Крыса

Ольга Комарова КРЫСА

Никто и не заметил, как выросла эта сиротка. Да она вовсе и не была сироткой — это ее выдумка так себя называть. Ее родители были очень бедны, но это не означает, что их не было совсем. Она выросла и объявила:

— Я хочу быть женой царя.

— Как же ты можешь быть женой царя? — спросила мать. — Ты, нищая дурнушка, которая до сих пор ходит в рваном детском платьишке, едва прикрывающем зад, хоть я и купила тебе новое — не бог весть какое, зато без дыр и жирных пятен — на последние, между прочим, гроши. Циркачка. Не смеши людей и не позорь родителей.

— У меня вместо души зеркальный шар — как же мне не стать царицей? Царю нужна нищая жена. Новое платье мне ни к чему — не буду же я носить наряд от дешевого портного! Люди еще ни разу не лопнули от смеха, а родителей у меня нет вовсе.

В этот момент отец с матерью сошли с ума и отправились за помощью к художнику, а сиротка принялась грызть яблоко. Откусит кусочек — и смотрит, как из яблока капнет сок — сладкий сок — прямо на траву.

Тем временем пришли мальчишки и поколотили сиротку. Потом они усадили ее на землю, прислонив спиной к дереву. Она разжала кулак — яблоко было не доедено — и она снова откусила кусочек.

— Не дури, — сказал один из окружавших ее врагов, — царь женится не на тебе, а на моей сестре.

— А кто твоя сестра?

— Княжеская дочь. Вот.

— Видишь ли, — задумчиво сказала сиротка, потирая грязным пальцем фонарь под глазом, — у нее и так целое княжество — зачем она царю? Государство минус княжество — вот и все, что ей может дать царь. У царя может быть только нищая женщина, иначе какой же он царь?

— Значит он женится на соседке — принцессе.

— Тогда они останутся ни с чем. Государство минус государство — вот и приехали.

— У твоих родителей есть дом.

— А у меня нет ничего, кроме этого платья, да оно мне и не понадобится, когда я стану царицей. А родителей у меня нет вовсе. Я сиротка. Подумайте получше.

Мальчишки подумали и побежали жаловаться учителю.

— Странно, — сказал тот, — ты что, чокнутая?

— Сирот никогда не видал?

— Во всяком случае, я не видел тебя в школе.

— У тебя школа для царских невест? Будь я чокнутая, я бы давно была замужем за врачом. Что же будет с нашим государем, ежели он меня лишится? Разве ты желаешь, чтобы он утопился?

Тут прибежал наконец художник. Он бежал так быстро, а остановился так резко, что рассыпал все свои краски. Мальчишки бросились собирать их, разгребая огрызки и вишневые косточки.

— Сумасшедшая! Очаровательное дитя! Можно я напишу твой портрет?

— Стану я растрачивать себя попусту! Что же останется царю? Разве может царское величество отразиться в раскрашенном зеркале? — сиротка вынула еще яблоко.

— Слушай, — учитель подмигнул художнику, который от волнения опустился на траву рядом с левым сапогом стоявшего на посту полицейского, — а царский сын тебя не устраивает?

— Не сбивай меня с толку. Какой де это царь, если не им все кончается. У царя нет сына. Подумайте.

Все подумали.

— А ведь у царя действительно нет сына.

— Шла бы ты в другое государство, — вмешался полицейский, — сколько от тебя несчастий! Ищи себе другого царя и морочь ему голову.

— Хам. Я здесь живу. Мне нужен лишь наш государь. А других стран нет на свете. Подумайте.

Все подумали.

— А ведь действительно нет.

— А переселяйся ко мне, — предложил художник, так и сидевший у ног блюстителей порядка, — мы венчаться не будем, и при первой же возможности ты выйдешь замуж за царя.

— Ты глуп во всем, что не касается твоего гения. Художник не заменит царя даже на время. А потом что? У меня будет художник, значит, от царя мне достанется царство без художника. Не обижай меня, нищую девушку.

А в двух шагах, под кустом, заседали демократы.

— Вы только послушайте, что говорит эта гнусная монархистка! Эй, разве царь хозяин земли?

— Конечно, уважаемый председатель.

— Не совестно тебе лизать подножие трона этого мрачного деспота?

— Не совестно. Я невеста его.

Демократы обиделись и ушли заседать под другой куст, подальше.

— Ну разве так можно, — пожурил сиротку учитель.

— Если победят эти болваны, я кончу в публичном доме.

— Почему? — оживился художник.

— Царство общее, значит, и я общая?

— Очень ты нам нужна, — послышалось из‑за куста.

Сиротка зевнула и пристроилась спать у стены дворца.

Тут появились заговорщики с листовками, бросили их в толпу и, громко топая, разбежались. Все, включая полицейского, углубились в чтение. Оказалось, что под тем вторым кустом сидели сумасшедшие родители, и они вместе с демократами придумали вот какую пакость.

Наутро сиротка проснулась и, задрав голову, посмотрела на окно, которое в этот момент распахнулось, и оттуда высунулся человек в короне.

— Ты сиротка? — спросил тоскующий царь.

— Разумеется.

— Заходи.

И царская невеста поплыла к украшенной резьбой двери.

— Теперь меня будут окружать красивые вещи, — подумала она, — и не будет болеть моя зеркальная душа.

Споткнувшись обо что‑то, она вдруг заметила, что это учитель у нее под ногами.

— Тебе чего?

— Деточка! Зачем же ты ешь лук по вечерам? Вредная мужицкая привычка. Как же царь тебя целовать будет?

— Врешь, не ела я лука. Я только яблоки ем.

— Ну значит, это твой природный запах. Что свидетельствует о принадлежности к низшей касте.

— Врешь?

— Вру. А если нет?

Врет? — думала сиротка. — А если нет?

И она пошла к художнику. А тот, завидев ее, убежал. А мать сказала: что‑то нынче возле дворца луком запахло… Тогда несчастная невеста отправилась на базар. Мальчишки побежали впереди, чтобы предупредить народ, и когда сиротка шла мимо торговых рядов, люди шарахались от нее, зажав носы. «Врут? — думала она, — конечно, врут. А если нет?»

Неподалеку от рыночной площади в деревянном домике жил музыкант, который, играя всю жизнь на саксофоне, давно утратил способность различать запахи. Сиротка вошла и села на пол.

— Тебе со стороны виднее. Врут или нет?

Музыкант протянул сиротке чашечку кофе.

— Я думаю врут.

— А вдруг нет?

— А хочешь, я научу тебя играть на саксофоне?

— Нет, маэстро. Не отнимай у меня музыку. На что мне царство без музыки?

— Из тебя выйдет прекрасная музыкантша. Я возьму тебя в свой ансамбль — такой будет джаз — весь мир сойдет с ума. Я чую в тебе талант. А?

— Нет у меня таланта. Ничего нет. Я сиротка.

Тут в окно влетел большой камень и убил музыканта. Сиротка поставила чашку на стол, взяла под мышку саксофон и вышла на крыльцо.

Толпа свистела и размахивала флагами с надписью:

«Долой луковую царицу!» В переулке демонстранты давились от смеха, а отец с матерью стояли на коленях.

Сиротка задумчиво дунула в саксофон и отправилась странствовать. Она пришла в чужую землю и, разыскав в лесу охотника, спросила, правда ли, что от нее пахнет луком. Но охотник говорил на чужом языке, а она на родном. Чужой охотник не понял родного языка, и неумытая сиротка побрела дальше. Колдунья тоже ничего не смогла ей ответить. Тогда ей пришлось вернуться на родину.

Из жалости ее взяли на работу в ночное заведение «Конфуз», что напротив домика умершего музыканта. По–прежнему у нее было только детское платьице и чужой саксофон, из которого она по вечерам извлекала весьма странные звуки — ее там и держали за дурочку. Играть она так и не выучилась, да и не хотела — душу берегла. А сколько ни пыталась хозяйка убедить ее, что раз уж она тут — могла бы и с гостями подзаработать, — все не слушала. «Царская невеста блюдет девственность», — отшучивалась хозяйка.

Свет, желтый и липкий, заливал столики, которые со временем тоже стали желтыми и липкими. Сиротка сидела на полу, пряча свои пустые глаза. С саксофоном она не расставалась. Пьяный поэт бренчал на лире, полицейский плясал с самой молоденькой из девиц, художник давно уронил голову на стол. Тут пришел один князь и сказал, что царь не знает, куда себя девать от тоски.

Сиротка встала и пошла к выходу, продолжая дуть в саксофон. Никто ее не остановил.

— Ты постарела, — сказал царь.

Она кивнула.

— И до сих пор сиротка? Долго же ты шла. А знаешь, что я тебе не царь? Знаешь, что мало моего царства для зеркального мира? «Блаженны нищие духом…» — помнишь, что дальше?

— И не поцелуешь меня? Разве от меня пахнет луком?

— Дура. Шла бы от греха.

Ночь, день сидит сиротка у дворцовой лестницы, смотрит пустыми глазами на свои грязные ладони. На вторую ночь из дворца выходит царь.

— Ты куда ползешь, царь?

— Топиться иду.

— А…

Царь удалился, сиротка превратилась в крысу — это первое, что пришло в голову. Крыса вырыла норку и хотела втащить туда саксофон, но он уместился лишь наполовину. Шла мимо монахиня, наклонилась и постучала по саксофону. Крыса высунула острую мордочку.

— Надо было богу молиться, — сказала монахиня.

— Нужна ты богу!.. — сказала крыса.