Кость в горле

Время военных действий закончилось. Погода стояла – хуже некуда. В «Темной Лошадке» конскому яблоку было не упасть.

Бессмысленной работы уже не хватало, чтобы занять всех солдат. Жена и сестра Маркеба Зураба обе помогали в зале. Некоторые повесы надеялись, что Маркеб позовет на помощь и свою аппетитную дочку.

Масло бросил взгляд на карту, которую только что сдал сам себе, и выругался. Ему страшно не везло.

– А ты, смотрю, совсем не рад выигрышу, Костоправ.

– Кошмар ночью приснился. Все в себя не приду.

«Все тот же?» – жестом спросил Молчун.

– Третью ночь подряд.

– Верно, твоя зазноба соскучилась, – разлыбился Масло.

И не надоест им...

«Прекрати», – велел Молчун.

Мой ход. Я выложил на стол все одиннадцать. Масло выругался. Молчун покачал головой и спасовал. Кори, сидевший на месте Одноглазого, сделал вид, что утирает слезы.

– Когда поле битвы – не поле битвы? – спросил он.

– Э? – опешил Масло. – Это что за херня, загадка, что ли?

– Да Одноглазый спросил недавно.

Сейчас Молчун был единственным колдуном в трактире.

– А где Гоблин с Одноглазым? – спросил я.

Их ученик, Третий, тоже куда-то запропастился. Обычно-то он старался держаться поближе к пиву. Эти двое кого угодно споят.

Масло взял со стола карты Молчуна с таким видом, словно боялся – сейчас укусят.

– Вместе куда-то свалили? Быть беде.

Эти двое вечно что-то замышляют, но не вместе же. Тревожно.

– Плохо дело, – пробормотал Кори.

Молчун хмуро кивнул.

У нашего стола некстати возник Зураб с очередным кувшином.

– Мухи, – пробормотал он и поспешил обратно к оставшейся без присмотра барной стойке.

Я сбросил. Кори вцепился в карту и выложил пятерку, шестерку и семерку с восьмеркой, но всем было плевать. За столом воцарилось молчание. Карты и кружки внезапно всех необычайно заинтересовали.

В зал вошел Дохляк. Высокий, тощий как скелет, – ему явно не хватало дополнительных ног и глаз для полноты образа.

– А когда поле битвы не поле битвы? – пробормотал Масло.

Этот вопрос можно было понять очень по-разному.

* * *

Дохляк. На самом деле его звали Шор Чодрос. Колдун, полковник, полноуполномоченный из Западного штаба. Благословение, которым Черный Отряд наградила Взятая Шепот.

Он ни словом не обмолвился о своих истинных целях. По слухам, он был на редкость непредсказуемым психом.

Наши колдуны исчезли, стоило ему появиться. Он ворвался в нашу ставку в сопровождении громилы-телохранителя, полный злобы и самодовольства.

– Этот не стоит и двух дохлых мух, – сказал тогда Лейтенант, пока он бушевал.

Масло продолжил сдавать. Остальные съежились. Сейчас кому-то не поздоровится.

Я встретил взгляд Дохляка, в который раз удивляясь, что у него все-таки два глаза. Слева его лицо было перечеркнуто синюшным шрамом от лба до подбородка. Скорее всего это был результат удара алебардой снизу вверх.

Он направлялся к нам. И... он был напуган. Дрожащий от страха колдун? Не к добру.

Боялся он не нас. Нас он снисходительно терпел. Но, впрочем, с телохранителем не расставался. С историей Отряда он был знаком.

Но где же Канюк теперь?

Дохляк указал на меня, затем – на Молчуна.

– Вы двое. За мной. Захватите снаряжение.

Я всегда таскаю с собой сумку. Никогда не знаешь, когда придется штопать какого-нибудь идиота.

* * *

Молчун шагнул на улицу и остановился как вкопанный. Я врезался ему в спину.

– Эй! Вот только пантомим сейчас не надо!

Это было новое хобби Молчуна. Но дело было не в нем. Это была реакция на погоду.

Шквальный северный ветер бросал снежинки нам в лица.

Дохляка холод не беспокоил. И, в отличие от нас, он не пил. На морозе мне немедленно захотелось ссать, но Дохляк рявкнул:

– Двигай!

Я двинул.

Канюк ждал нас в полном боевом снаряжении с нелепым каплевидным щитом огромных разметов. Судя по выражению лица, у него явно было худо с животом.

Канюк напоминает ходячий дом. К таким обычно прилипают прозвища вроде Крохи или Малыша, и они бывают туповаты, но этот был противоестественно быстр, чудовищно силен и в два раза смекалистей нанявшего его типа.

Канюком его прозвали за длинную, кривую шею и кадык размером с коленку.

Болтливостью он не отличался. Он нравился парням настолько же, насколько они шарахались от Дохляка. Он был ветераном и, по его словам, не раз сражался бок о бок с братьями Отряда, в том числе во время битвы при Чарах.

Дохляк потопал дальше. Мы следовали за ним, а я надеялся, что терпеть долго не придется.

В принципе мы могли бы послать Дохляка куда подальше. Мы ему не подчинялись. Но он был близким соратником Шепот, а та была бы рада поквитаться с Отрядом – дай только повод. К тому же он наверняка еще долго будет путаться у нас под ногами. И потом, мне было донельзя любопытно: что могло так напугать этого паука?

* * *

Алоэ – городок небольшой, но расползшийся во все стороны. Впрочем, это самое крупное поселение на ближайшую сотню миль. Наконец Дохляк привел нас к кирпичному дому на фундаменте из глыб известняка.

– Там, – он указал на холм бурой шерсти посреди засохшего цветника. Ветер шевелил шерсть и мертвые листья.

– Кажется, оно нездорово, – высказался я.

Молчун промолчал. Канюк схватился за живот.

– Что это? – спросил я.

Явно не барсук. Слишком крупный, да и масть не та. И не медведь: они крупнее.

– Не знаю, – сказал Дохляк. – От него магией несет.

Молчун кивнул. Канюк, похоже, был готов обделаться. Я шагнул в сторону и наконец-то отлил. Пар поднялся навстречу редким снежинкам. Крупные какие.

Видно, к оттепели.

Я осторожно приблизился. Зверь лежал, свернувшись, как мокрица.

– Их было еще двое, – сказал Дохляк. – Смылись, как нас заметили.

– Я не видел, – сказал Канюк.

– Несколько шагов пробежали и исчезли, – ответил Дохляк.

Он снова разнервничался. С чего бы?

– Как они выглядели? – спросил я.

– Гигантские бобры. Или лесные сурки? Слишком быстро испарились, не рассмотреть было.

Что ж. Бобры и сурки несколько уступают медведям в свирепости.

Этот зверь не мог быть лесным сурком – масть не та. Хотя насчет гигантских бобров я не был уверен.

Я заметил движение – явно не от ветра.

Молчун дал знать, что чует колдовство.

– Магия в воздухе, – сказал Дохляк.

Под магией он подразумевал совсем не чудесный сюрприз для детишек.

Но нас ждало разочарование. Ничего не произошло.

Я опустился на колено и прикинулся ветеринаром.

Дыхание зверя было медленным и поверхностным, сердцебиение – слабым. Может, он в спячке? Когда наступает время спать, медведи иной раз падают, где стояли.

Оно не проснулось и не разорвало меня на части. Дохляк счел, что теперь опять можно вести себя как последняя задница.

* * *

Мы с Молчуном затащили зверя на щит Канюка. Сам он был слишком велик, чтоб нормально нам помочь. Большая часть веса пришлась на нижний край щита. Вдобавок ему едва удавалось не наделать в штаны.

* * *

Зверь распластался на столе у меня в лазарете. Канюк исчез в направлении отхожей траншеи. Дохляк уселся на табуретку рядом, как никогда похожий на паука, и мужественно держал пасть на замке. Капитан и Масло тоже держались поблизости. Как и Дохляк, они помалкивали, пока я делал свое дело.

– Ну и урод, – высказал я свое професиональное мнение.

Распростертым он больше напоминал не бобра, а обезьяну. Лицо – как жуткая маска из алой кожи. Зубы сошли бы за крокодильи. Глаза змеиные. На каждой лапе – наполовину втягивающиеся когти и короткий, но отстоящий большй палец.

– Начинает вонять, как падаль, – заметил Масло.

И сердце у твари билось все быстрее.

– Наверное, холод его подкосил.

У этой мерзкой погоды, видать, были свои плюсы.

Капитан перекрыл дымоход моей печки.

– Значит, можно не бояться этих тварей, пока погода не переменится.

Но Кори сказал – она скоро переменится, а он из местных. Прежде чем зима вступит в свои права, нам светит еще неделя почти весенней погоды.

– Костоправ? – подстегнул меня Масло.

Дело не терпело отлагательств. Не даром сам Старик пришел посмотреть.

Они что-то знали? Дохляк определенно что-то подозревал.

Старик сгорал от любопытства:

– Оно колдовское, да? Какого рода? Откуда? Его призвали? И много там таких? Да говорите уже.

Он не сомневался, что виноват Дохляк.

Тот покачал головой.

– Клянусь, впервые вижу такую тварь.

– Где Гоблин и Одноглазый? Кто-нибудь знает? – спросил Масло. – Их который день не видать.

– Полковник сказал, что видел других таких же тварей, – напомнил я. – Надо бы найти их, пока холодно.

– Пока погода на нашей стороне? – протянул Масло.

– Когда поле битвы – не поле битвы?

Мы сокрушили местных повстанцев, и наш успех не порадовал некоторых «друзей». Обнаружились случаи потрясающей некомпетентности и продажности, к большому неудовольствию виновных. Задело и Шепот – в результате чего к нам в гости прибыл Дохляк.

Я надеялся, что выжившие мятежники залягут и в ближайшее время будут пополнять ряды, тренироваться, добывать оружие и припасы в ожидании того момента, когда нас отправят куда-то еще. Но осведомители передали, что затишья нам не видать.

Руководство повстанцев жаждало отбить Алоэ. Здесь могли быть скрыты Врата Теней.

Жители Алоэ ничего не смыслили в этих отголосках древних времен. В отличие от повстанцев. Самых честных из них это пугало настолько, что некоторые переходили на нашу сторону.

* * *

Я много читаю. Копаюсь в фольклоре, легендах и местной истории. Врата Теней были частью плана воскресить Властелина – правителя древней империи. Для некоторых он по-прежнему полубог. Через Врата Теней он может выбраться из своей гробницы.

Среди генералов повстанцев хватает тайных воскресителей. Госпожа боролась с ними с тех самых пор, как ускользнула из могилы, оставив муженька там.

Старик с приятелями явно волновались, но летописцу они ничего не скажут. Ведь летописец все это тщательно запишет.

Может, эта тварь связана с воскресителями? До сих пор враги действовали иначе. Заслать смертельно опасных колдовских уродов во вражеский лагерь – это скорее в нашем духе.

Капитан склонился над зверем, искушая свою удачу.

– Пусть Костоправ его разрежет и поглядит, что внутри. Или посадим в клетку и подождем?

Молчун пожал плечами. В таком он не разбирался.

– Какие будут предложения, полковник? – обращаясь к Дохляку, капитан внимательно следил: не выдаст ли тот себя хоть чем-то?

Это ведь он нашел зверя.

Дохляк остался невозмутим. Он знал, что ходит под подозрением с самого начала. Этого ничто не могло изменить.

– Не убивать, но держать в холоде. Найти остальных. Исследовать здорового.

Он посмотрел на Молчуна. Тот пожал плечами, упорно не желая делиться своим мнением.

* * *

Я наклонился, перебирая шерсть в поисках паразитов. Блохи, клещи и вши могут многое рассказать.

– Эта тварь согревается...

Молчун оттолкнул меня так резко, что я едва удержался на ногах. Он указал на голову зверя. Из одной ноздри вылетело несколько чешуек обсидианово-черной сажи.

– Подай склянку. Несколько склянок.

На свет появился черный жук, блестящий, как те чешуйки. Огляделся, готовясь покорять мир.

– Какой-то скарабей? – спросил Старик.

Второй жук выбрался вслед на первым, натолкнулся на него. Первый был в плохом настроении. Хрясь! Никаких предупредительных угроз, никаких ритуальных танцев. Жуки пытались убить друг друга, щелкая челюстями, напоминавшими медвежьи капканы.

– Что за хрень? – вскрикнул я.

Дохляк схватил самую большую из моих банок и надел ее на голову зверя. Щели он заткнул подвернувшимися под руку тряпками.

Масло вылетел вон, даже не закрыв двери. Внутрь налетел снег, и дверь закрыл Молчун.

Снова посыпалась сажа, и на свет появились другие жуки. Эти были настроены менее убийственно и просто хотели выбраться. Банка им помешала. Тогда они взбесились.

– Ну и ну, – Капитан был потрясен, что случалось не часто.

Зверь начал скукоживаться. Дохляк напихал вокруг его шеи еще бинтов. Некоторые жуки принялись рвать ткань мощными челюстями.

– Нужно что-то, во что можно засунуть его целиком, – сказал Дохляк. – Может, бочонок.

Бах! В лазарет ворвался Масло, тащя большой жестяной ящик с откидной крышкой. На складе в таких хранили зерно и муку, чтобы уберечь от мышей и крыс.

– Идеально, – оторопел Дохляк.

Слишком хорошо мы соображали для тех, кому полагалось тупо позволить загнать себя в ловушку.

– Засовывайте вместе с банкой, – сказал Масло, ставя ящик так, чтобы Дохляк мог спихнуть зверя внутрь.

Дохляк по-собачьи прижал лапки к груди. Ему – запачкать свои нежные руки?

– Серьезно? – рявкнул Старик. – Пихай эту чертову тварь!

И тут особенно крупный жук выбрался на волю через нижнее отверстие твари. Увидел палец Дохляка. Откусил кусочек.

– А, черт! – взвыл Дохляк. – Черт, как больно!

Выполз жук еще более впечатляющих размеров. Челюсти у него были совсем несусветные, а сзади было что-то вроде тонкой, длинной воронки. Он полетел к Дохляку – буквально полетел, задрав надкрылья, точно божья коровка. Сев на тыльную сторону левой ладони, он вцепился и хорошенько куснул. А потом перевернулся вниз головой, изогнул брюшко и погрузил кончик в ранку.

Все это произошло в один миг. Дохляк вновь завопил.

Молчун раздавил жука.

Масло захлопнул ящик. На столе копошилось несколько червячков. Старик занялся охотой на сбежавших жуков, а мы с Молчуном усадили Дохляка в кресло. Его трясло. Шок?

Укусы выглядели не так уж плохо.

«Он отложил яйца», – прожестикулировал Молчун.

Звуки из ящика напоминали грохот града по металлической крыше.

Прихлопнув последнего жука, Старик занялся червями.

– Масло, оттащи ящик к мусорной яме. Потом отправь всех бездельников на поиски оставшихся тварей. Возьмите собак.

Он подошел и стал наблюдать, как я вытаскиваю крошечные, едва различимые кремовые бисеринки из руки Дохляка.

Масло утащил грохочущий ящик. А минутой спустя вернулся:

– Глядите, кто тут шастает с мешком краденого хлеба с беконом!

Он держал за шкирку ученика колдунов, Третьего.

Парень выглядел очень несчастным. Сказать по правде, с тех пор, как он спутался с Гоблином и Одноглазым, шансов на счастье у него практически не было.

Старик уселся в кресло, откинулся на спинку и оглядел Третьего. «Ну послушаем, что ты мне соврешь», – было написано у него на лице.

Молчун передал мне склянку карболки. Я кинул туда яйца, затем капнул на ранки Дохляка. Он пронзительно взвизгнул.

– Одноглазый отправил меня за едой, – сказал Третий.

Да ну? Старый засранец не большой любитель бекона. А вот Третий уписывал его за обе щеки.

Пока я возился с Дохляком, Молчун наблюдал за червями в банке. Они вели себя не лучше взрослых жуков.

Старик смерил взглядом Третьего.

Снаружи нарастал шум: Масло передал приказы Капитана.

Ввалился Канюк. Выглядел он так, что краше в гроб кладут. Пребывание у отхожей ямы мало ему помогло.

– Это я для себя брал, – сказал Третий. – Масло заметил меня прежде, чем я взял для Одноглазого.

– С приоритетами у парнишки все в порядке, – заметил я.

Дохляк слабо улыбнулся. Его по-прежнему трясло.

– Присматривай за полковником, пока не убедишься, что он будет в норме, – проворчал Старик. – Не будем давать Шепот новых поводов. Ты, – он ткнул пальцем в Третьего. – За мной.

Канюк засуетился вокруг начальника.

Дохляк скривился.

– Ты выглядишь как настоящий засранец, Тесч. Да и пахнешь так же.

Он толкнул меня здоровой рукой.

– Я выживу. Им займись.

Я подозревал, что Канюк напился плохой воды. Ему стоило бы быть осторожнее. Я накачал его настоем и велел держаться поближе к траншее. Он ушел с большой неохотой: не хотел оставлять Дохляка одного.

Дохляк высказал предположение, что Отряд все это подстроил.

– Однако ты жив и выздоравливаешь, – сказал на это я. – Сам, небось, создал этих зверюг, да что-то пошло не так.

Эти обвинения ничего не значили – глупость в обмен на чушь, – но Дохляка мои слова заинтересовали. Было похоже, что подставили не только нас, но и его заодно.

У меня возникло искушение перевести стрелки на Шепот – чем больше разлад в главном штабе, тем меньше им будет дела до нас. Вместо этого я повторил старую присказку:

– Когда поле боя – не поле боя?

Дохляк посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.

– Интересный вопрос, лекарь. Стоит его обдумать, особенно в эти неспокойные времена.

Он склонил голову набок и прислушался. До меня донесся слабый отзвук далекого перезвона. Это вывело меня из равновесия, почему-то напомнив мучавший меня кошмар.

Дохляк указал на койку:

– Я прилягу и подумаю на эту тему.

* * *

Я тоже забрался на кушетку и закутался в одеяла.

– Что с ним? – тряхнул меня Капитан.

Дохляк лежал на спине. На его уродливой щеке поблескивала слюна. Красавчик.

– Сколько времени?

– Ночь. Мы поймали остальных двух. Так что с Чадросом?

– Когда я ложился, он был такой же мудак, как и всегда.

Опустив ноги на холодный земляной пол, я со стоном поднялся и подошел к Дохляку. Странно, что наши голоса его не разбудили.

Я ощутил жар еще до того, как коснулся его.

– Собаки нашли замерзших тварей. Мы засунули их в ящики и кинули в яму с огнем.

– Надо обложить Дохляка снегом. Он весь горит.

– Делай, как знаешь. Только вылечи.

Сердце у Дохляка билось быстро и неровно, а жар достиг опасного уровня.

– Мне понадобится помощь.

Я принялся снимать с него одежду. Его и это не разбудило.

– Что сказал Третий?

Старик выглядел так, будто лимон надкусил.

Гоблин с Одноглазым что-то затеяли – нечто такое, что он не полностью неодобрял.

Схватив ведро, он ринулся вон и вскоре вернулся с небольшим сугробом грязного снега. Снаружи разыгрался настоящий буран.

Я указал на раненую руку Дохляка. От более крупной ранки вверх тянулись алые нити.

– Заражение крови?

– Какой-то яд. Заражение крови обычно так быстро не развивается.

Возле ранки под кожей вспухли бугорки. Я вытащил не все яйца.

– Помоги перетащить его на стол. Я вычищу рану, а ты обкладывай его снегом. Начни с головы и шеи, надо охладить мозг.

Снег таял, вода стекала на пол, превращая его в сплошную грязь. Я орудовал скальпелем. Старик таскал снег.

* * *

– Что, если засунуть его в сугроб?

– Мне свет нужен.

Я уже вытащил двух тонких червей. Они извивались в спирту, а я пытался извлечь третьего, надеясь, что он последний.

– Эта мелюзга его отравила?

– Их дерьмо скорее всего ядовито.

– Мерзость.

– Жизнь вообще мерзость.

Так или иначе, для многих из нас.

Продолжая работать, я складывал в голове кусочки головоломки и надеялся, что ошибаюсь. Но чем дальше, тем больше мне казалось, что под нашими ногами вот-вот разверзнется бездна.

– А жгут зачем?

– Чтобы яд не распространялся. Надеюсь обойтись без ампутации.

– Ампутация – не дело.

Точно.

– Я спросил бы, что он предпочтет в худшем случае, но он не просыпается.

– Нужно больше рук. Может, Молчун сможет до него достучаться.

– Я отойти не могу. Где носит Канюка?

– Валяется на своей койке в отключке, весь в дерьме. Не дай ты ему тот настой, уже сдох бы. Бедняга Кори за ним присматривает. Я принесу еще ведро, последнее, – и на вербовку.

Вот как. Старина Канюк вздумал подыхать от поноса как раз тогда, когда его начальник вот-вот загнется от колдовских паразитов. Следовало разобраться – вдруг удастся понять, когда Канюк подхватил то, что пыталось его сейчас убить. Заодно, может, выясню, кто еще там был.

Я выдернул последнего червя. Старик притащил ведро снега.

– Когда поле битвы – не поле битвы? – задумчиво спросил я.

Капитан странно на меня посмотрел, пожал плечами и медвежьей походкой утопал прочь.

Меня не оставляло ощущение, что в этом вопросе скрыта разгадка. Покрутив его так и этак, я оказался нос к носу с другим вопросом – столь же неоднозначным.

– Когда мой враг не враг мне?

* * *

Появился Масло со своим приятелем Ведьмаком. Капитан поймал их на пути к Маркебу Зурабу, которого они собирались сделать чуть богаче, и отправил таскать снег.

Снова Капитана мы увидели не очень скоро. Он урвал немного сна и только потом появился в лазарете с Третьим на буксире.

– Он – все, что у нас есть. Молчун тоже пропал.

Третий тряс лохматой головой, не до конца соображая, что тут творится.

Но сейчас было не время для вопросов. Дохляку не становилось лучше. Охлаждения снегом было мало.

– Мне нужно, чтобы полковник очнулся, – сказал я Третьему. – Надо поговорить с ним. Ампутация, возможно, единственное спасение. Я не могу принять это решение за него.

– К чему возиться? Мы можем избавиться от него.

– Кого я могу спасти – спасаю.

Не то чтобы я никогда не делал исключений. Не то чтобы Дохляк был недостаточно мерзким, чтоб попасть в список тех, кого стоит убить.

– К тому же он – любимец Шепот.

– Не похоже, чтоб они были так уж близки.

Третий разглядывал Дохляка.

– Сложно будет. Такое впечатление, что Молчун усыпил его, чтобы тот не чувствовал боли.

– А ты разбудить не можешь?

– Попробую. Сказал же, трудно будет. Приготовьтесь к крикам. Ему покажется, что рука у него в огне.

– Тогда погоди, – я взял обезболивающую мазь и густо намазал Дохляку всю руку до локтя. – Вот так. Давай.

* * *

Дохляк нас удивил. Не потерял голову от боли, напротив – он казался до жути спокойным. И не собирался зря расставаться с конечностями.

На мой взгляд ему и так еще четырех не хватало.

– Я сделаю это только в самом крайнем случае, – обещал я.

Он был в безвыходном положении. У меня не было причин желать ему добра, но он понимал, что я не стану калечить его, когда можно было бы просто дать ему умереть.

– Если это лучший выход, режь, – ответил он, превзмогая боль.

Говорил он невнятно. Я держал его на болеутоляющем настое.

Капитан говорил с ним спокойно, мягко, естественно, словно Дохляк был ему двоюродным братом. Он хотел забраться колдуну в голову, пока тот одурманен.

Окончательно убедившись, что без операции не обойтись, я стал готовить инструменты. Слушать мне это не мешало.

Дохляк нес какую-то чушь. Он был старой закалки – матерый и упрямый. Вряд ли Старик сможет что-то выяснить.

Но тот все же заметил что-то, что я упустил. Вскоре он поднялся, застегнулся поплотнее и шагнул в буран.

Я привязал Дохляка.

– Я пойду, можно? – протянул Третий. – Не хочу это видеть.

– Хочешь быть в Отряде – привыкай к виду крови.

Это напомнило мне о том, о чем я предпочел бы забыть. Подобные операции в Отряде мне уже давно как кость в горле.

* * *

Выбора не было. Тело Дохляка не могло сопротивляться яду.

– Мне жаль, полковник.

Наши старшие колдуны, возможно, смогли бы помочь, но их нигде не было. Упоминать об этом я не стал. По слухам, подозрительность Дохляка легко оборачивалась агрессией. Он уставился на Третьего.

– Мне жаль, сэр. Я сделаю все, что смогу, но меня не учили лечебному колдовству.

Боль удержала Дохляка от каких-либо действий.

– Как идут поиски нашей любимой парочки? – спросил я Капитана.

– Ни следа, – он бросил подозрительный взгляд на Дохляка.

– Разрешите, полковник? Пора начинать.

Дохляк хмуро кивнул. Должно быть, представлял все, что он сделает с виновниками его нынешнего положения. Не важно, намеренно они действовали или нет.

– Выруби меня. Тесч не будет дристать вечно. Что-то пойдет не так – он присмотрит, чтоб мне не было одиноко по дороге в ад.

Повеяло пустыми угрозами и кладбищенским духом. Чудесно.

– Как пожелаете, – я вымочил бинт в бледно-зеленой жидкости. – Третий, приложи ему к лицу. Не прижимай! Пусть дышит через нее.

Мой пациент провалился в беспамятство почти мгновенно.

– Третий, Капитан, наблюдайте за мной повнимательней на случай, если позже возникнут вопросы.

Третий едва не обделался, поняв намек.

Я взялся за дело.

– Исчезновение Гоблина и Одноглазого как-то связано с нашими зараженными хорьками?

Нет ответа.

– Что-то происходит. Я не слепой.

– Возможно, они затеяли что-то незаконное, – осторожно сказал Капитан. – Но скорее всего ты видишь то, что хочешь видеть.

– Они всего лишь пытались разобраться насчет Дохляка и Канюка, – запротестовал Третий. – Там какое-то темное дело. Гоблин знает Канюка со времен Битвы при Чарах.

Перед моими глазами смутно вспыхнуло воспоминание о вчерашнем кошмаре. Делу это не помешало. Это была старая, слишком знакомая работа. Я мог оттяпать конечность, будучи мертвецки пьяным или валясь с ног от усталости.

Капитан пожал плечами. Он не собирался раскрывать карты.

Когда битва – не битва? Враг моего врага – кто он? Кто именно?

В какой момент наши колдуны превратились в невидимок? Как только заявился Дохляк. Из-за Канюка? Может, он не просто телохранитель?

Сколько интриг, а наша империя все еще контролирует половину мира.

Госпожа обожает хаос. Пока ее слуги грызутся и подставляют друг друга, они слишком заняты, чтобы объединиться против нее. Ей остается спокойно следить за тем, чтобы муженек не выбрался из могилы.

* * *

Старик вновь разбудил меня.

– Решил всю жизнь проспать?

Обычно он в таких ситуациях обещает, что я вдоволь отосплюсь после смерти.

Он махнул рукой, и четверо солдат перенесли Канюка с носилок на стол.

– Что это было? – спросил я.

– Где?

– Я слышал легкий перезвон. Едва слышный.

– Тебе сон приснился.

Черт! И верно. Тот самый кошмар. Там была Госпожа, и кто-то, передвигавшийся с тихим звоном. Просто сон? Или он пришел из Башни? Она иногда странно касается меня в самые неожиданные моменты.

Не важно. Теперь-то я проснулся. Сон растаял, а реальность казалась страннее и причудливей любого сна. Пока я спал, в котелке заварилась каша из самых диких идей.

Меня ждал больной.

– А почистить вы его не могли, прежде чем ко мне тащить? Тут теперь месяц проветривать придется.

Не обратись Канюк ко мне, сейчас был бы трупом. Дело было плохо.

Кори помог донести его сюда. Парень едва держался на ногах.

– Я пытался поить его почаще, но что я вливал сверху, тут же выливалось снизу, как будто у него там труба напрямую.

– Дай я его сперва осмотрю.

Пульс у Канюка был быстрый и слабый. Жар. Я заглянул под веко – зрачок был размером с булавочную головку. Что-то тут не складывалось. Я нюхнул его дыхание, что рискованно делать и со здоровым, учитывая наплевательское отношение к гигиене.

– Паслен, – удивленно сказал я.

Много непонимающих взглядов.

– Он здесь повсюду. Большой такой, листья словно воском покрыты. У него блестящие темно-фиолетовые ягоды, слегка на виноград похожи. Ядовитые, кишкам просто смерть. Но у них такой вкус, что никак не проглотишь столько, чтоб настолько худо стало.

– Как же он вообще смог их проглотить?

Хороший вопрос.

– Я никогда не наблюдал отравления пасленом, но в диагнозе уверен. Может, сперва была другая причина. От него прежде не пахло этой отравой. И этих пятен сока на губах не было. Кто-то насильно напоил его соком.

Наверное, он был в глубоком обмороке. Даже очень ослабевшего Канюка сложно к чему-либо принудить.

Я не заметил, чтобы кто-то из присутствующих слишком явно прикидывался невинным. Но главный вопрос был не «кто», а «зачем».

У Канюка не было врагов.

Кто-то пытался лишить Дохляка защиты?

* * *

Я усадил Канюка так, чтобы его было удобно поить. Меня вновь потянуло в сон. Капитан наблюдал. Третий вроде как мне помогал. Кори оглушительно храпел на койке, которую я присмотрел для себя. Дохляк едва дышал, накачанный болеутоляющими.

– Хороший был сон? – спросил Старик. – Потому и хочешь обратно в койку?

Я почти ничего не помнил – осталась лишь легкая светлая грусть.

– Что-то о Госпоже и Башне.

– Обычно она тебе не снится, верно?

Однажды я был пленником в Башне и провел много времени в обществе Госпожи. Это было давно, но все эти годы меня продолжали безжалостно подкалывать.

– Да нет, не снится. А что?

– Может, она пыталась что-то тебе сказать.

– Возможно, – неохотно признал я. Госпожа порой связывается со мной, коварно давая моим братьям дополнительный повод позубоскалить.

– Вспомни, что сможешь, пока все не забыл.

– Поздно. Уже забыл. Вот только... Там был Канюк. На нем была улыбающаяся маска.

– Серьезно? А у нас даже колдуна под рукой нет, чтоб помог вспомнить.

Он хотел верить, что мой сон действительно послан Госпожой.

– Будь здесь Гоблин, заставили бы его с ней связаться.

Гоблин мог обеспечить прямую связь, и тогда Госпожа говорила через него. Ему это давалось тяжело, но я не возражал. Меньше внимания мне. Его-то не обвиняют в неподобающих отношениях, когда она его использует.

Дохляк застонал. Действие убойного зелья начало проходить. Я проверил его бинты.

– Этот кошмар снится мне каждую ночь с тех пор, как исчезли колдуны.

– И ты об этом ни слова. Хотя видел Госпожу.

– Потому и ни слова.

– Ну конечно, решил не давать поводов, а то вдруг засмеют. Как по-твоему, это связано?

– Возможно.

До сего момента у меня не было таких подозрений. Всем снятся сны. Иногда – кошмары. В них обычно мало смысла, насколько получается вспомнить. Не думал, что мой чем-то отличается, но теперь мне стало ясно: она хотела что-то мне сказать, а я не слушал.

С того момента, когда Зураб в таверне прошептал «мухи», прошло двое суток. Очень насыщенных суток, причем происходящее все больше напоминало сон.

Дохляк снова провалился в глубокий сон под действием моего зелья.

* * *

Дверь распахнулась, впуская мороз, снег и Масло, вопящего:

– Глядите, кого еще поймал!

На этот раз он держал за шкирку Гоблина. Тот с трудом держался на ногах. Глаза у него были в кучку, и со зрачками что-то было не так.

– Что с ним?

– Я его слегка пристукнул, чтоб стал покладистей. Может, легкое сотрясение.

Мысль о том, чтобы пристукнуть Гоблина или Одноглазого, многим кажется соблазнительной.

– Налетел на меня ни с того, ни с сего, – проскрипел Гоблин. – Я и так сюда шел.

На это никто не купился.

– Где тебя носило? – спросил Капитан. – И с какой стати? Заметь, слушать чушь я сейчас не настроен.

Я снова проверил состояние Канюка и направился к Гоблину. Глаза у него уже пришли в норму. Он вроде как начал соображать.

– Меня коснулась Госпожа, – Гоблин бросил злобный взгляд на меня. – Я сидел себе счастливый в своей пещерке, и тут – она. Потому что не смогла дозваться своего любимчика – он вечно то спал, то пьян был. Сбежал я потому, что явился Чодрос, и я узнал его помощничка. В Чарах мы с ним здорово друг друга приложили, и не раз.

Так Канюк был на другой стороне? Не самое шокирующее откровение. Многие тогда решили, что покорность лучше смерти, в том числе Шепот. Я ей в этом подсобил. Чего она почему-то так мне и не простила.

– Мне нужно было побыть одному, – сказал Гоблин. – Заглянуть в населенные демонами сферы и докопаться до правды.

Старик нетерпеливо отмахнулся.

– Еще я хотел убраться с дороги, чтобы Тесч меня не вспомнил. В те времена его звали Особо Одаренный Шиираки, Чародел.

Это странное имя я помнил.

– Мне казалось, он отправился в братскую могилу вместе с остальными мятежными колдунами.

– Его семья тоже так думала. Но я нашел одного выжившего, с которым они прежде были близки, и он знал правду. Немного правильной мотивации – и он выдал все как на духу.

– Правильной мотивации? – спросил Старик.

– Я обещал не доносить Госпоже. По сей день помню, как он сопротивлялся после битвы, когда его тащили в Башню. Решил – обратно он не захочет.

Я очень хорошо его понимал.

– Так что происходит? – спросил Старик. – Что тебе этот дружелюбный черт рассказал?

– Все сложно и безумно. Чодрос уверен, что его послали сюда проверить, не нашли ли мы эти Врата Теней. Ему приказано постараться их уничтожить. Отравлять нам жизнь – только дополнительное развлечение. А вот у Тесча задание было покруче. Ему полагалось убить Чодроса и повесить его смерть на Черный Отряд. А если бы Врата Теней действительно были обнаружены, он должен был захватить их. Не уничтожить. Еще у него были указания перебить верхушку Отряда, если представится возможность.

– Канюк должен был убить Дохляка?! – изумился я. – Это ж как Чодрос достал Шепот?

Когда-то давно Дохляк был одним из ближайших соратников Шепот.

– Вот мстительная сука.

Она яростно ненавидела весь мир с тех пор, как стала Взятой. Взятие сделало ее одной из сильнейших существ в мире – и рабой Госпожи.

Мою сонливость как рукой сняло.

– Так Дохляк – хороший парень? А Канюк, очевидно, плохой? – похоже, я и в остальном ошибся. – А при чем в этой истории Одноглазый?

Капитан подался вперед, требуя от Гоблина прямого и ясного ответа.

– Я сам уже не знаю. Он сперва поперся со мной, но когда Тесч вызвал зараженных тварей-чинками, схватил свой мешок с отравами и исчез. Не спрашивайте, как он узнал. Этот мелкий говнюк всегда прознает то, что не положено. Сказал, мы будем по уши в дерьме, как только наступит оттепель, и больше я его не видел.

– Тебе все это Госпожа объяснила?

– В основном сам догадался. Она меня коснулась только потому, что ее любимый ее не слушал. Я тебе не завидую, Костоправ. Твоя зазноба тобой недовольна, – он разлыбился, показывая зубы, умолявшие о зубной щетке.

Что волноваться? Она переменчива как погода. Я перетерплю.

– Но показательно, а? Она замуровала себя в башне в тысяче миль отсюда, но отлично знает, что у нас тут происходит.

Некоторые из нас порой забывают, на что она способна.

– Что действительно показательно, – отметил Старик, – так это то, что без ее ведома ни один воробей на землю не падает. Она прекрасно видит, как каждый из них делает «шмяк». Такие, как Шепот, закапывают себя все глубже, продолжая играть в глупые игры. Рано или поздно им это отольется.

Не часто он бывал так многословен. Должно быть, у него в голове сейчас происходили удивительные вещи.

Его тяжелый взгляд пригвоздил Гоблина к месту.

– Скажи-ка мне еще раз, колдун-коротышка. Где Одноглазый? Что он затеял?

По его знаку Масло подвел Третьего.

– Допустим, Канюк и Дохляк отбросят копыта. Что будет, когда об этом узнают в штабе?

– Будут прикрывать задницы. Всплывет, что Тесч – хорошо замаскировавшийся мятежник. Чодрос известен своим буйным нравом, личные счеты у него всегда были на первом месте. Так или иначе, виноваты окажемся мы.

– Все как всегда, – сказал я. – А если они оба выживут? Как это переставит фигуры на поле?

– Если ты вытянешь этих двоих, нас ждет много развлечений. Может, она даже заинтересуется.

– Мы – коровья лепешка, которой она отвлекает мух, – сказал Капитан.

Да. Наш большой начальник вел многоходовку, и это был еще один узел на веревочке.

– Я спасу их.

– Стоя здесь с пальцем в жопе? – Капитан повернулся к Масло. – Пусть покажет тебе, куда он должен был отнести ту жрачку, – он ткнул пальцем в Третьего. – Приведете Одноглазого сюда. Силой, если понадобится, но не перестарайтесь. Он должен будет помогать Костоправу. Гоблин, ты поступаешь в полное распоряжение Костоправа до тех пор, пока Канюк и Дохляк не будут достаточно здоровы, чтоб сплясать у него на свадьбе.

* * *

Масло с отрядом нашли Одноглазого спящим в заброшенной хибаре на краю городка. Он и вякнуть не успел, как ему на голову надели мешок, а руки связали. Ни одного из ребят не понадобилось зашивать.

Старик был не в духе. Одноглазый получил знатную выволочку. Черный человечек сориентировался очень быстро.

– Сосредоточимся на Шиираки. Для Чодроса мы больше ничего не можем сделать, разве что добавить скользящее заклинание от заражения.

– Гоблин это уже сделал. И сонное тоже наложил. Кори о нем позаботится. Это ты напоил Канюка соком паслена?

– После фиренца он решил выпить вина, думал, поможет от поноса. А в сладком вине фиренц не чувствуется, особенно в ежевичном.

Которое того же цвета, что сок ягод паслена.

– Сок маскировал вкус настоящего яда?

– Ага. Он напился – от вина с фиренцем пьянеешь быстрее. Очень глупо с его стороны, ему уже и так плохо было.

Не совсем признание.

Одноглазый порылся в моих запасах лекарств.

– Во, нашел, – он поднял пузырек грязно-коричневого порошка. – Это нейтрализует действие фиренца. Насчет паслена не беспокойся, само выведется – ты достаточно воды в него заливаешь.

Что такое фиренц, я понятия не имел. Очевидно, яд. Как сказал Гоблин, Одноглазый знал много такого, чего никому знать не стоит. В основном это потому, что он старше грязи.

– Они должны выкарабкаться, – напомнил Одноглазому Капитан. – Башня смотрит. И хочет именно этого.

Словно по сигналу, раздался нежный перезвон – громче, чем когда-либо. На этот раз его услышали все, а не только бедный чокнутый летописец. Точка света величиной со светлячка вспыхнула в углу и начала расширяться. Она превратилась в искрящееся кольцо диаметром фута полтора. На нас смотрела темноволосая, убийственно красивая девушка. Она улыбнулась, и ее улыбка осветила Вселенную. Она подмигнула мне и послала воздушный поцелуй, о котором мне никогда не дадут забыть. А потом она исчезла, не сказав ни слова, оставляя за собой тихий звон, легкий запах сирени и впечатление, что кто-то стоял за ее плечом. Очень явное сообщение для ее любимой банды головорезов.

– Ой-ё! – сказал Одноглазый.

Перед тем, как заигрывать со мной, Госпожа демонстративно обратила внимание на него. Намек на то, что ему стоит помнить о дисциплине. И впредь он будет о ней помнить. Некоторое время. Но он был, есть и всегда будет Одноглазым. Он просто не может быть другим.

Он засуетился вокруг Канюка, Гоблин и Третий взялись помогать. Я решил выйти проветриться. Давненько я не подвергался испытанию свежим воздухом.

Снаружи был день. С того момента, как Зураб прошептал «мухи», не прошло и тридцати часов. Снег перестал, но ветер дул вовсю. Потеплело. Земля начала превращаться в грязь. Мир казался изменившимся. Совершенно точно не новым, но навсегда изменившимся.

Ко мне присоединился Капитан.

– Не знаю, что произошло, но мы ввалились в свежее новое будущее.

– Та фраза. Когда поле битвы – не поле битвы? Мы одержим огромную победу, ни разу не замахнувшись, если эти двое выживут.

– Когда.

– Так точно. Когда.

– Дохляк – ценный друг. Он почти не уступает Взятым, но его не так сильно дергают за ниточки. Канюк тоже может пригодиться.

– Надо переманить их на нашу сторону.

– Если мы спасем их, они наши. Она рассчитывает на нас, Костоправ. Такое ведь еще не раз случится. Когда твой враг тебе не враг? Когда твой друг, похлопывая тебя по спине одной рукой, вонзает кинжал другой.

– Надо бы мне вернуться и присмотреть там.

Одноглазый вполне мог изобразить оплошность со смертельным исходом, если, по его мнению, нужно было что-то скрыть.

– Да. Уверен, Одноглазый уже решил, что нашел простой путь к наживе, – Старик сжал мое плечо, коснувшись меня третий или четвертый раз за все годы, что мы знаем друг друга. – Ты хорошо сыграл свою роль. Иди добудь нам пару новых колдунов.

Да. Вот как. Не прямое признание, но... он участвовал в интриге, корни которой тянулись к Башне. Интересно, как. Может, это у него роман со старой ведьмой.

– Есть, начальник.