Красный рассвет

Глава 16

— Значит, как ты говоришь, важна воля, — глядя мне в глаза, произнес Семенович.

— Именно так, — согласно кивнул я. И добавил чуть погодя: — Критически важна.

Семенович нахмурился. Я хорошо заметил, как он собрался было почесать затылок то ли в задумчивости то ли в недоумении. Но не стал, так как в руке у него был пистолет, причем довольно необычный: Глок-17. На вооружение ни стран Советского Союза, ни силовых ведомств Российской Федерации этот пистолет не стоял, поэтому я удивился, когда только что Семенович его из наплечной кобуры достал.

Мы с ним сейчас на ведомственном стрельбище неподалеку от Сестрорецка. Перед нами — выставленные на разные дистанции несколько ростовых мишеней для практической стрельбы. Вокруг пусто и тихо: суббота, выходной день. У меня тоже по плану выходной, но утром Семенович позвонил и попросил приехать. Сюда подъехал я совсем недавно и еще не очень понимал зачем.

Усатый дядь между тем, положив пистолет на сваренный из металлического профиля стрелковый стол, где уже лежало два одинаковых оружейный чехла, кейсы практически, затылок все же почесал. Я в этот момент поежился; погода весенняя, апрельская — градусов восемь, мелкий моросящий дождик и резкий порывистый ветер. От мороси спасал навес, а вот от промозглого ветра не помогал даже поднятый воротник куртки.

— Давай, так скажем, повторим пройденное, — произнес Семенович, скрестив руки на груди. — Ты пару раз упоминал, что Сияние позволяет управлять стихиями.

Когда человек скрещивает руки на груди, как я слышал, он или ментально закрывается от собеседника, или просто замерз. На улице промозгло и холодно, но по виду Семеновича не заметно, что это приносит ему неудобства. Скорее всего закрывается — во время наших встреч по сбору информации, когда я рассказывал про нечисть и демонических тварей, всегда прекрасно чувствовал исходящий от него скептицизм.

— Стихиями. Управлять, — еще раз повторил Семенович.

Несколько последних дней мы с ним с утра до самого вечера составляли каталог тварей нечисти, упоминая конечно и огнестрел как способ воздействия — не зря же сейчас на стрельбище приехали. Понятно, что здесь мы не просто так, практика явно впереди по плану. Но вот повторять «пройденное», на мой взгляд, было бы лучше в тепле и уюте. Тем более что в здании буфет есть. Буфетчица по случаю субботы отсутствует, но зато там в наличии кофейный аппарат, столы и стулья, а самое главное — нет ветра.

Я еще раз поежился от холода и тяжело вздохнул.

— Да. Стихиями можно управлять, только не всем это доступно.

— Не всем. То есть те люди, у которых под воздействием излучения произошли изменения в… ауре, так скажем, могут повелевать стихиями.

— В разной степени. Кто-то свечку с трудом погасит, кто-то здание как такие, — кивнул я на административные постройки неподалеку, — легко разнесет на кирпичи.

Семенович кивнул. Все последние разговоры о «магии» — я избегал этого слова, и так сквозь барьеры недоверия приходится пробиваться, мы вели в основном не под запись и в контексте классификации нечисти. Сияние по плану было нашей темой на следующую неделю. Сейчас же, похоже, Семенович решил пересказывать своими словами все что понял до этого момента, ища места где мог неправильно воспринять информацию.

— Базис владения, суть умения повелевать стихией, состоит из трех факторов. Первый — это наличие самой Стихии, которую можно ощутимо взять и направить. Так?

— Да.

— Второй фактор — это наличие у оператора ауры, которая изменена под воздействием Сияния.

— Да. Аура. Она же астральная проекция. Она же пятый элемент, квинтэссенция — можно назвать по разному. Есть физическое тело, а есть его ментальная оболочка. Именно на нее воздействует Сияние. Можно сказать еще, что это душа. Так даже понятнее и проще звучит.

— Теологичненько, — фыркнул Семенович.

— Не без этого, — пожал я плечами и вновь поежился.

Когда лето уже? Еще и Семенович, как назло, вообще на промозглый холод внимания совершенно не обращает.

— Наличие Стихии. Наличие непонятной ауры, — повторил он сейчас задумчиво.

— Не непонятной ауры, а измененной души.

— Мутировавшей, ты хочешь сказать? — вдруг расширил глаза Семенович, явно начиная понимать суть.

— Лучше сказать прокачанной.

— Хорошо. Стихия. Измененная Душа. И во…

— Слово «измененная» можно опустить. Когда мы говорим об операторе Стихии, мы по умолчанию подразумеваем, что у него измененная Сиянием душа.

— Макс, ты иногда бываешь душный, как финская сауна!

— Во-первых сауна так и так финская, других видов саун нет, а во-вторых душно это когда недостаток кислорода, а в сауне кислорода достаточно, просто воздух горячий, так что в сауне не душно, а просто жарко.

Семенович тяжело вздохнул, глянул зачем-то на небо — которое не видно из-за навеса над нами, потом снова посмотрел на меня.

— Стихия. Душа. И воля.

— Да. И воля, которая выступает катализатором между Стихией и Душой. Без которой стихиями управлять невозможно, горшочек варить не начнет. Это Базис владения.

— Ты несколько раз упоминал какие-то базовые Стихии. Это Огонь, Вода, Земля и Воздух, я же правильно понимаю?

— Н-ну… — я сделал неопределенный жест рукой.

— Нет?

— Вообще базовых стихий восемь, но это долгая история если рассказывать так, чтобы было понятно. Мы же сейчас собрались поговорить об опасности Адского пламени в контексте использования огнестрельного оружия?

Мне уже было реально зябко, поэтому долгие разговоры совершенно не привлекали, хотелось побыстрее все решить. Семеновичу не холодно, потому что он выглядит как настоящий сибиряк, которому «не холодно не потому, что не мерзнет, а потому что тепло одевается». Я же после стрельбища собирался доехать до ресторана, так что одет довольно легко. Тем более что когда Семенович сказал «встречаемся на стрельбище», я почему-то подумал что мы будет в крытой галерее, а не на открытом воздухе.

— Да. Я собирался поговорить об… именно об этом.

Определение «Адское пламя» Семенович так и не произнес. Ему вообще было сложно вслух произносить что-то, связанное с реалиями иного мира. Чувствовал себя, наверное, как взрослый человек, который в детские игрушки на полном серьезе играет.

Нет, так-то я его прекрасно понимаю, но мне все равно тяжеловато с ним общаться из-за этого. Да и ему непросто. Хоть бы какой-нибудь демон мимо проходил, что ли, чтобы мне наконец безоговорочно поверили.

— Ладно, восемь так восемь, — согласился было Семенович, но потом все же не удержался: — А какие еще четыре?

Я вздохнул и поежился от очередного резкого и стылого порыва весеннего ветра, который принес под навес немного промозглой мороси.

— Круг Стихий, слева направо: Огонь, Воздух, Свет, Жизнь, Вода, Земля, Тьма, Смерть. Если отображать Круг Стихий графически, то получается, что Огонь противоположен Воде, Свет Тьме, Смерть Жизни, Воздух Земле. Также есть дихотомия школ владения по группировкам Смерть-Огонь-Воздух-Свет и Жизнь-Вода-Земля-Тьма.

— Дихотомия, слова то какие знаешь.

— Ну дак, школу не прогуливал.

— Мм… — Семенович нахмурился и сделал вид что не обратил внимание на шпильку. — Визуально проще было бы, но ладно, потом все нарисуешь, покажешь и расскажешь. Мы сейчас здесь действительно о другом поговорить.

После этих слов усатый дядь взял со стола отложенный было пистолет и сделал пару выстрелов в ростовую мишень неподалеку. Между каждым выстрелом он выдерживал интервал в несколько секунд, и в процессе смотрел больше на меня, чем на мишень. Я под это дело начал говорить то же, что довольно бегло упоминал вчера. И позавчера, и три дня назад:

— Сгорающий порох, инициирующий выстрел — на краткий миг по своей природе становится крайне схож с Адским пламенем, одной из ипостаси Огня…

Наверное, информативнее было бы еще рассказать, что Адское пламя изначально — явление иных миров, схожих с мирами классификации Инферно. Но таких уточнений в разговорах с Семеновичем я избегал максимально, стараясь и упрощать, и не нагружать лишнего.

— Любое автоматическое или самозарядное огнестрельное оружие в режиме скоростной стрельбы становится локальным источником стихии, которую можно в кратком моменте классифицировать Адским пламенем. На противодействие Адскому пламени заточен практически любой владеющий даром оператор из людей, многие представители нечисти, а также все без исключения демоны. Так что тот, кто начинает стрелять из автоматического или самозарядного оружия, рискует как минимум потерять оружие, а как максимум стать частью небольшой, но глубокой оплавленной воронки.

— Но этого не происходит, если каждый следующий патрон подается в режиме ручной перезарядки. Даже если стрелять максимально быстро, и связано это с волей.

— Да. Потому что во время единичного выстрела горения пороха недостаточно для взятия процесса под контроль. А вот в процессе даже быстрой стрельбы, но с ручной перезарядкой, волевой импульс стрелка блокирует возможность взять энергию сгораемого пороха под свой контроль. Воля стрелка в этом случае первична, потому что оружие в его руках. Грубо говоря, волевой импульс во время стрельбы роднит оружие и стрелка, так что адское пламя выстрела не сможет контролировать или погасить даже могущественный владеющий.

Семенович, судя по виду, глубоко озадачился.

— Семеныч, ты не задумывайся как это звучит. Это надо просто принять: магия работает не спрашивая разрешения ни у логики, ни у законов физики.

Мне эту фразу сказала одна хорошая подруга, которая и рассказывала мне про влияние человеческой воли в контексте использования огнестрельного оружия. Я эту фразу про магию, логику и физику хорошо запомнил, и наконец получил возможность ею козырнуть. Но как оказалось, Семенович думал совсем о другом:

— Макс, я во все эти твои рассказы все равно до конца не поверю, пока своими глазами не увижу. Мне партия и правительство задачу поставили, я как профессионал ее выполняю, стараясь не задумываться над… ну, ты понял, над реалистичностью. Ты мне скажи лучше, в каком интервале надо стрелять, чтобы руки не лишиться. Секунда, две, три?

— А я не знаю.

— Как это?

— На Осколках не было пистолетов.

— Вообще не было?

— Вообще не было, только дробовики.

— Так… но ведь, судя по тому, что ты говоришь, теоретически револьверы, да и винтовки с болтовым затвором вполне подходят под безопасное применение?

— Элита «цивилизации живых» состоит в подавляющей части из тех людей, кто обладает способностью к управления стихиям. Они все сплошь измененные. Или, даже лучше, назовем их владеющие. Пистолеты и револьверы — оружие скрытого ношения, они дают преимущество обычным людям, не могущим повелевать стихиями. Из болта же, сам понимаешь, за километр любого оператора стихий к праотцам отправить можно. Никто в здравом уме не создает себе ни проблемы, ни конкурентов, так что на Осколках только дробовики.

— Хм. Ну, так-то логично. Ладно, смотри какой еще вопрос.

Семенович повернулся к мишени, взял глок двумя руками и сделал две пары выстрелов в ближайшую мишень. Посмотрел на меня.

— Ты понял разницу?

Несведущий человек разницы бы не понял — просто две пары выстрелов, каждая уложилась менее чем в секунду. Но у меня в отличие от других выросших мальчиков была возможность свои игрушки апргейдить, пострелять я любил, так что разницу понял.

— Сначала была контролируемая пара, потом — дабл тап.

— Как-как? Дабл тап?

— Yeah. Double tap. Ничего что я по-английски?

— По-русски это бам-бам называется.

— Так то по-русски, а я ж не местный.

Семенович только головой покачал и фыркнул громко.

— Ладно. Смотри, когда делаю контролируемую пару, я прицеливаюсь, нажимаю на спуск, жду возврата картинки на линии прицеливания, снова прицеливаюсь, снова нажимаю на спуск. Контролируемая пара, обрати внимание в этой фразе на слово «контролируемая». И на то, что в момент выстрела я считай весь сконцентрирован на оружии и цели. В этом же участвует воля? Я просто к тому, что два выстрела всегда лучше, чем один, особенно если оба в цель.

При работе над классификатором нечисти мы с Семеновичем много говорили об останавливающем действии; я при этом очень часто упоминал, что для нечисти нужно гораздо больше смертельного воздействия, чем для человека. Человек — венец творения, создан для жизни. Нечисть — в большинстве создавалась чтобы нести смерть, поэтому живучестью по сравнению с homo sapiens рядом не стоит, вырвавшись далеко вперед. И Семенович это, похоже, хорошо уловил.

Приятно иметь дело с профессионалом.

— Хм, — уже я почесал затылок, обдумывая услышанное. — Теоретически, думаю да. Но это теория, насчет практики я не в курсе. Пробовать надо. А вот насчет дабл тапа я не уверен…

— А насчет дабл тапа смотри, я специально поэтому глок и принес. Видишь у него на скобе шпора снизу?

— Вижу, — обратил я внимание на угловатую спусковую скобу, которая была не плавной формы, что встречается гораздо чаще у пистолетов.

— Обрати внимания на хватку оружия, — повернул руки Семенович, поворачивая ко мне пистолет, так чтобы я увидел хват с левой его стороны. — Да слева лучше меня обойди, так удобнее.

Я обошел. Посмотрел.

Семенович держал пистолет так, что указательный палец левой руки лежал как раз на угловатой шпоре закрывающей спусковой крючок скобы, а большой палец левой руки был под большим пальцем правой руки.

— На указательный палец левой руки сейчас смотри.

После этого Семенович выдержав паузу сделал еще два дабл тапа и опустил пистолет, глядя на меня. Я же мельком посмотрел на мишень, отметив кучность попаданий.

— Когда я делаю бам-бам, я выполняю прицеливание и нажимаю на спуск два раза так быстро, насколько могу это сделать. Корректировку прицела я не делаю, но…

Семенович сделал паузу и даже показал пальцем левой руки в небо, намекая на важность дальше сказанного:

— Если есть навык, отдача не отклоняет второй выстрел слишком далеко от первого, поэтому бам-бам на небольшой дистанции эффективен. Но я сейчас специально показал тебе левый указательный палец на скобе. Именно им я, зацепившись за шпору, дополнительно стараюсь удерживать оружие в прежнем положении. Я… как бы это объяснить. Я одновременно работаю обеими руками, и пистолет в момент сдвоенного выстрела неотделим от меня, я с ним… сродняюсь, что ли, а это именно то, о чем ты говорил. Это подойдет под воздействие воли, блокирующей… негативное воздействие на сжигаемый порох?

Определение «Адское пламя» Семенович произнести пока так и не мог.

— Чему мне людей учить? — добавил он еще вопрос.

— Ты уже будешь людей учить противодействию нечисти? — удивился.

— Ну, не нечисти. Будет факультативное обучение нескольких специальных групп быстрого реагирования для противодействия противнику, превосходящему человеческие возможности в силе и скорости при условии ограниченности ресурсов. Не знаю как оформим пока легендой, может броню инновационную подведем — возможность появления у вероятного противника, может еще что придумаем.

— Умно. Насчет контроля — Семеныч, я не знаю, честно. Ты спрашиваешь, а у меня пустота полная. Ну не было там пистолетов, так что я только догадываться могу на основе знаний, в большинстве полученных с чужих слов. То, что ты показал, в принципе под определение контролирующей воли подходит, но когда нечисть придет…

— Если придет.

— Когда нечисть придет, надо понимать, что эксперименты нужно будет в поле проводить, а в случае неудачи прощаться со здоровьем или сразу с целиком испытателями.

Словно подтверждая мои слова, с воем налетел стылый порывистый ветер, забрасывая под навес капли моросящего дождя. Я поежился — да, не май месяц.

— А что ты на это скажешь, мой дорогой инопланетный гость? — спросил Семенович и наконец-таки открыл принесенные с собой жесткие оружейные чехлы.

— Ух ты!

А что мне на это еще сказать: в первом чехле лежал «Винчестер 1873» рычажного действия, та самая знаменитая по кинематографу «винтовка, завоевавшая Запад». И судя по виду, это была не современная реплика.

— Это не то. Это потом, сейчас сюда смотри, — жесткий кейс с раритетом отодвинулся в сторону, и передо мной появился второй, с помповым дробовиком. Тоже винчестер; деревянная ложа, ствольная коробка. Родственнички. Этот дробовик выглядел посовременнее, но тоже немолодой явно.

— Винчестер восемнадцать-девяносто семь. Использовался американцами во время Первой мировой, в результате немцы даже ноту заявляли, требуя запретить его как негуманное оружие.

— То есть нервно-паралитический газ они…

— Ой ладно, я не об этом. Смотри.

Достав из выемки чехла помповый дробовик, Семенович по одному зарядил пять патронов через окно в нижней части ствольной коробки. Взглядом предупредил меня и один за другим высадил все пять в мишень, которая после этого осталась без головы.

— Это безопасный способ стрельбы, так? Воля стрелка глушит враждебное воздействие гарантированно.

— Так.

— А вот теперь самое интересное.

Один патрон Семенович положил в окно выбрасывателя и возвращая цевье вперед загнал его в ствол. После этого снова зарядил в магазин пять патронов и взял винчестер наизготовку.

Шесть выстрелов раздались практически без пауз. Точность оставляла желать лучшего, ствол заметно водило, но скорость поражала.

— Это как? — не понял я.

— Здесь есть такая конструктивная особенность: если зажать спусковой крючок, то можно вести огонь только передергивая цевье. Чем быстрее двигаешь, тем быстрее стреляешь.

— Да ладно.

— Это винчестер называли «окопная метла». Именно за эту особенность.

— Попробовать можно?

— Конечно. Даже нужно — ты молодой, так что цевье передергивать быстрее меня наверняка умеешь.

Пропустив шпильку мимо ушей, я перезарядил дробовик. Сначала, как и Семенович, пострелял обычным способом, потом уже попробовал с зажатым спусковым крючком, высадив все жесть патронов практически одной очередью. Да, с прицеливанием в таком темпе непросто, но дело практики. Понятно, почему метла.

— Ну да, я и дергаю быстрее, да и стреляю получше, — глядя на мишень, оценил я кучность попаданий.

— Щ-щегол, — беззлобно фыркнул Семенович.

— А этот зачем? — показал я на рычажного старичка «1873». — По идее, он конечно под задачи подходит, но с нечистью помпа гораздо лучше…

— Во-первых, в твоих мирах, если они есть, есть еще и обычные люди, их тоже приходится убивать по приказу, знаешь ли. Правда, для этого лучше винчестер восемнадцать-девяносто четыре подойдет. Тоже рычажный, и там семь шестьдесят два калибр.

— А здесь?

— Здесь сорок четвертый.

— Я про такой и не слышал.

— В школе не рассказывали?

Запомнил и вернул шпильку, надо же.

— Да, промолчали. А во-вторых?

— А во-вторых, у меня сегодня официальный выходной, так что плевать уже я хотел на всю твою нечисть. Этого старичка я просто пострелять взял, раз возможность появилась. Когда еще получится за казенный счет к истории прикоснуться. Я еще и патронов к нему две сотни забрал.

— Ах вот как.

— Ах вот так. У тебя, кстати, как сегодня со временем?

С Семеновичем у меня сегодня по плану занятий не было, у него выходной. Андрей Геннадиевич выходные игнорировал, но сегодня-завтра он на научной конференции в Арзамасе, так что сегодня у меня практически свободный день. Практически, потому что без присмотра меня конечно не оставили.

— Через полтора часа с Жанной на обед иду.

— Да? Позвонил все-таки?

Семеныч сделал вид что удивился, хотя сам же мне вчера намекнул два раза, что такой красивой девушке стоит позвонить.

— Да, решился.

— И куда идете?

— В Морские Мелодии.

— Это на Ласковом пляже?

Снова дунул пронизывающий ветер, и я подумал, что ласковый пляж сегодня ну никак ласковым быть не может.

— Да, там.

— Хорошее место.

Я только плечами пожал. В этом мире на Ласковом пляже я еще не был; место и время Жанна назначала сама. И думаю, что если бы я не позвонил ей вчера вечером, то она сама бы сегодня мне «случайно» позвонила.

«— Добрый день, Такой-то Такойтович? — Да, я. А вы из ФСБ? — Как вы догадались? — А вы мне на выключенный телефон звоните».

— Такая девушка-красавица, даже завидую немного, — нахмурил лоб Семенович. — Удачи, что сказать.