Крутое наследство

Глава 5

— Э-э, — замялась я, не зная, что ответить. — Ну, так говорят. Но я в этом вовсе не уверена.

Валериан Иванович не сводил с меня проницательного взгляда. И мне казалось, что взгляд этот просвечивает меня, как рентгеном. Внезапно глаза мужчины под очками засияли теплым светом, он выскочил из-за стола, бросился ко мне и протянул руку.

— Очень, очень рад, Светлана, — закивал он своей большой головой так приветливо, что я даже растерялась. — Очень рад, что вы остались и страшно рад видеть вас в наших рядах. Помощь потомственной ведьмы нам ох как пригодится.

Я растерянно посмотрела на Кирилла. Тот кашлянул. Валериан Иванович моментально обернулся в его сторону и немного смущенно отошел от меня.

— Ах, да, что ж это я, — сконфуженно пробормотал усач, вытирая огромным носовым платком запотевшие стекла очков. — Набросился на девушку, которая даже не в курсе…

Он не закончил свою фразу, метнувшись назад к столу. Принялся рыться на нем, разметая во все стороны бумаги, свитки и книги. Мы с парнями во все глаза глядели на это представление. Я с недоумением. А Кирилл с Максимом — с плохо скрываемым весельем на лицах. Должно быть подобная импульсивность Валериана была им не в новинку.

— О, нашел, — ликующе провозгласил мужчина и вытащил из вороха бумаг какую-то невзрачную книжонку серого цвета. — Сейчас мы посмотрим, как вас привести на путь.

И смешно шевеля губами как ребенок, он принялся зачитывать в книжонке нужные места.

Я вопросительно посмотрела на Кирилла. Меня волновал вопрос насчет пути. Какой путь? Путь магии?

Но Кирилл в ответ лишь пожал плечами. Сидел он метрах в трех о меня по диагонали, поэтому разговаривать было крайне неудобно.

Тем временем я размышляла о жене Валериана. Отчего-то эта тощая, мрачного вида женщина мне категорически не понравилась. Было в ней что-то отталкивающее. Интересно, как Валериан с ней уживается? Более неподходящих друг другу супругов я не встречала. Она — чопорная, неприветливая и он — весь лучащийся добротой и пионерским рвением помогать.

— Валериан, забери его, — дверь кабинета снова открылась.

Клавдия вошла внутрь, держа на руках толстопузого малыша в памперсе. Муженек, занятый своими делами, не обратил на вошедшую никакого внимания. Та, быстро поняв, что на супруга рассчитывать бесполезно, моментально сориентировалась и окинула нас троих хищным взглядом.

— Ну тогда вы, девушка, подержите, — произнесла не очень молодая мать, и в тот же миг у меня на руках оказался улыбающийся и пускающий слюни увесистый младенец.

Не успела я открыть рот, как шустрая Клавдия уже закрывала дверь. На прощание она просунула свой длинный нос в щелочку и проворковала скрипучим голосом:

— Я на рынок, отлучусь на полчаса, не больше. Присмотрите за Гаврюшей.

И была такова.

Из шока меня выдернул веселый смех Кирилла. Вторил ему Макс. Ребята покатывались со смеху, глядя на выражение моего лица. Маленький Гаврюша уже успел обслюнявить мне подбородок и теперь тянулся губами к волосам, чтобы зажевать и их.

Его отец, пребывая мыслями в райских магических кущах, ничего не замечал.

— Тебе идет, — лопаясь от смеха, простонал Максим. — Прямо как мадонна с жирным младенцем. Да он даже немного похож на тебя…

И вместе с Кириллом они еще громче покатились от смеха.

Мне стало совсем не до смеха. Что имел в виду Макс? Что этот толстый носитель памперса похож на меня? Уж не намекает ли наглец, что я такая же жирная?

От негодования у меня перехватило дыхание. А ведь Кирилл тоже смеялся над этой шуткой.

Едва я открыла рот, чтобы съязвить что-нибудь в ответ, как Валериан наконец поднял глаза от своей книжонки. Он ошалело захлопал рыжими ресницами, увидев сидевшего у меня на руках Гаврюшу. Потом мигом подскочил.

— Ах ты мой сладкий, — заворковал он, протягивая мне книгу и беря младенца. — Пришел навестить папочку, надеюсь, ты не отгрыз тете ухо?

Беспрестанно бормоча, он удалился с сыном за свой письменный стол. Я вздохнула с облегчением. Что ж, потери не так уж велики. Подбородок я уже вытерла влажной салфеткой, а волос Гаврюша съел не слишком много. Хорошо, что мать не забыла натянуть на него памперс, а то боюсь, мой ущерб мог быть куда больше.

Однако, от Валериана Ивановича такой прыти не ожидаешь при первой встрече. Надо же, заделать под шестьдесят младенца! Про его остроносую жену я вообще молчу. Не могла себя представить без душевной боли, что кто-то в своем уме захочет заняться с ней любовью.

— Ну как, прочитали? — прервал мои размышления об его семействе счастливый папаша.

Он восседал за столом, безмятежно поигрывая с младенцем.

— Нет, не успела, — смущенно пробормотала я, поскорее открывая книжку.

Она была испещрена каллиграфическим шрифтом, похожим на рукописный. Чернила были полувыцветшие, темно-красные. Вишневым соком писали что-ли, думала я, листая страницы.

Спустя пару секунд я поняла, что ничего не разберу в этом витиеватом почерке. Зато могу по крайней мере полюбоваться на картинки. Их было немного, но они были понятны без слов.

Кошки с пристальным взглядом, летучие мыши, пугающего вида существа в шерсти… И тут я наткнулась на нечто знакомое.

— Гоблецы! — радостно воскликнула я и показала всем нужную страницу.

Кирилл, каким-то образом моментально оказавшийся за спинкой моего кресла, склонился над книгой, щекоча мне шею черными прядями. Максим тоже подсочил на стуле и оказался возле с другой стороны. Даже Валериан не сдержал удивленного возгласа и с Гаврюшей наперевес кинулся к нам. Все они молча уставились на изображенное на книжных страницах мерзкое существо с разверстой зубастой пастью.

— Так вот, как они выглядят, — задумчиво пробормотал Кирилл. — Теперь хоть знать будем, с кем дело имеем.

— Я примерно так их и представлял, — негромко произнес Валериан.

— Да уж, — отозвался Максим. — Отвратительные твари, а кусаются больно как!

Он вытянул вперед ногу и приподнял брючину джинсов. Вся его голень были испрещрена многочисленными ранами, к счастью уже полузажившими.

Валериан, глядя на ногу Макса, озабоченно зацокал языком. Потом сунул ему сына, и пока парень остолбенело стоял, держа Гаврюшу не вытянутых руках, выбежал из кабинета. Вернулся через пару минут и протянул Максиму какую-то склянку, заполненную подозрительного вида желтоватой жидкостью.

— Вот, — с гордостью проговорил хозяин дома. — Клава сама готовила, под моим чутким руководством. Протирай раны утром и вечером.

— Спасибо, — пробормотал Макс, с нескрываемым облегчением меняя Гаврюшу на склянку.

— Вот здесь, — ткнул толстым пальцем Валериан Иванович на одну из страниц книжонки.

Мы молча уставились на непонятный текст. Даже картинки там не было.

— Что это? — спросил Кирилл.

— Ритуал, — пояснил Валериан Иванович, укачивая Гаврюшу. — Который надо провести. Так, новая луна пятнадцатого, вторая четверть двадцать второго… Ага, через три дня.

— Так тут же ничего не понятно, — растерянно возразила я. — Ни слова не разберу.

— Надо всего лишь прочитать, — заметил Валериан Иванович. — Не важно, понимаешь ты или нет. Магия свое дело знает и сработает в любом случае. Естественно, если у тебя имеется малейший к ней доступ. А у тебя он есть, в отличие от нас.

— Это на каком языке хоть? — не унималась я.

— На старорусском, — охотно пояснил ученый. — Похож на нынешний весьма, только произношение другое. Ну и сами буквы пишутся непривычно для нас. А так, когда глаз привыкнет, все понятно станет, практика нужна.

Горя энтузиазмом, он подошел к столу и принялся чертить на большом листе бумаги какие-то символы. Гаврюшу он посадил рядом, прямо на кучу бумаг. Малыш был этому явно рад, жамкая пальчонками все, что попадалось под руки.

Начертив, Валериан Иванович вынул ножницы из ящика стола и дал Максиму бумаги с символами, велев их вырезать. Меня и Кирилла он таинственным жестом поманил к себе.

Затем открыл стенной шкаф и как фокусник вытащил оттуда несколько нелепых балахонов.

— Что это? — Кирилл опешил не меньше меня.

— Мантии, — с ужасно довольным видом заявил валериан Иванович. — Вы ведь не думаете проводить колдовской ритуал без соответствующего облачения?

Я если честно не думала его и вовсе проводить, в облачении или без. Но ведь Сила? Как мне ее иначе получить, чтобы перестали умирать неповинные ни в чем люди вроде тетки Риммы?

— Это точно поможет? — с сомнением спросила я, расправляя пахнущую нафталином ткань.

— Не сомневайся, — чуть обиженно ответил Валериан Иванович. — Эти мантии мне достались на онлайн аукционе в Праге. Они когда-то принадлежали самой графине Батори.

Кто такая графиня Батори я не знала, и не испытывала большого желания узнать. Но Кирилл, услышав это имя, почему-то вздрогнул.

— Вы уверены? — повернулся он к Валериану.

— Безусловно, — расплылся тот в широкой улыбке, радуясь, что наконец хоть кто-то по достоинству оценил его находку. — Сомнений нет. Я провел экспертизу, сравнив ДНК потомков графини и имеющиеся на мантиях следы…

Он еще долго что-то бормотал, попутно возясь с Гаврюшей и пытаясь разложить пол порядку в хлам разваленные бумаги на столе.

Макс закончил вырезать и подошел к нам, демонстрируя бумажные символы, весьма похожие на свастику.

— Отлично, — деловито прокомментировал Валериан. — Их следует покрасить в черный цвет. Еще вот что…

Он рывком открыл верхний ящик стола и вытащил оттуда серебряное распятие приличного размера. Затем протянул его мне.

— Это мне? — осторожно взяла я него из рук дорогую вещь. Которая к тому же оказалась весьма тяжелой. — Зачем?

— Обороняться, — оптимистичным голосом прогудел наш куратор. — Ритуалы эти, знаете ли, своеобразны, всякое случиться может…

Он не договорил. Но мне уже и без того было ясно, что я вляпываюсь в какую-то стремную авантюру. Эх, развернуться бы сейчас, да уехать подобру-поздорову домой. Там ведь уж и работушка заждалась, и мама, и жизнь обычная…

Но тут мой взгляд упал на стоявшего рядом серьезного Кирилла, переставшего скалить зубы Макса, Гаврюшу, тянувшего в рот какое-то перо… Придется все-таки сказать на работе, что я села на больничный.

Когда мы приехали домой в Забубенье, я уже ощущала жуткий голод. Ребята по дороге предлагали перекусить в уже знакомой столовой, но вспомнив неприветливую Марусю, я отказалась.

Дома я поджарила яичницу, заварила шиповник и уселась поглощать скромный обед в одиночестве. Кирилл остался в клубе с Максом, сказав, что вернется в дом Игнатовых вечером.

Сейчас, когда ни одного покойника на территории дома не осталось, мне было куда проще находиться здесь одной. Поэтому я ничего не имела против посещения Кириллом его друзей. Вот только наличие там Альбины меня смущало.

Я вяло поковыряла яичницы. Только чтобы отменный аппетит, а вот надо же. Стоило вспомнить Альбину, как есть совершенно перехотелось.

Ну ничего, зато пока есть время, можно заняться поиском той таинственной Книги, о которой говорила покойная бабка Варвара. Я все еще не до конца верила, что это было наяву, но чем черт не шутит. А вдруг? И если найденная книга поможет мне хоть как-то поискать ее стоило.

Вдруг острый приступ страха пронзил меня. Отдышавшись и списав все на паническую атаку, я продолжила свой нехитрый обед. Однако, спустя несколько минут опят предалась невеселым размышлениям. Мне казалось, что в самом воздухе ощущалось что-то такое… Как будто все затихло перед грозой. И я отчаянно боялась, что следующий удар придется на кого-то дорогого мне. Тетка Римма пострадала первой, поэтому я не должна допустить, чтобы умер кто-то еще.

Я решительно двинулась к комнате, где раньше жила бабка. Находилась ее каморка в самом дальнем конце коридора, напротив сеней. Дверь, обитая листовым железом, была закрыта снаружи на мощный крюк. Хоть замка амбарного не было, и на том спасибо.

Так, ворча себе под нос, я не без труда приподняла вверх тяжеленный тугой крючок. Да уж, заперла комнатушка бабки на славу. К счастью, я была не дохлая кисейная барыня вроде Ангелины и вполне могла где надо, приложить физическую силу.

Со скрипом отворилась дверь. Внутри было темно и пыльно. Сообразив, что окна зашторены и потом такая тьма, я кинулась их открывать. И правда, когда беленькие занавесочки сдвинулись, стало намного светлее.

Я огляделась. Железная кровать с шариками на концах, высокая гора подушек на деревенский манер, стол-бюро для письма с придвинутым к нему простым стулом… Книг никаких было не видно, хотя книжные полки красовались в нескольких местах. И лаже на прикроватной тумбочке я разглядела менее пыльное прямоугольное пятно, поняв, что здесь наверняка лежала кипа книг. Куда же дела их тетка?

Я заглянула под кровать, в ящики бюро, даже в платяном шкафу порылась. Но там, среди пыльных старомодных нарядов ничего интересного не оказалось. И никаких таинственных сундуков и прочей подобной сказочной мебели в комнате бабки я тоже не обнаружила.

Пришлось, несолоно хлебавши, покидать комнату. В дверях я наткнулась на Кирилла, от испуга чуть не выронив ручной фонарик.

— Ох, напугал! — непроизвольно схватилась я за сердце. — Предупреждать надо.

— Так я же не знал, что ты здесь, — принялся оправдывать парень. — Гляжу, дверь отворена, пошел посмотреть, а то мало ли что…

— Ничего там нет, — с досадой сказала я. — Хотела Книгу ту поискать, все перерыла, нет ничего. Вообще ни одной книги нет. Думаю, тетка Римма их все куда-то спрятала. И думаю, что от меня.

Кирилл кивнул головой, соглашаясь со мной. К тому времени мы уже сидели в залитой солнцем кухне. Здесь, в отличие от бабкиной комнаты, было гораздо веселее. И как она жила в столь мрачной обстановке? Я вдруг поняла, что ничегошеньки о своей родной бабушке не знаю. А ведь она по утверждению Кирилла была не последней здесь фигурой, причем как среди людей, так и на той стороне, магической.

С досады я хлопнула ложкой по столу. Кирилл удивленно поднял глаза от смартфона, в которой напряженно вглядывался.

— Ты чего? — поднял он вверх черную бровь.

— Надо сходить к бабе Люсе, — заявила я, вставая. — Срочно. Вот прямо сейчас. Полнолуние завтра, ритуал этот… До его проведения мне необходимо с той бабусей поговорить.

Кирилл встал и не говоря ни слова, принялся натягивать на себя куртку.

Вместе мы вышли из дома и направились ко клубу. Там прихватили скучающих Максима с Альбиной и уселись во внедорожник.

Я думала, что бабка Люся живет здесь же, в деревне, однако Максим, сидевший за рулем, уверенно проехал все дома и вырулил за околицу. Впереди виднелся только присыпанный снегом узкий тракт, темный лес и все. Ни огонька. Эта дорога вела, насколько я помнила, на кладбище. Вроде бы именно по ней мы отвозили хоронить бабку с теткой.

— Эй, мы куда едем? — с беспокойством просила я. — К бабе Люсе же надо. Ты уверен, что она в лесу живет?

— Если бы в лесу, — хмыкнула Альбина. — На кладбище не хочешь?

Я в недоумении уставилась на нее. Молчание повисло в салоне машины.

— Кирилл, это правда? — дотронулась я рукой до плеча сидевшего впереди парня.

— Да, — отозвался он. — Прости, надо было раньше сказать. Но я думал, ты знаешь уже.

— Нет, я не знала, — ошарашенно пробормотала я. — А где она живет там? В склепе?

— Вот сейчас сама и посмотришь, — лихо надавил Максим на педаль тормоза.

Машина застыла.

Кирилл помог мне выйти. Альбина неодобрительно на это посмотрела и резко вылетела из авто, стукнув дверцей.

— Мы сами к ней подходы делали, и не раз, — признался мне Кирилл. — Но бабка ни в какую. Не буду с вами разговаривать и все тут, кремень да и только. А знает она многое. Так что теперь на тебя вся надежда. Ты все-таки наследница и все такое…

Последние слова он произносил, уже колотя в дощатую дверь неприметного маленького домика и впрямь стоявшего возле кладбища. Только тонкий ряд елок отделял дом бабы Люси от мест упокоения. Поэтому в первый раз я его и не разглядела.

На стук Кирилла никто не отозвался. Тогда он просто толкнул дверь, та легко поддалась. Мы вошли. Не без приключений, потому что Альбина, входя, нелепо споткнулась на ровном месте и упала бы, если бы ее не поддержал вовремя стоявший рядом Кирилл. Мне же показалось, что она так делает специально, чтобы только к нему лишний раз прикоснуться.

Внутри было довольно темно и душновато, как будто баба Люся очень сильно натопила печь. Альбина брезгливо повела изящным носиком и вздохнула. Я хотела ей сказать, какого черт она ездит, если ей все это не нравится, но не успела

Потому что учуяла тоже. В доме сильно пахло. Как в больнице, где лежат тяжелые пациенты. В воздухе витал сладковатый аромат больного человека, лекарство и еще каких-то трав.

Максим толкнул следующую дверь, и мы оказались в гостиной, которая служила хозяйке и спальней, и кухней. Возле окна на кровати лежала баба Люся. Но в каком виде! Она была изможденной, постаревшей, от былой живости и прыгучести не осталось следа.

Увидев входивших первыми Максима и Альбину, она нахмурилась, но потом, когда увидела меня, посветлела.

— Пришла-таки, — прокаркала она и протянула мне руку.

Оглянувшись на ребят, я осторожно прошла к больной и приняла протянутую ладонь. Та была тонкой, сухой и твердой. И как мне показалось, какой-то безжизненной.

— Успела все же, — прошелестела баба Люся. — Сядь, поговорить надобно.

Я пододвинула табуретку и уселась рядом с умирающей.

А то, что бабка умирает, я не сомневалась. Уж слишком невзрачно она выглядела.

— Эй, а вы там стойте! — на удивление грозным голосом гаркнула бабка на рябят, которые, осмелев, тоже хотели подойти к кровати.

Троица испуганно застыла возле двери.

— Вот так-то, — удовлетворенно пробормотала бабка — Не хватало еще, чтобы нас всякие лоханцы без допуска подслушивали.

Что она несет? Но вместо вопроса я лишь кротко улыбнулась старушке. Возможно, она уже в бреду.

— Что с вами произошло? — решила я перевести разговор в более конструктивное русло. — Несколько дней назад вы еще довольно лихо передвигались.

— Это все она! — Опять гаркнула бабка резким голосом и ткнула скрюченным пальцем в направлении двери.

Ребята в испуге шарахнулись.

— Кто? Альбина? — недоуменно спросила я, потому что «она» там была только одна.

— Ведимина! — заорала сумасшедшая бабка и приподнявшись, рухнула на кровать, вся обливаясь потом.

Так и не поняв, кого она имела в виду, я подождала, когда старушка успокоится.

— Вы мне что-то сказать хотели?

— Да, — горячо зашептала баба Люся, придвигая седую голову поближе.

Ее горячее дыхание неприятно опалило мне кожу. Я хотела убрать руку, но бабка схватила меня за запястье.

— Слушай, что скажу, — с трудом выговорила она. — Варварушки больше нет, я тоже ухожу. Защитить тебя некому, на этих своих шелкоперов не надейся! Завтра полнолуние и ты завтра же, слышишь меня, завтра же, обязательно должна примкнуть к Силе.

Она принялась шарить под подушкой и наконец вытащила оттуда какой-то узелок. Она сунула его мне в руку и произнесла:

— Ритуал делай по Серой Книге, она у тебя, знаю. Перед этим все в круге травой обсыпь, что в узелке, это поможет.

— Для чего поможет?

— От нечистой поможет, — устало выдохнула бабка и опустилась на подушки.

Она еще какое-то время полежала, тяжело вздыхая. Я ее не торопила.

— И берегись ведимины, — произнесла она наконец. — Та тебя со свету сжить хочет. И ведь добьется своего, если ты баланс не восстановишь. Завтра же начинай, завтра же. Да Книгу Синюю найди, что Варварушка спрятала.

— А где эта книга? — в отчаянии выкрикнула я. — Все обыскала в ее комнате, нет ничего там.

— Римка дура все убрала, думала, лучше сделает…. А ты ищи, — строго сказала бабка. — Сила приведет. Я тебе дополнительную защиту поставила, на первое время хватит, потом сама.

— Спасибо большое. Еще вопрос, не умирайте, пожалуйста, — чуть не зарыдала я, глядя как старушка прикрывает глаза. — Ведимина это кто?

— Это зло, — глаза бабки широко открылись, да так и застыли, навечно глядя в потолок.

Я повернула к ребятам залитое слезами лицо. Те моментально поняли, что уже можно подходить. И вскоре все сгрудились возле кровати умершей.

— Ее хоть есть кому хоронить? — спросила я, сжимая в руке узелок и замечая на нем пристальный взгляд Альбины.

— Сами похороним, — пробормотал Макс, оглядывая взглядом помещение. — Тут к тому же недалеко. Жила бабка, как в восемнадцатом веке, похоже.

Я тоже посмотрела по сторонам. У бабы Люси была всего одна комната. Никаких книги, артефактов и прочих чудес здесь не было. Только сушеные пучки трав под потолком да с полсотню склянок с неаппетитным содержимым. Альбина открыл одну склянку и понюхала.

— Фу, — произнесла красотка, морщась. — Гадость какая-то.

— Не трогай, — велела я ей, сама не ожидая от себя столь командного тона.

Альбина свысока глянула на меня, но ничего не сказала. Мне же было просто неприятно, что она по-хозяйски распоряжается тут. А бедная старушка уже не может ей ничем ответить.

Накрыв покойницу с головой простыней, мы гуськом вышли из ее дома. На крыльце меня чуть не сбил с ног разыгравшийся ураганный ветер.

— Да уж, погодка, — удержал меня за руку от верного падения Кирилл. — Едем домой, быстрей.

Вприпрыжку мы побежали к машине. И бежать то было всего метров пятнадцать, однако на полпути я все-таки упала. Но повалил меня на землю не очередной порыв ветра, а на удивление мощный удар кулака Альбины. Удар угодил мне по переносице, чуть не сломав ее. По крайней мере я, могла поклясться, что ощутила какой-то хруст внутри носа.

Я упала на колени, судорожно пытаясь хоть что-то разглядеть в метели. За что она меня так приложила? Неужели настолько ревнует Кирилла? И тут увидела.

Прямо на меня двигался высокий силуэт голубоватого оттенка. Он чуть светился и выглядел весьма угрожающе.

— У-у-у, — завывало чудище, обнажая острые клыки.

Альбина, Макс и Кирилл, выставив вперед руки с миниатюрными распятиями, обходили чудище кругом. Одна я валялась на земле всеми брошенная…

Едва я успела подумать об этом, как тут же была поставлена на ноги Кириллом. Он стряхнул с меня снег и не спрашивая ни слова, быстро сунул в машину. Сам же вернулся к друзьям, продолжая удерживать полупрозрачное чудище на расстоянии. Спустя пару минут светящаяся масса лопнула, оставив на снегу лишь чуть светящийся голубым снежное пятно. Ребята устало плюхнулись на сиденья.

— Что такое там было? — придерживая переносицу, спросила я — И почему ты меня ударила?

Со вторым вопросом я повернулась к Альбине, полная решимости немедленно добиться объяснений.

— Она по ошибке, — угрюмо буркнул Максим. — Вупырь сразу за тобой стоял, вот Альбина и не рассчитала силы, рассекла тебе распятием нос.

Так это было еще и распятие! Недаром для тщедушного кулачка удар мне показался слишком сильным. А оказывается негодяйка огрела меня металлической фиговиной!

— Ну спасибо, конечно — пробормотала я. — Мне как раз сломанного носа перед завтрашним полнолунием и не хватало.

— Извини, — негромко произнесла Альбина. — Я просто тебя защищала.

Ее серые глаза сверкнули в темноте салона машины. Мне отчего-то показалось, что она лжет.