Кто же подоит козу?

Творчеству любимых писателей-фантастов моего советского детства, благодаря которым оно стало действительно счастливым: Ивану Ефремову, Киру Булычёву, братьям Аркадию и Борису Стругацким, ну и, само собой, первому полёту человека в космос посвящается.

«Если что-то я забуду,

Вряд ли звезды примут нас».

(Роберт Рождественский)

– Тем более не знал он и не мог предполагать, что некоторое время спустя вслед за кораблём, стартовавшим с Сары-Озека, на другом конце планеты, в Неваде, поднялся с космодрома американский корабль с той же задачей, на ту же станцию «Паритет», на ту же орбиту «Трамплин», только с иным ходом обращения1, – возмущённо зачитал вслух Васька, срывая на ни в чём ни повинном классике советской литературы изо дня в день копившееся раздражение – Нет, Гаечка, как тебе это нравится, а?

– И чем же доблестному покорителю космического пространства на этот раз не угодил старик Айтматов? – насмешливо поинтересовалась крепко сбитая молодая женщина, с удовольствием рассматривая насупившийся профиль рядом лежащего собеседника.

– Хм, – иронично хмыкнул уже почти вернувший самообладание Васька, – Видишь ли, даже стрелочник Едигей2 не мог предположить, что кому-то взбредёт в голову стыковать два космических корабля одновременно к одной орбитальной станции, да ещё и, нет, ты только подумай, Гаечка, на встречных орбитах3!

– Что значит «даже», Вася? – нарочито грозно нависла над молодым мужчиной такая же молодая женщина, – И что вы имеете против работников железнодорожного транспорта?

– Что я имею против прекрасных работников и, особенно, работниц железнодорожного транспорта? – переспросил Васька, с охотой, хотя и несколько невпопад, поддерживая извечную игру между изголодавшимися по ласке мужчиной и женщиной и сноровисто подминая под себя подавшееся навстречу тело последней, – А вот что имею, то и…

Пожалуй, именно сейчас и не столько из чувства приличествующей случаю, а потому и вполне уместной деликатности, сколько по запоздалой необходимости, можно отвлечься от происходящего и пояснить, что мужчину звали и вовсе даже не Васькой, а Аввакумом.

Местом постоянной работы молодого человека, где он, по крайней мере, ещё до недавнего времени исправно числился, была организация, которая, скажем так, имела отношение к освоению околоземного космического пространства, и, соответственно, легко догадаться, что в качестве его бессменного позывного использовалось понятие, определяющее зону некоего безвоздушного пространства, сиречь, вакуума.

Родители Аввакума, не смотря на корнями уходящее в века исконно русское и, более того, наскрозь рязанское происхождение, были в своё время довольно большими оригиналами, и, не имея никакого отношения ни к еврейским иудеям, ни к русским старообрядцам, своего единственного сына назвали так по его незаурядным физическим показателям4.

Васькой же Аввакума, кстати говоря, и впрямь, вполне из себя такого рязанского парня, с первых же дней их вынужденного знакомства окрестила Гайка, шестой год числящаяся монтёром пути на местном ответвлении железной дороге, но по какой-то неведомой даже начальству производственной необходимости и в нарушение норм техники безопасности оставленная в одиночку обслуживать этот богом и людьми забытый в степи полустанок5.

Впрочем, для наилучшей ясности изложения этой до сих пор не до конца понятной даже многим компетентным специалистам истории, которая навсегда переплела линии судьбы не только этих столь непохожих друг на друга молодых людей, но и двух настолько же различных космических цивилизаций, надо бы поведать её с самого что ни на есть начала.

А началась она ни раньше, ни позже, а точно 12 апреля 2025 года, когда по скрупулёзным подсчётам внимательных к такого рода делам четырёхпалых альдебаранцев, по понятным причинам использовавших восьмеричную систему исчисления, исполнилось ровнёхонько сто земных лет со дня первого полёта человека в космос.

И ровно в 09 часов и 07 минут по московскому времени6 по всей планете было внезапно прервано вещание всех телевизионных и радио каналов, приостановлена работа офисных программ, самым бесцеремонным образом оборваны сеансы связи мобильных гаджетов.

Между делом, засветились, в том числе, и экраны напрочь отключенных от электрических и коммуникационных сетей различных устройств, а появившееся на них могучего вида человекообразное существо обратилось к каждому из жителей Земли на его родном языке.

В условиях многоязычной планеты, решение подобной задачи потребовало привлечение значительных технических ресурсов даже от продвинутой цивилизации альдебаранцев, а потому не обошлось и без некоторых накладок, но сугубо лингвистического характера.

– Уважаемые россияне! – почему-то безбожно гнусавя, обратился гуманоид в числе прочих и к жителям Российской Федерации, – Приветствуя в этот знаменательный день мужественных землян, прекрасных землянок и производных особей всех промежуточных полов, при попытке классификации которых, к несчастью, безнадёжно завис искин нашей посольской миссии, я поимею честь поздравить вас со столетием первого космического полёта представителя вашей цивилизации и пригласить в наш галактический клуб G-776!

– Ещё один клуб? – несколько рассеяно пробормотал президент страны, в это субботнее утро одиноко восседающий в своём малом рабочем кабинете, – А как же тогда санкции?

– Цивилизации из числа членов клуба, – продолжал вещать посол, – Пользуются у нас всем набором организационно-правовых, финансово-экономических, научно-технических, производственно-технологических, культурно-образовательных, ну и всех тех остальных многочисленных возможностей, которые может предоставить цивилизация Альдебарана и его галактических сателлитов на равноправных, но, понятно, интеграционных началах.

– А никто и не думал, что сыр будет бесплатный! – вставил президент свои пять копеек.

– Лекарства от рака, СПИДа, шизофрении, диабета, астмы, гепатита, инфаркта, инсульта, болезни Альцгеймера и всех прочих без исключения тяжёлых человеческих недугов ваша цивилизация получит уже после прохождения нашего контрольного теста, по результатам которого хотя бы один из трёх земных испытуемых, представляющих ваши космические державы, должен оправдать наши ожидания к представителям космической цивилизации.

– Какие ожидания? – вновь не удержался президент, до глубины души возмущённый подобным неземным коварством, – Вы сами-то слышите, что говорите, господа?

– Единственное условие предстоящего тестирования заключается в том, что начнётся оно на борту вашей международной космической станции МКС, где мы будем ожидать ваших представителей, начиная с первого июня и по тридцать первое августа текущего земного года, когда оно и, будем надеяться, успешно закончится.

– Метизова и Тарасова немедленно ко мне! – бросил президент в селектор кремлёвского интеркома, ни на минуту не сомневаясь, что означенных им государевых людей найдут и доставят к нему даже в выходной день в любом состоянии и из любого места.

– Критерии их отбора нам не известны, – ставил задачу президент перед вызванными им сотрудниками любимого ведомства, – Времени до начала тестирования осталось мало и, к тому же тестируемый должен удовлетворять требованиям космических полётов…

– Аввакум Захаров! – одновременно выдохнули начальник научно-технической службы грозной организации и его первый заместитель, – В такой ситуации, господин президент, мы, конечно же, не можем быть ни в чём до конца уверены, но, как нам кажется, капитан Захаров лучше всех остальных подойдёт для выполнения задания в ситуации полной или частичной неопределённости! Нет, Виталий Князев7 из группы проекта 630 тоже мог бы, вполне подойти, но после его участия в строительстве крымского моста западная пресса спустит на нас всех собак, если мы отправим его ещё и на МКС! Да и Ленка тоже, ну, в смысле, его жена, господин президент, точно в космос его никогда не отпустит…

– Приятно, чёрт побери! – растрогался президент, – Приятно, что в то время, как наши космические корабли бороздят просторы вселенной, а по всему миру рушатся вековые понятия традиционной любви, брака и семьи, где-то в рязанской деревне Тырново до сих пор сохраняются незыблемые семейные устои. Хрен с ним, с этим Князевым и большой привет его Ленке! Ну да ладно, Захаров, так Захаров! За работу, товарищи офицеры!

Полтора месяца – срок достаточно большой и одновременно маленький. А если учесть и то неизбежное объективное обстоятельство, что используемый при взлёте и посадке спасательный скафандр, равно как и ложемент, для каждого космонавта изготавливаются в индивидуальном порядке с многочисленными примерками и подгонками на протяжении нескольких недель, то этот срок становится катастрофически маленьким.

Кроме того, необходимо учесть и тот малоизвестный широкой публике факт, что столь милая зрительскому глазу невесомость на самом деле является далеко не такой приятной вещью для непосредственных участников космических полётов, и обычно требует, как минимум, нескольких дней дополнительного времени для физиологической адаптации.

Тем не менее, всего лишь через четыре недели, которые работникам всех наземных служб пришлось провести в сверхударном авральном порядке, старенький как полуторка, но ещё вполне себе надёжный и вечный как жигулёвская «копейка» «Союз» успешно стартовал с космодрома «Байконур» и благополучно доставил на орбиту полномочного представителя земной цивилизации от Российской Федерации доктора социологических наук полковника Вениамина Тарасова, а вместе с ним и космонавта-исследователя Аввакума Захарова.

– Хай, Бенни! – жизнерадостно поприветствовал полковника уже находящийся на борту его заокеанский коллега и полномочный представитель от США Джеффри Стивенсон.

– Да и тебе не хворать, Джеффи, – с кисловатой миной вернул любезность Тарасов, все прелести невесомости который, в отличие от своего успевшего адаптироваться оппонента, только-только начал ощущать в виде головной боли и подступившей к горлу тошноты.

Висящий у панорамного иллюминатора китаец Цзиньлун, которого Тарасов также хорошо знал по долгу своей нелёгкой службы, впрочем, как и Золотой Дракон самого Тарасова, только просто кивнул ему с совершенно непроницаемым выражением своего восточного лица и снова вернулся к созерцанию величественных космических ландшафтов.

– Должен вам заметить, коллега, – даже в таком незавидном состоянии не удержался от язвительной шпильки вынужденный российский космонавт, обращаясь к вынужденному американскому астронавту, – Рабочий комбинезон висит на вас как на корове седло!

– Здесь невесомость, Бенни! – ещё шире улыбаясь, не остался в долгу потенциальный противник, – А значит, мой комбинезон по определению не может висеть. Но давайте не будем опять начинать нашу вечную полемику, как-никак мы все здесь делаем общее дело, а потому, абсолютно неважно, чей подопечный пройдёт этот чёртов тест! А комбинезон я одел из-за некомфортной для меня температуры, здесь на станции после расконсервации пока ещё довольно прохладно. Да и своему внуку я обещал снять видео о его героическом дедушке, ха-ха-ха, именно в классическом комбинезоне американского астронавта!