Костер и Саламандра. Книга вторая

6

Едва мы закончили, меня позвал Норис. В Штаб, в смысле в Королевский Штаб Армии, который на площади Дворца, только с другой стороны. Там обычно работает Лиэр, а я в Штабе ни разу не была: что мне там делать? Я существо гражданское, в военных делах особо не разбираюсь.

И вдруг.

— Ты ведь понимаешь, что я ничем не помогу? — сказала я, накидывая шубку. — Лиэру-то я зачем?

— А вот посмотрите, милая леди, — осклабился Норис. — Может, и поможете.

Я только плечами пожала.

Мы вышли из Дворца — и я увидела, что на площади напротив Штаба собралась толпа офицеров. Знаки различия не видать — но шинели на них были офицерские, нового образца. А чтоб военные стояли такой толпой — мне раньше видеть не приходилось: сборище выглядело как-то до уморы штатским образом. Они и стояли-то не как настоящие военные: кто-то сутулился, кто-то засунул руки в карманы, в общем, команда бездельников, да и только.

— О! — сказал Норис. — И в Штаб заходить не надо.

Кто-то из этой толпы крикнул: «Стройся!» — и толпа зашевелилась, образовав довольно-таки кривой строй исключительно нелепого вида. Кажется, мессирам офицерам и самим было смешно — но они честно попытались.

— Что это за хохма? — спросила я. — Откуда вы их взяли вообще?

Норис только ухмылялся во всю пасть.

И тут к нам подошёл настоящий офицер, блистательный штабной офицер, такой стройный, подтянутый и прекрасный, как на параде, — чеканя шаг. И сказал:

— Леди Карла! Кадеты-некроманты, прибывшие для обучения по ускоренной программе, построены для смотра… — и закончил с виноватым видом: — Ну уж как умеют.

— Ничего себе! — вырвалось у меня. — Привет, мессиры!

Я их просто другими глазами увидела! Наши люди: физиономии запоминающиеся, прямо скажем. Самого разного возраста: рядом со мной стоял практически дед с седой встопорщенной бородой и бельмом на глазу, а следующий в строю — парень чуть старше Райнора, с прекрасными ярко-синими глазами, только всё лицо в какой-то коросте, как в чешуе.

Милые наши люди! С клеймом Тьмы — и стоило мне подойти поближе, как от вспыхнувшего Дара меня в жар бросило.

Видимо, они-то уже были в резонансе — и смотрели на меня приветливо, даже радостно. И на их шинелях красовались нашивки с черепом: наша будущая особая часть.

— Ты рада? — спросил Норис. — Вот скажи государыне, что ты их видела. Тридцать шесть человек!

— Это те, кого вы по всему Прибережью нашли? — спросила я.

— Не только, — сказал Норис. — Тут двенадцать человек из Девятиозерья, трое — из Запроливья. Беженцы.

А мой взгляд зацепился за совершенно неожиданную фигуру.

— Леди! — закричала я. — Вы ведь женщина?

Мощная, на самом деле, была тётка. С могучей грудью, с бёдрами и животом, как раньше духов земли и плодородия рисовали. И с живописнейшей волосатой бородавкой на носу.

— Ну что вы, леди Карла, — сказала она уютным голосом, — какая же я леди? Я мэтресса Ика, с мыса Тумана. Ика из дома Серых Птиц, теперь вот — штаб-офицер-некромант, — и улыбнулась.

— Мэтресса Ика — результат проверки бабок-травниц, — сказал Норис. — Недурная была идея.

— Да я и не знала, что я некромантка, — смущённо улыбнулась Ика. — Гадала я вот… духов слышала. Оказывается, Дар есть, хоть и слабенький…

— Мессиру Валору добавилось работы, — сказал Норис. — Мы будем учить их взаимодействовать с военными, а вы — своему будете учить. И проверять возможности. Это наш боевой резерв, леди… думаю, в свете текущих событий нам понадобятся обученные кадры. Хорошо обученные некроманты. Такие вот дела.

— А как их устроили? — спросила я.

— Штатно, — сказал Норис. — Поселили в казарме кадетского корпуса — пришлось немного потеснить мальчишек. И обучаться они будут там же, а мессир Валор будет приходить на лекции.

— Хорошо бы, чтобы и Ольгер, — сказала я. — Ну хоть кратенько. Знаешь, нам сейчас, оказывается, алхимия тоже понадобится. Валор расскажет о метках, знаках вызова и защиты, об основах некромантии, а Ольгер — о самых простых алхимических вещах. Ну вот о зеркальном телеграфе, о том, как эликсир собрать… А то, знаешь, очень неприятно смотреть на алхимическую формулу и вообще не понимать, что там написано.

— Попробуйте убедить Ольгера, милая леди, — ухмыльнулся Норис. — Он к вам прислушается.

Я только фыркнула. У Нориса вечно бог знает что на уме.

Я возвращалась к Дворцу и думала: надо же, со всей этой кучей событий, которая накрыла сверху, как девятый вал, я ничего вокруг не вижу — а ведь весна уже скоро. Это солнце… снег стал влажным и блестящим, эта наледь — из-за того, что сверху подтаивает, а ночью, когда резко холодает, замерзает снова. И такое ясное небо — такая яркая голубизна небес, говорят, бывает только на побережье. И запах… уже весенний запах. Свежий солёный ветер с моря…

И сосульки на карнизах намёрзли. Верный признак.

Я шла и думала: у меня было так темно перед глазами, что ничего я вокруг не видела. Ничего не видела, кроме цели.

Неужели так будет снова? Если начнётся война… когда начнётся война…

У меня сил не было додумать до конца.

А во Дворце меня тут же поймал дежурный лакей — сказал, что государыня и мессир Валор ждут в каземате. Хорошее дело, подумала я. Вот тут им всё и расскажу.

А у них там была лекция.

Все детки, которые остались в столице, были там. Мне даже показалось, что они выросли за то время, пока больше общались с жандармами, чем с нами. Байр казался юношей: хоть и не стал выше ни на пол-пальца — раздался в плечах и возмужал лицом. Ален снова сидел с ним на одном стуле и выглядел слегка потусторонним: даже днём его глаза чуть заметно светились. А Жейнар вырос, просто вымахал, и отрастил чёлку, и чёлка прикрывала бинты на лбу и то место, где глаз был… с лица пока так и не снимали бинты. И Норвуд вырос, и форма на нём сидела просто щегольски. Только Ларс как был маленьким белым котёночком, так и остался — и он сидел на полу около стула Вильмы и тёрся щекой о её руку, как котёнок.

А Валор рассказывал про Узлы. На доске была нарисована звёздочка Церла с двумя Узлами, и Валор дорисовывал мой третий. Я ему помешала.

— Дети! — сказал он торжественно. — А вот и леди Карла, которая сумела улучшить гениальный ход Церла.

— Мне деваться было некуда, — сказала я. — Я от ужаса его улучшила.

Вильма притянула меня к себе.

— Бедная Карла, — сказала она грустно. — Дорогие друзья, мне так жаль… я доставила всем столько хлопот…

— Государыня, не огорчайтесь! — тут же попросил Ларс.

— Но таки да, — тихонько сказал Байр. — Я думал, помру вместе с вами…

— Ладно, всё, — сказала я. — Вы ведь говорили про Узлы. Валор, Норис вам сказал, что вам ещё и взрослым некромантам придётся давать уроки?

— Они приехали? Взрослые? — тут же спросила Вильма. — Их хорошо разместили?

— Как подобает будущим офицерам, — сказала я. — Знаешь, мне так нравятся эти черепа на рукавах у особого отряда! Как простая эмблема, как у любых других офицеров… сразу понятно, что наступило новое время.

— У меня тоже такая будет, — сказал Жейнар мечтательно.

— Тебе нужно сперва выздороветь, — сказала я.

— Что-то мне подсказывает, — сказал Валор странным тоном, — что у нас всех такая будет, — и не дал мне возразить. — Итак, мы остановились на свойствах Узлов и искусственных тел.

— Простите, Валор, — сказала я, — с Узлами мне ясно, а вот тела… Мне кажется, просто интуитивно кажется, что свои кости лучше, чем чужие, хоть самые чистые… но почему? Я вообще права?

— Не знаю, — сказал Валор. — Не рассматривал проблему с этой точки зрения. Но если государыне будет угодно, можно попробовать обсудить и сравнить.

— Я чувствую себя отлично, — тут же сказала Вильма. — Милая Карла, я даже не ожидала… Впрямь прекрасно. Знаешь, дорогая, я думала, что искусственное тело будет ощущаться как нечто чуждое… впрямь как протез… но нет. Я — это я. Только порой с удивлением ловлю себя на мысли, что не могу дышать и двигать языком, — и улыбнулась голосом и глазами. — У меня странное тело, но это моё тело. Я ощущаю даже прикосновение одежды — и когда я смотрю на себя в зеркало, мне кажется, представь, что мои чувства отражаются на лице, хоть и не так ярко, как раньше.

Тяпка её внимательно слушала и виляла хвостом: она, наверное, тоже думала, что её чувства отображаются совсем неплохо. А я подумала, что у неё, видимо, всё-таки собачье, а не человечье чутьё, раз такое дело.

— Вот и разница, дорогие дамы и господа, — сказал Валор. — Видите ли, дети, если её прекраснейшее величество ощущает себя собой, то я, как ни поверни, нахожусь внутри протеза. Отличного протеза, но… прикосновения одежды я не чувствую. Осязание — не самая, увы, сильная моя сторона сейчас. Я ощущаю кончиками пальцев, насколько тверда или мягка поверхность, и очень слабо, словно сквозь перчатку из плотной кожи, чувствую холод и тепло. Я не чувствую ничего похожего на боль. Если, например, ударюсь локтем о стол — лишь толчок. До того, как леди Карла связала меня с этим телом третьим Узлом, я задумывался, как лучше сесть или поставить ногу, теперь движения даются много легче, но… я призрак внутри искусственного тела. Хоть мне и стало в нём много приятнее — всё же существует тело и существую я. Я не стал одним целым с протезом. Возможно, это ещё придёт, когда я окончательно привыкну.

Я слушала их — и тёмная пелена клочьями облезала с души. Вильме хорошо. И Валору лучше. По крайней мере, здесь я справилась.

— Леди Карла, — вдруг сказал Байр, — а если я захочу… кого-нибудь привязать?

И все тут же на него посмотрели.

— Ну, видите ли, Байр, — сказал Валор, — большая часть душ сразу же после смерти покидает юдоль земную… Остановить душу на пути к престолу Господа — большой грех…

— Но я и не говорил про большую часть, — сказал Байр. — Вот есть несчастный дух, которому надо доделать что-то, закончить… Я могу привязать?

— Если вы пойдёте по пути Церла, — сказал Валор, — а это, должен вам сказать, изрядно скользкая дорожка…

— Не по пути Церла, а по пути леди Карлы, — перебил Байр и смутился. — Простите, мессир Валор. Просто — что там Церл, Церл… то, что делал Церл, работало на ад, как бы он это ни оправдывал. А для меня ад — враги. Такие же, как…

— Ого, — фыркнула я. — Воин Божий. Ты демона будешь вызывать Божьим словом?

— Нет, — сказал Байр. — Почему? Демона я буду вызывать теми знаками, какими они вызываются, демоны. Знак плюс Дар плюс зов — как учили. Только для меня это — военная хитрость. Ад мне не союзник, и я уж найду, как его обмануть. Вы ведь тоже обманули, леди.

Я задумалась.

— Вы, юноша, ставите смелые задачи… — задумчиво сказал Валор. — В этом что-то есть.

— Конечно, есть, — сказала Вильма. — Скажи, дорогая, а Байр мог бы использовать, к примеру, такую формулу: следуя воле леди Карлы, по её желанию, ей необходимо?

— Дорогие мои, — сказала я радостно, — а не рехнулись ли вы дружно? А я-то думала, что с ума сходят поодиночке…

— Деточка, — укоризненно сказал Валор, — не торопитесь отрицать. Я вижу в словах государыни некое рациональное зерно… Если мы занимаемся исследовательской работой, то их просто необходимо счесть гипотезой и проверить, как подействует.

— Как проверить-то? — удивилась я. — У нас даже подходящего духа нет на примете.

— Отчего же нет? — улыбнулась Вильма. — А та несчастная, которая умерла и оставила детей? Мэтресса Эрла?

— Где и как призвать этого духа — я себе представляю, — сказал Валор. — Мэтресса Эрла годится, можно попробовать.

— Делать для неё протез, — проворчала я. — Мало ли, на что могут немедленно понадобиться руки мэтра Фогеля… Нет, я не спорю, это доброе дело. В принципе, я даже знаю, где она похоронена, можно её собственный скелет поднять… но всё равно это, мне кажется, слегка отдаёт сумасшествием.

Виллемина встала, подошла ко мне и взяла меня за щёки, чтобы повернуть к себе мою голову, — тёплыми руками… у меня тут же защипало в носу, я поняла, что мне ещё привыкать и привыкать к такому счастью — живой Вильме, хоть и в таком виде.

— Карла, дорогая, — сказала моя королева, — прости, это будет полезнейший опыт. Времена непростые, может случиться что угодно — иметь в рукаве лишний козырь не помешает. Если вдруг — если позволит Господь, если у нас получится, если всё пойдёт по плану — мессир Валор обучит новой формуле всех наших некромантов. И в один чрезвычайно важный момент эта формула спасёт кого-нибудь, кто будет нам сердечно необходим.

— Простите мой цинизм, — тихо сказал Жейнар, — я думаю, что иногда удержать душу в мёртвом теле на полчаса — это спасение. И шанс. Я так думаю.

— Звучит ужасно вообще-то, — сказал Ален. — Но ты, кажется, прав.

— И я так думаю, — сказал Байр. — Всё время об этом думаю.

— Если бы мне надо было сделать что-то важное, а меня убили бы, — сказал Норвуд, — я бы за эти лишние полчаса… я бы был благодарен всей душой за эти лишние полчаса — леди Карле, Богу… чтобы успеть спасти кого-нибудь, например.

— Дорогие мессиры, — ласково сказала Виллемина, — я вами горжусь. Мы ничего не боимся и пытаемся всё предусмотреть. Мы победим.

И тут к нам зашёл Ольгер — с очень довольным видом.

— Добрый день, государыня, — сказал он весело. — И всем привет. О, Узлы! Простите. А вы новый зеркальный эликсир записали?

— Да, — сказал Валор. — Но этого мало, граф. Вам нужно будет показать, как вы его составляете. А то, знаете ли, любая жидкость имеет неприятное свойство заканчиваться, когда она нужнее всего.

— Ага, — сказал Ольгер. — Я покажу. Это просто, это даже проще, чем старая формула: теперь кипятить не надо, только потихоньку греть — и точно не бахнет.

Я смотрела на него и вспоминала, какой он ужасно милый. Удивительно, как человек может быть так мил с такой безобразной физиономией. Впрочем, его физия уже казалась милой, вот же чудеса.

Мы все перешли в лабораторию Ольгера — и он показал, как собирать зеркальный эликсир из всяких простых вещей, которые можно в аптеке купить. Когда он всю эту отраву готовил, вид у него делался, как у какого-то чародея сказочного, а самую малость — как у балаганного фокусника. Смотреть было занятно.

Виллемина ещё в начале процесса потихоньку ускользнула — и её никто не стал удерживать: ясно, у государыни полно работы. Я тоже это понимала — и всё равно мне хотелось быть рядом с ней.

Впрочем, я заставила себя учиться алхимии. Интересно, но этот пурпурный тягучий сироп я чуть не вскипятила — и Ольгер выхватил склянку из огня.

— Леди! — сказал он укоризненно. — Так же можно и грязь вокруг развести, и осколками стекла пораниться.

— Просто не очень понимаю, когда уже закипает, а когда ещё нет, — сказала я. — На нём же не написано.

— А когда варите варенье, вы же видите, когда пенку снимать? — спросил Ольгер.

— Я не варила, — удивилась я. — Неужели вы варили варенье, граф?

Ольгер улыбнулся мечтательно:

— Наша кухарка, тётенька Хона, всегда варила в саду… а я, когда был маленьким, всегда сидел рядом и смотрел, как оно начинает закипать. Потому что она отдавала пенку мне.

— Мэтресса Хона воспитала из вас алхимика, мессир Ольгер, — с улыбкой в голосе сказал Валор.

У Валора всё получалось идеально. Он, наверное, мог бы быть и алхимиком запросто — недаром легко нашёл с Ольгером общий язык.

Детки захихикали, но вид у них был мечтательный и печальный. Это здорово же, когда кухарка варит в саду варенье и отдаёт тебе пенку… а у наших юных некромантов, надежды страны, ни детства, ни сада, ни кухарки, ни варенья…

И я наблюдала за пузырьками, которые поднимаются в сиропе внутри склянки, и думала: надо бы устроить что-то весёлое для них на нашем танцевальном вечере — если уж всё равно танцуем…