Которая ждёт

Ладони привычно легли на шершавую поверхность перил, прохладный вечерний ветер пахнул в лицо, отбросив со лба непослушную прядку. Джоан, чуть подавшись вперед, окинула взглядом горизонт. Терраса выходила прямиком на запад, в прерии, и отсюда не видно было ни проходящей чуть севернее железной дороги, ни пыльного проселка, ведущего к Спрингфилду, ни конюшен и загонов для скота. Только несколько рядов плодовых деревьев, высаженных еще дедом Джоан, первым хозяином ранчо, а за ними – бескрайний океан пожелтевшей травы, колышащейся под порывами ветра.

- Ну что ты там высматриваешь? Все глаза уже проглядела!

Мэри Стюарт, как подобает воспитанной леди, не подходила к перилам, а расположилась в глубине террасы, под полотняным навесом. Она сидела за деревянным столиком и, тихонько звякая ложечкой, размешивала чай.

Джоан сделала вид, что не слышала.

- Да не вернется он. Еще неделю точно. А может и вообще… - проворчала Мэри. – Зачем вообще такой муж нужен, которого месяцами дома не бывает? Эх, был бы жив твой отец, он бы не дал такому случиться…

- Мама! – не оборачиваясь, умоляюще воскликнула Джоан.

- Ну, должно же это когда-нибудь кончиться! Весь Спрингфилд смеется над нами! Самая завидная невеста во всем штате, наследница всего состояния Стюартов – и вдруг какой-то безродный ирландский выскочка! И ведь ради этого проходимца ты отказала мистеру Томсону! А он теперь и дома-то по полгода не живет!

- Мама! – повторила Джоан, уже громче. – Прекрати! Я люблю его, он любит меня, и…

- И что?

- И я попрошу его, чтобы он больше не уходил.

- Так он и послушался! Послушай меня, девочка моя. Эти лошади, этот скот, эти вонючие мужланы-загонщики – вот его семья! Он тебя не любит, а если бы любил – никогда бы не променял уют нашего дома на эти скачки по прерии.

- Я попрошу его, - упрямо склонив голову, повторила Джоан.

* * *

- Генри! Генри!!

- Джоан!

Он осадил блестящую от пота лошадь, и та заржала, вставая на дыбы. Он спешился, хлопнул её по крупу, отпуская, а сам бросился к жене. Подхватил, как ребенка, закружил, поднимая над землей. Жадно поймал своими обветренными губами её – теплые и мягкие, чуть солоноватые от слез.

- Генри… - шептала она, до боли в пальцах стискивая на спине его грубую, пропахшую лошадиным потом куртку, покрывая поцелуями его колючие от многодневной щетины щеки.

– Генри, наконец-то… Я так ждала…

* * *

Как всегда, когда она были вместе, Джоан потеряла счет дням и даже неделям. Первые дни он подолгу отсыпался, и она, встав пораньше, готовила ему завтрак. Днем они всегда были вместе – гуляли, ходили в город. Она была рядом, когда он что-нибудь мастерил или возился со скотом. И даже когда он с дружками резались в покер в гостиной, она была неподалеку. Ей нравилось слышать его голос, его смех – взрывной, грохочущий, от которого её мать только недовольно поеживалась.

Ей начало казаться, что так всегда было, и так всегда будет. Поэтому, когда в один из дней она увидела в гостиной походный рюкзак, она остановилась как вкопанная.

- Ты куда-то собираешься? – спросила она, чувствуя, как холодеет внутри.

- Ну, ты же помнишь, что говорил вчера Джексон? – перекатывая сигару в уголок рта, ответил он. – Что этой осенью мы здесь нормальную цену за говядину не возьмем. Нужно гнать скот в Неваду – там объявили большие закупки для армейских нужд, можем выручить почти вдвое больше.

- Хорошо. Но зачем тебе ехать?

Он как раз пытался впихнуть в переполненную торбу коробку с патронами. Удивленно поднял на неё взгляд.

- Как зачем? Я же всегда сам…

- Вот именно – зачем? Вполне можно поручить это Джонсу, Марти, или еще кому-нибудь. Ты так и не привык, что теперь ты – хозяин ранчо, а не наёмный гуртовщик? Тебе вовсе не обязательно перегонять скот самому. Это ведь тяжело, и опасно, и… я опять останусь одна.

Он растерянно смотрел на неё, жуя потухшую сигару. А она все говорила, говорила, почти кричала. Будто выплескивая всю обиду, все упреки, которые копились те два месяца, которые его не было дома в прошлый раз.

- Ради меня, понимаешь?! Если ты меня любишь – ты должен остаться!

Он, вытащив изо рта разжеванную сигару, с досадой отбросил её и, ничего не сказав, вышел прочь.

* * *

В день, когда стадо должно было отправиться в путь, Генри стоял на крыльце усадьбы и наблюдал за приготовлениями издалека. Мэри Стюард, в свою очередь, наблюдала за зятем через окно гостиной и вполголоса переговаривалась с гостьей – женой полковника Фитцберна.

- Так значит, твой зять наконец-то взялся за ум?

- Похоже на то. Видишь, и одеваться стал, как джентльмен, - довольно кивая, проговорила Мэри.

Она, конечно, имела в виду ту шикарную твидовую жилетку, что Джоан сшила для Генри недавно, а также то, что Генри наконец-то сменил свои извечные потертые сапоги на кожаные штиблеты с пряжками, а индейские штаны с бахромой по швам – на цивильные брюки в тонкую полоску. В последние дни, поддавшись на уговоры жены и тещи, он даже стал регулярно бриться и завязал с покером. Если бы еще поменьше пил – вообще стал бы образцовым мужем.

Но пить он, кажется, стал еще больше.

- А куда погоните скот?

- В Неваду.

- Далеко. Пожалуй, не меньше полутора-двух месяцев пути, - со знанием дела покачала головой миссис Фитцберн. – К тому же там сейчас так опасно. Мой муж говорит – восстание в индейской резервации. Основную группу уже разбили, но осталось много мелких шаек, которые грабят дилижансы, нападают на небольшие городки и даже подбирались к железной дороге!

- Да. Хорошо, что он в этот раз останется дома, - согласилась Мэри. – Джоан? Ты куда?

Джоан вышла на крыльцо, встала чуть позади Генри. Медленно, будто с опаской положила ладонь ему на плечо.

Он не отрывал взгляда от скота, живой многоголовой рекой вытекающего из ворот загона, от ковбоев, с гиканьем и свистом направляющих эту непокорную массу в нужную сторону.

- Ты ведь хочешь с ними, да? – тихо спросила она.

- Я обещал тебе, - глухо проговорил он после долгой паузы.

- Но ведь хочешь, да? Неужели ты не скучаешь по мне, когда там?

- Очень скучаю.

- Но почему уходишь?

Он вздохнул.

- Когда я в прерии, я скучаю по дому. Когда я здесь, я скучаю по прерии. Пойми, милая, это… Это…

Она прижала палец к его губам, заставляя замолчать. Протянула ему его любимый хлыст с костяной рукояткой и потрепанный стетсон, украшенный волчьими клыками.

- Иди.

- Джоан, я…

- Иди! – дрогнувшим голосом повторила она, пряча глаза. - И возвращайся, пожалуйста, поскорей.

* * *

Ладони привычно легли на шершавую поверхность перил, взгляд привычно пробежался по линии горизонта. Пусто. Еще час назад можно было разглядеть облако пыли, поднимаемое полуторатысячным стадом, а теперь – пусто. Вздохнув, Джоан вернулась к столу.

Мэри, размешивая чай, звенела ложечкой так, будто старалась расколотить стакан.

- Нет, я не понимаю! Я не понимаю! Зачем ты его опять отпустила?!

- Я не могу его держать, мама!

- Но он же согласился! А потом пошел на попятную? Значит, все-таки эта бродячая жизнь для него дороже, чем ты!

- Ничего ты не понимаешь! Он любит меня! Но…

Джоан обернулась в сторону желтоватого моря травы, волнуемого порывами ветра.

- Но свобода для него – как воздух. Он погибнет без нее.

- Ради жены он мог бы… - начала было Мэри, но дочь оборвала её.

- Ради меня он отказался от этой свободы, понимаешь?! Ради меня он отказался от всего, к чему привык, и что для него дорого. Почему же я не могу отказаться от чего-то ради него?!

- Ты вышла замуж за сумасшедшего проходимца! – с раздражением бросив ложечку на стол, буркнула Мэри.

Джоан снова подошла к перилам и снова стала глядеть на горизонт, придерживая тревожимые ветром волосы.

- Я вышла замуж за ковбоя, мама, - улыбнувшись, едва слышно проговорила она.