Крестопор

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.

Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.

Для создания атмосферы и удобства я позволил себе ряд вольностей в отношении долины Сан-Фернандо, не последнюю роль в которых играет мое крайне неточное изображение ее канализационной системы.

Некоторые из упомянутых заведений существуют на самом деле, но, как и книжный магазин "Опасные видения", не обязательно в указанных местах. Старшая школа Вэлли и организация "Молодежь Голгофы" не существуют и никогда не существовали. Однако несмотря на то, что Подростковый центр Лорел вымышлен, он не совсем воображаемый; сотни, возможно, тысячи подобных заведений действуют в настоящее время и делают отличный бизнес по всей стране.

Во многом эта книга стала результатом совместной работы многих людей, которые вложили в ее создание свое время, знания и поддержку. Я хотел бы поблагодарить моих соучастников...

Скотта Сэндина, Дэвида Вёртса, Дэйва Йеске (который придумал слово "крестопор"), Дэвида Шоу, Кэти и Билла и команду Giugni's Deli, Сару Вуд, Джоан Майерс, Лорел Ларсон, Джесси Хорстинг, Ричарда Кристиана Мэтисона, Ричарда Лаймона, Дина Кунца, Фрэнсиса Фейгана, Стива Бойету, Джо Флетчера, Стива Джонса, создателей No-Doz, Рут Джеймс, Дебби Аллен, Сьюзан Дэвис, Шерил Лорманн, Барбару Нейборг, Сью Шелли, Шерри Паркер, Криса Уолтца, Трейси Хеллер, Уэйна Мэннинга, Джима Поттера, Майкла Брэдли, а также моих родителей Рэя и Пэт Гартон, сестру и шурина Сэнди и Билла ДеВилдт, которые всегда рядом.

Роман Рэя Гартона "Крестопор" ("Crucifax"), многими называемый лучшей работой автора, вышел в 1988 году. Первоначальное издание от "Dark Harvest" называлось "Осень Крестопора" ("Crucifax Autumn"). Испугавшись чересчур экстремального содержания, издатели вырезали из книги целую главу (глава 18 со сценой орального аборта). Двумя годами позже она вошла в качестве отдельного рассказа в культовую антологию "Splatterpunks: Extreme Horror". Ну а полную версию книги под оригинальным названием "Крестопор", перевод которой и предлагается Вашему вниманию, в том же 1988 году представило издательство "Pocket Books".

РЭЙ ГАРТОН "КРЕСТОПОР"

Посвящается Полу Мередиту

Настоящему другу

3 сентября

Когда дневной свет померк над знойной долиной Сан-Фернандо, грязно-коричневый цвет смога на небе был обманчиво прикрыт мягкими кроваво-бурыми пастельными тонами заката.

Это было одно из самых жарких и влажных лет за последнее время. Температура и влажность воздуха в Долине достигали рекордных отметок, и жители Лос-Анджелеса, обычно всегда готовые по той или иной причине отправиться за холм, стали полностью избегать Долины.

Жару объявили причиной трех смертей: двух пожилых пациентов небольшого дома престарелых в Канога-Парке, где сломался кондиционер, и почтальона в Шерман-Оукс, которому не хватило меньше недели до пенсии.

Яркая, стильная одежда подростков из Вэлли, обычно безупречная и идеально сидящая на них, легко сминалась и покрывалась пятнами пота, когда дети шествовали по торговым центрам и бульварам. Самыми распространенными жалобами среди девочек-подростков тем летом являлись сетования на то, что невыносимая влажность портит их волосы и макияж.

Машины перегревались во время коротких поездок на рынок, а у витрин фастфудов выстраивались бесконечно длинные очереди из водителей, нуждающихся в холодном напитке.

Те, у кого не было кондиционеров, жертвовали несколькими вечерними выходами в город в месяц, чтобы иметь возможность арендовать их; те, у кого кондиционеры имелись, делали то же самое, чтобы иметь возможность отремонтировать их, когда те перегорали от чрезмерного использования.

Двух женщин арестовали за то, что они порвали друг на друге одежду в драке из-за того, кому быть первым в очереди в кафе-мороженое "Фрости Фриз" на бульваре Ланкершим.

Однажды июльским днем вдовец из Силмара вернулся с работы и обнаружил, что его пятнадцатилетняя дочь испекла печенье, тем самым повысив температуру в квартире; он разбил ей лоб скалкой.

Днем дети не выходили играть на улицу, а собаки не гонялись за машинами.

Днем и ночью звучали звуки сирен.

Но долгое лето близилось к концу.

Официально оно должно было закончиться после выходных в День труда, когда начнутся занятия в школах, а в витринах универмагов появятся новые коллекции осенней одежды.

В тот субботний вечер, когда тени удлинились, а смог постепенно рассеялся, начали надвигаться облака. Сначала их было всего несколько, разделенных большими участками серо-голубого неба, но они были толстыми, с темной нижней частью. Низко и вяло ползущие над долиной, они собирались вместе, постепенно закрывая пространство между собой.

Диджеи на местных радиостанциях объявили о неожиданном накрытии долины тучами с фанфарами, которые обычно сопровождают прибытие королевских особ; они ставили песни о дожде и вытирали пыль с пластинок со звуковыми эффектами, чтобы воспроизвести раскаты грома и брызги ливня.

По мере того, как надвигалась ночь и сгущалась облачность, прыщавые молодые люди начали разъезжать по бульвару с песнями о дожде, звучащими из их автомобильных стереосистем.

Ночные клубы, ориентированные исключительно на подростков, готовились к смене с большим наплывом посетителей, зная, что последняя субботняя ночь перед началом нового учебного года - особенно если будет прохладно и пойдет дождь - выдастся очень насыщенной.

Толстые темные тучи заслоняли свет звезд и светились мягкими цветными вихрями от огней Долины. Они прекратили свое ползание по небу и остались висеть над Долиной, словно огромный, раздробленный, ватный призрак.

Но дождь так и не пошел.

Джефф Карр побледнел от жары, выйдя из кинотеатра "Студио-Сити" на бульваре Вентура. Влажный воздух прилип к его плоти, как мед.

Фильм еще не закончился, но ему было все равно, чем он закончится. На самом деле он не хотел его смотреть; просто пришел вместе с остальными, потому что его сестра Мэллори выбрала этот фильм, и он хотел, чтобы Мэллори получила удовольствие от сегодняшнего вечера.

Слева от входа в кинотеатр стояла небольшая группа консервативно одетых подростков. На мальчиках красовались галстуки, рубашки с закатанными рукавами и темные брюки с идеальными стрелками вдоль ног. Все девочки были одеты в юбки длиной до колен и свободные топы, некоторые с пуговицами спереди, застегнутые до самого горла. Каждая из восьми участниц группы несла пачку брошюр и носила значок с надписью "Молодежь Голгофы" под стилизованным крестом. Все они приятно улыбались.

В центре группы стоял жилистый светловолосый мужчина лет пятидесяти. Он был одет в темный костюм, а на воротнике его белой рубашки виднелись пятна пота. В свете кинотеатра его щеки казались впалыми, а под бровями залегли глубокие тени. Под левой рукой он держал Библию, улыбаясь Джеффу, по-птичьи наклонив голову.

Джефф отвернулся от него. Он видел их раньше, "Молодежь Голгофы". Они поджидали у театров и ночных клубов, где собирались старшеклассники, одетые как учителя воскресной школы, пытаясь завербовать еще несколько душ для Господа.

Он подошел к обочине и засунул пальцы в задние карманы своих мешковатых белых брюк, наблюдая за движением. Бульвар был запружен от пересечения Вентуры и Лорел-Каньон, и в воздухе стоял тяжелый запах выхлопных газов. Из открытых окон машин доносилась музыка, похожая на звуки строительных работ. Посмотрев вверх, на улицу, Джефф увидел, что облака, которые надвигались ранее, все еще нависают там.

- Какие-то тучи, - с отвращением пробормотал он, отворачиваясь от улицы.

- Эй, Джеффи!

Оглянувшись на вереницу машин, он увидел Ларри Кейна, который стоял на заднем сиденье красного кабриолета "Rabbit" и махал рукой над своей светловолосой головой. На нем была желтая футболка, демонстрирующая крепкие загорелые руки. В машине находился еще один парень и куча девушек. Фигуристых.

- Где все? - спросил Ларри.

Джефф жестом показал через плечо в сторону кинотеатра.

- И твоя сестра тоже?

Джефф кивнул.

- Я думал, что она сегодня встречается с Кевином.

- Он ее подставил.

- Да? - Ларри сверкнул довольной, прямо-таки зубастой ухмылкой. Джефф ненавидел его, зная, что творится за этими ярко-голубыми глазами. Свет на перекрестке изменился, и машины начали двигаться. Кивнув, Ларри сказал:

- Ну что ж, приводи ее потом в "Фантазм", и мы покажем ей, как хорошо провести время.

Он снова помахал рукой, а затем сел в машину и обнял одну из девушек.

Джефф отошел от тротуара и прислонился к стене кинотеатра.

Ларри Кейн уже несколько месяцев добивался расположения Мэллори, но она не проявляла к нему интереса, что, по мнению Джеффа, весьма смущало Ларри. Последний месяц или около того Мэллори встречалась с Кевином Донахью, что, вероятно, еще больше сбивало Ларри с толку. Почему Мэллори не обратила внимания на загорелое телосложение и улыбку кинозвезды Ларри Кейна, а предпочла тощего, ухмыляющегося сопляка Кевина Донахью?

Джефф не знал ответа на этот вопрос, но как бы он ни презирал Ларри и как бы ему ни нравилось видеть недоумение в глазах Ларри каждый раз, когда Мэллори отворачивалась от него, он бы предпочел, чтобы его младшая сестра проводила время с ним, а не с кем-то вроде Донахью.

Обычно Ларри не воспринимал подобный отказ спокойно, не исполнив, как ему казалось, своего рода брачный танец. Он со своей хрюкающей свитой бездельников стал бы часто посещать места, где тусовался Донахью, разговаривая друг с другом громкими голосами, стараясь, чтобы Донахью их слышал, и отпуская нецензурные замечания по поводу его одежды, украшений или черных всклокоченных волос, которые иногда блестели от жира, когда он несколько дней не мылся. Если бы это не вызвало реакции, они бы принялись оскорблять Донахью, пока тот бы не ответил. Тогда они, вероятно, вывели бы его на улицу и избили до потери сознания. Так бы они обычно и поступили. Но они этого не делали.

Потому что боялись. И не без оснований.

Кевин Донахью и его друзья, не задумываясь, давали отпор. Они не пускали в ход кулаки, потому что, как и Донахью, большинство из них были очень худыми и довольно тщедушными. Они использовали ножи, дубинки и - Джефф не был уверен, но подозревал - пистолеты.

Ларри Кейн не считался умным по общепринятым меркам, но не был и глуп; Джефф был уверен, что он готов отказаться от девушки, а может, и нескольких девушек, лишь бы избежать подобных неприятностей.

Мэллори было пятнадцать, она была на год младше Джеффа, и Донахью являлся ее первым настоящим парнем. Предыдущей весной она пару недель встречалась с парнем по имени Рич, но не спала с ним. Джефф знал, что с Донахью все обстояло иначе. Мэллори не говорила ему об этом, но он догадывался.

Их мать знала, что Мэллори встречается с Донахью, но она ничего не подозревала о том, что он за парень, и не предполагала, насколько все серьезно. С тех пор как отец уехал два года назад, они с Мэллори мало разговаривали - их разговоры колебались между ровным, вежливым обменом мнениями и ледяным молчанием, изредка сменявшимся коротким примирением, - и Джефф не считал себя вправе что-то ей рассказывать.

- Не волнуйся об этом, - сказала ему мама за завтраком, когда он несколько дней назад уклонился от разговора о Мэллори и Донахью. - Она устанет от этой тусовки и найдет себе другую. Клянусь, - заверила она, взъерошив его волосы и одарив улыбкой, которая показалась ему более усталой, чем два года назад, - ты почти ревнуешь к своей младшей сестре!

"Нет", - сказал сам себе Джефф, прижимая ладони к теплой цементной стене позади, - "не ревную, на самом деле. Просто... беспокоюсь".

Но ему было виднее.

Когда Донахью в тот вечер нагрубил Мэллори, Джефф решил сходить с ней куда-нибудь, немного подбодрить и, если сочтет нужным, поговорить о Донахью. Он не хотел показаться ворчливым, но, возможно, не помешает обмолвиться парой слов предостережения.

Он знал, какой будет ее реакция. Она мягко улыбнется, положит свою руку на его и скажет что-то вроде: "Мой рыцарь в сияющих доспехах. Ты собираешься следовать за мной по жизни, сражаясь за мою честь?"

Джефф облокотился о стену, глядя на тротуар. Он не собирался ни за что бороться. Он был далеко не из тех, кто любит драться. Его руки и ноги казались длинными и худыми. Он никогда не проявлял себя в спорте, в основном потому, что никогда им не интересовался - это всегда возмущало его отца. Джефф прекрасно понимал, что то, чего ему не хватало в телосложении, не компенсировалось его внешностью. У него были прямые светло-каштановые волосы и несколько веснушек на щеках; он носил очки в черепаховой оправе из-за астигматизма, и, что хуже всего, у него были кривые зубы.

- Даже если бы у нас было достаточно денег, чтобы позволить себе брекеты для твоих зубов, - сказал ему отец несколько лет назад, - существует масса более важных вещей, на которые можно потратить эти деньги. - Он сказал это в свойственной ему отрывистой манере, сделав так, что все звучало банально и раздражающе. - Было бы дешевле, если бы ты просто не так часто улыбался.

Джефф поднял голову и посмотрел, как мимо проходит смеющаяся пара. Он заметил, как тело девушки двигалось синхронно с телом парня, как они касались друг друга в нужные моменты и в нужных местах, без неуклюжих толчков и ударов. Парень обнял ее за талию, наклонившись, чтобы что-то сказать, и она на мгновение оперлась локтем о его плечо, прислушиваясь; затем откинула голову назад и рассмеялась; они на мгновение рассоединились, затем девушка просунула руку парню под подол рубашки и запустила пальцы ему в задний карман.

Джеффа поражало то, что большинство людей так хорошо смотрелись как пары, будто они много тренировались или ходили на курсы. Может быть, в Нортридже сейчас преподают и такое. Летние занятия. Вводный курс "Быть вместе" - научитесь правильно двигаться и хорошо выглядеть как пара. Без этого вы не сможете стать частью пары!

Джефф попытался улыбнуться, но мысль показалась ему невеселой.

- Когда ты уже заведешь себе девушку, Джеффи? - спросил его Брэд Крейслер несколько дней назад, листая "Плейбой" в газетном киоске в Ван-Найсе.

- Я каждый день проверяю газеты на предмет продаж, - ответил Джефф, сканируя взглядом полки с журналами.

- Ну, очень скоро люди начнут думать, что ты "шатун". Ты хочешь, чтобы люди думали, что ты "шатун", Джеффи?

Джефф ненавидел, когда его называли "Джеффи".

- Ты же знаешь, что я для этого и живу, Брэд.

- Умник, - рассмеялся Брэд. - А как насчет той девушки, которая работает в "Банке с печеньем"? В "Галерее". Лили, что ли? Вы двое, кажется, подходите друг другу. Почему бы тебе не замутить с ней?

Джефф ничего не ответил.

- Ну, знаешь, если ты будешь продолжать общаться только со своей сестрой, - Брэд положил журнал на место и протянул руку ладонью вниз, наклоняя ее вперед-назад, - люди подумают, что происходит что-то забавное.

Если ты будешь продолжать общаться только со своей сестрой... продолжать общаться только со своей сестрой... общаться только со своей...

Двери кинотеатра открылись, и на тротуар высыпала толпа, большинство участников которой ворчало по поводу фильма. Отойдя от стены, Джефф услышал голос Брэда Крейслера, возвышавшийся над остальными.

- Что за дерьмовый фильм! - рявкнул он, доставая пачку "Ив Сен-Лоранс" из одного из больших карманов своих синих шорт и прикуривая. - И где этот гребаный дождь? Я думал, будет дождь!

- Я хочу вернуться в Орегон, - ныла Бобби Чивер, пробираясь сквозь толпу и расчесывая пухлыми пальцами свои короткие волосы с оранжевым отливом. - Там прохладнее, и, по-моему, фильмы лучше.

- Да, - сказал Ник Фрейзер, шагнув за ней, - но тебе придется снова перестать брить ноги.

- Отъебись и сдохни, Ник! - огрызнулась она.

Они ссорились всю неделю, и Джефф подумал, что они расстанутся еще до начала занятий во вторник.

- А где Мэллори и Тина? – поинтересовался он.

Брэд мотнул головой в сторону кинотеатра, откинув рыжие кудри, и сказал:

- В туалете.

По мере опустения кинотеатра тротуар становился все более оживленным, и мужчина в костюме с Библией вышел вперед. Все еще улыбаясь, он нежно коснулся кончиками пальцев идеально прямой части своих волос и громко произнес:

- Друзья, как это долгое и жалкое лето подходит к концу, так подходит к концу и долгое и жалкое существование этой больной грехом планеты. Каждый заголовок и каждый выпуск новостей - это дорожный знак, и наше путешествие почти закончилось. Наш Господь Иисус Христос готовится к Своему возвращению, и Он хочет, чтобы все мы были готовы, друзья, все мы.

Мальчишка в шортах-бермудах и рваной футболке крикнул через плечо, выходя из кинотеатра:

- Я тебе не друг, мать твою!

Джефф взглянул на проповедника; тот моргнул, пот струйками стекал по его лбу, но улыбка даже не дрогнула.

- Меня зовут преподобный Джеймс Бейнбридж, - продолжил он, держа в руках Библию, - а этих молодых людей – "Молодежь Голгофы". Друзья, они познали Истину, избавились от наркотической зависимости, от обманчивых обещаний секса и соблазнительного ритма рок-н-ролла. Они принесли эту Истину вам сегодня вечером.

Он кивнул, не поворачиваясь к толпе, и, в унисон, представители "Молодежи Голгофы" сняла резинки со стопок брошюр и начали их раздавать. Большая часть толпы просто не обращала на них внимания.

Маленькая рука легла на плечо Джеффа, и он повернулся к Мэллори.

- Думаю, я бы хотела пойти домой, Джефф, - тихо сказала она, и яркий свет сверху поблекнул, отразившись в ее золотистых волосах.

- Почему бы тебе не отправиться с нами в "Крошку" и не перекусить? - предложил он. - Ты ничего не ела весь день.

- Не знаю. - Она пристально смотрела вниз своими карими глазами, как будто в ее туфле находился камешек или что-то вроде того. От этого взгляда Джеффу всегда хотелось взять ее за руку.

- Давай, только ненадолго. Потом, если захочешь, я отвезу тебя домой.

Она безразлично пожала плечами.

Тина Шепард вышла следом за Мэллори и подошла к Брэду, обхватив его тонкой рукой за талию.

- Мы идем в "Крошку"? - спросила она.

- Да, - ответил Джефф, положив руку сзади на шею Мэллори и ободряюще сжав ее.

- ...у нас мало времени, - вещал преподобный Бейнбридж, его голос стал еще громче, чем прежде, а Библия была высоко поднята над головой. - В Библии сказано, что Он придет, как вор в ночи, а наш мир сейчас переживает самую темную ночь! Просто оглянитесь вокруг, друзья, и что вы увидите?

- Ночных проповедничков-балаболов! - Кто-то засмеялся.

Брэд взял Тину за руку, и они направились по дорожке к "Крошке" Нейлора. Бобби и Ник шли, держась на расстоянии пары футов друг от друга.

- Я не хочу задерживаться здесь надолго, - сказала Мэллори. - Если хочешь, я могу пойти домой пешком.

- Нет, я тебя провожу. - Джеффу пришлось замедлить шаг, чтобы не оставить ее позади. - Я просто подумал, что это лучше, чем торчать в квартире.

- ...пролилась кровь на кресте за наши грехи... - продолжал преподобный Бейнбридж, его голос затихал позади них.

- Да, - Мэллори улыбнулась Джеффу. - Думаю, ты прав.

Она остановилась.

Ее улыбка растаяла.

Джефф стоял рядом с ней и хмурился, не зная, почему. Он посмотрел на остальных: они тоже остановились и оглядывались по сторонам.

Несмотря на шум транспорта, бульвар вдруг показался ему тихим, а все вокруг словно замедлилось, превратившись в жидкую, похожую на сон ползучую массу. В голове Джеффа стоял низкий, почти незаметный гул, словно вибрировали корни его кривых зубов. Кожу на спине покалывало от дуновения легкого теплого ветерка, и, оглянувшись на "Молодежь Голгофы", Джефф увидел, что они стоят странно неподвижно, а брошюры выскальзывают из их намыленных рук и рассыпаются по тротуару.

Те, кто еще выходил из кинотеатра, замедлили шаг и оглядывались на ошеломленных подростков.

Преподобный Бейнбридж приостановился, опустив руку с Библией, а затем снова поднял ее, заговорив еще громче, чем прежде, пытаясь вернуть себе то немногое внимание, которое он успел привлечь.

- Друзья мои, наступит такое время, какого еще не знал ни один человек, и это время уже началось, - произнес он. - Часы тикают, и... и... - Он наклонился к одной из молодых женщин, которая уронила свои брошюры и медленно поднимала глаза вверх. - Соберите их! - прошипел он.

Она не отреагировала.

Мэллори откинула голову назад.

Так же поступили Ник и Бобби, Тина и Брэд.

И вся "Молодежь Голгофы".

Джефф поднял голову и посмотрел на темное, пасмурное небо.

В облаках виднелся разрыв, узкое, кривое отверстие, похожее на трещину в гигантском гипсовом потолке. Там что-то мерцало. Джефф не мог понять, где происходит это мерцание - в облаках или где-то глубоко в его голове, далеко за глазами.

Он прищурился, тряся головой.

"Может, самолет?" - подумал он. Аэропорт Бербанка находился неподалеку, и самолеты постоянно пролетали над городом, мигая огнями.

Из группы молодых христиан раздался крик, и одна девушка завопила:

- Он близко! Уже близко! Конец близок!

"Молния", - подумал парень, наклоняя голову вперед. Но когда он на мгновение закрыл глаза, мерцание, казалось, продолжилось.

- Святой Дух здесь, друзья мои! - воскликнул преподобный Бейнбридж. - Эти молодые люди были движимы Святым Духом, чтобы прийти к вам сегодня вечером...

Снова открыв глаза, Джефф подумал: "Наверное, это молния, и наконец-то пойдет дождь, и лучше бы этот мужик заткнулся!"

- Не из личной выгоды, не из гордости...

"Возможно, от дождя Мэллори станет легче, и тогда, может быть, этот парень заткнется на хрен, потому что..."

- ...не из-за потребности в признании, а из-за тихого шелеста голоса самого Бога!

"Потому что Бога нет; если бы он был, не существовало бы никаких тепловых волн, и..."

- Они здесь, потому что живут в страхе за души своих друзей, своих семей и души каждого из вас!

Голос немного затих, и Джеффу показалось, что краешком глаза, когда он посмотрел вверх, то заметил тусклый свет на бульваре.

"Может быть... может быть, это вертолет или..."

...И тут холодная рука пробралась в его мозг и начала там рыться.

"...или таких придурков, как мой отец, не было бы, если бы существовал Бог, и не было бы никаких распутных сестер, никаких распутных сестер с распахнутыми дверями между их..."

Голова Джеффа резко дернулась назад, как будто он уклонился от занесенного кулака. Его глаза широко раскрылись, по-прежнему устремленные в небо, но на мгновение он увидел теплую улыбку сестры. Чувство вины пронзило его грудь, как только что отточенная бритва.

Потом все исчезло.

Облака потемнели.

Автомобильный клаксон прогудел, когда движение замедлилось перед очередным красным сигналом светофора.

Джефф повернулся и увидел, как "Молодежь Голгофы" медленно передвигается, собирая разбросанную литературу; одна из девушек стояла на коленях, наклонившись вперед, сцепив руки перед лицом, и раскачивалась взад-вперед, что-то судорожно бормоча в ладоши. Одна из брошюр прошелестела по цементу и упала к ногам Джеффа, когда ветерок слегка подул в обратную сторону.

- ...Дух обращается к вам через этих молодых людей, друзья мои, - говорил Бейнбридж, указывая на девушку с Библией, - ибо малое дитя поведет их, и если вы проигнорируете Слово...

Джефф посмотрел на Мэллори; она все еще глядела на небо. Ее рот был открыт, а брови наморщены, но это был скорее удивленный, чем обеспокоенный взгляд.

Она прошептала:

- Ты... что-то видел?

Джефф снова посмотрел вверх. Ничего, кроме облаков и темноты. Живот у него скрутило узлом, а в голове поднялась тупая боль, словно ил со дна взбаламученного пруда. Руки дрожали, и он не знал, почему.

Остальные неторопливо продвигались к "Крошке" Нейлора; они сделали несколько шагов, остановились, посмотрели вверх; Брэд покачал головой, Тина сложила руки на груди, Бобби что-то пробормотала, и они пошли дальше.

- Нет, - сказал Джефф, у него пересохло во рту. - Я ничего не видел. Пойдем. - Он взял ее за локоть и повел в сторону ресторана.

Ему вдруг показалось, что он солгал сестре. Но это было не так: нечего было видеть. Ничего.

И хотя ночь была жаркой и сырой, он вдруг почувствовал озноб.

За несколько минут до того, как Джефф Карр вышел из кинотеатра "Студио-Сити", его мать, Эрин, держала между ладоней голову толстяка, сильно надавливая большими пальцами на его глаза. Его улыбающийся рот открывался и закрывался, когда она дергала за нитку, продетую в маленькое отверстие в верхней части его черепа.

Руки его безголового тела безвольно болтались, пока она поднимала его со стола и прикрепляла голову. Отодвинув стул, Эрин встала и подняла Т-образную ручку, к которой были привязаны ниточки марионетки. Она поднесла куклу к зеркалу в полный рост на двери чулана и опустила, пока ноги человечка не коснулись пола. Манипулируя нитками кончиками пальцев, Эрин заставила его руки двигаться вверх-вниз, затем сомкнуться в объятиях; улыбаясь, она заставила его отвесить джентльменский поклон, немного пошевелила старой мягкой туфлей, рассмеялась, покачивая его животом, - и внезапно его левый глаз выскочил.

- Черт!

Наклонившись, Эрин большим и указательным пальцами подобрала с ковра глаз и со вздохом вернулась к кухонному столу.

Она работала над мистером Спирополусом уже несколько дней, и он должен был быть готов завтра к полудню. Сначала у него отвисла челюсть, потом перестала кивать голова. Затем у него стал неправильно покачиваться живот, а теперь вот еще и глаза вылезли.

"Отлично", - подумала она, - "значит, я еще немного посижу".

Она все равно не смогла бы уснуть, так как стояла жара. На висках выступили капельки пота, а ее лососево-розовый топ, хотя и легкий и без рукавов, был в пятнах. Она могла позволить себе включать кондиционер только днем, когда жара стояла самая сильная. Ночью она открывала двери и окна и надеялась на легкий ветерок, но в комнату в основном летели только мухи.

Эрин налила себе стакан воды со льдом и вынесла его на патио.

На самом деле это было не патио, а просто небольшое прямоугольное пространство, складной стул, деревянные перила высотой до пояса с оконной коробкой на них. Но это было все, что ей нужно.

Она приложила стакан с холодной водой ко лбу и покатала его туда-сюда. На коже остались бисеринки прохладной влаги, но она не стала их вытирать. Откинувшись на перила, Эрин посмотрела через раздвижную дверь на круглую и безжизненную фигуру мистера Спирополуса и слегка улыбнулась, довольная маленьким человечком, даже несмотря на то, что тот пока имел не вполне целостный вид.

Почти два года Эрин работала на трех работах; каждая из них оплачивалась лучше, чем изготовление кукол, но ни на одной из них она не чувствовала себя так хорошо, как в тот момент, когда марионетка была готова, и она превращала набор ткани, винтов, петель и нескольких кусков дерева в маленького человечка. Некоторые из них были лучше, другие хуже, но все они давали ей чувство удовлетворения, которого она не получала от остальных работ. Она с радостью посвятила бы все свое время созданию кукол и забросила бы все другое, но двое детей, квартплата, коммунальные услуги и десятки прочих расходов не позволяли ей этого делать.

Когда Рональд уехал, он не только забрал телевизор, видеомагнитофон и машину, но вместе с ним пропал и единственный источник дохода, который имелся у Эрин, Джеффа и Мэллори. Они втроем переехали в небольшую квартиру в Северном Голливуде, и Эрин сразу же приняла давнее предложение старой подруги Кайлы Рейли.

Когда Мэллори была совсем маленькой, Эрин сделала несколько кукол. Однажды их увидела подруга Эрин Кайла и восторженно воскликнула.

- Эрин! Они прекрасны! Я не знала, что ты можешь такое. Это великолепно! Ты должна делать кукол для театра! Мы могли бы платить тебе. Немного, но все-таки.

В то время Кайла подрабатывала по ночам стриптизершей в баре "Плейленд" в Ван-Найсе. Днем она с парой друзей руководила кукольным театром "Холидей". Родители нанимали их для выступлений на детских днях рождения, а также на вечеринках в честь Хэллоуина и Рождества. Кайла начинала бизнес с большими сомнениями, но он оказался успешнее, чем она ожидала. Несмотря на то, что дела у кукольного театра шли хорошо, Эрин продолжала раз за разом отклонять предложения Кайлы.

Когда Рональд уехал, Эрин не только начала делать кукол для Кайлы, но и устроилась стриптизершей в "Плейленд". Вскоре после этого Кайла бросила стриптиз, чтобы удовлетворить растущий спрос на свой театр по всей Долине и Лос-Анджелесу, и даже арендовала небольшое здание, в котором летом регулярно давала дневные представления.

Плата за кукол Эрин была, мягко говоря, минимальной, поэтому она по-прежнему работала по ночам в "Плейленде". Ей это не нравилось, но если собирающиеся там мужчины готовы давать ей смехотворно большие чаевые за то, что она выходит на сцену и снимает рубашку, она не собиралась лишать их удовольствия, которое они получали, хватаясь за свою промежность и издавая громкие животные звуки.

Она работала по семь часов четыре ночи в неделю, и до сих пор ей удавалось скрывать это от Джеффа и Мэллори. Те думали, что она разносит коктейли в баре. Хотя Эрин действительно проводила половину своего времени в баре, работая официанткой, ей было не по себе от этой лжи. Ей не нравилось скрывать от детей что-то, но еще меньше ей хотелось, чтобы они узнали, что она занимается стриптизом.

Джефф бы... ну, Эрин не была уверена, что предпримет Джефф. Он являлся чувствительным мальчиком. Нет, молодым человеком; некоторое время назад Джефф уже переступил эту грань. Возможно, его первоначальная реакция не будет сильной, но она подозревала, что что-то - может быть, что-то внутри Джеффа, может быть, что-то между ними, а может, и то и другое - изменится. А она этого не хотела. Джефф был слишком важен для нее, она слишком нуждалась в нем.

С Мэллори все обстояло наоборот...

"О, как бы Мэллори обрадовалась, узнав об этом", - подумала Эрин, поморщившись от горечи, пропитавшей ее мысли.

Нет. Она бы так не поступила, не была бы такой. Правда, Мэллори была бы довольна, потому что в ее глазах это подтвердило бы все, что она думала об Эрин. Но Эрин не хотела обижаться. Она не торопила события, зная, что, когда Мэллори немного повзрослеет и сможет взглянуть на вещи под другим углом - как некоторые мужья не просто бросают жен, они бросают детей, оставляют позади всю свою жизнь, не потому что женщина спалила жаркое или не получает особого удовольствия от фелляции, а просто потому, что хотят уйти, черт возьми - когда это произойдет, отношения между ними изменятся.

Во всяком случае, она на это надеялась.

Эрин допила ледяную воду и потянулась, крутясь на месте, пока позвоночник не затрещал, как от далеких выстрелов. Она не плавала уже несколько дней, и спина закостенела.

"Завтра", - подумала она, глядя на бездождевые облака. – "Я искупаюсь завтра, сразу после доставки кукол".

В свои тридцать семь лет Эрин была в хорошей форме: не слишком высокая, но очень подтянутая, с минимумом заметных морщин на лице и пока что без признаков седины в длинных русых волосах. У нее не возникало проблем со старением, скорее, они возникали у руководства бара "Плейленд". Работа являлась не самой уважаемой, но за нее хорошо платили, и это было лучше, чем ничего, с чем она боялась остаться в противном случае. Она не закончила школу, не имела никаких навыков и не могла позволить себе потратить время на то, чтобы продолжить образование и научиться что-то делать.

Когда ее мать звонила из Мичигана дважды в неделю, она всегда спрашивала Эрин:

- Ну что, ты все еще делаешь кукол?

- Марионеток, мама... Маленьких человечков на ниточках.

- Я знаю, что это такое, просто не понимаю, как кто-то может содержать двух подростков...

- Мам. Пожалуйста. Мы в порядке. Правда. У нас все о... кей.

Ей было приятно говорить это и знать, что все именно так. У них все было хорошо. Ну, не очень хорошо, иногда бывало трудновато, но в целом они действительно были в порядке.

Вернувшись в квартиру, Эрин подумала: "Но нам было бы гораздо лучше, если бы с Мэллори дела обстояли по-другому".

Она прошла в гостиную, включила радио и нашла станцию, где играло что-то старое и легкое. Напевая себе под нос, Эрин уже собиралась вернуться к глазам мистера Спирополуса, как вдруг зазвонил телефон.

Эрин посмотрела на часы на стереосистеме: уже минуло одиннадцать. Она совсем забыла, что сегодня у нее дежурство.

Работа номер три.

- Алло?

- Банни?

- Да.

- Ручка и бумага рядом?

- Угу.

- Джордж хотел бы, чтобы вы перезвонили ему по номеру восемь-один-восемь, семь-пять-девять, шестьдесят-один, шестьдесят-один.

- Хорошо. Что он хочет?

- Стандартное.

Эрин узнала о сексе по телефону "Линия фантазий" от Джесс, своей начальницы в "Плейленде". Ей нужны были дополнительные деньги, чтобы купить Мэллори новую одежду и принадлежности для школы. Джефф работал в книжном магазине в Шерман-Оукс и практически сам себя обеспечивал, да благословит его Господь.

Она согласилась на эту работу всего две недели назад и не собиралась задерживаться на ней особо долго. Однако это был хороший способ быстро заработать деньги. Она дежурила с двенадцати до четырех три ночи в неделю и получала пятнадцать долларов за каждый двадцатиминутный вызов. Неплохо, особенно если учесть, что большинство из них занимали гораздо меньше двадцати минут.

Эрин отнесла телефон с подставки у кухонной двери в свою спальню. Она закрыла дверь на случай, если дети вернутся домой, села на кровать и набрала номер Джорджа.

- Алло? - Раздался молодой мужской голос.

- Здравствуйте, это Джордж?

- Да.

- Привет, Джордж. Это Банни. Как дела?

- Я, о, я в порядке. - Очень молодой голос. Возможно, несовершеннолетний. - Значит, тебя зовут Банни, да?

Эрин услышала хор приглушенных смешков; кто-то прошептал: "Банни?". Она сразу же все поняла. Это была компания старшеклассников, которые решили немного повеселиться. Возможно, на деньги с папиной кредитки. И, как представляла себе Эрин, после того как папа увидит счет, они с мамой немного поговорят с Джуниором и спросят, как он посмел звонить по их телефону на такие грязные номера, а Джуниор улыбнется и скажет: "Я не думал, что ты будешь против, папа, я нашел этот номер в твоем бумажнике".

- Верно, Джордж, - сказала она, посмеиваясь над своим маленьким сценарием. – Чем занимаешься сегодня вечером, а?

- О, ничего особенного. Просто тусуюсь, понимаешь?

- Похоже, у тебя гости. Устраиваешь небольшую вечеринку, Джордж?

- Ну, да, типа того. - Джордж сдавленно хихикнул.

- Видимо, сегодня им придется позаботиться о себе самим, да, Джордж? О чем ты хочешь поговорить?

- Хмм, наверное, о тебе.

- О тебе? - прохрипел кто-то на заднем плане. - Скажи ей, чтобы она отсосала у тебя, чувак! В натуре.

- Ладно, - сказала Эрин, стараясь тоже не рассмеяться. - Ты хочешь знать, что носит Фни, Джордж?

- Да.

- Надеюсь, ты любишь кружева, потому что на мне кружевной лифчик. Черный кружевной. Через него почти видны мои соски. Если я прикоснусь к ним, они затвердеют, может быть... ты хочешь, чтобы я это сделала, Джордж?

- Да, потрогай их.

- Потрогать их? - прохрипел кто-то.

- Радикально! - сказал другой.

Один из них захихикал.

Голоса внезапно смолкли.

Эрин чуть сильнее прижала трубку к уху, потому что уже не слышала дыхания Джорджа.

Один из парней тихо спросил:

- Что... это было?

Другой:

- Свет просто... моргнул?

Их голоса казались настолько тихими, что Эрин нахмурилась и села на кровати чуть прямее.

- Что-то... - сказал Джордж, тяжело сглотнув, - Что-то над...

Эрин крепче вцепилась в телефон, и почему-то ей вдруг пришло в голову, что она оставила раздвижную стеклянную дверь открытой, входную дверь тоже, и все окна...

- Джордж, - наконец поинтересовалась она, - что происходит?

- Что-то... над... домом... – ответил тот.

Раздался стук от падения трубки телефона на твердую поверхность, и через наушник донесся звук торопливых движений: топот ног и удары от столкновения с мебелью. Голосов не было, все молчали.

- Алло? – переспросила Эрин голосом, отличным от того, каким она обычно разговаривала по телефону; теперь она звучала робко.

Ответа не последовало.

Следующая мысль ворвалась в ее голову, как пуля, с такой внезапностью и жестокостью, что на краткий миг ей показалось, что у нее случился сердечный приступ, и она схватилась одной рукой за грудь, втягивая воздух в легкие:

"Господи, что-то случилось с ребятами".

Трубка выскользнула из ее руки, и она бросилась с кровати вон из комнаты, не совсем понимая, куда идет, просто ей нужно было двигаться, просто двигаться, потому что по ее телу будто проползла змея - именно так это и ощущалось, змея.

Она вышла во внутренний дворик, представляя искореженные машины и переломанные кости, проступающие сквозь разорванную плоть. Опираясь обеими руками на перила, она делала глубокие, медленные вдохи, думая: "Пожалуйста, Господи, пусть с ними все будет хорошо, пусть с ними обоими все будет хорошо, они - все, что у меня есть, пожалуйста..."

Эрин подумала, что ей нужно кому-то позвонить, потому что что-то - она не знала, что, но что-то - только что произошло с ней – приступ тревоги, может быть? - что заставляло ее думать о всяких глупостях и пугать саму себя. Она бы позвонила кому-нибудь и просто поговорила, только и всего, ей просто нужно было... но она уже звонила Джорджу...

Ее мысли на мгновение затуманились, и она почувствовала смутное замешательство.

"Что-то... над домом", - сказал Джордж.

Эрин посмотрела на небо.

Ничего.

Когда она вернулась в спальню и поднесла трубку к уху, раздался гудок, и на секунду ей показалось, что она проглотила кусок алюминиевой фольги.

Она положила телефон и снова села на кровать. Ее руки все еще дрожали.

Эрин снова взяла трубку и набрала номер Кайлы.

Просто поговорить...

Пока Эрин слушала бесконечные гудки телефона Кайлы, одиннадцать подростков молча остановились на парковке "Фантазма". Пара, державшаяся за руки, разжала пальцы и отошла друг от друга; двое широкоплечих парней, чей смех гремел на всю стоянку, когда они вылезали из большого полноприводного пикапа, казалось, забыли, что их так веселило, когда они подняли глаза вверх; их улыбки растаяли в хмурых глазах, а головы откинулись назад.

Кевин Донахью сидел на мотоцикле в окружении шести своих друзей - единственных друзей, если не считать Мэллори, а она являлась чем-то другим, - когда раздался гул. Один из парней - то ли Марк, то ли Тревор (Кевин не был уверен, потому что воспоминания вдруг стали похожи на взгляд в противоположный конец телескопа) - только что спросил его что-то о группе, что-то о возможности концерта в "Фантазме", и Кевин собирался ответить... что он собирался ответить?

"Ну, у меня есть один друг, у жены брата которого есть двоюродный брат, который работает в "Фантазме"", - подумал Кевин, - "но даже если он нас возьмет, мы просто будем играть для кучки чертовых загорелых папочек, в то время, как то, что мы действительно хотим сделать, я имею в виду, что мы действительно, вашу мать, хотим сделать, это стереть эту долину с карты, заставить эту гребаную долину ЖРАТЬ МЕТАЛЛ!"

Сойдя с мотоцикла, Донахью отмахнулся от нахлынувших мыслей. Сначала он подумал, что гул исходит от фонарей, освещавших парковку, но, похоже, тот раздавался у него в голове. Отойдя от мотоцикла, он медленно оглядел своих друзей и еще нескольких человек, направлявшихся в клуб. Все они смотрели вверх, и Кевину казалось совершенно естественным, что они должны так поступать. Он сделал то же самое...

...и в его черепе начали вспыхивать лампочки, все быстрее и быстрее, пока не превратились в два мигающих стробоскопа, а стробоскопы - в два пронзительных золотых глаза, немигающих, ищущих, исследующих его разум, как глаза ювелира изучают бриллиант.

Кевин не замечал, что уходит все дальше от своих друзей, пересекая парковку длинными медленными шагами, глядя на небо; не замечал он и легкого теплого ветерка, шевелившего его лохматые черные волосы. Он не сводил глаз с облаков.

Шелест в его голове смолк, и он увидел лицо Мэллори, ее грудь, а затем услышал голос матери...

"...Разве ты не можешь быть таким же, как твой младший брат, ему всего двенадцать, а он уже затмевает тебя, словно тебя и нет..."

...Он видел, как отец засовывает в рот жвачку, чтобы побороть желание закурить, но не потому, что тревожился о возможном раке легких или болезни сердца, а потому, что "все в офисе, кажется, бросают курить - все в городе, на самом деле".

И еще он мельком увидел их новую машину, блестящий серебристый "Мерседес Бенц", который они только что купили, не потому что им нужна была новая машина, а потому что пришло время обзавестись новой, каждые пару лет они непременно покупали новый автомобиль, дорогую машину, просто чтобы все их друзья, все эти доктора, режиссеры, адвокаты и продюсеры, знали, что они могут, что они, блядь, полноценны. Внезапно Кевина наполнила такая осязаемая ненависть к ним, что казалось, если он наклонится вперед и его вырвет, данные мысли шлепнутся на тротуар в виде вязкой кучи пара. Но он не стал этого делать. Вместо этого Донахью повернулся, выставив одну ногу вперед, пока она не соприкоснулась с чем-то – неизвестно чем, ему было все равно, - и что-то треснуло; он пнул предмет еще раз, все еще глядя на облака, его зубы крепко сжались, обжигая десны, и что-то разлетелось на куски, упав на землю.

Все исчезло: гул, образы, которые проносились в одной части его черепа и вылетали из другой, ненависть к родителям, что на мгновение вспыхнула как никогда раньше. Исчезла и причина, по которой он начал смотреть на небо.

Кевин опустил глаза и увидел, что остальные делают то же самое. Он посмотрел вниз и увидел покрытые трещинами осколки стекла вокруг своих ног, увидел разбитую фару и то, что она принадлежала совершенно новому блестящему серебристому "Мерседесу Бенц". Нет, серебристым он показался лишь на мгновение. На самом деле он был белым.

"Совсем как у родителей", - подумал Кевин, и пламя его ненависти на мгновение вспыхнуло вновь.

- Эй, Кевин, - позвал Марк.

Они шли к нему.

Парочка снова держалась за руки, пробираясь ко входу в "Фантазм"; двое парней из пикапа также заходили внутрь, нервно оглядываясь через плечо.

- Какого хрена ты делаешь, чувак? - спросил Марк, уже ближе.

Кулаки Кевина разжимались и сжимались по бокам. Он не понимал, что делает и что произошло. Он не знал... в общем, в данный момент он не знал почти ничего. В его голове стояли такие же тучи, как и на небе; они не двигались, а просто нависали, делая все вокруг темным.

Но он чувствовал себя по-другому. Он чувствовал себя так, словно... да, словно все было в порядке или должно было быть в порядке. Наконец-то это случилось.

"Что случилось?" - подумал он, не находя ответа.

Это не имело значения. Все будет хорошо.

Кевин вытащил смятую сигарету из пачки, которую держал под ремнем синих джинсов, и, ткнув ее между губ, произнес:

- Давай убираться отсюда на хрен.

- Что? - огрызнулся Тревор. - Я думал, ты собираешься поговорить с букером! Организуешь нам концерт!

- Не сегодня.

- Почему?

Кевин оставил за собой клубящийся след дыма, пока двигался к своему мотоциклу длинными шагами.

- Он нам не нужен, - ответил он.

- Что? - Тревор шагнул к Кевину, но остальные остались позади. - Я думал, ты знаешь того парня, ты сказал, что знаком с его шурином и он может устроить нам концерт здесь... Я думал, ты хочешь, чтобы группа играла, чувак. Или ты собираешься просто говорить об этом и ничего не делать?

Кевина захлестнула еще одна волна гнева, он наклонился, сунул руку в ботинок и с громким щелчком рассек воздух перед лицом Тревора своим выкидным ножом.

Тревор поднял обе руки и отступил назад.

- Эй, нет, нет, ладно, Кев, ладно, ты говоришь, что он нам не нужен, ладно, чувак, но... мы все хотим играть, Кевин. Понимаешь?

Гнев мгновенно улетучился, и Кевин медленно опустил нож, сложил лезвие и снова сунул его в сапог, растерянно моргая. Он затянулся сигаретой и подошел к своему мотоциклу.

- Слушай, - сказал он, надевая черный блестящий шлем с поднятым темным козырьком, - мы просто... еще не готовы, ясно? Нам нужно еще немного порепетировать.

- Не готовы, - сердито пробормотал Тревор.

- Верно, не готовы. У нас даже названия еще нет. - Мотоцикл завелся со злобным ревом.

- Куда едешь? - спросил Тревор.

Кевин опустил козырек.

- Не знаю, - ответил он, отъезжая, оставляя позади себя дугообразную неоновую вывеску с надписью "Фантазм".

Джей Ар Хаскелла вырвало из мирного сна о своей покойной сестре с воплем, застрявшим в горле, как ком мокроты, и эхом не раздавшегося крика в голове. Он сел в постели, сжав в кулаки комки расстеленной на нем простыни, глаза его расширились, грудь наполнилась ощущением чего-то огромного, непостижимо огромного, несущегося к нему, мчащегося на огромном расстоянии с невероятной скоростью, не оставляя ему ни единого шанса убежать, спрятаться, найти безопасное место...

...и тут его настигло воспоминание.

Хаскелл оглядел свою темную квартиру, несколько раз подряд тяжело сглотнув; он знал, что если его горло останется сухим более чем на секунду, то голос вырвется из груди в отчаянном вопле.

И он не знал, почему.

Никаких необычных звуков не раздавалось: тихо жужжал вентилятор в окне, гудел холодильник, но не более того.

Когда он сел в постели, ощущение быстро исчезло, как вода, уходящая в канализацию. После него чувствовалась лишь слабость, но глаза оставались настороженными и внимательными.

Джей Ар встал с кровати и подошел к окну. Вентилятор обдувал его голую грудь теплым воздухом. Он с разочарованием отметил, что дождя не было. Опираясь рукой на подоконник, он снова посмотрел через плечо на кровать. Всякая сонливость, которую он чувствовал, исчезла. Вздохнув, он направился на кухню в одних трусах, взял из холодильника банку пива и откупорил ее.

Облокотившись на стойку, Хаскелл уставился на свою кровать через кухонную дверь. Ему было тревожно, поэтому он и не мог уснуть - потому что он беспокоился о вторнике.

- Джей Ар, школьный психолог, - пробормотал он, поднимая пиво в тосте за себя.

Три года он преподавал английский и литературу в средней школе Санта-Розы в Северной Калифорнии, но быстро устал от политики факультета и утомительной бумажной работы, от танцев с чечеткой для избегания раздраженных групп родителей или того грязного судебного процесса. Однако он не устал от учеников: именно из-за них он изначально пошел в образовательную систему. Он все еще не был уверен, почему покинул Санта-Розу. Хаскелл скучал по свежему воздуху и зеленым окрестностям. Однако в Южной Калифорнии платили больше, и ему нравилась школа.

Поначалу он сомневался, что получит эту работу. Директор школы, мистер Бут, круглолицый мужчина с редеющими ржаво-рыжими волосами, казалось, не был уверен в способности Джей Ар справиться с ней. Бута немного смутил тот факт, что это будет первая работа Джей Ар в качестве психолога, и, хотя директор старался быть как можно более дипломатичным, он дал знать Джей Ар, что тот кажется слишком мягкотелым и пассивным для того, чтобы занимать какую-то властную должность.

Джей Ар был привычен к подобным вещам: рост пять футов восемь дюймов, жилистое телосложение, мальчишеское лицо с короткими вьющимися каштановыми волосами; люди часто недооценивали его во многих отношениях. Обычно он их удивлял. Однако ему удалось убедить Бута, что он более чем подходит для данной работы. Теперь он сам не был в этом уверен.

Он отпил пива и уставился в окно на туманную ночь, смущенный внезапным пробуждением. Он знал, что видел сон, но не помнил его.

Что-то о Шейле, смутно подумал он.

Обычно Шейла снилась ему, когда он в чем-то сомневался. Неопределенные ситуации, такие как его новая работа, напоминали ему о том, что он не смог помочь ей, когда она больше всего в этом нуждалась. Так почему же он считал, что будет полезен группе разочарованных, возбужденных и, возможно, даже отчаявшихся подростков, которых он должен был консультировать?

Пока Джей Ар учился в Беркли, его младшая сестра жила дома и ходила в среднюю школу в Эль-Серрито, примерно в тридцати милях от него. Шейла слыла бунтаркой, всегда возвращалась домой со странной новой прической, возмутительной одеждой, сомнительными друзьями, а однажды у нее на плече появилась вытатуированная черная роза. Джей Ар любил ее именно за бунтарскую натуру, а не вопреки ей, потому что понимал ее. Хотя их родители всегда являлись завсегдатаями церкви, с возрастом они с еще большим рвением начали пропагандировать свои религиозные убеждения и навязывать их Шейле. Она же просто изо всех сил пыталась отстраниться от жестких убеждений родителей и сохранить собственную идентичность. Когда Джей Ар пытался объяснить это Леонарду и Марджори Хаскелл, его слова оставались без внимания. Поэтому он пытался дать Шейле понять, что, по его мнению, с ней все в порядке и что она может быть такой, какой захочет, если не будет попадать в неприятности.

Однажды ночью Джей Ар был разбужен телефонным звонком матери. Она была в слезах и говорила о том, что Шейла вышла из-под контроля. Он оделся и поехал в Эль-Серрито. Он услышал крики, не успев пройти и половины пути от машины до дома.

Марджори Хаскелл застала свою дочь в постели с девушкой. Девушку выгнали, а Шейла возлежала на диване и слушала от матери громкую и слезливую лекцию о том, какой дьявольской болезнью является гомосексуальность и какой вред она причинила, принеся ее в их богобоязненный дом.

Шейла лежала с сонными глазами и полуулыбкой, явно под чем-то. Джей Ар предположил, что под действием марихуаны.

- О, Джей Ар, она была мерзкой! - сказала ему Марджори. - Абсолютно мерзкая женщина, которая находилась здесь. Она смеялась - если бы ты только слышал ее - она смеялась, когда я застала их! Черные лохматые волосы и эти обтягивающие кожаные штаны... она... она... - Марджори разразилась новыми рыданиями.

- Где папа? - спросил Джей Ар.

- Он в спальне, молится.

"Господи", - подумал он.

Он отвез Шейлу в ближайший ресторан "Денниз", желая убрать ее из дома до того, как мама и папа поймут, что она принимает наркотики. Сестра сидела за столом напротив него с сонным видом.

- Что ты принимала, Шейла?

- Ничего особенного.

- Что?

Она не ответила.

- Слушай, Шейла, я знаю, что советовал тебе быть собой и все такое, но будь реалисткой. Ты живешь в их доме.

Ее лицо побледнело.

- Ты думаешь, я больная и злая?

- Нет, конечно, нет. Признаюсь, для меня было неожиданностью узнать, что... ты...

- Лесбиянка.

- Да. Но я не считаю это чем-то больным и ужасным, если это делает тебя счастливой, если это никому не причиняет вреда. Что бы ты ни думала об убеждениях мамы и папы, они такие, и это причиняет им боль. Почему вы не занялись этим в другом месте, ради всего святого?

- Мы не могли пойти к ней домой.

- Почему?

- У ее... ну, у ее парня были гости.

- У нее... у нее... я не понимаю.

Шейла улыбнулась, став более оживленной.

- Они такие классные, Джей Ар. Им все равно, что я всего лишь подросток, что я ненавижу школу - они думают, что я нормальная! Они такие со всеми подростками.

- Подростками? Сколько же им лет?

- Не знаю. Думаю, двадцать с чем-то. Трудно сказать.

- Что они тебе дали? Какие наркотики?

Она пожала плечами.

- Кажется, что-то вроде гашиша.

- Ты даже не уверена? - Он сделал паузу, тщательно подбирая слова. - Послушай, Шейла, ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? Я говорю это не потому, что считаю тебя плохим ребенком, а потому, что ты мне небезразлична. Откажись от наркотиков - будь очень осторожна, хорошо? И я думаю, что было бы неплохо держаться подальше от этих людей. По-моему, они не такие уж и крутые.

- Но с ними весело, они...

- Шейла. Пока ты не станешь самостоятельной, тебе придется идти на компромиссы.

Она отвернулась от него и пробормотала:

- Ты такой же плохой, как и они.

Джей Ар не хотел оставлять ее, но ему нужно было возвращаться в школу. Он видел обе стороны проблемы, но считал Шейлу более уязвимой. Хаскелл поддерживал с ней тесный контакт в течение нескольких недель, однако после этого она редко оказывалась дома, когда он звонил.

- Не знаю, что мы сделали не так, Джей Ар, - сказал его отец по телефону однажды вечером. - Может быть, это какое-то наказание, я не знаю. Ее уже почти не бывает дома, она отказывается ходить в церковь, а иногда даже и в школу. Она больше не разговаривает с нами, поэтому мы не знаем, чем она занимается, когда ее нет. Мы оставили это на милость Господа. Это все, что мы можем сделать.

Джей Ар попытался сказать им, что это не все, что они могут для нее сделать, но они не слушали.

В последующие недели Джей Ар читал в газетах сообщения о насилии в средней школе Шейлы: ученики нападали друг на друга, а также на преподавателей. Один мальчик был убит в драке. Одна девочка покончила с собой, а после этого другой мальчик - очень популярный, участвовавший в школьной общественной деятельности, - порезал себе вены. За ним последовали еще двое. В тот вечер, когда Джей Ар прочитал заголовок, сообщавший о вспышке подростковых самоубийств в Эль-Серрито, он решил, что пора что-то делать с проблемой своей семьи. Если придется тащить их на консультацию, он отправит их к психологу, и сделает это в ближайшие выходные.

В эту же ночь его снова разбудил звонок матери.

- Она уезжает! – истерически кричала Марджори. - Она забирает свои вещи и уезжает с теми людьми, с той женщиной, и Леонард ничего не может сделать, но ты можешь поговорить с ней, она тебя выслушает, так что приезжай, пожалуйста, приезжай!

Когда он приехал, то застал Шейлу, несущую через двор охапку одежды к большой черной машине, припаркованной у обочины. Он окликнул ее, но она проигнорировала оклик, бросила одежду на заднее сиденье и направилась обратно в дом.

- Подожди! - крикнул он, схватив ее за руку. На ней был белый топ без рукавов, и в желтоватом свете крыльца он разглядел следы от уколов на внутренней стороне локтя. - Господи, - пробормотал он, - что ты с собой делаешь? Она отпрянула от него. - Подожди секунду и поговори со мной!

- Нет. Ты такая же, как они. Ты не хочешь говорить со мной, ты хочешь говорить мне. - Она ворвалась в дверь и ушла в свою комнату.

Хаскелл нашел отца в гостиной, мягко покачивающегося в кресле и смотрящего в окно.

- Где мама? - спросил Джей Ар.

- В ванной, плачет.

- Ну, разве ты не собираешься что-нибудь сделать? Поговорить с ней? Что-нибудь?

Не глядя на сына, Леонард произнес:

- В Ветхом Завете Бог велел Аврааму отвести своего сына Исаака в землю Мориа и подняться на холм, после чего убить. Принести в жертву. Авраам любил сына, но еще больше он любил своего Бога, поэтому он сделал то, что ему было велено. Когда он держал нож над сыном, готовый вонзить его в сердце, Ангел Господень взял Авраама за руку и сказал, что ему не нужно убивать Исаака. Это было лишь испытание его веры, его преданности. - Встретившись взглядом с Джей Ар, он добавил, - Бог испытывает нас сейчас. Все в Его руках. Да будет воля Его.

Взбешенный, Джей Ар последовал за Шейлой к машине. Она бросила последний сверток на заднее сиденье и начала садиться.

- Подожди, Шейла, не делай этого! - взмолился он. - Если хочешь, можешь жить со мной, у меня всего лишь крошечная квартирка, но если это...

- Да, тогда как мне придется жить, а? По-твоему, а не по-ихнему? Большая разница. - Она захлопнула дверь.

- Шейла, пожалуйста! Куда ты едешь?

Она приоткрыла окно и ответила:

- Туда, где лучше, чем здесь.

Окно со стороны водителя плавно опустилось, и ему улыбнулась женщина с кустистыми черными волосами, бледной кожей и темным макияжем глаз.

- Ты проиграл, старший братец, - сказала она, отъезжая. Джей Ар был уверен, что это всего лишь отраженный лунный свет, но в последний миг перед тем, как она скрылась из виду, ее глаза заблестели.

Джей Ар бросился в дом, возмущенный самоуверенностью женщины, и вызвал полицию, поскольку его родители этого не сделали.

- Она несовершеннолетняя, мистер Хаскелл? - спросил полицейский.

- Ей семнадцать.

- И она только сегодня ушла, да? Ну, видимо, ее забрали не против воли. Вы не знаете, куда она уехала?

- Нет.

- Ну, если вы ничего не услышите о ней в течение двадцати четырех часов, позвоните нам. Но, насколько я могу судить, мы мало что можем сделать.

Через три дня Шейлу нашли повешенной в шкафу дешевого номера мотеля недалеко от Эль-Серрито. Она покончила с собой, оставив записку: "Я ухожу в лучшее место".

Через девять дней после смерти Шейлы загорелся ресторан "Старый красный амбар", который был заброшен почти пять лет. Здание находилось в очень плохом состоянии, и новость о пожаре никого не удивила. Однако всех потрясло то, что было найдено внутри здания.

Ресторан был спроектирован как старый амбар с высоким потолком и стропилами. Большинство стропил обрушилось во время пожара. К стропилам были привязаны двадцать две веревки. Каждая веревка заканчивалась петлей, и каждая петля была обернута вокруг шеи мертвого подростка.

Позже установили, что подростки были мертвы не менее двух часов, прежде чем одна из веревок оборвалась, и труп шестнадцатилетнего мальчика из Ричмонда упал на зажженные свечи, горевшие в здании, вызвав пожар.

Следующая неделя была заполнена похоронами, длинными процессиями медленно движущихся машин с горящими фарами, приспущенными флагами и бесплодными попытками понять, почему двадцать два подростка расстались с жизнью.

Джей Ар узнал во многих погибших бывших приятелей Шейлы, а когда услышал, что несколько подростков утверждают, будто их друзья были связаны с парой по имени Джон и Дара, у него возникли определенные подозрения. Они утверждали, что пара поощряла учеников принимать наркотики и заниматься беспорядочным сексом, а о самоубийстве говорилось так, будто это некое возвышение духа на более высокий уровень. Они считали Джона и Дару виновными в смертях. Джей Ар подумывал заговорить, поддержать их, рассказать о связи Шейлы с Джоном и Дарой, но, увидев реакцию, которую они вызывали, решил, что в его жизни и так достаточно страданий.

Разбирая вещи своих погибших детей, некоторые из родителей обнаружили тексты рок-песен, записанные в блокнотах, письмах и даже на салфетках, - тексты, в которых содержались откровенные упоминания о сексе, наркотиках и насилии. Родители организовались и начали бороться за цензуру подобных пластинок, утверждая, что данная лирика сбивала их детей с толку и приводила к самоубийству. Когда подростки выступили против идей этой организации, родители ответили им вполне по-родительски: "Это для вашего же блага".

Самоубийства попали в национальные новости, их анализировали и переанализировали психологи на телевидении и радио, о них писали в журналах и психологических дайджестах, о них читали проповеди в церквях.

Джей Ар знал только одно: он потерял свою младшую сестру. Если бы она не покончила с собой в той мрачной комнате мотеля, то, вероятно, присоединилась бы к друзьям в "Старом Красном Амбаре", и, как ни болезненно это звучало, он был рад, что она избежала участия в последующем большом медийном шоу. Ее смерть можно было бы предотвратить - как, он был уверен, и смерти остальных двадцати двух человек, - если бы семья отнеслась к ее проблемам с большей поддержкой и любовью. Он не винил своих родителей; он знал, что и сам мог бы сделать больше.

К потере сестры привели не тексты рок-песен, не наркотики и не мужчина и женщина по имени Джон и Дара. К ней привело невежество.

Джей Ар отвлекся от мрачных мыслей о сестре и попытался вселить в себя уверенность насчет встречи с детьми во вторник и в последующие дни. Когда он посмотрел в окно, его взгляд остановился на одном из толстых темных облаков в небе. Пухлая нижняя часть облака светилась отраженным неоновым светом. Хаскелл нахмурился и подошел к окну, наблюдая, как облако медленно расползается по небу. Он не обращал на это особого внимания, но мог бы поклясться, что всего мгновение назад облако стояло совершенно неподвижно, как нарисованная туча на заднике сцены.

Однако теперь оно двигалось вместе с остальными, двигалось со скоростью текущего меда.

Джей Ар сделал несколько шагов назад, облокотился на стойку и отпил еще пива, хмуро глядя в окно, не зная почему.

Его маленькая квартирка вдруг показалась ему довольно холодной...

Миссис Ди Песто уже спешила по дорожке перед своим домом на Уитли-драйв, когда у обочины припарковалась патрульная машина. Офицер Билл Грейди увидел ее первым, выйдя из-за руля и закрыв дверь.

Она бросилась навстречу полицейским, ее бедра были шире узкой тропинки, большие обвисшие груди плясали под зеленым махровым халатом. Локоны седых волос торчали из-под черной сетки, которую Миссис Ди Песто носила на голове, а одна рука, покрытая печёночными пятнами, была прижата чуть ниже горла.

- Почему вы так долго? - задыхаясь закричала она. На лице женщины красовались большие круглые очки с толстыми линзами, которые сползали на нос. - Он мог вернуться и изнасиловать меня за то время, что вам понадобилось, чтобы добраться сюда!

- Мы приехали так быстро, как только могли, мэм, - сказал Грейди, подняв ладонь в успокаивающем жесте и ободряюще улыбнувшись ей. Его напарник, Харви Таун, встал рядом с ним.

Грейди исполнилось пятьдесят три года, он был высоким мужчиной с бочкообразным телом и густыми волосами цвета песка пустыни. В следующем году он планировал выйти на пенсию; с него было достаточно, спасибо большое. Последняя из его четырех дочерей окончила колледж. Все четверо практически сами оплачивали свое обучение, обеспечивая Грейди и его жене Мардж приличную экономию средств. Билл с супругой надеялись использовать вырученные деньги, чтобы найти жилье в Монтерее.

- Вы Клара Ди Песто, не так ли? - поинтересовался Грейди.

- Конечно, это я. - От женщины пахло застоявшимся сигаретным дымом и джином.

Таун раскрыл блокнот и взял в руки карандаш, приготовившись записывать.

- Вы говорите, у вас грабитель, мэм? - спросил Таун, его голос казался механическим и безэмоциональным.

"Звучит, как из уст одного из клоунов из сериала по каналу "Драгнет"", - подумал Грейди, желая усмехнуться. Таун являлся новичком и был назначен к нему в пару чуть больше недели назад.

- Был, - огрызнулась миссис Ди Песто. - Он уже давно ушел. Я застала его на заднем крыльце, когда он пытался вломиться в дом.

- Вы можете описать его? спросил Грейди.

- Ну...

- Попробуйте.

- Хмм, ну, молодой, - произнесла она, закрыв глаза, чтобы лучше вспомнить. - Парнишка, лет шестнадцати. У него длинные волосы, конечно, темно-каштановые, может быть, но наверняка сказать трудно. И на нем была одна из этих футболок - черная, с обрезанными рукавами. Скорее, оторванными, - добавила она, открыв глаза. - Не понимаю, почему они так делают. Это выглядит очень неряшливо.

Грейди похлопал Тауна по руке тыльной стороной ладони и сказал:

- Пойду осмотрюсь.

Он проследовал к машине, достал свой длинный черный фонарик, затем прошел между домами миссис Ди Песто и ее соседки к переулку, располагавшемуся за ними. Билл посветил сначала направо, в сторону бульвара Вентура, потом налево, и решил двинуться именно в эту сторону.

Сегодня Грейди не имел настроения общаться с кем-то вроде миссис Ди Песто и решил, что помимо прочего Тауну не помешает практика. Новички всегда бывали потрясены, обнаружив, что большинство людей, с которыми они имели дело, были типа миссис Ди Песто, а не насильниками и серийными убийцами, как принято показывать на телевидении.

Слева от Грейди располагались задние ограды домов вдоль Уитли, справа - высокий забор "Циклона", заросший лианами и кустарником и заставленный мусорными баками.

На самой аллее было тихо, но вдалеке слышались звуки: машины, музыка, крики, лай собак, сирена. Над деревьями по ту сторону забора Грейди мог видеть отблески огней Студио-Сити. Густой, приятный воздух, казалось, вливался в его легкие, когда он вдыхал.

Позади него что-то звякнуло.

Грейди обернулся.

Луч его фонарика уловил дрожащее движение крышки мусорного бака, упавшей на тротуар.

"Наверное, это просто кошка", - подумал он, но на всякий случай направился в ту сторону. Он сомневался, что обнаружит нарушителя, но хотел дать Тауну достаточно времени, чтобы закончить с миссис Ди Песто.

Грейди направился в сторону Вентуры, светя фонариком между мусорными баками и за урнами, где жадно жужжали мухи. Когда он приблизился к бульвару, аллея осветилась, и он выключил фонарик.

Кошка спрыгнула с забора и присела перед ним, а затем пронеслась мимо с низким, горловым мяуканьем.

Постучав длинным фонариком по бедру, Билл остановился и огляделся вокруг. Парень, вероятно, уже находился в другом районе, пытаясь попасть в другой дом. А может, он уже на бульваре, затерялся в толпах подростков, гуляющих по тротуарам, точно бродячие кошки на свалке. Бросив еще один взгляд в сторону Вентуры, Грейди проскочил между двумя домами, вернулся на Уитли и направился к дому миссис Ди Песто.

И тут он остановился.

Он повернул голову и посмотрел через плечо.

В конце улицы справа находился угол большого здания. Раньше там располагался фитнес-центр "Студио Сити". До этого в течение десяти лет здесь был ночной клуб. Когда он закрылся четыре года назад, какой-то араб купил его и превратил в фитнес-клуб. В рекламе говорилось, что это "оздоровительный комплекс класса люкс". Новый владелец купил соседний участок, расширил здание, построил огромный подземный бассейн и площадку для игры в ракетбол - в общем, запустил дорогостоящую рекламную кампанию, чтобы убедить всех, что они находятся не в форме, если не платят за занятия в его клубе ни цента.

Сюда съезжались киношники и телевизионщики с близлежащих студий, а также яппи, желающие посмотреть, как потеют звезды, и, может быть, подобрать для себя крепкое тело, рядом с которым можно было бы свернуться калачиком этой ночью.

Через полтора года после торжественного открытия "неисправная проводка" (согласно газетам) привела к пожару.

Вместо того чтобы перестраивать здание, араб оставил его в запустении. В конце концов на стенах дома появились вывески "Продается", их красные и синие буквы казались яркими на фоне зияющих, почерневших окон.

Через несколько месяцев некоторые местные подростки стали использовать заброшенное здание как место встречи, куда они ходили слушать свои проклятые шумовые коробки, которые они таскали с собой, принимать наркотики и трахаться как кролики. Грейди был одним из трех полицейских, которые однажды ночью накрыли их после серии жалоб от жителей близлежащих домов. Тинейджеры неплохо устроились: подушки и одеяла, расстеленные на дне пустого бассейна, ящики со льдом для пива и вина, полный запас крепких спиртных напитков - все, что только может понадобиться кучке озабоченных подростков. Когда Грейди и другие патрульные вошли в дом, в больших комнатах внизу, где устроились ребята, воняло марихуаной, а пол был завален окурками и использованными презервативами.

После того как подростков выгнали, здание заколотили досками и заперли еще надежнее, чем раньше. С тех пор проблем не возникало.

До сегодняшнего дня, возможно.

Что-то привлекло внимание Грейди. Возможно, это было отражение фар проезжавшей мимо машины, но ему показалось, что он увидел мерцание света в одном из заколоченных боковых окон пустого дома.

Грейди повернулся и снова направился в ту сторону.

Там опять виднелся свет; казалось, что по ту сторону окна туда-сюда перемещается огонек.

Грейди ускорил шаг.

Это казалось логичным: парень попался при попытке проникнуть в дом, так что, естественно, ему нужно было где-то спрятаться. Однако Билл не мог понять, как он попал внутрь. Насколько он знал, здание было заперто как сейф.

Грейди тихо подошел к окну и прислонился к нему, поднеся руку к лицу, чтобы заглянуть между досками.

Он разглядел поврежденную огнем стену, в которой отсутствовал большой кусок. В темноте мерцало мягкое желтое свечение, похожее на пламя свечи, которое переливалось на стене, двигаясь туда-сюда, будто кто-то ходил внутри со свечой.

- Попался, - выдохнул Билл, обходя здание спереди.

Блики неоновых и флуоресцентных ламп и яркие фары машин на бульваре заставляли Грейди щуриться. То, что раньше являлось стеклянными двойными дверями входа, теперь представляло собой стену из досок и запертых цепей. Здесь никто не проходил. Он продолжал идти, следуя мимо фасадных окон, все из которых были по-прежнему заперты.

Билл повернул направо у выцветшего, кривого знака с надписью "Парковка" под нарисованной стрелкой и пошел вдоль боковой стороны здания к парковке сзади. Его ботинки хрустели по гравию и битому стеклу, когда он снова включил фонарик.

На этой стороне здания не было окон, поэтому Грейди поспешил вдоль стены и обогнул угол. На парковке валялись разбитые пивные бутылки и пустые упаковки из-под пива, а также куча окурков, которые кто-то вытряхнул из автомобильной пепельницы. Очевидно, дети использовали стоянку для вечеринок. Однако жалоб не поступало, так что Грейди полагал, что все под контролем.

Билл подошел к заднему входу. Тот был по-прежнему крепко заколочен. Чтобы убедиться в этом, полицейский стукнул мякотью ладони по доскам. Те гулко отозвались, и Грейди услышал быстрое шарканье внутри здания. Он поспешил к ближайшему окну и заглянул между досок.

Это окно выходило в другую комнату, нежели предыдущее, но золотистое мерцание света все еще плясало на стенах. Билл снова услышал шарканье, и сияние стало ярче, словно приближаясь к окну.

В одно мгновение в комнате стало темно. Это была не просто темнота, а внезапное полное исчезновение видимости.

Грейди поднял фонарик и посветил лучом между досками, едва не выронив его, когда увидел, что на него смотрит широкий, сверкающий золотом глаз.

- Ладно, - рявкнул Грейди, отходя от окна и расстегивая кобуру, - медленно выходи и покажи удостоверение личности. Это полиция.

Он ждал, положив руку на пистолет в кобуре.

Кто-то внутри засмеялся. Это был тихий, сухой смех, похожий на звук медленно раздавливаемого маленького животного.

Грейди провел лучом по стене, пока тот не уперся в полуоткрытую дверь. Вход для служащих. Доски, которыми был заколочен дверной проем, валялись на тротуаре, сломанные и расколотые. Подойдя к двери, он увидел, что стальная проушина, на которую крепился навесной замок, была вырвана из двери и лежала на земле рядом с самим сломанным запором.

- Господи, - пробормотал полицейский, осторожно потянув дверь на себя. Та болталась на верхней петле и скрежетала о тротуар при движении.

Дверной проем открылся в темный коридор с дверями по обе стороны. Грейди сделал шаг и замер, услышав в темноте тихий шепот.

"Два человека?" - подумал он, вынимая пистолет из кобуры и осторожно держа его наготове.

- Еще раз, - громко произнес он. - Выходите медленно и назовите себя. Я достал пистолет.

Снова низкий смешок.

Справа от него за дверным проемом мерцал желтый свет.

Грейди двинулся вперед, поднял пистолет и боком вошел в комнату, под его ботинками хрустели обломки.

В другом конце комнаты на деревянном ящике стояла зажженная свеча в маленьком подсвечнике.

Билл сделал два шага в комнату, водя лучом фонарика туда-сюда по почерневшим стенам. Перед ним что-то зашуршало, но он не заметил никакого движения.

...пока не посмотрел вниз.

Пол двигался.

На нем блестели искорки света.

Он посветил на них лучом и быстро понял, что искорки света в действительности являлись глазами.

Услышав за спиной шаги, Грейди повернулся и столкнулся с высокой темной фигурой в дверном проеме.

- Боже... - пролепетал он. Рука выбила фонарик на пол. Тот ударился с треском, и луч исчез.

Грейди держал пистолет перед собой, защищаясь, и у него мурашки бегали по коже при мысли о том, что находится у его ног.

- Назад! - прорычал он.

"Должно быть, их штук пятьдесят", - подумал он, - "чем бы они ни были, черт возьми!"

- Я сказал, назад, черт побери, комната полна... черт побери, выходи!

- Я тебя услышал. - Голос казался низким, твердым и очень глубоким. Смертельно бледный свет обрисовывал высокого мужчину в жутком сиянии, просачивающемся сквозь копну шипастых волос, окружавших его голову. - Они мои, - сказал он, улыбаясь.

- Не шути со мной, парень, а теперь двигай на хрен назад!

Билл собрался взвести пистолет, но холодные пальцы обхватили его запястье стальной хваткой, сжимая до тех пор, пока его рука не разжалась, уронив оружие на пол. Грейди издал горловой хрюкающий звук, ожидая услышать громкий треск ломающейся кости запястья, когда ледяная хватка сожмется еще сильнее. Незнакомец шагнул вперед, толкая полицейского обратно в комнату.

- Нет, - прошептал Грейди, представляя себе маленькие блестящие глаза. Он почувствовал, как что-то задело его штанину, и резко вдохнул в легкие воздух.

Когда хватка на его запястье немного ослабла, Грейди открыл глаза.

Тонкое, изящно вылепленное лицо мужчины освещалось мягким светом свечи, он улыбнулся, открыв рот шире, чем казалось возможным, и Грейди понял, что сейчас умрет. Это чувство прорезало его нутро, как бритва, когда что-то выскочило изо рта незнакомца, что-то длинное и мокрое ворвалось в рот Грейди, выбило два передних зуба из десен с противным хрустом, проникая в горло, все глубже и глубже, корчась, как жирный, возбужденный червь, заставляя его задыхаться, терять равновесие и падать назад. Он замахал руками, пытаясь восстановить баланс, но продолжал падать, слыша шарканье существ по полу внизу.

Последним ощущением Билла Грейди были теплые, размером с ребенка, тела, извивающееся под его спиной...

6 сентября

Джефф сел за стол и насыпал пшеничные хлопья в пустую миску перед собой.

- Доброе утро, - сонно произнесла Эрин, шаркая ногами по полу кухни, а затем бесшумно ступая по ковру, поставив на стол тарелку с тостами.

- Привет, мам.

- Мэллори все еще в постели?

- Она только что пошла в душ. - Джефф налил молока в хлопья.

- Она что-то больно медлительна сегодня утром. Не ложились спать допоздна прошлой ночью?

Ложка с хлопьями замерла на полпути ко рту Джеффа.

- Да, - ответил он, затем зачерпнул немножко и тщательно прожевал.

Это не было ложью, но и не было правдой. Если бы он мог сказать матери правду, не устраивая перепалку между ней и Мэллори, он бы так и сделал. Он не был настроен на крики, которые могли бы последовать. Еще хуже были бы последующие дни прохладного молчания.

Когда Эрин вернулась на кухню за чашкой кофе, Джефф откусил кусочек тоста и закрыл уставшие глаза.

Накануне вечером Мэллори встречалась с Кевином.

- Мы помирились, - сказала она ему, - и он хочет пригласить меня куда-нибудь.

- Куда вы идете? - спросил он, надеясь, что она ответит, что они пойдут в кино или за пиццей. Что-то безопасное.

- Не знаю. Куда-нибудь с его друзьями.

Ее последние слова не давали Джеффу уснуть всю ночь. Лежа в постели и глядя в потолок, он все время ожидал худшего: звонка из полицейского управления или, что еще ужаснее, из больницы. Он знал, что, если Мэллори пойдет с Кевином и его друзьями, они не будут есть бургер и картошку фри в "Дюпаре". Это было не в стиле Кевина.

Эрин вернулась с работы около трех и сразу легла спать. Джефф слышал, как Мэллори прокралась в дом около пяти.

Он проспал не больше часа, да и то проваливаясь в туманные сны, в которых его сестра и Кевин Донахью голые и потные катались по грязному полу в какой-то темной, скрытой от посторонних глаз комнате, а за ними наблюдали развратные друзья Кевина.

- Хочешь поводить машину сегодня?

Джефф открыл глаза, когда Эрин села напротив него со своим кофе.

- Что?

- Ну, я подумала, что могу позволить тебе взять машину сегодня. Мне она не понадобится, я буду здесь работать. Вы с Мэл сможете спокойно доехать до школы в первый день занятий, избежав автобуса. Ты согласен?

- Конечно. Спасибо, мам.

- Только не забудь запереть ее.

- Обязательно.

Эрин допила кофе, отдала Джеффу ключи от машины и ушла в свою комнату. Через несколько минут вышла Мэллори, торопливо застегивая мешковатую желтую рубашку. Она свисала ниже талии ее бирюзовых брюк, собранных посередине косым, свободно сидящим черным поясом.

- Бери тосты, - сказал Джефф, вставая из-за стола. Он не смотрел на нее, пока засовывал бумажник в набедренный карман синих джинсов и брал учебники и ключи от машины.

- Ты поведешь машину?

- Да. Поехали.

Мэллори издала раздраженный звук - отрывистый глоток воздуха через нос - и вышла за ним из квартиры с сумкой.

Когда Джефф вырулил на Лорел-Каньон, радио играло на большой громкости, Мэллори поинтересовалась:

- Что с тобой?

Джефф приглушил радио.

- Что?

- Я спросила, что с тобой не так? Ты ужасно тихий.

- Я не очень хорошо спал прошлой ночью.

- Да, я тоже. - Она была раздражена.

- Поздно вернулась?

- Угу.

- Во сколько?

- Не знаю. Поздно.

- Около пяти.

Уголком глаза Джефф заметил, как она вдруг с подозрением повернулась к нему.

- Ты не спал? - спросила она.

Он кивнул.

Она отвернулась и посмотрела в окно, покачивая головой.

- Господи, - вздохнула она.

Песня по радио закончилась, и утренний диск-жокей стал изображать Сильвестра Сталлоне, вызывая приглушенные смешки у своей утренней команды ассистентов.

Мэллори несколько мгновений молча смотрела в окно, ее челюсть слегка подрагивала. Джефф и раньше видел ее такой, но только во время жарких разговоров и ругани с матерью.

Наконец она повернулась к нему и спросила:

- Мама не спала и ждала меня? Нет. Она не волновалась, так почему ты должен волноваться?

- Мама не знала, что тебя нет дома, но даже если и знала, она ничего не знает о Кевине Донахью.

- Ты тоже не знаешь, - тихо проговорила она, снова отвернувшись к окну.

- Я знаю достаточно, чтобы беспокоиться.

Джеффу вдруг захотелось, чтобы они не говорили об этом. Он устал и мог видеть, что Мэллори более чем раздражена. В данный момент его больше волновал первый день в школе и невозможность каждый вечер засиживаться смотреть шоу Леттермана. Кевин Донахью его больше не тревожил. В основном потому, что это напоминало ему о его снах накануне вечером.

- Понимаешь, - сказала Мэллори, не поворачиваясь к нему, - ты действительно ничего не знаешь о Кевине. Ничего.

"Я знаю, чем ты с ним занимаешься", - подумал он и тут же пожалел об этом. Он чуть крепче сжал руль, как вдруг к нему пришло воспоминание о вчерашнем сне: парни тискают круглые груди Мэллори, зарываются лицом между ее ног и чавкают, как собаки, сжимают в кулаках ее волосы, погружая свои твердые члены в ее рот. ...И хуже всего была теплая влага, которую он почувствовал на своих ногах, когда проснулся.

Чувство вины накатило на него густой черной волной, и он снова сжал кулаки на руле. Это было знакомое чувство вины, которое впервые посетило его два года назад и возвращалось со все большей регулярностью. Оно начинало казаться постоянным, презираемым спутником.

Неделя, когда ушел отец, была одной из худших в его юной жизни. Конечно, она была плохой и для Мэллори, и для их матери. Но для Джеффа она принесла нечто большее, чем просто разрушение семьи.

В ночь после отъезда отца Джефф не мог уснуть. Стояла жаркая летняя ночь, он лежал на одеяле в одних трусах, прислушиваясь к шагам матери и приглушенным всхлипам в соседней комнате, и думал о том, что отсутствие отца, вероятно, было бы хорошо. Во всяком случае, для него это будет хорошо: Джефф состоял не в лучших отношениях с отцом с самого раннего детства. Все внимание отца было сосредоточено на Мэллори; он души в ней не чаял, осыпал лаской, покупал ее преданность подарками, которые не мог себе позволить. Джефф был удивлен, что он не попытался забрать Мэллори с собой. Джефф знал, что она страдает гораздо сильнее, чем он, и, возможно, будет страдать еще какое-то время.

Робкий стук в дверь спальни заставил его сесть на кровати. Мэллори приоткрыла дверь и заглянула внутрь.

- Можно войти? - прошептала она. Ее глаза были опухшими, а щеки влажными.

- Конечно.

Она тихо закрыла дверь и на мгновение замерла, опустив лицо. На ней была голубая ночная сорочка до колен с разрезами по обеим сторонам до талии. До этой ночи Джефф не замечал, как она округлилась. Материал рубашки натянулся на ее груди, а тело приобрело изгибы в тех местах, которые еще недавно казались мальчишескими.

- Я не могу уснуть, - сказала она, пересекая комнату и садясь на край его кровати.

- Я тоже не могу.

- Могу я... остаться здесь на некоторое время?

- Конечно.

Она зажала уголок его простыни между ладонями и всхлипнула.

- Как ты думаешь, почему он ушел, Джефф? - прошептала она. - Что она могла сделать такого плохого?

- Не вини маму. Она тоже очень тяжело это переживает.

- Так и должно быть, - произнесла она, сжимая в кулаке простыню.

- Ну же, не надо...

- Ведь это не из-за нас! - Она подняла на него заплаканные глаза, и ее лицо исказилось в маске боли. - Да? - всхлипнула она. - Я имею в виду, ты же не думаешь, что это произошло из-за нас, Джефф? - Она отпустила простыню и медленно приблизилась к нему, внезапно упав в его объятия и прижавшись лицом к его обнаженному плечу. Ее слезы катились по его спине.

- Нет, мы тут ни при чем, - прошептал Джефф ей на ухо. От нее пахло шампунем и зубной пастой, а в его объятиях ей было тепло, даже жарко. - Не думай так. И мама тут ни при чем. Он просто... ушел. Вот и все.

- Но он даже не попрощался. Он даже не...

- Это было не из-за того, что мы что-то сделали или не сделали. Он просто... - Джефф остановился, чтобы взвесить свои слова, размышляя, не прозвучат ли они слишком резко. - А тебе не приходило в голову, что, может быть... может быть, ему просто было все равно, чтобы сказать что-то на прощание?

- Как ему могло быть все равно? После всего того, что он... говорил мне... - Ее слова потерялись в бурных рыданиях, заставивших ее тело задрожать в его объятиях.

В ту ночь они больше не разговаривали. Они лежали на кровати, Мэллори обнимала Джеффа, положив голову ему на грудь, и ее рыдания постепенно перешли в медленные, равномерные вздохи сна. С каждым вдохом ее грудь нежно прижималась к боку Джеффа, а затем медленно отстранялась. Он чувствовал ее горячее и влажное дыхание на своей коже.

Пока Мэллори спала, Джефф пытался вспомнить их совместное детство, лагеря, в которые их отправлял отец, и тот год, когда они за одну неделю побывали в Диснейленде, на Волшебной горе и на Ягодной ферме Нотта.

Он вспомнил самую большую ссору в их жизни. Она произошла из-за блока глины, который им пришлось делить между собой; Мэллори хотела больше половины, потому что делала миниатюрный фонтан на заднем дворе для двух своих кукол, которые только что поженились, а Джефф хотел больше, потому что половины блока не хватало, чтобы сделать куклу вуду миссис Родс, его учительницы в четвертом классе. Их ссора продолжалась несколько дней, пока мама не пригрозила, что посадит их под домашний арест, если они не забудут об этом.

Он пытался вспомнить себя и Мэллори детьми, братом и сестрой, которые необычайно хорошо ладили друг с другом и зависели друг от друга в поддержке, общении и искренней, невинной привязанности.

Но в ту ночь в Джеффе что-то изменилось. Его кристально чистое представление о Мэллори-ребенке перешло от канцелярского клея и жевательной резинки к духам, пудре и тонкому, темно-манящему запаху, который, когда он чуял его, заставлял его ощущать тепло внутри, тепло и вину. Эта Мэллори отличалась от всех остальных девочек; она думала иначе, даже говорила иначе. Он знал о ней - о ее поступках, мыслях и чувствах - больше, чем кто-либо другой. Она являлась его лучшим другом, самым близким человеком, и в этот момент он любил ее сильнее, чем когда-либо прежде.

Но на его любовь к Мэллори легла тень, тень, которая сделала их близость на кровати той ночью более волнующей, чем следовало бы, более интимной и, в конечном счете, более постыдной.

Джефф не мог сомкнуть глаз, пока Мэллори спала рядом с ним. Там, где ее груди касались его груди, кожа горела. Мэллори переместила свою ногу на его колено, бедро, пока не уперлась в твердеющую выпуклость под шортами. От ощущения голой кожи, скользящей по его коже, у Джеффа закружилась голова, а темная комната, казалось, слегка накренилась.

Из окна на них падал голубоватый лунный свет, освещая изгиб бедра Мэллори в том месте, где ее рубашка задралась. Руки Джеффа дрожали от желания потянуться вниз и коснуться ее гладкой кожи. Ему хотелось прижаться эрегированным членом к ее бедру, хотя бы чуть-чуть...

Пролежав так довольно долго, Джефф медленно провел рукой по своему телу и задержал ладонь на дюйм выше груди сестры, сложив ее так, словно действительно прикасался к бугорку плоти. Он слегка опустил руку, потом еще немного. Он не прикасался к ней, но после нескольких минут, проведенных в таком положении, ему показалось, что он чувствует тепло, поднимающееся из-под ее рубашки.

Прежде чем поддаться искушению, Джефф вылез из-под нее. Сестра что-то пробормотала во сне, перевернулась и облокотилась на подушку. Джефф накинул халат, прошел в гостиную и до рассвета смотрел телевизор.

С той ночи все уже не было как прежде. Поначалу ему было трудно находиться рядом с ней. Джефф часто ловил себя на том, что его взгляд блуждает по телу Мэллори, и быстро находил повод, чтобы уйти. Но со временем он научился закапывать свои думы так глубоко, что они не отражались на его лице. Он никому не рассказывал о них и наслаждался ими только во сне. Он всегда просыпался с нахлынувшей эрекцией, твердым, холодным комком вины в животе и одной мыслью. Это была чудовищная мысль, которая приводила его в ужас: "Со мной что-то не так..."

Повернув направо на Чандлера, Джефф сказал:

- Прости. Это не мое дело, правда. Я просто... слишком много волнуюсь, наверное.

После паузы он почувствовал на себе ее взгляд.

- Я знаю, - тихо произнесла она. - Мне это даже нравится. Но, Господи, Джефф, ты как будто совсем не доверяешь мне, как будто тебе все время нужно контролировать меня.

- Я не тебе не доверяю, а...

- Я знаю, ты не доверяешь ему. Но это только потому, что ты его не знаешь. Если бы ты знал о нем больше... - Она сдалась и со вздохом повернулась лицом вперед. - Я встречаюсь с ним после школы, поэтому не поеду с тобой домой. Не жди меня.

Джефф постукивал большим пальцем по рулю, ожидая переключения светофора. Завтрак тяжело укладывался в желудке, и он с нетерпением ждал, когда же он доберется до школы и выйдет из машины.

Когда они подъехали к школе, Мэллори открыла дверь машины и вышла из нее, прежде чем Джефф выключил зажигание. Она чуть было не остановилась, чтобы попрощаться и пожелать ему хорошего дня, но решила, что не хочет давать ему шанс сделать замечание о ее планах на время после занятий. Хлопнув дверцей машины, она направилась через школьную парковку с сумкой, перекинутой через плечо.

Иногда Джефф беспокоил ее. Она ожидала вмешательства и заботы со стороны матери, но Джефф являлся ее братом. Он должен всегда быть на ее стороне. Обычно он так и делал, и именно это казалось ей странным.

В отличие от большинства своих друзей, самым сильным источником поддержки для Мэллори являлся ее брат. Большинство подростков, которых она знала, терпеть не могли своих братьев и сестер. Они с Джеффом всегда были близки. В детском возрасте он защищал ее, если с ней поступали несправедливо, и первым давал ей понять, если считал, что она поступает несправедливо. Ей это всегда нравилось; это делало их отношения особенными, потому что они сильно отличались от отношений других братьев и сестер, которых она знала. Джефф был своего рода парнем, что всегда под рукой.

В этом и заключалась проблема. Теперь у нее появился настоящий парень, и Джефф не мог с этим смириться.

Кто-то окликнул ее по имени, и она остановилась на ступеньках перед школой. Навстречу ей спешила Дейдра Палмер, прижимая к груди обеими руками толстый блокнот.

- Так, почему ты выглядишь такой расстроенной? - спросила Дейдра.

- Я выгляжу расстроенной?

- Угу.

- Просто у меня было плохое утро, вот и все.

- Твоя мама?

- Мой брат.

Дейдра удивленно моргнула.

- Твой брат? Что случилось?

Мэллори нашла свой шкафчик и начала крутить кодовый замок туда-сюда.

- Джефф не хочет, чтобы я встречалась с Кевином, - сказала она, поворачивая защелку. Шкафчик не открывался.

- Что? Почему, как будто это его дело?

- Он считает, что у меня будут неприятности. - Она снова начала крутить замок.

- Ты имеешь в виду, например, забеременеешь?

- Ну, это тоже, наверное, но, - она снова подергала защелку, однако безуспешно, - в основном он просто думает, что у меня будут, ну, знаешь, проблемы. Этот проклятый шкафчик... Она попробовала комбинацию в третий раз.

- Какие, например, проблемы с полицией?

- О, я не знаю, - нетерпеливо выговорила она. - Они что, сменили чертов код на этом шкафчике? - Стиснув зубы, Мэллори еще несколько раз подергала защелку, пока через ее плечо не протянулась чья-то рука.

- Вот, - сказал Ларри Кейн, обдав ее ухо теплым дыханием, - иногда нужно просто сильно дернуть, как... вот так. - Он сильно потянул дверцу вниз, и шкафчик с грохотом открылся.

Мэллори посмотрела на Дейдру. Та улыбалась через плечо Мэллори, крепче прижимая к груди свои книги.

- Как ты это сделал? - спросила Дейдра.

Обернувшись, Мэллори увидела, как Ларри проводит пальцами по своим золотистым волосам, приоткрыв один уголок рта. Позади него стояли еще два парня: один из них был Рэнди Шекли, а другой - новенький. Ей было все равно, она не хотела его знать и отвернулась, доставая из сумки учебники и раскладывая их в шкафчике. Она знала, что сердце Дейдры, наверное, выписывает пируэты, но Мэллори была просто раздражена. Кто угодно мог помочь ей открыть шкафчик, но почему это должен был быть именно Ларри Кейн?

- Спасибо, Ларри, - резко сказала она, захлопывая шкафчик.

- Без проблем. - Он сунул пальцы правой руки в задний карман джинсов и оперся локтем о стену шкафчиков, пытаясь заставить ее посмотреть на него. - В какой класс направляешься?

- В первый. - Она повернулась и пошла прочь.

Все еще прижимая свои книги, Дейдра обошла Мэллори и произнесла:

- Привет, Ларри. - Когда ответа не последовало, Мэллори услышала, как Дейдра окликнула его еще раз. - Привет... Ларри?

Мэллори почувствовала руку парня на своем плече и повернулась. Тот отошел от Дейдры, даже не поздоровавшись, и следовал за ней. Его приятели остались на месте, наблюдая за ним и втихую ухмыляясь.

- Эй, - сказал он, - все, что я получаю, это "спасибо, Ларри"?

- Хорошо. Большое спасибо, Ларри. - Мэллори снова начала отворачиваться, но он крепче сжал ее плечо.

- Подожди секунду, - произнес он. - Я подумал, что мог бы пригласить тебя куда-нибудь сегодня вечером. В кино? Может быть, поужинать? По крайней мере, позволь мне сводить тебя в "Крошку".

- Нет, спасибо. - Она посмотрела через плечо Ларри на Дейдру, которая закатывала глаза, негодуя на Мэллори за то, что та отказалась от очередной возможности пойти на свидание с Ларри Кейном.

Тот завел руку за голову и потер шею.

- Боже, если ты не хочешь встречаться со мной, это одно дело, но ты могла бы хотя бы быть дружелюбной, понимаешь?

Мэллори повернулась и пошла по коридору.

- Все еще встречаешься с этим педиком в коже? - крикнул Ларри.

Из легких Мэллори вырвался порыв дыхания, и она ускорила шаг. Несколько студентов в коридоре замедлились и повернулись к Ларри, затем к Мэллори. Ее лицо стало красным. Она продолжала идти, с каждым шагом все больше ненавидя Ларри за то, что он вроде как делает одолжение, приглашая ее на свидания каждые несколько дней; она даже ненавидела Дейдру за то, что она так без ума от него, и за то, что она ведет себя так, будто с Мэллори что-то не в порядке, потому что она не чувствует того же самого.

- Знаешь, что произойдет? - продолжал Ларри, теперь уже громче, когда у него имелась аудитория. - Ты подхватишь какую-нибудь заразу от этого слизняка, вот что произойдет. И тогда ты не сможешь даже купить себе свидание!

Мэллори завернула за угол, стараясь скрыться от окружающих и от голоса Ларри Кейна. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, она сжала руку в кулак, злясь на себя. Впереди располагался боковой выход, и она, поспешно увернувшись от группы девушек, болтавших друг с другом по-испански, протиснулась в дверь.

На тротуаре ей стало намного легче, и она глубоко вдохнула прохладный воздух, однако жжение в животе не проходило.

Мэллори и Кевин встречались почти месяц, и за это время подруги не давали ей ни минуты покоя. "Он - пять миль плохой дороги", - сказала ей Дейдра, и поначалу Мэллори была склонна с ней согласиться. Она не планировала видеться с ним больше одного-двух раз.

На первом свидании он привел ее в свой гараж и сыграл для нее на гитаре, а затем вручил наушники и включил демо-запись, которую сделал вместе со своей группой. Музыка стала для нее первой подсказкой, что Кевин Донахью - не тот парень, за которого она его принимала. Когда он играл на гитаре, его лицо напрягалось и становилось замкнутым, как будто он больше не находился с ней в гараже. Когда она слушала кассету, он вышагивал вокруг, как требовательный отец, ожидая ее мнения о музыке. Он с тихой страстью рассказывал о написании песен, и когда она сказала ему, что ей нравится его музыка, в его темных глазах мелькнула яростная гордость. У него имелись основания для гордости: музыка была мрачной, злой и провокационной. Мэллори была очень впечатлена.

Его родители и брат уехали на выходные к родственникам за город, поэтому он пригласил ее в дом, выкурил с ней косяк, поставил несколько пластинок и немного потанцевал. Она все ждала, что он сделает шаг навстречу, но он не делал этого. Пока не закончилась вторая пластинка.

- Эй, - сказал он, взяв ее за руку, - давай трахнемся.

Сначала это шокировало, но потом заинтриговало. Никто раньше не говорил об этом прямо. Они немного подурачились, но в ту ночь она не пошла до конца. Кевин так разозлился, что ей показалось, будто он собирается ее ударить.

Во второй раз они пошли в кино. Мэллори ожидала, что Кевин снова начнет приставать к ней, и была готова сказать "да", но он этого не сделал.

На третьем свидании он отвез ее на Малхолланд, расстелил одеяло на зарослях сорняков в стороне от дороги и снял штаны, не сказав ни слова. Когда она попросила его быть осторожным, потому что это был ее первый раз, он сделал вид, будто не услышал ее.

Было больно, но и чертовски приятно, особенно то, как он использовал свой рот. Он тихонько рычал ей на ухо непристойности, двигаясь внутри нее.

- Ты можешь найти кого-то гораздо лучше, - говорила ей Дейдра почти каждый день.

Мэллори считала иначе. Были парни, которые одевались лучше - хотя Мэллори нравился запах потертой кожаной куртки Кевина, - парни, которые были более популярны, лучше выглядели, но ни один из тех, кого она знала, не являлся таким... непредсказуемым, как Кевин. В них не хватало той остроты, того электричества, которое она чувствовала, когда была с ним.

"Ладно", - думала она, - "пускай, у них нет судимостей, как у Кевина, но что с того?"

В прошлом году у Кевина возникли неприятности с полицией. Из того немногого, что он рассказал об этом, она поняла, что он что-то украл. По крайней мере, это не было изнасилованием или убийством. Хотя она не могла понять, зачем ему понадобилось воровать; его родители определенно не являлись бедными.

"Может быть, именно поэтому", - подумала она. – "Может быть, воровство служило единственным способом, с помощью которого он чувствовал, что может получить что-то самостоятельно, что-то, что не досталось ему от предков". Он не часто распространялся о своих родителях, но, когда это делал, не говорил ничего хорошего.

Однако под его резкой внешностью скрывалась мягкая сторона. Она была глубоко запрятана, и Мэллори видела ее лишь несколько раз, но она существовала. И казалось, что за последние пару недель эта сторона проявилась в большей степени, что, возможно, происходило не без влияния Мэллори. Может быть, пройдет немного времени - и она сможет остудить гневный огонь, пылавший в его глазах.

Он не говорил этого и, возможно, никогда не скажет, но Кевин Донахью нуждался в ней.

Однако за свидания с Кевином пришлось платить. Реакция подруг задевала ее, заставляла чувствовать себя изолированной, отрезанной и, что самое главное, брошенной. Но в то же время она твердо решила остаться с ним, чтобы показать им, что не собирается опускать руки только потому, что они этого не одобряют.

Однако это не уменьшило разочарования, которое она испытывала, словно ее предали или бросили.

Ее плечи вдруг стали тяжелыми, и ей захотелось поговорить с Джеффом. Он всегда подбадривал ее, когда она была подавлена, заставлял чувствовать себя лучше или, по крайней мере, отвлекал от мыслей.

Но не в этот раз.

"Может быть", - подумала она, - "он вообще больше не может этого делать, не может или не хочет. Может быть, те дни прошли".

От этой мысли ей стало только хуже.

Она остановилась у бокового входа в здание и на мгновение уставилась на дверь. Если она пойдет в класс, то обязательно столкнется с Джеффом: их первые классы были рядом. Если же нет, то она может получить задание от Дейдры позже, а сейчас пойти искать Кевина.

Мэллори ускорила шаг, проходя мимо двери.

Кевин Донахью открыл глаза и быстро прищурился от солнечного света, проникающего в окно его спальни. Наушники все еще были надеты, но музыка прекратилась. Он сел в постели и огляделся. Что-то разбудило его.

- Кевин! - закричала его мать, снова стуча в дверь. - Мне пора на работу, ты встаешь?

Он снял наушники и сел на край кровати, глядя на потрепанные кроссовки, которые все еще были на его ногах. Джинсы и футболка прилипли к коже.

- Кевин?

- Да, я иду, - хрипло сказал он.

Он провел руками по кустистым волосам, встал и потянулся. Его глаза были мутными от сна, и он некоторое время усиленно тер их, затем пересек комнату и выключил стереосистему.

Высадив Мэллори накануне вечером, он вернулся в свою комнату, чтобы немного поработать. В его голове гремела музыка, и он быстро набросал слова песни, к которой не притрагивался уже несколько месяцев. Закончив, он наскоро перечитал ее и понял, что песня была о Мэллори. Ничего удивительного. У него никогда не случалось столько секса за одну ночь. Брат Тревора уехал на неделю, и Тревор одолжил им свой ключ. Это была маленькая и неряшливая квартира, но в ней стояла большая кровать.

Закончив песню, Кевин спустился вниз, на задний двор, выкурил косяк и вернулся в свою комнату, чтобы насладиться кайфом под музыку и ощутить томительное, пульсирующее тепло в гениталиях.

Он подошел к письменному столу и снова просмотрел слова песни. Иногда на следующий день они уже не казались такими хорошими. На этот раз они ему понравились. Он прокрутил мелодию в голове, напевая текст под нос.

- Кевин!

Он засунул руку под рубашку и почесал свой плоский живот, жалея, что не заснул.

Затем открыл дверь спальни и увидел мать, которая стояла у зеркала в холле, натягивая пальто и поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, разглядывая свое отражение.

- Знаешь, Кевин, - сказала она, поправляя серьгу, - я не думаю, что поставить замок на твою дверь было такой уж хорошей идеей. Я стою здесь и стучу в нее уже десять минут. Если ты не сможешь подниматься в назначенное время, мы снимем замок, ты понял?

- Я думал, ты опаздываешь на работу.

- Да, но я хотела убедиться, что ты встал, прежде чем уйти. - Она повернулась к нему, проведя рукой по пепельно-русым волосам длиной до плеч. - В этом году все будет по-другому. Ты будешь ходить в школу каждый день, если только не заболеешь, иначе в этом доме произойдут серьезные изменения. - Она говорила быстро и четко, наклонив лицо вниз и глядя на него из-под тщательно выщипанных бровей. - Почему ты одет? Ты спал прямо в одежде? Когда ты вернулся прошлой ночью? - Вопросы сыпались на одном дыхании, пока она разглядывала его с ног до головы.

- Я прямо так, да. - Он отвернулся и пошел по коридору. Внизу чувствовался запах жарящегося бекона.

- Сильвия приготовила для тебя завтрак внизу. Уже остыл, наверное. Отправляйся сегодня в школу, Кевин. Я серьезно.

Голос матери затих позади него, когда он устало спускался по лестнице, а затем снова настиг, когда она догнала его сзади, сказав:

- Я должна была быть в студии пять минут назад, черт возьми. Твой отец на кухне, скажи ему, что мне надо было убегать. - И она ушла, оставив после себя невидимое облако мускусных духов.

Подойдя к кухне, Кевин услышал разговор своего младшего брата Майкла. Вероятно, с Сильвией. Та работала их экономкой и кухаркой, сколько Кевин себя помнил. Он стоял в дверях и видел, как она наливает кофе в чашку у стойки. Это была невысокая, кругленькая женщина с седеющими волосами, завязанными в пучок, и улыбающимся розовощеким лицом. Сильвия кивала, пока Майкл рассказывал о школе. В этом году он переходил из пятого сразу в седьмой класс, и это была его любимая тема для бесед на протяжении всего лета.

В дальнем конце кухни у барной стойки стоял отец Кевина, зажав телефон между ухом и плечом, а его руки шарили по портфелю, пока он тихо говорил в трубку. Его осанка была безупречна в темном костюме, уложенные каштановые волосы уместно развевались на морщинистом лбу. Он выглядел важным.

"Нет, нет", - поправил себя Кевин. – "Он выглядит так, будто считает себя важным".

Кевин некоторое время наблюдал за ними, думая о том, какими далекими друг от друга они кажутся. Сильвия кивала и улыбалась, когда Майкл говорил, но выглядела озабоченной. У нее тоже был дом и муж; у нее имелись и другие заботы, кроме Донахью и их завтрака.

Майкл мог бесконечно болтать с любым, кто не попросит его заткнуться; для него не имело значения, кто это.

А отец Кевина с таким же успехом мог находиться в своем кабинете. Через несколько минут он в спешке уйдет, даже не заметив, что его жены уже нет.

Бекон вкусно пах, а марихуана сделала его голодным, но Кевину не хотелось сидеть с находящимися на кухне. Он повернулся и пошел обратно наверх. В своей комнате быстро переоделся в футболку, сходил в ванную, умылся, почистил зубы, взял пальто и вернулся вниз.

Утренний воздух был прохладнее, чем в последнее время, а небо - слегка пасмурным. Казалось, лето наконец-то сдает свои права.

Опустив козырек черного шлема на лицо и наполовину застегнув кожаную куртку, Кевин погнал на мотоцикле за пределы района, мимо больших домов с гаражами на две машины, изысканно ухоженными лужайками и нарядными почтовыми ящиками. Повернув направо на Вентуру, он выехал из Энсино, миновал высокое здание с дымчатыми стеклами, в котором располагалась адвокатская контора его отца, и въехал в Шерман-Оукс. У Вудмана он повернул направо и направился к "Сэму".

"Остановка Сэма" являлась небольшой закусочной на открытом воздухе. Шесть круглых табуретов стояли вдоль стойки под грязным черно-белым навесом на углу Вудмана и Мурпарка. Меню было ограниченным, а еда – так себе, но цены казались до смешного низкими. Впрочем, для Кевина цена не имела значения. На деньги, которые родители давали ему каждую неделю, он мог позволить себе питаться в стильных и дорогих ресторанах три раза в день, если бы захотел, и при этом у него бы еще много оставалось.

Его мать, дизайнер телевизоров, всегда пыталась уговорить его пообщаться с сыновьями и дочерями своих коллег.

- Вот, - говорила она, протягивая ему деньги, - почему бы тебе не приодеться и не сходить куда-нибудь? Например, в загородный клуб пару вечеров на этой неделе. Кристал и Зона - я ведь тебе о них рассказывала, правда? - постоянно туда наведываются, и они с удовольствием с тобой познакомятся. Знаешь, они читают сценарии по всему городу. Надо только выбрать время.

У Кевина не было ни малейшего желания знакомиться с кем-либо из них. Он знал, что они просто клоны своих родителей, которые были такими же, как и его предки, и ему тоже не нравилось их общество.

Кевин предпочитал неудобные табуреты в "Остановке Сэма", жирную еду и дым от гриля, дувший ему в лицо. Ему нравилась оживленность улицы и тротуара за спиной, когда он ел и общался с друзьями - друзьями, которых он сам себе выбрал. Ему нравился и сам Сэм, жилистый шестидесятилетний мужчина, ненавидящий Лос-Анджелес, но остающийся здесь, просто потому что не мог придумать места, которое бы он ненавидел меньше.

Когда он ехал по Вудману, Кевин прищурился сквозь дымку, затуманивающую козырек его шлема, чтобы разглядеть, кто был у Сэма этим утром.

Сэм стоял за дальним концом прилавка, его лицо скрывала утренняя газета.

Высокий стройный человек с длинными платиновыми волосами и в солнцезащитных очках стоял на противоположном конце, лицом к улице, поставив локти на стойку и скрестив лодыжки в ботинках.

Приблизившись и замедлив ход мотоцикла, Кевин вгляделся в лицо незнакомца. Оно было узким, с очень светлой кожей, почти фарфоровой. Зеркальные тени лежали на высоких, ярко выраженных скулах. Тени вырезали впадины на каждой стороне длинного лица.

Сначала Кевину показалось, что это женщина, но, приблизившись, он заметил выпуклость адамова яблока под бритвообразной челюстью. Казалось, незнакомец наблюдал за приближением Кевина, но сквозь темные очки представлялось трудным что-либо определить. На макушке его волосы были коротко подстрижены, исчезая за плечами в ниспадающих прядях блестящего платинового цвета. Ветерок шевелил оборки, спускавшиеся спереди на белую рубашку с длинными рукавами; она была заправлена в черные джинсы, плотно облегавшие его длинные узкие ноги.

Кевин не сводил глаз с незнакомца, пока подкатывал свой мотоцикл к обочине, незаметно наблюдая за ним через край козырька. Мужчина протянул правую руку вверх, обхватил солнцезащитные очки длинными и тонкими пальцами и сдвинул их с лица.

Кевин замер.

Улыбающиеся глаза незнакомца, казалось, смотрели сквозь козырек прямо на Кевина. Он снова оперся локтем о стойку и выпустил очки из пальцев.

Кевин заглушил двигатель и перекинул левую ногу с мотоцикла, не сводя глаз с мужчины. Подойдя к Сэму, он снял шлем и повесил его под мышкой. Не двигая головой, мужчина наблюдал за Кевином, и на его тонких губах играла легкая улыбка.

- Привет, Сэм, - сказал Кевин, усаживаясь на табурет. – Что новенького?

Сэм выглянул из-за края газеты, нахмурив свои жилистые черты лица.

- Этот гребаный город, - прорычал он, скомкав газету в кучу на стойке.

- В чем дело?

- А, кто-то убил копа и выбросил тело в мусорный бак в Северном Голливуде. Веришь ли? Даже следов не оставил. Обнаружили только несколько укусов в месте, где крысы обгладывали его труп.

- Я думал, ты не любишь копов, Сэм.

- Не люблю. Ненавижу их. Что будешь, парень?

- Яйца всмятку, бекон и тост из белого хлеба.

Сэм включил портативный радиоприемник, стоявший на полке над грилем; из его потрепанного динамика зазвучала музыка из "Топ-40", пока он разбивал пару яиц.

Кевин подобрал газету с прилавка и пробежал глазами заголовки, слегка повернувшись вправо, чтобы получше рассмотреть незнакомца краем зрения.

Тот стоял лицом к Кевину, опираясь локтем на прилавок. Ветерок шевелил его острую платиновую челку, отбрасывая ее назад и вперед над дугой брови.

- Эй, парень, у тебя какие-то проблемы? - огрызнулся Кевин, внезапно повернувшись к нему.

Рот незнакомца слегка искривился в плохо скрываемой ухмылке. Он медленно покачал головой.

- Тогда какого черта ты на меня пялишься, а? Почему бы тебе не пойти поглазеть на кого-нибудь другого, найти зеркало и поглазеть на себя, в конце концов?

Ухмылка исчезла, губы сжались, и он слегка кивнул, отводя глаза.

Кевин снова опустил взгляд на газету.

- Эй, парень, - сказал Сэм через плечо, готовя еду, - Пако сказал, что ты не получил концерт в "Фантазме". Это правда?

- Да. - Кевин склонился над газетой, уставившись в мелкий, расплывчатый шрифт. Незнакомец заставлял его чувствовать себя очень неловко, и, как он ни старался, он не мог сделать вид, что парня нет рядом.

- Так что же случилось?

- Я просто еще не поговорил с букером.

- Я думал, ты знаешь этого парня.

- Вроде того. Я знаю его шурина.

- Я слышал, твои приятели злятся на тебя за то, что ты не пошел туда той ночью. Почему?

Кевин начал отвечать, но понял, что не знает, что сказать. Он прищурился, глядя на заголовки, но не смог сфокусироваться. Он не мог точно вспомнить, почему не пошел в "Фантазм" в субботу вечером. Помнил, как направлялся туда... пересекал парковку...

Кевина вдруг охватило дурное предчувствие, стеснение в кишках, словно судорога без боли. Шипение еды, жарящейся на гриле, уменьшилось до гула, похожего на комариный, когда он уставился на газету и смутно, смутно вспомнил небо в субботу вечером...

Газета исчезла под тарелкой с яичницей, беконом и тостами, которая с грохотом шлепнулась на прилавок.

Кевин поднял голову и посмотрел на Сэма.

- Парень, - рявкнул Сэм, - я спрашивал тебя, почему ты не пошел внутрь?

- Умм... Я просто подумал, что группа еще, ну, знаешь, не готова. Нам нужно еще немного порепетировать.

- Не готова? Господи, да я целый год только и слышу: "Группа должна играть, группа должна играть". А теперь ты говоришь, что они не были готовы? Какого хрена ты ждешь, парень?

Кевин начал тыкать вилкой в яичницу: яйца были сырыми, а бекон казался недожаренным. Он бросил взгляд на прилавок.

Незнакомец улыбался ему.

- Конечно, - продолжал Сэм, покачивая зубочисткой между губами, - я никогда не слышал, как ты играешь, но, думаю, то дерьмо, что сейчас называют музыкой, - он ткнул большим пальцем через плечо в сторону радио, - моя собака могла бы лаять в трубку и стать чертовой звездой.

Крупный чернокожий мужчина с горловым хрюканьем уселся на табурет рядом с Кевином и хлопнул мускулистой рукой по стойке.

- Лиланд! - с ухмылкой сказал Сэм, отходя от Кевина и вытирая руки о полотенце. - Как обычно?

Лиланд кивнул, что-то невнятно пробормотав.

Кевин смотрел на свой завтрак, но думал об улыбке незнакомца. Она была приятной, такой, какую дарят тем, кого давно не видели, такой, какую видят в аэропортах и на автовокзалах.

Слегка откинувшись назад, Кевин взглянул за спину сидящего рядом с ним крупного мужчины.

Незнакомца не было.

Кевин на мгновение уставился на пустой табурет, затем достал из кармана куртки немного денег.

- Ты уходишь, парень? - пробурчал Сэм. - Не поев?

- Я не очень хорошо себя чувствую, Сэм.

- Господи. И подумать только, я провел все эти годы во Франции, посещая долбаную школу поваров.

Лиланд гоготнул и повернулся, ухмыляясь, к Кевину; большая часть его зубов отсутствовала.

- Эй, Лиланд, - спросил Сэм, - ты уже читал газету? Этот гребаный город...

Кевин положил пятерку на тарелку, взял со стойки шлем и повернулся, чтобы упереться взглядом в зеркальные солнечные очки улыбающегося платинововолосого незнакомца.

- Ты музыкант, - сказал мужчина, осторожно перебирая пальцами оборки рубашки. Его голос, казалось, исходил из глубины груди, мягкий, но звонкий. Почему-то он звучал намного старше, чем Кевин думал.

- Да, и что? - огрызнулся Кевин, засовывая шлем под мышку.

- Я слышал, как ты разговаривал со стариком. У тебя есть группа?

- А что?

Его улыбка расцвела еще больше.

- Потому что мне это интересно. Я только что приехал в город и, - он снял солнцезащитные очки, - я тоже музыкант. - Его глаза не щурились в суровом свете пасмурного неба и казались спокойными и невозмутимыми. Они были золотистыми, с вкраплениями карамельно-коричневого, а ресницы над ними - густыми и светлыми. - На чем ты играешь?

- На лидер-гитаре. - Кевин старался не смотреть в его глаза, но это было нелегко. Когда мужчина двигал головой и тусклый солнечный свет проникал сквозь его платиновую челку, ресницы, казалось, светились, а карамельные блики смещались вокруг зрачков. - И еще я немного пою. Я и еще один парень.

- Играете в каких-нибудь клубах поблизости?

Кевин наконец смог отвести от него взгляд; он переложил шлем под другую руку.

- Ну... пока нет. Мы не так часто репетируем, как нужно.

- У вас есть место для репетиций?

- Гаражи, когда мы можем их арендовать.

Мужчина кивнул и провел краем солнцезащитных очков по нижней губе, его взгляд на мгновение переместился за пределы Кевина. Затем он снова улыбнулся и протянул правую руку.

- Меня зовут Мейс.

Кевин взял его за руку, и они обменялись рукопожатиями. Мейс держал руку крепко, его длинные пальцы почти полностью обхватили руку Кевина.

- Вам не помешает место для репетиций? - спросил он. - Место, которое вы могли бы использовать, когда захотите?

Кевин отпустил руку и положил ее на бок.

- А что? У тебя есть место?

- Может быть. Это зависит от обстоятельств.

- От чего именно?

- Ты пишешь музыку?

- Да.

- И группа играет только твою музыку?

- В основном.

- У группы есть название?

Кевин бросил взгляд на закусочную в нескольких ярдах от него. Сэм подавал завтрак Лиланду и о чем-то ворчал.

- Слушай, мужик, что тебе нужно? - спросил он, снова заглянув в золотистые глаза Мейса.

Мейс протянул длинную узкую ладонь, как бы успокаивая его.

- Не надо быть таким подозрительным, - сказал он. - Я тебя не виню. Более того, я восхищаюсь этим. Я просто думаю, что мы могли бы помочь друг другу. - Он повернулся и медленным, задумчивым шагом направился по тротуару в сторону Вентуры.

Кевин без раздумий последовал рядом с ним, наклонив голову, чтобы видеть лицо мужчины.

- Я тоже пишу музыку, - произнес Мейс. - И пою. Я не местный, поэтому никого не знаю, у меня нет связей. Но я кое-что понимаю в музыке и бизнесе. И у меня есть большое помещение. Место, которое идеально подходит для репетиций. - Краем глаза он посмотрел на Кевина.

- Но... есть ведь какое-то "но", верно?

- Сначала я хочу послушать, как вы играете. Если хорошо, я бы хотел присоединиться к группе. Лидер-гитара и вокал. Я бы также хотел вести дела с точки зрения бизнеса.

Кевин остановился, но Мейс продолжал идти. С отвисшей челюстью Донахью некоторое время наблюдал за высоким мужчиной.

- Кто, черт возьми, ты... что ты... то есть ты просто хочешь... - Он догнал его и саркастически усмехнулся. - Ты просто хочешь присвоить себе мою гребаную группу?

- Нет.

- Именно так это и звучит!

Мейс остановился и повернулся к нему лицом.

- Конечно, это по-прежнему будет твоя группа, - сказал он доброжелательно. - Но я думаю, тебе не помешает помощь. И именно это я и предлагаю.

- И чем же ты нам поможешь?

Мейс сделал шаг к Кевину и произнем:

- Я помог бы тебе оформить группу, придать ей характер, индивидуальность. Я бы нашел вам работу, когда почувствовал бы, что вы готовы. - Еще один шаг. - Я помог бы тебе с музыкой, которую ты пишешь и играешь, чтобы она была сильной. Мощной. - Он сделал еще один шаг. - И, если бы ты позволил, я бы помог тебе превратить эту группу...

Он медленно поднял правую руку...

- ...в группу...

...вознес ее над головой Кевина...

- ...которая заставит эту долину...

...и опустил ее, положив ладонь сверху, пальцы загибались вниз над черепом Кевина, как паучьи лапки.

- ...жрать металл.

Кевин смотрел на Мейса, и в его голове возникали образы группы, играющей на сцене, разрывающей пополам дымную темноту ночного клуба своей громкой, грохочущей музыкой. Его охватило волнение, когда он увидел уверенность в глазах Мейса, веру в то, что Кевин сможет превратить группу в нечто успешное, в нечто, как он сказал, мощное. Не имело значения, что Мейс еще не видел, как команда играет. Он верил именно в Кевина, а не в группу.

- У нас есть... демо-запись, - сказал Кевин.

Мейс убрал руку.

- Хорошо. Сегодня в семь?

- Где?

- На углу Вентуры и Уитли есть заброшенное здание. Ты его знаешь?

- Старый оздоровительный клуб?

- Да. Приведи остальных. Я хочу с ними познакомиться. Приезжайте на парковку сзади. Я вас впущу.

- Хорошо. В семь часов.

Мейс нахмурил брови.

- Ты должен мне доверять. Ты мне доверяешь?

Кевин медленно кивнул.

- Хорошо. Увидимся вечером, Кевин.

Донахью смотрел, как Мейс идет к Вентуре. Уверенный взмах его рук заставил Кевина подумать, что этот незнакомец – какая-то важная персона. Сейчас это казалось более очевидным, чем вначале.

Когда Мейс завернул за угол и скрылся из виду, Кевин почувствовал, как внутри у него что-то зарождается: сначала он не мог определить, что именно, но вскоре осознал это, как ощущение выполненного долга, будто был перекинут мост, пройден дверной проем. Ему казалось, что он сделал что-то хорошее, что-то великое, хотя он вообще ничего не сделал. Он все еще не понимал, что Мейс задумал по поводу группы, но чувствовал, что все будет отлично.

Что-то должно было произойти, он предвкушал это. Что-то положительное, что изменит его жизнь, сделает все хорошо. Он ощутил волнение, когда вернулся к мотоциклу и надел шлем. Кевин знал, что остальные будут настроены скептически, возможно, даже рассердятся на него за то, что он не посоветовался с ними сначала.

"О чем советоваться?" - подумал он. - "Он еще ни на что не согласился, ничего не подписал, не заключил никаких сделок. К черту их".

С ревом заведя мотоцикл, Кевин понял, что Мейс назвал его по имени.

Но он не мог вспомнить, когда представился ему...

Джей Ар прошел в конец коридора в консультационном центре и налил себе еще одну чашку кофе, а затем направился обратно в свой кабинет. В коридоре он встретил Фэй Беддоу.

- Итак, - сказала она, ее голос был густым, с дымчатым ямайским акцентом, - как поживает новый мальчик в квартале? - Фэй, казалось, заполнила собой весь зал; она была ростом в шесть футов, с крупными костями и кожей, черной как ночь. Ее длинные волосы были завязаны в пучок, а плечи обтягивал красный свитер. В свои пятьдесят лет она казалась поразительно красивой женщиной. Сразу после знакомства с ней Джей Ар понял, что ему бы больше нравилось учиться в школе, если бы она являлась его психологом.

- Пока все в порядке, - ответил он.

- У тебя сегодня полное расписание?

- Да. Следующая встреча примерно через пять минут. Девушка по имени Никки Астин.

Улыбка исчезла с лица Фэй, и она медленно откинула голову назад, нахмурившись.

- О? - тихо произнесла она. - Ее выпустили в этом году, да?

- Выпустили?

Смех Фэй был глубоким и музыкальным, и все ее тело двигалось вместе с ним, когда она ободряюще положила руку ему на плечо.

- Просто подтруниваю над тобой, парень, - сказала она сквозь смех. - Никогда не встречала эту девушку, но уверена, что она ангел. – После этого она опять рассмеялась. - Я оставляю тебя в покое. Возможно, увидимся за обедом. - Фэй пошла прочь, натягивая свитер на плечи поплотнее. - Ты чувствуешь, здесь прохладно, или мне это только кажется?

- Да, - сказал он, все еще улыбаясь, - немного прохладно. Лето закончилось.

- Ах, да, - согласилась Фэй, почти мрачно. - Лето закончилось.

В небольшом кабинете Джей Ар находились письменный стол, два стула, металлический шкаф для бумаг и одно окно, выходящее на парковку. Он повесил несколько своих любимых постеров из мультфильмов "Фар Сайд" и плакат с Сильвестром Сталлоне в одежде балерины под названием "Рокки Туту". Ничего лишнего; он хотел, чтобы дети чувствовали себя комфортно.

В минуты, оставшиеся до следующей встречи, он потягивал кофе и листал личное дело Никки Астин.

Ее оценки были, мягко говоря, не очень хорошими. Два года назад ее оставили на второй год, и она трижды ходила в специальные учебные классы. Ее родители развелись четыре года назад, и, судя по записям, происходила битва за опекунство, которую выиграла миссис Астин.

- Мистер Хаскелл? - спросил робкий голос с придыханием.

Джей Ар встал, улыбнулся и произнес:

- Никки Астин? Проходи, присаживайся.

Она наполнила его кабинет ароматом духов "White Shoulders" и виноградной жевательной резинки. Удивительно консервативная серая юбка и черный блейзер не скрывали сладострастных изгибов, хотя костюм почти не демонстрировал гладкую загорелую кожу. Ее пышные каштановые волосы были собраны в хвост; на ней не было украшений и заметно мало косметики. Девушка сидела, сцепив колени, с жесткой осанкой и аккуратно сложенными руками над блокнотом на коленях.

- Прежде всего, - сказал он, - ты можешь называть меня Джей Ар. Я не очень люблю, когда меня называют "мистер Хаскелл". - Он положил ее бумаги обратно в папку. - Как прошел твой первый день, Никки?

- Отлично. У меня уже было два занятия. "Американская история" и "Понимание музыки".

- "Понимание музыки" - это хорошо. Хорошо провела лето?

Ее улыбка потеплела.

- О, да, - сказала Никки. - У меня было замечательное лето. - Все ее поведение изменилось; она немного расслабилась в кресле, и ее глаза стали ярче, когда она с энтузиазмом кивнула.

- Отлично. Чем занималась?

На мгновение она замешкалась, сжав губы между зубами.

- Я приняла Иисуса Христа как своего личного Спасителя, - вымолвила девушка почти шепотом.

"Не теряй улыбку", - твердо сказал себе Джей Ар, не желая оттолкнуть ее. Он сделал долгий, медленный глоток своего кофе. Джей Ар не заходил в церковь и не открывал Библию с тех пор, как покинул отчий дом в восемнадцать лет. В Санта-Розе у него было несколько учеников-новообращенных, но как учителю ему не приходилось сталкиваться с их духовными убеждениями, как это происходило бы в случае с психологами. Он твердо решил не позволять воззрениям Никки влиять на его отношение к ней. Но всякий раз, когда кто-то заводил разговор о религии, Джей Ар слышал мягкий, покорный голос отца и представлял себе распухший труп сестры, висящий на конце веревки...

- Ммм, - произнес он, прикоснувшись костяшкой пальца к губам, - когда это случилось?

- Когда я вступила в "Молодежь Голгофы". Вы слышали о нас?

- Боюсь, что нет.

Она положила руку на его стол и, наклонившись вперед, сказала, словно читая слова из книги:

- Мы - группа подростков из Вэлли, которые посвятили свою жизнь Иисусу Христу и Его делу.

- Что ж, это... хорошо. Звучит как, гм, достойная организация. У вас есть какая-нибудь литература или...

Она быстро открыла свой блокнот и достала брошюру, протянув ее ему с улыбкой.

- Я помогала их разрабатывать.

Джей Ар бегло просмотрел ее.

- А кто возглавляет вашу группу?

- Преподобный Джеймс Бейнбридж.

Что-то в ней изменилось, когда она произнесла имя мужчины. Это было едва уловимо, но достаточно очевидно, чтобы Джей Ар заметил. Ее глаза, казалось, на мгновение расфокусировались, веки стали тяжелыми, а уголок рта слегка опустился вниз. Стараясь быть незаметным, Хаскелл взял ручку и записал имя на брошюре.

- Могу я оставить это себе?

- О, пожалуйста. Вам интересно? Я имею в виду, что группа состоит из подростков, но мы проводим встречи для всех, кто хочет прийти. Каждую среду вечером.

- Ну, я уверен, что вы...

Его телефон тихонько пиликнул.

- Да?

- Миссис Донахью на первой линии.

- У меня сейчас студентка, мисс Такер.

- Я пыталась сказать ей об этом, но она настаивает, что это важно. Она говорит, что вы - психолог ее сына. Умм... Кевина Донахью.

- Хорошо, спасибо. - Джей Ар повернулся к Никки и произнес:

- Подождите секундочку. - Когда его соединили, миссис Донахью громким, нетерпеливым голосом разговаривала с кем-то еще.

- Неважно, сколько, по его словам, это будет стоить, но я говорю тебе, Фрэн, это не сработает!

- Миссис Донахью?

- Да, простите, мистер Хаскелл? Это Рене Донахью. Вы, наверное, знаете моего сына Кевина - мне сказали в приемной, что вы его психолог, - и я подумала, что с вами будет лучше всего поговорить.

- Ну, я сейчас очень занят, так что, если можно, побыстрее.

- Я тоже на работе, и это одна из причин, по которой я звоню. В прошлом году у Кевина были проблемы с посещаемостью.

- В каком смысле?

- Он не ходил в школу! Мы с мужем оба работаем, очень заняты и не можем следить за ним каждую минуту. Я подумала, может быть, вы могли бы присмотреть за ним. Он обещал мне, что в этом году будет учиться лучше, но я не знаю. Если бы вы могли просто посмотреть, был ли он там сегодня, может быть, позвонили бы мне вечером или завтра...

- Миссис Донахью, позвольте мне сделать предложение. Обычно в таких ситуациях, как эта, я думаю, будет лучше, если вы, ваш муж и Кевин встретитесь со мной. Мы могли бы вчетвером поговорить о...

- У меня нет на это времени, мистер Хаскелл. Если бы у меня было время, я бы не стала вам звонить.

Джей Ар вздохнул.

- Хорошо, миссис Донахью. Согласно моему календарю, у меня назначена встреча с Кевином сегодня днем. Если он не придет, я дам вам знать. Хорошо?

- Оставьте сообщение нашей экономке. Меня, скорее всего, не будет дома.

- Я так и сделаю. - Он вырвал страницу из блокнота на своем столе, нечаянно показав свое раздражение женщиной; вырвал так сильно, что блокнот отлетел от края стола. - Могу я узнать ваш номер?

- А у вас его нет?

Он снова вздохнул.

- На всякий случай, миссис Донахью.

Повесив трубку, он глубоко вздохнул и с улыбкой повернулся к Никки.

- Извини, что отнял у тебя время. А теперь позволь мне посмотреть твое расписание.

Ее брови поднялись.

- Я должна была принести свое расписание?

- Э-э... да. Видишь ли, мне нужно просмотреть его и убедиться, что в нем фигурируют все необходимые занятия. Ты можешь его достать? В смысле, оно в твоем шкафчике?

- Оно в моем шкафчике, но я уверена, что все в порядке, мистер Хас... то есть Джей Ар.

- О, наверное, да, но я бы хотел...

- Я молилась об этом.

- ...просто взглянуть на него... Что?

- Прежде чем составить свое расписание, я помолился об этом. Преподобный говорит, что для Иисуса важно все в нашей жизни, в том числе и расписание занятий.

Джей Ар сделал еще один глоток кофе.

- Ну, Никки, если ты не возражаешь, я все равно хотел бы взглянуть.

- Нет, я не возражаю. Я сейчас вернусь.

Пока ее не было, Джей Ар полистал брошюру. Он рассматривал размытые иллюстрации и читал цитаты из Священного Писания, и чем больше он читал о "Молодежи Голгофы", тем меньше она ему нравилась...

Во время обеда Кевин поехал в школу и обнаружил Мэллори в кафетерии с несколькими ее подругами. Похлопав ее по плечу и жестом пригласив пройти с ним, он почувствовал на себе неодобрительные взгляды остальных. Мэллори взяла свой поднос и последовала за ним к другому столику.

Пока она ела, Кевин объяснил, что не сможет увидеться с ней после школы, но заедет за ней около шести. Он сказал ей, что познакомился с человеком, который хочет помочь группе найти работу, и что они должны встретиться с ним тем же вечером.

- Агент? - спросила она, коснувшись его руки, и ее лицо засияло от волнения.

- Не совсем. Я даже не уверен, что он сможет нам помочь.

- Да, но он хочет! Это уже что-то. Чем он занимается?

- Ну, я точно не знаю.

"Из того, что я знаю, он может оказаться гребаным беглым заключенным", - с горечью подумал Кевин, расстроенный тем, что не может объяснить, почему он так уверен, что Мейс сможет оказать группе необходимую поддержку. Как он мог объяснить то, для чего не существовало никаких веских, логических причин?

- Он знает, о чем говорит, - продолжил Кевин. - Я... ну, я чувствую это.

- Кевин, это так здорово! Это фантастика! - Она протянула ему палочку сельдерея со своего подноса и сказала, - Я же говорила тебе, когда-нибудь кто-нибудь увидит, насколько ты талантлив.

Донахью задержался еще на несколько минут, потом встал и посмотрел на другой столик. Когда он убедился, что подруги Мэллори наблюдают за ним, он завел руку ей за голову, наклонился вперед и притянул ее лицо к своему, крепко поцеловав и ненадолго прижав свою руку к ее груди. Выходя из кафетерия, он рассмеялся и почувствовал себя хорошо.

Кевин провел первую половину дня, разыскивая остальных участников группы. Все они согласились встретиться с ним в квартире брата Тревора ровно в шесть тридцать. Когда они спросили его, зачем, он просто ответил: "Это касается группы".

Он остановился на заправке, свернул косяк в туалете и сделал несколько затяжек, сидя на унитазе. Кевин хотел попасть в дом и выйти из него до того, как вернется кто-нибудь из родителей. Они бы набросились на него, если бы увидели, что он уходит так скоро после возвращения; захотели бы узнать, куда он идет и с кем. Обычно он врал им, но сегодня ему даже не хотелось иметь с ними дело. Они особенно расстроятся, если узнают, что он делает что-то для группы.

- Если бы ты всерьез занялся музыкой и изучал ее, - часто говорил ему отец, - то, возможно, смог бы чего-то добиться. Но эта ерунда с гаражной группой ни к чему тебя не приведет.

Они не понимали, как он мог так любить свою музыку, не умея ни читать, ни писать ноты. Они не слушали, когда он пытался объяснить, что мелодии рождаются в его голове и, появившись там, никогда не исчезают. Он записывал тексты на бумаге, когда они приходили ему в голову, а затем играл песни для группы, пока остальные участники не отрабатывали свои партии. Это являлось не совсем обычным, но это работало, и Кевин считал, что они чертовски хороши.

Его родители никогда не слышали, как они играют.

Было чуть больше четырех, когда Кевин свернул с бульвара Вентура в Энсино. Он чувствовал себя прекрасно. Травка массировала его мозг, и он с нетерпением ждал встречи с Мейсом.

Мягкий голос глубоко внутри него прошептал: "Но ты не знаешь, кто этот парень, чего он хочет от тебя, почему он..."

Кевин заставил голос замолчать.

"Ты мне доверяешь?" - спрашивал Мейс.

Да. Доверяет. И в любом случае будет доверять.

Ему это было необходимо.

Кевин увидел "BMW" своей матери, припаркованный у подъезда. Подойдя к входной двери, он приготовился к викторине о своем первом дне в школе.

Она разговаривала по телефону на кухне. По тону ее голоса он понял, что она расстроена.

Стараясь не замечать ее, Кевин поспешил вверх по лестнице и встретил Майкла в коридоре.

- Боже, мама на тебя разозлилась, - с ухмылкой сказал мальчик. - Ты в полном дерьме.

- Отъебись, - огрызнулся Кевин, проносясь мимо него. Он остановился у своей спальни.

Дверь исчезла.

- Что... в... - Он шагнул в комнату. Некоторые ящики комода были полуоткрыты. В шкафу горел свет, а с верхней полки была снята и опустошена коробка.

В коридоре раздался смех Майкла.

Гнев горел в горле Кевина, как желчь. Его зрение затуманилось, и ему пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы что-то видеть.

- Твой отец возвращается, - сказала мать.

Он повернулся и столкнулся с ней в дверном проеме. Ее лицо было залито слезами.

- Я позвонила ему, - продолжала она, - и он сказал, что скоро придет...

- Что это, черт возьми, такое? - закричал он, размахивая руками.

- Ты не пошел сегодня в школу, а я предупреждала тебя...

- Откуда, блядь, ты знаешь?

- Я говорила с твоим психологом. Ты не пришел на прием, и...

- Ну и что? Это не значит, что я не...

- Я позвонила в отдел посещаемости, и они сказали, что ты не приходил.

- Тебе что, больше нечем заняться в свое гребаное время? Господи, я думал, ты должна работать!

Слезы навернулись ему на глаза, когда он снова оглядел комнату.

- Где ты доставал наркотики? - спросила она, внезапно рассердившись.

Кевин открыл нижний ящик. Пластикового пакета с марихуаной, который лежал там утром, уже не было. Он встал и пинком закрыл комод. Хлопнув кулаком по нему, он закричал:

- Кем ты себя возомнила, мать твою?

- Кевин, я предупреждала тебя. Я сказала, что будут изменения, если ты не наведешь порядок. Ты этого не сделал. Поэтому мы наводим порядок за тебя.

Он начал вытаскивать ящики, бросать их на пол и пинать ногами.

- Прекрати, Кевин, прекрати!

Он медленно повернулся к ней, спина его напряглась.

Мать перебирала пальцами золотую цепочку на шее, ее рука дрожала, грудь быстро поднималась и опускалась, рот представлял собой прямую линию, подергивающуюся в уголках. Макияж размазался по глазам, а волосы были взъерошены.

- Теперь послушай меня, - сказала она низким, неуверенным голосом, губы ее почти не двигались. - Если ты хочешь жить здесь, если ты хочешь, чтобы мы тебя поддерживали, ты будешь ходить в школу каждый день, получать хорошие оценки и, самое главное, ты будешь следовать правилам, установленным в этом доме. У нас не существовало никаких правил, я знаю, и это было большой ошибкой, но теперь они есть, и первое из них - никаких наркотиков... в этом... доме. Если ты хочешь делать это, когда ты станешь самостоятельным, хорошо, но...

Кевин начал искать в разбросанных ящиках кассету с демо-записью.

- ...послушай меня, ты не будешь заниматься подобными вещами, пока... Кевин, что ты делаешь?

Кассета лежала под стопкой нижнего белья. Он подхватил ее в руку и повернулся к ней лицом, прорычав:

- Я убираюсь на хуй из этой сраной дыры!

- Кевин, сейчас придет твой отец, и мы поговорим о...

Он обошел ее и вышел из комнаты, но она последовала за ним по коридору.

- Кевин! - позвала она сквозь гневные всхлипывания. - Если ты не исправишься, ты не останешься в этом доме. Есть места, куда мы можем тебя отправить, где ты будешь жить, пока не научишься...

- Заткнись! - крикнул он, торопливо спускаясь по лестнице. Во рту у него пересохло, голос был хриплым и неровным, и он ненавидел себя за слезы в глазах. - Просто заткнись, мать твою! - Он вырвался через парадную дверь и трусцой побежал по дорожке к своему мотоциклу, стоявшему у обочины. Там снял с сиденья шлем и надел его, не обращая внимания на то, что мать окликнула его с крыльца.

Мотор мотоцикла заглушил ее голос. Опустив козырек, он посмотрел на нее сквозь темный тонированный пластик.

Лицо матери представляло собой искаженную маску гнева. Потекший грим от слез выглядел как кровоподтеки и плавящаяся плоть, когда она махала рукой в его сторону, а рот беззвучно открывался и закрывался, яростно кривясь вокруг зубов.

Кевин никогда не испытывал такой ненависти.

Он переехал на мотоцикле через бордюр, тротуар и заехал на лужайку перед домом, где быстро развернулся восьмеркой, разбрасывая грязь и пятна зеленой, ухоженной травы.

Выехав на дорогу, ведущую прочь от дома, он закричал от злости в блестящий черный шлем на голове.

Бледный лунный свет проникал в окно комнаты преподобного Джеймса Бейнбриджа в мотеле на бульваре Пико в Лос-Анджелесе, когда он лежал в постели и заранее молился о том, чтобы Господь вразумил его и простил. В комнате было темно, если не считать слабого света, проникавшего из-под двери ванной. По ту сторону шипел душ.

На этот раз он уехал за холм, чтобы избежать возможности быть обнаруженным. Позапрошлый раз, первый, был неожиданным и произошел в его спальне в доме "Молодежи Голгофы". Он поклялся, что больше этого не повторится. Но это повторилось. И вот теперь это происходит в третий раз.

Ему хотелось плакать от стыда, и в то же время он дрожал от предвкушения.

Она была медлительной, но доброй и любящей. "Молодежь Голгофы" пошла ей на пользу. Она являлась одним из самых восторженных членов группы, с радостью делилась своими новообретенными убеждениями со всеми вокруг, не заботясь о том, как они относятся к ней в ответ, смеются или издеваются.

Бейнбридж подумал, не окажут ли их отношения на нее отсроченного негативного эффекта. Он молился, чтобы это было не так.

"Тогда прекрати это", - сказал он себе.

Но он не мог. Он являлся одиноким человеком, жаждущим привязанности. Это была часть его самого, которую он ненавидел, но не мог игнорировать.

Бейнбридж родился в дороге и провел первые восемнадцать лет, путешествуя вместе с родителями с карнавалом братьев Мередит. Повзрослев, Бейнбридж играл в азартные игры вместе с другими карнавальщиками, научился много и часто пить и устраивал дебоши в городах, через которые они проезжали. Он полюбил виски - не только его действие, но и вкус. В редких случаях, когда виски не было в наличии, он пил что-то другое - водку, джин, даже пиво, но в мыслях он чувствовал вкус виски. Слова "алкоголик" тогда не входило в его лексикон; все, кого он знал, включая отца, пили так же сильно, если не больше. Затем в Эли, штат Невада, Бейнбридж познакомился с преподобным Мортимером Бигли, массивным, серебристоволосым проповедником. На неделю Бигли взял его под свое просторное крыло, приглашая участвовать в собраниях, даже кормил горячей едой, и тонко начал процесс отучения от спиртного, в конце концов убедив его покинуть карнавал и присоединиться к странствующему палаточному лагерю своих последователей. Это было непростое решение: карнавал являлся единственной жизнью, которую Джеймс знал. Однако встреча с Бигли заполнила пустоту, о существовании которой Бейнбридж почти не подозревал. Когда он рассказал родителям о своих новых убеждениях и решении уйти, они рассмеялись.

- О, Господи, - усмехнулся отец, - он нашел Гоооспода!

Больше Бейнбридж не видел своих родителей и ничего не слышал них.

Путешествуя с "Возрождением Бигли", Бейнбридж встретил множество других подростков, которые, казалось, испытывали ту же пустоту в жизни, что и он. Именно тогда он заметил, что нужен кто-то, кто будет обращаться исключительно к молодым людям, и он задумал заняться этим.

Странствуя с Бигли, Бейнбридж многому научился. Однажды во время перерыва между выступлениями Бигли исчез из мотеля, в котором они остановились. Он оставил записку, что вернется через день или около того, и десять долларов на еду. Бигли вернулся через два дня. Бейнбридж нашел его в номере, смотрящим в окно, со сложенными на огромном животе руками. Казалось, он погрузился в раздумья, но, повернувшись к Бейнбриджу, улыбнулся. Когда Джеймс спросил Бигли, где тот пропадал, тот ответил: "Я был в отъезде". Затем, после минутного молчания и со слезами на глазах, добавил: "Сынок, всегда помни, что Бог знает все, что ты делаешь, и от Него ничего нельзя скрыть. Но Он также понимает больше, чем мы иногда думаем. Например, нужды одинокого человека. Он понимает, и я верю... надеюсь... Он прощает".

Бейнбридж не понял его тогда, но теперь до него дошел смысл этих слов.

Душ в ванной комнате смолк. За дверью послышался шорох, затем повернулась ручка. Когда дверь открылась, свет в ванной погас, и она шагнула к кровати, ее тело было чистым и обнаженным, на круглых грудях блестели бисеринки влаги, сверкавшие в лунном свете. Когда она забралась под одеяло и коснулась его, у него закружилась голова, и он снова начал беззвучно молиться, прося прощения снова и снова, произнося ее имя.

- Никки... о, Никки...

Этот вечер выдался очень беспокойным для Мэллори.

Прежде всего, с Кевином творилось что-то неладное. Он был молчалив с тех пор, как заехал за ней, молчалив и задумчив. Да и о месте встречи он говорил очень скрытно, и ей это не понравилось. В квартире Фила он никому не пояснил, куда они направляются, только сказал, что все должны следовать за ним.

Перед тем как покинуть квартиру, Мэллори тихо поинтересовалась у него, что случилось. Он ответил лишь молчаливым, неопределенным покачиванием головы, и она поняла, что больше спрашивать не стоит.

Когда Кевин пригнал свой мотоцикл за темное, пустое здание на Вентуре, Мэллори начала жалеть о том, что пришла. Наверняка ни один законопослушный человек не согласился бы встретиться в таком месте.

Выйдя из своей "Тойоты", Тревор с усмешкой заметил:

- Ну и ну, теперь-то нас действительно ждет большой успех, да, ребята?

Остальные засмеялись над его сарказмом, но остановились, увидев гневный взгляд на лице Кевина.

Заткнись, мать твою, или уходи, - сказал Кевин. - А если уйдешь, то вылетишь из группы.

Каблуки ботинок Кевина щелкали по асфальту, пока он шел к задней части здания.

- Вы рано, - сказал кто-то, когда задний вход с грохотом открылся. После того, как дверь полностью отворилась, Мэллори увидела говорившего.

Его силуэт вырисовывался в свете свечей, скрывавших его лицо, но она была уверена, что глаза мужчины смотрят на нее.

Он вышел на улицу и позволил двери полузакрыться за ним, когда она, Кевин и остальные приблизились.

- Мне нравятся люди, которые приходят рано, - произнес он. - Это показывает амбиции.

- Я принес кассету, - сказал Кевин и потянулся в карман пальто.

- Мы еще займемся этим, - ответил мужчина. - Проходите внутрь.

Мэллори напряглась и сделала шаг назад. Что-то было не так; она чувствовала это, будто порыв холодного арктического ветра, пронизывающий до костей. Она взяла руку Кевина и крепко сжала ее. Разговор вокруг казался ей невнятным, словно в уши заложили вату. Она начала говорить Кевину, что не хочет оставаться и особенно не хочет заходить в это здание, потому что у нее колючее чувство в затылке, как в детстве, когда отец взял ее в Диснейленд и она струсила за несколько секунд до входа в Особняк с привидениями, потому что знала, что внутри будет страшно, чертовски страшно, а она не хотела так бояться, но тут Кевин прошипел "Заткнись!", и она закрыла рот.

Вдалеке заунывно завыла сирена.

- Нет причин кричать, Кевин, - спокойно произнес мужчина. Он шагнул вперед в туманный свет, отбрасываемый уличным фонарем, и улыбнулся им. Это была теплая и приветливая улыбка, и Мэллори почувствовала, как напряжение в ее шее спадает. Она почти улыбнулась в ответ.

Почти. Но не совсем.

- Ты, должно быть, Мэллори, - сказал он, взяв ее за руку.

Она улыбнулась; этот любезный жест был настолько неожиданным для нее, что она чуть не рассмеялась.

- Я Мейс. И у тебя нет причин нервничать.

Кевин представил Тревора, Марка, Перри и Стива, и Мейс тепло поприветствовал каждого из них.

- Давайте пройдем внутрь, - предложил он и придержал дверь, пока они входили.

Хотя Мэллори была более расслаблена, чем минуту назад, она все еще колебалась. Когда она остановилась у двери, Кевин взял ее за руку и потянул внутрь.

В здании было душно и темно; свет свечей мерцал в нескольких дверных проемах, располагавшихся вдоль коридора, а вокруг них, словно мрачные призраки, плясали тени.

- Ты купил это место? - спросил Марк.

- Я его владелец, - ответил Мейс, после чего закрыл за ними дверь и запер ее на ключ. Он на мгновение вышел в одну из комнат, а затем вернулся со свечой в руках. В свете пламени черты его узкого лица казались извилистыми, словно под бледной кожей ползали мелкие беспокойные насекомые. Страх Мэллори мгновенно вернулся, с почти осязаемой силой потянув ее к двери, но Кевин держал ее за руку, пока Мейс не заговорил снова, и беспокойство ушло так же быстро, как и появилось.

- Пойдемте вниз, - радостно сказал он. Мейс повел их по коридору и за угол, свет его свечи пробивался сквозь темноту, к лестнице, которая, казалось, уходила вниз по спирали.

Их ноги застучали по металлическим ступеням, когда они последовали за Мейсом в комнату внизу.

Джефф ненавидел себя, когда припарковал машину матери на Уитли и заглушил двигатель. Опустив окно, он услышал смех, доносящийся со скрытой парковки за заброшенным зданием.

В этот день после школы Мэллори встретила Джеффа у машины. Она сказала, что не будет встречаться с Кевином и ее нужно отвезти домой. В автомобиле она рассказала Джеффу, что Кевин познакомился с кем-то, кто хочет сделать группу известной, и что она собирается пойти с ним на встречу с этим парнем тем же вечером. Ее настроение резко изменилось с утра; она не могла усидеть на месте, возбужденно рассказывая о том, что может означать для группы Кевина эта вечерняя встреча.

- Возможно, они будут работать в каком-нибудь клубе, - сказала Мэллори, - так что ты можешь прийти посмотреть, как они играют. Тебе понравится музыка Кевина, Джефф, правда, - быстро добавила она, коснувшись его руки и слегка подпрыгнув на сиденье. - Он потрясающе играет на гитаре, притом, что никогда не брал уроков! Он любит музыку - то есть, он страстно ею увлечен, понимаешь - она значит для него больше, чем что-либо еще, и это, Боже, я надеюсь, даст ему шанс доказать это, понимаешь? Доказать, что у него действительно есть что-то, над чем он усердно работает и что у него хорошо получается.

Ее волнение и энтузиазм острыми зубами вгрызались в его внутренности. Где-то глубоко внутри себя Джефф распознал это чувство как ревность, но не признался себе в этом. И никогда не признавался.

- Где вы встречаетесь с этим парнем? - спросил он.

- Не знаю. Кевин заедет за мной в шесть. Парень сказал, чтобы он привел свою девушку, - добавила она с почти застенчивой улыбкой.

Джеффу пришло в голову проследить за ними лишь за полчаса до прихода Кевина. Что-то в этой встрече...

...парень сказал, чтобы он привел свою девушку.

...показалось Джеффу не совсем правильным. Он вышел из квартиры в пять сорок и подождал в машине, пока Кевин заберет Мэллори, а затем последовал за ними на некотором расстоянии, тихо ругая себя по дороге.

Они поехали в квартиру, расположенную недалеко от Чандлера. Джефф припарковался на другой стороне улицы и в нескольких ярдах дальше по кварталу. Здание выглядело полуразрушенным и не очень хорошо освещенным, и оно определенно не походило на дом, в котором мог бы жить человек, занимающий ведущие позиции в музыкальном бизнесе. После десяти минут ожидания Джефф уже решил было вернуться домой и постараться забыть о том, что он проявил себя настолько мелочным, что следил за Мэллори, как какой-то дешевый частный детектив, когда заметил, что они вышли из дома. За Кевином и Мэллори следовали четверо парней, севшие в старую побитую "Тойоту Короллу".

Джефф завел машину, все еще думая о том, чтобы доехать до дома и заняться учебой.

Но он не мог.

Когда они въехали на темную заднюю парковку старого сгоревшего фитнес-клуба, Джефф свернул на Уитли и припарковался у обочины, почти, но не совсем, радуясь тому, что приехал.

Участок был окружен забором из высокого густого кустарника, не позволявшего увидеть его с улицы. Единственный вход располагался спереди, со стороны Вентуры.

Стоянка являлась излюбленным местом, где можно было припарковаться, выпить, покурить траву и поцеловаться. Джефф задавался вопросом, солгала ли ему Мэллори или Кевин солгал ей. Казалось очевидным, что здесь просто не могут проводиться никакие встречи по поводу работы в клубе для группы Кевина.

"Что бы они ни собирались тут делать", - предупредил он себя, - "ты же не хочешь этого видеть?"

Он вспомнил свой сон. Все эти лапающие руки и покачивающиеся головы...

"Ты же...?"

Джефф вышел из машины, тихо закрыл дверь и направился к въезду на парковку...

Из-за плохого освещения и почерневших стен трудно было определить, насколько большая комната, но она казалась огромной. Оказавшись у подножия лестницы, Мэллори огляделась, ожидая, пока глаза привыкнут к изменчивому сиянию, исходившему от керосиновых фонарей, расставленных по комнате.

- Это комната для бассейна, - сказал Мейс. Акустика помещения придавала его голосу пустоту. Он указал длинным указательным пальцем, - Сам бассейн находится вон там, а за той стеной или за тем, что от нее осталось, - площадка для игры в ракетбол.

Капли воды монотонно журчали.

Неподвижный воздух был прохладным и влажным.

Ноги Мейса хрустели по замусоренному полу, когда он вел их вглубь комнаты.

- У меня тут есть несколько подушек. Давайте устроимся поудобнее.

Осторожно ступая вместе с остальными, Мэллори услышала в темноте густой влажный скрип и обернулась.

Фонари светились, по стенам расползались тени, но больше она ничего не углядела.

Мейс повел их вдоль края прямоугольного бассейна. Мэллори заглянула в него, но дна не увидела: казалось, он уходит в холодную темноту, настолько черную, что ее можно было назвать осязаемой. Через мгновение она отвернулась: ее это пугало.

- Вот, - сказал Мейс, ставя свечу на ящик рядом с одним из фонарей. Несколько толстых подушек и подушечек были разложены в полукруге напротив фонаря. Мейс устроился на одной из подушек спиной к ящику.

Мэллори, Кевин и остальные неуверенно стояли рядом.

- Давайте, - сказал Мейс, сделав короткий жест рукой, - устраивайтесь поудобнее.

Они засуетились вокруг друг друга, пока каждый не нашел себе место.

Мейс поднес к губам небольшую трубку, зажег бутановую зажигалку и приблизил пламя к чаше. Мэллори не видел, чтобы он доставал трубку из кармана, и подумал, не держал ли он ее в руках все это время. Он глубоко вдохнул и затянулся, затем медленно выдохнул дым. Запах был похож на запах марихуаны, но более сладкий, почти сиропный. Он передал трубку Марку, который выглядел нерешительным.

- Ты никогда не пробовал такого дерьма, - произнес Мейс, продолжая выдыхать дым вместе со словами.

Трубка прошла по полукругу. Когда Стив передал ее Мэллори, она покачала головой и вручила ее Кевину.

- Нет, нет, попробуй, - мягко настаивал Мейс.

Мэллори хотела оставаться начеку; ей было слишком неуютно в этом здании, чтобы накуриться и расслабиться.

- Я не хочу, - сказала она.

Кевин прижался ртом к ее уху и прошептал:

- Попробуй, черт возьми.

Обычно от травы у нее начинался кашель, но эта прошла гладко, массируя горло, как мед. К тому времени как Кевин забрал у нее трубку, Мэллори уже чувствовала действие. Она вдохнула совсем немного, просто чтобы порадовать Кевина, но даже этого оказалось достаточным. Темнота стала казаться приятной, почти успокаивающей; отблеск свечей стал бальзамом для глаз, а тени, которые они отбрасывали, - визуальным звуком...

"Я вдохнула не так уж много", - подумала она.

...наполняющим ее успокаивающим, неощутимым, пронизывающим до костей трепетом.

"Совсем маленькая затяжка, не так как остальные".

Когда она посмотрела на Мейса, ей показалось, что он сияет, но вскоре она поняла, что это всего лишь свет от свечи и фонаря, стоявших позади него. Он обрамлял его темную фигуру мягкой аурой.

- Ууу... вот... - пробормотал Кевин, протягивая Мейсу кассету.

Сквозь приятную дымку, затянувшую мозг, Мэллори поняла, что никогда еще не видела Кевина таким неуверенным в себе и в своих силах.

Мейс взял кассету и некоторое время молча наблюдал за ними, словно ожидая чего-то.

- Ах да, - прошептал Тревор, наполовину про себя, - я чуть не забыл. - Он достал из одного кармана пальто магнитофон размером с ладонь, а из другого - небольшие наушники и протянул их Мейсу.

Когда Мейс надел наушники, Кевин сказал:

- На этой кассете песни, которые были...

- Пусть она скажет сама за себя, - оборвал его Мейс и запустил воспроизведение.

Мэллори смутно слышала музыку, похожую на жужжание комара, летающего вокруг ее уха.

- Эй, - прошептал Марк, - разве он не собирается сказать нам, что хочет...

- Тихо, - огрызнулся Кевин.

Даже в темноте взгляд Кевина был достаточно сильным, чтобы заставить Марка замолчать.

Мейс слегка откинулся назад, вслушиваясь.

Остальные молчали и ждали.

В комнате царила тишина.

Пока Мэллори не услышал еще один влажный, липкий скрип и тихий шорох от движения в темноте...

Когда Джефф добрался до парковки, их уже не было.

Он встал на углу здания и уставился на мотоцикл и "Тойоту", припаркованные бок о бок у стены кустов. Повернувшись к зданию, Джефф прищурился, чтобы разглядеть его в ночи.

Они не могли войти внутрь: на всех окнах были доски, на всех дверях - цепи и замки.

На всех, кроме одной.

Главный задний вход был без досок и без цепей. Джефф медленно подошел к нему, мягко ступая, стараясь не шуметь, хотя и не совсем понимая, зачем: представлялось совершенно очевидным, что его никто не услышит.

Когда он попробовал открыть дверь, осторожно подергав ее, то обнаружил, что она надежно заперта.

Джефф снова огляделся по сторонам, сделав полный круг, чтобы понять, не пропустил ли он их в первый раз.

- Мэллори? - Его голос был не более чем вздохом.

Он постоял на стоянке еще несколько мгновений, а затем направился в обратную сторону, решив, что это не его собачье дело, чем занимается Мэллори...

"Просто трава", - снова подумала Мэллори. – "Иногда от марихуаны звенит в ушах. Вот и все".

Но в темноте послышалось еще какое-то движение, ближе, чем раньше.

- Кевин...

- Шшш.

Снова. Скрип стал громче, ближе, но тут же раздался другой, казалось, еще более далекий, и третий, который доносился сзади.

- Кевин, ты слышал...

- Я сказал, заткнись! - прошипел он.

Мэллори крепко зажмурила глаза. Потирая их костяшками пальцев, она сделала глубокий вдох, пытаясь освободиться от эффекта травы.

"А что, если это была не трава?"

Встряхнув головой, она оглядела остальных. Они, сгорбившись на подушках, смотрели на Мейса, как на телевизор, слегка приоткрыв губы.

Мейс не двигался. Его голова была по-прежнему откинута назад, руки лежали по бокам. Свет ярко мерцал в его волосах.

Первое движение Мэллори заметила на полу слева от Мейса. Оно было настолько незначительным, что Мэллори на мгновение подумала, что, возможно, вообще его не замечала.

Пока это не произошло снова.

Мэллори напряглась, и ее рука нашла бедро Кевина.

"Что-то здесь не так", - подумала она, ее разум чуть-чуть, совсем немного, прояснился. –"Что-то очень не так, совсем не так, мы не должны..."

Что-то еще шевельнулось в темноте справа от Мейса.

"...мы не должны быть здесь, это не круто, что-то..."

Две точки света устремились к Мейсу. Как только Мэллори увидела их, с ее глаз словно спали шоры, и она разглядела другие, много других; крошечные точки искрящегося света двигались в темноте, как светлячки, только это были не светлячки. Она точно знала, что это такое.

"Господи, Боже мой, они повсюду, и они..."

Глаза.

"приближаются. Боже мой, зачем я пришла, зачем я пришла?"

Ее рука сомкнулась на бедре Кевина, и он раздраженно отдернул ногу.

Она видела свечение уголька в трубке, когда Перри сделал еще затяжку, не отрывая взгляда от Мейса, по-прежнему сидевшего прямо, откинув голову назад, но с руками, вытянутыми в стороны. Левая рука находилась всего в нескольких дюймах от ближайшей пары сверкающих глаз, которые понемногу приближались, пока тварь не смогла забраться на руку и проложить себе путь вверх - толстый комок тьмы размером с буханку хлеба. Он переполз на плечо, где на фоне света превратился в неразличимый горб на спине Мейса. Пока существо двигалось, Мэллори различила грубые очертания: сначала маленькие ушки, потом приземистую голову, которая медленно поворачивалась, издавая звук, похожий на то, как зазубренная кость волочится по меловой доске.

Увидев, как отраженный свет свечи мерцает на двух рядах мелких острых зубов, Мэллори поднесла руку ко рту и закричала...

Джефф обернулся на углу здания.

Звук был похож на крик, но настолько слабый, что мог исходить откуда угодно. Он снова повернулся лицом к дому, разглядывая надежно прибитые доски и цепи, прикрепленные висячими замками.

Неприкрытым оставался только главный вход.

Джефф вернулся к двери и снова попытался открыть ее. Она слегка покачивалась, но не открывалась, как будто была заперта с другой стороны. Это, вероятно, означало, что в здании кто-то находится. Он снова услышал крик...

- Ч-что это такое? - зашипела Мэллори, закрыв глаза. Она не хотела больше видеть эти точки.

- Просто домашние животные. Они безвредны.

Что-то коснулось ее руки, и Мэллори отпрянула, открыв глаза. Мейс, наклонившись вперед, протягивал ей трубку.

- Вот. Затянись еще немного.

- Я... я не хочу, я...

Тварь больше не сидела у него на плече.

Мейс вложил ей в руку трубку и зажигалку, а затем откинулся назад. Рука Мэллори опустилась ему на колени, и он нежно погладил ее.

Мэллори отвернулась от Мейса и неохотно затянулась. На этот раз вкус оказался еще лучше, и она сделала третью затяжку.

- Ты тоже можешь еще немного, Тревор, - сказал Мейс. - Не стесняйся, всем хватит.

Мэллори передала трубку Тревору, а сама глубже погрузилась в подушку. Она закрыла глаза, прислушиваясь к голосам и наслаждаясь кайфом.

- Здорово, - сказал Мейс, снимая наушники. - Очень хорошо. Я впечатлен. У группы есть название?

- Ну, мы еще не решили, но мы думали типа "Конфетки от незнакомцев"... - произнес Кевин.

- Ммм. И вы никогда не играли в местных клубах?

- Нет.

- Никто не слышал, как вы играете?

- Ну... пара друзей.

- Я бы хотел - давай, Кевин, курни еще немного и передай по кругу - я бы хотел помочь вам. Помочь создать имидж, найти работу, сочинить несколько песен. В том, что у вас есть, нет ничего плохого, совсем ничего. Но для успешного начала вам нужно что-то, что поразит, застанет всех врасплох. И вам нужно название.

Мейс молчал так долго, что Мэллори открыла глаза.

- Крестопор, - прошептал он.

Это слово тихо повторили остальные, пробуя его на вкус.

- Я готов сделать для вас все, что в моих силах, - продолжал Мейс, - а я могу сделать очень многое.

- Во сколько нам это обойдется? - спросил Кевин.

- Ни цента. Но это не будет бесплатно.

Мэллори оглядела их всех. Мейс все еще говорил, в основном с Кевином, но его слова превратились в размытые звуковые пятна, а когда она фокусировала взгляд...

- ...некоторые песни, которые я написал... музыка с силой...

...то могла сосредоточить свое внимание не более чем на одной вещи одновременно.

Все ребята склонились к Мейсу, напряженно следя за ним, пока он говорил...

- ...нашей группы, как братства...

...их руки лежали на коленях, медленно двигаясь вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад...

- ...требует верности, преданности и доверия...

...она подумала, что они мастурбируют, но это было глупо, настолько глупо, что она чуть не захихикала. Нет, они не делали этого, они гладили, да, они гладили...

- ...считайте это место своим домом...

...черные комочки, свернувшиеся у них на коленях, и когда она повернулась к Кевину...

- ...а меня - своим другом...

...она снова и снова заморгала, надеясь, что на самом деле не видит то, что, казалось, сгорбилось на его плече, обращенном к ней...

- ...и я обещаю вам...

...с яростными золотистыми глазами и двумя маленькими клыками, торчащими из нижней челюсти...

- ...мы...

...и она глубоко вдохнула, отчаянно желая закричать, как никогда раньше...

- ...будем владеть...

...но дыхание покинуло ее легкие без звука, и когда она попыталась встать, отодвинуться от Кевина, то не смогла - тело не повиновалось разуму; она закрыла глаза от жгучих слез, сложила руки на животе и, пригнувшись, забилась в угол, сопя и раскачиваясь.

-...этой долиной.

Джефф нашел щель между двумя досками, прибитыми над окном, и заглянул в нее, приложив ладони к глазам. Он увидел тусклый свет: там кто-то был.

Он еще раз оглядел стоянку, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают, затем обхватил пальцами доску и сильно потянул.

Гвозди заскрипели, напряглись.

Он тянул снова и снова, пока один конец доски не освободился, а затем и другой.

Доска шмякнулась на тротуар, и звук рикошетом, как пуля, пронесся сквозь ночь, заставив его вздрогнуть.

Джефф прижался лицом к отверстию, открывшемуся на месте доски. Он прислушался, нет ли голосов, еще одного крика, чего угодно. Но то, что он услышал, не являлось человеческим шумом.

Что-то проползло по полу под окном и издало звук, похожий на писк.

"Крысы?" - подумал он.

Джефф ухватился за следующую доску и начал тянуть, но шум внутри усилился, и он остановился, чтобы прислушаться.

"Еще больше их".

Он выдернул вторую доску и опустил ее на землю, почувствовав душный воздух внутри, и чуть было не отступил, чуть было не ушел.

Вместо этого Джефф прислонил голову к окну.

- Мэллори.

Она почувствовала его руку на своей шее, его запястье на своем плече и подняла глаза.

Мейс стоял рядом с ней, слегка наклонившись и улыбаясь.

- Что случилось?

- Я... - Она посмотрела на остальных в темноте, державших тварей и гладивших их, словно щенков. Кевин, казалось, даже улыбался, наслаждаясь всем этим. А может, и нет, ведь было темно. - Мне страшно.

- Ммм, слишком много курева.

- Я хочу уйти. Сейчас же.

- Куда? Домой?

Она кивнула.

- Тебе нравится быть дома?

Слова были произнесены таким тихим шепотом, что Мэллори поняла, что слышит их только она. Она медленно подняла на него глаза, но ничего не ответила.

- Мне кажется, ты не очень счастливая девушка, - продолжил Мейс. - Наверное, дома не так уж и хорошо.

Мэллори ничего не ответила. Она не чувствовала необходимости что-либо говорить; казалось, его золотистые глаза знали все, что она могла ему сказать.

Комната оглашалась гортанными писками, в которых звучало какое-то удовлетворение.

- Родители устраивают тебе разнос?

Она пожала плечами.

- Только мама, - произнесла она слабым голосом. - Отец нас бросил. Уже два года как. А мы с мамой... - Она снова пожала плечами.

- Что еще? - Он осторожно положил свою большую руку на макушку ее головы.

- Мой... брат. Он такой... не знаю, он такой же несносный, как она, но по-другому. Ей... кажется, все равно, что я делаю. А его это слишком волнует. Он не хочет, чтобы я виделась с Кевином... всегда спрашивает, куда я иду, что делаю. Я люблю его, но...

Улыбка Мейса растянулась в гримасу.

- Защищает свою младшую сестренку, не так ли?

"Младшая сестренка?" - подумала она. - "Как он..." - Но эта мысль улетучилась, уступив место утешению, которое она нашла в глазах Мейса. Они были цвета топленого масла, одновременно теплые и гладкие, холодные и успокаивающие.

Мейс внезапно замолчал, и его ухмылка исчезла. Он слегка приподнял голову и, вздохнув, сказал:

- Кто-то здесь...

Когда Джефф увидел глаза в углу, он понял, что те узрели его первыми. Их было четыре штуки, неподвижных, немигающих, однако глаза определенно блестели в темноте.

"Ладно", - подумал он, задыхаясь, - "я сваливаю отсюда, я..."

Под окном что-то шевельнулось. Когда он посмотрел вниз, тварь набросилась на него, вылетев из темноты с глубоким хитиновым звуком, обнажив острые зубы и маленькие цепкие когти. Джефф отшатнулся от окна, взмахнув руками, и, спотыкаясь, попятился назад, издавая горлом стаккато "нух-нух-нух". Тротуар подпрыгнул и ударил его в спину, выбив воздух из легких и заставив отчаянно задыхаться, пока он полз назад; глядя в окно, он увидел, как маленькие когти прокладывают дорогу темной фигурке сквозь щель в досках, фигурке с блестящими черными губами, оттянутыми острыми зубами, и двумя нижними клыками, которые загибались вверх примерно на полтора дюйма, скрежеща в воздухе, пока существо перебиралось через подоконник и спускалось по стене, волоча за собой длинный телесно-розовый хвост. В окно вылезло еще одно, потом еще.

Первая тварь свалилась на тротуар и понеслась к Джеффу, целясь носом ему прямо между ног.

Джефф перевернулся, прополз на руках и коленях несколько футов, затем поднялся на ноги и бросился бежать в сторону кустарника, росшего вдоль Уитли.

Бросившись в кусты, Джефф почувствовал, как острые ветки царапают его лицо и шею, режут руки, когда он прокладывал путь сквозь них, выплевывая листья изо рта; он продирался сквозь густую паутину кустарника, пока руки не запутались в ветках будто добыча паука.

- Мэ-мэ-мэ-мэл-мэл, - пролепетал он, пытаясь позвать сестру по имени.

С горловым ворчанием заостренные зубы вцепились в манжету брюк Джеффа и начали ее трепать...

Улыбка снова вернулась на лицо Мейса. Глаза его по-прежнему оставались закрытыми, но он что-то видел, была уверена Мэллори. Ликующее выражение казалось каким-то злобным, и она почувствовала, как из нее, словно вода из сита, вытекает все то, что было раньше.

- А как зовут твоего брата? - спросил он.

- Ааа... Джефф.

Он открыл глаза и усмехнулся, любовно проведя рукой по ее волосам и прошептав:

- Да, он очень заботится о своей младшей сестренке, все в порядке...

Штанина оторвалась, и Джефф за трещал ветками, бросаясь вперед, к тротуару на другой стороне.

Позади него кусты продолжали шелестеть, пока твари протискивались сквозь них.

Джефф бегом пересек улицу, пошатываясь, упал на машину, распахнул дверцу и заскочил внутрь. Через секунду после того, как он захлопнул дверь, что-то ударилось о нее, когти царапнули металл, и на мгновение в открытом окне мелькнули оскаленные зубы. Заведя двигатель, Джефф закрыл его, нажал на педаль газа и рванул с обочины.

Его легкие горели, грудь вздымалась, а в голове царила чистая, белая пустота. Он взглянул в зеркало заднего вида, ожидая увидеть существо на дороге позади себя. В заднее стекло впились зубы, и маленькие когти твари бешено заскользили по нему, как будто она могла пробить себе путь в машину.

- О, Господи, о, Господи, о, Господи, - прошептал Джефф, растерявшись. Упираясь в руль, он нажал на тормоза. Шины завизжали по дороге, задняя часть машины вильнула вправо, и существо проскользило по заднему стеклу, скрывшись из поля зрения.

Джефф притормозил, уходя в поворот, и снова посмотрел в зеркало.

Тварь перекатывалась по тротуару. Она приземлилась на ноги, села на корточки и понюхала воздух, щелкая зубами, по мере удаления от машины становясь все меньше и меньше.

- О, Боже, Мэллори, - задыхался Джефф, продолжая спускаться по Уитли. Он снова и снова произносил имя сестры, вытирая пот со лба и оттягивая воротник от горла.

Что с ней случилось? Если она вошла в то здание с тварями...

Свернув направо на Мурпарк, он заехал на стоянку мини-маркета "AM/PM" и припарковался. Открыв дверь, Джефф высунулся наружу, и его вырвало на тротуар.

У Мэллори закружилась голова, когда Мейс взял ее за руку, чтобы помочь встать; она прижалась к нему, и он обхватил ее за плечи. Она избегала смотреть на Кевина и остальных. Ей было невыносимо видеть, как они держат этих животных. Мейс снова повел ее к бассейну и назад к лестнице.

- Вот что, - тихо сказал он ей на ухо, - почему бы тебе не сходить за угол к телефонной будке и не позвонить своему брату? - Он поднял ее руку и вложил в ладонь четвертак, после чего они вместе стали подниматься по лестнице. На полпути Мейс остановился и повернулся к ней лицом. - Скажи ему, что с тобой все в порядке. Потом, если тебе станет легче, подожди на парковке.

- Хорошо.

Мейс нежно взял ее голову в свои руки и заглянул в глаза.

- Я хочу, чтобы ты знала: здесь тебе рады в любое время, Мэллори. Если тебе понадобится друг, я буду рядом. Хорошо?

Мэллори почувствовала, как в горле поднялся комок...

"Всего лишь трава".

...и она с трудом сдержала слезы. Его руки приятно касались головы, они были такими безопасными и успокаивающими. Его глаза также блестели, как будто он тоже боролся со слезами. Но внутри нее все еще шептал скептический голос, напоминавший, что она ничего не знает об этом человеке, что у нее нет причин доверять ему или даже думать о том, чтобы доверять ему.

Но она не доверяла даже собственному голосу, поэтому молча кивнула.

Мейс прикоснулся губами к ее лбу, затем повернулся и пошел вниз по лестнице. Она смотрела ему вслед, ей нравилось то, что он заставлял ее чувствовать...

"Но те твари внизу..."

...то, как он, казалось, безоговорочно принял ее, так охотно, так тепло. Она знала, что обязательно вернется.

Поднимаясь по лестнице, Мэллори услышала, как Мейс хлопнул в ладоши и сказал:

- Ладно, ребята, как насчет экскурсии по зданию? Давайте спустимся вниз, и я покажу вам другой вход и выход.

- Вниз? - пробормотал Кевин.

- Да. В нижний подвал. - Мейс хихикнул. – В канализацию...

7 сентября - 12 октября

Смена времен года в Южной Калифорнии происходит без особых шумих. Ветры Санта-Ана стараются изо всех сил и сдувают удушающую летнюю жару, сметая с неба большую часть смога и заменяя его пестрыми облаками. Мода меняется заметнее, чем что-либо другое. Веселые цвета мороженого летом уступают место более темным земельным тонам, но вечно загорелая плоть все еще видна: на животах, ногах, голых руках и плечах. Лето как будто расслабляется, но никогда не уходит бесследно.

Однако в этом году все было иначе. В течение сентября в долине Сан-Фернандо лето и осень играли в перетягивание каната друг с другом.

Бывали дни, когда солнце беспрепятственно светило с голубоватых небес. В другие дни облака, обычно полностью игнорирующие бассейн Лос-Анджелеса, накрывали долину, и их тени изредка прорезались солнечными лучами, которые ненадолго падали в небольшие лужицы среди мрака. Дважды из облаков проливался легкий дождь.

Временами дул порывистый ветер, сухой и прохладный, поднимая юбки и растрепывая волосы, разбрасывая сухие листья и мусор по улицам и тротуарам. Иногда воздух был неподвижен, как сама смерть.

Главной новостью месяца стала загадочная смерть офицера полиции Северного Голливуда Билла Грейди. Единственным видимым признаком ранения было немного крови во рту. Вскрытие показало гораздо больше. Внутренние органы мужчины оказались отсоединены, переставлены, раздроблены. Его желудок вскрыли изнутри, и, как сказал коронер прессе, "внутренности были перемешаны, как пудинг".

Когда коронер сообщил, что смерть Грейди наступила в результате "введения неопознанного предмета в брюшную полость через горло", эта история привлекла внимание всей страны. Однако средствам массовой информации не сообщили о том, какую путаницу с идентификацией вызвал этот неопознанный предмет: несмотря на огромный ущерб, нанесенный им внутренностям Билла Грейди, он не оставил никаких следов в его рту или горле, за исключением потери двух верхних передних зубов.

Расследование ни к чему не привело, и большинство бывших коллег Грейди считали, что преступление так и останется нераскрытым.

Похороны были пышными. Во всех газетах Южной Калифорнии появились гневные статьи.

При столь пристальном внимании к убийству мало кто обратил внимание на небольшую статью, появившуюся на последних страницах "Таймс" и "Геральд Экзаминер". Она была настолько краткой, что ее кажущаяся неважность заставляла читателя не обращать на нее внимания.

В статье говорилось, что в последнее время на улицах в районе бульвара Лорел Каньон и Уитли-авеню были замечены большие крысы.

Всем было по-фигу...

Когда Джефф вернулся домой вечером шестого сентября с горящем желудком и подгибающимися коленями, зазвонил телефон. Он быстро ответил и был удивлен, услышав на другом конце спокойный, расслабленный голос Мэллори. Он планировал вызвать кого-нибудь, кого угодно, на помощь, как только вернется домой, зная, что если Мэллори еще не ранена, то скоро это произойдет.

По ее словам, Мэллори звонила, чтобы сообщить ему, что с ней все в порядке и она будет дома позже.

По ее хриплому голосу он понял, что все не так, как должно быть. Он хотел спросить, что она делала в том здании и видела ли она тварей, что преследовали его до машины, но сдержался. Если бы сестра узнала, что он следил за ней, она была бы в ярости; хуже того, ей было бы больно, и ее доверие к нему было бы серьезно подорвано.

В ту ночь и последующие ночи его сны отличались от обычных. Иногда он просыпался весь в поту и задыхался, радуясь, что находится в своей постели, а не бежит по темным улицам от приземистых черных существ с огненно-золотыми глазами и оскаленными зубами. Иногда ему снилась его сестра, распростертая в черной темноте, окруженная этими глазами; темные существа лизали ее плоть, перебирая языками твердые соски, а она кричала от удовольствия, извиваясь и выгибаясь под их клыкастыми пастями.

Каждый раз, когда он просыпался, его не покидала одна мысль: "Со мной что-то не так".

Джефф и Мэллори виделись за завтраком каждое утро, но почти ничего не говорили друг другу. Мэллори стала очень тихой с тех пор, как начались занятия в школе, с той ночи в темном, закопченным от пожара здании.

По вечерам, когда они оба были дома, то обычно некоторое время занимались уроками в своих комнатах, а затем выходили на ужин. Их мать редко ела вместе с ними, а готовила еду перед уходом на работу. Джефф и Мэллори больше не вели привычных разговоров за обеденным столом. Мэллори стала ужинать перед повтором сериала "M*A*S*H". Она не игнорировала брата; когда он спрашивал, все ли в порядке, она улыбалась и отвечала, что просто устала.

Но Джеффу казалось, что Мэллори чем-то озабочена, чем-то обеспокоена, а не намеренно отдаляется от него. Джефф опасался, что, если он будет расспрашивать ее дальше, она полностью от него отрешится. Поэтому он молчал, надеясь, что она откроется без лишних вопросов.

Но она так и не открылась.

Одним из самых приятных событий нового учебного года стало то, что Джеффа определили к новому психологу, мистеру Хаскеллу. Их первая встреча превратилась в непринужденную беседу о фильмах, музыке и остальном преподавательском составе.

- Будьте осторожнее с миссис Кармоди, учительницей физкультуры для девочек, - сказал ему Джефф. - Она настоящая барракуда, и все в кампусе ее боятся.

- Спасибо за предупреждение, - рассмеялся он, понизив голос, - но помни, у нас никогда не было этого разговора. Если меня поймают за сплетнями с учениками о преподавателях, то пустят на корм собакам.

Хаскелл настоял на том, чтобы Джефф называл его Джей Ар, и сказал, чтобы тот заходил в офис в любое время. Джефф чувствовал, что сможет поговорить с ним, если понадобится. Он даже подумывал обратиться к психологу по поводу Мэллори, рассказать о ее странном поведении, но решил отказаться от этой мысли, опасаясь, что Джей Ар посчитает его излишне любопытным братом, который вмешивается в жизнь сестры.

Джефф снова и снова повторял себе, что должен перестать быть таким навязчивым; но чем больше он вникал в жизнь Мэллори, тем любопытнее становился и тем больше беспокоился. Ее странное поведение являлось признаком чего-то. Она стала другой. Изменилась.

Он понял, что не столько беспокоится о ней, сколько боится за нее. Это заставляло его тревожиться о себе, потому что он не знал, чего именно бояться...

Мэллори тоже боялась, но она знала, почему.

Она не возвращалась к Мейсу с той первой ночи с Кевином. Большая часть того вечера превратилась в туманное, похожее на сон воспоминание.

За исключением тварей.

Они остались в ее памяти.

- Что это за чертовы существа? - спросила она Кевина в тот вечер, когда он отвез ее домой.

- Домашние животные. Как он и сказал.

- Но кто они такие?

- Не знаю. Крысы, наверное. Многие люди держат крыс.

- Это не крысы! Ты разглядел их лучше, чем я. Это не крысы, и ты это знаешь.

- Ну, кем бы они ни были, не бойся их. Они милые. Правда.

Но она их боялась.

Особенно с тех пор, как они начали ее преследовать.

На следующее утро после визита к Мейсу она проснулась, перевернулась на спину и услышала, как под ее кроватью что-то зашевелилось. Вслед за тихим движением раздался слабый, дребезжащий писк. Ей захотелось перегнуться через край и заглянуть под кровать, но она инстинктивно поняла, что будет смотреть на нее из пыльной темноты. Мэллори не стала заглядывать.

Она слышала их в кустах, под машинами, в мусорных баках, осторожных и скрытных, но неугомонных.

Однажды утром, услышав шорох в шкафу, она чуть не позвала Джеффа, чтобы узнать, не слышит ли он его тоже. Но тогда он начал бы задавать вопросы, интересуясь, почему она так испугалась, и, если бы она ничего не объяснила, у него возникли бы подозрения. В последнее время между ними все складывалось хорошо - тихо, но хорошо, и Мэллори хотела, чтобы так шло и дальше. Возможно, возникшая между ними небольшая прохлада являлась нормальной и давала Джеффу шанс переключить свое внимание на что-то другое, может быть, даже найти себе девушку, чтобы отвязаться от нее.

Кевин тоже изменился. После встречи с Мейсом он стал таким жизнерадостным и приятным, что казался совсем другим человеком. Однако в его жизнерадостном настрое, казалось, скрывалась какая-то зловредность, как будто он улыбался внешне, чтобы скрыть что-то, что назревало внутри.

Он также посещал большинство, если не все, занятия в школе, потому что, по его словам, Мейс сказал, что он должен это делать.

Кевин постоянно говорил о Мейсе: Мейс сказал то-то, Мейс сделал то-то, Мейс собирается устроить группу на работу в октябре...

- Мейс хочет, чтобы ты вернулась, - сказал он как-то Мэллори.

- Я не знаю, Кевин...

- Господи, Мэллори, все остальные девушки приходят, и им это нравится. Это как вечеринка каждый вечер. Я думал, тебе нравится смотреть, как мы репетируем.

- Да, но я же говорила тебе... Я боюсь этих тварей.

- Тебе не нужно бояться.

- Кевин, это, наверное, прозвучит безумно, но... мне кажется, они следят за мной. Эти животные.

Он провел рукой по своим густым черным волосам и рассмеялся.

- Это бред, Мэллори.

- Ладно, просто забудь, что я это сказала.

Может, она вернется. Может, при свете дня все окажется не так уж плохо; может, если она не будет курить убийственную траву Мейса, то сохранит бдительность и увидит, что его "питомцы" не так уж и ужасны.

А может, и нет...

Здание на углу улиц Вентура и Уитли выглядело пустым и заброшенным. Внутри, однако, кипела жизнь. С тех пор как Мейс познакомился с группой, этот дом стал местом их встреч. Там они оставляли свои инструменты, и каждый день после школы парни приводили своих подружек в бассейную, где их ждала собранная аппаратура. С помощью генератора, который установил Мейс, они репетировали - не настолько громко, чтобы привлечь внимание, но достаточно, чтобы всколыхнуть темноту внутри.

В течение сентября игра группы значительно улучшилась, она стала насыщеннее, мрачнее, словно сформировалась под влиянием окружающей обстановки. Музыка Мейса, злая и циничная, казалось, была написана специально для них, выявляя их сильные стороны и тонко скрывая слабости.

Отправив Мэллори домой в первую ночь, Мейс повел Кевина и остальных по крутой и узкой металлической лестнице в нижний подвал дома. Это было темное, тесное, вонючее помещение, сырое и загроможденное похожими на кишки трубами, выходящими из стен и потолка. Напротив лестницы в стене виднелась пробитая дыра, достаточно большая, чтобы в нее мог, сгорбившись, протиснуться человек.

- Важно, чтобы вас не заметили, когда вы будете входить в здание, - сказал Мейс, держа перед собой фонарь. - Так что пролезайте здесь.

Через отверстие в комнату проникал горький запах канализации, сквозняк трепал паутину, которая тянулась от трубы к трубе по всей комнате, словно растянутая мышечная ткань. Парни начали громко возражать.

- Ну же, ребята, - рассмеялся Мейс, - где ваша жажда приключений? - Он подвел их к отверстию, через которое слышался шум капающих и хлещущих сточных вод. - Канализационная система позволит нам попасть в любую часть Долины, не опасаясь, что за нами будут следить.

- Почему мы должны прятаться? - спросил Кевин.

Мейс с улыбкой обнял Кевина за плечи и произнес:

- Мы не собираемся выигрывать конкурсы популярности, мой друг.

Кевин не понял смысла, но не стал переспрашивать. Он никогда не задавал вопросов Мейсу; никто из них не задавал. В Мейсе была мудрость, какой-то дух знания, который, казалось, витал далеко за пределами обычных вопросов. Если бы его попросили объяснить, почему он почти вслепую принял Мейса, Кевин не был уверен, что смог бы это сделать. Отчасти это объяснялось стремлением того помочь группе, но, возможно, в значительной степени - тем, что Мейс, казалось, так же слепо принимал Кевина и его друзей.

Благодаря Мейсу Кевин стал регулярно ходить в школу. После того как он рассказал своему новому другу о том, что произошло дома, тот велел ему сделать все возможное, чтобы сохранить мир на некоторое время, и это включало в себя посещение школы. Ему не нужно было объяснять, Кевин все понял.

Родители грозились устроить его на программу психологической помощи, даже отправить в подростковый центр Лорел.

- Наша страховка это покроет, - сказал отец, сидя в своем любимом кресле и жуя "Джуси Фрут".

Мать добавила:

- И они будут держать тебя там до тех пор, пока ты не научишься справляться с ответственностью, пока не научишься вести себя как взрослый человек, которым ты и являешься, хотя тебе всего семнадцать. Ты уже достаточно взрослый.

- Ты будешь проходить терапию в группах и один на один, - продолжил отец. - Есть программы психологической помощи, которые научат тебя справляться со школьными и домашними обязанностями. Если ничего не изменится, Кевин, ты отправишься именно туда.

Если он какое-то время будет делать то, что они хотят, родители оставят его в покое, и он сможет репетировать с группой.

- Когда придет время, - сказал Мейс, - ты полностью порвешь с ними.

Так он начал ходить в школу и держать свой тайник с марихуаной подальше от дома. Да он в ней и не нуждался, потому что Мейс был очень щедр на траву. Кевин даже не жаловался на отсутствие личного пространства, хотя родители отказались заменить дверь в его спальню. После школы и по вечерам он репетировал с группой. Другие участники приводили своих подруг, и он знал, что пройдет совсем немного времени, и Мэллори пойдет с ним в здание и станет частью команды.

Он знал, потому что так сказал Мейс...

Мейс гулял по улицам днем и ночью. Когда он не был с группой, то бродил по тротуарам, и торговым центрам на территории всей Долины.

Он общался с подростками на углах, на автобусных остановках, возле школ и церквей. Иногда, приходя в свое здание, он возвращался не один.

Группа, собиравшаяся в бассейной, быстро росла. Подростки из Резеды, Тарзаны, Мишн-Хиллз, Панорама-Сити - со всей долины Сан-Фернандо - присоединялись к Крестопору. Некоторые из них приводили друзей, а иногда эти друзья приводили своих друзей.

Ночью, когда ветер дул в нужном направлении, можно было уловить призрачные рифы электрогитары и пульсацию барабана, доносящиеся, как ветерок, из люков в районе Вентуры и Уитли. Если бы кто-то подошел достаточно близко к старому зданию на углу, он бы услышал похотливые раскаты смеха, исходящие откуда-то изнутри. А если бы он заглянул сквозь щели в дощатых окнах, то узрел бы в темноте мерцание золотых глаз.

Но звуки бульвара являлись громкими и непрекращающимися, и, смешиваясь с шелестом дождя и порывами ветра, шум изнутри здания был неразличим.

В течение пяти недель Крестопор и группа подростков, выросшая вокруг него, оставались незамеченными...

13 октября

Подобно тому, как течет кровь по венам и артериям, обычная послешкольная толпа текла по пешеходным дорожкам галереи Шерман Оукс.

Подростки сидели на скамейках, облокотившись на перила, одни разговаривали и курили, другие ждали друзей, а третьи находились здесь просто для того, чтобы посмотреть и самим быть увиденными.

Из скрытых динамиков негромко звучала сладкая музыка, а из музыкального магазина доносились звуки рока. Запах хот-догов и начос смешивался с ароматом свежей выпечки.

Эскалаторы бесшумно перевозили покупателей между этажами, а в центре торгового центра стеклянный лифт скользил вверх и вниз по шахте, окруженной яркими белыми огнями.

В дверях магазина игрушек было выставлено чучело медведя в окружении дюжины пластмассовых красногубых зубов, которые бесконечно щелкали и дребезжали. Руки, рот и глаза медведя совершали отрывистые механические движения, когда он радостно приветствовал прохожих: "Привет! Я хотел бы стать вашим другом..."

Когда "Банка с печеньем" оказалась в поле зрения, Джефф присел на скамейку, чтобы немного подумать. Через окно он увидел Лили: она обслуживала двух маленьких старушек с пакетами покупок.

На ней был белый козырек с названием магазина и плащ с красочным изображением старомодной банки с печеньем на лицевой стороне. Ее выбеленные солнцем каштановые волосы были уложены в прическу "паж", которая открывала стройную шею и идеально обрамляла безупречное курносое лицо. Одна из старушек перегнулась через прилавок, чтобы заговорить с ней, и Лили улыбнулась, ее большие глаза расширились от интереса.

Неделю назад Брэд указал ему на нее на дневном собрании.

- Смотри! - прошипел он. - Вот она.

- Кто?

- Девушка из "Банки с печеньем". В "Галерее". Помнишь? Мы ходили туда за несколько дней до начала занятий, и она говорила с тобой? Ее зовут Лили как-то там.

- А что с ней?

- Ну, ты ей понравился. Она заговорила с тобой. Тебе даже не пришлось начинать разговор. Такая девушка обращает на тебя внимание, и ты немного отвечаешь ей тем же. Ты должен пригласить ее на свидание.

- Я должен, да? А если я не хочу?

- Тогда тебе лучше сразу обратиться к врачу.

Лили и Джефф учились в одном классе биологии. Через несколько дней после собрания они препарировали лягушек в лаборатории. Ей достался стол прямо напротив его. Он наблюдал за тем, как она проводит скальпелем по мертвой лягушке, как ее курносый нос кривится от отвращения, а губы поджимаются в болезненной гримасе. Девушка оторвала взгляд от лягушки, их глаза встретились, и она покачала головой, ее плечи подрагивали от беззвучного смеха.

После уроков она догнала его в коридоре и сказала:

- Какая гадость! Ты так не думаешь?

- Как по мне, я не против.

Она рассмеялась.

- Парни никогда не против.

В тот день Джефф проводил Лили на следующий урок, и, когда они добрались до класса, оба уже смеялись.

С тех пор он подумывал пригласить ее на свидание, но вести приятную беседу с девушкой и приглашать ее на свидание - две совершенно разные вещи.

"Мне, пожалуйста, два овсяных печенья", - мысленно репетировал Джефф, - "и, кстати, не хочешь ли ты пойти со мной на свидание?"

Сама мысль заставила его покраснеть. Он заерзал на скамейке, огляделся по сторонам и глубоко вздохнул, пытаясь убедить себя, что не будет таким неуклюжим. Затем рассеянно посмотрел на балкон второго этажа, думая, что самое худшее, что она может сделать, - это сказать "нет", и на этом все закончится, и тут он замер, совершенно забыв о Лили.

На перила балкона облокотился мужчина, сложив руки и скрестив лодыжки, и смотрел на него с расслабленной улыбкой. На нем было длинное пальто стального серого цвета, длинные всклокоченные платиновые волосы спускались ниже колен, и он смотрел прямо в глаза Джеффу.

Джефф на мгновение отвернулся, увидел старушек, выходящих из "Банки с печеньем", а затем снова посмотрел на балкон.

Незнакомец не сдвинулся с места. Он по-прежнему наблюдал за Джеффом. Через мгновение он отошел от перил и пошел вдоль края балкона, не сводя глаз с парня, подол пальто развевался вокруг его ног.

Стеклянный лифт стремительно поднялся на второй этаж, и его двери распахнулись.

Мужчина вошел внутрь и улыбнулся Джеффу сквозь тонированное стекло.

После того как двери снова закрылись, лифт начал спуск. Казалось, что он происходит медленнее, чем подъем, и по мере того, как лицо мужчины приближалось, увеличиваясь в размерах, Джеффу становилось все теснее, словно легкие наполнялись водой, а пальцы сжимали край скамьи до тех пор, пока не запылали костяшки, и, когда лифт остановился на первом этаже, Джефф рывком поднялся на ноги и быстро двинулся к "Банке с печеньем", оглянувшись через плечо, чтобы успеть увидеть, как мужчина выходит из лифта.

Джефф вошел в магазин. Когда дверь лениво закрылась за ним, он уставился в окно, тяжело дыша, наблюдая, как мужчина усаживается на скамейку напротив магазина.

- Привет!

Джефф испуганно обернулся и попытался улыбнуться Лили.

- Ты ведь Джефф, да? - спросила она, неопределенно указывая на него пальцем.

- Да, - ответил Джефф, подойдя к прилавку. Он почесал голову, словно пытаясь вычеркнуть из памяти образ того мужчины, сидящего у магазина.

"Я его не знаю", - уверял себя Джефф, - "он шел не за мной, это глупо, я его не знаю..."

Паника, которую он испытывал минуту назад, медленно вытекла из его груди.

Джефф оперся локтями о столешницу и спросил:

- Как дела с работой?

Она пожала плечами.

- Хватает на бензин, но в остальном я бы предпочла быть в школе. Эй, как вчера прошла контрольная по биологии? Мне-то пришлось идти к стоматологу.

- Неплохо. Если ты хорошо справилась с препарированием, то и с контрольной справишься.

Ее лицо осунулось.

- Но я не справилась с препарированием! Ты же знаешь, - рассмеялась она.

Лили посмотрела через его плечо в сторону окна.

- Не переживай так сильно, - сказал Джефф.

- Хочешь печенье? За счет заведения.

- Конечно.

- С шоколадной крошкой?

Он кивнул, и Лили взяла печенье с подноса в витрине, завернула его в салфетку и протянула ему.

- Спасибо.

Девушка снова посмотрела через его плечо и слегка нахмурилась.

- Ты знаешь того парня? - спросила она.

Джефф надкусил печенье. Ему не хотелось оборачиваться, он знал, что увидит.

- Того парня у окна, - продолжила Лили. - Он смотрит на тебя. Улыбается.

У Джеффа пересохло во рту, и крошки печенья начали прилипать к губам.

- Взгляни, - сказала Лили.

Оглянувшись через плечо, Джефф увидел, что мужчина стоит у окна, сложив длинные руки на груди. Быстро повернувшись к Лили, Джефф произнес:

- Нет, я его не знаю.

Лили продолжала хмуриться, глядя в окно.

- Он странный, - сказала она. - В последнее время я часто вижу его здесь. Он подходит к людям и начинает с ними разговаривать, как будто знает их, но я не думаю, что это так. Ты когда-нибудь встречал его раньше?

- Не-а. - Джефф еще немного пожевал печенье, пытаясь сглотнуть слюну, чтобы нормально говорить. - Хорошее печенье.

Ее взгляд вернулся к нему, и она улыбнулась, но лишь на мгновение. Лили снова посмотрела в окно, и ее глаза затуманились.

- Пусть либо заходит, либо сваливает, - пробормотала она.

- Не обращай на него внимания, и, может быть, он так и сделает. - Но Джефф не был в этом уверен. Ему стало холодно, словно он стоял на сквозняке, и он устыдился своего внезапного желания выскочить из магазина, как можно скорее покинуть "Галерею", словно ее стены сомкнулись над ним, и он будет раздавлен, если не уйдет немедленно.

- Что-то случилось? - спросила Лили.

Он моргнул и покачал головой.

- Нет, я просто подумал...

"Вот оно", - пронеслось в голове у Джеффа, - "вот оно, ты уже начал, ты не можешь остановиться".

- Может быть, сегодня вечером, если ты не занята, мы сходим в кино или еще куда-нибудь.

Ее лицо немного просветлело, но этого хватило, чтобы Джефф издал тихий вздох облегчения.

- Да, я бы с удовольствием, - сказала она, - но я не могу. Во всяком случае, не сегодня.

- Хорошо. Просто решила спросить. - Он натянуто улыбнулся и откусил еще кусочек печенья.

- Может быть, в другой раз, - быстро сказала Лили. - Например, в эти выходные. Понимаешь, у меня есть подруга. Не исключено, что ты ее знаешь - Никки Астин. Я должна встретиться с ней сегодня вечером. Раньше мы были лучшими подругами. Но этим летом она связалась с религиозной группой "Молодежь Голгофы". Она нашла Иисуса, - продолжила она, закатив глаза, - и теперь она как... ну, совсем другой человек. Никаких вечеринок, никаких свиданий, и она почти никогда не видится со своими старыми подругами. В общем, она хочет поужинать со мной сегодня. Я думаю, что она, наверное, просто хочет обратить меня в свою веру, понимаешь? Вручить Евангелие и все такое. Но мы так давно не общались, что я просто хочу узнать, что с ней происходит. По правде говоря, я немного волнуюсь за нее. - Лили снова посмотрела через плечо Джеффа и прошептала, - Господи, он все еще там.

Джефф попытался отвлечь ее внимание от окна, надеясь, что мужчина уйдет.

Они еще немного поговорили о "Молодежи Голгофы", о школе и странной погоде, а когда Джефф доел печенье, то снова поблагодарил ее и собрался уходить.

Лили достала из кармана ручку и что-то написала на салфетке.

- Вот мой номер телефона, - сказала она и протянула ему. - Позвони мне завтра вечером, если мы не поговорим в школе, и давай составим планы. Я бы хотела сходить с тобой в кино.

Как бы хорошо он себя при этом ни чувствовал, ему было трудно улыбаться; он не хотел выходить в торговый центр.

- Наш друг ушел? - спросил Джефф, вытирая крошки со рта.

Лили заглянула ему через плечо, посмотрела налево и направо и ответила:

- Да. Ушел.

Они попрощались, и Джефф, записав номер телефона Лили в свой учебник по биологии, вышел из "Банки с печеньем", повернул направо и направился к выходу.

- Есть успехи?

От неожиданности Джефф отшатнулся, услышав глубокий голос, и едва не выронил книги.

Это был он, незнакомец, его блестящие волосы развевались вокруг головы, пока он шел рядом с Джеффом.

- Что? - пролепетал Джефф.

- Ты ведь приглашал ее на свидание, не так ли?

- Я... ну... да.

- Она согласилась?

- Ну, она сказала, что, может быть, в эти выходные мы... - Джефф остановился и сердито посмотрел на мужчину. - Это не твое дело, я тебя даже не знаю.

- Просто пытаюсь помочь, - сказал мужчина, пожав плечами.

Джефф снова зашагал.

- В любом случае, я не думаю, что она в твоем вкусе, - произнес мужчина, следуя за ним.

- Да что ты знаешь о моем вкусе? Оставь меня в покое.

- Знаешь, я думаю, у меня есть девушка для тебя.

"Господи, да он сутенер", - подумал Джефф. Он увидел охранника, стоявшего на другой стороне дорожки, и свернул к нему.

- Блондинка, - продолжил мужчина, - с самыми красивыми глазами, парень, самыми великолепными, блядь, глазами, которые ты когда-либо видел. Большими и карими. Ей нужен кто-то вроде тебя. Рыцарь в сияющих доспехах, чтобы сражаться за ее честь. Что-то вроде "старшего братца", - он усмехнулся.

Джефф остановился и встретился взглядом с мужчиной, внезапно почувствовав ледяную смесь страха и гнева.

- Я знал, что ты заинтересуешься, - произнес незнакомец, и его улыбка заиграла на бледной коже вокруг золотистых глаз. - Я могу это устроить. Настоящее воплощение мечты, - он подмигнул, - если ты понимаешь, о чем я.

Джефф почувствовал себя больным, растерянным и испуганным.

- Держись от меня подальше, - тихо сказал он, разворачиваясь и спеша прочь.

- Меня зовут Мейс.

- Мне плевать, кто ты такой, просто оставь меня...

- Тебе не стоит так говорить, пока не узнаешь, что я могу для тебя сделать.

- Ты ничего не можешь для меня сделать, кем бы ты ни был, так что...

- Может быть, просто не сегодня.

Что-то в тоне его голоса - возможно, уверенность, с которой он говорил, как будто знал о Джеффе Карре все, что только можно было знать, - заставило Джеффа снова повернуться к нему.

- Но грядет сильная буря, друг мой, - сказал Мейс, соединяя большой и указательный пальцы правой руки в круг и проводя средним пальцем левой руки туда-сюда, туда-сюда с тихим, придыхательным смешком.

- О, Господи! - простонал Джефф и поспешил прочь, едва не сорвавшись на бег, сбитый с толку навалившимся на него свинцово-тяжелым чувством, словно часть его сознания отвалилась, открыв черную, бесконечную яму, в которую лучше не заглядывать.

Выйдя на улицу, он вдохнул прохладный воздух, остановился на тротуаре и посмотрел на небо.

Серые тучи стали еще темнее.

"... грядет сильная буря..."

Дождь обрызгал его лицо и со змеиным шипением начал падать вокруг.

Эрин Карр стояла на коленях и рылась в коробке, которую достала из шкафа в холле, когда услышала, что в стене за ее спиной что-то шевелится.

- Опять проклятые мыши, - пробормотала она. У них были проблемы с мышами восемнадцать месяцев назад, но хозяин дома быстро разобрался с ними, заверив жильцов, что в будущем такого не повторится.

Очевидно, он ошибался.

Не найдя катушку темно-синих ниток, необходимых ей для пошива полицейской формы для одной из кукол, она достала из шкафа коробку, в которой хранила всякое барахло. Та была заполнена обрывками бумаги, множеством ручек, карандашей, мелков, кисточек, парой устаревших телефонных справочников, ножницами, клубками бечевки и резинок, скрепками и прищепками, и это она еще даже не дошла до дна.

Пока Джефф и Мэллори находились в школе, Эрин проводила большую часть времени, работая над своими куклами и общаясь с клиентами "Фэнтези Лайн". Вскоре после того, как дети возвращались домой, она шла работать в бары. Десять дней назад она начала танцевать в трех разных барах, помимо "Плейленда": "У жаждущего Джека", "Плейпен" и "Блуждающий глаз". Эрин зарабатывала больше денег, но, работая семь ночей в неделю, у нее оставалось мало времени на себя и еще меньше - на сына и дочь.

За те недолгие часы, пока они втроем оставались дома по вечерам, она поняла, что в квартире так же тихо, как и тогда, когда она была там одна. Обычно Джефф и Мэллори болтали, как две старые девы. Она была слишком занята, чтобы обращать на это внимание, но сейчас, разбирая коробку, задумалась, нет ли между ними проблем.

Приближались выходные. Может быть, было бы неплохо, если бы она выкроила время, чтобы втроем сделать что-нибудь вместе, сходить в кино или на спектакль, поужинать.

Эрин нашла катушку синих ниток в углу коробки под несколькими пачками спичек. Она достала ее, положила на пол рядом с собой и принялась снова загружать коробку.

Когда она подняла старый экземпляр "Крестного отца", чтобы положить его обратно в коробку, из книги выпали несколько страниц, клей, удерживающий их, высох и потрескался, а вместе с ними выскочила фотография.

Половина снимка была оторвана. На оставшейся половине маленькая Мэллори, лет восьми, стояла, обняв отца. Она держала на руках Цезаря - плюшевую собаку, которая была с ней почти все детство. Она улыбалась с таким открытым счастливым выражением лица, какого Эрин не видела у нее уже много лет.

Эрин узнала снимок. Он был сделан летом, когда они ездили в Монтерей на выходные. Фотографировал Джефф. На оторванной половине Эрин должна была стоять напротив мужа, он обнимает ее за плечи, а ее лицо светится от смеха. Эту часть оторвали и выбросили, оставив рваный край на том месте, где когда-то находилась Эрин.

Ее глаза наполнились слезами. Она задалась вопросом, когда Мэллори оторвала ее изображение от фотографии и что в тот момент происходило в голове девушки.

Эрин вспомнила, как Мэллори обошла отца после того, как фотография была сделана, и крепко обняла мать, надув щеки и зажмурившись.

Эрин закрыла глаза и воскресила в памяти ощущение маленьких рук Мэллори, обхвативших ее и крепко сжавших. По лицу текли слезы, когда она сжимала в ладонях разорванную фотографию.

С тех пор как Рональд уехал, Эрин и Мэллори разговаривали только тогда, когда ссорились или обменивались нерешительными извинениями. Эрин уже давно не вспоминала, как все было раньше, и теперь жалела об этом. Потому что было больно.

Эрин догадывалась, что Мэллори винит свою мать в потере отца; она знала, что отсутствие Рональда больше всего ранило их дочь, и ей нужно было свалить вину на кого-то. Но Эрин не представляла, как преодолеть пропасть, которая образовалась между ними. Она не знала, как убедить Мэллори в том, что она, Эрин, была так же задета, хотя и не так потрясена внезапным отъездом Рональда. Эрин хотела рассказать Мэллори о бессонных ночах, которые она проводила в своей постели, размышляя о том, что она сделала или не сделала, в результате чего Рональд ушел, ни попрощавшись, ни объяснив свой поступок. Но когда бы они ни заговорили, самые пустяковые беседы превращались в злобные, горькие перепалки. Их отношения превратились в рану, которой не давали времени затянуться, срывая струп снова и снова.

Эрин положила фотографию обратно в коробку, не в силах больше смотреть на нее, даже сквозь слезы. Она решила, что должна что-то сделать, что угодно, с тем, что происходит между ней и Мэллори. Она знала, что, как и в случае с кариозным зубом, дальнейшее игнорирование приведет лишь к непоправимому ущербу.

Поднявшись на ноги и задвинув коробку обратно в шкаф, она снова услышала звук в стене, на этот раз сопровождаемый протяжным, приглушенным скрипом. Эрин стукнула кулаком по стене, надеясь напугать мышь, и данное действие пришлось ей по душе. Это была небольшая, но желанная разрядка гнева, который, как она поняла, был направлен не на грызунов в стене, а на нее саму.

Не успела она снова ударить по стене, как зазвонил телефон...

Припарковав мотоцикл на Уитли, Кевин поспешил под дождем по узкому переулку, его ботинки шлепали по лужам. В нескольких ярдах от переулка он снял крышку люка и слез вниз, закрыв ее за собой; та издала леденящий душу скребущий звук, когда встала на место. Он спустился по металлическим перекладинам, торчащим из грязной, влажной цементной стены.

Воздух казался сырым и густым от запаха мочи и фекалий. Его ботинки издавали мокрые шлепающие звуки на грязной дорожке, которая шла вдоль стены канализации. Она была достаточно широкой, чтобы по ней, соблюдая осторожность, могли пройти бок о бок два человека; затем тропинка обрывалась в бурлящий, журчащий поток нечистот, который стекал в желоб шириной в три фута. Грязно-коричневая пена липла к краю дорожки, оттесненная в стороны потоком черной комковатой материи.

Свет просачивался сквозь решетки и маленькие отверстия в крышках люков наверху, обманчиво играя на трубах и воздуховодах, которые извивались по стенам, словно змеи, придавая им некую периферийную жизнь.

Кевин достал из пальто карманный фонарик и включил его, посветив лучом перед собой. Повернувшись спиной к стене, он повернулся направо и пошел по проходу, скользя рукой по грубой, мокрой стене и осторожно пригибаясь к трубам.

Кевин еще не совсем привык ходить по канализации. Хотя это было не так неприятно, как вначале, но и не безопаснее. Мейс предупреждал их о бездомных, которые жили под улицами. Они считали канализацию своим домом, и любой, кто спускался туда, был, по их мнению, нарушителем границы; иногда они проявляли жестокость.

- Будь с ними вежлив, - сказал Мейс. - Я хочу, чтобы они знали, что мы их друзья.

Кевин снова попытался уговорить Мэллори поехать с ним, и снова она отказалась. Он начал думать, что, возможно, был слишком добр к ней.

На углу он повернул направо и столкнулся лицом к лицу с крысой с мокрой шерстью, сидящей на толстой трубе. Она держала во рту что-то темное и рваное, что блестело в луче его фонарика. Увидев его, крыса попятилась назад и прижалась к стене. Он постоял немного, наблюдая за ней, и услышал, как кто-то смеется где-то в канализации; это был гнусавый гогот, который призрачным эхом разносился по туннелям. Задыхаясь от страха, Кевин постарался не обращать внимания на отвращение, которое он испытал при виде грязной, свалявшейся шерсти грызуна и его мокрого, дергающегося носа, после чего низко пригнулся, чтобы пройти под ним. Он представил себе, как крыса, сгорбившись на трубе над ним, готова броситься на его спину, когда он будет пробираться, и выпустить темное лакомство изо рта, чтобы вонзить свои крошечные, похожие на иглы зубы в его шею.

Далекий смех одного из скрытых обитателей канализации затих и смолк.

Отверстие в стене, ведущее в подвал Мейса, находилось примерно в двух футах над дорожкой. Добравшись до него, Кевин вскарабкался наверх и пролез, оцарапав голову о верхний край. Когда он вошел, то услышал шаги по металлической лестнице.

- Кевин, - приветливо сказал Мейс.

Кевин встал, потирая голову. Он положил фонарик обратно в карман.

Мейс спускался по лестнице с фонарем в руках, зажав между зубами маленькую трубку. По пятам за ним следовали два его питомца, а на шее у него на шнурке висел темный предмет в форме креста. В другой руке он держал бумажный пакет. Он вынул трубку из улыбающегося рта и протянул ее Кевину.

Пока Кевин вдыхал сладковатый дым, Мейс обошел его и присел перед отверстием в стене, поставив фонарь на ящик. Он порылся в сумке, достал две коробки "Твинки" и галлон молока, после чего поставил их у отверстия.

- Что это? - спросил Кевин.

- Небольшое угощение для наших менее удачливых друзей. - Мейс встал, взял свой фонарь и пересек комнату, подойдя к стопке коробок у стены. Открыв верхнюю коробку, он спросил, - Ты ходил в школу? - Затем вынул что-то, завернутое в тонкую кремового цвета ткань.

- М-м-м... - Кевин медленно выдохнул, и струйки дыма обвились вокруг его лица, словно длинные костлявые пальцы.

- Это хорошо. - Бумага тихонько хрустнула, когда он развернул ее. - Ты один. Мэллори не придет?

- Нет. - Кевин сделал еще одну затяжку и почувствовал, как действие наркотика распространяется по нему, теплое и успокаивающее, как жидкий солнечный свет, текущий по его венам.

- Жаль. - Мейс бросил газету на пол и повернулся к Кевину. - Остальные уже наверху, ждут репетиции. Но прежде, чем мы поднимемся, я хочу дать тебе кое-что. Иди сюда.

Когда он пересек комнату и встал перед Мейсом, Кевину показалось, что он парит в нескольких дюймах над полом, сохраняя полную неподвижность, в то время как комната движется вокруг него. Это ощущение заставило его улыбнуться. Он протянул трубку Мейсу, уголек в ней потух и потемнел, и Мейс спрятал ее в один из глубоких карманов своего мешковатого пальто.

- Каждый получит такой, - тихо произнес Мейс, поднимая правую руку. Что-то свисало с его пальцев, подвешенное на кожаном шнурке. - Но ты - первый. Потому что ты важен для меня, Кевин.

Шепот текущих за Кевином сточных вод стих, и он слышал только голос Мейса, и видел только глаза Мейса, обрамленные кожаным шнурком, который он держал перед собой обеими руками. Со шнурка свисал блестящий тяжелый предмет, но Кевин видел его лишь мельком. Его внимание было приковано к глазам мужчины и его мягкому, убаюкивающему голосу.

Продолжая говорить, Мейс поднял шнурок над головой Кевина, затем медленно опустил его, пока тот не оказался у парня на шее. Предмет на шнурке плотно прилегал к груди Кевина. Через материал черной футболки он казался прохладным.

- Не снимай его, - сказал Мейс. - Когда-нибудь очень скоро люди будут знать, кто ты, когда увидят это на твоей шее. Они будут понимать, что ты мой друг, очень хороший и ценный друг. Что ты важен. И могуществен. - Он потрогал предмет на шнурке, на мгновение отстранив его от груди Кевина. - И когда-нибудь, - продолжил он, его голос звучал на одном дыхании, - это станет твоим спасением от всего, что ты ненавидишь, от всех людей, которые не понимают тебя, которые отказываются принимать тебя таким, какой ты есть, как это делаю я. Грядет большая буря, Кевин, и однажды это, - он постучал по предмету пальцем, - станет всем, что у тебя есть. Так что никогда... не снимай его...

Мейс улыбнулся, положив руку на щеку парня, и его прикосновение оказало расслабляющее, массирующее воздействие на все тело Кевина, заставило его почувствовать умиротворение, как будто в его жизни наконец-то все наладилось.

- Ты очень талантлив, Кевин, - сказал Мейс. - Я впечатлен прогрессом, которого мы добились за последние две недели. Уже осталось недолго, обещаю. - Он зажал лицо Кевина между ладонями. - У меня есть планы на тебя. На всех вас, на самом деле, но особенно на тебя. И на Мэллори.

Затем этот долгий момент завершился, словно его и не было; Мейс опустил руки и, отвернувшись, направился к лестнице.

Кевин поднял предмет к лицу и прищурился, разглядывая его в темноте. Он оказался идентичен тому, что висел на шее Мейса.

Это был крест. На первый взгляд он выглядел черным, но через мгновение парень понял, что это глубокий темно-красный цвет, цвет засохшей, запекшейся крови. На ощупь он казался твердым и гладким, как обсидиан. За исключением нижнего, каждый конец креста, как головка топора, блестел тонким лезвием. Кевин провел кончиком пальца по верхнему краю и тут же отдернул руку.

Его кожа была аккуратно рассечена, и на поверхность выступила крошечная капля крови. Он просунул палец между губами и пососал маленький порез.

Ноги Мейса загрохотали по первым трем ступенькам, затем он остановился и повернулся к Кевину.

- Идешь?

- Да, - ответил Кевин, хмуро глядя на крест. - Но что... это за штука?

- Это, - с улыбкой сказал Мейс, - это Крестопор.

Кевин еще мгновение смотрел на предмет, затем произнес – О... - после чего опустил его на грудь и последовал за Мейсом.

На полпути к лестнице Мейс нагнулся и подсадил одно из существ к себе на грудь. Оно переползло к нему на плечо.

- Почему Мэллори не пришла? - поинтересовался он.

- Не знаю.

- Она меня боится? - спросил Мейс, и его шепот прозвучал в темноте как металлический.

В нескольких ярдах от них мягким светом светился плавательный бассейн; Кевин услышал, что оттуда тоже доносится смех и музыка. И неистовые сосущие звуки.

- Не тебя. Их. - Кевин указал на существо на плече Мейса. Фонарь под ним отбрасывал тени на треугольную мордочку, сверкая в миндалевидных глазах.

- Аа... - Мейс потянулся вверх, чтобы почесать голову существа. - Она боится моих питомцев.

Из бассейна доносились шепот, приглушенное хихиканье и тихие стоны; над ним, словно призрак, витала дымка марихуаны. Они стали обходить бассейн по направлению к инструментам группы; сзади, как спящий зверь, громоздился генератор Мейса.

- Она никогда раньше не видела ничего подобного, - сказал Кевин. - Я тоже не видел. Я сказал ей, что это крысы.

- Крысы, - задумчиво пробормотал мужчина. - Ну, они не слишком отличаются от крыс. У крыс плохая репутация, знаешь ли. Потому что они падальщики. В этом нет ничего плохого. Они находчивы, вот и все. Они питаются тем, что не нужно другим. Это не так уж плохо, правда? Но на самом деле это не крысы.

- Так... кто же они?

Мейс провел указательным пальцем по подбородку существа, и длинный, тонкий, черный язык высунулся наружу, нежно лизнул его палец и исчез.

- Это мои глаза, - вздохнул Мейс. Неожиданно улыбнувшись, он произнес, - Не беспокойся о Мэллори. Она придет, когда будет готова.

Затем его лицо застыло, голова откинулась назад, глаза закрылись, и он долгое время оставался неподвижным, словно наблюдая за чем-то...

- Что на тебе одето, Лу?

- Одето? На мне нижняя рубашка.

- И это все?

- Да... да. Это все.

- Ну же, Лу, не надо лгать. Я не думаю, что это все, что на тебе надето, не так ли? - Стоя в своей спальне, Эрин поднесла трубку к губам и понизила голос до хриплого шепота. - Правда?

- Ну... нет. Не все.

- Что еще?

- Хмм... ну, я... - Его губы сухо чмокнули. - На мне пара... колготок моей жены.

- Ммм... колготки, Лу! Ты знаешь, как сильно это меня заводит?

- Да? - В его голосе звучало удовлетворение.

- О, даааа. Этот нейлон, натянутый на твои ноги, на твои бедра... Знаешь, что я люблю больше всего?

- Что...?

Эрин улыбнулась, сдерживая хихиканье. Смеяться над фантазиями клиента было строго запрещено, но она не могла игнорировать юмористическую сторону этой ситуации: образ мужчины, разговаривающего по телефону в нижней рубашке и колготках своей жены, казался чрезвычайно забавным. Она подавила смех и сосредоточилась на том, чтобы звучать сексуально.

- Я люблю медленно проводить рукой по твоей промежности, - проворковала она, - и чувствовать, как растет эта выпуклость, как нейлон натягивается на твой член, который становится больше... толще. Ты трогаешь его, Лу?

- Да, - пробурчал он.

- Он становится больше?

- Да.

- Ммм, я уже почти чувствую его. Сожми его ради меня, Лу.

- Да. - Он задыхался.

- Ощущение, что он сейчас прорвется, да?

- Ага...

- Поглаживаешь его?

- Угу...

- Хочешь потереться о мои колготки, Лу? Прижаться промежностью?

- О, Боже, да, да...

- Прижаться друг к другу очень сильно...

- Да...

- Почувствовать себя как...

- Ты шлюха.

Эрин чуть не выронила трубку, развернувшись, ударилась коленом о тумбочку и глубоко вдохнула, увидев Мэллори, заглядывающую в двухдюймовый промежуток между дверью ее спальни.

Глаза Мэллори сузились до ледяных щелочек, а рот скривился в ненавистной усмешке.

- Ты... жалкая... шлюха. - Она повернулась и зашагала прочь от двери, ее шаги тяжело отдавались в коридоре.

- Мэллори, - позвала Эрин хриплым голосом. Телефонная трубка выскользнула из ее руки и шлепнулась на тумбочку, а затем упала на пол.

Тоненький голос Лу пропищал:

- Алло? Алло? Банни?

Эрин почувствовала головокружение, когда открыла дверь спальни, а слезы залили ей глаза. Ей стало интересно, как долго Мэллори стояла там. Разорванная фотография наполнила сознание Эрин невыносимой ясностью.

Когда она дошла до гостиной, Мэллори уже надевала пальто.

- Мэллори, подожди.

Та схватила сумку и направилась к двери, но Эрин опередила ее и положила руки на плечи дочери.

- Не трогай меня, - прошипела она, отстраняясь.

- Подожди, Мэллори, пожалуйста.

- Для чего? Чтобы ты могла все объяснить, я полагаю? - Она уронила руки на бока, прижав сумку к ноге.

- Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, но я хочу, чтобы ты знала...

- Я думаю, что знаю, почему папа ушел.

- Погоди-ка, я не занималась этим, пока твой отец был здесь.

- О? Тогда чем ты занималась?

Эрин отступила назад, потрясенная ненавистью на лице дочери. Она пыталась выровнять свой голос.

- Мэллори, мы уже достаточно накричались об этом. Думаю, нам пора просто поговорить, не так ли?

- Так же, как ты разговаривала там со своим дружком? - огрызнулась она, ткнув большим пальцем через плечо в сторону спальни Эрин.

Сжав зубы, Эрин ответила:

- Это помогает платить за квартиру, покупать продукты и одежду, и если бы твой отец не уехал, мне бы не пришлось этого делать!

- Может, поэтому он и ушел, ты никогда об этом не думала? Может, ему не нравилось жить со шлюхой!

- Я не шлюха! - крикнула Эрин, ее голос надломился. - Я никогда не была неверна твоему отцу. Ни разу. Но хочешь ты в это верить или нет, он спал с каждой проклятой... - Ее слова сбились на всхлип, когда она отвернулась от Мэллори. Ей хотелось ударить по чему-нибудь, сломать что-нибудь, чтобы избавиться от ярости, рвущейся из груди.

- А Джефф знает? - с ехидной усмешкой спросила Мэллори.

- О Боже, Мэллори, пожалуйста, не говори ему, - прошептала Эрин.

- "Не вини маму", - постоянно твердит он, - "Она делает все, что в ее силах". Но знает ли он, что у мамы получается лучше всего? – Мэллори издала фыркающий звук и прорычала, - Кажется, кто-то ждет тебя на линии.

Эрин услышала, как она перекинула сумку через плечо, как открылась дверь, а затем захлопнулась. Она выплеснула свою боль в хриплом, беззвучном крике, прислонившись бедром к спинке дивана. Ее лицо стало горячим от стыда, и Эрин сжала щеки руками, решив, что ей придется взять себя в руки до прихода Джеффа.

В стене квартиры что-то пискнуло и заскрежетало...

Кевин с любопытством наблюдал за Мейсом, пока его глаза наконец не открылись. Улыбаясь ему, Мейс положил руку на плечо Кевина и произнес:

- Она уже готова. Приведи ее сегодня вечером.

14 октября

Стояла пятница, и коридор перед консультационным центром заполнили шумные и торопливые ученики, жаждущие поскорее отправиться на выходные. В кабинете Джей Ар, однако, было тихо: психолог сидел за столом и слушал Джеффа Карра. В течение двадцати минут Джефф рассказывал Джей Ар о своей сестре, о ее необычном поведении в последнее время.

- Я не собирался поднимать эту тему, - произнес Джефф, - но вчера ночью она вообще не пришла домой. Когда я вернулся, мама была очень расстроена, она плакала, но не сказала мне, в чем дело. Я думаю, между ними что-то произошло. И мне кажется, что Мэллори не явилась в школу сегодня.

- А твоя мама знает?

Джефф покачал головой.

Джей Ар был очарован тем, как менялось лицо парня, когда тот говорил о своей сестре. Он явно беспокоился о Мэллори, но, похоже, дело было не только в этом.

- Почему ты не собирался мне это рассказывать?

- Потому что я не хотел, чтобы вы подумали, что я, знаете ли, лезу в дела сестры.

- Нет ничего плохого в том, чтобы беспокоиться о своей сестре, Джефф.

- Но она ненавидит это.

- Это не значит, что она ненавидит тебя.

- Но она почти не разговаривает со мной. - Лицо Джеффа было задумчивым, омраченным; между бровями пролегла складка.

- Думаешь, она с Кевином?

- Возможно. Я не знаю.

- У Мэллори были другие парни до Кевина?

- Один прошлым летом, но они никогда... - Джефф остановился и поджал губы, покраснев.

- Что никогда?

- Ну, я не думаю, что это... было настолько серьезно. - Джефф избегал его взгляда; его лицо какое-то время оставалось красным.

В голове Джей Ар медленно забрезжило осознание. На лице Джеффа он увидел не только чувство вины, но и стыд.

"Этот парень ревнует к сестре", - подумал он. - "Он втюрился в нее".

Это объясняло поведение Джеффа. Обычно он выглядел тихим, но обладал острым умом, который хорошо использовал. Он хорошо учился, участвовал в школьных мероприятиях и, похоже, имел много друзей. Сегодня он казался замкнутым в себе. Изменения были едва заметны: напряженная поза, руки скрещены на коленях. Он даже слегка покачивался в кресле, как бы успокаивая себя.

Возможно, причин для беспокойства о Джеффе было не меньше, чем для беспокойства о Мэллори.

Начеркав на клочке бумаги, Джей Ар произнес:

- Вот мой домашний телефон. Если она не появится в эти выходные, и ты решишь, что что-то действительно не так, позвони мне. В противном случае я постараюсь поговорить с ней в понедельник.

- Если она узнает, что я рассказал вам о...

- Не волнуйся. Она не узнает. Мы просто поговорим. А пока, Джефф, не взваливай все проблемы сестры на свои плечи. Я говорю по собственному опыту. Она будет делать все, что захочет, независимо от того, что ты думаешь.

Джефф кивнул, когда Джей Ар передал ему номер телефона.

После того как они пожелали друг другу хороших выходных, Джефф ушел. Его забота о сестре подняла со дна сознания Джей Ар неприятные воспоминания. Он попытался представить, насколько усложнилась бы его ситуация с Шейлой, если бы он испытывал не просто братскую заинтересованность в ее благополучии. Если его догадки относительно Джеффа действительно были справедливы, Джей Ар ему не завидовал...

Пока Дом "Молодежи Голгофы" медленно заполнялся улыбающимися и болтающими подростками, преподобный Джеймс Бейнбридж закрыл свою Библию и встал из-за стола в главной комнате. Маленький колокольчик, висевший над входной дверью, звенел каждый раз, когда кто-то входил, и Бейнбридж с улыбкой поднимал голову.

В доме всегда было оживленно - некоторые из детей даже жили в нем, - но пик активности приходился примерно на середину дня, когда они заканчивали свои занятия и начинали собираться на послеобеденную встречу.

Это было большое здание с четырьмя спальнями в тихом районе на Ламона-стрит в Шерман-Оукс. Бейнбридж хорошо знал управляющего домом; тот являлся христианином и горячо поддерживал работу Бейнбриджа с подростками, поэтому предложил дом за половину обычной арендной платы, которую легко можно было погасить за счет ежемесячно получаемых пожертвований. Миссис Уонамейкер, вдова из Нортриджа, большую часть времени проводила в обители, готовя для всех, поддерживая порядок и помогая Бейнбриджу в организационных вопросах. Она постоянно улыбалась. Миссис Уонамейкер была среднего роста - почти такой же широкой, как и высокой, - с румяными щеками, дрожащими руками и седеющими волосами. В последнее время она жаловалась на шумы в стенах, боясь как-нибудь наткнуться на мышь. Бейнбридж разложил отраву, но женщина настаивала, что все еще слышит шумы. Преподобный опасался, что придется вызывать дезинсектора, а такие расходы их сообщество не могло себе позволить.

Бейнбридж присел на край стола, пока подростки входили и устраивались на стульях, пуфиках и подушках, расставленных по полукругу. Большая часть мебели была пожертвована родителями или собрана на гаражных распродажах и в магазинах "Гудвилл", однако она служила своей цели.

Его грудь наполнялась гордостью, когда он наблюдал за тем, как его дети собираются в главной комнате. Они были чисты, опрятно одеты, здоровы и достаточно храбры, чтобы открыто отдать свои жизни и души Господу, рискуя подвергнуться насмешкам и остракизму со стороны друзей и родных. В наше время, часто думал Бейнбридж, это являлось мужественным поступком.

Он насчитал в комнате четырнадцать детей и решил начинать.

- Добрый день, - сказал он с улыбкой.

Собравшиеся разрозненно поприветствовали его.

Бейнбридж встал, пододвинул стул и сел на передний край полукруга, положив на колени Библию. Он наклонился к пухлой чернокожей девочке слева от него и попросил:

- Бренда, не могла бы ты сходить в заднюю комнату и позвать остальных?

Она встала и направилась в спальни, чтобы позвать пятерых подростков - трех мальчиков и двух девочек, - которые жили в доме.

Колокольчик над входной дверью снова зазвенел, и Бейнбридж быстро окинул взглядом сообщество, чтобы понять, кого не хватает. В "Молодежи Голгофы" состоял тридцать один человек, но для удобства он разделил их на две группы. Они собирались вместе каждые выходные, но сегодня их должно было быть всего пятнадцать, не считая постоянных жителей дома. Когда Бейнбридж понял, кого не хватает, его горло слегка сжалось, потому что он знал, кто войдет в дверь.

Никки Астин.

Она на мгновение замерла в дверях, ее обычная теплая улыбка исчезла. Лицо казалось вытянутым, а глаза обеспокоенными, когда она медленно закрывала дверь, избегая его взгляда, пока пересекала комнату. Когда она подошла ближе и села напротив него, он понял, что глаза у нее красные, как будто она плакала. Он хотел спросить, все ли в порядке, но не мог заставить себя заговорить с ней.

У Бейнбриджа скрутило живот от чувства вины. С июля прошлого года каждый раз, когда он видел ее, то возносил безмолвную молитву о прощении, одновременно вспоминая с дрожью удовольствия ту первую знойную ночь, когда он затащил ее в свою постель...

И вторую...

И чуть меньше месяца назад...

"Пожалуйста, Боже, прости мне мои слабости, мое одиночество..."

...и последнюю в той жалкой комнате мотеля.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся ей, стараясь, чтобы его губы не дрожали, а взгляд не блуждал.

Бренда вернулась с остальными, а миссис Уонамейкер вышла из кухни, вытерла руки о фартук и села в кресло.

- Ну вот, - сказал Бейнбридж, - думаю, все в сборе. Надеюсь, неделя прошла для вас хорошо. Сегодня мы отправляемся на экскурсию. Думаю, нас не будет пару часов или около того. Для кого-нибудь это проблема? Может у вас есть другие планы?

Собравшиеся отвечали "нет", "угу" и качали головами.

Четыре или пять раз в неделю они посещали различные места в Долине, где можно было встретить других подростков - иногда днем, иногда вечером - и раздавали литературу, распространяли Слово и, если не сказать больше, старались, чтобы общество получше узнало об организации "Молодежь Голгофы".

- Прежде чем мы отправимся в путь, - произнес Бейнбридж, - я думаю, нам стоит обратиться к Священному Писанию, чтобы получить наставления и ободрение. Сегодня я выбрал стих из Послания к Коринфянам. Мы уже читали его и говорили о нем раньше, но я думаю, что о нем стоит помнить, когда мы будем работать. Это из второй книги, одиннадцатый стих, Король Джеймс. Ибо мы, живущие, всегда предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисуса проявилась в нашей смертной плоти. - Он перевел взгляд с одного молодого лица на другое и спросил, - Есть идеи, что это может означать? Как насчет тебя, Джим? Ты очень подкован в литературе. Есть мысли?

Джим свернулся калачиком в потертом мягком кресле и нахмурился. После минутного молчания он сказал:

- Похоже, тут говорится, чтобы мы убили себя, чтобы Христос заменил нас. Захватил наши тела. Как во "Вторжении похитителей тел" или что-то в этом роде.

Бейнбридж кашлянул в руку и произнес:

- Думаю, ты на правильном пути. Видите ли, для того чтобы Христос мог жить в нас, мы должны положить конец нашей земной жизни. Мы должны, так сказать, "умереть", чтобы Он мог полностью войти в нас и жить в наших смертных телах.

- Значит, мы умираем, - спросил Джим, усаживаясь в кресло поудобнее. - Наши личности как бы умирают, да?

- Ну... как только мы отдаем себя Христу, у нас появляются новые личности, чистые и...

- Так что же не так с теми личностями, с которых мы начинаем, а?

- Джим. Ты повышаешь голос.

- Ну и что? Если Бог хочет, чтобы мы убили свои личности, зачем он вообще их туда засунул?

- Джим. Пожалуйста, отправляйся в свою комнату, пока не успокоишься.

Бейнбридж наблюдал, как мальчик пошел по коридору с выражением упрямства на лице, и недоумевал, что на него нашло.

- Ну что ж. Как я уже говорил, давайте держать эту мысль в голове, когда будем свидетельствовать о Нем сегодня и в последующие дни.

- Я знаю, что на улице идет дождь, - продолжил он, - но мы же не можем допустить, чтобы плохая погода помешала Божьему промыслу, правда?

Подростки покачали головами; некоторые ответили: "Нет"; миссис Уонамейкер отреагировала восторженным "А-минь!".

- Убедитесь, что у всех вас есть значки "Молодежь Голгофы". Если вы не принесли свои, у нас есть запасные. Сегодня мы отправимся в Центр ухода за больными в Вентуре - клинику, в которой каждый месяц делают десятки абортов. Большинство абортов проводятся девочкам-подросткам. - Он переводил взгляд с одного лица на другое, делая паузы для усиления эффекта. - Это очень спорная тема, как вы, я уверен, знаете, и мы не собираемся, выступая против нее, угождать определенным личностям. В нашем обществе аборты стали мощным инструментом для дьявола. Это легкий выход из положения, способ совершить грех добрачного или даже внебрачного секса, не сталкиваясь с последствиями. Прежде чем мы пойдем, я хочу, чтобы вы все знали о... - Он запнулся, взглянув на Никки. Ее лицо покраснело, глаза блестели, ноздри раздувались; она смотрела прямо на него. - О наших взглядах на проблему абортов. - Он открыл Библию. - Мы уже обсуждали это раньше, но думаю, что это хорошая идея...

Никки встала и быстро вышла из комнаты, направившись в коридор.

Бейнбридж обменялся взглядом с миссис Уонамейкер. Та фыркнула и поднялась со стула, чтобы последовать за Никки.

- Нет, - тихо сказал он, - позвольте мне. - Он повернулся к мальчику с туго завитыми рыжими волосами и протянул ему Библию. - Вот, Дэвид, ты знаком с этим материалом. Страницы помечены, стихи подчеркнуты. Просто прочитай их, может быть, немного поговорим о них. Я сейчас вернусь.

- Конечно, - ответил мальчик.

Бейнбридж пошел по коридору, заглядывая в каждую дверь.

- Никки? - тихо звал он.

В ванной горел свет, дверь была приоткрыта. Преподобный постучал одной костяшкой пальца.

- Никки? Что случилось?

Он услышал ее всхлип и, приоткрыв дверь, заглянул внутрь.

Девушка сидела на краю ванны, прислонившись к стене и уткнувшись лицом в полотенце.

- Никки?

- Пожалуйста, уйдите.

- Скажи мне, что случилось. - В горле внезапно пересохло, и он пожалел, что не позволил миссис Уонамейкер разобраться с этим. У него возникло плохое предчувствие. - Не хочешь ли ты сегодня остаться здесь, а не идти на экскурсию?

Она снова зарыдала в полотенце.

- Тебе плохо, Никки? - спросил он, шагнув к ней.

- Я не могу сегодня идти, - пробормотала она.

- Хорошо. Но что случилось? Ты заболела?

Ее всхлип превратился в горький смех.

- Я не могу пойти, потому что... это было бы неправильно.

- Что было бы неправильно?

- Пойти в клинику, где делают абор... аборты.

Его кровь застыла; он не мог вымолвить и слова.

В стене, обращенной к Бейнбриджу, что-то зашуршало.

Никки подняла на него глаза. Они были опухшими и красными; часть ее коричневой челки цеплялась за ресницы и покачивалась, когда она моргала.

- Я беременна, - прошептала она. - Сначала я не была уверена, но теперь...

Бейнбридж прислонился к краю раковины, чувствуя слабость.

- Какой срок? - спросил он, понимая, что это глупый вопрос.

- Около восьми недель... или около того.

- Боже правый, - пробормотал он. Нервно подергивая нижнюю губу, он невнятно спросил, - Кто... кто отец?

Никки беззлобно рассмеялась, зажмурила глаза и снова начала плакать:

- Как вы думаете, кто? Я ни с кем больше не была!

Бейнбридж опустил крышку унитаза и медленно опустился на нее, качая головой и беззвучно молясь:

"Отец небесный, пожалуйста, пусть это будет ошибкой, пусть это не будет правдой, дорогой Господь, я знаю, что согрешил, и мне ужасно, ужасно жаль, и я прошу у тебя прощения, но, Отец, пожалуйста, не допусти, чтобы это случилось теперь, когда я так далеко продвинулся с группой, с этими детьми, не... допусти... чтобы это... случилось".

Никки ответила:

- Я... я не могу родить... ребенка.

- Что ты имеешь в виду, ты... о, Никки, нет, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь. Это ужасный грех, Никки, моральное преступление.

- То, что мы сделали... разве это не грех?

- Ну, да, но...

- Вы сказали, что Бог будет прощающим, понимающим, потому что вы сделали столько всего во имя Его, что Он поймет, что вы одинокий человек, слишком занятый работой, чтобы найти жену, и...

- Я знаю, Никки, я знаю, что я сказал, но...

- Ну, Он не понял, и теперь Он наказывает нас. Меня, меня Он наказывает. - Ее голос захлебывался от усилий заставить себя говорить тише.

Бейнбридж протянул к ней руку и крепко сжал ее плечо.

- Никки, послушай меня. Приведи себя в порядок, не торопись, но приведи себя в надлежащий вид. А потом пойдем с нами в клинику. Послушай нас, подумай, что бы ты сделала, если бы решилась на это. Подумай хорошенько. Тебе не обязательно участвовать. Мы с тобой потом поговорим, помолимся об этом. Мы попросим у Господа наставлений.

- Нет, я не могу пойти, я не могу...

- Да. Пожалуйста.

Она протерла полотенцем лицо, отстранилась от него плечом и встала, сказав:

- Хорошо.

Джей Ар оставался в своем кабинете после последней встречи за день, положив локти на стол, уткнувшись лицом в руки, глядя на спортивный раздел газеты "Эл Эй Таймс", сгорая от разочарования. Он поднял голову, услышав стук в дверь, и увидел через стекло улыбающуюся Фэй Беддоу. Психолог жестом пригласил ее войти.

- Ты неважно выглядишь, Джуниор, - усмехнулась Фэй, закрывая за собой дверь. Она начала называть его Джуниором в первую неделю занятий, потому что, как она сказала, "Джей Ар является аббревиатурой слова Джуниор, нет?".

- Плохой день, - пояснил он.

- Да, я слышала крики по всему коридору. Родители кричали на своего сына, на вас или друг на друга?

- Все вышеперечисленное.

- Ах...

- Господи, Фэй, парень расстроен тем, что его родители разводятся. Естественно, это сказывается на его оценках и посещаемости. Но они думают, что всему виной MTV, слишком много рок-н-ролла, слишком много секса в фильмах... Господи, единственных, кого они не винят, - это Бога, русских и...

- И себя, конечно.

- Я предлагал семейную консультацию, может быть, но нет. Они хотят отправить его подальше.

- Куда?

- В подростковый центр Лорел. - В голосе Джей Ар прозвучала горечь.

- Ах, да, подростковый центр Лорел. Ты знаком с ним?

- Не совсем, но я довольно хорошо представляю, что это такое. Когда я преподавал на севере, родители нередко отправляли своих детей в место под названием "Отделение по уходу Уолстона", одно из тех заведений, где все, включая самые естественные проблемы подросткового возраста и взросления в целом, причисляют к психическим заболеваниям. Полагаю, это одно из таких мест.

- Именно, - подтвердила Фэй, доставая из сумочки длинную сигарету в коричневой обертке и прикуривая. - Большинство их программ покрываются страховкой. Легкий выход для родителей, которые не хотят решать проблемы своих детей. А иногда и собственные проблемы. - Она обвела взглядом небольшой кабинет. – Есть пепельница?

Джей Ар поставил пустую одноразовую чашечку на угол стола и распахнул окно.

- Эти учреждения превратились в большой бизнес, - продолжила Фэй, выдохнув струйку дыма. - По сути, здесь они стали шиком. И какими бы отвратительными они тебе ни казались, мой друг, ты и я ничего не можем сделать. Все в руках родителей.

- И они передают его в руки подросткового центра Лорел. Знаешь, что сказала мать, прежде чем они ушли? Она сказала: "Наша страховка настолько большая, что мы сможем держать Мэла там до девятнадцати лет". Это почти четыре года! - Он встал и прислонился к стене рядом с окном. - Большинство этих детей... все, что им нужно, - это друг. Будь то родитель, учитель или психолог, да хоть уборщик - просто друг, взрослый, которого они могут уважать и которому могут доверять, который примет их без всяких условий. Но когда я пытаюсь стать таким другом, мне всегда что-то мешает.

- И даже если бы что-то не мешало, все равно было бы не легче. К тому времени, когда дети достигают возраста старшей школы, они с подозрением относятся к взрослым, которые хотят стать их друзьями. - Она сардонически хихикнула. - Если тебя много раз жалили пчелы, ты держишься подальше от улья.

На мгновение в офисе воцарилась тишина, если не считать шума дождя за окном. Джей Ар прижался спиной к стене, пожевал губу и уставился в пол, качая головой, чувствуя себя рассерженным и немного побежденным.

- Не позволяй этому пожирать тебя, Джуниор, - сказала Фэй. - Потому что так и будет. Ты делаешь все, что можешь; это все, что ты можешь сделать.

- Да, - пробормотал он, - наверное, да.

- А еще ты можешь позволить мне купить тебе пива. Давай уйдем отсюда, сегодня пятница.

Джефф работал три дня в неделю в "Опасных видениях", книжном магазине научной фантастики на улице Вентура в Шерман-Оукс. Иногда он помогал своей начальнице Лидии сортировать поступающие подержанные книги, иногда заполнял полки новыми поступлениями. Сегодня он сидел на стуле за кассой и листал экземпляр еженедельника "Лос-Анджелес Уикли". Лидия в задней комнате просматривала коробку со старыми бумажными журналами, прибывшими вчера. На стереосистеме тихо играл альбом Eurythmics. Два маленьких мальчика, от которых воняло виноградной жвачкой, сидели на полке напротив кассы и просматривали комиксы, смеясь над грудастыми женщинами в облегающих платьях на обложках.

Слева от Джеффа находился вход в магазин - стеклянная дверь с большим окном по обе стороны. Снаружи стояли холод, сырость и серость, будто старая, мертвая кожа. Ветер дул порывами, швыряя дождь во все стороны, разбрызгивая его по окнам, так что он стекал по стеклам мелкими, беспокойными волнами, отбрасывая жидкие тени по магазину.

Когда дверь открылась, Джефф поднял голову и, как обычно, придал лицу выражение, типа "проходите и выбирайте", но тут же выпрямился в кресле и отложил журнал, увидев, что это Лили.

- Привет, - сказала она с широкой улыбкой, закрывая зонтик и входя внутрь. - Как книжный бизнес?

- Хватает на бензин, - ответил он. - Что ты делаешь под дождем?

- Я обещала подруге отвезти ее домой. Моей подруге Никки. Она позвонила около часа назад и спросила, могу ли я приехать за ней. Я решила зайти сюда и увидеть тебя.

- Где она?

Лили показала в окно.

Джефф обошел стойку до двери и посмотрел по диагонали на другую сторону улицы.

Белый фургон с надписью "Молодежь Голгофы" был припаркован у обочины перед Центром ухода за больными в Вентуре. Преподобный Бейнбридж стоял на тротуаре под зонтиком, его маленькую фигуру скрывал темно-зеленый плащ. Вокруг него, держа зонтики в одной руке и литературу в другой, стояло более дюжины молодых членов организации "Молодежь Голгофы".

- Сегодня они вещают об абортах, - сказала Лили. - Видишь девушку, стоящую у задней части фургона? Это Никки.

- Она пыталась обратить тебя в свою веру за ужином вчера вечером?

Лили закатила глаза.

- Боже, у нее проблемы.

- О?

- Да, она... - Лили заколебалась. - Наверное, мне не стоит... Ну, ты же ее не знаешь, верно? Она беременна. - Она сложила руки, наблюдая за группой на другой стороне улицы, и сочувственно покачала головой. - Она еще не сказала отцу ребенка, от кого он. Она и мне не сказала.

- И что она собирается делать?

- Она хочет сделать аборт. - Лили невесело усмехнулась. - И вот они стоят перед клиникой. Она и так чувствует себя виноватой. Аборт только усугубит ее вину, потому что они считают это ужасным грехом. Он только этим и занимается, понимаешь? Этот парень из "Голгофы", как его там? Заставляет их чувствовать себя виноватыми во всем, а потом обещает им рай. Я в этом уверена.

- Что они сделают, если узнают?

- Наверное, скажут, что она будет гореть в аду. Беременных девушек не пускают в рай. Как и девушек, сделавших аборт. Знаешь, она сказала мне, что они... - Она прищурилась, наклонившись к двери. – Ну-ка, взгляни, кто здесь.

Джефф проследил за тем, как она переводит взгляд с улицы на фургон.

Мейс стоял у задней части фургона рядом с Никки. Ветер раздувал его волосы длинными прядями, словно белых червей, корчащихся из черепа.

- Вот черт, - пробормотал Джефф.

- В чем дело? О, да, он ведь следил за тобой вчера, да? Я видела его. Он что-то продает?

Джефф ничего не ответил, просто смотрел.

На Никки было длинное твидовое пальто, которое она сжимала спереди кулаками. Мейс склонился к ней, упираясь одной рукой в заднюю стенку фургона. На нем виднелся блестящий белый дождевик и длинные черные ботинки.

Никки выглядела так, словно старалась не замечать его, но когда он заговорил с ней, постоянно улыбаясь, то, казалось, завладел ее вниманием. Девушка медленно повернула к нему лицо, когда он наклонился ближе к ее уху.

- Интересно, что он... - начала Лили, но потом закрыла рот рукой. - О, Господи, может этот парень и есть отец? Нет, нет, она бы не стала... не с...

Рука Мейса медленно задвигалась, и он положил ладонь на живот Никки, что-то говоря. Та отрывисто кивнула.

Бейнбридж жестикулировал, пытаясь привлечь внимание пешеходов, но остановился, заметив Мейса и его руку на животе Никки. Он двинулся к ним и что-то сказал. Мейс ответил, похлопав Никки по животу. Преподобный сделал шаг назад, как бы в шоке, а Мейс откинул голову назад и рассмеялся, положив руку на голову девушке. Бейнбридж замахал на него рукой, как бы приказывая уйти.

- Что, черт возьми, происходит? - вслух задалась вопросом Лили.

Преподобный снова заговорил, и Никки покачала головой с таким видом, будто вот-вот разрыдается. Мейс улыбнулся ей, нежно коснувшись ее лица, после чего Бейнбридж оттолкнул его руку.

- Что-то не так, - сказала Лили. - Я пойду разберусь.

- Подожди секунду. - Джефф пошел за кассу, взял свое пальто и позвал, - Лидия?

- Йо!

- Мне нужно выйти на минутку, хорошо?

- Ты надолго? - крикнула она из подсобки.

- Всего на пару минут. - Он накинул пальто, открывая дверь для Лили. Та открыла свой зонтик и протянула его Джеффу.

Когда они вышли наружу, Мейс уже переходил улицу, а Бейнбридж стоял рядом с Никки и что-то быстро говорил; лицо Никки было закрыто руками, а плечи сжимались от рыданий, при этом она отворачивалась от него.

- Подожди, - сказал Джефф, взяв Лили за руку и удерживая ее. Мейс с поразительной легкостью миновал оживленное движение, насвистывая на ходу какую-то мелодию, его глаза были устремлены вперед, а руки раскачивались длинными дугами по бокам. Он вышел на тротуар и зашагал по Грейс-стрит, завернув за цветочный магазин на углу.

Джефф подождал пару секунд, а затем направился к углу.

- Что ты делаешь? - спросила Лили.

- Хочу посмотреть, куда он пойдет.

- О. Хорошо. - Она последовала за ним.

Лили шла прямо за ним, и Джефф завернул за угол. Мейс миновал автобусную остановку, стоянку за книжным и цветочным магазинами, а затем свернул налево, в переулок, который выходил к Вудману.

Они пошли по тротуару, остановившись на углу здания, чтобы убедиться, что он их не замечает, и мельком увидели, как Мейс спускается по аллее, скрываясь из виду за гаражом.

Когда они дошли до угла гаража, его уже не было.

- Где, черт возьми, он... - начал Джефф.

- Смотри! - Лили указала вниз.

Голова Мейса погрузилась в люк, лицом к ним, а его руки задвигали поверх крышку, пока он исчезал из виду. Круглый, плоский, толстый кусок металла с тяжелым лязгом встал на место.

- Что он делает? - прошипела Лили.

Джефф поспешил через парковку по аллее к люку, навис над ним и прищурился, глядя через одно из трех отверстий в крышке.

Платиновые волосы Мейса выделялись в темноте внизу; Джефф наблюдал, как он покачивает головой, спускаясь все ниже и ниже, и все время насвистывая. Достигнув дна, он направился в сторону Грейс-стрит и исчез из виду, а его веселый свист затих.

- Мне это не нравится, Джефф, - нервно сказала Лили, коснувшись его плеча. - Пойду посмотрю, все ли в порядке с Никки.

Джефф пошел с ней. Когда они дождались перерыва в движении, чтобы безопасно пересечь Вентуру, Джефф увидел Бейнбриджа, прижавшегося к Никки, его зонтик сломался и стоял прислоненным к фургону, светлые волосы намокли и разметались по лбу. Когда Джефф с Лили пересекали улицу, слова преподобного стали различимы сквозь шум транспорта и дождя.

- ...ошибается, Никки, он ошибается... разве он может знать о...

Никки плакала.

- Пойдем, Никки, - сказала Лили, коснувшись ее спины.

Бейнбридж повернулся к ним, попытался взять себя в руки и улыбнулся.

- Простите, но мне нужно поговорить с ней о...

- Я отвезу ее домой, и я не могу ждать. - Она взяла Никки за руку.

Джефф не знал, встречались ли они раньше, но сразу было видно, что между Никки и преподобным Бейнбриджем что-то есть.

- Поговорим позже, - сказала Никки Бейнбриджу, не глядя на него.

- Ты придешь сегодня вечером? - спросил он несколько настоятельным тоном.

- Я не знаю.

Лили увела ее, не дожидаясь Джеффа.

Бейнбридж смотрел, как Никки уходит, с потерянным, почти жалким выражением лица.

- Извините, - произнес Джефф.

Преподобный моргнул, посмотрел на Джеффа и пробормотал:

- Хм?

- Кто тот парень, который только что стоял здесь? Парень с длинными волосами.

Лицо Бейнбриджа потемнело.

- Я никогда не видел его раньше.

- Ну, он сказал...

- Простите, но нам пора идти. - Преподобный отвернулся и начал собирать подростков вокруг фургона.

Джефф догнал девушек. Они садились в бордовую "Хонду Цивик", припаркованную за книжным магазином. Он сказал Лили, что позвонит ей вечером.

В магазине Лидия укладывала в пакет несколько книг для двух мальчиков. Это была невысокая женщина с короткими русыми волосами.

- Что-то не так? - спросила она. - Ты выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.

- Нет, я... в порядке. - Джефф снял свое мокрое пальто. - Лидия, ты когда-нибудь видела высокого парня с длинными платиновыми волосами, закрученными на макушке? Его зовут Мейс.

- Нет, э-э-э. А что?

- Просто интересно.

- Ты остаешься? - Когда он ответил "да", Лидия вернулась к своей работе в задней комнате.

Джефф снова открыл "Уикли", но не смог сосредоточиться. Он смотрел на мокрый бульвар, наблюдая, как машины поднимают туманные облака с мокрой мостовой. Он никому не рассказывал о своей встрече с Мейсом в "Галерее". Да и что было рассказывать? Что к нему подошел человек и настойчиво сделал несколько туманных, загадочных замечаний, которые можно было истолковать десятком разных способов? Однако Джефф знал - по крайней мере, чувствовал, - что эти загадочные замечания имеют только одно значение: Мейс знает о нем то, что он не должен и не может знать.

Увидев, как Мейс спускается в канализацию, Джефф почувствовал еще большее беспокойство.

У него возникло неприятное ощущение, что он оказался в центре чего-то, чего пока не мог разглядеть, чего-то, что яростно кружилось вокруг него, но оставалось скрытым.

Пока что...

Джей Ар и Фэй отправились в "Депо", небольшой районный бар в Северном Голливуде. Они оставили машину Фэй у школы, а поехали на автомобиле Джей Ар.

В заведении было тихо, в баре сидели всего три человека, кабинки и столики пустовали. Они заняли кабинку в задней части; Фэй купила Джей Ар пиво и заказала бурбон с твистом для себя. Джей Ар удивился, но ничего не сказал.

- Возможно, тебе придется отвезти меня домой, Джуниор, - с ухмылкой сказала Фэй, поднимая первый бокал. - У меня тоже был плохой день.

Когда он спросил ее, что случилось, она уклонилась от ответа и заговорила о погоде. Но после третьего бокала стала более расслабленной, хотя ее настроение, казалось, омрачилось.

- Мне следовало получить диплом и начать практику, - сказала она после небольшой паузы.

- Что, извини?

Она пожала плечами, потягивая свой бурбон.

- Я собиралась стать психиатром. Работать с детьми. Но я кое-что поняла. Я бы работала с детьми, чьи родители могли себе это позволить. Чьи родители платили мне за то, чтобы я выслушивала проблемы их детей. Поэтому я занялась образованием. Некоторое время преподавала естественные науки. Потом перешла на психологию. Не пойми меня неправильно. Я думаю, что работа, которую я делаю сейчас, более эффективна. Я ближе к детям, понимаешь, о чем я говорю? Но бывают дни, когда другая... психиатрия? - Она покачала головой, делая еще один глоток. - Мой собственный кабинет, мой собственный график работы... хорошая зарплата... иногда это выглядит неплохо. Немного более... не знаю, отстраненно, возможно. Мягче. Безопаснее.

Джей Ар не совсем понимал, о чем она говорит, но Фэй нахмурилась, ее голос был низким, и она выглядела обеспокоенной, поэтому он позволил ей продолжить.

- Как бы то ни было, - сказала она, - я нахожусь очень близко к детям. Каждый день я рядом с ними, пять дней в неделю; даже когда нет приема, я вижу их в кампусе. Я вижу изменения в них, я знаю, что является причиной этих изменений, что происходит у них дома, какие у них проблемы, но я не могу... ничего... сделать. Ничего. Я чувствую себя такой беспомощной. - Еще глоток. - Не все проблемы, конечно, исходят из дома; некоторые - в школе, с законом, беременностью, депрессией - ты знаешь, сколько таких детей ходят по кампусу, как зомби, в глубокой депрессии, ненавидя себя по причинам, которые на самом деле не имеют к ним никакого отношения? Но большинство этих проблем начинается дома. Конечно же, как ты сказал, родители этого не замечают.

- И как ты сказала, Фэй, не позволяй этому пожирать тебя.

- А, здесь я это знаю. - Она прикоснулась пальцем к виску. - Но здесь, - она положила руку на грудь, - все по-другому. Не делай, как делаю я, Джуниор, делай, как я говорю, - с улыбкой произнесла она, похлопав его по руке, после чего заказала еще один бокал.

За время последовавшей за этим короткой паузы Джей Ар хотел направить разговор в другое русло, но почувствовал, что Фэй нужно выговориться.

- Помнишь "Крысолова из Хэмлина", Джуниор? - спросила она.

- Смутно.

- Маленький городок в Германии был инфицирован крысами. Прямо кишел ими. Однажды в город прибыл незнакомец, очень высокий мужчина с пронзительными глазами, в яркой привлекательной одежде. И с флейтой. Он утверждал, что это волшебная флейта, которая может... - Она драматически взмахнула пальцами. - Не знаю, гипнотизировать. По его словам, он использовал флейту, чтобы помочь людям избавиться от вредителей, и был известен по всей стране как Крысолов. Он предложил избавиться от городских крыс и попросил в качестве платы всего тысячу гульденов - не так уж много, учитывая обстоятельства. Городские власти пришли в восторг и готовы были заплатить ему, если он сделает то, что сказал. И вот Крысолов пошел по улице, играя на своей флейте... - Ей принесли напиток, она расплатилась, сделала глоток и продолжила, не теряя темпа. - И крысы последовали за ним! Прямо по улице и за городом они шли за ним. Чуть позже Крысолов вернулся за своей тысячей гульденов. Городские власти встали в позу, захихикали и сказали: "О, мы просто пошутили насчет тысячи гульденов. Мы заплатим тебе пятьдесят". Флейтист напомнил им, что они заключили соглашение, и попросил заплатить, как обещано. Те отказались. Тогда Крысолов сказал им, что если они не заплатят, то очень пожалеют. Чиновников это очень развеселило, и они спросили: "Что ты собираешься делать, дуть в свою флейту еще? Давай, дуй в нее до посинения!"

Она сделала еще глоток, и Джей Ар начал испытывать некоторое беспокойство: он не имел ни малейшего представления о том, какое отношение сказка имеет к детям Фэй в школе, и подумал, не выпила ли она слишком много.

- Тогда он вернулся на улицу, - продолжала она, - и снова начал играть на флейте. Но на этот раз за ним последовали дети. Через весь город, по улице, прямо на глазах у своих родителей. Те смотрели, как этот незнакомец уводит их детей из города. "О, они вернутся", - говорили родители, - "они вернутся". Но дети не вернулись. Не вернулся и флейтист. Сто тридцать детей. Ушли. - Она подняла свой бокал в полушутливом тосте. - Двадцать шестое июня тысяча двести восемьдесят четвертого года.

- Даже известна дата? - удивленно спросил Джей Ар. - Это что, правда? Я думал, это просто старая народная сказка.

- Это есть в учебниках истории. Сто тридцать детей, которых больше никогда не видели, забрали, пока их семьи смотрели. Пока все смотрели. Прямо у них под носом. - В ее голосе зазвучал гнев, и она заерзала на стуле.

- Фэй, что-то не так. Что случилось, что тебя расстроило?

- О, ничего особенного, Джей Ар. Все в целом.

- Что именно?

- Ну, это все еще продолжается, - тихо вымолвила она. - Они просто... они не платят флейтисту.

- Кто?

- Родители. - Фэй поднесла бокал к губам и надолго задержала спиртное во рту, проглотила и промокнула губы костяшкой пальца. - Они рожают детей, нянчат их какое-то время, может быть, наблюдают за их ростом, как за азалией или чем-то еще. Они не понимают, сколько усилий требуется, чтобы вырастить ребенка. Они думают, что этот рост происходит сам по себе, как у азалии. Вы поливаете ее, освещаете солнцем, и она растет. Они не понимают, какую плату эта дополнительная жизнь потребует от их жизни. Не такую уж и большую, на самом деле; я думаю, вполне приемлемую... - Фэй на мгновение отвела взгляд, затем медленно кивнула, пожевав нижнюю губу. - Да, приемлемую. Но нелегкую. Они этого не понимают. Кажется, они просто хотят наблюдать, как ребенок растет. Потом, через некоторое время, они просто иногда смотрят на него. Очень скоро они даже не замечают его. И вот однажды что-то приходит и забирает ребенка, а они удивляются, почему! Они начинают разбрасываться обвинениями, как... как фрисби! Это рок-музыка! Насилие по телевизору! Секс в кино! Давайте наведем порядок в этой стране и спасем наших детей! - С отвращением махнув рукой и покачав головой, она допила свой напиток и кивнула официантке, чтобы та принесла еще один.

Джей Ар был ошеломлен пылкостью речи, яростным гневом и убежденностью в ее глазах. Вместе с тем в ее взгляде читалась глубокая печаль.

Он отставил пиво в сторону и наклонился к ней:

- Скажи мне, что случилось, Фэй. Пожалуйста.

Она улыбнулась и тихо захихикала.

- О, Джуниор, ты хороший человек, раз слушаешь, как пьяный старый ямаец бормочет что-то в свой бурбон. Но мы пришли сюда, чтобы поговорить о тебе. Не позволяй мне так болтать. Рассказывай, парень.

- Нет, если хочешь, продолжай. У тебя что-то на уме.

Официантка принесла ей еще один напиток, и Джей Ар заплатил за него. Она подняла его и произнесла:

- Все, что у меня на уме, может быть улажено тем, что у меня в руке.

Ему не хотелось, чтобы она прекращала разговор, и он решил, что стоит проявить некоторую настойчивость.

- У тебя есть дети, Фэй?

- Нет. Получается, кто я такая, чтобы рассуждать о них, верно?

- О, это не то, что я...

- Однажды я была беременна, - перебила она. - Я тоже собиралась родить, хотя и не состояла замужем. Мне было двадцать два года, и как же я хотела этого ребенка, Джуниор. Я так хотела стать матерью, иметь маленького человечка, которого можно любить. Я понимаю, что, наверное, мои мотивы являлись эгоистичными. Я хотела ребенка для себя. Не самый лучший образ мышления, если вы собираетесь воспитывать другого человека, не так ли? Но я так хотела этого ребенка. Я была как маленькая девочка перед Рождеством. - Она ласково улыбнулась, сделала еще глоток, а затем на мгновение уставилась на стол, и ее улыбка исчезла. - Я выпала из движущейся машины. Дурацкая авария. Дверь просто распахнулась, и я вылетела, угодив под стоящий позади нас автомобиль. Я потеряла ребенка и не смогла больше родить.

- Мне жаль.

- Нет, нет. Возможно, это к лучшему. Я верю, что у всего есть причина. Возможно, я не стала бы хорошей матерью. Возможно, так я лучше послужу молодым подросткам. - Еще глоток.

- Думаю, ты была бы отличной матерью, Фэй.

Она наклонила голову и предостерегающе подняла палец.

- А-а-а, не говори так, Джуниор. Все так говорят. Думают так. А потом, в один прекрасный день, является флейтист. А он редко уходит с пустыми руками...

К шести тридцати вечера дождь ослабел до слабой мороси, но ветер продолжал дуть.

Бейнбридж осторожно вел фургон по узким поворотам Беверли Глен, пока не выехал на Малхолланд-драйв, где повернул налево.

Три года назад преподобный нашел место недалеко от Малхолланд, откуда открывался прекрасный вид на долину Сан-Фернандо. Всякий раз, когда он испытывал сильное напряжение или когда в группе возникала особенно сложная проблема, Бейнбридж выходил из дома и ехал на это место, где тихо молился, глядя на сверкающую огнями долину.

Он отогнал фургон от дороги, вышел из него с зонтиком и перебрался на карниз.

Из-за непогоды вид был не таким ясным, как обычно, но огни все равно мерцали сквозь туман, как блестки, рассыпанные Богом.

После разговора с Никки в доме Бейнбридж чувствовал себя бесполезной, рассеянной развалиной, но то, что произошло перед клиникой, удвоило его тревогу.

Он никогда не испытывал такого необъяснимого страха, такого кристально чистого ужаса, как в присутствии человека с этими странными золотистыми глазами.

"Почти цвета виски", - подумал он.

В них светилась какая-то развращенная радость, они почти подмигивали, когда мужчина похлопывал Никки по животу и говорил: "Просто любуюсь вашей работой, преподобный".

Еще хуже было спокойное выражение лица Никки, когда она с восторженным интересом наблюдала за мужчиной, как будто хорошо его знала и была рада видеть, хотя утверждала, что они никогда раньше не встречались.

Встреча Бейнбриджа с незнакомцем вызвала у него столь глубокую тревогу, что, когда он вернулся в дом, его била дрожь, и он потел, несмотря на холод; от окружающей суеты у него возникло чувство клаустрофобии, и он ушел, чтобы оказаться подальше от остальных и спастись от приторно-знакомого вкуса, застывшего во рту, вкуса, которого он не испытывал уже много лет, десятилетий, и которого жаждал как никогда раньше.

Когда морось забрызгала его зонтик, он почувствовал, как в горле заклокотали невыплаканные слезы, и, закрыв глаза, увидел измученное болью лицо Никки, услышал ее всхлипывающие слова...

"Ты сказал, что Бог будет понимающим, прощающим..."

"Ты сказал..."

"Ты сказал!"

Он опустил зонтик и поднял глаза, позволяя дождю падать на его лицо.

- Господи, прости меня за то, что я подвел Тебя, - произнес он, его голос надломился. - И за то, что подвел эти драгоценные юные души. - Его слова были поглощены ветром. Слезы падали из его глаз и смешивались с каплями дождя.

Ему казалось, что, подведя Никки, он подвел всех своих детей. Если один из них не может на него положиться, то как же могут остальные?

Пытаясь поднять себе настроение, Бейнбридж подумал об успехах, которых он добился с некоторыми из детей, и об успехах, которые обязательно придут, если он будет верить в Бога и в себя, если он не позволит одной ошибке, какой бы ужасной она ни являлась, сломить его.

Например, Джим. Его пару раз арестовывали за хранение марихуаны, и родители привезли его к Бейнбриджу, настояв на том, чтобы он некоторое время пожил в доме "Молодежи Голгофы". За время летней школы его оценки улучшились, и, насколько знал преподобный, он уже больше месяца не употреблял траву. Однако он по-прежнему был очень тихим и замкнутым, почти отягощенным. У Джима имелись очень темные интересы, он слыл заядлым читателем, а также начинающим писателем. Большую часть времени он проводил за чтением порнографических романов с изображением секса и насилия и почти исключительно с оккультными темами. Бейнбридж выкинул их все - ужасные книжки с аляповатыми кровавыми обложками и названиями вроде "Зловещее отродье" и "Кровавое проклятие" - и конфисковал его сочинения, не менее ужасные, явно написанные под влиянием этих романов в мягких обложках. Затем он попытался направить писательские таланты и читательские интересы Джима в более позитивное русло. Всякий раз, когда Джим грозился сбежать, что случалось с ним нередко, Бейнбридж напоминал ему, что ему грозит не только тюремное заключение, но и опасность потерять душу.

А еще была Эллен, которая носила только черную одежду, имела на руке татуировку в виде ящерицы и хотела стать рок-звездой, "как Джоан Джетт", - как часто говорила она. Она действительно обладала прекрасным певческим голосом, и Бейнбридж пытался уговорить ее использовать его на собраниях по выходным, но ей было интереснее исполнять свои песни об уличной жизни и сексе, чем музыку более сакрального характера.

В доме Бейнбриджа жили еще несколько проблемных подростков, но эти двое волновали его больше всего, ведь у каждого из них имелся такой большой потенциал. В дом постоянно поступали новые дети - либо их приводили родители, либо социальные работники, которые поддерживали работу Бейнбриджа. И долина под ним, сверкающая, как огромный сад бриллиантов, была наполнена еще многими, многими молодыми людьми, жаждущими истины, любви Господа.

Сделав глубокий, укрепляющий вдох, Бейнбридж вытер слезы с глаз и произнес в полный голос:

- Господу Богу нашему принадлежат милости и прощения, хотя мы и восстали против Него, аминь.

Он почувствовал себя немного сильнее, более подготовленным к тому, чтобы посмотреть в эти юные глаза. Больше всего он был готов снова встретиться с Никки. Господь не хотел, чтобы она покончила с жизнью, растущей внутри нее, и, конечно, Он даст Бейнбриджу мудрость, чтобы переубедить ее.

Он закрыл глаза в благодарственной молитве за силу, которую почувствовал, когда услышал позади себя два хлюпающих шага.

- Сумасшедший вид, не правда ли?

Бейнбридж повернулся к длинноволосому мужчине, с которым сталкивался сегодня ранее.

- Кто вы такой? - огрызнулся преподобный. Он вдруг снова задрожал.

Улыбаясь, мужчина ответил:

- Нас не представили друг другу. Я - Мейс. А вы - преподобный Бейнбридж, верно?

-Что вам нужно?

- Эй, эй, успокойтесь. Я здесь, чтобы насладиться видом. - Его руки были глубоко засунуты в карманы плаща, и он не смотрел на Бейнбриджа.

Преподобный на мгновение стиснул зубы, прося Бога помочь ему сдержать гнев и успокоить странный страх, который, казалось, будил в нем этот человек.

- Вы следили за мной, - сказал Бейнбридж.

- Зачем мне это делать?

- Я не знаю. Так же как не знаю, почему вам доставляет такое удовольствие пугать молодую девушку, как вы это сделали сегодня.

- Я не пугал ее. Она была расстроена. Я помог ей почувствовать себя лучше.

Бейнбридж сделал шаг к нему, костяшки пальцев побелели, когда он сжимал зонтик.

- Вы прекрасно знаете, что вы сделали.

Мейс усмехнулся, глядя на долину под ними.

- Как и вы, преподобный.

- Слушайте. Я не знаю, откуда вы знаете то, что знаете, но это не ваше дело. Эта девушка переживает личный кризис, и вы только еще больше запутаете ее...

- Разве вы тоже не находитесь в середине этого кризиса, преподобный? - Его волосы развевались на ветру. - Разве вы не запутали ее тоже?

Бейнбридж понял, что его грудь вздымается от гневных вздохов, и решил, что лучше уйти.

- Просто оставьте ее в покое. Оставьте в покое всех моих детей. - Он повернулся, чтобы покинуть карниз.

- О, не уходите, преподобный. Давайте поговорим. - В голосе незнакомца звучало искреннее дружелюбие. - У нас много общего, знаете ли.

Обернувшись к Мейсу, Бейнбридж недоверчиво рассмеялся и спросил:

- Что у нас может быть общего?

- Несколько вещей. Мы оба пришли накормить голодные души молодых людей в этой долине, я прав?

Преподобный снова рассмеялся, а затем произнес:

- Не знаю, как вы, а я пытаюсь...

- Я знаю, что вы делаете. Я очень хорошо знаком с вашей работой. Фактически, можно сказать, что мы занимаемся одним и тем же бизнесом.

- Я не занимаюсь никаким бизнесом. Я работаю с молодыми людьми, я стараюсь...

- Я тоже.

Бейнбриджу пришло в голову, что этот человек может стать проблемой в будущем, камнем преткновения для его детей. Возможно, было бы неплохо узнать о нем как можно больше. Тем не менее Мейс нервировал его и вызывал ощущение, что он в опасности.

- Еще бы, - сказал Бейнбридж. - Чем вы занимаетесь, друг мой? Наркотики? Вы пушер?

Мейс усмехнулся.

- Это всегда первое, о чем вы думаете, не так ли? Вините во всем наркотики.

- Чем бы вы ни занимались, я бы хотел, чтобы вы делали это подальше от моих детей.

- Я им нужен.

- Что им может быть нужно от вас? Я забрал этих детей с улиц, из неполных семей, от жестоких родителей, я...

- Я тоже это делаю. С одной лишь разницей. - Он наконец повернулся к Бейнбриджу, и преподобный впервые осознал, насколько тот высок. Мейс буквально возвышался над ним. - Я принимаю их, преподобный. Такими, какие они есть. Со всеми недостатками. Я изучаю их сильные стороны и развиваю их. Я узнаю, кем они хотят стать, и поощряю их.

Бейнбриджа пронзила дрожь - дрожь настолько сильная, что он отступил на шаг назад. Его рот на мгновение замер, прежде чем из него вырвались слова, а затем он произнес слабым голосом:

- Я дарую им спасение.

- Вне зависимости от того, хотят они этого или нет.

- Оно им нужно.

- Им также нужно принятие.

У Бейнбриджа закружилась голова, его охватило желание убежать от этого человека. Он развернулся, чтобы вернуться в фургон в то время, пока дождь начал усиливаться, стуча словно пулеметная очередь по зонтику, но тут же остановился, когда что-то зашевелилось у его ног.

- Не уходите пока, преподобный, - сказал Мейс. - Мы еще не закончили.

Он сделал еще шаг, но что-то издало ужасное, угрожающее шипение, затем гортанный писк, и преподобный увидел глаза, смотревшие на него из мокрых сорняков вокруг его ног, из кустарника, росшего вдоль дороги.

Страх поднялся внутри Бейнбриджа, как вода из гейзера.

- Они не причинят вам вреда, преподобный. Если вы просто останетесь и поговорите немного.

Бейнбридж медленно отступил назад, пока снова не оказался рядом с Мейсом; он дрожал так сильно, что зонтик над ним ходил ходуном.

- Знаете, преподобный, я готов поспорить, что, если бы вы немного изменили методы, ваша группа выросла бы так, как вы себе и представить не можете.

Преподобный начал беззвучно молиться, его губы судорожно шевелились, пока он наблюдал за темными, приземистыми существами, движущимися к нему.

- Если бы мы с вами работали вместе, - продолжил Мейс, положив руку на плечо Бейнбриджа и повернув его к раскинувшемуся перед ним виду, обнимая преподобного, - все это, - он взмахнул другой рукой над долиной, - могло бы стать нашим. Все эти дети, которые хотят быть принятыми, ищут кого-то, кто скажет: "Эй, ты в порядке", - все они были бы нашими, преподобный. Если бы вы просто работали на меня.

Бейнбридж застыл от страха, он вдруг почувствовал уверенность в том, кем, чем являлся этот человек, чего он хотел. Ему пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем он смог обрести голос.

- Вы - зло, - прохрипел он.

- Зло? - Мейс рассмеялся. - Но я только что сказал вам, что мы делаем одну и ту же работу. Забираем этих детей с улицы. Спасаем их, как вы выразились.

- Но ваши намерения... злые. Эгоистичные.

- А ваши? Вы хотите, чтобы они были такими, какими вы желаете их видеть. И помните, вы заделали ребенка девушке, которая едва ли достаточно взрослая, чтобы водить машину. Если я зло, преподобный, - усмехнулся он, - то я надеюсь, что и вы не пример добра.

Слезы затуманили глаза преподобного, он оттолкнулся от Мейса, споткнулся и чуть не упал, зашипев:

- Н... не т... трогайте меня! Не трогайте меня! - Он наткнулся на скопление светящихся глаз, и они с шипением и визгом вцепились ему в ноги, когда он бежал к дороге, к фургону.

- Преподобный, - позвал Мейс.

Бейнбридж не останавливался, пока острые зубы рвали его брюки и подол пальто. Он сложил зонт и начал отмахиваться от тварей, молясь об избавлении, но внезапно почувствовал, как что-то ползет по его ноге, под пальто, по спине.

- У... убирайся прочь, С... сатана, - кричал он, падая вперед, роняя зонтик и впиваясь ногтями в грязную землю, - ибо написано, ч... что ты д... должен поклоняться Г... господу, Богу твоему, и... и... и... и... - Существа заползли ему на спину, тяжелые и мокрые. - ...и только ему ты должен слу... у... жить!

Ноги Мейса оказались перед его лицом, и Бейнбридж услышал сухой смешок мужчины.

- Куда вы спешите, преподобный?

Бейнбридж застыл совершенно неподвижно, пока существа корчились над ним, обдавая его шею горячим дыханием.

- Хотите увидеть Никки? Ее там не будет. Она у меня дома.

- Лжец!

Мейс протянул руку.

- Может, дадите мне ключи от вашего фургона, преподобный, и мы прокатимся. Я хочу вам кое-что показать.

Джефф позвонил Лили за двадцать минут до того, как должен был закрыть магазин на ночь. Она была так расстроена из-за Никки, что поначалу ему было трудно заставить ее закончить предложение.

- Она все время утверждала, что не знает этого парня, - сказала Лили, - но говорила о нем так, будто знала.

- И что она говорила?

- Что она должна побеседовать с ним, должна побеседовать с ним. Он понимает, сказала она, и он поможет ей. В общем, я знала, что она не в себе, поэтому пригласила ее сегодня в кино, чтобы отвлечься, понимаешь, а она заявила, что не может, и привела мне кучу дерьмовых причин, почему тратить время и деньги на кино - это грех, а я сказала ей, что если бы Бог не хотел, чтобы она ходила в кино, Он бы никогда, например, не создал Тома Круза, и она согласилась, что ладно. Это был сюрприз. В общем, мы договорились, что я приеду за ней после того, как переоденусь, а после кино отвезу ее к ней домой. Но я позвонила ей перед тем, как выйти, и ее мама сказала, что она не возвращалась! Джефф, я боюсь. От этого парня у меня мурашки по коже, и, если она с ним... Но я боюсь сказать ее матери, потому что, вдруг я ошибаюсь? Тогда Никки будет в дерьме! Она бы никогда меня не простила.

- Может, она в доме "Молодежи Голгофы".

- Не-а, я звонила. Женщина, с которой я разговаривала, сказала, что Никки не появлялась с тех пор, как группа уехала на фургоне. А остальные все вернулись.

Джефф на мгновение задумался, барабаня пальцами по стойке.

- Ты сейчас занята?

- Нет.

- Что скажешь, если мы спустимся туда?

- Куда? В канализацию?

- Да.

- О, Господи, ты думаешь, они могли отправиться туда?

- Может быть.

Когда Лили согласилась, он велел ей подойти к задней части магазина. Пока Джефф ждал еще двух покупателей, а затем готовился закрыть магазин, он думал о Мэллори и гадал, вернулась ли она домой. Он позвонил в квартиру, но никто не ответил.

"Думаю, у меня есть для тебя подходящая девушка", - сказал Мейс.

Каким-то образом он знал Мэллори. И каким-то образом...

"Он просто блефовал, пожалуйста, Боже, просто блефовал".

...он знал о чувствах Джеффа к ней.

Он должен был узнать больше о Мейсе.

Погода становилась все хуже. Дождь лил с постоянным монотонным урчанием, а ветер трепал оконные стекла.

Когда Лили постучала в заднюю дверь, Джефф открыл ее, и в дом ворвались ветер и дождь. Короткие волосы девушки были мокрыми и растрепанными.

Когда Джефф проходил через магазин, выключая свет, он спросил:

- У тебя есть фонарик в машине?

- Не знаю. А у тебя?

- У меня нет машины.

- Ты собирался идти домой пешком? В такую погоду?

Он кивнул.

- Я отвезу тебя, когда мы закончим.

Джефф улыбнулся.

- Там внизу будет вонять, - сказал он. - Уверена, что хочешь пойти?

- Ну... а что мы вообще ищем?

- Точно не знаю. Я просто хочу посмотреть, сможем ли мы выяснить, куда отправился Мейс.

- Если Никки может быть с ним... да, я хочу пойти. Я боюсь за нее.

Джеффа тронула ее преданность подруге. Он понял, что ничего не знает о Лили, но надеялся вскоре это исправить. То, что он видел до сих пор, ему нравилось.

Пока он собирал вещи, она стояла у окна и смотрела на дождь.

- Ну и погода, - пробормотала она. - Знаешь, здесь обычно не бывает осени. Это... странно. В последнее время все вокруг странное. Как будто что-то... не так. С тех самых выходных. В ту субботу вечером, перед началом занятий, все было очень странно. У меня было какое-то... - Она нахмурилась, глядя в окно и почесывая подбородок пальцем, а потом вдруг повернулась к нему и улыбнулась. - Я что-то запуталась. Прости.

Но она была права. Впервые с тех пор, как это случилось, Джефф вспомнил, как шел по бульвару с Мэллори, Брэдом и остальными, оставив "Молодежь Голгофы" позади у кинотеатра. Он вспомнил странную тишину, в которой все остановились и взглянули на небо, как будто там было на что смотреть.

Но там ничего не наблюдалось. Во всяком случае, ничего, что он мог бы увидеть. Он задался вопросом, испытала ли Лили тоже самое.

Впрочем, сейчас у них не осталось времени на разговоры.

- Хорошо, - сказал он, надевая пальто. - Уже поздно. Пойдем.

Когда они вышли через заднюю дверь, их чуть не сдуло ветром.

Они нашли фонарик в отсеке для инструментов на заднем сиденье машины Лили, а затем торопливо пробрались сквозь ветер и дождь к люку на задней аллее.

Джефф просунул указательный палец каждой руки в отверстие и с грохотом поднял крышку, сдвинув ее в сторону.

- Я пойду первым, - прокричал он, пытаясь перекрыть звук дождя.

- Я знаю, - с нервным смешком ответила Лили.

Посветив в отверстие, Джефф увидел перекладины, грязные трубы и замызганный пол в нескольких ярдах внизу. Он попытался вытереть мокрые руки о джинсы, чтобы не заскользить на перекладинах, но джинсы промокли насквозь. Неуклюже держа фонарик в одной руке, он осторожно полез в дыру, подсвечивая перекладины для Лили.

Джефф собирался, когда она доберется до дна, залезть обратно и поставить крышку на место, но прежде, чем спуститься вниз, Лили протянула руку и с усилием втащила ее обратно в отверстие.

Оказавшись рядом с ним, она поморщилась и произнесла:

- Господи, как же здесь воняет!

Так оно и было, но запах оказался не таким ужасным, как ожидал Джефф. Ветер порывами проносился по канализации, со свистом дуя сквозь решетки и крышки люков, словно рассерженные призраки. Вода лилась сверху, и луч фонарика плясал по черным, бурлящим сточным водам под ними.

- И куда мы теперь пойдем? - спросила Лили, ее тихий, дрожащий голос эхом отдавался в темноте.

- Он направился сюда, - сказал Джефф, поворачивая направо. - Эта дорожка довольно узкая, так что будь осторожна.

- Я следую прямо за тобой. - Она вцепилась в спину его мокрого пальто и прижалась к нему, пока они шли.

Через несколько ярдов они подъехали к перекрестку. Джефф посветил фонарем вправо и влево, но луч поглотила темнота.

- Давай продолжим идти прямо, - предложил он.

Они перешли по узкому металлическому настилу, перекинутому через пересекающийся водосток.

Чуть дальше Джефф почувствовал сквозняк справа. Он посветил фонарем в сторону стены.

Сначала ему показалось, что это небольшая темная прямоугольная выемка в стене, но свет не падал ни на что - ни на стену, ни на дверь - значит, выемка была глубже, чем казалось на первый взгляд.

- Секундочку, - сказал Джефф. Он слегка наклонился в проем и посветил фонарем вокруг. За стеной справа от них звук казался сжатым, а темнота - более густой. Луч прошел над запутанными, похожими на кишки трубами; дальше была только еще большая темнота.

Опираясь на край проема, Джефф наклонился еще немного.

- Что это? - зашипела Лили.

- Я... не знаю. Похоже на какую-то... комнату.

Слева, на некотором расстоянии, Джефф увидел мерцающий в темноте огонь. Вокруг него вились движущиеся фигуры.

Джефф тут же отпрянул в сторону, но было уже поздно. Тяжелые шаги загрохотали в темноте по направлению к ним, Джефф потянулся назад и схватил Лили за пальто, чтобы оттащить ее в сторону, приговаривая, - Господи, ну давай же...

Из темноты вылетела бейсбольная бита с отколовшимся концом и ударилась о край проема, а бледная костлявая рука шлепнулась на голову Джеффа и вцепилась ему в волосы.

Крик Лили эхом разнесся вокруг...

Мэллори лежала на куче подушек в бассейне, обнаженная ниже пояса, ее ноги были переплетены с ногами Кевина под теплым одеялом. В нескольких футах над ними висело облако дыма, и еще больше поднималось над группой, расположившейся вокруг нее, затягивающейся косяками и трубками.

На полу над ними горели фонари, но в бассейне было темно. Где-то в комнате играло радио, но оно не перекрывало стоны, вздохи и мокрые чавкающие звуки в бассейне.

- Рада, что пришла? - прошептал Кевин.

- Угу.

Он засмеялся.

Накануне вечером Мэллори еще сомневалась, но ей очень не хотелось возвращаться домой к матери. Путешествие по канализации напугало ее, но прием, оказанный ей Мейсом, компенсировал это. В здании оказалось больше людей, чем она ожидала. Кроме участников группы и их подружек, здесь находилось еще несколько десятков подростков, некоторых из которых она знала по школе. Все они валялись на подушках и кучах одеял, курили траву, пили пиво и, к ужасу Мэллори, держали в руках и гладили тех клыкастых существ с миндалевидными глазами, которые напугали ее во время первого посещения здания. Она не хотела заходить внутрь, когда увидела их, но Мейс быстро поприветствовал ее, дав сделать несколько затяжек из трубки. Вскоре она расслабилась, поплыла, слегка захмелела и пришла в хорошее расположение духа.

Мейс устроил большой праздник по поводу ее прихода и торжественно вручил ей странный крест, сделанный, кажется, из красного обсидиана. Он сказал, что это Крестопор и что она никогда не должна его снимать.

Через несколько мгновений после того, как Мэллори надела его, она осознала, что все носят такие же.

Мейс скрутил для нее косяк и сказал, чтобы она расслабилась, пока группа репетирует. Она давно не слышала, как они играют, и была ошеломлена. Ей показалось, что она слушает совершенно другую команду. Музыка окутывала ее, как туман, казалась почти осязаемой, а когда Мейс пел, его голос, чередовавший низкие и соблазнительные тона с высокими и пронзительными, как бритва, был гипнотическим, совершенно завораживающим.

Исполнив пару песен, Мейс повернулся к группе, улыбнулся и некоторое время молча наблюдал за участниками с видом, похожим на гордость.

- Думаю, пришло время показать наш материал, - сказал он. - В следующую среду вечером мы играем в "Фантазме".

Никто из них не знал, как он это устроил, да никто и не спрашивал.

Какое-то время Мэллори переживала, что рассердит маму, если будет гулять всю ночь; она представляла, как Джефф лежит без сна и волнуется за нее. Но в конце концов подобные мысли исчезли из ее памяти.

Группа веселилась всю оставшуюся ночь; кто-то бегал за гамбургерами и картошкой фри; люди приходили и уходили через дыру в подвале; количество народа в комнате никогда не уменьшалось. Около трех утра Мэллори, Кевин, Тревор и его подружка Трейси отправились под дождем за мороженым.

Мэллори не могла припомнить, чтобы она так развлекалась.

Вернувшись к бассейну, они подремали, покурили траву, занялись любовью а, когда Мейс предложил, нюхнули кокаина.

Время текло как в тумане, и невозможно было определить, пробыли они там несколько часов или несколько дней.

Ранее в пятницу вечером Мейс привел трех мужчин и девушку и представил их группе. По словам Мейса, мужчины являлись полицейскими, не находящимися на службе, и собирались стать "очень хорошими и очень важными друзьями". Девушку звали Никки Астин, и Мейс призвал остальных помочь поднять ей настроение. Мейс дал им немного травы, немного кокаина, и полицейские залезли в бассейн. Двое из офицеров быстро подружились с парой девушек, третий - с худеньким светловолосым мальчиком, который тихо лежал в углу бассейна. Никки казалась застенчивой, и ей потребовалось время, чтобы раскрепоститься, но вскоре она оказалась в бассейне вместе с остальными.

Насколько Мэллори знала, они все еще находились там, но сказать об этом было трудно. Во тьме вокруг она видела медленно двигающиеся руки и ноги, комки под одеялами. Изредка она замечала рот, скользящий по блестящему эрегированному члену, или руку, нежно сомкнувшуюся на бледной круглой груди. Раскосые светящиеся глаза заглядывали через край бассейна, а маленькие коготки щелкали по цементу. Мэллори было спокойнее в присутствии существ, и она не обращала на них внимания.

Мейс ушел больше часа назад, пообещав вернуться с компанией.

Из динамиков портативного стереосистемы доносилась рок-музыка.

Мэллори почувствовала, как рука Кевина скользнула ей между ног, и застонала, когда его пальцы начали двигаться, а мысли о школе, Эрин, Джеффе и обо всем остальном в ее жизни ушли на второй план...

Преподобный неподвижно сидел на пассажирском сиденье своего фургона, пока шины под ним визжали на поворотах Беверли Глен. Дворники на лобовом стекле сновали туда-сюда, а Мейс за рулем ухмылялся в ночи, изредка бросая взгляд на Бейнбриджа.

Преподобный чувствовал тварей у своих ног: три из них прижимались к его лодыжкам и переползали на обувь. Еще больше их находилось в кузове, они пищали, когда фургон преодолевал крутые повороты.

У Бейнбриджа пересохло во рту, и он не переставал дрожать, неистово молясь об избавлении от того, кто, как он был уверен, являлся приспешником дьявола.

Если не самим дьяволом.

- Что... что вы собираетесь со мной сделать? - спросил преподобный, его голос был похож на лягушачье кваканье.

- Сделать с вами? - Мейс рассмеялся. - Ничего. Просто возьму вас на вечеринку.

- Почему я? Почему меня так испытывают? - Он закрыл глаза, когда они с визгом пронеслись по очередному повороту.

- Вас не испытывают. Мне жаль, что вы так думаете. Почему бы вам просто не считать меня... ну, как насчет приятеля? Пока еще не друзья, - усмехнулся он, - просто приятели. Но позже мы...

- Вы злой! Это испытание, проверка моей веры! - Преподобный плотнее зажмурил глаза, желая закрыть уши, но боясь пошевелиться из-за зверей у его ног.

Смех Мейса был глубоким и насыщенным. Он весело ударил кулаком по приборной панели.

- Черное и белое, - сказал он. - Для вас, людей, все черно-белое, добро и зло. Вы - белые, а я - черный, весь черный, злой до мозга костей, верно? Но, преподобный, вы живете в сером мире, разве вы этого не знаете? Здесь нет ни черного, ни белого, только серое. Вы говорите, что я злой, но эти дети от меня без ума, преподобный; я делаю их счастливыми. Так разве это зло? Делать их счастливыми? А? Я так не думаю. Теперь вы. Вроде бы хороший, весь такой белый, но тайком встречался с чьей-то маленькой девочкой, а теперь она беременна, и вы не позволяете ей делать то, что она хочет, с ребенком, который растет у нее в животе. Ха! Это и есть доброта? Видите? Мы все серые. Некоторые чернее других, может быть, некоторые совсем черные, но я могу обещать вам одну вещь, преподобный. Никто... никто не бывает полностью белым.

Сделав глубокий, неровный вдох, Бейнбридж произнес:

- Сатана использует правду, чтобы говорить ложь, и, как нам говорят, он может одурачить самых умных, и я не стану слушать...

- Я... не... Сатана. - Его тон стал очень серьезным, почти угрожающим. - Я не из ада и не из рая. Я из... ниоткуда. И вы привели меня сюда. Вы. Ваши собратья по духовенству. Все многие, многие мамы и папы в этой долине. - Некоторое время он ехал молча, а потом добавил, - В этой вселенной нет места пробелам, преподобный. Я пришел, чтобы заполнить пробелы, которые вы создали.

Бейнбридж сжал кулаки на коленях и продолжил молиться...

Рука сильно оттянула голову Джеффа назад, и тут же послышался голос:

- Оставьте нас в покое! Оставьте нас в покое!

Джефф увидел, как бита поднялась высоко над его лицом, как она остановилась, прежде чем снова опуститься, и резко вскинул руку, отбивая удар. Он почувствовал, как Лили схватила его за пальто, и они бросились прочь от проема, избежав биты на несколько дюймов, и побежали дальше по дорожке, шатаясь и раскачиваясь, шлепая руками по стене, скребя ногами по грязному цементу.

- Уходите! - крикнул голос, когда бита ударилась о стену раз, два, еще раз. Шаги проследовали за ними несколько футов, затем остановились.

Они не оглядывались, продолжая двигаться, миновали еще один перекресток и еще один, их вздохи эхом отдавались в темноте. Канализация поворачивала то влево, то вправо, и их ноги стучали по очередному металлическому настилу.

- Подожди, подожди! - задыхаясь, Лили потянула Джеффа за пальто.

Когда он повернулся и посветил на нее, то увидел слезы на ее лице. Она прижалась к его руке.

- Что... что это было? - спросила она.

- Не знаю. Наверное, бомж. Я слышал, здесь их много живет.

- Но что это за комната в...

- Шшш!

В тишине раздавался звук капель и журчания сточных вод. А где-то далеко в темноте играла музыка.

- Что? - спросила Лили.

- Слышишь?

Она прислушалась.

- Откуда она доносится?

Джефф стоял лицом к противоположной стене и напряженно вслушивался. К музыке примешивались далекие, неразборчивые голоса, смех, они доносились справа от него, в том направлении, в котором они шли.

- Пойдем, - сказал он, взял ее за руку и повел по дорожке, светя перед собой фонариком. Впереди он увидел пару крыс, которые быстро скрылись из виду, прежде чем Лили их заметила.

По мере того, как они продвигались дальше, музыка становилась все громче, голоса и смех - все отчетливее, хотя и оставались слабыми, призрачными.

- Похоже на вечеринку, - прошептал Джефф.

Чем ближе они подходили, тем отчетливее и громче становились голоса; музыку сменил громкий, быстро говорящий голос, в котором Джефф узнал диск-жокея. Кто-то слушал радио.

- ..сюда, перед тобой...

- ...ха-хаааа...

- ...мне еще одну такую...

Снова зазвучала музыка: Роберт Палмер.

Чем громче становились звуки, тем сложнее было определить, откуда именно доносятся голоса и музыка.

Пока они не нашли проем.

Судя по всему, дыру в стене пробили совсем недавно, потому что на дорожке под ней до сих пор валялись обломки и несколько кирпичей.

- Здесь, - вздохнул Джефф, посветив фонарем в отверстие с неровными краями.

- Что это?

Свет падал на темные, влажные стены, штабеля ящиков, извилистые трубы, соединенные трепещущей паутиной, и крутую металлическую лестницу. С вершины лестницы исходило мягкое, мерцающее сияние.

Джефф наклонился к уху Лили и прошептал:

- Веди себя очень тихо.

Он осторожно пролез в отверстие, затем направил свет под углом, чтобы Лили могла видеть проход. Идя на шаг впереди Джеффа, та медленно и бесшумно добрались до лестницы, где ее спутник выключил фонарик; света сверху было достаточно, чтобы видеть вокруг. Пока они осторожно поднимались, стараясь не шуметь на металлических ступенях, голоса выкристаллизовались, став четкими и ясными.

Мужской голос:

- Ты это слышала?

Женский голос:

- Да, это доносилось сверху.

Другой мужской голос:

- Дверь? Мейс здесь?

Они пригнулись, когда добрались до верха, и на следующем этаже что-то громко застучало: шаги по металлической лестнице.

- Я вернулся! - Голос был громким, глубоким, рокочущим; это был Мейс.

В ответ раздался хор приветствий, и Джефф удивился количеству людей, которых он услышал. Он поднялся по оставшимся ступенькам на руках и коленях, заглядывая за верхнюю часть лестницы. Когда-то здесь находилась дверь, но теперь от нее остались только петли. Помещение было большим и, похоже, раньше состояло из двух комнат: оставшаяся часть стены на три четверти пересекала середину зала, а затем заканчивалась неровным, изломанным краем, где она была оторвана. На полу валялись кирпичи и куски отбитой штукатурки. В оторванной стене виднелись три отверстия; с другой стороны сквозь них пробивался мягкий свет, рассекая пыльную, дымную тьму.

За стеной Джефф смог различить в туманном свете какое-то движение. Он увидел несколько керосиновых фонарей на деревянных ящиках. Бормочущие голоса время от времени сменялись взрывами смеха или страстными криками.

Преподобный Бейнбридж спускался по винтовой лестнице; Мейс стоял на шаг позади него, держа в руках фонарь.

- А у меня гость, - сказал Мейс.

Как только они сошли с лестницы, Мейс встал рядом с преподобным и поднял фонарь, осветив лицо маленького человечка.

- Это преподобный Джеймс Бейнбридж, - объявил Мейс. - Некоторые из вас, возможно, уже знакомы с ним. Входите, преподобный.

Бейнбридж выглядел испуганным и двигался как птица, следуя за Мейсом вглубь комнаты и исчезая за стеной.

Со стороны винтовой лестницы донесся шум, и Джефф не успел и рта раскрыть, как из его груди вырвался испуганный стон.

Существа, преследовавшие его в заброшенном клубе, копошились у подножия лестницы, обнюхивая пол и поблескивая глазами в свете фонаря.

Горло Джеффа словно наполнилось ватой, и он рефлекторно положил руку на руку Лили, желая прикоснуться к кому-нибудь, чтобы уверить себя, что он не один.

- Снимайте пальто, преподобный, - доброжелательно произнес Мейс. - Устраивайтесь поудобнее. У нас здесь очень неформальная обстановка.

Их не было видно, они были скрыты стеной, но Джефф слышал движения поверх музыки и тихих голосов.

- Никки! - Бейнбридж застонал, словно от боли. - Боже мой, Никки... - Затем, злобно, - Что ты с ней сделал?

Лили сжала руку Джеффа.

- Я ничего не делал, - ответил Мейс.

Джефф почувствовал, как Лили напряглась рядом с ним, и посмотрел на нее, та пристально вглядываясь в стену в нескольких ярдах от него.

- Ты находишься здесь, потому что хочешь быть здесь, не так ли, Никки? - спросил Мейс.

- Да, - раздался слабый голос.

- Она под действием наркотиков! - рявкнул преподобный.

- Может, она немного и под кайфом, но, уверяю вас, ее не накачивали, преподобный. Никто здесь не был накачан наркотиками, и никто не находится здесь против своей воли. Никки... почему бы тебе не выйти из бассейна?

"Бассейн?" - подумал Джефф.

- Я забираю ее отсюда, - сказал преподобный, его голос дрожал.

- Не думаю, что она хочет уходить.

- Я позвоню в полицию.

- Преподобный, я хочу познакомить вас с тремя моими хорошими друзьями. Офицеры Питер Уайатт, Джейк Марголин и Харви Таун. - Глубокие мужские голоса, хрипловатые и неразборчивые, поприветствовали преподобного. Один из них рассмеялся. - Сейчас они не на службе, но, если вы почувствуете, что вам нужен полицейский, я уверен, что кто-нибудь из них будет более чем счастлив помочь вам.

"Господи", - подумал Джефф, холодея от того факта, что Мейс дружит с полицией. Джефф не знал, что тот замышляет, но понимал, что это должно быть что-то плохое, а участие полиции еще больше усугубляло ситуацию.

После долгой паузы преподобный прошептал:

- Я был прав. - Казалось, что-то ушло из его голоса - разум, надежда, а может, и то и другое, оставив после себя пустой, беспомощный звук. - Ты... ты... зло.

Мейс рассмеялся и сказал:

- Ну же, Никки.

Преподобный взмолился

- Никки, Никки, что ты здесь делаешь?

- Скажи ему, Никки. Зачем ты пришла?

- Потому что Мейс... собирается помочь мне с моей... моей проблемой.

- Скажи ему, что за проблема?

- Мой... мой ребенок.

- О, Боже, Боже, не делай этого, Никки. - Бейнбридж был близок к тому, чтобы расплакаться.

Лили закрыла рот рукой и прижалась к Джеффу.

- Никки, - продолжал преподобный, в его голосе слышалось отчаянное шипение, - подумай об этом, о том, что ты делаешь.

- Я не могу оставить его. Я... я не могу. Я... я не закончила школу. Моя... моя мама... моя мама...

- Но это... Никки, это... - он сдержал всхлип, - грех, ужасный грех, моральное преступление!

- Никки, - сказал Мейс, - преподобный никогда не упоминал, что то, что он сделал с тобой, было грехом?

- Угу. Он сказал, что Бог, - она хихикнула - поймет и простит.

- Хорошо, преподобный. Бог поймет мотивы Никки и простит ее.

- Но это же убийство!

- Да. А какими словами можно описать то, что вы сделали, преподобный? - Шаги, шорох. - Прелюбодеяние? - Голос Мейса стал мягче. - Блуд? - Еще мягче. - Может быть... изнасилование?

Джефф и Лили повернулись друг к другу. В ее глазах он увидел то же понимание, что и у себя: Преподобный Бейнбридж являлся отцом ребенка Никки. Лили закрыла лицо руками и медленно покачала головой.

- Так вот что вы сделали, преподобный? - прошептал Мейс. - Вы прикасались к ней вот так... вот так?

Никки застонала, вздохнула.

- Вы трогали ее... нет, нет, ложись, Никки... Вы трогали ее здесь, преподобный?

Глаза Лили горели от страха за подругу; казалось, она готова была броситься через всю комнату и обогнуть стену.

- Нет! - закричал Бейнбридж. - Остановись! Прекрати это немедленно!

Мейс рассмеялся.

Никки задыхалась в экстазе.

Преподобный всхлипнул.

Голоса казались стали более внимательными к тому, что происходило по ту сторону стены.

- Так вот что ты сделал? - прошипел Мейс, голос был влажным, губы подрагивали. - Так вот как это было?

- Я ухожу! - крикнул Бейнбридж, скребя ногами по цементу. - Никки, если бы ты только... - Что-то издало сдавленное, горловое шипение, и Бейнбридж проглотил слова, задыхаясь.

Джефф узнал этот звук...

Лили начала подниматься, но Джефф положил руку ей на плечо и крепко прижал к себе.

В их конце комнаты фонарей не было; в другом конце, за исключением нескольких фигур, двигавшихся в туманной темноте, все заслоняла стена. Если он будет вести себя тихо, подумал Джефф, то отсутствие света в их конце может достаточно скрыть его, пока он не доберется до стены и не сможет заглянуть в одно из отверстий.

Джефф повернулся к Лили, приложил палец к губам и прошептал ей на ухо:

- Оставайся здесь.

Она нахмурилась и покачала головой.

Джефф начал пересекать комнату, приседая, его ноги мягко поскрипывали по полу - достаточно мягко, чтобы не быть услышанными на фоне музыки и тихого гула голосов.

Прижавшись к стене, Джефф различил, как тихое воркование удовольствия Никки становится все громче. Он слышал шепот Мейса, хихиканье. Среди голосов проскальзывали чавкающие, хлюпающие звуки.

Мейс прошептал со злобной неторопливостью:

- Это... то, что ты делал... перед тем, как заронить в нее... свое семя... преподобный?

Приблизившись к стене, Джефф почувствовал, будто вокруг его груди медленно стягивается стальная лента, затрудняя каждый вдох и сдавливая сердце в грудной клетке. На шее выступили капельки пота.

Подойдя, Джефф осторожно заглянул за край отверстия с правой стороны.

Справа к стене были прислонены две гитары, а между усилителями расположились барабаны и клавишные; четыре темных существа ползали по инструментам, с любопытством принюхиваясь. За аппаратурой, в туманном углу, Джефф увидел нечто похожее на генератор. Примерно в шести футах перед инструментами находился бассейн. В его темноте двигались какие-то фигуры. Слева в мелком конце бассейна стоял Мейс, его высокая худощавая фигура возвышалась над темнотой внизу. Перед ним на двух пушистых подушках, раздвинув ноги, лежала Никки, обнаженная, если не считать расстегнутой спереди голубой рубашки. С каждой стороны от нее светил фонарь, отчего ее кожа казалась бледной. Соски были темными и возбужденными, а между грудей покоился темный крест странной формы, прикрепленный к шнуру, который обвивался вокруг ее шеи. На животе и вокруг грудей блестели капельки слюны.

Преподобный стоял у изголовья, несколько существ сгрудились между ним и Никки; двое из них стояли на задних лапах, как стражники, оскалив зубы и угрожающе глядя в глаза.

Мейс улыбнулся Бейнбриджу, его губы и подбородок были влажными; он провел руками по телу Никки, лаская и нежно сжимая ее полные груди, просунул пальцы между ее ног.

- Вы делали это, преподобный? - прошептал Мейс, обхватывая губами влажный палец и слизывая с него соки. - Или вам не терпелось ее трахнуть?

Мейс наклонился вперед и медленно, вальяжно просунул язык между раскрытыми губами влагалища Никки, двигая головой вверх-вниз, вверх-вниз, облизывая ее живот, груди, громко посасывая. Дыхание Никки было частым от стонов наслаждения.

Позади Джеффа что-то хрустнуло, и он обернулся, обнаружив спешащую к нему Лили. Джефф махнул ей рукой, чтобы она отошла назад, не желая, чтобы она видела, что происходит за стеной. Она проигнорировала его предупреждение и продолжала идти, ее глаза и рот расширились от страха, когда она приблизилась и заглянула через его плечо; ее руки обхватили его бока чуть выше талии.

- Нет! - закричал преподобный, но голос его был слаб. - Прекрати это, пожалуйста... прекрати... это...

Мейс встал во весь рост и улыбнулся, промурлыкав:

- Выглядит знакомо, преподобный? - Смешки, словно льдинки, покатились из его груди, когда он провел кончиком языка по нижней губе. Затем открыл рот и высунул язык, как ребенок при соперничестве на игровой площадке. Но язык продолжал двигаться, как змея, выбирающаяся из норы.

Джефф услышал странный сухой щелчок и понял, что это звук исходил из его собственного горла.

Лили крепче вцепилась в его бока и тихонько скулила, пока язык Мейса выскальзывал все дальше и дальше.

Бейнбридж судорожно бормотал молитвы под нос.

Кончик языка Мейса коснулся левого соска Никки и закрутился вокруг него.

Преподобный повысил голос:

- ...хотя я иду долиной смертной тени...

Язык, вытянутый теперь на добрых три фута изо рта Мейса, переместился к правому соску, и свет фонаря заиграл алмазными бликами на его влажной поверхности.

- ...я не убоюсь зла, ибо ты со мной...

Он поднялся к ее рту, и она обхватила его губами, посасывая, словно затвердевший пенис.

- ...жезл Твой и посох Твой утешают меня...

Ногти Лили впились в бока Джеффа, как маленькие ножи, но он их почти не чувствовал, потому что оцепенел от ужаса, наблюдая, как язык Мейса возвращается к грудям Никки; они колыхались, когда она извивалась от невольного наслаждения.

- Так... приятно... - вздыхала она.

- ...ты приготовил для меня стол в присутствии моих врагов...

Язык скользнул вниз по животу, оставляя блестящий след, как от огромного слизняка.

- ...ты помажешь мою голову елеем...

Он опустился еще ниже, к пупку, к треугольнику волос между ног.

- ...чаша моя переполняется, конечно, благостью и милосердием...

У Джеффа похолодело в животе, когда язык Мейса продолжил спускаться...

- Святой Иисус, - прошептал он, повернулся к Лили и отстранил ее от проема, почему-то уверенный в том, что сейчас произойдет. Лили, открыв рот и затаив дыхание, сначала сопротивлялась, но он рывком заключил ее в дрожащие руки и прижал лицо к своему плечу, шепча на ухо, - Не смотри, Лили, не смотри на это...

Джефф услышал, как глубокий стон наслаждения застрял в горле Никки и превратился в кашель.

Мягкие влажные звуки - влажные скользящие звуки - были заглушены тараторящим голосом преподобного:

- О Боже, не делай этого, дорогой Иисус, милосердный Отец Небесный, не делай этого!

Джефф почувствовал головокружение, закрыв глаза и крепко прижимая к себе Лили; ему показалось, что он споткнулся и попал в чужой кошмар, когда Никки начала издавать сухие, болезненные рвотные звуки.

- Никки? - прошептала Лили.

Джефф крепче прижал ее лицо к своему плечу. Его челюсти болели от стиснутых зубов.

Никки закричала. Крик не был похож ни на один из тех, что Джефф когда-либо слышал; он вырывался из ее легких, как кожа отделялась от костей.

- Никки? - Хриплый голос Лили стал громче, он дрожал от страха. Джефф оттолкнул ее, развернул к себе и зажал рот рукой.

Никки вырвало; звук был громким и отчетливым, как будто она освобождала свое тело от всего, что в нем содержалось.

Преподобный издал сдавленное, пораженное "Ооооо", и Джефф услышал, как его тело рухнуло на стену и сползло на пол. Он потерял сознание.

Внезапно Лили резко отстранилась от Джеффа и закричала:

- Никкиии!

За стеной послышался встревоженный ропот голосов и быстрое движение.

Джефф отпрянул из укрытия так неожиданно, что чуть не упал. Он крутанулся на месте и толкнул Лили, крикнув - Беги! - когда услышал, как за стеной по цементному полу заскрежетали маленькие коготки. - Беги, беги!

- Но Н-Никки...

- Просто беги, черт возьми! - Он схватил ее за руку и потащил за собой, споткнувшись о кусок штукатурки.

Когда они сбегали по лестнице в подвал, Джефф услышал позади себя звук щелкающих зубов и включил фонарик. Он промахнулся мимо ступеньки и на мгновение завис в воздухе, раскинув конечности. Когда он упал на пол, плечо иглой пронзила боль.

Он услышал крики наверху, торопливые шаги и еще один громкий крик Никки, который теперь звучал по-другому, пусто, покорно.

- Вставай! - закричала Лили, хватая его за руку. - Вставай, Господи Иисусе, вставай!

Джефф перекатился на спину, и луч фонарика взметнулся вверх, отразившись в дюжине золотых глаз, скачущих по лестнице.

Лили дернулась, задыхаясь:

- Сейчас, сейчас, СЕЙЧАС! - и Джефф с трудом поднялся на руки и колени, наполовину дополз до дыры в стене, ухватился за край и встал на ноги, пока Лили пролезала через нее.

Когти царапали цемент позади него, зубы щелкали, а от гортанных криков, издаваемых существами, кровь стыла в жилах. Когда Джефф рухнул через дыру, он едва не перевалился через край дорожки и не угодил в стремительный поток черноты внизу.

Лили стояла перед ним, дергая его за рукава и бормоча:

- Вставай, вставай, пожалуйста, Джефф, вставай сейчас же, вставай...

Ее глаза обратились к отверстию позади него, расширились, и она закричала, отступая назад. За ее криком, за влажными звуками канализации Джефф услышал, как твари пробираются через дыру, и начал ползти; луч фонарика дико резал темноту, а затем он почувствовал их у своих ног.

Пиная ногами в надежде ударить существ, Джефф сумел встать, его рука скользила по мокрой стене в поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться. Когда он бросился к Лили, то увидел, как ее лицо превратилось в маску ужаса, и она замахала руками, крича:

- Господи, Господи, они... они... они прямо за... за... за...

Джефф крутанулся на месте и ударил ногой по цементу, сбив трех тварей с дорожки, а затем снова взмахнул ногой, чтобы отбросить остальных, бросившихся к нему.

Одна из них встала на задние лапы, зашипела и, подняв лапу, подскочила в воздух. Парень попытался отпрыгнуть назад, но потерял равновесие, взмахнул руками и упал, шлепнувшись в поток нечистот.

Лили пронзительно закричала.

Джефф барахтался в отходах, заглатывая воздух, упираясь ногами в дно и хватаясь за край дорожки, стараясь держать фонарик над головой.

- Выбирайся отсюда, Лили! - крикнул он. - Найди люк и выбирайся!

- Нет, черт возьми, дай мне...

- Иди! Я прямо за тобой! - Он уперся руками в дорожку и начал подтягиваться, пока шаги Лили стихали вдали.

Нечистоты доходили до пояса; темные комки омывали его, цеплялись за одежду, а прогорклый запах заполнял ноздри и горло.

Что-то схватило его, и, посмотрев вниз, он увидел, что одно из существ с раздувающимися ноздрями висит, вцепившись зубами в куртку. Джефф не смог сдержать крика. Неуверенно покачивалась на сильном течении, он резко опустил приклад фонарика, ударив тварь между глаз.

Животное упало.

Джефф снова попытался выбраться и увидел, что перед ним внезапно появились две ноги в черных сапогах.

- Помогите мне! - пролепетал он, не поднимая глаз. - Помогите мне, пожалуйста!

Большая рука взяла его за руку и без труда подняла из канавы на ноги.

- Буду рад, если ты останешься, - приветливо сказал Мейс.

Джефф вздрогнул и отступил от него. Подбородок Мейса все еще был темным и покрытым капельками крови; между зубами застряли мясные ошметки. Джефф направил на него фонарик, как будто это был пистолет.

- Она мертва? - прохрипел Джефф. - Ты убил ее?

- Никки? Нет, нет, конечно, нет. С ней все в порядке. Я просто сделал то, что она хотела.

Трое существ обнюхивали его за спиной; одно из них терлось о его лодыжку, как домашняя кошка.

- Если ты останешься здесь, - продолжил Мейс, - возможно, тебе что-то нужно, что-то, что я могу...

Джефф сделал несколько шагов от него.

- Кто ты?

Улыбка Мейса была наполнена такой теплотой, что Джефф на мгновение растерялся. Он подумал, что, возможно, поспешное бегство являлось не совсем правильным, что, может быть, Мейс не так уж плох, ведь он казался настоящим, искренним. Но на его зубах и губах все еще оставались темные кровавые пятна, и Джефф быстро вспомнил то, что слышал внутри, то, что сделал Мейс. Джефф еще не осознал всего, но он вспомнил.

- Кто я? - задумчиво повторил Мейс, вытирая подбородок ладонью. - Я... друг. Вот и все. Просто друг.

Джефф повернулся и пошел в сторону Лили.

- Запомни это, - прокричал Мейс, когда Джефф нашел открытый люк и увидел лицо Лили, глядящее вниз с дождливой улицы. Он ухватился за перекладины и начал карабкаться.

- Помни об этом, потому что скоро тебе понадобится друг. Тебе понадобится друг. - С гулким смешком Мейс добавил, - Старший братец...

Джей Ар наслаждался шумом дождя за окнами, листая купленный им в тот день "Роллинг Стоун". На стереосистеме звучал альбом Кейт Буш, в руках у него было пиво, а сам он развалился на диване, поджав ноги, умиротворенный и довольный. Дождь напоминал ему о доме, хотя для такой суровой погоды, даже в Северной Калифорнии, было довольно рано.

Он отвез сильно опьяневшую Фэй Бэддоу домой из "Депо", предложив подбросить ее до машины завтра, если она не сможет ее найти, и пообещав никому не говорить о ее состоянии.

Словно почувствовав его беспокойство, она сказала:

- Я не часто это делаю, Джуниор. Просто... просто мне нужно было это сделать сегодня. В понедельник мне будет лучше.

- Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом?

- Но... я уже говорила. Возможно, ты меня не услышал... - Джей Ар не совсем понял, что она имела в виду, но оставил все как есть, надеясь побеседовать с ней позже, когда она протрезвеет.

Ему было полезно выйти из дома. После переезда у него не было друзей, за исключением Фэй. На его попечении находилось много учеников, что создавало плотный график, и в конце концов у него оставалось слишком мало сил, чтобы вести светскую жизнь. Придется с этим подождать некоторое время.

Психологические консультации оказались более утомительными, чем он ожидал. Будучи учителем, он занимался с группами; хотя это была тяжелая работа, она давала ему немного больше пространства, чем консультирование, являясь немного более расслабленной.

Работая психологом, он имел дело с одним учеником за раз. Они приходили к нему в кабинет, чтобы поговорить о своих занятиях и оценках, но чаще всего разговор переходил на другие темы:

Хулио, пухлый мальчик испанского происхождения, чьи оценки резко упали, заявил: "Я не хочу жить с отцом, потому что он пьет, а парень моей мамы не хочет, чтобы я бывал в их доме".

Чернокожая девочка по имени Майра, чьи ногти были обгрызены до крови, разрыдалась во время обсуждения ее плохой посещаемости: "Простите, мистер Хаскелл, простите, но мой папа не разрешал мне вернуться в школу, пока... пока... синяки не исчезнут и... и не заживут порезы..."

Болезненно худая девочка в дорогой одежде, ездящая на новенькой спортивной машине, поведала: "Сначала я делала это, чтобы немного похудеть - засовывала палец в горло после еды, понимаете? Потому что мама говорила, что я толстею, а я ненавижу это, быть толстой, я ненавижу это. Но теперь... ну, я не могу остановиться. Тошнит, я имею в виду. И я подумала, может, мне стоит... ну... сходить к врачу?"

Парень по имени Гарт, который носил много кожи, брился налысо и несколько раз попадался за ношение ножей в кампусе: "Пошел ты и эта гребаная школа в задницу".

Иногда, когда он сидел за столом и слушал ученика - возможно, дело было в тоне голоса того, блеске отчаяния в глазах или в чем-то гораздо менее ощутимом - в его сознании вспыхивал образ Шейлы, ее голос эхом отдавался в его ушах...

"Ты считаешь меня больной и злой?"

...и его охватило отчаянное желание помочь мальчику или девочке прямо в кабинете, сделать что-то, хоть что-то, что могло бы исправить ситуацию, пока не стало слишком поздно...

Однако все, что он мог сделать - это советовать, направлять и слушать.

Кассета в стереосистеме подошла к концу, и Джей Ар встал, чтобы перевернуть ее. Не успел он это сделать, как зазвонил телефон.

- Алло?

- Звонок для Джей Ар Хаскелла от Джеффа Карра, вы примете с оплатой за ваш счет?

- За мой счет?

- Да, вы примете...

- Да, да, конечно.

- Мистер Хас... Джей Ар? - сказал в трубку Джефф. Он запыхался, его голос был хриплым; судя по звукам дождя и движения на заднем плане, парень находился в телефонной будке.

- Джефф, что случилось? Где ты?

- Извините, что звоню за ваш счет, но у нас не было мелочи, и...

- С кем ты? Что случилось? - Джей Ар инстинктивно нащупал блокнот и ручку в узком ящике телефонного столика.

- Я с Лили Джаскетт. Мы на пересечении Вентуры и Колдуотера, перед супермаркетом "Хьюз".

- С вами все в порядке?

- Нет... не совсем. - Он рассмеялся, и Джей Ар уловил в голосе Джеффа леденящую душу тень истерики.

- Мне прислать помощь? Полицию или...

- Нет! Никакой полиции. Все в порядке, правда, просто... ну, если бы вы могли приехать за нами...

- Я сейчас приеду. - Он положил трубку и бросился за пальто...

После того как преподобный Бейнбридж, истерически бормоча, взбежал по винтовой лестнице и покинул здание, в помещении все быстро успокоилось.

Любопытные головы, поднявшиеся из темноты бассейна в ответ на незнакомый и испуганный крик, снова опустились, вернувшись к пиву, косякам и сексу...

Мэллори осталась лежать рядом с Кевином под одеялом, не особо беспокоясь о том, что происходит, решив, как и Кевин, что Мейс позаботится об этом.

Мейс исчез на несколько минут, но вернулся и заверил их, что все в порядке. Он предложил Кевину сходить за едой, и тот вылез из бассейна, взял с пола свои мятые джинсы и надел их.

- Хочешь, чтобы мы нашли этого преподобного? - спросил парень.

- О, нет. С ним проблем не будет, теперь он знает, с чем имеет дело, - произнес Мейс. Он дал Кевину немного денег и велел принести пиццу.

Кевин посмотрел через край бассейна на Мэллори.

- Хочешь с нами?

Та уже собиралась отказаться, когда Мейс ответил за нее:

- Она останется.

Кевин забрал Марка и Тревора с собой, пообещав скоро вернуться.

Мэллори закрыла глаза, глубоко вдохнула, расслабилась и улыбнулась, ощущая легкую эйфорию. Она слышала над собой шепот Мейса.

- Никки? Как ты себя чувствуешь?

- Мм... сонно.

- Есть боль?

"Боль?" - подумала Мэллори. - "Что случилось? Кто-то пострадал?"

- Немного, - пробормотала Никки. - Неплохо. - Улыбка в ее голосе, - Спасибо.

- Вот. Одеяло. Полежи в тепле. Расслабься. Спи. Покури еще немного.

- Ммм...

- И помни. Наш уговор... твое обещание?

- Я помню.

- Хорошая девочка.

Мэллори пошевелилась под одеялом. Ощущение, что ее бедра трутся друг о друга, а кожа гладкая и теплая, успокаивало и немного возбуждало. По радио играла какая-то песня... Мэллори подумала, что она ей нравится, но она не была уверена... трудно было сосредоточиться на тексте... на мелодии... на чем бы то ни было. Все вокруг, даже с закрытыми глазами, казалось, слилось воедино, как пролитая краска.

Пока на ее колено не легла рука.

- Мэллори? - Это был Мейс.

- Хм? - Она приоткрыла глаза.

- Ты совсем одна.

- Ты отослал Кевина.

- Нет причин для того, чтобы ты была одна. - Он сел рядом с ней, прислонившись спиной к стенке бассейна. - Наслаждаешься?

- Угу.

- Я рад.

Мейс нежно погладил ее по волосам, и она улыбнулась, вспомнив, как отец проводил пальцами по челке, игриво откидывал ее на лоб, а потом ласково укладывал на место.

- Ты скоро пойдешь домой?

- Не знаю. А что, ты этого желаешь?

- Это зависит от тебя. - Он нежно провел кончиком пальца по ее ресницам. - Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь.

- Правда?

- Правда. Вот. - Он потянулся через ее голову к краю бассейна и достал трубку с зажигалкой. Затем сунул трубку между губами, зажег ее и протянул Мэллори.

Она вдохнула и задержала дым в легких.

- А твоя мама не расстроится? - спросил Мейс.

- Наверное, она даже не знает, что меня нет дома.

- А твой брат?

Она пожала плечами, выдохнула и сделала еще одну затяжку.

- Знаешь, Мэллори, я думаю, что твой брат очень заботится о тебе.

- Я знаю.

- А ты? Ты не боишься, что он расстроится? Что он будет волноваться за тебя?

- Он всегда волнуется.

Мейс провел пальцем по линии ее челюсти, и Мэллори закрыла глаза и откинула голову назад, когда он погладил ее горло; кожу покалывало.

- Стал бы он беспокоиться, - прошептал Мейс, - если бы знал, что с тобой все в порядке? Что ты хочешь находиться здесь?

- Я не знаю.

- Может, если бы он знал, что все не так уж плохо, он бы тоже захотел прийти. Чтобы быть с тобой. - Он придвинулся к ней ближе, обнял за плечи. - А что, если твой брат придет сюда, и никому из вас не придется возвращаться домой?

- Ну, мне бы пришлось когда-нибудь вернуться домой. Переодеться, может быть, купить кое-какие вещи. Я не принимала душ с тех пор, как пришла сюда.

- Мы бы здесь не остались. Не в этом здании. Я уеду отсюда. Я подумал, что ты захочешь пойти со мной, ты и твой брат.

- Когда ты уезжаешь?

- Пока не знаю. - Он провел кончиком пальца по краю ее уха. - А ты бы хотела поехать?

- Не знаю. Куда... ты собираешься?

Он нежно прикоснулся губами к ее лбу.

- Подальше отсюда. - Он поцеловал ее бровь, глаз, потом отстранился, перебирая пальцами Крестопор, висевший у нее на шее, и слегка коснулся им кожи ее горла, улыбнувшись ей так, что она почувствовала себя на вершине мира. - В лучшее место.

- А Кевин... поедет?

- Думаю, он поедет, если я его приглашу, а я приглашу. Я собираюсь пригласить всех. Когда я уйду - он погладил ее нижнюю губу - я хочу взять всех вас с собой...

В "Нью-Йоркской пиццерии Микки Ди" толпились шумные, стильные и симпатичные папочкины детки. Кевин так их и называл: "папочкины детки". Даже уродливые казались симпатичными.

Кевин отвел Марка и Тревора в укромный уголок, чтобы подождать заказ. Он ненавидел "Микки Ди", но это была ближайшая пиццерия, и, хотя ему не нравилось признавать это, их пицца являлась лучшей на бульваре.

Прислонившись к стене, Кевин наблюдал за собравшимися. Те сгрудились над пинбольными автоматами и видеоиграми, толпились вокруг столов и поднимали обледеневшие пивные кружки с громкими тостами. Некоторые из них извивались своими натренированными телами на маленьком танцполе перед телевизором с большим экраном, по которому показывали клип Лайонела Ричи.

Кевин чувствовал себя не в своей тарелке, почти как при приступе клаустрофобии. Он подумал о том, как счастливы стали бы его родители, если бы он вписался в эту толпу; если бы у него на руках была одна из этих загорелых бойких девушек, если бы он водил спортивную машину и укладывал волосы в модную прическу. Но он никогда не смог бы этого сделать - он не хотел этого, и по этой причине он всегда будет оставаться чужаком в своей семье.

Кевин держал в руках талон с номером заказа. Он повернулся к Тревору, сунул ему в руку клочок бумаги и сказал:

- Я сваливаю отсюда на хер. Буду ждать тебя снаружи.

Перед рестораном "Микки Ди" располагался небольшой внутренний дворик. Под бирюзово-сине-белым полосатым тентом были расставлены деревенские столы и скамейки, похожие на столы для пикника. С навеса каскадом стекала вода, придавая оживленному бульвару сказочный вид.

Кевин прислонился к одному из столиков и прикурил сигарету. Он не ездил на мотоцикле уже несколько дней и подумал о том, что мотоцикл, припаркованный на Уитли, промок от дождя. В обычной ситуации он бы не оставил его без защиты на такой срок. Этот байк был очень важен для него. Иногда он садился на него и ехал, даже когда не знал, куда ехать. Он чувствовал себя лучше в незамкнутом пространстве, и не думал, что когда-нибудь сможет водить машину. Уже несколько дней ему не хотелось садиться за руль мотоцикла, и не только из-за того, что он был слишком увлечен наркотиками Мейса и телом Мэллори. С тех пор как Мэллори наконец согласилась присоединиться к Крестопору, в жизнь Кевина вошло чувство, которого он никогда раньше не испытывал, чувство, которое, казалось, росло по мере того, как он проводил все больше времени с Мейсом.

Удовлетворение.

Дверь за Кевином открылась, и он повернулся, надеясь увидеть Марка и Тревора с пиццей.

Там стоял Ларри Кейн.

За его спиной находились еще трое парней, все с широкими плечами и толстыми мускулистыми шеями.

- Эй, приманка для геев, - сказал Ларри, ухмыляясь и быстро приближаясь к нему, - что ты здесь делаешь? Не думал, что это место в твоем стиле. Твои друзья с тобой? Где Мэллори, ты ей надоел или что? - Он стоял в нескольких дюймах от Кевина.

Не двигаясь, чувствуя на лице пивное дыхание Ларри, Кевин стоял, не моргая.

- Ты все еще куришь? - спросил Ларри, постукивая ногтем по сигарете Кевина. - Разве ты не знаешь, как это вредно для тебя? Ты что, не читаешь газет? Или... читаешь?

Трое парней позади него захихикали, каждый из них переминался с ноги на ногу.

Кевин посмотрел на дверь, желая, чтобы Марк и Тревор поскорее пришли.

Ларри выбил сигарету из рук Кевина.

- Просто думаю о твоем здоровье, чувак, - усмехнулся Ларри.

Остальные снова засмеялись.

- Так как у вас с Мэллори дела? Вы счастливы? Она... она дрочит тебе, пока вы катаетесь на твоем большом дурацком мотоцикле?

Что-то лопнуло внутри Кевина, словно кусок ткани, разорванный посередине, и он решил не дожидаться остальных. Он слишком долго хотел причинить боль Ларри Кейну, чтобы ждать еще.

Он резко выбросил колено вверх; у Ларри открылся рот, он дернулся вперед, колени подогнулись, а руки шлепнули по промежности, когда он издал болезненный рвотный звук.

Друзья Ларри бросились к нему, сжав челюсти. Кевин отступил назад, быстро потянулся вниз и выхватил нож из сапога, открыв его плавным движением запястья, взял в руки и, отступив назад, медленно помахал им перед собой взад-вперед.

Ларри отшатнулся назад и прошипел:

- Ах ты, маленький хуесос!

Остальные двигались быстро, не сводя глаз с ножа; двое обошли Кевина с фланга, а один направился за него.

Кевин снова посмотрел на дверь, его начала охватывать паника.

Ларри выпрямился, его лицо исказилось, и он снова двинулся к Кевину.

- Ну и наглость у тебя, уёбок, - прошипел Ларри. - Если ты не заметил, ты здесь совсем один.

- Мои друзья внутри.

- Я знаю, я их видел. - Он злорадно улыбнулся. - Но ты здесь. - Он кивнул в сторону своих приятелей.

Кевин услышал движение позади себя и, крутанувшись влево, полоснул ножом. Лезвие прорезало рукав одного из друзей Ларри, и Кевин почувствовал, как оно прошло сквозь плоть и затем выдернулось, а рука с криком дернулась в сторону.

Кулак Ларри врезался в почку Кевина, и нити боли пронеслись по его боку, как шквал пуль. Колени подкосились от боли, и Кевин упал. Кто-то схватил его за правое запястье и сильно сжал. Нож выскользнул и чиркнул по цементу.

Еще один кулак ударил его в живот, когда ему заломили руки за голову. Он задыхался и старался побороть тошноту, пока его волокли к тротуару. Друзья Ларри протащили его сквозь дождь за угол, а затем бросили в лужу. Он ударился головой о тротуар, а один из парней ударил его ногой по ребрам, выбив из легких остатки воздуха. Когда Кевин открыл глаза, щурясь от дождя, бьющего в лицо, он увидел, что обидчики возвышаются над ним, будто здания. Ларри присел рядом, ухмыляясь.

- Что это? - спросил Ларри, беря в руки Крестопор. Он сорвал его, и кожаный шнур обжег Кевину шею. - Какое-то украшение? - спросил Ларри развязным, насмешливым, женским голосом, вызвав еще больший смех у своих друзей. - Где ты взял этот кусок дерьма, на ярмарке искусств и ремесел? Может, на Венис-Бич?

- Отдай, - прорычал Кевин сквозь боль.

- О? Как сентиментально! - Ларри захихикал, отшвыривая Крестопор через плечо.

Кевин вздрогнул, услышав, как тот заскрежетал и застучал по асфальту.

"Это будет твой побег от всего, что ты ненавидишь", - говорил Мейс, - "от всех людей, которые тебя не понимают".

Кевин попытался сесть, но Ларри ногой толкнул его обратно.

"...однажды он станет всем, что у тебя есть..."

Собрав все силы и не обращая внимания на боль, Кевин сжал кулак и выбросил его в лицо Ларри. Удар получился таким сильным, что костяшки пальцев треснули, и Ларри повалился на спину. Поднявшись, Кевин увидел Марка и Тревора, огибающих угол здания. Марк держал в руках стопку коробок с пиццей, но бросил их и бросился вперед вместе с Тревором; оба достали ножи.

Кевин слышал ворчание и проклятия, скрежет и шлепанье ботинок по мокрой мостовой, покрытой лужами, мясистые звуки от ударов кулаков по плоти. Он перекатился на руки и колени и пополз вперед, нащупывая Крестопор.

Нога врезалась ему в живот, и он снова упал на спину.

- Ты, мать твою, маленький... - Ларри налетел на него, как хищная птица, схватил за куртку, поднял и прижал к стене, яростно колотя кулаками.

Переулок внезапно залило красным, синим и белым светом. Шины с шипением вгрызались в мокрый асфальт, тормоза скрежетали, двери машин открывались и захлопывались, а голоса кричали:

- Эй!

- Полиция!

- Оставаться на месте! Стоять!

- Господи, копы!

Послышались звуки от шквала бегущих ног и учащенных дыханий, после чего Ларри отпустил Кевина.

Глаза затуманились, тело болело, голова раскалывалась от боли, и Кевин сполз на мокрый тротуар. Почти не обращая внимания на бешеную активность вокруг, он потрогал грудь в том месте, где находился Крестопор, и застонал. Пульсирующие, вращающиеся огни больно резали глаза, и он зажмурился, зажав в кулаке мокрую ткань рубашки.

"Люди узнают, кто ты, когда увидят это на твоей шее..."

Он чувствовал себя пустым, потерянным...

"Они узнают, что ты мой друг..."

...беспомощным...

"...что ты важен..."

- Хорошо, - произнес глубокий голос, холодный и официальный, - давай посмотрим на документы, парень.

"...и могущественный..."

- Я... я... я... Мейс... Мейс...

- Что?

Кевину стало плохо.

"Так что никогда не..."

- Может, лучше вызвать скорую, - сказал один из голосов.

"...снимай..."

- Крест... Крестопор... - пробормотал Кевин сквозь кровь во рту, все еще прижимая руки к груди.

"...его..."

В голове промелькнули лица его родителей, напряженные и злые, когда он почувствовал, как чьи-то руки поднимают его с земли.

"Есть учреждения, куда мы можем тебя отправить!" - услышал он крик матери.

- Мейс... - прохрипел он.

- Мейс? - рявкнул голос. - Кто-то опрыскал тебя перцовкой?

- Чушь собачья, - отозвался другой. - С его глазами все в порядке, верно? Он не ослеп.

- Мейс... Кресто... пор...

- Он хватается за грудь. У тебя болит грудь, парень?

- О, он в порядке. Наверняка под кайфом. Пойду посмотрю, поймали ли они остальных.

- Ладно, парень, смирись. Ты пойдешь с нами.

Кевин начал плакать...

Когда преподобный Бейнбридж вошел в парадную дверь дома "Молодежи Голгофы", миссис Уонамейкер сидела за пианино и аккомпанировала группе, исполнявшей какую-то песню. Пение прекратилось, и все взгляды обратились к преподобному.

Миссис Уонамейкер, улыбаясь, крутанулась на табуретке у пианино. Ее рот раскрылся, а руки хлопнули по бедрам.

- Пре... Преподобный, - задыхаясь, медленно произнесла она. - Что с вами случилось? Мы так волновались, мы думали...

- Заприте все двери и окна, - твердо сказал преподобный, снимая свое грязное и мокрое пальто.

Дети - около тридцати человек, сидевших на диванах и стульях, на подушках и на полу - уставились на него с недоумением и растерянностью.

- Вы меня слышали? – проговорил Джеймс громким, но дрожащим голосом. Он бросил пальто на пол, повернулся и запер входную дверь.

Некоторые подростки встали, но только для того, чтобы продолжать смотреть на преподобного, как на какого-то чужака.

- Заприте все, - сказал Бейнбридж, - и задвиньте все шторы. Сейчас же. - Он сделал выдох и постарался говорить более спокойно и вежливо: - Пожалуйста.

Затем вошел в гостиную с заляпанными грязью лицом и одеждой. Миссис Уонамейкер подошла к нему.

- Преподобный, что случилось? - спросила она. - Что случилось?

Тот покачал головой, прижал руки к вискам и попытался успокоить дыхание.

- Не могли бы вы принести мне аспирин и стакан воды, миссис Уонамейкер?

- Но вы же грязный! Вам нужно принять ванну и лечь, вы плохо выглядите, вам нужно...

- Миссис Уонамейкер, мы все находимся в большой опасности; мое здоровье - наименьшая из забот. Господь показал мне... Он показал мне... - Он понял, что кричит, и все в шоке уставились на него с легким страхом в глазах. - Кто-нибудь из присутствующих, - мягко спросил он, - знает человека... по имени Мейс?

Молчаливые взгляды.

- Кто-нибудь? Вы говорили с ним? Видели его? Он высокий и худой, с...

Из дверного проема кухни донесся тихий смех.

Бейнбридж увидел, что там стоит Джим, прислонившись к дверному косяку, с довольной улыбкой на лице.

"Я должен был догадаться", - подумал преподобный, вспомнив стопки отвратительных книжек Джима и то, что он писал сам, все эти темные и злые истории...

- Ты, - вздохнул преподобный, придвигаясь к нему. - Насколько хорошо ты его знаешь? Что ты рассказал ему обо мне? Что ты знаешь? - закричал он.

- Я просто поговорил с ним, - сказал Джим. - Это все. Он угостил меня обедом.

- Угостил тебя обедом. Ты знаешь, кто он? Что он из себя представляет?

- Он хороший парень, - ответил Джим, пожав плечами. - Интересный.

- Он дьявол! - закричал Бейнбридж, на глаза вновь навернулись слезы. - Он ангел Сатаны! И он забрал одного из нас, одного из этой группы! Может быть, из-за тебя, из-за того, что ты впустил его, из-за того, что ты не хочешь принять правду, которую тебе здесь предлагают, из-за того, что ты так любишь зло! - Он искал на лице мальчика хоть какие-то признаки страха, сожаления, но увидел лишь глупую, довольную ухмылку, словно тот знал что-то, чего не собирался рассказывать. - Я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Сейчас же. Вон!

Джим рассмеялся и покачал головой.

- Ну хорошо, я уйду.

- Собирай свои вещи и уходи отсюда немедленно!

- Ладно, ладно, я уйду. - Он медленно пересек комнату, бросив на Бейнбриджа знающий взгляд и пробормотав, - Но я ни с кем не трахался. - Затем исчез в коридоре.

"Господи, ему известно", - подумал преподобный, сжимая кулаки. – "Как он узнал? Кому он еще рассказал?"

Бейнбридж оглядел испуганные и растерянные лица, увидел слезы в глазах миссис Уонамейкер...

- Преподобный, преподобный, - шептала она.

...и встал на колени.

- Молитесь, - хрипло произнес он, и отчаянное чувство неотложности пронеслось по его венам. - Встаньте со мной на колени и молитесь о защите и наставлении, потому что он сейчас там, смеется над нами...

"И какими же словами можно описать то, что вы сделали, преподобный?"

- ...ищет наши слабости, охотится на них прямо сейчас, этот человек, этот злой, порочный ученик сатаны...

"...то, что вы сделали..."

Преподобному стало плохо, когда он опустился на колени на пол, понимая по застывшим выражениям лиц собравшихся, что ему не удается достучаться до них.

- ...ждет, когда мы откроемся ему, совершим малейшую ошибку, хоть на мгновение отвлечемся от Господа...

"Мы делаем ту же работу."

- ...чтобы хоть на мгновение усомниться в Его Слове...

"Вы хотите, чтобы они были такими, какими вы желаете их видеть."

Бейнбридж закрыл глаза и какое-то время принялся отвечать на запомнившиеся слова в своей голове, как будто их произносили ему на ухо:

- Нет, нет, это Бог хочет, чтобы они были такими, Его воля будет исполнена, Его воля будет...

"Я надеюсь, что и вы не пример добра..."

- Нет, это была ошибка, ошибка, Господь прощает, Он...

Рука опустилась на его плечо.

Раздался мягкий голос:

- Преподобный, почему бы вам не прилечь, пожалуйста...

Он открыл глаза. Над ним стояла миссис Уонамейкер.

Дети тихо уходили с пальто и Библиями.

- Нет! Не позволяйте им покидать дом! Нет! Он ждет, именно этого он и хочет!

Эллен и двое мальчиков пошли по коридору в сторону своих комнат, тихо перешептываясь друг с другом.

Голова Бейнбриджа закружилась, когда он попытался встать. Он упал на живот, всхлипывая и сжимая кулаки.

- Он ждет... он ждет их...

Дверь закрылась.

Все ушли.

Миссис Уонамейкер обняла его и попыталась помочь ему подняться.

- Вы не представляете... что я видел, - пробормотал он, его руки все еще сжимали друг друга в молитвенном порыве. - Вы не знаете, что он сделал с этими детьми, что он сделал с... с Никки. Бедная... дорогая... милая... Никки...

- Преподобный. Позвольте мне вызвать врача. Пожалуйста.

Он несколько раз чмокнул губами.

- Нет, нет причин вызывать врача. - Затем, после минутного раздумья, - не так ли?

Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, ничего этого не было. Возможно, то ужасное, чему он стал свидетелем в темном и сыром подвале Мейса, являлось галлюцинацией, страшным кошмаром наяву.

Но он знал, что такого не может быть. То, что он видел, было реальностью, и те дети, как и другие, находились в серьезной и страшной опасности. Он понимал, что обращаться в полицию неразумно: если Мейс сказал правду и те трое мужчин являлись полицейскими, не исключался вариант, что с ним не связаны и другие полицейские, а может, и весь штат?

К кому тогда он мог обратиться? Уж точно не к своим детям, которые только что поспешили выйти из дома, словно гости, спасающиеся от неловкой семейной ссоры. И, глядя в растерянные и жалкие глаза миссис Уонамейкер, Бейнбридж понял, что бедная женщина опасается, что у него случился нервный срыв.

Единственным источником помощи и наставления для Бейнбриджа являлся Господь, и это заставило его громко рассмеяться. После того, что Он позволил случиться с Никки, у преподобного не оставалось причин думать, что Господь прислушается к нему.

- Могу я позвать кого-нибудь, преподобный? - прошептала миссис Уонамейкер. - Я думаю, вам нужна помощь.

Преподобный поднялся и, стоя на шатких ногах, попытался взять себя в руки.

- Нет, миссис Уонамейкер. Спасибо, но нет. Я... я сожалею, что встревожил группу. Ужасно сожалею. - Он почувствовал, что снова срывается, готовый испустить очередной всхлип, но тут же сдержался и провел рукой по грязному лицу. - Я, пожалуй, приму горячую ванну, а вы, может, пойдете домой на ночь?

- Боже, нет. Мне еще нужно навести порядок, и я беспокоюсь о вас. Может, вам не стоит оставаться одному, может, мне следует...

- Вы очень добры, миссис Уонамейкер, но это излишне. Но все равно спасибо. - Он сел на диван и махнул ей рукой, чтобы та уходила. Бейнбридж так и остался сидеть, пока женщина собирала свои вещи, чтобы уйти.

Преподобный сидел, чмокая губами, глубоко задумавшись. Ему действительно не к кому было обратиться... кроме одного очень старого и давно забытого друга...

Он ощущал его вкус.

Когда миссис Уонамейкер ушла, преподобный отправился в свою комнату, просмотрел телефонную книгу и позвонил в магазин "Ликеры Даффи". Объявление в справочнике гласило: "У НАС ЕСТЬ ДОСТАВКА!"

Джей Ар прислонился к кухонной стойке лицом к Джеффу. Часть флуоресцентного потолочного светильника жужжала и мерцала, требуя ремонта. Джефф стоял у стены возле окна с волосами, мокрыми от принятого ранее душа. На нем был белый махровый халат Джей Ар. Его одежда, как и одежда Лили, лежала в стиральной машине под лестницей.

Джей Ар не смог ничего добиться от них, пока вез их в свою квартиру. Оба находились на грани истерики, особенно Лили. Она была так расстроена, что, вопреки здравому смыслу и, представляя в голове возможные судебные процессы, Джей Ар дал ей немного бренди, чтобы успокоить и согреть ее, пока Джефф принимал душ.

Как только Лили оказалась в душе, Джефф начал рассказывать Джей Ар о том, что произошло. Говоря отрывисто, нервно озираясь по сторонам, Джефф поведал ему о событиях того дня: как он наблюдал за Мейсом, Никки и Бейнбриджем из окна "Опасных видений", как Мейс исчез в люке, и как вечером они пошли по следам Мейса. Где Джефф его и потерял.

- Подожди, подожди секундочку, - перебил Джей Ар. - Кто такой этот Мейс?

- Я... не знаю.

- Откуда ты знаешь, кто он? Ты с ним уже встречался?

- Один раз. Вчера. В "Галерее". - Джеффа пробрала дрожь, и он стянул халат перед горлом.

- Что? - спросил Джей Ар. - Ты мне что-то не договаривашь?

Джефф медленно покачал головой.

- Вы подумаете, что я сошел с ума.

Джей Ар рассмеялся.

- Ты звонишь мне, чтобы забрать тебя в шести кварталах отсюда, и я нахожу тебя перед станцией "Шеврон", покрытого дерьмом, потому что, из того немногого, что я понимаю, ты провел весь вечер в канализации. Так что не волнуйся, Джефф, если бы я хотел считать тебя сумасшедшим, я бы уже считал тебя им.

Джефф отвернулся и посмотрел в окно. Джей Ар понял, что его попытка пошутить провалилась. Он продолжил более серьезным тоном.

- Я могу сказать, что этот парень пугает тебя, Джефф. Почему?

- Он... знает обо мне кое-что. То, что ему не следует знать. Что он не может знать.

- Например?

- Моя сестра...

- Я знал, что у тебя есть сестра, еще до того, как познакомился с тобой. Это было записано в моем списке. Просто, потому что...

- Нет, нет. Он знал то... то, что я никогда никому не рассказывал. То, о чем я только... только думал. Вещи...

- Вещи, касающиеся твоей сестры.

Джефф полностью отвернулся от него и посмотрел в дождливую темноту. Он судорожно сглотнул.

- Как скоро высохнет одежда? - спросил он.

- Послушай, Джефф... если это слишком личное, ты не должен...

- Дело не в том, что это личное, просто... - Его голос загустел, и он остановился, чтобы громко сглотнуть. - Со мной... что-то... не так.

Джей Ар понял, что был прав насчет чувств Джеффа к Мэллори, и он также понял, как сильно это тревожит мальчика.

- Мне кажется, я знаю, о чем ты говоришь, Джефф, - осторожно сказал он. - Надо быть слепым, чтобы не видеть этого по твоему лицу, когда ты говоришь о сестре, не слышать этого в твоем голосе. Поверь мне, с тобой все в порядке. Это не редкость. Я тоже проводил много времени со своей сестрой. Мы были очень близки. Я поздно начал встречаться с другими девушками - только в колледже - поэтому мы с ней являлись лучшими друзьями. Многие братья и сестры влюбляются друг в друга. И в двоюродных тоже. Нет, с тобой все в порядке.

Джефф ничего не ответил.

- Но... почему ты думаешь, что Мейс знает об этом?

- В "Галерее" он... он подошел ко мне и начал говорить о девушках, сказал, что у него как раз есть девушка для меня. И он описал ее. Мэллори, я имею в виду. И он... он пару раз упомянул... ну, мне снятся сны о ней, и... я думаю, он знает о них.

- Что? Как... Я не понимаю.

- Я тоже не понимаю. Но я думаю, что моя сестра у него там, внизу.

- Где внизу?

Джефф рассказал Джей Ар о дыре, которую они нашли в канализации, и о комнате, в которую она вела. Он подробно описал ее, включая музыкальные инструменты, что он видел. Затем поведал о планах Кевина встретиться с человеком, который обещал помочь группе.

- Думаю, Мейс и есть этот человек, - произнес Джефф.

- Так где эта комната?

- В старом оздоровительном клубе на углу Вентуры и Уитли. Я следил за ними там однажды ночью. - Он холодно усмехнулся. - Видите? Со мной что-то не так.

Он рассказал Джей Ар о бассейне, о том, что там находился преподобный, о животных, которые ползали по комнате и которые однажды уже прогнали его из здания.

А потом он поведал ему о том, что, как они слышали, случилось с Никки.

- Господи Иисусе! - воскликнул Джей Ар, выпрямившись от страха. - Господи, надо позвонить в полицию! - Он вдруг почувствовал, что его охватывает бешенство, и начал выходить из кухни, чтобы подойти к телефону.

- Подождите, Джей Ар. Это не то, что вы думаете. Никки была беременна. Отцом являлся Бейнбридж, проповедник из "Молодежи Голгофы". И Мейс заставил его смотреть, как... как он делал аборт.

- Ради всего святого, Джефф, она может умереть, если уже не умерла! Что он использовал для этого?

Джефф, казалось, немного побледнел, и его руки задрожали, когда он сказал:

- Я думаю, он использовал свой... язык.

Джей Ар сначала решил, что ослышался.

- Что?

- Свой язык.

Разговор внезапно перешел в скользкое русло, стал казаться чем-то совсем иным, может, шуткой, а может, наркотическим бредом. Может, они принимали наркотики?

- Джефф, то... то, что ты мне говоришь...

Джефф начал плакать. Его лицо исказилось, а глаза наполнились слезами.

- Он высунулся из его рта, как... как змея. Он засунул его в нее и просто... Мы бежали так быстро, как только могли, но он догнал. Лили шла впереди меня. Он... он смеялся надо мной там, он смеялся. Когда я уходил, он сказал, что он мне понадобится, что он хочет быть моим другом или что-то в этом роде, и что он мне скоро будет нужен, и он... он позвал меня... он сказал: "Тебе понадобится друг... старший братец".

Джей Ар чуть не вскрикнул при этих словах.

Старший братец.

"Ты проиграл, старший братец..."

- Как... как он выглядит, Джефф? Этот парень? - спросил Джей Ар.

- Высокий, худой. Длинные платиновые волосы заколоты на макушке. Его глаза... у него странные глаза. Они... не знаю, как будто золотого цвета.

Джей Ар вздохнул и поджал губы, вспоминая женщину, которая в последний раз увезла от него сестру. Ее глаза были бледно-золотыми... странными, такими холодно-уверенными и знающими.

"Ты сходишь с ума", - сказал себе Джей Ар, тряхнув головой, чтобы избавиться от леденящих душу мыслей.

- Мы должны позвонить в полицию, Джефф, - произнес он.

- Нет, нет, - ответил Джефф, все еще дрожа. - У него там сейчас трое, полицейские, его друзья. Вы не видели того, что видели мы, Джей Ар. Этот парень... он... - Все тело мальчика тряслось. - Он не человек, он смертоносен, смертоносен как сам ад, и... и у него там моя сестра, я точно знаю. Если не прямо сейчас, то раньше, и она будет там снова, и я боюсь за нее, Джей Ар, боюсь до усрачки.

- Ладно, ладно, просто подумай секунду, Джефф. Твоя мама знает об этом? О Мейсе?

Парень покачал головой.

- Она сейчас дома?

- Нет. На работе.

- Хорошо. Нам придется поговорить с ней об этом.

Джей Ар понял, что тоже дрожит, и чуть не вскрикнул, услышав звук слева от себя.

В дверях стояла Лили, завернутая в огромное полотенце и накинутый на плечи плед. Она выглядела расстроенной, но гораздо более спокойной, чем раньше.

- Могу я воспользоваться вашим телефоном? - спросила она.

- Конечно.

- Кому ты звонишь? - поинтересовался Джефф, следуя за ней в гостиную.

- Никки. Может быть... не знаю, я подумала, что смогу поговорить с ее матерью. Но она, наверное, пьяна и в отрубе валяется на диване. - Лили набрала номер нетвердой рукой и вопросительно посмотрела на Джеффа.

- Я рассказал ему, - произнес Джефф, кивнув в сторону Джей Ар.

Все трое замолчали, пока Лили ожидала, что кто-то ответит на звонок.

- Никки? - выдохнула она. - Это Лили, с тобой все в порядке? - Она начала плакать, но попыталась скрыть это в своем голосе. - Спишь? Как давно ты пришла?... Чушь, я знаю, что тебя не было дома! Никки, я была там! Я видела тебя! С этим... Нет, я не шпионила, я просто... нет, нет, подожди секунду.

Джей Ар издал тихий вздох облегчения и обменялся взглядом с Джеффом.

- Но что он с тобой делал? - нетерпеливо спросила Лили. - О, это чушь... Нет, я просто хотела... Ладно. Ладно. Я просто волновалась, Никки, вот и все. - Она выглядела смущенной, дезориентированной. - Я приду завтра. Хочу поговорить с тобой. Ты... ты уверена, что с тобой все в порядке?.. Да, хорошо. Спокойной ночи. - Ее рука медленно опустила трубку на подставку. Лили посмотрела на остальных растерянным взглядом, открыв рот. - Она спала. Вернулась домой около получаса назад. Говорит, что накурилась и устала, но... но с ней все в порядке.

- Что он с ней сделал? – резко спросил Джефф наполовину сердитым голосом.

Лили пожала плечами.

- Она разозлилась на меня, обвинила в том, что я шпионила за ней, и... сказала, что он просто ее друг. Они... дурачились. Он просто... - Она невесело усмехнулась. - Он просто лег на нее.

- Но как же преподобный и...

- Она больше ничего не сказала. Она устала. Мы должны поговорить завтра.

Джей Ар почувствовал огромное облегчение. Джефф заставил его на некоторое время потерять дар речи от ужаса. Теперь он улыбнулся.

- Слушайте, вы двое, - сказал он, - мне неприятно это говорить, но... ну, вы принимали сегодня какие-нибудь наркотики?

- Нет! - огрызнулся Джефф. - Мы ничего не употребляли! Я рассказал вам то, что мы видели.

- Я не называю тебя лжецом или кем-то еще, Джефф, но... то, что ты говоришь, что видел, невозможно. Абсолютно невозможно. - Джефф начал отвечать, его глаза были полны гнева, но Джей Ар поднял руку. - Подожди, я не отвергаю то, что ты мне рассказал. Этот парень, Мейс, похоже, действительно, тот еще типчик. Обещаю, я сделаю с ним все, что смогу. Если твоя сестра с ним водится, я поговорю с вашей матерью, и мы будем держать ее подальше от него. А пока... ну, когда высохнет одежда, я думаю, вам двоим стоит пойти домой и немного поспать. То, что вы видели или думали, что видели, очевидно, напугало вас до смерти. Если хотите, приходите сюда завтра, и мы выясним, с кем можно поговорить об этом Мейсе. Вообще-то, если хочешь, мы пойдем туда вместе, и я сам пообщаюсь с этим сукиным сыном. Хорошо? Но сегодня... просто хорошо выспитесь. Похоже, с Никки все в порядке. Я побеседую с ней. Мы обо всем позаботимся. Не о чем беспокоиться.

Он ошибался.

15 октября

На следующее утро все еще шел дождь, и небо было цвета сумерек.

Лили заехала за Джеффом в десять часов, и они отправились в "Крошку". Во время поездки никто из них не разговаривал, однако Лили выглядела гораздо лучше, чем накануне вечером.

Их подвела к столику массивная официантка с желваками и осипшим голосом. Кабинка находилась у окна, выходящего на бульвар Вентура.

Как только они заказали завтрак, Джефф спросил:

- Как ты спала ночью?

- А ты как думаешь?

- Да, я тоже.

- Джефф, - прошептала она, - что мы видели? Что произошло прошлым вечером? Мы сошли с ума?

Джефф не знал, что сказать. Вечером, когда они находились в той странной темной комнате, он был уверен в том, что они видели; но позже, после того как Лили поговорила с Никки по телефону, уверенности у него поубавилось.

- Я не знаю, Лили, - ответил он. - Я действительно не знаю.

Небрежно потянувшись через стол, она взяла его за руку и посмотрела в окно.

- Твоя сестра вернулась домой вчера вечером? - спросила она.

Джефф покачал головой. По дороге домой накануне вечером он объяснил ей, почему подозревает, что Мэллори как-то связана с Мейсом. Однако он не сказал ей всего того, что рассказал Джей Ар.

- Твои родители не сердились на тебя за то, что ты так поздно вернулась вчера? - спросил он.

- Нет. Когда я возвратилась, он уже спал. Мой отец. Он не слишком беспокоится о том, куда я хожу. Он мне доверяет.

- Твои родители в разводе?

- Нет. Моя мама умерла, когда я была маленькой. - Она снова посмотрела в окно, на мгновение задумчиво и отстраненно, а затем повернулась к Джеффу. - Это ложь. Она ушла. Мне было четырнадцать месяцев. Она решила, что не хочет быть женой и матерью, и уехала.

Ее рука казалась прохладной, а пальцы нервно подергивались; он понял, что за все утро она ни разу не улыбнулась.

- Почему ты мне это рассказала? - спросил он после паузы. - Я имею в виду, я не против, но... ну, ты не обязана была мне говорить.

Она пожала плечами.

- Я не люблю ложь. Мой отец лгал мне до двух лет. Он сказал мне, что она умерла. Потом бабушка открыла мне правду.

- А твой отец знает, что она тебе рассказала?

- Да. Мы говорили об этом. Мне не нравится, что он врал мне все это время, но я понимаю, почему он это делал. Он не хотел, чтобы у меня развился комплекс по этому поводу, будто она ушла из-за меня или что-то в этом роде. Какое-то время я не думала, что смогу снова доверять ему, но... ну, он так мне доверяет. Он хорошо ко мне относится.

- Мой отец тоже ушел. Думаю, он устал быть мужем и отцом.

- Может, они где-то живут вместе. - Она рассмеялась, и от ее улыбки Джеффу стало намного легче, как будто ничего не случилось, как будто они находились вместе просто ради того, чтобы быть вместе.

Он сжал ее руку, и она тепло ответила на этот жест, а затем этот момент растаял вместе с ее улыбкой.

- Мы должны встретиться с ней после завтрака, - сказала Лили. - С Никки, я имею в виду. Мне все равно, если она еще спит или, если у ее матери один из тех утренних приступов, которые всегда случаются перед первой выпивкой за день.

- Чем занимается ее мать?

- Ну, она получает много денег от своего бывшего мужа. Он снимается в кино, продюсер или что-то в этом роде. Но она также... ну, она еще и проститутка.

- Ты шутишь?

Она покачала головой.

- Никки притворяется, что не знает. Ее мать - лицензированная массажистка. Никки делает вид, что считает, что она только этим и занимается - делает массаж. Но я думаю, она знает больше.

Джефф молча надеялся, что Никки действительно знает, чем занимается ее мать, потому что если это не так, то в конце концов так или иначе ей откроется правда. Он полагал, что узнать такое о собственной матери было бы огромным ударом, и почувствовал укол печали по поводу Никки.

Когда Лили закончила есть, она вытерла рот салфеткой и отодвинула тарелку, сложив руки на столешнице. Слегка наклонив голову, она сказала:

- Странно, не правда ли? Я имею в виду то, как мы узнаем друг друга. У большинства людей, знаешь ли, есть что-то общее, например, занятия в школе или музыка. А у нас это... Никки и твоя сестра...

- Да, - ответил Джефф, кивая. - Но могло быть и хуже. Мы могли бы быть сами по себе.

- Да, наверное.

Никки жила на Фэйр-авеню в Северном Голливуде. У них с матерью была маленькая квартирка на втором этаже. Лестница и проход перед квартирой были загорожены, но, пока они стояли перед дверью, ветер задувал туда дождь.

Когда Лили нажала на колокольчик в центре двери, ответа не последовало.

- Который час? - спросила она, позвонив еще раз.

- Одиннадцать двадцать.

Лили подняла руку и сняла верхнюю крышку со светильника. На нижней стороне скотчем был приклеен ключ. Она отклеила его, поставила крышку на место и открыла дверь.

На диване лежала маленькая пухлая женщина с темными волосами, закрытыми глазами, приоткрытым ртом, хрипло дышащая. На журнальном столике стояли высокий пустой стакан и опорожненная бутылка из-под водки, рядом - пепельница, переполненная окурками. По телевизору шел старый вестерн.

- Должно быть, вчера вечером заработала лишнюю пятерку, - презрительно произнесла Лили, проходя через беспорядочную, захламленную гостиную и дальше по коридору.

Никки приподнялась в постели и недоверчиво посмотрела на них, когда они вошли в ее комнату.

- Что... вы, ребята... - Она потерла глаза и зевнула.

- Доброе утро, Ник, - сказала Лили. - Познакомься с Джеффом Карром.

Джефф с извиняющим взглядом улыбнулся ей.

- Привет.

- Ты уже встречалась с ним вчера, Никки. Помнишь?

- Что вы здесь делаете?

- Я же говорила тебе, что приду сегодня утром, - напомнила Лили, садясь на кровать. - Сейчас почти одиннадцать тридцать.

- Ну что ж. Сегодня суббота.

- Хочешь пойти с нами в кино сегодня?

Никки покачала головой.

- Не могу. У меня другие планы. - Простыня и одеяло упали с нее. На ней была майка с низким вырезом; в декольте груди покоился тот самый странный крест, который Джефф видел на ней накануне вечером. Под кожаным шнурком на шее виднелся большой фиолетовый засос.

- Чем будешь заниматься сегодня? - спросила Лили.

- Встречаться с друзьями.

- "Молодежью Голгофы?"

- О, нет, - сказала она, сморщив нос. - Только не с ними. - Она подтянула колени к себе и обняла ноги.

- С кем-нибудь, кого я знаю?

- Ну, ты сказала, что находилась там вчера вечером. Я тебя не видела, хотя... Ты ведь не была там на самом деле, правда?

Лили посмотрела на Джеффа, как бы говоря: "Ну вот, началось".

- Да, мы были там, Никки. Я хочу поговорить с тобой об этом.

- О чем?

- О том, что там произошло.

- Ммм... - Она с любопытством наморщила лоб. - Где вы были? В бассейне?

- Никки, почему ты там оказалась?

- Меня пригласил Мейс. Он тот парень, который...

- Я знаю, кто он. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что он с тобой сделал. Вы не просто дурачились. Там была кровь и... и его язык... - Ее голос стал мягким и немного испуганным. - Что он сделал?

Никки опустила глаза и стала рассеянно ковыряться в одеяле.

Лили прошептала:

- А что с твоим ребенком?

Никки вскинула голову, задыхаясь, и с открытым ртом посмотрела на Лили, дважды бросив взгляд на Джеффа - от смущения и унижения.

- Он знает, Никки. Он тоже там был.

Никки с минуту молча разевала рот, потом наконец выпалила:

- Это не твое дело, понимаешь, не твое чертово дело!

Лили явно шокировал ее лексикон.

- Я же говорила тебе, что не могу его оставить, Лили. Я не могу!

- Но почему ты выбрала именно его, чтобы это сделать? - спросила Лили, на мгновение закрыв глаза, как будто слыша все снова. - Господи, Никки, с ним... с ним что-то не так, что-то очень не так, и ты должна держаться от него подальше!

- Нет, нет, я нравлюсь Мейсу, он хочет, чтобы я была там. Он не станет лгать мне, как преподобный Бейнбридж. - Она с горечью выплюнула это имя.

Лили встала.

- Я собираюсь поговорить об этом с твоей мамой и...

- Не смей! Это не твое дело! Ты даже не знаешь Мейса. Почему бы тебе не прийти как-нибудь вечером? Он бы хотел...

- Я не собираюсь туда возвращаться.

Никки улыбнулась.

- Почему? У него там даже есть группа. Они будут играть в "Фантазме" в среду вечером.

Джефф шагнул вперед и сказал:

- Никки, мою сестру зовут Мэллори. Мэллори Карр. Она была там вчера вечером?

- Да, Мэллори, она была в бассейне. Я встречала ее. Но я не видела тебя...

- Что это? - спросила Лили, указывая на крест.

Никки посмотрела на подвеску, и ее лицо изменилось: улыбка смягчилась, а глаза, казалось, увидели что-то еще, что-то гораздо более прекрасное, чем простой предмет размером с ладонь на ее шее.

- Это Крестопор, - прошептала она.

- Что?

- Мне его подарил Мейс. - Она еще некоторое время смотрела на него, но больше ничего не сказала.

Лили произнесла:

- Никки, почему ты хочешь туда ходить? Почему ты хочешь быть с подобным человеком?

Все еще глядя на Крестопор, Никки ответила:

- Он хорошо к нам относится. Мы ему нравимся, ему нравится, что мы рядом. И... и он заберет нас отсюда.

- Откуда? - поинтересовался Джефф.

- Из Долины. Подальше от всего этого. Наших родителей, школы, таких вещей, как... чертова "Молодежь Голгофы", - прошептала она.

Лили уставилась на подругу, как на незнакомку-грубияна.

- И куда он тебя заберет? - спросил Джефф.

Никки, по-прежнему не глядя на него, ответила:

- В лучшее место. Это все, что он сказал. Но я ему доверяю. - Затем она посмотрела на него несколько вызывающе. - Мы все ему доверяем.

- Когда это произойдет?

- Он еще не знает, но говорит, что поймет, когда придет время.

Лили нахмурилась.

- Ты чувствуешь себя хорошо, Никки? Ты говоришь... по-другому. Странно.

- Я чувствую себя хорошо. - Она откинула одеяло, свесила голые ноги с кровати и встала, внезапно оживившись. - На самом деле, - сказала она, стаскивая через голову майку, - я чувствую себя великолепно. - Обнаженная до трусиков, со слегка колышущейся грудью, она пересекла комнату, бросила майку на кровать и улыбнулась им. - Я собираюсь принять душ. Мне скоро нужно уходить.

Джефф почувствовал, что краснеет, и повернулся к двери, чтобы уйти, неловко прочистив горло.

- Господи, Никки, - прошелестела Лили, - что с тобой случилось?

- Ничего, - бодро ответила та.

В коридоре Джефф услышал звуки за закрытой дверью ванной: миссис Астин тошнило. Он вышел в гостиную и прислушался к приглушенным голосам, доносившимся из спальни Никки. Через несколько минут оттуда, быстро шагая, вышла Лили.

- Пойдем, - сказала она, ее голос был напряжен.

Когда они выходили из квартиры, Никки крикнула:

- Увидимся позже, ребята!

Голос ее звучал очень радостно.

Утром Джей Ар первым делом подумал о Шейле. Она снилась ему всю ночь напролет. Его сны были путаными, сбивчивыми; кое-что из того, что Джефф рассказал ему накануне вечером, переплеталось с событиями, связанными со смертью Шейлы.

Во сне Джей Ар видел свою сестру вдалеке, стоящую перед темным зданием. Это был "Старый Красный Амбар", который сгорел неподалеку от Эль-Серрито через неделю после смерти Шейлы. Та медленно вошла внутрь. Джей Ар вдруг застыл от ужаса, потому что знал, что находится под этим домом. Он не мог этого увидеть, но чувствовал: грязные извилистые туннели и огромные темные комнаты, холодные и продуваемые сквозняками, густая паутина и черная вонючая слизь, стекающая по стенам и колоннам, живые твари, ползающие в темноте в ожидании, когда кто-нибудь войдет. Он подбежал к зданию на тяжелых, как свинец, ногах и ворвался в дверь, увидев лишь языки пламени, лижущие стены и потолок, и сестру, стоящую посреди всего этого с высоким, бледным, серебристоволосым мужчиной, который повернулся к Джей Ар и улыбнулся. Джей Ар позвал Шейлу, но та, казалось, оставалась глуха к его голосу, не обращая внимания на поднимающийся огонь вокруг нее. Мужчина открыл рот, все еще улыбаясь, и из его губ вылезла длинная толстая змея с гладкой блестящей чешуей. Однако у нее была не змеиная голова, а маленькая головка бледной, курчавой черноволосой женщины с холодными расчетливыми глазами. Она открыла свой крохотный рот и сказала: "Ты проиграл, старший братец..."

Существовало несколько вариантов этого сна, и после каждого он внезапно просыпался. Ни один из них не имел особого смысла, но все они содержали странную смесь знакомых и неприятных образов.

Джей Ар прекрасно знал, что под "Старым Красным Амбаром" нет ни туннелей, ни комнат; эти образы он позаимствовал из рассказа Джеффа о прошедшей ночи. Но больше всего его беспокоила змея с очень знакомой человеческой головой...

Он встал с постели, приготовил кофе и тосты и попытался почитать "Таймс", но его отвлекали мысли о Джеффе и Лили.

Что-то произошло, что так сильно их взволновало, но как это могло быть то, о чем они рассказывали? Чтобы удовлетворить свою потребность в логическом объяснении, его разум продолжал возвращаться к версии наркотиков; конечно же, они покурили немного травы прошлой ночью, может быть, употребили грибы. Даже если они действительно видели все, что описали, присутствие преподобного Бейнбриджа никак нельзя было объяснить. И если у него имелась причина находиться там, почему он не попытался остановить происходящее? Как мог человек, который так заботился о молодых людях, стоять в стороне и наблюдать за чем-то ужасным?

Чем больше он думал об этом, тем более диким все это казалось.

Он не смог доесть свой тост и быстро потерял всякий интерес к газете. Прислушиваясь к стуку дождя в окно, Джей Ар подошел к портфелю и достал брошюру "Молодежи Голгофы", которую ему дала Никки Астин. В ней был указан адрес их Дома, а также номер телефона и приглашение на встречи и субботний обед, проводимые каждую неделю. Он решил позвонить Бейнбриджу и договориться о визите.

Набрав номер, указанный в брошюре, Джей Ар некоторое время слушал монотонный гудок на другом конце провода. Он уже готов был повесить трубку, когда прозвучал густой, усталый голос:

- Да?

- Алло, это Дом "Молодежи Голгофы"? - неуверенно спросил он.

- Да.

- Меня зовут Джей Ар Хаскелл. Я звоню преподобному Бейнбриджу?

- Это я. – Собеседник откашлялся, пошлепал губами и произнес, - Чем могу быть полезен? - Его слова прозвучали невнятно, как будто перед этим он спал.

- Надеюсь, я вас не разбудил.

Преподобный что-то пробормотал, потом снова закашлялся.

- Э... я работаю психологом в средней школе Вэлли, преподобный, и некоторые из моих учеников - члены вашей группы. Я совсем недавно в этом районе и не знаю, чем вы занимаетесь. Я подумал, может быть, мы могли бы...

- Что именно вы хотели бы узнать о группе, мистер Хаскелл?

- Ну, ничего конкретного, я думаю. В основном я просто хотел познакомиться с вами. Посмотреть, как вы ладите с детьми, и все такое. Я много слышал о вас с тех пор, как приехал сюда.

- Надеюсь, хорошее. - В его голосе не было юмора.

- Одна из моих учениц дала мне вашу брошюру. Похоже, вы много работаете с этими детьми.

- Я стараюсь изо всех сил. Какая... какая ученица это была?

- Никки Астин.

Молчание.

Когда Джей Ар понял, что ответа не получит, он продолжил:

- Она с большим энтузиазмом отнеслась к группе. Более того, она пригласила меня заглянуть к вам как-нибудь.

Джей Ар ждал, но преподобный по-прежнему ничего не говорил.

- Согласно брошюре, вы устраиваете в Доме обед по субботам. Вы не будете возражать, если я загляну к вам сегодня и присоединюсь?

- Ну, - сказал преподобный, его голос охрип. - Мы... э-э... да, обычно так и делаем, но в эти выходные мы перенесли обед, потому что я был... я был немного... э-э... нездоров. Я просто подумал, что будет лучше... чтобы...

Он резко замолчал.

Бейнбридж явно чувствовал себя очень неуютно; Джей Ар ощутил перемену в нем при упоминании имени Никки. В каком-то извращенном, постыдном смысле Джей Ар это было приятно.

- Никки говорит, что вы очень близки, - продолжил он. - Это хорошо. Как я понимаю, ее мать сильно пьет. Никки, наверное, не помешал бы хороший пример для подражания.

- Да, но я стараюсь поддерживать хорошие отношения со всеми своими детьми, потому что... лучше, если они чувствуют, что я один из них.

Говоря как можно более непринужденно, будучи уверенным, что он сейчас заденет за живое, Джей Ар сказал:

- Кстати, преподобный, когда вы в последний раз видели Никки?

- Ну хорошо! - зашипел Бейнбридж. - Что вам от меня нужно? Зачем вы это делаете?

Джей Ар вздрогнул, не ожидая такого гневного ответа.

- Я... я... я просто...

- Вы его друг? Это так?

- Чей?

- Не играйте со мной, мистер Хаскелл.

- Эй, я не...

- Я не люблю, когда меня изводят, и, если вы считаете, что я...

- Преподобный! - Джей Ар резко огрызнулся, теряя терпение, - Я не извожу вас. Вовсе нет. Я просто... Я... Что вы знаете о человеке по имени Мейс, преподобный?

Снова молчание.

- Что-то случилось прошлой ночью. Я не знаю точно, что. Двое моих учеников утверждают, что видели, как Мейс что-то сделал с Никки Астин. Они говорят... ну, они говорят, что вы присутствовали там. Поверьте, я вас не извожу, я просто беспокоюсь о...

- Сейчас я повешу трубку.

- Нет! Нет, пожалуйста, не делайте этого. Мне нужна ваша помощь, преподобный. Знаете, сначала я им не поверил, решил, что они под действием наркотиков или что-то в этом роде. Но, разговаривая с вами, трудно не верить им. Если вы можете сказать мне, что...

- Боюсь... я не могу... помочь вам, мистер Хаскелл.

Джей Ар вздохнул с досадой.

- Знаете, преподобный, если то, что мне поведали, правда, у вас могут быть большие неприятности. Они сказали, что Мейс... что он сделал аборт Никки прошлой ночью. Что отцом являлись вы. И что вы стояли и смотрели.

Джей Ар услышал придыхательный кашель и понял, что преподобный плачет.

- Если это правда, преподобный, я собираюсь это выяснить, и найдется много людей, которые не придут в восторг от всего этого. Особенно мать Никки. Не говоря уже о родителях остальных членов вашей группы.

Преподобный глубоко вздохнул и произнес:

- Вы не понимаете. Вас там не было, вы... не знаете.

- Тогда расскажите мне.

- Мне очень жаль, мистер Хаскелл, - прошептал он.

- Я пойду туда сам, - тихо промолвил Джей Ар. - Я сам пойду в старый оздоровительный клуб и все узнаю.

- Нет. Не делайте этого. Что бы вы ни делали, не... ходите... туда.

Преподобный Бейнбридж повесил трубку.

Джефф и Лили пришли через пару часов, и Джей Ар приготовил для них кофе. Они рассказали ему о своем коротком визите к Никки, а он пересказал свой разговор с Бейнбриджем.

Пока Джефф и Лили сидели за кухонным столом, Джей Ар расхаживал вокруг них и говорил:

- Должен признаться, я подумал... ну, сначала я подумал, что вам двоим все померещилось, ясно? Я признаю это. То, что вы рассказали мне прошлой ночью, выглядело как бред, понимаете? Но теперь... я знаю, что что-то случилось. Я просто не знаю, что. - Он сел за стол рядом с ними. - Джефф, как скоро я смогу поговорить с твоей мамой?

- Ее нет дома весь день, а потом она уходит на работу примерно до двух тридцати. Утра, я имею в виду.

- Мм. Может, я застану ее завтра. А что ты делаешь сегодня?

- Мы с Лили собирались сходить в кино. Отвлечься от мыслей, понимаете?

- Я не хочу выглядеть занудой, но думаю, будет хорошей идеей, если ты останешься дома. Если Мэллори появится, удержи ее там. Не позволяй ей вернуться к Мейсу.

- Хорошо.

- И самое главное, не заработай язву от волнения. Возможно, все не так плохо, как мы сейчас думаем, так что...

- Все плохо, - тихо сказала Лили. - Вы не видели того, что видели мы. Все плохо.

- Что ж, давайте постараемся не забывать, что что бы ни происходило, мы делаем все возможное, чтобы остановить это. Сейчас это не так много, но мы делаем все от нас зависящее. Постарайтесь не волноваться слишком сильно. - Джей Ар не смог скрыть пустоту в своих словах.

Он и сам очень волновался...

16 октября

Кевина разбудил грузный мужчина в белой униформе, который, казалось, не мог перестать улыбаться.

- Проснись и пой, - проговорил мужчина, похлопывая по матрасу Кевина мускулистой рукой. Он открыл шторы и впустил серый утренний свет. - Это твой первый полный день здесь, и он будет насыщенным. Я Фил.

Кевин перевернулся и попытался накрыть голову одеялом.

- А-а-а. Скоро подадут завтрак. Ты же не хочешь его пропустить, потому что между приемами пищи здесь не кормят.

- Господи, мать твою за ногу, Фил, старый дружбан, старый приятель! - неожиданно выпалил Кевин, садясь в постели. - На сколько лет я выгляжу, чувак, на шесть? Может, на пять?

Щекастая улыбка Фила исчезла, и его лицо стало суровым.

- С тобой будут обращаться как с ребенком, если ты и дальше будешь вести себя как ребенок, - сказал он. - А теперь вставай и готовься к завтраку. Таково правило. С этого момента ты будешь строго следовать всем правилам. - Выходя из комнаты, Фил хлопнул себя по большому бедру и произнес, - Приступим к делу, ребята.

Кевин двигался с трудом. Его левый глаз все еще был опухшим после драки; губа была рассечена, на подбородок наложили два шва, а ребра болели. Он находился в лучшей форме, чем ожидал, но при каждом движении ощущал боль.

Он посмотрел на другую кровать в комнате. На краю сидел его сосед Лейф. Кевин познакомился с ним, когда приехал накануне. Лейф был костлявым и бледным, с полностью обритой головой. Он двигался невероятно медленно, а когда к нему обращались, на ответ уходило несколько секунд.

Лейф задумчиво улыбнулся Кевину.

- Добро пожаловать в Лорел, парень. Если повезет, тебе дадут лекарство. Элавил, чувак. Элавил и все такое.

Подростковый центр Лорел располагался на живописном зеленом холме неподалеку от бульвара Лорел Каньон. Снаружи он больше походил на школу, чем на учреждение для трудных подростков. Родители привезли его туда накануне и записали к руководителю - мужчине, который выглядел так, будто когда-то работал тренером по футболу. Его звали Люк, и он заверил Кевина, что его пребывание в Лореле не будет простым.

- Ты здесь, чтобы работать, Кев, - сказал Люк. – Работать над своими проблемами. И мы тебе поможем. Ты будешь работать до седьмого пота, а потом работать еще. Когда ты вернешься домой, ты будешь совершенно новым человеком. Собранным. Стрессоустойчивым, как я иногда говорю. А вы, мистер и миссис Донахью, не сможете поверить в то, каким он станет.

- Я хотел бы прояснить одну вещь, - твердо заявил отец Кевина. - Наша страховка покроет это...

- Как одеяло. Медицинская страховка. Потому что технически Кевин болен. И мы собираемся его вылечить.

В центре существовало три отделения. В палату А помещали тех, кто просто находился в депрессии и нуждался в терапии или консультации. В палату В - тех, кто до поступления в центр имел неприятности с законом или доставлял неудобства. Палата С являлась самой страшной. Там было много замков, часто использовались средства ограничения свободы, и, за исключением администраторов, большинство сотрудников являлись мужчинами, большими, внушительными, авторитетными. Это отделение предназначалось для буйных и склонных к суициду.

Формально Кевин должен был находиться в палате B, но, когда он приехал, в центре пустовали только две свободные койки. Обе - в палате С. Ему пообещали предоставить первую освободившуюся койку в палате В, но не уточнили, сколько времени это займет.

Несмотря на то, что палата C, расположенная в задней части большого здания центра, была ярко освещена, в ней царил полумрак. Подростки бродили по коридорам, бесцельно заходя и выходя из телевизионной комнаты и комнаты отдыха. Некоторые прислонялись к стенам коридоров, грызли ногти, хрустели костяшками пальцев или просто смотрели в пустоту. Одна девушка любила сидеть на диване с виниловой обивкой в коридоре и наблюдать за проходящими мимо людьми. У нее были глубоко посаженные глаза и выпадающие русые волосы. На ногах виднелись синяки – всегда видные, потому что она носила маленькую ночную рубашку, выдаваемую центром, а поверх нее лишь короткий халат - а запястья были перебинтованы. Иногда она смотрела на проходящих большими, водянистыми карими глазами и говорила: "Я ненавижу папочек". Она произносила это очень тихо, так тихо, что некоторые даже не слышали ее. "Я ненавижу папочек..."

Лейф медленно бродил по коридорам, его шаркающие ноги издавали звуки "ш-ш-ш", веки были сильно опущены, челюсть - отвисшей. Иногда он здоровался с проходящими мимо людьми, но к тому времени, как он успевал сказать слово, те уже уходили.

Иногда раздавались крики.

Казалось, в палате постоянно кто-то плачет.

Кевин не был обязан оставаться в палате С. Поскольку он являлся пациентом палаты В, ему разрешили спуститься туда и воспользоваться телевизионной комнатой, но он этого не сделал. Это казалось неправильным. Он чувствовал, что должен остаться в палате С, что кто-то должен остаться в палате С, кто-то, кто не должен там находиться. Кевин не знал, почему он так считает, но он так считал. Он отправился в телевизионную комнату палаты С и провел там большую часть времени.

В середине того воскресного дня Люк пришел к нему в телевизионную комнату.

- Просто хотел немного поболтать с тобой, приятель, - сказал Люк с улыбкой футбольного тренера-мачо, похлопав Кевина по спине.

Кевин ненавидел, когда его называли "приятелем".

- Итак, - продолжил Люк, - вчера я дал тебе листок с расписанием. Ты знаешь, что должен быть на занятии в группе в четыре. Помни, что это одна из самых важных частей твоего пребывания здесь, поэтому ни в коем случае не пропускай ее. Доктор Морли придет сегодня вечером, чтобы поговорить с тобой, осмотреть и определить, нужны ли тебе лекарства.

"Элавил, чувак... Элавил и все такое..."

- Есть шанс, что в течение следующих трех дней у нас освободится для тебя место в палате B.

- Три дня? - спросил Кевин. - Как... как долго я здесь пробуду?

Люк снова улыбнулся ему.

- Сколько потребуется, приятель, сколько потребуется.

После его ухода Кевин уставился в телевизор, не видя изображения. Мейс пообещал группе, что в следующую среду вечером они будут играть в "Фантазме". Кевин не собирался пропускать это выступление.

Он не собирался оставаться в подростковом центре Лорел.

Он потрогал то место на груди, где висел его Крестопор. Он вернет его обратно. Он выберется. Мейс узнает, где он, и придет за ним. Он молился, чтобы так и случилось...

Когда Джефф проснулся, его мать уже приняла душ и оделась, а на кухне готовились бельгийские вафли. Она широко улыбнулась ему, наливая кофе.

- Доброе утро, красавчик, - сказала она.

- Привет. С чего ты так нарядилась?

- Мне нужно пройтись по магазинам с Кайлой. Мы собираемся купить кое-какие материалы, а потом поедем к ней, чтобы подумать над одеждой для кукол. Но, - она подняла палец, - я вернусь позже днем. А сегодня мне не нужно работать. Так что давайте займемся чем-нибудь втроем. Всем, что вы двое захотите сделать. Мэллори уже встала?

- Мам, - нерешительно начал Джефф, - несколько дней назад - в прошлый четверг - между тобой и Мэллори что-то произошло.

Направляясь на кухню за вафлями, она пробормотала:

- Мы поссорились, вот и все.

- Должно быть, это было серьезно.

- Все ссоры серьезные, - вздохнула она.

- Ты знаешь... что она с тех пор не появлялась дома?

- Что... что? - Эрин медленно повернулась к нему, ошеломленная. - Где она?

"Не говори ей", - подумал Джефф. – "Не сейчас".

- Я... не знаю.

Эрин двинулась к нему.

- Ты был в курсе все это время? - Наклонившись к нему за столом, она выговорила, - И ты не сказал мне? Джефф, она может быть ранена, она может быть... ну, мы должны позвонить кому-нибудь, в полицию... - На ее лице отразилась паника.

- Нет, нет... - Он быстро попытался придумать что-нибудь, что удержало бы ее от звонка в полицию. - Она с Кевином, я это знаю. Она... она, наверное, скоро вернется.

- О, Господи, что я наделала? - Эрин села и принялась грызть костяшки пальцев.

- Слушай, с ней пока все в порядке. Но мой школьный психолог, Джей Ар Хаскелл, хочет поговорить с тобой об этом. Он...

- Он знает? Ты ему сказал?

- Мы говорили об этом, и...

- Но ты не сказал мне? - зашипела она. - Господи, Джеффри, это... ну, это моя вина, и ты мог бы хотя бы...

- Послушай, мам, сейчас ты ничего не можешь с этим поделать. Я останусь здесь на случай, если она вернется домой. Когда ты вернешься, я позвоню Джей Ар и...

В комнату влетела Кайла, высокая и худая, с распущенными светлыми волосами и, как всегда, очень спешащая.

- Извини, я опоздала, но на дорогах ужасные пробки, и - о, привет, Джеффи - мой телефон постоянно звонит. Ты готова, Эрин?

Эрин долго смотрела на Джеффа, молча жуя костяшки пальцев.

- Я вернусь в районе пяти или около того, - наконец произнесла она. Потом, обращаясь к Кайле, - Да, иду.

Большую часть дня Джефф провел за просмотром телевизора и выполнением домашнего задания, изо всех сил стараясь не думать слишком много. Бурбон, который мать хранила в кухонном шкафу, чуток помог, но много он не выпил, так как не хотел быть пьяным, когда она вернется.

Лили заскочила около двух, и они посмотрели старый фильм с Джимми Стюартом, сидя близко друг к другу на диване; их руки соприкасались, пальцы поглаживали пальцы.

На середине фильма зазвонил телефон, и Джефф бросился к нему, надеясь услышать на другом конце голос Мэллори.

Однако, звонил Брэд Крейслер.

- Привет, Джеффи, как дела?

- Отлично, Брэд.

- Не похоже, что у тебя все в порядке.

- Да, ну...

- Я сейчас у Ника, и мы собираемся пойти поесть. Хочешь с нами?

- Не могу.

- Господи, ты что, никогда никуда не ходишь и ничего не делаешь? Мы идем в "Галерею", так что ты мог бы заглянуть к Лили, как ее там.

- Она сегодня не работает.

- Откуда ты знаешь?

- Она со мной.

- С тобой? Ты меня уложил. Ну, чувак, это радикально - Господи, я лучше отстану от тебя. Но сначала я должен спросить кое о чем. Ты занят в среду вечером? Потому что у меня день рождения, и, если ты ничего не планируешь, моя сестра и ее муж устраивают мне вечеринку, и я подумал, что ты не откажешься прийти. Мой шурин довольно заводной, так что должно быть весело.

- Да, конечно, наверное. У меня нет никаких планов.

- Круто. На этом закругляюсь, - он хихикнул, - ты, слюнявый монстр.

Без десяти минут пять входная дверь открылась, и Джефф оглянулся через плечо, ожидая увидеть Эрин.

Там стояла Мэллори.

Джефф мгновенно поднялся с дивана и оказался рядом с ней.

Она одарила его улыбкой с усталыми глазами и направилась в свою комнату, пробормотав:

- Привет.

- Мэллори, - выговорил он ей вслед, не зная, что сказать. Когда сестра вошла в свою комнату, Джефф повернулся к Лили и произнес, - Звони Джей Ар.

- У тебя есть его номер?

- Позвони в службу информации. Поторопись. - Он последовал за Мэллори в ее комнату. - Мэллори, что ты здесь делаешь?

- Я думала, ты будешь рад меня видеть, - уныло ответила она.

- Да, я рад, но... Мэллори, нам нужно поговорить.

Она достала из шкафа небольшой чемодан, сняла пальто и открыла ящик комода.

- Ты не видел мои белые джинсы?

- Мэллори.

- О чем нам нужно поговорить?

- Не прикидывайся дурочкой - ты же знаешь. О том, где ты была и что делала.

- Ты знаешь. Ты был там. В пятницу вечером. Мейс сказал мне.

На ее шее висел один из крестов - как Никки его назвала - Крестопор?

Джефф снова принялся говорить, хотел попросить ее остановиться и побеседовать с ним, но тут в гостиной началось движение. Он услышал, как открылась и закрылась дверь, потом - шаги и голоса, голос Эрин, а затем та оказалась у двери в спальню, ее глаза были расширены, а движения импульсивными.

- Мэллори, где ты была, где-ты-была?

- С друзьями.

- Почему ты не предупредила нас, почему не позвонила или не сказала что-нибудь, прежде чем уйти?

- А Джефф разве не сообщил тебе, что меня нет?

Эрин ничего не ответила.

- Ты ведь даже не знала, что меня нет дома?

Снова без ответа.

Мэллори улыбнулась.

- Видишь? Какая разница? - Она опять повернулась к ящику комода и начала доставать одежду.

- Что ты делаешь?

- Собираю кое-какие вещи.

- Зачем? Куда ты идешь?

- Побыть с друзьями.

- Ты останешься здесь, мы поговорим, ты меня поняла? - Эрин повышала голос.

- Я не хочу с тобой ни о чем говорить.

Они продолжали ругаться, но Джефф перестал воспринимать их слова. Через несколько секунд они начали кричать, и парень закрыл глаза. Отвернувшись, он вышел из комнаты и направился в гостиную, где стояла Лили, с тревогой наблюдая за ним.

- Ты дозвонилась до него? - мягко спросил Джефф.

Девушка кивнула.

- Он сказал, что будет через несколько минут. Может... ну, может лучше, если я уеду?

Джефф немного подумал и согласился, что это, возможно, хорошая идея. Он проводил ее до машины под дождем и встал рядом под навесом, пока Лили отпирала дверцу. Она повернулась, быстро поцеловала его в губы, села в машину и уехала.

Ему не хотелось возвращаться в дом. После начала занятий в школе обычно там было довольно тихо, но теперь, даже стоя на улице под навесом, он слышал кричащие голоса, мысленно видел их злые, перекошенные лица...

Джефф медленно возвращался, позволяя дождю намочить его одежду, пока он длинными, неторопливыми шагами шел по траве перед домом. Прежде, чем он зашел внутрь, подъехал на своей машине Джей Ар, припарковался перед зданием в неположенном месте и вышел из нее, подбежав к Джеффу.

- Что происходит? - спросил он.

- Мэллори дома. И моя мама тоже. Они ссорятся внутри. Мама не знала, что Мэллори не было все это время, и теперь злится на меня за то, что я ей не сообщил.

- Господи. Как много ты ей рассказал?

- Ничего, правда.

- Хорошо. Пойдем в дом, и я попробую с ней поговорить.

Они вошли в квартиру, и Джей Ар вздрогнул от криков, доносившихся из комнаты Мэллори. Джеффу самому показалось, что он уменьшается в размерах; ему захотелось исчезнуть или заставить исчезнуть всех остальных.

Через несколько мгновений голоса смолкли. Эрин выскочила из спальни Мэллори, захлопнув дверь с такой силой, что вся квартира задрожала.

- Мама, - вымолвил Джефф, когда она направилась на кухню, - это Джей Ар...

- Не сейчас, Джеффри. - На кухне захлопали шкафы, дверца холодильника открылась и закрылась.

В замешательстве последовав за ней, Джей Ар сказал:

- Миссис Карр, я думаю, будет неплохо, если мы поговорим.

Эрин вернулась с бокалом вина и, сделав глоток, холодно посмотрела на Джеффа.

- Это твой психолог? - спросила она. - Тот, кому ты рассказывал о наших проблемах? – Затем, обращаясь к Джей Ар. - Джеффу, похоже, удобнее разговаривать с незнакомцами, чем с собственной матерью. Так что до сегодняшнего дня я была практически в неведении. Чем могу помочь?

- Есть некоторые вещи, о которых вы должны знать, миссис Карр.

- И мой сын не может мне рассказать о них?

- Ну, не все из этого имеет отношение к вашей семье.

Ее лицо изменилось, расслабилось; она выглядела заинтересованной, но испуганной, и переместилась на диван, медленно опустилась, не сводя глаз с Джей Ар.

- Что сделала моя дочь? - спросила она.

Глубоко вздохнув, Джей Ар повернулся к Джеффу и произнес:

- Давай-ка, присядем...

Джей Ар и Джефф по очереди рассказывали то, что знали. По мере того, как они говорили, Эрин, казалось, все глубже утопала в диване. На ее лице отразилось несколько эмоций, но самой сильной, как показалось Джей Ар, была вина. Очевидно, между ней и Мэллори произошло нечто большее, чем обычная ссора между матерью и дочерью, что-то, что, по ее мнению, оттолкнуло Мэллори от нее. Он не считал, что имеет право задавать личные вопросы, но даже если бы и имел, Джей Ар не был уверен, что стал бы.

Что-то в Эрин Карр подсказывало ему, что она живет за множеством стен. Она казалась очень замкнутой, как будто что-то защищала.

Сначала она отреагировала на историю так же, как и Джей Ар - с недоверием. Но по мере того, как они продолжали, ее неверие сменилось недоумением, а затем и страхом. Когда страх прошел, Эрин потянулась к руке Джеффа.

Через час, когда они сообщили ей все, что хотели, Эрин молча сидела на диване, переводя взгляд с Джеффа на Джей Ар и обратно. Она ничего не говорила, и вскоре Джей Ар стало не по себе от этого молчания.

- Слушайте, - сказал он, - я проголодался. Я не ел с самого завтрака. Почему бы мне не пригласить вас двоих на ужин?

- Нет, - ответил Джефф, - я останусь с Мэллори. А ты иди. - В его голосе звучали ободряющие нотки, как будто он хотел, чтобы Эрин ушла.

Та находилась в замешательстве.

- Я бы хотел поговорить с вами еще кое о чем, - произнес Джей Ар.

Она кивнула, соглашаясь, словно понимая, что будет лучше, если она ненадолго покинет квартиру.

В машине Джей Ар они оба впервые за все время знакомства заговорили непринужденно. О погоде и о том, как быстро пролетел год. Затем воцарилось молчание.

- Я не знаю, что я сделала не так, - сказала Эрин.

- В смысле?

- С Мэллори. Я... я чувствую, что допустила ошибку.

- Джефф считает, что между вами что-то произошло, между вами и Мэллори, как раз перед тем, как она ушла. Это правда?

Некоторое время Эрин колебалась.

- Мой муж ушел два года назад, - наконец произнесла она, глядя в окно. - Он просто уехал, и с тех пор я живу одна, пытаясь прокормить детей и себя. Я нашла несколько работ, которые не... ну, не совсем...

- Да?

- Я работаю в агентстве секса по телефону. Знаете, парни звонят, снимают деньги с кредитки, и какая-то женщина говорит с ними пошлости минут двадцать. В прошлый четверг Мэллори вернулась домой, пока я разговаривала с клиентом. У нас и до этого все было не очень хорошо, но то, что она услышала... ну, это вывело ее из равновесия. Думаю, она ушла той ночью и вернулась только сегодня.

- Джефф знает об этом, о вашей работе?

- Нет, и я не хочу, чтобы он знал.

- Вы уверены, что это разумно?

Она на мгновение уставилась на него.

- Ну, - продолжил Джей Ар, - после того, что случилось с Мэллори, возможно, рассказать Джеффу было бы неплохой идеей. Я имею в виду, может быть, это позволит избежать повторения подобной ситуации в дальнейшем, понимаете, о чем я?

- Нет. Я не хочу, чтобы он знал. Я собираюсь уволиться с обеих своих работ, как только смогу найти что-то еще.

- Обеих работ?

Снова долгое молчание, затем Эрин выговорила:

- Ну, я... я еще и танцую. В барах. Я танцую стриптиз.

- А Джефф и Мэллори знают?

Она покачала головой.

Джей Ар на мгновение задумался, пожевав губу.

- Миссис Карр, это...

- О Боже, пожалуйста, зовите меня Эрин, - рассмеялась она.

- Хорошо. Вам не кажется, что будет проще просто рассказать им обо всем? Я имею в виду, если бы вы это сделали, это не стало бы такой большой проблемой. Но если вы будете продолжать скрывать это от них...

Она кивнула.

- Я понимаю, о чем вы. Но они временные, эти работы. Я не хочу, чтобы они... ну, чтобы они испортили отношение Джеффа и Мэллори ко мне.

- Но вы же их мать! Если бы вы дали им понять ваше положение - ну, то есть, вы не замужем, вы должны их содержать...

- Слушайте, а кто вообще воспитывает этих детей?

Он кивнул.

- Извините. Я просто... ну, я тоже о них думаю. Я имею в виду... Мы с Джеффом стали хорошими друзьями. Он отличный парень. Он думает о вас с Мэллори только лучшее. Он очень чувствительный, и если он узнает...

- Я знаю, знаю. Но он не узнает. Я ищу другую работу. - Она повернулась к нему и слегка улыбнулась. - Правда. Он не узнает.

Джей Ар улыбнулся ей в ответ.

- Итак, - спросила она. - Куда мы едем?

- Вы любите китайскую кухню?

После ухода матери и Джей Ар Джефф некоторое время сидел в гостиной. Из комнаты Мэллори не доносилось никаких звуков, а он не решался зайти к ней, хотя очень этого желал. Казалось, ее не было гораздо дольше трех дней, и ему хотелось сесть и поговорить с ней - не только о том, что происходило, но и так, как они обычно разговаривали до этого...

Он подошел к двери ее спальни и тихонько постучал.

- Это я.

- Заходь.

Джефф открыл дверь и заглянул внутрь. Мэллори все еще собирала вещи и укладывала их в чемодан.

- Итак, - сказал он, проходя в комнату, - как дела?

- Ну, пока мама не вернулась домой, я была в полном порядке, - рассмеялась сестра. В глазах у нее стояли слезы, а голос все еще был немного хриплым, но она не плакала. - Как сам? Я не видела тебя несколько дней.

- Да, я знаю. У меня все хорошо, только... я волновался за тебя.

- О, тебе не стоит этого делать. Я в порядке. Я очень хорошо провожу время, встречаю много новых людей... Знаешь, ты тоже должен прийти.

Он проигнорировал это замечание.

- Я бы хотел, чтобы ты перестала собираться.

- Я должна. Мне нужно не так уж много, но кое-что просто необходимо. Я должна иметь сменную одежду и...

- Ты не уйдешь, Мэллори. Я не позволю тебе.

Сестра перестала собирать вещи и повернулась, улыбаясь. Пройдя через комнату, она положила руки ему на плечи и поцеловала в щеку.

- Ты такой милый, - сказала она. - Ты всегда так беспокоишься обо мне. - Мэллори улыбнулась ему, приблизив свое лицо к его лицу. - Зря ты так, знаешь ли. Со мной все в порядке. Я могу о себе позаботиться.

- Но я волнуюсь. Как и мама.

- Да, я вижу, - рассмеялась она. - Она даже не знала, что меня нет дома, Джефф! Что нужно сделать, чтобы ты увидел, что ей просто... наплевать...

- Но ей не все равно! И мне тоже.

Она отошла и вернулась к своему чемодану, поправила его содержимое и плотно закрыла.

- Есть что-нибудь поесть? - спросила она.

- Ну... наверное, я могу приготовить тебе сэндвич.

- Да. Давай. А я пойду приму душ. - Она стянула с себя рубашку, отбросила ее в сторону и вышла из комнаты в одних трусах и лифчике, улыбаясь.

Джефф быстро отвернулся, стараясь не смотреть на темную ложбину между ее грудями, на то, как они обтягиваются лифчиком и слегка подпрыгивают при ходьбе.

Он пошел на кухню и приготовил сэндвич с индейкой, пока сестра принимала душ. Через несколько минут она вышла в халате и села за стол.

- Очень вкусно, - сказала она, жуя.

Джефф сел за стол и открыл колу.

- Знаешь, я скучала по тебе, - произнесла Мэллори.

Тогда-то он и заметил, что в ее глазах появилась какая-то тяжесть, а речь стала немного странной. Она была уже не та; она изменилась за время своего отсутствия. Он вспомнил запах марихуаны в фитнес-клубе в пятницу вечером и подумал, что, возможно, она слишком много курила. Но это было не просто изменение, вызванное наркотиками. Она казалась более расслабленной, чем обычно, более спокойной, более... той, кем она являлась на самом деле.

- Я бы хотела, чтобы ты вернулся вместе со мной, - продолжила Мэллори, быстро доедая сэндвич. Она сделала глоток его колы, улыбнулась и встала. - Хочешь травы?

- Мэллори...

- Пойдем, мама вернется нескоро. - Она направилась в свою комнату.

Джефф на мгновение уткнулся лицом в руки. Когда он пришел в ее комнату, сестра сидела на краю кровати и посасывала маленькую трубку. Комната наполнилась сладким ароматом марихуаны, и она улыбнулась ему, выпустив из ноздрей струйку дыма.

- Я бы не хотел, чтобы ты этого делала, - сказал он.

В комнате было темно, если не считать голубовато-серого света, пробивавшегося сквозь узкий проем между шторами. Когда Джефф шагнул внутрь, дверь спальни медленно закрылась сама собой, как это иногда случалось, оставив лишь двухдюймовый проем.

- Ну, давай. - Она протянула ему трубку.

Не обращая на нее внимания, Джефф сел рядом с ней и произнес:

- Мэллори, не возвращайся. Пожалуйста. Мейс... с ним что-то не так. Он опасен. Я видел, что он сделал с Никки Астин, и он... Господи, Мэллори, он смертельно опасен.

- Никки Астин? О, он не причинил ей вреда, с ней все в порядке. Он мой друг, Джефф, - возразила она, ее глаза слегка остекленели. Она усмехнулась. - Я же говорила, что он спрашивал о тебе, не так ли? Он всегда интересуется о тебе. Он хотел бы, чтобы ты тоже пришел.

Джефф покачал головой и начал говорить, но сестра прервала его.

- Он сказал мне... он сказал, что я тебе очень дорога.

- Да, Мэллори. - Джефф положил руку на ее руку и сжал. - Вот почему я не хочу, чтобы ты возвращалась. Что-то не так, что-то плохое происходит. Я знаю, что это звучит глупо, но...

Она прислонилась к нему, хихикая, сделав еще одну затяжку из трубки.

- Если бы ты просто пришел, - сказала она, - ты бы увидел, как хорошо мы проводим время, как... - Она остановилась, чтобы улыбнуться ему. Несмотря на улыбку, Мэллори выглядела лет на десять старше своего возраста. Она обняла его за плечи, медленно наклонилась к нему и нежно прикоснулась губами к его щеке.

Прикосновение ее губ вызвало у него легкую дрожь удовольствия.

- Знаешь, что еще сказал мне Мейс? - прошептала она. - Мейс сказал мне... сказал, только вчера вечером... сказал, что ты в меня влюблен. - Ее лицо расплылось в ухмылке.

Джефф похолодел.

- Это правда, Джефф? - Она коснулась кончиком пальца его уха.

Он заерзал рядом с ней.

- Правда?

- Мэллори...

- Мейс кое-что знает, видишь ли. Я имею в виду, он знает то, чего не знает большинство людей. - Она провела пальцами по его волосам и снова поцеловала его в щеку, надолго прижавшись губами к его коже. - Он хороший друг, Джефф, правда. - Другая ее рука переместилась на его грудь и коснулась шеи с противоположной стороны.

- Не надо, Мэллори. - У Джеффа начала кружиться голова, он был дезориентирован, как будто попал в какой-то сон. Он попытался отодвинуться от сестры, но та притянула его ближе.

- Мейс прав? - прошептала она. - Обычно он всегда прав, ты же знаешь. - Она провела пальцем по переносице и коснулась его губ.

Джефф почувствовал ее дыхание на своей щеке, на горле, ощутил, как она провела губами по его подбородку, по щеке к уху, где ее язык пробежался по мочке.

- Он сказал, что причина, по которой ты не хочешь, чтобы я встречалась с Кевином, в том, что ты ревнуешь, - хихикнула она ему в ухо.

Несмотря на то, что из его тела, казалось, вытекла каждая толика силы, Джеффу удалось осторожно отстраниться от Мэллори.

- Остановись, - прошептал он, его голос дрожал. Он встал и посмотрел ей в лицо, пока та делала еще одну затяжку. - Давай положим все эти вещи на место, Мэллори, - сказал он, жестом указывая на ее чемодан. - Хорошо?

Мэллори покачала головой, медленно выдыхая.

- Нет, мне скоро придется уйти. - Она положила трубку на кровать и встала перед ним, улыбаясь. Ее волосы были еще влажными и пахли знакомым запахом шампуня, как в ту ночь, когда она пришла к нему в постель два года назад. Она развязала пояс на талии, и халат распахнулся спереди. Между грудей лежал блестящий от влаги Крестопор - она не сняла его даже в душе. Мэллори обхватила брата за шею и придвинулась к нему вплотную, прижавшись грудью к его груди. - Почему бы тебе не пойти со мной? - прошептала она. - Пожалуйста, Джефф? Мы можем... заняться вещами...

- Нет, Мэллори. - Он отступил назад, но не настолько быстро, чтобы предотвратить растущую твердость в джинсах. - Послушай, Мэллори, почему бы тебе не одеться, после чего мы сходим в кино или еще куда-нибудь, а? Звучит неплохо? Как насчет этого?

- За мной приедет друг, - прошептала она и снова шагнула к нему, подойдя вплотную. Сквозь одежду он почувствовал тепло ее кожи, и ему захотелось прикоснуться к ней...

"Со мной что-то не так".

...ему отчаянно хотелось прикоснуться к ней, но вместо этого он отшатнулся, сжал кулаки и сердито произнес:

- Ты никуда не уйдешь, Мэллори. - Затем вышел из комнаты, запер входную дверь, раздвижную стеклянную дверь и сел на стул в коридоре, ожидая, когда она выйдет.

Она рассмеялась в своей спальне и сказала:

- Мейс был прав.

Руки Джеффа дрожали, и он понял, как тяжело дышит, поэтому расслабился - во всяком случае, попытался это сделать - откинул голову назад и сделал глубокий, медленный вдох. Он не отпустит ее, даже если ему придется привязать ее к себе, пока не вернутся их мать и Джей Ар. Джефф барабанил пальцами по подлокотникам кресла, пока Мэллори не высунула голову из дверного проема спальни.

- Джефф, ты не мог бы мне помочь?

- Я не собираюсь помогать тебе собирать вещи, потому что ты не...

- Но мой друг придет с минуты на минуту. - Она направилась в ванную, уже одевшись.

Джефф не двигался.

В дверь позвонили.

- Это он, - провозгласила Мэллори.

Джефф встал и медленно пошел к двери. Снова раздался звонок. Он посмотрел в глазок.

На пороге стоял полицейский в форме. Он выглядел сонным, его волосы были взъерошены.

Снова раздался звонок.

- Мэллори? - позвал полицейский.

- Господи, - пробормотал Джефф, внезапно у него внутри все заныло. Он тихонько набросил цепочку на входной замок. - Господи, Господи Иисусе, - вздохнул он, поспешно проходя через гостиную в ванную, но сестры там уже не было, поэтому он вошел в ее комнату и закрыл дверь, прошипев, - Мэллори, ты не уйдешь, черт возьми, просто останешься здесь на ночь, хорошо? Только на эту ночь, и мы поговорим, ты, я и мама, мы...

В комнате все еще было темно, и Джефф не понимал, почему сестра бродит без света, но это не представлялось важным, поэтому он не стал тянуться к выключателю, а просто поспешил к Мэллори...

...и наступил на что-то мягкое, что заизвивалось под его ногой и издало знакомый шипяще-пищащий звук.

Джефф вскрикнул и чуть не упал, пытаясь отодвинуться от существа, но тут появилось еще одно и еще.

Он видел глаза, мерцающие в темноте вокруг него, на полу и на кровати, на комоде и даже в открытом шкафу.

Он не мог дышать.

Он не мог пошевелиться.

- Видишь, Джефф? - тихо произнесла Мэллори. - Я обещала Мейсу вернуться. Он ждет меня. - Она подняла чемодан и двинулась к двери, наблюдая за ним. Пары глаз устремились в сторону, убираясь с ее пути. - Это... это... ну, он называет их своими глазами, Джефф. Вот откуда он так много знает, так много видит. - В ее голос прокралась грусть. - Ты не пойдешь со мной, Джефф? Мейс не навязывает нам никаких правил, он не хочет, чтобы мы менялись, он хочет, чтобы мы были такими, какие мы есть. Он заботится о нас, уделяет... уделяет нам внимание, слушает.

- Мэ... Мэллори, - захныкал Джефф, боясь сдвинуться с места хоть на дюйм, - Мэллори... - Но он не знал, что сказать.

В дверь снова позвонили.

- Мы можем ему доверять, - продолжила она, ускоряя шаг. - Представляешь? Кто-то, кому можно доверять и кого можно уважать? Я знаю, что сейчас ты доверяешь маме, но тебе не следует этого делать. Ты многого о ней не знаешь... Я имею в виду, так же, как и о папе... Я любила его, доверяла ему, но он просто ушел, вот так. Родители Кевина - ты знаешь, что они с ним сделали? Они забрали его, поместили в какое-то заведение, в какой-то подростковый центр. Ты не можешь доверять родителям, Джефф, мы сами по себе. Но мы можем доверять Мейсу, правда, так что, пожалуйста, Джефф, пойдем со мной!

- Мэллори, - сказал Джефф, у него пересохло во рту, - он... Я не знаю, что он с тобой сделал, но ты ошибаешься, ты не можешь ему доверять, - он направился к ней, - Я видел, что он сделал с Никки, я смотрел, как он...

Существа с визгом сомкнулись вокруг него, и он весь напрягся.

Мэллори открыла дверь в спальню.

- Он заберет нас, Джефф, - сказала она. – В лучшее место. Он... ну, я не понимаю его, он не такой, как мы, может быть... может быть, даже не человек. Но он хочет, чтобы мы пошли с ним. Так что я пойду. - Сестра остановилась в дверях и некоторое время смотрела ему вслед. - Если ты захочешь отправиться с нами, Джефф, ты знаешь, где нас найти. - Мэллори повернулась и пошла прочь.

Джефф не шевелился, пока существа выбегали из комнаты следом за ней, волоча за собой длинные тонкие хвосты и шумно цепляясь когтями за ковер.

"Откуда они взялись?" - подумал он. – "Их ведь не было здесь несколько минут назад, они не могли..."

"...если только они не находились здесь все это время".

Он услышал, как открывается входная дверь, услышал голоса, выскочил из спальни и помчался по коридору, но к тому времени, когда он добрался до гостиной, дверь закрылась, и Мэллори уже не было в доме.

Ругаясь под нос и дрожа всем телом, Джефф вернулся в спальню сестры, включил свет и стал осматриваться, пока не нашел то, что искал.

В задней стенке шкафа была прогрызена дыра. Отверстие было достаточно большим, чтобы в него пролезла одна из этих тварей. Итак, они появились изнутри стены.

Он захлопнул дверь шкафа, подставил стул с прямой спинкой под ручку двери и, выйдя, закрыл дверь спальни.

Некоторое время Джефф ходил по квартире, стараясь не заплакать, чувствуя злость, пустоту, беспомощность и то, что он потерпел поражение.

После нескольких минут такого блуждания он включил телевизор, прибавил громкость, чтобы не слышать шум дождя за окном, сел и стал ждать Эрин и Джей Ар.

17-19 октября

Дожди шли, начиная с первой недели октября, но с тринадцатого числа они стали сильными и продолжительными. Признаки зимы появились еще до того, как осень перевалила за половину. Но признаки были несколько иными, чем обычно... странными...

Небо над долиной Сан-Фернандо оставалось угрюмо-серым, затянутым жирными темными тучами, в которых виднелись пятна грязного дыма. Иногда ветер дул так сильно, что уличные знаки раскачивались взад-вперед, а водителям приходилось крепче держать руль, чтобы не вылететь с дороги. В Северном Голливуде из-за наводнения был закрыт участок Мурпарк-авеню, и организована объездная дорога.

Оползень с холмов над Энсино нанес дому популярного певца ущерб почти в миллион долларов. Молодой чернокожий мужчина, бьющий рекорды своими концертами и продажами альбомов, последние два года вел затворнический образ жизни, и в связи с этой историей репортеры выходили на улицы с микрофонами и камерами, каждый из них пытался первым поговорить с певцом после его самоизгнания из публичного поля зрения. История попала в национальные новости, привлекая внимание к странной погоде, установившейся в Южной Калифорнии.

О смерти офицера Билла Грейди почти забыли. Было слишком много других сюжетов для новостей.

Десятого октября в средней школе "Вашингтон Мемориал" в Ван Найсе двое учеников жестоко напали на своего учителя биологии. Данное происшествие оказалось в центре внимания еще и потому, что у учительницы, находившейся на третьем месяце беременности, после нападения случился выкидыш, а ученики, мальчик и девочка, которые встречались с ней после уроков, чтобы обсудить свои неудовлетворительные оценки, исчезли. Даже их родители не знали, где они находятся.

Вдовец из Силмара был забит до смерти, и его пятнадцатилетняя дочь являлась главной подозреваемой; она также исчезла. Полиция опрашивала ее друзей и знакомых, но часть из них найти оказалось трудно; некоторые даже не ходили в школу.

Учителя старших классов в долине Сан-Фернандо заметили разницу во многих своих учениках. Те, которые обычно не уделяли должного внимания урокам, становились еще более невнимательными. Однако наиболее разительной являлась перемена с лучшими учениками - теми, кто всегда приходил на занятия и обычно получал только пятерки и четверки. Оценки и посещаемость многих из них значительно снизились. Учительские комнаты в средних школах Долины заполняли размышления о том, что детям не хватает внимания, что они неспокойны, будто весной, когда всем не терпится выйти из класса. Это было не более чем темой для случайных разговоров, и никто не считал происходящее слишком странным. Все объясняли необычной погодой...

В понедельник утром, когда Джей Ар отправился в гостиную факультета, обычные разговоры, которые он случайно услышал, показались ему признаками чего-то большего. Он надеялся застать мистера Бута до начала рабочего дня, чтобы они могли обсудить ученика, который пять раз подряд отказывался явиться на встречу. Проходя через холл к кофейнику, Джей Ар уловил обрывки беседы:

- ...не знаю, что с ними, но все они, будто находятся в другом месте, если вы понимаете, о чем я говорю.

- ...более враждебные, чем обычно...

- ...в прошлый четверг думал, что весь класс набросится на меня...

Бут опаздывал, поэтому Джей Ар встал у кофейника, незаметно прислушиваясь к остальным, пока к нему не подошел мистер Макдоул, заведующий музыкальным отделом, и не завязал разговор. Они поболтали о странной погоде, и Макдоул продолжил повествование о своих планах поехать в Европу на рождественские каникулы. После нескольких минут беседы Джей Ар спросил:

- Мистер Макдоул, вы слышали, чтобы кто-нибудь из ваших учеников упоминал о человеке по имени Мейс?

- Мейс... о, да, собственно говоря, слышал, - сказал тот, почесывая щеку. Это был высокий худой мужчина с длинным лицом и серо-стальными волосами, которые сходились на лбу. - Насколько я понимаю, он неплохой музыкант. У него есть группа, как я слышал. Сам я с ним не встречался, но дети много о нем говорят.

- Довольно популярен, да?

- Очевидно. Как я понял, его группа выступает в каком-то ночном клубе на этой неделе. Кажется, в среду. Скорее всего, это будет некий зубодробительный рок, но, по крайней мере, он хоть чем-то заинтересовал детей. Это больше, чем я смог сделать в последнее время.

Джей Ар поёжился. Если уж Макдоул слышал о Мейсе, то, по мнению Джей Ар, о нем знали очень многие ученики. И если они отзывались о нем положительно...

Налив себе еще одну чашку кофе, Джей Ар отправился в свой кабинет и устало вздохнул, усаживаясь за стол. Накануне вечером он очень мало спал и очень замучался.

Его ужин с Эрин Карр прошел хорошо, но обстоятельства встречи наложили определенную тень на этот вечер. Хотя ему было очень неприятно видеть ее нечестность по отношению к Джеффу и Мэллори, она, тем не менее, казалась сильной и достойной восхищения особой, приложившей немало усилий, чтобы подняться над всеми трудностями, выпадающими на долю разведенной и неквалифицированной женщины с двумя детьми, которых нужно содержать. Сидя напротив нее в маленьком китайском ресторанчике, где они обедали, Джей Ар осознал, как давно он не встречался с женщиной. Было легко признаться себе, что Эрин Карр кажется ему очень привлекательной; но когда она снова расстроилась и начала едва сдерживать слезы, он постарался не думать о ее гордых и прекрасных глазах и о том, как хорошо чувствовать ее руку в своей.

Все стало еще хуже, когда они вернулись в квартиру и застали Джеффа одного, беззвучно плачущего перед телевизором. Он объяснил, что произошло, пока их не было дома, показал дыру в шкафу Мэллори, рассказал все, что она сказала. Парень говорил тихо, двигался очень медленно, с опущенными плечами, выглядя побежденным, разбитым, пристыженным.

Эрин и сама была расстроена, напуганная рассказом Джеффа о существах, которые сопровождали Мэллори из квартиры.

- Мыши, - вздохнула она, положив дрожащую руку на руку Джей Ар. - Я слышала их в стенах, но думала, что это просто мыши. Они похожи на... Господи, крыс, у нас завелись крысы, вы знаете, какие болезни они переносят?

Джефф начал протестовать, утверждая, что это не крысы, но тут зазвонил телефон. Звонила Лили, которая сказала, что скоро приедет. Эрин выпила пару бокалов и успокоилась, а позже, когда Джефф и Лили тихо разговаривали за столом, Джей Ар заверил ее, что сделает все возможное, чтобы вернуть Мэллори домой.

- У вас есть дети? - спросила она, глядя на него тяжелыми от спиртного глазами.

- Нет, но я... ну, скажем так, имею представление о том, через что вы проходите.

Покачав головой, она пробормотала, наполовину про себя:

- Я все испортила. Очень испортила. Как только я увидела, что между нами все плохо, я должна была положить этому конец, должна была сесть и долго беседовать, все уладить. Но нет, я оказалась слишком... занятой. Подумала, что все само собой рассосется.

Она была готова вот-вот расплакаться, а Джей Ар не хотел этого, не думал, что сможет вынести ее слезы вдобавок ко всему прочему, поэтому широко улыбнулся, сжал ее руку и произнес:

- Вы можете сделать это, как только она вернется.

На своем столе Джей Ар нашел конфиденциальную записку, в которой сообщалось, что один из его учеников, Кевин Донахью, находится в подростковом центре Лорел на "расширенном консультировании" и не будет посещать школу в течение неопределенного времени.

Как Мэллори и сказала Джеффу накануне вечером, родители Кевина "избавились от него".

Джей Ар просмотрел свое расписание на день. Утром у него значились две встречи, нужно было разобраться с бумагами, после обеда - собрание, а в конце дня - еще одна встреча. Он мог отпроситься с собрания, и это дало бы ему достаточно времени, чтобы повидаться с Кевином. Он позвонил в подростковый центр Лорел, чтобы договориться о визите...

В то утро Джефф отправился в школу вместе с Лили. Она заехала за ним в семь тридцать, а когда он сел в машину, наклонилась и осторожно поцеловала его в щеку.

Когда Лили пришла в квартиру накануне, они уселись за стол, и Джефф пересказал ей события вечера. Когда он закончил, она взяла его за руку и прошептала:

- Джефф, помнишь последние выходные перед началом занятий? Тот субботний вечер? Что ты делал? Ты помнишь?

Он помнил, но лишь кивнул в ответ.

- Произошло что-то странное, не так ли? - спросила она. - Что-то, что ты не мог понять, да? Верно?

Еще один кивок.

- Со мной тоже. Мы с подругами находились в "Галактической Аркаде" на Ланкершиме, и вдруг - не знаю точно, в какое время это случилось - произошел какой-то... ну, не знаю, перепад напряжения, что ли. Автоматы для пинбола накренились, а все видеоэкраны стали какими-то непонятными. Я оглядела своих подруг, и у всех был такой вид, будто они только что получили худшую новость в своей жизни. И, это прозвучит глупо, но все мы одновременно посмотрели вверх, и флуоресцентные лампы - ну, знаешь, эти трубки? - они немного потускнели, и мы поспешили на улицу - не знаю почему - и просто стояли на тротуаре, как и все остальные, то есть все остальные тоже просто стояли там, как будто их только что ударили по голове или что-то в этом роде. Мы глядели вверх, но... там ничего не было. Во всяком случае, ничего не было видно. Но... мне показалось, что я что-то увидела. Я не знаю, что, потому что там ничего не было, но у меня возникло такое чувство. Потом оно исчезло, и мы все пошли как ни в чем не бывало. Мы отправились есть мороженое и никогда не говорили об этом. Я даже не уверена, что остальные это помнят. - Она покачала головой. - Но с тех пор... ты подумаешь, что я такая зануда, клянусь, но с тех пор все пошло не совсем... правильно. С тех пор я плохо сплю, а мой папа - это на него совсем не похоже - беспокоится обо мне больше обычного. Он постоянно спрашивает, все ли в порядке в школе и тому подобное.

Лили долго сидела и смотрела на него, ожидая ответа, но Джефф ничего не произнес. Не потому, что считал ее сумасшедшей, а потому, что она была права. Она была права, и он знал это, и это пугало его.

- Дело не только в тебе, - прошептала она. - Я имею в виду твою семью, твою сестру - это не только ты, это и все другие. Никки, Кевин... Знаешь, я слышала об этом парне, Мейсе, но понятия не имела, кто он или что он. Я и сейчас толком не знаю, но я знаю достаточно, чтобы бояться его. На прошлой неделе я сидела в кафетерии и слышала, как четыре разных человека говорили о нем так, словно он являлся чертовым цирковым клоуном, а они были маленькими детьми или что-то в этом роде. Дело не только в нас, Джефф, просто он еще не присосался к нам. Не так, как ко всем остальным.

- Так что же мы можем сделать? - спросил он.

- Предупредить остальных, тех, кто, как и мы, не купился на то, что предлагает Мейс.

Кивнув, Джефф сказал:

- Да, но это не вернет мне сестру.

В ту ночь, когда он лежал в постели без сна, внутри у него было холодно и пусто. Его воображение неслось со скоростью убегающего поезда, унося его в будущее без сестры, в будущее, в котором ему придется жить под грузом вины за то, что он снова позволил ей уйти.

Он думал о том, что сказала Лили, и задавался вопросом, сколько еще людей считают Мейса своим другом, сколько из них пойдут в среду вечером в "Фантазм", чтобы послушать игру Мейса и его группы...

Лили выглядела уставшей, пока вела машину, и некоторое время они не разговаривали. На бульваре Лорел-Каньон образовалась пробка, и только через несколько мгновений они поняли, что опоздают в школу. Пока они ждали, когда движение рассосется, Джефф спросил:

- Что ты делаешь в среду вечером?

- Ничего. А что?

- Мейс выступает со своей группой в "Фантазме".

- Думаешь, нам стоит пойти?

- Не знаю. Я приглашен на день рождения в тот вечер. Может, стоит подождать и посмотреть.

- Что подождать и посмотреть?

- Посмотреть, кто еще пойдет. Давай поспрашиваем в школе в ближайшие пару дней, попытаемся выяснить, насколько популярен этот парень.

- Зачем? В смысле, что это даст?

- Не знаю, но для начала сойдет.

Дворники монотонно работали над лобовым стеклом, и поток машин сгущался, как кровь в трупе...

В гостиной громко играло радио, пока Эрин потягивала четвертую чашку кофе. Репортер рассказывал об оползне на Лорел-Пасс, из-за которого движение по бульвару Лорел-Каньон было затруднено вплоть до бульвара Бербанк; ситуация становилась все хуже, и не наблюдалось никаких признаков улучшения по крайней мере в течение нескольких часов. Это означало, что движение на улицах будет хаотичным на многие мили вокруг квартиры Эрин.

Она сидела за столом уже почти два часа, пытаясь составить список возможных вакансий, на которые могла бы претендовать. Пока что Эрин остановилась на официантке и уборщице. Ни то, ни другое не будет оплачиваться так же хорошо, как танцы в стрип-барах, и, видимо, ей придется снять небольшую и менее дорогую квартиру в районе похуже. Если бы она днем работала за столиками, а ночью - уборщицей в отеле или больнице, то, возможно, смогла бы выкрутиться, но тогда у нее не осталось бы никакой личной жизни. В этом случае она будет лишь работать и спать, и у нее не хватит времени на детей.

Эрин отодвинула список, не желая больше смотреть на него. Она потянулась к смятой пачке сигарет на столе, достала одну и прикурила. Она бросила чуть больше года назад, но в то утро проснулась с желанием закурить. Пачка нашлась в дальнем ящике верхней тумбочки, и сигареты на вкус оказались такими же старыми и несвежими, как и на ощупь.

После того как Джей Ар ушел накануне вечером, она пожелала Джеффу и его подруге Лили спокойной ночи и легла в постель, но сон не приходил. Большую часть ночи она промучилась, чувствуя, как невидимая стальная лента все туже и туже охватывает ее грудь; образы Мэллори как маленькой девочки, как ребенка, как комочка в животе крутились в ее голове, когда она отчаянно пыталась понять, где допустила ошибку.

Эрин была благодарна Джей Ар за его присутствие прошлой ночью; то, что кто-то не из членов семьи проявил подобную заботу, очень помогло. Однако это не вернуло Мэллори.

Его слова повторялись в ее голове снова и снова: "Если вы будете продолжать скрывать это от них... если вы будете продолжать скрывать это от них..."

Она боялась рассказывать им об этом, но не могла больше скрывать правду.

"В этом нет ничего постыдного", - думала она, потягивая кофе. – "Это всего лишь работа, не более того; она дает им крышу над головой, они это поймут".

Но она не была уверена, что Мэллори поймет все правильно, особенно после того, что она услышала в четверг. Мэллори и Джефф были очень близки, и при желании Мэллори могла бы сильно повлиять на то, как Джефф воспримет слова Эрин.

Стальная полоса снова сомкнулась вокруг ее груди, сжимаясь все сильнее и сильнее.

Голос по радио радостно произнес:

- Ну что ж, детишки, матушка-природа не слишком добра к нам, и, по словам нашего метеоролога, ее настроение не скоро изменится, так что, полагаю, нам придется просто смириться и терпеть, да?

Джей Ар стало не по себе от стерильности подросткового центра Лорел, когда его вели по длинному коридору с кремового цвета стенами и флуоресцентным освещением. Кроме нескольких досок объявлений и огнетушителей, здесь не было ничего, что могло бы нарушить монотонность, только множество дверей друг за другом.

По коридору его вел мускулистый мужчина с ухмылкой и табличкой с именем "Люк" на нагрудном кармане тонкого белого халата. Он представился супервайзером, что бы это ни значило.

- Обычно мы с осторожностью принимаем посетителей, - любезно поведал Люк, проведя Джей Ар в хорошо обставленную комнату с тремя полками книг в мягких обложках у одной стены и телевизором с большим экраном у другой. - В основном мы разрешаем родителям, а также братьям и сестрам посещать нас раз в неделю. Но мы еще ни разу не получали просьбу о посещении от учителя или школьного психолога. Мы хотели бы получать их больше, так как это проявление заботы. Дает нам понять, что мы не одиноки в нашем деле. Ладно, - сказал он, дважды хлопнув Джей Ар по спине, - присаживайтесь вот сюда, а я его приведу.

В комнате находились еще четыре человека, очевидно, пациенты (или заключенные, как бы их ни называли в подобных заведениях): два мальчика и две девочки.

За пределами комнаты и на некотором расстоянии по коридору раздавались крики. Сначала голоса были неразборчивы, потом один возвысился над остальными, разборчиво крича: "Я ненавижу папппочек, вы меня слышали, я сказала, что ненавижу паппоочек!"

Джей Ар вздрогнул от этого голоса, усаживаясь на стул.

Через несколько минут Люк ввел Кевина в комнату и усадил его за круглый стол напротив Джей Ар. На столе лежала незаконченная головоломка, и Кевин начал возиться с некоторыми из фрагментов, избегая смотреть на психолога.

- Через двадцать минут здесь будет собрание группы, - сказал Люк, - так что нам придется освободить комнату. - Похлопав Кевина по спине, он ушел.

- На самом деле мы никогда не встречались, Кевин, - произнес Джей Ар, - но я твой школьный психолог. Меня зовут Джей Р. Хаскелл, но, пожалуйста, называй меня Джей Ар.

Кевин со скучающим видом ковырялся в головоломке, не поднимая глаз. На нем были джинсы и простая белая футболка.

- Когда я узнал, что ты здесь, я... ну, я подумал, что ты захочешь поговорить.

Кевин покачал головой.

- Ну, я бы хотел поговорить.

Кевин поднял голову, и Джей Ар понял, что парень избит, лицо в синяках, один глаз опух. На подбородке виднелись швы.

- Боже, что с тобой случилось? - спросил Джей Ар.

- Подрался. Так я сюда и попал. Кучка парней набросилась на меня возле "Микки Ди", приехали копы, все разбежались, кроме меня. Мои родители... они решили, что я должен находиться здесь.

- Это безумие. Из-за драки?

Парень пожал плечами и вернулся к головоломке.

- Кевин, если ты скажешь мне, кто это был, те парни, которые избили тебя, возможно, я смогу тебе помочь. Я поговорю с твоими родителями...

- Это не поможет. Это была не единственная причина...

- О?

- Меня не было дома некоторое время. Какая разница, чувак? - Он вдруг начал быстро говорить, хмуро глядя на Джей Ар. - Какая разница, а? Они уже давно искали повод, чтобы посадить меня сюда. Они обыскали мою комнату, сняли дверь – можешь поверить? Они сняли дверь моей гребаной спальни! Все равно рано или поздно они бы меня сюда упекли.

- А где ты был?

- Не твое собачье дело, чувак.

- С Мейсом?

Кевин удивленно посмотрел на него, и на мгновение показалось, что он вот-вот улыбнется.

- Ты знаешь Мейса?

- Я знаю о нем, Кевин, и то, что я знаю... - Он наклонился вперед, придвигаясь ближе к Кевину. - Кто такой Мейс? Откуда он?

Кевин взглянул через плечо Джей Ар на окно, и на его губах появился намек на улыбку.

- Я... не знаю, - сказал он после долгой паузы. - Но это неважно.

- Почему?

- Потому что он... когда мы встретились, я относился к нему с недоверием, но теперь нет. Он предложил мне помочь с моей группой - у меня есть группа, знаешь - и он дал нам место для репетиций, музыку, чтобы играть, хорошую музыку - он многому нас научил. И он наш друг.

- А почему ты сначала отнесся к нему с недоверием?

- Ну, я подумал, может, он хочет нас обокрасть - группу, я имею в виду. Его предложение звучало хорошо, но... слишком уж хорошо. Потом я пошел домой. Мой младший брат... он начал смеяться надо мной, потому что мама сняла дверь моей спальни, как говорил. - Его глаза забегали по Джей Ар, а голос слегка повысился от эмоций. - Она обшарила все мои ящики и шкаф. Она начала кричать на меня, говорила, что они собираются отправить меня сюда, преподать мне урок и тому подобное.

- Когда это было?

- В прошлом месяце. Я подумал, что мне есть что терять, понимаешь? И я пошел на встречу с Мейсом, я и группа. И я рад, что мы это сделали. Мы играем в "Фантазме" в среду вечером.

- Но ведь ты все равно будешь находиться здесь.

Кевин посмотрел в глаза Джей Ар и просто улыбнулся.

- Последние несколько недель ты хорошо посещал занятия, Кевин. Ты не встречался ни с кем из нас, но ходил почти на все уроки. Но я проверил свои записи, прежде чем прийти сюда сегодня, и обнаружил, что вдруг на прошлой неделе все прекратилось. Какое-то время ты вроде бы старался. А теперь тебе... что, все равно? Почему?

Парень продолжал улыбаться.

- Кевин, не знаю, в курсе ты или нет, но Мейс пугает многих людей.

Никакого ответа.

- Что-то не так с тем, что он делает. Ты знаешь Никки Астин? Знаешь ли ты, что несколько ночей назад он...

Кевин встал.

- Подожди, пожалуйста, позволь мне...

Парень все еще улыбался, но его улыбка стала холодной, когда он направился к двери.

Джей Ар подскочил.

- Кевин, пожалуйста, ты не знаешь, что он...

Кевин уже находился в коридоре, и Джей Ар последовал за ним.

- Кевин! - крикнул он, потянулся к руке парня, но не успел. К Джей Ар быстро подошел круглый мужчина в белом, на бейджике которого значилось "Фил".

- Извините, но мы бы предпочли, чтобы вы не кричали здесь, - сказал Фил.

- Послушайте, мне нужно с ним поговорить, он...

- Мы очень внимательно относимся к посещениям, сэр. Очевидно, он больше не хочет с вами разговаривать.

Джей Ар смотрел, как Кевин медленно идет по коридору и исчезает за одной из многочисленных дверей...

Через несколько минут после того, как Джей Ар закончил последнюю за день консультацию, к нему в кабинет пришли Джефф и Лили. Они оба выглядели усталыми и напуганными. Психолог попытался завязать разговор на отвлеченную тему, но Лили и Джефф продолжали обмениваться быстрыми, загадочными взглядами, и Джей Ар понял, что что-то случилось.

- Ладно, - серьезно сказал он, присаживаясь на угол стола, - что происходит?

Джефф наклонился вперед в своем кресле, поставив локти на колени, и произнес:

- Помните ту штуку, которую, как мы говорили, носила Никки? Странный крест, который она называла Крестопор?

Джей Ар кивнул.

- Мэллори тоже носила такой. Они получили их от Мейса.

- Они по всему кампусу, - тихо промолвила Лили.

- Что, кресты? - спросил Джей Ар.

Джефф кивнул.

- Сегодня я видел, Господи, не знаю, может, штук двадцать пять. Наверное, больше.

- Это только те, которые мы смогли засечь, - добавила Лили. - Половина девочек в моем классе физкультуры носили их сегодня в душе. Я подошла к Шерри Кавано и потрогала его, начала спрашивать, где она его взяла, и она взбесилась. Она оттолкнула мою руку, как будто я ее ударила или что-то в этом роде.

Джей Ар отодвинулся от стола и сел в кресло, быстро вспоминая день и пытаясь осознать, видел ли он кого-нибудь из учеников, носящих кресты; вроде нет, но он их и не искал.

- Мой друг Ник носил такой же, - сказал Джефф. - Обычно мы редко проводим время вместе в школе. В основном летом. Мы давно не общались, но сегодня я встретил его в кафе, и он был... другим.

- Каким другим? - поинтересовался Джей Ар.

- Не знаю. Он довольно милый парень, обычно спокойный. В последние недели лета он ходил угрюмым, потому что его родители разводились. Сейчас он... он все еще тихий, но у него такая странная улыбка на лице, как будто он знает что-то, чего не знаю я, и он... он много смотрит. Я поинтересовался, откуда у него эта штука на шее, и он сказал, что ее подарил друг. Я спросил, был ли это кто-то из моих знакомых, и он несколько секунд ничего не отвечал, только жутко улыбался. Потом произнес: "Да, ты его знаешь" и ушел.

- Все стало по-другому, - сказала Лили. В ее голосе звучало разочарование, и она нахмурила брови. - Неужели никто больше не замечает этого? Только я?

В коридоре раздались крики, и Джей Ар на мгновение прислушался. Он узнал голос Фэй Беддоу; она спорила с какой-то девушкой. Он постарался не обращать на них внимания.

- Как именно по-другому, Лили? - спросил он.

Взглянув на Джеффа, Лили ответила:

- Ну, во-первых, эта погода, во-вторых, эти проклятые кресты повсюду... Моя подруга Никки, мисс Религия, начала вести себя как шлюха... а еще у меня есть другая подруга - она страдает булимией, ее мать постоянно твердит, что она толстая, поэтому ее тошнит каждый раз, когда она ест, и какое-то время она просто чахла.

Это была одна из учениц Джей Ар; прошло несколько недель с тех пор, как он ее видел, и психолог не мог вспомнить ее имени, но помнил лицо, вытянутое и осунувшееся, с впалыми щеками и глазами с темными кругами.

- Она внезапно стала набирать вес, - продолжила Лили. - Снова ест, кажется счастливой... - Она пожала плечами, выговорив эти слова.

Джей Ар вспомнил, как направил ее в клинику по лечению расстройств пищевого поведения - как давно? Три недели назад? Месяц? Раньше? - он даже сам записал ее на прием. Он не стал узнавать, пошла ли она, но Джей Ар мог сказать по тону голоса Лили, что та не думала, что изменения в ее подруге произошли в результате какой-либо клиники или профессиональной консультации.

- Она носит Крестопор? - спросил Джефф.

- Я не знаю. Она не была в... школе... - ее глаза медленно расширились от осознания, когда она посмотрела на Джеффа, - ...давно.

"Она с ним", - понял Джей Ар. – "Вот о чем они думают, чего они боятся, что она с Мейсом".

Он постучал карандашом по рабочему столу, представляя, что произойдет, если он пойдет к мистеру Буту со всем, что знает - а на самом деле он знал очень мало - и скажет ему, что нужно что-то сделать с этими крестами, которые носят по всему кампусу, что они что-то значат и могут вскоре вызвать кучу неприятностей. Бут бы рассмеялся.

"Хаскелл", - сказал бы он, - "у нас есть дети, которые втыкают булавки в нос и лезвия бритвы в уши и называют их драгоценностями. Вы хотите, чтобы я поднял шум из-за каких-то крестов?"

Вопли в коридоре усилились; Джефф и Лили оглянулись через плечо на закрытую дверь.

- Как вы думаете, что происходит? - спросил их Джей Ар.

Прежде чем кто-либо успел ответить, Фэй Беддоу закричала.

Джей Ар вскочил из кресла, распахнул дверь и в мгновение ока оказался в коридоре, бегом направляясь к кабинету Фэй. Позади него раздались торопливые шаги, а из кабинета впереди послышались звуки потасовки. Дверь офиса Фэй распахнулась, из нее выскочила девушка и бросилась к Джей Ар, перебегая от стены к стене зигзагами. Когда психолог увидел на ней кровь, все перед его глазами будто замедлилось, потому что он понял, что случилось что-то плохое.

Он уже встречал эту девушку раньше: латиноамериканка, немного полноватая, с черными волосами, которые тогда спадали до пояса, а теперь были уложены в косу. На ней была длинная дубленка, развевавшаяся за спиной, как плащ, когда она бежала, а на лацканах и на передней части белого свитера виднелись брызги крови. Над ее грудью, словно маятник, раскачивался взад-вперед крест с закругленными концами, темно-красный и тяжелый, и с каждым взмахом он выбрасывал все новые бисеринки крови на ее пальто и свитер. Джей Ар протянул руки, чтобы остановить ее, крикнув: "Эй, эй, подожди!", но девушка пронеслась мимо, крутанув его и прижав к стене, и он уже было побежал за ней, хотя к ней устремились другие, пытаясь удержать ее, но тут он услышал голос Фэй, перешедший в мучительный, гортанный крик: "Боооже! Боооже!"

Джей Ар снова повернулся, побежал к ее кабинету, протиснулся в дверной проем, и его ноги заскользили по полу, после чего он неуклюже остановился, взмахнув руками, чтобы удержать равновесие.

Стол Фэй находился напротив двери, а сама она стояла на коленях за ним, раскинув руки по столу и запрокинув голову. На стене за ее спиной виднелись брызги крови.

Она ухмылялась.

- Фэй... - Джей Ар вздохнул и двинулся к ней, чувствуя, что его ноги подгибаются, потому что что-то было не так с ее лицом, с ухмылкой, растянувшейся по всей левой щеке, затем он понял, что ее черная кожа блестит, мокрая, и еще он увидел зубы, так много зубов...

- Фэй? - Он подбежал к столу, когда она с ужасным булькающим звуком поднялась на ноги, все еще ухмыляясь...

...но это была не ухмылка.

Лоскут кожи свисал с ее щеки, покачиваясь, когда она пыталась встать на ноги, и ронял кровь на бумаги на столе. От левого угла рта Фэй до нижней челюсти тянулся ровный, чистый разрез. Она пыталась говорить, но могла издавать только влажные лопочущие звуки, а кровь еще больше брызгала из раны на лице. Женщина зашарила руками взад-вперед по столу, сбивая на пол книги, ручки, бумаги и телефон.

Джей Ар схватил ее за руку, обходя стол, со словами:

- Сиди, Фэй, просто сиди. Кто-нибудь, вызовите "скорую"! - крикнул он, а затем, - Ну же, Фэй, просто сядь поудобнее, давай...

Женщина тяжело опустилась в кресло и задрала голову назад; нижняя половина ее щеки откинулась, обнажив подрагивающий язык.

- О. Боже, Боже, - задыхался Джей Ар, придвигаясь к ней сзади и надавливая рукой на ее щеку, удерживая лоскут кожи на месте. Он слышал крики и шарканье в коридоре, но никого, кто бы заходил в офис.

- Черт побери! - закричал он, чувствуя головокружение и тошноту. – Давайте, зовите кого-нибудь на помощь!

Кровь Фэй, липкая и теплая, текла между его пальцами и по тыльной стороне ладони...

Джефф стоял в дверях кабинета, когда Джей Ар бросился бежать по коридору.

- Что происходит? - спросила Лили сзади, положив руку ему на спину.

- Я не... - Он остановился, увидев девушку, кровь и раскачивающийся на ней Крестопор, шагнул в коридор, бормоча "Господи", и потянулся к ней, когда она приблизилась, крича: "Стой, стой!", но та сжала кулак и сильно взмахнула рукой, ударив его в грудь и отбросив назад в кабинет Джей Ар прямо на Лили.

Джефф снова выскочил за дверь, быстро нагнал ее и крепко схватил за правую руку, когда она ворвалась в приемную. Девушка крутанулась на месте и со злостью ударила парня ногой в голень. Боль пронзила его ногу, и он ослабил хватку, в результате чего ученица вырвалась и бросилась бежать через весь вестибюль.

Мистер Пламли, самый старый и массивный наставник в Вэлли, стоял у двери, ведущей в главный коридор. Он шагнул к девочке, обхватил ее руками и крепко прижал к своему широкому, круглому животу со словами:

- Ладно, ладно, успокойся, маленькая леди, придержи коней, давай...

- Нет! - закричала она. - Отпустите меня, отпустите! Я ухожу, я ухожу, ухожу!

- Ты никуда не уходишь, маленькая леди, так что давай... ах, Господи! – взвыл Пламли. - Она меня укусила!

Девушка вцепилась ртом в его правое запястье, а ее голова дергалась взад-вперед. Она невнятно бормотала:

- Ухожу... ухожу... ухожу...

Пламли издал высокий, квакающий вопль, прижал укушенную руку к груди и, спотыкаясь, попятился назад с криком:

- Господи, она меня укусила!

Девушка протиснулась в дверь и снова побежала, ее голос затихал, пока она мчалась по коридору:

- Оставьте меня в покое, черт возьми, я ухожу, ухожу...

Мисс Такер, секретарша, встала из-за стола и крикнула: "Остановите ее!", но Джефф и так уже проскочил в дверь и припустил за ней.

- Кто-нибудь, остановите ее! - он ни к кому конкретно не обращался. - Помогите мне остановить ее!

Головы поворачивались в их сторону, но никто не пошевелился.

Она свернула за угол, направляясь к главному входу в здание, и Джефф ускорился. Кто-то бежал позади него, но парень не оглядывался.

Когда Джефф свернул за угол, Дуэйн Чалмерс в это время вкатывал тележку с проектором через дверной проем в холл, толкая ее прямо на пути Джеффа. Дуэйн всегда носил рубашки с длинными рукавами, застегнутые до шеи, белые носки с коричневыми мокасинами, а его лицо обычно усыпали прыщи. Его нельзя было назвать ловким человеком, иначе он смог бы вовремя убрать тележку с пути Джеффа; точнее, он попытался, но оказался не достаточно быстр.

Увидев тележку, Джефф попытался сдать назад, но врезался в нее ногами. Тележка опрокинулась, и проектор покатился по коридору, вращаясь как волчок.

- Ну, заебись! - рявкнул Дуэйн. - Заебись, просто здорово!

Девушка уже выскочила из здания, и дверь медленно захлопнулась за ней. Джей Ар поравнялся с Джеффом, и они вместе выбежали под дождь.

На парковке ученики забирались в стоящие автобусы, а машины покидали свои места.

Тротуар перед зданием выглядел пустынным.

Джефф и Джей Ар остановились на полпути вниз по ступенькам и огляделись.

- Куда, черт возьми, она делась? - воскликнул Джей Ар.

- Может, кто-то ждал ее в машине, - предположил Джефф, осматривая парковку в поисках спешно уезжающей машины, которая.

- У нее не хватило бы времени.

Ветер трепал их одежду и волосы, когда они стояли на ступеньках, а дождь рассекал воздух по диагонали и бил по лицам. Джефф увидел, что рубашка Джей Ар вся в крови.

- Плохи дела? - спросил Джефф.

- Довольно плохи, да.

- На ней висел Крестопор.

Джей Ар мрачно кивнул.

- Я знаю.

Они повернулись, чтобы подняться обратно по ступенькам, и увидели Лили, входящую в дверь. Она начала говорить, но тут что-то брызнуло ей на левую руку, и она резко подняла ее, посмотрела на темную жидкость, которая стекала по ее коже, смываемая дождем, затем взглянула налево, на перила и на кусты внизу.

Джефф проследил за ее глазами и увидел то, что поначалу выглядело как миниатюрный фонтан из нефтяной скважины, выплескивающийся из кустов и брызгающий на цемент. Кусты зашевелились, и, поднимаясь по ступенькам, Джефф услышал мокрый, хриплый вздох, который заглушил испуганный крик Лили, когда она, спотыкаясь, отшатнулась, закрыв рот ладонью. Джефф и Джей Ар бросились к перилам, заглянули через край и увидели беглянку

Девушка скорчилась в кустах, левая рука вытянулась над головой, правая лежала на груди, пальцы крепко обхватывали Крестопор, рот открывался и закрывался, открывался и закрывался, глаза были расширены, а горло...

"Господи, этого не может быть", - подумал Джефф, - "пусть это будет просто кошмар!"

...зияло, как второй рот, перерезанное от края до края и брызгающее кровью будто в оргазме.

- Блядь! - заорал Джей Ар, перепрыгивая через перила и с грохотом падая в кусты. - Вызовите скорую, пусть кто-нибудь приедет сюда, сейчааас же!

Джефф последовал за ним, чувствуя себя оцепеневшим и дезориентированным, словно под воздействием наркотика. Кровь девушки текла рекой, но дождь смывал ее почти так же быстро, открывая четкий вид на рану, перерезанную трахею, торчащие вены и артерии.

Джей Ар начал срывать с себя рубашку, прижимая рваную ткань к горлу девушки, но было уже слишком поздно.

Ее глаза стали стекленеть, движения прекратились, а поток крови остановился.

- Господи, Господи, что здесь творится? - прохрипел Джей Ар, продолжая прижимать свою разорванную рубашку к ее открытому горлу. – Что за хуйня здесь происходит?

Джефф сел, не отрывая взгляда от лица мертвой девушки, пытаясь перевести дыхание и стараясь удержаться от рвоты.

Лили скрылась в здании; Джефф слышал ее крики, разносившиеся по коридорам.

Он закрыл лицо руками и представил себе Крестопор на шее Мэллори, Никки, после чего помолился, чтобы они находились в безопасности.

Чтобы они еще были живы...

Когда Джей Ар вернулся в отдел психологических консультаций тем вечером, свет был погашен, и все уже разошлись. Без приглушенного гула флуоресцентных ламп и постоянного шума голосов, единственными звуками сейчас являлись его шаги и шепот дождя.

Он вошел в кабинет Фэй, включил свет и тут же отвел глаза от противоположной стены. Кровь была смыта, но он знал, что если присмотрится, то увидит ее так же отчетливо, как если бы ее лицо порезали только что.

Джей Ар последовал за машиной скорой помощи в больницу и сопроводил Фэй в приемное отделение. На каталке ее уложили в сидячее положение, чтобы кровь не стекала в горло, и наложили временную повязку на порез. Когда парамедик вез ее в реанимацию, он снова и снова повторял:

- Не пытайтесь говорить, Фэй. Держите голову неподвижно... Не пытайтесь говорить...

Когда Джей Ар подошел к ней, Фэй крепко сжала его руку, не обращая внимания на парамедика, и прошептала:

- Джу... Джуниор, она... она мертва?

Он молча кивнул головой, и она закрыла глаза и издала хриплый вздох, как будто ожидала и боялась его ответа.

Он позвонил мистеру Буту из больницы; по словам того, девочку звали Шерри Пачеко, и ее родители уже ехали в больницу, хотя еще не знали, что их дочь умерла.

После того как Фэй увезли в операционную, Джей Ар отправился обратно в школу, все еще обеспокоенный выражением поражения на ее лице, когда та узнала о смерти Шерри, и тем, как она спросила: "Она... она мертва?", будто ожидая утвердительного ответа.

В кабинете Фэй Джей Ар открыл металлический шкаф для бумаг в углу и достал досье Шерри Пачеко.

Фэй являлась ее консультантом два года подряд. Судя по записям, девочка была круглой отличницей с почти идеальной посещаемостью и никогда не попадала в неприятности...

...до тех пор, пока что-то не произошло шесть недель назад.

Ее посещаемость упала вдвое, а учителя стали жаловаться, что Шерри сдает неполные задания или не сдает их вовсе. Две недели назад она устроила драку в душевой, ранив другую ученицу.

Джей Ар открыл папку с личными данными Шерри и удивился, увидев, как много в ней страниц. Очевидно, Фэй вела очень подробные записи.

Он подумал: "А ведь Фэй просила меня не вмешиваться".

Отец Шерри был водителем автобуса компании RTD, мать работала няней три дня в неделю, а остальные два дня - в детском саду. Они слыли набожными католиками, Шерри являлась их единственным ребенком, и из отрывочных записей Фэй Джей Ар понял, что родители собирались отправить ее в католическую среднюю школу, но не смогли позволить себе высокую плату за обучение. "Хотели, чтобы она стала монахиней", - написала она на полях, а рядом дважды подчеркнутое слово: "Разочарование".

"Шерри была разочарована?" - задался он вопросом. – "Или родители разочаровались в Шерри?"

То ли у Пачеко появились какие-то деньги, то ли они решили сократить ежедневные расходы, потому что вскоре после того, как Шерри начала учиться в младших классах средней школы Вэлли, родители решили отправить ее в среднюю школу "Богоматерь долины" в Энсино. Шерри сильно сопротивлялась, "угрожая уйти из дома", - написала Фэй.

Когда Джей Ар сравнил ее личную историю с академическими записями, он обнаружил, что именно в это время оценки Шерри упали.

Внизу третьей страницы личной истории Шерри Пачеко Джей Ар нашел кое что, что было написано на полях и обведено красным: "Стрижка - изменение отношения – "крестопор" – как у Стива Полсона".

Джей Ар положил папку Шерри на самый верх шкафа, снова открыл ящик и стал рыться в бумагах, пока не нашел личное дело Полсона.

Стив Полсон являлся старшеклассником. Его родители находились в разводе, и младшие брат и сестра жили с матерью, а Стив - с отцом, водопроводчиком в Северном Голливуде.

"Мать отказалась взять его к себе", - написала Фэй.

Стив слыл проблемным подростком на протяжении всей средней школы и, судя по всему, не предпринимал никаких усилий, чтобы измениться. Его отец встречался с Фэй один раз за год до этого; в протоколе встречи было написано "не заинтересован". Фэй пыталась связаться с матерью Стива, которая теперь жила в Санта-Монике, но ни на один из ее звонков или писем не дождалась ответа.

На обороте первой страницы личного дела Стива Фэй очень аккуратным почерком написала: "За три недели - от неугомонности и бунтарства до злости и насилия".

И внизу страницы: "8 октября носит Крестопор. Получил от "друга". Не объясняет, как и остальные".

- Как и остальные, - пробормотал он. В тишине его голос прозвучал слишком громко. - Какие остальные? - спросил он, перелистывая другие папки в ящике.

За пятнадцать минут Джей Ар нашел еще четыре упоминания о Крестопорах. Почувствовав внезапный прилив энергии, словно он был близок к чему-то важному, психолог освободил место на столе Фэй, сложил перед собой несколько папок и устроился в ее кресле.

Он просидел за столом почти три часа, просматривая файлы - что было крайне неэтично, как он понимал, но в сложившихся обстоятельствах Джей Ар был готов отступить от правил - и делая заметки в маленьком блокноте. Время от времени он проводил пальцами по волосам и бормотал: "Господи, что здесь происходит?" или "Что ты знаешь, и о чем не говоришь, Фэй?".

Когда он закончил, у него сложился список имен учеников, которые, судя по всему, были связаны с Мейсом; их поведение изменилось, оценки упали - даже у тех, чьи баллы и так являлись не очень хорошими, они заметно снизились, а некоторые из подростков не только попадали в неприятности, но и, похоже, сами искали их.

Джей Ар долго сидел за столом, глядя на сделанные им записи и чувствуя себя все менее и менее значительным, как будто он находился в тени чего-то огромного, угрожающе нависшего над ним, тени, которая становилась все больше и больше...

- Боже, - вздохнул он, просматривая записи во второй раз, и видя нечто, сначала смутное, но на третий раз более четкое, ясное и неоспоримое, то, что невозможно было игнорировать, каким бы возмутительным оно ни казалось...

Существовала какая-то закономерность. Похоже, среди студентов, имевших связи с Мейсом, была определенная закономерность поведения.

"Но только в папках Фэй", - подумал он.

Он посмотрел на часы: было восемь девятнадцать.

Он знал, что вся эта информация ничего не значит, если он не увидит такую же картину среди других учеников, которые консультировались не у Фэй.

В отделе работало пять психологов. Пять разных куч папок с записями об учениках.

Джей Ар оттолкнулся от стола и вздохнул про себя:

- У тебя вся ночь впереди, Хаскелл...

Выйдя из школы, Джефф и Лили отправились в квартиру Джеффа, потрясенные увиденным. Эрин уже ушла на работу, но оставила записку, пообещав позвонить домой ближе к вечеру.

Хотя у каждого из них имелись домашние задания, которые нужно было сделать к следующему дню, работать не хотелось никому. Они включили радио, и Джефф заказал пиццу, а Лили затянулась косяком с небольшим количеством марихуаны, который она получила от подруги на выходных. Никто из них ничего не говорил. Лили прошла мимо Джеффа, пока тот разговаривал по телефону, и слегка коснулась его шеи; после того как Джефф положил трубку, он отправился на кухню за колой и, проходя мимо нее, нежно погладил ее по волосам. Когда она прикурила, он приоткрыл окно, и шум дождя смешался с музыкой по радио, пока каждый из них по очереди сделал затяжку.

Они сидели бок о бок некоторое время, докуривая косяк, прислонившись друг к другу, слушали музыку и ждали пиццу.

Пиццу так и не принесли.

- Держитесь подальше от этих дорог, люди, - произнесла диск-жокей, женщина со знойным голосом по имени Регина. - Там очень плохо. Если вы сейчас в Нортридже, то, наверное, не слышите меня, если только ваше радио не на батарейках. Похоже, в этом районе отключили электричество...

Лили положила голову на колени Джеффа и вытянула ноги на диване; он стал гладить ее по волосам.

- ...кто-то въехал в телефонный столб, и есть сообщения о том, что на дороге на Джаретт валяются высоковольтные провода, так что держитесь подальше от этого места...

Он легонько коснулся кончиками пальцев ее лба, щеки; она повернула голову и поцеловала его руку.

- ...Бульвар Лорел Каньон все еще стоит в пробке, и я имею в виду, в большооой пробке, из-за оползня на перевале. Это уже второй сход за последние двадцать четыре часа. Первый был ликвидирован к четырем тридцати пополудни, но за ним последовал еще один. В районе Уитсета на Вентуре произошло сильное наводнение. Если станет еще хуже, возможно, придется ехать в объезд...

Лили прижалась затылком к напряженному паху Джеффа, а его рука скользнула по ее горлу. Он просунул другую руку ей под шею и приподнял голову, целуя, пока рука двигалась между ее грудей, по животу, затем снова вверх, нежно обхватывая грудь.

- ...говорю вам, люди, похоже, что Долина просто разваливается по швам. Если вы оказались в центре этого процесса, просто оставайтесь со мной, и я буду заводить для вас хиты до полуночи...

Лили обхватила его за шею и прижалась к нему; они одновременно вздохнули, устроившись на диване. Она положила руку ему между ног и сжала твердую выпуклость на его джинсах...

...и Джефф подумал о Мэллори.

Он хотел оттолкнуть ее, надеясь, что это вытеснит мысль из его головы, уберет образ обнаженной, истекающей потом сестры из его глаз, но прежде чем он успел пошевелиться, прежде чем смог отделить свой рот от рта Лили, из стены гостиной раздался звук, короткий, но отчетливый, который, казалось, исходил из-за книжной полки, и Джефф поднял голову, обращая свой взгляд в его направлении, а Лили села, задыхаясь и шепча:

- Господи, что это было?

Джефф поднялся на ноги и двинулся по коридору к комнате сестры, где обнаружил приоткрытую дверь. Он протянул руки еще до того, как приблизился, взялся за ручку и резко захлопнул ее, представляя себе дыру в шкафу с другой стороны. Из гостиной донесся плач Лили.

- Все хорошо, все хорошо, - заверил он ее, - дверь закрыта, они могут быть в стенах, но им не выбраться, все в порядке. - Джефф прошел в гостиную, направляясь к ней, но тут свет померк, и Лили, задыхаясь, обернулась, уставилась на лампу у дивана; оба ждали, когда она погаснет, ждали темноты.

Но свет не гас.

Лили включила телевизор; он сливался со звуком радио, но заглушал все остальные шумы в квартире. Так они и сидели, прижавшись друг к другу на диване, смотрели MTV, где диск-жокей тем временем говорила:

- Черт, люди, там творится ад, и я имею в виду именно ад...

К утру электричество в Нортридже восстановили, но следы оползня на Лорел Пасс все еще мешали движению. В Ван-Найсе вскоре после рассвета отключилось несколько светофоров, создав затор на Сепульведе, в то время, как участок Вудмана был перекрыт из-за наводнения, что только усугубило ситуацию.

Джей Ар лег спать только в три часа ночи, и даже тогда его сон был беспокойным. Он вернулся домой с пачкой записей, собранных из файлов его коллег-консультантов. Перед тем как лечь в постель, психолог в последний раз просмотрел их, и слова Фэй снова и снова звучали в его голове:

"Однажды является флейтист. А он редко уходит с пустыми руками".

Приехав на работу в то утро после бесконечно долгого ожидания в пробке, Джей Ар отложил утреннюю встречу и отправился в больницу к Фэй.

Когда он вошел в палату, она спала. Левая сторона и нижняя половина лица были забинтованы, а в левой руке стояла капельница.

Он немного постоял у ее кровати, понаблюдал за тем, как она спит, послушал ее медленное, ровное дыхание, вспомнил тревожное выражение ее глаз в прошлую пятницу и задался вопросом, что она знала такого, что заставило ее вести столь утомительные записи обо всех своих учениках, особенно о тех, кто был связан с Мейсом. Другие консультанты, очевидно, не замечали того, что замечала Фэй, и их записи являлись не такими подробными, но, просмотрев файлы Фэй, Джей Ар понял, что уму следует искать, и он нашел это.

Когда он коснулся ее руки, глаза Фэй внезапно открылись, и она издала хриплый звук.

- Привет, Фэй.

Та слегка пошевелила головой и сделала жест рукой.

Джей Ар огляделся по сторонам и обнаружил на тумбочке блокнот с ручкой. Когда он протянул их ей, она начала писать, медленно двигая рукой, а затем передала блокнот обратно.

Записка была написана небрежно, но ее можно было прочитать:

"Как умерла Шерри? Никто мне не говорит".

- Она покончила с собой, - тихо сказал он.

"Как?"

- С помощью Крестопора. Она перерезала себе горло.

Ее тяжелые глаза на мгновение расширились.

"Ты знаешь о них? О Крестопорах?"

Он кивнул.

"Откуда?"

Джей Ар пододвинул стул к кровати, сел и наклонился к ней, опираясь локтем на перила.

- Я узнал от своего ученика. Но это случилось всего несколько дней назад. А ты уже давно знаешь, не так ли?

Она с любопытством вскинула бровь.

- Послушай, Фэй, я знаю, что это неэтично, но... вчера вечером я просмотрел твои файлы. После того, что произошло, когда ты спросила о Шерри, у меня возникло ощущение, что ты что-то знаешь. Я хотел выяснить, что именно.

Она издала звук, похожий на "Ну?"

- Ты знаешь больше, чем я. И ты боишься. По правде говоря, мне тоже страшно, но я не совсем понимаю, почему.

Фэй закрыла глаза и вздохнула через нос; Джей Ар не мог понять, был ли это вздох облегчения или волнения. Она долго лежала неподвижно, и Хаскелл подумал, что она снова заснула, но затем ее рука снова потянулась к блокноту.

"Что ты хочешь знать?"

- Кто такой Мейс?

"Я не знаю".

- А что ты знаешь?

Она снова закрыла глаза и на мгновение задумалась.

"У него есть то, что хотят дети. Что им нужно".

- Но только определенные дети, верно?

Легкий кивок.

- Послушай, Фэй... это ведь только между нами, верно?

Еще один кивок.

- Я просмотрел все файлы в офисе. Каждый из них. Мы единственные, кто знает, что что-то происходит, но даже если остальные этого не видят, это отражено в записях. Изменения в некоторых детях, в их поведении и оценках. Похоже, у большинства детей. Но есть одна нить, одна закономерность среди тех, кто изменился. В их жизни недавно произошло что-то плохое: развод, проблемы с братом или сестрой или... вот. - Он потянулся в карман пальто и достал сделанные им заметки, скрепленные резинкой, которую Джей Ар быстро отсоединил, перелистывая страницы. - Это было в твоем файле. Шерри Пачеко. Ее родители хотели, чтобы она стала монахиней, верно?

Фэй кивнула.

- Они собирались отправить ее в католическую школу. После этого она изменилась, пошла по наклонной. Стала носить Крестопор. Как Стив Полсон, и Брэндон Отт, и Холли Портер, и многие другие, Фэй, многие другие. Это начало выглядеть как...

Он остановился, увидев, что она снова пишет.

"Ты ничего не можешь сделать".

Она кивнула.

- Что значит, ничего...? Послушай, Фэй, дети, похоже, думают, что этот парень, Мейс, скоро их заберет. Они не знают, куда он их увезет, но хотят туда попасть. Когда Шерри выбегала из офиса, она кричала что-то о том, что уходит. "Я ухожу, я ухожу", - повторяла она, а потом вышла на улицу и... – Джей Ар понял, что говорит быстрее, и его голос повысился; он наклонился ближе к ней и заговорил тише. - И она перерезала себе горло этой штукой. Ты видишь связь, Фэй? Они все носят эти штуки, и Мейс говорит им, что все они уходят. Понимаешь, почему я так волнуюсь?

"Ты ничего не можешь сделать".

- Почему? Я не понимаю. Разве мы не можем кому-то рассказать? Предупредить кого-нибудь?

"Единственные люди, которые могут что-то сделать, не делают ничего".

- Единственные... кто? - Он медленно кивнул, когда до него дошел смысл. - Родители. Но они ничего не знают. Я могу им рассказать.

Она снова закрыла глаза.

- Ведь могу же?

"Ты можешь попробовать".

- Фэй, у меня такое чувство, что ты... ну, знакома со всем этим. Откуда?

"Из наблюдений. В течение многих лет. Это происходит снова и снова".

- Ты уже сталкивалась с этим парнем? Мейсом?

Она покачала головой и стала писать опять, медленно.

"Если не Мейс, то кто-то другой. Что-то другое".

- Что-то?

Вздохнув через нос, она принялась писать, заполнив две страницы своим крупным волнистым почерком.

"4 года назад - Ньюарк, штат Нью-Джерси - 7 детей покончили с собой в гараже, отравившись угарным газом. Оставили записки о том, что им "нужно уходить".

6 лет назад в Висконсине 12 подростков перерезали себе вены в поле. Никаких записок, но в течение предыдущей недели два других подростка в этом районе сделали то же самое".

Страницы задрожали в трясущейся руке Джей Ар, и он почти перестал читать, почти спросил Фэй, откуда она знает эти вещи, почему ведет записи, но следующее предложение заставило его слова замереть в горле.

"13 лет назад в Эль-Серрито, Калифорния, 22 ребенка повесились в заброшенном ресторане. За несколько недель до этого так же поступили семь детей. Некоторые оставили записки о том, что они..."

- ...уходят в лучшее место, - закончил Джей Ар вслух. Это было еще не все, но он положил записки на кровать и облокотился на хромированные перила. - Одним из этих подростков была моя младшая сестра, - прошептал он.

Фэй потянулась к его руке и на мгновение задержала ее, затем взяла блокнот и снова начала писать.

"Ты встречал Джона и Дару?"

- Джон и... откуда ты знаешь о них?

"В каждом случае есть свидетельства того, что за несколько недель или месяцев до смерти детей в городе появлялся незнакомец или незнакомцы; они крутились вокруг подростков, устраивали вечеринки, иногда раздавали наркотики. В газетах им всегда отводится не более двух абзацев. Чужаков больше никогда не видели, и их связь со смертями всегда игнорируется".

- Как долго ты этим занимаешься? Собираешь всю эту информацию?

"Много лет. И это продолжается. Я хожу в библиотеку, смотрю газеты, новости".

- Кто эти люди? Откуда они берутся? Почему они так могущественны?

"Не знаю, кто или что они – что вообще это такое. Каждый раз они разные - мужчины, женщины, пары, но всегда одно и то же".

- Ты говоришь о них так, будто они не люди.

"Ты не убираешься в доме, он становится грязным, пыльным, окна заляпаны. Откуда это все берется? Не знаю. Это приходит, когда ты не смотришь, не заботишься. Они такие же. Они приходят, когда никто не смотрит. Они не очень сильны - сильны лишь настолько, насколько слабы их жертвы".

Фэй на мгновение закрыла глаза, глубоко вздохнула, а затем написала:

"Прости. От лекарств я стала сонной. Поговорим позже. Не позволяй этому пожирать тебя, Джей Ар. Их нельзя остановить, можно только задержать. А люди, которые могут их задержать, обычно не замечают их, пока не становится слишком поздно. Ты ничего не можешь сделать".

Она похлопала его по руке и уснула, оставив его смотреть на последние пять слов ее записки.

Он с ними не был согласен...

- Я звонила ей весь день, - сказала Лили, пытаясь протиснуться на своей машине через плотный поток машин на 101-м шоссе. - Минут пятнадцать назад никто не отвечал.

Лили пришла в спорт-зал во время урока физкультуры Джеффа и, нервничая, попросила его поехать с ней к Никки. Он прервал занятия до прихода учителя и переоделся в свою одежду.

- Никки наконец-то ответила, - пояснила Лили, выезжая на Кахуэнгу. - Я сказала, что хочу увидеться с ней сегодня, но она ответила, что уходит. Но не сказала, куда. "Я ухожу, вот и все", - заявила она. Я попросила, чтобы она подождала несколько минут, что я сейчас приеду, потому что хочу добраться до нее до того, как она снова уйдет, понимаешь? Если мне придется ее связать, я это сделаю. В общем, она произнесла: "Я ухожу" и повесила трубку. - Лили остановилась на красный свет и нервно постучала костяшками пальцев по рулю, ожидая, пока светофор переключится. - Было что-то в том, как она сказала "я ухожу" ...что-то, что звучало не так.

Добравшись до дома Никки, они поспешили под дождем вверх по лестнице, где Лили постучала в дверь.

Ответа не последовало.

- Проклятье, - прошипела Лили и постучала еще раз. Когда по-прежнему никто не ответил, она достала ключ из фонаря на крыльце и открыла дверь. - Никки? - позвала она.

Джефф неохотно последовал за ней через гостиную. В квартире стояла темнота, все шторы на окнах были задернуты, и единственный свет исходил из прихожей; где-то в квартире громко тикали часы и гудел холодильник.

- Подожди! - прохрипел Джефф.

Лили остановилась у входа в прихожую и повернулась к нему.

- Что?

Джефф вспомнил последние слова Шерри Пачеко: "Я ухожу, ухожу..."

"Я ухожу", - тоже самое сказала и Никки.

Джефф почувствовал холодок и шагнул вперед:

- Давай я пойду первым.

Из спальни Никки пробивался свет, проникая через полуоткрытую дверь на ковер. Дверь слегка скрипнула, когда Джефф толкнул ее.

Никки лежала на аккуратно заправленной кровати спиной к двери. На подушке за ее головой находился листок из блокнота, и Джефф невольно вздохнул. Он на мгновение замер в дверях, махнув рукой в сторону Лили, и несколько секунд пытался заговорить, но не мог, пока наконец не произнес сухим и хриплым голосом:

- Подожди... подожди секундочку.

Он вошел в комнату, медленно обошел кровать, чувствуя слабость в коленях, увидел руку Никки, свисающую через край кровати, увидел Крестопор на полу в дюйме от ее руки...

...и кровь.

Она впиталась в белое покрывало и падала на пол, где темнела на ковре; ее струйки блестели на предплечье Никки и стекали на кончики пальцев.

- Что? - спросила Лили из коридора. - Что случилось, черт возьми, что случилось?

- Вызывай... скорую.

- Что случилось?

- Просто вызови скорую, Лили, сейчас же!

Он услышал, как Лили пронеслась по коридору в гостиную.

Джефф отвернулся от крови, снова и снова сглатывая, пытаясь сдержать густой комок, поднимающийся в желудке. Он подошел к другой стороне кровати и взял записку. Поглядев на неподвижное тело Никки, он прочел ее один раз, два, три...

"Я ухожу в лучшее место".

Телефонный звонок Джеффа ошеломил Джей Ар.

Он уже было собирался уходить из офиса. За исключением двух дел, которые он отложил на утро, Джей Ар выполнил все свои планы, но не без труда. Во время бесед с учениками ему приходилось бороться с желанием предупредить их насчет Мейса, но он не был уверен, что это разумно, учитывая то, что случилось с Фэй. Вместо этого он наблюдал за их шеями в поисках кожаных шнурков, скрытых рубашками и куртками.

Из восьми учеников, пришедших в этот день в его кабинет, пятеро носили Крестопоры.

К концу дня Джей Ар довел себя до довольно тревожного состояния.

- Параноик, - бормотал он про себя, укладывая вещи в портфель. - Что-то происходит, но ты заходишь слишком далеко, у тебя чертова паранойя. - Он планировал пойти домой, принять горячий душ, засунуть в микроволновку замороженную лазанью, почитать газету, посмотреть "Лунный свет" и ни о чем не думать, а просто расслабиться.

А потом позвонил Джефф.

Его взволновала не столько смерть Никки, хотя и это было ужасно. Записка, которую она оставила, заставила его сжать телефонную трубку так, что побелели костяшки пальцев.

Облизав внезапно пересохшие губы, Джей Ар спросил:

- Что... в этой... записке написано, Джефф?

- Я ухожу в лучшее место, - ответил тот.

Джей Ар отстранил трубку от уха, закрыл лицо рукой и пробормотал:

- О Боже. - Он ощутил прилив эмоций, тошнотворное, головокружительное чувство пустоты и беспомощности, которого не испытывал уже много лет. С тех пор как умерла Шейла.

"Покончила с собой", - напомнил ему тихий голос.

- Алло? - сказал Джефф.

"Это происходит снова и снова..."

- Джей Ар, вы еще здесь?

"...снова и снова..."

Мать Джей Ар несколько дней после похорон держала записку Шейлы рядом с собой, вновь перечитывая ее, всматриваясь в одну-единственную аккуратно написанную строчку, словно та могла измениться. Но сколько бы раз она ни перечитывала ее, записка оставалась неизменной: "Я ухожу в лучшее место".

- Вы там, Джей Ар?

- Да. Где ты сейчас?

- У Никки. Они забрали... забрали ее. Мы ждем, когда мать Никки вернется домой.

- Я могу чем-нибудь помочь?

- Нет, я просто подумал, что вам следует знать.

- Да, спасибо, что позвонил. Я скоро поеду домой, так что, если что-то случится, звони мне туда.

- Джей Ар? – голос Джеффа вдруг зазвучал моложе на несколько лет. - Вы что-нибудь об этом знаете? Потому что мы с Лили... - В его горле раздался нервный трепещущий звук, что-то вроде хихиканья, которое вышло похожим на хныканье. - Мы очень напуганы. Записка Никки, слова Шерри перед тем, как она покончила с собой... Что он с ними делает, Джей Ар? Моя сестра с ним!

- Я знаю, Джефф, и мы заберем ее от него. Позвони мне сегодня вечером. Мы встретимся и поговорим, хорошо?

- Да. Хорошо.

Повесив трубку, Джей Ар провел пальцами по волосам и пожалел, что он еще не дома.

- Нет, еще нет, - вздохнул он, поднял трубку и набрал номер.

- Кабинет директора.

- Здравствуйте, миссис Леман, это Джей Ар Хаскелл из консультации. Мистер Бут еще здесь?

- Ну, он уже выходит. Это важно?

- Да. Боюсь, что очень важно...

Телевизионная комната в палате C подросткового центра Лорел каждый вечер закрывалась в десять часов, и все ложились спать к одиннадцати. Ранний отход ко сну являлся самым нелюбимым правилом Кевина. До того, как его поместили в центр, он редко укладывался раньше двух часов ночи. Теперь он ложился со всеми, но не спал.

Вместо этого он лежал в постели, слушая дождь, звуки, доносящиеся из-за стола, расположенного в конце коридора, или случайные всплески крика и плача из других палат отделения. Иногда он закрывал глаза и прислушивался к шепоту дыхания Лейфа, пытаясь отделить его от других звуков.

А иногда он слушал глаза Мейса.

Кевин впервые услышал их во время своей второй ночи в центре. Он лежал в постели, вглядываясь в темноту, и думал о том, что он сделает с Ларри Кейном, когда выйдет на свободу, когда уловил первые движения в стене за своей головой. Он приподнялся и повернулся к небольшому плакату над кроватью с надписью "Твоя жизнь в твоих руках - не сиди на них". Затем прижал руку к постеру и наклонил голову, чтобы прислушаться.

Он снова услышал их, почувствовал, как они скребутся в стене, и улыбнулся, чувствуя себя гораздо спокойнее в этом странном и неприветливом месте, зная, что они здесь, что Мейс присматривает за ним.

После этого он слышал их каждую ночь.

Кроме сегодняшней.

Он со вздохом опустился на кровать и заложил руки за голову. Может быть, он ошибался; ведь он ничего не слышал от Мейса с тех пор, как его приняли. Может быть, он ошибся, так доверившись Мейсу, и до сих пор не получив от него никаких вестей.

Мистер Хаскелл был его единственным посетителем на данный момент. Кевину понравилась нервозность этого человека, и он со смехом плюхнулся на кровать, придя в палату после разговора. Хаскелл беспокоился насчет Мейса, а значит, и другие беспокоились тоже. Кевину это нравилось. Если они волновались, значит, считали Мейса чем-то важным, а их нервозность давало ему силу.

Родители Кевина звонили, но никогда не разговаривали с ним. Люк приходил каждый день после обеда и говорил:

- Ну, Кев, твои родители только что звонили и спрашивали о тебе. Они очень переживают, поэтому я надеюсь, что ты будешь сотрудничать с нами и сделаешь так, чтобы они гордились тобой.

Однажды Кевин сказал:

- Я не могу заставить их гордиться собой, когда нахожусь дома; с чего вы взяли, что я смогу сделать это здесь?

- Кевин, дружище, - ответил Люк, хлопнув его по спине, - это не то отношение к задаче, ради которой мы здесь.

В тот день его посетил психиатр по имени доктор Бланшетт. Это был мягко говорящий чернокожий мужчина с сединой в волосах и в очках с толстыми линзами. Он задал Кевину несколько вопросов о его проблеме, бегло осмотрел его, а затем заявил, что с завтрашнего дня тот будет принимать лекарства.

- Похоже, твоя проблема связана с депрессией, Кевин, - сказал доктор Бланшетт. - С помощью групповых занятий и индивидуальных консультаций мы в конце концов доберемся до корня этой депрессии, а пока что лекарство поднимет твое настроение и одновременно успокоит тебя.

- Какое лекарство?

- Элавил.

"Элавил, чувак... Элавил и все такое..."

Кевин посмотрел через всю комнату на длинную спящую фигуру под одеялами на другой кровати и припомнил то, как Лейф шаркает по комнате с полузакрытыми глазами, как отвисает его челюсть, как он делает длинные паузы между словами, когда говорит...

"Я не стану таким, как он", - подумал парень. - "Не стану".

Дверь открылась, и из коридора хлынул свет, но лишь на короткое время. Кто-то вошел внутрь и быстро закрыл дверь.

Кевин сел на кровати и прищурился в темноте.

- Кто там?

Шаги пересекли комнату.

- Привет, Кевин, - тихо сказал Мейс, присев на край кровати.

- Мейс! - прошептал Кевин. - Что ты здесь делаешь?

- Я пришел за тобой, - рассмеялся тот. - Мы скучали по тебе. И мы не можем выступать без тебя завтра вечером, не так ли?

Кевин перекинул ноги через кровать и встал. Он был так взволнован, что с трудом сдерживал голос.

- Господи, я не думал, что увижу тебя снова, я не думал... ну, я думал, может быть, ты...

- Ты говорил, что доверяешь мне, Кевин.

- Да, говорил, но... но я боялся.

- Не вини себя. Это страшное место. Но я приглядывал за тобой. Ты ведь знал это, не так ли?

Кевин кивнул.

- Как ты сюда попал? Они не пускают посетителей по ночам.

- Я быстрый и тихий, - с озорством прошептал Мейс.

- И как же мы отсюда выберемся?

- Доверься мне. Просто подожди несколько минут.

Мейс похлопал по матрасу, и Кевин снова сел.

- Как твой сосед?

- Тихий. Как зомби. Думаю, это из-за лекарства, которое ему дают. Они собирались начать давать его мне завтра.

- Мм, я как раз вовремя. Мы разбудим его перед уходом. Может, он захочет пойти с нами.

- Пойти с нами? Но он...

- Доверься мне. - Мейс полностью повернулся к Кевину и произнес, - Итак. Ты, наверное, много думал о Ларри Кейне. Тебе, наверное, не терпится снова увидеть старину Ларри? Я знаю, я бы на твоем месте так и сделал.

Кевин издал горький фыркающий звук.

- Да, я так и думал. Что ж, у меня есть план, друг мой. Ты можешь увидеться с ним сегодня вечером, если хочешь. Устроим Ларри и его друзьям сюрприз, как тебе такое?

- Где? Как?

- Не волнуйся об этом, позволь мне позаботиться обо всем. Все, что тебе нужно сделать, это пообещать мне кое-что.

- Конечно.

- Скоро мы все уйдем. Все мы - ты, я, Мэллори, все остальные. Некоторые уже ушли. Другие уйдут раньше меня. Я не могу уйти, пока не уйдут все. Остальные равняются на тебя, Кевин. Они уважают тебя. - Он осторожно положил руку на щеку Кевина; его большая ладонь и длинные пальцы закрыли парню половину лица. - Ты пойдешь с ними? Передо мной?

- Куда?

Мейс наклонился к нему ближе, так близко, что Кевин почувствовал его дыхание на своем лице.

- В место, где никто и никогда больше не будет издеваться над тобой. Где никто не осудит твои достижения, где все равны и нет лжи. Ты узнаешь его, когда найдешь, но без вот этого ты его не найдешь. Это твой ключ.

Он поднес к лицу Кевина Крестопор.

Кто-то закричал в коридоре.

- Я потерял свой, - сказал Кевин, - когда я...

- Я знаю. Этот - твой. Если мы договоримся. Ты пойдешь? - Мейс вздохнул.

- Мои родители просто... они заставят меня вернуться сюда.

- Твои родители никогда не найдут тебя. Даю слово.

"Может быть, это где-нибудь за границей", - подумал Кевин, - "в безопасном месте, подальше отсюда, подальше от них".

- Да. Я пойду.

Мейс откинулся назад, поднял руки и надел Крестопор на шею Кевина; в это время из коридора раздался еще один крик, за которым последовали бегущие шаги и мужской голос, кричавший:

- Святой Иисус, что это за хрень... Хватайте ее за руки! Снимите их, снимите их, Господи! Снимите их с нее!

- Одевайся, - прошептал Мейс. - Поторопись.

Кевин встал и начал искать в темноте свою одежду, а тем временем Мейс подошел к кровати Лейфа. Одеваясь, Кевин услышал, как Мейс что-то прошептал. Лейф зашевелился и пробормотал:

"Что-что?" - Снова шепот. – О, да... да. Да. - Лейф встал с кровати и тоже начал одеваться.

- Держись рядом со мной, когда мы выйдем из комнаты, - сказал Мейс. - Скоро отключат электричество, и будет темно.

Женщина закричала:

- Боже, он кусает меня, кусает меня, Господи, кто-нибудь...

Вдребезги разбилось стекло.

Хлопнула дверь.

Над шумом разнесся горький, полный ненависти смех. Кевин узнал голос нервозного, постоянно курящего мальчика из двух комнат далее. Кто-то крикнул:

- Смотрите, как она бежит!

- Готовы? - спокойно спросил Мейс, когда мальчики оделись.

Те ответили, что да, и Мейс направился к двери.

Снаружи комнаты послышались звуки еще большей беготни, а голоса кричащих стали еще более истерическими.

- Позовите кого-нибудь!

- Кого, кого?

- Кого угодно, из переднего - о, черт, ой! - переднего офиса!

- Откуда они взялись?

- Я... я не знаю, ах, Господи, снимите их.

Потянувшись к ручке, Мейс произнес:

- Помните, держись поближе, - и распахнул дверь.

Коридор был наполнен грязно-серыми тварями Мейса; они разбегались во все стороны, переползали друг через друга, бешено извивались, щелкали зубами и рычали на сотрудников в белых халатах, которые мчались по коридору, пытаясь перепрыгнуть через скопления существ, чтобы не быть укушенными.

Барри, ночной уборщик, коренастый, заросший щетиной мужчина в джинсах и грязно-синей рабочей рубашке, размахивал метлой взад-вперед по полу, пытаясь сбить тварей, чтобы продвинуться вперед. Одна из них забралась на ручку, и Барри отступил назад, споткнулся и упал. Он начал пронзительно кричать, размахивая в воздухе своими большими руками и отталкиваясь ногами, как пловец.

Двери приоткрывались, и головы любопытствующих выглядывали из темных комнат; некоторые подростки полностью открывали двери, чтобы посмотреть, и, казалось, их это скорее развлекало, чем они были напуганы увиденным.

Кевин не мог даже предположить, сколько существ находится в коридоре. Казалось, они надвигаются с двух сторон. При свете он впервые отчетливо разглядел мокрые плосконосые морды и блестящие черные губы, изогнутые под пожелтевшими клыками, а также раскосые глубоко посаженные глаза, горевшие золотом под маленькими заостренными ушами, откинутыми назад, в то время, пока острые черные когти щелкали по полу.

- Проклятый телефон не работает! - крикнула женщина за стойкой.

Вилли, санитар с телосложением квотербека и пятнами крови на белом халате, вышел из-за угла, пиная тварей, заметил Мейса и завопил:

- Ты кто такой, мать твою?

Мейс улыбнулся ему, и свет погас.

Женщина за столом закричала.

Подростки начали издавать испуганные звуки.

- ...черт возьми, что происходит...

- ...Господи, что-то не так...

- ...ни хера не видно...

Включилось аварийное освещение, не такое яркое, как обычное, отбрасывающее длинные пляшущие тени по коридору.

- Вызови полицию, Аллен! - крикнул Вилли. - Объяви тревогу, может... - Его голос перешел в вопль, он упал на пол и начал биться, а существа накрыли его сплошным потоком.

Мейс обвел глазами лица в дверных проемах и спросил:

- Мы уходим. Кто-нибудь хочет пойти с нами?

Подростки разразились хохотом, кто-то крикнул: "Гребаный А!", когда Аллен, другой дежурный, отошел от стола, стоявшего в нескольких ярдах от Мейса и прошипел:

- Не дергайся, приятель. Я не знаю, кем ты себя возомнил, но ты никуда не...

Несколько питомцев Мейса сгрудились вокруг ног Аллена, и он неуклюже отступил назад, ухватился за край стола и приподнялся над ним, схватив блокнот на трех кольцах и держа его перед собой для защиты, когда одна из тварей пронеслась по воздуху, ее рот был открыт, а губы в рычании оттянуты назад. Она сомкнула челюсти на промежности Аллена и начала бешено дергать телом вправо-влево. Аллен закричал и ударил существо блокнотом один раз, второй, третий, но то не отпускало его, и он упал спиной вперед, его крик оборвался отрывистым, полным боли вздохом.

Мейс спокойно прошел по коридору, и существа расступились, чтобы пропустить его. Тогда он, махнув рукой, скомандовал:

- Идемте.

Подростки последовали за ним: одни в нижнем белье, с одеждой в руках, одеваясь на ходу, другие уже одетые, наблюдая за существами на полу со смесью отвращения и восхищения.

Когда они завернули за угол, Мейс достал из кармана пальто маленький фонарик и включил его, поскольку аварийное освещение отключилось. Луч фонарика прошелся по полу и отразился в золотистых глазах, которые метались во все стороны, а затем поднялся к дверям, отворявшимся по всему коридору, открывая любопытных подростков в халатах, пижамах и нижнем белье. Луч остановился в открытом дверном проеме, проник в комнату и упал на бледное узкое лицо девочки, которую Кевин стал называть Папоненавистницей. Длинные вьющиеся грязно-русые волосы спадали на голое исхудавшее тело, доходя почти до талии и прикрывая крошечные груди. Глаза ее были широко раскрыты, рот приотворен, и она сосала тыльную сторону своей руки. Мейс шагнул к ней, девочка сделала шаг назад.

- Я... я... - прошептала она.

- Хм? - сказал Мейс, его тон был приятным. - Что ты, милая?

- Я... ненавижу... папочек.

- Ничего страшного, - с улыбкой ответил Мейс, делая еще один шаг к ней. - Я не твой папочка. Я твой друг. Почему бы тебе не одеться и не пойти с нами?

Она долго смотрела на него, молча посасывая свою руку, потом повернулась, на минуту скрылась в комнате, затем вернулась, все еще робкая, но одетая, и присоединилась к ним.

Кевин шел рядом с Мейсом, остальные за ними, приглашая стоящих в дверях с собой.

- Эй, парень, мы убираемся отсюда!

- Давай, мы смываемся!

Мейс вел подростков по коридорам, поворачивая за углы, проходя через распашные двойные двери, от одного отделения к другому, к передней части здания, и казалось, что тварям нет конца. Было так темно, что Кевину захотелось ухватиться за складку длинного пальто Мейса, но он не желал показывать свой страх; остальные за ним шли, радостно смеясь и болтая, как на вечеринке, и Кевину претило, что Мейс подумает, что он доверяет ему меньше, чем кучке совершенно незнакомых людей.

"Если они и правда незнакомцы", - подумал он. Большинство из них вели себя так, словно уже были хорошо знакомы с Мейсом.

Когда они приблизились к главному входу, мимо них промчалось несколько дежурных, слепо бегущих в темноте, кто-то из них вопил:

- Вызовите полицию, черт побери, вызовите... о, Господи, Господи, вызовите кого-нибудь, черт побери!

- Включите свет, ради всего святого, свет!

...а некоторые кричали что-то неразборчивое, пытаясь перешагнуть через животных, которые скреблись и цеплялись за их ноги.

Луч фонарика прошелся по седовласой женщине, которая лежала на полу, прижавшись спиной к стене, и хныкала, слабо дергая руками существо, вцепившееся в грудь, а по щекам ее, будто черные слезы, текла кровь.

Они прошли в главный вестибюль. За стойкой никого не было, а одна из двух стеклянных дверей напротив была распахнута настежь. Дождь забрызгивал внутрь и мочил ковер.

Когда они подошли к открытой двери, Мейс обнял Кевина и произнес:

- Попрощайся с этой сраной дырой, Кевин. Тебя ждет Ларри Кейн...

Ровно в десять тридцать, как и велел ей Мейс, Мэллори протиснулась через вход в "Пиццерию Микки Ди", за ней следовали еще три девушки, Пола, Дина и Линн. Она почти сразу заметила Ларри с друзьями. Те находились на танцполе с четырьмя девицами и танцевали под что-то из репертуара Journey.

Мэллори провела остальных девушек к столику у края танцпола, они заказали прохладительные напитки и стали ждать окончания песни.

В тот вечер Мэллори сидела на краю бассейна с Мейсом: он обхватил ее ногами, обнял за талию и положил руки ей на живот.

- Сделаешь мне одолжение? - прошептал он ей на ухо.

- Что?

- Сегодня вечером возьми трех девушек с собой в "Микки Ди". Приходите в десять тридцать. Там будут Ларри Кейн и трое его друзей. Привлеки их внимание, пофлиртуй с ними немного, но недолго. Выведи их оттуда к десяти сорока пяти. Отведи их в переулок за рестораном. А потом просто отойди в сторону и наблюдай.

- Что ты собираешься с ними сделать?

- Я ничего не собираюсь делать. Но я думаю, что у Кевина есть к ним небольшие счеты.

- Кевин придет? - взволнованно спросила она, повернувшись к нему лицом.

- Я собираюсь позвать его. И, возможно, нескольких его друзей.

- А если Кевин покалечит их?

- И что, если покалечит?

- Я думала, ты хочешь взять с собой как можно больше людей.

- Хочу, но Ларри и его друзья не хотят уходить. Они слишком счастливы здесь. Они нам не нужны.

Песня закончилась, и на большом экране телевизора заиграло другое видео, а Ларри и его друзья начали уходить с танцпола, оставив позади себя четырех девушек, которые продолжали танцевать.

Ларри заметил ее.

Мэллори улыбнулась, слегка наклонила голову назад и отвернулась.

Через несколько секунд они уже были рядом с ее столиком.

- Привет, Мэл, - произнес Ларри, прижав обе ладони к столу и наклонившись к ней, - давно тебя не видел. Думал, ты исчезла. Ты забросила школу или как?

- Что-то вроде того, - с ухмылкой ответила она, глядя через его плечо на танцпол и изображая незаинтересованность.

- Не возражаете, если мы сядем с вами? - спросил Ларри, уже придвигая стул к соседнему столу и усаживаясь напротив Мэллори. Его друзья сделали то же самое, улыбаясь девушкам.

- Мне все равно, - пожала плечами Мэллори. Официантка принесла прохладительные напитки, и когда Мэллори открыла кошелек с мелочью, Ларри быстро достал свой бумажник.

- За мой счет, - сказал он, подмигнув официантке и расплачиваясь с ней. Она дала сдачу, и Ларри протянул ей три однодолларовые купюры. - Это тебе.

- Мы здесь долго не задержимся, - произнесла Дина, бросив тайный взгляд на Мэллори.

- О? Куда вы идете?

- На вечеринку.

Мэллори могла сказать, что другие девушки наслаждаются игрой; похоже, им было трудно сохранять серьезное выражение лица.

- Да? - спросил Ларри, повернувшись к Мэллори. - Так это частная вечеринка, или может прийти любой желающий?

- Ты завтра идешь в школу? - поинтересовалась Мэллори.

- Да.

- Тогда тебе не стоит приходить. Вечеринка еще не началась. Она не закончится до рассвета. Если только закончится.

- Черт, - засмеялся Ларри, глядя на своих друзей. - Тогда на хрен школу. Где вечеринка?

Девушки засмеялись, но не над замечанием Ларри. Они смеялись над тем, с какой легкостью он и его друзья попались на удочку.

- Если только там не будет твоего парня, - сказал Ларри, обращаясь к Мэллори.

- Кевина? Кто сказал, что он мой парень?

- Я подумал... Господи, ты так много времени проводишь с ним.

- И что? Это ничего не значит. Кроме того, Кевина нет.

- О, да, точно. Я слышал. Попал в небольшую неприятность. - Ларри разразился глубоким смехом, злобно поглядывая на своих приятелей. - Ну, раз кожаного мальчика не будет, ты же не хочешь идти на вечеринку одна, правда? И посмотри-ка, цифры правильные, да? Четыре девушки, четыре парня.

Мэллори посмотрела на Полу, Дину и Линн, и все четверо едва подавили смех.

Ларри поднялся со стула и, наклонившись через стол к Мэллори, произнес:

- Знаешь, ты выглядишь так, будто уже побывала на вечеринке. У тебя красные глаза.

- Мы немного дунули, - тихо сказала Пола, ее голос почти заглушила музыка.

- Да? У тебя есть что-нибудь?

- Чуть-чуть, - ответила Мэллори.

Ларри снова сел на стул и пожал плечами:

- Ну, разве мама не учила тебя делиться? - Его друзья захихикали.

- Не здесь, - произнесла Мэллори, покачав головой. - Подожди, пока мы выйдем на улицу.

- Кто будет за рулем? - спросил Ларри.

- Мы можем пойти пешком. Это совсем рядом. Сразу за этим зданием. Через пару домов.

- Пойти? В такой дождь?

- Разве ты никогда не гулял под дождем? - спросила Линн. - Это романтично.

- Это глупо, - подал голос парень с серьгой.

Дина вздохнула.

- Ладно. Тогда не ходи.

- Погоди-ка, - проворчал Ларри. - Думаю, хорошая вечеринка стоит того, чтобы промокнуть. Пойдем.

- Не сейчас. - Мэллори взглянула на часы: оставалось еще пять минут. - Дайте нам допить наши напитки.

Через пять минут они уже выходили из "Микки Ди". Оказавшись на улице, парень с серьгой простонал:

- Господи Иисусе, мы что, собираемся идти пешком по такой погоде?

- Заткнись, Грегг, - огрызнулся Ларри, обнимая Мэллори, когда они свернули налево на тротуар и ускорили шаг под дождем. Он прижался ртом к ее уху и прошептал, - Веди, детка.

Мэллори улыбнулась, когда Ларри просунул руку под ее руку и прижал ее к груди, как бы не обращая внимания на то, что тот хорошо чувствует ее сквозь тяжелое пальто. Она чуть не рассмеялась, когда они приблизились к аллее, в ее груди затрепетало предвкушение. Она знала, что ей это понравится.

- Зачем мы сюда пришли? - крикнул Ларри, стараясь, чтобы его услышали сквозь ветер и дождь, когда она направила их в переулок.

- Задний ход, - ответила она.

По центру аллеи проходил водосток, по которому текла грязная вода. Высокие фонари, выстроившиеся вдоль, отражали в воде пятна света. Мэллори услышала, как позади них шлепают остальные.

- Далеко еще? - спросил Ларри.

В двух ярдах от них вода с бульканьем стекала в отверстия в крышке люка.

- Нет.

Сквозь шум пробился голос, четкий и властный; Мэллори сразу же узнала его.

- Пора! - крикнул Мейс снизу.

Крышка люка взлетела вверх, а затем с грохотом упала на землю. Две руки поднялись из отверстия, ухватились за края, после чего оттуда вылез Кевин. На его левом плече сидел один из питомцев Мейса, а в правой руке парень держал тяжелую цепь. Он мгновенно встал на ноги, поднял левую руку, щелкнул запястьем, и в туманном свете блеснул клинок, а капли дождя громко брызнули на его черную кожаную куртку. Кевин улыбнулся, и его смех прозвучал так, будто кто-то резал толстый лед.

Рука Ларри отдернулась от Мэллори, и он, заикаясь, пробормотал:

- Кто... я думал... что за херь происходит?

Кевин приблизился к нему и спросил:

- Эй, Ларри, как дела?

Из люка за Кевином снова высунулись две руки, и сквозь дождь поднялась еще одна фигура.

Позади них с грохотом упала крышка другого люка, и трое друзей Ларри развернулись и отошли от девушек, которые со смехом двинулись в сторону переулка.

Ларри повернулся к Мэллори, его улыбка исчезла, глаза сузились от внезапного осознания, и он прорычал:

- Ты пизда.

Существо на плече Кевина с пронзительным воплем бросилось к Ларри, но тот метнулся влево, уходя с его пути, и налетел на цепь, когда Кевин взмахнул ею в воздухе, как кнутом. Цепь зацепила Ларри за плечо, и он с удивленным возгласом шлепнулся на землю.

Шаги разнеслись по мокрой мостовой, в воздухе засвистели цепи и защелкали ножи, кулаки сталкивались с плотью, трещали черепа. В тусклом свете Мэллори могла различить лишь колеблющиеся фигуры и сверкающий металл, но звуки были достаточно выразительными.

С густым влажным щелчком сломалась кость, и снизу донесся смех Мейса, когда вода в водостоке потемнела от крови...

Когда Кевин вернулся в темный подвал старого оздоровительного клуба, в его волосах еще оставалась кровь, а руки были холодными и онемевшими. Остальные смеялись, курили траву, пили. Он никогда не видел подвал таким многолюдным и шумным. Парень стянул с себя мокрую куртку и уселся на одну из подушек в углу. Мэллори поспешила к нему, наклонилась и поцеловала в лоб.

- С возвращением, - произнесла она, свернувшись калачиком у него на коленях. Девушка все еще задыхалась и смеялась с каждым выдохом. - Эй, давай, взбодрись, - сказала она и крепко поцеловала его, просунув язык в рот и небрежно прикусив нижнюю губу.

Кевин не чувствовал ничего, кроме стука в черепе и грызущей боли в животе.

События последних двух часов уже начали меркнуть, как будто они приснились; он начал сомневаться, что драка действительно произошла, что он почувствовал, как череп Ларри Кейна треснул от удара цепи, которую он держал, что он действительно слышал, как вокруг него ломаются кости, и последние хриплые вздохи четырех мальчиков его возраста...

- Я не хотел их убивать, - прошептал он, когда Мэллори отстранилась от него. - Я просто... просто хотел... выбить из них все дерьмо. Но мы... мы их убили.

- Ты этого не знаешь. Ты проверял? Нет. Они были просто... избиты. Как ты и хотел. - Она рассмеялась, выпутавшись из пальто.

- Они все мертвы. Я знаю это.

- С ними все будет в порядке. В любом случае, мы не задержимся здесь надолго. Волнуешься по поводу концерта?

Девушка с темными кругами под глазами, одетая в халат, подошла и протянула Мэллори косяк. Та сделала длинную затяжку и предложила Кевину; он покачал головой.

- Давай, Кев, - сказала она. - Ты застрял в том месте на...

- Нет, - огрызнулся он. - Вставай.

- Но я хотела...

Он оттолкнул ее скомканное пальто, взял за руку и начал отводить в сторону, но остановился, увидев синяк.

В мерцающем свете фонаря тот выглядел как синяк, но когда он поднес ее руку ближе к глазам, то увидел крошечные отметины на внутренней стороне локтя - три штуки, каждая из которых была окружена обесцвеченной плотью.

- Что это за хуйня?

- Что? А, это. Следы от иглы.

- Иглы... Чем, черт возьми, ты здесь занималась?

- Я просто чуток ширнулась. Несколько раз, вот и все. Хотела попробовать. Одна из девочек, Женева, кажется, ее мать диабетик, и Женева крадет ее шприцы. - Она сделала еще одну затяжку, подержала ее, медленно выдохнула. - Просто хотела попробовать, вот и все.

- Господи! Ты что, дура? Я имею в виду, что это просто чертовски охеренно глупо! - Он отступил от нее, не желая больше прикасаться к ней, и прижался к стене. - Думаешь, достаточно пару раз заняться этим и все? Эти вещи угробят твою жизнь, Мэллори, я серьезно!

Ее глаза расширились, и она уставилась на него с открытым ртом.

- Ну, только послушайте. Мистер Чистюля Хороший Мальчик!

- Эй, я не занимаюсь подобным дерьмом!

- Рад вернуться, Кевин?

Парень поднял голову и увидел возвышающегося над ними Мейса, который улыбался, заложив руки за спину, его узкая фигура освещалась фонарями, а лицо казалось темным.

- Что-то случилось? - спросил Мейс, когда Кевин ничего не ответил.

- Мейс, - сказал Кевин, поднимаясь на ноги. - Что это? - Он прижал Мэллори к себе и протянул ее руку.

- Следы от иголок.

- Я знаю, но... - Кевин уставился на следы, затем снова поднял глаза на Мейса, сбитый с толку. Он думал, что Мейсу не все равно, думал, что он хочет присматривать за ними, защищать их от тех, кому на них наплевать. Теперь это было уже не так очевидно. - Как ты мог это сделать?

- Я этого не делал. Она сама захотела попробовать.

- Но ты... Я думал...

- Здесь нет правил, Кевин. Ты знаешь это. Ты можешь делать все, что захочешь.

- Но это же опасно!

Мейс пожал плечами и произнес:

- Все опасно, - после чего вернулся в бассейн.

Мэллори снова предложила ему косяк.

- Уверен, что не хочешь?

Кевин сел на подушку, обняв колени, и покачал головой.

- Ну, хорошо. - Девушка присоединилась к остальным.

Кевин опустил голову на руки и застонал. По крайней мере, в центре он чувствовал себя в безопасности, как бы сильно он его ни ненавидел. Теперь же, оказавшись на свободе, от этого чувства не осталось и следа.

Он был так взволнован встречей с Мейсом, так радовался, так хотел вернуться к Мэллори и остальным, к группе. А теперь все казалось другим. Неправильным. Он отсутствовал всего несколько дней, но казалось, что прошел целый год. Всё, все казались другими, особенно Мейс.

Кевин хотел сделать Ларри Кейну и его друзьям больно, вот и все: подбить глаз, выбить пару зубов. Мейс счел это отличной идеей и дал ему, Тревору и Марку несколько цепей из подвала.

Это должна была быть просто драка, только и всего.

Но Кевин не ожидал, что так увлечется. Он не рассчитывал, что лица родителей будут так ярко мелькать в его голове, когда он размахивал цепью, или что в нем будет бурлить ненависть, которая копилась все эти дни в центре.

Он посмотрел на толпу в подвале и подумал, сколько еще людей имеют на руках следы от игл.

Кевин часами сидел в углу, наблюдая, как люди приходят и уходят, знакомые лица из школы, из его района и из центра. Несколько полицейских заскочили в своих дождевиках; они воспользовались дверью наверху, а не канализацией, и, похоже, им нравилось шуметь, когда они входили, топать ногами, громко смеяться, а потом спускаться в бассейн и выбирать себе спутниц на следующие несколько часов. Так Мейс держал их в спокойном и счастливом состоянии.

Наблюдая за остальными, Кевин не сводил глаз с Мэллори. Та не отходила от Мейса, следовала за ним по комнате, входила в бассейн и выходила из него. Мейс обращал на нее не больше внимания, чем на остальных, но девушка не удалялась от него ни на шаг. Она часто прикасалась к нему - к руке, волосам, заднице, а иногда, когда он привлекал ее внимание, наклоняла лицо и подставляла губы.

"Я могу уйти", - подумал Кевин, отворачиваясь от нее, когда девушка прижалась к боку Мейса, - "уйти отсюда, подальше от Мейса, от всех них".

Потом: "А куда?"

Все, кого он знал и с кем был близок, находились здесь, и после того, что случилось в подростковом центре Лорел, его и всех остальных, кто покинул центр той ночью, определенно, будут искать.

"И я дал ему обещание", - подумал он с дрожью ужаса. Он все еще не знал, что означает это обещание, но при мысли о нем в груди поднималось напряженное, удушающее чувство. "Это твой ключ..."

Музыка остановилась, Мейс хлопнул в ладоши и позвал:

- Кевин! Давай поиграем.

Кевин медленно поднялся на ноги; он чувствовал слабость, усталость и хотел спать. Вместо этого он направился к инструментам вместе с остальными членами группы.

Мейс мягко положил руку на плечо Кевина и сказал:

- Мы заставим эту долину жрать металл, Кевин. Как ты и хотел.

Кевин уже не был уверен, что хочет этого...

В день концерта рассвет наступал медленно, накрывая долину Сан-Фернандо темно-серым покрывалом. Накануне вечером дождь не прекращался, и грязная вода текла на улицы из забитых водостоков.

Главной темой всех местных радио- и теленовостей стало необъяснимое бегство почти всех детей из подросткового центра Лорела. Из тридцати девяти тинейджеров, находившихся в центре, осталось семеро; четверо из них получили ранения, и всех семерых перевезли в больницу в Бербанке. Двое сотрудников центра погибли, восемь были тяжело ранены, а четверо получили незначительные телесные повреждения, но их доставили в больницу в состоянии истерики. Объяснения случившемуся до сих пор не было, ни одного из сбежавших подростков пока не обнаружили, но власти заверили общественность, что по крайней мере некоторые из них будут найдены в течение двадцати четырех часов.

Когда Джей Ар проснулся на своем диване, где он провел ночь, дремля, полностью одетый, перед телевизором, шла передача местных утренних новостей. Бодрая азиатка и авторитетный мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой - судя по всему, какой-то психиатр - обсуждали нападение на Фэй Беддоу и тревожное сходство между самоубийствами Шерри Пачеко и Никки Астин.

- Я думаю, что одна из главных причин роста подростковых самоубийств, - говорил мужчина, резко жестикулируя правой рукой, - это прославление смерти и насилия на телевидении, в кино и особенно в текстах многих современных популярных песен. В них преобладает безнадежность и уныние, что, на мой взгляд, вызывает огромное количество негатива и может подтолкнуть этих растерянных и впечатлительных детей к самоубийству, иногда индивидуальному, иногда групповому, что, как мне кажется, мы и наблюдаем сейчас в случае...

- Пошел ты на хуй, - хмыкнул Джей Ар, взял с пола пульт дистанционного управления и включил мультик про поросенка Порки.

Накануне Джей Ар поговорил с мистером Бутом, прежде чем отправиться домой. Тщательно подбирая слова и стараясь не показаться слишком расстроенным, он рассказал ему о Мейсе, о Крестопорах, обо всем, кроме домашних животных Мейса и аборта Никки; он все еще не был уверен в достоверности этих подробностей. Он сообщил Буту о самоубийстве Никки и рассказал о сходстве между последними словами Шерри и запиской Никки.

Бут выслушал его, щелкая указательным пальцем по мочке правого уха. Когда Джей Ар закончил, директор произнес:

- То есть вы хотите сказать, что эта группа, этот клуб, что угодно, может быть чем-то вроде... ну, секты самоубийц? Это так?

- Я думаю, вероятность этого очень большая.

Наклонившись вперед и сложив руки на столе, Бут заговорил:

- Я, конечно, не хочу показаться бесчувственным, Джей Ар, потому что понимаю ваше беспокойство, но, думаю, по мере того как вы будете проводить все больше и больше времени в сфере образования, вы поймете, что часто необходимо разрабатывать сразу несколько мозолей. Хотя иногда очень легко вовлечься в проблемы и жизнь наших учеников, мы должны проводить четкую грань между образованием и воспитанием. - Он откинулся на спинку стула, его лицо было твердым, как будто он только что сделал заявление огромной важности.

- Простите, но я не... я не уверен, что понимаю.

- Ну, если вы искренне считаете, что этот парень - Мейс - представляет опасность для учеников, вам следует сообщить в полицию.

- Но я же сказал вам, что, боюсь, он как-то связан с...

- Должен признать, это слишком надуманно, чтобы я мог поверить. Я имею в виду, полицию. Причастность к этому человеку. Этому самопровозглашенному мессии рок-н-ролла, или кто он там? Я так не думаю, Джей Ар. Как я уже сказал, вам следует обратиться в полицию. Расскажите им все, что знаете. Но не ждите чудес. Помните, что на этих улицах полно толкачей, сутенеров и всяких нехороших людей, которые охотятся на молодежь. Ваш человек Мейс - это, конечно, не новая проблема. Больше вы ничего не можете сделать. Все остальное зависит от родителей.

- Но что, если родители не знают? Или им все равно?

Бут пожал плечами и поднял руки в знак беспомощности.

- Это просто не наша проблема. - Он начал вставать, но, взглянув на Джей Ар, снова нахмурил брови и твердо сказал, - Джей Ар, я надеюсь, вы не собираетесь распространять эти домыслы по округе и поднимать панику среди детей. Или среди родителей - это было бы еще хуже. Господь свидетель, им и так есть о чем беспокоиться, вы не находите?

Джей Ар вышел из кабинета директора злой, но спокойный, думая: "Я должен был предвидеть".

Заметки, которые он сделал, просмотрев файлы в кабинетах консультантов, лежали стопкой на крайнем столике у дивана. Джей Ар сел и пролистал их.

В этот вечер выступала группа Мейса, и Джей Ар готов был поспорить, что каждый из учеников, упомянутых в его записях, а также многие другие, придут на концерт. Ему было интересно, сколько из их родителей знают об этом, или скольких это заботит.

"Возможно, если бы они знали", - подумал он, - "им было бы не все равно. Если бы они знали, какой опасности подвергаются их сыновья и дочери..."

Если бы он попытался рассказать им об этом, большинство наверняка сочло бы его сумасшедшим. Ему пришлось бы скомкать рассказ, чтобы не выдать ни одной из самых надуманных деталей. Конечно, потом придется разбираться с мистером Бутом, и он понял, что его могут отстранить от работы или даже уволить.

- Если только я не окажусь прав, - пробурчал он, поднимаясь с дивана. У него болели спина и шея, и ему захотелось раздвинуть кровать, раздеться и забраться между простынями. Но вместо этого он потянулся, зевнул и направился в ванную.

Пока Джей Ар принимал душ и одевался на работу, Джефф спал в своей кровати, где ворочался под одеялом с трех тридцати утра.

Эрин тихонько приоткрыла дверь его спальни, понаблюдала за ним с минуту, а потом отступила. Она заглядывала к нему каждые полчаса или около того с тех пор, как он лег спать.

Когда она вернулась с работы, Эрин обнаружила его стоящим у стеклянной двери и смотрящим в дождливую темноту; все лампы были включены, громко играло радио. Его руки были сложены на груди, и он дрожал. Услышав, что она вошла, Джефф резко развернулся, и слова начали торопливо вылетать из его рта.

Она обняла его, пытаясь утешить, и слушала, как он рассказывает ей о Никки. Эрин пришла в голову мысль о том, что его надо поскорее показать врачу; он был так расстроен, что она даже подумала о том, чтобы отвезти его в больницу. Он плохо воспринял поведение Мэллори; в последнее время парень представлял собой просто комок нервов, не спал, легко пугался. Особенно ее встревожило его описание крыс в квартире в воскресенье вечером. Похоже, он считал, что крысы на самом деле вывели Мэллори из дома. Это, конечно, было нелепо, но это не означало, что Джефф не верил в то, что видел, как это произошло. То, что он стал свидетелем двух смертей в течение двадцати четырех часов, не способствовало его душевному спокойствию, и это беспокоило ее еще больше.

Большую часть ночи она провела, просматривая несколько местных газет. К рассвету Эрин обвела кружочками бесчисленное количество объявлений с рабочими вакансиями.

Выйдя из комнаты Джеффа, Эрин вернулась к столу, где в пепельнице, уже заполненной смятыми окурками, все еще горела сигарета. Затянувшись, она решила дать Джеффу поспать: ему не повредит пропустить день или два в школе, а сон ему необходим.

Она просмотрела вакансии, которые обвела кружком, и начала переписывать адреса и номера телефонов на лист бумаги для блокнота. Она уже уволилась из "Линии фантазий", но планировала продержаться на четырех танцевальных работах, пока не найдет что-нибудь еще.

Джефф проснулся в восемь тридцать и, несмотря на протесты Эрин, настоял на том, чтобы пойти в школу.

- Разве ты не можешь пропустить хоть один день? - спросила она. - Тебе нужно поспать, милый.

- Дело не только в школе. Я должен увидеться с Джей Ар. Я должен был поговорить с ним вчера вечером, но... ну, я не смог. Мне нужно увидеть его сегодня.

- Послушай, Джефф, я не хочу показаться... ну... гиперопекающей матерью, но я волнуюсь за тебя. Ты уверен, что здоров?

Он опустился на диван и устало провел пальцами по волосам, вздохнув:

- Я в порядке, мама. Я не о себе беспокоюсь.

- Вот и я о том же. - Она села рядом с ним и обняла его за плечи. - Я знаю, что происходят ужасные вещи, и я знаю, что ты беспокоишься о Мэллори. Я тоже. Но, может быть, ты слишком переживаешь из-за всего этого, как ты думаешь? Ты не можешь взвалить на свои плечи всю тяжесть мира, Джефф.

Когда он повернулся к ней, она удивилась гневу в его глазах.

- Ты что, не слышала, что я говорил тебе в воскресенье вечером? Разве ты не слышала? Разве ты не слышала меня вчера вечером, когда я рассказывал тебе о Никки?

- Да, милый, но ты не можешь...

- Мам, здесь что-то происходит, и если кто-то не сделает что-нибудь, Мэллори тоже может погибнуть!

- О, Джеффи, - прошептала она, прижимая его к себе, - Мэллори не сделает ничего подобного, только не Мэллори, она...

- Ты ведь тоже не думала, что она уйдет, правда? Ты даже не знала, что она ушла, пока я тебе не сказал.

Эрин не стала спорить: ей было невыносимо слышать горечь в его словах.

Приняв душ и одевшись, Эрин отвезла Джеффа в школу, а затем, положив список адресов на сиденье рядом с собой, отправилась на поиски новой работы.

Тротуары перед школой выглядели неровными, нуждались в ремонте и местами были затоплены; Джеффу пришлось спешно обходить большие лужи, чтобы попасть в здание администрации. Третий урок вот-вот должен был начаться, и он поспешил по оживленным коридорам, надеясь, что никто не остановит его для разговора. Он устал и не хотел никому объяснять свое опоздание.

Миссис Астин приехала только через несколько минут после полуночи накануне вечером. Она вошла в квартиру, распространяя запах спиртного, и некоторое время тупо смотрела на них, прежде чем спросить:

- Что вы двое здесь делаете? Где Никки?

Джефф предоставил Лили рассказывать; он наблюдал за тем, как обвислое и сильно накрашенное лицо миссис Астин увядает, когда Лили говорит ей о случившемся.

- Это неправда, - пробормотала она, опустившись на стул и выронив сумочку на пол. Она начала кричать и колотить кулаками по бедрам. - Это неправда! Она была здесь сегодня, с ней все в порядке, с Никки все в порядке!

После этого Лили отвезла его домой, оба молчали; прежде чем Джефф вышел из машины, она долго обнимала его.

Когда Джефф добрался до офиса Джей Ар, он застал его за столом, перебирающим стопку скомканных бумаг, испещренных небрежными каракулями. Они немного поболтали, и Джефф подробно рассказал о том, что произошло у Никки.

- Тебе нужно пойти домой и поспать, - сказал Джей Ар. - Ты выглядишь уставшим.

- Вы тоже.

Джей Ар пожал плечами.

Джефф смотрел в маленькое окно на парковку, где глубокие лужи заставляли водителей машины притормаживать, проезжая через них. Движение на Чандлере было интенсивным и шло медленно, с осторожностью, под проливным дождем. Ветер заставлял ветви деревьев бешено колебаться в воздухе и поднимал воду из луж.

- Он сказал, что будет буря, - пробормотал Джефф.

- Хм?

- Мейс. В "Галерее". Он сказал: "Грядет сильная буря". - Затем повернулся к Джей Ар и произнес, - Сегодня вечером Крестопор выступают в "Фантазме".

- Я знаю.

- Я боюсь того, что произойдет.

- Я тоже, Джефф. Но... - Джей Ар протянул ему стопку бумаг - ...у меня есть идея...

Еще до полудня того дня ситуация на автострадах стала катастрофической.

Часть склона возле перевала Сепульведа, ослабленная непрекращающимися дождями, обрушилась и сползла на северную сторону шоссе Сан-Диего; в течение тридцати минут эта часть автострады напоминала автостоянку на многие мили к югу.

Джей Ар не знал о проблемах с движением на улице. После ухода Джеффа он просмотрел свои заметки и записал номера телефонов учеников, которые, как он подозревал, связаны с Мейсом. Шансов было мало, но он планировал позвонить их родителям и попросить их не пускать своих детей в "Фантазм" в тот вечер. Он понимал, что многие из них будут на работе, и планировал, если понадобится, продолжать звонить весь день, пока не дозвонится до как можно большего числа...

Джефф планировал сходить на остальные занятия, но посетил только два, после чего решил, что ему нужно уйти из школы: слишком много мест пустовало. Он позвонил Лили из телефона-автомата в кафетерии и спросил, можно ли ему приехать. Когда она согласилась, он сел на автобус RTD.

Лили встретила его у дверей долгим и теплым объятием. Она выглядела усталой и опечаленной, даже немного рассерженной, когда сказала ему, что похороны Никки состоятся в пятницу. Всеми приготовлениями заведовал отец Никки; миссис Астин была слишком опустошена, чтобы заниматься чем-то, кроме постели и бутылки.

Джефф впервые встретил отца Лили - бородатого мужчину с коротко стриженными каштановыми волосами и добрым лицом. Он работал ночным сторожем на одной из студий в Бербанке и уже собирался ложиться спать, когда пришел Джефф, однако на несколько минут зашел к ним, одетый в черный банный халат. Он был немногословен и улыбался с готовностью, и Джеффу он сразу понравился; он понял, откуда у Лили ее открытое дружелюбие.

После того как отец Лили лег спать, Лили съездила с ним в "Крошку" за гамбургерами, но ни один из них не смог поесть. Уставшая и не настроенная на беседы, Лили отвезла Джеффа в его квартиру, сказав, что хочет немного поспать. Они договорились встретиться в восемь вечера в "Фантазме"...

Джей Ар застрял в пробке по дороге к преподобному Бейнбриджу и включил радио. Мужчина быстро говорил, стараясь быть услышанным на фоне звуков дорожного движения на заднем плане.

- ...откуда они пришли, но они были большими, размером с ребенка, и у них были бивни, длинные, острые бивни.

В эфире зазвучал эффектный голос женщины-диктора:

- Мистер Коннери, который работал в подростковом центре Лорел в течение трех лет, отделался легкими травмами и был выписан из больницы сегодня днем. Его рассказ подтвердили два других сотрудника центра, которые все еще находятся в больнице, хотя никаких следов предполагаемых крыс обнаружено не было. Пока никто из сбежавших подростков не...

"Крысы?" - подумал Джей Ар. Он вспомнил уверенное выражение глаз Кевина, когда тот уходил от Джей Ар в центре в понедельник. – "Крысы..." - Потом он пробормотал:

- Господи Иисусе, Джефф не вообразил себе это...

Добравшись до дома "Молодежи "Голгофы", он выскочил из машины с таким нетерпением, какого не испытывал до того, как услышал сообщение по радио. Джей Ар позвонил в дверь; не получив ответа, он постучал. Дверь оказалась не только незапертой, но и не полностью затворенной: под его ударами она приоткрылась на несколько дюймов. В гостиной никого не наблюдалось, но она не была пустой. Заглянув внутрь, он увидел опрокинутое кресло и четыре пустые бутылки из-под "Джима Бима", выстроившиеся на полу перед диваном. На полу у входа в прихожую лежала куча одежды. Сняв пальто и бросив его на стул, Джей Ар сморщил нос от запаха спиртного, немытого тела и рвоты.

- Эй? - позвал он.

Из кухни донесся грохот и звон бьющегося стекла. Джей Ар обнаружил преподобного Бейнбриджа, лежащего на полу в халате рядом с разбитой бутылкой виски. На нем была только одна туфля, а светлые волосы потемнели от жира и торчали вверх неопрятными прядями.

- О, Боже, - вздохнул Джей Ар, подходя к нему и присаживаясь. - Преподобный? Вы в порядке?

- Кто... что... кто это?

- Джей Ар Хаскелл.

- Джей Ар Ха... Простите, я...

- Из средней школы Вэлли. Мы разговаривали на прошлой неделе.

- На прошлой неделе, - пробормотал преподобный, переворачиваясь на бок и искоса поглядывая на Джей Ар. - Прошлая неделя была сто лет назад. - Его глаза были красными и слезящимися, лицо блестело от пота, а вокруг глаз и рта виднелись припухлости.

- Мне нужно поговорить с вами, преподобный.

- Поговорить... о, да, - сказал он, кивнув со смутным узнаванием. От его дыхания разило виски. - Да, я помню вас. Поговорить? О чем?

- О Мейсе.

- Мейс, Мейс... о-хо, да, Мейс, вы хотите поговорить о Мейсе. - Он попытался сесть, но не смог, и Джей Ар усадил его на стул за кухонным столом. - А что с ним?

Джей Ар оглядел кухню. Повсюду валялись пустые бутылки из-под "Джима Бима", на полу у раковины, где, очевидно, стошнило преподобного, виднелась желтоватая лужа.

- Боже мой, что случилось? - тихо спросил он Бейнбриджа.

- Случилось? - Преподобный огляделся вокруг и ухмыльнулся, затем вытер лицо. - Да. Ну. Боюсь, вы застали меня не в лучшей форме. Просто была... неудачная неделя.

- Где кофе?

- В холодильнике. Угощайтесь.

- Это для вас, - сказал Джей Ар, открывая холодильник.

- О, нет-нет-нет, я не хочу, спасибо.

- Вы мне нужны трезвым. - Он засуетился на кухне, разыскивая фильтры, ополаскивая кастрюлю, стараясь избежать беспорядка на полу.

- О? И для чего же я могу вам понадобиться?

- Мне нужна ваша помощь. Мейс и его группа выступают сегодня в "Фантазме".

- И?

Когда Джей Ар закончил и кофе был сварен, он сел напротив Бейнбриджа.

- Как давно вы в таком состоянии, преподобный?

- Аааа...Не знаю. Какой сегодня день?

"Он еще не знает", - подумал Джей Ар. Он собирался поведать ему о самоубийстве Никки мягко, не спеша, но решил, что шок может встряхнуть его.

- Никки Астин покончила с собой вчера.

Бейнбридж медленно провел рукой по немытым волосам и уставился на Джей Ар, словно тот говорил на незнакомом языке. Затем опустил руку и на мгновение застыл в неподвижности, после чего задрожал, схватился за стол и застонал, сползая со стула.

- Боже правый, что же я наделал...? – Звук от его падения на пол оказался тяжелее, чем можно было предположить, глядя на него.

Джей Ар опустился рядом с ним на колени и сказал:

- Еще одна девушка также покончила с собой, преподобный, и, возможно, есть другие. И все они проводили время с ним.

Бейнбридж, казалось, на мгновение потерял сознание, и Джей Ар потряс его:

- Преподобный, вы меня слышите?

Его голова начала двигаться вперед-назад.

- ...я виноват... я виноват... Мейс... был прав...

- В чем прав?

- Неважно. Уходите... прочь. Оставьте меня в покое.

- Послушайте, многие из этих детей знают вас, преподобный, уважают вас. Я думаю, вы можете мне помочь. Пока не погибли другие.

Он приподнялся и посмотрел в глаза Джей Ар.

- Уважают? - спросил он сквозь слезы, катящиеся по его лицу. - Нет. Нет, я подвел их. Подвел их.

- Но вы все еще можете им помочь.

Бейнбридж потер висок большим пальцем, причмокивая пересохшими губами.

- Родители... родители... а что насчет родителей?

- Я весь день обзваниваю родителей. Большинство из них - почти все - на работе, и многие вернутся домой не скоро. На автострадах царит неразбериха. Из тех, с кем я разговаривал, некоторые обеспокоены и сказали, что постараются удержать своих детей подальше от "Фантазма" сегодня вечером; другие возмущены тем, что им указывают, как воспитывать своих отпрысков. Двое бросили трубку. Я буду продолжать звонить, но не знаю, насколько это поможет. Поэтому мне нужна ваша помощь. Действительно нужна.

- Что я могу сделать?

- Пойдемте со мной сегодня вечером на концерт. Поговорите с ними, с теми, кого вы знаете. Убедите их, что они совершают ошибку. Я думаю, это то, что им нужно, преподобный, кто-то, кого они знают и кому доверяют, или когда-то доверяли, чтобы показать, что ему не все равно, чтобы дети знали, что у них есть выбор, что Мейс опасен и все, что он им говорит - ложь. - Он помог Бейнбриджу сесть и прислонил его к стене. - Пожалуйста.

Преподобный ожесточенно тер лицо обеими руками и стонал в ладони.

- Я подвел их, - сказал он хриплым голосом. - Я думал, что поступаю правильно, я хотел как лучше, но... Мейс был прав. Я изменял их, загонял в маленькие коробочки, пытался сделать из них тех, кем они не являлись. Это было неправильно. Это... я думаю, это почти уничтожило некоторых из них. Для кое-кого это сработало, но... но я задаю вопрос... - Он медленно покачал трясущейся головой. - ...задаю вопрос, какой эффект это окажет на некоторых из них, когда они станут старше, когда они поймут, что не могут вечно находиться в тех коробках, которые я для них сделал. Потому что никто... никто не может, знаете ли. - Он перевел взгляд своих обесцвеченных глаз на Джей Ар и прошептал, - Я не смог. - Затем закашлялся и схватился за живот, как будто его внезапно затошнило. - Просто оставьте меня в покое, я не могу вам помочь, я не могу ожидать, что эти дети будут слушать меня снова, не после того, как я подвел их, подвел... подвел Никки. - Его губы сжались, словно от боли; глаза заслезились, и Джей Ар услышал, как он скрежещет зубами. - Никки, - прошептал преподобный, - мне... так жаль.

Джей Ар подошел к кофеварке, налил чашку и поставил ее на стол, затем помог преподобному вернуться на свое место.

- Вот, - сказал он, протягивая чашку Бейнбриджу и следя за тем, чтобы она крепко держалась между его дрожащими руками, - выпейте это.

- Я выпью, - сказал он, опуская чашку, - но не это.

- Преподобный, я не религиозный человек, но разве человек в вашем положении не должен иметь веру, не должен верить, что Бог прощает и...

- Верил, мистер Хаскелл, я верил в эти вещи, верил в прошедшем времени. Если Бог существует, у него нет причин прощать меня, но я не уверен, что Бог есть. Я больше не уверен, во что я теперь верю, потому что все, ради чего я жил, все, что я делал, похоже, было... ошибкой!

- Это не было ошибкой, если это сработало, если это принесло пользу. И вы можете сделать это снова, если просто протрезвеете. Я не всегда одобряю некоторые из ваших методов, но я...

Преподобный с опаской встал и оглядел бутылки на кухне, медленно протирая глаза по очереди; затем, бормоча, застегнул пряжку халата. Осторожно двигаясь, он дотянулся до шкафа над раковиной, открыл его и достал одну из двух последних бутылок "Джима Бима".

- Что вы делаете? - спросил Джей Ар.

Тот взял еще одну кофейную чашку с крючка над стойкой и сел, вымолвив:

- Пытаюсь не дать себе протрезветь.

- Преподобный...

Бейнбридж улыбнулся ему, медленно откупоривая пробку от "Джим Бима", и сказал:

- Мистер Хаскелл, я впервые попробовал спиртное в девять лет и следующие девять лет редко бывал трезвым. Когда я обрел Господа и принял служение, я поверил, что Бог покончил с моей тягой к алкоголю, вырвал бутылку из моих рук. Но в последнее время я много думал. Думал и пил, - рассмеялся он, наливая немного виски в кофейную чашку. - Эта тяга так и не прошла. Я перестал пить. Я бросил. Я завязал. Но для проповедника все исходит от Бога. Все это, - он махнул рукой в сторону потолка, - дом, низкая арендная плата, мебель. Все это предоставлено Господом для... работы. Но знаете что? Я упорно трудился ради этого. Трудился. Я вложил всю свою жизнь в это, в этих детей. Его рука тряслась, когда он поднимал чашку, а когда он выпил виски, через все тело пробежала дрожь. Преподобный продолжил влажным горловым голосом, - Я говорил им, что все, чему они научились, все, чем они были, являлось неправильным, и они должны стать такими, какими хочет Он, какими хочу я. Я делал это ради Него, потому что думал, что Он этого желает. Но на прошлой неделе, мистер Хаскелл, я кое-что увидел. - Бейнбридж снова налил. - Что-то... адское. Я видел, как Мейс убил, вы слышите меня, убил моего нерожденного ребенка. - Еще одна порция, еще один глоток. - Я не знаю, кто такой Мейс и откуда он, но Бог, которому я поклонялся, Бог, которому, как мне казалось, я служил, никогда... никогда... не позволил бы этому случиться. Особенно с такой доброй и заботливой душой... такой простой... как Никки Астин. Но я видел это. - Он снова выпил. - Если Бог есть, то это не тот Бог, которому, как я думал, я служу. Если... вообще Бог есть. И это, мистер Хаскелл, означает, что вся моя жизнь прошла впустую. Это значит, что в восемнадцать лет я изменил свой образ мыслей, жизни, свою личность... я, я изменил себя... просто так, потому что какой-то другой невежественный, заблуждающийся Божий человек сказал мне сделать это. Потому что я увидел в этом человеке того, кто заботился обо мне, уважал меня так, как никогда не делали мои родители. Я никогда не мог угодить родителям. Что бы я ни делал. Но Мортимер Бигли избрал меня... если я стану таким, каким он хотел. И я стал. О, он мне нравился, он был милым человеком, и у меня было все, что требовалось, религиозный огонь и пыл. Но я сам желал этого. Потому что я очень сильно хотел быть кому-то нужным.

Джей Ар сидел напротив преподобного и внимательно слушал, но хмурился: боль в глазах и голосе Бейнбриджа делала это весьма трудным, но, похоже, священник пытался донести свою мысль, а не просто пьяно бредил.

- Я много думал об этом в последние дни, мистер Хаскелл, - еще одна чашка, - и понял, что поступаю с ними точно так же. С детьми. Меняю их. Потому что они недостаточно хороши для Бога, который все равно позволяет им страдать. И они разрешают мне это делать, потому что хотят... быть нужными. У них есть родители, которым все равно или которые ничего не замечают, которые слишком пьяны или слишком увлечены своими браками, разводами, романами, работой... слишком увлечены своей жизнью, чтобы быть родителями. У них есть дети, но они просто не... не...

Джей Ар прочистил горло и тихо произнес:

- Не платят флейтисту?

- Да, да, можно сказать и так. Так вот. Эти дети обращаются ко мне. Или, да поможет нам Бог, - еще один стакан, за которым последовал рваный кашель, от которого лицо преподобного покраснело, - к Мейсу. Или к наркотикам. Может быть, к сексу. Даже к самоубийству. К чему угодно, лишь бы заполнить пустоту или заглушить боль. Например, к этому. - Он пьяно хихикнул, подняв чашку, а затем допил ее.

- И вы ничего не собираетесь с этим делать? - спросил Джей Ар. - Просто будете сидеть здесь и пить? Вам страшно, да? Вы что, думаете, мне это нравится? Я до смерти напуган, я чувствую себя беспомощным. И я ставлю на кон свою гребаную работу. Я пытаюсь остановить то, чего не понимаю, и не имею ни малейшего представления, как мне это осуществить, а вы просто будете сидеть здесь на пару с "Джимом Бимом", и не делать ни черта, чтобы помочь?

Бейнбридж снова улыбнулся Джей Ар, но по его пухлым щекам катились слезы, а губы дрожали.

- Я не могу сейчас помочь даже самому себе, - прошептал он. - И не уверен, что хочу этого. Я оплакиваю смерть, мистер Хаскелл. Смерть моей веры. Моей веры. Всего, ради чего я работал. Так что... - Он встал с бутылкой в одной руке и чашкой в другой. - Если вы не возражаете, я хотел бы остаться один на один со своей печалью. - Преподобный начал выходить из кухни, разбрасывая ногами осколки стекла. - Я бы показал вам дверь, но не уверен, что смогу найти ее сам. - Он прошел в гостиную и упал на диван, едва не выронив бутылку.

Джей Ар решил сдаться: он понял, что Джеймс Бейнбридж ему не поможет. Накинув пальто и направляясь к двери, он услышал, как преподобный пробормотал:

- Удачи вам, мистер Хаскелл. - Затем, усмехнувшись, Бейнбридж добавил, - Я буду молиться за вас...

Через час после ухода Джей Ар Хаскелла преподобный проснулся от зловещего шевеления в животе. Сглотнув, он поднялся с дивана и зашатался по коридору, перемещаясь от стены к стене и пытаясь удержать содержимое желудка. В двух дверях от ванной шевеление переросло в порыв, и он упал на колени, его вырвало.

Блевотина покрывала переднюю часть его халата и капала на ковер, забрызгивая руки и кисти, стекая по подбородку. Стоя на коленях на полу, проповедник подождал, пока к нему вернутся силы, а затем, прихрамывая, пошел в ванную, держась за стену. Он снял халат, бросил его в ванну и умылся.

Преподобный Бейнбридж уставился на грязного, дрожащего, небритого незнакомца в зеркале. Голый, если не считать заскорузлых испачканных трусов – "Когда я менял их в последний раз?" - задумался он, - его тело выглядело костлявым и хрупким. На правом бедре красовался огромный темно-фиолетовый синяк; он понятия не имел, как его получил.

Брызнув на лицо холодной водой, он слабым голосом прошептал:

- Что же я делаю?

Он осторожно принял горячий душ и, стоя под струями, воспроизвел в голове свой разговор с Джей Ар Хаскеллом, вспомнив, что говорил ему о том, как бросил пить и усердно работал над созданием "Молодежи Голгофы". Он поднял лицо к воде и ворчливо сказал себе:

- Если я мог то сделать, то смогу и это.

Обсохнув, Бейнбридж голым прошел в спальню и начал рыться в шкафу в поисках чистой одежды. Он как раз надевал рубашку, когда услышал знакомый скребущий звук в стене над кроватью. Преподобный обернулся и на секунду уставился на стену, на мгновение испугавшись, а затем, пылая от гнева, прорычал:

- Присматриваешь за мной, да? Нравится то, что видишь?

Пока он одевался, шуршание продолжалось, затем Бейнбридж подошел к кровати, сел и снял трубку телефона. Набрав справочную службу, он попросил дать номер Джей Ар Хаскелла. Набирая полученный номер, ему казалось уместным помолиться о силе, о наставничестве. Но вместо этого преподобный пробормотал:

- Никогда не думал, что скажу это, но если Ты все-таки где-то там, - он поднял глаза к потолку, - то Ты мне больше не нужен.

- Алло?

- Да, мистер Хаскелл? Это преподобный Бейнбридж. Я звоню, потому что я...

- Да?

- Ну, я не знаю, много ли я смогу. В таком состоянии, я имею в виду. Но я хочу помочь вам...

Сестра Брэда Бекки и ее муж Нил жили в маленькой квартирке с протекающей крышей на Картрайт-авеню в Северном Голливуде. Бекки было двадцать, она была слегка полноватой брюнеткой с кривыми зубами и татуировкой в виде кровоточащего сердца на левом плече.

Когда Брэд и Джефф вошли в квартиру, Бекки поспешила из кухни, улыбаясь, с распростертыми руками, с огромной грудью, свободно подпрыгивающей под просторным топом на бретельках, и тепло обняла Брэда.

- С семнадцатилетнем, братишка, - сказала она, целуя его в щеку. - Кто твой друг?

Брэд представил Джеффа, затем Бекки обняла каждого из них и быстро повела на кухню.

- Кто еще придет? - спросила она.

- Ник, Кит, Джейсон и, возможно, Роб из Санта-Моники, но, скорее всего, нет.

- Надеюсь, они поторопятся, - произнесла Бекки. На кухне было темно, если не считать свечей на праздничном торте и тлеющего косяка в пепельнице на стойке. В квартире пахло марихуаной и кошачьим пометом. Бекки открыла холодильник и спросила, - Пива?

Оба парня кивнули, и она протянула каждому по банке.

Пиво оказалось ледяным, и Джефф тихо вздохнул от удовольствия, сделав глоток.

Он подумывал отказаться от участия в вечеринке Брэда в тот вечер, но после того как мать ушла и Джефф остался один в квартире, он начал замечать звуки, которых не замечал днем. Его мысли вернулись к Мэллори...

"Со мной что-то не так".

...и на домашнем задании сосредоточиться стало невозможно. Когда приехал Брэд, Джефф с радостью отправился с ним.

- Планы изменились, - сказала Бекки. - Нил собирался присоединиться к нам, чтобы выпить пару кружек пива и покурить травки, а потом отвезти вас в бар, но он не сможет прийти.

- Какой еще бар? - пробормотал Джефф.

- Радикально! - одновременно крикнул Брэд. - Давайте, ребята, пойдемте поглазеем на "С" и "Ж".

- Что? Куда мы идем? - спросил Джефф.

- Смотреть, как женщины раздеваются. В "Плейпен"...

Эрин поставила поднос с напитками на барную стойку и крикнула, перекрывая музыку:

- Эй, Нил!.

Тот смешивал напиток и повернулся, чтобы ответить: "Йоу!". Это был крупный мужчина с круглым лицом и длинными черными волосами, собранными в хвост.

- Я следующая?

- Ага. - Он вернулся к своему занятию.

В "Плейпене" было шумно, дымно и многолюдно. Стучали бильярдные шары, из музыкального автомата доносились звуки Роберта Палмера, а Чонте, самая грудастая девушка, работавшая в этот вечер, облизывала указательные пальцы и смачивала соски в одном конце сцены, пока Лори крутила бедрами в другом.

Эрин собрала чаевые с подноса и прошла между двумя бильярдными столами по темному узкому коридору в гримерную. На самом деле это была просто большая ванная комната со шкафчиками у одной стены и парой голых лампочек, свисающих с потолка.

Она уже станцевала один сет, а последний час разносила напитки. Танцы могли избавить ее от похабных замечаний, предложений, которые ей делали, пока она ходила от столика к столику, принимая заказы. По крайней мере, на сцене она находилась на некотором расстоянии от посетителей и не должна была сосредотачиваться на том, чтобы подать нужный напиток нужному клиенту. Пока она улыбалась и двигалась под музыку, показывая сиськи и тряся задницей, она могла позволить себе поразмыслить.

В дверь ворвалась Чонте, вытирая лицо полотенцем, и сказала:

- Парень в рыбацкой кепке, который сидит во втором ряду - большой любитель давать чаевые. Ему нравится, когда ты трясешь сиськами.

- Спасибо.

В комнату торопливо вошла Дебби, поправляя серьгу.

- Я выхожу с тобой следующей. Минуточку.

Одетая в черный тедди с серебряными отпечатками рук на груди, Эрин вышла из гримерки, пересекла бар, положила четвертак в музыкальный автомат и выбрала две композиции.

Началась песня Тины Тернер, и Эрин поспешила через зеркальную дверь у музыкального автомата, прошла через маленькую комнату у сцены и, шлепая по бедрам в черных колготках, отбила такт. Она широко улыбнулась и вышла под хор свистков, возгласов и топота ног.

На сцене находилось два подиума с зеркалами вдоль задней части и выкрашенными в медный цвет шестами на каждом конце, вокруг которых сидели мужчины. Когда к ней присоединилась Дебби, крики и хлопки стали еще громче. Эрин задрала ногу, покачивая бедрами, подошла к шесту, обхватила его и, улыбаясь через плечо и облизывая губы, задорно заскользила вверх-вниз.

На другом конце сцены Дебби, молодая женщина со стройной фигурой танцовщицы, повернулась спиной к зрителям, наклонилась и улыбнулась, игриво запустив два пальца под резинку трусиков.

Эрин заметила мужчину в рыбацкой кепке, сидящего у подиума. Ему было пятьдесят с небольшим, а брови росли на лбу, как маленькие седые кустики. Он поманил ее мозолистыми руками, сверкнув серебряной коронкой зуба, ухмыльнулся и позвал:

- Иди сюда, детка, иди к папочке!

Она стала пританцовывать, опустив часть тедди настолько, чтобы обнажить одну грудь, а затем снова прикрыла ее.

- Да! Вот что мне нравится! - Он шлепнул пятидолларовую купюру на край подиума и откинул назад козырек своей кепки.

Эрин сверкнула второй грудью, танцуя ближе к нему.

- Продолжай! - прорычал он, кладя еще одну пятерку.

"И ты тоже продолжай", - подумала она.

С ним было еще четверо мужчин, которые смеялись, подбадривая ее, подбрасывая однодолларовые бумажки на подиум.

Эрин стянула верхнюю часть тедди до талии, обнажив обе груди, и повернулась к мужчине спиной, наклонившись так, чтобы видеть его между своих ног. Она протянула обе руки между ног и медленно погладила ягодицы, затем подняла руки по бокам и искусно встряхнула плечами, заставив свои перевернутые груди покачиваться в круговом движении.

Его бугристая рука шлепнула десятку на подиум.

За спиной мужчины раздался резкий звук, и Эрин обернулась, увидев, как кто-то встал так быстро, что стул упал и загрохотал по полу. Она прищурилась от яркого света, освещавшего сцену, и, продолжая двигаться под музыку, провела пальцами по груди, но затем, узнала молодого человека, который стоял в метре от подиума с отвисшей челюстью, уперев руки в бока.

Когда она узнала Джеффа, весь шум в баре словно утих, как будто кто-то убавил громкость на радиоприемнике; руки беззвучно хлопали, рты беззвучно шевелились.

Джефф начал неуклюже пятиться назад, его рот то открывался, то закрывался. "Мама... Мама".

Эрин почувствовала, что у нее слабеют колени, и застыла на месте, глядя на своего сына. Она видела Брэда и трех других парней, сидевших за столом рядом с Джеффом, видела, как Брэд наклонился к ним, как его глаза в недоумении уставились на нее, и смутно слышала, как он будто с большого расстояния произнес:

- Господи, это же его гребаная мамаша!

- Джефф, - вымолвила она, но это был только шепот. Руки ее судорожно сжали тедди, пока не грудь не оказалась прикрытой.

Отступив назад, Джефф задел столик и пролил напитки на двух мужчин, которые принялись беззвучно кричать на него, а он повернулся, увернулся от другого столика и поспешил к заднему выходу.

Щедрый на чаевые клиент застучал кулаком по подиуму с криком:

- Эй, милая, в чем проблема?

Музыка снова зазвучала, и она услышала свист и улюлюканье мужчин, которые с нетерпением ждали, когда она продолжит танцевать. Она сошла с подиума, встав на пустой табурет, и опустилась на пол в тот момент, когда Брэд и его друзья поспешили от своего столика вслед за Джеффом, который, споткнувшись, вышел через дверь и исчез.

Парни добрались до выхода раньше Эрин, потому что слезы заливали ей глаза, заставляя все вокруг превращаться в сверкающее пятно света и цвета. Она вытерла глаза онемевшими руками, не обращая внимания на оклик Нила:

- Эй, что ты делаешь? Куда ты идешь?

Она вытянула перед собой руки, сцепила локти и, хлопнув дверью, выскочила под дождь. Яростный порыв ветра заставил ее остановиться и обнять себя за плечи, так как дождь намочил ее тедди, прижав к телу, как вторую кожу.

Эрин смотрела, как Джефф торопливо пересекает заднюю парковку, расплескивая воду ногами; Брэд и его друзья шли позади, сгорбив плечи от непогоды. Джефф остановился и тяжело прислонился к столбу единственного уличного фонаря, освещавшего стоянку; он наклонился вперед, схватился за живот, и его вырвало в то время, пока остальные обступили его.

Она позвала его по имени, но Джефф не откликнулся. Брэд похлопал его по спине и, когда тот закончил блевать и снова встал прямо, обнял его за плечи и повел прочь от фонарного столба.

- Подожди, Джефф! - крикнула Эрин, перебегая парковку.

Парни подошли к старому белому "Мустангу" и стали забираться внутрь.

- Джефф, пожалуйста, подожди! - Ее голос возвысился до отчаянного крика, и она замахала рукой над головой, чтобы привлечь его внимание. Каблук правой туфли сорвался, и Эрин опрокинулась на тротуар. Боль пронзила ногу, и она вскрикнула, упав вперед и скребя ладонями по мокрой мостовой. - Пожалуйста, подожди! - проголосила она, но ее слова потерялись в рыданиях. - Пожалуйста!

Ее обзор на "Мустанг" закрывали две другие машины, но она услышала, как захлопнулись двери, как взревел двигатель и как шины проехали по луже.

В тот момент, когда Эрин, всхлипывая, стояла на коленях, небо озарила изломанная полоса молнии. Она медленно встала, сняла правую туфлю и, пошатываясь, вернулась в бар.

Внутри было так же шумно и оживленно, как и тогда, когда она выскочила на улицу, словно ничего не произошло и все осталось по-прежнему. Но Эрин чувствовала себя лет на пятьдесят старше, и бар почему-то казался ей другим - уродливым, грязным, более мрачным, чем раньше.

Нил догнал Эрин, когда она направлялась в гримерку.

- Господи, посмотри на себя! - пробурчал он. - Что случилось?

Сжимая туфлю в кулаке, Эрин огрызнулась:

- С каких это пор ты стал пускать сюда несовершеннолетних?

- Что? А, их. Это были мой шурин и его друзья. У него день рождения, и я...

- Ну, один из этих друзей - мой сын!

- О, Боже, - вздохнул он, когда она, все еще прихрамывая, пошла по коридору. - Эй, хочешь найти их? - позвал он.

Эрин остановилась.

- Они идут сегодня в "Фантазм". Играет какая-то группа. Ты можешь отлучиться на пару часов, если хочешь.

- Пару часов? - ответила она через плечо. - Я не вернусь, Нил. Я увольняюсь.

В гримерной она бросила туфлю в раковину. Эрин вся промокла, тушь потекла, а чулок порвался.

"Но, если ты будешь продолжать скрывать это от них..." - говорил Джей Ар.

Эрин горько рассмеялась сквозь слезы, ненавидя себя за то, что не прислушалась к совету психолога, что вообще согласилась танцевать стриптиз, что не закончила образование, чтобы получить достойную работу...

- Ты там в порядке, милая? - спросила Чонте.

Она подумала о еженедельных телефонных звонках матери и о том, как приятно было всегда заверять ее в том, что с ней и детьми все в порядке. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем она снова сможет честно сказать это.

- Нет, - пробормотала Эрин. - Нет, я не в порядке...

За час до начала выступления Крестопора в "Фантазме" было так много народу, что подростки на танцполе могли только стоять на одном месте и двигать плечами в такт музыке. Джей Ар и преподобный Бейнбридж неуверенно вошли в клуб, и психолог поморщился от шума, предчувствуя, что через тридцать минут, а может, и меньше, у него начнет болеть голова.

За небольшим окошком в стене справа от входа стоял плотный молодой человек со стрижкой ежиком и в солнцезащитных очках.

- Вход шесть долларов, - сказал он, едва шевеля губами.

- Да вы шутите, - произнес Джей Ар.

Мужчина указал вверх. Над окном висела вывеска: "$6.00 ПЛАТА ЗА ВХОД + 2 НАПИТКА".

- Шесть баксов за головную боль, - пробормотал Джей Ар, доставая из бумажника двадцатку. Он подождал сдачу, а затем провел преподобного мимо окна к ступеням, ведущим вниз, в толпу.

Бейнбридж был одет в помятый вельветовый костюм под плащом. Он выглядел лучше, чем раньше, но все равно казался изможденным. Несмотря на два душа, которые он принял перед выходом из дома, ему, похоже, требовался еще один. Он огляделся вокруг широкими, недоумевающими глазами, рассеянно почесал щеку дрожащей рукой, взглянул на Джей Ар и попытался улыбнуться.

- Громко, - сказал он.

- Хотите столик? - спросила миниатюрная блондинка с пурпурной прядью в волосах.

- Мы хотели бы увидеть менеджера, - произнес Джей Ар. - Или того, кто заведует этим вечером.

- Мистер Баскомб ожидает вас? - поинтересовалась она.

- Нет. Меня зовут Джей Ар Хаскелл. Он меня не знает, но, пожалуйста, передайте ему, что это очень важно.

- Подождите здесь. - Девушка исчезла в толпе.

Потолок клуба был высоким, и с красных и синих лампочек, похожих на воздушные шары, свисали нити, поднимавшиеся к стропилам.

- Посмотрите на них, - сказал преподобный, наклонившись к уху Джей Ар.

Собравшиеся толпились на танцплощадке, грудились вокруг столов, продирались сквозь толпу, смеясь и крича под музыку, неугомонные, энергичные. Парочки стояли между столиками, целовались и обнимались, а группы девушек двигались к дамской комнате и обратно.

- Вы видите? - спросил Бейнбридж.

На каждом третьем подростке, а может, и больше, Джей Ар замечал Крестопор. Темные кресты вспыхивали на свету короткими черно-красными отблесками.

- Да, - ответил Джей Ар. - Я вижу.

Сцена находилась в другом конце клуба, черная, если не считать редких отблесков отраженного света на инструментах группы. И еще кое-чего...

Миндалевидные золотые пятна сверкали в темноте за инструментами...

- Они здесь, - испуганно произнес Бейнбридж. - Наблюдают за нами...

Джефф сидел на заднем сиденье "Мустанга" Брэда со жгучим привкусом желчи во рту. Ник и Кит были с ним на заднем сиденье; Джейсон расположился впереди, передавая им банки с "Будвайзером". Когда Джейсон предложил ему одну, Джефф покачал головой, перевел взгляд на окно слева от себя и стал рассеянно наблюдать, как мимо медленно проплывает водянистое пятно огней, пока они ждали, когда движение на Вентуре вновь оживится.

- Давай, Джеффи, - сказал Брэд, - тебе сейчас это нужно.

Подумав, он взял банку и открыл ее, надеясь, что сможет удержать напиток в желудке. Джефф быстро глотнул пива, решив выпить еще, как только допьет эту банку. Может быть, пиво поможет ему избавиться от образов матери, которая тянется к нему между ног и сжимает свою задницу, покачивая голой грудью, от образов развратных мужчин, бросающих деньги и воющих, как животные, каждый раз, когда его мать выставляет бедро или выпячивает таз.

"Я знаю, что сейчас ты доверяешь маме", - говорила Мэллори, - "но тебе не следует этого делать".

Джефф подумал, знала ли она обо всем, и если да, то как давно.

Он задался вопросом, как долго их мать занималась стриптизом... и что еще она от них скрывала.

Может, поэтому отец уехал?

Поэтому ли ушла Мэллори?

"Ты многого о ней не знаешь..."

В голове у него крутился шквал вопросов, но, на удивление, он ничего не чувствовал, не знал, что чувствовать, как будто был полностью отстранен от случившегося, как будто наблюдал со стороны, как какой-то другой парень застал свою мать танцующей в стрип-баре.

- Ладно, - сказал Брэд, - признаю, "Плейпен" был плохой идеей. Как насчет того, чтобы вернуться к моей сестре и немного покурить травки, а потом рвануть в "Фантазм"?

Все согласились, кроме Джеффа. Он слышал Брэда, но был занят тем, что допивал свое пиво и старался не думать.

- Эй, Джефф? - спросил Брэд. - Ты в порядке?

Джефф наклонился вперед, передал свою пустую банку Джейсону, взял еще пива и вымолвил:

- Да, я в порядке.

Это была ложь, но поскольку он планировал напиться, а также был уверен, что увидит Мэллори в "Фантазме"; то да, скоро он будет в порядке...

К Джей Ар и преподобному подошел высокий мужчина с козлиной бородкой и вьющимися волосами цвета соломы. На нем красовалась безразмерная белая рубашка с несколькими молниями на груди и рукавах. Его левая рука была в гипсе, а над левым глазом виднелась небольшая окровавленная повязка. Блондинка стояла рядом с ним.

- Марти Баскомб, - обратился он к Джей Ар, озабоченно оглядывая клуб. - Я немного занят, но чем могу быть полезен?

Джей Ар представился и сказал:

- Я хотел бы поговорить с вами о группе, которая выступает здесь сегодня вечером.

- Да, Крестопор? - Управляющий протиснулся к барной стойке, и они последовали за ним. - Дай мне колы, Перри, - попросил он бармена. - Ладно, а что насчет этой группы?

- Ну, я хотел спросить... - Джей Ар вдруг понял, что не знает, что сказать этому человеку. Он не задумывался над этим. Незадолго до приезда в клуб он решил, что было бы неплохо поговорить с менеджером о Мейсе. Сейчас он чувствовал себя растерянным.

- У нас есть основания полагать, - заговорил преподобный, - что группа, которую вы поставили на сегодняшний вечер, представляет серьезную опасность для молодых людей, которые...

- Эй, я вас знаю, - произнес Баскомб. Бармен принес его колу и, подозрительно глядя на преподобного, он быстро взболтал лед. - Вы тот маленький библеист, который стоит на парковке и проповедует всем подряд. Так в чем же дело? Думаете, они собираются отравить разум детей? У них в музыке есть сатанинские послания?

- Я, конечно, не скажу, что одобряю эту музыку, мистер Баскомб, - ответил Бейнбридж. - Но в ней нет ничего подобного.

Джей Ар сказал:

- Лидер группы - Мейс - мы думаем, что он может...

- Эй, - пробурчал Баскомб, отставляя свой напиток и оглядываясь по сторонам, беря Джей Ар за руку. - Давайте, давайте, пойдемте со мной. - Он быстро провел их по короткому коридору с ковровым покрытием в офис, загроможденный стопками журналов, бумаг, папок и пустых пивных банок. На стенах бессистемно висели плакаты рок-коллективов. Баскомб закрыл дверь и повернулся к ним. - Так, что там насчет группы?

В тишине офиса у Джей Ар зазвенело в ушах. Он нервно кашлянул в кулак и произнес:

- Полагаю, вы знакомы с Мейсом.

- Встречался с ним.

- Он был связан с несколькими недавними самоубийствами. Старшеклассников.

Баскомб закатил глаза.

- Господи, вы что, псих из Центра родительских музыкальных ресурсов? Думаете, рок-музыка заставляет детей убивать себя? Это то, что вы...

- Музыка тут ни при чем, мистер Баскомб, дело в Мейсе. Он опасен. Я говорю вам, он...

- Ближе к делу, хорошо? Я не могу болтать тут всю ночь. Чего вы от меня хотите?

- Вы должны отменить сегодняшний концерт.

Баскомб рассмеялся, присев на край своего грязного стола.

- У нас есть примерно час до начала шоу, чуть меньше? И вы хотите, чтобы я сказал этим ребятам, чтобы они расходились по домам? Послушайте, это всего лишь местные дети, которые получают свой первый шанс...

- Это местные дети, - категорично заявил Джей Ар, - которые уже несколько недель живут в подвале заброшенного здания с тем парнем. Их родители не знают, где они и что...

- Так кто я теперь, нянька?

Преподобный шагнул вперед и сказал:

- Разве вы не чувствуете ответственности перед этими молодыми людьми?

Раздраженная улыбка Баскомба исчезла.

- Эй, ребята, я пытаюсь управлять ночным клубом, ясно? Вы заплатили за вход, верно? Вот что я вам скажу: я верну вам деньги, а выпивка будет за счет заведения, хорошо? В баре алкоголя нет - это клуб для подростков, как вы понимаете, но у меня тут есть немного. - Он прошел за свой стол, открыл ящик и протянул бутылку джина "Танкерей". - Как насчет этого, а? Только не создавайте мне проблем, ладно?

"Он напуган", - подумал Джей Ар.

- Мистер Баскомб, - сказал он, - мы пришли сюда не за бесплатной выпивкой.

Баскомб поставил бутылку и, нахмурившись, обошел стол.

- Ладно, хотите разобраться с тем парнем? Давайте. Хотите сказать ему, что он не сможет сегодня играть? Пожалуйста. Но, насколько я понимаю, Крестопор будут выступать здесь сегодня вечером и всю оставшуюся неделю, если захотят, и меня не волнует, если они даже будут стоять на сцене, размахивать своими членами и мочиться на зрителей! - Он встал между ними и открыл дверь. - А теперь мне нужно сделать несколько звонков, так что, если не возражаете...

Джей Ар заметил бисеринки пота, блестевшие на лбу Баскомба, увидел, как слегка дрогнули его губы. Пятнышко крови на повязке немного расползлось; это была недавняя травма. Гипс казался чистым и белым, на нем никто еще ничего не написал.

- Как вы поранились? - спросил Джей Ар.

Баскомб снова закатил глаза.

- Я наткнулся на большую дверь, ясно? А теперь убирайся отсюда.

Они вышли из кабинета, и дверь за ними плотно закрылась.

- Он напуган, - сказал преподобный, чувствуя себя немного не в своей тарелке.

Джей Ар кивнул, после чего они направились обратно в клуб.

- Я знаю. И, вероятно, не без оснований. Он не сталкивался ни с какой проклятой дверью...

Эрин пыталась держать себя в руках, пока ехала сквозь бурю, но каждый раз, когда ей казалось, что она перестала плакать, наворачивались новые слезы. Через квартал она заметила "Фантазм". Над входом висела вывеска:

СРЕДА

ВЕЧЕР НОВЫХ ГРУПП

СРЕДА ОКТ 19

-КРЕСТОПОР-

От слова "Крестопор" ее грудь пронзило ледяное копье, и она пробормотала: "Мэллори...". Она вдруг почувствовала себя вдвойне усталой, осознав, что ей придется встретиться с ними обоими.

Парковка за "Фантазмом" была переполнена, поэтому ей пришлось припарковаться в полуквартале от здания и идти под дождем.

Зайдя в клуб, она заплатила за вход и с унылым стоном оглядела толпу. Это было дымное озеро из покачивающихся голов и плеч, в котором не Эрин не распознала ни одного известного ей лица. Она пожалела, что знакома лишь с парой друзей Джеффа и Мэллори. Эрин знала много имен, но мало лиц, если вообще их знала. Единственная причина, по которой она знала Брэда, заключалась в том, что он проводил в их квартире больше времени, чем все остальные.

"Что ты за мать?" - с горечью спросила она себя. - "Ты даже не знаешь, с кем растут твои дети, не говоря уже о том, какими людьми они могут стать".

Она шла в толпе, вглядываясь в лица, останавливаясь, чтобы обернуться и посмотреть за спину. Натыкалась на стулья и столы, прижималась к потным, прокуренным подросткам, даже вышла на танцпол, не осознав этого.

Эрин заметила кресты только после того, как уже несколько минут бродила по клубу. А когда заметила, то остановилась в толпе, увидела еще один... и еще...

Они выглядели как маленькие скульптуры, вырезанные из кусков засохшей крови, как и описывал их Джефф.

И они виднелись повсюду, куда бы она ни посмотрела.

- Миссис Карр? Эрин?

Голос сначала прозвучал, как слабое бормотание, но потом стал громче, и, опознав Джей Ар Хаскелла, она с облегчением улыбнулась, увидев знакомое лицо.

- Что вы здесь делаете? - спросил он.

- Ищу своих детей. Вы их не видели?

- Пока нет, но Джефф должен скоро приехать, если еще не приехал. - Джей Ар представил ее преподобному Бейнбриджу, а затем сказал: - Вы выглядите расстроенной. И вы хромаете. Что случилось?

Эрин попыталась рассказать ему обо всем, думая, что ей удастся сделать это с непринужденной усмешкой и покачиванием головы, чтобы он не смог напомнить "я же вам говорил", но, когда она начала, слезы снова навернулись ей на глаза, и она прикрыла дрожащие губы. Джей Ар шагнул вперед, бормоча: "Что? Что?", и она позволила ему обнять себя и положила голову ему на плечо. Прижавшись ртом к его уху, Эрин поведала о том, что случилось.

- Я пыталась остановить его, - сказала она, - но он проигнорировал меня и ушел со своими друзьями. Он был... Боже, он был потрясен. Когда я думаю о том, что он должен был чувствовать, глядя на сцену и видя... свою мать...

Джей Ар отступил назад и встретился с ней взглядом, положив руки ей на плечи, его лицо потемнело от внезапного беспокойства.

- Как давно это произошло?

- Тридцать или сорок минут назад.

Он внезапно отвернулся от нее с таким видом, будто только что осознал, что его ключи остались в машине. Потом повернулся к преподобному и сказал что-то, чего она не расслышала, а затем взял ее за руку и произнес:

- Пойдемте. - В его голосе прозвучала настоятельная просьба, которая обеспокоила ее. Психолог быстро провел ее сквозь толпу к входу, где было немного тише.

- Может, он пошел куда-то еще? - спросил он, сжимая ее руки.

Теперь Джей Ар был не просто обеспокоен, он был напуган. Он напряженно ждал ее ответа, не сводя с нее глаз, но, когда она пыталась вспомнить, куда еще мог пойти Джефф, ее мысли спутались от пульсирующего шума и внезапного страха.

- Я... я не знаю, Джей Ар, может, и пошел, но... что случилось? Что происходит?

- Он что-нибудь сказал вам?

- Нет, он просто ушел. Так что же происходит?

- Я не могу сейчас рассказать вам подробности, но происходит что-то очень страшное. Все, что Джефф рассказал нам - те твари в вашей квартире - все произошло именно так, как он говорил. Эти дети, которых собрал Мейс, бог знает сколько их, все они получили психотравму, их подвел кто-то из близких, кто-то, кому они доверяли. Друг, брат или сестра, может быть, проповедник. Родитель. Он цепляет их за слабые места и ловит на крючок, как рыбу.

- Джей Ар, это... что вы... как это может быть, это же все...

- Послушайте меня!» - прорычал он, встряхивая ее. - Вы можете не верить, но это происходит, и если вы хотите спасти своих детей, придется какое-то время учитывать это, потому что это именно то, что происходит с ними! Я весь день обзванивал родителей. Некоторые из них приедут сюда сегодня вечером, чтобы забрать своих детей. По крайней мере, они так сказали. – Джей Ар огляделся по сторонам. - Я пока никого из них не вижу. - Он снова повернулся к ней, и его лицо превратилось в жесткую маску гнева и страха. - Некоторые из этих детей напуганы, потому что они понимают, что творится. Они видели, как это происходит вокруг них. Я встретил девочку, которая ищет своего брата, парня, который пытается найти свою девушку - они пытаются увести их подальше от Мейса. Дети убивают себя, Эрин. Мейс обещает забрать их всех в лучшее место, туда, где их ждут, не игнорируют, не осуждают, как сказала Мэллори, но это место находится в ящике в шести футах под землей. Он - яд, но они думают, что он их друг. Они хотят так думать, им это необходимо. Мэллори решила пойти с ним, и теперь, после того, что произошло, я боюсь, что Джефф может решить, что он тоже хочет пойти. Если только мы не сможем вытащить его - их обоих - отсюда и подальше от Мейса сегодня вечером. Потому что это случится скоро. Не спрашивайте меня почему, но я чувствую это, и преподобный тоже чувствует; что-то назревает. И если мы не пробудимся от спячки, то потеряем много детей. Если не сегодня, то скоро. Очень скоро.

Эрин не хотела верить в то, что он говорит, не хотела даже думать, что он в это верит, но его хватка на ее руках начинала причинять боль, а глаза горели такой сильной убежденностью и решимостью, что все, что она смогла вымолвить, было: "Что же мне делать?".

Он ослабил хватку на ее руках и на мгновение смутился, словно не понимая, что держит ее слишком крепко.

- Я устал кричать, - сказал он, выводя ее на улицу. Музыка стихла до гула, когда дверь закрылась. Они стояли под шатром, где дождь и шум транспорта полностью заглушали рок-н-ролл внутри.

Джей Ар спросил:

- В какой машине был Джефф?

- "Мустанг". Белый. Семьдесят первого или семьдесят второго года.

- Я пойду на стоянку и поищу ее. А вы поищите Джеффа и Мэллори. Если найдете их... - Он замешкался, вздрогнув от вспышки молнии над головой. - Я не могу указывать вам, что делать, но могу предложить. Я знаю, что вы с Мэллори давно не ладите, а теперь еще и Джефф... Когда мы их найдем... ну, проглотите свою гордость. Извинитесь за все ошибки, которые вы совершили, забудьте о тех, которые совершили они, и... Наверное, я предлагаю вам начать все сначала. И убедитесь, что они знают, что вы хотите именно этого. С чистого листа. Не злитесь, не срывайтесь на них, потому что на данном этапе, я думаю, лучшее, что вы можете сделать - это сказать совсем немного. Просто дайте им понять, что вы их любите.

- Конечно, они знают, что я их люблю! - сердито воскликнула она. - Я уже устала...

Джей Ар поднял ладонь.

- Это именно то, чего не следует говорить.

Эрин отвернулась и некоторое время стояла перед дверью, измученная, злая и напуганная, желая, чтобы слезы прекратились.

- Возвращайтесь в клуб, Эрин, - мягко сказал Джей Ар. - Стойте у двери, чтобы я мог вас найти. И если увидите Мэллори и Джеффа, следуйте за ними. - Он положил руку ей на щеку и полуулыбнулся. - Я скоро вернусь.

В машине Брэда было душно от запаха марихуаны и пролитого пива. Они вернулись к Бекки после того, как уехали из "Плейпена". Джефф сидел в углу и молча пил пиво, в то время как остальные говорили все разом. Бекки присела рядом с ним на скрипучий, потертый диван и протянула ему косяк размером с указательный палец со словами:

- Утешительный приз, спортсмен. - Она поднесла огонек к косяку. - Нил позвонил и рассказал мне, что случилось. Ты в порядке?

- Да, я... - Джефф затянулся, не закончив фразу.

- Ну, не позволяй этому овладеть тобой. Я имею в виду, подумай об этом. Она не умирает, ее не сажают в тюрьму, и она зарабатывает деньги.

Джефф оставался замкнутым до конца их пребывания у Бекки, стараясь накуриться как можно больше, потому что его чувства возвращались. Безопасное и комфортное оцепенение исчезало, а образы матери мелькали в его сознании в темпе стаккато, словно слайды, проецируемые на задние уголки глаз.

Брэд припарковался в квартале от здания, и они побежали трусцой сквозь ливень. Когда они вошли в "Фантазм", костяно-белая вспышка молнии осветила небо, а вдалеке загрохотал гром.

"Грядет сильная буря..."

В клубе Джефф первым вышел вперед и заплатил свои шесть долларов. Когда он отошел в сторону, чтобы подождать остальных, то увидел Эрин с Джей Ар. Она стояла к нему спиной, но он узнал ее. Он подтолкнул Брэда и произнес, указывая на нее:

- Здесь моя мама.

- Хочешь с ней поговорить?

Джефф покачал головой.

Брэд усмехнулся и сказал:

- Без проблем. - Не проходя мимо Эрин, он повел их по боковому коридору мимо туалетов, автомата по продаже сигарет и телефонов и ввел в толпу смешавшихся подростков за дверью в другом конце.

Джефф заказал колу и огляделся в поисках Лили. Он заметил еще несколько человек из школы. Пола Макгиллис подкралась к нему сзади и ущипнула за задницу; на ней был Крестопор. Ноэлла Коулман и Шон Круз, спотыкаясь, подошли к нему, пьяно смеясь, и Шон опрокинул маленькую фляжку в колу Джеффа; на их груди сверкали черно-красные кресты.

Глядя на бесчисленные Крестопоры вокруг себя, Джефф ничего не чувствовал. Глубокий, липкий страх, который они вызывали в нем раньше, остался лишь неприятным воспоминанием. У него на уме были другие, более личные вещи, например, что он может сделать или сказать, если его найдет мать. Кроме того, он чувствовал себя довольно хорошо, ощущая пиво, травку и...

...руки, обхватившие его сзади за талию, и горячее дыхание у уха.

- Я так рада, что ты пришел, Джефф! - сказала Мэллори, прижимаясь к его спине.

Когда он обернулся, перед Джеффом предстала постаревшая Мэллори. Ее лицо казалось бледным и осунувшимся, щеки впалыми, а под глазами нависали полумесяцы одутловатой кожи. Ее улыбка была по-прежнему яркой, но выглядела усталой. Он уловил смутный, но неприятный запах канализации, смешанный с духами "Виндсонг".

Руки Мэллори двигались как у слепого, касаясь его груди, рук и плеч, лица и волос, словно она не видела его много лет. Она быстро обняла его, потом отстранилась, чтобы еще раз взглянуть на него, полная энтузиазма, несмотря на очевидную усталость.

- Ты один? - спросила она.

- Я с Брэдом. И еще несколькими парнями. И я жду подругу.

- О? Девушку? - Она озорно ухмыльнулась.

- Ммм... Да.

Мэллори потянулась к нему сзади под куртку и засунула пальцы в задние карманы его джинсов.

- Что ты делаешь позже?

- Насколько позже?

- После первой песни?

- Ну, я не знаю, я собирался... ммм... не знаю. - Он допил колу несколькими большими глотками.

- Что не так, Джефф?

- Не так?

"Я теряю тебя", - подумал он. – "Мама все испортила, и что-то..."

Руки Мэллори скользнули по его бокам к шее...

"...неправильно..."

...над ушами и в волосы...

"...со мной..."

...к его лицу. Кончики ее пальцев нежно поглаживали линию его челюсти, нижнюю губу, вызывая покалывания на коже.

- Ну же, - сказала она, - что-то не так. Расскажи мне. - Ее дыхание было слегка кислым, но не противным.

- Я не хочу об этом говорить.

- Это она? Мама, я имею в виду?

- Правда, Мэллори, я не хочу...

Музыка резко прекратилась, и голоса стихли. Свет над танцполом начал тускнеть, и глубокий, тренированный мужской голос заговорил через систему громкой связи.

- Сегодня среда... ночь новых групп в "Фантазме"!

Голос продолжил под аплодисменты и одобрительные возгласы.

- Сегодня мы рады представить вам местную группу, о которой много говорят в Долине.

Мэллори обняла Джеффа за талию и прижалась к нему, когда они повернулись к сцене.

- А вот и они, - взволнованно сказала она.

- Это их первое живое выступление, так что пусть чувствуют себя как дома.

Аплодисменты переросли в небольшой рев и слились в одно целое, когда на сцене медленно загорелся свет.

- Пожалуйста, встречайте... Крестопор!

Странный звук заполнил "Фантазм", звук, чуждый ночному клубу для подростков, звук, который был столь же поразительным и впечатляющим, как и любая музыка, когда-либо звучавшая в его стенах: благоговейная тишина.

Заструился мягкий свет, освещая группу и высокую худую фигуру, стоящую на авансцене. Голова мужчины была склонена, серебристые волосы каскадом падали на грудь и собирались на блестящей черной гитаре, висевшей у него на животе. Бледно-красный свет прожектора растекался по нему, как тонкая кровь, и по мере того, как он разгорался, человек медленно поднимал голову и разводил длинные руки в стороны, словно собираясь обнять стоящую перед ним толпу. Раздался тонкий, далекий звук, похожий на гудение мошки, пролетающей рядом с ухом, который медленно нарастал, становился громче, насыщеннее, будто издалека приближающийся реактивный самолет.

Подростки, внимательно наблюдавшие за происходящим, зашевелились, и это шевеление переросло в возбужденные крики, когда звук стал громче, а свет ярче.

По мере нарастания звука руки Мейса медленно опускались, пока он не обхватил гитару и не провел правой рукой по струнам. Музыкальный взрыв потряс клуб, и подростки пришли в неистовство. Они размахивали руками, прыгали и танцевали.

Мейс наклонился к микрофону, открыл рот и издал душераздирающий крик, который, казалось, продолжался гораздо дольше, чем мог бы длиться обычный вдох, а затем он запел, и крик превратился в слова. Тяжелый ритм бил по стенам и полу, отдавался в костях танцующих и ликующих подростков и заставлял воздух гудеть от горячей, трескучей энергии...

Джей Ар стоял рядом с Эрин на верхней ступеньке. Не найдя ни белого "Мустанга", ни каких-либо других следов Джеффа, Джей Ар вернулся в здание незадолго до того, как группа начала играть. Эрин обшаривала взглядом толпу, ее глаза сузились до щелок, когда она искала своих детей.

Джей Ар смотрел на Мейса.

Когда Джей Ар был маленьким мальчиком, он увидел фильм о природе, который надолго запомнился ему. В фильме присутствовали кадры, как гремучая змея преследует полевую мышь. Змея следовала за испуганной мышью по высокой траве, пока не загнала ее в угол между двумя камнями. Мышь попыталась на мгновение забраться под один из камней, затем остановилась, повернулась мордочкой к змее и стала ждать своей смерти, ее крошечное тело беспомощно дрожало. Но змея не спешила и не торопилась, расположившись перед обреченной мышью, медленно, грациозно сворачиваясь в клубок, а ее черный язык то появлялся, то исчезал. Именно это Джей Ар помнил так отчетливо: гипнотическую манеру змеи сворачиваться, смертоносную хореографию движений, когда ее маленькие черные глазки не отрывались от жертвы, и то, как мышь не предпринимала никаких попыток спастись, словно была уверена, что у нее нет другого выхода, кроме как умереть, сдаться; она могла бы бороться, продолжать копать или даже перепрыгнуть через змею, и, возможно, только возможно, она бы осталась жива. Вместо этого она прижалась к скале, пока сонные движения змеи не завершились смазанным ударом, а задние лапки и хвост мыши судорожно повисли из ее пасти.

И сейчас, наблюдая за Мейсом, который играл на гитаре, двигаясь с плавной грацией, наклоняясь к краю сцены и раскидывая руки над толпой, улыбаясь, окидывая взглядом подростков, словно заглядывая в глаза каждому из них, Джей Ар подумал о той змее...

Приехала Лили, мокрая от дождя, и, крича, чтобы ее услышали, спросила Джей Ар, не видел ли он Джеффа.

- Мы его ищем, - ответил тот.

Она стояла рядом с ними, казавшись усталой, расстроенной и изможденной - гораздо больше, чем должна выглядеть девушка ее возраста, подумал Джей Ар.

По краям толпы Джей Ар заметил еще несколько взрослых людей, разбросанных по залу. Они выглядели ужасно неуместно, переступая с ноги на ногу, вытягивая шеи, чтобы заглянуть в озеро подростков, и хмурились, будто ища кого-то. Психолог решил, что это родители, которым он звонил ранее. Впрочем, это не имело значения, если только они не пришли забрать своих детей домой.

"Пока змея не напала..." – подумал он.

- Вот он! - крикнула Эрин, хватая Джей Ар за руку и указывая в сторону сцены. - Он с Мэллори!

Джей Ар проследил за направлением ее пальца. Джефф и Мэллори находились на танцполе возле сцены. В отличие от окружающих Джефф стоял неподвижно, глядя то на сцену, то на сестру, которая примостилась рядом с ним, сначала обняв его одной рукой, потом обеими. Она держала его за руку, гладила по волосам; они выглядели как влюбленные.

С ужасом Джей Ар понял, что если увиденного, как его мать раздевается в баре, было недостаточно, чтобы Джефф отправился к Мейсу и его друзьями, то, возможно, соблазн побыть с Мэллори станет дополнительным стимулом.

Где-то в толпе подростков разбилось стекло, и над музыкой прозвучал вопль, который затем стих и превратился в пронзительный смех.

Эрин начала спускаться по ступенькам, и Джей Ар представил себе, как она уходит вниз, как ее поглощает эта корчащаяся толпа; он удержал ее.

- Подождите немного, - крикнул он. - Пока не закончится эта часть.

Нахмурившись, Эрин вернулась на ступеньки, внимательно наблюдая за Джеффом и Мэллори.

Джей Ар искал преподобного. Что-то подсказывало ему, что находиться там, на танцполе, небезопасно. Бейнбриджа нигде не было видно, но он все еще мог различить Джеффа и Мэллори. Та убедительно тянула его за руку, пытаясь вытащить из толпы, но он лишь качал головой. Мэллори что-то сказала брату, жестом указав на вход, а затем посмотрела в ту сторону. Взглянула еще раз, затем повернулась и уставилась прямо на Джей Ар и Эрин. Потом сердито повернулась к Джеффу, что-то произнесла и пошла прочь. Джефф последовал за ней, размахивая рукой, его рот бешено открывался и закрывался.

- Господи, они уходят! - прохрипела Эрин.

- Они должны пройти здесь, - попытался заверить ее Джей Ар.

- Мы не видели, как они вошли, с чего вы взяли, что мы увидим, как они выходят? - Она поспешила вниз по ступенькам, и Лили последовала за ней.

Джей Ар стоял на верхней ступеньке и смотрел, как они пробираются сквозь толпу подростков. Головная боль, которую он предчувствовал, нахлынула с новой силой...

Эрин смело протискивалась через аудиторию, не утруждая себя вежливостью. Лили двигалась следом, но та не обращала на нее никакого внимания.

- Миссис Карр! Пожалуйста, миссис Карр!

К ней спешил преподобный Бейнбридж; Эрин попыталась обойти его, но тот шагнул вперед, его лицо блестело от пота. Проповедник поднял ладонь, чтобы остановить ее; его рука дрожала.

- Миссис Карр, я думаю, вам следует пойти со мной, - сказал он.

- Что? Куда?

- Туда. - Он указал на ступеньки. Затем повернулся к Лили и нервно улыбнулся, коснувшись ее плеча. - И тебе тоже, дорогая.

Лили отпрянула от его руки, пробормотав:

- Не трогайте меня.

- Пожалуйста. Здесь внизу небезопасно. - Неожиданно он испуганно вскрикнул и быстро отошел в сторону, глядя в пол.

Эрин тоже посмотрела вниз и еле сдержала крик.

Что-то темное с матовым мехом извивалось между их ногами и вокруг, пробираясь сквозь толпу. Сразу же за первой тварью появилась еще одна. Существо остановилось, подняло голову и посмотрело на Эрин золотистыми глазами, губы его слегка подергивались вокруг пожелтевших клыков.

Эрин попятилась назад, взмахнула рукой и ухватилась за Лили, чтобы не упасть. Существо продолжало смотреть на нее, и Эрин представила, как оно ползет по ее ноге, цепляется своими маленькими черными когтями за пальто и пробирается к горлу.

- Нет, нет, - сказал преподобный, взяв ее за руку и коснувшись спины Лили, когда она повернулась, - давайте просто пойдем обратно, хорошо? Мы просто медленно пойдем назад.

Толпа двигалась вокруг них как единое целое, проходы открывались и закрывались перед ними, и Эрин крепко сжала руку преподобного в своей, гадая, сколько еще тварей находится в здании, передвигаясь по забитому людьми полу.

Преподобный сжал ее руку и продолжил успокаивающую скороговорку:

- Мы не будем спешить, не будем делать резких движений...

Что-то задело правую голень Эрин...

- Мы просто пройдем вон к тем ступенькам, хорошо?

Она почувствовала, как ее дергают за подол пальто...

- Хорошо? Мы просто продолжим идти...

Ступеньки казались в милях от них; она хотела сорваться на бег, хотела сбить всех с пути и добраться до входа, выйти наружу и оказаться подальше от здания, но...

...Мэллори нашла Джеффа. Они все еще находились где-то в толпе танцующих и кричащих подростков.

- Мои дети, - произнесла Эрин.

- Нет, нет, мы побеспокоимся о них позже, - заверил ее преподобный Бейнбридж, ведя их по ступенькам к Джей Ар. - Они повсюду, - сказал он, обращаясь к психологу, его успокаивающий тон куда-то исчез, - по всему полу.

Джей Ар оглядел пол, его глаза сузились и стали выискивать существ.

- Он использует их, чтобы задержать нас, нас и других родителей, - заявил преподобный.

- А дети их не замечают? - спросил Джей Ар.

- Некоторые замечают. Некоторые напуганы, но других, его детей, тех, у кого висят Крестопоры, он успокоил, сказал, что эти твари безвредны.

Эрин почувствовала головокружение от страха и стала искать глазами Мэллори и Джеффа, осматривая толпу от стены до стены, но так и не смогла их увидеть. Группа продолжала играть ту же песню. Мейс расхаживал взад-вперед по краю сцены, вытянув правую руку, его ладонь плашмя и проходила по воздуху справа налево, словно благословляя зрителей. Эрин прислушалась, пытаясь разобрать слова, которые он пел, но ее разум был слишком занят...

"Слишком поздно, ты ждала слишком долго, и теперь уже слишком поздно, ты потеряла их обоих..."

- Что мы будем делать? - спросила она Джей Ар.

- Я не знаю, - ответил он, все еще наблюдая за подростками, и на его лице отразилось беспокойство. - Наверное, просто ждать. А в остальном я не знаю...

Джефф последовал за Мэллори через дверь на сцене в темный переулок, который шел вдоль северной стороны здания. Из забитых водосточных труб лилась вода, и в переулке пахло мокрым мусором. Он пригнул голову и побежал за ней, крича:

- Я не приводил ее, Мэллори!

- Тогда что она здесь делает?

- Она ищет меня.

Мэллори остановилась у люка посреди аллеи; вода с бульканьем проникала сквозь крышку и падала вниз с гулкими брызгами.

- Почему? - спросила она, повернувшись к нему лицом.

Он почувствовал, как дождь пропитывает его одежду, и натянул куртку.

- Мы можем зайти внутрь?

- Нет, пока она там. - Мэллори, казалось, не замечала дождя, хотя ее волосы прилипли к голове, а обычно свободный темно-красный свитер обтянул тело. Сначала она выглядела сердитой, стояла, сложив руки и выставив вперед одну ногу, задрав бедро, но потом ее руки медленно опустились на бока, лицо смягчилось, и она сказала, - Пойдем со мной, Джефф.

- Куда?

Она наклонилась и сняла крышку с люка.

- Сюда.

Джефф молча смотрел на люк, вспоминая свой последний поход в канализацию. Логически он понимал, что не должен туда возвращаться. Но он не чувствовал никакого страха, только приятное опьянение от пива и марихуаны.

- Давай, а то промокнем. И она там тебя не найдет.

- У нас нет фонаря.

Она подтянула свитер и достала из-под джинсов маленький черный фонарик. Подойдя к нему, она включила его, и Джефф вздрогнул от неожиданно яркого луча. Сестра остановилась в дюйме перед ним и посветила фонариком вверх, между ними. Затем улыбнулась, но тени, отбрасываемые лучом, делали ее лицо похожим на посмертную маску. Только глаза оставались теплыми и знакомыми, хотя и тяжелыми, далекими.

- Пойдем со мной, - прошептала она. - Мы можем поговорить. Нам нужно поговорить.

Джефф не сказал ни Брэду, ни остальным, куда идет, и они могли бы забеспокоиться, если бы заметили его отсутствие, но он не хотел встречаться с матерью. Мейс выступал с группой, так что ему не придется иметь с ним дело. И он был бы с Мэллори...

"Со мной что-то не так..."

Джефф подошел к люку и жестом показал ей, чтобы она лезла первой, а затем последовал за ней вниз, с громким лязгом задвинув крышку. Когда он достиг дна и снова ощутил знакомый запах нечистот, во рту у него появился вкус ваты, и на мгновение он побоялся двигаться дальше.

Мэллори взяла его за руку и сказала:

- Ну же, все в порядке.

- Когда я был здесь в последний раз, все было не в порядке.

- Ты был не со мной.

Мэллори вела его за руку вдоль стены, пригибаясь к трубам и вентилям. Крысы пищали и уворачивались от них. Она продолжала светить фонарем над стеной слева от них, пока луч не исчез в узком черном проходе. Мэллори повернулась, чтобы пройти через него, произнеся: "Короткий путь", но острый клинок страха прорезал расслабленное состояние Джеффа, и он остановился, отпустил ее руку и сказал:

- Не-а, я туда не пойду.

Он отступил на шаг, вспомнив руку, которая просунулась в такое же отверстие на прошлой неделе, и приготовился бежать, если это повторится.

- Все в порядке, - нетерпеливо произнесла Мэллори.

- Что там внутри?

- Просто куча труб, газопроводов и тому подобное. Может, несколько бомжей, но они нас не тронут. Мейс их подкармливает, приносит им всякую еду. Теперь они не трогают нас. Даже иногда разговаривают с нами.

Он по-прежнему не двигался.

- Если я не боюсь, то и тебе незачем бояться.

Джефф осторожно последовал за ней, высматривая любой признак движения в темноте за пределами луча фонарика. Он не увидел ничего, кроме толстых слоев паутины, натянутых между трубами и кабелями, мелькающих то тут, то там грязных стен и разбегающихся крыс. Но он что-то слышал.

Хрустящие шаги...

Резкий, неприятный кашель...

Шепот...

Его ноги подкашивались, а сердце колотилось так сильно, что он подумал, не слышит ли его Мэллори. Он последовал за ней через один из металлических мостиков и еще один проход.

Свет упал на лица в темноте, длинные, костлявые, впалые лица с тенями вместо глаз...

К тому времени как они добрались до неровной дыры, ведущей в здание Мейса, Джефф изнемогал от страха, задерживая дыхание каждый раз, когда они проходили через одну из пещерных комнат с похожими на кишки трубами и призрачными лицами.

Снаружи дыры лежали пустой скомканный пакет из-под "Доритос" и опорожненная коробка из-под английских маффинов.

- Видишь? - сказала Мэллори, просовываясь в дыру. - Он их кормит.

Наверху светились фонари, но комната была почти пуста. В тени скрывались несколько шаркающих фигур, а угольки от сигарет и косяков марихуаны светились, как красные глаза.

- Сюда, - произнесла Мэллори и повела его к бассейну.

Джефф на мгновение уставился на то место, где неделю назад он видел лежащую Никки, но не смог ощутить страха, который, как он знал, должен был испытывать. Он был слишком усталым, слишком обкуренным и все еще слишком заторможенным.

Взяв брата за руку, Мэллори повела его в бассейн, выключив фонарик, когда они осторожно начали спускаться по лестнице.

- Внимательнее, - прошептала она, перешагивая через тела, свернувшиеся под одеялами на пути к глубокой части. Она прошла в угол и уселась на подушку в индейском стиле, похлопав по пространству рядом с собой. - Это мое место.

- Твое место? - Джефф присел рядом с ней, нервно наблюдая за фигурами в бассейне. Затем разглядел улыбку Мэллори в отблесках ближайшего фонаря: ей было очень удобно, и он постарался расслабиться.

- Да, у каждого из нас есть свои места. Ну... уже не так много. - Она порылась в одеяле, разложенном на боку, и достала небольшую продолговатую коробку. - Каждый день приходят новые люди. Теперь тут так тесно, когда все здесь - большинство из них сейчас в клубе - что некоторые перебрались наверх. Мэллори открыла коробку и достала из нее пластиковый пакет с защелкой, открыла его и вытащила два косяка, передав один Джеффу. - По одному для каждого из нас. Довольно круто, да? Мейс очень щедрый.

Он решил, что за этот вечер уже выкурил столько травы, что немного больше, немного меньше, не имеет значения. Мэллори зажгла для него косяк, и он сделал вдох.

- Ладно, расскажи мне, что случилось, - сказала она.

После второй затяжки Джефф сплюнул и вытер рот; вкус марихуаны был резким и каким-то... жирным. По мере того, как он рассказывал о своем вечере в "Плейпене", время от времени делая очередную затяжку, его речь стала замедляться, веки отяжелели, и через несколько минут он услышал свои собственные слова со стороны, как будто их произносил кто-то другой.

- Я же говорила тебе, Джефф. Ты не можешь ей доверять. Я пришла домой в прошлый четверг, а она разговаривала по телефону с каким-то парнем. "Хочешь потереться нашими трусиками, Лу?" - изобразила она задыхающимся голосом. – "Потереться промежностями?" Господи. Она, похоже, трахалась с ним по телефону. Теперь, Джефф, теперь ты понимаешь, почему папа ушел?

Он слышал все, что она говорила, но не отвечал, потому что чувствовал себя очень странно.

- Что... что это за травка? - спросил он.

- Хорошее дерьмо, да?

- Но... это...

Ее рука казалась прохладной на его шее; она оторвала Джеффа от стенки бассейна и подложила ему подушку.

- Ложись на спину, - сказала она, положив другую руку ему на грудь. - Вот, подними руки... - Она помогла ему снять куртку.

Джефф начал испытывать страх. Он знал, что трава не должна оказывать на него такого воздействия: конечности казались свинцовыми, голова - холодной и пустой, а глаза словно плавали в своих глазницах. Но ни одно из этих странных ощущений не было неприятным.

- Что... происходит, Мэл? Что... это за дрянь?

- Просто трава. Ну, может быть, с небольшими добавками. Ничего особенного. - Она выдернула косяк из его руки. - Хочешь пить?

Его язык был похож на кусок вяленой говядины, и он кивнул.

Мэллори поспешила прочь, оставив его смотреть на желтоватую темноту над головой. Казалось, она клубится и смещается, то отдаляясь, то прижимаясь к нему, и он с любопытством и забавой наблюдал, улыбаясь от искушения протянуть руку и попытаться дотронуться до нее. Нечто смотрело на него с края бассейна золотистыми глазами и черными когтями, которые скребли по цементу, когда оно пятилось назад.

Когда Мэллори вернулась, в одной руке она держала две бутылки "Миллера", а в другой - фонарь. Свитера на ней не было, она была одета в сухую белую футболку, которая прижималась к ее еще влажным грудям; между ними покоился ее Крестопор. В свете фонаря Джефф разглядел сквозь тонкую ткань темные круги ее твердых, влажных сосков. Она опустила фонарь, сняла крышку с пива и протянула ему.

После того как они сделали по хорошему глотку, Мэллори легла рядом с ним и снова закурила косяк. Она положила руку ему на грудь и стала перебирать пальцами пуговицу на его рубашке.

- Теперь мы одни, Джеффи, - прошептала она. - Отец знал достаточно, чтобы уйти два года назад. - Она расстегнула пуговицу и провела пальцем по его груди под рубашкой. - Теперь мы знаем, почему... - Расстегнув еще одну пуговицу, она просунула руку под рубашку и погладила его мягкими, медленными кругами. - ...мы останемся здесь?

Джефф закрыл глаза и вздохнул, когда расстегнулась еще одна пуговица и еще одна, а ее рука переместилась на его живот, понемногу вытаскивая рубашку из брюк и просовывая пальцы под ремень.

- Ты хочешь остаться с ней?

Губы Мэллори коснулись его уха, и он вздрогнул, ощутив прикосновение всем телом.

- Зная, что она делает? Как она лжет?

Джефф открыл глаза, когда она прикоснулась к его губам косяком; он покачал головой.

- Ну же, - вздохнула она. - Еще немного.

Джефф затянулся.

Ее пальцы скользнули по волоскам под его брюками.

- О чем еще она нам лгала, Джефф?

Он покачал головой, начал было говорить: "Она не лгала", но не смог этого произнести, потому что не верил в это и потому что не мог перевести дыхание.

- Как ты думаешь, насколько ей не все равно, - продолжала она, дуновение от ее голоса бархатисто мягко касалось его шеи, - когда вся ее жизнь - все - было ложью?

Он слегка выгнул спину, когда ее пальцы коснулись его эрегированного члена; попытался думать, попытался собрать слова воедино в своей голове...

"Может быть... может быть, она... делала... все, что могла..."

Но мысль пришла без всякой уверенности, только с усилием.

Мэллори перекинула одну ногу через его ногу, вытянула руку и провела ею по выпуклости на его джинсах.

- Мейс был прав, - хихикнула она, сжимая руку. - Правда? - Она игриво облокотилась на его бедра и положила руки на плечи, наклонившись к его лицу. Крестопор качался над ним, как маятник. - Разве не так?

- Откуда... он мог знать?

С горловым смехом она потянулась за косяком, сделала затяжку, накрыла его рот своим и осторожно раздвинула его губы языком, а затем выпустила дым ему в рот.

- Он не человек, - прошептала она. - Я не знаю, кто он, но он не один из нас. Он... лучше. Что-то большее и могущественное. Он знает все... он может делать разные вещи... и он пришел за нами, Джефф.

Даже когда он затягивался, тихий, далекий голос подсказывал ему, что этого делать не следует. Когда Мэллори наклонилась вперед, ее таз прижался к его тазу, ее груди слегка коснулись его груди, а Крестопор, прохладный и тяжелый, упал на его горло.

- Ты ведь не хочешь остаться с ней, правда? - прошептала она. - Я уж точно, не хочу. Я пойду с ним. Ты можешь пойти тоже, Джефф. Пойдем со мной.

В голове у него мельтешило множество несвязных мыслей, и он никак не мог вспомнить, почему это плохая идея, почему он не должен соглашаться пойти с ней...

"...в лучшее место... пойти в лучшее место..."

...но все никак не мог вспомнить. Это было как-то связано с Джей Ар и Лили...

"Где Лили?"

...и Крестопором, но его мысли затуманились от удовольствия, когда Мэллори расстегнула ремень и брюки и медленно потянула вниз молнию со словами:

- Пожалуйста, Джеффи. Мы можем быть вместе столько, сколько захотим...

Она просунула палец под резинку его трусов и медленно провела им вперед-назад.

- Делать все, что захотим...

Мэллори положила другую руку на его натянутые трусы и нежно обхватила его пенис; Джефф задрожал, сжал кулаки и издал протяжный, вибрирующий стон, когда она стянула с него трусы, взяла в руку его твердый член и любовно погладила его.

Джефф резко вдохнул и коснулся ее руки, на мгновение погладил ее плоть, но...

"Со мной что-то не так..."

...затем оттолкнул ее руку, задыхаясь:

- Нет, мы... мы не должны, Мэл, это... это не...

- Что "не"? - рассмеялась она. - Это не правильно? Не нормально? Ну, знаешь что, Джеффи? - Он чувствовал ее дыхание на своем члене, а ее рука продолжала двигаться. – Место, куда Мейс поведет нас... Там нет ни правильного, ни неправильного. Там вообще нет правил. Нет нормального или ненормального.

Она лизнула нижнюю часть его члена, держа его у основания, как мороженое.

- Значит, все в порядке, - продолжила она, причмокнув губами. – Вот это, я имею в виду. Когда мы уйдем с Мейсом, мы будем свободны, Джеффи, мы сможем делать все, что захотим.

Она накрыла его член своим ртом, и спина Джеффа напряглась.

- Ты пойдешь? - пробормотала она, на мгновение приподняв голову. - Я не уверена, но думаю, мы уйдем сегодня вечером. Ты пойдешь?

Он задыхался, закрыв глаза, а от ее прикосновений по телу пробегали горячие волны невообразимых ощущений.

- Мы можем быть вместе вот так, Джефф, - сказала она, скользя губами по его члену. - Мы можем быть вместе все время, и никто нас не найдет, не остановит и не...

Ее голос затих, потому что теперь она села, сняв футболку, взяла руки Джеффа и положила их на свои груди, надавливая на бугорки плоти, к которым он так давно хотел прикоснуться, и вдали Джефф слышал свой смех, слышал свой голос: "Да, да, да", чувствовал, как кивает его голова, ощущал ее мускусный запах, и, проникая в нее, он знал, что куда бы она ни направлялась, он пойдет с ней...

Толпа в "Фантазме" становилась все более неистовой. Не раз Джей Ар видел, как над покачивающимися головами поднимали стул и швыряли его в воздух. Крики и смех смешивались до тех пор, пока не стало невозможно отделить одно от другого.

Прибыло еще больше родителей, и некоторые из них направились в толпу подростков, разыскивая своих детей, некоторые выкликивали их. Один мужчина, представительный, с черными волосами и седыми хохолками над ушами, одетый в темный костюм, протиснулся в толпу, возвышаясь над остальными. Он прижал руку ко рту и закричал, размахивая руками, пытаясь привлечь чье-то внимание. Очевидно, он нашел того, кого искал.

Музыка не прекращалась. Одна песня сменялась другой, а Мейс, выпрямившись, шествовал по сцене, размахивая руками взад-вперед, словно произнося заклинание над зрителями. Насколько Джей Ар мог судить, только что началась новая песня, и впервые с тех пор, как группа начала играть, он прислушался к тексту, разглядывая толпу подростков внизу.

"Прими меня глубоко в себя,

Сожми крепко и не отпускай."

- Они ушли, - сказала Эрин. - Я их не вижу, а ты?

Встав на цыпочки и заслоняя глаза от света сцены, Лили покачала головой.

Джей Ар смотрел, как мужчина в костюме тянется к девушке в блестящем красном комбинезоне в нескольких футах перед ним. Она пробиралась сквозь толпу, чтобы уйти от него, что-то кричала ему, ее лицо исказилось в выражении загнанного в угол животного...

"Мы вместе покинем этот бардак,

И никто никогда не узнает."

Огни на сцене и тусклый свет на входе на мгновение замерцали, и Джей Ар подумал, что они вовсе погаснут, но затем мерцание прекратилось.

Мужчина остановился, перестал тянуться к девушке и посмотрел себе под ноги; его голова начала покачиваться, когда он прыгал то в одну, то в другую сторону, словно исполняя какой-то странный танец. Один раз он чуть не упал.

"Они его удерживают", - подумал Джей Ар.

Но вот он схватился за чье-то плечо, восстановил равновесие и, увидев, что девушка уходит, ведомая к сцене мальчиком с длинными светлыми волосами, оттолкнул двух других и направился за ней.

"Попрощайся с мамой, папой,

Попрощайся и с сестрой.

Я ухожу, пока у меня есть шанс.

С меня хватит терпеть этот отстой!"

От этих слов у Джей Ар пошли мурашки по шее; когда он встретился взглядом с Лили и увидел на ее лице холодное выражение мрачного ужаса, он понял, что она чувствует то же самое.

Мужчина в костюме грубо оттолкнул девушку в сторону, повалив ее на пол...

"Кусочек кожи,

Струйка крови"

...и рванулся вперед, схватившись за воротник комбинезона дочери.

"Шипенье, крик и плач"

Девушка отшатнулась назад, взмахнула руками и повернулась лицом к мужчине.

"Треск костей,

Разверстый череп"

Он схватил ее за плечи и стал яростно трясти, крича на нее. Девушка плюнула ему в лицо.

"Хочу попрощаться

Со всем этим."

На мгновение клуб погрузился во тьму, когда свет снова замерцал. В публике снова послышались звуки бьющегося стекла, а мальчик, стоявший на столе, с громким криком нырнул в толпу. Мысль о том, что электричество может отключиться, оставив клуб в полной темноте, заставила Джей Ар содрогнуться, и он обнял Эрин, развернув ее к дверям:

- Думаю, вам с Лили лучше уйти отсюда.

- Ты шутишь? - воскликнула она, отстраняясь. - Я не уйду, пока не найду Джеффа и Мэллори.

Раздосадованный, Джей Ар снова повернулся к сцене, и в животе у него похолодело.

Мейс смотрел прямо в глаза Джей Ар и улыбался, когда пел. Его голос был мощным, твердым, как флейта из плоти и крови, и звучал так, что проникал в мозг психолога, будто холодный ледоруб...

"Больше никаких глухих ушей, никаких слепых глаз.

Никаких плевков в лицо.

Больше никаких сдерживающих рук.

Я ухожу в лучшее место."

Его улыбка расползалась по лицу, когда он заставлял свою гитару кричать, как разъяренный демон, все еще наблюдая за Джей Ар.

"Он не может меня видеть", - подумал Джей Ар, - "не с этой подсветкой, бьющей в его глаза, не может".

Свет снова задрожал; на этот раз дольше.

Джей Ар на всякий случай взял Эрин за руку: он не хотел оставаться в темноте, если свет погаснет совсем.

Сквозь музыку Джей Ар услышал крик, такой пронзительный и полный ненависти, что он долго висел в воздухе после того, как прекратился, и снова перевел взгляд на мужчину в костюме.

Он держал дочь за левую руку, протаскивая ее сквозь толпу, как тянут за поводок упрямую собаку, и сердито орал на нее через плечо. Она лупила его свободной рукой, плевалась и кричала, мотая головой туда-сюда.

Мейс закричал в микрофон. Его голос четко и ясно возвышался над группой.

"Вот куда мы уходим, в лучшее место!"

Девушка в красном комбинезоне все еще кричала и ругалась, но мужчина уже приблизился к краю толпы и тянул ее в сторону Джей Ар и двойных дверей.

"Шипенье,

крик и плач"

Джей Ар заметил, что другие родители, собравшиеся в группу, машут и кричат на своих детей, ругаются, уговаривают, но никто из подростков не реагировал так бурно, как девочка в красном комбинезоне.

"Треск костей,

Разверстый череп"

Джей Ар понял, что произойдет за несколько секунд до того, как это случилось. Он притянул Эрин к себе, когда девушка потянулась к воротнику, нащупала пальцами что-то под горлом, вытащила шнур и потянула, пока что-то не перевернулось на ее груди, повисло на шнуре, раскачиваясь взад-вперед.

"Хочу попрощаться"

Она сжала предмет в кулак и подняла с груди.

- Нет! - крикнул Джей Ар.

Эрин зашипела:

- Что? Что?

Лили тоже увидела это и закричала, поднеся дрожащую руку к лицу.

Мужчина стоял спиной к девушке и, казалось, не замечал, что она больше не сопротивляется, не видел, как она поднесла Крестопор к горлу...

"Со всем этим.

Да, хочу попрощаться."

...прижала лезвие к своей плоти...

Свет померк.

Замигал.

Погас.

Музыка прекратилась, и в темноте воцарилась короткая, испуганная тишина, сменившаяся протяжным, гулким воплем.

- Господи! - воскликнул Джей Ар, толкая Эрин обратно к дверям и хватая Лили за руку, чтобы потянуть за собой.

Мгновением позже включилось дополнительное освещение, заливая клуб резким, антисептическим белым светом, и тогда взрослый мужчина закричал, как маленькая девочка.

Джей Ар увидел, как мужчина в костюме вскинул руки и исчез из виду, когда из перерезанного горла его дочери хлынула струя крови. Она, дергаясь, упала на пол вместе с отцом, погребенная толпой, которая оживала под одобрительные возгласы и аплодисменты. Мужчина продолжал кричать, но Мейс поднял руки и заговорил; даже без микрофона его голос прорезал клуб, как острый нож нежную плоть, когда он произнес: "Чего мы ждем?", и толпа взревела, заглушив крики мужчины.

Мейс положил гитару, поднял руки, жестом приветствуя группу, и спрыгнул со сцены; в толпе открылся проход, позволяющий ему пройти. Проход закрылся за ним, когда подростки потянулись следом, и Мейс с довольной, уверенной улыбкой посмотрел на Джей Ар, направляясь прямо к нему.

Что-то в нижней части ступеней привлекло внимание Джей Ар.

Три существа спешили по полу, поднимаясь по ступеням к ним.

Джей Ар потянул Эрин и Лили к двери, призывая:

- Преподобный, идемте!

- Но Джефф! - воскликнула Лили. - Где Джефф?

- Просто идемте, мы сейчас же уберемся отсюда к черту!

Эрин тоже начала протестовать, но Джей Ар открыл двери и втолкнул ее внутрь. Он вышел за ними на парковку и направился в темноту.

Не было ни уличных фонарей, ни светофоров, ни освещенных окон; только фары машин на бульваре освещали ночь, отражаясь на мокром асфальте парковки в меняющихся, светящихся узорах.

- Господи, отключение электричества, - пробормотал Джей Ар.

Ветер бросил ему в лицо капли дождя, которые жалили, как галька; зазубренное щупальце молнии прорезало небо на юге, и последовавший за ним гром прозвучал как треск огромного ствола дерева.

Позади них, за двухстворчатым входом "Фантазма", Джей Ар услышал другой гром - гром голосов и торопливых шагов, смеха и криков.

- Где вы припарковались? - крикнул Джей Ар Эрин.

- В квартале отсюда.

- Я ближе. - Он помахал рукой Лили и преподобному. - Пойдемте, давайте...

Двери распахнулись и ударились о стены со звуком двух выстрелов, и из них вышел Мейс, улыбаясь, с поднятыми руками и сцепленными локтями. Он опустил руки, и ветер разметал его волосы по голове, а тем временем подростки последовали за ним на парковку, вытекая из клуба, как течет кровь из открытой раны.

Мейс провел их между двумя рядами припаркованных машин, пройдя менее чем в десяти футах перед Джей Ар и остальными, как будто их там не было. Подростки, следовавшие за ним, были такими же шумными, как и в клубе, и их смех и крики разносились ветром, отдаваясь эхом по всей парковке.

Джей Ар с тошнотворным ужасом наблюдал, как они продолжают выходить из клуба. С некоторым облегчением он заметил, что не все из подростков последовали за Мейсом. Некоторые держались поодаль от группы, не отставая от нее, и кричали вслед.

- Думаешь, идти, Мэтти, что он собирается...

- Просто, вернись, пожалуйста, будет что-то плохое...

- Если уйдешь, между нами все кончено, ты понима...

За толпой следовали и родители, держась в стороне, на расстоянии, одни спорили между собой, другие звали своих сыновей и дочерей.

Дама плотного телосложения, одетая в плащ поверх униформы медсестры, орала:

- Черт возьми, Ронда, вернись немедленно, ты слышишь...

Невысокая чернокожая женщина держала сумочку над головой, чтобы защитить волосы от дождя, и взволнованно вышагивала, пока мимо проходила процессия подростков.

- Вернись к одиннадцати тридцати, Бет, - кричала она, - или будешь наказана на неделю!

Еще около пятнадцати человек - не так уж много, если учесть, скольких Джей Ар обзвонил, искали своих детей, выкрикивая угрозы наказать их. Джей Ар узнал в некоторых из них родителей, с которыми он разговаривал в тот день, но один особенно привлек его внимание. Он не узнал лица, но голос определил безошибочно. Мистер Брубейкер, отец Уэйна Брубейкера. Джей Ар уже имел с ним неприятный телефонный разговор, и выглядел он точно так же, как и представлялся во время разговора по телефону: короткие темные волосы, кустистая борода и усы, толстая шея, красная клетчатая рубашка под камуфляжным пуховиком. Брубейкер пришел в ярость, когда Джей Ар объяснил, зачем он звонит, и обвинил психолога в том, что тот пытается указывать ему, как воспитывать сына.

- Я вовсе не пытаюсь этого делать, - терпеливо ответил Джей Ар, - я просто стараюсь уберечь его от неприятностей.

- Ну, это моя работа, ясно? - рявкнул мужчина. - Неприятности - это моя работа, а вы держитесь подальше.

Джей Ар решил, что робкая женщина рядом с ним - миссис Брубейкер. Ее руки нервно трепетали по пуговицам длинного коричневого пальто, и она выглядела так, словно ее сейчас унесет ветром.

- Я знал, что нам не следовало приходить! - крикнул Брубейкер. - Лучше бы я не рассказывал тебе о том проклятом телефонном звонке.

Миссис Брубейкер вывернула шею, ища сына в проходящей мимо толпе.

- Я его не вижу! - вопила она. - А ты видишь? Ты его видишь?

- О, Господи, Барбара, он вернется, он всегда возвращается.

- Но я видела его всего секунду назад, он был прямо передо мной. Что-то здесь не так. Уэйн! Уээээйн!

- О, Боже, не надо сейчас стенать о нем!

Мейс вывел подростков за угол здания и повел по тротуару на Ланкершим. Из клуба еще выходили несколько человек, спеша догнать толпу. Джей Ар прикинул, сколько их всего. Сто пятьдесят? Двести? Больше?

- Джеффа с ними нет, - произнесла Эрин, придвигаясь к нему ближе. Голос ее был слабым, дрожащим от страха. - Джефф и Мэллори, должно быть, все еще в клубе.

- Я так не считаю, - ответил Джей Ар. - Думаю, они ушли раньше.

- Мы должны вернуться и посмотреть, не...

- Нет. Мы не знаем, сколько там этих тварей.

- Кажется, я понял, куда он их ведет, - сказал преподобный, наблюдая, как последний из подростков исчезает за углом.

Лили подала голос:

- В оздоровительный клуб. - Она тихо плакала.

Преподобный кивнул и повернулся к Джей Ар:

- В подвал.

Поначалу это показалось нелепым: конечно же, подвал этого заброшенного здания был недостаточно велик, чтобы вместить столько людей. Но он знал, что Мейс приведет их туда не для светской вечеринки. Неожиданная мысль пронзила его мозг:

"Можно складывать трупы..."

Джей Ар оглядел парковку: родители и оставшиеся подростки быстро расходились, спеша под дождем к своим машинам.

- Подождите! - позвал психолог, отходя от Эрин. - Пожалуйста, подождите секунду!

Во вспышке молнии он увидел, как люди один за другим поворачиваются к нему. Их было около тридцати, их кожа на мгновение стала белой, как у трупов. После того как в небе прогремел гром, Джей Ар произнес:

- Мы знаем, куда они направляются. Если мы сможем...

Мистер Брубейкер шагнул вперед и рявкнул:

- Эй! Это вы мне сегодня звонили?

- Да, я позвонил, потому что...

- Слушайте, да кем вы себя возомнили, что вот так пугаете людей, заставляя их думать, что их дети в беде, когда они просто тусуются в проклятом ночном клубе, ради всего святого? Давай, Барб, уйдем отсюда.

Джей Ар оскалил челюсти, сердито стиснув зубы. Брубейкер, вероятно, был из тех, кто громко чмокал после еды, рыгал после пива и проводил выходные, отдавая приказы из своего мягкого кресла перед телевизором. Он не знал этого человека, но внезапно возненавидел его так, словно они были врагами на протяжении всей жизни.

- Послушайте, мистер! - крикнул Джей Ар. - Там только что покончила с собой девушка, и человек, который ушел с этими детьми, несет за это ответственность. Возможно, и за многие другие самоубийства. И я могу пообещать вам, что он ведет этих детей отнюдь не в кино! Мне очень кажется, что сегодня умрет еще много людей. - Психолог сделал несколько шагов в сторону Брубейкера, продолжая. - Если я ошибаюсь, а я надеюсь на это, то извините, что причинил вам неудобства. Но если я прав, и вы вернетесь домой, то, возможно, сегодня вечером вам позвонит человек, который захочет, чтобы вы приехали в морг и опознали труп вашего сына. И если это случится, мистер Брубейкер, - он был уже в нескольких дюймах от мужчины и ткнул его в грудь жестким указательным пальцем, - если это случится, я найду вас, вцеплюсь вам в физиономию и скажу, что я, черт возьми, предупреждал вас!

Брубейкер отшвырнул руку Джей Ар, прорычал что-то нецензурное, взял жену за руку и снова повернулся к машине.

Миссис Брубейкер отстранилась и закричала:

- Нет! Если ты хочешь ехать домой, то давай, но я не поеду, пока наш сын не будет со мной!

Брубейкер был явно шокирован тоном своей жены и уставился на нее с открытым ртом.

Остальные на парковке медленно подходили ближе, глядя на происходящее, как внимательные зрители в театре.

С тихой угрозой Брубейкер сказал:

- Ты сядешь в эту машину и...

- Нет. Нет, не сяду! Не думаю, что за последние шестнадцать лет ты это замечал, но у нас есть сын! И если существует шанс, что с ним что-то случится сегодня ночью, я собираюсь найти его, а если ты хочешь поехать домой, то поезжай. Просто садись в машину и езжай. Мне все равно. Я найду...

Мистер Брубейкер бросился к ней, словно собираясь ударить, но вместо этого сгорбился и произнес:

- Ладно, хорошо, черт возьми, мы... - Его голос упал до доверительного шипения, заглушаемого ветром.

Джей Ар повернулся к остальным и сказал:

- Думаю, он отвел их в заброшенный оздоровительный клуб на углу Вентуры и Уитли. Есть несколько вещей, которые вы должны знать... - Он не имел понятия, как продолжить, чтобы не показаться психом; ему нужно было предупредить их о животных Мейса, но он не хотел разрушать их доверие к нему. Когда он неуверенно повернулся к преподобному, Бейнбридж шагнул вперед.

- У этого парня, Мейса, - начал он, - есть... животные. Маленькие, злобные животные. Возможно, вы видели некоторых из них здесь сегодня вечером. Они хорошо выдрессированы.

- Так что нам придется защищаться, - подхватил Джей Ар. - Если у кого-то есть оружие...

Поначалу никто не отреагировал. Люди стояли на темной парковке, промокшие и дрожащие, с растерянным и испуганным видом. Какой-то латиноамериканец заговорил.

- Почему бы нам просто не позвонить в полицию?

- Похоже, у Мейса есть друзья в полицейском управлении, - объяснил Джей Ар. - Не думаю, что это будет хорошей идеей.

- Кто этот человек? - спросила женщина в форме медсестры. - Что ему нужно от наших детей?

- Мы не знаем, кто он, но чего бы он ни хотел, это что-то плохое. А сейчас, есть ли у кого оружие?

Некоторое время все молчали, затем Брубейкер кивнул и нерешительно сказал:

- Да, у меня... у меня дома есть несколько стволов.

Облегченно вздохнув, Джей Ар произнес:

- Хорошо. Нам лучше поторопиться. Возможно, у нас не слишком много времени...

Кевин не последовал за Мейсом и остальными из клуба, а вышел через дверь на сцене, яростно захлопнув ее за собой, и спустился в люк в переулке. У него не было фонарика, но он нащупывал путь вдоль стен и щелкал бутановой зажигалкой, торопясь по черным, заросшим паутиной переходам, где слышалось хриплое дыхание бомжей, свернувшихся в углах.

Кевин был зол и обижен; он чувствовал себя преданным Мейсом. Группа исполнила всего две песни, и ни одна из них не являлась написанной им. Когда толпа в "Фантазме" начала выходить из-под контроля, Кевин смекнул, что его и его группу используют. Он не знал, как именно и зачем, но было очевидно, что намерения Мейса выходят за рамки простого выступления. Кевин слышал о том, что необходимо работать с аудиторией, но Мейс сделал гораздо больше: как только он вышел на сцену, он стал владеть этой аудиторией. Кевин понял, что многие подростки в зале уже знали Мейса, но даже те, кто не знал, вели себя так, словно ждали его, нуждались в нем. Это немного пугало. Кевин и так уже корил себя за то, что доверился Мейсу, но после концерта в "Фантазме" все казалось не просто предательством; он чувствовал, что его обманули на более глубоком уровне, на уровне, который он только сейчас начинает понимать и, возможно, никогда не поймет по-настоящему.

С момента возвращения из центра он не принимал никаких наркотиков. Возможно, размышлял он, его доверчивость объяснялась вечно измененным состоянием сознания; возможно, теперь он видит свои ошибки, потому что его голова наконец-то прояснилась. Мейс очень настойчиво предлагал наркотики во время их первой встречи.

Как будто было недостаточно того, что дебютное выступление группы оказалось огромным разочарованием, так еще и Мэллори ушла вскоре после того, как они начали играть первую песню.

"Впечатление такое, что ей вдруг стало наплевать", - подумал он, просовываясь через дыру в подвал оздоровительного клуба. Мэллори так поддерживала его, так радовалась концерту, что Кевин чуть не прекратил играть, когда увидел, как она выбегает из ночного клуба в сопровождении брата.

Но хуже всего была девушка, которая провела острием своего Крестопора по горлу и рухнула на пол в конвульсиях, истекая кровью. Отключение электричества помогло скрыть случившееся. Кевин даже задумался, действительно ли это было то, что он видел, или же в шуме и дыму он ошибся. Но чем больше он размышлял об этом, тем больше убеждался, что ему не привиделось самоубийство. Причем при помощи Крестопора...

Кевин почувствовал, как его собственный Крестопор сдвинулся под футболкой, и подумал об острых краях, о том, как он впервые прикоснулся к нему и порезал палец...

"Это будет твой побег от всего, что ты ненавидишь, от всех людей, которые тебя не понимают..."

Мейс также сказал что-то о том, что Крестопор - это ключ. Ключ к чему?

"К месту, где никто и никогда тебя не унизит..."

Девушка в Фантазме не колебалась ни мгновения, когда поднесла Крестопор к своему горлу...

"...месту, где все равны и нет лжи".

...как будто она не просто готова перерезать себе горло, но и жаждет этого.

С самого момента знакомства Мейс говорил об отъезде в какое-то лучшее, идеальное место.

"...место, где все равны и нет лжи".

Но это место уже не казалось таким идеальным.

В глубоком конце бассейна зажегся свет фонаря, и Кевин подошел к краю. Мэллори сидела обнаженная на бортике бассейна, рядом с ней виднелось скомканное одеяло. Фонарь стоял у нее под боком, крышка была снята, и отраженный свет пламени мерцал в ложке, расположенной на сгибе одеяла. Джефф лежал поперек коленей Мэллори, его тело обмякло, глаза были полуоткрыты, он был голым, если не считать одеяла, прикрывавшего его ноги. Верхнюю часть руки туго обматывал ремень. Мэллори любовно гладила его по волосам.

Кевин перевел дыхание, чтобы позвать ее по имени, спросить, что она делает, но остановился, увидев шприц в ее правой руке.

- Мэллори!

Она медленно подняла голову, ее глаза были тяжелыми, и она уставилась на него, как на незнакомца.

- Мэллори, какого черта...

В ее потускневших глазах забрезжило узнавание, губы беззвучно задрожали, а затем она улыбнулась.

- Привет, - сказала она.

- Что... что ты... Господи, Мэллори, это же твой брат.

Девушка хихикнула, затем снова посмотрела на Джеффа, опуская иглу к его руке.

- Нет! - закричал Кевин, побежав вдоль края бассейна к лестнице. Споткнувшись обо что-то и уворачиваясь от копошащихся на полу фигур, он поспешил к Мэллори, схватил ее за запястье и сильно сжал. - Брось это.

- Неет, - заскулила она, пытаясь вырваться, но он удержал ее, другой рукой отталкивая ее пальцы от шприца.

Когда он убрал его, Мэллори отвернулась от него, надулась и снова стала гладить брата по волосам. Кевин пригнулся и поднял руки Джеффа, внимательно осмотрев сгибы локтей на предмет следов от иглы. Ничего.

- Мэллори. - Он поднял ее лицо. - Что он принял?

- Просто немного травы Мейса.

- А сколько этого дерьма ты себе уже вколола?

- Только... немного. Я же говорила, что мне это не очень нравится.

- Тогда какого хуя...

- Эй, в чем проблема? - спросил сонный мужской голос из другого угла бассейна.

- Вставай, - приказал Кевин, не обращая внимания на голос.

- Нет. И дай мне это. - Мэллори потянулась за шприцем, но Кевин бросил его на пол и с хрустом раздавил ногой. - Вставай и одевайся.

- Я тебе не принадлежу, Кевин!

Джефф открыл глаза и устало поднял голову, сбитый с толку.

- Мейс будет здесь с минуты на минуту, - сказал Кевин.

- И что?

- Мы совершили ошибку, Мэллори. Связываться с ним было ошибкой. Он лгал нам, он использовал группу для своих целей. А сегодня вечером в клубе одна девушка - она перерезала себе горло Крестопором. Она покончила с собой, Мэллори, и я думаю, что Мейс хотел именно этого. Я думаю... Я думаю, может быть, он хочет, чтобы мы все так поступили.

- Я не хочу уходить. Уходи, если хочешь.

Еще месяц назад Кевин бы не колебался. Но увидев ее там с Джеффом, услышав холодок в ее голосе, когда она так непринужденно отстранилась от него, Кевин почувствовал пустоту в груди, как будто ее выскребли дочиста.

- Мэллори, я думал... Я думал, что я тебе небезразличен.

- Я думала, что я тебе небезразлична. Если бы это было так, ты бы не хотел, чтобы я ушла отсюда, вернулась домой к матери, - она с отвращением произнесла это слово, - вместо того чтобы остаться здесь, где я счастлива.

- Ты не счастлива, ты обдолбана.

Она снова отвернулась от него, как будто его не было рядом. Разочарованный, Кевин схватил Джеффа за руку и придал ему сидячее положение.

- Оставь его в покое! – закричала Мэллори, пытаясь оттолкнуть Кевина.

Кевин грубо стянул ремень с руки Джеффа и отбросил его в сторону, а затем потряс парня за плечи, пытаясь привести в чувство.

Джефф моргнул, огляделся по сторонам и пробормотал:

- Что? В чем дело?

- Нам пора идти, Джефф, - сказал Кевин. - Давай, одевайся, нам нужно уходить отсюда.

- Прекрати! - зашипела Мэллори, вставая. - Оставь его в покое! Он хочет остаться со мной! - Она стала бить Кевина по рукам, пока тот не отпустил Джеффа, который стыдливо натянул на себя одеяло и встал, прислонившись к стене.

Сверху доносился громкий шум; голоса эхом разносились по винтовой лестнице - смех, шумные крики и завывания; на лестнице раздавались шаги.

- Давай, скорее, одевайся! – скомандовал Кевин.

- Почему? - спросил Джефф, когда Мэллори прижалась к нему, просунув руку под одеяло и обхватив его за талию. - Что случилось?

Кевин посмотрел на Мэллори и был потрясен тем, что в ее глазах читалось неповиновение, как будто она знала, что Джефф никогда не пойдет против ее желания. Это была уже не та Мэллори, которую он знал неделю назад.

- Мейс идет! - прошептал он.

- Ну... Мэллори сказала, что хочет остаться, так что... - Джефф пожал плечами.

- Пойдем. Господи, если ты не можешь спасти ее, то хотя бы спаси себя...

- Привет, Кевин.

Кевин повернулся и взглянул вверх. Мейс стоял между двумя тварями, и каждая из них смотрела на Кевина, не шевеля ни единым усиком. Кевин поднял голову и проследил за телом Мейса - от его черных ботинок на краю бассейна до головы, которая, казалось, находилась в сотне футов над ним. Его руки были сложены на груди, а фонарь в бассейне отбрасывал глубокие тени на лицо.

У Кевина пересохло во рту, и он почувствовал, как сердце заколотилось в груди.

- Что-то случилось, Кевин?

- Н-нет, я... я просто...

- Кевин! - Тревор подошел к Мейсу и с ухмылкой посмотрел вниз. - Это было круто или как? Ты видел эту толпу? Они сходили с ума! Господи, мы им понравились, понравились!

Марк стоял позади Тревора, и оба они едва не пританцовывали от возбуждения.

Комната внезапно наполнилась движением и голосами, в ней замелькали ускользающие тени.

- Мне кажется, все прошло неплохо, а тебе, Кевин? - спросил Мейс. Даже сквозь тени, наползавшие на его лицо, сверкающие золотистые глаза Мейса оставались отчетливо видны, не оставляя Кевину возможностей для возражения.

Кевин ничего не ответил, но попытался отвести взгляд от Мейса, не моргая и не опуская глаз, надеясь показать ему, что он больше не готов подчиняться любому его желанию.

Он не смог этого сделать; глаза его на мгновение закрылись, и он отвернулся.

Кто-то позвал Мейса, и тот отошел от бассейна, скрывшись из виду.

- Убирайся отсюда, Джефф, - резко прошептал Кевин, - пока он тебя не заметил. Возьми с собой Мэллори! Я с тобой не шучу, чувак, мы в беде. А теперь одевайся и уходи! - Он повернулся, чтобы выйти из бассейна, но два существа на краю не шелохнулись. Они смотрели на него сузившимися глазами, и одно из них провело языком по черным губам.

Кевин постарался сделать вид, что не заметил их, и взобрался по лестнице наверх.

Там было полно народу. Кевину пришлось отталкивать людей с дороги, чтобы пройти, и его вдруг охватило паническое чувство, будто он попал в ловушку.

Мейс возвышался над остальными; его спина была обращена к Кевину.

Винтовая лестница была заблокирована подростками, которые поднимались и спускались по ступеням, сидели и стояли, облокотившись на перила. Чтобы выбраться наружу, Кевину пришлось бы спуститься в подвал и пройти через канализацию.

Мейс наблюдал за ним, двигаясь к нему.

Кевин попытался протиснуться быстрее, но толпа оказалась слишком плотной, и через мгновение рука Мейса легла ему на плечо.

- Что задумал, приятель?

Кевин медленно повернулся к нему лицом.

- Что-то не так. Что? Концерт? Ты разочарован.

- Ну, мы... мы не исполнили ни одной моей песни, - запинаясь, произнес Кевин.

- Не было времени.

- Почему у нас не было времени?

- Из-за этого. - Он улыбнулся и жестом указал на помещение, полное подростков.

- Что ты имеешь в виду?

- Я прекратил играть, чтобы мы могли привести их сюда. Они были готовы. Кроме того, электричество все равно отключилось.

- Готовы к чему?

- Прийти сюда. Чтобы уйти с нами.

- Уйти?

- Я говорил тебе, что мы уйдем. И мы заключили сделку, помнишь? Ты обещал, что пойдешь впереди меня, чтобы быть с теми, кто уже ушел.

Кевина всего трясло, пока он стоял перед Мейсом: внутри него бушевали гнев и страх, а уверенность медленно, но верно росла.

- Кто? - спросил он с легкой дрожью. - Кто уже ушел? Может, та девушка в клубе? Та, что перерезала себе горло?

Мейс молча смотрел на него, на его губах играла тень улыбки; казалось, он вот-вот подмигнет.

- Где это место?

- Я же говорил тебе, - сказал Мейс. - Место, где нет...

- Но где? Я имею в виду, это в Калифорнии? На востоке? За границей? - Он внезапно запыхался, сделав шаг назад и натолкнувшись на кого-то. - И вообще существует ли оно? А? Существует ли?

Мейс снова ничего не ответил. Вместо этого он наклонился, протянул руку и позволил одному из своих питомцев вскарабкаться на плечо, а затем снова встал. Глаза существа оказались на одном уровне с глазами Кевина, и из глубины его горла донеслось почти неслышное рычание.

- Ты ведь никуда нас не поведешь, правда? - сказал Кевин, но его голос превратился в шепот, такой же слабый и тонкий, как он сам, потерявшийся в этом шуме. Тем не менее он был уверен, что Мейс его услышал. Кевин отпрянул от него и направился в конец комнаты, к двери в подвал. Оглянувшись назад, он увидел, что Мейс следует за ним, с легкостью преодолевая просвет в толпе, который Кевин оставлял за собой.

- Мы заключили сделку, Кевин! - крикнул он.

- На хуй твою сделку! - Он добрался до дверного проема и начал спускаться по лестнице, стараясь не поскользнуться на мокрых металлических ступенях.

- Мы уходим сегодня вечером!

- Я не пойду. - Ботинки Мейса стучали по лестнице позади него.

- У тебя нет выбора, Кевин. Тебе больше некуда идти.

Кевин добрался до подножия лестницы и, похрустывая обломками, сгорбился и просунул ногу в отверстие, задев ногой пакет с "Доритос" с другой стороны. Выбравшись из подвала, он оглянулся через дыру.

Мейс сошел с лестницы и направлялся к нему.

- Теперь уже слишком поздно, - сказал он. - Тебе некуда идти. Я нужен тебе сейчас как никогда.

Кевин тихонько хмыкнул, надеясь заглушить голос Мейса, и стал пробираться вдоль стены канализации.

- Не забирай у них еду! - крикнул Мейс, его голос эхом завибрировал в темноте. - Они тоже заслуживают еды, знаешь ли! - Затем он рассмеялся.

"Забирать их еду?" - подумал Кевин, на мгновение остановившись в недоумении. Это казалось бессмыслицей.

Через решетку над головой Кевин услышал шум сточных вод и звуки капающей воды, а также отдаленные сирены и гудки автомобилей.

Он снова двинулся вперед, нащупывая металлические перекладины, по которым ему предстояло выбраться из канализации. Его рука скользила по грубой, склизкой стене...

...пока стена не исчезла, рука прошла сквозь темную, прохладную пустоту, и ладонь упала на липкое лицо, которое шевельнулось, произнеся флегматичным голосом:

- Ты собираешься забрать нашу едууу?

Грязная рука вцепилась в его запястье, и, когда костлявые пальцы сомкнулись в железной хватке и потянули, Кевин вскрикнул. Он ухватился за край отверстия и попытался отступить.

В темноте раздались шаркающие шаги, и еще одна рука вцепилась в рукав его куртки.

- Нашу еду? - прохрипел голос. - Забрать нашу еду?

- Нет, нет! - закричал Кевин.

И снова смех Мейса музыкальным эхом разнесся по канализации.

Кевин рванул рукав, высвобождая руку, и едва не упал назад, в нечистоты. Он шлепнул по стене и поспешил дальше.

За ним раздавались нетвердые шаги и тяжелое дыхание, и парень ожидал, что в любой момент рука схватит его за плечо.

- Кем ты себя возомнил, что пришел забрать нашу еду? - прорычал голос позади него.

Нащупав одну из перекладин, Кевин неуклюже остановился и полез по ним. Перекладины были мокрыми, а его ладони вспотели. Каждый раз, когда он обхватывал рукой одну из них, он чувствовал, что его хватка быстро ослабевает, поэтому он быстро тянулся к следующей и следующей, сосредоточившись на люке над собой, а не на хриплом дыхании внизу.

- Некуда бежать, Кевин! - крикнул Мейс. - Некуда, кроме как с нами!

Когда он добрался до верха и сильно надавил на нижнюю часть крышки люка, на его правой ноге сомкнулась рука.

Крышка стукнулась о тротуар, и дождь обрушился на лицо Кевина, на мгновение ослепив его, когда он начал бить ногой, бормоча себе под нос: "Нет, нет, нет, нет, нет...". Он поставил левую ногу на следующую перекладину, просунул руку в отверстие, ухватился за край и устремился вверх. Нога вырвалась из цепкой руки, и он вылез из дыры на свежий дождливый воздух.

Кевин откатился от люка и встал на колени, затем наклонился над открытым отверстием и начал задвигать крышку на место.

Молния осветила длинное белое лицо, зияющий рот и глубоко посаженные черные глаза, скрывающиеся в темноте люка. Раздавшийся вслед за этим гром оказался достаточно громким, чтобы заглушить тяжелый стук задвигаемой на место крышки.

Задыхаясь, парень огляделся по сторонам, чтобы сориентироваться. Он находился в переулке за фитнес-клубом.

Мейс был прав: ему некуда идти, не к кому обратиться.

Кроме своей семьи.

Он направился на запад по аллее в сторону Вудмана, сначала шагая, потом трусцой, потом бегом, как будто его преследовали. Он еще не знал, куда пойдет; ему нужно было движение, свободное и быстрое движение, чтобы избавиться от ощущения ловушки и мыслей, которые неустанно грызли его:

"Он прав, он прав, Мейс прав, некуда, мне некуда идти, некуда, некуда..."

Разве что домой.

- Давай, - прошептала Мэллори, потянув Джеффа за руку, - ложись сюда. - Она потянула его за собой на подушку и прижалась к нему, целуя в шею. - Хочешь еще травы?

Джефф расслабился, прислонившись к бортику бассейна. Он никогда еще не был так обдолбан.

- Не думаю, - пробормотал он.

- Уверен?

Действие наркотиков усиливало его чувства, делая тепло тела Мэллори рядом с ним таким нестерпимым, что он боялся, что, если выкурит еще немного, их кожа сплавится вместе.

- Да, уверен.

Толпа, собравшаяся в зале, звучала так, словно над ними грохотала машина. Лица проплывали над головой, словно призраки, и в бассейн спускалось все больше людей. Джеффу пришлось подтянуть ноги, чтобы на них не наступили, и, когда он переставлял их, ступня задела что-то острое. Он наклонился и прищурился, чтобы рассмотреть маленький предмет.

Раздавленный шприц.

- Джефф, - раздался голос сверху. Мейс стоял на краю бассейна и улыбался им. - Я рад, что ты решил прийти. Я знал, что ты придешь. Ты пойдешь с нами?

Прежде чем он успел ответить, Мэллори сказала:

- Да, он пойдет.

- Хорошо, - кивнул Мейс, протягивая руку. С его пальцев что-то свисало. - Надень это. Это понадобится тебе позже. Лови. - Он бросил Крестопор в бассейн, и тот упал в руки Джеффа. Он неуверенно посмотрел на него, а Мейс добавил, - Давай. Надевай.

Джефф надел шнур на шею и позволил Крестопору лечь чуть ниже горла.

Мейс широко и дружелюбно улыбнулся, затем повернулся и пошел прочь.

Позади него Мэллори провела руками по спине Джеффа, опустилась к нему на колени и лизнула его плечо.

- Ну что ж, - вздохнула она.

Снова взглянув на шприц, Джефф произнес:

- Мэллори, что... - Но ее пальцы уже легонько поглаживали его гениталии, и когда он повернулся к ней, его взгляд упал на вытянутую руку, и он увидел синяки...

- Эй, Мэл, что... что ты...

- Не бери в голову. Иди сюда, детка.

Где-то в мутном мозгу Джеффа зазвучал сигнал тревоги. Он снова посмотрел на иглу, потом на исколотую руку Мэллори и понял, что видел в глазах сестры то, что ей не принадлежало, понял, что было не так. Он хотел немедленно увести ее из этого здания, но ее руки лежали на нем, а голова казалась набитой сахарной ватой, и было так хорошо ощущать ее в своих объятиях, ее кожа была такой гладкой под его руками...

- Как насчет минуточки внимания? - прорычал Мейс. - Давайте, потише.

Гул голосов ослабел и утих.

Джефф поднял голову и увидел Мейса, стоящего на доске для прыжков в воду и держащего в руках фонарь. Свет освещал его лицо, придавая ему неземное сияние.

- Вы все меня слышите? - спросил он.

В ответ раздался рев, причем не только в бассейне, но и наверху.

- Буря снаружи, - сказал Мейс, - утихнет к завтрашнему утру. Выйдет солнце, и многие люди начнут говорить вам, что вы больше не сможете проводить со мной время. Уже есть те, кто решил, что вы не уйдете со мной. Они скоро будут здесь. Они попытаются забрать вас домой. Подальше от меня. Я хочу забрать вас от них, от всего этого. И если вы хотите уйти со мной, мы должны уйти сегодня. Сейчас.

Парковка за заброшенным оздоровительным клубом была залита водой на дюйм, а местами и глубже, и Джей Ар, отходя от своей машины с фонариком в руке, пробирался по этой воде. С ним шли преподобный Бейнбридж, Эрин, Лили и еще двадцать шесть человек. Трое родителей уехали из "Фантазма" домой.

- Моя дочь не тупица! - возмущенно заявила одна женщина. - Она здесь со своими друзьями. Я просто приехала за ней, вот и все, и, если она не пойдет со мной, можете не сомневаться, ее отец сегодня же вечером расставит все по местам!

Девочка не ушла домой с матерью, но женщина отказалась преследовать ее вместе с кучкой, как она выразилась, "параноидальных психов".

Мужчина азиатского происхождения в сопровождении своей молчаливой жены настаивал на том, чтобы их двое сыновей вернулись домой к установленному им комендантскому часу - одиннадцати часам. Единственная причина, по которой они с женой пришли в клуб, по его словам, заключалась в том, что они получили тревожный и, очевидно, вводящий в заблуждение телефонный звонок от одного из друзей их сыновей, предупреждающий их об опасности, которой подвергнутся их дети, если пойдут на концерт.

Перед тем, как выдвигаться, Джей Ар решил не осторожничать и, заручившись поддержкой преподобного, рассказал собравшимся родителям все, что знал о Мейсе. Те молча смотрели на него, и Джей Ар не мог понять, напуганы ли они его словами или уверены, что он и преподобный сошли с ума.

- У меня в грузовике есть пистолет 357-го калибра, - сказал Брубейкер, который, узнав, что Мейс и его питомцы могут быть опасны, заговорил более заинтересованно. - Нож и монтировка тоже. Если он станет доставлять нам неприятности...

Они избежали пробок на Вентуре и других бульварах, добираясь до фитнес-клуба боковыми улочками и переулками, двигаясь небольшим караваном из пяти машин и черного "Додж Рэм" Уилла Брубейкера.

Прибыв на место, Брубейкер проигнорировал предупреждение Джей Ар о том, что стрельба может задеть кого-то из детей, и достал из своего грузовика пистолет. Он передал преподобному монтировку, а Джей Ар - большой охотничий нож с костяной рукояткой.

Когда Джей Ар попытался открыть дверь, та не поддалась.

- Заперта изнутри, - констатировал он, еще раз сильно дернув за ручку.

- Мы могли бы воспользоваться канализацией, - предложила Лили.

Брубейкер повернулся к ней и рявкнул:

- Что?

- Канализацией. Так он обычно приходит и уходит. В стене подвала есть дыра.

Брубейкер шагнул вперед и холодно рассмеялся.

- Я не собираюсь спускаться в проклятую канализацию. - Засунув пистолет за пояс, он ухватился обеими большими мясистыми руками за дверную ручку и с силой дернул; дверь издала гулкий треск и с ржавым скрежетом распахнулась.

Коридор за дверью светился дымчатым желтоватым светом, который игриво, почти маняще плясал по стенам. В конце него по полу и стенам расползались тени - человекообразные, смещающиеся и сливающиеся в бесформенную массу.

Тишина внутри здания удивила Джей Ар. Как и та, что наступила ранее в ночном клубе, она была похожа на благоговейную, церковную тишину, прерываемую лишь горловым кашлем и отдельными сопениями, и наконец голос, громкий и ясный, разорвал ее, словно удар киркой по льду.

- ...место, где нет аморальности... нет и морали... - прошелестел голос убаюкивающим тоном, ритмично покачиваясь, словно лодка на ласковых водах.

- Мейс, - прошептала Лили.

- ...где тебя принимают таким, какой ты есть, не требуя каких-либо изменений...

- Ладно, чего мы, черт возьми, ждем? - тихо прорычал Брубейкер.

Джей Ар начал пробираться к двери, но Брубейкер опередил его.

- Есть люди, которые не хотят, чтобы вы пошли со мной, - продолжал Мейс.

На полпути по коридору Джей Ар оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что остальные следуют за ним, затем вместе с Брубейкером обогнул угол справа и остановился.

- Они хотят держать вас здесь, под своим контролем...

Они стояли за спинами дюжины подростков, собравшихся на вершине лестницы, которая спиралью уходила вниз, и заслонялась еще многими, все молчали и прислушивались. Несмотря на громкий шум, что произвел Брубейкер, открывая дверь, никто из подростков, казалось, не заметил, что кто-то вошел. Их внимание было приковано к голосу внизу.

Джей Ар задался вопросом, так ли провели последние минуты жизни друзья и одноклассники его сестры в "Старом красном амбаре" в Эль-Серрито; стояли ли они в такой же мертвой тишине, слушая последние слова, которые они когда-либо услышат, произнесенные мужчиной и женщиной, что привели их к смерти.

- ...они желают, чтобы вы думали, что вы им так дороги, что они не хотят, чтобы вы ушли, хотя на самом деле им на вас наплевать...

Психолог сделал шаг вперед и заглянул через несколько плеч в помещение внизу. Со своего места он видел Мейса в профиль, от груди до макушки; улыбка, казалось, покрывала все его лицо и светилась теплом.

- ...и эти люди, - продолжил Мейс, медленно поворачиваясь к нему и глядя сквозь толпу прямо в глаза Джей Ар, - прибыли...

Кевин никогда не видел свой район таким темным.

Он бежал до тех пор, пока не устал, через переулок и сворачивая на боковые улицы, пробираясь зигзагами через Студио-Сити и Северный Голливуд, и наконец остановился, задыхаясь, у потемневшего фонарного столба. Когда он заметил полицейский вертолет, прожектора которого рассекали дождь, он проскочил между двумя домами и притаился в укрытии навеса, чтобы перевести дух. После того, как сердце замедлило свой пулеметный темп, он понял, что его плечо прижато к переднему колесу велосипеда. Тихо, он вывел велосипед со стоянки, запрыгнул на него и помчался по улице.

Во время поездки под дождем в Энсино в его голове пронеслись последние недели: встреча с Мейсом... его волнение из-за возможности вывести группу на сцену... убеждение Мэллори присоединиться к нему... доверие и восхищение Мейсом, которых он не испытывал ни к кому в своей жизни...

Дважды ему приходилось сворачивать, чтобы объехать затопленные улицы и тротуары, а вдалеке, словно одинокие волки, выли сирены. В платиновом свете молнии он увидел мертвую кошку, плывущую по затопленному водостоку. Казалось, все вокруг разрывается на части и вываливает свои внутренности, как у скота на бойне. Ему пришлось сбавить скорость, потому что горячие слезы заливали глаза и затуманивали зрение. Он злился на себя не только за то, что позволил Мейсу обмануть и использовать его, но и больше всего за то, что втянул в это дело Мэллори.

Проезжая по своему району в Энсино, он видел, как в окнах мерцают огоньки свечей, а по занавескам мечутся скрытные тени. Дом его родителей не подавал признаков жизни.

Ноги болели, бок горел, Кевин, пошатываясь, обошел гараж и вошел в боковую дверь. Внутри гаража было темно, но Кевин достаточно хорошо знал его планировку, чтобы нащупать путь вокруг двух машин и мотоцикла. У двери, ведущей на кухню, он остановился.

Он пришел только потому, что ему больше некуда было идти. Теперь, оказавшись там, он не знал, что ему говорить и что делать. Конечно, родители не откажут ему. Наверняка, узнав, что должно произойти с Мэллори и ребятами из группы, они помогут им. Особенно если он пообещает сотрудничать с ними, выполнять любые правила и принимать наказания, которые они захотят ввести. Все было лучше, чем позволить Мейсу сделать то, что, как был уверен Кевин, он задумал...

Когда он поднял руку, чтобы постучать, тяжело опираясь о дверной косяк, то почувствовал, что его Крестопор прижимается к груди, холодный и влажный.

- Кто там? - спросила мать, когда он постучал. Ее голос доносился издалека, из другой комнаты.

- Мама? - робко позвал Кевин, его голос был хриплым и искаженным от плача. - Папа? Это я. Кевин.

Тишина.

- Откроете дверь?

- Что ты здесь делаешь? - огрызнулся отец, явно стоявший у двери. - Что ты натворил?

- Натворил? Я, я, я...

Говоря быстро и с нарастающим гневом, отец продолжил:

- Ты знаешь, что тебя ищет полиция, ты знаешь, что из-за того, что произошло в подростковом центре, погибли люди, погибли? Что вы с ними сделали?

- Я не делал, я не...

- И у тебя хватает наглости возвращаться сюда?

- Просто впусти меня, и я...

- Ты не вернешься в этот дом, ни сейчас, ни когда-либо!

Кевин соскользнул с дверного косяка и с плачем упал на ступеньку.

- Мне нужна... мне нужна помощь, папа. Моя девушка Мэллори попала в беду.

- В беду, да? Тебе нужны деньги, поэтому ты здесь? Ну, с этим покончено. Мы давали тебе, давали и давали, а ты только и делаешь, что...

- Нет, она умрет, папа, она...

- Что с тобой, Кевин? Я не могу поверить, что ты пришел сюда под наркотиками после того, что ты сделал...

- Они все умрут! - закричал он.

- Убирайся. Убирайся из гаража и прочь из этого дома. Сейчас же!

- Пожалуйста, папа, пожалуйста, ты должен мне помочь, они все умрут...

- Довольно. Рене, звони в полицию.

- Нет! - закричал Кевин.

- Просто позвони им сейчас, черт возьми.

- Папа, они собираются покончить с собой, все они, а он...

- Твоя мать звонит в полицию, и если ты думаешь, что я буду защищать тебя, когда приедут копы, то ты ошибаешься. Надеюсь, они посадят тебя за решетку! Мы пытались, Кевин, мы так старались работать с тобой, помогать тебе, сделать тебя счастливым, но ничего из того, что мы делаем, не помогает...

Голос отца затихал под ударами сердца в голове Кевина, когда он пытался отползти от двери...

"Уже слишком поздно..."

...задыхаясь от рыданий...

"...тебе некуда идти..."

- ...прислонившись к задней стене гаража под большой полкой, которую Кевин помогал делать отцу, когда был маленьким мальчиком.

"...сейчас я нужен тебе больше, чем когда-либо".

Когда голос отца затих, Кевин остро ощутил кожаный шнур на шее и Крестопор, висевший под промокшей рубашкой. Он прислонил голову к стене и, закрыв глаза, представил его - черно-красный и гладкий, с острыми, как сталь, краями.

"...некуда идти..."

- ...что мы сделали все, что могли, Кевин, и это все! - продолжал его отец. - Отныне ты сам по себе, ты понял?

Мейс был прав. У него ничего и никого не было. Скоро приедет полиция, заберет его, начнет бесконечно допрашивать, посадит под замок и будет допрашивать еще. К завтрашнему дню Мэллори уже умрет, если брат не уведет ее от Мейса, а Кевин сомневался, что он это сделает. Кевин останется один, еще более одинокий, чем в этот момент в темном сыром гараже.

"Некуда идти, Кевин!"

И он знал, что не сможет этого вынести.

"Никуда, кроме как с нами!"

Кевин вытащил из-под рубашки Крестопор и крепко сжал его в кулаке...

- Ты лгал нам, вел себя вызывающе, игнорировал нас, а мы только и делаем, что даем, даем, даем!

...повернул голову вправо и откинул ее назад, натянув кожу на горле...

- Ну, мы перестали давать, Кевин, мы... мы... мы сдались! Ты безнадежен, никчемен, ты доказал нам это!

...и медленно поднял руку, пока смертоносное острие Крестопора не оказалось прямо под его челюстью.

В маленьком окне сверкнула молния, и на мгновение гараж озарился ярким светом.

Мельком Кевин разглядел свой мотоцикл, на котором не ездил уже больше недели, машины родителей, газонокосилку и краем сознания понял, что это, возможно, последние вещи, которые он когда-либо увидит.

Но в тот же миг он увидел и кое-что другое, прямо перед глазами, висевшее на стене рядом с ним, под полкой: отцовский двулезвийный топор.

Конец рукоятки находился в дюйме от его левого глаза, а над ним на двух гвоздях висела ржавая головка, с каждой стороны которой торчало по лезвию.

Кевин отпустил Крестопор, протянул руку сквозь темноту и коснулся гладкой деревянной ручки.

- Пока ты не повзрослеешь, пока не научишься хоть толики ответственности, порядочности и благодарности, - продолжал отец, - у меня будет только один сын!

С трудом поднявшись на ноги, Кевин снял топор с гвоздей и взял его в руки. Он был приятным на ощупь, тяжелым и твердым, и, казалось, высасывал из него печаль и грусть, невыносимую потерю, а на ее место ставил жгучую, кипящую ненависть. Ненависть, которую он никогда не испытывал ни к кому, даже к своим родителям в худшие моменты. Ненависть настолько сильную, что она сдавила ему горло и заставила сделать резкий вдох. К золотистым глазам, обезоруживающей, покоряющей сердце улыбке и холодному, чистому, успокаивающему голосу: Мейсу.

"...сейчас я нужен тебе больше, чем когда-либо..."

- Неправда, - прохрипел Кевин.

Он взял ключи от мотоцикла с крючка возле кухонной двери, подошел к другому концу гаража и с громким лязгом распахнул длинную прямоугольную дверь.

- Кевин? - крикнул его отец. - Кевин, что ты делаешь?

Он поднял с сиденья шлем, надел его и забрался на мотоцикл, положив топор на руль.

Замок на кухонной двери заскрежетал, и отец открыл дверь, когда Кевин завел мотоцикл.

- Кевин, ты не можешь...

Его голос заглушил рев двигателя.

Кевин направил мотоцикл между машинами родителей, а затем в свете молнии помчался по подъездной дорожке...

Стоя рядом с Уиллом Брубейкером, Эрин не могла видеть ничего дальше плеч Джей Ар. Другие люди, находившиеся за ее спиной, протискивались вперед в поисках своих детей или их друзей, и Эрин начала ощущать клаустрофобию, чувство загнанности в ловушку.

Коснувшись спины Джей Ар, Эрин прошептала:

- Ты их видишь? Джефф и Мэллори там, внизу?

Джей Ар снова взял ее за руку и осторожно притянул к себе.

Все взгляды были обращены на верхнюю площадку лестницы - как человеческие, так и раскосых глаз, сверкавших из самых темных углов внизу.

- Джефф? Мэллори? - позвала Эрин, и, как по команде, позади нее прозвучало еще несколько имен...

- Уэйн?

- Джанет?

- Бренда?

- Марк!

- Дэйви?

- Линда!

...хор, который резко нарастал, а затем затихал.

Мейс сошел с трамплина для прыжков в воду и обошел бассейн, постоянно улыбаясь.

- Мэллори, - сказал он, - твоя мама здесь.

Из бассейна медленно поднялась фигура и, взобравшись на стремянку, направилась к Мейсу.

Мэллори была закутана в одеяло, которое она прижимала к горлу. Она прислонилась к Мейсу, ее глаза были обращены вверх, но ни на чем особенно не сосредоточивались.

Эрин прижалась к Джей Ар, с облегчением увидев дочь: с ней явно что-то было не так, но, по крайней мере, она оказалась жива.

Мейс позвал Джеффа, и тот тоже вышел из бассейна и присоединился к Мэллори. На нем были только джинсы, расстегнутые спереди; на груди блестел Крестопор. Изящным движением Мейс обнял Мэллори за плечи и произнес, нежно поглаживая ее по волосам и продолжая улыбаться Эрин и Джей Ар:

- Она хочет отвезти тебя домой, Мэллори.

Эрин стало противно от того, что он прикасается к ее дочери; она схватилась за холодные металлические перила лестницы и закричала:

- Оставь их в покое, пусть уходят!

- Но я их не держу, - дружелюбно ответил Мейс. - Они все вольны уйти, когда захотят. Просто они не хотят. Как вы думаете, почему, миссис Карр?

Эрин на мгновение закрыла глаза, прекрасно понимая, почему они не хотят возвращаться домой, и ненавидя себя за это.

Джей Ар снова взял ее за руку и повел вниз по переполненной, крутой лестнице.

- Джефф, - мягко сказал он, - Мэллори, вы знаете, что это неправильно. Это ошибка, вы знаете это. Ведь так? Джефф? Что ты здесь делаешь?

Эрин смотрела, как ее сын хмурится, растерянно переводит взгляд с Джей Ар на Мэллори, потом на нее, его лицо окутано свечением от бассейна, а глаза полны боли.

- Я... я не... знаю, - прошептал он.

- Я знаю, что ты видел, - сказал Джей Ар, медленно ведя Эрин через толпу к ним. - Я знаю, что произошло этим вечером, и знаю, что тебе больно, ты разочарован... но это? Это ничему не поможет.

Джефф продолжал смотреть на Эрин, и ей потребовались все силы, чтобы не отвернуться от его взгляда, полного боли.

- Джефф, помнишь, я говорил тебе, что у меня была младшая сестра? - спросил Джей Ар. - Помнишь? Ты меня слышишь, Джефф?

Джефф медленно перевел взгляд с Эрин на Джей Ар и слегка, почти незаметно, кивнул головой.

- Она умерла, Джефф, - продолжил он, его голос стал неровным. - Покончила с собой. Повесилась в шкафу. Знаешь, почему? Потому что два человека, Джон и Дара, убедили ее, что заберут ее в лучшее место. В лучшее место, Джефф. Ты слышишь меня, Мэллори? Джон и Дара сказали моей сестре то же самое, что Мейс говорил тебе, и из-за них моя сестра и еще двадцать девять человек покончили с собой. - В его голосе зазвучали слезы, и он сделал глубокий вдох, чтобы сдержать их.

Когда Эрин поняла, что сказал психолог, ее охватил глубокий холод. Что бы ни происходило, это было гораздо серьезнее, чем она думала.

- Они не отправились в лучшее место, - произнес Джей Ар. - Они просто умерли и были похоронены. Мои родители не хотели работать с моей сестрой, принимать ее, быть с ней честными, поэтому она посчитала, что у нее нет другого выбора. Но твоя мать не такая. - Он потянулся назад и сжал руку Эрин, как бы намекая ей, чтобы та продолжила.

- Мне очень жаль, Джефф, - сказала она дрожащим голосом. Они остановились в трех ярдах от Джеффа и Мэллори. - Мэллори? Мне очень жаль. Я делала все возможное, чтобы поддержать вас обоих. Я не хотела лгать вам или быть обманщицей. Я просто не сказала вам, вот и все. Вы - моя жизнь, вы - все, что у меня есть. Мы просто не... Я не старалась изо всех сил, чтобы оставаться рядом. И мне так... очень... жаль.

Лицо Джеффа на мгновение смягчилось.

- Мама... - пробормотал он.

Мэллори повернулась к нему и спокойно, холодно произнесла:

- Она шлюха.

Эти слова пронзили нутро Эрин, как колючий шип.

- Ну ладно, - буркнул сверху Уилл Брубейкер, тяжело ступая по лестнице. – На хуй это сотрясание воздуха. - Он протиснулся мимо Эрин с пистолетом в руке. Джей Ар попытался остановить его, но Брубейкер отстранился.

- О, Уэйн? - весело воскликнул Мейс. - Твой отец принес пистолет!

В толпе за спиной Мейса возникло небольшое шевеление, и к нему подошел сутулый мальчик с черными волосами с золотым отливом, одетый в белую футболку.

- Уэйн! - позвала миссис Брубейкер с лестницы. - Уэйн, немедленно поднимайся сюда! - Ее голос сорвался от плача, и она, казалось, напрягалась, чтобы держать его под контролем.

Пока она звала сына, Уилл Брубейкер пробивался сквозь толпу к Мейсу с рычанием:

- Ты чертовски прав, я принес пистолет и прострелю твою уродливую длинноволосую голову, если ты не отпустишь этих детей. - Он остановился и направил пистолет на голову Мейса, находившуюся менее чем в двух футах от него.

- Брубейкер... - предупредил Джей Ар.

Мейс ответил:

- Вам это не нужно, мистер Брубейкер. Все, кто хочет уйти, могут уйти прямо сейчас. Без проблем! - Он ухмыльнулся и на мгновение раскрыл руки, оглядываясь по сторонам, а затем прижал их к бокам.

На секунду в здании воцарилась тишина. Долгое, похожее на сон мгновение. Эрин наблюдала за своими детьми, пот просачивался между пальцами, когда она сжимала кулаки.

Вдруг, словно отрепетировав это, родители, стоявшие на лестнице, бросились вниз, в бассейную, зазывая своих сыновей и дочерей, кто-то умолял, кто-то выкрикивал дисциплинарные угрозы.

Стоявшие за ними подростки умоляли своих друзей и братьев уйти, убраться подальше от Мейса, и их голоса смешивались с голосами окружавших их родителей, пока все они не стали неразличимы.

Подняв руки над головой, Мейс закричал:

- Пожалуйста, люди! Это не рождественская распродажа у Мейса. Пусть они сами решают.

В комнате воцарилась густая, как грязь, тишина, пока не стал слышен только шепот канализации внизу и шарканье ног по полу.

Наблюдая за матерью, Джефф почувствовал, как в нем что-то меняется, будто рассеивается туман перед глазами.

- Мама, - тихо произнес он, но в тишине его голос показался громче, чем был на самом деле.

Эрин сделала еще один шаг к нему, переводя взгляд с Джеффа на Мэллори и обратно.

- Ты меня слышал? - прошептала Мэллори. - Она шлюха, Джефф, и лгунья.

Эрин всхлипнула, придвинувшись чуть ближе, и Джефф увидел, как по ее щеке скатилась слеза.

- Пожалуйста, не говори так, Мэллори, - произнесла она. - Я не знала, что тебе будет так больно, иначе я бы никогда...

- Откуда ты знаешь, что она снова не лжет, Джефф? - зашипела Мэллори.

Вокруг них из толпы раздавались голоса, робко взывающие к родителям и друзьям, слабые и растерянные. Один из подростков, мальчик с короткими светлыми волосами, шагнул вперед, протягивая дрожащую руку.

Другие выходили вперед, прокладывая себе путь к ожидающим родителям, которые с облегчением вздыхали, называя по именам своих детей, брали их за руки, обнимали, вели к лестнице с осторожным шепотом.

- ...да, пойдем уже, давай просто пой...

- ...иди домой и поговори, твоя сестра будет так счастлива...

- ...все будет хорошо, милая, просто...

Но уйти решили не многие.

- Еще есть? - наконец спросил Мейс. - Кто-нибудь еще хочет уйти? Решать вам. Вы лучше меня знаете, что вас ждет.

Брубейкер, все еще держа пистолет наготове, сказал:

- Ладно, хватит этого дерьма. Никто из этих детей здесь не останется, ясно?

- Вы хотите забрать их, мистер Брубейкер?

- Чертовски верно, и я начну с тебя, Уэйн. Тащи свою задницу к матери.

- Отлично, - отреагировал Мейс. - Вы забираете их. Но я... ухожу. - Подняв голос до рокочущего крика, он скомандовал, - Все, кто хочет пойти со мной, должны пойти сейчас.

- И куда же ты, блядь, собрался? - поинтересовался Брубейкер.

Мейс проигнорировал его и заговорил в той же убаюкивающей манере, что и несколько минут назад.

- Боли не будет, - произнес он, - только внезапное облегчение, немедленный побег из жизни, которую вы знаете сейчас, из жизни, которую вы так старались оставить позади...

- Нет! - закричал преподобный с лестницы, поспешно спускаясь на пол. - Не слушайте его, он лжет. Подумайте о том, что он говорит, о том, что он просит вас сделать!

- ...вы будете свободны от требований, предъявляемых к вам, от любви, в которой вам отказано...

У Джеффа закружилась голова, потому что внезапно слишком много людей заговорили одновременно.

Преподобный кричал, умолял.

Мистер Брубейкер проклинал Мейса, приближая пистолет к его голове, настаивая, чтобы тот заткнулся...

Джей Ар окликнул Джеффа, пытаясь подойти ближе, Эрин оказалась рядом с ним...

Неожиданный голос позвал с лестницы.

- Джефф! - закричала Лили. - Не надо! Вспомни Никки! Думаешь, она теперь счастлива? Поднимайся сюда, бери Мэллори и поднимайся сюда! - Даже при плохом освещении было видно, как белеют костяшки ее пальцев, когда она хватается за перила.

С лестницы доносились выкрики незнакомых имен, некоторые с мольбой, некоторые со злостью.

Джефф снова повернулся к матери.

Ее глаза были открыты до предела, рот зиял от ужаса, она безуспешно пыталась протолкнуться к ним, беспомощно хлопала Джей Ар по плечу и, указывая на Мэллори, кричала.

Джефф почувствовал маленькую мягкую руку на своей голой руке и повернулся к Мэллори, когда одеяло упало с ее обнаженного тела. Она положила другую руку между грудей и сомкнула пальцы над Крестопором, медленно поднимая его...

...и он внезапно оглох, перестал воспринимать все остальные звуки и голоса в комнате, слыша только, как наполняются воздухом его легкие, как он втягивает в себя воздух, чтобы крикнуть ей, заставить ее остановиться.

Джефф потянулся к ее запястью, но, как бы он ни старался, он не мог двигаться достаточно быстро. Ее мягкий голос казался пронзительным в окутавшей его тишине:

- Пожалуйста, пойдем со мной, Джефф.

Ему показалось, что он слышит, как рвется ее плоть, когда она протягивает Крестопор через горло, как жидкая кровь выплескивается из раны и каскадом стекает по ее груди, собираясь в густые черно-красные капли на эрегированных сосках.

Крестопор выпал из ее руки и с брызгами ударился о ее окровавленную грудь, а она пыталась выкрикнуть его имя, хватая воздух пальцами. Хватка Мэллори на его руке на мгновение ослабла, а затем ее тело начало качаться.

Когда Джефф наконец закричал - это был долгий, рваный крик, который, казалось, разрывал ему горло - шум вокруг него возобновился с новой силой. Джефф слышал причитания матери и сдавленные проклятия Джей Ар, но не мог оторвать глаз от Мэллори. Ее кровь забрызгала его лицо и грудь, продолжая вытекать из горла темными влажными струйками. У Джеффа закружилась голова, и он схватил сестру за плечи, чтобы не дать ей упасть и удержаться самому. Но он все еще был слаб от наркотиков, и его руки заскользили по крови. Мэллори опрокинулась вперед и снова попыталась произнести его имя, но изо рта девушки полилось еще больше крови.

Она упала в глубокую часть бассейна и с глухим стуком рухнула на одеяла и подушки. В последние мгновения жизни Мэллори ударила окровавленной рукой по незакрытому керосиновому фонарю, опрокинув его на бок и облив горящей жидкостью одеяла.

К тому времени, когда волосы Мэллори начали гореть, она была уже мертва...

Преподобный Бейнбридж увидел, как Мэллори Карр перерезала себе горло через несколько секунд после того, как он оказался на полу бассейной. Мгновение спустя Уэйн Брубейкер сделал то же самое, забрызгав отца своей кровью. Мистер Брубейкер впал в панику; он выронил пистолет, обхватил голову руками, отступая назад, и начал визжать, как ребенок, наблюдая за смертью сына.

- Мы уходим сейчас! - крикнул Мейс, поднимая руки, словно собираясь обнять окружавших его подростков. - Не дайте нам разлучиться! Уходите сейчас же! Сейчас же!

- Нет! - закричал преподобный, его глаза наполнились слезами.

Из бассейна начал подниматься дым, когда Бейнбридж протиснулся сквозь толпу, отчаянно ища знакомые лица, надеясь остановить их, но понимая при виде хлещущей крови, что он опоздал.

Преподобный выкрикивал имена знакомых, умоляя их остановиться, но их горло уже было перерезано, а кровь, смешиваясь со слезами, капала ему на губы и в рот. Он споткнулся о ноги девушки, скорчившейся на полу, и упал на нее, пытаясь откашляться от привкуса медной крови во рту и отплевываясь, когда на него хлынуло еще больше крови.

Собрав последние остатки веры, преподобный закрыл глаза и стал молиться, надеясь на то, что если Бог существует - а он должен быть, должно быть какое-то его вмешательство, какая-то сила, что-то, даже если это не тот Бог, которому, как он думал, он служил столько лет - то у него есть какое-то чувство, какая-то симпатия к детям.

Он начал молиться.

"Дорогой Бог, если Ты там, если у Тебя есть чувства к нам..."

...один голос возвысился над остальными и оборвал мысли преподобного.

"пожалуйста, прекрати это, пока мы не потеряли еще кого-нибудь из них..."

...голос, от которого в глубине его сознания сначала рефлекторно вспыхнуло пламя гнева, а затем появилась тень вины...

"...если бы Ты дал мне силы помочь им, помочь хотя бы одному из них, хотя бы одному..."

...голос Джима. Джима, который так любил писать и чьи работы Бейнбридж рвал и выбрасывал. Его голос...

"...Джиму, позволь мне помочь Джиму, Господи, позволь мне искупить свою вину, пожалуйста..."

...звучал все громче, все ближе...

Бейнбридж открыл глаза и приподнялся на коленях, громко произнося имя Джима, когда голос мальчика стал еще громче, и преподобный взглянул в объятое огнем лицо. Запах шипящей плоти заполнил ноздри Бейнбриджа, пламя обрушилось на него, охватило целиком, высасывая дыхание из легких.

Последней мыслью преподобного, когда его обхватили пылающие руки Джима, была безмолвная мольба о прощении, но адресована она была не Богу...

Джей Ар схватил Эрин за плечи и сильно встряхнул, когда она закричала снова и снова, ее тело яростно задрожало, и она попыталась оттолкнуть его.

- Эрин, прекрати, Эрин! - закричал психолог. - Ты должна убраться отсюда! Ты слышишь меня? Послушай меня!

Она колотила его полусжатыми кулаками, крича:

- Мэллориии! Мэллориии!

- Ты не можешь ей помочь, Эрин, ты должна уйти, пока еще способна, пока не начался пожар...

- Дже... Дже... Джефф, Боже мой, где Джефф? - Эрин внезапно прижалась к его груди, ее глаза метались по комнате.

Вонь крови начала пропитывать Джей Ар, сворачивая его желудок; ему казалось, что он чувствует ее, а не только обоняет, как жир в воздухе, и он скривил нос, сузил глаза и попытался проглотить восставшее содержимое своего желудка.

Комната стала яркой от огня, светясь ярким тыквенно-оранжевым светом, мерцающим, извивающимся, словно в предсмертных муках. Через плечо Эрин Джей Ар увидел приземистого, полноватого мальчика, который перерезал себе горло Крестопором, и кровь брызгала из отверстия, как теплое, пенистое пиво из взболтанной банки. Джей Ар пытался удержать взгляд на лице Эрин. Он чувствовал, что его разум начинает цепенеть, что отдельные его части отключаются, как перегруженный механизм, неспособный функционировать перед лицом всего этого насилия вокруг, и он постарался отвлечься от окровавленных, бьющихся в конвульсиях и горящих тел, попытался отгородиться от влажных, хриплых криков умирающих и скорбных стенаний выживших.

Все безумно бегали вокруг бассейна; те, кто не умирал, были дезориентированы кровью и огнем, слепо метались в страхе, звали своих детей или друзей.

- Я найду Джеффа! - крикнул Джей Ар Эрин. - Я обещаю, что приведу его с собой, если ты сейчас же уйдешь!

- А Мэллори? Ты приведешь...

- Мэллори мертва, Эрин, она...

- Ты приведешь Мэллори?

Разум покинул ее глаза, и теперь в них блестели только слезы; ее лицо потеряло десятки лет и стало похожим на лицо ребенка, выпрашивающего обещания и заверения.

- Я приведу Мэллори, обещаю, - сказал он. - Просто иди.

Когда он повернул ее к лестнице, между ними возникло рыжеволосое веснушчатое лицо, и Джей Ар рефлекторно подхватил подростка на руки, но лишь чтобы быть облитым теплой липкой кровью, вытекающей изо рта и горла мальчика.

Эрин с криком вцепилась в волосы, отступая назад, а Джей Ар опустил умирающего парня на пол, когда шар пламени с визгом пронесся в нескольких дюймах от его тела. Джей Ар наблюдал, как он метался между ног, поджигая штанины, обувь, распространяя пламя, как болезнь, от человека к человеку, и Джей Ар понял, что это одно из тех существ, которое пытается избавиться от боли. Сквозь ноги, которые стояли вокруг него, как маленькие деревья в миниатюрном лесу, он видел других тварей - одни горели, другие безумно грызли окровавленные тела, усеявшие пол.

Джей Ар быстро встал и потянулся к Эрин, но та располагалась к нему спиной и отходила, протягивая руки к Джеффу, который стоял всего в нескольких футах перед ней.

- Джефф-ри! - позвала она. - Джефф-ри! Пора идти домой, Джефф! Давай, пора домой!

Позади Джеффа пламя вырывалось из бассейна, как из гигантского костра, и дым заволакивал воздух, но Джей Ар все еще мог различить его, мог видеть его ошеломленное, забрызганное кровью лицо, и он видел Крестопор в руке Джеффа, прижатый к его горлу...

- Пожалуйста, Джеффри, - кашляла Эрин, шатаясь, - давай уйдем.

Джей Ар схватил ее, прижал к себе, чтобы уберечь от огня, и попытался привлечь внимание Джеффа, когда дым сгустился. Но парень, казалось, не замечал ничего, кроме Крестопора, который то и дело выскальзывал из его окровавленной руки.

Словно из ниоткуда, вдруг рядом с Джеффом оказалась Лили. Она дернула за кожаный шнур на его шее, всхлипывая и кашляя одновременно. Затем подняла сорванный Крестопор над головой и бросила в дым.

- Джефф? - крикнула она ему в лицо. - Мы уходим. Просто иди со мной.

- Я... я должен найти Мэл... Мэллори, - пробормотал он, качая головой.

Плечи Лили поникли словно под невидимой тяжестью, и она на мгновение склонила голову, рыдая, а затем встала прямо, набрала полные легкие воздуха и закричала:

- Она мертва, Мэллори мертва. Теперь, черт побери, мы выбираемся отсюда!

Девушка стала неистово тянуть его за руки, за шею, за петли ремня джинсов, пока наконец он не начал идти вместе с ней.

Джей Ар прижался губами к уху Эрин и попытался утешить ее, сказав, чтобы она уезжала с Джеффом.

- Ты заберешь Мэллори? - прохрипела она.

- Да. - Это слово словно ударило его по животу.

Лестница была забита спешащими к выходу людьми и завалена телами тех, кто покончил с собой на ступеньках. Грузная женщина перегнулась через перила и заорала:

- Майкл! Где ты?

Мужчина за ее спиной обхватил ее за талию и потянул назад, крича:

- Мы ничего не можем сделать, мы должны идти!

Прижав мокрые, испачканные кровью рукава пальто ко рту и носу, чтобы защититься от густеющего дыма, Джей Ар отвернулся от лестницы и попытался найти преподобного Бейнбриджа.

Толпа немного поредела, но пол был усеян трупами, некоторые из которых пылали, поднимая клубы дыма с запахом жареного мяса и горелой резины. По всей комнате полыхали более мелкие пожары: пламя перекинулось на кучи подушек, одеял и деревянных ящиков, сложенных в углах у стены.

Мистер Брубейкер стоял на коленях рядом с мертвым сыном, задыхаясь от дыма и надрывно причитая, а его жена дергала Уэйна за ноги, пытаясь волочить по полу, приговаривая:

- Мы должны отвезти его к врачу, в больницу!

Джей Ар перешагнул через тела и присел между ними, обняв миссис Брубейкер.

- Послушайте, Уэйн мертв, - крикнул он. - Вам лучше убраться отсюда. Дым становится...

- Это, блядь, ты виноват! - заорал Брубейкер безумным, пронзительным голосом, вскочив на ноги и наставив толстый палец на Джей Ар. - Я не знаю, что ты сделал, но ты облажался, мистер, и я надеру тебе задницу за это, понял? Я собираюсь...

Джей Ар поспешил прочь, зная, что у него нет времени на истерику Брубейкера, но здоровяк бросился за ним, его слова сливались в бессмысленное бормотание. Джей Ар услышал, как миссис Брубейкер зовет мужа, и почувствовал облегчение от того, что в ее жалобном голосе остался намек на здравомыслие и рассудок. Крики Брубейкера сменились жалкими рыданиями.

Луч фонарика Джей Ар сверкал в дымке, как раскаленный меч, пока он искал преподобного, неоднократно зовя его по имени. Ему пришлось обойти три тела, упавших одно на другое. Верхнее из них, обнаженная девушка, костлявая и бледная, с всклокоченными волосами, пропитанными кровью, протянула руку и вцепилась в его штанину, пытаясь перевернуться на бок. Испугавшись, Джей Ар направил на нее луч, и ее глаза закатились. Она попыталась заговорить, и из длинного черного отверстия в ее горле хлынула кровь, затем ее рука безвольно упала, голова поникла, и она замолчала.

Джей Ар не был уверен, но ему показалось, что она произнесла "папа...".

Луч фонарика упал на полуразрушенную стену, скользнул по ее длине...

...и высветил длинные платиновые волосы, исчезающие за ее обвалившимся краем.

- Мейс, - прорычал Джей Ар, поспешив за ним. Вспомнив о преподобном, он снова остановился, повернулся и позвал его.

Остальные в комнате казались не более чем мечущимися тенями в дымчато-оранжевом сиянии. Психолог вытер слезящиеся глаза ладонью и позвал еще раз. Не услышав в ответ голоса преподобного среди криков и воплей, он понадеялся, что тот уже выбрался, хотя опасался, что тот ранен или погиб в огне.

Джей Ар бросился к концу стены, светя фонарем перед собой. Он заметил затылок Мейса, который быстро спускался по металлической лестнице.

За стеной лежало еще больше тел, и ему пришлось сбавить скорость, чтобы не споткнуться. Свет фонарика прошелся по черному, обугленному трупу, распростертому в углу, и психолог тут же отвернулся и поспешил вниз по лестнице.

Страшные, угрожающие звуки внизу лестницы заставили его остановиться на полпути.

С подножия на него смотрели две дюжины золотых глаз, и свет сверкал на острых пожелтевших клыках. Он провел лучом по комнате и увидел, что их еще больше - на полу и среди труб, свисающих с низкого потолка. Напротив лестницы он увидел отверстие в стене, о котором говорила Лили, и сквозь него с довольной ухмылкой выглядывал Мейс.

Их взгляды встретились и ненадолго задержались. Джей Ар почувствовал, как у него подтянулись яички, и снова вспомнил Дару, ее взгляд, такой уверенный и холодный, когда она уезжала с его сестрой.

Мейс рассмеялся сухим, клокочущим смехом и произнес:

- Ты проиграл, старший братец.

Затем он исчез, его смех был смыт шипением канализации.

В луче света заклубился дым, и твари, по две и по три, перепрыгнули через край отверстия и последовали за Мейсом в канализацию. Вытащив нож из-за пояса, психолог почувствовал в ладони твердую гладкую рукоять. Держа нож лезвием наружу и крича, как атакующее животное, Джей Ар бросился вниз по лестнице, низко пригнув голову, чтобы избежать труб.

Словно обезьяны с деревьев, три твари упали ему на спину, когда он проходил под ними, впиваясь зубами и когтями в его пальто и издавая протяжные гортанные вопли, их дыхание казалось теплым и влажным на его шее. Сбегая по лестнице, Джей Ар ударился о перила и почувствовал, как одно из существ упало. На смену ему сверху набросились еще два, и через несколько шагов он повернулся и приложился спиной о стену, ощутив, как кости хрустнули за его спиной. Двое из них отпустили его, и Джей Ар продолжил движение, раскачивая плечами, пока не упала еще одна тварь. Оставшаяся вцепилась в его левое плечо, и психолог сделал паузу, чтобы отвести правую руку назад. Он почувствовал, как лезвие ножа пронзает толстую плоть, и услышал раненый визг существа, когда оно отвалилось.

Когда Джей Ар достиг пола, то снова закричал, на этот раз от страха и ярости, потому что твари забегали по его ногам, щелкая зубами. Как беспомощный пьяница, он зашатался на месте, отбиваясь ногами, отмахиваясь от них фонариком и снова и снова опуская нож вниз, режа себе бедра и нанося удары нападавшим. Другие продолжали пролезать в дыру вслед за Мейсом.

Луч фонарика бешено плясал по темной канализации, пока Джей Ар не сориентировался. В нескольких ярдах справа от него свет падал на спину Мейса. Тот шел неспешным шагом, уверенно и неторопливо, раскинув длинные руки в стороны, а за ним следовала колонна его питомцев. За Джей Ар через дыру пробирались другие, и он пустился за Мейсом медленной трусцой, надеясь держаться от них подальше.

Мейс исчез за поворотом, и Джей Ар прибавил скорость, не желая потерять его. Легкие горели, во рту пересохло, а горло было так заполнено густой слизью, что каждый вдох грозил вызвать рвотный рефлекс. Ноги и спина болели от порезов, и психолог чувствовал, как теплая, медленная струйка крови смешивается с потом, заливавшим его под одеждой.

Обогнув угол, Джей Ар замедлил шаг и остановился в шести футах от Мейса, который прислонился к стене, сложив руки на груди и скрестив лодыжки, улыбаясь. Его питомцы лежали у ног Джей Ар, глаза ярко светились в темноте канализации.

- Ищете меня, да? - спросил Мейс.

Джей Ар задыхался от головокружения. Он попытался прислониться к стене, но стены не было, только прямоугольный проход, ведущий в холодную, тягучую темноту. Психолог хотел посветить в него фонарем, чтобы увидеть, что находится за дверью, но побоялся отвести луч от Мейса.

- Вы выглядите изможденным, мистер Хаскелл, - сказал Мейс.

Искренняя забота в его голосе на мгновение смутила Джей Ар, выбила его из колеи, заставила почувствовать себя незащищенным, уязвимым.

- Вам лучше пойти домой. Примите горячий душ и ложитесь спать. Хорошо выспитесь. Не беспокойтесь ни о чем из этого. Это не ваша проблема.

Джей Ар потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дыхание и заговорить.

- Ты... ты... не... выйдешь сухим из воды... на этот раз, - прохрипел он.

- На этот раз? Прости, парень. Ты, наверное, меня с кем-то спутал. Я не понимаю, о чем ты говоришь. - В его улыбке сквозил самодовольный сарказм.

- Я не... не знаю, кто ты, но... я знаю, что ты делаешь.

Мейс откинул голову и рассмеялся.

- И что же? - Он сделал шаг вперед.

Джей Ар вытер потный лоб тыльной стороной ладони.

- Ты знаешь, о чем я говорю, Мейс.

- Нет. Нет, не думаю, что знаю. Почему бы тебе не объяснить мне? - Еще один шаг вперед.

Джей Ар попятился назад, но услышал позади себя низкое зловещее рычание и оглянулся через плечо.

Бесчисленные глаза смотрели на него с дорожки.

- Дети, - неуверенно произнес он. - Эти дети... другие... моя сестра... то, что ты с ними делаешь... - Его мысли не укладывались в голове; растущий страх мешал ему говорить.

- Ммм, - задумчиво промурлыкал Мейс. - И мне это не сойдет с рук? Что именно ты собираешься делать? - Еще один шаг.

- Я знаю о тебе. Другие тоже знают. В следующий раз тебе будет сложнее.

- Думаешь, ты первый, кто до всего додумался? Ха! Это никогда не изменится, старший братец. Они никогда не учатся. Для меня всегда где-то найдется место. - Его следующий шаг мягко шлепнул по луже.

- Нет, если слухи распространятся.

- Что ты им скажешь? Ты только что сказал, что не знаешь, кто я. - Шаг. - Они подумают, что ты сумасшедший. - Шаг. - Они подумают...

- Не подходи. - Джей Ар угрожающе поднял нож.

...что ты просто еще один псих с больным воображением. Особенно если ты не знаешь, кто я такой. Так что ты собираешься им сказать?

- Я серьезно. Не подходи ближе.

- Ты хочешь знать, кто я, старший братец? - Шаг.

- Черт возьми, я серьезно, не... - Он замахнулся на него ножом, и тут же у его ног возникла темная суета, когда твари сгрудились вокруг него.

Не дрогнув, Мейс поднял руку, и животные замерли.

- Хочешь знать?

Джей Ар снова замахнулся ножом, но рука Мейса, двигаясь как молния, ударила его по запястью, и боль пронзила предплечье, словно осколки стекла. Пальцы напряглись, и он выронил нож; тот шмякнулся на цемент и отскочил в черный ручей справа.

- Хочешь знать, старший братец? - В его золотистых глазах плескался смех; он наслаждался собой.

Джей Ар хотел отодвинуться от него, но почувствовал, как твари наступают ему на пятки, задевая подол брюк. Он посветил лучом прямо в глаза Мейсу, но тот, казалось, ничего не заметил.

Мейс потянул его за руку, и Джей Ар бросился влево, в темноту за проходом, и закричал, когда свет осветил полдюжины длинных, бледных лиц, а холодные костлявые руки вцепились в него, хватая за одежду и царапая лицо. Тонкие руки обхватили его, и сильный запах тлена и разложения свел его крик к истошному кашлю.

- Не причиняйте ему вреда! - воскликнул флегматичный голос.

- ...дает нам пищу...

- ...наш друг.

- Не причиняйте ему вреда, - приказал Мейс. - Держите его, но не причиняйте вреда.

Внезапно ослабев от страха, Джей Ар вцепился в фонарик, будто от этого зависела его жизнь, когда руки развернули его лицом к Мейсу. Руки обхватили его, словно щупальца.

Мейс двинулся вперед, пока не оказался в паре дюймов от Джей Ар. Он провел пальцем по подбородку психолога и поднял его лицо, пока их глаза не встретились.

- Хочешь узнать, кто я? - прошептал он.

Джей Ар не мог ни говорить, ни двигаться, не в силах оторвать взгляд от этих карамельных глаз, хотя и пытался.

Рука Мейса почти с любовью обхватила подбородок Джей Ар.

- Я - сорняк в твоем саду, - вздохнул он, положив другую руку на щеку психолога.

Джей Ар почувствовал, что его внутренности превращаются в лед.

- Я - заплесневелая миска со слизью, - усмехнулся он, - на нижней полке твоего холодильника. - Он придвинулся ближе, прижавшись к психологу всем телом.

В памяти Джей Ар всплыло воспоминание о словах Джеффа, которые заставили его испугаться, что его жизнь окончена.

- Я...

Его язык...

- ...то, что происходит...

...выскользнул изо рта, как...

- ...когда никому...

...как змея.

- ...нет дела.

Змея.

Мейс медленно открыл рот, широко, словно зевая, и Джей Ар увидел, как его язык движется вперед, увидел искрящиеся отблески света на влажном розовом комочке плоти; он хотел кричать, но не мог выдохнуть, хотел бороться, но не имел сил, и момент, который, как был уверен Джей Ар, станет для него последним, казалось, длился вечно, пока...

...за проходом завизжали твари, словно от боли, и на дорожке послышались шаги, торопливо приближающиеся, сбивчивые вздохи; глаза Мейса закатились, словно он наблюдал за мухой, жужжащей вокруг его головы, и он отпустил лицо Джей Ар, чтобы медленно повернуться, когда...

...тварей отбросило в сторону, и кто-то прошел через проход, шагнув на свет...

- Кевин! – выдохнул Джей Ар.

...и поднял над головой топор, глядя яростными глазами...

- Ты не хочешь этого делать... - сказал Мейс.

...его крик был наполнен безумием, когда он опустил топор.

Тяжелое лезвие вонзилось в лоб Мейса со звуком, похожим на звук лопающейся большой дыни.

Руки Мейса разлетелись в стороны, и он с гортанным хрюканьем попятился назад, налетев на Джей Ар. Кевин выдернул топор из его черепа и снова поднял его.

Руки отпустили Джей Ар и потянулись к Мейсу; бледные лица закричали, и хрупкие, грязные тела бросились на помощь, а Джей Ар снова отступил, когда Кевин во второй раз взмахнул топором, вонзив его в левое плечо Мейса.

Джей Ар назвал имя Кевина и обошел Мейса, который падал назад, взмахивая руками, чтобы сохранить равновесие.

- Хорошо, Кевин! - крикнул психолог. - Хватит!

- Нет! - завопил Кевин, выдергивая топор из огромной раны в плече Мейса. - Ты ошибался, Мейс! Ошибался! Ты мне не нужен! Ты мне ни хуя не нужен!

Мейс ударился о стену и опустился в сидячее положение, когда несколько его питомцев с воплями закружились в воздухе и вцепились в Кевина, кусаясь и царапаясь. Он, казалось, не замечал этого и снова поднял топор.

Джей Ар отступил назад, когда Кевин снова закричал, обрушивая топор и отрубая кусок черепа Мейса чуть выше левого виска. Парень откинул топор, и лезвие с шумом проехалось по цементу, пока он отступал от Мейса, готовясь поднять оружие снова.

Джей Ар направил свет на Мейса и подумал, что чувствует, как рвутся последние нити его собственного рассудка.

Мейс приподнял обвисшую голову: лоб его был вмят и рассечен посередине, часть черепа отсутствовала, зияющие отверстия блестели темнотой, но кровь не текла. Его золотистые глаза выпучились, как у жабы, и он улыбался, глядя на Кевина, поднимаясь на ноги, но...

"Нет ни хуя крови!" - подумал Джей Ар.

- Кевин, Кевин, Кевин, - укоризненно произнес Мейс.

- Кевин, убирайся отсюда! - закричал Джей Ар, пока Кевин раскачивался взад-вперед с поднятым над головой топором, твари свисали с его одежды, а другие все еще прыгали на него с пола.

Тонкие фигуры в тени, казалось, почувствовали минутную слабость парня и бросились вперед, вытянув руки, чтобы вырвать топор, но Кевин начал дико размахивать им вслепую, и Джей Ар поднял руки для защиты, споткнулся и упал под эхом разносящиеся в темноте страшные, мучительные крики. С закрытыми глазами Джей Ар слышал, как топор падает снова и снова, встречаясь с плотью и костями, слышал шаркающие, хромающие шаги тех, кто удерживал его раньше, а потом...

...только маниакальные крики Кевина и тяжелый стук топора о пол, стену, грязные трубы.

Джей Ар медленно открыл глаза и поднял фонарик.

Он был один, не считая Кевина, который все еще дико размахивал топором. У его ног валялся комок тряпья, а с лезвия свисало нечто, похожее на грязную простыню, которая трепетала при каждом взмахе. Животные, которые висели на нем мгновение назад, исчезли, оставив после себя лишь рваную одежду.

Джей Ар позвал Кевина и, спотыкаясь, поднялся на ноги, умоляя парня остановиться.

- Он исчез, Кевин, он исчез...

Кевин внезапно выронил топор и попятился от него, словно от смертоносной змеи, споткнулся, упал на пол, пополз назад и наконец рухнул, слабо всхлипывая.

- Куда он делся? - пробормотал он. - Он просто... просто... просто исчез! Куда он, блядь, делся?

Джей Ар опустился на колени рядом с мальчиком и посветил фонариком на тряпки на полу.

Одежда Мейса. Ни крови, ни следов самого Мейса, только одежда.

Кевин прислонился к Джей Ар и заплакал.

Где-то в глубине канализации низкие, горловые стоны и бормочущие голоса смешивались с потоками отходов.

Джей Ар долго обнимал парня и наконец понял, что сам тоже плачет.

- Давай, Кевин, - прошептал он через некоторое время. - Давай выбираться отсюда...

20 октября

К полудню четверга буря превратилась в сырую серую тень, накрывшую долину. Дождь перешел в легкую морось, а ветер стих до шепота, пока не пропал совсем.

Электричество дали в ранние утренние часы, движение снова стало относительно нормальным, хотя на улицах царил беспорядок. Бульвар Вентура был завален мусором; на тротуарах валялись коробки, водостоки были забиты комками газет, щепками от деревянных планок, сорванными ветром баннерами и плакатами, а также бесформенными сгустками. На тротуарах валялись опрокинутые мусорные баки. Витрины магазинов были заляпаны грязью.

Весь день внимание всей страны было приковано к сгоревшему дому на углу Вентуры и Уитли. Сразу после полуночи к зданию на своих фургонах и передвижных студиях съехались местные новостные команды и телеканалы, установившие камеры так близко, как только позволяла полиция, с нетерпением ожидая кадров, на которых один за другим из дымящегося дома выносят трупы.

К семи тридцати утра было вынесено восемьдесят семь тел, и еще множество осталось внутри. Местные телеканалы прервали свои обычные утренние программы, чтобы осветить эту историю; однако только позже утром они начали понимать смысл происходящего.

К тому времени, когда накануне поздно вечером приехали пожарные машины, некоторые люди уже уехали вместе с подростками, которых им удалось вывести из здания. Оставшиеся были слишком потрясены, чтобы что-то объяснить властям, и большинство из них увезли на скорых, чтобы оказать медицинскую помощь, как сначала показалось, с серьезными травмами. Однако вскоре санитары поняли, что кровь, покрывавшая этих людей, принадлежала не им.

К восьми утра информация о том, что произошло на самом деле, начала поступать в СМИ. Первым заговорил Уилл Брубейкер. После освобождения его и его жену у больницы поджидали репортеры; Брубейкеру наложили восемь швов на левую руку, которую он порезал о перила лестницы, выходя из здания. Его жене оказали помощь, связанную с последствиями вдыхания дыма. Полиция уже задала им бесчисленное количество вопросов, но еще не общалась с прессой, поэтому ответы Брубейкеров еще не были ей переданы. Уилл воспользовался случаем и, обняв жену и прижав ее к себе - оба выглядели измученными и убитыми горем - медленно и эмоционально объяснил, что трупы в заброшенном фитнес-клубе принадлежат подросткам и что их заставил покончить с собой человек по имени Мейс. Когда его спросили, почему он и его жена оказались там, Брубейкер ответил: "Нам позвонил человек по фамилии Хаскелл. Он сказал, что является психологом в школе, где учится мой сын. Не знаю, откуда, но он знал, что произойдет. Он знал об этом, но ждал до последней минуты, чтобы рассказать кому-нибудь. И я надеюсь, ради его блага, что у него были на это чертовски веские причины".

Уже через час трагедию стали сравнивать с массовым самоубийством в Джонстауне (Гайана); пресса окрестила ее резней в долине и тут же начала обращаться к "экспертам", чтобы те предположили возможные причины, по которым столько подростков разом покончили с собой.

По всей долине родители, не знавшие, где находятся их дети, со страхом ждали телефонного звонка, мучительно размышляя о возможной судьбе своих сыновей и дочерей.

Окончательное число погибших составило сто шестьдесят три человека.

Пройдет еще несколько дней, прежде чем все тела будут опознаны.

Пройдет больше недели, прежде чем состоятся последние похороны.

Пройдут месяцы, прежде чем эта история исчезнет из поля зрения общественности.

Но шрамы, оставшиеся после нее, никогда не заживут...

Мистер Бут вышагивал по кабинету быстрой походкой, словно опаздывая на встречу. Он выкурил две сигареты до фильтра за те несколько минут, пока Джей Ар сидел перед его столом.

- Вы избегали прессы до сих пор? - спросил он, его голос был запыхавшимся и напряженным.

- Да.

- Ничего не сказали?

- Ничего. - Джей Ар посмотрел на часы: было без нескольких минут десять. Его плечи и шея горели от боли, голова пульсировала, в ней все гудело от кофе, который он постоянно пил последние несколько часов.

- Есть идеи, что сказать, когда они доберутся до вас? - спросил Бут, выдыхая дым.

Джей Ар вздохнул и откинулся в кресле. Предыдущая ночь была самой длинной из всех, проведенных Джей Ар после смерти Шейлы. Выбравшись вместе с Кевином из канализации, они оказались в переулке рядом с Вентурой. Несколько минут они собирались с мыслями; Джей Ар поднял лицо к дождю и вдохнул свежий холодный воздух. Обняв Кевина, психолог повел его к краю бульвара и справа от них сквозь узкие щели между досками над окнами фитнес-клуба увидел оранжевый отблеск пожара. Он сразу понял, что произойдет в течение следующего часа: сначала приедут пожарные машины, затем "скорая помощь", полиция и, что самое страшное, репортеры. Это будет размазано по всем новостям, как масло на тосте; они приделают ко всему какое-нибудь броское название, будут преследовать семьи погибших подростков и переберут полдюжины версий случившегося, прежде чем докопаются до истины. Если они вообще до нее доберутся.

Он провел Кевина через неподвижную вереницу машин на Вентуре и за зданием на парковку. Люди выходили из дома, хватаясь за грудь, плача, кашляя. Из дверей позади них валил дым. Машины заводились, двери захлопывались.

Джеффа, Лили и Эрин не было на парковке. Они находились по другую сторону кустов, которые тянулись вдоль Уитли. Когда Лили позвала Джей Ар, он обнаружил Джеффа и Эрин сидящими на обочине, опустив ноги в затопленный водосток, обнявшимися и плачущими. Он посадил их в машину и отвез в квартиру Эрин. Зажег свечи и с облегчением обнаружил, что никто серьезно не пострадал; хуже всего пришлось ему: на спине и ногах виднелись порезы и царапины, но их легко удалось обработать.

Он уложил Эрин в постель; Джефф посидел с ней некоторое время, желая остаться один. Кевин плюхнулся на диван и долго лежал там, молчаливый и ошеломленный. Он нашел на тумбочке пачку сигарет Эрин и прикурил.

- Итак, что нам теперь делать? - спросила Лили у Джей Ар на кухне, когда тот наливал себе водку.

- Не знаю. Подождем, наверное.

- Разве мы не должны были, например, остаться там на некоторое время?

- Зачем? Если полиция захочет, они смогут поговорить с нами позже. Это место, наверное, уже превратилось в карнавальное шоу.

Он нашел портативный радиоприемник, включил его, и, конечно, история уже шла по всем новостям.

Он провел ночь в квартире, сидя вместе с Лили и Кевином, утешая Эрин и Джеффа во время частых приступов слез и рыданий. После нескольких рюмок выпивки они успокоились и в конце концов уснули.

Джей Ар не мог уснуть. Не могли заснуть и остальные. Они снова и снова проговаривали свой кошмар, пытаясь понять, что именно произошло и почему.

- Он просто... внезапно исчез, - прошептал Кевин. – Секунду назад был, а в другую...

После того как в два тридцать включили свет, Джей Ар перешел с водки на кофе. Он не хотел спать, боялся того, что ему может присниться.

Он сидел перед телевизором с двух тридцати, пока остальные спали, а дождь стучал по окнам. Сюжет разворачивался медленно; ночные фильмы то и дело прерывались, однако рекламы подержанных автомобилей было не так много, как обычно. Чуть позже восьми он увидел на экране Уилла Брубейкера, обнимающего свою жену и говорящего о нем, о Джей Ар.

- Святые угодники, - прорычал психолог, приподнимаясь на диване. Он наклонился и разбудил Кевина, который спал на другом конце. - Сделай одолжение, разбуди Лили. Присмотри за остальными, не отвечай на звонки и не открывай дверь. Мне нужно ненадолго отлучиться.

Он поехал в свою квартиру, чтобы принять душ и переодеться. Когда Джей Ар вытирался в ванной, зазвонил телефон, и он почти решил, что не станет отвечать, уверенный, что это репортер. Но тут ему пришло в голову, что в доме Карров что-то не так; возможно, это Лили или Кевин.

- Мистер Хаскелл? - спросила женщина официальным голосом. - Я звоню по поручению Фэй Беддоу.

- Фэй? Что случилось?

- Ничего. Она просто хотела, чтобы я передала вам сообщение. Она в порядке. Немного упрямится сегодня утром, но все нормально. Она настаивала, чтобы я позвонила вам. Я сказала ей...

- Какое сообщение? - перебил он.

Женщина фыркнула.

- Записка гласит: "Говори как можно меньше. Разговоры того не стоят". Она сказала, что вы поймете, что это значит.

Он молча кивнул сам себе.

- Чем она занимается?

- Она все утро смотрит телевизор. Был большой пожар...

- Скажите ей, что я зайду к ней позже. И поблагодарите ее за меня. - Он повесил трубку, оделся и поехал в школу, проскочив мимо толпы репортеров в холле.

- Ну? - снова поинтересовался Бут. - Есть идеи?

- Я собираюсь говорить как можно меньше, - ответил Джей Ар.

- И что это будет в себя включать?

- Это зависит от того, о чем меня спросят.

Бут снова начал вышагивать.

- Вы видели Брубейкера по телевизору сегодня утром?

- Именно поэтому я здесь.

- Вы ведь не будете впутывать в это дело школу. - Это прозвучало не как вопрос или просьба, а как приказ. - С сегодняшнего дня... - Бут подошел к окну за своим столом и уставился в туманный день за стеклом. - С сегодняшнего дня вы здесь больше не работаете.

Джей Ар глубоко вздохнул и произнес:

- Я ожидал этого.

- Пожалуйста, не думайте, что мне это нравится. Но я предупреждал вас. - Он повернулся. - Помните?

- Помню.

- Жаль, что вы меня не послушали.

- Что ж, - язвительно сказал Джей Ар, слегка повысив голос, - вам придется извинить меня за то, что я не поставил имидж школы выше жизней...

- Я не говорил об имидже школы, Хаскелл, я говорил об ограничениях вашей работы.

- Ограничения моей... - Джей Ар вскочил на ноги и облокотился на стол, положив ладони на его крышку. - Вы не видели того, что я видел прошлой ночью. Если бы вы видели, вы бы...

- Я не видел, потому что это произошло не в этом кампусе. Наша работа заканчивается, мистер Хаскелл, на границах этого кампуса. Дальше она не распространяется.

Джей Ар изучал лицо мужчины, ища хоть какой-то признак того, что он не имел в виду то, что только что сказал. Глаза Бута были окружены мелкими глубокими морщинками. Его мясистые щеки обвисли и грозили скоро превратиться в брыли. Рот был сильно растянут в стороны, а на верхней губе блестели капельки пота. Суровый взгляд директора не дрогнул: он говорил серьезно. Джей Ар медленно опустился в кресло.

- Как вы можете быть таким холодным? - тихо спросил он.

Бут вытряхнул сигарету в пепельницу на столе, зажег другую и снова отвернулся к окну, некоторое время молча.

- Не проклинайте меня за мои ограничения, Хаскелл, - наконец сказал он. - Когда-нибудь они появятся и у вас. Знаете, я начинал, как и вы. Я преподавал математику в маленькой средней школе в Аризоне и, как истинный христианин, горел идеей образования, жаждал учить все эти юные умы. - Его последние слова прозвучали горькими, темными от разочарования. - Я старался узнать каждого из своих учеников, выяснить их интересы, проблемы, и я так старался помочь им, защитить их, сделать их счастливыми. Я женился, у меня родился сын, и мы переехали в Калифорнию. Когда мой мальчик подрос, я потерял часть своего энтузиазма по отношению к работе. Все казались такими неблагодарными - родители, дети... Казалось, что каждый раз, когда кто-то из них зашибал палец, в этом обвиняли меня или школу. Стало еще хуже, когда я получил должность директора. Затем, когда сыну было пятнадцать, у него начались проблемы с алкоголем. Точнее, я заметил это, когда ему исполнилось пятнадцать, а началось все раньше. Каждое утро он наполнял свой термос бурбоном и брал его с собой в школу. Мы даже не замечали, пока он однажды не уронил бутылку. Ну. Я был в шоке. Мой сын - мой пятнадцатилетний сын - алкоголик! Это была вина школы: они не следили за ним достаточно внимательно. Это была вина "Мэдисон-Авеню": они прославляли выпивку. Позже в этом были виноваты лечебные центры и терапевты, к которым я его отправлял, потому что они ему не помогали. Все они казались такими холодными и безразличными, словно им было наплевать. И все же позже - почти через два года после того, как он получил права, въехал на своей новенькой машине в опору и раскроил череп о лобовое стекло - я понял, что вина лежит ни на ком, кроме меня. Эти люди не были холодными и безразличными; они просто выполняли свою работу, защищаясь от таких, как я, которые хотели обвинить их в собственных неудачах. Конечно, тогда я осознал все это слишком поздно. И по сей день я не знаю, где мы ошиблись, но... - Он пожал плечами.

Во рту у Джей Ар пересохло, и он сглотнул, вытирая губы большим пальцем. Все, что он мог бы сказать, показалось ему неуместным, поэтому он ничего не произнес.

Снова повернувшись лицом к Джей Ар, Бут выговорил:

- Мы - легкая мишень, когда дело доходит до обвинений, Хаскелл. Выходить за рамки своей работы - все равно что встать посреди перестрелки. Поэтому прошу вас. Не считайте меня холодным. Я просто практичен.

Джей Ар встал, кивнув. Повернувшись к двери, он сказал:

- Сожалею о вашем сыне, мистер Бут.

- А я сожалею о том, что случилось прошлой ночью. Сожалею, что вам пришлось пройти через это. И... насчет вашей работы. Мне тоже жаль.

- Я заберу свои вещи сегодня позже, - произнес Джей Ар, выходя из офиса.

Когда Джей Ар вошел в палату Фэй, ее глаза расширились, и она протянула ему руку. Он сел рядом с кроватью и попытался заговорить, но не смог. Он не знал, было ли это теплое прикосновение ее руки, болезненное сочувствие в ее глазах или просто его усталость, но что-то подломило его. Как будто он с ночи носил очки, и они внезапно спали. За несколько секунд Джей Ар снова пережил все случившееся и почувствовал то, что не позволил себе почувствовать в первый раз. Сначала он кашлял, потом кашель перешел во всхлипывания, он наклонился вперед, положив голову на живот Фэй, и долго плакал, как ребенок, пока Фэй гладила его по волосам...

После вечера среды над Джеффом словно опустилась дымка. Она была тяжелой и гнетущей, просачивалась сквозь поры в его тело, накоротко замыкая его эмоции.

Он ничего не чувствовал.

На вторую ночь он попытался заплакать. Он лежал в постели на спине и заставлял слезы течь, пытался выдавить рыдания из легких, но ничего не выходило.

Он остался в квартире и только и делал, что смотрел телевизор, бесцельно переключая его, не задерживаясь ни на одной станции дольше нескольких минут.

Джей Ар проводил с ними много времени. Было приятно, что он находится рядом, хотя Джефф почти не разговаривал с ним.

Поздно утром в четверг пришел врач и осмотрел Джеффа и его мать, которая оставалась в постели. Доктор сделал ей укол, оставил несколько таблеток Джей Ар, а затем, пробормотав секретные инструкции, вышел. Джефф не знал, откуда он прибыл и кто его послал, да ему было все равно.

В четверг днем приехала бабушка Джеффа, плачущая, рыдающая и пахнущая мазью "Бен-Гей". Она немного посидела с дочерью, потом вышла из спальни, вернув себе самообладание, и уверенно заявила:

- После того как здесь обо всем позаботятся, ты поедешь домой со мной.

Джеффу было все равно, куда и с кем они поедут. Он знал только одно: они поедут без Мэллори.

Она снилась ему каждый раз, когда он спал, снилось, что она прикасается к нему, нежно будит его; а когда он просыпался, то чувствовал ее запах, как будто она находилась рядом с ним, но поспешила уйти, прежде чем он успел открыть глаза.

Лили оставалась рядом с ним, тихо и ласково утешая. Она была единственной школьной подругой, которую он видел со среды. Ему показалось странным, что никто не позвонил и не зашел выразить свои соболезнования. Потом ему пришло в голову, что большинство его друзей, вероятно, мертвы. Он ничего не слышал и не знал, кто выжил, а кто погиб, и не был уверен, что это его волнует.

Не обращая внимания на время, Джефф удивлялся каждому восходу и заходу солнца.

Он понятия не имел, какой сегодня день и сколько их прошло.

Ему было все равно...

Джей Ар несколько дней играл в прятки с репортерами. Зная, что его родители наверняка обо всем слышали, он позвонил им, заверил, что с ним все в порядке, и сказал, что будет дома где-то на следующей неделе.

- А как же твоя работа? - спросил отец.

- Ну, сейчас я безработный, папа. - Джей Ар не знал, было ли молчание отца упреком или сочувствием. - Я найду какую-нибудь работу там. В любом случае, я бы предпочел жить не здесь.

Когда он вернулся после встречи с Фэй, Джей Ар обнаружил Кевина все еще сидящим на диване, молчаливым и не реагирующим на происходящее.

Джефф был вялым и отстраненным, но, по крайней мере, время от времени разговаривал. Кевин, казалось, оставил свое тело на диване, все еще функционирующее, но лишенное какой-либо реальной жизни. Его глаза утратили свой мятежный огонь и теперь казались окнами, смотрящими в пустую комнату. Джей Ар несколько раз повторил имя мальчика, и наконец Кевин повернулся к нему, заглянул в глаза, но, казалось, не увидел его.

Джей Ар позвонил Донахью и сообщил им, где находится их сын; они согласились приехать за ним.

- Я позвонил твоим родителям, Кевин, - сказал он, положив трубку. - Они скоро приедут. Есть ли что-нибудь, что ты хочешь мне сказать... что ты хочешь, чтобы я сделал до их приезда?

Губы Кевина подергивались и шевелились, как два растревоженных земляных червя, соединенных концами, и он нахмурился, но ничего не сказал.

Джей Ар надеялся, что со временем мальчик придет в себя, но боялся, что Кевина снова заберут в то место, в то заведение или подобное ему. Его родители не могли справиться с ним, когда он был в здравом уме, и уж точно не смогут справиться сейчас.

Мистер Донахью пришел один, выглядел он щеголевато и смущенно. Джей Ар оставил Кевина на диване и поприветствовал Донахью у двери.

Пожимая руку Джей Ар, Донахью сказал:

- Я очень сожалею о причиненных неудобствах, мистер Хаскелл.

- Неудобствах... От чьего имени вы извиняетесь?

- Ну, полагаю, от имени моего сына. - Он полусерьезно пожал плечами.

- Не надо, мистер Донахью. Не извиняйтесь за своего сына.

Донахью нервно прочистил горло и позвал:

- Кевин? Ты готов идти?

- Послушайте, я думаю, ему нужно немедленно обратиться к врачу. Он не разговаривает со вчерашнего вечера.

Донахью кивнул, затем сурово покачал головой.

- Я просто... не понимаю, как такое могло... могло случиться. Если бы мы знали, моя жена и я, мы бы попытались что-нибудь сделать. Что угодно...

- Не сомневаюсь, что попытались бы, - сказал Джей Ар, надеясь, что в его словах прозвучал сарказм.

Панихида по Мэллори Карр состоялась в субботу в час дня в Объединенной методистской церкви в Северном Голливуде. Организацией церемонии занималась мать Эрин. Останки Мэллори планировалось захоронить в Стоктоне.

Это была небольшая служба. Кайла оставалась рядом с Эрин и Джеффом. Несколько родственников прилетели по просьбе матери Эрин. Некоторые одноклассники Джеффа пришли выразить соболезнования, но все они выглядели озабоченными; их мысли были заняты другими потерями.

Джей Ар приехал с опозданием и молча протиснулся сквозь фотографов и репортеров, ожидавших на ступенях церкви. Они задавали бесчисленные вопросы, но Джей Ар не опускал руки, закрывающей лицо, стискивая губы, пока не оказался внутри.

Его задержал телефонный звонок от лейтенанта полиции, который хотел переговорить с ним. Джей Ар согласился прийти в полицейский участок в четыре часа пополудни, хотя еще не знал, что им скажет.

Во время службы он оставался в задней части церкви, а потом отошел в сторону, когда люди стали медленно выходить. Он заметил Джеффа, который шел по центральному проходу на шаг впереди своей матери, держась за руку с Лили.

Лицо Джеффа казалось безучастным, но его щеки покраснели и были мокрыми от слез, так что Джей Ар понял, что тот понемногу приходит в себя. Когда Джефф увидел Джей Ар, его рот дрогнул в напряженной и болезненной пародии на улыбку, и он повел Лили за скамьи к психологу.

- Моя бабушка забронировала пару мест в самолете до Стоктона на завтра, - тихо сказал Джефф. - Мы поедем туда с ней на некоторое время. Переедем туда, я думаю.

Джей Ар кивнул.

- Наверное, это будет тебе на пользу.

Лили придвинулась ближе к Джеффу, и он обнял ее за талию.

- Я бы хотел оставаться на связи, - сказал он.

- Мы так и сделаем, Джефф. Я скоро тоже поеду на север. Может быть, мы сможем встретиться.

- Конечно. Я... - Джефф оглядел медленно проходящих мимо людей, склонивших головы под негромкую органную музыку. - Я хотел поблагодарить вас за... за все, что вы сделали.

- Мне жаль, что я не смог сделать больше.

- Вы сделали все, что могли.

- И ты тоже, Джефф. Никогда не забывай об этом.

Глаза Джеффа затуманились, и он нахмурился, ерзая; он не выглядел убежденным.

- Ты был близок к ней, как никто другой, Джефф, - прошептал Джей Ар, подойдя к нему ближе. - Если ты не мог ей помочь... то никто не мог. Она была просто недосягаема.

Джефф поджал губы и жестко кивнул.

- Что ж, спасибо еще раз, - сказал он, его голос был неуверенным. - Берегите себя.

Когда Джефф повел Лили дальше, та повернулась к Джей Ар и произнесла:

- До свиданья.

Джей Ар еще несколько минут слушал органную музыку, думая о том, что Мэллори, наверное, ненавидела бы ее.

- Надо было поставить Twisted Sister, - пробормотал он и направился к боковому выходу...

- Полиция хочет поговорить со мной сегодня днем, - сказал Джей Ар, придвигая стул к кровати Фэй.

"Что ты им скажешь?" - написала она.

- Не знаю. Они спросят, почему я находился там, откуда я знал о том, что должно произойти. - Брубейкер вызвал немалый переполох своим маленьким заявлением. Возможно, они добрались бы до меня раньше, но я был очень немногословен.

"Ты не знал, ты подозревал. Ты был там, потому что боялся за детей. Рассказывай им только то, что совершенно необходимо."

- А если я расскажу им все?

"Я буду навещать тебя по выходным в перерывах между групповой терапией и плетением корзин".

Джей Ар хихикнул.

"Что собираешься делать после всего этого?"

- Перееду обратно на север. Искать работу. Не знаю, какую, но... А ты, что ты будешь делать?

"Выздоравливать и возвращаться на работу".

- В Вэлли?

"Куда же еще? Наверняка ты не планируешь менять профессию".

- Я не раз думал об этом в последние несколько дней.

"Почему? Слишком много для тебя? Ты хочешь сесть за компьютерный терминал в каком-нибудь офисе и притвориться, что этого не было и нет?"

Джей Ар отложил блокнот и потер лицо ладонями. Его тело болело от усталости, и ему было неудобно в костюме, который он надел в церковь.

- Не знаю, - вздохнул он. - В чем разница?

"В Джеффе Карре, например. И других, кто покинул то здание. Если бы ты не сделал то, что сделал, мы бы их потеряли".

Он встал и подошел к окну, выходившему на парковку тремя этажами ниже. Распахнул его, и мягкий ветерок о чем-то зашептал психологу в щеку.

Длинная вереница машин медленно огибала угол перед больницей, фары тускло светили в полуденной пасмурной погоде, а во главе процессии находился блестящий черный катафалк.

Четверо маленьких детей, игравших на тротуаре, остановились и с любопытством смотрели вслед проезжавшим автомобилям.

К детям подошла высокая фигура в черных брюках и рубашке серо-синего цвета. У человека были длинные волосы платинового цвета.

Острая как бритва ледяная игла пронзила центр тела Джей Ар, и он прижал руки к прохладному стеклу, задыхаясь:

- Нет, Господи, нет! - Его слова появились в виде туманной кляксы на стекле перед лицом, а затем медленно исчезли.

Дети повернулись, улыбнулись и кивнули, когда человек заговорил с ними.

От холодного пота костюм Джей Ар вдруг стал похож на пищевую пленку, прилипшую к коже, и он хотел закричать, хотел разбить стекло, высунуться и крикнуть детям, чтобы они бежали как можно быстрее, но фигура повернулась так, что он смог увидеть ее в профиль, и психолог заметил изгиб груди, блеск значка...

Уборщица.

Джей Ар прислонился лбом к оконному стеклу и закрыл глаза, внезапно ослабев от чувства облегчения.

- Почему ты это делаешь, Фэй? - спросил Джей Ар, снова подойдя к ее постели. - Год за годом, зачем ты это делаешь?

"Я люблю, чтобы лето было свободным".

Он рассмеялся, прочитав ее слова, и над повязкой ему подмигнул улыбающийся карий глаз.

Подул легкий ветерок, и в окно донесся искрящийся чистый детский смех.

Перевод: Gore Seth