Кротовский, сколько можно? (СИ)

Глава 13

Однако… транспортом я не озаботился… Филиппыча дергать не хочу, он у меня смотрящий по аудиту. Анюте, пожалуй, можно позвонить, она грузовик пришлет, хотя… мне и пешком пройти не в лом. От завода Моргора до резиденции недалеко. Заодно поизображаю из себя этакого правильного правителя, близкого к народу. Дескать, хожу по городу без охраны, смотрю, как живет простой Кустовский люд. Для демократического имиджа полезно, а от шальной пули, если что, доспех спасет…

— Кротовский, — из окна тормознувшей тачки высунулась Ева, — А ты чего тут прогуливаешься?

М-да. Недолго я играл в демократа. Сажусь к баронессе в машину.

— Наблюдал с тоской и болью выход бронеколонны с Моргорского конвейера, — жалуюсь Еве, — Самое противное в этом: помешать никак не могу.

— Кое-что можешь, Кротовский… и делаешь… — убежденно говорит Ева, — Слона надо есть по частям.

— Думаешь, по зубам нам такой слон?

— По зубам, Кротовский. Не сомневайся. Я как раз ехала сейчас на кожевенную фабрику. Прокатишься со мной?

— А что там?

— Там намечается показательная порка британской промышленности. Мои люди устроили пикет с требованием закрыть отравляющее производство.

— А поехали. Хочу поучаствовать в показательной порке. Ты выставила им требования?

— Целый рулон требований.

— Англичане не подотрутся твоим рулоном?

— Устанут подтираться. Никто другой так не загаживает город, как кожевенная фабрика. Люди работают в самых скотских условиях.

— А почему не увольняются?

— Об этом можешь сам у них спросить. Мы подъехали.

Ева остановила машину недалеко от фабричной проходной, перед которой явно назревает гражданский конфликт. Евины пикетчики перегородили вход и не дают работникам попасть на фабрику. Работники в свою очередь стремятся на фабрику попасть.

— Одумайтесь, — кричат им пикетчики, — Вы травите себя на вредном производстве.

— А ты что ли, горлопан, будешь наши семьи кормить? — возражают работники и усиливают натиск, пытаясь отодвинуть пикетчиков от входа.

Администрация фабрики в гущу не лезет, но подзуживает работников из-за спин, действуя методом кнута и пряника: грозит штрафами за невыход на работу и обещает премию тем, кто прорвется в первой десятке.

Пикетчики держатся, но на помощь администрации прибывает несколько полицейских нарядов. Блокировать проход на территорию частного предприятия пикетчики не в праве, так что закон на стороне англичан.

— Освободите проход, — кричит в рупор полицейский сержант, — Всех, кто окажет сопротивление, будем забирать в участок.

Ева выругалась и ударила кулаком по рулю.

— Кротовский, ты можешь отозвать отсюда полицию?

Отозвать полицию я не могу, но и сдаваться без борьбы не хочу.

— Ева, — мною начинает овладевать боевой азарт, — Подгони машину поближе.

— Куда ближе, Кротовский, — ворчит Ева, но трогается с места, нещадно давя на клаксон, — Не давить же их…

Она продвинула машину вперед на десяток метров и окончательно завязла в толпе, дальше ехать нереально. Взвинченная толпа стоит слишком плотно. Броневика у меня нет, поэтому залезаю на крышу машины, авось не промнется.

— Послушайте меня! Все! — надсаживаю горло, но куда мне перекричать этот многоголосый рев.

Достаю из инвентаря Ныра. Под его тушей машина заметно проседает. Волк выдает такой громкий протяжный вой, что этому звуку может позавидовать заводская сирена. Толпа замолкает и обращает на меня сотни глаз.

— Послушайте! — повторяю, — Постановлением правителя кожевенная фабрика закрыта за грубое нарушение городских норм по загрязнению окружающей среды и полный отказ выплачивать положенный штраф.

— Протестую! — тут же раздается голос со стороны, где кучкуется администрация, — У вас нет таких полномочий! Закрывать фабрику не имеете права.

Собственно, крыть мне нечем. Все так и есть, однако продолжаю аргументировать.

— В городском Уставе прописано, что правитель должен исполнять принятые решения любыми доступными ему средствами…

— Законными средствами! — тут же поправляет меня буквоед от администрации, — Закрытие фабрики таковым не является.

— Зато как правитель, я могу устраивать общественные мероприятия в любых местах по своему усмотрению… эй, сержант, — прикрикиваю на полицейского, — Данный пикет мною санкционирован… прошу не препятствовать.

— Этот балаган вам ничего не даст, — опять встревает фабричный юрист, — Мы уже подали исковую жалобу. В течение часа суд вынесет решение в нашу пользу… далеко не уводите своих людей, сержант… чтоб туда-сюда зря не бегать.

Сержант пожал плечами и, отозвав своих людей, занял выжидательную позицию.

— Ну ладно, — тут мне приходит блестящее решение, — Вы сами напросились, господа. Закрыть вашу фабрику я не могу, но зато могу оставить вас без воды. А без воды ваше производство само встанет.

— Вы не имеете права, — занервничал юрист, — Подводной канал прорыт за счет фабричных средств.

— Х-хэ, канал, может, и ваш. Зато вода в реке принадлежит республике. — отвечаю, — И перекрою я ваш канал так и быть за счет городского бюджета. По-хорошему не захотели, будет по-плохому.

— Одумайтесь, граф, — холодно предупреждает новый голос из административной кучки, — Вы оставите без работы сотни людей и без куска хлеба сотни семей.

М-да. В этом голосе ни тени заботы о людях. Буржуй просто решил зайти с козыря. Знает мое больное место. Гражданские беспорядки мне совсем ни к чему, а они будут, можно не сомневаться. Что ж. Ева говорила про показательную порку английских промышленников? Будет показательная порка. На такое и собственных средств не жалко.

— А кто сказал, что люди останутся без работы? — изображаю недоумение, — Все работники фабрики будут обеспечены работой по благоустройству набережной. Когда ваша вонючая фабрика закроется, горожане с удовольствием будут прогуливаться вдоль берега. Так что… работы всем хватит… Ева, проведем эти работы по линии министерства социальной защиты. А ну-ка, отправляй запрос моему секретарю. Пусть немедленно обеспечит новый проект кирками, лопатами и тачками.

Гражданское противостояние как-то быстро преобразовалось в народное обсуждение, а затем перетекло в трудоустройство на новый объект. Идея благоустроенной набережной получила поддержку. Работники фабрики выстроились в очередь. Ева подписывала бланки контрактов, Анюта выслала два грузовика с инструментом, тут же были назначены прорабы из опытных мастеров. Процесс, как говорится, пошел…

Не все кожевники пожелали сменить скребок на лопату. Но добрая половина записалась. Думаю, через пару дней и остальные запишутся. Люди поймут, что фабрике кирдык. Без воды выделку и окраску шкур продолжать будет невозможно. А воды им уже точно не будет. Набережная по определению пройдет через их канал.

Администрация еще пыталась качать права, но на этот раз я не без издевки предложил им обращаться в Лондонский суд, потому что в местном суде они дело точно не выиграют. Ближе к вечеру нарисовался репортер местной газеты. Я дал ему небольшое интервью.

Я сообщил репортеру, что по программе благоустройства городской среды планирую со временем облагородить берег также и на другой стороне, а еще хочу провести освещение вдоль всей набережной. Щедрыми мазками обрисовал этакие Нью-Васюки, что мол очень скоро на берегу реки появятся не только прогулочные зоны, но и парки, кафе, рестораны на воде и даже летние театры. Не исключено и казино… ну а что? Место на самом деле козырное…

Не успел репортер утащить в «клюве» новостной материал, как следом за ним прискакали представители местного ресторанного бизнеса, уже успевшие словить инсайд. Причем раньше других на трех хромированных тачках подкатила Мила Хоромникова с приказчиками.

— Кротовский, — в притворном возмущении Мила надула губки, что впрочем не помешало ей подставить щечку для поцелуя, — Как ты можешь быть таким неблагодарным и вероломным?

— Я?!!

— Ну конечно, ты, — с прямодушной простотой возмущается Мила, — Я узнаю почему-то не от тебя, а от каких-то третьих лиц, что ты раздаешь лакомые куски на набережной. А про меня даже не вспомнил!

— Мила, мне только час назад пришла в голову эта идея.

— Тебя, Кротовский, это нисколько не оправдает, — заявляет Мила со всей категоричностью, — Если тебе приходит бизнес-идея, то перво-наперво ты должен делиться со мной, а не с какими-то там газетчиками.

— Прости, Мила, обещаю исправиться.

— Уже лучше. Показывай, где тут будет казино с рестораном? Сразу говорю, я в доле… ты понял меня?

— Я понял, Мила.

Пришлось возвращаться в резиденцию и срочно вызывать к себе главного городского архитектора. Местные рестораторы и застройщики уже завалили меня просьбами на предоставление в долгосрочную аренду прибрежных земель. Похоже, кожевенная фабрика обречена. Предприниматели еще и затраты по благоустройству мне отобьют… причем с лихвой…

А поздним вечером лично позвонил директор кожевенной фабрики. Я думал, будет наезжать и угрожать, однако промышленник был вежлив и грустен. Он признал полную и безоговорочную капитуляцию и попросил выделить ему другой участок за городом для переноса фабрики.

Ну вот, сразу бы так. Я не полез в бутылку и пообещал, что участок за городом под фабрику ему подберем, что впрочем, не избавит его от выполнения норм по загрязнению. Капиталист был рад и этому. Так что в полночь в мир с токсичной луной я перенесся с чувством выполненного долга.

Как только попал в бетонную трубу канализации, сразу извлек Гамлета и Ныра. Черный пафосно заявил, что он птица не тоннельная, а потому устроился на моем плече. Волку я сказал, чтобы тоже далеко вперед не убегал, неизвестно с чем мы столкнемся в этих подземных ходах. И довольно скоро мои опасения оправдались.

Здесь тоже обитают рапты, не зря этих гадов называют земноводными. И если бы не радар, нам бы пришлось нелегко. Местные крокозавры тоже умеют прятаться в воде, прикидываясь шлангами. Но поскольку мы с легкостью вычисляли их лежки издалека, разбирались с ними без особых трудностей. Вскоре Ныр освоил собственный метод охоты, прыгал крокозавру на спину и перегрызал основание черепа.

— Ребята, — сообщаю своим спутникам, — Мы проходим недалеко от храма тысячи богов.

— Тогда давай пройдем этот участок побыстрее, — нервно потребовал Гамлет, — Мне от этой близости очень неуютно.

— Гама, я бы и сам предпочел отсюда убраться побыстрее, но…

— Что? — спросил Ныр.

— Крот сказал, что я должен в него попасть.

— А как именно в него попасть, Крот не объяснил?

— Сказал, что у наблюдателя глаз замыливается…

— И? Что дальше?

— Все. Сказал: «иди в баню, Кротовский», — и выпроводил меня.

— А причем тут баня? — переспросил Ныр, — В баню же голыми ходят.

— Ну нет. Я голым туда не пойду, — открещиваюсь сразу.

— Да, но ты можешь настроить доспех так, будто ты голый… типа как вторая кожа…

— О! А вот это идея…

Минут через двадцать я вылез из канализационного люка в трехстах метрах от храма и неторопливо пошел в его сторону. Нет, я не стал превращать доспех в человеческую кожу. Уж голого человека от рапта Горыныч наверняка сможет отличить. Я, как смог, придал доспеху вид самого рапта.

Доспех а-ля кожа крокодила. Шлем преобразовал в вытянутую рептилоидную морду, перчатки превратил в такие же отростки, как у антропоморофных раптов, сапогам добавил пальцы с когтями, даже подобие хвоста изобразил.

И все равно на местного рапта я похожу весьма отдаленно. Не только потому, что доспех не в состоянии полностью его скопировать, я просто-напросто не дотягиваю по росту. Даже самые слабые особи ниже двух с половиной метров нам не попадались. Ну… если только примут меня за совсем слабенького… типа болел в детстве…

Для выхода на поверхность момент подгадал удачно, когда другие рептилоиды поблизости не крутились. Не хочу проверять еще и это, примут ли они меня за своего. Достаточно, если следящие системы самого храма подвоха не распознают.

Иду, высоко поднимая колени, немного покачиваясь вперед-назад, стараюсь копировать походку прототипа. Храм уже показался в поле видимости. Сближаюсь на сотню шагов и чувствую неприятные мурашки, будто кто-то меня взглядом ощупывает. Останавливаться нельзя, это покажется подозрительным.

Слегка меняю направление, иду вдоль дома, чтоб создать впечатление, что иду не в сам храм, а просто шляюсь тут без особой цели. Через несколько секунд неприятное ощущение пропадает. Неужели пронесло? Возвращаю прежний курс на храм. Осталось девяносто шагов… восемьдесят… семьдесят…

И тут вдруг опять возвращается это неприятное давящее чувство чужого неприязненного внимания, и в голове колоколом прогудел вопрос: «а ты кто такой?» — все, спалили…

Из-за угла ближайшего дома вываливается рой сильных раптов и устремляется на меня. Бежать обратно к канализации бессмысленно, я знаю, как они быстры. Остается один вариант: ускоряюсь и чешу к самому храму. Кто-то пытается давить на мозги, внушая мысль, что как раз к храму бежать ни в коем случае нельзя. Но я уже знаком с ментальным давлением, понимаю, что мысль эта чужая и внушенная.

Собащеры бросаются наперерез, пытаясь отсечь мне путь к храмовой двери. Три очень крупных курозавра заслоняют луну огромными силуэтами, готовясь спикировать вниз. Понимаю, что не успеваю, что меня перехватят у самого входа, но продолжаю бежать… и когда до храма остается десяток шагов, погоня вдруг резко оттормаживается. Будто рапты не могут переступать за невидимую черту.

— А-а, нечисть… — останавливаюсь возле двери и оборачиваюсь, — …а к храму-то вам нельзя близко подходить… тут другое излучение… тут вы дохнуть будете… вот и стойте там… а лучше валите подальше, пока я занятой… пока ружье не достал… не хотите? Вам же хуже. Я скоро, заждаться не успеете…

Решительно берусь за ручку, открываю дверь и вхожу внутрь.