Крутое наследство

Глава 14

Только я открыла рот, чтобы ответить на последнее остроумное замечание Степана, как вдруг он схватил меня за руку, приложив палец к губам:

— Вам уходить надо, — тихо произнес он. — Я-то ладно, они меня не опасаются, только выдворить могут или на худой конец крыланам отдать, а вот вы…

— А что я?

— Вас они если найдут, уж точно постараются живой не отпускать.

В голове у меня помутилось. Что, интересно я им такого сделала, этому ордену, чтобы убивать?

— Они вас боятся, — уверенно завил Степан.

— Почему?

— Потому что вы единственная, кроме Аркадия, кто унаследовал Синюю Книгу.

— Ну и что? Мало ли какими раритетами могут владеть маги.

— То книга непростая, — замахал руками Степан, словно поражаясь моему невежеству. — Она дает власть над многими мирами, не только над земными пространством и Магманом. Вы можете бывать и в других местах, а уж объединившись с графом… Таких магов просто не удержать. Этого они и боятся…

— Ясно, — ответила я, хотя ясно мне не было. — А что собираются сделать с Аркадием, знаешь?

— Оставить в кандалах, вероятно, — произнес Степан и тяжело вздохнул. — Страшное наказание для колдунов. Все понимает, видит, чувствует, а сделать ничего не может.

— И надолго?

— Навсегда, на вечность. В Магмане колдуны бессмертны.

— Где он находится сейчас?

Степан склонился к столу и быстрым шепотом принялся объяснять, как добраться до тюремной башни. Я кивала, стараясь изо всех сил сосредоточиться. Но перед глазами все время всплывал зрелище закованного в кандалы Аркадия, сидевшего на холодном каменном полу, поэтому я то и дело отвлекалась.

— Ну вот, башня там, в ущелье, значит, — закончил свою речь Степан. — Но попасть туда еще суметь надо. Я помогу, конечно, чем смогу, но внутри башни вы сами будет действовать, ведь я не маг.

И Степан чуть смущенно улыбнулся.

Покумекав еще с полчаса, мы решили выдвигаться, как стемнеет.

— А что ты все время будто прислушиваешься к чему-то? — спросила я слугу, когда он в очередной раз принялся испуганно озираться по сторонам, норовя сгорбиться и спрятаться.

— Крыланов боюсь, — прошептал толстяк, понизив голос.

— Это еще кто?

— Мыши таки летучие, огромные. Колдунов они не трогают, только нас, обычных.

— Да, кстати, ты-то как здесь очутился, если не маг?

— А друзья ваши как? — ответил вопросом на вопрос Степан. — Тоже чай не маги. А смогли ведь…

И он рассказал, что является настоящим слугой Аркадия Любимова и работал у него с тех пор, как маленькому Аркаше исполнилось восемь лет. Именно тогда отец Аркадия решил, что пора сыну взрослеть и отселил того во флигель, приставив к нему Степана, холостого тридцатичетырехлетнего крепостного мужика.

Вот так и пришлось Степану воспитывать ребенка. Отцу Аркадий был не слишком интересен. Василий Игоревич в то время ушел с головой в роман с Великой Императрицей… Ну а мать Аркадия умерла вскоре после того, как тот появился на свет, подхватив родовую горячку.

Степан привязался к мальцу, и со временем они стали не просто хозяином и слугой, а настоящими неразлучным друзьями. Значительная разница в возрасте не мешала. Степан так никогда и не женился, решив, что для Аркадия будет лучше, если он всю жизнь посвятит ему. Хоть слуга и не был крепостным, вольную ему выписал сам Аркадий, едва представился старик Василий.

Когда в тридцать пять лет Аркадий умер, заколотый на дуэли шпагой, Степан был безутешен. Он остался не просто не удел, а совершенно без смысла существования.

— Как я его от этих черных занятий отговаривал, — сокрушался Степан, размазывая по жирному лицу слезы. — Как отговаривал! Нет, уперся барин и все. Стану, говорит, самым великим магом, чтобы дать, говорит, волю всем крепостным в мире… Степан помолчал немного и добавил. — Вот весь он такой, а не подумаешь с первого взгляда.

Когда с момента смерти любимого хозяина и друга прошло лет пять, Степан нашел-таки способ отправиться к нему. Случайно он подслушал на базаре разговор двух кумушек из Любимово — села, когда-то принадлежавшему Аркадию. После смерти бездетного графа село, как и все наследство отошло каким-то дальним родственникам из Калуги, а те быстро промотали нежданно свалившееся богатство. Поместье Аркадия к тому времени уже сгорело в результате то ли поджога, то ли роковой случайности…

Как услышал Степан, в Любимово проживает какая-то бабка, может с миром мертвых общаться. Степан и отправился к ней. К его удивлению, домки бабки был выстроен на пепелище, оставшемся от сгоревшей любимовской усадьбы.

Бабка его приняла, а когда Степан рассказал о своей проблеме, только сокрушенно покачала головой. Сказала, что доставить к хозяину она так и быть сможет, но вряд ли Степан проживет там больше одного дня. Опасно там для немагов. В чем именно опасность, бабуся не уточнила, но Степану все равно было.

Кроме того, обратного пути ему нет. Иначе, как утверждала бабка, у нее проблемы начнутся, с балансом каким-то…

А Степану только того и было надо, попасть к Аркадию. Лишь бы увидать воспитанника напоследок, а там и умирать можно, не жалко. Он ведь ему вместо сына был…

Бабка достала книгу в кожаной синей обложке и погрузила Степана в чан с соленой водой, запарив там для пущего эффект еще и едкие травы. Начала читать заклинание… В общем, очнулся Степан уже здесь и сразу же пошел разыскивать Аркадия. Так они воссоединились, с тех пор слуга продолжал служить своему барину даже после смерти. Сам же он, попав в Магман не умершим, ла и не колдуном вовсе, так и остался навсегда в том же возрасте, в каком ушел с Земного Пространства. Магман даровал бессмертие и ему.

— Само собой, я живой только тут, — закончил Степан свой рассказ. — И на землю вернуться как граф и прочие колдуны, не смогу, ни в чье тело не влезу, нет у меня Силы. И жилище Магман мне, как всем волшебникам, не даст, это только колдунам да ведьмам привилегия.

— Значит, ты можешь здесь находиться, пока тебе есть где жить? — догадалась я. — А без Аркадия что, и дома этого не будет?

— Он уже разрушается, — пожаловался Степан. — Вот, поглядите, — и слуга ткнул пальцем в дальний угол комнатушки.

— Ой, что это, — забормотал он, подскакивая и разглядывая беленый угол. — Сегодня утром тут видел это… пятно, белила посыпались, дранка уже видна стал. А теперь и нет ничего, чудеса да и только.

Я подошла и задрав голову, тоже уставилась на потолок. Белая поверхность была ровной, включая углы, никаких пятен я не заметила.

— А, постойте-ка, — вдруг радостно подскочил Степан, затем схватил себя за бока и искренне засмеялся, позабыв свой страх. — Так ведь вы же теперь тоже рода Любимовского, значит дом этот и вам принадлежит.

Я постояла в ступоре с полминуты. Потом поняла, о чем говорит Степан и усмехнулась. Хоть какая-то польза от этого брака! По крайней мере верный слуга не останется без крова.

Вскоре стемнело и мы отправились спасать Аркадия. Я до сих пор до конца не знала, зачем мне это нужно, но что-то внутри подсказывало, что поступаю правильно.

Перед выходом Степан принес с кухни пироги, молоко и сливочное масло в масленке, строго наказав мне как следует подкрепиться. Я не заставила себя долго упрашивать, потому что есть хотелось до ужаса. Хорошо, что они тут питаются нормальной едой, а не какой-нибудь манной небесной, например.

Мы вышли из дома через заднее крыльцо и пошли вперед по скрытой в начинающей пробиваться молодой траве тропе. Некоторое время мы шли молча.

— А эти, крыланы, — решила нарушить я молчание. — Если они тебя увидят, что сделают?

Степан, уже занесший одну ногу для очередного шага, вдруг замер в этой смешной журавлиной позе. Потом повернулся ко мне, и лицо его исказила гримаса ужаса.

— Сожрут, — без улыбки ответил он и вновь начал прислушиваться — Раздерут на части, одни ошметки полетят.

— А так уже было… С кем-нибудь?

Мне все казалось, что Степан преувеличивает размеры опасности.

— Бывало, — неохотно ответил Степан, начав снова шагать. — Простой народ сюда заносит временами, вот как меня или этого вашего усача.

— То есть вам здесь не место? — уточнила я.

— Не место, — вздохнул Степан тяжко. — И за этим блюдут. А крыланы — поисковые собаки Ордена.

— Как же тебя за столько лет не нашли?

— Аркадий меня прятал все время, — усмехнулся Степан. — Специальное заклятье даже придумал, маскировочное, чтобы меня не видно было. Я даже ходил везде свободно, все думали, что тоже колдун.

Степан гордо выпятил грудь, а потом вдруг резко сдулся.

— А теперь все, — произнес он тихо. — Теперь нет мне защиты, пропал я.

В его голосе звучало столько грусти, что я протянула руку и пожала холодные пальцы Степана. Он слабо ответил на пожатие.

— Впрочем, — вдруг, осмелев, выпалил он. — Что это я раскис? В конце концов я меня была хорошая жизнь, и как верный пес я служил своему хозяину при его жизни и даже в смерти. Теперь и помирать не жалко.

Он так разошелся, что я еле за ним поспевала. Спустя еще двадцать минут ходьбы по мрачному лесу, мы вышли на небольшой пригорок.

— Вон там, — ткнул пальцем Степан куда-то вниз. — Смотрите, не оступитесь.

Я пригляделась. Лес обрывался резко в полуметре от наших ног. Внизу была пропасть и на самой ее глубине виднелись остроконечные башенки, крытые темной черепицей.

— Башня, — прошептал Степан. — Граф там.

— Как же туда попасть? — пробормотала я, подходя к самому краю обрыва.

Но тут же поняла, что сейчас упаду вниз, потому что земля под ногами вдруг начала проваливаться. Степан в последний момент успел схватить меня за руку. Он оттащил меня от края, и несколько минут мы молчали, тяжело дыша и приходя в себя.

— Вы в колдовстве смыслите? — поднял Степан на меня с надеждой глаза.

— Не очень, — честно призналась я. — Я в магии недавно, а времени все не было науку эту постичь.

— Плохо, — сокрушенно пробормотал слуга. — Вот граф, он…

Договорить он не успел, потому что над нашими головами раздался шорох больших крыльев. Затем сверху пронеслась какая-то тень.

— Крыланы! — прошептал Степан, падая на землю и закрывая голову руками.

Я последовала его примеру. Так мы лежали, притворяясь природной средой, еще некоторое время.

Темные тени тихо скользили вверху, вытягивая длинные шеи. Наконец небо прояснилось. Мы потихоньку принялись подниматься.

— Впрочем, могу попробовать, — задумчиво произнесла я, вглядываясь в острые башенки внизу.

— Что? — не понял Степан, но почти сразу лицо его прояснилось. — Колдовать?

— Ну да, — подтвердила я свое намерение. — А как здесь насчет гоблецов? Встречаются?

— А как же, — с готовностью ответил Степан. — Эти прохиндеи во всех мирах уже успели заселиться, чистые цыгане. Они же любое обличье принимают, вы знаете?

Я кивнула, вспомнив Гаврюшу и Люсифера. Ритуал торжественной передачи живого залога черту не изгладится в памяти, пожалуй, никогда.

Я набрала воздух в грудь и встав почти на самый край пропасти, гаркнула:

— Гоблец, ко мне!

Конечно, я надеялась на удачу, потому что до сих пор пользоваться подобным призывом мне не доводилось. К тому же Валериан вроде говорил, что призыв гоблецов содержится в свитке, который есть только у него… Но чем черт не шутит, а вдруг. Степан из-за кустов испуганно смотрел на меня.

— Чего вы орете-то? — ворчал слуга. — Сейчас крыланы вернутся…

Но крыланы не вернулись. Вместо огромных летучих мышей возле моей ноги образовалась куча облезлых серых маленьких существо с открытыми зубастыми пастями.

Я наклонилась к ним, приветствуя как старых знакомых. Давно миновали те дни, когда я пугалась уродцев.

Степан смотрел, как я присела на корточки, не видя гоблецов. Но наконец он осторожно покинул свои заросли.

— Пришли? — неуверенно спросил слуга с затаенной надеждой.

Я радостно кивнула, чувствуя слабость и изнеможение. Все-таки применение магии и впрямь выматывает. Однако пребывание в Магмане дает надежду, что скоро я восстановлюсь.

Степан ближе не подходил, явно опасаясь остаться без пальцев на ногах.

Тем временем я вела беседу с гоблецами.

— Как мне попасть в ту башню? — Я ткнула пальцем в еле видневшиеся остроконечные верхушки тюрьмы.

Гоблецы призадумались и о чем-то друг с другом зашушукались. Потом вперед выступил один из них, видимо главный.

Он приложил руку к впалой груди и поклонился:

— Меня зовут Эрсан, — представился малыш. — Готов служить госпоже ведьме.

— Знаешь, как попасть туда? — повторила я вопрос.

— Гоблецы не смогут перенести госпожу туда, — виновато понурил Эрсан голову. — Но мы знаем тех, кто сможет это сделать.

— Кто же?

— Крыланы!

— Крыланы? — переспросила я, оглядываясь на Степана

Тот, услышав, что говорят про его заклятых врагов, снова моментально забился в кусты. И теперь из начавших распускаться цветочных зарослей выглядывали лишь его круглые глаза.

— Да, — подтвердил Эрсан. — Крыланы не тронут госпожу ведьму, а вот для… — Уродец многозначительно посмотрел в сторону кустов, — для немагов они могут быть опасны.

— Как же быть? — вскричала я, вскакивая на ноги. — Не могу же я бросить здесь Степана?

— А мы его сделаем гоблецом, — сообщил Эрсан доверительно. — Какое-то время придется ему побыть в нашей шкуре, ничего не поделаешь. Ну, если жить, конечно, хочет.

— А это больно? Он выдержит? — с сомнением поинтересовалась я. — И вы такое умеете?

— Умеем, конечно, — ответил гоблец. — Только на превращение нужно согласие самого человека. Без добровольного согласия мы бессильны.

Пришлось идти в кусты и договариваться со Степаном. Узнав, что ему придется на какое-то время стать гоблецом, он не пришел в восторг. Однако, смерть от зубастой пасти крыланов была участью пострашнее. Тяжело вздохнув, Степан мужественно кивнул головой и вышел из кустов. Сообщать о том, что лететь в башню придется на крыланах, я ему пока не стала.

— Я согласен! — выдавил он из себя.

— Готов! — крикнула я гоблецам. — Начинайте.

Спустя полчаса вместо толстого коротконогого Степана на молодой травке стоял, покачиваясь, упитанный, низенький гоблец. Только глаза у него остались Степановы, а все остальное, включая огромную зубастую пасть, было от гоблецов.

— Отлично, — восхитилась я результатом работы.

Эрсан скромно поклонился и подмигнул мне.

Затем вложил в пасть два пальца и свистнул.

Буквально через секунду небо потемнело и на горизонте, закрывая крыльями солнце, показалась стая странных птиц. Увидев их, Степан-гоблец затрясся в ужасе.

— Спокойно, — погладила я его по лысой макушке. — Ты ведь теперь не похож на человека, тебя не тронут.

Степан еще раз судорожно вздохнул, но трястись тем не менее стал реже. Зато теперь он жался к моей ноге, как щенок, ищущий защиты у хозяина.

Крыланы, спустившись, оказались вполне себе милыми летучими мышками. Безусловно, выглядели они несколько непривычно для человека: черные, огромные, мохнатые с двухметровым размахом крыльев, однако панического ужаса не вызывали.

Эрсан подошел к ним, принявшись вести диалог на наречии, понятном только существам. Поговорив минут пять, гоблец махнул рукой мне:

— Вперед! Быстрей!

Я, схватив Степана в охапку, ринулась бежать ко нашему крылатому авиаотряду. Спустя три минуты я уже обнимала мохнатую мышиную шею. Степан пыхтел и ворочался у меня за пазухой, предусмотрительно засунутый в пуховик.

Вскоре Эрсан и остальные гоблецы остались далеко внизу. Они свое дело сделали. Теперь все было в моих руках.

— Эй! Нельзя ли полегче! — хотелось проорать мне, когда крылан, на котором я летела, скинул меня с хребта безо всякого предупреждения.

Упав на одну из остроконечных черепичных крыш, я немедленно кубарем покатилась вниз, слушая повизгивания Степана за пазухой.

Упав с одной башенки, я сразу же приземлилась на другой, не менее покатый. И упав еще разок, свалилась наконец на ветхую крышу какое-то подсобного помещения. Караул, хотелось прокричать мне, когда я поняла, что пробила соломенный потолок и теперь падаю внутрь помещения. В довершение ко всему Степан под пуховиком вцепился в меня острыми когтями, которые у него теперь были на зависть.

Я свалилась на мягкую охапку сена, вздохнув с облегчением. Окинув взглядом помещение, поняла, что кроме нас здесь никого. Затем я извлекла Степана.

— Ты меня всю исполосовал своими когтями, — пожаловалась я, демонстрируя разодранный в клочья свитер.

Степан виновато отвернулся. Однако времени терять было нельзя, следовало как можно быстрее найти Аркадия.

Пока я пересекала длинное помещение сеновала, все думала, почему гоблецы не полетели со мной. Но едва выйдя за двери, поняла сразу.

— Гобл-е-еец! Караул! — раздался чей-то яростный крик, и в нашу сторону, с алебардой наперевес бросился дюжий молодец с черными длинными усами.

Он смотрел на Степана, который прятался за мою ногу.

— Привет! — выставила я вперед правую руку, впрочем, не надеясь особо, что Сила восстановилась. — Не подскажешь, какой час?

Мужик оторопело взглянул на меня, словно только заметив. И этого мгновения мне хватило, чтобы стукнуть охранника его же алебардой, которая под воздействием Силы, исходящей из моей руки, вдруг ополчилась на своего хозяина. Удар железной штуковины пришелся охраннику прямо между глаз, после чего он кулем свалился на пол коридора, замерев.

Вместе со Степаном мы оттащили его в нишу за углом, кое-как убрав с дороги.

— Идем! Быстро! — протянула я Степану руку. — Здесь тебе, похоже, нельзя появляться!

И мне пришлось опять прятать своего спутника за пазуху. Значит, вход гоблецам в башню был запрещен? Ну еще бы, сообразила я на бегу, если разрешить маленьким уродцам бывать здесь, те всех пленников повыводят, придав им свое же обличье…

В коридоре, к счастью было пусто, других охранников больше не встретилось. Однако я понятия не имела, куда бегу, но рано или поздно тупо по закону вероятности должна была наткнуться на камеры заключенных.

Вот наконец и окончание длинной коридорной кишки. На всем ее протяжении горели масляные фонари, придавая каменному пространству мрачный вид. Хотя какой еще вид должен быть у тюрьмы?

Добежав до единственной в конце коридора двери, я остановилась. Было невыразимо страшно отворить ее и встретиться лицо к лицу с неизвестностью. Однако, двигаться дальше было необходимо. И одобрительно похлопав испуганного Степана, опять вцепившегося в меня когтями, я тихо отворила одну створку высокой двери.

За ней была по всей видимости комната отдыха для охранников. Потому что за длинным дубовым столом я сразу же увидел парочку из них. Высокие, усатые и мощные, они сидели, о чем-то вяло переговариваясь. Одеты они были в одинаковые черные балахоны, свисающие живописными складками до колен.

Они оба уставились на меня, открыв от изумления рты. Первым опомнился тот, что выглядел старше. Он повернулся к своему напарнику и проворчал:

— Говорю же, Марк кричал… Так ведь нет, не слушает…

Потом он подошел ко мне. Я не решилась выставить руку и произнести какое-нибудь заклинание, потому что Силу не чувствовала, издержав ее всю. Поэтому просто стояла на пороге комнаты, незаметно придерживая одной рукой Степана.

— Ты еще кто такая? — недружелюбно обратился ко мне старший по чину — Что ведьма делает здесь? И самое главное, как проникла?

— Э-э-э… — мычала я, судорожно соображая, что сказать. — Я прогуливалась.

— Что?! — переспросил охранник с неподдельным изумлением.

А второй заржал, схватившись за бока.

— А-ха-ха, прогуливалась она, — смеялся он так, что балахон ходуном ходил. — Нашла место, где гулять… Ой не могу, по воздуху, значит, прогуливалась, крылья, значит, у нас отросли…

Старший посмотрел на напарника укоризненно:

— Феодор, я бы на твоем месте успокоился, — пробасил он и снова повернулся ко мне. — Гуляете, значит? По тюремным крышам, надо полагать?

— Так уж получилось, — ответила я. — Я случайно упала в пропасть, а очнулась уже, когда пробила одну из ваших крыш.

— Говорю же, слышал звук падения тяжелого тела сверху, — опять посмотрел укоризненно старший на младшего. — А ты показалось, да показалось…

Тяжелого тела? Мне хотелось дать пинка грубияну, но вместо этого я радостно произнесла:

— Ага, это я шмякнулась. Думаю, придется крышу чинить. Хорошо, хоть не убилась, приземлилась на солому.

— И что с тобой делать? — задумчиво произнес старший охранник. — Здесь не оставишь, назад не отправишь. Придется пока посидеть тебе у нас, голубушка. А во как моя смена закончится, сам тебя домой и сопровожу. Ты где живешь?

Я замялась. Не говорить же было, что мой дом и одного из заключенных — общий.

— У меня изба, русская, — вспомнила я про деревянное строение с гостеприимной печью — Недавно здесь появилась. Впрочем, как и я сама.

— А, знаю, — махнул рукой второй мужик, все еще сидевший за столом. — Бревенчатый такой дом, да? Руссо стайл?

— Да, да, — обрадованно закивала я. — Именно он.

— Ну хорошо, — заключил первый охранник. — Раз все прояснилось, теперь соблаговолите следовать за мной. Посидите в камере пару часиков, а там я вас отвезу домой.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за мужчиной. Степан за пазухой барахтался, но одним шлепком я его угомонила. Не хватало еще, чтобы охранник заметила странное шевеление под моей курткой.

К счастью, меня повели не той дорогой, что мы уже прошли. Иначе бы нам было несдобровать. Мимо повергнутого навзничь, лежавшего без движения своего напарника в нише охранник вряд ли бы прошел.

Мы прошли еще одной длинной коридорной кишкой, потом спустились на пару пролетов вниз, и наконец мужчина остановился, громыхая увесистыми ключами возле забранной решетками железной двери. Справа и слева от нее находились другие такие же двери.

Он отворил дверь, жестом пригласив меня войти. Зажмурившись, я шагнула внутрь, чувствуя себя как в плохом старом кинофильме, когда невинно осужденного заключают в острог.

Едва я вошла, позади меня закрылась дверь. Затем охранник запер ее, многозначительно погромыхав своими ключами. И ни говоря больше ни слова, ушел.

Мы со Степаном оказались в тесноватом и душноватом помещении примерно шести метров величиной. Дно комнатушки было устлано соломой, в углу красовалась грязная параша с рукомойником, а возле малюсенького оконца — узкая кровать.