическим даром, который брат отдал природе, создавая нужный ему климат. Знает ли он, что теперь никогда не сможет подолгу жить нигде больше? Что теперь Доманья – его дом и одновременно тюрьма? Что рассеянная в воздухе родовая магия будет магнитом держать его, подпитывая жизненные силы? Наследники династии Деда Мороза, в которую входят и младшие сыновья, могут жить почти до ста десяти лет, ледяной ген дает такое преимущество. Но если лишиться дара, то организм будет вести себя под стать настоящему возрасту. И за пределами Доманьи Сеня станет обычным стариком. Со всеми недугами, присущими почтенным семидесяти годам. Знает ли он об этом и куда отправился сейчас?

Брата тут нет, теперь это чувствуется особенно остро. Там, в их с Луизой кафе, Мороз безошибочно нашел столик, где Арсений проводил много времени. Но уже через двадцать минут понял – не удастся увидеться. Да и Луизы на месте не оказалось, иначе сразу бы примчалась. Ей всегда так нравились милые шалости Мороза, типа узоров на стенах внутри помещения. Все просила и Сеню научиться рисовать. Она бы сразу поняла и появилась. Так где же они?

Хотя не в этом суть. Владимир боялся признаться самому себе, что план рухнул. Он приехал, чтобы попросить прощения. И передать управление брату. Что бы там ни говорила Маша, ему самому уже никогда не править так, как раньше. Душевная рана не даст. А Арсений смог бы еще несколько десятилетий воодушевлять снегурочек, а главное – переводить часы, и священная обязанность осталась бы в семье. Но брат утратил силу. Значит, придется сделать так, как задумал давно. Просить Николаса. Передать главную функцию европейской династии.

Санта-Клаус уже наверняка почувствовал, что Мороз на его территории, и ждет визита. Полететь во французский офис сейчас? В компании Санты, как и в корпорации Деда Мороза, тоже стартовала предновогодняя гонка. Руководство сейчас должно быть там, в Париже, в главном офисе Николаса.

Горную тишину нарушило резкое пронзительное карканье, и три вороны шумно пролетели почти над самой головой Деда Мороза. Солнце медленно падало за горизонт. Пора было идти обратно, на главный склон, где еще работал подъемник, и спускаться вниз. Пожалуй, он повременит с визитом. Владимир вдруг почувствовал, что впервые за много лет получает удовольствие. Он так долго просидел в Устюге, так давно не покидал пределы России, что сейчас словно проснулся и с удивлением посмотрел по сторонам. Когда-то они с Валентиной и маленьким Володей любили путешествовать. Больше всего сына привораживала Лапландия, каждую зиму просился в гости к «дяде Николаю», в финское имение. А потом Вали не стало. И Володи тоже…

Черная тоска, такая привычная и неотъемлемая спутница, уверенно дала о себе знать, заскребла острыми коготками по загрубевшему сердцу. И снова Мороз удивился – бороздки от ее изобретательных когтей, как обычно, заныли, но уже не так остро, не так пронзительно, как раньше. Пожалуй, он сделает себе этот прощальный подарок – путешествие. Ведь больше вряд ли удастся. Когда дар будет передан Санте, Владимир точно так же превратится в обычного семидесятипятилетнего старика. И уже окончательно прирастет к своему любимому креслу-качалке в имении в Устюге, будет встречать в новогодние праздники туристов, сажать на колени детей, чтобы услышать их заветные желания, и никогда больше не захочет никуда ехать. Да, Лапландия. Еще один дивный уголок, подаренный земле создателем. Он полетит в Лемменйоки. А дальше видно будет.

Стекла задрожали от внезапно поднявшегося ветра и хлестких ударов тополиной ветви, которая жила напротив кухни. В солнечные дни эта ветка удачно заслоняла от яркого света, а в дождливую и ветреную погоду всегда сиротливо стучалась в окно, словно просила об укрытии.

– Ого! Как резко испортилась погода! Даже если б в этом доме жили десять снегурочек и все одновременно жутко разозлились, все равно б такой ветер поднять не смогли. – Снежанна хмыкнула и пояснила: – Когда работаешь в корпорации Деда Мороза, начинаешь забывать, что погода может меняться сама по себе. Без чьих-либо просьб или приказов.

Влада хмуро смотрела в окно и молчала, скрестив руки на груди.

– Понимаю, ты в шоке. Не так-то просто переварить новость о существовании магии. Хотя мы ведь никакие не волшебники! Совсем не умеем превращать камни в золото и летать на метлах, так что улыбнись! Служить Новому году, радовать людей снегом и узнавать друг друга по свечению – не такой уж и страшный диагноз.

– Дед Мороз… в смысле… ну, настоящий Дед Мороз… тоже существует? – Влада наконец отошла от окна и села за стол напротив Жанны.

– Разумеется. Его настоящее имя – Владимир Владимирович Морозов, владелец корпорации, живой человек, семидесяти пяти лет от роду.

– Тот самый олигарх, который прячется от прессы и лет двадцать не дает интервью?

– Как бизнесмен интервью не дает. Но каждый год, 31 декабря, на Красной площади, напротив кремлевских часов именно он поздравляет страну в прямом эфире, сразу после президента.

– Всегда думала, что это актеры.

– Да нет же. С Новым годом поздравляет истинный наследник рода, представитель древнейшей династии ледяных магов, которых пару веков назад стали величать Дедами Морозами.

– Я думала, Дед Мороз – это бессмертный волшебник, а не бизнесмен, ворочающий миллионами.

– В сказках – да. А в реальной жизни – реальный человек. Разве что обладающий ледяным геном и передающий этот ген по наследству. Современный Мороз – это хранитель праздника, меценат, занимающийся новогодней благотворительностью, именно для этого однажды была создана корпорация. И немного маг, поскольку умеет вызывать бури, похолодание, вьюги, метели. Может сделать так, чтобы и в сердцах людей жила вера в чудеса, чтобы люди радовались празднику.

– А снегурочки откуда берутся?

– Этого никто не знает. Просто в любой момент в любой семье на свет может появиться девочка с ледяным геном. Так же, как никто не в курсе, почему одни дети рождаются с идеальным слухом, а другие до конца жизни не могут научиться различать ноты.

Влада, казалось, была абсолютно спокойна и внимательно слушала Снежанну, медленно помешивая ложкой чай в стакане. Но вдруг она посмотрела на гостью, улыбнулась и четко, почти по слогам, сказала:

– Я тебе не верю. Ты сумасшедшая. И пожалуйста, уходи!

Глава отдела посвящений в изнеможении откинулась на спинку стула и закатила глаза.

– Слушай, мне тоже надоело. О’кей, придется подключать тяжелую артиллерию. Давай сюда твой чай.

Снежанна потянулась в сторону Влады, решительно отняла стакан и обхватила его ладонями.

– Фокус в действии, можешь смотреть внимательно.

Сначала в стакане с чаем появились какие-то хлопья, затем на поверхности образовалась тонкая пленочка, как пенка от молока, и уже через две минуты вода превратилась в лед.

– Понравилось? Что еще сделать? Можешь открыть воду, фокус с сосулькой из крана тоже довольно впечатляющий. Какие еще требуются доказательства? Посмотри на меня внимательно, сейчас я злюсь, и, значит, появилось свечение. Посмотри на мою голову! – Снежанна почти кричала, и Влада инстинктивно вскочила и отошла в сторону, в ужасе глядя то на стакан со льдом, то на девушку, от которой действительно исходило голубоватое сияние. Словно мириады микроскопических снежинок, парящих в воздухе. Точь-в-точь как у той девушки в метро.

– О господи, – прошептала она и устало опустилась обратно на стул, обхватив голову руками. – Это какой-то сюрреализм, в жизни так не бывает!

– Да ну тебя! Не пойму, что за проблема? Откуда такая реакция? Ты радоваться должна! Тебе больше никогда не придется прятаться от жары, потому что корпорация заботится о своих сотрудниках, наши северные поселения прекрасны! Никогда не придется мучиться от своей непохожести на других, выдумывать новогоднее агентство, чтобы творить сказки своими руками. Ты теперь будешь всегда в самом эпицентре, самом сердце праздника, среди таких же, как ты! Это счастье, а не трагедия!

Снежанна устало поднялась из-за стола, взяла свою сумочку и достала оттуда пухлый конверт с логотипом корпорации.

– Вижу, что тебе тяжело. Разные психотипы бывают, и все реагируют на новость по-своему. Но такого шока, как у тебя, я еще не встречала за всю десятилетнюю карьеру. Вижу, что тебе надо побыть наедине с собой и подумать, поэтому ухожу. Вот, в конверте приглашение на собеседование в кадровый отдел, где после тестирования тебе предложат должность в зависимости от твоих талантов и способностей. И пластиковая карта-ключ, с помощью которой тебя пропустят дальше первого этажа, на ту территорию, куда нет доступа обычным людям. Еще здесь визитка с моим телефоном, по которому можешь позвонить в любой момент. И брошюра – пособие посвященным снегурочкам, где найдутся ответы на многие вопросы, которые ты не успела задать. Подумай обо всем спокойно. И ждем тебя в корпорации Деда Мороза прямо завтра! Или в любой другой день, когда будешь готова. До встречи! И надеюсь, до скорой.

Влада все так же, не шевелясь и глядя в одну точку, сидела за кухонным столом, пока не заметила, что в комнате стало совсем темно. Наступила ночь. Наконец она устало поднялась и пошла в спальню. Достала маленькую спортивную сумку, привычными отточенными движениями бывалой путешественницы сложила необходимые вещи, переоделась в удобные потертые джинсы и мягкий кашемировый свитер. Выключила свет в комнатах, проверила, везде ли закрыты окна, и на секунду задержалась на кухне, заметив белый прямоугольник конверта на столе.

Ей надо было подумать. Существовало только одно место на планете, где это можно было сделать лучше всего, где принимались все жизненно важные решения. Туда-то она и поедет. Прямо сейчас, посреди ночи.

На карте отображались привычные звездочки-мерцания разных цветов, размеров и силы. Они то исчезали, появляясь в другом месте, то светили чуть меньше или чуть больше. Алексей Захарович смотрел на картину, как завороженный, хотя видел ее каждый день своей жизни. Одной рукой задумчиво теребил взлохмаченные седые кудри, другой то и дело поправлял съезжающие на нос очки в перемотанной изолентой старой пластмассовой оправе. Он настолько походил на образ карикатурного ученого, что, глядя на него, не оставалось никаких сомнений, кто перед тобой.

«Фанатик», – подумал Глеб.

– А если вывести Францию? – нетерпеливо предложил он, чувствуя нарастающее раздражение.

– Пожалуйста! – Старик коснулся указательным пальцем каких-то точек на дисплее, и картинка сменилась. – Сосредоточение сил в парижском офисе налицо, компания Санты в сборе, открыли предрождественскую подготовку. Вот это ярко-бирюзовое переливающееся пятно – Николас собственной персоной. Вот это, голубое с синими точками, наследник европейского престола, старший сын – Николас-младший. Кхе-кхе, смешно звучит.

– Владимира нет?

– Ни намека. А вот Доманья. Пусто. Вообще никого, кроме одной снегурочки, Марты, племянницы стариков Морозовых. Я бы увидел, Глеб Александрович, каждый день теперь слежу, самому интересно, где гуляет наш Мороз и когда соизволит засветиться. А девочку, кстати, сегодня напугали. Или разозлили. Мерцала так, что полкарты перегородила.

– Ее посвятили, я читал план агентурного отдела, к ней лично Снежанна отправилась.

Сначала, когда Глеб узнал новость, что Владу взяли на контроль, он почувствовал такое бессилие на фоне последней неудачи с Арсением, что впору было биться головой об стену. Но вдруг его осенило. Не сразу, полностью мысль сформировалась гораздо позже, после того как не спал три ночи. Но главное, выход нашелся. И гораздо более перспективный, чем задумывался вначале. Вот идиот, ведь эта мысль все время лежала на поверхности, с тех пор как узнал о существовании девчонки. Чуть сам все не испортил. Но раз сама судьба идет навстречу, подкидывая такие сюрпризы, значит, он на верном пути.

– Слыхали новость? По внутреннему каналу сегодня объявили, что в Американском филиале изобрели компактные карты величиной с айпод, и теперь руководство может иметь наблюдательный пункт при себе! – восхищенно заметил Алексей Захарович. – А в ближайшей перспективе уже ведется разработка, будет выпущено специальное приложение, которое любой сотрудник сможет загрузить в компьютер и даже в телефон! Во дают, да? Сидишь на лавочке в сквере, смотришь на дисплей мобильного, а там карта! Куда движется прогресс!

– Да, смотрел тот выпуск. Мы, кстати, как поступим? Выкупим лицензию или готовые экземпляры? Или возьметесь и сделаете ту же самую работу с нуля?

– Да вы что, Глеб Александрович! – замахал руками старик. – Я больше физик, я не столь силен в современных технологиях, конечно, надо выкупать! Вот над нашим с вами проектом поработал от души, не скрою. И думаю, это была последняя в моей карьере работа такого масштаба.

– Кстати, когда прибор будет готов окончательно?

– Провожу последние тесты, на следующей неделе все завершу. Эх, – ученый снова взлохматил волосы на макушке, – кто б мне сказал в молодости, что не только карту, отслеживающую свечения, изобрету, но и прибор, который может их блокировать, – ни за что не поверил бы!

Глава 11

– Господи, что ж ты не позвонила-то? – Ирина Викторовна открыла дверь, сонно кутаясь в мохеровую шаль, накинутую на ночную сорочку.

– Прости, мам, думала, ты, как обычно, еще не спишь из-за фигурного катания. Я вообще телефон не взяла, чтобы никто не беспокоил. Надо сделать передышку.

– Опять? Что на этот раз? Помнится, твой последний тайм-аут был по поводу того парня, Павла, кажется? Ради него ты осталась в июне в Москве и чуть коньки не отбросила. Сейчас ведь октябрь, со здоровьем у тебя все в порядке?

Влада неловко обняла маму, поцеловала в сухую щеку и устало сняла куртку и тяжелые ботинки.

– Все хорошо, здоровье не беспокоит. Просто… на работе проблемы. Можно и так сказать.

– Чай будем пить? Или до утра оставим?

– Я сама заварю, иди, спи дальше, извини, что так поздно приехала. Просто подумала, что, раз сегодня фигурное катание, ты точно будешь смотреть.

– А телевизор сломался, вот и весь секрет. На следующей неделе мастер придет. И давай уж вместе посидим, все равно не усну.

Ирина Викторовна не стала включать на кухне свет, зажгла лишь небольшой светильник над столом и загремела эмалированными банками, где хранились травы. Смешала мяту, мелиссу и смородиновые листья, добавила ложку черного чая и залила кипятком. Поставила на стол вазочку с черничным вареньем из свежих ягод, перетертых с сахаром, и открыла пакет с сушками. Влада вдохнула этот знакомый с детства букет, и по телу пошли волны тепла. Она дома! Вокруг все родное, знакомое, простое и понятное, и никто не уверяет, будто ты не совсем человек. И мама, с которой редко когда удавалось найти общий язык, настолько разными они были, показалась сейчас самой близкой и понятной на свете. А их разногласия – смешными и нелепыми.

– А земляничного печенья нет? Хочу как в детстве – со сливочным маслом и вареньем.

– В прошлый раз ты уверяла, будто не ешь масло. И требовала пшеничные хлебцы.

– Так это в прошлый раз было. Тогда мне не хотелось. А сейчас хочется.

Мама выглядела как обычно – строгой учительницей старших классов, хотя всю жизнь проработала бухгалтером на заводе и даже сейчас, уже десять лет как на пенсии, продолжала подрабатывать и вести дела нескольких мелких фирм. Седые волосы, собранные в пучок, очки в простой оправе, коротко подстриженные ногти без следов маникюра, и все те морщины, что и должны быть у шестидесятипятилетней женщины. Она никогда не интересовалась модой и понятия не имела, что такое салоны красоты. Да и мужчин в ее жизни, после того как ушел папа, не было. У Влады вдруг мелькнула мысль, что она становится похожа на маму. Ведь и сама всем модным тенденциям предпочитает джинсы и не очень-то страдает, когда долгое время нет отношений.

«Боже мой, о чем я думаю! Какие джинсы и романы? Я умею светиться голубым сиянием и вызывать снег. И превращать воду в стакане в лед. Или не умею? Может, уже стоит начать тренировки?»

Они некоторое время молчали и пили чай, черпая варенье маленькими десертными ложечками. Эти ложки Влада тоже помнила с детства, приборы достались от бабушки.

– Мам… Тебя ведь всегда так огорчало, что я не такая как все и не оправдала надежд…

Ирина Викторовна удивленно вскинула голову, чтобы увидеть дочь через стекла очков, съехавших на кончик носа.

– Точно ничего не случилось? Когда ребенок начинает темы, на которые сам же поставил табу, впору заволноваться!

– Случилось. Так скажем, мне намекают, что я занимаюсь не тем делом, которым должна. И вообще веду неправильную жизнь. Точь-в-точь как ты всегда говоришь.

Мама скептически улыбалась, в недоумении глядя на дочь. Наверное, не могла поверить, что ей официально разрешили оседлать любимый конек.

– Конечно, неправильную. Что это за профессия такая «путешественница»? Ладно бы, работала в National Geographic и писала интересные вдумчивые статьи о тех местах, что видела. Или научную работу вела. А то возит стайки туристов по отелям, чем же тут гордиться? Ни семьи, ни дома. Все принца ищет да не может найти, столько хороших парней упустила. А сколько раз я предлагала разменять нашу квартиру и купить тебе жилье? И нет бы, какие вдумчивые аргументы привела! А то: «Не уверена, что хочу жить в Москве». А где ты хочешь жить и когда наконец уверишься?

– Вот все, что ты сейчас говоришь, – перебила Влада, – все, что я слышу с юности, на самом деле так важно, мам? Я правда так сильно отличаюсь от других?

– Неужели сама не видишь? Юля Иванова, например, защитила кандидатскую диссертацию, я встретила ее маму в булочной и услышала новость. А соседка, Катя Долгозерова, третьего ребенка родила! Дом – полная чаша, муж такой молодец! Твоя одноклассница Женя Епифанцева возглавила профсоюз молодых докторов, и это помимо основной работы в поликлинике. Все дети моих подруг при деле – или профессии имеют, или семьи. Или серьезное, нужное увлечение. А чем увлекаешься ты? Перечитываешь тома братьев Гримм? Ты общаешься с кем-нибудь? Ходишь куда-нибудь? Или все так же сидишь дома вечерами, не интересуясь реальной жизнью? Влада, тебе двадцать шесть в этом году стукнет! Не пора ли вынырнуть из своих сказок в реальную жизнь? Впрочем, зачем я это снова повторяю, ты и так все знаешь.

– Да ладно, все как у всех. Отцы и дети. – Влада не обижалась. Она давно привыкла. Только вот если еще вчера могла смело возразить маме, то после разговора со Снежанной вдруг стало нечем крыть.

Казалось, она ведет нормальную жизнь и все хорошо. Неплохая работа, интересное хобби, кому какая разница, что читает перед сном? Это личное дело каждого. И вдруг получается, что надо было давно задуматься и понять, что это неспроста. Поверить, что вся ее с таким трудом отлаженная жизнь – иллюзия и сама Влада не один год прячет голову в песок и не замечает очевидного. Как же сложно осознать такое!

– Не знаю, почему ты вдруг решила поднять эту нелегкую тему, – подала голос мама, – наверное, есть на то причины. Может быть, взрослеешь наконец, или это такой запоздалый переходный возраст? Но хочу сказать одно: то, что я никогда не понимала тебя, не мешало любить. А это главное. Я родила тебя поздно, когда уже и не надеялась иметь детей. Да и врачи в один голос твердили, что не выношу. И когда ты появилась на свет, я была уверена, как и любая сумасшедшая мамашка, что моего ребенка ждет необыкновенная судьба. Но все, что тебя интересовало с детства, – читать книги, не выходя из комнаты. Ни подруги, ни кружки и секции, ни учеба, по большому счету. Ну какой матери такое понравится? Ты уж не сердись на меня сильно. Я ведь давно стараюсь не вмешиваться в твою жизнь, правда?

– Правда, – через силу улыбнулась Влада, чувствуя, что глаза наполнились влагой. – Я тоже люблю тебя, мама. Пойдем спать, что-то нет сил, почти два часа ночи.

Ирина Викторовна кивнула, подсказала, где взять свежее постельное белье, и принялась убирать со стола, выпроводив дочь с кухни. А Влада зашла в свою спальню и рухнула на диван. Мама ничего не меняла в комнате, и все вещи лежали на местах, там же, где обычно. Пожилой одинокой женщине за глаза хватало двух оставшихся комнат, гостиной и спальни, и владения дочери оставались нетронутыми.

На письменном столе под стеклом лежали школьные фотографии и засушенные листья, которые Влада любила собирать осенью в парке. На столе стоял старенький, но еще рабочий стационарный компьютер с модемом, а по соседству – школьная подставка для книг, стакан с ручками и карандашами и настольная лампа из «Икеи», купленная Владой. На стенах – стройные ряды книжных полок, на которых не было ни сантиметра свободного места. Каждый раз, приезжая домой, она доставала книги, протирала пыль и ставила на место.

В небольшом шкафу для одежды висели на плечиках майки, брюки, кофты и даже зимняя и демисезонная куртки, Ирина Викторовна категорически отказывалась выбрасывать их. Она привыкла всегда и на всем экономить и не верила, что современные девушки могут запросто относить платье один сезон и выкинуть, купив два других. Давно можно было выбросить эту старую мебель и продавленный диван, переклеить обои, заменить выцветший линолеум и вдохнуть в квартиру новую жизнь. Но все, на что согласилась мама, это вставить пластиковые окна. Единственные подарки, которые Ирина Викторовна принимала с удовольствием, – современная кухонная утварь. Пароварка, соковыжималка, блендер, йогуртница, набор дорогих кастрюль и кофе-машина нашли свое место на маленькой кухоньке и никогда не стояли без дела. И однажды Влада почувствовала, как рада, что интерьер маминой квартиры не меняется, что ее собственная комната живет как будто в прошлом, застряв в ушедшем веке. Как легко ей дышится в обстановке детства, среди родных вещей и запахов. Как будто переносишься на машине времени в школьные годы.

Она не могла понять, откуда возникает это чувство, ведь сама когда-то мечтала поскорее уехать из дома, жить отдельно от мамы и делать то, что хочется. Но однажды заметила, как приятно возвращаться домой.

Влада не стала раскладывать диван и доставать наволочку и пододеяльник. Постелила только простынь, наспех разделась, укрылась пледом, а под голову положила огромного плюшевого медведя. И уже через минуту спала.

Пожилой мужчина с бледной кожей и спутанной бородой, такой беспомощный во всех этих проводках и капельницах, мало чем напоминал того бодрого и сильного дядю Арсения, которого бережно сохранила Машина память.

Доктора не могли сказать ничего определенного, и это пугало больше всего. После инъекции, что старику вкололи в Ключах, прошло достаточно времени, давно должен был очнуться. И вот все жизненные показатели в норме, пульс, давление, результаты анализов, а Морозов никак не приходит в себя целую неделю. Лечащий врач уверяет, будто это такая нетипичная реакция на препарат, поскольку пациент, как выяснилось, много лет вообще не принимал никаких лекарственных средств.

Луиза круглосуточно дежурила в палате мужа и сама уже стала напоминать привидение: бледная, молчаливая, задумчивая. Бесшумной тенью передвигается по коридорам больницы, от кафетерия до душевой и обратно к постели любимого.

– Пожалуйста, сходи в отель, это ведь недалеко от клиники, отмокни в ванной, отоспись хоть несколько часов! Обещаю, что не выйду из палаты, все время буду здесь! – Мария Морозова в очередной раз попыталась убедить тетю отдохнуть, особо не рассчитывая на успех. – Я так ждала нашей встречи, так мечтала об этом, и вот вы оба в Москве. Но теперь уже волнуюсь не только из-за здоровья Арсения, но и из-за тебя. Нельзя целую неделю безвылазно сидеть в больнице. Теть, ну что случится за четыре-пять часов? Если он очнется, я тут же позвоню!

– Не очнется, – устало выдохнула Луиза. – По крайней мере, в ближайшие пару часов точно не очнется, я почувствовала. Поэтому и не уходила раньше. Нужно быть рядом, чтобы понять. А внутренний голос молчал, и я боялась вдали пропустить подсказку. Так что, пожалуй, и правда, пора выспаться на нормальной кровати. Спина уже ноет от казенных кушеток.

– Вот и хорошо! Водитель внизу, сейчас позвоню ему. И не переживай, я все равно буду в клинике, никуда не уеду до твоего возвращения!

Луиза тяжело поднялась со стула, поцеловала двоюродную внучку и, еще раз глянув на супруга, вышла.

Мария с облегчением опустилась в кресло у окна и закрыла глаза. Ей самой не мешало бы устроить хоть сутки передышки. Все это время, после того памятного звонка Луизы из Доманьи, после того, как выручили Арсения из лап бандитов, Маша мучилась бессонницей. Вставала посреди ночи, устав ворочаться с боку на бок, и думала, думала, думала…

Странная история с похищением не давала покоя ни на минуту. Отморозков, вколовших дяде Сене парализующий препарат, доставили в офис службы безопасности корпорации и допросили. Собственно, парни долго и не ломались, вскоре рассказали, что их нанял молодой человек и заплатил за то, чтобы похитили Морозова и отвезли в установленное место. Что за место, им должны были сообщить позже, но не успели.

Идентифицировать заказчика не удалось, бандиты, разумеется, не знали ничего, кроме имени. Какой-то Иван. Где его теперь искать, Ивана этого? Когда стало понятно, что больше ничего не выяснить, злоумышленников передали властям. А Маша потеряла сон.

Все это очень, очень странно и подозрительно! Арсений Морозов собственной персоной прилетает в Москву после двадцатипятилетнего отсутствия, и его тут же пытаются похитить. Причем не где-нибудь, а в захудалой деревеньке, в районе Устюга. Всего лишь в пятидесяти километрах от имения Деда Мороза. В то время как самого Владимира так же, впервые за четверть века, нет в России. Все, о чем Луиза сообщила, что Владимир прилетал в Доманью, но им не удалось встретиться. И Маша вздохнула с облегчением: хотя бы то, что с дедушкой все в порядке и его маршрут хоть как-то обозначился, снимало тяжеленную гирю переживаний с сердца. Зато с не меньшей силой давила другая – кому и зачем понадобился Арсений? Старик, о котором на родине вообще мало кто помнит, который не имеет никакой власти, никакой весомой силы, да и вообще почти никому не интересен, кроме самой Маши и еще нескольких родственников.

Интуиция явно пыталась сказать что-то важное, потому что мурашки почти не покидали затылок, каждый раз, когда девушка обдумывала происходящее. Но понять ее подсказки никак не могла. Не хватало таланта. Оставалось только ждать результатов экспертизы автомобиля похитителей, может быть, тогда что-то прояснится? Найдутся какие-то улики? Доказательства?

Очень хотелось расспросить Луизу и выяснить хотя бы, зачем Арсений вообще прилетел в Москву, ведь тетя упоминала по телефону, что имелась серьезная причина. Но не хватало духу побеспокоить пожилую женщину, которая сходила с ума, переживая из-за мужа. К тому же Луиза была отнюдь не проста и если сама ничего не говорила, то, видимо, не без основания. Поэтому приходилось просто ждать. И страдать от бессонницы.

Дверь палаты тихонько отворилась, и заглянула Машина личная помощница Лена.

– Уже приехала? Пойдем тогда в холл, поговорим.

Они вышли в коридор и устроились на диванчике невдалеке от палаты.

– Рассказывай, что произошло вчера и сегодня, пока меня не было.

Лена открыла тяжелый ежедневник и принялась перебирать бумаги.

– У меня послание от Глеба Александровича, он просит сообщить, если потребуется помощь. Сказал, чтобы вы не беспокоились и занимались личными делами столько, сколько нужно.

– Хорошо. – Маша внутренне поежилась: «личными делами»! Это только ей кажется, что попытка похищения кровного брата Владимира Морозова не совсем подходит в разряд личного? Что это может иметь отношение к корпорации в целом?

– Вчера в промоотделе творилось что-то невообразимое! В одно из издательств самотеком пришла рукопись, современная новогодняя сказка от никому не известного автора. Наш редактор тут же переправила в корпорацию. Весь отдел до полуночи сидел на работе, читал запоем.

– Правда? – оживилась Маша. – Ты в курсе, о чем роман?

– Сама не читала, слышала только, что девчонки из промо рассказывали. Что-то про Новый год, потерянное время, стрелки часов, тайное общество и Деда Мороза. Марина просила передать, что хочет встретиться, как только сможете.

– Хорошо.

– В творческом отделе переживают, что пришлось перенести планерку из-за вашего отсутствия, а пора начинать подготовку к ежегодному зимнему балу снегурочек. Ольга спрашивает, на какое число назначить новое совещание?

– Сегодня пятница? Значит, на понедельник. Дальше.

Лена быстро сделала пометку в ежедневнике и перелистнула страницу.

– Лида из подразделения связей с Дедом Морозом спрашивает, когда будет утверждаться бюджет на подарки. Они рассортировали все прошлогодние запросы, которые потерялись и не дошли до адресата в срок, и готовы делать покупки по этим письмам сейчас. Чтобы не отвлекаться потом, когда пойдет основной предновогодний поток почты, потому что, по прогнозам, в этом году ожидается прирост писем на 40 %. Еще она передала рекламные ролики.

– Да, оставь материалы. Лиде скажи, что в понедельник после совещания приму ее, тогда и обсудим бюджет.

– И еще о встрече просила Снежанна Олеговна. Что-то насчет одной новопосвященной снегурочки, говорит, очень странный случай и требуется разбор.

Маша вдруг застыла и чуть не хлопнула себя ладонью по лбу в присутствии личного помощника. Ну конечно! Ведь Жанна должна была встретиться с той девушкой, Владой. Мария сама распорядилась отправить к ней лично руководителя агентурного отдела, пообщаться, посвятить в обычном порядке, а потом уже расследовать, что там происходит. И почему неизвестная снегурочка сияет не меньше самого Деда Мороза и Санта-Клауса вместе взятых. А еще надо было встретиться по этому поводу с Глебом. Но случай с Арсением нарушил все планы.

– Да, конечно. Я поговорю со Снежанной Олеговной.

– Тогда у меня все. Будут еще распоряжения по поводу Луизы Андреевны?

– Предупреди Сашу, чтобы дежурил у отеля и, когда Луиза выйдет, привез ее сюда или куда попросит. И все, можешь ехать домой, Лена. Увидимся в понедельник в офисе. Только не забудь директоров подразделений предупредить насчет совещания в девять утра. И не ограничивайся, как в прошлый раз, электронной почтой, лучше лично позвони каждой.

Мария еще некоторое время сидела на диване в коридоре, просматривая свои пометки. Работы накопилось много. Сейчас, в середине октября, в корпорации такой напряженный период, когда все в процессе подготовки, когда столько нужно запланировать и успеть. А она большую часть времени проводит с Луизой в больнице и не может с головой окунуться в дела, не получается. Остается надеяться, что Арсений за выходные придет в себя и можно будет вздохнуть с облегчением. Надо еще раз переговорить с лечащим врачом, может быть, стоит привезти для консультации другого специалиста? Найти лучшего нарколога города, который знает больше других о последствиях действия некоторых парализующих препаратов. Нужно что-то делать. Просто так сидеть и ждать с каждым днем все невыносимее. Нет ничего хуже неизвестности.

Утром Влада решила остаться у мамы до понедельника. Позвонила на работу, взяла отгул и с наслаждением растянулась на маленьком диванчике, жмурясь от яркого солнца, заглянувшего в окно.

Не надо было подскакивать, бешено принимать душ, наспех заглатывать чашку кофе и нестись по утренним пробкам в офис. Она вообще терпеть не могла ранние подъемы, потому что была жуткой, махровой совой и еще с самого детского сада ненавидела раннее пробуждение. Мама ничего не могла понять. Для Ирины Викторовны не было более приятного момента, чем встретить рассвет, проснувшись за несколько минут до этого. А дочь походила на карикатурного зомби, если ее будили раньше девяти утра. И только после обеда возвращалась в привычный человеческий облик, начинала внятно разговаривать, вовремя реагировать и не нести чушь.

Еще Влада не любила ездить в офис и просиживать там положенные часы, особенно если не было никакой серьезной и срочной работы. Самое счастливое время – это командировки, там если и приходилось вставать не позднее обычного, то, по крайней мере, день был насыщенным и интересным, не нужно было сидеть в кабинете за компьютером и изображать кипучую деятельность.

И еще декабрь. В декабре она всегда брала отпуск и вплотную занималась своим агентством «Новый год», и вообще могла планировать день так, как захочется, спать хоть до обеда, а работать хоть до полуночи. Но, увы, до декабря еще целых два месяца.

«Ты теперь будешь всегда в самом эпицентре, самом сердце праздника, среди таких же, как ты! Это счастье, а не трагедия!» – зазвучали в голове слова Снежанны, и Влада моментально подскочила с дивана. Об этом она не подумала. Может, теперь и не придется ждать декабря? Если она все же сживется с шокирующей новостью, сможет принять все как есть и «сдаться» им?

Стоп, спокойно. Не нужно никуда торопиться. Именно для того и приехала к маме, чтобы все обдумать. Или, наоборот, не думать вовсе, а просто ждать, когда решение придет само, как уже бывало не раз.

Для начала Влада решила позавтракать и прогуляться в любимом с детства парке в квартале от дома. В октябре почти все листья меняли расцветку, превращаясь из зеленых в желтые, красные и оранжевые, и можно было пополнить коллекцию под стеклом, а заодно подышать прохладным осенним воздухом.

В кастрюльке на плите стояла овсяная каша с курагой, изюмом и медом, никто лучше мамы не готовил овсянку, вдыхая в обычное блюдо такой изысканный привкус. А в чайнике – вчерашний чай с травами, настоявшийся и ароматный. Не спеша и с удовольствием позавтракав, Влада оделась и пошла в парк.

Она медленно гуляла по аллеям, загребая ногами листья, жмурясь от непривычно яркого для этого времени года солнца, и бездумно глядела по сторонам. Пока вдруг не остановилась напротив фонтана, будто что-то невидимое выставило преграду. А память услужливо подкинула сочную картинку из детства, перенося на двенадцать лет назад, в середину мая.

Восьмой «А», в котором училась Влада, вышел на экскурсию в другой парк, похожий на этот. Стоял потрясающий солнечный день, и столбик термометра показывал не меньше двадцати градусов тепла, а на открытом солнце воздух прогревался, наверное, и до двадцати восьми. Учительница истории рассказывала что-то ужасно интересное, и дети обступили ее плотным кольцом, буквально заглядывая в рот, стараясь не пропустить ни слова. Тринадцатилетняя Влада стояла в первом ряду и чувствовала, как мысли начинают путаться и ускользать куда-то. Голос Веры Михайловны становился все глуше, ее лицо расплывалось и постепенно исчезало за туманной пленкой. Влада ощущала, как лоб вдруг стал покрываться холодной испариной, и уже через пару минут по вискам потек пот. Плечи и спина моментально взмокли, а грудь словно сдавили тяжелые стальные доспехи. Она не успела ничего понять и ничего сказать, как в ушах зазвенело с невероятной силой, черная мгла окончательно накрыла глаза, и все пропало.

Позже выяснилось, что девочка упала в обморок от перегрева. Тогда это с Владой случилось впервые, именно в том далеком майском школьном дне, в тринадцать лет. И с тех пор она больше не могла находиться на жаре.

«И почему я об этом вспомнила именно сейчас?»

Обойдя фонтан, девушка пошла по аллее к выходу, почему-то расхотелось гулять дальше. Требовались ответы. Вот наконец предельно ясно и осознанно Влада поняла, что хочет знать о себе правду. Брошюра для посвященных снегурочек лежала в сумке, она в последний момент все же взяла со стола конверт с логотипом корпорации Деда Мороза.

«У девочек ледяной ген проявляет себя в переходном возрасте, в детстве они ничем не отличаются от других. Но с приходом пубертатного периода постепенно появляются все признаки, присущие снегурочкам: артериальное давление стре-мится к отметке девяносто на шестьдесят, температура тела не превышает тридцати шести градусов, возникает эффект ледяных рук и ног, но при этом сами девушки не ощущают озноба. Появляется стойкая непереносимость жары, при температуре воздуха выше десяти градусов начинаются головокружения, слабость, тошнота, озноб и обмороки. Находиться на жаре категорически не рекомендуется. В период с мая по сентябрь снегурочки, находясь в теплом климате, впадают в состояние так называемого анабиоза. Становятся безразличны к окружающему миру, замыкаются в себе, с трудом идут на контакт, ощущают постоянную сонливость и вялость».

Влада сидела за своим школьным письменным столом и листала брошюру. Она долго не могла решиться открыть ее, даже достать из сумки и всячески оттягивала этот момент. Сходила на рынок, купила рыбу, овощей, запекла в духовке судака со свежим базиликом, укропом и петрушкой, настрогала салат из огурцов и помидоров. Но сама не смогла притронуться к еде, не было аппетита. Потом провела свой привычный ритуал – вытерла пыль с книг. Достала и разложила вещи из дорожной сумки. Полила мамины цветы. И поняла, что больше заняться нечем. Можно было и дальше придумывать себе кучу ненужных дел, а можно было наконец смириться с неизбежным. С тем, что в жизни грядут перемены. И пора было посмотреть им прямо в глаза.

В переходном возрасте, значит. После того обморока в парке никто ничего страшного не заподозрил, решили, что девочка просто перегрелась с непривычки. А на следующий день солнце спряталось за тяжелые низкие тучи, и дождливая пасмурная погода простояла до середины июня. Влада, как обычно, сидела дома, читала литературу, заданную на лето, свои любимые книги и выполняла мамины поручения. Однажды, обрадовавшись первому ясному дню после месяца непогоды, вышла на улицу и села на детские качели во дворе. Сначала казалось, что солнце так ласково припекает, поглаживая кожу, но уже через пять минут девочка почувствовала, как лоб покрылся испариной, а к горлу подкатила тошнота. Она успела спрыгнуть с качелей и, пошатываясь, добрести до лавочки у подъезда. Но когда просидела там еще пять минут, перед глазами все поплыло, и уже через несколько секунд снова упала в обморок.

Мама тогда перепугалась не на шутку, повела дочь сначала к участковому педиатру, затем к знакомому врачу в городскую больницу. Все доктора хором твердили: особенности организма, низкое давление, сосуды, гипотония, вегетососудистая дистония, переходный возраст. Рекомендовали меньше находиться на солнце, пока симптомы не уйдут окончательно. Когда к концу лета стало понятно, что Влада абсолютно не переносит жару, Ирина Викторовна стиснула зубы и устроилась на вторую работу. Чтобы подстраховаться к следующему лету и, если обмороки повторятся, увезти ребенка на Кавказ, в санаторий, запрятанный в прохладе высоких гор. С тех пор каждое лето Влада проводила в том санатории, пока не выросла, не переехала от мамы и не научилась справляться со своими проблемами самостоятельно.

И что? Как можно было догадаться, что она какая-то не такая? Потому что в русской народной сказке девочка-снегурочка прыгает через костер и тает? Бред ведь! А в брошюре сказано, что девушки с ледяным геном примерно к шестнадцати годам уже осознают, что разительно отличаются от других, усиленно ищут в себе признаки непохожести, постоянно думают на эту тему, и тогда начинает проявляться свечение. Свечение отслеживают на специальной карте агенты корпорации, к новорожденной снегурочке приходит сотрудник и объясняет, в чем дело. Посвящает то есть.

А Влада еще в тринадцать лет решила – ерунда это все! Подумаешь, гипотония, не шизофрения ведь, в конце концов! Люди прекрасно живут и справляются и с более серьезными диагнозами, а она всего-навсего не переносит жару. И дала себе слово больше никогда не заострять внимание на этой особенности организма, жить как все нормальные люди и не переживать. Даже маме запретила обсуждать без повода эту тему. Кто-то на все лето уезжает на море или в деревню к бабушке, а она будет жить в горах Кавказа, в красивейшем месте, и благодарить судьбу, что есть такая возможность. Выходит, все делала наоборот…

«Снегурочки обладают повышенной природной привлекательностью благодаря магическим свойствам ледяного гена, и окружающие люди незамедлительно реагируют».

Влада невольно рассмеялась, прочтя эти строки. Вот это фокус! На это тоже нужно было обратить внимание и задуматься? Обратила, что уж. Лет в четырнадцать стало дико раздражать, что за ней принялись бегать все мальчики класса, а девочки из-за этого объявили войну и разделились на два противоборствующих лагеря. В один попали те, кто восстал против страшной несправедливости и возненавидел Ольшанскую, а в другом собрались те, кто, по-видимому, не смог противиться ледяным чарам. А Влада терпеть не могла повышенного внимания к себе. Наверное, подсознательно боялась, что если будет находиться в центре событий, то люди заметят, что она другая. И стала делать все, чтобы прекратить этот разыгравшийся в классе цирк.

С девочками перестала общаться вообще. На мальчиков не обращала никакого внимания, не поощряя абсолютно никого. В то время как все ученицы уже активно поддавались влиянию гормонов, пробовали красить губы и ресницы, надевали каблуки и короткие юбки, Влада вычеркнула из своего лексикона слово «макияж» и всю одежду сменила на джинсы и невнятные кофты с рубашками. И постепенно интерес к ее персоне начал медленно угасать, потому что четырнадцатилетним мальчикам нравилось, когда девочки хихикают, призывно стреляют глазами и отвечают на ухаживания. Юные мужские сердца привлекали накрашенные губы и облегающие блузки, а не бесформенная униформа Ольшанской и вечно колючий взгляд.

«В это же время у снегурочек появляется сильный немотивированный интерес ко всему, связанному с Новым годом. Их очаровывают новогодние сказки, образы Деда Мороза и Снегурочки, Рождества и Санта-Клауса, рассказы о холоде и снеге. Свечение может появиться в момент чтения одной из тематических сказок, например «Морозко», «Снежная королева», «Снегурочка».

Очень интересно! В «то же время» – это в какое? Снова в переходном возрасте? Уже к десяти годам Влада знала перечисленные книги наизусть, потому что зачитывалась ими с детства. Может быть, поэтому в тринадцать не заметила ничего странного и не засветилась?

А еще, сколько себя помнила, на всех новогодних утренниках была либо снежинкой, либо Снегурочкой. Без вариантов. После пятого класса мама уговаривала купить костюм Белоснежки, Золушки или принцессы, но упертый ребенок соглашался только на внучку Деда Мороза, и точка.

Влада достала с книжной полки альбом с детскими фотографиями и нашла тот памятный снимок, когда опозорилась на всю школу. Потом еще целый месяц ученики показывали в ее сторону пальцем.

Это был обычный утренник в школе, старшеклассники участвовали в постановке новогодней пьесы по сказке «Двенадцать месяцев», и пятнадцатилетняя Влада играла роль капризной принцессы. Она бы ни за что не согласилась принимать участие в спектакле, но учительница литературы пообещала всем актерам автоматически поставить пятерку в четверти, освободить от контрольной, закрывающей полугодие, и пришлось ввязаться. Проще было действительно сыграть в спектакле, чем повторять весь материал за две четверти.

В тот день, 25 декабря, во время репетиции в актовый зал заглянул физрук, наряженный в Деда Мороза. Денис, исполняющий роль учителя принцессы, вдруг восхищенно присвистнул: «Прямо как настоящий!»

Влада удивленно посмотрела на мальчика и вдруг заметила: «Абсолютно не похож, настоящий Дед Мороз другой. Ты бы сразу понял, кто перед тобой, если бы столкнулся с ним вживую».

В зале моментально смолкли все голоса, и несколько десятков пар глаз уставились на пятнадцатилетнюю девушку, которая говорила на полном серьезе. А потом воздух взорвался смехом. И хохот длился минут пять, не меньше, пока режиссер не угомонил школьников.

Влада и сейчас не могла внятно объяснить, почему тогда сказала это. Она не была наивной или сумасшедшей, она прекрасно понимала – нельзя никому признаваться, что до сих пор веришь в сказки. А ей очень хотелось верить. Честно говоря, ей и в двадцать пять в глубине души хотелось знать, что тот самый сказочный Дед Мороз живет на самом деле.

Оказывается, так и есть. Только вот он вовсе не сказочный, а очень даже реальный персонаж, и к тому же бизнесмен, владелец огромной корпорации, что как-то не слишком вяжется с образом доброго мага.

«У девушек с ледяным геном присутствует ярко выраженное врожденное чувство интуиции. Они лучше обычных людей способны распознавать сигналы внутреннего голоса и «слушать» себя. Но, как и любой другой талант, интуицию следует развивать, учиться распознавать ее сигналы и реагировать на физические проявления (покалывания в районе солнечного сплетения, холодок в районе затылка, поднимающиеся дыбом волоски на руках, учащенное сердцебиение, мурашки)…».

Мурашки, обследующие затылок… Так это внутренний голос пытается что-то сказать? Влада быстро поднялась из-за стола и нервно зашагала по комнате. Ей было знакомо это чувство, даже слишком. И в последние месяцы посещало не раз. Но как все, оказывается, интересно! В брошюре говорилось, что в корпорации даже существует специальная литература и курсы для снегурочек, где учат развивать этот навык. Вот бы узнать как можно больше, понять, как правильно интерпретировать сигналы подсознания, ведь это так здорово! Влада почувствовала знакомый огонек нетерпения, который всегда звал ее двигаться вперед и делать что-то. И сейчас искры уже летели во все стороны. Так вот почему она интуитивно знала, что нужно кушать, чтобы не поправляться? Ведь сама недавно учила Милку слушать свой организм, но, выходит, это дано только снегурочкам?

Все. Вопросов накопилось слишком много. Нетерпения еще больше. Пора выходить из тени и требовать ответы. Руководитель отдела посвящения говорила, что ей можно звонить в любой момент? Прекрасно.

– Ольшанская? Очень рада тебя слышать, – приветливо откликнулась девушка из корпорации Деда Мороза. – Хочешь о чем-то спросить?

– Да.

– Не стесняйся, задавай любые вопросы.

– По поводу интуиции… Я тут недавно уверяла подругу, что она может научиться кушать только то, что требует организм. Выходит, дала ей ложную надежду? Выходит, я такая умная только потому, что другая?

– Ну почему же, все не совсем так. Ледяной ген дает преимущество, и снегурочки уже рождаются с хорошей интуицией. Но она есть абсолютно у каждого человека, даже со стандартным набором генов. И у некоторых развита ничуть не меньше, чем у нас. Другое дело, что обычные люди не понимают, как важно развивать этот навык, как много он может дать и как сильно облегчить жизнь. Но на-учиться слышать внутренний голос способен абсолютно любой. К примеру, одна девочка рождается с чувством стиля и уже в детском саду категорически отказывается надевать черно-белое платье с красными в цветочек колготками. А другая, только прочтя горы литературы, пролистав сотни модных журналов, пересмотрев кучу передач, начинает ориентироваться в моде и стиле. Так же и с интуицией. Так что у твоей подруги есть все шансы. Не переживай!

– Понятно. Хотела еще уточнить насчет «Снежной королевы». И всего остального. Прочла, что большинство новогодних сказок и книг были написаны по заказу корпорации и выпущены специально, чтобы снегурочки раньше задумались о своих особенностях, а люди больше радовались Новому году. И если Ганс Христиан Андерсен был внештатным автором Санта-Клауса, если серия мультфильмов про Деда Мороза была выпущена корпорацией…

– Почему ты замолчала? Все так!

– Да вот не знаю, как выразиться корректнее. А что тогда насчет Стефани Майер?

– Стефани Майер? – удивленно переспросила Снежанна.

– Она тоже штатный автор корпорации вампиров, выходит? А Сергей Лукьяненко – главный пропагандист корпорации иных?

– Ээээ… – Снежанна помолчала некоторое время, а потом осторожно продолжила: – Влада, ты такая нестандартная личность, что я просто теряюсь и не могу понять, шутишь ты или говоришь серьезно?

– А я и сама не знаю. Просто вдруг пришло в голову. Раз снегурочки существуют, тогда, видимо, и Гарри Поттер настоящий тоже есть.

– Насчет Гарри Поттера, вампиров, иных, леших, русалок и домовых достоверно мне ничего не известно, – все-таки рассмеялась Жанна.

– Ну, раз мы так удачно скрываемся, то, может быть, и они не отстают?

– Ты действительно слишком много читаешь сказок. Влада, когда ты придешь в корпорацию? Тебя ждут! Ты случайно сказала «мы». Это радует!

– Подумаю, – буркнула девушка и собралась положить трубку. Она еще совсем, совсем не была готова. И понятия не имела, когда созреет окончательно. – Кстати, насчет тайны. А почему мы… вы, то есть… в общем, Дед Мороз скрывает от людей, что он есть? Что в этом плохого? Зачем прятаться?

– Это сложный вопрос, Влада. Когда ты пойдешь в школу снегурочек, на уроках истории узнаешь много интересного и получишь ответы на многие вопросы. Могу лишь добавить, что в давние времена все было по-другому, ему не приходилось скрываться. А потом люди сами перестали верить в Деда Мороза, предпочли думать, что чудес не существует, что магии нет, что мир прост и логичен и не подвластен другим законам, кроме тех, что они уже открыли. Даже ты так упорно не хотела верить, даже ты, истинная снегурочка, прятала правду от самой себя. Так что мне тоже интересно знать почему. Приходи в корпорацию. И тебе откроется совершенно иной, удивительный и чуточку волшебный мир. Мир, в котором есть и твое место.

Глава 12

Итак, пока невыполненных пунктов плана было больше. Глеб скинул пиджак, расслабил узел на галстуке, как обычно, налил коньяка в большой фужер на тонкой ножке и развалился в огромном мягком кресле напротив телевизора. Отец тоже начинал с коньяка, а потом перешел на водку и уже не смог остановиться. Предательство жены убило его. Не спиртное, как думали все вокруг, а предательство. Поначалу маленький Глеб защищал мать, но когда сам превратился в юношу и впервые влюбился, то все понял. И перестал осуждать отца. Напротив, пообещал отомстить. Папе уже давно все равно, он не узнает, что справедливость восторжествовала, да и не надо. Пусть спит спокойно.

По внутреннему межкорпоративному каналу Frost world TV шел новостной блок из Франции, показывали европейскую подготовку к Рождеству и короткое интервью самого Николаса. Санта заявил, что в феврале компания ждет на стажировку сотрудников корпорации Деда Мороза и взамен отправляет в Россию своих.

Мария, как всегда, лезет на передовую. Она что-то говорила про обмен опытом, но Глеб не прислушался. Пусть делает что хочет, его это уже мало волнует. Времени осталось не так много, и пора вплотную заняться планом.

Выключив телевизор, Глеб взял в руки бумаги. Итак, получить подпись Владимира на доступ к тайному архиву семьи не удалось. Значит, узнать, как именно выглядит ключ-артефакт, законным путем не светит. Планом «Б» было шантажировать старика жизнью людей и заставить его самого сделать все что нужно. Но теперь появился план «В». Гораздо более простой в выполнении, но сложный по сути.

Влада. Прямая наследница славянской династии. А судьба все-таки та еще шутница! Подарить вместо мальчика девочку! Конечно, никто и не мог предположить, что произошла ошибка. В семье Владимира испокон веков первыми рождались сыновья, так было много столетий подряд, про другие случаи мало что известно. Старший сын – наследник рода. И все ждали очередного Владимира. А родилась Влада. Девушка Мороз. Не дедушка, а девушка. Генетический сбой? Или это зачем-то надо было? Кто ее знает, судьбу эту. Какие сюрпризы она готовит и почему.

Но в этот раз жизнь сыграла на стороне Глеба, за его команду. Потому что раз Влада наследница, значит, обладает силой. И может сделать то же, что и сам Дед Мороз. А манипулировать двадцатипятилетней девчонкой несравнимо проще, чем опытным, хоть и слегка выжившим из ума стариком. Минус в том, что новоиспеченная внучка не знает пока ни одного секрета и не сможет подсказать ему, как выглядит ключ. Но зато может почувствовать. Обязательно почувствует. Легендарная интуиция семьи Морозовых не подведет, девчонка поймет, что и как нужно делать. Придется припугнуть самого Владимира, довести его до такого состояния, чтобы устроил очередной ураган, начал рвать и метать, взбесился, разъярился, жонглировал силой, как циркач огненными пиками. И внучка почувствует. Каждая клетка ее тела пропитается энергией, подсознание откроет тайные двери и выпустит знание поколений наружу. Ответ придет.

Антона пришлось убрать с пути, пока новоиспеченный борец за правду не начал размахивать флагом праведного негодования и на белом коне не помчался разоблачать негодяев. Глеба то есть. Сколько парню, около тридцати, кажется? Ну, значит, не все так страшно. Тридцать первого декабря он уже не будет прикован к кушетке сумасшедшего дома, а спокойно вернется в блаженный трехлетний возраст. Помучаться ему придется недолго, каких-то несколько месяцев. Пусть благодарит, что проводит время в достойной частной клинике, где за ним надлежаще ухаживают. Еще и немалые деньги пришлось на это потратить. Любой другой просто вычеркнул бы дурачка из жизни, но Глеб не убийца. Он не лишает жизни невинных людей. Только тех, кто того заслуживает. Единственного достойного.

Сейчас Павлу, актеру, нанятому Антоном, нужно будет сыграть свою самую блестящую в карьере роль. Сегодня днем они встретились, и парень произвел хорошее впечатление. Такой кого угодно в себя влюбит. Сказал, что Влада пока не сошла с ума от страсти, но на контакт идет охотно, от встреч не отказывается, и они потихоньку сближаются все больше. А уже пора не потихоньку, а на полном ходу. Нужно их отправить в романтическое путешествие на пару-тройку дней, там чувства и разгорятся. Заодно девчонка будет знать, что ухажеру можно доверять, и в нужный момент без единой тени сомнения сядет в автомобиль Павла, когда придет время. Решено, надо звонить актеру и говорить, чтобы приглашал даму сердца в небольшое путешествие.

Все хорошо. Пока все очень и очень хорошо, а предыдущие неудачи вообще теперь не имеют никакого смысла. У Глеба хватило таланта не только не впасть в отчаянье, но и перевернуть все с ног на голову, заставить промахи стать достоинствами. Надо бы налить еще коньяка, последнюю порцию, и спать. Скоро в его жизни почти не останется спокойных ночей, ведь он прекрасно помнит, как это было тогда, в далеком тысяча девятьсот восемьдесят третьем. Единственном счастливом году его жизни.

Мария задремала прямо в палате на холодном кожаном кресле, в неудобной позе, поджав под себя ноги. Бессонница, видимо, опускала копья в больничных покоях и не тревожила тех, кому и без того было тяжко. Разговор с доктором выдался непростым. Оказывается, приглашать в клинику левых специалистов нельзя – это нарушает какую-то врачебную этику. Лечащий врач убеждал, что они справятся своими силами, что пациент находится под полным контролем и все будет хорошо. Но Машу мало волновали межконтинентальные войны, она просто приведет нужного человека в обход всех правил и ни перед кем не будет отчитываться. А если им не понравится, переведет Арсения в другое учреждение, где специалисты настроены более лояльно к платежеспособным клиентам. Плевать на этику, законы и правила. Главное, поднять на ноги дядю. С этими мыслями ее и застал сон.

Но блаженство продлилось недолго, потому что громко хлопнула дверь палаты, внутрь стремительно вошла запыхавшаяся Луиза и направилась прямо к кушетке.

– Сеня, ты здесь? – прошептала она, не успев перевести дыхание.

– Что… что случилось? – Маша заморгала, быстро поднялась с кресла и тут же мучительно скривилась – ноги затекли, и теперь ступни будто кололи тысячи острых иголок.

– Он не приходил в себя? – спросила Луиза. – С полчаса назад? Не открывал глаза?

– Не знаю… я все это время была в палате, но случайно уснула. Как раз, по моим ощущениям, минут тридцать-сорок назад. Прости, я не специально. Просто почти неделю толком не отдыхала и вот…

– Маша, не неси чушь, тебя никто не обвиняет, уснула, и хорошо.

– Где Владимир? – внезапно раздался низкий хриплый голос, и женщины в изумлении уставились на Арсения. Он лежал с открытыми глазами и совершенно осознанно переводил взгляд с одной на другую.

– Сенечка…

– Дядя Арсений…

Луиза и Маша заговорили одновременно, но старик перебил их.

– Где Владимир? Мне надо видеть его.

– Мороза нет в Москве, он…

– Маша, срочно привези деда. Я должен сказать ему, что он больше не одинок. И ты тоже должна знать. Род Морозовых не прервется. Династия не умрет. Все хорошо. Внучка Владимира жива. Фокус в том, что это девочка, а не мальчик. Наследница. Ее зовут…

– Влада? – прошептала побледневшая Маша, чувствуя, что сердце вот-вот разорвет грудную клетку и вырвется наружу.

– Владмира, конечно. Ее зовут Владмира. Как отца, деда и прадеда. Я узнал правду. Я готов рассказать. Хочу видеть брата. Хочу попросить прощения…

Прибор у изголовья кушетки запищал, и в палату ворвались медсестры и врачи, попросив всех покинуть помещение.

– Что случилось, это приступ? – почти закричала Луиза, схватив за рукав одного из докторов.

– Все в порядке, просто реакция организма на внезапное пробуждение, давление подскочило. Ждите в коридоре, все будет хорошо.

Мария взяла Луизу за руку и отвела к диванам в холле.

– Но как же так, тетя! А ты? Ты знала?

– Конечно, знала. Но это тайна Арсения, не моя. Я не могла ничего сказать, прости.

– Господи, где же дедушка? Дома его ждет такая новость, а он…

– А что показывает карта?

– Ничего.

– Не светится, понятно. Он приедет, Маша, не переживай. Не знаю когда, но вернется. А сейчас надо просто ждать.

Все выходные Влада провела с мамой, практически не выходя из дома. Предложила сделать генеральную уборку, и Ирина Викторовна нехотя согласилась, сто раз переспросив, точно ли у дочери нет никаких других, более важных дел. Планов было предостаточно, но сил осуществить их пока не хватало. Влада чувствовала, что обратного пути нет, что уже все начало меняться, лед тронулся и теперь стихию ничем не остановить. Но пока никак не могла ответить себе на главный вопрос: что она чувствует? Облегчение? Радость? Страх? Гнев? Нужно было привести мысли в порядок, и самый лучший способ – отключить голову. Например, заняться уборкой.

Всю субботу они с мамой мыли окна, стирали, гладили и развешивали шторы, отодвигали тяжелую мебель и вытирали пыль в самых недоступных уголках. А в воскресенье съездили на рынок, купили мяса на фарш и два часа подряд лепили пельмени, как в детстве. Когда-то было обязательным ритуалом выходного дня, примерно раз в месяц.

Ирина Викторовна явно не понимала, что происходит и почему дочь вдруг проявляет такую инициативу, так долго не уезжает к себе домой, так активно придумывает различные занятия, чтобы задержаться. Ведь с тех пор, как переехала в съемную квартиру и назвала это место домом, приезжала лишь пару раз в месяц на час-два. Но ничего не спрашивала. Мама была мудрой женщиной, Влада точно знала это и никогда не сомневалась, несмотря на все их несовпадения.

– Я так объелась, что всю следующую неделю буду готовить только греческий салат. Помидоры, болгарский перец и оливки. Все. И больше никаких калорий, – со стоном протянула Влада после ужина.

– Судя по твоим выпирающим ключицам, даже месяц на диете из пирожков и пельменей не повредит. Так что ничего страшного, прогуляйся лучше, пусть в желудке все по полочкам уложится.

– И правда! Пройдусь до парка, подышу на ночь.

– Так завтра с утра на работу поедешь и потом домой?

– Не знаю, мам. Посмотрим.

Влада надела куртку, кроссовки и бегом спустилась по лестничным пролетам, не вызывая лифт. На улице почти стемнело, и зажглись фонари. Во дворе как всегда, было не протолкнуться от автомобилей, около старых домов не предполагалось парковочных мест.

– Эй, девушка! С ветерком прокатиться не желаете?

Влада растерянно обернулась, посмотрела по сторонам и увидела на качелях Андрея. И его мотоцикл, ждущий в другой стороне двора. Она в нерешительности остановилась, не зная, что делать.

Андрей пугал ее. Пугал и одновременно привораживал. Своей страстью к жизни и напором. Захотел – приехал. Захотел – увидел. И никаких запретов. Только желание имело силу. Это задевало. Цепляло. Заставляло сердце нервно подпрыгивать.

– И не надо врать глазами, ты рада меня видеть, я знаю! – сказал он, подойдя почти вплотную.

– Что-то не припомню, когда давала этот адрес и приглашала в гости.

– Да ладно, что тут сложного-то! Позвонить на работу, очаровать кадровый отдел, узнать имя мамы. В Интернете найти адрес. Пять минут, и все готово.

Влада смотрела на него и не могла ничего сказать, не было ни слов, ни мыслей. Хотелось просто стоять рядом. Немотивированные желания пугали. Она не любила, когда не понимала, что происходит в собственном сердце. А в последние дни и так напор со всех сторон, кто выдержит такое?

– Я волновался. Ты не брала трубку три дня. Свет в окнах не горел два вечера.

– А не пришло в голову, что если телефон не отвечал и свет не горел, на то были причины?

– Пришло. Но плевать. Хотел увидеть тебя и убедиться собственными глазами, что все хорошо.

– Убедился?

– Не очень. Слушай, поехали на крышу, там думается лучше всего! Расскажешь, что произошло, я хороший слушатель. Помнишь, сама назвала меня Доктором Ирвином?

– Андрей, я… – Влада мучительно думала, как поступить. Хотелось просто сесть сзади на мотоцикл, прижаться щекой к его спине и ехать куда угодно, лишь бы с ним. Последнее время мысли либо витали где-то над головой, и невозможно было ни одну ухватить за хвост, либо вдруг пикировали, врезались в мозг и нашептывали. Вот и снова так внезапно и четко поняла: с ним. Но сейчас был не лучший момент для романтики. Нужно было сначала решить, что делать со своей жизнью.

– Заметь, я пока не предлагаю руку и сердце! – пошутил он, пытаясь взбодрить Владу. – Просто хочу увести тебя на крышу, потому что знаю, тебе там нравится! И крыше ты нравишься. И мне тоже. И нам с крышей тебя очень не хватало, мы соскучились и мечтаем провести вечер вместе. Мой телескоп просто изнывает от тоски!

– Твой кто? – засмеялась Влада. И в ту же секунду, словно увидев себя со стороны и осознав, что смеется, удивленно замолчала.

– Эй-эй, продолжай, пожалуйста! Мой телескоп, тот, который на крыше. А ты о чем подумала? У тебя красивый смех. Что нужно сделать, чтобы слышать его чаще?

– Не знаю. Наверное, рассказывать о чувствах телескопа. Андрей, я, правда, сейчас не могу. Специально уехала к маме, чтобы спокойно подумать. Чтобы никого внезапно не увидеть на пороге. Чтобы никто не позвонил в дверь.

– Для меня нет закрытых дверей.

– Не могу. Давай увидимся на следующей неделе, когда решу свои проблемы.

– Нет. Если бы я доверял развитие наших отношений тебе, то дальше лестничной площадки в тот памятный вечер знакомства они бы не продвинулись. Садись, прокатимся немного. Хорошо, не поедем на крышу, поедем в парк, я видел тут неподалеку.

Парк стал последней каплей, и Влада села на мотоцикл.

Они бродили по той заброшенной и неосвещенной части аллей, куда Влада одна никогда не заходила. Ей было слегка неловко – приходилось молчать, потому что рассказать о своих проблемах не могла, а ни о чем другом думать не получалось. Но Андрея вообще ничего не смущало, он, как всегда, балагурил и говорил почти без пауз.

– Так и не поняла, чем ты занимаешься? Уже слышала про наблюдения за звездами, про то, что пишешь что-то, про учебу.

– В моем возрасте уже неприлично учиться, сколько можно-то! Диплом Сорбонны получил аж три года назад!

– Сорбонны? – От удивления Влада остановилась на полушаге.

– Терпеть не могу говорить об этом. Вот именно из-за такой реакции. Потому что дальше придется рассказывать, что у меня состоятельный отец, живущий в Европе, и Сорбонна – дань уважения ему. Я и так мало принимаю участия в семейных делах, пришлось хотя эту волю выполнить.

– Ого! Твой отец что-то вроде Березовского?

– Нет, он коренной британец, у меня мама русская.

– Так вот откуда этот еле уловимый акцент! Выходит, ты англичанин? Или все-таки русский? А почему тогда живешь в Москве, а не в Лондоне?

– У меня была русская няня и так много интересного рассказывала мне в детстве про свою страну, что я стал бредить Россией. В отличие от мамы, которая любила Европу. На русском бегло разговаривал с самого детства, на этом мама все же настояла. Когда они с отцом развелись, я как раз колледж заканчивал. Ну а поскольку маменьке было абсолютно все равно, где и как просаживать деньги мужа, она с удовольствием окунулась в светскую жизнь Москвы, прихватив и меня в Россию. Через пару лет уехала покорять Нью-Йорк, а я остался здесь, закончил МГУ, поступил в Сорбонну, ездил туда-сюда, пока учился во Франции. А сейчас… в основном решаю, чем заниматься дальше. Пока не могу определиться. Не нашел свой путь, можно и так сказать.

– Я в шоке, если честно, – улыбнулась Влада. – Никак не ожидала такой нетипичной биографии. Ты, выходит, золотая молодежь? Тогда что я тут делаю?

На этот раз остановился Андрей.

– Вот именно поэтому, повторяю, не люблю рассказывать о себе. Правда, в основном реакция другая. Девушки приходят в восторг. Ого, полубританец! Богатый папа, тусовщица-мама, Лондон, Сорбонна, Нью-Йорк, деньги, самолеты…

– А что, самолет тоже есть? – веселилась Влада.

– У меня нет. И вот впервые встречаю девушку, которую весь этот груз не привлек, а испугал, я прав? Ты как-то насторожилась.

– Да не то чтобы насторожилась. Скорее, мне вообще во все это верится с трудом, если честно. Ты не похож на тот образ, который нарисовал. Я общалась с такими персонажами, в моем ведении в агентстве редкое направление – северные страны. Например, Исландия и Норвегия гораздо дороже раскрученных маршрутов типа Таиланда и Турции. Не говоря уж о Северном полюсе, а я даже там была. В составе туристической экспедиции на ледоколе. И в группе были сплошь дети бизнесменов, жаждущие адреналиновых впечатлений. Так что с подобной публикой немного знакома.

– На Северном полюсе? – изумленно присвистнул Андрей. – Да ты сама так ли проста, как хочешь казаться? «Я вообще нормальная девчонка, только вот иногда плаваю на ледоколах по полюсам да обследую вулканы Исландии, а так – абсолютно обычный человек».

– Ну, мне кажется, это не так впечатляюще, как английский олигарх-папа, учеба в одном из старинных заведений Европы и русская няня, привившая любовь ко всему славянскому. Звучит, как сюжет романа. Кстати, ты ведь говорил, что-то пишешь? Так, может, это сценарий? Роман?

– А думай как хочешь, о’кей? Если тебе больше нравится общаться с обычным парнем на мотоцикле, я им буду. Впрочем, сейчас я и так обычный парень на мотоцикле, совсем не играю.

Они вернулись в центр парка и сели на лавочку под большим фонарем на изогнутой ноге.

– А где сейчас легендарная няня?

– Дома, ей почти восемьдесят. Живет в Суздале, недалеко от кремля. Помнишь, оттуда открывается такой вид на…

– Я не была в Суздале…

Андрей вытянулся вперед и заглянул Владе прямо в глаза.

– Шутишь? Как это не была? Ты была в Скандинавии, Якутии и на Аляске, но не видела жемчужину Золотого кольца России – Суздаль? Ты, коренная москвичка?

– Все, хватит, мне стыдно. Но, уверяю, на Красной площади, вопреки мифам о москвичах, я бывала.

Андрей встал со скамейки, достал из кармана телефон, некоторое время что-то читал на дисплее, а потом воодушевленно повернулся к девушке.

– Слушай, а поехали на следующие выходные в Суздаль? Я бы с удовольствием показал тебе вообще все любимые места кольца, но на это не хватит двух дней. А так, познакомлю с няней, убедишься, что она реальна. Фаина Андреевна любого покорит, обещаю!

Авантюристка в голове Влады нашептывала «да хоть сейчас», но этот голос пока был очень слаб и с трудом пробивался сквозь годами выстроенный барьерный риф серьезности.

– Пока ничего не могу ответить, я ведь говорила – сейчас непростой период. Сначала надо разобраться во всем, а потом отдыхать. Но предложение заманчивое. Спасибо, Андрей. Не знаю, где ты возьмешь за неделю няню и кого попросишь сыграть такую непростую роль, но посмотреть на результат хотелось бы!

– Вот и посмотришь! Поехали! Даю время на раздумье до четверга, идет?

– Хорошо. А сейчас мне пора, мама будет переживать, что так долго гуляю одна в темноте. Поехали.

Перед сном Влада включила старенький компьютер, подсоединила модем и вышла в Интернет. Надо бы Милке хоть несколько строк отправить, что все в порядке, вдруг тоже звонила и волновалась. Во входящих письмах было три послания от Максима.

«Влада, не могу дозвониться, ты все время вне доступа. Ничего не случилось?»

«А я хотел провести вместе воскресенье. Друг пригласил на новоселье, построил избу в русском стиле в деревне, будет здорово. Когда выйдешь на связь? Я соскучился».

И третье, самое большое, приятно кольнуло по чувствам.

«Милая Влада! Очень жаль, что не выходишь на связь и не отвечаешь на письма. Думаю о тебе каждый день. А ты знаешь, что в Доманье выпал снег? И шел почти целую неделю? В следующий уик-энд там официальный старт горнолыжного сезона. И я подумал… Может быть, сгоняем денька на три-четыре во Францию? Покатаемся на лыжах, подышим воздухом, пообщаешься со стариками, которые тебя так очаровали. В Москве, как раз передают, дожди и слякоть, а мы будем гулять по первому снегу. Жду ответа, надеюсь, в скором времени появишься».

Интересно, в Доманье живет очень грустная снегурочка, раз там так рано выпал снег? Это ж сколько надо было грустить без передышки, чтобы власти объявили об открытии сезона? И что происходит вообще? Это так непривычно – одновременно от двух мужчин получать приглашения провести вместе выходные.

Почему молчит интуиция? Должна же она дать хоть какую-то подсказку, ехать или нет? И с кем? С Андреем, который сантиметр за сантиметром, очень хитро, но аккуратно влезает в сердце, опутывая своими чарами? Парень-загадка. Невозможно понять, что он говорит, шутит или серьезен? Врет или нет? Но несмотря на это его хочется слушать и не думать вообще ни о чем. Отдаться такому соблазнительному решению «не думать» хоть раз в жизни. Что на фоне последних событий особенно заманчиво. Просто взять и уехать в Суздаль. И будь что будет.

Или Максим? Взрослый, надежный, спокойный, рассудительный. От его любимого обращения «Милая Влада» приятно теплеет в горле. С ним не замирает сердце, не выкидывает сложных кульбитов пульс и не бунтует кровь. Но он манит, словно нежные отцовские объятия, которых Влада была лишена. Кажется, что все давно знает про эту жизнь и может уверенно повести к цели, избегая ненужных треволнений и преград. И на языке вертится пресловутое «как за каменной стеной».

А как заманчиво поехать в Доманью не по работе, а просто так! Отдыхать. Кататься на лыжах, общаться с Морозовыми, глядя в мудрые глаза Луизы. Смотреть на снег. Как заманчиво!

Ни о чем не думая, сесть на мотоцикл, несущий непонятно куда, или мягко опуститься на комфортное кожаное сиденье надежного автомобиля, которым управляет опытный водитель? Андрей или Максим? Скутер или яхта? Или сначала все же разобраться со своей жизнью и принять наконец решение. Распахнуть двери и впустить магию. И будь что будет.

Глава 13

Арсений осторожно перешагнул через порог и замер, не веря своим глазам. Да, внешне имение Владимира тоже очень напоминало «Теремок»: такой же кругленый брус, петушок на жердочке и резные ставни на окнах. Только забора из кольев, стилизованного под картинки из сказок о Бабе-яге, в Доманье не было. Все же они с Луизой владели рестораном, а на горнолыжных курортах заведения, расположенные прямо на горе, не ограждались заборами.

Но то, что увидел Морозов внутри дома, повергло в шок. Протяжно и тонко заныло сердце. Это дом его кровного брата! И выглядит точно так же, как жилище самого Арсения, вплоть до мельчайших деталей.

– Лиза, ты только глянь! Ну, откуда Мороз мог взять такой же стол, как у нас? Ведь я три месяца строгал доски в мастерской в подвале, ведь своими руками мастерил столешницу из дуба! Неужто Владимир тоже на досуге столярным делом увлекся?

– Вот это да! – восхитилась Луиза, остановившись рядом с мужем.

И кресло-качалка, и камин, и массивный комод, стилизованный под старину, и медвежья шкура на полу, и льняные занавески в деревенском стиле на окнах, и огромная глиняная напольная ваза с еловыми ветками, и даже набор фигурок волков на каминной полке – все это было и в доме Арсения и Луизы. И даже стены, обитые лиственницей, без всяких обоев и краски.

– Ну а что ты хотел, дядь Сень! Ведь родные братья, – отметила Маша и занесла в гостиную часть багажа.

– И все равно как-то неловко, что решили остановиться у Владимира без его ведома. Откуда нам знать, простил ли он? Ведь не общались двадцать четыре года, если быть точным, – неуверенно пробормотал Арсений.

– Да перестань! Он прилетал в Доманью? Прилетал! Просто так не поехал бы, не будь серьезного повода встретиться. А перед этим ураган устроил, чуть Устюг не превратил в ледяное царство. Как раз после разговора со мной, когда я убеждала дедушку, что пора выходить из подполья. И он тогда сказал, почти дословно помню: «Человек, способный управлять корпорацией вместо меня, был. Но когда произошли те события, я сам порвал с ним все отношения, причинил боль, и теперь уже ничего не вернуть назад, он не простит никогда». Вот так!

– Маша права, не говори ерунды! Много чего произошло за последнее время, и все коренным образом изменилось. Владимир был бы счастлив принять нас дома. Ты думаешь, он не чувствует своей вины? Я вообще считаю, что все можно было решить давным-давно и эта нелепость не растянулась бы на годы. Но вы как два обиженных пацана, никто не мог сделать первый шаг к примирению, вот и просидели по разным углам четверть века. В абсолютно одинаковых домах между прочим. – Луиза погладила мужа по плечу и первой зашла в гостиную.

– Домработница Катя, которая дала ключи, приедет завтра утром и приготовит завтрак. А сейчас можно перекусить тем, что купили в супермаркете. Пойдемте, покажу гостевую спальню, переоденетесь, и будем пить чай. Надо еще все обсудить до моего отъезда. Завтра понедельник, с утра совещание и куча встреч, хочу лечь спать пораньше. Теперь, когда ты очнулся, надеюсь, бессонница уйдет. Да и тебя самого врачи отпустили со скрипом. И рекомендовали первую неделю постельный режим и полный покой. Так что не будем задерживаться, – сказала Маша дяде и повела стариков на второй этаж в комнату для гостей.

– Конечно, Машенька, ты тоже вымоталась за эту неделю, но теперь все будет хорошо, – ободряюще кивнула Луиза.

Арсений все смотрел по сторонам и подмечал детали – лестница, ведущая на второй этаж, гораздо меньше, и перила не такие мощные, но оно и понятно. В «Теремке» первый и второй этаж – это рабочая и жилая зоны, а лестница их разделяет. А у Владимира все один дом. Но картины на стене такие же: снежные пейзажи и лесные фотографии. «Эх, Володька, тяжело с тобой и легко одновременно. Где тебя черти носят, когда дома ждет такая важная новость?»

Мария накрыла на стол, и компания удобно уселась за тем самым дубовым столом у окна в гостиной. Арсений приподнял скатерть, погладил рукой столешницу, заглянул вниз и выдал вердикт:

– Не мог Мороз сам такое сделать. Слишком тонкая работа, даже у меня грубее получилось. Наверное, заказывал мастерам. А чая с мятой нет случайно? А то, как уехал из дома, соскучился по любимому питью. В Москве никто еще не заваривал мне правильный чай с натуральной мятой, как это делает Лизонька!

– Надо поискать на кухне, дедушка всегда угощал именно таким чаем!

– Вот видишь! – заметила Луиза. – Вы словно духовные близнецы!

Через полчаса, когда все немного подкрепились и перевели дух, Мария начала разговор.

– Нашу Владу на прошлой неделе посвятили. В обычном порядке, как всех снегурочек. Вчера разговаривала со Снежанной, руководителем отдела посвящений, и узнала много интересного. Оказывается, девушка вела себя крайне нетипично, категорически отказывалась принимать правду, закрывалась, замыкалась в себе, не шла на контакт. У Снежанны такой случай впервые в карьере.

– Оно и ясно! – вздохнул Арсений. – Мы с Луизой еще в Доманье при первой встрече поняли, что девочка очень необычная! Сама представь, Маша, какой внутренней силой характера нужно обладать, чтобы до двадцати пяти лет скрывать от себя правду? А ведь скрыть такое почти невозможно! Сколько двадцатилетних снегурочек попали в реабилитационный центр, если их по каким-то причинам не заметили вовремя?

– Но это просто нонсенс! Родная внучка Деда Мороза изо всех сил изображает обычного человека и верит в это всем сердцем! Абсурд!

– В жизни и не такое бывает. Главное, что Владмиру нашли. И надо решать, что делать.

– Я разговаривала со Снежанной до полночи, пришлось сказать правду, ведь ей предстоит работать с девушкой в корпорации, вводить ее в курс дела. И Жанна настаивает, что сейчас Владе ни в коем случае нельзя открывать истину о происхождении. Ей нужно сначала окончательно прийти в себя, хотя бы свыкнуться с мыслью, что она снегурочка. А в это время за девушкой понаблюдают психологи и вынесут вердикт. Подскажут, как лучше поступить.

– Я тоже так думаю, – кивнула Луиза. – К тому же это не к спеху, пока не вернулся Владимир. Пусть девочка начнет жить новой жизнью – хватит с нее пока потрясений.

– Но тогда перед нами встает другой вопрос: как быть с мерами предосторожности? То, что случилось с Арсением, явно говорит, что у нас есть враги. И что-то происходит или готовится. И нужно быть начеку. Как защитить девочку, если открыто не разговаривать с ней? Или одно с другим вообще не связано и ее не нужно защищать?

– Нужно! – уверенно сказал Морозов. – Обязательно нужно. У моего похищения могла быть только одна цель – не дать правде дорогу. Зинаида, акушерка из Ключей, говорила, что незадолго до моего прихода у нее уже были какие-то люди и хотели поговорить о прошлом. А как только я вышел от женщины, меня тут же попытались убрать с пути. Яснее ясного, что это неспроста. Кто-то не хочет, чтобы Владимир узнал правду о внучке. А значит, и она в опасности. Необходимо принять меры для защиты, и как можно быстрее.

– Но как? – беспомощно развела руками Маша. – Мы же не можем спрятать Владу, не объяснив ничего? Тем более она на прошлой неделе так и не появилась в корпорации. Правда, в пятницу сама звонила Снежанне и задавала вопросы, но прийти в офис не обещала. Карта показывает, что девушка вообще уже три дня как уехала из дома на другой конец Москвы. И отключила телефон, ей не смогли дозвониться.

– Нужно отправить агентов, чтобы наблюдали за ней, пока не явится в корпорацию. А там уже что-то придумать. Может, сочинить командировку? Например, отправить к Санта-Клаусу с другими стажерами? – предложила Луиза.

– Но настоящая стажировка запланирована на февраль, уже все обговорено, и мы не можем менять сроки! Отправить под другим предлогом в Европу?

– Это вообще исключено, – вмешался Арсений. – Думаете, Николас не поймет, кто перед ним? Не заметит, с какой силой светится девочка? Это будет нарушением этикета, ведь Мороз по правилам должен заявить о существовании наследницы Европейскому совету. А вводить Санту в курс дела раньше Владимира… разве Мороз простит нам такое?

– Да, не получается. Но что тогда еще? Организовать другую командировку? Например, отправить Владу в одно из северных поселений с какой-нибудь целью? На таймырский полуостров например? В Дудинке у нас заканчивается строительство нового коттеджного поселка, прямо на берегу Енисея. Можно что-нибудь придумать.

– А вот это хорошая мысль! Девочка ведь должна будет пройти тестирование сразу, как появится? Посмотрим, какая должность ей по нраву, и исходя из этого придумаем цель командировки.

Арсений вздохнул с облегчением. Хоть какой-то план нарисовался, и дышать сразу стало спокойнее. Он вдруг вспомнил, как видел Владу, выходящую из ресторана с мужчиной. А в Доманье она рассказывала, что ни с кем не встречается. Случайность?

– Есть еще один нюанс. Ей все равно придется выдать дозированно часть информации, не открывая главного. Маша, придумай что-нибудь. Потому что в любом случае нужно поговорить с девочкой и узнать о ее жизни. Не происходило ли что-нибудь странное в последнее время? Не появлялись ли новые знакомства? И все проверить. Чтобы не опоздать.

– Но как? – возмутилась Мария. – Как я это объясню? Какая может угрожать опасность обычной снегурочке, да еще и новопосвященной?

– Подумай. И мы с Луизой на досуге поразмышляем. Может, ей что-нибудь легендарная интуиция нашепчет, да, дорогая? – подмигнул Арсений жене.

Через полчаса Мария поцеловала стариков и уехала, а Морозовы решили прогуляться по улице, побродить в саду, которого сами были лишены во Франции: они несмотря на окружающую красоту природы скучали по дачно-огородным временам. А еще Арсению интересно было посмотреть на мир глазами брата, увидеть, как он жил все эти годы, где гулял и каким воздухом дышал. И стать хоть чуточку ближе.

Влада стояла напротив внушительного современного бизнес-центра, где располагалась корпорация Деда Мороза. В компанию вел отдельный вход, над дверьми переливалась от солнечных бликов серебристо-синяя вывеска с логотипом в виде снежинки. И такая же, только огромная, сияла на вершине здания, и увидеть ее можно было за множество кварталов вдали.

Влада автоматически поправила широкий, плетенный из бисера браслет на запястье, закрывающий родимое пятно. Как странно, логотип корпорации очень напоминал ее родинку. Она давно привыкла носить браслеты, скрывающие ее, потому что терпеть не могла, когда люди начинали задавать вопросы. «Ой, что это у тебя? Татуировка? А почему снежинка? Какая красивая! Родимое пятно? Не может быть, такое четкое, словно нарисованное!» В ответ девушка смущалась и со временем нашла выход – вообще не показывать никому свою руку. Зимой достаточно было одежды с длинными рукавами, а в другие сезоны – широких браслетов.

Двери компании постоянно открывались и закрывались, поток людей не редел уже полчаса. Интересно, у них всегда там так оживленно?

Влада переминалась с ноги на ногу, чувствуя, что ее словно магнитом тянет к зданию, тянет войти в корпорацию и увидеть все своими глазами. Еще утром она понятия не имела, что будет делать. Но внезапно, до конца не отдавая себе отчет, надела черные строгие брюки и трикотажную водолазку, которые нашла в старом шкафу, взяла в руки конверт Снежанны и поехала в центр.

Мимо прошла молодая девушка и остановилась у светофора. В ее сумочке зазвонил мобильный, и блондинка, не скрывая радости, схватила телефон и прижала к уху. И Влада увидела, как девушка засветилась. Над коротко стриженой макушкой снегурочки словно образовалась полупрозрачная вьюга, закружились в воздухе микроскопические искрящиеся снежинки, равномерно распределились вокруг головы и плеч.

«Я вижу! А в брошюре сказано, что свечение начинают видеть целиком только тогда, когда принимают правду. И что не у всех это происходит сразу, что иногда может пройти какое-то время, прежде чем сознание начинает фиксировать волны. Выходит, я уже верю? А тогда, в метро? Как быть с тем случаем?» – Влада вздохнула, поправила длинные волосы, стянутые в высокий хвост, браслет на запястье, зачем-то оглянулась по сторонам и решительно направилась к дверям корпорации, следуя чуть позади той, другой снегурочки.

Девушка с мобильным телефоном подошла к стойке регистрации, о чем-то переговорила со служащей и направилась в сторону лифтов. Причем подошла не к тем, возле которых стояла целая толпа людей, а к другим, где красовались надписи «Только для служебного пользования», и находились они в противоположном конце холла. А добраться до лифта можно было только сквозь пропускной пункт, приложив карту, чтобы открылся затвор – шлагбаум, как в метро. Как все сложно!

Влада с минуту постояла, глядя по сторонам, и направилась к служащей за стойкой.

– Здравствуйте, меня пригласила Снежанна Олеговна Соколовская, куда мне пройти?

– У вас есть карта-пропуск? – вежливо спросила высокая русая женщина в голубой униформе с логотипом-снежинкой.

– Вот это? – протянула Влада пластиковый прямоугольник, который лежал в конверте с другими бумагами.

Служащая приложила карту к считывающему устройству, и раздался сигнал. Женщина моментально подняла на Владу заинтересованный взгляд и широко улыбнулась:

– Добро пожаловать в корпорацию Деда Мороза, Влада. Я провожу тебя к служебному лифту и научу пользоваться. Тебе нужно будет подняться на пятый этаж, подойти к стойке и попросить Снежанну Олеговну. Ее пригласят. Поздравляю с посвящением и желаю удачного первого дня.

Оказавшись на пятом этаже, Влада поздоровалась с очередной девушкой за стойкой, предъявила тот же пропуск, и уже через пять минут появилась Снежанна.

– Привет! Рада тебя увидеть! – как ни в чем не бывало поздоровалась она, словно они уже не раз встречались. – Для начала проведем небольшую ознакомительную экскурсию, расскажу, что и как работает, какие у нас есть отделы и подразделения, познакомлю с ключевыми сотрудниками. А в конце дня, если у тебя еще останутся силы, пройдешь тестирование в кадровом отделе. Готова?

– Да.

– Тогда вперед! Час назад закончилось совещание у Марии Морозовой – исполнительного директора компании, и все руководители сейчас на своих местах. Работа кипит.

Они вышли из светлого просторного холла с серебристыми стенами и пошли по коридору. По пути встречались девушки, все как одна светловолосые и белолицые и, что прежде всего бросалось в глаза, – веселые и оживленные. Одни что-то обсуждали и смеялись, другие быстрым шагом проходили мимо, кивая руководителю отдела посвящений с неизменной улыбкой на губах. Вокруг царило оживление и кипела жизнь. Из открытых дверей кабинетов раздавались голоса, а откуда-то даже доносилась музыка.

– Готовятся рекламные ролики, – пояснила Снежанна.

– Это все снегурочки?

– Конечно, все до одной. Мы находимся в закрытой, так называемой снежной секции корпорации, куда нет доступа обычным людям. На первом и втором этаже располагаются отделы для встреч с клиентами, отделы для связи с общественностью и прочие, туда может войти кто угодно. А начиная с третьего – только люди с ледяными генами.

– Люди? И мужчины, выходит? Снегуры, что ли? – скептически предположила Влада.

– Да, снегуры. Это только на первый взгляд звучит странно, потом привыкнешь. Мужчины с ледяным геном не такие, как женщины. Они не могут вызывать снег, у них нет свечения, и единственное, чем отличаются от обычных людей – непереносимостью жары и стремлением служить Новому году. Мальчиков рождается в сотни раз меньше, чем девочек. Чаще всего это сыновья снегурочек, и тогда они с раннего детства в курсе дела. Если парень из обычной семьи сам проявляет интерес к корпорации, то его проверяют на наличие ледяного гена, и если выявляют, то посвящают и принимают.

– Матриархат какой-то.

– Да нет, самый главный у нас мужчина, все-таки сам Дед Мороз!

– И все равно несправедливо, – улыбнулась Влада.

Навстречу шла миниатюрная блондинка в красивом бежевом вязаном платье, увидев Снежанну, девушка остановилась и возбужденно заговорила:

– Снежанна Олеговна, а вы видели, что наша Таисия сотворила? Это чудо какое-то!

– Не видела, а что там?

– Пойдемте, посмотрим! В мастерскую уже все по очереди заглянули. Я как раз в творческий отдел!

– Ну хорошо, пойдем вместе. Оттуда и начнем экскурсию. Познакомьтесь, это Влада, новенькая, посвятили в прошлый четверг. А это Олеся, менеджер из подразделения связей с Дедом Морозом.

– Очень приятно! – широко улыбнулась Олеся. – С посвящением!

– Спасибо, – смутилась Влада. Интересно, ее теперь все будут поздравлять? Так принято?

Девушки вернулись к лифту и спустились на третий этаж, который сильно отличался от пятого. Там царила более непринужденная атмосфера, повсюду открывались двери, раздавалось множество разных звуков, от настоящего пения до собачьего лая. И дизайн помещений отличался, здесь было непринужденно и по-домашнему: на стенах висели сотни картин и фотографий, информационные доски с какими-то плакатами и обращениями, карты с маленькими красными флажками, грамоты и дипломы в рамках.

– Это творческое подразделение. Оно делится на несколько направлений, каждое из которых занимается своей темой. Вот здесь, например, – Снежанна заглянула в просторный кабинет со стеклянными перегородками, – отдел по организации праздников внутри корпорации. Сейчас они заняты приготовлением к ежегодному зимнему балу снегурочек, на котором тебе, Влада, предстоит дебютировать.

– Как Наташа Ростова?

– Что-то вроде того. Бал снегурочек – это приветственный комплимент корпорации. Он проходит для того, чтобы все девушки пообщались в неформальной обстановке, чтобы посвященные в этом году почувствовали торжественность момента, старт своей новой жизни. На балу будет концерт, фуршет, выступления первых лиц компании и самое главное – знакомство с Дедом Морозом. Именно на зимнем балу он предстает перед снегурочками. А учитывая, что уже многие годы Владимир Владимирович не покидает пределы своего имения, это уникальная возможность пообщаться с живым наследником.

– Круто… – Влада не острила, она действительно так думала. Увидеть настоящего живого Деда Мороза! Легенду. Сказочного, мифического персонажа, оказавшегося живым человеком.

– Идем дальше. Здесь отдел печатных СМИ, здесь филиалы теле– и радиокомпаний, дальше филиалы праздничных агентств, а сейчас начнутся мастерские. Где творят наши самые главные таланты. Вот здесь, в художественной мастерской царит Марианна, ее бабушка когда-то придумала логотип корпорации. Ту самую снежинку. Сейчас команда художников занимается разработкой новогодних и рождественских открыток, плакатов и прочих тематических изданий. В этом году, например, будет коробка шоколадных конфет от корпорации Деда Мороза. Марианна уже месяц работает над дизайном оформления. В прошлом году у нее получился шикарный детский набор. Может быть, видела, со снеговиками?

– Даже покупала в подарок детям подруги на Новый год. Прелестный набор получился!

– Спасибо, – улыбнулась Марианна, оказавшаяся высокой худой светло-русой девушкой лет двадцати пяти. Она выглядела как настоящий художник – взлохмаченные кудрявые волосы, очки, перемазанные красками щеки. – С посвящением!

– А здесь мастерская ледяных скульпторов, как видишь, это единственная дверь, которая закрыта. Потому что внутри что-то вроде холодильника, ребята в специальных комбинезонах работают с настоящим льдом.

– Вау! – восхитилась Влада. Она чувствовала, как потихоньку заряжается атмосферой и возбуждается, как просыпается любопытство, как хочется увидеть абсолютно все. Она и не ожидала, что в корпорации окажется столько интересного, даже мастерская-холодильник. – Я тоже одно время работала со льдом, даже победила в районном конкурсе, мне очень понравилось!

– Здорово! Тогда на завтра можно запланировать экскурсию в мастерскую хоть на весь день, пообщаешься с девочками, сама что-нибудь вылепишь. Или выстрогаешь? В общем, сделаешь!

– С удовольствием!

– А вот и владения нашей Таисии, можно? – заглянула Снежанна в приоткрытую дверь.

В мастерской стояли несколько широких вместительных столов, стены сплошь завешаны полками, и повсюду – горы елочных игрушек. От обилия цветов и блеска рябило в глазах. На полу в позе лотоса сидела худенькая маленькая девушка, которой на вид было не больше шестнадцати лет. Густо усыпанное веснушками лицо, забавный растрепанный хвостик на макушке, просторный джинсовый комбинезон, еще больше подчеркивающий хрупкую фигуру. Она что-то задумчиво вертела в руках и хмурилась, а когда услышала голос Снежанны, растерянно подняла глаза на гостей, заулыбалась и взмахом руки пригласила войти.

– Таечка, ну покажи! На пятом ажиотаж, все только и говорят про твою снегурочку, просто не терпится посмотреть! – попросила Олеся.

– А… да, конечно. А я уже о другом думаю. Сейчас.

Таисия проворно вскочила с пола, подошла к одной из полок и взяла в руки фигурку.

– Эта игрушка будет не из стекла, а вот в таком виде, как интерьерная кукла, с телом из декоративной глины, натуральными волосами и настоящей одеждой. Ее можно будет как вешать на ветки, так и ставить под елку или вообще ставить на праздничный стол в качестве украшения. Как угодно!

Все подошли ближе и завороженно уставились на маленькое произведение искусства. Кукла размером с ладонь выглядела как живая. Изящно вылепленное лицо с белой кожей, аккуратным, чуть вздернутым носиком и четко очерченными губами. Длинные светлые волосы, тоненькие ручки и ножки и новогодний костюм снегурочки, из-под которого выглядывали крошечные туфли на шпильках. Платье из натурального шелка и бархатное пальто с вышивкой смотрелись как уменьшенная копия нарядов из дорогого бутика. Если приглядеться внимательнее, то можно было заметить кольца на пальчиках, серьги в ушах и тоненькую цепочку вокруг шеи. Детали были проработаны изумительно. Куклу хотелось взять в руки и не выпускать.

– Вот это да! – выдохнула Олеся. – Она – это я! Я вижу в ней себя! И любую из нас!

– Спасибо, мне приятно. Я именно так и задумывала – сделать собирательный образ снегурочки.

Снежанна переводила взгляд с Таисии на Олесю, и с каждой секундой ее глаза загорались все больше.

– А тебе нравится, Влада?

– Конечно! Я бы купила таких несколько, и каждой нашла бы место в интерьере, кукла чудо как хороша. Такая… естественная, на нее хочется смотреть, не переставая.

– Тая, ты не представляешь, что сделала. – Снежанна нервно прошлась по комнате, не сводя взгляда с куклы. – У меня родилась шикарная идея! Это будет не просто новогоднее елочное украшение, на примере этой куклы можно заняться выпуском целой серии игрушек под названием «Снегурочка». Как «Барби» или «Винкс». Будут и куклы для детей, и интерьерные куклы для взрослых. Снегурочки. Журналы, мультфильмы, игрушки, наклейки и так далее! Интересно, почему никому раньше такое не пришло в голову? Сегодня же буду разговаривать с Марией Морозовой, ей должна понравиться идея!

– Вот это дааа! – снова восхитилась Олеся.

– Спасибо, – скромно улыбнулась Таисия, – было бы здорово!

Влада смотрела на всю компанию и чувствовала себя причастной к чему-то грандиозному. Тоже хотелось придумать что-то важное и интересное, внести какой-нибудь вклад в общее дело, в празднование Нового года. Стать частью команды. Гореть энтузиазмом и творить.

– Я хочу как можно быстрее пройти тестирование, – сказала она.

– Отлично. Сейчас закончим экскурсию и сразу к психологам. Ну ладно, оставим нашего мастера, пусть работает. Я позже зайду за игрушкой.

Мария Морозова сидела за рабочим столом и каждые пять минут нервно поглядывала на часы. Ну когда, когда они закончат! Сколько можно ходить по этажам? Ей не терпелось увидеть наследницу. По плану Снежанна должна представить Владу в самом конце, чтобы девушка немного адаптировалась и перестала стесняться. Прошло уже больше трех с половиной часов, им пора появиться в кабинете. Нет никаких сил больше ждать! С тех пор как внучка Владимира переступила порог корпорации и предъявила пропуск, Мария не могла думать ни о чем другом. Вот-вот она увидит девушку собственными глазами, в это просто невозможно поверить! Даже Арсений с Луизой звонили несколько раз.

Наконец Маша не выдержала и набрала номер Снежанны.

– Влада в отделе кадров, она сама пожелала пройти тестирование немедленно.

– То есть она в порядке?

– В полном. Я и не ожидала такой перемены. Уж не знаю, где она провела выходные и о чем думала, но сейчас не осталось почти ничего от испуга, недоверия и шока. Правда, смущается немного, особенно когда ее поздравляют с посвящением. Но в целом, все хорошо!

Мария с облегчением откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Час назад она на всякий случай дала распоряжение службе охраны, чтобы кто-нибудь ждал девушку у выхода и следовал за ней, если наследница решит снова сбежать. Значит, все не так плохо. Девочка потихоньку приходит в себя. Как же не терпится увидеть ее!

В кабинет вошла Марина, руководитель отдела оформления города.

– Завтра у меня ежегодная встреча с главным архитектором. И в связи с этим вопрос. Мой отдел ведь поедет в компанию Санты?

– Да, мы решили сделать упор на западный опыт рождественского украшения улиц. Полетите в полном составе, это решено. За исключением стажеров, разумеется.

– Тогда после возвращения у нас наверняка возникнет много новых идей, и первоначальный план изменится. Что тогда представлять архитектору сегодня?

– Марин, стажировка пройдет только в феврале, после первого совещания дата была изменена. Так что в следующем году будете блистать идеями, в этом работайте по-прежнему. Не забудь напомнить, что мы выделяем внушительную сумму на украшение дворов детских учреждений. И не забудь обсудить оформление кремлевской елки. Мы хотим предоставить часть елочных игрушек из новой коллекции.

Маша вспомнила, что нужно переговорить с Глебом по поводу последней партии мишуры. И хоть все, что касалось производства и торговли, находилось в ведении президента, она не могла молчать, когда владела информацией. Вчера позвонила Нина, школьная подружка, которая теперь жила в Красноярске, и пожаловалась, что в прошлом году практически все товары корпорации Деда Мороза были представлены лишь в крупных сетях гипермаркетов. А в областных центрах полки магазинов пустовали. Глеб как-то упоминал, что у них плохо налажены отношения с некоторыми регионами, и планировал заняться этим в ближайшее время. Вот, надо рассказать ему про Красноярскую область. Туда можно направить как раз ту партию товара, что зависла в Новосибирске, Маша слышала про ошибку в заказе.

– К вам Снежанна Олеговна, – раздался голос секретаря Лены по громкой связи.

– Пусть заходят…

Маша шумно втянула воздух, приложила к щекам прохладные ладони и уже через три секунды надела на лицо маску доброжелательности, спрятав волнение глубоко в груди.

Дверь открылась, и вслед за Жанной вошла высокая стройная девушка с очень красивыми, густыми длинными волосами платинового оттенка, стянутыми в хвост. У нее было такое чистое и свежее лицо без грамма косметики, что казалось, на нем, как на холсте, можно нарисовать что угодно, стоит лишь взмахнуть кистью. Высокий лоб, прямой нос, слегка великоватый рот, и глаза поразительно яркого голубого цвета. С помощью макияжа из нее можно было бы слепить и Мэрилин Монро, и Бриджит Бардо, а вообще, девушка была очень похожа на Верушку, легендарную модель прошлого века. На Владе были простые черные брюки, кроссовки и трикотажная водолазка. Видимо, она не очень увлекается модой. Вернее, вовсе не увлекается. О господи, внучка Деда Мороза! И если приглядеться внимательнее, то становится заметно, как девочка похожа на Володю, своего отца.

– Влада, это Мария Морозова, она всегда лично знакомится со всеми новопосвященными.

– Очень приятно, – улыбнулась Влада.

Было видно, что девушка немного устала, но выглядела довольной. Маша почувствовала, что если расслабится хоть на секунду, то непременно заплачет. Хотелось вскочить со стула, кинуться к снегурочке и крепко обнять. Рассказать, что она может спасти жизнь Деду Морозу своим появлением. Эта шокирующая новость мгновенно выдернет старика из вакуума и вернет к жизни.

Хотелось взять ее за руку и увести к Морозовым, сидеть всем вместе в гостиной и болтать, рассказывать девочке про ее семью, показывать фотографии, грустить и смеяться. Но ничего этого делать нельзя. Пока нельзя. Рано. Нужно сначала переговорить с психологами и понаблюдать за ее поведением. Наследница оказалась такой нестандартной личностью, и неизвестно, как может отреагировать на душераздирающую новость.

– Результаты тестов будут уже завтра к обеду, а с утра Влада хочет пойти в мастерские, ей там очень понравилось, да?

– Особенно, где работают ледяные скульпторы. Очень хочется тоже попробовать, тем более, у меня уже есть опыт.

– Отлично, значит пойдешь в мастерские. А что тебе еще приглянулось?

Мария была в легком недоумении, ведь если Влада наследница, то однажды она должна будет встать во главе корпорации, занять свое законное место. И у нее должны быть способности к руководству, лидерские качества. А пока девушка заинтересовалась чисто творческими направлениями. Может быть, она сама пока не подозревает, на что способна?

– У меня было свое праздничное агентство, и мне очень нравилось писать сценарии новогодних пьес, все организовывать и проводить вечера. Набирать актеров, делать постановки, шить костюмы, подбирать музыку и все в таком духе. И пока вижу себя в этом. Возможно, психологи подскажут что-то еще.

«Очень на это надеюсь», – подумала Маша.

– Девушки, вы собираетесь на обед? Я как раз планировала идти в столовую, может быть, вместе?

– С удовольствием! – ответила Снежанна, и все посмотрели на Владу.

– Что-то мне не хочется кушать, – смутилась она. – Столько информации за четыре часа, что голова просто лопается. Я бы поехала домой.

– Конечно, поедешь! Но все же пойдем с нами на обед, посмотришь столовую, повара корпорации прекрасно готовят на любой вкус!

– Ну хорошо, – снова смутилась Влада, видимо, ей было неудобно отказывать будущему начальству.

Маша понимала, что давит на девушку, но ничего не могла с собой поделать, очень хотелось побыть с ней рядом еще какое-то время. А потом позвонить Арсению и Луизе и в подробностях рассказать о своих впечатлениях. А еще лучше самому Владимиру. Сегодня утром ей пришла в голову идея узнать, в каком аэропорту мира сейчас находится самолет корпорации, на котором улетел Дед Мороз. И она уже чуть ли не кинулась звонить Глебу с просьбой помочь, как в последний момент передумала. Если дедушка отключил телефон, перестал светиться и ничего не сказал о своих планах, то, может, лучше не стоит его беспокоить? Ведь тем самым он явно дал понять, что не хочет ни с кем общаться. Надо будет посоветоваться с Морозовыми, а там видно будет. Может быть, и действительно, пора брать инициативу в свои руки и искать Деда Мороза.