Купальщица

1

Как назвать это моё приключение? Да можно и романом. Или лучше пляжным романом, потому что он начался на нашем нудиском пляже в прошлом году, и продолжается по сей день. Был выходной и я решил поехать на пляж – поваляться голяком, что люблю давно, отдохнуть, а заодно посмотреть, какие новые люди сюда пожалуют. И в этот раз я не ошибся. В то воскресенье на пляж, где всегда яблоку негде упасть, пришла женщина лет так сорока, рыжая, высокая и вполне обаятельная. На ней тогда было лёгкое полосатое платье с открытыми плечами. Отыскав себе место недалеко от меня, незнакомка постелила полотенце и стала раздеваться. Я обратил внимание, что она это делает весьма спокойно и уверенно – «Видать, нудистка с опытом. И большим!» – подумал я и быстро извлёк из свей походной сумки книгу, которую раскрыл для конспирации.

Я смотрел поверх книги на её обнажённое тело, как ребёнок на наряженную ёлку. Круглые плечи, пышная грудь, подтянутые фигура, ноги и ягодицы привлекали меня и возбуждали моё воображение. Всё было в ней сделано для того, чтобы попасть на картину художника!..

Раздевшись, незнакомка сперва слегка размялась, проделав наклоны вперёд и в стороны, выполнив повороты туловища влево и вправо, покрутив плечами туда-сюда и сделав растяжку, а после пошла купаться. Да уж, выглядела эта разминка весьма эффектно! Однако ж не менее эффектной была картина с купанием. Я любовался её грацией во время плаванья! Её движения были легки и спокойны. Руки опускались в воду так плавно, что, кажется, будто они гладят воду; ныряла незнакомка тоже легко, почти не поднимая брызг; да и вообще все её движения были похожи на весьма загадочный подводный танец.

Я глядел на купальщицу, чертовски жалея о том, что не умею плавать: воды боюсь, как кошка – и потому моей смелости хватает лишь на то, чтобы войти, обтереться и выйти прочь.

Накупавшись, незнакомка вышла на берег, вытерлась и легла, закрыв глаза. Я какое-то время ещё маленько посмотрел на неё, как бы взвесив: «не пошлёт ли она меня подальше, если я рискну с ней познакомиться, а заодно и нарисовать её?» Решившись, я достал альбом с карандашом и направился к женщине.

– Здравствуйте! – сказал я осторожно.

– Здравствуйте! – ответила незнакомка, открыв глаза и приветливо улыбнувшись. – Чем могу помочь?

– Как вам сказать… – замялся я. – В общем, я хотел бы с вами познакомиться, а заодно, если можно, и нарисовать вас.

– Насчёт того, чтобы познакомиться, – я не против, – ответила, также улыбаясь, купальщица. – А почему вы хотите нарисовать именно меня?

– Просто вы мне очень понравились, – ответил я, недолго думая и тоже улыбнувшись моей возможной подруге и модели.

– Что ж, это уважительная причина, – иронично согласилась моя собеседница. – Давайте познакомимся! Меня Лариса зовут. Можно просто Лара и на «ты».

– А меня Антон, – сказал я. – Можно тоже на «ты». Ну, как, можно тебя нарисовать?

– Конечно! – сказала Лариса.

– Только ты ляг, как лежала, и помолчи немного, пожалуйста! – попросил я.

– Хорошо! – сказала Лариса и легла снова на спину, закрыв глаза.

Настала тишина, спокойная, как вода реки. Не скрою: рисуя Ларису, я с неописуемым бесстыдством рассматривал её тело с головы до ног, точно или вовсе не видел обнажённого тела женщины, или, вернувшись из долгого и далёкого похода, где до того заскучаешь по своей любимой, по её губам, глазам и так далее, я захотел послать к чёрту все приличия и рассматривать её, целовать, а то и трогать её тело в любом его месте, где мне захочется, без зазрения совести. Да, вот так я смотрел на Ларису; я буквально касался взглядом её милого лица, гибкой шеи, круглых плеч и груди… Господи, прости меня, грешного, но как же мне было хорошо и даже тепло в этот момент!

– Ну, вот и готово! – объявил я, закончив портрет и обратив его к Ларисе.

– Шикарно! – воскликнула Лариса. – Ей-богу, просто здорово!

– Спасибо, – сдержанно улыбаясь, сказал я. – Рад, что тебе понравилось.

– Где ты рисовать учился? – спросила Лариса, разглядывая портрет.

– Да нигде, – ответил я. – Я сам понемногу научился. Сперва рисовал домики, собак, кошек, затем натюрморты рисовал, а, набив руку, потихоньку перешёл к портрету. Да и то, по началу, рисовал лица, а попозже стал пробовать изображать тело человека. А почему я рисую голое тело? Да потому что в этом случаи лучше всего видишь то, как человек сложён – и, исходя предлагаемого вида, понимаешь, как подойти к работе. Да и, наконец, я склонен думать, что художники, писавшие обнажённую натуру, желали подчеркнуть природную красоту человека, которой одарил его Всевышний.

– А сюда приходишь за новым материалом, – иронично заметила Лариса.

– И за материалом, и просто так отдохнуть, – ответил я.

– Любишь нудизм? – спросила Лариса.

– Да, люблю позволить себе побыть немного в естественном виде, – сказал я. – Два года назад дерзнул сюда приехать – понравилось…

– А что тебе именно тут понравилось и что тебя сюда привело? – спросила Лариса.

– Пари с друзьями, – сказал я, смеясь. – Я поспорил, что смогу придти на голый пляж, раздеться и пробыть тут хотя бы часа два. Итог – меня теперь отсюда пряником не выманишь. А понравилось мне тут больше всего поведение людей. Никто в тебя пальцем не тычет, что у тебя, допустим, что-то не так, не хамит, не обзывается…

Лариса с улыбкой покачала головой.

– А на что спорили? – спросила она.

– Да какая разница, – сказал я.

–А и то верно! – сказала Лариса. – А мне мама позволяла всегда купаться голышом. Я помню, летом мы на двух велосипедах могли укатить куда-нибудь в лес, найти там опушку с речкой, раздеться и загорать да купаться, сколько влезет. Или на даче в пруду барахтаемся… То есть, барахтались.

– А что, теперь нет этой дачи? – осторожно спросил я, видя погрустневший взгляд Ларисы.

– И дачи нет, и мамы, – сказала Лариса. – Дача сгорела, а мама, не выдержав этого горя, умерла. И отныне я одна хожу купаться: у сына моего другие интересы и занятья, к тому же он учится в университете; а подружек, которые бы разделяли моё увлечение, у меня тоже нет.

– Прости! – тихо сказал я.

– Ничего страшного! – сказала Лариса и тут же предложила. – Окунёмся?

– Ты иди, а я оботрусь, – сказал я.

– А что так? – спросила Лариса.

– Я плавать не умею, – сказал я, сгорая от стыда за это.

– А хочешь, я покажу тебе, как плавать, – предложила Лариса. – Хочешь?

– Я воды боюсь, – сказал я.

– Не бойся! – сказала Лариса, и тут в её взгляде и голосе появилось что-то волшебное или, лучше сказать, магическое. – Я буду рядом. Пойдём со мной!

На последних своих словах Лариса протянула мне руку и улыбнулась. Я готов был пойти за этой женщиной не то что в реку, а к чёрту в лапы, до того она мне и понравилась, и… полюбилась.

Мы вошли в воду, и Лариса стала мне методично говорить, что и как делать. При этом она не командовала, а говорила тем же магически-мягким голосом, каким она звала меня купаться. И, видно, отчасти под влиянием этой магии, отчасти под влиянием магии очарования Ларисы, я делал всё, что было нужно. Мы решили начать с плаванья на спине. Признаюсь, сначала было страшно и я реально боялся утонуть; однако я по совету Ларисы вспомнил один из законов физики – а именно, что вода покроет моё тело на столько, на сколько оно, тело, её вытеснит. С минуту я просто лежал на воде (привыкал к ней); потом потихоньку стал работать руками… Войдя слегка во вкус, я как-то забыл про свои страхи, будто их и не было. Наконец мы вышли из воды.

– Как ощущение? – спросила Лариса.

– Хорошо, – сказал я. – Но есть лёгкая усталость.

– Это ничего, пройдёт! – сказала Лариса. – А вообще понравилось?

– Ещё бы! – воскликнул я.

Запикал мобильник – Лариса ответила, и выражение лица её резко поменялось с весёлого на не очень.

– Прости, мне надо уехать, – сказала Лариса.

– Дела? – спросил я.

– Да уж! – грустно улыбаясь, ответила Лариса.

– А мы ещё увидимся? – спросил я.

– Я не против, – сказала Лариса, и дала мне номер своего телефона. – Если заскучаешь – звони! Спасибо за портрет.

– А тебе за урок, – сказал я, и мы расстались.

Лариса ушла. Я, проводив её взглядом, слегка загрустил. Это первая моя встреча с женщиной с того дня, когда от меня ушла моя бывшая подруга, и первое расставание. Да, не надолго, но расставание. А мне очень не хотелось с ней расставаться… Однако, грусти – не грусти, а надо было тоже собираться восвояси.