Курт, quo vadis?

* * *

Вот Курт. Он водит автопогрузчик, по-норвежски говоря, — трак. Этим Курт занимается чуть не с пеленок. Служит он в порту. Работа у Курта такая: он подводит автопогрузчик к ящикам, которые свозят на причал со всех концов света, подцепляет их на вилы своего трака и везет на склад, чтобы вещи в ящиках не промокли, не испортились и чтобы ни воры, ни жулики до них не добрались.

Курт не жалеет сил на то, чтоб его желтый трак был в порядке и работал исправно. Несколько раз в неделю Курт смазывает маслом все важные узлы трака. Он знает, что траку нужно. Он об этих машинах вообще все знает. Когда Курту надо похвастать перед друзьями, он обычно говорит, что его трак поднимает десять миллионов килограммов. Но это враки. На самом деле погрузчик поднимает одну-две тонны, что тоже очень много. Сам Курт и ста килограммов не весит. И так почти все люди. А дети редко тянут даже на пятьдесят килограммов, они же мелкие.

Курт работает в порту много-много лет.

В то время, как чуть не все остальные люди занимаются совсем другими вещами — ходят в детский сад, или там в школу, торгуют в магазине, сидят в конторе, проживают жизнь королем, королевой, звездой футбола, доктором, адвокатом, лоцманом или еще чем-нибудь прикольным или не очень, Курт водит трак взад-вперед по причалу.

Каждый понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу Курт в порту.

А за целую жизнь этих понедельников, а также вторников, сред, четвергов и пятниц набирается не мало. А очень и очень много. Если каждый понедельник Курт выпивает 3 чашки кофе, то за 30 лет получается 4680 чашек. А если утром он здоровается со всеми словами «привет, парни», то эту фразу за 30 лет он произнес 1500 раз.

И мы, повторюсь, учитывали только понедельники. А к ним надо добавить все остальные дни. Ведь Курт возит ящики, пьет кофе и здоровается с парнями не только в понедельник, но еще во вторник, среду, четверг и пятницу. А этих дней больше, чем понедельников. Причем ровно в четыре раза.

Короче, ты, наверно, уже сам догадался, что Курт успел за 30 лет перевезти очень много ящиков, выпить довольно много чашек кофе и многажды сказать своим товарищам «привет, парни».

Только дважды выпадали такие понедельники, вторники, среды, четверги и пятницы, когда Курт не работал. В первый раз это случилось, когда он с семьей объезжал мир, питаясь крупной рыбой, а во второй раз, — когда Курта испортили деньги. Кстати говоря, когда он испортился, он стал до того ужасно противным, что несколько недель не вспоминал о своем траке. Но потом, к счастью, исправился.

И теперь давно уже Курт снова хороший человек и работает на траке.

Когда Курт не работает на траке, он проводит время дома с архитектором по имени Анна-Лиза, которую он очень любит. И с которой они, помимо того, поженились и завели троих детей, чтобы Курт играл с ними в саду в футбол, когда не возит грузы в порту.

Пышка Лена самая старшая. Ей одиннадцать, она сутки напролет ест. И больше всего обожает соусы. Ванильный и коричневый так прямо до дрожи. За ней следом идет Шипучка Курт, он выпивает примерно шестьдесят литров газировки в сутки, и под конец уже малыш Бад, которому всего несколько лет, и он поэтому еще ничего не соображает, а целый день ведет себя как ребенок, пристает ко всем со своими почему то, почему это, пока у всех не лопается терпение и они не говорят: «Бад, марш в кровать, пора спать», хотя времени может быть часа три и до «Спокойной ночи, малыши» еще полдня.

На самом деле это ужасно несправедливо, но, к счастью, когда человек так мал, как Бад, он еще не точно знает, что именно считать справедливым.

Другими словами, два Курта, Анна-Лиза, Лена и Бад — семья. С одной стороны, они самая обычная семья и живут как все обычные семьи. Но с другой стороны, они весьма необычные люди. Кстати говоря, это в порядке вещей, что человек одновременно и как все, и ни на кого не похож. Люди вообще так устроены. Как все обычные люди, Курт и его домашние ходят в школу или работают, любят походы и дарят друг другу подарки на Рождество и дни рождения. А по причине своей необычности вытворяют разные чудные вещи. Выдувают за день шестьдесят литров газировки, например, или носят причудливые шляпы, или едят кукурузные хлопья с соком и легким пивом вместо молока. Это Курт любит так есть. Он, видите ли, не пьет молока. Потому что, говорит он, это еда для телят и других недавно народившихся зверушек, это им молоко нужно. А поскольку сам Курт родился довольно давно, то и пьет он сок или пиво.

Как все обычные люди, Курт и Анна-Лиза ходят в гости. Тогда присматривать за Пышкой Леной, Шипучкой Куртом и Бадом приходит няня. Она готовит пиццу, читает вслух интересные книги и ждет, когда вся троица уморится и ляжет спать.

В тот день, когда начинается наша история, Курт с Анной-Лизой как раз были приглашены в гости. Приглашение на этот праздник пришло еще несколько недель назад. Устраивал его у себя дома один мужчина, врач, и женщина, тоже врач. Эти два врача любят часто устраивать вечеринки. Они покупают лакомства и хорошее вино, а когда гости соберутся, ходят среди них и с каждым по очереди заводят беседу о том, какие они прекрасные все-таки доктора.

Возвращаясь домой на своем траке, Курт пытается понять, хочется ему идти в гости или совсем не хочется. Дело в том, что на этих праздниках из водителей траков бывает один Курт, а с остальными, кто не знаком с автопогрузкой, ему не так легко найти тему для разговора.

В этом кругу друзей много архитекторов, коллег Анна-Лизы, и они будут весь вечер обсуждать дома. Эти большие, те маленькие. Еще они любят тут же нарисовать все роскошные дома, которые построили, и долго ими хвастать. Есть среди их друзей учителя, эти вечно строят из себя всезнаек и еще любят бить себя кулаком в грудь и объяснять, что, дай им любого осла, они и его научат всему на свете. А Курт ничего не построил, никого не заучил, и он даже не доктор, поэтому Курт чувствует себя на вечеринках немного одиноко. И довольно часто ему там надоедает и хочется уйти задолго до того, как Анна-Лиза наговорится про свои дома.

Вернувшись домой, он говорит Анне-Лизе, что ему что-то не очень хочется идти в гости.

Не хочется? спрашивает Анна-Лиза.

Не особенно, говорит Курт.

Почему? спрашивает Анна-Лиза.

Там одни врачи, архитекторы и врачи, отвечает Курт.

Но они же наши друзья!

Это правда, говорит Курт, но я не знаю, насколько я готов с ними дружить.

А я так мечтала об этом празднике! говорит Анна-Лиза.

И Курт понимает, что деваться некуда, и покорно надевает на себя лучший костюм и подмазывает усы воском для укладки.

Идти без тебя мне совсем не хочется, говорит Анна-Лиза.

Хоть на том спасибо, отвечает Курт.

Бад, Лена и Шипучка Курт ждут не дождутся няню и все думают, чем же таким-эдаким они сегодня займутся. Придя, няня с порога говорит, что они будут веселиться, обжираться пиццей и, наверно, травить анекдоты про пипиську и какашки.

Бад тут же начинает хохотать над словом какашки. Для него это самое крутое словечко. Курту оно тоже нравится, но он виду не подает, потому что не хочет, чтобы Анна-Лиза считала его ребячливым, особенно сейчас, когда им идти на вечеринку к знаменитым врачам.

Курт и Анна-Лиза едут в гости на траке.

И подходи время от времени поговорить со мной, напоминает Курт.

Я буду весь вечер болтать только с тобой, отвечает Анна-Лиза и чмокает Курта. Но не успевает он запарковать трак, как Анна-Лиза хвост трубой и была такова: уже сбежала к своим архитекторам.

Эй, архитекторы, кричит она издали. Угадайте, какой дом я вчера нарисовала?

Они начинают гадать, а Курт стоит в одиночестве и пьет кофе и делает вид, что ему вполне даже приятно торчать здесь одному, пока все остальные разговаривают с кем-нибудь по-приятельски. Врачей, хозяев дома, зовут доктор Нина и доктор Петтер.

Видя, что Курт давно стоит один, к нему подходит доктор Петтер и спрашивает, как дела.

Курт отвечает, что все о'кей.

Ты так все и работаешь на автопогрузчике? спрашивает доктор.

Да, кивает Курт.

И как тебе это?

Мне всегда нравилось водить трак, отвечает Курт. Это дело я люблю.

Доктор кивает. Смысла только в этом мало, говорит он.

Это как понять? спрашивает Курт.

Я имею в виду, что вождение трака не приносит такой пользы, как разный другой труд, говорит Петтер.

Какой другой? спрашивает Курт.

Мой, например, отвечает доктор. Или моей жены. Мы оба врачи. Заботимся о том, чтоб люди были живы и здоровы. Это дело по-настоящему нужное и важное. Сам посуди, что бы было, если бы все вокруг беспрерывно болели?

Нет, это было б нехорошо, говорит Курт.

То-то и оно, говорит доктор.

Но работа на траке тоже важна, отвечает Курт.

Важная, говоришь? А пейджер у тебя есть? спрашивает Петтер.

Это что за зверь? говорит Курт.

Курт не знает, что такое пейджер! кричит Петтер Нине, которая стоит невдалеке с другими докторами, и они все разом начинают громко смеяться.

Пейджер — это такой приборчик, который мы, врачи, должны всегда носить на поясе, чтобы больница в любую секунду могла нас найти. Если стряслось что-то серьезное, пейджер начинает пищать, и мы со всех ног мчимся в больницу, делаем операцию и берем все под свой контроль.

Нет, такой штуки у меня нет, говорит Курт.

Так я и знал, говорит Петтер. Но теперь я должен пойти к докторам и сказать им что-то очень важное, пока я не забыл. Когда работаешь врачом, все время говоришь что-то важное. Судьбоносное. Ну, бывай, веселись дальше.

Но Курту отчего-то невесело.

Он чувствует себя не в своей тарелке и идет позвать Анну-Лизу домой.

Уже? удивляется она. Мы же только пришли! Садись лучше с нами, послушаешь, тут мои архитекторы рассказывают о больших, красивых домах.

Не хочу я слушать ни про какие дома, говорит Курт. Я хочу домой. И вообще вся эта компания мне не нравится. Друзья называются. Какашки они, вот кто. А ты ничего не понимаешь, заканчивает он.

Я ничего не понимаю?! изумляется Анна-Лиза.

Ничего, говорит Курт. Я поехал домой.

И он садится в желтый трак и едет домой. На душе у него кошки скребут. Во-первых, все его бросили, во-вторых, буквально все кругом умнее его, шустрее, и работа у них нужная и важная, один он самый глупый и ни на что не годный. Эти вопросы, над которыми сейчас думает Курт, вообще мучительные.

На другой день на работе во время обеда с Гуннаром Курт молчалив и задумчив.

Гуннар — начальник Курта, он отличный парень. Хотя у него престранный писклявый голосок.

Что-то ты молчишь, говорит Гуннар. Случилось что?

Да, отвечает Курт. Я разочаровался и не хочу и дальше водить автопогрузчик. Я хочу заниматься в жизни чем-нибудь более важным.

Еще более важным? спрашивает Гуннар.

Более, отвечает Курт.

А что есть более важного, чем водить трак? спрашивает Гуннар.

Все почти, отвечает Курт.

Ты хочешь оставить в жизни след? спрашивает Гуннар.

Хочу, говорит Курт.

Хм, хмыкает Гуннар. А какой именно след хочешь ты оставить? Заметный, отвечает Курт. Я хочу совершить что-нибудь такое, чтобы все считали меня великим и гениальным.

Так ты прославиться хочешь? говорит Гуннар.

Не откажусь, говорит Курт. А ты разве нет?

Чур меня, говорит Гуннар. Вот только славы мне не хватало. Это ж такая морока. Все тебя все время дергают. Никакого покоя.

А мне покой приелся. Хочу жизни беспокойной, говорит Курт.

Хозяин — барин, отвечает Гуннар, подливая им кофе, но потом морщит лоб и в глазах у него мелькает идея.

Слушай, Курт, так ведь осталось всего несколько месяцев до самого главного чемпионата по вождению автопогрузчиков. Наверняка ты сможешь там прославиться. Я не знаю никого, кто бы водил трак лучше тебя.

Нет у меня времени ждать чемпионата, говорит Курт. Потом, это какой-то глупый способ прославляться. Кому какая разница, хорошо ты водишь трак или плохо?

Значит, ты уходишь? говорит Гуннар.

Видно, так, говорит Курт.

И никогда не вернешься?

Нет, отвечает Курт. Конец есть конец.

Удачи тебе, желает Гуннар и расцеловывает Курта на прощание.

Я постараюсь, отвечает Курт. И спасибо за все.

Курт возвращается домой пешком. Он думает, как бы ему стать знаменитым, принося людям пользу. В голову не лезет ни одной идеи. Он садится на лавочку и жует булку, думая, что, похоже, наворотил глупостей. Он уже почти жалеет, что ушел с работы, но тут замечает палатку в парке по соседству. На ней висит табличка с надписью на шведском:

ГАДАЛКА.

ИЗВЕСТНА СВОИМИ ВЫСТУПЛЕНИЯМИ ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ И В ПРЕССЕ

Курт подкрадывается к палатке, чтобы посмотреть, есть ли у гадалки магический кристалл. Если есть, прикидывает он, может, она и вправду гадать умеет.

Лучше заходи, говорит гадалка из палатки.

Это ты мне говоришь? спрашивает Курт.

А кому? отзывается гадалка.

Тебе ж меня не видно, отвечает Курт.

Мне видно все, говорит гадалка.

Однако, говорит Курт, заходит в палатку и садится на красный, обитый плюшем стул.

Только он раскрывает рот спросить, как ему жить дальше, как гадалка останавливает его движением руки.

Ничего не говори, приказывает она. Я и так вижу сквозь магический кристалл, что тебе предстоит скоро совершить великий поступок. Такой важный, такой героический, что все будут считать тебя великим и гениальным, узнавать на улицах и носить на руках.

Носить на руках? Меня? не верит Курт. А что ж я должен сделать?

Это ты узнаешь, когда придет час, отвечает гадалка.

Мне бы лучше сейчас, говорит Курт.

Это совершенно невозможно, отвечает гадалка. Могу только сказать, что слава твоя будет связана с пылью.

С пылью? переспрашивает Курт.

Именно с пылью, отвечает гадалка и сообщает, что с Курта сто крон.

Сто крон за пыль?! говорит Курт.

Не забывай, я ИЗВЕСТНА СВОИМИ ВЫСТУПЛЕНИЯМИ ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ И В ПРЕССЕ.

Да, совсем забыл, говорит Курт, расплачивается и уходит.

Курт сбит с толку. Он покупает себе еще булочку и жует ее, задумчиво бредя по улице. Останавливается перед витриной магазина электротоваров, стоит, смотрит, а в голове все стучит: пыль, пыль. Никогда меня пыль особо не занимала, думает Курт. Что гадалка имела в виду?

Курт рассматривает вещи за стеклом. Тостер, фен, кассетный магнитофон, наискось за ними пылесос. Вот оно! вскрикивает Курт. Ну конечно! Мир гибнет от грязи, пыли и вредных выбросов, и все хотят, чтобы стало чище и лучше, но как это сделать, никто не знает. Если я вычищу пылесосом весь мир, жить станет приятнее. Все будут мной довольны, и даже наши замечательные доктора скажут, что я принес много пользы.

Курт заходит в магазин и говорит, что хотел бы купить самый мощный пылесос с самым большим удлинителем.

Тогда ты попал по адресу, говорит продавец. У меня есть удлинитель на десять тысяч метров. Он такой длинный, что никто не хочет его покупать. Он валяется у меня уже двадцать лет, я буду так счастлив избавиться от него, что отдам его тебе почти даром.

Десять тысяч метров, говорит Курт, это вроде бы вполне приличная длина для удлинителя, да?

Длиннее некуда, говорит продавец.

Отлично, говорит Курт и покупает самый мощный пылесос и десять километров удлинителя. Неся все это хозяйство домой, он улыбается. Мир проснется чистым и изумится, думает Курт про себя.

Дома Курт, не теряя времени, берется за дело и с ходу пылесосит весь дом от подвала до чердака, а заодно сад. Потом обрабатывает улицу и парковку перед магазином.

Ему кажется, все идет отлично. Работать этим пылесосом сплошное удовольствие. Он сосет как заведенный, и все становится чистым — прямо загляденье.

Некоторые из прохожих косятся на Курта как-то странно, но это, наверно, с непривычки, думает он. Скоро они усвоят, что пылесосить можно не только свои квартиры, поймут, насколько это гениально, и начнут носить меня на руках. Им нужно время. Мне не следует рассчитывать, что они оценят мою гениальность с первого взгляда.

Пропылесосив все окрестные улицы, Курт перемещается в парк. Он довольно большой и сплошь загажен листьями, сучьями и собачьими кучками. Играючи и посвистывая, Курт убирает всю эту грязь. Его переполняет чувство, что он делает большое, нужное дело. Мир вокруг улучшается на глазах.

Его удивляет только, как он не занялся этим раньше. Годами громыхал мимо на своем погрузчике, был никому не известным, мало примечательным мужчиной, а вот попылесосил всего-то несколько часов, и какими красками жизнь заиграла!

С каждой минутой он чувствует себя все более хорошим, великим и бесконечно нужным людям. Вам не понять, насколько это чувство греет Курта.

Когда парк начинает сиять чистотой, Курт меняет в пылесосе мешок и отправляется в центр.

Он чистит пылесосом трамвайные пути, тротуары, машины и парковочные автоматы, голубей и старушек. Он не пропускает ни школьников, ни их родителей, ни чашек в кафе. Он проходится с пылесосом по почтам, банкам, реке, кинотеатрам, а под конец чистит магазин «7-11» изнутри. Управившись с магазином, Курт обнаруживает, что уже ночь и надо сворачивать удлинитель и идти домой.

Там его давно ждет Анна-Лиза.

Где ты был? спрашивает она.

Пылесосил город, говорит Курт.

Как пылесосил?

Пылесосом, отвечает Курт.

Так, говорит Анна-Лиза, ясно. У тебя новая затея?

Она не новая, говорит Курт, она давняя.

Еще утром ею и не пахло, говорит Анна-Лиза. Так что очень давней затея быть не может.

Неужели это было только сегодня утром, удивляется Курт. А кажется, будто давным-давно. Когда приносишь людям пользу, время летит незаметно.

Какую пользу? спрашивает Анна-Лиза.

Я начал новую жизнь, говорит Курт. Я очищу мир от пыли и грязи. Я пройдусь по нему пылесосом. И он станет лучше.

Анна-Лиза щупает Курту лоб.

Ты не заболел? спрашивает она.

Я здоров как никогда, отвечает Курт. И я купил новый пылесос, он как зверь.

Тебе не понравилось вчера на празднике? понимает Анна-Лиза.

Давай не будем об этом, отвечает Курт.

Ты ушел с работы? спрашивает Анна-Лиза.

Да, говорит Курт. Невозможно совмещать очищение мира с работой в порту. Пришлось выбирать.

Странный ты, говорит Анна-Лиза.

Хорошо тебе говорить, отвечает Курт. Ты и твои приятели — важные птицы. А я всегда был неприметным. О моем существовании вряд ли кому известно. Но ничего, совсем скоро люди начнут узнавать меня на улицах и носить на руках. Тогда ты перестанешь называть меня странным. А пока самое лучшее, что ты можешь сделать, — это сшить мне пылесосную форму, чтоб мне было в чем чистить мир. И эта форма должна быть не хухры-мухры.

Таких странных людей я еще не видела, говорит Анна-Лиза. Ну ладно, помогу тебе сшить форму.

Я чувствую, мне хочется кого-то расцеловать, говорит Курт.

И мне, отвечает Анна-Лиза.

На следующее утро Курт вскакивает ни свет ни заря и сразу натягивает на себя свою новую пылесосную форму. Она облегает тело, почти как конькобежная, а во всю спину у нее красный симпатичный пылесос. И у нее вид как раз такой формы, которую следует надевать, если хочешь сделать мир лучше.

Курт провожает Бада в детский сад, дорогой успевая пропылесосить все тротуары.

Клевый у тебя костюмчик, говорит Бад.

Спасибо, говорит Курт.

И проходится щеткой пылесоса по Баду, воспитательницам, самому садику, полкам с игрушками и песочнице во дворе. Пожалуйста, поосторожнее пылесось садик, просят воспитательницы. Он ведь старый, построен тяп-ляп и того гляди рухнет. Мы ждем, когда придут его чинить, а все никак. В бюджетной сфере все так нерасторопно.

Хорошо, говорит Курт и удваивает осторожность.

А когда он покидает садик, тот сияет чистотой и красотой.

Из садика Курт на трамвае едет в настоящий лес. В пути он не упускает шанса почистить вагон, кондуктора и пассажиров, а едва выпрыгнув из трамвая, принимается за лес.

Это работа не для слабаков. Лес полон мха, деревьев, зверья и лесной пыли. Но Курт не сдается. Тому, кто решил очистить мир, негоже отступать перед каким-то жалким лесом.

Когда на счету Курта уже несколько квадратных километров чистых лесов и полей, не считая полчищ лосей, бобров, выдр и стаи орлов, в большой машине с надписью «Моя Норвегия» на боку приезжает команда программы «Моя Норвегия». Им сообщили, что Курт взялся пропылесосить всю Норвегию, и теперь они хотят сделать о нем репортаж.

Это вы вовремя, хвалит Курт, мне надо как можно больше огласки, чтоб люди про меня прослышали и начали наконец узнавать меня на улицах. А то что-то пока меня на руках редко носят, говорит Курт. Точнее, совсем не носят пока.

Так ты это затеял, только чтоб тебя на руках носили? спрашивает журналистка.

И да и нет, отвечает Курт.

Скорее да или скорее нет? продолжает дама.

Скорее да, говорит Курт, но и ради чистоты мира тоже. И он проворно пылесосит журналистку, ее машину, камеру, оператора и кабели.

На то, чтобы пропылесосить лес, у Курта уходит несколько дней. От деревьев у него рябит в глазах и закрадывается мысль, а не глупо ли тратить столько времени на чащу, куда никто не ходит. Умнее было бы пылесосить там, где меня сразу заметят, думает Курт. И он на трамвае же возвращается в город, в центр, и пылесосит Ратушу, и кафедральный собор, и симфонический оркестр, который как раз кстати выступает в концертном зале. Но в тот момент, когда он приставляет щетку к первой скрипке, появляется полиция, накладывает арест на пылесос и забирает Курта в участок.

Мы посмотрели по телевизору программу о тебе, сообщает начальник полиции, посовещались и поняли, что вынуждены тебя арестовать. Во-первых, у нас нет закона, позволяющего людям пылесосить где вздумается. Ты всем мешаешь, к тому же Норвегия, как известно, спокон веков славится своей чистотой, так что затея твоя А) глупая и Б) ненужная. Во-вторых, я пригласил доктора, чтоб он сказал, псих ты или нет. По-моему, ты полный ку-ку.

И приходится Курту просидеть несколько часов в абсолютно белой комнате, пока доктор задает ему разные вопросики, пытаясь выяснить, псих Курт или нет.

Это круг или квадрат? спрашивает доктор и показывает Курту картинку с шариком.

Это круг, отвечает Курт.

С этим ты справляешься хорошо, говорит доктор.

А вот тут конь или корова? спрашивает доктор, поднимая картинку с конем.

Это конь, говорит Курт.

Отлично, отвечает доктор.

В конце концов он выясняет, что Курт не псих, а здоровый, приятный человек.

Если у тебя все в порядке с головой, зачем же ты стал пылесосить город и лес? спрашивает доктор.

Я хотел совершить какой-нибудь выдающийся поступок, который люди сочтут настолько важным и нужным, что обратят наконец внимание на мою персону.

А ты не можешь придумать что-нибудь другое? говорит доктор.

Оно должно быть связано с пылью, отвечает Курт, так гадалка сказала.

Разве можно верить гадалкам? говорит доктор.

Она ИЗВЕСТНА СВОИМИ ВЫСТУПЛЕНИЯМИ ПО ТЕЛЕВИДЕНИЮ И В ПРЕССЕ, говорит Курт.

Вот оно что, говорит доктор. А чем ты занимался до того, как начал пылесосить? спрашивает он.

Работал в порту на траке, отвечает Курт.

Разве эта работа не важна? удивляется доктор.

Положа руку на сердце — ты считаешь ее очень важной? спрашивает Курт.

Она, наверно, не так важна, как работа врача, говорит доктор, но тоже довольно важная. Кто-то же должен трак водить. Все же не могут быть врачами.

Я бы лучше лечил людей, чем трак водил, говорит Курт. Хотя больше всего мне хочется пропылесосить мир.

Начальник полиции отдает Курту пылесос и говорит, что впредь ему дозволяется пылесосить исключительно свои личные вещи. Курт сражен наповал. Он садится на лавочку, жует булку и ломает голову, что б такое придумать.

Весь его гениальный план коту под хвост. Теперь никто и не подумает носить его на руках. Всю дорогу домой он чувствует себя полнейшим неудачником.

Но проходя мимо турагентства, он вдруг вспоминает, что кроме Норвегии на свете есть и другие страны. Я могу их пылесосить, думает Курт. А их много. Может, несколько сотен даже.

За семейным ужином Курт говорит, что выяснилось, что он, Курт, мал, а мир огромен, и без помощи ему, Курту, весь мир не пропылесосить. Он прокашливается, чтобы все замолчали, и в тишине спрашивает, нет ли желающих помочь ему в этом деле.

Анна-Лиза, Бад, младший Курт и Пышка Лена долго переглядываются.

У меня работа, говорит Анна-Лиза и опускает глаза.

И у меня нет времени, говорит Пышка Лена, к сожалению. Через несколько дней контрольная по математике.

Контрольная по математике! презрительно фыркает Курт. Я веду речь о спасении мира от пыли и прочих мерзостей, а ты мне про контрольную. Математика мир не спасет. Еще ни разу не спасла.

Я и не собираюсь спасать мир, отвечает Пышка Лена.

Ну а ты? спрашивает Курт младшего Тоже Курта.

Не, я тоже не могу, отвечает Шипучка Курт. На той неделе в продажу поступает новая газировка, я ее несколько месяцев жду.

Нет, это неслыханно. Новая газировка! закипает Курт.

Я думаю, она выйдет очень славной, говорит Шипучка Курт.

Да уж надеюсь, язвительно отвечает Курт.

Остается один Бад. Все поворачиваются к нему.

Он такая кроха, что его едва видно над столом, хотя он и сидит на самом высоком во всем доме стуле.

А чё, говорит Бад. По-моему, правда, не я виноват, что в мире такой бедлам и грязь, но если вас это устроит, я могу отпроситься из садика и попылесосить немного. Тем более мы в саду ничем таким важным и полезным все равно не занимаемся. Целый день играем да на ушах стоим. Так что я ничего особенно не потеряю.

Курт целует Бада крепко-крепко.

Так я и знал, говорит он. Бад всегда за папу горой. Папин сын!

Анна-Лиза шьет и Баду пылесосную форму, а Курт покупает ему маленький пылесос и рассказывает все важное, что надо знать о чистке пылесосом.

Засим, надев формы и вооружившись пылесосами и удлинителем в десять тысяч метров, Курт и Бад пускаются чистить мир.

Первым делом они находят паром до Киля и спрашивают капитана, не отвезет ли он их в Германию за то, что они пропылесосят ему весь корабль.

Сделка кажется капитану выгодной.

Пока они плывут, Курт думает о том, что Германия — идеальная страна для борцов с пылью.

Там миллионы машин и куча заводов, так что и пыли должны быть залежи.

По прибытии в Германию Курта с Бадом задерживают таможенники. Им кажется подозрительным, что кто-то хочет ввезти в Германию два пылесоса и десятикилометровыйудлинитель. К счастью, Бад немного шпрехает по-немецки и объясняет таможенникам, что они приехали пропылесосить всю страну. Таможенники долго удивляются и сверяются со своими бумагами, но в них ничего не говорится о том, что в Германии запрещается пылесосить.

Удачи вам, говорят они.

Спасибо, прощается Бад.

Я не знал, что ты говоришь по-немецки, замечает Курт мимоходом.

Да, набрался по мелочи в саду, отвечает Бад. Мы занимаемся этим пару раз в неделю. Называется «Немецкий для детского сада». Слушаем кассеты, отвечаем на вопросы. Ничего сложного.

И Курт с Бадом приступают к очищению Германии. Они начинают с севера и спускаются на юг. После них Германия становится чистым, непыльным местом, и многие немцы радуются этому. Но сразу за Берлином у работников пылесоса возникают проблемы.

Перед входом в большой лес установлен неожиданный плакат. На нем нарисован перечеркнутый пылесос и написано Nicht im Wald staubsaugen.

Интересно, что это значит, говорит Курт.

Запрещается пылесосить в лесу, читает Бад.

Но это ужасно обидно — останавливаться на полпути! А ты и читать научился?

Мы почитываем в детском саду, говорит Бад. В основном малосодержательные тексты о трогательных зверюшках. Честно сказать, меня это не вдохновляет. Но буквы я давно выучил. Их всего ничего. Меньше тридцати, если я правильно помню.

Так ты и считать умеешь? спрашивает Курт.

Конечно умею, отвечает Бад.

Но это совершенно потрясающе, говорит Курт. Это очень необычно, чтобы человек в твоем возрасте мог читать и считать.

Что тут особенного, отвечает Бад.

Слушай, что я тебе говорю. Это сенсация. Мы можем сделать на этом большие деньги.

Деньги — это еще не все в жизни, говорит Бад. К тому же мне не хочется раздувать из этого сыр-бор. Ну читаю. Ну считаю. И ладно. Что с плакатом делать будем?

Пропылесосим, говорит Курт. А потом вычистим весь лес. Что нам плакат?

Работая, они углубляются в чащу леса и там вдруг видят необычный замок в форме пылесоса.

Ты видел что-нибудь подобное? спрашивает Курт.

Ничего подобного Бад, конечно же, не видел. Он по молодости лет вообще мало что видел.

Долго жить, объясняет Курт, — хорошее дело. Чем дольше живешь, тем больше видишь. Но даже он сам, проживший довольно много, сроду таких замков не видал.

И пока они разглядывают прекрасное строение, попутно пылесося его, их окружает толпа из ста примерно мужчин и женщин в темных очках и с черными пылесосами наизготовку.

Nicht im Wald staubsaugen, скандируют они.

Nicht im Wald staubsaugen!

Что они кричат? спрашивает Курт.

То, что на плакате написано, отвечает Бад.

Мне это не нравится, говорит Курт. Пойдем-ка отсюда.

И Курт с Бадом припускают бегом во все лопатки. Но эти противные с пылесосами бегают проворнее, они настигают Курта с Бадом и валят на землю.

Курт пыжится найти неожиданный спасительный выход, но на ум ничего не приходит.

Я сдаюсь, кричит он тогда. И Бад сдается. Мы оба сдаемся.

Бад переводит слова Курта, и эти в очках отцепляются от Курта с Бадом и ведут их к своему боссу с пыльной кличкой герр Штауб , у которого удивительно мерзкий и несимпатичный вид. Очки на нем вдвое больше и чернее, чем на остальных, и совсем не прозрачные. Наверняка самые отвратные очки, какие только продаются.

Я жду ваших объяснений, говорит герр Штауб.

Тут и объяснять нечего, говорит Курт. Просто мы с сыном решили пропылесосить мир, чтобы он стал чище и лучше, а мы бы прославились тем, что сделали в жизни важное дело. Сейчас мы заканчиваем с Германией, а дальше у нас Франция и прочие страны.

Что?! взвивается герр Штауб, Не верю своим ушам! Это же моя идея! Ты украл мою идею!

Я вообще ничего не краду, говорит Курт.

Нет, украл! Вот уже пять лет я вербую по всей Германии самую расторопную, способную молодежь и обучаю их искусству владения пылесосом. Теперь они идеально натренированы, и через неделю мы выступаем. Мы очистим мир пылесосом, люди будут превозносить меня еще много столетий, и в каждой стране мне поставят по памятнику, а такие конкуренты, как ты, мне ни к чему. Поэтому, как ни жаль, но я не вижу другого выхода, кроме как запереть тебя здесь в жутком подвале и держать там, покуда мы не пропылесосим весь мир и я не получу сполна всей славы, которую заслужил.

Можешь посадить в подвал меня, говорит Курт, но не трогай моего сына. Ему от роду всего несколько лет. Ты же не бросишь в подвал ребенка?

Мнение о том, что с детьми человек должен обращаться исключительно хорошо, получило широкое распространение, говорит герр Штауб. Но я лично не вижу в нем смысла. Кого хочу, того и сажаю. Кроме того, я считаю, что если человек взялся пылесосить мир, то он определенно дорос и до того, чтобы посидеть под замком месяц-другой. Заприте их!

Подожди, говорит Курт. Я не могу понять одну вещь. Если тебя так распирает пылесосить, почему же у входа в лес стоит плакат, что здесь пылесосить нельзя?

Ха-ха-ха! смеется герр Штауб. Этот плакат для отвода глаз. Ну и чтоб чужие не совались в наш лес со своими пылесосами.

После этого у Курта с Бадом отбирают пылесосы и запирают их в тюрьму в негостеприимном мрачном подвале.

Курт клянет себя последними словами, он страшно подавлен и полностью разочарован в себе.

Выше голову, пап, говорит Бад.

Хорошо тебе говорить, отзывается Курт. У тебя вся жизнь впереди. А моя не удалась. Да еще только что загнулся на корню мой Великий План. Это кошмар какой-то, но мир устроен так, что если вдруг тебя в кои веки раз посещает гениальная идея, обязательно находится придурок, который уже с ней носится.

Пап, да будут у тебя еще новые идеи, говорит Бад. Их же пруд пруди. Тысячи, наверно.

Меня идеи почти никогда не посещают, говорит Курт.

Не прибедняйся, говорит Бад. Но сейчас нам пора обдумать наше будущее.

Какое будущее, едко говорит Курт. Нет у меня никакого будущего, а в прошлом у меня только годы езды на погрузчике, туда-сюда, туда-сюда. Никого из меня не вышло, никем я не стал.

Возьми себя в руки, говорит Бад. Первым делом нам надо отсюда выбраться, и у меня, кажется, есть план.

Вот, я же говорю, не унимается Курт, у меня никогда идей нет, а у тебя всегда наготове план. Даже не знаю, хочу ли я его выслушать.

Придется, говорит Бад. И начинает пересказывать Курту фильм, который они смотрели по видику в саду год назад.

Не хочу я слушать про какой-то нудный детский фильм, упрямится Курт.

Он был не такой уж нудный, говорит Бад, и к тому же взрослый.

Взрослое видео в детском саду? говорит Курт. Отлично, отлично. Надо мне будет побеседовать об этом с воспитательницами. Но в любом случае сейчасне время разговаривать о кино.

Как раз время, говорит Бад. Это был фильм про тюрьму. Как из нее сбегали. Они прорыли туннель под стеной и выбрались на свободу. И убежали. С тех пор я всегда ношу в ботинке чайную ложку.

Ты ходишь с ложкой в ботинке? говорит Курт. Не спросив ни у кого разрешения? Нет, это ни в какие ворота не лезет. Ты читаешь, считаешь, говоришь по-немецки и ходишь с ложкой в ботинке. Что с тобой будет дальше?

Все будет нормально, говорит Бад, вытаскивает ложку и начинает делать подкоп.

Курт с Бадом роют по очереди. Курт роет ночью, а Бад днем. И они постоянно слышат, как натренированная пылесосная молодежь беснуется и орудует пылесосами под стенами замка. Проходит день, второй, третий, четвертый, пятый и шестой. На седьмой день туннель готов.

Ну вот и все, говорит Бад.

Славная работенка, отвечает Курт.

А как сделать, чтобы замок рванул у нас за спиной? спрашивает Бад.

Даже не мечтай, отвечает Курт.

Но в том фильме, который мы смотрели в саду, когда все выбежали из тюрьмы, она взорвалась, настаивает Бад.

Во-первых, это трагедия, что вы в детском саду смотрите фильмы про взрывы, во-вторых, главная причина, почему тебе так страшно нравятся взрывы, — то, что ты безумно маленький. Пройдет несколько лет, ты это поймешь. А пока поверь мне, говорит Курт.

Но я все равно люблю взрывы, продолжает Бад.

Взрыв может быть отличным, говорит Курт, но он бывает и неудачным. Когда что-то взрывается, люди могут пораниться обломками. Поэтому мы не будем взрывать замок, и я не желаю больше слышать про это.

После того как дискуссия о взрыве завершается и Бад перестает хлюпать носом, Курт с Бадом убегают по туннелю на свободу. Они во весь дух проносятся через лес, тормозят на шоссе «мерседес», автостопом возвращаются в Киль и садятся на корабль до Осло.

Курт в мрачном настроении. Он не знает, что ему теперь делать со своей жизнью. Водитьснова трак ему не хочется, а пылесосить не дают. Он видит ситуацию в самом черном цвете. Но у Бада все отлично. А всяких таких мыслей он и в голову не берет.

Курт с Бадом закусывают сосисками в самом большом салоне корабля, когда случается вот какое происшествие. Голос капитана спрашивает через динамик, нет ли на борту врача.

Курт оглядывается по сторонам, но не видит ни одного мчащегося на зов доктора.

Хм, задумывается Курт.

Бад, говорит он, если капитан спросит тебя, врач ли я, отвечай да.

Но ты же не врач, говорит Бад.

По сути дела, я легко мог бы им оказаться. И вообще, лечение никак не может бытьстоль трудным делом, как они расписывают, отвечает Курт.

Но это же обман, говорит Бад.

Ну, я не стал бы называть это обманом, говорит Курт.

Тогда ты скажешь, что и я врач, говорит Бад.

Ты еще ребенок. Дети врачами не бывают, отвечает Курт.

Нас в саду учат оказывать первую помощь, говорит Бад. Так что доктор из меня не хуже, чем из тебя.

Хуже, отвечает Курт. Ну так и быть: я скажу, что мы оба врачи.

В прачечной, расположенной на самой нижней палубе, Курт с Бадом заимствуют два белых халата, большой и маленький, а потом идут к капитану и говорят, что они врачи и готовы помочь.

Это вы в прошлый раз пылесосили корабль? спрашивает капитан.

Мы, отвечает Курт.

А теперь заделались врачами? продолжает капитан.

Мы всегда ими были, отвечает Курт. А пылесосим мы в свободное время. У нас такая тяжелая работа, что во время отпуска мы любим для разнообразия попылесосить в других странах, мир посмотреть. Такие вот мы.

Как скажете, говорит капитан. Одной женщине очень плохо. Ей срочно нужна медицинская помощь.

Женщина лежит на скамье на открытой палубе, ее мучает адская боль в спине.

Курт с Бадом осматривают ее и задают вопросы, которые обыкновенно задают больному врачи.

Где у вас болит? спрашивает Курт.

Сколько вам полных лет? спрашивает Бад.

Не ели ли вы несвежих креветок? продолжает Курт.

Каким пылесосом вы пользуетесь? подхватывает Бад.

Женщина отвечает на все вопросы. Потом Курт с Бадом отходят немного в сторону и тихо шепчутся, как делают врачи, когда они не уверены в диагнозе. Затем они возвращаются и второй раз осматривают пациентку.

Гм, прокашливается Курт. Тяжелый случай.

Бад просит женщину повернуться на живот, чтобы они могли осмотреть ее повнимательнее. И вдруг замечает кнопку, которая впилась женщине в спину. Он выдергивает ее, женщина вскрикивает: «Ай!», но тут же начинает улыбаться. Боль в спине прошла.

Бад украдкой выкидывает кнопку за борт.

Это чудо! восхищается женщина. Я никогда еще не встречала таких замечательных, таких искусных врачей.

Что есть, то есть, отвечает Курт, врачи мы действительно хорошие. И можешь нам ничего не платить, потому что лично мы считаем своим долгом помогать тем, кто болен. Такие вот мы.

Ну, молодцы, говорит капитан и угощает роскошным ужином доктора Бада, доктора Курта и женщину, которая снова здорова и чувствует себя прекрасно.

С этим мы справились на пять с плюсом, говорит Курт, к которому начинает возвращаться вера в себя и будущее.

Теперь нет почти никаких сомнений, что мы доктора, говорит Бад.

А разве были такие сомнения? говорит Курт.

Сойдя с корабля в Осло, Курт с Бадом прямиком направляются в больницу и просят взять их на работу.

Они говорят, что они замечательные доктора и учились в Германии, и Бад вставляет несколько словечек по-немецки, чтоб их не заподозрили во лжи.

Мы специалисты по болезням пыли, говорит Курт.

И по кнопочной болезни, добавляет Бад.

Отлично, говорит главврач. Пыль — это вечная головная боль. Да и в кнопках мало кто из врачей разбирается.

Мы разбираемся, говорит Курт.

А что с вашими докторскими дипломами? спрашивает главврач.

Что с ними такое? отвечает Курт.

Я хотел бы взглянуть на них, говорит главврач.

Я забыл свой дома, говорит Курт. А ты, Бад?

И я забыл свой дома, говорит Бад.

Довольно странно, говорит главврач. Сколько лет работаю главврачом в государственном учреждении, а чтоб врачи приходили наниматься на работу без документов, не припомню. И почему один из вас такой маленький? На вид ему дашь от силы пару-тройку лет.

Ты прав, он не очень вышел годами, говорит Курт, но он хороший врач. Молодой и хороший.

Ты правда хороший? спрашивает главврач.

Да, говорит Бад. А еще я могу считать и читать.

А как у вас с границами?

С какими границами? спрашивает Курт.

У некоторых врачей есть такие границы, перешагнуть которые они не могут, а у других ничего такого нет, растолковывает главврач. Обычно мы отдаем предпочтение тем, у кого нет.

У меня во всяком случае такой штуки нет, говорит Курт. А у тебя, Бад?

Чего нет, того нет, говорит Бад.

Вот и ладненько, говорит главврач. Мы, кто здесь в больнице работает, любим ездить по миру и помогать людям в других странах. А по возвращении обычно устраиваем вечеринку.

Мы всегда за, говорит Курт.

Тогда я вас беру, отвечает главврач.

А пейджеры нам положены? спрашивает Курт.

Конечно, отвечает главврач. Само собой. Без пейджера разве можно лечить людей?

Отлично, говорит Курт.

И вот Курт с Бадом начинают работать врачами в больнице.

Наконец-то все пошло как по писаному, радуется Курт. Я стану самым лучшим в истории доктором. Вылечу сотни людей, стану знаменит и оставлю след в истории.

И я, говорит Бад.

Поначалу они практикуют с осторожностью.

У меня сильно болит живот, говорит им пациент.

Мы наклеим вам пластырь, отвечает Бад.

Но у меня же нет раны, спорит пациент.

Рана не рана, пластырь хорош всегда, говорит Курт.

Живот болит изнутри, канючит пациент.

Послушайте, нам же не видно, что у вас там внутри творится, говорит Бад. И никому не видно. Поэтому мы наложим вам пластырь и понаблюдаем за вами.

Курт с Бадом накладывают сотню-другую пластырей каждый день, и вообще работают, не щадя себя. Если они не знают (что случается часто), как лечить болезнь, они направляют пациента проконсультироваться еще с одним доктором. А поскольку врачей в этой больнице как иголок на елке, то очень долго все идет очень гладко.

Когда им не надо в больницу, Курт с Бадом разгуливают в белых халатах по дому.

Вы с ума сошли, говорит Анна-Лиза. Изображаете докторов, хотя сами никакие не доктора. Дело кончится скандалом.

Не кончится, говорит Курт.

Кончится, еще как, говорит Анна-Лиза.

Нет, говорит Курт.

Да, говорит Анна-Лиза.

Нет.

Да. Нет. Да. Нет.

Надеюсь, ты окажешься прав, говорит Анна-Лиза.

Постепенно у некоторых пациентов Курта и Бада начинают возникать подозрения.

А вы настоящие доктора? спрашивают они.

Конечно настоящие, отвечает Курт. Видите — вот белый халат, а вот пейджер.

Ах, простите, отвечают пациенты, конечно, конечно. Но вы задаете такие чудные вопросы. И разговариваете не так, как все доктора.

Все доктора не могут разговаривать одинаково, говорит Курт, Да, Бад?

Совершенно верно, откликается Бад.

Бад осматривает пациентов так: он берет докторский молоточек и выстукивает больного по голове и по пузу. Потом слушает тут и там трубочкой, говорит: «Все у нас совсем, совсем недурственно» — и велит пить побольше жидкости.

Курт проводит осмотры примерно так же, и оба они гордятся, что у них такая важная работа и они молодцы.

Милое дело работать докторами, говорят они. И денег им платят много, так что Курт ждет не дождется, когда их снова позовут в гости к доктору Нине и доктору Петтеру. Там он будет тусоваться со всеми докторами и болтать о врачебном. И все будет отлично.

Но однажды приходит главврач и говорит, что ему нужно потолковать с ними.

На вас поступают жалобы, говорит он.

Вот как? говорит Курт.

Жалоб много, говорит главврач.

Больше ста? спрашивает Курт.

К сожалению, отвечает главврач. Когда мне доложили, что вы лечите всех только наложением пластыря, я заподозрил, что вы не настоящие врачи и все это время водили нас за нос. Это так?

Бад смотрит на Курта, Курт смотрит на Бада, и ни у одного из них не возникает желания отвечать на этот вопрос.

Это так или не так? говорит главврач.

Боюсь, скорее так, говорит Курт.

То есть вы не доктора? переспрашивает главврач.

Нет, это мы просто так сказали, отвечает Курт.

Скандал! кричит главврач, а Курт с Бадом уже бегут во весь дух по больничному коридору к лифту.

Скандал! кричит главврач второй раз.

И потом еще третий.

Курт с Бадом заскакивают в лифт и уезжают не оглядываясь. Они добегают до детского садика Бада и прячутся в игровой комнате. Там они быстренько снимают с себя халаты и выходят с таким невинным видом, будто они тут совершенно ни при чем. А по улицам носятся полицейские машины, разыскивая их. Потому что на самом-то деле выдавать себя за доктора, если ты не доктор, — серьезное преступление. Иногда ведь не все равно, что там доктор с человеком делает. Но Курт с Бадом об этомне подумали. Хотя Курт должен был подумать, он же взрослый, ну а от Бада глупо требовать, чтоб он думал о таких вещах, он же, как известно, еще под стол пешком ходит.

Только когда опускается ночь, Курт с Бадом тайком прокрадываются домой. Они полностью разуверились в себе, Курт во всяком случае. Ему кажется, что жизнь никогда уже не наладится, ну и пусть, ну и пропади оно все пропадом.

Все-таки я была права, встречает их Анна-Лиза. Скандал ужасный.

Еще какой, говорит Курт. И главное, так некстати. Я так надеялся на этот врачебный проект! Я прямо чувствовал, что на этот раз все получится.

Но ты же не врач, напоминает Анна-Лиза.

Ну, не врач, говорит Курт.

Так и я не врач, говорит Бад.

И что ты теперь будешь делать? спрашивает Анна-Лиза.

Теперь я буду сидеть и думать, пока не придумаю чего-нибудь дельного, говорит Курт.

А я что буду делать? спрашивает Бад.

Ты ляжешь сейчас спать, говорит Анна-Лиза, а утром пойдешь в детский сад. Это самое что ни на есть место для таких, как ты. А ездить по Германиям и рядиться под докторов предоставь другим. Ни к чему тебе это.

На другой день Курт сооружает пятиметровый столб с площадкой на верхушке. Он вкапывает его в саду и принимает решение: он будет сидеть на столбе до тех пор, пока не придумает, как ему распорядиться оставшимися годами своей жизни.

Дурацкая затея, говорит Анна-Лиза.

Когда жизнь настолько не удалась, как моя, другого не остается, вздыхает Курт.

Бедненький ты мой, говорит Анна-Лиза. Но я тебя все равно люблю. Мне не важно, что ты не стал чемпионом мира или еще кем. Мне достаточно, чтобы ты оставался самим собой.

Посмотрим, говорит Курт, вскарабкивается на столб и усаживается там. С его площадкиему далеко видно: и фьорд, и много-много домов, и детский сад Бада.

Пару раз в день Анна-Лиза ставит на поднос еду и питье, и Курт подтягивает его к себе на верхотуру. Поев, он спускает поднос вниз. Все остальное время он сидит на столбе и думает. Так проходит несколько недель. Курт все сидит на столбе. И в солнце, и в дождь. И думает, думает, думает.

Ты пока не собираешься спускаться? регулярно спрашивают то Бад, то Пышка Лена, то младший Курт.

Пока нет, отвечает старший Курт.

Хочешь попробовать новой газировки? спрашивает Шипучка Курт.

От газировки хуже не станет, соглашается Курт. Но на вкус новая вода решительно ему не нравится.

Не понимаю, как ты можешь пить это пойло, говорит он.

Лучше газировки может быть только газировка, отвечает Шипучка Курт.

Как-то Анна-Лиза выходит из дому с телефонной трубкой в руках и говорит, что звонит Гуннар, бывший начальник Курта, и спрашивает, не передумал ли Курт относительно чемпионата по вождению автопогрузчиков, до него остались считаные дни.

Нет, я не передумал, отвечает Курт. И не передумаю. Но передай ему привет от меня.

И Анна-Лиза передает Гуннару привет от Курта, а сам он продолжает свое сидение на пятиметровом насесте.

Мало-помалу Анна-Лиза начинает беспокоиться. Ей кажется, что сидеть не слезая на столбе несколько недель кряду не совсем нормально.

Сколько ты собираешься там сидеть? спрашивает она.

Пока не разберусь во всем, отвечает Курт.

Во всем? спрашивает Анна-Лиза.

Во всем самом важном во всяком случае, говорит Курт.

А ты уже во многом успел разобраться? уточняет Анна-Лиза.

Какое там, вздыхает Курт.

Я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь вел себя подобным образом, говорит Анна-Лиза.

Меня не интересует, что делают другие, отвечает Курт. Я поступаю так, как считаю правильным. А в данный момент самым правильным мне представляется сидеть на столбе. Как только сидеть здесь мне перестанет казаться правильным, я спущусь. Анна-Лиза только головой качает. И как быть, не знает.

В день чемпионата по вождению траков у Курта с раннего утра кошки на душе скребут, но как-то недостаточно щекотно скребут, чтобы он слез.

Подумаешь, какой-то жалкий чемпионатишко, уговаривает он себя.

Не успевает он так подумать, как со всех сторон появляются траки. В конкурсе наверняка участвует не меньше тысячи траков, и все они на дикой скорости, с грохотом, с грузами летят в сторону города.

Вот дурни, думает Курт и вцепляется в свой насест, потому что земля дрожит под тяжелыми траками так, что столб под ним ходит ходуном. Когда траки проезжают мимо, с яблоньосыпаются яблоки, а дома шатаются. Курт провожает колонну траков глазами. Она приближается к Бадову детскому садику, готовому рухнуть от любого пшика.

Ой, ой, ой, нервничает Курт, это добром не кончится. Он встает на ноги, чтобы лучше видеть, и тут случается то, что не должно случаться ни в коем случае. Детский сад обрушивается с грохотом. Только огромное облако пыли тянется к небу.

Пыль, думает Курт. Пыль, елки зеленые! кричит он, спрыгивает со столба, бегом бежит в гараж, заводит желтый трак и летит к детскому саду, держа скорость больше ста километров. Колонна погрузчиков давно укатила дальше. Они до того заняты своим чемпионатом, что вообще не заметили ужасного происшествия.

Курт подъезжает к облаку пыли, резко сбрасывает скорость и не мешкая принимается подцеплять и растаскивать балки и плиты, разбросанные в большом беспорядке по тому месту, которое было детским садом. И Курт, и трак выкладываются на полную катушку. Они разгребают завал и не дают себе ни секунды передышки.

Собирается толпа любопытных зевак, газетчиков и телерепортеров, и все они с восхищением следят, как Курт ведет спасательные работы. По мере того как Курт подбирается к центру огромной кучи обвалившегося бетона, он нервничает все больше. А вдруг с Бадом и другими детьми что-нибудь случилось? Вдруг они ранены? думает он и переключает передачу, чтобы работать еще чуточку быстрее.К развалинам детского сада сбегаются родители детей. Некоторые из них рыдают, другие мечутся в панике, и им оказывают помощь полицейские. Появляется Анна-Лиза. Поняв, что Бад где-то под развалинами, она закрывает лицо руками и теряет сознание.

Курт отваливает огроменную бетонную плиту и сразу видит, что все дети и воспитательницы сидят, скрючившись, в пыли, а Бад осматривает всех по очереди и заклеивает ссадины пластырем. Он снова натянул на себя белый халат, но пейджер цеплять не стал.

Обошлось, говорит Курт и глушит двигатель. Все целы? спрашивает он.

Несколько незначительных ссадин, говорит Бад тоном заправского доктора, но в целом все в полном порядке.

Ура! кричат все, кто стоял вокруг и ждал. Да здравствует Курт!

Курт герой! Его погрузчик — лучший в мире! Они аплодируют Курту, потом принимаются качать его, а потом на руках носят его по городу.

Курт спрашивает, не может ли восторженная толпа пронести его мимо дома доктора Нины и доктора Петтера, чтобы эти замечательные, но дурацкие врачи увидели, какая Курт важная персона.

Что-то я не припомню, чтобы меня вот так носили по городу на руках, говорит доктор Петтер при виде текущего мимо потока людей. Видимо, Курт — знаменитость поважнее нас, говорит он и машет Курту, а Курт машет в ответ.

Премьер-министр выступает по телевизору и говорит, что он построит новый прочный детский сад, а кроме того, наведет порядок в государственном секторе, чтобы такие драмы больше не повторялись.

А потом Курта объявляют победителем чемпионата по вождению автопогрузчиков, хотя он в нем и не участвовал. И Курт получает медаль, на которой написано: «Лучший в мире водитель погрузчика», а премьер-министр провозглашает по всей стране каникулы, чтобы отпраздновать великую спасательную эпопею. И Курт и Тоже Курт, Анна-Лиза, Бад и Лена вместе с тысячами людей три дня до упаду танцуют на улицах и едят клубнику и другие вкусности.

Когда все входит в обычную колею, Курт спиливает свой столб, выливает на него бутылку средства для розжига гриля и сжигает его. А потом садится в трак и едет в порт навестить Гуннара.

Ты все-таки вернулся, что ли? спрашивает Гуннар своим писклявым голосом.

Что ли да, отвечает Курт.

А я понял так, что ты еще долго будешь сидеть на столбе и думать.

Я уже подумал, говорит Курт.

И что ты придумал? спрашивает Гуннар.

Что в жизни надо заниматься тем, что у тебя получается лучше всего, говорит Курт.

А что у тебя получается лучше всего? говорит Гуннар.

Водить трак, отвечает Курт.

Но ты, помнится, собирался покорить мир и оставить след в истории, говорит Гуннар.

С этим я закончил, говорит Курт.

И след оставил? говорит Гуннар.

Вроде да.

Плохой или хороший? говорит Гуннар.

Были хорошие, были похуже, отвечает Курт.

Так, наверно, в жизни всегда, говорит Гуннар.

Курт кивает и разглаживает усы.

Похоже на то, говорит он.