Криминальный спектакль

У ворот она увидела такси. Кроме нее, оттуда, из этого ада, именуемого тюрьмой, не вышел сегодня никто. Вероятно, эта чистенькая, канареечного цвета машина поджидает кого-то из персонала. Сегодня Рождество. Головы у всех, в том числе и у надзирательниц, не говоря уже о высшем начальстве, заняты мечтами о том, как бы скорее добраться до дома, приготовить праздничный ужин и отметить Рождество. Мила тоже должна отпраздновать – сполна. И Рождество, и свое досрочное освобождение. Хотя разве оно не явилось для нее настоящим рождественским подарком? Да о таком можно было только мечтать! Вместо десяти лет – всего лишь год тюрьмы. Да и то, ее отпустили бы еще месяц назад, просто слишком много времени ушло на оформление документов и разные формальности.

Из такси вышел водитель и направился прямо к Миле.

– Здравствуйте, вы – Мила Горкина?

«Горкина, с вещами – на выход!»

Водитель с рябым лицом, страшный, как атомная война. Его физиономией гвозди, что ли, забивали?

– Да. Я – Горкина.

– Тогда я за вами. Я должен доставить вас домой. Мне сказали, что ключи от вашей квартиры находятся у вас. Так?

– Так. И кто же это такой хороший, нанявший вас?

– Мне сказали, что вы его знаете.

– Ладно, поехали. – Она уже поняла, что он все равно не скажет. Таковы правила.

В тоненькой курточке было холодно стоять на морозе. Ветер продувал ее насквозь. Было бы глупо подхватить простуду в день освобождения.

Водитель открыл дверцу машины, Мила бросила на заднее сиденье сумку с тем, что вряд ли можно было назвать полноценными вещами, сама села на переднее, достала сигарету и, не спросив водителя, можно ли здесь курить, с наслаждением затянулась. Машина тронулась, покатила по заснеженной ровной дороге в сторону города.

Сейчас, глядя на дорогу и проплывающие мимо заснеженные поля, перелески, куцые смородиновые посадки, думалось куда лучше, чем в камере. Там ее слишком многое отвлекало: новая обстановка, душившие ее слезы обиды, чувство полной незащищенности и беспросветности. Ее посадили за убийство.

Сокамерницы знали только, что она убила женщину. А вот что она ее вовсе не убивала – об этом не знал никто. Да Мила ничего и не рассказывала, потому что знала – все равно не поверят. Ведь в тюрьме сидят, если их байки послушать, только невиновные. И это тоже неписаные правила. Заключенные сначала придумывают легенду о своей невиновности. А потом начинают и сами в нее верить. Так удобнее существовать – не так страшно.

Не хотелось походить на настоящих убийц! А их сразу видно: в их глазах отпечаталась страшная, веющая холодком картинка содеянного, да только они об этом сами не знают. Каждый выживает, как может. Пусть они и живут в придуманном ими мире.

Верила ли она, что справедливость восторжествует? Верила. Иначе невозможно жить. Иначе нет смысла жить! Вот только как же случилось, что этот кровавый клубок распутали, во всем разобрались, и ее отпустили? Милу вызвали и просто сказали, что в ее деле появились новые обстоятельства и настоящий убийца Галины Воронцовой – другой человек. Знала ли она имя настоящего убийцы? Догадывалась, хотя и не хотела верить в весь этот кошмар, в это предательство.

«Почему вы молчите, Мила? Почему? Я же ваш адвокат, вы должны рассказать мне все, как было. Я должен знать правду, тогда мне будет легче вас защищать».Она до сих пор помнила лицо адвоката. Бесплатного адвоката (он был молодой, с бледным веснушчатым лицом и добрыми глазами). Ему навязали ее дело. Каждый адвокат должен время от времени вести дела неимущих клиентов. Таких, как она.

Мила бы и рассказала этому молоденькому адвокату всю правду, если бы... Если бы не стыд, которым она захлебывалась, не позволявший ей вздохнуть полной грудью.

Они были подругами, Мила и Светлана. Обеим – по двадцать три года. Светлана – замужем за Виталием Дибичем, финансовым директором «Вита-Банка», Мила – незамужняя. Она работала оператором в этом банке. Светлана, ясное дело, покровительствовала Миле, и ей это, судя по всему, нравилось. Она попросила мужа помочь Миле получить кредит на ремонт квартиры и покупку мебели, да и просто давала Миле деньги в долг, понятное дело, без процентов.

Светлана нигде не работала, часто приглашала Милу то выпить чашку кофе где-нибудь в городе, то сходить вместе с ней в кино, театр, парикмахерскую, по магазинам, к зубному – за компанию. Это была обычная женская дружба, не обремененная, к счастью, ревностью: Светлана знала, что Виталий никогда не нравился Миле, а потому была спокойна на этот счет. А что еще могло бы омрачить женскую дружбу? Разве что зависть. Но не завидовать молодой красивой жене финансового директора банка невозможно по определению. Поэтому Светлана делала все от нее зависящее, чтобы ее подруга ни в чем не нуждалась. Ей было удобнее так. Вернее, так было удобно и комфортно обеим. Виталий тоже привык к постоянному присутствию в их доме Милы и воспринимал ее почти как родственницу. Он не возражал, когда Мила оставалась у них ночевать, когда она позволяла себе иногда появиться в кухне в пижаме, как и Светлана. Кроме того, Мила скрашивала одиночество жены: Светлана все реже упрекала мужа в том, что он поздно возвращается, что его практически и не бывает дома. Придя поздно вечером, он мог застать свою жену и Милу, спящими на диване перед работающим телевизором, и это нисколько не раздражало его, напротив – он был благодарен Миле за то, что она по жизни играет роль компаньонки его жены. Куда хуже получилось бы, заведи себе Светлана любовника – от скуки или чтобы насолить мужу, не оказывающему ей должного внимания.

Так, во всяком случае, думала Мила.

«Они приручили меня».

Конечно, она завидовала Светлане! И скрывала свою зависть за семью печатями. Но это не могло не читаться в ее глазах, в тоне голоса, в поведении. Светлана должна была выбрать себе в подруги кого-то другого: женщину, равную ей, тоже жену какого-нибудь банкира или политического деятеля. Но жизнь распорядилась по-своему. Быть может, Светлане было удобно держать при себе компаньонку – женщину, от нее зависящую, обросшую долгами и привязанную к ней долларовыми цепями. Иногда Мила спрашивала себя, а не порвать ли ей эти цепи – расплатиться наконец с долгами и расстаться с подружкой, с которой ей становилось все сложнее и сложнее строить отношения. Она чувствовала, как между ними образуется какая-то зияющая пустота, и пустотой этой она считала отсутствие искренности, душевности.

Светлана жила практически без проблем. Всегда счастливая, улыбающаяся, готовая помочь всем и каждому. Одно время она даже занималась благотворительностью, собирала деньги для какого-то интерната, но потом бросила это занятие – устала. В сущности, она была настоящей пустышкой, человеком неинтересным, ничем не увлекающимся (кроме себя самой, разумеется). «Хотя, с другой стороны, – рассуждала Мила, – я-то ведь тоже ничего собой не представляю. Не рисую, не пою, не танцую, даже книг не читаю. Разве что детективы и любовные романы. А что душа? И душа моя пуста, как бутылка из-под колы. Но таких, как я, много. Большинство».

Сначала была радость от сознания, что она обрела подругу, близкого человека, да к тому же еще от подруги есть реальная материальная польза. Потом дружба переросла в привязанность, и это тоже было приятно – теперь Мила, одинокая женщина, стала кому-то нужна и знала, что всегда, когда ей захочется, она сможет прийти к Дибичам. Или Света приедет к ней. И кто бы мог предположить, что это симпатичное чувство когда-нибудь перерастет в качественно другое ощущение – усталости. Мила стала тяготиться обществом Светланы, ей уже казалось, что ее используют, манипулируют ею, постепенно делают ее фоном, на котором и без того респектабельная Светлана выглядит на порядок эффектнее, благополучнее Милы. Хотя бывали и светлые дни, и тогда ей думалось, что ничего подобного нет – она просто все выдумала, а ее жизнь без Светланы лишилась бы того комфорта и уверенности в завтрашнем дне, как сейчас.

Когда у Милы появлялся молодой человек, Светлана, не перебивая, внимательно выслушивала ее длинные, полные мелких подробностей рассказы – впечатления о свиданиях, и в такие минуты Мила бывала счастлива тем, что у нее есть подруга, с которой можно поделиться самым сокровенным. Тем более что Светлана Милу понимала, а потому ее мнение, ее комментарии казались Миле более весомыми и интересными, чем слова человека постороннего.

В свою очередь, Мила тоже была посвящена в тайны личной жизни Светланы и, как могла, помогала ей многое скрывать от Виталия. Тем более что это было делом нетрудным – он почти не бывал дома.

Так, к примеру, она знала, что Светлана встречается с молодым человеком по имени Никита. Так, ничего не значащая связь.

В канун Рождества они ходили по магазинам в поисках подарков: для себя, друг для друга, для Дибича, для Никиты.

Москва переливалась новогодними огнями, в витринах, казалось, было рассыпано золото и драгоценные камни – как все было красиво, ярко, празднично, дорого! Елочки, украшенные красивыми сверкающими шарами, стеклянными гирляндами, искусственным снегом. А под ногами поскрипывает настоящий чистый, притоптанный тысячью ног январский снежок. И пахнет в воздухе особенно – чем-то свежим, волшебным, сладким и холодным.

Светлана, худенькая блондинка в белой норковой шубке и такой же миниатюрной шапочке, вышла из машины, хлопнув дверцей.

– Совершенно негде парковать машину! Это просто невозможно. Мне что теперь, за две улицы ее ставить? Ладно, Милка, пойдем. Честно говоря, я уже устала. Ноги прямо гудят. И что интересно, ты заметила? Все, что мы сейчас накупили, – это для себя, любимых. Ну не знаю я, что дарить Витальке, не знаю! Вкуса у него все равно никакого. Так-то у него все есть. Какую-нибудь безделушку? Так ему на работе подарят, просто завалят разными офисными штучками стоимостью в чугунный мост, пальмами в кадках, рододендронами и прочим! Это сейчас модно. Слушай, а может, подарить ему какую-нибудь самую простую и милую вещь – свитер? Знаешь, такой, норвежский, белый с синим жаккардовым орнаментом. У него был такой в юности, я видела на фотографиях. Очень даже мило! Вот только где бы такой найти? Мила, ау! Ты почему молчишь?

У Милы болел живот, ее подташнивало, и вообще она смертельно устала от хождений по магазинам и оттого, что многие вещи, которые могла себе позволить Света, она, Мила, купить не могла. А потому тихонько страдала, не подавая виду. Конечно, она знала, что Светлана может одолжить ей любую сумму, но пользоваться этим не хотела. И так уже была в долгах как в шелках.

– Я не молчу. Я думаю.

– И о чем же ты думаешь? – Они вошли в меховой магазин, и Светлана походкой женщины, которая в состоянии купить весь этот магазин, подошла к стеллажу с шапками.

– О чем я думаю? Не знаю. Сегодня Рождество, ты будешь с Виталием, то есть со своей семьей, а я – так, в придачу.

Она впервые высказала то, что думает. И ей почему-то было все равно, как отреагирует на это Света.

– Как это – в придачу? Что ты такое говоришь? И часто тебя посещают подобные мысли?

– В последнее время – часто, – призналась Мила. – Понимаешь, я постепенно как бы стала членом вашей семьи, вот только в качестве кого – еще не поняла. Может, ты уже и пожалела, что так приблизила меня к себе, но боишься сказать мне об этом. Так ты не стесняйся. Может, вам хочется побыть дома вдвоем, а тут – я.

Светлана повернулась и удивленно посмотрела на Милу.

– Милочка, да ты что? Может, ты меня просто плохо знаешь? Вообще-то, я не со всеми такая. Я хочу сказать, что никогда ничего не делаю против своей воли. Разве что сплю со своим мужем, – она сморщила свой маленький напудренный нос. – Если бы ты мне, как тебе кажется, надоела... Давай уж называть вещи своими именами? Так вот, если бы это случилось, то я нашла бы способ отвадить тебя от своего дома. Причем сделала бы это элегантно, так, что ты бы ничего и не заподозрила. То есть ты бы не обиделась.

– Правда? Значит, ты хочешь сказать, что мое общество тебя устраивает больше, чем общество твоего мужа?

Они подошли к шубам, и Светлана с помощью продавщицы надела длинную, до пола, шубу из черно-бурой лисицы. Кружась перед зеркалом, она продолжала развивать тему, говорила тихо, так, что ее едва было слышно:

– Ты, наверное, думаешь, что у меня много денег, а потому я могу решить любую свою проблему. Могу позволить себе любой подарок, исполнение любого желания? Нет, подружка! Все не так-то просто. Деньги – это, конечно, хорошо. Но источник этих денег – это мой муж, которого я совершенно не люблю, и думаю, что и он не очень-то любит меня. Иначе он чаще бывал бы дома, со мной. Я бы с удовольствием связала свою жизнь с другим мужчиной, ты знаешь, о ком я говорю. Но я не нужна Никите без денег. Да и Виталий меня не отпустит. Несмотря на наши сложные отношения, ему важно, чтобы у него была жена, семья, дом. А в качестве жены ему нужна только я, понимаешь? Он доверяет мне, привязан ко мне по-своему. Я – его тыл, ясно?

– И где же выход? – Мила погладила ладонью пышный драгоценный мех шубы, подумала, что в такой элегантной вещи любая женщина, даже самая последняя замухрышка, выглядела бы королевой. Светлана же смотрелась в ней просто шикарно.

– Ну, что, берем?

– Не знаю. – Мила пожала плечами. – Что значит – берем?

– Хочешь – примерь! Да ты не стесняйся. Может, я хочу подарить тебе ее на Рождество. – Светлана лукаво улыбнулась, показывая очень белые зубы.

– Ну и шуточки у тебя!

– Скажи, ты хотела бы получить на Рождество эту шубу?

– Хотела бы, – честно ответила Мила. – Но только не от тебя, от моей подруги, а от какого-нибудь мужчины, который полюбил бы меня по-настоящему, понимаешь?

– Все это чепуха. Мужчина у тебя рано или поздно все равно появится. А шуба тебе нужна прямо сейчас. Давай надевай!

Мила с удовольствием взяла в руки легкую пушистую шубу, надела, закуталась в нее, закружилась по торговому залу.

– А ты не хочешь спросить, что я хотела бы в подарок?

– Хочу. – Мила была поглощена новыми ощущениями и предвкушением близкого счастья. А что, Светлана – такая, она может и подарить ей эту шубку! Ей это ничего не стоит.

– Я хотела бы провести это Рождество с Никитой, – сказала Светлана, заглядывая Миле в глаза.

– Но... – Мила вернулась в реальность. Она обязана была войти в положение подруги. – Но это же невозможно, ты сама знаешь. Тебе же не нужна просто компания, где бы был и он? Я правильно понимаю?

– Я хочу, чтобы нас было только двое – я и Никита.

– А куда же мы денем Виталия?

– Вопрос! Знаешь, у меня есть один план... Но потребуется твоя помощь.

– Я с удовольствием помогу тебе.

Светлана небрежно бросила подошедшей продавщице:

– Мы покупаем эту шубу. – Затем шепнула на ухо Миле: – Это тебе от меня, дорогая подружка!

Мила вышла из магазина, пошатываясь. Ноги не держали ее. Она волновалась. В машине она сказала:

– Это очень дорогой подарок!

– Брось! Послушай лучше, что я придумала...

Они покатили по мокрым от растаявшего снега улицам Москвы.

– План очень простой. Никто не знает моего мужа лучше, чем я, так?

– Наверное.

– И я знаю, чего он боится больше всего на свете.

– И чего же?

– Оказаться втянутым в какую-нибудь криминальную историю. Боится тюрьмы!

– Все ее боятся. Это нормально.

– Но он очень боится! И еще ценит комфорт и положение в обществе, которое он занимает. Вот нам и надо будет на всю ночь вырвать его из этого комфорта и напугать до полусмерти! Поверь мне, у него железные нервы, и, когда все закончится, он быстро придет в себя. Но в результате моего плана ты получишь полмиллиона долларов, а я – Никиту, на всю ночь, а то и на сутки!

– Светка, ты меня заинтриговала! Полмиллиона долларов? И что же такое я должна сделать, чтобы все это получилось?

– Да ничего особенного. Ты должна будешь позвонить Виталию и сообщить ему изменившимся голосом, что его жена, то есть я, нахожусь сейчас в квартире своей лучшей подруги, Людмилы Горкиной, с любовником. Тсс! Слушай и не перебивай! Я знаю Виталика, он сразу же примчится к тебе домой. Увидит меня, полуголую, выходящую, скажем, из ванной комнаты. Мужчины, понятное дело, в квартире не окажется. Но на столике в гостиной будет стоять распечатанная бутылка шампанского и два фужера. Виталик набросится на меня с упреками, начнет выспрашивать, где мой любовник...

– А где в это время буду я? – Мила слушала ее, качая головой и не в силах поверить, что такое вообще возможно и что Света не шутит.

– В соседней комнате. Спрячешься где-нибудь.

– Но Виталик же примется искать любовника! Везде!

– Значит, ты спрячешься в подъезде. Но ты должна внимательно слушать все, что он будет говорить! Это важно – появиться тебе придется в самый ответственный момент.

– Не поняла?

– Я спровоцирую его, чтобы он меня ударил! Встану неподалеку от окна, там проходит батарея. Я оскорблю его, скажу, что он импотент и все такое, поэтому так поздно и приходит с работы.

– А что, он действительно импотент?

– Мила, что за вопрос?! Конечно, нет! Поэтому-то он и взовьется! Бросится на меня, ударит... Я упаду и якобы ударюсь головой о батарею. И в эту самую минуту войдешь ты! Увидишь эту картину и все «поймешь». Сразу же бросишься ко мне, приложишь палец к сонной артерии и скажешь страшным голосом, что я мертва. Виталик больше всего на свете боится мертвецов. Он поверит тебе. Не сбежит, нет. Ему будет важно договориться с тобой. А ты веди себя естественно. Ты спросишь его: за что ты, мол, жену убил? Что она тебе сделала? Ведь она так тебя любила! Он расскажет тебе о звонке, о любовнике и что я была раздета. И тогда ты заявишь, что мы с тобой были в кафе, я опрокинула на себя кофе и мы приехали сюда, поскольку твой дом находится неподалеку, чтобы застирать мое платье. У тебя кончился сахар, и ты, оставив меня дома, отлучилась ненадолго в магазин. Он спросит о шампанском. Ты, потупив глазки, скажешь, что у тебя ночью был гость. И все!

– И что потом? – Мила еле дышала.

– Потом? Он спросит тебя – что же теперь делать? Ты скажешь, что в таких случаях принято вызывать милицию. Он будет умолять тебя не звонить туда. И вот тогда ты прикинешься настоящей стервой и скажешь ему, что готова избавиться от тела, но не меньше, чем за миллион долларов! Скажешь, что ты устала вечно находиться в моей тени и тебе нужны деньги. Я знаю Виталика – даже в этой ситуации он станет торговаться. Не уступай ему до тех пор, пока не поймешь, что можно остановиться на полумиллионе. Он согласится!

– А если ему будет проще убить и меня, как свидетельницу?

– Да никогда! Нет, даже и не думай!

– И что дальше?

– Ты скажешь, что начнешь действовать только после того, как получишь деньги. Он предложит тебе поехать с ним к Алику, это его друг, у него в сейфе всегда есть наличные. И вы отправитесь на Смоленскую площадь. Ты подождешь Виталия в машине, он принесет тебе деньги, и ты их пересчитаешь. Понимаешь, он должен понять, что ты – та еще штучка, но тем не менее проделаешь свою часть работы, как и обещала.

– Света! Но сумею ли я?

– Сумеешь! Тем более когда речь идет о таких деньгах! Так вот. Он отдаст тебе деньги, привезет обратно к тебе домой, и ты скажешь, что он может не волноваться – ты никогда его не выдашь. Он не вернется домой. Ему будет страшно. Скорее всего, он всю ночь пропьянствует в компании того же Алика или еще с кем-то. А я... я буду свободна!

– А что же будет потом? Ведь ты – жива! И на следующий день вернешься домой!

– Вернусь. Обмотаю свою голову бинтом, лягу и начну страдать. Когда Виталик вернется и увидит меня...

– Света, да он просто с ума сойдет!

– А я думаю, что он страшно обрадуется. Представь себе – мужик пил всю ночь, переживал по поводу того, что убил собственную жену! К тому же он мог не до конца поверить тебе. Мало ли... так?

– Так.

– А тут я – живая и относительно здоровая. Он сразу же успокоится.

– Но он потребует свои деньги обратно!

– Я скажу ему, что я в курсе всей этой истории. Что он – мерзавец. И моя разбитая голова стоит гораздо большего.

– Света, он придет в себя и потребует вернуть ему деньги. И в каком виде я перед ним предстану? Алчной сволочью? Отношения наши с ним, да и с тобой, испортятся, мы уже не сможем, как прежде, дружить, встречаться.

– Мила, предоставь это дело мне!

– Или... Или ты скажешь ему, что мы разыграли его?

– А почему бы и нет?

– Но тогда я тем более должна будут вернуть ему деньги!

– Мы скажем, что провели всю ночь в ресторане, пили... И у нас эти деньги украли.

– Света, но это все звучит очень неубедительно. Просто нелепо!

– Положись на меня! Главное, что эти деньги останутся у тебя. Ты сможешь купить недвижимость в Европе. Или открыть свой бизнес в Москве. Я тебе помогу.

– Но в чем смысл этого рискованного плана? Я-то, положим, получу полмиллиона долларов. Это понятно. А ты? Проведешь ночь с Никитой, и все? Но ведь ты можешь сделать это и меньшей кровью. Я что хочу сказать: к примеру, сделай вид, что уезжаешь куда-нибудь, за границу или в Подмосковье, в санаторий. К чему такие сложности?

Тут Света резко затормозила. И, глядя прямо перед собой, сказала:

– Я хочу, чтобы он испугался! Понимаешь? А еще хочу узнать: на самом ли деле он такой трус, что бросит меня, вернее, мой труп, открестится от него, взвалит всю ответственность за мою смерть на чужие – на твои, Мила, – плечи и будет себе жить спокойно дальше?

– Но, вероятно, все сложится совсем не так, как ты говоришь. Во-первых, он не приедет по анонимному звонку. Во-вторых, он не ударит тебя, и тогда никакой инсценировки не получится. В-третьих, он сам вызовет милицию. И что мы тогда будем делать?

– В том-то все и дело, моя дорогая Мила, – произнесла Светлана со вздохом, – что весь план основывается на моем знании натуры этого человека. Повторяю, я слишком хорошо его знаю, а потому могу спрогнозировать все его действия.

Прошел целый год, а в ее ушах постоянно звенит этот голос. Как же все совпало в тот день! И насколько же хорошо надо быть знать ее, чтобы спрогнозировать действия самой Милы! Конечно, ей же только что подарили шубу, да еще какую! Она была в эйфории, она была счастлива и думала только о том, когда же наконец останется одна, чтобы насладиться этой шубой – надеть ее и спокойно, без посторонних глаз, покружиться в ней перед зеркалом. Миле казалось, что с появлением в ее жизни такой шубы произойдут изменения и в ее личном плане. И непременно найдется кто-нибудь – увидит ее в таком роскошном наряде, и... Мысли наивные, но это – ее мысли. И она сама – наивная дурочка. И как же она могла после всего, произошедшего с ней в тот вечер, рассказать все это адвокату, пусть даже и бесплатному? Он вполне мог предложить ей пройти обследование на предмет ее психического здоровья (или нездоровья).

Но он – мужчина, и ему никто и никогда не дарил шубу стоимостью в несколько тысяч долларов. А потому он был не в состоянии понять ее поступки и разобраться в их мотивах.

Она вышла из такси и медленно поднялась на крыльцо. Сколько раз она представляла себе это возвращение домой! Вот откроет она сейчас дверь своей квартиры, войдет...

Тогда, в прежней жизни, которую Мила теперь будет называть про себя – «до тюрьмы», все произошло слишком быстро, чтобы она могла в чем-то разобраться. Но кое-что она запомнила хорошо. Даже слишком хорошо! Деньги. Она помнила, куда спрятала деньги. Но в ее квартире в ту ночь побывало слишком много людей. Слишком...

– Ты не могла бы дать мне ключи от твоей квартиры? Понимаешь, я должна приготовиться. Все обставить таким образом, словно я там действительно находилась с любовником. Мне необходимо вжиться в роль. Я и шубу твою отвезу к тебе домой. А ты сними номер в какой-нибудь гостинице.

– Зачем? – Мила уже ничего не понимала.

– Как зачем? А где же ты проведешь ночь?

– Дома...

– Как же ты сможешь оставаться дома, если в твоей квартире останемся мы с Никитой? Да, кстати, прикупи две бутылки хорошего шампанского. Одну мы откроем для инсценировки, а вторая останется нам с Никитой.

– Света, по-моему, это очень рискованно! А вдруг туда нагрянет твой муж? Что, если он решит раскаяться, вызовет милицию?

– Ты хочешь сказать, что Виталик вдруг, ни с того ни с сего, захочет в тюрьму? Вот так, сразу и резко? Послушай, Мила! По-моему, план отличный. Ну да, тебе придется провести Рождество в гостиничном номере. Зато ты получила шубу и еще цапнешь полмиллиона долларов! Я думаю, неплохая плата за то, что ты, в сущности, ничего не будешь делать. Ведь тебе надо будет только позвонить Виталику, а потом, когда он меня, мягко говоря, «убьет», провести с ним переговоры, поторговаться. Ведь это же не тебя, а меня он ударит! Кстати, надо бы поставить на видное место какую-нибудь вазу или пепельницу, которой он захочет меня прибить.

– Света, я боюсь!

– Я, значит, не боюсь, а ты боишься? Глупости все это! Надо жить в свое удовольствие, понимаешь? И все средства для этого хороши, тем более что мы-то с тобой чисты, никого не убиваем, не грабим. Так ты дашь мне свои ключи?

Мила отдала ей ключи и вышла из машины. Ей предстояло позвонить Виталию Дибичу.

Она исполнила все в точности. Нашла телефонную кабину, набрала номер мобильного телефона Виталия и сказала придушенным голосом, что его жена сейчас проводит время со своим молодым любовником в квартире своей подружки – Милы Горкиной. Это абсолютно точно, он может поехать и проверить.

– А ты кто? – каким-то механическим голосом спросил Виталий.

– Доброжелатель, – произнесла Мила и повесила трубку.

Теперь предстояло снять номер в гостинице. В какой? Где-нибудь подальше от центра. Она вспомнила, как одна ее знакомая рассказывала, что ее любовник снимал номер для их встреч в гостинице «Берлин», неподалеку от станции метро «Каховская». Тихое место, рядом с Севастопольской площадью. Правда, далековато. Успеет ли она вернуться к приходу Виталия? Она позвонила Светлане, и та успокоила Милу, сказав, что никого еще нет и она постарается растянуть сцену ревности как раз до возвращения подруги.

– Вам одноместный стандарт или двухместный? – спросила девушка за конторкой.

– Одноместный. – Мила едва справлялась с волнением. Ей то и дело хотелось позвонить Светлане и сказать, что она отказывается от всего этого – не справится она с порученной ей ролью, вернет шубу, и все. А что, в этом тоже есть свои плюсы – ничего страшного не произойдет, если она порвет отношения с семьей Дибичей! Ничего.

Номер, однако, она сняла. Заплатила за два дня – на всякий случай.

По дороге домой купила шампанское.

Все – первая часть плана завершилась.

Дома у Милы все было подготовлено, как и говорила Светлана. На журнальном столике в гостиной – два фужера.

– Ты принесла шампанское? – Светлана носилась по квартире в нижнем белье и сильно нервничала. Мила подумала: «Сама все это затеяла».

– Да, принесла.

– Открывай одну бутылку!

Мила покорно открыла.

– Знаешь, я что-то боюсь...

– Ничего не бойся и положись на меня. – Светлана вдруг остановилась и схватилась за голову. – Господи, хоть бы он не огрел меня слишком сильно! Чтобы я, не дай бог, не окочурилась... Вот смеху-то будет! Как я выгляжу?

– Очень даже соблазнительно. Белье у тебя – секси! Прическа растрепана. Словно ты только рассталась с мужиком.

– Вот и отлично. Все! А теперь тебе надо выйти из квартиры и спрятаться где-нибудь на лестнице, потому что Виталик будет искать моего любовника по всей квартире. И если обнаружит тебя, вряд ли распустит руки.

– Чем это в квартире пахнет? Никак не пойму.

– Не слишком удачные духи. Но пусть Виталик подумает, что это одеколон моего любовника.

– Ничего себе духи! Так воняют...

Мила вышла из квартиры, поднялась на один лестничный пролет, села на ступеньку и задумалась. Бред какой-то – весь этот план! Хотя... это их семейные дела. Пусть как хотят, так и разбираются.

Она услышала, что лифт поднимается. Что-то слишком долго, вполне вероятно – на ее этаж. Сердце ее сжалось. Точно. Вот он, лифт! Двери распахнулись, Мила выглянула из-за перил и увидела Виталия. Он был в распахнутом черном пальто до пят, в съехавшей на ухо меховой шапке. Лицо – красное. Что-то сейчас будет!

Дибич принялся изо всех сил давить на кнопку звонка. Раз, два... пять, семь... Наконец, дверь приоткрылась, и Виталий буквально ввалился в квартиру, вероятно, сильно толкнув свою жену. Слышно было, как Света начала возмущаться. И тут Мила явственно разобрала выкрики Виталия:

– Так вот где ты, шалава, встречаешь своих любовников?! Где эта сучка Мила? Приютила тебя с твоим!..

Мила почувствовала, что краснеет. Она слышала громкие голоса, доносившиеся уже из глубины ее квартиры, потом раздался звук топающих ног – это, вероятно, Дибич, носился по комнатам в поисках любовника своей жены.

Потом начался настоящий скандал – с криками, взаимными упреками, оскорблениями. Они прямо-таки уничтожали друг друга словами, словно ядом плевались.

– Не-на-вижу тебя, мразь!!! Говорю же тебе, здесь никого не было и быть не могло, просто мы с Милой пошли в кафе, я пролила кофе на платье, это все! Зашла сюда, чтобы замыть пятно! – Света рыдала в голос, очень натурально, как настоящая актриса! – Поэтому-то я и разделась!

– Врешь, сука! – шипел разъяренный Дибич. – Сучка, шлюха, б...!

– А ты... ты... Импотент несчастный! Ничего сам не можешь, вот тебе и мерещится, что твоя жена с другими спит! Ублюдок!

– Кто импотент?! Я?!

– Ну не я же! – злобно усмехнулась Светлана. – Ну? Почему ты остановился? Да ты ни на что не способен, понял? Разве что ударить меня! Вот это ты можешь! Ну, ну? Что же ты медлишь? Ведь тебе хочется меня убить, размазать по стенке!

И тут раздался глуховатый неприятный стук, и сразу стало тихо. Очень тихо. Готово дело. Теперь – ее выход.

И Мила, с порога крикнув: «Светик, это я, почему ты дверь не заперла?!» – спокойно вошла в комнату. Она увидела лежавшую на полу Светлану – лицом в пол, как-то странно изогнувшись. Над ней, с вазой в руке – Виталий Дибич. Лицо красное, мокрое. Он тяжело дышал и переводил взгляд с тела жена на Милу и обратно.

– Виталий, почему ты здесь? Что случилось? Ты что... ударил ее?! – Мила бросилась к подруге, хотела было перевернуть ее на спину, но потом решила, что Светлане будет трудно лежать лицом к мужу и изображать мертвую. Пусть лежит так, как она сочла более удобным.

– Скажи, что она делала у тебя? – охрипшим от волнения голосом спросил Виталий. – С кем она была? Я нашел ее вот в таком виде... в неглиже!

– Мы с ней в кафе были, она кофе пролила на платье. Заехали ко мне – замыть.

– А ты где была?

– А у меня сахар кончился, я в магазин пошла... А что? Виталий!

Она сделала вид, что щупает сонную артерию Светланы.

– Ты ударил ее вазой, это я поняла. Но, по-моему, она не дышит! Ты ударил ее по голове?

– Ну не по заднице же! – рявкнул Дибич.

Он был огромный, сильный, такой страшный в эту минуту! Мила подумала, что ему ничего не стоит пришибить и ее, как свидетельницу. Может, признаться пока не поздно, что все это – розыгрыш? Но Светлана ее не простит, никогда. И тогда придется отдать шубу.

– Виталий... Она... она умерла!

В ту секунду, когда Мила произносила эту страшную фразу, ей и самой показалось, что ее подружка мертва.

– Ты что?! Щупай хорошенько! Ну?

– Возьми в ее сумочке зеркальце, поднесем к губам и проверим. Но она не дышит! Это же ясно! Смотри – грудь не поднимается!

Виталий дрожащими руками принялся потрошить сумочку жены. Достал пудреницу, отдал Миле, та открыла ее и поднесла зеркальцем к губам Светланы. Конечно, не так близко, как надо бы.

– Вот, смотри... не запотело! Что же ты наделал, Виталий?! Ты убил ее, понимаешь?!

– Этого не может быть... – прошептал он и сел прямо на пол, рядом с женой. Сначала хотел взять ее за запястье, но потом, видимо, испугавшись, что она действительно мертва, отдернул руку.

– Что теперь делать, Мила?! Я не хотел! Мне позвонили и сказали, что она... что у нее другой мужчина и она встречается с ним у тебя дома.

– Ты же работаешь в банке, Виталя! Вспомни, скольким людям мы отказывали в кредите? У нас много врагов, – не растерялась Мила. – Надо звонить в милицию...

– Стой! Какая еще милиция?! Я не могу! Ты только представь, что будет, если мы вызовем милицию? Меня же посадят! Моя жизнь кончится в ту же самую минуту! Я не для того так много работал, чтобы завершить свои дни в тюрьме!

Мила выдержала довольно долгую паузу, словно ей понадобилось время для того, чтобы придумать план.

– Виталя... Есть один выход. Тем более что убийство произошло в моей квартире.

– Выход? Интересно... Какой же?

– Я скажу коротко. Мне нужны деньги. Ты сейчас уходишь и приносишь мне деньги. Миллион долларов, наличными. Уверена, что у тебя этих миллионов не один и не два. Оставляешь мне деньги, я при тебе вытираю отпечатки твоих пальцев и обуви везде, где только можно, и ты уходишь. А остальное – дело техники.

– Что ты задумала?! Мила...

– Я избавлюсь от тела. Это моя забота. А ты позаботься о том, чтобы раздобыть в ближайший час миллион долларов.

– Так... Стоп... Подожди! Ты хочешь сказать, что ты за миллион готова взять убийство на себя?!

– Еще чего?! Нет. Просто я уничтожу все следы. Ты займись своим алиби. Тебя здесь не было, понимаешь? У тебя просто пропала жена. Ты подашь заявление в розыск. А дальше – веди себя естественно. Ищи жену, переживай, убивайся. Но ее никто и никогда не найдет.

– Куда ты ее... денешь?

– Тебя это не касается. Есть у меня на примете одно место...

– Миллион... Это много, зайка... очень много! – Он смотрел на нее, буквально впившись взглядом в ее лицо. – Это очень большие деньги.

– Тогда звони в милицию. Сам увидишь, что тут начнется. Мало тебе не покажется.

Они долго торговались. Как на базаре. Сошлись, как и предполагала Светлана, на пятистах тысячах долларов.

– Ты жмот, но я согласна. Привезешь деньги.

– Ну уж нет! Мы поедем вместе. Но предварительно уничтожим следы моего пребывания в твоей квартире.

– Нет, так не пойдет, господин банкир! Ты сотрешь все отпечатки, а потом твои люди хлопнут меня где-нибудь в темном месте? Нет, ты сам привезешь мне деньги.

– Тогда поедем вместе. Чтобы ни тебе, ни мне не было обидно. Один мой друг, Алик, может дать мне деньги. Я только позвоню ему.

Они вернулись лишь через три часа. На улице стемнело, в комнатах пришлось зажечь свет. Мила прижимала к груди пакет с деньгами. Да, Светлана была права: ничего особенного ей и не пришлось делать. Сейчас они уничтожат следы пребывания Виталия, и он отправится к своим друзьям, будет пить всю ночь. Светлана приведет себя в порядок, позвонит Никите, и они проведут ночь любви здесь, в этой квартире. А Мила с деньгами, накинув на плечи новенькую шубу, отправится в гостиницу «Берлин» – отсыпаться. Все, план сработал!

– Главное, обтереть эту вазу, – говорил Виталий, натягивая на пальцы белые хирургические перчатки. – Дай-ка мне тряпку.

Они вытирали ручки двери, косяки, все, к чему мог прикоснуться Виталий.

– А теперь ты оставь свои пальчики на вазе, – вдруг потребовал он.

– Да пожалуйста! – Она схватила вазу обеими руками. – Еще где-нибудь оставить? Ты пойми, это же моя квартира, здесь полно моих отпечатков.

– Ладно, Людмила. – Дибич перешагнул через бездыханное тело своей жены и, стягивая на ходу перчатки, направился к выходу. – Сделай все как следует. Господи, прости меня!

Он перекрестился и вышел.

Мила вернулась в гостиную.

– Все, Светик, можешь вставать. Маскарад окончен... ну же! Тебе помочь?

Она взяла Светлану за руку и вдруг поняла, что она совсем холодная.

– Ты замерзла, вот черт! Может, ты сознание потеряла? Этот жлоб так сильно ударил тебя? Ну же, Света, вставай!

Она с трудом перевернула ее и, увидев лицо, обрамленное грубо сделанным париком из белых волос, закричала.

Это была совершенно другая женщина. И она была мертва!

Мила достала ключи и отперла дверь. Вошла. Удивилась, увидев вместо грязного, убогого жилища, которое она оставила, когда ее забирали в наручниках, как убийцу, чистую ухоженную квартиру: все блестит, нигде ни пылинки... Она включила свет. В углу гостиной стояла наряженная пушистая елочка. Что это?! Камерный сон? Плод ее воспаленного, болезненного воображения? Откуда здесь взяться елочке?

Самое невероятное заключалось в том, что стол был накрыт. На две персоны. Бутылка вина, фужеры, салаты, торт... Что же это за волшебник? Кто так постарался встретить ее после целого года отсутствия?

– Мила...

Она услышала этот голос. Резко повернулась и вздрогнула...

– Не бойся. Я хотела устроить для тебя праздник. В честь твоего возвращения.

Светлана в черном открытом платье появилась, как призрак.

– Прости меня, прошу тебя! Я тебе все-все объясню. И отблагодарю тебя за все... за все.

– Да ты вроде уже сделала это. – Каждое слово давалось Миле с трудом. – Помнишь ту шубу? Я даже не знаю, где она сейчас. Да и была ли она? Не приснилась ли?

– Нет, она на месте. Висит в твоем шкафу.

Светлана подошла к ней, и Мила отпрянула, словно действительно поверила в то, что перед ней – призрак.

– Как ты вошла в мой дом?

– У меня были твои ключи, разве ты забыла? Ты же сама мне их давала, в тот день.

– Я не хочу тебя видеть.

– Прошу тебя, прими ванну, надень что-нибудь красивое – я позаботилась о том, чтобы ты, вернувшись, могла принарядиться. Открой шкаф.

– Ты действительно думаешь, что после всего, что мне пришлось из-за тебя вынести, я смогу успокоиться при виде новой кофточки или платья? Ты думаешь, что меня можно купить за какие-то шмотки?!

– А деньги... Где твои деньги?

– Это ты меня спрашиваешь?!

Светлана была права. Чистая, красивая, в дорогом платье и сверкающих бриллиантах, она являла собой разительный контраст с бывшей «зэчкой» Милой.

Мила поплелась в ванную комнату. Боже, как же она мечтала поскорее забраться в свою любимую ванну, до краев полную теплой душистой воды!

Светлана вошла еле слышно. Присела на краешек ванны.

– Я постараюсь объяснить тебе в двух словах, что же произошло на самом деле. Да, мы поступили с тобой скверно. Но так иногда случается в жизни – ты предаешь самых близких.

– Кто та женщина, чей труп нашли в моей квартире? – сухо спросила Мила.

– Виталик сбил двух маленьких детей и уехал с места преступления. Дети остались живы, но их сильно покалечило. Эта женщина была свидетельницей наезда. Она шантажировала Виталия.

– И что?

– Она обнаглела, заявилась к нам домой, угрожала рассказать все в милиции. И он убил ее. Ударил по голове вазой. Примерно такой же, хрустальной, как и твоя. Надо было что-то предпринимать. Куда-то подкинуть труп. И мы придумали эту историю.

– Ерунда какая-то! Зачем, если вы могли просто вывезти ее за город?

– Если бы ее нашли, началось бы следствие, и на Виталика вышли бы. Он хотел, чтобы за это убийство отсидел конкретный человек, и мы подумали, что им можешь стать только ты.

– Но почему?

– Потому что только с тобой можно было договориться.

– А ты не боишься, что я тебя убью? По-настоящему! За всю эту подлость, за все, что вы со мной сделали?!

– Я понимаю тебя, – кивнула Света.

Странное дело, но злости Мила почему-то уже не испытывала – она устала злиться, строить планы мести. Остались лишь апатия и усталость.

– Как и когда вам удалось подкинуть в мою квартиру тело этой женщины? – Ей все еще было любопытно.

– Ты ездила в гостиницу, покупала шампанское. Времени было много. Мы завернули труп в ковер, привезли на машине, подняли в твою квартиру и спрятали под кроватью в спальне. Помнишь, ты еще говорила, что в квартире дурно пахнет? Виталик убил ее еще вечером, и целую ночь труп пролежал у нас дома.

– Значит, вся эта история с шубой... Спектакль?

– Мила... У нас не было другого выхода! К тому же, будь ты поумнее, плюс если бы не реакция соседей на наши крики... Кто бы мог подумать, что мы с Виталиком настолько увлечемся, что станем орать друг на друга так, что перепугаем всех твоих соседей? Это они вызвали милицию. А если бы они ее не вызвали и если бы ты не растерялась, то сделала бы все. Как вы и договаривались с Виталиком.

– В смысле?!

– Постаралась бы надежно спрятать тело этой женщины. Вот и все.

– Но почему? Почему я, а не вы, должна была это сделать?!

– Да потому что он тебе заплатил, дуреха! Ведь он же дал тебе деньги? Дал?

– Мы поехали с ним к его другу, Алику, Виталий взял у него деньги, и мы вернулись ко мне. Там я на его глазах вытерла отпечатки его пальцев, где только было можно. С вазы тоже.

– Это была уже другая ваза, Мила. Это была наша ваза! Со следами крови той женщины.

– Значит, это не вы вызвали милицию? – переспросила Мила.

– Нет, не мы. Это твои соседи. Когда, кстати, приехала милиция?

– Сразу после ухода Виталия, когда я затормошила тебя... вернее, тот труп. Я-то думала, что это – ты.

– Могу себе представить, как ты удивилась!

Мила смотрела на Светлану и спрашивала себя: как вообще земля носит таких людей? Таких уродов?

– И вы, зная, что меня загребла милиция, продолжали сохранять полное спокойствие?

– А чего нам-то было бояться, если ты собственноручно стерла отпечатки наших следов и припечатала свои пальчики к вазе, к орудию убийства? Мы к этому не имели никакого отношения! К тому же мы знали: если ты начнешь давать показания и расскажешь о том, что было на самом деле, тебе никто ни за что не поверит. Будь спокойна! Насколько мне известно, ты и на суде не проронила ни слова, не говоря уже о следствии. Ты купилась на шубу и на обещанные тебе полмиллиона долларов – в этом и был наш основной расчет. Жаль, подружка, что ты так и не успела потратить эти денежки и тебя сразу же упрятали за решетку.

– Да, жаль. Света, мне надо вылезти из ванны. Надеюсь, ты не собираешься меня утопить?

– Нет. Я выйду.

Мила выбралась из ванны, накинула халат и заперлась изнутри. Замерла, прислушиваясь к звукам, доносившимся из глубины квартиры. Она услышала, как заработал телевизор.

Подошла к стиральной машинке, открыла ее.

Денег, которые она успела спрятать (завернув пачки в пододеяльник) перед появлением в квартире работников милиции, не было. Да уж, глупо, предельно глупо было на что-то рассчитывать. Глупо! Она села на краешек ванны и заплакала.

Мила не помнила, сколько времени она провела, запершись в ванной. Быть может, целых полчаса.

Вернулась в гостиную и нашла Светлану в кресле. Завернувшись в плед, та плакала. Услышав шаги, она подняла мокрое красное лицо. Хотела что-то сказать, но Мила опередила ее:

– Послушай, дорогуша, по-моему, тебе надо убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Вот только ответь мне на последний вопрос. Как получилось, что меня выпустили? Неужели твой Дибич сам пришел в милицию и покаялся? Рассказал, как все было? И его посадили, а меня выпустили?

– Нет, все было не так. Но тебя это не должно волновать. Ты же искала деньги. Спрятанные тобой в стиральной машинке в тот злополучный день, ведь так? Я видела, как изменилось твое лицо, когда ты вышла из ванной. Деньги... Их не нашли, то есть не украли. Представляешь, они так и лежали в машинке! Долгое время. Пока я не стала время от времени приходить сюда – ностальгировать. Ты думаешь, что я такая черствая, что я дрянь, сволочь? Наверное, ты права. Но мне так не хватало тебя, наших с тобой посиделок, разговоров, шатаний по магазинам... Мне было с тобой спокойно, комфортно. И, главное, не одиноко. Я знаю, что со мной может быть скучно, но я такая, ничего не поделаешь. Я, в сущности, лентяйка, жила в полное свое удовольствие, нигде никогда не работала, пользовалась всеми благами, которые мне предоставлял Виталий. Я, как могла, старалась помочь тебе, чтобы ты почувствовала себя почти ровней мне. Глупо, правда? Но я все делала для тебя искренне, ничего не требуя взамен. Ты была мне как сестра!

– Зачем ты мне все это говоришь? Что ты задумала на этот раз? Где спрятала очередного покойника? И что ты там сказала про мои деньги? Ты забрала их?

– Понимаю твой тон. Я его заслужила. Понимаешь, я приводила в порядок твою квартиру. Решила перестирать постельное белье. И обнаружила в машинке полмиллиона долларов. Я, честно говоря, думала, что Виталик даст тебе фальшивые. Но они были настоящие, я проверяла.

– И ты пришла сказать мне, что...

– Я привезла их тебе. Вот они.

Светлана поднялась и принесла из передней большую хозяйственную сумку. Открыла ее и высыпала на стол пачки долларов.

– Они твои. Но предложение у меня к тебе было. Да, было... Думаю, ты бы все равно его не приняла.

– Любопытно. – Настроение у Милы заметно поднялось. Она с трудом это скрывала, хотя и понимала, что так просто деньги не возвращают. Светлане снова что-то от нее понадобилось!

– Я хотела бы вернуть наши отношения. Чтобы все стало как прежде.

– Ты хочешь купить нашу дружбу?

– Грубо говоря, да. Я понимаю: сегодня не самый удачный вечер для подобного разговора. Но я осталась совсем одна.

Мила ждала подвоха. Она напряглась, а потом, пользуясь молчанием Светланы, принялась укладывать деньги обратно в сумку.

«Я заслужила их, заслужила, заработала! Тюремной отсидкой!»

– Ладно. Я пойду. Все испортила! Я ничего не умею, даже нормально разговаривать. И деньги принесла, и извинилась вроде... Не знаю, что дальше делать, как себя вести. Разве что рассказать тебе настоящую правду?

– Сегодня прямо вечер откровений! – Усмехнувшись, Мила унесла сумку в спальню и вернулась.

Светлана плеснула себе коньяку.

– Он меня обманул! В смысле, соврал про двух маленьких детей, которых он вроде бы задавил. И эта женщина... Словом, недавно я узнала, что она – не простая шантажистка. Что это – Катя! Да, ту женщину, кстати, звали Катя. Так вот, она была вроде бы как второй женой Виталия. Забеременела. Стала настаивать на нашем с ним разводе. Словом, стала вести себя как настоящая истеричка. Заявилась к нам домой! Между ними произошел, видимо, серьезный разговор, дело дошло до потасовки, вот он и ударил ее вазой. Я узнала об этом случайно и совсем недавно. О том, что она была его любовницей, почти женой. Поэтому-то я его и сдала! Нашла твоего адвоката, того, молоденького, и все-все ему рассказала. Он ведь долго не мог понять, почему ты молчишь и ничего не говоришь в свое оправдание. Вот я ему и объяснила, какую мы состряпали с Дибичем историю. Потом принесла рубашку Виталия с каплями крови этой Кати. Понимаешь, в твоем случае полностью отсутствовал мотив. По моему настоянию следствие было возобновлено, появилось много новых фактов, я постаралась их предоставить. И в результате мой Виталик теперь в камере, ждет суда. И не любил он меня никогда! Никогда!

Светлана встала, отряхнулась, словно ее платье было в крошках, улыбнулась печально и направилась к выходу.

– Да, чуть не забыла. С Рождеством тебя, дорогая подружка!

Мила сидела за столом, подперев лицо ладонями, и смотрела на дверь, за которой скрылась Светлана. Непостижимый человек! Удивительный! Она так до конца и не поняла, что они сотворили вместе. Другая бы просто исчезла и никогда не появлялась, а эта... Пришла, привела в порядок квартиру, накупила каких-то вещей, накрыла стол... Деньги принесла, сохранила!

Мила раза три порывалась встать и догнать Свету, схватить за плечи и сказать: «Подожди! Не уходи!» Но так и не остановила бывшую подругу.

Минутами Миле казалось, что она только что разговаривала с той, прежней Светланой, которую любила по-своему, к которой была привязана. Но только не с той, сыгравшей с ней такую злую шутку и посадившей ее за решетку.

Еще подумалось: расскажи она кому-нибудь эту историю – никто не поверит. Хотя недаром же говорят, что предать тебя могут лишь самые близкие люди.

Мила оделась и вышла из дома. Повсюду ощущался праздник: в окнах сверкали огни новогодних елок, из распахнутых форточек доносились голоса, смех, музыка. Под ногами поскрипывал снег, такой чистый, упругий, голубоватый.

Мила шла в красивой дорогой шубе, но ничего вокруг нее не происходило: никто не бросался к ней со словами восхищения, ничто не менялось, и новая жизнь словно и не начиналась. Она была свободна, богата, относительно здорова (если не считать хронического нервного расстройства), ей было куда вернуться, что поесть и выпить. Только не было той, чьей тенью она была последние годы, чью жизнь она сопровождала, не думая о быстротечности времени, о необратимости своих собственных ошибок.

«Я осталась одна. Совсем одна».

И вдруг в воздухе словно произошло какое-то движение, и дышать стало необыкновенно легко. «Я одна. Я никому ничем не обязана! И мне совершенно необязательно подчинять ритм своей жизни той женщине, которой я служила».

Ей захотелось домой. К себе домой. И чтобы никого не было. Только она и ее мысли о будущем. А будущее у нее непременно будет!

В подъезд она почти вбежала, поднялась на лифте на свой этаж и чуть не столкнулась с каким-то человеком.

– Привет! – сказал молодой мужчина, и видно было, как он обрадовался, увидев Милу. – Вы меня не узнаете?

Это был ее молодой адвокат. С бледным веснушчатым лицом.

– Узнала... Да-да, я вас узнала!

– Я знал, что вы сегодня... вернетесь. У меня – вот! – Он покачал в руке коробку с тортом, горлышко от бутылки шампанского высовывалось из кармана его куртки. – Подумалось, что вам будет скучно одной после всего, что вам пришлось пережить. Да и просто... Так хотелось вас увидеть... Поговорить. Я же знал, всегда знал, что вы были ни при чем!

Мила зажмурилась, потом открыла глаза – видение не исчезло.

Молодой человек продолжал держать торт и улыбаться, радуясь их встрече.

Она снова зажмурилась... открыла глаза и улыбнулась в ответ.