Куртизанка и капитан

Глава 17

Менее часа спустя Алек вернулся в Вороний замок. Черт возьми, развалины его древнего «дворца» действовали на него почти умиротворяюще после показного блеска светского раута.

Едва Алек вышел из экипажа, к нему приблизился Гаррет.

— Мы навестили сегодня этого сального типа Марчмонта в его театрике, как вы и просили, — объявил помощник. — Он поведал нам после недолгого убеждения, что выгнал Линетт, потому что она не угодила ему так, как он на то рассчитывал.

— И все же он предложил, — сердито воскликнул Алек, — чтобы она поискала работу в Храме красоты?!

— По мнению мистера Марчмонта, — голос Гаррета так и сочился презрением, — этот опыт поставил бы ее на место.

Алек пробормотал что-то сквозь зубы.

— Потом мы наведались в Храм красоты, капитан. Нам удалось подкупить лакея, тот согласился посторожить на входе. В кабинете хозяина обнаружили ту самую маленькую зеленую тетрадь, о которой вы нам говорили, спрятанную внутри огромного тома под названием «Мифическая… мифология… мифологическая библиотека» Апо…

— Аполлодора.

— Так точно, капитан. В ней говорится, что ваш брат, лорд Стефан был там три года назад. В лето битвы при Витториа. Несколько ночей подряд. Вот, сержант Макграт переписал: «Обратил особое внимание на молодую блондинистую девственницу из деревни. Полагаю, его сиятельство взял ее себе для своих нужд».

Алек тяжело дышал. Такое вполне могло случиться. Стефан соблазнил сестру Розали. И вероятно, он — отец Кэти. Именно потому он пытался подобраться к Розали в ту ночь у доктора Барнарда, похитить во время поэтических чтений, после того как устроил поджог в ее доме. Поэтому посылал угрозы и предложил награду за ее душу. Его чертовски трусливый брат захотел остановить ее поиски. И возможно, даже больше.

И как, черт возьми, он скажет об этом Розали?

Она даже не знала, что Стефан его брат. Адский пламень, да она же налетит на Стефана, накинется своими маленькими кулачками. И ее не озаботит, что братец, как бы ни был жалок, также очень опасен, обладая значительными средствами и могущественными друзьями.

Алек должен сам справиться со Стефаном. Он сжал кулаки. Единственный вопрос: как? Только, к сожалению, не открывая ей правды.

Гаррет по-прежнему не сводил с него глаз:

— Она в саду, капитан. И мы хорошо за ней присматриваем, не беспокойтесь.

Было немногим более десяти часов вечера, ночная мгла освещалась лишь бледным полумесяцем. Воздух наполнял терпкий аромат розмарина и лаванды, результат трудов Розали по восстановлению старого садика с травами. Теперь она просто сидела на скамье и смотрела на звезды, у ее ног лежал Аякс. «И чего ты ждешь его, дурочка?» Он может вернуться очень поздно. Если вообще появится дома этой ночью. В голове крутилась одна мысль. «Ага, значит, та вернулась в город».

Много лет назад Розали сказала себе, что, наверное, сошла с ума, если позволила тому мужчине, который волею судеб встал у нее на пути, ранить ее так сильно. Однако очевидно, глупости ее нет пределов. Она уже собиралась вернуться в дом, когда услышала, как отворилась дверь черного хода. Аякс радостно залаял, а ее желудок сделал болезненный кульбит.

На углу дома появился Алек, остановился, заметив ее на скамейке. Серебристый лунный свет подчеркивал суровую мужественность его лица. «Будь спокойна. Держи себя в руках».

Он подошел ближе. Ночь выдалась теплой, Алек снял фрак, оставшись в белой сорочке, обтягивавшей его мощный торс. Аякс вскочил, чтобы поприветствовать хозяина «замка», пытаясь поставить лапы на кремовые кашемировые бриджи и до блеска начищенные сапоги. Алек потрепал собаку по косматой голове.

— Миссис Роуленд! Я думал, вы уже у себя в комнате.

Его мрачный задумчивый взгляд заставил ее пульс бешено забиться. Каким-то образом ей удалось выдавить улыбку и небрежно пожать плечами:

— Такая прелестная ночь.

— Вы смотрите на звезды?

— Смотрю на звезды, — кивнула Розали.

— Расскажите, что вы видите.

— Это — Вега, яркая бело-голубая звезда созвездия Лиры. Моя матушка говорила, что появление Веги высоко в небе — это символ возвращения лета. — Она запнулась. «Прекрати болтать, дурочка». — Надеюсь, вам понравился вечер, капитан Стюарт?

Алек ослабил галстук, пресловутый гордиев узел, и невольно взлохматил волосы. На остром подбородке уже успела проступить темная щетина. Он снова выглядел как капитан Стюарт из Вороньего замка. И, ох, ей снова приходилось противостоять небывалой атаке на свои обостренные до предела чувства.

Алек пожал широкими плечами:

— Очень утомительно. Как и всегда на подобных вечерах. Поэтому и уехал раньше. — Он озадаченно осмотрелся по сторонам. — Вы что-то сделали с садом. Он выглядит по-другому.

— Честно говоря, я была рада найти хоть какое-то приложение своим усилиям, — быстро ответила Розали. — И Гаррет нашел мне в помощь нескольких человек. Надеюсь, вы не возражаете?

— Вертите нами, миссис Роуленд? Нет. С какой стати?

— Здесь столько великолепных растений. — Она указала пальчиком. — У моей мамы всегда росли анемоны, их еще называют ветреницы. Вот эта anemone pavonina. Разве она не прекрасна?

Он смотрел на нее, а не на алый цветок. Розали продолжала удивлять его своими познаниями. Своей проклятой красотой.

— Вы говорили, ваша матушка очень любила свой садик в Оксфордшире. Вы уверены, что он был маленьким?

— Да, но ее дом во Франции был знаменит своими садами, люди совершали целые путешествия, чтобы ими полюбоваться… — Она запнулась, видя его реакцию.

— Путешествия? Где жила ваша матушка?

Розали замерла:

— Я думала, что вам говорила. Она родилась в прекрасном доме — chateau…[8]

— Этого вы не говорили. — Алек продолжал ее внимательно разглядывать, даже чуть нахмурившись. — Мне кажется, вы повидали больше поворотов фортуны, чем я.

Ночные мотыльки кружились вокруг фонаря, прикрепленного на двери черного хода. В беспорядочном, отвлекающем внимание танце. Розали почувствовала себя так, будто сама попала в безжалостное пламя, подобно этим бедным созданиям. Алек. Она помнила его поцелуй. Его руки ласкали ее. В его присутствии ее охватывал неудержимый жар желания.

Розали закашлялась и выдавила улыбку.

— Я помню лишь наше полунищенское существование в Оксфордшире. Фамильное состояние матушки пропало во время революции, и она рассказывала, что все ее родственники бежали из Парижа.

— Вы пережили много потерь, миссис Роуленд.

Она вскинула взгляд:

— Многие потеряли гораздо больше. Вам это известно.

— Вы думаете о солдатах?

— Да. Я ничего не знаю о войне, но ненавижу, когда ее прославляют. Лорд Байрон побывал на поле Ватерлоо и был потрясен кровавым зрелищем. Он назвал это «красным дождем». «Но в небе туча огненная встала, / Извергла дым и смертоносный град, / И что цвело — кровавой грязью стало»…[9] — Ее голос прервался.

На мгновение перед глазами Алека встали ужасы полей сражений. Крики умирающих. Груды мертвых тел. Он взглянул на Розали, не в силах удержаться. Такая чуткость. Такая обеспокоенность людскими скорбями. Настолько отличалась эта женщина от старых перечниц на балу у Фэнтона, с их жеманными дочками, обожавшими героев в военных мундирах, но понятия не имевшими о страшных реалиях войны. Черт бы все побрал, он опять хотел ее поцеловать, заключить в объятия, отнести в свою постель и утолить ее печаль, смыть страстной любовью из ее взора всю грусть.

«Дурак!» Отчаянным усилием воли он попытался подавить нараставшее возбуждение.

— Розали, думаю, мне удастся кое-что разузнать о вашей сестре.

— О, так вы ради этого решили подойти ко мне? — Розали немедленно прикусила язычок. — Я… простите, — пробормотала она. — Как глупо с моей стороны думать, будто вы столь же одержимы произошедшим с моей сестрой, как и я.

— Одержимость — не совсем верное слово, — заметил Алек, — для обозначения предпринятых вами поисков справедливости. Однако не расскажете ли вы мне еще раз о тех угрозах, что приходили вашей подруге Хелен?

Ее брови поползли вверх.

— Когда сломали ее станок? И подожгли дом? Дайте вспомнить. Первая записка гласила: «Сплетничающая сучка». И все. Вторая была более пространной: «Если напишешь еще хоть слово о леди Э., пострадаешь ты и твои близкие, а не только дом».

Алек спросил:

— Вы знаете, кто такая эта леди Э.?

— Нет. Но мне известно, что у нее была служанка, которую выпороли и выгнали за то, что та уронила вазу. Хелен написала об этом заметку. — Розали встревоженно посмотрела на него. — Это вам поможет?

Алек слышал эту историю. Историю о своей мачехе. Леди Эльдчестер. Ему удалось улыбнуться:

— Возможно. Послушайте, на улице похолодало, вы дрожите. Может быть, стоит вернуться в дом?

Аякс ткнулся носом ей в руку, Розали с отсутствующим видом его погладила. Она подхватила шаль.

— Алек…

— Гм?

— Алек, вот я все думаю, вплоть до сегодняшнего дня единственной моей целью было разыскать этого мужчину и посмотреть ему в лицо. Но теперь я начинаю размышлять о том, что, вероятно, вовсе не желаю, чтобы отец Кэти узнал о своей дочери. — Она встревоженно кажутся вам глупыми? Понимаете, я не хочу, чтобы он имел к ней хоть какое-то отношение.

Его скульптурно вылепленное лицо приняло серьезное выражение.

— Тогда что вы хотите, Розали?

— Ох, я думала, что найду его и, возможно, добьюсь извинений. Больше всего желала, чтобы он понял, что сотворил с Линетт. Но теперь? — Она вздохнула. — Иногда мне кажется, что лучше бы я никогда не начинала поисков.

Розали неожиданно осознала, что он накрыл ее руки своими сильными руками с длинными изящными пальцами, которые сотворили с ней чувственно-порочное волшебство в доме его отца. Она понимала, что Алек всего лишь хотел проявить дружеское участие, внушить уверенность в своих силах, однако ощущала себя так прекрасно, что едва могла вздохнуть. Внезапно Розали захотела опереться на него, взглянуть ему в глаза, и тогда… он, возможно, снова ее поцелует.

«Нет. Он не для тебя». Мотыльки по-прежнему кружили вокруг света фонаря, погибая в его обжигающем пламени. Самое время избавиться от подобной судьбы.

Алек твердо заметил:

— Вы знаете историю о ящике Пандоры, Розали? Боюсь, вы его уже открыли, и нет пути назад. Вам все еще угрожает реальная опасность, мои люди слышали об этом, собирая сведения на улицах Лондона. Вам по-прежнему необходима охрана, как и Кэти.

— Да. Да, простите. Вы проявляете ко мне больше терпения, чем я заслуживаю. — Она отодвинулась от него и решительно накинула на себя старую шаль. — Завтра, думаю, нам удастся разузнать, остался ли еще кто-нибудь, помнящий Линетт по тому месту, неподалеку от Рэтклифф-хайвей, где она умерла. Ваши люди могли бы в том помочь.

— Какая хорошая идея, — обронил он, презирая себя за двуличие. — Утром я поговорю с Гарретом и попрошу послать кого-нибудь по тому адресу.

Розали замялась:

— Алек, просто не понимаю, почему вы мне помогаете, но хочу, чтобы вы знали, я глубоко и искренне благодарна вам за дарованный нам приют. Не знаю, из-за чего вы поссорились с отцом, но, думаю, это его потеря, не ваша!

— Пожалуйста, только не делайте из меня того, кем я не являюсь. — В глазах застыла суровая безнадежность. — Должен снова предупредить вас, у меня нет ничего, я сам ничто, лишь оболочка человека, которую вы перед собой видите. Я живу трудной жизнью, с трудными людьми уже много лет, это необратимо изменило мою личность, и не обязательно к лучшему.

Розали подняла голову, ее взгляд был полон… чего? Дерзости? Упорства?

— Никогда не поверю, что у вас ничего нет, Алек Стюарт! — упрямо возразила она. — Я не верю в этот фасад, в вашу якобы отверженность от общества, в вашу незначительность! Для начала — у вас есть этот дом!

— Развалюха, — горько заметил он, пожимая плечами. — Руины.

— Нет! — настаивала Розали. — Этот замок имеет огромное значение для множества бедных бывших солдат! И у вас есть репутация героя войны! Ваше превосходное мастерство фехтовальщика. Такие друзья, как Лукас Конистоун, мне рассказала Мэри.

Алек немного смягчился:

— Таких, как Лукас, один на миллион.

— И кое-кто сказал бы то же самое относительно вас, — едва слышно выдохнула она; Алек даже не был уверен, что ему это не послышалось.

Если чувства ее не обманывают, он хороший, храбрый и правдивый. Она обнаружила это слишком поздно.

— А теперь мне пора, — беззаботно заметила Розали. — Я и так отняла у вас слишком много времени. Но я безмерно благодарна вам за помощь! Спокойной ночи! — Розали твердо направилась в дом, оставляя за собой едва ощутимый аромат нежной кожи и волос.

Алек смотрел ей вслед. Веточка жимолости расцвела неподалеку от того места, где она сидела. Он приподнял ее и медленно выпустил из рук, смотря на мерцающее звездное небо. Когда Алек сказал, что, возможно, ему удастся кое-что разузнать о Линетт, лицо Розали озарилось такой надеждой.

Пес дружелюбно потерся головой об его руку.

— Что же, Аякс, — мягко заметил Алекс. — Я так все запутал, так чертовски запутал, да, мальчик?

И как рассказать ей, что негодяй, которого они ищут, его проклятый брат?

Семейная преданность. О господи!