Кошкин муж

Неглиже

В воскресенье супруги снова общались с Дубравиным старшим, и после этого Любе пришлось бежать за коньяком, ведь кроме бутылочки вина в доме спиртного не было, а хотелось продезинфицироваться чем-нибудь покрепче.

Конечно, хлебать с горя коньяк вприкуску с лимончиком Стас не стал, но от предложения жены, плеснуть в кофе, не отказался. А больше Люба ничем ему помочь не могла, так как сама была немножечко в шоке.

Её свекор на экране телефона был одет как минимум в футболку. Что там внизу, было не видно, он сидел за столом и планшет снимал его полностью седую шевелюру, лицо, плечи и грудь.

И всё было как обычно. Мужчина сообщил, что здоровье его в порядке, отчитался, сколько таблеток осталось, похвалился тем, что съездил в город и купил новую лопату к снежному сезону, чтобы двор чистить, а то та, которая у него есть, узкая и тяжёлая. На этом Стас и Люба с улыбками переглянулись, так как ещё прошлой весной обсуждали, что в хозяйстве сельскому жителю не будет лишним электрический снегоуборщик. Раз с газонокосилкой он справляется, то и с этим агрегатом должен, осталось только выбрать подходящую модель и привезти с собой, когда поедут проведывать его.

А когда пришла очередь им отвечать на традиционные вопросы о своём житье, за спиной Дубравина старшего проплыла женщина в неглиже. То есть это могло быть белой ночнушкой или летним сарафаном из очень тонкой ткани, но при её виде на ум пришло именно «неглиже».

Наверное, это из-за того, что за те секунды, пока мадам проплывала на заднем фоне, удалось заметить, что под полупрозрачной вещичкой белья нет. Только женское тело. Сбитое и немолодое. И почти не седое. Настолько не седое, что отсутствие эпиляции в зоны бикини было заметно сквозь тонкую ткань неглиже. Специально в район волосатого куста никто не смотрел… Оно само!

Молодые супруги ничего спрашивать не стали, только хлопали глазами, осознавая увиденное, и вскоре Станислав Викторович сам всё объяснил, когда подозвал свою Лидочку поздороваться с «детьми».

Во второй раз на экране женщина появилась гораздо ближе и уже в накинутом на шею и повязанном за спиной широком фартуке, скрывающем всё, что должно быть скрыто.

Она поздоровалась, назвав их по именам, улыбнулась, помахала в камеру и удалилась, сославшись на то, что они проспали завтрак, а уже пора обед готовить.

— Мне вчера котлет из щучки пообещали, через часок будет пир живота, — поделился с ними радостью пожилой донжуан, потерев подборок. — А вы дома не сидите. Своди, Стас, Любу в ресторан, есть что отметить.

— Ш-ш-что отметить? — заикаясь, спросил его сын.

— Вы молодые, здоровые и любящие, а сегодня выходной. Какой ещё повод нужен?

И пока молодые и здоровые снова начали дышать, так как оба затаили дыхание, представив, что за повод для всеобщего праздника может иметься у старика и дамы в неглиже, до них из динамика донёсся женский голос:

— Стасюнчик Викторович, тебе свеженького чайку заварить?

— Я сам нам чай приготовлю, — отвернувшись в сторону, повысил голос, отвечая, свекор, а после спокойно продолжил расспрашивать их о фабрике, погоде и знакомых.

Привычный трёп помог Любе сбросить с себя ступор, и, не удержавшись, она склонилась поближе к камере и шёпотом полюбопытствовала:

— Вам уже повезло, и на Новый год дома вместе нас встречать будете?

— Время ещё есть, поглядим, как оно получится, — крякнув, подмигнул ей свекор и попытался поговорить с сыном, но тот отвечал невпопад, и они быстро распрощались.

— Когда твой папа сказал про отметить, я на секунду подумала, что ты скоро станешь старшим братом. Если ей лет пятьдесят девять, и яйцеклетки не закончились, а Стас Викторович примет таблеточку, то это возможно.

— Не произноси такое вслух, — весь передёрнулся Стас.

— А ты на что подумал?

— На свадьбу.

— Одно другому не мешает. Даже наоборот, они друг из друга выходят. Как честный мужчина он обязан жениться. Хотя тут ещё вопрос, кто кого совратил. Кажется, Лида не из стеснительных старых дев.

— Зачем ты такое говоришь? Я же всё это начинаю представлять, — схватившись за голову, совсем расстроился впечатлительный Стас, после чего Люба побежала в магазин за коньяком.

Заев этот во всех смыслах горячительный кофейный напиток бутербродами, Стас захотел обсудить познавательный видеозвонок. И тут снова проявилась разница в их воспитании.

Конечно, Люба не была готова лицезреть телеса посторонней женщины, но для Кошкиных физическое проявление любви не было чем-то вызывающим. А вот её супруг рос в других условиях, был уже старшеклассником, когда мама нашла себе мужа, и интимная жизнь взрослого поколения с ним не пересекалась.

— На здоровье не жалуется, настроение отличное — всё нормально, переживать не о чем.

— В каком месте нормально? Папу окучивает Лидочка. Ты видела, какая она? Он же под ней задохнуться может!

— А чего ты хотел? Считаешь, старики должны интересоваться только внуками, ходить в церковь и присматривать себе место на кладбище?

— Не утрируй, на пенсии нужно жить, а не доживать, — уже без огонька произнёс озабоченный здравием и благополучием родителя сын.

— Я не утрирую, есть и такие, а есть другие. У моих вот любовь четвёртый десяток держится, да такая большая, что они нас даже не планировали толком, само как-то получалось. А твой отец свою на седьмом десятке встретил. За них можно порадоваться, — потянуло Любовь на философские размышления. — Даже кое-чему поучиться.

— Ты шутила надо мной или действительно полагаешь, что они родить могут?

Люба выждала паузу, обдумав такую вероятность, и ответила:

— Скорее, от этого они могут какую-нибудь половую болячку подхватить, чем забеременеть.

— Половую болячку, — растеряно повторил Стас. — Как герпес и всё, что у венерологов лечат? Если от этого не умирают, то пусть развлекаются, — кажется, начал смиряться с происходящим он.

— Тебе надо к таблеткам в корзину заказа несколько пачек презервативов положить.

— Как-то неприятно ты меня успокаиваешь, жена.