Красный рассвет

Глава 1

Северная Америка, г. Санкт-Петербург, Народная Республика Флорида.

Массивный широкофюзеляжный Ил-969 приземлился настолько мягко, что я даже не почувствовал момент касания полосы. Салон сразу наполнил громкий гул — створки двигателей разошлись, реверсивной тягой замедляя бег двухпалубного воздушного лайнера. Постепенно скорость падала, гул реверса смолк, и вот мы уже управляемо катимся по взлетно-посадочной полосе.

Раздалось несколько робких хлопков, большинство пассажиров сразу подхватили, и в салоне зазвучали бурные и продолжительные аплодисменты. Вот ведь — меняются реальности, а традиция русского человека хлопать при посадке остается неизменной.

— Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в столице Республики Флорида, в аэропорту имени Кирова города Санкт-Петербург. Местное время шесть утра двадцать семь минут, температура воздуха двадцать три градуса по Цельсию. Благодарим за выбор авиакомпании Аэрофлот, будем рады вновь видеть вас на борту. Товарищи, просим вас оставаться на своих местах с застегнутыми ремнями до полной остановки самолета.

Голос старшей бортпроводницы приятно разбавил гомон в салоне после приземления. Ночной беспосадочный перелет Петроград — Санкт-Петербург на восемь с половиной тысяч километров, больше одиннадцати часов в воздухе, наконец подошел к концу. Пока некоторые пассажиры довольно громко выражали свою радость по этому поводу, я в задумчивости головой покачал.

«Из Петрограда в Санкт-Петербург».

Все никак привыкнуть не могу. Санкт-Петербург, где мы сейчас приземлились — это город во Флориде, в девятнадцатом веке основанный. В Северной Америке есть еще один Санкт-Петербург, в моей реальности гораздо более широко известный из книг про Тома Сойера, но он в другом штате находится. Этот же Санкт-Петербург, одним из основателей которого был русский промышленник Петр Дементьев, в моем прошлом мире совершенно не на слуху.

В салоне катящегося по взлетно-посадочной полосе самолета между тем началось активное движение. Не все товарищи послушались призыва бортпроводницы и остались на местах — люди вставали, разминали ноги, доставали с полок ручную кладь, толпились в широких проходах. В очень широких проходах: мне, привыкшему к другим самолетам — с сокращенными рядами для увеличения количества кресел, подобное в новинку.

Место у меня было у прохода, всегда так летаю если есть возможность. Плюсов гораздо больше, чем если сидеть у иллюминатора. Минус один — в окошко полноценно не посмотреть. Так что сейчас, чуть наклонившись, я с интересом разглядывал по чужим иллюминаторам как проплывает изумрудная трава поля вокруг взлетно-посадочной полосы.

С середины осени по конец марта в Питере (который в России и который здесь называется Петроград) можно снимать цветные фотографии и говорить, что снято на черно-белую пленку, все равно разницы никто не увидит. Здесь же даже через иллюминаторы поражают сочные цвета: чистое голубое небо, яркое солнце и изумрудная трава. Разительный контраст. Тем более что сегодня, когда мы вылетали ночью из Петрограда, температура была минус семь и дул порывистый ветер неся с собой то колкий снег, то ледяной дождь. Я поэтому и на рейс едва не опоздал, Пулковское шоссе из-за крупной аварии колом встало.

Люблю вот так прилетать из зимы в лето. И судя по возгласам, не только я: на двух рядах позади меня, полностью их занимая, по тому же поводу шумела обсуждением молодежь плюс-минус примерно моего возраста. Компания почти полтора десятка человек навскидку, парни и девушки. Мажоры из МГИМО — сами сразу громко представились таким образом, когда в Петрограде места занимали. И еще тогда вели себя довольно шумно, обещая в полете дать стране угля мелкой крошкой.

Впрочем, судя по услышанным при посадке разговорам, непосредственно мажоров из МГИМО в компании практически не было. Большая часть молодежи — только-только закончившие школу юноши и девушки. Была в этой Российской Федерации традиция, что сразу после школы выпускник проводил год в путешествиях. Причем добровольно-обязательная традиция, и в семьях где возможности самостоятельно отправить чадо посмотреть на мир не было, получали путевки в профсоюзе, парткоме или службе социальной опеки, отправляя чада по санаториям и туристическим маршрутам бескрайней и необъятной. На самом деле бескрайней и необъятной — границы Советского Союза здесь выходили за пределы одного континента, и над ним никогда не опускалось солнце.

Меня, к сожалению, подобная государственная щедрость обошла стороной по возрасту — я появился в этом мире всего полгода назад. И в процессе легализации (тайной, конечно же) был осчастливлен только трехмесячным курсом военной подготовки — обязательный для всего мужского и годного по состоянию здоровья населения «Курс молодого бойца».

Давным-давно, почти год назад, я — еще в другом мире, являясь гражданином неизвестной здесь Российской Федерации вернулся из Африки, где после срочной службы отслужил Отечеству еще один год по контракту. На фоне чего перспектива второй раз отправляться в армию мне, конечно, принесла бурю эмоций. Тем более что осенним призывом в Печенгу уехал, вот радость была. Впрочем, легальное получение паспорта конечно же того стоило. Тем более цена гражданства для меня уложилась всего в три месяца — все остальное сделало право по рождению и знание русского языка: паспорт я делал по программе репатриации соотечественников.

Между тем крики позади все нарастали, молодежь на рядах позади активничала все больше. Во время ночного полета угля мелкой крошкой «мажоры из МГИМО» может быть кстати и дали, не знаю — я почти весь перелет проспал и только перед посадкой проснулся, разбуженный на завтрак. И сейчас еще периодически позевывал, смаргивая выступающие на глаза слезы.

— Товарищи! Наш самолет находится в движении. Для вашей безопасности просим вас оставаться на своих местах до полной остановки самолета! — послышался усиленный динамиками голос. Бортпроводница говорила что-то еще, но активные студенты за моей спиной практически заглушили ее голос радостными возгласами.

Самолет между тем вырулил к терминалам, зеленое поле в иллюминаторах кончилось, ничего интересного больше не видно. Смотреть больше нечего, так что я откинулся на спинку кресла. И тут же почувствовал, что затылком уперся в чью-то руку. Причем после касания моей головы рука и не думала убираться.

Обернувшись, увидел молодого невысокого парня в массивных очках в роговой оправе. Невысокий рост свой он компенсировал прической — огромная и высокая кудрявая шевелюра. Похоже сейчас мода и на такие массивные очки, и на такие прически — я за последние недели на улицах Москвы и Петрограда много похожих видел, вместе и по отдельности.

Лохматый мажор по-прежнему стоял, беззастенчиво облокотившись на подголовник моего кресла, и что-то активно рассказывал двум симпатичным девушкам. Обе блондинки, обе одного типажа — как будто Скарлетт Йоханссон с Дженнифер Лоуренс рядом поставили. Красивые, но красота довольно типичная — в московском метро на красной ветке таких красоток в каждом вагоне иногда пальцев рук пересчитать не хватит.

Еще обе девушки даже с учетом шевелюры выше лохматого мажора, который полностью завладел их вниманием. Ну прямо сердцееед профессиональный: блондинки смотрели на него с обожанием и как раз сейчас громко и заразительно засмеялись после очередной шутки. Вот прямо ну очень натурально, лишь чуть-чуть переигрывая.

— Уважаемый, — тронул я парня за локоть.

Тот, удивившись столь бесцеремонному вмешательству, с крайним удивлением на меня обернулся. Глаза чуть навыкате, да и взгляд неприятный — как барин на холопа смотрит, буквально.

— Это же не теплый ламповый звук, приятель, — неожиданно сказал я, не сумев подавить резкую вспышку раздражения.

— Что? — крайне удивился лохматый мажор.

— Цифра, не аналог, ты разве не слышишь? — снова озадачил я его вопросом.

Одна из красивых девушек, кстати, прекрасно поняла о чем речь — бросила на меня короткий резкий взгляд, щеки ее мгновенно заалели. Я хотел было ей подмигнуть, но девушка уже отвернулась, показательно меня не замечая.

— Ты чего несешь, товарищ? С тобой все в порядке? — между тем поинтересовался у меня явно озадаченный лохматый сердцеед.

— Руку убери. Пожалуйста, — меняя тему, совсем другим голосом сказал я и показал на его локоть, лежащий на подголовнике моего кресла.

По-прежнему сохраняя крайне удивленный вид, мажор руку убрал и озадаченно поправил очки. Чувствуя внимательные взгляды остальной притихшей компании, смотрел он на меня теперь как на больного головой, причем делая это старательно-показательно. Всем видом демонстрируя, что не будь перед ним столь странный человек, так просто бы он просьбе не уступил.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил я и отвернулся.

Позади послышались вновь набирающие силу множественные голоса, судя по всему довольно громко и бесцеремонно обсуждающие мою персону — от компании молодежи произошедшее не укрылось. Мне было все равно — я уже не слушал.

Самолет между тем окончательно закончил рулежку и остановился, но трап пока не приезжал. Не, не трап будет, вон посадочный рукав подкатывают — заметил я мельтешение в иллюминаторах. В это время локоть лохматого мажора вновь оказался на подголовнике моего кресла, пару раз коснувшись моего затылка.

Ненавижу когда кто-то вот так нагло лезет в мое, как это называлось в моем мире, «личное пространство». Еще больше это напрягает, когда делается подобное явно специально.

Прикрыв глаза, я глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул.

Сосчитал до десяти. Пока считал, по затылку локтем мне довольно ощутимо попало три раза. Снова глубоко вздохнул, подышал по схеме 4-7-8.

Спокойствие, только спокойствие. Я чужой, в чужом мире. У меня с собой приличная сумма денег и некоторые вещи не из этого мира, которые если привлекут внимание, могут вызвать вопросы. Например в подошве, в тайнике, несколько камешков на сотню тысяч рублей. Обнаружат если, будет неприятно.

Совсем сильно, впрочем, по этому поводу я не переживал. Здесь, в две тысяча двадцать третьем году не было Соединенных Штаты Америки, так что международный терроризм никто не экспортировал. И безопасность полетов, как и уровень досмотров, находились в удивительно непривычном для меня — по опыту иной реальности, состоянии.

При посадке в аэропорту на первый свой международный рейс в этом мире я еще подумал, что мог легко не только провезти с собой несколько бриллиантов, но и, наверное, оружие, причем безо всяких проблем. Нам сегодня даже завтрак подавали с нормальными металлическими приборами, что в моем старом мире и представить невозможно.

Кроме того, не хочу лишний раз паспорт показывать. Нет, паспорт получен легально, но вот новым человеком, приобретая непрожитые здесь двадцать лет, я становился с помощью мутной схемы в Узбекистане, это отдельная история. Так что не хочется лишний раз в поле зрения учетных систем показываться пока, особенно с перспективой административку получить за неподобающее поведение.

Параллельно этим мыслям наглый мажор еще пару раз специально ткнул мне локтем в голову. Я уже прекрасно понимаю, что он от меня ждет. Если обернусь, снова вежливо попросив убрать руку, студент спровоцирует всю свою компанию, попробовав сделать меня объектом коллективных насмешек — чтобы самому на первый план не выходить, сразу исчезнуть из фокуса внимания. Знаю я такую породу, очень хорошо: он просто сразу не сориентировался, а сейчас наверняка уже продумал как действовать.

В прошлой своей жизни — до тринадцати лет, когда мой отец неожиданно умер в СИЗО, я жил в Лондоне и учился в британской частной школе, так что прекрасно представляю, как залезть другим под кожу. Но потом, после смерти отца, я переехал к бабушке в Санкт-Петербург и доучивался уже в обычной общеобразовательной школе в Купчино. Так что отлично умею подобному противодействовать вне рамок принятых стандартов. Всесторонне развит, так сказать, в самых разных аспектах искусства многоуровневой дипломатии.

«У каждого из нас есть хороший план, но ровно до момента удара в зубы», — как говаривал старина Майк Тайсон.

Мажор между тем в очередной весьма ощутимо ткнул мне в голову локтем. Обиделся похоже. Раз в МГИМО учится значит неглупый, скорее всего догадался и про мой намек на цифровое звучание смеха девушек, и про то что они догадались что я имел ввиду. Определенно теперь яро реванша жаждет. Я еще раз вздохнул и прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на лохматого сердцееда, который уже чуть ли не навалился на меня, сознательно провоцируя.

«Нет-нет-нет, только не сейчас, не надо!» — мысленно взмолился я, чувствуя накатывающую волну абсолютного холода.

Вывести из себя студент меня все же сумел.

Вот только вспышки раздражения он не дождался. Потому что я, мягко говоря, немного отличаюсь от других людей. А если откровенно, то у меня присутствуют «психические отклонения от нормы»: в моменты, когда напряжение превышает условно-допустимые пределы, у меня словно тумблер перещелкивается.

К примеру, во время серьезной опасности на меня всегда накатывает практически абсолютное, ледяное спокойствие. Перед этим я могу серьезно нервничать, переживать и мандражировать, даже дрожать от страха. Но когда началось, все — никаких посторонних мыслей, мгновенная реакция и необычайная легкость в теле. Сейчас опасности никакой не было, но реакция оказалось схожей — подспудно копящееся раздражение словно перехлестнуло через край, трансформировавшись в холодную ярость, при внешне абсолютном спокойствии.

Если взять руки в снег и подержать, холод может начать обжигать. Вот и я сейчас оказался в состоянии ледяного осколка, который может вполне себе зажечь. Вернее, прямо нацеленным на это: и возможность административного разбирательства и неудобных вопросов отошло далеко на третьи планы.

«Самурай с целью подобен самураю без цели, но только с целью», — услужливо подсказал внутренний голос.

Посадочные рукава наконец подкатили, и стюардесса с усилием открыла дверь. Уже находящиеся на ногах пассажиры единой массой качнулись вперед, к выходу. Донимавший меня лохматый мажор тоже двинулся по проходу, обернувшись и что-то говоря взирающим на него с «обожанием» спутницам. В этот самый момент, поднявшись одним слитным движением я и встал в проходе, возникнув перед ним как из телепорта. Очень неудачно для него: студент врезался в мое плечо несильно, но неудачно — на полуслове, с открытым ртом, который захлопнулся с громким чавканьем и так, что аж зубы звучно лязгнули.

— Воу-воу, аккуратней пожалуйста, — с претензией попросил я, открывая багажную полку со своим рюкзаком.

Лохматый студент откровенно удивился — почувствовав себя пострадавшим, подобной наглости он явно не ожидал.

Я вдруг ощутил на себе чужой взгляд. Очень отчетливо ощутил, так что не удержался и сделал шаг в сторону, чтобы шевелюра озадаченного сердцееда не заслоняла обзор.

Смотрела на меня юная девушка из компании молодежи. При посадке я ее отдельно отметил; причем обратил внимание потому, что она почти единственная из остальной тусовки вела себя тихо. Но лицо тогда не рассмотрел — помешал накинутый капюшон плотной толстовки. Сейчас же капюшон девушка сняла и стояла в соседнем проходе между кресел, внимательно глядя на меня.

Удивительно красива. Темноволосая, кожа чуть смуглая или загорелая, из-за чего ярче выделяются огромные голубые глаза. Очень она похожа на актрису Меган Фокс в молодости, так как она выглядит в фильме «Трансформеры». Только над Меган трудилась команда стилистов и визажистов, а эта девушка выглядит как с картинки едва встав с кресла после ночного перелета.

— Чего смотришь? — беззвучно спросила у меня черноволосая красавица, недружелюбно глядя.

То, что она сказала «смотришь», я по губам прочитал, а вот насчет слова «чего» не совсем уверен. Похоже, что там было нечто похожее по смыслу, но грубее — созвучно с испанским именем Хулио.

Забавно. Сходство девушки с Меган Фокс усилилось: я слышал, что эта американская актриса не отличалась вежливостью, тактом и куртуазностью в общении, скорее даже совсем наоборот.

Подмигнув юной черноволосой красавице, я — не глядя, взялся за ручку своего рюкзака на багажной полке. Потянул на себя — так, что пальцы «случайно» соскользнули. Еще раз потянул, и снова пальцы ухватили воздух. Негромко выругавшись, игнорируя возмущенные комментарии лохматого мажора, я наконец взгляд от красавицы отвел, третий раз взялся за ручку рюкзака и наконец его вытащил с полки. Дернул только слишком сильно, не удержал — рюкзак полетел вниз.

Дальше все произошло в один момент. Рюкзак я «случайно уронил» так, что он упал прямо под ноги мажору-сердцееду. Тот машинально наклонился, глядя вниз, а я в этот момент наклонился в попытке поймать рюкзак. Ну и в результате общего поступательного движения вперед наши головы встретились.

Звук удара раздался такой, словно двумя деревянными колотушками друг об друга ударили. Я был готов, да и сам в общем-то бил целенаправленно; а вот для лохматого мажора произошедшее стало сюрпризом. Взвизгнув от неожиданности и боли, он отшатнулся и запнувшись каблуком упал назад, на руки двух блондинок, роняя при этом очки. Стало заметно, как из глаз у него брызнули крупные слезы.

— Товарищ, ну аккуратнее же надо! — показательно морщась, держась за лоб, сообщил я обескураженному студенту. — Что ж вы так на людей кидаетесь!

Упавшего мажора обступили озабоченные произошедшим спутники, ну а я под шумок сделал пару шагов назад. Успев заметить при этом внимательный взгляд темноволосой девушки. Смотрела она на меня сейчас изучающе, и судя по взгляду явно догадывалась, что роговые очки и их лохматый обладатель разлетелись сейчас по полу в разные стороны совсем неслучайно.

Я еще раз ей подмигнул, после чего подхватил рюкзак и направился к выходу, оставляя за спиной хлопочущую вокруг постанывающего пострадавшего большую компанию. Холодная ярость отступила как не было, оставив чувство огромного облегчения. Не от того, что ответил на провокацию, а от того что не убил никого: говорил же уже, что у меня с головой не все в порядке?

«По словам пациента, в результате влияния демонической сущности (на свою душу?), в моменты высокого психоэмоционального напряжения он склонен к девиантному поведению», — наверное так могли бы написать в истории болезни, если бы я врачам сдался. Но сдаваться врачам я пока не собирался.

Рано еще.

Спускаясь с трапа, уже вернувшись в обычное состояние, слегка пожалел о содеянном. Хорошо было бы остановиться, когда у лохматого друга челюсть лязгнула, а я явно переперчил. Но переживал недолго — что сделано то сделано, фарш обратно не провернешь.

В аэропорту, чтобы не маячить у ленты багажа — вдруг, когда лохматый мажор в себя придет, он с боевым настроем реванша захочет, я отошел в магазин «Союзпечати» неподалеку. Вроде буднично принял этот факт, но чуть погодя все же оценил момент:

«Дружище, ты во Флориде, в магазине Союзпечать!» — подсказал мне внутренний голос.

Да, за полгода в новом мире я на такие отличительные признаки уже почти не обращаю внимания. Но иногда меня все же перестегивает осознанием крайне непривычной реальности. Вот прямо до полного, так сказать, изумления.

В магазине прошел мимо стоек с газетами и направился к рядам книг, намереваясь просто поглазеть, убивая время. Но неожиданно на стойке с исторической публицистикой увидел зацепившее взгляд название: «Уроки Географии». Вытянув книгу с полки, прочитал первые предложения аннотации: «География всегда покажет то, о чем умалчивает История, а географические карты всегда расскажут о будущих войнах…»

Краем глаза отметил, что выбиравший на соседнем стеллаже утренние газеты пожилой благообразный старичок внимательно ко мне присматривается. Причем совершенно не скрывая этого: повернулся и смотрит над сдвинутыми вниз по носу очками прямо на меня. На самого настоящего каноничного профессора похож, кстати.

Не обращая внимания на столь пристальный взгляд, я открыл и бегло пролистал книгу, миновав разделы по истории мировых войн, и остановившись на развернутой карте современного мира с отображением трех основных военно-политических блоков. Постоял, полистал еще немного. Но сразу решил — книгу беру: это просто праздник какой-то, настоящий кладезь знаний.

Интернет в этом мире был, но был он, во-первых, со входом по паспорту (вне зависимости от страны проживания), во-вторых количество просветительских сайтов было ограниченным и контролировалось государством. К тому же если товарищ майор бдит, не хотелось бы мне пока привлекать его внимание.

Кроме того, утренние газеты здесь, в этой реальности, совсем не ушли в прошлое, а черпать новости только в сети здесь еще не стало мейнстримом. Более того: людей сознательно выдергивали из сети за знаниями и общением в реальный мир, здесь это явно было политическим решением. Для меня, видевшего другую модель социума, подобное выглядело очевидным. А те, кто другой реальности не видел, сравнить не могли, поэтому в большинстве происходящее не замечали.

Я еще раз перелистнул страницы на привлекшую мое внимание карту. Если с материалами по истории проблем не было, то полной и актуальной публицистики я до этого момента не находил. Здесь же, в этой книге, самая настоящая компиляция тех знаний, что я по крупицам собирал, пытаясь понять местные расклады в геополитике.

— Hello. How mach is this book? — обратился я к дородной чернокожей продавщице за кассой.

— Пять писят. Три тридцать, если по студенческому.

— Нет, студенческого нет, — покачал я головой, доставая пятирублевку и выбирая из кармана мелочь.

— Пакетик нужен?

— Не-не, спасибо.

Я во Флориде, но я сейчас в Народной Республике Флориде — как-то не свыкнуться мне с этим фактом. Да и вообще никак не привыкнуть к обложкам моих новых паспортов — если на общегражданском российском привычный двуглавый орел, то на загранпаспорте — серп и молот со звездой.

«…а на фуражке на моей, серп и молот и звезда», — мысли словно триггером запустили воспоминания, сформировавшиеся в голос Егора Летова.

— Все? — поинтересовалась дородная продавщица.

— И все идет по плану, — кивнув, едва слышно пропел я себе под нос.

— Что-что? Куда идет?

— Это я сам с собой, не обращайте внимания, спасибо.

Попрощавшись с продавщицей и оставив ей все же выданный к книге бесплатный пакет, направился к выходу.

— Юноша! Юноша, постойте! — послышался позади голос.

Обернулся — тот самый благообразный старичок-профессор, который так внимательно смотрел на меня, когда я книгу выбирал. Он ускорил шаг и подошел, перехватив меня на выходе. Смотрел он все также наклонив вниз подбородок, глядя на меня поверх очков.

Самый настоящий профессорский взгляд. Ростом он пониже меня, и подбородок почти в грудь уперт, но все равно смотрит из-под густых седых бровей таким образом, что ощущение что сверху-вниз взгляд.

Очки, кстати, выглядят дорого. Но вот дужки сзади стянуты простой резинкой, как от трусов. Хотя, вполне может резинка от трусов и есть, судя по виду этот профессор мало заботится о внешнем виде, явно все больше витая в облаках размышлений о старых и новых знаниях.

— Молодой человек, простите мою бестактность, но разрешите украсть у вас минуту парой вопросов?

Я открыл было рот ответить, но моего ответа профессор похоже даже и не ждал.

— Скажите пожалуйста, а сколько вам лет?

— Двадцать один.

«Скоро двадцать два уже», — это мысленно, про себя.

— Двадцать один… а еще раз простите великодушно, вы эту книгу кому-то в подарок купили?

— Нет, для себя.

— Для себя? Вы ее читать собираетесь?

На этот вопрос я даже не сразу нашелся что ответить.

— Я в том смысле, что не на полку поставить для красоты?

— Да, читать, — недоуменно кивнул я.

— Вам это интересно?

— Да.

— Вам интересна География и История?

— Да.

— Удивительно! — распахнул глаза благообразный профессор. — Просто удивительно! Молодой человек, еще вопрос, последний. Скажите, а вы даже может быть даже слышали что-то про Жукова?

— Жуков? Конечно слышал: Сергей Жуков, поэт-песенник, кто же его не знает! — не удержался я. — Или вы про хоккеиста спрашиваете?

Старичок-профессор приоткрыл было рот, но я снова его перебил.

— Или вы может Георгия Жукова имели ввиду?

Судя по взгляду, благообразный дядечка догадался, что предыдущими вариантами я, как бы сказали в моем мире, его потроллил. В этом мире такого понятия (еще) не было, а явление называлось легкой социальной провокацией. И похоже, профессор обиделся.

— Если вы про Маршала Советского Союза, то я не только про Жукова слышал. Я и про Рокоссовского слышал, и про Черняховского, и про Маргелова, и даже представляете, про Тухачевского с Уборевичем.

В глазах профессора что-то мелькнуло. Похоже он понял, что я не хотел его обидеть, а так резко отреагировал на его пренебрежительный тон вопроса.

В этот момент раздался голос диктора, объявляющий о прибытии из Анкориджа рейса авиакомпании Северный Ветер. С географией нового мира, в отличие от геополитики, я давно ознакомился, благо карты мира в свободном доступе. И знал, что Анкоридж сейчас — столица Автономной области Аляска в составе Российской Федерации. Видимо именно этот рейс и ожидал благообразный профессор, сейчас внимательно прислушивающийся к объявлению.

— Спасибо, молодой человек. Большое вам спасибо, — едва голос диктора смолк, как протянул собеседник мне руку для рукопожатия.

— Всегда рад, — кивнул я, и мы с благообразным профессором разошлись по разным сторонам. Он пошел встречать рейс из Анкориджа, ну а я — начинать наконец готовиться к тому, что подготовить этот мир встречать меня.

Полгода уже целых прошло, времени все меньше и меньше.

Впрочем, я думал, что у меня в запасе еще есть несколько лет. Как оказалось, я ошибался — у меня оставалось всего несколько дней.