Квартал Меа Шеарим

Владимир Воробейчик: В очередной раз я слетал в Израиль. На этот раз меня судьба на 3 дня занесла в центр Иерусалима. Имея в запасе по несколько часов свободного времени, я начал бродить по округе, не задумываясь о маршруте. Перст судьбы каким-то образом указал мне направление, и я попал в район ортодоксов на улицу Малкей Израиль.

Я окунулся в совершенно незнакомый мне мир, попав во времена весьма удалённые. Колорит улицы был настолько ошеломляющим, что на следующий день я явился туда с фотоаппаратом, не исключая, что буду подвергаться нападкам за фотоохоту на людей. Но людская мешанина многовековой давности в совокупности с современными машинами и магазинчиками превысила опасения. Не исключаю, что для коренных израильтян эти виды представляются обычными, но, думаю, для всего остального мира это будет интересно и познавательно.

Но прежде, чем показывать фотографии, мне захотелось узнать немного больше об этом районе. Я пошёл двумя путями. Первый – любите Google, источник знаний. Второй – я связался с Онтарио, зная, что он жил в Израиле и попросил его кое-что рассказать. Так что это фотоэссе-статья принадлежит нам обоим.

На интернете я нашёл статью Боба Мартина, которую в кратком переводе привожу ниже.

Это место было образовано пятью евреями в 1874 году, желающими избежать перенаселённость Старого Города, их поселение было одним из первых вне Старого Города.

Эти пять евреев были гражданами пяти стран: Англии, Германии, Австрии, России и Турции. Они разработали план для строго подчиняющихся установленным правилам для 114 семей, поселившихся в этом месте. Голосование простым большинством могло запретить селиться тем, кто привносил «интриги, беспорядок и то, что запрещено Б-гом».

Меа Шеарим представляет собой живой музей. Его резиденты живут в стиле, в котором жили ультраортодоксы в течение веков в гетто Северной и Восточной Европы. Они живут и одеваются так же, как их европейские предки.

Этот стиль жизни они проповедуют потому, что считают все изменения порождением зла. Изменения и новости представляют для них мало интереса. Например, телевизору нет места в их жизни, хотя большинство имеет радио.

По большому счёту жители Меа Шеарим обитают в средневековой истории, заполненной нищетой. Любой аспект жизни каждого дня строго подчинён правилам и ритуалам. Это место является самым плотным по населённости в Иерусалиме, и жизнь там требовательна, интенсивна, публична и подчиняется церемониям. Дома там маленькие, ветхие, с недостатком свежего воздуха. Люди почти не имеют личной жизни – почти треть живёт по три и более людей в комнате.

Мужчины и женщины строго разделены. Даже покупатели в магазине выстраиваются в отдельные очереди в зависимости от пола (не замечал – В.В.).

Много мужчин посвящают свою жизнь изучению Торы и молитвам, в то время, как их жёны полностью посвящены большой семье: как правило, у них семь или восемь детей, т. к. аборты и предохранение от беременности запрещены. Все они завися от дотаций со стороны государства и разных организаций.

Однако ультраортодоксы жёстко связаны между собой и имеют хорошо разработанную систему взаимоподдержки.

Дети воспитываются так, чтобы влияние внешнего мира было для них недоступно. Доходит до того, что дети не знают улицы Яффо, расположенной в километре от их квартала. (Весьма неправдоподобно – В.В.).

Жесткие, авторитарные методы обучения не дают детям возможности взглянуть во внешний мир. Подавляющее количество времени они проводят в школах, где изучаются только самые основы знаний и религия.

План для Меа Шеарим был разработан в 1876 году немецким архитектором Конрадом Шиком, христианином, бывшим на миссионерском миссии в Иерусалиме. Контакторами были Иосиф Ривлин, один из руководителей еврейской общины в Иерусалиме и арабом-христианином. Над выполнением постройки работали как евреи так и неевреи.

Квартал был окружён стеной, ворота которой закрывались каждую ночь. К октябрю 1880 года 100 квартир были готовы для заселения. К смене веков там было 300 домов, мельница и хлебопекарня. Конрад Шик планировал оставить дворы для засадки деревьями у каждого дома, однако вместо этого были построены коровники. Меа Шеарим был первым районом в Иерусалиме с уличными фонарями.

Небольшой, относительно, комментарий к фотографиям и статье Боба Мартина.

Улица Малкей Исраэль – это продолжение улицы Меа Шеарим. Она соединяет улицу Ехезкель и Ромему.

Плотность населения там, конечно, высокая, но не самая высокая в Иерусалиме. На первом месте – Старый Город. (Комментарий – В.В. Я такой концентрации людей в старом городе в еврейском и армянском кварталах не встречал).

Квартал Меа Шеарим – это все, что осталось от традиционной еврейской Европы. Поэтому, к нему относятся как к заповеднику, и каждый турист чувствует себя «чужаком», проходя вдоль обклеенных «пашквилями» стен.

«Пашквилим» – это основной канал передачи различной информации внутри общин и между ними.

Квартал – пятый по очереди, построенный за пределами Старого Города. В 1874 году строительство начали Йосеф Ривлин и Йоэль Соломон.

В 20-40-е гг. ХХ века квартал стал оплотом противников рава Кука в ультра-ортодоксальной среде. Этих «харедим» возглавил рав Зоненфельд.

О фотографировании и пр.:

На основных улицах квартала висят объявления, призывающие посетителей уважительно относиться к образу жизни жителей Меа Шеарим. Фотографировать в будние дни не запрещено, но некоторые обитатели могут закрывать лица, отворачиваться или просить не фотографировать. Некоторые, но не все. Объявления просят посетителей не нарушать шабат, носить скромную одежду и воздержаться от проявлений излишних отрицательных и/или положительных эмоций.

Пожалуй, главной достопримечательностью Меа Шеарим сегодня является «Тиш», – после субботней трапезы дома, в ночь с пятницы на Шабат хасиды приходят к своему «адмору!», поют и танцуют вокруг большого стола (на идиш – «тиш»).

Адмор делает «кидуш» на вино, благословляет хлеб и раздает куски халы хасидам. Потом наступает очередь «гефилте-фиш» и «кугла». На «тише» все хасиды исполняют свои знаменитые «нигуним» – медитативные песнопения. Почти на все «тиши» пускают гостей, если они во время посещения не нарушают шабат.

Итак, как читатель уже наверное понял, основное население Меа Шеарим – хасиды различных направлений («дворов»).

Вокруг исторического Меа Шеарим живут евреи разные – сефарды, литваки, тейманим, но сам центр квартала – хасидский. Дворы есть большие, средние и маленькие. Самые многочисленные хасидские дворы – это не ХАБАД, не Сатмар и не Бреслав, как многим кажется, а Гур и Бэлза.

Огромный бейт-мидраш хасидов Бэлза находится в Ромеме – он является точной копией, изнутри и снаружи, изначального бейт-мидраша хасидов Бэлза в одноименном галицийском местечке. Находящаяся рядом синагога рассчитана на 5 000 мест.

Гурский двор считается самым большим в хасидском мире. Династия гурских адморов, зародившаяся в Польше, существует уже около двухсот лет. На улице Малкей Исраэль идет строительство их Центра, главным зданием которого станет самая большая в мире синагога. Отметим, что гурский бейт-мидраш на Малкей Исраэль строится на участке, где еще совсем недавно находился т. н. «Махане Шнеллер» – база ЦАХАЛ на месте немецкой тамплиерской колонии «Шнелер», основанной в середине XIX века.

Наиболее «интересным», для непросвещенных визитеров, является «тиш» в бейт-мидраше «карлин-столинских» хасидов, расположенном в северной части района Меа Шеарим, примыкающей к старому бухарскому кварталу. Нигуним там длятся по несколько часов, а в Пурим и холь-ħа-моэд Суккот поющим и танцующим помогают музыканты.

Среди других, менее крупных дворов, можно выделить: «Толдот Аарон» – их центр находится в самом сердце Меа Шеарим, – считаются «ультра из ультра». Эти хасиды в шабат и праздники одеваются в штреймл и длинные полосатые халаты желто-коричневого цвета.

Рядом находится резиденция хасидов «Толдот Авраам Ицхак», отпочковавшиеся 12 лет назад от «Толдот Аарон». Их одежда отличается от всех остальных дворов. Приехавшие из Трансильвании в 20-х гг. прошлого века, хасиды «Толдот Авраам Ицхак» носят светлые галабии (длинная рубашка, которую одевают арабы и евреи Магриба) и светлые фески.

Существует также интересный двор «слонимских» хасидов, которые отличаются обилием чисто «литовских» обычаев, включая «литовское» произношение.

Существует еще большое количество разных дворов, из которых можно выделить: Вижниц, Чернобыль, Браслав (хасиды, не имеющие своего ребе уже 200 лет, с тех пор как умер раби Нахман ), ХАБАД (ну кто же их не знает?), Сатмар, Мункач, Цанз и др.

В пору моей студенческой юности мне довелось подрабатывать в одном из магазинчиков на улице Малкей Исраэль. Впечатления остались на всю жизнь. Некоторые женщины могут вести с тобой долгую беседу, ни разу на тебя не посмотрев. Изучение товаров покупателями – кто-то покупает только немецкое, кто-то – только не немецкое. Постоянно курсирующие автомобили с громкоговорителями, сообщающие населению о различных событиях, торжествах, новинках бизнеса, приезде и выступлениях известных раввинов. Множество счастливых людей. Смотришь в лицо человека, идущего по улице, и видишь, что оно буквально светится. Поэтому сентенции типа «По большому счёту жители Меа Шеарим обитают в средневековой истории, заполненной нищетой» вызывают у меня лишь усмешку. Во-первых, на Меа Шеарим крутятся огромные деньги. Там есть бедные и богатые, очень бедные и очень богатые. Есть и «средний класс». Только сказав «Меа Шеарим представляет собой живой музей. Его резиденты живут в стиле, в котором жили ультраортодоксы в течение веков в гетто Северной и Восточной Европы» и обращать потом внимание на «бедность» – очень странно. Дело в том, что стиль жизни в городских «гетто Северной и Восточной Европы» предусматривал скромность, особенно среди настоящих богачей. Все религиозные авторитеты призывали и призывают богачей не выпячивать свое богатство.

На Меа Шеарим живут, в основном, богатые люди. Если, конечно, принимать точку зрения наших мудрецов о том, что является богатством. Относительно нищие живут на расположенной в километре от квартала улице Яффо.

Ну а Тель-Авив для них – это вообще «чрево», где существуют нищие из нищих.

Теперь о фразе из статьи Боба Мартина:

«Дети воспитываются так, чтобы влияние внешнего мира было для них недоступно. Доходит до того, что дети не знают улицы Яффо, расположенной в километре от их квартала».

Сразу скажу, что это полная чепуха. В Иерусалиме не один религиозный квартал, все ездят к родственникам и делают покупки во всех частях города. Не пересечь улицу Яффо при этом невозможно. А вот обратный пример, более относящийся к действительности: дети кибуцев, да в общем, даже, большинство детей из секулярных семей, вообще не бывают в Иерусалиме. Ни на бар-мицве, ни потом. Единственный шанс у них – некоторые военные части («Голани» например) проводят церемонию присяги у Котеля, а так – никогда. И влияние внешнего мира для них недоступно, но, как сказал раби Меир (Кидушин 36 алеф): «Все люди – дети Господа, даже если они не вели себя в отношении Бога как дети».

В. Воробейчик (продолжаю от своего лица)

После интересного рассказа Онтарио слово за фотографиями с небольшими комментариями.

Первая фотография показывает общий вид улицы. Такой загрузки пешеходами я давно не наблюдал, а это был рабочий обычный день. Тротуары были явно малы для такого количества людей.

По обеим сторонам улицы без перерыва на жилые входы стояли разные магазинчики. На следующей фотографии показана кондитерская. Ах, какой там стоял запах! Даже вспомнились стихи Н. Заболоцкого:

И вот, забыв людей коварство,

Вступаем мы в иное царство

и хотя это было написано про рыбную лавку, хлебная лавка на той улице заслуживает того же.

Я не удержался и купил несколько разных булочек. Могу только сказать, что давно не ел столь вкусных булочек. Хотя фаршированная рыба из того же района была явно не на высоте.

Следующие 3 фотографии показывают разные магазинчики на этой улице.

А теперь давайте посмотрим на жителей этой улицы. Как правило, люди не видели, что их снимают, к тому же у меня был телевик, позволяющий фотографировать людей на противоположной стороне улицы или с такого расстояния, когда они не могли видеть съёмку. Я стоял, облокотившись о дерево, поднимая фотоаппарат тогда, когда видел нечто интересное с моей точки зрения. Один раз ко мне подошла женщина и что-то сказала на иврите. По контексту и тону я понял, что она сказала, что фотографировать здесь нельзя. Но у меня на все случаи жизни в Израиле была готова фраза «Ани ло медабер иврит» (я не говорю на иврите). После этого та женщина оставила меня в покое.

Продавец игрушек был постоянно окружён детьми, пришлось выискивать момент для съёмки.

Беседы на улице – обычное явление.

То, о чём я писал раньше: сочетание современности и многовековой истории. И жёсткий взгляд в будущее.

Для следующей фотографии вспоминается Мандельштам:

На рынке возятся собаки,

Менялы щёлкает замок,

У вечности ворует всякий,

А вечность –как морской песок.

Дети... Эта пара мальчиков видела, что я фотографирую, их взгляды не отличались дружественностью. Они чётко следили, чтобы я их не сфотографировал. Но один момент я всё-таки поймал!

Пешеходы... Следующая небольшая серия показывает характеры и идёт без комментариев.

Решая проблему...

А правильное ли решение? Может, к раввину обратиться?

Интересно, это раввин или нет?

Несмотря на серьёзные ограничения на новшества, мобильниками пользуется чуть ли не каждый второй. Женщины – не исключение.

Что-то там не в порядке...

Здесь, кажется, не только я поймал, но и меня: мужчина явно видит, что его фотографируют. Это явно «бракодел» – вокруг него три девчушки. Вообще, количество проходящих семей с детьми было большим.

Еврей без книги? Или без обсуждения её? Может, такое и есть, но два еврея – три мнения существовало, существует и будет существовать!

Тут уже явно 4 мнения. А если чуть серьёзнее, то напоминает мир Шолом-Алейхема.

Опять дети. Эти дети не выглядят привычно, это что-то иное.

Следующая фотография из этой серии вызвала совершенно разные эмоции у разных людей. У меня и ещё одного человека – это просто играющие дети, отлично пойманный момент. У моего племянника эта фотография вызвала отрицательные эмоции, он сказал, что эта фотография напоминает ему жизнь в варшавском гетто перед его уничтожением. Объяснил он это тем, что видел подобные фотографии того времени.

Когда я заметил этих детей (думаю, братья), то сразу схватился за фотоаппарат. К несчастью, вид загораживала женщина, идущая впереди. Пока я ждал, чтобы она прошла, один из детей заметил меня (я этот момент поймал, поняв, что больше ждать нельзя – всё пропущу), предупредил остальных, и они все хором уткнулись в землю; я их тоже сфотографировал, но вид был потерян, фотографию пришлось выбросить.

В бешеной спешке... Как там жена одна?