Ковидианты

Два совещания

Экспозиция первая.Дорогой ресторан на дебаркадере. Тихо плещет вода Москва- реки. Ресторан закрыт на спецобслуживание. На парковке перед причалом- с десяток чёрных джипов. Снаружи ресторана – четверо людей в чёрном, весьма свирепого вида. Постоянно оглядываются, держат правую руку за пазухой. Внутри шумно.

За изысканно накрытым столом расположились человек двадцать.

В дорогих костюмах, надетых, в-основном, как-то странно – у большинства засучены рукава, открывая татуировки на предплечьях, сделанные достаточно аляповато, но зато тематика наколок однообразна- купола, кресты, надписи. Золотые перстни, цепи, браслеты. Если на каком-то пальце нет перстня, его украшает наколка.

Председательствует высокий худой, даже, можно сказать, тощий мужчина. Лицо его изборождено морщинами, как кора старого дерева. По правую руку от него сидит почти лысый занятный толстоватый человечек, сразу выделяющийся из общей картины. Перед ним на столе калькулятор и какие-то папки. Человечек не смотрит на председателя, он перелистывает бумаги.

– Итак, уважаемое собрание. – начинает председатель. Он не встаёт, очевидно, его статус позволяет не вставать.– Сегодня мы собрались, чтобы обсудить возникшие перед нами проблемы.

Дальше замалчивать их нет возможности, да и пора обсудить, как действовать дальше.

Итак, за последние два месяца ареста, вернее, самоизоляции, объявленной уважаемым правительством, наши доходы упали на семьдесят процентов. Это не может не вызывать тревоги.

Собрание зашумело, мол, ещё бы…

– Исаак Моисеевич, доложите нам подробности.

Занятный человечек засуетился, привстал, уронил очки, присел, уронил папку, покраснел, как рак. Наконец, под суровыми взглядами присутствующих, открыл толстую тетрадь, поправил очки и начал:

– Как вы все знаете, уважаемые господа, основными статьями наших доходов являются следующие. Первое и основное. Транзит и реализация наркотических средств… Простым языком, толкание дури. Падение составило почти восемьдесят процентов.

В зале зашумели, председатель властным жестом прекратил шум.

– Базарьте дальше, Исаак Моисеевич.

– Понимаете, закрыты бары, ночные клубы, даже институты и школы, наши основные места продажи веществ. Курьеры, конечно, работают через интернет и с закладками, но это ерунда, как вы сами видите. Границы со Средней Азией закрыты для всех товаров, даже для наших. Раньше удавалось проводить наши грузы как хлопок и фрукты, но сейчас ни за какие деньги не получается. Дальше больше. Клиенты, таки, срываются один за другим. Все, так сказать, мажоры, вывезены за границу и потребляют вещества там. Низовой, как говорится, потребитель, тупо не имеет средств. Представляете, наши постоянные клиенты снова начали нюхать клей и ацетон! Колоть всякую гадость и глотать совершенно непроверенные препараты! Как результат, сокращение клиентской базы. В том числе физическое вымирание! Та же проблема у наших конкурентов, ну, вы, таки, все их знаете, это бригада Паши Косого. Так те пытались даже предлагать скидки. При покупке двух доз третья бесплатно. И просто раздавали дозы даром. Нет спроса, хоть кричи. У нас на складах всё затарено продукцией. Заводик уважаемого Петра Ильича работает, можно сказать, внутрь себя. Его продукция не находит спроса! Те, кто попробовал первую дозу бесплатно, не имеют денег купить второй и тем более третьей! Полный упадок, уж простите…

Собрание недовольно зашумело, как лес от ветра перед грозой…

Председатель обвёл взглядом присутствующих и властным жестом остановил волнение, велев бухгалтеру продолжать.

– Вторая статья наших доходов- это, так сказать, продажная любовь. Ну, простыми словами, проституция, массажные салоны и девочки – индивидуалки, которых мы контролируем.

Падение в этой отрасли катастрофическое.

Мы, конечно, сразу начала принимать меры. Обеспечили всех наших сотрудниц масками и перчатками, а также дезинфицирующими средствами. Но как, таки, вы представляете французскую, так сказать, любовь, в маске? Уж извините за подробности. Даже модель маски с отверстием посередине не спасла ситуацию. Клиентская база упала до уровня, которого в моих записях, таки, нет. Если мы привозим девочку на адрес, то, как в последних десяти случаях, бдительные соседи, которым нечего делать на изоляции, вызывают полицию! Видите ли, они совсем не против проституции, им только чужой вирус в подъезде не нужен!

Наши сауны и бани, а также прочие заведения потихоньку работают, но, во-первых, нам это стоит огромных денег на взятки, а, во-вторых, нет клиентов! У них тоже нет денег, как и у первой категории клиентов! Мы даже попытались внедрить услугу «Любовь в кредит», предлагая рассрочку за услуги наших девочек для постоянных клиентов, но и это не помогло! Доходит до того, что некоторые, боюсь, даже теперь уже многие клиенты переходят на древние методы удовлетворения, так сказать, извините, на мастурбацию…

Мы пытаемся поддерживать отрасль, как говорится, на плаву, но приходится залезать в капитальные фонды, то есть, в общак…

Собрание вновь заволновалось. Раздавались выкрики, недовольные реплики.

Председатель крикнул «Ша!», и волнение приутихло.

– Разрешите продолжать? Итак, наша третья, самая древняя и, кстати, самая верная отрасль- это работа, так сказать, на земле, работа с населением. Карманные кражи, гоп-стоп, квартирные кражи, цыгане, будь они неладны, лжеинвалиды и прочее. То, что всегда являлось небольшим, но верным направлением. И что же мы видим? Полнейший скандал. В последний месяц мы не то что не получаем с улицы доходов, так ещё и тратим на отмазку наших сотрудников от органов, извините, правопорядка. Смотрите. Карманные кражи. В карманах и сумочках граждан не осталось вообще ничего достойного, что могло бы нас заинтересовать. Наличных давно ни у кого нет. Банковские карты по большей части кредитные, да что в них толку. Дорогих часов никто не носит, золота тоже не надевают, если оно и есть. Телефоны наши клиенты держат в руках, да так, что приходится вырывать из рук. Тут я незаметно перешёл к гоп-стопу. Отрасль тоже рухнула в тартатары. Ну, отняли наши сотрудники телефон. Так он в большинстве случаев мало того что кредитный, так ещё и застрахованный. И была уже пара случаев, когда телефоны застрахованы в связанных с нами компаниях! Вот так вот, сами у себя тащим? Одежда, обувь? Это, извините, несерьёзно. Иногда, конечно, на клиентах и надеты дорогие вещи, так ведь их надо потом продать! Квартирные кражи это, господа, тоже провал… наличные деньги в наше время бывают только у пенсионеров. С ними работают наши смежники, продающие фильтры для воды, чудо-матрасы и пылесосы. Вот с них идёт до сих пор небольшой денежный поток в виде откатов. А в обычной квартире совершенно нечего взять. Всё, что мы там находим, взято в кредит или уже арестовано приставами. А потом, не телевизор же двухметровый выносить? А золото и драгоценности давно уже проданы или снесены в скупки… Наконец, цыгане и лжеинвалиды. Инвалидам никто не подаёт, даже был случай, когда из шапки перед инвалидом приличный с виду прохожий украл мелочь. Нервы инвалида не выдержали, он вскочил, погнался за прохожим, был скандал, полиция, пришлось отмазывать. Цыгане- это полностью провальный проект, они перешли на воровство продуктов и откаты готовы платить тоже только продуктами. Угоны машин бессмысленны, ибо все машины кредитные и застрахованы, и даже иногда в наших страховых компаниях.

Общество в зале опять заволновалось.

– Я почти закончил. Вы позволите?

Председатель привычно махнул рукой, и в зале стало тихо.

– Спасибо. И вот, на фоне всего происходящего, мы, к сожалению, продолжаем тратить столько же, сколько и до кризиса. Я, конечно, ничего не хочу сказать против уважаемых людей, я только констатирую.

– Исаак Моисеевич, не бойтесь. Базарьте без оглядки.

– Да. Итак. Только за последний месяц было куплено три представительских автомобиля, один особняк в элитном месте. Я уже не говорю об электронике, часах, ресторанах и прочих затратах. Да, разумеется, ещё мы обязаны тратиться на поддержание наших товарищей в местах не столь отдалённых, но эти расходы тоже можно, я думаю, оптимизировать. Чёрная икра в стенах колонии это, простите, не совсем уместно в наше время. Даже картина Гогена в оригинале была куплена на интернет – аукционе одним из наших товарищей. И оплачена с золотой карты нашего банка. Я предлагаю непременно сократить наши расходы, хотя бы на время, до восстановления, так сказать, рыночной конъюнктуры… Мы уже тратим средства общака, а дальше может быть ещё хуже…

Собрание зашумело ещё сильнее. Волнение длилось с полчаса. На сей раз председатель не останавливал вступающих, а сам участвовал в дискуссии, к нему несколько раз подходили участники совещания, и приватно о чём-то говорили.

Наконец, председатель встал. Одно это повергло присутствующих в изумление, поскольку редко кто помнил, чтобы председатель столь явно нарушал протокол. Шум утих. Двадцать пар глаз, вернее, девятнадцать с половиной, поскольку у уважаемого Николы Косого один глаз отсутствовал, следили за действиями председателя. Тот налил из вычурной бутылки в бокал тонкого хрусталя, понюхал, медленно, со вкусом, осушил бокал до дна и швырнул посуду в угол зала. Нежно прокатился хрустальный звон…

– Итак, господа присутствующие. Я скажу. Мы много слушали, много говорили, и пришла пора сделать выводы.

Первое. Не может быть и речи о том, чтобы снижать наши расходы. Мы не для того столько лет ходили по краю, чтобы сейчас начать экономить на самом необходимом,– собрание одобрительно зашумело.

Дальше. Наши товарищи на кичах страдают за нас. Мы все знаем, что это не сахар. И они не должны страдать. Как мы им объясним, если станем ограничивать их в самом лучшем? Нас не поймут. Забудем понятия- забудем закон! Поэтому помощь должна идти в полном объёме.

Мы не можем повлиять на рынок наркотических средств,– председатель разволновался и перешёл на литературный, даже протокольный язык. Всё-таки, интеллигент…

– Есть объективные факторы, и приходится их учитывать. Дальше. Мы не можем заставить наших клиентов больше и чаще любить наших девочек. Тут каждому своё. Кому девочка, а кому коза,– громкий смех в зале.