Красный дворец

11

Это был сон?

Каждый раз, когда мне приходили в голову мысли об Оджине, я гнала их прочь. Не эту тайну мне нужно было сейчас разгадывать.

Я неустанно напоминала себе об этом всю дорогу до дворца. Очутившись внутри здания, я сконцентрировалась на напряженных лицах вокруг, пытаясь усмотреть хоть какую зацепку — намек на чувство вины или, скажем, выражение холодного безразличия — на чьем-либо лице. Я не сомневалась, что убийца находился среди нас, поскольку его жертвами пали свидетельницы преступления наследного принца. Не могло быть простым совпадением и то обстоятельство, что в ночь убийства первой свидетельницы, придворной дамы Анби, принц также находился за пределами дворца.

Все это было подстроено.

Преступник знал, что принц той ночью покинет дворец. А кому, кроме людей из дворца с их шпионами, могло быть это известно?

— Здесь очень тяжело дышится, — шепнула мне Чиын, нарушая ход моих мыслей. Я посмотрела на подругу — она казалась гораздо более усталой и встревоженной, чем прежде. Мы с ней шли в Королевскую аптеку. — И я не смею ни на ком задерживать взгляд.

Я взяла ее руку и легонько сжала.

— Убитые медсестры работали не в те дни, что мы с тобой. Значит, скорее всего, убийца тоже сегодня не здесь. — Я не была в этом уверена, но так вполне могло быть.

Чиын шла, по-прежнему глядя себе под ноги.

— Я страшно боюсь, что одна из нас окажется его следующей жертвой.

— Чиын-а… Не надо так думать…

— Мы обеспечиваем ложное алиби… — Чиын огляделась по сторонам, — наследному принцу. Убийство произошло именно в ту ночь. И я почему-то все время думаю об этом. О том, что за нами постоянно следят.

— Вряд ли с нами что-то случится, — заверила ее я. — И Оджин скажет тебе то же самое.

В большой комнате, где медсестры облачались в рабочую одежду, мы с Чиын медленно переодевались, внимательно следя за окружающими нас девушками. Казалось, тут все друг друга подозревают и шепотом делятся с подругами своими соображениями.

— Ходит слух, — шептала одна медсестра, — что медсестру Арам убили потому, что она была дворцовой шпионкой.

Другая медсестра покачала головой.

— Ни одна женщина из дворца не станет шпионить по собственной воле. Нас принуждают к этому шантажом.

Остальные медсестры согласно закивали.

— Не знаю, что такого сделала медсестра Арам, но виновата во всем, должно быть, она сама. Шпионы — это марионетки в руках власть предержащих…

— А если твой господин скажет тебе броситься со скалы, ты бросишься? — услышала я знакомый резкий голос — голос медсестры Инён. — Нет, ты не подчинишься приказу, если он идет вразрез с инстинктом самосохранения. Но если тебе прикажут нанести вред другому в обмен на собственную жизнь, то, не сомневаюсь, ты без раздумий на это пойдешь. — Она прищелкнула языком. — Наверное, вам всем стоит задуматься, а можете ли вы работать ыйнё. Имеете ли право называть себя хранительницами жизней других людей, если по сути вы всего лишь марионетки?

Она ушла, но я продолжала думать о ней. Казалось, медсестре Инён нехорошо, она прижимала руку к животу и то и дело прислонялась к стене; но поскольку на свободе гулял убийца женщин, некую дурноту ощущали, похоже, все находящиеся во дворце.

Я вышла из здания, горя желанием осмотреть побольше пациентов — в особенности одного из них.

— Прошу прощения. — Я остановила проходящего мимо служащего. — Вы не знаете, врач Кхун сегодня здесь?

Он немного подумал.

— Кажется, я видел, как он шел к Медицинскому саду. Наконец-то он вернулся к работе.

Поблагодарив мужчину, я поспешила дальше, стремясь как можно скорее увидеть нашего с Оджином основного подозреваемого. Прошмыгнув в небольшую внутреннюю калитку, я оказалась в Медицинском саду и стала оглядываться по сторонам, пока мой взгляд не остановился на человеке, идущем по узкой грязной тропинке. Его взгляд был устремлен вдаль, меня он не замечал. На его заляпанном лбу сочилась кровью небольшая рана. На уровне колен виднелись пятна грязи, грязными были и его руки. Земля все еще не высохла после вчерашнего ливня, так может, он упал и испачкался? Но откуда тогда у него такая странная рана?

Я подошла к врачу Кхуну. Если он действительно совершил то, в чем я его подозревала, как он отреагирует на мое появление? Скривится ли он от боли, если я дотронусь до его руки — там, куда его ранил Оджин?

— Ыйвон-ним, — позвала его я.

Он посмотрел на меня через плечо.

— Что тебе надо? — Голос его был хриплым — это был голос человека, который слишком долго то ли кричал, то ли рыдал. Лицо же его свидетельствовало о боли в сердце — глаза Кхуна были красными и припухшими, щеки горели.

Я ткнула пальцем в собственный лоб, внимательно наблюдая за ним.

— У вас кровь идет.

— А тебе какое до этого дело? Оставь меня в покое. — Он грубо вытер рукой лоб; похоже, мое присутствие его нисколько не смутило. Даже наоборот: его безразличие к моей особе только усилилось. Возможно, он просто был превосходным актером и умело скрывал, что совершил нападение на женщину. — Я же сказал: оставь меня в покое.

Но я продолжала стоять, где стояла, меня будто пригвоздили к месту вертящиеся в голове вопросы.

— Медсестра Чонсу — моя наставница. Ее обвиняют в совершенных в Хёминсо убийствах, — сказала я, глядя, как он поднимает с земли садовый инструмент, острое лезвие которого блестело на солнце. В его руках эта штуковина выглядела смертельным оружием. — И, надеюсь, вы поможете мне доказать ее невиновность.

— И почему ты считаешь, будто я могу быть полезен тебе в этом?

— До меня дошел слух, что одна из жертв, придворная дама Анби… — Я помолчала. — Я слышала, она была вашей тайной женой.

В его глазах мелькнул страх. Я ждала, что он станет все отрицать, оправдываться, но у него лишь приподнялись брови.

— Если ты собираешься меня этим шантажировать, — прошептал он, — то знай, ничего у тебя не получится.

— Я вовсе не…

— Здесь, во дворце, все кого-то шантажируют.

Я очутилась в тупике. Пораскинув мозгами, я перебрала имевшиеся у меня варианты дальнейших действий и вспомнила о стратегии, которая сработала в случае со стражником, охранявшим дом отца. Страх разомкнул мои плотно запечатанные губы.

— Не лучше ли сказать правду свободно и открыто, а не под пытками?

— О чем ты? При чем здесь пытки? — выпалил он.

— А вы разве не слышали? — выдержала я его взгляд. — Вас ищет полиция. — «В особенности инспектор Со», — не стала уточнять я.

Паника затопила глаза Кхуна, и на какое-то мгновение, казалось, он утонул в ней. Но затем врач покачал головой и издал холодный, невеселый смешок.

— Ну и какое это имеет значение? Мне без разницы, что со мною будет. Я бы хотел умереть вместе с ней. — Его голос был сиплым от обуревавших его чувств. Возможно, это были гнев, горе… или же раскаяние. Глядя на свое отражение в лезвии, он прошептал: — Я бы с радостью обменял свою жизнь на ее.

Глядя на этого молодого человека, я почти понимала, почему придворная дама Анби влюбилась в него. Он так любил ее, что мог с легкостью перенести все на свете, лишь бы она была рядом — одиночество жизни во дворце, тысячи писаных и неписаных дворцовых правил, неотвратимое будущее. Она была женщиной короля и должна была посвятить всю жизнь без остатка ему, и только ему, хотя и не знала его.

— Вы действительно любили ее, — прошептала я еле слышно.

— Конечно, любил, — выдохнул он, подняв на меня взгляд. Он смотрел на меня не отрываясь, как будто отчаянно желал, чтобы его услышали. — Вот почему я… — Он запнулся. — Вот почему я послал Анби записку, умоляя ее бежать вместе со мной. Рано утром я отправился за ней в крепость. Она сказала, что покинет дворец незадолго до окончания комендантского часа и мы встретимся у ворот.

— Но дворец в это время должен был быть закрыт. Как же ей удалось бы уйти?

— Существуют способы выбраться из дворца, известные только придворным дамам и нелояльным членам королевской семьи. — Он опять тяжело вздохнул. — Но она так и не пришла, и я решил, что она передумала. Или же ее поймали. Но потом узнал, что ее… больше нет.

«Ее больше нет». От этих слов меня пробрала холодная дрожь. «Ее убили».

— Я слышала, за день до ее смерти вы с ней ссорились.

В его голосе послышалась злость.

— Виной тому госпожа Мун. Она узнала, что принц собирался уйти той ночью из дворца, вот и попыталась надавить на Анби, чтобы та последовала за его высочеством. Анби так и собиралась сделать, но я ее переубедил, хотя мы прекрасно понимали, что в наказание госпожа Мун может поведать всем о наших отношениях. Вот почему я попросил Анби бежать со мной. Надо было спасаться от этой жестокой женщины.

Его мрачное настроение поразило меня, показалось слишком уж подозрительным. Почему на следующий же день после того, как напали еще на двух женщин, он выглядел так, будто разваливался на части?

— Почему вы сейчас мне об этом рассказываете? — осторожно спросила я.

— Потому что… — Его рука потянулась к ране. Казалось, его ткнули лицом во что-то твердое. Или же он сделал это сам. — Потому что теперь я думаю… может… может, я мог предотвратить ее смерть.

— Как? — прошептала я.

— Не надо было мне с ней вообще знакомиться. — Он говорил отрывисто, полным отчаяния голосом, словно обращался к самому себе. — Как же ужасно я об этом жалею! Я пытался бежать от воспоминаний о ней. Стал жить с семьей, надеясь так сохранить свой разум… — Воздух вокруг него медленно становился другим, морозным, хрустким, и с лица врача Кхуна исчезли все краски. — Но неважно, кто что мне говорил и говорит — голос моей совести громче всех остальных. Я навлек смерть на Анби. Я во всем виноват.

— Что вы имеете в виду? — продолжала допытываться я, но тут услышала звук чьих-то шагов и запаниковала. Быстро обернувшись, я увидела блестящий зеленый халат — к нам приближался евнух. Он не сводил с меня взгляда. Я поняла, что время мое истекает. Если я не вытяну из врача Кхуна его тайну прямо сейчас, то не сделаю этого никогда.

Я шагнула к молодому человеку так близко, что он наконец взглянул на меня.

— Так почему вы считаете себя виновным в ее смерти?

— Я сын убитой дворцовой медсестры.

— Знаю. Медсестра Кюнхи мне все рассказала.

Теперь он смотрел в сторону, на приближающегося евнуха. В его взгляде мерцала неистовая тьма.

— Тогда ты должна спросить себя — случайно или нет я полюбил одну из трех свидетельниц убийства моей матери.

Мой ум лихорадочно работал. До настоящего момента я об этом даже не задумывалась. Но могло ли это и в самом деле быть совпадением? Или же он намеренно искал общества придворной дамы Анби? Сблизился ли он с ней, желая завоевать ее доверие, выведать тщательно хранимую тайну о том, что она видела, как убили его мать, и, возможно, помогла закопать тело?

— Медсестра Хён, — услышала я чей-то пронзительный голос. Я повернулась и узнала евнуха Има, того самого старика, который играл роль принца в ночь резни в Хёминсо. — Вас призывает его королевское высочество.

На какое-то мгновение мне захотелось придумать оправдание, почему я не могу пойти. Любое, какое угодно — лишь бы остаться в саду, вызнать у врача Кхуну ответы. Но моя осмотрительность сомкнула мне уста. Я бы не посмела перечить его высочеству.

Я поклонилась евнуху, и в голову ко мне медленно прокралась одна мысль. Возможно, всего лишь возможно, именно у наследного принца имеются ответы на все мои вопросы.

Евнух Им молча шел на три шага впереди меня, голова его была опущена, руки прятались в широких рукавах. Но вдруг он остановился, и я замерла за его спиной, заметив трех чиновников в халатах красных, как пятна крови. Они стояли перед воротами и вглядывались сквозь решетки на двойных деревянных дверях в резиденцию наследного принца — шпионили за ним.

— Поминутно перечисли мне все, что делал прошлой ночью, — послышался из-за ворот резкий властный голос. Это говорил король. — Ты утверждаешь, что ночью слонялся по дворцу. Мимо каких стражников ты проходил? Когда вернулся к себе?

Повисло долгое молчание, и меня пробрала холодная дрожь. Король допрашивал своего сына. Он подозревал его во вчерашнем нападении на женщин.

— Почему ты молчишь?

Я представила, как наследный принц, будущий король, застыл перед отцом и смотрит на него глазами испуганного ребенка, а потом до меня донесся его очень тихий голос:

— Что бы я ни сказал, что бы ни сделал, я всегда оказываюсь виноват.

В воздухе, казалось, разлилась ярость.

— Я не хочу быть королем. И никогда не стану этого достоин, — продолжал принц, в его тихом низком голосе дрожала нотка отчаяния. — Мне всегда было довольно того, что я ваш сын…

— До чего же ты жалок, — задохнулся от гнева король. — Вечно скулишь, словно изнеженная собачонка. С тобой невозможно разговаривать нормально.

Отрывистые слова его величества эхом отразились от павильона Чосын, шпионы поспешили удалиться, потому что ворота вдруг распахнулись. Из них вышли король и его свита, и мы с евнухом почтительно склонились перед его величеством.

— Наверное, мне лучше прийти в другой раз, — сказала я осторожно, когда мы снова остались одни.

— За вами послал принц, — возразил евнух Им невозмутимо спокойным голосом. — Следуйте за мной.

Я неохотно подчинилась и вошла в ворота. Двор был пуст; принц, должно быть, быстро удалился в свои покои в павильоне Чосын — это название означает «Дом будущего короля», но напоминает также по звучанию слово, смысл которого «После жизни». Меня охватило уныние: казалось, тени вокруг доносят до меня эхо из другого мира.

— Не открывайте рта, пока к вам не обратятся, — шепотом напутствовал меня евнух по дороге в резиденцию. — Не поднимайте головы. Никогда не смотрите принцу в глаза. — Вероятно, он повторял эти слова не меньше тысячи раз. — И что бы ни произошло, если вам дорога жизнь, не говорите ничего, что может огорчить его высочество.

Слуги раздвинули дверь, и я с опаской вошла во внутренние покои. Пол казался выложенным светлой квадратной плиткой — это солнечный свет проникал в отверстия закрывающих дверь экранов. Повсюду лежала одежда и книги. Разглядывая одну из стопок, я ждала, и мое сердце колотилось как безумное, потому что я чувствовала присутствие принца — темноту, заполнявшую каждый угол комнаты.

Была ли это аура убийцы? Действительно ли он обезглавил медсестру Хё-ок? Держал ли он с тех пор в руках меч?

— Я буду говорить с ней наедине, Им, — раздался глубокий громкий голос.

Евнух ушел, дверь у меня за спиной закрылась, и я стала ждать, когда принц снова заговорит. Он молчал. Я смотрела на него из-под опущенных ресниц. Принц Джанхон стоял спиной ко мне. Вблизи он казался выше и больше, и я решила, что истории о его военной доблести должны быть правдивы. Шелковый халат с драконами — до того темно-синий, что казался почти черным, — обтекал его подтянутую фигуру, словно вода — массивные камни. Его широкие плечи нашептывали о силе и способности поразить одним ударом сразу нескольких противников.

— Скажи мне, — сказал он мне, приглушив голос. — Ты шпионка?

Мои мышцы напряглись, ум стремительно заработал. Я не могла взять в толк, с чего он это взял. А затем вспомнила, как шла за ним от резиденции госпожи Хегён до королевского кабинета два дня тому назад.

— Нет, ваше высочество.

— Все шпионы так говорят. — Он медленно повернулся и стал приближаться ко мне, пока его гигантская тень не нависла надо мной, а полы его халата не закрыли мне обзор. — Я убью тебя, если ты одна из них.

У меня на спине выступил холодный пот.

— Я не шпионка, ваше высочество, я… — Я облизнула сухие губы. — Я обеспечиваю вам алиби.

— Алиби? — шепотом переспросил он.

— В ночь резни в Хёминсо, — поспешно сказала я, — госпожа Хегён позвала меня и еще кое-кого осмотреть ваше высочество. И с тех самых пор я заверяю всех, что вы действительно были той ночью у себя в покоях, целый и невредимый.

— А. — В его голосе прозвучала нотка понимания. — Той ночью.

Я стояла совершенно неподвижно, мою кожу покалывало от уверенности в том, что за мной наблюдают. Изучают. Словно я гобелен, скрывающий некую тайну.

— А кто, как ты думаешь, убийца? Подобно всем остальным, считаешь, что это я?

— Ваше высочество, кто я такая, чтобы думать об этих вещах? — Я, насколько могла, постаралась съежиться. Стать совсем маленькой, чтобы суметь улизнуть от него, словно мышь, спасающаяся от когтей тигра. — Я всего лишь простая служанка.

Принц чуть повернулся ко мне, и серебряные драконы на его халате ярко блеснули. Он холодно произнес:

— Тебя, как мне сказали, зовут Пэк-хён. Ты бывшая ученица медсестры Чонсу и незаконнорожденная дочь его сиятельства Сина.

Я с трудом сглотнула. Мой голос немного дрогнул, когда я отвечала ему:

— Да, ваше высочество.

— Не сомневаюсь, все это лишь дает тебе больше оснований для слежки за мной.

У меня скрутило желудок, я крепче сжала руки, чувствуя, что принц видит меня насквозь. Он был знаком с моим отцом и, возможно, даже считал его своим соперником. И все же оба они оказались рядом с местом преступления и тем самым обеспечили друг другу алиби. Если верить показаниям сторожа, убийца, скрываясь, налетел на отца, и я гадала теперь, а видел ли убийцу принц.

Мое любопытство все росло, обостряя восприятие и прогоняя страх. Я задумалась, как лучше задать имеющийся у меня вопрос. Не было ни малейшей вероятности, что его высочество что-нибудь расскажет мне, зато он может поведать что-то своей покойной сестре.

Никогда не смотри в глаза принцу.

Я умудрилась набраться смелости, подняла взгляд и посмотрела в его глаза, темные как ночь. Я очень надеялась, что обо мне говорят правду — что я почти точная копия сестры принца.

Его любимой сестры.

Почти мгновенно глаза принца Джанхона расширились. В его взгляде засветилось удивление, а затем мелькнула боль. Испуганная тем, какое сильное впечатление произвело на него мое лицо, я быстро опустила глаза.

— Раньше я видел тебя только издали, — сказал он, задыхаясь и пытаясь вернуть самообладание. — Ты так похожа на нее.

Я несколько раз вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться и не зная, как реагировать на его слова. Но, казалось, он уже забыл о своих подозрениях.

— Посмотри на меня еще раз.

«Что я наделала?»

Но, я подчинилась и увидела перед собой ночь — глаза до такой степени темные и околдовывающие, что я забыла все страшные истории о принце и видела лишь переполнявшую его боль. Такую боль невозможно сыграть — я слишком часто замечала ее в глазах умирающих и тех, кого они покидали.

— Мертвые никогда не остаются мертвыми надолго, — чуть слышно пробормотал он. — Они никуда не уходят. Ты веришь в это?

— Да, ваше высочество, — сказала я, желая угодить ему — и себе. — Я верю, они остаются рядом с нами. Верю, что духи могут вселяться в тела живых людей.

— Значит, моя сестра может находиться где-то поблизости? — спросил он хрипло. — Ты слышала ее?

В его голосе звучало отчаяние, и я не сразу нашлась с ответом. Он внимательно изучал мое лицо, — возможно, точно так же его глаза проходились по страницам оккультных книг в поисках успокоения, которого не мог дать ему большой и пустой дворец.

— Да, — солгала я. — Я слышала ее, ваше высочество. И она велела мне следовать за вами. Я не намеревалась шпионить, ваше высочество.

И словно будучи больше не в состоянии смотреть на меня, он отошел в сторону. Шелк зашелестел, когда он садился за столик на коротких ножках, халат обтягивал его тело, словно темная-претемная могила. Он сидел неподвижно, поставив локоть на стол, его рука касалась шелковой ленты на голове. Ни единой пряди волос не выбивалось из его идеальной прически, и его лицо было открытым и ясным — хотя и омраченным взглядом, исполненным тревоги.

— Можешь идти, скажи только… вдруг тебе что-то нужно? — Он поднял глаза, но его взгляд остановился на воротнике моей формы. — Какие-нибудь украшения или платья?

Я сильно закусила нижнюю губу. Я жалела принца, потому что было очевидно: он очень любил свою сестру. Наверное, даже чудовищам бывает больно. Даже убийцы могут кого-то любить.

— Тебя что-то беспокоит, — произнес он. — Скажи мне, что именно.

Я, чуть поколебавшись, все же посмела ответить:

— Моя наставница медсестра Чонсу… ее по ошибке обвинили в резне и арестовали.

Молчание.

— И чего ты хочешь?

— Ваше высочество, — осторожно начала я, — если у вас есть какая-нибудь информация о резне, если вы знаете что-то такое, что поможет найти убийцу, я буду перед вами в неоплатном долгу. — Мой вопрос повис в воздухе, и я, затаив дыхание, ждала, что произойдет.

— В день резни… — наконец произнес он, и я почувствовала великое облегчение, но оно тут же улетучилось, когда он заговорил вновь: — Твой отец встал рано, от него пахло алкоголем и духами, и он видел, как я шел по улице за час или около того до наступления зари.

Я стояла, подавшись вперед от напряжения. Он говорил то же самое, что и слуга отца.

— Тут непонятно откуда стремительно выбежал некий человек. Было темно, и разглядеть его я не мог, но в спешке он кое-что уронил. Какой-то окровавленный предмет… — Взгляд принца метнулся к перламутровому шкафчику слева от него. — Хочешь забрать его?

— Я… Да, ваше высочество, — с трудом выговорила я.

— Тогда мы можем помочь друг другу. Я никого не просил об этом, потому что не знаю, кому можно доверять, а кому нет. Но я уже начинаю приходить в отчаяние. — Принц Джанхон провел ладонью по лицу, и неожиданно мне показалось, будто он не спал тысячу лет, потому что ему не давало заснуть великое множество демонов. — Вдруг ты поможешь мне найти лекарство, которое облегчит мои страдания.

Я стояла тихо и ждала, когда он пояснит, что имеет в виду.

— Я не могу сдерживать охватывающий меня гнев. Он не дает мне спать по ночам. Любой пустяк доводит меня до бешенства. — Он клацнул зубами. Казалось, его беспокоит одна даже мысль об этом. — И меня это выматывает — гнев, что не покидает меня… ни на мгновение.

— Я достану лекарство, — прошептала я. — Обещаю.

— А потом тебе следовало бы отказаться от работы во дворце. Я бы на твоем месте поступил так. — Он по-прежнему был неподвижен, словно на него давил груз навалившихся забот. — Внемли моему совету, медсестра Хён, если тебе хоть немного дорога твоя жизнь. А теперь иди.

Позже я узнала, что король вычеркнул принца Джанхона из списка тех, кто должен был присутствовать на поминальной службе по королеве Чонсон. Все хоть сколько-нибудь значительные персоны вместе с окружением короля должны были отправиться из дворца к могильному холму.

Все, кроме сына короля. Сына, который теперь отказывался есть, отказывался пить, потрясенный тем, что его так унизили.

И потому принцу как никогда необходимо было успокаивающее гнев лекарство. Мне отчаянно хотелось пойти в библиотеку, узнать, какое снадобье тут будет уместно, но у меня имелась срочная работа, врач Нансин все время был рядом, и я не могла улизнуть из дворца незамеченной.

Занятая этими мыслями, я взяла порубить пучок травы, но внезапно почувствовала острую боль в руке.

— Проклятие! — прошептала я. Из пораненного большого пальца по ладони, а затем и на разделочную доску потекла кровь. Мне вдруг ярко вспомнились кровавые убийства.

Я стала в панике искать полотенце, метнулась не в том направлении и налетела на горшок с дорогим лекарством. Окружающие заохали, вытаращились на меня, но все множество лиц поглотил туман. Никогда прежде я не совершала столько глупейших ошибок почти одновременно.

И тут меня развернула чья-то рука.

— Из-за подобных оплошностей можно лишиться должности, — сказала медсестра Инён. Она провожала взглядом врача Нансина, который быстро удалялся от нас, от того, что я натворила.

С тяжелым вздохом Инён забрала у меня нож. Отложив его в сторону, она достала носовой платок, оторвала от него полоску и перевязала мне большой палец.

— Да что с тобой такое?

— В голове помутилось, — прошептала я со стремительно бьющимся сердцем. Врача Нансина теперь нигде не было видно, и сестры потеряли ко мне интерес. Или же они просто избегали медсестру Инён. — Все это так непохоже на меня.

— Знаю. — Медсестра Инён покачала головой, туго наматывая еще один слой ткани мне на палец, чтобы остановить кровотечение. — Но я догадываюсь, почему ты такая нервная…

— Что ты имеешь в виду?

Взглянув на меня задумчиво, она отвела меня в сторонку — на тенистый пятачок за аптекой.

— Я видела, как ты совсем недавно выходила из Медицинского сада с евнухом наследного принца. Что это было?

Я поерзала на месте:

— Он просто хотел спросить меня кое о чем.

— О чем?

— О… — Я помолчала. — А почему тебя это так интересует, ыйнё-ним?

Повисшее молчание показалось мне таким же холодным, как и обволакивающие нас тени.

— Я должна кое-что сказать тебе. — Ее голос звучал напряженно. — Возможно, надо было сделать это раньше. Ты не работаешь во дворце и месяца, и потому не знаешь, какие тайны скрываются… — Она поморщилась и осторожно положила руку себе на живот, а когда я озабоченно посмотрела на нее, проговорила сквозь стиснутые зубы: — Из-за всех недавних событий я лишилась сна и потому слишком много пью. И это вызывает у меня совершенно ужасные боли в желудке…

Инён снова замолчала, по ее бледным щекам и губам стало понятно, что ее тошнит. Совершенно очевидно было, что чувствует она себя очень нехорошо. Она крепко сжала губы, словно ее вот-вот вырвет, и я запаниковала.

Не успела я понять, что еще беспокоит медсестру Инён, как она сделала глубокий вдох и снова заговорила — достаточно твердо, чтобы отвлечь меня от переживаний за ее здоровье:

— Наступили опасные времена, медсестра Хён, и если ты хочешь выжить, то держись подальше от принца Джанхона.

Страх вернул меня к действительности:

— Что тебе известно, ыйнё-ним?

В ее глазах плескалось беспокойство. Ее разум, казалось, метался между «скажи ей» и «не говори». А потом она наконец проговорила:

— Ты хорошая женщина, медсестра Хён, и если я решусь доверить тебе эту тайну… ты должна будешь хранить ее так, будто хранишь мою жизнь.

— Обещаю, — сказала я, отвечая за свои слова.

— Несколько месяцев тому назад… — неуверенно начала она, — в комнате наследного принца обнаружили заговоренный шаманский амулет.

Я аж рот раскрыла. Это было страшное преступление. Шаманизм был запрещен, и ритуалы черной магии, направленные на любого члена королевской семьи, карались смертью.

— Кто принес его туда?

— Госпожа Мун, — ответила она, и волоски у меня на коже встали дыбом. — Выяснив, откуда взялся этот амулет, мать и жена принца позвали госпожу, твердо намереваясь разоблачить ее. Я все слышала. И не сомневалась, что госпожу прогонят из дворца, но ей удалось напугать их. Она сказала, что откроет королю одну тайну, поистине ужасную. — Инён помолчала, хмуря лоб. — О том, что наследный принц собирается убить короля.

Ее слова вонзились мне в сердце, подобно острому куску льда. Я даже сначала не поверила, решила, что я, конечно же, неверно что-то поняла.

— Госпожа Мун сказала, что наследный принц втайне копит оружие. Заверила, что у нее есть тому доказательства. — Оглядевшись по сторонам, медсестра опять хмуро и серьезно посмотрела на меня. — Так что держись подальше от наследного принца, медсестра Хён. Союзники его высочества непременно умрут вместе с ним.

Во время перерыва я пошла в медицинскую библиотеку и по дороге поймала себя на том, что смотрю на каменные стены дворца и гадаю, сколько ужасных тайн они хранят. Если эти стены падут, то разольются ли ужас и смерть реками крови?

— Я помогу тебе найти лекарство, — пообещала Чиын, сопровождая меня к лестнице в библиотеку. — Но для кого оно?

— Для… — Я не осмелилась сказать ей, что лекарство предназначено для принца; чем меньше она знает, тем меньшая опасность ей будет грозить. В то же самое время меня огорчало собственное непоколебимое решение приготовить лекарство, несмотря на все то, о чем поведала мне медсестра Инён.

Я не знала, что ответить Чиын, и тут она спросила:

— Оно для твоей матери?

— Да, — быстро сказала я. — Мама вечно злится на отца, и мне нужно как-то выровнять ее настроение.

Мы вошли в тихое помещение с большими, забранными экранами окнами. Взяв несколько книг, мы с Чиын сели за стол в глубине зала. Я сосредоточенно просматривала одну книгу за другой, ощущая бремя ответственности на своих плечах. В обмен на орудие убийства надо было подобрать самое подходящее лекарство.

Чиын ткнула меня локтем в бок и вырвала из моих мыслей.

— Мой двоюродный брат, — прошептала она, сверля меня взглядом, — он так и не вернулся домой прошлой ночью. Ты не знаешь почему?

До меня не сразу дошел смысл ее слов. Затем — медленно — ко мне вернулись воспоминания: мы с Оджином сидим в предрассветном сумраке в маленькой комнате в харчевне и не отрываем взглядов друг от друга. Мои щеки залил румянец — и это выдало меня. Глаза Чиын стали огромными.

— Нет, — в ужасе ответила я, стараясь умерить ее воображение. — Это не то, о чем ты подумала…

— Вы провели вместе ночь? — Она едва ворочала языком, ее лицо стало прямо-таки багровым. В глазах же плясала смесь удивления и радости. — И что это значит? Ты в него влюбилась? А он в тебя? О боги, немедленно мне все расскажи!

— Чиын-а, я же сказала, это не то, о чем ты подумала. — На сердце у меня было тяжело, голова болела от недавних происшествий. — Мне надо сосредоточиться на поисках лекарства…

— Приготовление лекарств — моя работа, и я что-нибудь да подыщу. Но пообещай рассказать мне все.

— Я…

Чиын притянула к себе стопку книг и привычно перелистала их проворным движением.

— Ондамтан, — сказала она, отыскав ответ на мой вопрос так быстро, что, несмотря на мое мрачное настроение, меня охватило восхищение. — Вот что тебе нужно.

— Ты мгновенно его нашла… — Я прочитала абзац, на который она указала, и меня ошеломили свойства этого лекарства. Я просмотрела список ингредиентов, запомнила их и решила, что сама приготовлю снадобье для принца Джанхона и завтра как-нибудь передам ему. А сейчас уже было слишком поздно…

— Ну, — потребовала Чиын. — Расскажи мне обо всем!

Я покачала головой.

— Мы просто обсуждали ход расследования. Потом, незаметно для себя, заснули, а с утра проснулись и пошли по делам — каждый сам по себе. Вот и все.

— Не может этого быть, — стояла на своем Чиын.

— Но так оно и есть. Не каждая девушка-служанка — Чхунхян и не каждый молодой человек — Моллён. Жизнь не всегда похожа на сюжет романа. — Избегая ее взгляда, я поднялась на ноги, деловито собрала книги со стола и вернула их на полки. Все это время Чиын продолжала наблюдать за мной, и когда румянец на щеках у меня разгорелся еще ярче, я почувствовала, что ее улыбка стала шире.

— Хён-а-а, — озорно протянула она, вставая рядом со мной. — А сегодня вечером ты опять встречаешься со своим возлюбленным?

— Он не мой возлюбленный, и я не встречаюсь с ним… — И тут я запнулась, вспомнив, что этим вечером договорилась снова увидеться с Оджином. После резни я виделась с ним каждый день и, пожалуй, отчасти даже привыкла к ритмичности наших встреч, к их периодичности…

А что будет, когда расследование закончится? Неужели я обернусь и увижу, что он ушел?

В груди у меня образовалась пустота, и я не понимала почему.

— Я твоя подруга, — ласково сказала Чиын, пристально глядя на меня. Она больше меня не поддразнивала. — Ты всегда делилась со мной самыми сокровенными своими тайнами. И, сама знаешь, ты можешь довериться мне абсолютно во всем.

Я покачала головой, пытаясь прогнать боль, и сказала себе, что все это мне безразлично. Но все же бессознательно подняла руку к волосам и провела по ним пальцами, повторяя прикосновение Оджина. Или же это все-таки был просто сон?

— Он коснулся моих волос, — призналась я. Мое сердце затрепыхалось, смущенное тем, что я сказала это вслух, но мне была ненавистна неопределенность. — Это что-то значит? Или ты считаешь, будто у меня разыгралось воображение?

— А ты бы что предпочла? — мягко спросила Чиын.

Желудок у меня словно завязался узлом, я обняла себя и уставилась в пол. Моя осторожность улетучилась со вздохом поражения, и я признала правду, от которой у меня запылали уши.

Я хотела любить и чтобы любили меня.

Я хотела, чтобы меня заметили.

Я хотела, чтобы меня поняли и приняли.

А когда я была рядом с Оджином, в мою голову проникали нежеланные тени, мысли о том, каково это — когда тебя нежно любят, прямо как в романах из личной библиотеки Чиын.

Но я была не настолько наивна, чтобы верить, будто я, прислуга, могу стать для Оджина чем-то большим, чем моя мать в свое время стала для его сиятельства Сина. И я была не настолько наивна, чтобы хотеть чего-то сверх того, что мне уже принадлежало.

У меня была его дружба. И этого было достаточно.

Этого должно было быть достаточно.