Кошмарный город

«Форд», выбеленный путешествием через пустыню до такой степени, что его кузов стал почти неотличим по цвету от клубящихся вокруг облаков пыли, катился по главной улице Иззарда. И, подобно пыли, мчался быстро и сумасбродно, шарахаясь из стороны в сторону.

В этот момент на улицу вышла невысокая девушка лет двадцати в коричневом фланелевом платье. «Форд», дернувшись в очередной раз, промчался лишь в паре дюймах от нее, не зацепив девушку только потому, что она по-птичьи проворно успела отпрыгнуть в сторону. Прикусив белыми зубами нижнюю губу, девушка бросила возмущенный взгляд на удаляющийся автомобиль и зашагала через улицу.

Вблизи противоположного тротуара машина набросилась на нее вновь. Совершив разворот, она немного сбавила скорость, и на сей раз девушка спаслась, прыжком преодолев оставшиеся до тротуара пару футов.

Из все еще движущегося автомобиля выскочил мужчина. Каким-то чудом он сумел удержаться на ногах и, спотыкаясь, пробежал несколько шагов, пока резко не остановился, зацепившись рукой за столб. То был крупный человек в костюме цвета хаки — высокий, широкоплечий, с мускулистыми руками и налитыми кровью серыми глазами. Его лицо и одежду толстым слоем покрывала пыль. Сжимая в одной руке толстую черную трость, другой он стянул с головы шляпу и, наткнувшись на разгневанный взгляд девушки, нарочито медленно поклонился.

Выпрямившись, незнакомец небрежно швырнул шляпу на мостовую и улыбнулся, потревожив корку пыли на лице Улыбка подчеркнула массивность грязного и заросшего щетиной подбородка.

— Пршу прщения, — произнес он. — Чуть-чуть вас не зац… зпил. Ткая нен… ненадежная мшина. Одлжил ее у ин… инжнера. Никогда не одлжвайте мшину у инжнеров. Ненадежные штуковины.

Девушка посмотрела на незнакомца, как на пустое место, повернулась и с подчеркнутой невозмутимостью зашагала прочь.

Мужчина следил за ней с туповатым удивлением, пока она не вошла в одну из дверей в середине квартала. Тогда он почесал темя, пожал плечами и взглянул в конец улицы, где его машина, уперевшись носом в красную кирпичную стену банка, все еще стучала мотором и подрагивала, словно пришла в ужас, оказавшись без хозяина:

— Гляньте-ка на этого жестянкиного сына! — воскликнул он.

На его плечо опустилась чья-то ладонь. Мужчина повернул голову. И хотя он был добрых шести футов ростом, на сей раз ему пришлось задрать голову, чтобы взглянуть в глаза стоящего рядом великана.

— Придется немного прогуляться, — произнес гигант.

Мужчина в выцветшем хаки осмотрел незнакомца от кончиков тупоносых ботинок до черной шляпы, и в его красных глазах вспыхнуло откровенное восхищение. Массивная фигура тянулась ввысь почти на семь футов. Ноги-колонны подпирали бочкообразное туловище с широкими плечами — слегка обвисшими, словно от непомерного веса. На вид ему было лет сорок пять, лицо с крупными чертами, флегматичное, с морщинками у маленьких светлых глаз лицо решительного человека.

— Господи, ну и шкаф! — воскликнул человек в хаки, завершив осмотр, затем его глаза блеснули. — Давай бороться! Ставлю десять долларов против пятнадцати, что смогу положить тебя на лопатки. Давай!

Гигант басовито хмыкнул, ухватил мужчину в хаки за руку и за воротник и зашагал вместе с ним по улице.

Проснувшись, Стив Фрифолл не удивился непривычности окружающей обстановки — ему было не привыкать просыпаться в незнакомом месте. Еще не открыв глаз, он уже знал самое главное. Жесткая откидная койка и резкий запах дезинфектанта поведали ему, что он в тюрьме. Тяжесть в голове и привкус во рту подсказали, что он был пьян, а трехдневная щетина — что пьян был весьма.

Когда он сел и опустил ноги на пол, вспомнились и подробности. Два дня в Уайттафтсе, по ту сторону границы между Невадой и Калифорнией, он беспробудно пил вместе с владельцем отеля Харрисом и инженером-ирригатором Уайтингом. Возник бурный спор о путешествиях через пустыню, когда он противопоставил свой опыт в пустыне Гоби американскому опыту собутыльников. Они побились об заклад, что Стив с рассвета до вечера проедет на машине от Уайттафтса до Йззарда, причем пить всю дорогу будет только то пойло, которым они накачивались два дня. Вспомнилось начало поездки в одолженной у Уайтинга машине, то, как Уайтинг и Харрис ковыляют рядом в предрассветных сумерках, оглашая еще спящие улицы язвительными советами и пьяными выкриками. Потом поездка через пустыню по дороге, на которой было жарче, чем в самой пустыне… Поездку Стив решил не вспоминать. Но спор он таки выиграл, хотя и не мог припомнить, на какую сумму они спорили.

— А, пришел наконец в себя? — услышал он рокочущий голос.

Обитая стальными полосами дверь распахнулась, проем заполнила огромная фигура. Стив улыбнулся — это оказался тот самый великан, не пожелавший с ним бороться. Без пиджака и жилетки он казался еще крупнее. Одну из подтяжек украшал сияющий значок с эмблемой начальника городского полицейского участка.

— Позавтракать хочешь? — спросил он.

— Отдал бы что угодно за канистру черного кофе, — признался Стив.

— Ладно. Только тебе придется глотать его быстро. У судьи Денвира уже руки чешутся тобой заняться, и чем дольше ты заставишь его ждать, тем круче окажется приговор.

Мировой судья Тобин Денвир вершил правосудие в большом скупо обставленном помещении на третьем этаже деревянного дома: стол, ветхая конторка, полочка с книгами, дремлющими под многонедельным слоем пыли, десяток неудобных стульев, полдюжины потрескавшихся и обколотых фаянсовых плевательниц, и как украшение — гравюра с изображением Дэниела Уэбстера.

Судья сидел между конторкой и столом, водрузив на него ноги. Ноги, как и их владелец, были маленькими. Лицо судьи покрывали мелкие морщинки, возникающие обычно у раздражительных личностей, тонкие губы плотно сжаты, а ясные, с почти незаметными веками глазки напоминали птичьи.

— Ну, так в чем его обвиняют? — поинтересовался он высоким скрипучим голосом с металлическим оттенком, не убирая ног со стола.

Начальник полиции набрал в грудь воздуха и нараспев произнес:

— Езда по встречной полосе, превышение скорости, управление машиной в нетрезвом состоянии и без водительских прав, угроза жизни пешеходов — ехал, сняв руки с руля, и парковка в неположенном месте — на тротуаре возле банка. — Потом он перевел дух и с явным сожалением добавил: — Было еще обвинение в попытке преднамеренного наезда, но та девушка — Вэлленс — не придет, так что обвинение придется снять.

Судья взглянул на Стива.

— Как ваше имя? — рявкнул он.

— Стив Фрифолл.

— А это настоящее имя? — поинтересовался полицейский.

— Конечно, — фыркнул судья. — Вряд ли найдется дурак, который сам назовется таким идиотским именем[1], так ведь? — Потом спросил у Стива: — Ну, что? Признаете себя виновным или нет?

— Я был немного…

— Виновен или нет?

— Гм, полагаю, что да…

— Достаточно! Вы приговариваетесь к штрафу в сто пятьдесят долларов и уплате судебных издержек в размере пятнадцати долларов восьмидесяти центов, что составляет в сумме сто шестьдесят пять долларов и восемьдесят центов. Будете платить или отправитесь в тюрьму?

— Заплачу, если хватит денег, — ответил Стив, поворачиваясь к начальнику полиции. — Вы забрали у меня деньги. Там наберется нужная сумма?

Верзила кивнул массивной головой.

— Наберется. Как раз столько. Правда, забавно, что так совпало, а?

— Да… забавно, — подтвердил Стив.

Пока мировой судья выписывал квитанцию на штраф, Стив получил обратно часы, табак, спички, карманный нож, ключи и черную трость, которую полицейский, прежде чем вернуть, взвесил на руке и внимательно осмотрел. Толстая, из черного дерева, она была тяжеловата для деревянной, а сбалансированность в руке подсказывала, что наконечник и рукоятка чем-то утяжелены. Трость была шершавой и усеяна вмятинами и насечками, которые не смогла скрыть даже тщательная полировка. Гладкий поясок в центре шириной в ладонь был не столь черен и совпадал по цвету с рукояткой — очевидно, владелец часто держал трость за середину.

— Неплохое оружие, если дойдет до драки, — многозначительно произнес начальник полиции, протягивая трость Стиву. Тот принял ее так, как люди встречают верного и надежного компаньона.

— Неплохо, — согласился Стив. — А где моя тарахтелка?

— В гараже за углом на Мейн-стрит. Пит сказал, что она еще не до конца развалилась. Если хочешь, он сможет ее залатать.

Судья протянул ему квитанцию.

— Я здесь все уладил? — поинтересовался Стив.

— Надеюсь, — кисло ответил судья Денвир.

— Я тоже, — добавил Стив. Надев шляпу, он сунул под мышку трость, кивнул верзиле-полицейскому и вышел.

Спускаясь по деревянной лестнице к выходу, Стив радовался — правда, радость его омрачалась тем обстоятельством, что внутри у него все горело после выпитого, а покрасневшая после поездки по пустыне кожа яростно зудела. То, что судья обчистил его карманы до последнего цента, мало его тревожило. Он знал, что судьи повсюду так обходятся с незнакомцами, к тому же бóльшая часть его денег осталась у владельца отеля в Уайттафтсе. Ему удалось избежать тюрьмы, и потому он счел себя везунчиком. Ничего, отправит телеграмму Харрису, попросит выслать сюда некоторую сумму, подождет, пока починят машину, а потом поедет обратно в Уайттафтс — но на сей раз утоляя жажду не виски.

— Ты этого не сделаешь! — вдруг раздался громкий крик.

Стив подпрыгнул, но тут же рассмеялся, вспомнив о своих расшатанных алкоголем нервах. Слова предназначались не ему. Он находился возле распахнутого окна у поворота лестницы между этажами, и лишь узкий переулок отделял его от другого открытого окна в соседнем здании. В нем виднелось конторское помещение, где по разные стороны стола лицом к лицу стояли двое мужчин.

Один из них, полноватый и средних лет, был облачен в костюм из тонкого черного сукна; из расстегнутого пиджака торчало обтянутое белым жилетом брюшко. Лицо его было пунцовым от ярости. Стоящий напротив мужчина был моложе — лет тридцати, с черными усиками на четко очерченном лице. У него были шелковистые темно-каштановые волосы, а гибкое тело атлета безупречно облегал серый костюм, дополненный серой рубашкой и серебристо-серым галстуком. На столе перед ним лежала шляпа-панама с серой лентой. Бледное, почти белое лицо молодого человека резко контрастировало с красным лицом его собеседника.

Полноватый произнес несколько слов, но так тихо, что Стив не смог их разобрать. В ответ молодой отвесил собеседнику пощечину и мгновенно выхватил из кармана пиджака тупоносый автоматический пистолет.

— Запомни, бочонок с салом, — прошипел он, — или ты отваливаешь, или мне придется испортить тебе жилетку!

Он ткнул стволом пистолета в жилет толстяка и рассмеялся ему в искаженное от страха лицо, угрожающе блеснув ровными зубами и прищурив темные, слегка раскосые глаза. Потом подхватил шляпу, сунул пистолет в карман и исчез из поля зрения Стива. Толстяк плюхнулся на стул.

Стив зашагал по улице.

Явившись в гараж, где стоял его «форд», Стив обнаружил там механика в замасленном комбинезоне, отозвавшегося на имя Пит, и узнал, что через два дня машина Уайтинга сможет передвигаться самостоятельно.

— Какая чудная у вас вчера была физиономия, — ухмыльнулся Пит.

Стив улыбнулся в ответ и вышел. Дойдя до телеграфа, отыскавшегося рядом с отелем «Иззард», он ненадолго задержался полюбоваться сверкающим кремовым «воксхолл-велоксом», столь же неуместным в этом грязном фабричном городишке, как и переливающийся опал в витрине продуктовой лавочки.

В дверях телеграфа Стив внезапно замер.

За стойкой сидела девушка в коричневом фланелевом платье — та, которую он дважды едва не задавил накануне вечером. Та самая «девушка Вэлленс», что отказалась увеличить зачитанный судье список прегрешений Стива Фрифолла. А перед ней, облокотившись о стойку с видом старого приятеля, стоял один из тех двоих, кого он полчаса назад видел в окне, — стройный щеголь в сером, наградивший толстяка пощечиной и угрожавший ему пистолетом.

Девушка подняла голову и, узнав Стива, напряженно выпрямилась. Сняв шляпу, Стив улыбнулся и подошел к стойке.

— Я очень сожалею о том, что произошло вчера, — сказал он. — Я так по-дурацки…

— Вы желаете послать телеграмму? — холодно осведомилась девушка.

— Да. Еще я хотел бы…

— Бланки и карандаши на столе возле окна, — бросила она и повернулась к Стиву спиной.

Стив почувствовал, что краснеет, но поскольку он был из тех, кто улыбается, потерпев неудачу, то улыбнулся и тут же ощутил на себе взгляд темных глаз мужчины в сером.

— Неплохо вы вчера повеселились, — заметил тот, растянув в улыбке губы под черными усиками.

— Неплохо, — согласился Стив и направился к столу с бланками. Взяв один, он написал:

Кончив писать, он не вернулся к стойке сразу, а посидел немного, держа листок с телеграммой и разглядывая мужчину и девушку, вновь увлеченных разговором. Более всего его заинтересовала девушка.

Она была невысока — не более пяти футов ростом, если не меньше, — и обладала той странной округлой стройностью, что создает обманчивое впечатление хрупкости. Белизна кожи овального лица пока еще сопротивлялась ветрам Иззарда, нос самую малость не дотягивал, чтобы считаться курносым, фиолетово-черные глаза — театрально большими, а темно-каштановые волосы слишком пышными по сравнению с головкой, которую они увенчивали; но ни у кого не повернулся бы язык назвать ее менее прекрасной, чем любую из красавиц с полотен Монтичелли.

Стив задумался, теребя в пальцах телеграмму, и чем больше думал, тем больше ощущал настоятельную необходимость в том, чтобы его извинения оказались приняты. Объясняйте это как пожелаете — сам Стив старательно гнал из головы всяческие объяснения, — но что есть, то есть. Секунду назад ничто на всех четырех континентах, где Стиву довелось побывать, не представлялось ему столь важным, но сейчас его снедало стремление завоевать благосклонность невысокой девушки в коричневом фланелевом платье, отороченном ленточками на запястьях и на воротнике.

Молодой человек в сером перегнулся через стойку и что-то прошептал девушке. Та покраснела, ее ресницы дрогнули. Из внезапно ставших неуклюжими пальцев выпал карандаш. Она подняла его и, что-то с улыбкой ответив, снова стала писать, но улыбка на ее лице выглядела неискренней.

Стив порвал бланк и написал новый текст:

Стив подошел к стойке и положил бланк. Карандаш девушки запорхал над листком, подсчитывая слова.

— Тридцать шесть, — объявила она тоном, невольно укорявшим в отсутствии телеграфной краткости.

— Да, длинная. Но ничего страшного — ее оплатит получатель, — заверил Стив.

— Я не могу послать такую телеграмму, — возразила она, холодно взглянув на Стива, — пока не буду уверена, что отправитель сможет ее оплатить, если получатель не захочет этого сделать. Таковы правила.

— Я попросил бы вас сделать на сей раз исключение, — хмуро произнес он, — потому что иначе вам придется одолжить мне денег.

— Мне придется…

— Придется, — подтвердил Стив. — Вы меня впутали в неприятности, вам меня и вытаскивать. Бог свидетель, мне это и так уже обошлось недешево почти в две сотни долларов! И во всем виноваты вы.

— Почему же я?

— Именно вы! А теперь я предоставляю вам возможность исправиться. Передайте телеграмму побыстрее, пожалуйста, потому что я голоден и хочу побриться. Я посижу на улице на скамейке.

Стив повернулся и вышел.

На одном краю скамьи возле телеграфа уже сидел мужчина. Не обращая внимания на незнакомца, Стив поудобнее расположился на противоположном. Зажав трость между коленями, он с задумчивой неторопливостью стал сворачивать сигарету, размышляя о разговоре с телеграфисткой.

Ну почему, гадал он, всякий раз, когда необходимо быть серьезным, он неизменно ведет себя легкомысленно? Почему, сталкиваясь с чем-то важным, он невольно начинает прикидываться клоуном? Стив закурил и, нахмурившись, пришел к выводу, к какому приходил уже десятки раз: причиной всему его ребяческие попытки скрыть собственную застенчивость, и несмотря на свои тридцать три года, восемнадцать из которых ему довелось отирать плечами всевозможные углы мира, как острые, так и сглаженные, в душе он так и остался мальчишкой, взрослым ребенком.

— А неплохо вы вчера порезвились, — произнес незнакомец, с другого конца скамейки.

— Угу, — буркнул Стив, не поворачивая головы. Похоже, ему до самого отъезда будут напоминать о его появлении в Иззарде.

— Полагаю, старый хрыч Денвир обчистил вас до последнего цента? Он это любит.

— Ага! — сказал Стив, поворачиваясь к собеседнику.

Рядом с ним, развалившись на скамейке и вытянув на тротуар длинные тощие ноги, сидел высокий и худой мужчина лет сорока в костюме цвета ржавчины. Его узкое меланхоличное лицо покрывали морщины столь глубокие, что казались складками кожи. Глаза у него оказались скорбно-каштановые, как у бассета, а нос длинный и острый, словно нож для бумаг. Он курил черную сигару, извлекая поразительное количество дыма, который выпускал вверх, рассекая длинным худым носом на две серые струи.

— Не доводилось бывать в нашем прекрасном городе прежде? — поинтересовался у Стива сей меланхоличный субъект. Его голос отличался некой ритмичной монотонностью, впрочем, не резавшей слух.

— Нет. Я здесь впервые.

Худой незнакомец кивнул:

— Если останетесь, он вам понравится. Здесь очень интересно.

— И что же здесь такого особенного? — спросил слегка заинтригованный Стив.

— Натриевая селитра. Ее добывают в пустыне, выпаривают и по-всякому обрабатывают, а потом продают производителям удобрений, азотной кислоты и всем прочим, кто может что-то изготовить из натриевой селитры. Фабрика в которой, для которой и из которой все это проделывается, находится вон там за железной дорогой.

Он лениво махнул рукой в сторону унылых бетонных строений, торчащих в пустыне за переездом.

— Допустим, селитра меня не интересует, — произнес Стив — скорее, чтобы не дать худому незнакомцу смолкнуть, чем удовлетворить свое любопытство по части местных достопримечательностей. — Чем я еще могу заняться?

Незнакомец пожал острыми плечами.

— Это зависит от того, кто вы такой, — ответил он. — Если вы Дэйв Брэкетт, — он шевельнул пальцем в направлении красного здания банка на другой стороне улицы, — то станете чахнуть над закладными, или чем там еще банкиры занимаются; если вы Грант Ферни и слишком велики для человека, но маловаты для лошади, то цепляете на грудь значок и суете не умеющих сидеть за рулем незнакомцев в кутузку, пока те не протрезвеют; а если вы Ларри Ормсби и ваш папаша владеет селитряной фабрикой, то вы катаетесь по улицам на крутой заокеанской машине, — кивок в сторону кремового «воксхолла», — и целыми днями волочитесь за прелестными телеграфистками. Но вы, как я понял, сейчас на мели, только что послали телеграмму с просьбой прислать денег, а теперь дожидаетесь результатов эксперимента. Это так?

— Так, — рассеянно отозвался Стив. Значит, щеголя в сером зовут Ларри Ормсби, и он сын владельца фабрики.

Незнакомец подтянул тощие ноги и встал.

— В таком случае настало время ленча, меня зовут Рой Кемп, я проголодался, но не люблю есть в одиночестве и буду рад, если вы разделите со мной риск перекусить в забегаловке Финна.

Стив тоже встал и протянул руку:

— С удовольствием приму ваше приглашение. Кофе, который я выпил на завтрак, уже соскучился по компании. А меня зовут Стив Фрифолл.

Они пожали друг другу руки и зашагали вместе по улице. Навстречу им шли два увлеченных разговором человека — один из них тот самый толстяк, которому Ларри дал пощечину. Подождав, пока парочка пройдет мимо, Стив осторожно спросил у Кемпа:

— А кто эти почтенные граждане?

— Низенький кругленький в клетчатом костюме — Конан Элдер: недвижимость, страховка и ценные бумаги. А джентльмен рядом — сам У. У., основатель и владелец города У. У. Ормсби, папаша Ларри.

Выходит, сцена в офисе, пощечина и размахивание пистолетом были семейной склокой между отцом и сыном, только сынок оказался грубоват. Стив, уже с меньшим вниманием прислушиваясь к баритону идущего рядом Кемпа, вспомнил склоненные друг к другу головы девушки и Ларри Ормсби я ощутил нарастающую неудовлетворенность.

Забегаловка Финна оказалась едва ли не коридорчиком между бильярдной и скобяной лавкой, где едва хватало места для прилавка и ряда вращающихся стульев. Когда они вошли, там был лишь один посетитель.

— Здравствуйте, мистер Раймер, — поздоровался Кемп.

— Как поживаете, мистер Кемп? — отозвался тот, поворачивая к вошедшим голову. Стив увидел, что Раймер слеп — его большие голубые глаза затягивала серая пленка, создававшая впечатление, что у него вместо глаз два темных углубления.

На вид этому мужчине среднего роста можно было дать лет семьдесят, но ловкость его изящных белых рук наводила на мысль, что он не настолько стар. Пышная шапка седых волос нависала над морщинистым лицом, выражение которого было спокойным, как у человека, живущего в мире с собой и окружающими. Он как раз доедал ленч и вскоре ушел, направившись к выходу с неторопливой уверенностью слепого в знакомой обстановке.

— Старина Раймер, — сказал Кемп, — совсем одинок. Он живет в хижине возле того места, где собираются разместить пожарную команду. В городе болтают, будто у него в хижине под полом зарыты тонны золотых монет. Когда-нибудь его наверняка ограбят, но он не обращает внимания на предостережения. И это в городе, где полным-полно всякой швали!

— А что, у вас тут крутой городок? — полюбопытствовал Стив.

— Куда уж круче! Ему всего три года — а растущие города в пустыне всегда манят крутых парней.

После ленча Кемп расстался со Стивом, сказав, что они, возможно, еще встретятся сегодня вечером, и намекнул, что рядом в бильярдной кое во что поигрывают.

— Тогда там и встретимся, — решил Стив и направился к телеграфу. На сей раз девушка оказалась одна.

— Есть что-нибудь для меня? — спросил он.

Телеграфистка молча положила на стойку зеленый чек и телеграмму, потом занялась своими делами. Стив прочитал:

— Вы послали телеграмму за счет получателя, или мне следует заплатить…

— За счет получателя, — буркнула она, не поднимая головы.

Стив облокотился о стойку и подался вперед, а его все еще небритая челюсть упрямо выпятилась, словно подчеркивая решимость раз и навсегда покончить с двусмысленностью ситуации.

— А теперь послушайте меня, мисс Вэлленс, — твердо заявил он. — Вчера я вел себя, как последний дурак, и у меня даже не хватает слов, чтобы выразить сожаление по этому поводу. Но, в конце концов, ничего ужасного ведь не случилось, и…

— Ах, ничего ужасного! — взорвалась девушка. — По-вашему, нет ничего унизительного в том, что вас, словно кролика, гоняет по улице пьяный мужчина с грязным лицом и в еще более грязной машине?

— Я за вами не гонялся. И уже второй раз прихожу извиняться. Но в любом случае, — столкнувшись с ее бескомпромиссной враждебностью, Стив ощутил, как его решительное стремление оставаться серьезным неумолимо тает и сменяется привычной защитной шутливостью, — как бы вы ни были напуганы, сейчас вам следует принять мои извинения. Короче, кто прошлое помянет, тому глаз вон.

— Напугана? Почему…

— Я попросил бы вас не повторять мои слова. Вы повторили их утром, а теперь делаете это вновь. Или вы не в состоянии придумать что-нибудь свое?

Глаза девушки вспыхнули, рот на мгновение приоткрылся, затем она резко наклонила голову и принялась складывать записанные в колонку цифры.

Стив якобы одобрительно кивнул, взял чек, пересек улицу и вошел в банк.

Единственным, кого он там увидел, оказался невысокий круглолицый толстячок с аккуратно подстриженными седеющими бакенбардами, окаймляющими почти все его лицо. Подойдя к окошечку в решетке, он взглянул на него проницательными и дружественными глазами и сказал:

— Добрый день. Чем могу помочь?

Стив положил перед ним чек телеграфной компании.

— Хочу открыть у вас счет.

Банкир взял полоску зеленой бумаги и щелкнул по ней толстым пальцем.

— Вы тот самый джентльмен, что вчера пытался пробить автомобилем стену моего банка?

Стив ухмыльнулся. Банкир подмигнул и улыбнулся, шевельнув бакенбардами.

— Собираетесь остаться в Иззарде?

— На некоторое время.

— У вас есть поручители?

— Возможно, судья Денвир или Ферни замолвят за меня словечко. Но если вы напишете в «Морской банк» Сан-Франциско, то вам ответят, что до сих пор со мной все было в порядке.

Банкир просунул в окошечко пухлую руку:

— Очень рад с вами познакомиться. Меня зовут Дэвид Брэкетт, и если вам потребуется помощь с обустройством, можете на меня рассчитывать.

Десять минут спустя на улице перед ним остановился верзила Ферни.

— Ты все еще здесь? — спросил он.

— Я теперь местный житель, — ответил Стив. — По крайней мере, на какое-то время. Мне понравилось ваше гостеприимство.

— Тогда берегись, чтобы старый хрыч Денвир не застукал тебя выходящим из банка, — посоветовал Ферни, — иначе в следующий раз он сдерет с тебя еще больше.

— Следующего раза не будет.

— В Иззарде всегда наступает следующий раз, — загадочно бросил Ферни и неторопливо зашагал прочь.

Тем же вечером, выбритый и принявший ванну, но все еще в выцветшем хаки, Стив, поставив рядом черную трость, играл в покер с Роем Кемпом и четырьмя рабочими с фабрики. Игра проходила в бильярдной рядом с закусочной Финна. Иззард явно был городом, открытым нараспашку, — половину бильярдной занимали двенадцать столов для игры в кребс, покер и очко, а стаканчик спиртного можно было получить, подняв палец и заплатив полдоллара. В заведении даже не создавалось впечатления, что тут занимаются чем-то запретным; очевидно, его владелец — итальянец с конусообразной головой, которого посетители звали Джип, пользовался благосклонностью властей Иззарда.

Игра, в которой участвовал Стив, шла быстро и гладко, как это всегда бывает среди заядлых игроков. Хотя, как и в любой игре, жульничество теоретически не исключалось, на сей раз играли практически честно. Все шестеро игроков оказались людьми бывалыми, играли спокойно и внимательно, воспринимая выигрыши и проигрыши без чрезмерного возбуждения и равнодушия. Никто из них — за исключением Стива и, возможно, Кемпа — не упустил бы возможности пожертвовать честностью ради выгоды, если бы такая возможность подвернулась; но в среде, где шулерские приемы знакомы почти всем, честность зачастую преобладает.

Вскоре после одиннадцати в бильярдную вошел Ларри Ормсби и уселся за стол в отдалении от Стива. Без пяти двенадцать рабочие отправились на фабрику — им предстояла «собачья смена», — и с их уходом игра закончилась. Стив, остававшийся на протяжении всей игры практически при своих, подсчитал, что выиграл чуть менее десяти долларов, а Кемп — около пятидесяти.

Отклонив приглашение присоединиться к игрокам за другим столом, Стив и Кемп вышли вместе и неспешно зашагали по темной улице к отелю «Иззард». После дыма и алкогольных испарений бильярдной прохладный ночной воздух показался им сладким. Оба не торопились расставаться в первый совместный вечер — каждый теперь знал, что некрашеная скамейка возле телеграфа сделала их друзьями. Не обменявшись за весь день и тысячей слов, они, тем не менее, ощущали такую уверенность друг в друге, словно пересекли вместе из конца в конец целый континент.

И неожиданно темный дверной проем извергнул на них несколько человек.

Удар по голове швырнул Стива к стене, его тут же стиснули чьи-то руки, левую руку обожгло лезвие ножа. Стив рубанул нападавшего тростью и высвободился из захвата. Воспользовавшись мгновением передышки, он перехватил трость правой рукой за середину.

Стив левым боком прислонился к стене, и черная трость превратилась в невидимый смерч. Набалдашник с силой опустился на чью-то голову. Нападавший поднял руку, парируя удар, но трость в руке Стива мгновенно развернулась, и ее окованный наконечник с металлическим ободком метнулся под задранную руку, щелкнул по челюсти и глубоко вонзился в горло. Тот, кому достался удар, задрал к небу широкое, с грубыми чертами лицо, отшатнулся и свалился в придорожную канаву.

Кемп, боровшийся на тротуаре сразу с двумя, сумел освободиться и выхватить пистолет, но выстрелить не успел — на него навалились вновь.

Перехватив трость, Стив развернулся — как раз вовремя, чтобы отбить занесенную над ним дубинку. Трость тут же метнулась вбок, глухо ударяя противника набалдашником по голове, и, мгновенно развернувшись, дуплетом обрушилась на бедолагу утяжеленным наконечником. Однако дуплет не удался, и лишь потому, что после первого удара нападавший осел на колени. Оглянувшись, Стив увидел, как внезапно упал Кемп. Завертев тростью, он пробился к другу, врезал по черепу человеку, склонившемуся над распростертой худой фигурой — и черная трость замелькала в его руке еще быстрее, как работали когда-то шестами обитатели Шервудского леса. Дерево звонко застучало по костям и металлическому оружию, глухими шлепками било по мягким частям. Не описывая круга, трость металась по короткой дуге, при этом отдача от удара на одном конце сообщала дополнительное ускорение противоположному. Там, где только что со свистом проносился слева направо набалдашник, секунду спустя справа налево уже мчался тяжелый наконечник, проносясь то ниже поднятой, то выше опущенной для защиты руки, оказывавшейся внутри сферы радиусом сорок дюймов, где вертелись черные молотильные цепы.

А в центре сферы, слившись в единое целое со своим оружием, стоял счастливый Стив Фрифолл, наслаждаясь тем редким счастьем, доступным лишь мастеру, занятому делом, которым он владеет в совершенстве. Иногда и ему доставались удары, но он едва их замечал, полностью сосредоточившись на правой руке, орудующей тростью. В десяти футах над головой Стива пролетел выбитый из раздробленной кисти револьвер, на каменный тротуар со звоном упал нож, кто-то пронзительно, словно подхлестнутая кнутом лошадь, завопил в темноте.

Драка прекратилась так же внезапно, как и началась. Затопали по тротуару башмаки, унося своих владельцев в густой мрак ближайших переулков, и Стив остался один — если не считать распростертого у его ног Кемпа, и одного из нападавших, неподвижно лежащего в канаве.

Кемп зашевелился и проворно поднялся.

— Здорово ты поработал дубинкой, — медленно произнес он.

Стив с возмущением уставился на Кемпа. И этого человека он начал считать своим другом! Человека, который в драке плюхнулся на тротуар и предоставил товарищу отдуваться за двоих.

— Ах ты… — гневно начал Стив.

Лицо Кемпа странно исказилось, словно он прислушивался к далеким, еле различимым звукам. Он прижал ладони к груди, обернулся, опустился на колено и неожиданно рухнул на спину, так и не выпрямив ноги.

— Передай… обо мне…

Четвертое слово оказалось совершенно неразборчивым. Стив встал на колени рядом с Кемпом, приподнял его голову и увидел, что худое тело от горла до пояса пересекает глубокая ножевая рана.

— Передай… обо мне… — Кемп отчаянно пытался произнести погромче последнее, четвертое слово.

Плечо Стива стиснула чья-то рука.

— Что тут за чертовщина? — проревел Грант Ферни, заглушив голос Кемпа.

— Заткнитесь на минуту! — рявкнул Стив и приблизил ухо к губам Кемпа, но язык уже не повиновался умирающему. Выпучив от напряжения глаза, он снова попытался что-то сказать, закашлял, и рана на груди раскрылась. Кемп умер.

— Что все это значит? — повторил Ферни.

— Еще один комитет по встрече, — с горечью произнес Стив, не отрывая глаз от тела на тротуаре и вставая. — Один валяется вон там, остальные смылись.

Он попытался указать левой рукой, но тут же опустил ее, взглянув на почерневший от крови рукав.

Верзила склонился над Кемпом, буркнул: «Он мертв, это точно», — и подошел к канаве, где лежал человек, которого обработал Стив.

— Вырубился, — объявил Ферни, выпрямляясь, — но вскоре очухается. А у тебя как дела?

— Рука порезана, несколько синяков, но ничего опасного.

Ферни осмотрел его раненую руку.

— Особо не кровоточит, — заключил он. — Но советую поскорее перевязать. Доктор Макфейл живет совсем рядом. Сам доберешься, или тебя подбросить?

— Доберусь. Как я узнаю его дом?

— Два квартала по этой улице, и четыре направо. Мимо не пройдешь — это единственный в городе дом, перед которым растут цветы. Я тебя сам разыщу, когда захочу поговорить.

Стив без труда отыскал дом доктора Макфейла — двухэтажное здание, отделенное от улицы садиком, изо всех сил пытающимся оживить пустынную унылость Иззарда. Изгородь сплошь заплел усеянный белыми цветками вьюнок, а узкая дорожка петляла среди роз, маков, тюльпанов и герани. В воздухе стоял густой сладкий аромат лунных цветов, лианы которых оплели все крыльцо.

Не дойдя двух шагов до крыльца, Стив остановился и ухватил трость посередине. У крыльца послышался шорох — слабый, но определенно не ветер. И просвет между лианами только что был светлее, словно в него выглядывало чье-то лицо.

— Кто… — начал было Стив, но тут же отшатнулся: кто-то бросился с крыльца ему на грудь.

— Мистер Фрифолл, — услышал он голос девушки с телеграфа, — в доме кто-то есть!

— Думаете, грабитель? — глупо спросил он, глядя на поднятое к нему белое личико.

— Да! Он наверху — в комнате доктора Макфейла!

— А доктор тоже там?

— Нет, нет! Он и миссис Макфейл еще не возвращались.

Стив обнял девушку и успокаивающе похлопал по обтянутому бархатом плечу.

— Сейчас разберусь, — пообещал он. — Вы посидите здесь в тенечке, а я вернусь, как только позабочусь о нашем приятеле.

— Нет, нет! — воскликнула девушка, схватив Стива за плечо. — Я с вами. Мне страшно оставаться здесь одной, а с вами я бояться не буду.

Он опустил голову, чтобы взглянуть ей в лицо и ткнулся подбородком в холодный металл, даже зубы лязгнули. Металл оказался стволом большого никелированного револьвера, который девушка сжимала, не отпуская плеча Стива.

— Ну-ка, дайте мне эту штуку, — потребовал он, — и я разрешу вам пойти со мной.

Она вручила ему револьвер, Стив опустил его в карман.

— Возьмитесь сзади за мой пиджак, — велел он, — держитесь ко мне как можно ближе, а когда скажу «ложись», сразу отпускайте пиджак, бросайтесь на пол и лежите тихо.

Они вошли в дверь, которую девушка оставила открытой, поднялись на второй этаж и остановились, услышав справа осторожное шуршание. Стив, коснувшись губами волос девушки, прошептал:

— Как попасть в ту комнату?

— Прямо по коридору. Дверь, в конце.

Крадучись, они двинулись по коридору. Вскоре вытянутая рука Стива коснулась дверного косяка.

— Ложись! — прошептал он.

Пальцы девушки выпустили его пиджак. Стив распахнул дверь, прыгнул в комнату и захлопнул дверь за собой. Разглядев на сером фоне окна чей-то силуэт, он замахнулся тростью, но задел что-то над головой. Со звоном посыпались осколки стекла. Силуэт исчез. Услышав слева шорох, Стив резко развернулся и выбросил вперед руку. Пальцы наткнулись на тощую шею с сухой и шершавой, словно бумага, кожей.

Ботинок невидимого соперника ударил его ниже колена. Стив отчаянно цеплялся за выскальзывающую шершавую шею, но ослабевшие пальцы раненой руки не удержали хватки. Бросив трость, он освободил правую руку, но опоздал противник вырвался.

На фоне распахнутого окна мелькнуло и сразу исчезло бесформенное пятно. По крыше навеса над задним крыльцом громыхнули ботинки. Подскочив к окну, Стив успел заметить, как грабитель, спустившись с крыши, бежит к низкой изгороди. Стив уже перебросил ногу через подоконник, но тут его шею обвили руки девушки.

— Нет! — взмолилась она. — Не покидайте меня! Пусть убегает!

— Ладно, — неохотно произнес Стив, и тут его лицо прояснилось. Вспомнив про взятый у девушки револьвер, он выхватил его из кармана в тот момент, когда беглец добрался до изгороди. Опершись на нее рукой, грабитель приподнялся, и тут Стив нажал спусковой крючок. Револьвер щелкнул. Стив нажал еще раз — вновь щелчок. После шестого щелчка грабитель растворился в темноте.

Стив откинул барабан и провел по нему пальцем — все шесть гнезд оказались пусты.

— Включите свет, — раздраженно велел он.

Когда девушка повиновалась, Стив первым делом отыскал свою трость. Привычно ухватив ее, он взглянул на девушку. Ее черные глаза блестели от возбуждения, вокруг напряженно сжатых губ появились бледные полоски. Они стояли, глядя друг другу в глаза, пока в ее взгляде сквозь испуг не начало пробиваться, изумление. Стив резко обернулся и осмотрел комнату.

Все в ней оказалось перевернуто вверх дном — хоть и неумело, зато основательно. Ящики стола выдвинуты, их содержимое разбросано по полу, с кровати сорвано белье, а с подушек — наволочки. Возле двери криво висела разбитая тростью настенная лампа. На полу в центре лежали золотые часы и обрывок золотой цепочки. Стив поднял их и показал девушке:

— Это вещи доктора Макфейла?

Она отрицательно покачала головой, потом взяла часы, внимательно рассмотрела и ахнула:

— Это же часы мистера Раймера!

— Раймера? — повторил Стив и тут же вспомнил слепого из закусочной Финна — того самого, кому Кемп пророчил неприятности.

— Да, Раймера! Я уверена — с ним что-то случилось!

Она опустила ладонь на левую руку Стива.

— Нам нужно сходить к нему! Он живет совсем один, и если он пострадал… — Она смолкла, присмотревшись к его руке. — Да вы ранены!

— Все, не так страшно, как кажется, — успокоил ее Стив. — Из-за этой раны я сюда и пришел. Но кровь уже остановилась. Может, когда мы вернемся от Раймера, доктор уже придет домой.

Они вышли через заднюю дверь, и девушка повела его по темным улицам и еще более темным пустырям. Все время пути они молчали. Девушка с трудом поспевала за Стивом, и ей попросту не хватало дыхания, чтобы разговаривать, а Стива одолевали мрачные мысли.

В домике слепого было темно, дверь распахнута. Стив постучал по ней тростью, не получил ответа и зажег спичку. Раймер, раскинув руки, лежал на пороге.

В единственной комнате царил полный кавардак. Мебель перевернута, одежда разбросана, доски пола отодраны. Девушка опустилась на колени возле лежавшего без сознания Раймера, а Стив прошелся по комнате, отыскал лампу и зажег ее. Как раз в этот момент Раймер открыл затянутые пленкой глаза и сел. Стив поднял опрокинутую качалку и вместе с девушкой помог слепому добраться до нее и сесть. Раймер сразу узнал гостью по голосу и улыбнулся.

— Со мной все в порядке, Нова, — сказал он, — я ничуть не пострадал. Кто-то постучал в дверь. Я открыл и услышал лишь, как что-то просвистело возле уха. Вот и все, что я помню.

Внезапно он тревожно нахмурился, встал и пересек комнату. Стив убрал с его пути опрокинутый стул и отодвинул стол. Слепой опустился в углу на колени и стал шарить под отодранными досками пола, но вскоре выпрямился, бессильно опустив плечи.

— Пропали, — тихо сказал он.

Тут Стив вспомнил про часы, достал их из кармана и вложил в руку Раймера.

— К нам в дом забрался вор, — объяснила девушка. — Когда он убежал, мы нашли часы на полу. Это мистер Фрифолл.

Слепой нашарил руку Стива и пожал ее, потом его ловкие пальцы нежно ощупали часы. Его лицо просветлело.

— Я так счастлив, что часы вернулись ко мне — у меня даже слов нет, сказал он. — Денег у меня было не так уж и много — меньше трехсот долларов. Я вовсе не тот Мидас, каким меня сделала молва. А часы принадлежали моему отцу.

Он аккуратно опустил часы в карман жилета и, услышав, что Нова принялась наводить в комнате порядок, запротестовал:

— Беги лучше домой, Нова. Уже поздно, а со мной ничего не случилось. Сейчас я лягу спать и оставлю все как есть до утра.

Возражений девушки Раймер слушать не стал, и вскоре она уже шла со Стивом обратно к дому Макфейла по тем же темным улицам, но теперь не торопясь. Два квартала они прошли молча — Стив, мрачный и задумчивый, смотрел вперед, а девушка украдкой бросала на него быстрые взгляды.

— В чем дело? — внезапно спросила она.

Стив взглянул на нее и приветливо улыбнулся:

— Ни в чем. Почему вы спросили?

— Неправда, — возразила она. — Вы думаете о чем-то неприятном, и это имеет отношение ко мне.

— Вы ошибаетесь, — покачал головой Стив. — К тому же хмурость вам не идет.

Нова не поддалась на комплимент.

— Вы… вы… — Она остановилась, подбирая нужное слово. — Вы настороже. Вы не верите мне — вот в чем дело!

Стив прищурившись вновь улыбнулся. Или она угадала его мысли интуитивно, или причина ее проницательности в другом. Он решил сказать ей часть правды.

— Я доверяю вам, но… не понимаю ваших поступков. Вы ведь прекрасно знали, что отправили, меня ловить вора с незаряженным револьвером. И что не позволите его преследовать — тоже.

Глаза Новы вспыхнули, она выпрямилась во весь свой небольшой рост.

— Так вы полагаете… — начала она решительно, но тут же смолкла и прижалась к груди Стива, вцепившись в лацканы пиджака. — Прошу вас, мистер Фрифолл, поверьте — я не знала, что револьвер не заряжен. Это револьвер доктора, я взяла его, выбегая из дома, и мне даже в голову не пришло, что он пуст. А то, что я не отпустила вас догонять вора… я очень боялась снова остаться одна. Я немного трусиха. Я… я… Пожалуйста, поверьте мне, мистер Фрифолл. Станьте моим другом. Мне очень нужны друзья. Я…

С нее неуловимо слетела вся женственность, и Стиву показалось, что его умоляет девочка лет двенадцати, одинокая и испуганная. А поскольку его подозрения не развеялись после ее слов, Стив ощутил себя вдвойне несчастным, да еще и устыдился вдобавок, словно обнаружил, что ему не хватает какого-то важного душевного качества.

Нова все говорила и говорила, причем так тихо, что ему пришлось склониться, разбирая слова. Она рассказывала о себе так, как жаловался бы ребенок.

— Как все ужасно! Я приехала сюда три месяца назад — была вакансия телеграфистки. И внезапно оказалась совсем одна, почти без денег. А что я умею — только телеграммы отправлять. И какой ужасный город… я никак не могла к нему привыкнуть. Он такой унылый. На улицах не играют дети. Да и люди тут совсем не такие, как в других местах — грубые и жестокие. Даже дома — улица за улицей, ни единой занавесочки, ни цветов, ни лужаек, ни деревьев.

Но пришлось остаться, потому что ехать было некуда. Я решила, что уеду, как только накоплю денег, но они копятся так медленно. Садик доктора Макфейла показался мне настоящим раем. Если бы не он, даже не знаю, как я сумела бы выдержать… наверное, с ума бы сошла. Доктор и его жена были очень добры мне, и еще несколько человек тоже, но почти все местные какие-то странные. Видно, я им не понравилась. Поначалу я себе места не находила. И мужчины, и женщины говорили мне всякие гадости, я их попросту боялась, а они думали, будто я заносчивая и высокомерная. Ларри — то есть мистер Ормсби избавил меня от этого. Он сделал так, что меня оставили в покое, и уговорил Макфейлов пустить меня жить к себе. Мистер Раймер мне тоже помогал и частенько ободрял, но как только он уходил, вся моя храбрость улетучивалась.

Я боюсь… всего боюсь! И особенно Ларри Ормсби! Да, он мне очень и очень помог, но я ничего не могу с собой поделать. Я боюсь того, как он иногда на меня смотрит, или того, что говорит, когда выпьет. Мне все время кажется, что внутри его дожидается своего часа нечто страшное. Мне не следовало бы этого говорить, потому что я в долгу перед ним, но… Я так боюсь! Боюсь каждого встречного, каждого дома, каждой ступеньки перед дверью. Просто кошмар!

Стив неожиданно обнаружил, что касается ладонью щеки прильнувшей к его груди девушки, а другой рукой обнимает ее за плечи.

— Все новые города такие же, если не хуже, — сказал он. — Вы бы видели Хоупвелл в штате Вирджиния, когда его только основал Дюпон. На то, чтобы избавиться от нежелательных личностей, приезжающих с первой волной поселенцев, всегда уходит какое-то время. А поскольку Иззард со всех сторон окружен пустыней, то здесь, естественно, ситуация похуже, чем в обычном новом городке. Вы хотите, чтобы я стал вашим другом — так именно для этого я и остался, а не вернулся в Уайттафтс. Мы станем добрыми друзьями. Мы…

Он не смог бы сказать, как долго он говорил и о чем именно, но, как позднее сообразил, наверняка произнес весьма длинную и столь же глупую речь. Он говорил вовсе не для того, чтобы о чем-то поведать; ему хотелось лишь успокоить девушку и как можно дольше касаться ладонью ее щеки и ощущать рядом хрупкую фигурку.

И Стив все говорил и говорил…

Когда Нова Вэлленс и Стив вновь прошли через засаженный цветами дворик, Макфейлы были уже дома. Супруги поздоровались с девушкой с явным облегчением. Доктор оказался невысоким мужчиной с круглой лысой головой и веселым розовым лицом, украшенным песочными усами. Его жена была лет на десять моложе — стройная блондинка, неуловимо напоминающая кошку легкой раскосостью голубых глаз и непринужденной грациозностью движений.

— Миль за двадцать от города у нас сломалась машина, — объяснил доктор низким рокочущим голосом, слегка картавя. — Пришлось ее серьезно прооперировать. Мы очень встревожились, не обнаружив тебя дома, и уже собирались поднять на ноги весь город.

Девушка познакомила Стива с доктором и его женой, потом рассказала о грабителе и о том, что они обнаружили в домике Раймера.

Доктор покачал лысой головой и щелкнул языком.

— Сдается мне, что Ферни еще недостаточно поработал, чтобы навести в городе порядок, — сказал он.

Тут Нова вспомнила про раненую руку Стива. Доктор осмотрел ее, промыл и забинтовал рану.

— Если побережете руку, то подвешивать ее на перевязи нет необходимости, — сообщил доктор. — Рана резаная, но неглубокая, прошла между двумя крупными сухожилиями, но, к счастью, не задела ни одно. Это вас грабитель обработал?

— Нет. На улице. На нас с Кемпом напали, когда мы шли вечером к отелю. Кемпа убили, а меня полоснули по руке.

Когда Стив вышел из калитки дома Макфейла и направился к отелю, где-то в соседнем доме трижды прохрипели астматические часы. Шагая по мостовой рядом с тротуаром, Стив ощутил сильнейшую усталость.

«Если по дороге опять что-нибудь приключится, — подумал он, — то на сей раз возьму и просто смоюсь. Хватит с меня на сегодня».

На первом же перекрестке ему пришлось остановиться и пропустить автомобиль. Приглядевшись, он сразу его узнал — кремовый «воксхолл» Ларри Ормсби. Следом довольно быстро ехали пять больших грузовиков. Ревя моторами и вздымая облака пыли, караван растворился в темноте, направляясь в пустыню.

Размышляя, Стив зашагал дальше. Он знал, что фабрика работает круглосуточно, но в то же время вряд ли производство селитры требовало гнать туда по ночам грузовики — если, конечно, то были фабричные грузовики. Свернув на Мейн-стрит, он в очередной раз удивился. Кремовый «воксхолл» стоял на углу, за рулем сидел его владелец. Когда Стив поравнялся с машиной, дверца распахнулась, и Ларри приглашающе помахал ему рукой. Стив остановился.

— Залезайте, я подброшу вас до отеля.

— Спасибо.

Стив насмешливо посмотрел в дерзко-симпатичное лицо Ларри и перевел взгляд на тускло освещенную дверь отеля, видневшуюся всего в двух кварталах от того места, где они находились. Потом вновь вгляделся в лицо Ларри и сел в машину рядом с ним.

— Я слыхал, вы намерены стать более или менее постоянным жителем нашего городка, — заметил Ларри, протягивая Стиву лакированный кожаный портсигар и выключая мотор.

— На некоторое время.

Отказавшись от сигарет, Стив достал из кармана табак и бумагу, потом добавил:

— Кое-что мне у вас весьма понравилось.

— Я также слышал, что у вас вечером случилось некое приключение.

— Было дело, — признал Стив, гадая, что Ларри имеет в виду — драку, во время которой убили Кемпа, ограбление Макфейла или сразу и то и другое.

— Если вы станете продолжать в том же темпе, — заметил сын владельца фабрики, — то вскоре перехватите у меня репутацию самой яркой личности в Иззарде.

По шее у Стива пробежали мурашки. Слова и тон Ларри Ормсби казались вполне непринужденными, но имели весьма очевидный подтекст. Вряд ли он стал бы раскатывать ночью по городу в поисках Стива только ради того, чтобы поболтать с ним о пустяках. Закурив, Стив улыбнулся и стал ждать.

— Единственное, что я унаследовал от папаши кроме денег, — поведал Ларри, — так это глубокую и неискоренимую любовь собственника к своей собственности. Я — обычный бюргер, настаивающий на том, что моя собственность принадлежит мне и должна принадлежать мне и в дальнейшем. Я пока что не знаю, как следует относиться к незнакомцу, ухитрившемуся всего за два дня приобрести репутацию белой вороны. А репутация — даже такая, тоже собственность, скажу я вам, и я не намерен расставаться с ней — или с чем-либо другим — без борьбы.

Так вот в чем дело. Стив не любил всяческих намеков и неясностей и теперь понял, о чем идет речь. Его предупреждали, чтобы он держался подальше от Новы Вэлленс.

— Как-то в Оннеханге я знал одного типа, — неторопливо ответил Стив, — считавшего, будто он владеет всем Тихим океаном южнее тропика Козерога причем у него имелись все нужные документы. Он стал таким с того дня, когда некий маори стукнул его по голове каменной дубинкой. Он частенько обвинял нас в том, что мы крадем из его океана питьевую воду.

Ларри щелчком отправил окурок на мостовую и завел двигатель.

— Суть в том, — заметил он, приветливо улыбаясь, — что человек стремится защитить то, что он считает своим. Разумеется, он может и ошибаться, но это не повлияет на… гм… энергичность его усилий.

Стив ощутил, как в нем нарастают раздражение и гнев.

— Возможно, вы правы, — медленно произнес он, осознанно стремясь довести ситуацию до кризиса, — но у меня не хватает опыта обладания собственностью, поэтому я не могу судить о том, какие чувства испытывают другие, лишаясь ее. Но, предположим, у меня есть, скажем… белый жилет, который мне очень дорог. Допустим, некто дает мне пощечину и угрожает испортить мой любимый жилет. Полагаю, в таком случае я позабуду о необходимости оберегать жилет, потому что захочу дать отпор грубияну.

Ларри резко рассмеялся.

Стив перехватил кисть его взметнувшейся руки и прижал ее к боку Ларри. Постоянные упражнения с тяжелой тростью наградили его правую руку стальными мышцами.

— Полегче, — произнес он, глядя в раскосые бегающие глаза.

Ларри улыбнулся, блеснув из-под усов белоснежными зубами.

— Успокойтесь, — сказал он. — Если вы меня отпустите, я с удовольствием пожму вам руку и заключу с вами нечто вроде примирения. Вы мне нравитесь, Фрифолл, и ваше пребывание в Иззарде сделает мою жизнь намного приятнее.

Оказавшись наконец в своей комнате на третьем этаже отеля, Стив медленно разделся — ему мешали раненая рука и мысли. А поразмыслить было о чем. Ларри Ормсби дает отцу пощечину и грозит ему пистолетом; Ларри и Нова заняты интимной беседой; Кемп умирает на тротуаре, и его последние слова заглушают шаги полицейского; Нова Вэлленс дает ему незаряженный револьвер и уговаривает не преследовать грабителя; часы на полу и нападение на слепого; караван грузовиков, следующий вслед за Ларри к пустыне; разговор в машине и обмен угрозами.

Существует ли связь между всеми этими происшествиями? Или это отдельные события? И если связь есть — а присущее Стиву, как и всем людям, стремление проще смотреть на окружающее и объединять разрозненное подталкивало его к выводу, что такая связь имеется, — то в чем ее суть? Все еще размышляя, он лег в постель, но тут же встал. Смутная прежде тревога внезапно всплыла на поверхность. Подойдя к двери, он открыл ее, потом закрыл. То была грубоватая деревянная дверь, но она легко и бесшумно поворачивалась на хорошо смазанных петлях.

«Кажется, я становлюсь похожим на пугливую старуху, — подумал Стив, но на сегодня с меня достаточно приключений».

Он подпер дверь шкафчиком, положил поближе трость, вновь улегся и заснул.

В девять утра его разбудил стук в дверь. Как оказалось, стучал один из подчиненных Ферни, сообщивший Стиву, что через час ему следует явиться на расследование гибели Кемпа. Стив обнаружил, что раненая рука его почти не беспокоит, зато сильно болит синяк на плече — еще один сувенир уличной драки.

Он оделся, позавтракал в кафе отеля и отправился в «следственную палату» Росса Амтора.

Коронер — высокий узкоплечий мужчина с болезненно-желтоватым опухшим лицом, вел расследование торопливо, пренебрегая некоторыми деталями юридической процедуры. Стив поведал ему свою версию, маршал — свою, после чего ввели задержанного — массивного австрийца, не говорившего и не понимавшего по-английски. Его горло и нижняя часть лица были обмотаны бинтами.

— Это тот человек, которого вы обработали? — спросил коронер.

Стив вгляделся в ту часть лица австрийца, которую бинты оставляли открытой.

— Не знаю. Лица почти не видно.

— Это тот самый, кого я вытащил из канавы, — вмешался Грант Ферни, — а оглушили вы его или нет — другое дело. Полагаю, вам некогда было его внимательно разглядывать. Но это тот самый парень, точно.

Стив с сомнением нахмурился:

— Я его узнаю, если он поднимет лицо и я посмотрю на него снизу вверх.

— Снимите с него бинты и предъявите свидетелю для опознания, — приказал коронер. Ферни отмотал часть бинтов, обнажив распухшую, покрытую синяками челюсть австрийца.

Стив вгляделся в его лицо. Этот парень мог быть одним из нападавших, но Фрифолл был уверен, что оглушил не его, а другого. Но вдруг он все-таки перепутал лица в пылу драки?

— Вы его узнаете? — нетерпеливо спросил коронер.

— Не припоминаю, что когда-либо его видел, — покачал головой Стив.

— Послушайте, Фрифолл, — нахмурился Ферни, — это тот самый тип, которого я вытащил из канавы, — один из тех, кто, по вашим же словам, напал на вас с Кемпом. Почему вы увиливаете? Что это за фокусы с забывчивостью?

— Не знаю, — медленно и упрямо повторил Стив. — Могу только сказать, что он не первый из тех, кого я ударил и вырубил. Тот был американец — у него было лицо американца. Ростом и фигурой примерно такой же, но этот парень — не он.

Коронер фыркнул, продемонстрировав щербатые желтые зубы, Ферни еще более нахмурился, а присяжные уставились на Стива с откровенным подозрением. Затем Ферни и коронер отошли в дальний угол и принялись шепотом совещаться, часто поглядывая на Стива.

— Хорошо, — сказал наконец коронер, — вопросов больше нет.

Стив вышел и побрел обратно в отель, размышляя о свеженьком пополнении загадок Иззарда. Чем можно объяснить тот несомненный факт, что человек, которого ему предъявили для опознания, вовсе не был тем типом, которого Ферни вытащил накануне вечером из канавы? И еще: полицейский появился сразу после бегства бандитов, причем появился шумно, заглушив последние слова умирающего. Случайны ли и первое, и второе? Ответа Стив не знал и потому брел, глубоко задумавшись.

В отеле ему сообщили, что из Уайттафтса прибыла сумка с его вещами. Он отнес ее в комнату и переоделся. Потом долго сидел у окна, нахмурив лоб и куря сигарету за сигаретой. Просто не верилось, что такое количество событий могло произойти вокруг одного человека за столь короткое время, в городишке размером с Иззард, и не иметь никакой связи между собой. Или не иметь отношения к нему. И если предположить, что его втянули в зловещий клубок преступлении и интриг, то в чем их суть? Что стало причиной? Где искать ключ к разгадке? Девушка?

Внезапно он позабыл обо всем и вскочил.

По противоположной стороне переулка шел крепкого сложения мужчина в грязном синем костюме и с забинтованным горлом и подбородком. Рассмотрев открытую часть лица, Стив мгновенно его узнал — именно человека с таким профилем он отправил в драке в канаву.

Стив бросился к двери, выскочил, скатился по лестнице, промчался мимо дежурного и выбежал на улицу через черный ход. Он успел заметить лишь ногу в синей брючине, исчезающую за дверью в квартале от него. Туда он и направился.

За нужной дверью оказалась какая-то контора. Стив быстро обошел все коридоры на первом и втором этажах, но забинтованного мужчину не отыскал. Вернувшись на первый этаж, он отыскал себе укромный уголок под лестницей возле черного хода за деревянным шкафом, где хранились тряпки и щетки. Мужчина в синем вошел в дом через черный ход; через него же он, вероятно, и выйдет. Стив встал под лестницей и принялся ждать.

Пятнадцать минут он прождал безрезультатно. Затем возле главного входа послышался тихий женский смех, донеслись приближающиеся шаги. Стив юркнул в темное укрытие. Мимо, смеясь и разговаривая, прошли мужчина и женщина и начали подниматься по лестнице. Стив выглянул, но тут же шмыгнул обратно больше от удивления, чем от страха быть обнаруженным, потому что парочку на лестнице ничто вокруг не волновало.

Мужчиной оказался Элдер, агент по страховке и недвижимости. Лица его Стив не видел, но клетчатый костюм на округлой фигуре не узнать было невозможно. Элдер обнимал за талию женщину, которая кокетливо заглядывала ему в лицо, прислонившись щекой к его плечу. Это… была не кто иная, как жена доктора Макфейла.

«Так, и что же дальше? — спросил себя Стив, когда парочка скрылась на втором этаже. — Неужели весь городишко свихнулся? Хотел бы я знать, чего еще ждать?»

Ответ он получил немедленно — прямо над головой Стива беспорядочно загромыхали шаги: человек был то ли пьян, то ли сражался с привидением. Стук каблуков по деревянным ступенькам заглушил вопль — ужас и боль смешались в звуке тем более зловещем, что испускало его, вне всяких сомнений, человеческое существо.

Стив выскочил из-за шкафа, промчался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, единым духом оказался в коридоре второго этажа и столкнулся лицом к лицу с банкиром Давидом Брэкеттом.

Брэкетт стоял, широко расставив толстые ноги и покачиваясь. На его лице застыла гримаса мучительной боли. В бороде зияли проплешины, словно волосы вырвали или сожгли. От шевелящихся губ исходил тонкий, едва заметный пар.

— Они меня отравили, проклятые…

Он внезапно приподнялся на носках, выгнувшись дугой, и упал на спину глухо, как бревно.

Стив быстро опустился на колено, заранее зная, что помочь ему ничем не сможет — Брэкетт умер еще стоя. От вида мертвеца он на мгновение поддался панике, лишившись способности размышлять. Наступит ли когда-нибудь конец этому нагромождению тайн и насилия? Ему показалось, будто он угодил в чудовищную бесконечную сеть со скользкими от крови ячейками. Тошнота духовная и физическая — стиснула его и наполнила бессилием. Затем громыхнул выстрел.

Стив вскочил и помчался по коридору в ту сторону, откуда стреляли. В конце коридора он увидел дверь с табличкой: «Селитряная корпорация Ормсби. У. У. Ормсби, президент». Раздумывать, нужная ли это дверь, не пришлось — за ней послышались второй выстрел и глухой стук упавшего тела.

Стив распахнул дверь и отпрыгнул в сторону, чтобы не наступить на лежащего у порога человека. В глубине комнаты у окна стоял Ларри Ормсби с черным автоматическим пистолетом в руке. Глаза его блестели от безумного веселья, а плотно сжатые губы кривились в улыбке.

— Привет, Фрифолл, — сказал Ларри. — Вижу, вы все еще продолжаете держаться в гуще событий.

Стив взглянул на лежащее тело. В верхнем левом кармане жилета, менее чем в дюйме друг от друга, виднелись два пулевых отверстия. Кучность попаданий не оставляла сомнений в том, что Ормсби-старший мертв. Стив вспомнил, как Ларри угрожал отцу испортить жилет.

Стив перевел взгляд на убийцу. Глаза Ларри блестели, а пистолет он держал легко и с показной небрежностью, странной для профессионального стрелка.

— На сей раз ваши… э-э… личные интересы не задеты, верно? — спросил он.

Стив покачал головой и услышал за спиной в коридоре топот многочисленных ног и возбужденные голоса.

— Вот и прекрасно, — заметил убийца, — так что я посоветовал бы вам…

Он смолк: комната наполнилась людьми, одним из которых был Грант Ферни.

— Мертв? — спросил он, мельком взглянув на покойника.

— Как бревно, — ответил Ларри.

— Как это произошло?

Ларри облизнул губы — не нервно, а задумчиво. Потом улыбнулся Стиву и принялся рассказывать:

— Мы с Фрифоллом стояли внизу у входной двери и разговаривали, потом услышали выстрел. Я подумал, что выстрелили в этой комнате, но он сказал, что стреляли с противоположной стороны улицы. Так или иначе, мы пошли сюда все выяснить — но сперва поспорили, кто из нас прав, так что Фрифолл должен мне доллар. Когда мы поднялись на второй этаж, то услышали второй выстрел, а навстречу нам выбежал Брэкетт с этим пистолетом в руке. — Он протянул пистолет маршалу и продолжил: — Брэкетт отошел от двери на пару шагов, завопил и упал. Вы его видели, когда шли сюда?

— Видел, — подтвердил Ферни.

— Короче, Фрифолл задержался, чтобы взглянуть на Брэкетта, а я пошел в кабинет отца и обнаружил, что он убит. Вот и все.

Когда Ферни отпустил свидетелей, Стив медленно вышел на улицу. В кабинете покойника он не поддержал байку Ларри Ормсби, но и не возражал. Ему вопросов не задавали. Поначалу храбрость убийцы изумила Стива, но когда удивление прошло, он решил какое-то время помалкивать.

Предположим, он расскажет правду. Поможет ли его рассказ правосудию? Способно ли вообще хоть что-нибудь помочь правосудию в Иззарде? Если бы он знал, что кроется за этим нагромождением преступлений, то смог бы прийти к определенному решению — но он этого не знал. Не знал даже, есть ли всему этому причина. Поэтому решил промолчать. Допрос свидетелей отложили до завтра, так что на размышления у него есть целая ночь.

Пока что в голове у него кружилась бессмысленная мешанина разрозненных воспоминаний. Куда поднимались по лестнице Элдер и жена Макфейла? Что с ними стало потом? Куда подевался человек с забинтованным горлом? Имеет ли эта троица отношение к двум последним убийствам? Может, Ларри убил не только отца, но и банкира? Как получилось, что Ферни появился на сцене сразу после преступления?

Так и не избавившись от путаницы в голове, Стив вернулся в отель и пролежал на кровати около часа. Потом отправился в банк, снял со счета все свои деньги, аккуратно положил их в карман, вернулся в отель и вновь улегся.

Когда тем же вечером Стив прошел по обсаженной цветами дорожке к дому Макфейла, на ступеньке крыльца сидела Нова Вэлленс, похожая в пышном креповом платье на желтое облачко. Девушка тепло поздоровалась со Стивом, не скрывая нетерпения, с каким ожидала его прихода. Он уселся рядом с ней на ступеньку так, чтобы легче было любоваться ее личиком.

— Как ваша рука? — спросила Нова.

— Прекрасно! — В подтверждение Стив резко согнул и разогнул руку. — Полагаю, вы уже наслышаны о сегодняшнем веселье?

— О да! Я слышала, мистер Брэкетт застрелил мистера Ормсби, а потом умер от сердечного приступа.

— Что? — изумился Стив.

— Разве вы там не были?

— Был, но сперва расскажите, что слышали вы.

— О, я столько всего слышала! Но честно говоря, мне известно только то, что сказал доктор Макфейл — он осматривал оба тела.

— И что же он сказал?

— Что мистер Брэкетт застрелил мистера Ормсби — хотя никто не понимает, за что, а потом, не успев выйти из его кабинета, умер от разрыва сердца.

— А что, у него было больное сердце?

— Да. Доктор Макфейл сказал, что еще год назад предупреждал его и просил поберечь себя, потому что даже малейшее возбуждение могло оказаться для него роковым.

Стив взял девушку за руку.

— А теперь подумайте, Нова, — попросил он. — Вы хоть раз до сегодняшнего дня слышали, чтобы Макфейл упоминал о больном сердце Брэкетта?

Она удивленно взглянула на Стива, потом нахмурилась — у нее даже морщинка появилась между бровей.

— Нет, — медленно произнесла она. — Кажется, он ничего подобного не говорил. Хотя с какой стати ему такое вспоминать? А почему вы спросили?

— Потому что Брэкетт не убивал Ормсби. И если у Брэкетта и случился сердечный приступ, то причиной тому был яд. Весьма странный яд, который обжег ему лицо и бороду.

Девушка вскрикнула от ужаса:

— Вы думаете… — Она смолкла, быстро взглянула через плечо на входную дверь, потом придвинулась к Стиву и прошептала: — Вы… вы мне говорили, что человека, убитого прошлой ночью, звали Кемп?

— Да.

— Так вот, в свидетельстве о смерти — или как там называется этот документ — значится имя Генри Камберпатча.

— Вы уверены? Это тот самый человек?

— Да. Документ сдуло сквозняком со стола доктора, а когда я его подняла и положила обратно, доктор пошутил, — она хихикнула, — что это свидетельство едва не пришлось выписывать на ваше имя. Тогда я взглянула на бумагу и увидела, что в ней значится Генри Камберпатч. Что все это значит? Что…

Калитка со стуком распахнулась и на дорожку, пошатываясь, шагнул человек. Стив вскочил, поднял трость и заслонил девушку. Когда человек приблизился, он узнал Ларри Ормсби.

— Пслушайте, — заплетающимся языком произнес Ларри. — Я пчти что…

Стив шагнул вперед.

— Если мисс Вэлленс нас извинит, — сказал он, — то мы прогуляемся до калитки и поговорим.

Не дожидаясь ответа ни от девушки, ни от Ларри, он взял Ормсби под руку и зашагал с ним по дорожке. Возле калитки Ларри высвободился и повернулся лицом к Стиву.

— Время глупостей кнчилось! — рявкнул он. — Вам надо уезжть! Бгите из Иззрда!

— Вот как? — отозвался Стив. — И почему же?

Ларри прислонился к изгороди и нетерпеливо махнул рукой:

— Потому что сейчас ваша жизнь гроша ломаного не стоит — ни твоя, ни ее.

Он пошатнулся и закашлялся. Стив схватил его за плечо и заглянул в лицо.

— Что с тобой?

Ларри вновь закашлял и прижал ладонь к груди.

— Пуля. Ферни постарался. Но я прикончил эту большую скотину — вышвырнул в окно. Он нырнул вниз, как пацан за монеткой. — Ормсби пронзительно рассмеялся, потом вновь стал серьезен. — Идите к девушке быстро, немедленно! Немедленно! Через десять минут будет поздно! Они уже едут!

— Кто? Что? Почему? — отрывисто спросил Стив. — Говори толком! Я тебе не верю. Не вижу причин бежать.

— Господи, еще причины ему подавай! — воскликнул Ларри. — Будут тебе причины. Думаешь, я пытаюсь тебя запугать, чтобы ты уехал до начала следствия? — Он рассмеялся, как безумный. — Следствие! Дурак! Не будет никакого следствия! Потому что не будет никакого завтра — для Иззарда! И ты… — Он резко выпрямился и вцепился в руку Стива. — Слушай, я тебе все расскажу, только знай, что ты теряешь драгоценное время! Но если желаешь все знать, то слушай.

— Иззард — это фабрика! Тебе не показался странным этот проклятый городишко? Спиртное — вот где собака зарыта. Человек, которого я пристрелил сегодня днем и которого ты считал моим отцом, как раз и придумал весь план. Селитру как делают — заливают раствор в бак и упаривают, нагревая змеевиком. Вот ему и пришло в голову, что селитряная фабрика может стать прекрасной крышей для самогонного завода. А еще ему пришло в голову, что, если весь город станет работать сообща, вероятность провала практически нулевая.

Сам можешь представить, какими деньгами располагают в стране люди, готовые включиться в игру со спиртным, к тому же верную. И, заметь, не только преступники, но и те, кто считает себя честным. Попробуй угадать, умножь цифру на два — и все равно ошибешься на несколько миллионов. Это люди с… Короче, Ормсби поехал со своим планом на восточное побережье и нашел прикрытие — синдикат, у которого денег хватило бы на постройку нескольких городов.

Игрой тут заправляли Ормсби, Элдер и Брэкетт. Я здесь находился для того, чтобы за ними приглядывать и у них не появилось соблазна вести двойную игру и обманывать синдикат. Мне помогали проверенные люди: Ферни, Макфейл, почтмейстер Хэмен, и еще один врач по имени Харкер — его прикончили на прошлой неделе. Заманить население в город оказалось совсем нетрудно — по стране пустили весточку, что есть новый город, где любой бандюга может считать себя в безопасности до тех пор, пока будет делать то, что ему велят. Подонки из всех городов Америки и вообще со всего мира так и хлынули сюда. Каждый, кто хоть на шаг опережал полицию и имел тут покровителя, приезжал и получал убежище.

Разумеется, следом за бандюгами к нам приехало и немало легавых, но с ними оказалось нетрудно справиться, а если уж доходило до худшего, то кое-кого из местных можно было и сдать в руки закона; но, как правило, обработать легавых можно без особых проблем. К нашим услугам были банкиры, священники, врачи, почтмейстеры и прочие выдающиеся личности, которые могли или посадить легавых на короткий поводок, или, при необходимости, и вовсе отправить за решетку. В тюрьме штата до сих пор сидит немало тех, кто к нам заявился, — большинство из них агенты по борьбе с наркотиками и подпольными производителями спиртного. Их повязали раньше, чем они успели сообразить, во что вляпались.

Господи, еще никто не вел более крупной игры! Мы не могли проиграть пока не испортили все сами. Именно так в конце концов и вышло. Игра оказалась слишком крупной для нас! В оборот было пущено слишком много денег — и они вскружили нам головы! Поначалу мы играли с синдикатом честно. Гнали спиртное и отгружали его по нужным адресам — вагонами и грузовиками, разве что не качали по трубам, — и зарабатывали деньги для синдиката и для себя. Потом нас осенила новая идея — просто гениальная! Мы продолжали гнать пойло, но доходы от второй идеи оставляли себе. Синдикат в ней не участвовал.

Сперва мы запустили махинации со страховкой. Этим заправлял Элдер с тремя-четырьмя помощниками. Они стали агентами половины страховых компаний страны и начали наводнять Иззард полисами. Брались фиктивные личности, проходили фальшивый медосмотр, страховались, а потом их убивали — иногда на бумаге, а иногда реальный умерший в документе заменялся вымышленным. Было даже несколько случаев, когда людей убивали по-настоящему. Дело оказалось верным. У нас были свои страховые агенты, врачи, коронер, следователь и все городские чиновники — короче, механизм для проворачивания любой нужной нам сделки! Ты был с Кемпом в ту ночь, когда его убили. Кемп работал сыщиком на одну страховую компанию — они начали подозревать неладное. Приехав сюда, он совершил глупость — доверил свои отчеты почте. Практически все письма на почте просматриваются. Мы читали его отчеты, оставляли у себя, а взамен посылали фальшивки. Потом Кемпа прикончили, а его имя в списках заменили, чтобы получить деньги по полису той самой компании, на которую он работал. Классная шуточка, верно?

Страховые махинации не ограничивались людьми: полисы выписывались на машины, дома, мебель — на все, что только можно застраховать. Во время последней переписи мы поселили надежных людей по одному в каждом из пустующих домов и дали им списки пяти-шести членов их несуществующих семей. Таким способом мы увеличили официальное население города раз в пять, и это дало нам возможность выписывать необходимое число полисов — смерть, страховка имущества и все что угодно. А заодно мы приобрели сильное политическое влияние в стране и в штате, что усилило нашу безопасность.

У нас в городе есть целые улицы незаселенных домов. На их строительство ушло немало денег, но мы на них уже немало заработали, а когда подведем черту, получим и огромную прибыль.

Затем, поставив на поток махинации со страховкой, мы взялись за ценные бумаги. В Иззарде зарегистрированы сотни корпораций, которые есть не что иное, как просто адрес на бланке, но их биржевые сертификаты и акции продавались по всей стране. И все эти корпорации приобретали различные товары и отправляли в другое место для перепродажи — иногда даже с убытком, — а потом делали все более и более крупные заказы, пока не получили у производителей кредиты на такие суммы, что просто дух захватывает. Просто, как веник! Разве банк Брэкетта не для того здесь существует, чтобы предоставлять необходимые финансовые гарантии? А суть идеи проще простого: сперва осторожно наращиваешь кредит до максимально возможного уровня. Затем закупаешь товары, отправляешь их куда-нибудь на продажу, а в это время бац! Город сгорает дотла. От складов, где якобы лежали товары, остается один пепел; дорогостоящие здания, о которых знают инвесторы по всей стране, также превращаются в дым, а все учетные книги и гроссбухи исчезают в огне.

Какой удар! Я потратил массу усилий, запудривая мозги синдикату, лишь бы они не пронюхали о сюрпризе, который их ожидает. Они давно проявляют к нам чрезмерную подозрительность. Но ситуация уже на грани провала, так что пожар неизбежен и назначен на субботу. Он начнется на фабрике, а потом сметет весь этот грязный городишко. Иззард превратится в кучу пепла — а заодно и в кучу готовых к оплате страховых полисов.

Мелкая сошка в городе так ничего и не узнает о главных деталях аферы. Те, кто что-то подозревают, уже собрали свои денежки и помалкивают. Когда город обратится в дым, в руинах найдут сотни тел — все застрахованные, — а к ним добавятся свидетельства о смерти сотен других, также застрахованных. Правда, эти тела никогда не найдут.

Так крупно еще никто не играл! Но кусок оказался нам не по зубам. Отчасти и я в этом виноват, но рано или поздно мы все равно бы прокололись. Мы всегда избавлялись от новичков, казавшихся слишком честными или слишком умными, и особенно тщательно следили за тем, чтобы никто из непосвященных не попал работать на почту, телеграф, телефон или железнодорожную станцию. Если железнодорожная, телефонная или телеграфная компания направляла сюда кого-нибудь на работу, а мы не могли заставить нового работника смотреть на все нашими глазами, в наших силах всегда было сделать его пребывание здесь весьма неуютным, и он обычно сам торопился перебраться в другое место.

Потом телеграфная компания прислала сюда Нову, и с ней я ничего не смог сделать. Поначалу она мне попросту понравилась. У нас тут есть всякие женщины, но она оказалась какой-то особенной. Я успел внести свою лепту в увеличение количества грязи на свете, но никогда не мог избавиться от определенной разборчивости в отношении женщин. Я… Короче, остальные Брэкетт, Ормсби, Элдер и прочие — были за то, чтобы убрать Нову из города, но я сумел их разубедить. Я попросил их оставить девушку в покое, тогда мне быстро удастся привлечь ее на нашу сторону. Я ей, кажется, понравился, но дальше продвинуться не сумел. Все начали терять терпение, но я продолжал держать их от Новы на расстоянии, пообещав, что все будет в порядке, а если потребуется, я на ней женюсь и таким образом заткну ей рот. Им это пришлось не по вкусу. Не так-то легко было держать ее в неведении — ведь она работала на телеграфе, — но до сих пор нам это удавалось.

Фейерверк назначили на субботу, а вчера мне позвонил Ормсби и твердо заявил, что, если я немедленно не сделаю Нову нашей сообщницей, ее уберут. Они не знали о степени ее осведомленности и решили не рисковать. Я ответил, что убью любого, кто посмеет ее коснуться, но понимал, что отговорить их не сумею. Сегодня все пошло прахом. Я услышал, как Ормсби отдал приказ убрать Нову сегодня вечером, и отправился в его контору разбираться. Там уже находился Брэкетт. Ормсби принялся меня умасливать, отрицал, что приказал убить девушку, и предложил нам троим выпить. Напиток показался мне подозрительным, и я решил первым не пить. Брэкетт осушил свой стакан — как оказалось, с ядом, — вышел из кабинета и умер, а я прикончил Ормсби.

Все полетело к чертям! Сейчас каждый старается перерезать другому глотку. Я не смог отыскать Элдера, зато Ферни пытался вытолкнуть меня в окно, а он у Элдера правая рука. Вернее, был — теперь он покойник. Кажется, он ранил меня серьезно, и я… Но ты можешь спасти девушку. Ты обязан это сделать! Элдер доиграет пьесу до конца и попробует убрать всех, а денежки прикарманить. Сегодня ночью города не станет. Для него вопрос стоит просто сегодня или никогда. Он попытается…

Тишину разорвал пронзительный крик:

— Стив! Стив!! Сти-и-ив!!!

Резко развернувшись, Стив помчался прямо по клумбам, одним прыжком перемахнул крыльцо и очутился в доме. За спиной он слышал топот ног Ларри Ормсби. Прихожая, одна комната, другая — на первом этаже никого не оказалось. Стив взбежал по лестнице на второй. Из-под двери пробивался золотой лучик света. Стив тут же навалился на нее плечом, даже не потрудившись проверить, заперта ли она. Дверь распахнулась, и он увидел, как в центре комнаты у стола доктор Макфейл борется с девушкой. Обхватив сзади руками, он пытался удержать ее голову. Девушка извивалась и визжала не хуже взбесившейся кошки. Перед ней, подняв дубинку, стояла наготове жена доктора.

Стив немедленно ударил женщину тростью по белой руке, ударил инстинктивно, почти не целясь. Массивное черное дерево с силой опустилось на ее кисть. Женщина отшатнулась. Выпустив Нову, Макфейл бросился Стиву под ноги, обхватил их и свалил его на пол. Пальцы Стива скользнули по лысой голове доктора, не сумели удержаться на толстой шее и вцепились в ухо.

Доктор застонал и дернул головой. Высвободив колено, Стив ударил доктора в лицо, но тут его жена взмахнула обшитой черной кожей дубинкой. Стив попытался ухватить ее за лодыжки и промахнулся, но это движение его спасло: нацеленная в голову дубинка лишь скользнула по плечу. Он вывернулся, встал было на четвереньки, но вновь растянулся на полу, придавленный навалившимся сверху Макфейлом.

Стив перекатился на спину, подмяв доктора под себя, и ощутил на затылке его горячее дыхание. Он приподнял голову и резко дернул ею назад, потом снова и снова, молотя доктора затылком по лицу. Когда стискивающие его руки разжались, он вскочил и обнаружил, что схватка уже завершилась.

В дверях стоял Ларри Ормсби, зловеще улыбаясь и нацелив пистолет на жену Макфейла, понуро стоящую возле стола. У ног Ларри валялась дубинка. Опираясь на противоположный край стола, стояла обессилевшая Нова и прикрывала рукой исцарапанное горло. В ее потускневших глазах застыл страх. Стив подошел к девушке.

— Пошевеливайся, Стив! — хрипло произнес Ларри. — Время для игр кончилось. У тебя есть машина?

— Нет.

Ларри смачно и горько выругался.

— Тогда поедем на моей. Она обгонит любую местную колымагу. Но здесь вам меня ждать нельзя. Бегите с Новой в хижину слепого Раймера. Я вас там подхвачу на машине. Он единственный в городе, кому можно доверять. Да пошевеливайся, черт бы тебя побрал!

Стив взглянул на хмурую жену Макфейла и ее мужа, который медленно поднимался с пола, размазывая кровь по избитому лицу.

— А что с ними?

— О них не беспокойся, — ответил Ларри. — Отправляйся к Раймеру. Об этой парочке я сам позабочусь. Я буду у Раймера с машиной через пятнадцать минут. Идите.

Прищурившись, Стив вгляделся в стоящего возле двери Ларри. Он не доверял ему, но, поскольку весь Иззард казался опасным в равной степени, выбирать не приходилось, а Ларри Ормсби на сей раз мог сказать и правду.

— Хорошо, — решился Стив и повернулся к девушке: — Прихвати пальто.

Пять минут спустя они уже торопливо шагали по тем же темным улицам, что и предыдущим вечером. Удалившись от дома доктора всего на квартал, они услышали приглушенный выстрел, затем второй. Нова бросила на Стива быстрый взгляд, но промолчала, и он понадеялся, что девушка не поняла значения этих выстрелов.

По дороге им никто не встретился. Услышав и узнав по шагам девушку, Раймер открыл дверь раньше, чем они постучали.

— Заходи, Нова, — приветливо пригласил он, потом провел пальцами по лицу Стива. — Это мистер Фрифолл, верно?

Он впустил их в темную хижину и зажег настольную масляную лампу. Стив тут же начал торопливо пересказывать суть того, что сообщил ему Ларри. Побледневшая девушка слушала, широко раскрыв глаза. С лица слепого пропала приветливость, казалось, что, слушая, он стареет на глазах.

— Ормсби сказал, что приедет сюда на своей машине, — подвел итог Стив. — Если он сдержит слово, то вы, мистер Раймер, разумеется, поедете с нами. Если вы скажете, что хотите взять с собой, то мы сейчас все упакуем и сможем уехать без задержки. Если он приедет. — Он повернулся к девушке: Как ты считаешь, Нова, он приедет? И если да, то сможем ли мы ему доверять?

— Я… Надеюсь, что да. По-моему, не такой уж он скверный человек.

Слепой подошел к гардеробу в дальнем конце комнаты.

— Мне брать нечего, — сказал он, — я только переоденусь во что-нибудь потеплее.

Распахнув дверцу гардероба, он отгородил уголок комнаты, чтобы переодеться без помех. Стив подошел к окну и вгляделся в щель между занавеской и рамой. Темно и тихо. Нова подошла и встала рядом, теребя пальцами его рукав.

— Мы… Мы…

Он привлек ее к себе и ответил на невысказанный вопрос:

— Мы спасемся. И если Ларри играет честно, и если нет. В любом случае.

Где-то в районе Мейн-стрит громыхнул винтовочный выстрел, ему ответила пистолетная трескотня. Откуда-то из темноты вынырнул кремовый «воксхолл» и замер у тротуара в двух шагах от двери. Ларри Ормсби, без шляпы и в порванной рубашке, уже не прикрывающей огнестрельную рану под ключицей, почти вывалился из машины и проковылял в распахнутую Стивом дверь.

— Иззард горит — просто загляденье! — со смехом воскликнул он, пинком закрывая за собой дверь и хлопая в ладоши. — Пошли скорее! Нас ждет пустыня!

Стив обернулся, чтобы позвать слепого. Раймер вышел из-за дверцы гардероба. В каждой руке он держал по крупнокалиберному револьверу. С его глаз исчезла мутная пленка, и теперь они, невозмутимые и ясные, держали на мушке обоих мужчин и девушку.

— Поднимите руки. Все, — приказал он.

Ларри расхохотался.

— Тебе попадался хоть один дурак, который выполнил бы такой приказ, Раймер? — спросил он.

— Поднимите руки!

— Раймер, — сказал Ларри, — я и так умираю. Так что пошел ты к черту.

И, не тратя зря слов, он выхватил из кармана пальто черный пистолет.

От грохота револьверов Раймера хлипкие стены домика затряслись. Мощные пули, буквально рвавшие тело, отбросили Ларри назад, но все же он сел, прислонившись спиной к стене, и четкие, резкие выстрелы его более легкого оружия начали вторить буханью револьверов фальшивого слепого.

При первом же выстреле Стив инстинктивно прыгнул в сторону, увлекая за собой девушку. Подкравшись через несколько секунд к Раймеру, он бросился на него сбоку, но тут стрельба прекратилась. Раймер пошатнулся, выскользнул из рук Стива, царапнув его ладонь шершавой сухой кожей, и безжизненной кучей тряпья осел на пол.

Стив оттолкнул ногой от тела мертвеца револьверы и подошел к девушке, стоящей на коленях возле Ларри. Тот улыбнулся.

— Мне крышка, Стив, — сказал он. — Этот Раймер одурачил нас всех… фальшивой пленкой на глазах… он шпионил на синдикат. — Ларри дернулся, улыбка на губах застыла. — Не хочешь пожать мне руку, Стив? — спросил он секунду спустя.

— Ты хороший парень, Ларри, — только и смог сказать в ответ Стив.

Похоже, умирающему его слова понравились: он вновь искренне улыбнулся.

— Удачи вам. Моя машина запросто дает сто десять миль в час, — с трудом произнес он, а потом, словно позабыв о девушке, ради которой пожертвовал жизнью, вновь улыбнулся Стиву и умер.

Дверь резко распахнулась. В проеме показались две головы. Стив выпрямился и махнул тростью. Треснула кость, один из любопытных отшатнулся, прижимая ладонь к черепу.

— Встань за моей спиной — быстро! — крикнул Стив девушке и тут же ощутил на спине ее руки.

В дверь хлынули люди. Рявкнул невидимый пистолет, с потолка упал кусок штукатурки. Стив взмахнул тростью и бросился к двери. Свет лампы за его спиной отразился на вихре полированного дерева. Трость со свистом металась вперед и назад, справа налево и слева направо. Она извивалась, словно живая, и казалась пружиной со стальными кончиками. Мелькающие полуокружности сливались в смертельно опасную сферу, ритмичные удары по плоти и костям слились в песнь, перекрывающую тяжелое дыхание сражающихся и стоны и проклятия угодивших под удар. Стив и девушка пробивались к выходу.

За мешаниной рук, ног и тел показался кремовый «воксхолл». На его подножках стояли несколько человек, используя преимущество высоты. Стив бросился вперед и обработал тростью их бедра и лодыжки. Люди посыпались с подножек, Стив быстро прижал к себе девушку левой рукой и тут же содрогнулся от ударов сзади — нападавшие столпились так тесно, что мешали друг другу замахнуться, и могли лишь давить массой, награждая Стива тычками.

Неожиданно из его руки исчезла трость. Только что он размахивал ею, и вдруг рука оказалась пуста — черное оружие испарилось, словно облачко дыма. Стив подхватил девушку и швырнул через дверцу в ноги стоящему в машине человеку. Тот упал, схватившись за сломанную ногу. Нападавшие цеплялись за Стива, где только могли, непрерывно работая кулаками. Бросив взгляд на съежившуюся в машине Нову, Стив радостно воскликнул — она уже взялась за рычаги.

Машина тронулась. Вцепившись в нее обеими руками, Стив яростно лягнул кого-то наугад и запрыгнул на подножку.

Над головой Новы замаячила чья-то широкая красная рожа, и Стив ткнул в нее растопыренными пальцами, не успев даже сжать их в кулак.

Машина набирала скорость. Сидя на полу, Нова держала руль одной рукой, направляя машину наугад. Кто-то обрушился на нее сверху, и Стив тут же отшвырнул его прочь, оставив в кулаке клочки волос нападавшего. Машина дернулась и проехала несколько метров впритирку к стене дома, счистив с подножки самых упорных, которые вырвали на прощание несколько лоскутков из одежды Стива. Подхватив на заднем сиденье человека, Стив вышвырнул его на улицу, потом свалился в машину и сел рядом с Новой.

За спиной захлопали пистолетные выстрелы, а из дома чуть спереди несколько раз басовито громыхнула винтовка, изрешетив ветровое стекло. Вскоре беглецы оказались в пустыне — белой и гладкой, словно гигантская больничная койка. Если за ними и была погоня, то она осталась далеко позади.

Через некоторое время девушка остановила машину.

— С тобой все в порядке? — спросил Стив.

— Да, но ты…

— Цел и невредим, — заверил он. — Пусти меня за руль.

— Нет! Нет! — запротестовала она. — Ты весь в крови. Ты…

— Нет! Нет! — передразнил Стив. — Нужно ехать, пока не отыщем какое-нибудь убежище. Мы еще не настолько далеко от Иззарда, чтобы считать себя в безопасности.

Он опасался, что если она сейчас начнет обрабатывать ему раны, то он попросту развалится на куски, — так ему казалось.

Нова завела мотор и набрала скорость. На Стива навалилась непреодолимая сонливость. Какая была драка! Какая драка!

— Посмотри на небо! — воскликнула Нова.

Стив поднял тяжелые веки. Небо впереди светилось разноцветными сполохами — темно-синими, фиолетовыми, лиловыми и розовыми. Он обернулся. На месте Иззарда полыхал гигантский костер, расцвечивая небо, словно сверкающий драгоценный камень.

— Прощай, Иззард, — буркнул он, устраиваясь поудобнее, потом вновь посмотрел на, розовое небесное сияние впереди и сонно пробормотал:

— У моей матери в Делавэре растут в саду примулы такого же цвета. Они тебе понравятся.

Потом опустил голову девушке на плечо и заснул.