Кара для ублюдка

Глава 1

– Кара, тебя выиграли в бою! – визжит подруга. – Ты теперь собственность победителя!

Подруга налетает на меня со спины. Я едва понимаю, что она говорит.

Гул стоит такой, что не слышу собственных мыслей. В бойцовском клубе гремит толпа.

Света мало. Всё в дымке. Над рингом мигают лампы. Я стою у самой границы ринга.

Не могу отвести взгляда от Лёвы. Который лежит и едва двигается. Он проиграл в бою.

Зачем-то полез драться. Хотел доказать что-то. Передо мной понтануться.

Лёва – мой парень. Ну, как бы. Не совсем.

Он ухаживал со мной. И даже не словил инфаркт от угроз моего отца.

А это уже что-то!

Мне вообще завести отношения сложно. Мой отец – тот ещё тиран.

Не, он классный, но слишком опекающий. Обещал переломать ноги любому парню, который приблизится к его дочерям.

И вот теперь Лёва действительно «поломанный». Только каким-то бритоголовым парнем.

В драке.

В каком-то подпольном клубе, где мне вообще быть нельзя.

И подруга продолжает трещать что-то непонятное:

– Эта ночь особенная! Когда пацаны ставят на кон своих девушек. И Лёва… Он поставил тебя. И проиграл. Теперь ты принадлежишь победителю. Филу!

– Я… Что? Что за чушь?

– Это правила такие. Обычно главное самой не лезть. Я же не знала, что Фил поставит. Отошла на пару минут и… Капец! Он идёт!

В этот момент толпа расступается. Как в замедленной съёмке. Шум затихает, словно кто-то выкрутил звук.

И я вижу его.

Бритоголовый накачанный парень идёт через ринг. Весь в крови.

Не своей! Лёвы!

«Ох пиздец!»

О, а это мой внутренний голос. Мама говорит, что это наследственное, только её более культурный.

Но зато мой – сразу по делу.

Реально пиздец.

Фил спрыгивает с ринга. Тёмные глаза, узкие, цепкие. Как у змеи. Идёт ко мне.

«Пора сматываться».

Я отступаю. Шаг. Второй. Разворачиваюсь, пытаясь прорваться назад.

– Опа, не туда, малышка, – усмехается кто-то из толпы, перегородив путь.

Я поворачиваюсь обратно – и Фил уже рядом. Хватает меня за руку, тянет на себя.

– А ну стоять, моя новая игрушка, – рычит он.

– Отпусти, – шепчу. – Ты не имеешь права.

– Имею. Ты ставка. Ты проигрыш. Ты моя теперь. И ты хорошенькая. Я тебя с радостью трахнешь. А будешь правильно подмахивать – ещё и целой останешься.

Его глаза скользят по мне. Грудь, шея, лицо. Я чувствую, как у меня по позвоночнику стекает ощущение омерзения.

В жизни больше не послушаю подругу, которая заставила меня натянуть ультра-короткое платье.

– Не трогай, – шиплю, вскидывая голову. – Я пожалуюсь. Мой отец…

– Да похуй мне, кто твой отец, – перебивает, наклоняясь вплотную. – Папочка тебя теперь не спасёт. Я тебя выиграй. И я с тобой, шлюшка, сделаю всё, что захочу.

У меня подкашиваются колени. Меня выворачивает изнутри. Рвёт. Грудь тяжёлая, горло сдавливает.

«Вот тебе и бунт. Поздравляю, ебанашка. Хотела приключений – получи, распишись» – внутренний голос орёт в панике.

Я снова дёргаюсь, вырываюсь, ногой бью по его ботинку, локтем – по рёбрам. Он зло кривится, но держит. Сильно.

– Спокойно, – шипит. – Тебе же хуже будет. Нервная ты, да? Ну ничего. Я тебя отучу. Я с тебя стерву выжгу.

– Отпусти… Пожалуйста…

Ненавижу просить. Особенно таких ублюдков. Но другого выхода нет.

Я расскажу папе. Он тут всех закопает. Вот только это будет после.

После того как со мной сделают что-то очень плохое.

Мой желудок выворачивает. Я сглатываю, дёргаюсь, бьюсь, но он тянет сильнее. Ухмыляется, как животное.

Я не чувствую ног. Кажется, что прям сейчас грохнусь в обморок.

И вдруг Фила резко отрывает от меня. Он отступает назад с матом.

А я вспоминаю, как дышать. Обхватываю себя за плечи и вскидываю голову, чтобы поблагодарить спасителя.

И замираю.

Лицо парня – нет, мужчины – словно высечено из камня. Острые, грубоватые черты.

Чёрная щетина. Брови чуть сдвинуты, взгляд тяжёлый. И эта хищная усмешка…

У меня мгновенно всё скручивает внутри. Стягивает, вызывая спазмы.

Пару тёмных прядей спадает ему на лоб, добавляя сто пунктов к статусу ублюдка.

Чёрная футболка обтягивает его поджарое, накачанное тело. Бицепсы оплетают линии татуировок, спускаясь вдоль синих вен.

Глава 2

– Ты совсем охренел?! – ору так, что в ушах звенеть начинает. Пытаясь освободиться, но Мир только плотнее сжимает моё тело и закидывает на плечо, будто мешок с картошкой. – Опусти меня на землю немедленно, Сабуров!

– Не дёргайся, – лениво роняет в ответ, шагая сквозь толпу к ВИП-комнате. – А то шлёпну так, что неделю на свои булки не присядешь.

– Посмей только! – шиплю сквозь зубы, беспомощно свисая с его плеча и чувствуя, как горят щёки от унижения и злости.

Люди смотрят нам вслед с явным любопытством. Кто-то смеётся, кто-то откровенно завидует, даже моя подруга. Боже! Я сейчас вижу в глазах Оли зависть.... А должна видеть сочувствие! И что-то телефон в её пальцах совсем не наблюдаю.

Я мечтаю только об одном – чтобы земля разверзлась и поглотила меня вместе с этим ненормальным психом.

«Ебанулась там? Пускай его поглощает, а мы ещё здесь погуляем. Весело же, а? Только бунтовать начали, а уже сколько приключений».

Иногда я ненавижу свой внутренний голос. Кому-то в наследство достаются яхты, виллы, миллион в банке, а мне вот этот саркастичный бычара.

Причём по рассказам мамы он у неё просто забавный. А мой, как будто с папиным кувыркнулся, и вот это вот получилось.

Мир ногой распахивает дверь ВИП-кабинки и заносит меня внутрь. Здесь тише, и я слышу, как глухо стучит моё сердце.

– Опусти меня, дикарь!

Он не отвечает, подходит к дивану и бросает меня на него. Я отскакиваю на метр и тут же вскакиваю на ноги, поправляя платье, которое задралось слишком высоко.

– Ты больной? Зачем устроил этот цирк?

– Цирк?

Сабуров скалится, наступает ан меня, а я к стеночке прижимаюсь. Ноги предательски подрагивают. Давно я с ним вот так не встречалась нос к носу. Стремненько как-то.

– Не знаешь, что это слово значит? Я помогу, – в ответ скалюсь, – шоу, представление, выступление....

– Захлопнись, – рявкает так, что я на месте подпрыгиваю. А Мир одним резким движением у двери оказывается и закрывает её на замок. Медленно поворачивается ко мне. В глазах – опасный блеск. – Ты ставка. Я выиграл тебя. Смирись.

– Да плевать мне на твою ставку! – ору, вскидывая руки. – Это незаконно, мерзко и унизительно!

– Может быть, – пожимает он плечами и подходит ближе. – Но так уж вышло, что ты поставила себя в такое положение. Как ты там сказала? Мерзкое, незаконное, омерзительное.

С каждым словом этот громила ближе подходит. Моё дыхание сбивается. Мне вообще плохо становится.

«А ты видела, как он мышцами играет? Божечки это он на химии такие отрастил или сам в зале до семи потов умирал?»

Сглатываю громко. Потому что внутренний голос совсем не помогает. И я ещё на мышцы смотрю непонятно какого чёрта.

Зажмуриваюсь, головой встряхиваю. Что я творю?

– Сабуров не начинай, ты же знаешь, что мой отец тебя уничтожит, если хоть пальцем тронешь меня!

Мир усмехается. Медленно, хищно. Его взгляд цепляется за мои губы, скользит ниже. По спине пробегает мороз. Мерзкий, тревожный.

– Так и осталась шестёркой, принцесса? – говорит он тихо, почти шёпотом, наклоняясь ближе. – Но сейчас папочки рядом нет. Ты здесь одна со мной. И никто не спасёт тебя оттого, что я задумал.

Он подносит руку к моему лицу, проводит кончиками пальцев по щеке. Его прикосновение обжигает, вызывает дрожь отвращения и чего-то ещё, чего я категорически не хочу осознавать.

– Не трогай меня, Сабуров, – шиплю, стараясь не выдать своего страха.

– Или что? – угрожающе кривит губы в оскале, наклоняясь так близко, что его губы оказываются у моего уха. – Покусаешь? Оглушишь? Или будешь послушной девочкой, пока я не закончу свою игру?

– Ненавижу тебя, – выдыхаю, собирая всю ярость, всю злость и гордость, оставшуюся во мне.

– Отлично, – хрипло шепчет он, проводя губами по моей шее, и я не могу сдержать хрип, рвущийся из горла. – Потому что ненависть – это взаимно, принцесса.

Мир касается моей талии, обхватывая ладонями так уверено и нагло, будто уже тысячу раз это делал. От его горячих пальцев кожа горит, обжигая сквозь тонкую ткань платья.

– Убери свои грязные лапы, Сабуров, – шиплю, вскидывая подбородок и глядя прямо в его тёмные глаза. – Ещё неизвестно, где они час назад были. Какую шлюху ты ими лапал.

Он вскидывает бровь, скалится, явно наслаждаясь моим сопротивлением.

– Они как раз кстати для такой дряни, как ты.

Рот распахиваю от такого открытого хамства, ладонью замахиваюсь, чтобы по роже ему съездить, но Сабуров быстро перехватывает мою руку и к стене прижимает.

Из груди стон вырывается. От боли!

«Ой, какая ты нудная, ну постони, сделай мальчику приятно».

Глава 3

Я вытираю губы тыльной стороной ладони, фыркаю, сплёвываю остатки алкоголя вместе с мерзким ощущением на губах.

Мир кривится, смотрит на меня, вытирает губу тыльной стороной руки.

На губе тонкая ссадина. Она у него и так была треснувшая, теперь ещё и моя работа добавилась. Прямо в ту же трещину, прицельно, с ненавистью.

Так тебе и надо, ублюдок.

Я отступаю. Один шаг. Второй. Сердце гремит в груди, а в голове – смесь ярости и паники.

– Ненормальный! – шиплю. – Псих! Всё из-за тебя! Это ты во всём виноват! Мой отец тебя просто грохнет. Он тебя похоронит, понял?! Медленно. Жестоко. Кровожадно! А я тебе на могилку даже цветочек не принесу!

Мир скалится. Ох, как он это делает. Половина лица в ухмылке, вторая – в злом оскале.

– Кровожадная ты сука, – выдыхает. – Прям как батя. Только мелкая пока. Но ничего. С тобой разберусь.

Он делает шаг ко мне. Наступает.

– Я тебя сломаю, принцесса, – шипит. – Ты мне за всё ответишь.

Я резко отскакиваю назад, спотыкаясь о край дивана и заваливаясь на него. Мир, сволочь, ухмыляется.

– Удобненько легла. Прям приглашаешь, – хрипит с усмешкой. – Чё, принцесса, саму ко мне тянет? Даже я не успеваю – ты уже на диванчике. Осталось только ноги развести.

Я отползаю по дивану, одёргивая короткое платье, которое успело задраться почти до талии.

Ладони скользят по бархату, колени соскальзывают. Я вскакиваю на ноги. Пульс скачет, дыхание рваное.

Сабуров – ублюдок. Даже хуже, чем был. Раньше хоть тупо по девкам прыгал, сейчас…

У него в глазах написано, что он меня реально трахнуть собирается. Тупо взять.

– Это нечестно! – выпаливаю, пытаясь отстрочить собственную казнь. – Ты, вообще-то, не дрался со своим этим Прокажённым!

Мир вскидывает бровь, останавливается. Взгляд прищурен. Прямо по мне.

– Бешеным, блядь? – ржёт.

– Да хоть с Чумным! – выпаливаю, не отставая. – Ты всё равно не дрался! А Фил с Лёвой дрался! Он вымотался! Это нечестно! Ты обманщик!

Его смех гаснет. Улыбка исчезает.

На смену ей приходит то самое выражение. Когда у него скулы чуть дёргаются. Когда глаза темнеют.

Когда ты понимаешь, что, возможно, перешла черту.

«Пиздарики нам, крошка».

Мир делает шаг. Я дёргаюсь, разворачиваюсь – но не успеваю. Мужчина уже рядом, перехватывает.

Одна его рука ложится на моё лицо. Пальцы врезаются в скулы, сдавливают так, что я не могу ни отвернуться, ни рот нормально открыть.

Вторая – резко заламывает мои руки за спину. Его пальцы на моих запястьях – как железо. Я дёргаюсь, пытаюсь вырваться, но это как с бетонной плитой бороться.

– Ублюдок, – выдыхаю хрипло. – Отпусти… Или сам себе приговор подпишешь.

Он нависает. Пресс прижимается к моему животу, грудь – к груди. Всё в нём – угроза. Скалится?

– Я два боя до этого выиграл, – рычит. – Два, сука. И потом Фила размазал.

Он наклоняется ближе. Его лоб почти касается моего. Дыхание резкое, тяжёлое.

– Я тебя выбрал, – он выплёвывает это прямо в моё лицо. – Я тебя выиграл. И если мне пришлось бы разъебать половину бойцов, я бы это сделал.

Мои ноги подкашиваются, но он удерживает. Я не могу даже пошевелиться – только дрожать.

– И я, сука, возьму своё. Поняла?

Он злой. Напряжённый. Его пальцы скользят по моему лицу. К груди.

Сжимает. Не мягко – уверенно. Как будто проверяет товар.

Я дёргаюсь, почти всхлипываю, но он сжимает мои запястья за спиной ещё сильнее. Боль пульсирует в кистях.

– Перестань, – шепчу, начиная дрожать. – Мир, пожалуйста…

Но его ладонь уже под платьем. Резко. Нагло. Прямо под край.

Кожа вспыхивает, как будто он прикасается не пальцами, а огнём. Его рука скользит по внутренней стороне бедра. Всё выше.

Я захлёбываюсь воздухом. Колени трясёт.

«Ох еба… Молитвы знаешь?! Нам точно нужно!»

Паника накрывает волной. Голова кружится. Всё плывёт.

– Мир, остановись, – прошу и требую одновременно. – Я ещё ни с кем не… Понимаешь? Я… Не спала. Ни с кем. Я не собираюсь с тобой терять невинность!

Мужчина замирает. На секунду. Взгляд тёмный, тяжёлый, будто обжигает.

И скалится. Уголки губ поднимаются. В этом оскале – всё. Ублюдство. Вожделение.

– Ещё лучше, – рычит. – Шлюх я ебать не привык. А вот тебя – с удовольствием.

Я взрываюсь. Внутри колотит. Хочется разорвать этого мерзавца.

«Или хотя бы пилочкой для ногтей потыкать!»

Выдёргиваю правую руку из его хватки – резко, со всей силой. Пальцы хрустят от усилия, но я вырываюсь.

Глава 4

Я смотрю на стеклянные осколки. На зияющую дыру в перегородке. На Мира, который внизу стонет так, будто я ему не стекло, а позвоночник треснула.

Если я сейчас не свалю – то следующий полёт будет мой.

Я срываюсь с места. Визгом влетаю к винтовой лестнице. Она металлическая, узкая. Несусь по ней вниз, держась за перила, ноги подгибаются. Каблуки щёлкают, цепляются.

Прыгаю на лестничной площадке. Скидываю туфли. С глухим стуком они отскакивают от ступеней.

Но я тут же торможу. Разворачиваюсь. Возвращаюсь. Беру их. Потому что, извините, я на них два месяца копила!

И скидки на них не было!

Прижимая туфли к себе, как младенцев, я двигаюсь дальше. Сквозь толпу. Люди расступаются.

Все видели, что я выкинула в окно Мира Сабурова. Кто-то, кажется, даже крестится.

Я вылетаю наружу. Холодно. Асфальт под ногами ледяной. Кусает кожу, заставляя поёжиться.

Осматриваюсь. И замечаю возле стены машину, стоит отдельно от других.

Чёрная. Спортивная. Глянцевая, сверкает, как будто её только что облизывали.

Линии хищные, заниженная.

«Ох, так и кричит: посмотри на меня, сучка, я самый пиздатый здесь».

Идея горит в голове, но я качаю головой. Снова и снова. Потому что я знаю эту машину.

Она принадлежит Сабурову.

Он приезжал на ней на какой-то мамин праздник. Вывалился из неё, как павлин на стероидах.

Летел по дорожке, как угорелый. Устроил дрифт на повороте. Сыпал гравием по газону. Позер.

«Это плохая идея. Очень плохая. Самая ёбнутая в списке. Поэтому, конечно, ты сейчас пойдёшь к ней. Потому что у нас жопа в приоритете».

Хватит думать. Надо рисковать.

У меня нет других вариантов. Оля куда-то смылась. Может, пошла утешать Сабурова, а может, просто убежала в закат, пока я тут выкидывала мужчин в окно.

Никого рядом. Никого, кто бы помог. Поэтому у меня нет выхода. Я бросаюсь к машине Сабурова.

План гениален в своей тупости: залезть внутрь, спрятаться, прокатиться с ним, пока он не поедет куда-то безопасное место.

И тогда я выскочу, убегу. И добьюсь для себя спасения.

Подбегаю к двери. Дёргаю ручку, задержав дыхание.

ОТКРЫТО!

«Да ты чё, Сабуров?! Ты чё, наивный или шибанутый?!»

Тут же скольжу внутрь. Заползаю на заднее сиденье. Оглядываюсь. Всё пахнет кожей и мужским одеколоном.

Так. Как лечь, чтоб меня не нашли? Скрутиться? Под сиденье? В багажник страшно.

И тут взгляд падает вниз. Ключи.

В замке зажигания. Блестят. Ключи!

Я моргаю. Один раз. Второй. Третий. Начинаю тереть пальцами глаза, но это не меняет картинку.

Ключи торчат из замка зажигания. Сабуров действительно оставил их так просто.

Насколько отбитым нужно быть, чтобы вот так рисковать? Вообще не боится, что угонят? Или ему похер?

Или он думает, что все его настолько боятся, что и тронуть не посмеют?

Ну что ж. Придётся разочаровать.

Потом я ему лично распишу правила безопасности. Раздаточный материал нарисую.

Может, даже комикс. С картинками, где одна из них – как его чёрная ласточка уезжает в закат с моей жопкой за рулём.

Идеальный шанс. Редчайший. Один на миллион. Угнать машину, убраться подальше, послать этого ублюдка к чёрту – всё за один ход.

«Только ты водить не умеешь!» – фыркает внутренний голос.

Всё я умею. Ну, может, я несколько раз завалила экзамен по вождению. И что?

Там, вообще, тесты сложные были. Сплошные ловушки. Подстава на подставе.

«Ага. Особенно любимый вопрос: где у машины перед» – тут же язвит внутренний голос.

– Заткнись.

Там такие сложные вопросы были! Тормозной путь, какие-то кузовы… Да они просто предвзятые! Им не нравятся блондинки! И у меня был стресс.

И вообще…

Дерево на парковке было лишним!

Пауза. Внутренний голос делает драматическую паузу, а потом усмехается:

«Тут правда. Слишком дерзко торчало. Получило по заслугам».

Я тяжело вздыхаю, перелезаю на переднее сиденье. Сердце долбит в ушах, ладони потеют.

Обхватываю руль. Кожа мягкая, ухоженная. Машина внутри как кабина космического истребителя.

Всё светится. Кнопки. Панель. Рычаг.

– Так, – шепчу. – Тут ничего сложного. Просто ехать. Медленно. Спокойно.

Поворачиваю ключ. Мотор рычит. Я подпрыгиваю на месте.

Глава 5

Машина въезжает в озеро, как в замедленной съёмке. Вода поднимается по колёсам.

– Боже… – выдыхаю. – Она утонет. А после Сабуров утопит и меня!

Капот уходит первым. Медленно, как будто специально. Как будто тачка мстительно тонет, давая мне время прочувствовать момент.

«Вот и всё, крошка. Конец. Машина пошла на дно, а ты – в список разыскиваемых идиоток года».

Я срываюсь с места. Забегаю в воду. Холодно. Щиколотки сразу немеют.

Камни под ногами, вода ледяная, платье прилипает к ногам. Но мне всё равно.

Цепляю крышку багажника, пытаюсь потянуть. Ещё, ну чуть-чуть.

Но только чуть ноготь не ломаю.

В панике у людей просыпаются сверхъестественные способности. Мне бы тоже, на минутку.

Достать машину из воды, вытолкать. Потом я разберусь, как спасти.

«Ага, феном сушить будешь. План заебись».

– Ну давай, ну не тони! Машинка, прости меня… Я не хотела! Я только газанула чуть-чуть!

Смотрю, как крыша опускается к воде. Пузырьки. Пузырьки, мать их, пошли.

– Ты не сдашься, слышишь?! – ору, тряся руками, будто могу завести машину криком. – Ты просто прикидываешься! Мы с тобой, малыш, доедем до цивилизации! Тебе ж хорошо со мной было! Я даже аварийку не включала!

Слёзы подступают. Паника в горле. Меня трясёт. Я не знаю, что теперь делать.

Я оглядываюсь. Сжимаю кулаки, кусаю губу. Всё. Мне конец. Мне реально конец.

Но тут – я замечаю парочку рядом. Молодой мужчина и девушка. Они двигаются в мою сторону.

У девушки пышные, светлые волосы, разбросанные по плечам. Она несётся ко мне, будто мы подруги с детсада.

– Ты в порядке? Не убилась? Тебя не задело? – тараторит она, хватая меня за руки. – Ты откуда вообще?

– Это… Долгая история, – шмыгаю вниз. – Я случайно. Я не хотела!

– Главное – ты цела. Мы сейчас что-то придумаем. Мот, мой парень, точно поможет.

Я оборачиваюсь на этого самого Мота. Ой, ну не скажешь, что он хочет помогать.

Стоит на берегу, говорит с кем-то по телефону. Выражение лица прям… «Мне бы сейчас покалечить кого-нибудь, а потом пиццу».

– Не думай, он хороший, – успокаивает девушка. – Просто специфический. Но обычно сдержанный. Я, кстати, Руся.

– Кара.

Я поворачиваюсь обратно к машине. Дёргаю ручку задней двери. Хочу открыть. Там же туфли мои!

Но дверь не поддаётся. Решаю пойти вперёд. К приоткрытой двери со стороны водителя.

Ох, а может буду давить на капот, и машинка выедет?

Я шагаю по дну, чуть не ухожу с головой под воду. Дно неровное, глубина меняется внезапно. Холод пробирает до копчика.

Отфыркиваюсь, выбираясь на мелководье. Мы с машиной, конечно, сроднились. Но из солидарности тонуть я не собираюсь.

Прощайте, мои глянцевые, сверкающие, родные…

Багажник медленно уходит под воду. Его заливает водой, только крышка торчит.

Я хмурюсь, когда на поверхность воды начинают всплывать пакетики. Небольшие, беленькие.

Мы с девушкой переглядываемся. Хмуримся, будто это поможет понять, что вообще происходит.

– Это… Конфеты? – бормочу, сама не веря.

«Да-да, а в багажнике у Сабурова плюшевые медвежата. Таких идиоток, как ты, заманивает».

– ОБЕ ИЗ ВОДЫ. БЫСТРО. ПОКА Я ВАС НЕ ВЫТАЩИЛ САМ!

Грохочет голос мужчины, заставляя подскочить на месте. Тот парень – Мот – смотрит на нас в ярости.

– Пошли, – говорит Руся, хватая меня за руку.

Она вытаскивает меня на берег. Я дрожу. Пальцы на ногах поджимаются от холода, будто хотят уйти обратно в тело.

Платье мокрое, липнет к телу. Грудь сводит от мороза. Влажные волосы липнуть к щекам. Мерзкие ледяные капли ползут по коже.

Я поворачиваюсь. Смотрю на машину.

Всё. Финита. До свидания.

Моя последняя воля: закопайте меня в тех туфлях.

«Тебя грохнут. Грохнут, расчленят, сожгут. И запишут в расходники. А я… Мой бедный милый голос затолкнут к очередной ебанашке».

Но я хотя бы нашла помощь. Эти двое… Ну, они нормальные вроде. Они подкинут меня до города. Всё будет хорошо.

Я почти в это верю. Целую минутку.

Пока из леса, прямо на поляну, не вылетает чёрная машина.

Низкая. Знакомая. Как та, что я только что утопила. Это её призрак, да? Пришел мстить?

Колёса скрипят, гравий разлетается в стороны. Машина закручивается, даёт дрифт с таким напором, что у деревьев, кажется, листья обратно свернулись.

И я знаю этот дрифт.

Слишком узнаваемый. Слишком, блин, сабуровский.

Глава 6

Я в полном шоке. В голове не укладывается то, что говорит Мир. Стою в ледяной воде по пояс, ноги уже почти не чувствую.

«Ныряй, короче, топором ко дну лучше, чем всем бандюкам этого города торчать».

Сглатываю громко. Внутренний голос сейчас очень плохой компаньон. Вот прям худший. Лучше бы молчал совсем.

– Что значит «хуже тебя»? – тихонько спрашиваю, голос срывается, зубы от холода стучат так, что слова почти не разобрать.

Мир хмыкает, глядя на меня сверху вниз. Взгляд холодный, злой и совершенно безжалостный.

Губы его скривлены в жестокой ухмылке, и от этого становится только страшнее. Но он не успевает ответить, потому что меня внезапно пробирает острая, мучительная судорога. Ногу сводит так сильно, будто её в тиски зажало, и я отчаянно взвизгиваю.

– Ай-яй-яй! Помогите! – воплю, теряя равновесие. Руки беспомощно машут в воздухе, пытаясь зацепиться хоть за что-то.

– Да куда ты опять, идиотка?! – орёт Сабуров с берега, но я его уже почти не слышу.

Я в панике хватаюсь за плавающие рядом белые пакетики, пытаясь удержаться на поверхности. Но те предательски лопаются прямо у меня в руках, покрывая всё вокруг белой пылью. Порошок мгновенно попадает мне на волосы, лицо.

– О господи! – хриплю, в ужасе плююсь, потому что кажется, что оно попало везде. Отчаянно барахтаюсь в ледяной воде. – Что это за дрянь?! Меня сейчас ещё и посадят!

Мир громко матерится. Да так, что уши в трубочку сворачиваются. Слышала бы это тётя Злата... со стыда сгорела бы.

«Ну про нашего отца так горячиться не будем, да? Мы-то паиньки! Нужно читать договор, перед тем как заселятся. Там же при любых где-то мелким шрифтом пишут «ебанашка»!»

Лицо Сабурова перекашивается в бешенстве и ахера одновременно. Глаза его горят такой яростью, что я невольно съёживаюсь прямо в воде.

– Кара, твою мать, ты реально решила перед смертью кайфануть?! – рычит он, шагая к воде, явно намереваясь вытаскивать меня силой.

Мир хватает меня за локоть и резко тащит из воды, словно мешок с мусором. Я уже не сопротивляюсь, дрожу так сильно, что зубы отбивают чечётку, которую позавидует любой танцор фламенко.

– Подожди, нет, я всё соберу, я… – лепечу, пытаясь вырваться из его стальной хватки и снова рвануть к озеру, но Мир не даёт мне даже шага сделать.

– Не рыпайся, идиотка, – рычит он, резко поднимая меня и закидывая на плечо. Я ойкаю, потому что ударилась животом о его плечо. – Ты уже достаточно сделала, чтобы нас обоих прикопали в лесу.

– Мир, подожди, но мы же…

– Завали, принцесса. В пакетах наркота была, – перебивает он меня, шагая быстрым шагом прочь от озера. – И наркоты этой на такую сумму, что одной твоей задницы не хватит на всех мужиков этого города, чтобы отработать.

Кошмар какой.

«Смотри-ка, как он быстро нам работу подыскал. Я всегда знала, что в нём есть эта предпринимательская жилка».

– Ты шутишь? – выдавливаю сдавленно, пытаясь понять масштабы катастрофы, но мозг отказывается осознавать сказанное. – Ты же несерьёзно, Сабуров?

Он громко фыркает, шаги становятся ещё шире.

– Ага, шучу, – огрызается саркастично. – Мы сейчас до города доберёмся, и я тебя в клубе скину, будешь там мужикам свои шутки травить, пока долг не отработаешь. А когда они заебутся слушать начнёшь другим местом отрабатывать.

Я всхлипываю от ужаса и унижения одновременно, впиваясь ногтями в его спину.

– Не смей даже думать об этом, Мир! – шиплю зло, хотя голос мой жалко дрожит. – Мой отец…

– Твой отец? – перебивает он, резко, останавливаясь на секунду и опуская меня на землю, чтобы посмотреть прямо в глаза. – Твой отец – это последнее, что тебя сейчас должно волновать. Если эти ублюдки узнают, кто ты, то поверь, принцесса, всё станет только хуже. И для тебя, и для твоей семейки. Ты в такой пизде по самые уши, что даже я тебе не завидую.

Его глаза сверлят меня насквозь, злость и ярость в них смешиваются в такую ядовитую смесь, что я сглатываю с трудом, опустив глаза вниз.

Вот и погуляла, бляха.

Паника охватывает меня так сильно, что даже дышать становится сложно. Мысли мечутся в голове беспорядочно, наперегонки с адреналином, отчаянием и осознанием полной жопы ситуации.

Папе нельзя! Ни в коем случае нельзя рассказывать! Он политик, у него репутация, карьера! Если он в это полезет, а он обязательно полезет ради меня... Боже, какой позор! Я не могу так подставить его. Никого не могу подставить. Лучше сама того где-нибудь тихо и незаметно.

Мои мысли мечутся так хаотично, что я даже не сразу замечаю, как Мир внимательно и настороженно всматривается в мои глаза, словно пытаясь найти там ответ на свои вопросы.

«Смотри, не теряет надежды там что-то адекватное увидеть».

Глава 7

Когда Сабуров резко тормозит на заправке, я начинаю подозревать что-то неладное.

– У тебя полный бак, Сабуров, – прищуриваюсь, нервно скрещивая руки на груди. – Если мы тормознули, чтобы мне латешку купить, то я не в настроении.

«Мне бы твою уверенность по поводу латешки. Потому что судя по его взгляду, он нас расчленить задумал, просто пока не придумал куда ныкать».

Мир поворачивается ко мне и медленно ухмыляется. Эта его мерзкая, хищная ухмылочка всегда меня напрягала, но сейчас она просто пробирает до костей.

– Всё сказала? – протягивает он низко, чуть склонившись ближе ко мне.

От его взгляда у меня тут же начинают трястись поджилки. Сердце в груди ухает вниз, ноги поджимаются, словно собираются спрятаться. Но я держу лицо. Как могу, правда.

«Сама ему наобещала, так что походу расплачиваться привёз».

– Я при свидетелях не буду! – выпаливаю тут же, едва он делает движение ко мне.

Ну а что? Да, я ему наобещала с три короба, от страха и паники. Мне из лесочка живой выбраться нужно было. А так я негордая, от заправочки и сама как-то дойду. Наверное...

Откуда я знаю предпочтения этого извращуги? Может у него только палочка в людных местах фурычить начинает. В клубе он меня тоже зажать пытался. Тоже там, где людей тьма. Так что наклонности наблюдаются.

«Ну а чё, сразу нового покровителя найдём. Например, вот того, смотри какой симпатичный, вся рожа в татухах. Сразу видно, что джентльмен».

Кривлю носик, когда этого явно отсидевшего зэка вижу.

– Каких, мать твою, свидетелей, принцесса? – его голос звучит раздражённо и резко. – У тебя вместо мозгов блёстки? Или уже порошок башку проел?

– Ты о чём вообще? – хмурюсь, ёжась от холода в мокром платье.

Мир закатывает глаза и рычит сквозь зубы:

– Мы на мойку приехали, чтобы тебя, идиотку, отмыть от дерьма, которым ты себя облепила. Или ты собираешься в таком виде к папочке вернуться?

Я моргаю, переваривая сказанное. Отмыть? Ну да, логично. Порошок-то всё ещё на мне, волосы свалялись, липнут к лицу. Вообще, видок у меня тот ещё.

– Ах, – выдыхаю, чувствуя облегчение и одновременно нарастающий стыд. – Так ты не...

– Что не? – фыркает он, насмешливо кривя губы. – Не собираюсь тебя здесь и сейчас трахнуть при заправщике и кассире?

Щёки моментально заливает краской. Я отворачиваюсь, глядя в окно и стараясь скрыть смущение.

– Нет, не собираюсь, – добавляет Сабуров, явно наслаждаясь моим состоянием. – Но спасибо, что просветила о своих фантазиях. Учту на будущее.

«Шик, теперь он думает, что нас вставляют шланги. А ведь могла спокойно заткнуться и сидеть с умным видом».

– Ладно, пошли, принцесса, – вздыхает Мир, открывая дверь и вылезая из машины. – Сначала себя отмоешь от этого дерьма. Потом за тачку мою возьмёшься.

Я тяжело вздыхаю и выбираюсь из машины, чувствуя, как ледяной ветер тут же набрасывается на мокрую кожу, заставляя зубы стучать сильнее. Бреду следом за Сабуровым к мойке, стараясь не думать, какой позорный вид у меня сейчас со стороны.

Сабуров уже хватает шланг и направляет его в мою сторону с таким выражением лица, будто...

Короче, садомазо ему точно нравится. Судя по его усмешке.

«Отпизди его шлангом, покажи пиздюку кто здесь госпожа».

И тут мой взгляд цепляет кое-что... Точнее кое-кто... Мужчина стоит в тёмной форме, рядом с ним крупная овчарка. Собака резко напрягается, задирает нос и начинает нервно принюхиваться в воздухе.

Сердце пропускает несколько ударов и уходит куда-то вниз, запрыгивая обратно лишь с третьей попытки.

«Интересно, это она не к порошочку на твоей башке принюхивается?»

– Мир… – нервно шепчу, вцепляясь в его рукав так, что пальцы белеют. – Собака. Она… чует?

Сабуров резко замирает, переводя взгляд на мужчину и пса. Глаза его сужаются, взгляд мгновенно становится холодным и жёстким. Я замечаю, что он тоже оценивает форму незнакомца. И мне это совершенно не нравится.

– Сука… – рычит, медленно и тихо, словно боясь спугнуть пса или привлечь внимание мужчины. – Вот какого хера я с тобой связался? От тебя только одни проблемы, принцесса.

Я только рот успеваю открыть, чтобы возмутиться, но...

– Захлопнись, принцесса.

Мужик впивается в меня взглядом. Я пытаюсь выдавить из себя что-то похожее на улыбку, но получается жалко. Губы дёргаются, и вместо улыбки получается нервный оскал.

Собака тем временем начинает громко лаять, яростно рвётся вперёд и резко натягивает поводок.

Глава 7.1

Собака лает. Лает громко, яростно, будто собирается нас сожрать. Она вырывается вперёд, рвёт поводок так, что мужика рядом аж сносит.

Это овчарка. Огромная. С мордой, как у охотника на ведьм. И зубы такие, будто ей в меню суют исключительно грешников.

Я поворачиваюсь к Сабурову.

– Мир… – шепчу дрожащими губами. – Делай что-нибудь. Ну пожалуйста…

Мир смотрит на пса. На мужика. Потом на меня. Я знаю этот взгляд. Он сейчас думает. Но я не хочу, чтобы он думал.

«Э, крошка, не думать – это наша задача. Хоть кто-то с мозгами должен быть рядом».

– Это не моя вина! – выпаливаю. – Это ты втянул меня! Это всё ты!

«Ну всё, пошло по классике. Кто крайний? Конечно, Сабуров. Он же и за рулём сидел, и машину топил, и белый порошок по озеру разбрасывал».

Нет, правда. Это он виноват. Я просто бедная невинная девочка! С шикарным вкусом на туфли и нулём везения.

Это он всё начал. То бой, то отрабатывай. Кто разрешал ему меня так пугать?

У меня эмоциональная травма!

Внутри всё сжимается. Меня сейчас арестуют. В участок повезут. Посадят.

А папа? Его карьера разрушится! Или он даст интервью: «К сожалению, моя дочь была глупа. Но мы с семьёй отрекаемся от неё».

На фоне играет грустная музыка, такая, как в сериале про бедную доярку.

Меня накрывает мощной, ледяной струёй. Вода обжигает холодом, заставляя резко захлебнуться.

Я пытаюсь вдохнуть, но вместо воздуха получаю глоток ледяной жидкости, которая тут же взрывается в груди диким кашлем.

– Ааа! Ты сдурел?! – визжу, отплёвываясь и задыхаясь, судорожно отскакивая назад.

Это Мир. Конечно, кто ещё?! Он держит шланг, безсовестно поливая меня. Со своей мерзкой ухмылочкой.

– Не рыпайся, идиотка, – хмыкает он, продолжая обдавать меня водой.

Я пытаюсь уклониться, но куда там! Напор такой, что меня бросает в разные стороны, волосы липнут к лицу, платье намертво прилипает к телу.

Холод пробирается до костей, тело сводит судорогой. Я сжимаю зубы, пытаясь удержаться на месте и не выдать своего унижения.

Собака начинает лаять совсем рядом. Полицейский смотрит на нас уже с явным подозрением, и это совершенно не добавляет мне уверенности.

– Давай, принцесса, – громко стебётся Мир, усмехаясь во весь рот. – Покажи, как ты умеешь мокнуть. Сразу видно, опытная девчонка.

– Урод, – шепчу я сквозь зубы, чувствуя, как ярость начинает вскипать внутри.

Готова прямо сейчас этим самым шлангом его задушить. Вот намотаю на шею и буду смотреть, как он синеет и корчится.

Я вздрагиваю, когда рядом раздаётся хриплый голос полицейского:

– Что здесь происходит?

Ой-ой.

В горле пересыхает. Сердце ухает вниз, падает куда-то к пяткам и остаётся там лежать, бьётся мелко и испуганно, как кролик в капкане.

Мир ведёт челюстью, его взгляд скользит вокруг, оценивают обстановку. Мышцы напрягаются под мокрой футболкой, выдавая его злость и готовность действовать.

А потом его лицо озаряется мерзкой ухмылкой, и я с ужасом понимаю – он сейчас точно сделает что-то, после чего мне придётся сменить имя и уехать из страны.

– ЭТО ТРЕНД! – выпаливаю громко и резко, отчаянно пытаясь перекричать любой идиотизм, который уже собрался произнести Мир. – Мы видео снимаем! Для интернета!

– Видео, говорите? – хмыкает он. – А где тогда камера?

Вопрос подвешивается в воздухе. Я открываю рот, и тут же наигранно взвизгиваю:

– Ой, мамочки! – хлопаю себя по лбу. – Мир! Ты же должен был снимать! Я тебе что сказала, а? Камеру держать ровно! А ты что?!

Полицейский косится на Мира с явным интересом, собака возле его ног тихо порыкивает.

– Невозможно ни на кого положиться! – продолжаю я, с наслаждением переводя стрелки. – Как теперь лайки собирать? Контент же пропадает!

Полицейский качает головой, явно устав от нашего циркового представления. Вздыхает тяжело, раздражённо.

– Кара, – вдруг рядом со мной оказывается Сабуров, голос его звучит низко, грубо, почти рычаще. – Завали уже.

Я открываю рот, чтобы возмутиться, но он тут же затыкает меня взглядом. И своим хриплым шёпотом:

– Услышу от тебя хоть один визг – я скажу, что ты любишь пожёстче. И завелась от одной струи.

Я открываю рот. Потом закрываю. Потом снова открываю, но из горла вырывается только писк.

– Ты не слушай её, – цедит Мир, обращаясь к полицейскому. – Она воды нахлебалась в озере. Вот отмываем.

Полицейский хмыкает, наклоняет голову, явно заинтересованный такой версией событий.

– В озере? – переспрашивает он.

– Ага, – сквозь зубы выдавливает Мир, будто каждое слово даётся ему с огромным трудом. – Там машина в озере была. Эта кинозвезда полезла проверять, вдруг кто-то внутри. Никого не было, только пакеты какие-то странные.

Глава 8

Мир грубо запихивает меня в тачку, захлопывая дверь так, что я подскакиваю на сиденье. Он сам садится за руль и молча, с таким выражением лица, будто убить готов, заводит мотор.

С меня скапывает вода. С одежды. С волос. И всё на его сидение. Я вообще дрожу от холода. Потому что вода была ледяной!

Я нервно кусаю губу, пытаясь придумать хоть, что-то утешительное:

– Слушай… Но может, есть шанс… что мент как-то без тебя эту инфу узнал и…

«Господи, закройся уже» – внутренний голос закатывает глаза так, что аж больно становится.

Сабуров медленно поворачивается ко мне, взгляд его буквально пригвождает меня к сиденью.

Громко сглатываю. Теряюсь. Страшно до чёртиков становится, когда он вот так вот смотрит.

– Ага. И тачка случайно от клуба пропала. И в озеро сама въехала. И твои отпечатки там тоже, сука, совершенно случайно оказались.

Ой...

«Хуой!» – внутренний голос ехидничает, как всегда, не вовремя.

Божечки... Предлагать Сабурову вернуться и нырять, чтобы стирать мои следы из машины не вариант, да?

«А чё нет то? Как раз и туфельки наши достанет. Ты предложи, а то у него глаз давно не дёргался».

– Слушай, но может…

– Не может, блядь, – резко перебивает он, сверля меня взглядом. – Услышь меня, ебанашка. Вытяни из ушей своих розовые затычки из сахарной ваты и внимай внимательно.

Обиженно поджимаю губы. Ну зачем так грубо-то?

«Смотри, и кликуху твою узнал».

– Вариантов немного, – продолжает Мир уже спокойнее, но голос звучит жёстко и угрожающе.

В голове мелькает мысль. Возможно, идиотская, но всё-таки…

– Слушай, а твой отец… – робко произношу, глядя на него с надеждой. – Он же может помочь, да?

Отец Сабурова – грозный дядька. Дядя Эмир, конечно, не самый добрый на свете человек, но и меня не прямо ненавидит. Иногда даже комплименты делает. С широкой улыбкой всегда говорит, что папе меня послали свыше, мол, счастье такое привалило. И при этом на папу смотрит так многозначительно, что аж неловко становится. Короче, иногда я ему даже нравлюсь. Наверное.

«Интересно, а экспорт серого вещества от другого носителя предусмотрен в твоих настройках?»

Мир резко выдыхает, сжимает руль так, что костяшки пальцев белеют.

– Ты всех закопать решила? – произносит он очень тихо и очень зло.

Ну вот опять… Всего лишь попыталась помочь!

Я неловко ёрзаю на кресле, пытаясь хотя бы немного согреться, но мокрое платье мерзко липнет к телу, напоминая о том, какой ужасный вечер сегодня случился.

Мир сжимает руль так, будто на его месте мою шею представляет. Смотрю на него осторожно, боясь лишний раз попасться под этот испепеляющий взгляд.

Машина резко дёргается, Сабуров давит на газ, и мы срываемся с места так стремительно, что меня вжимает в сиденье.

– Ты так и не озвучил варианты... – тихо напоминаю ему, с трудом удерживая голос ровным. Сердце колотится где-то в горле, руки нервно сжимаются в кулаки.

Мир цедит сквозь зубы, даже не глядя в мою сторону:

– Вариант один. Я решаю всю пизду, в которую ты влезла.

Мои глаза округляются, когда я перевариваю эту информацию. Это звучит, конечно, обнадёживающе, но что-то подсказывает, что не за «спасибо».

– И... взамен я дарю тебе почку, половину лёгкого и что ещё? – спрашиваю саркастично, хотя голос дрожит и выдаёт мой страх.

Сабуров зло усмехается, не сводя глаз с дороги.

– Цену я озвучу позже. Это вдобавок к тому, что и так возьму за то, что вывез тебя из леса.

Ох, шикарно. Просто прелестно. Сабуров теперь ещё и долги в уме ведёт, словно мы в какой-то мафиозной бухгалтерии.

Я громко вздыхаю, нервно поправляя мокрые волосы. Ладно, главное, что не сейчас собрался плату требовать. Значит, пока живём. Дальше уже что-нибудь придумаю. Я же умная девочка. Иногда.

– Расклад такой, принцесса. Сейчас мы быстро находим тебе сухое шмотьё. После ты едешь домой и навешиваешь на уши родакам что хочешь, но завтра ночью ты должна быть готова спетлять со мной из города. Поняла?

Мои глаза вылупляются на него окончательно. Сердце снова начинает метаться, как перепуганный хомяк в колесе.

– Что?! Из города? – пискляво переспрашиваю, чувствуя, как голос предательски срывается. – Но… как это? А мои родители? Моя жизнь? Что ты вообще несёшь, Сабуров?

Он резко тормозит на светофоре, резко поворачивается ко мне и сверлит тяжёлым, злым взглядом:

Глава 8.1

Мир останавливает машину около какого-то странного магазина со шмотками. Я внимательно приглядываюсь к витрине и невольно морщу носик. Что-то не то. Магазин выглядит так, будто в него никто нормальный уже лет десять не заходил.

– Это что? – я брезгливо тыкаю пальчиком в сторону вывески. – Ты серьёзно решил одеть меня здесь?

Сабуров усмехается и смотрит на меня с этой своей дурацкой ухмылкой, от которой внутри всё вскипает от раздражения.

– Ну, значит, принцесса, попиздуешь домой так, – лениво протягивает он, нагло окидывая меня взглядом. – С фантазией у тебя проблем нет, найдёшь, что родителям напиздеть.

Возмущённо распахиваю рот и аж вскидываю подбородок от такой наглости. Ну вот почему он так общается? Господи, сразу желание просыпается его чем-то по голове огреть. Желательно тяжёлым, чтобы наверняка.

«Ты там с фантазией поосторожней. Если не Сабуров кто нашу задницу прикрывать-то будет?»

– Эй! Прекрати вести себя как быдло!

Тут же дёргаю головой и прищуриваюсь.

– Я ещё даже не начинал, – спокойно заявляет Сабуров и недвусмысленно смотрит на дверь. – Вытряхивай свою задницу из моей тачки. Если ты думала, что я тебе шопинг устраивать буду, то ты знатно проебалась, принцесса.

Я обиженно фыркаю и демонстративно открываю дверь. Вылезаю наружу и тут же ёжусь от холодного ветра, который мгновенно пробирается под мокрую одежду.

«Фи, какой грубиян. И ручку не подал. Его точно не сдавали в интернат в детстве? Тётя Злата такая приятная женщина, и как у неё такое вот выросло?»

Я топаю ногой и разворачиваюсь к нему, намереваясь сказать что-то очень едкое и обидное, но Сабуров только приподнимает бровь и кивает в сторону магазина.

– Время пошло, принцесса. Чем дольше стоишь и губы дуешь, тем быстрее твоя прелестная задница отвалится от холода.

Злюсь ещё сильнее, разворачиваюсь и направляюсь к дверям магазина. Ещё посмотрим, кто тут будет смеяться последним.

Я захожу в этот ужасный магазин, морщась так, будто в мусорный бак провалилась. Внутри пахнет старьём и ещё чем-то неприятным. Женщина за прилавком поднимает на меня мутный взгляд и морщится так, словно увидела таракана размером с кошку.

– Чего надо-то? – бурчит она, продолжая сверлить меня глазами.

От такого приёма я аж невольно ёжусь, натягивая мокрую ткань платья.

– Здрасте и вам, – бурчу в ответ, отворачиваясь и направляясь к вешалкам с одеждой.

За моей спиной раздаётся звук открывающейся двери. Оборачиваюсь – Сабуров заходит внутрь. Становится уже не так страшно.

Продавщица теперь переводит свой мутный взгляд на него, явно оценивая. Судя по выражению её лица, оценки мы не проходим.

Я тем временем быстро осматриваю ассортимент. Ну и кошмар тут, конечно. Всё такое, словно ещё до рождения моей бабушки шилось. Но выбирать-то не приходится.

Хватаю первое попавшееся платье, более-менее приличного вида и размера, хотя в этом я совершенно не уверена.

– Вы сюда погреться зашли, алкаши, или что-то покупать будете? – внезапно выкрикивает продавщица, и от её голоса я буквально подпрыгиваю на месте.

Она снова так меня рассматривает, будто я ей лично жизнь испортила.

– Места получше не было, да?! – шиплю на Сабурова, сжимая платье в руках. – Почему мы вообще сюда припёрлись?

Мир усмехается, беззастенчиво разглядывая меня сверху вниз.

– Если тебя здесь за алкашку приняли, то в приличное место вообще бы не пустили, – заявляет он спокойно, с явным удовольствием наблюдая, как у меня округляются глаза от такой наглости.

– Это ты виноват, что я выгляжу как… как…

– Как что, принцесса? – подначивает он, явно веселясь.

Сжимаю зубы, сдерживаясь, чтобы не нагрубить ещё сильнее.

– Ну и покупайте или валите уже отсюда, – недовольно тянет продавщица, закатывая глаза и складывая руки на груди.

– Я мерить буду, – резко отвечаю, гневно топая ногой.

На что та только недовольно фыркает.

Я демонстративно разворачиваюсь и, прижимая к себе выбранное платье, топаю в сторону примерочной. Шторка, которой отделена кабинка, выглядит так, будто ей уже лет пятьдесят, но выбирать сейчас особо не приходится.

Задёргиваю эту несчастную ткань и быстро стягиваю с себя мокрое платье, которое противно прилипло к телу. Трясусь от холода, зубы снова начинают отбивать чечётку. Стараюсь быстро натянуть на себя то, что выбрала, но ткань неприятная, цепляется за кожу.

Неожиданно шторка резко отдёргивается, и я вскрикиваю, рефлекторно прикрывая грудь руками.

– Сабуров! Ты совсем охренел?! – возмущённо шепчу, стараясь одновременно скрыться от его наглого взгляда и не привлечь внимание продавщицы.

Он лишь усмехается, заходя внутрь кабинки и резко задвигая шторку обратно. Места становится катастрофически мало, и я невольно прижимаюсь к холодному зеркалу, пытаясь от него отодвинуться, но двигаться больше некуда.

Глава 9

Мир не отступает. Наоборот. Давит корпусом, впечатывая меня в зеркало. Ухмыляется.

Эта его мерзкая, самодовольная, хищная ухмылочка, от которой внутри всё скручивает. Отвращение, страх и… Дрожь. Сильная, яркая.

«Ага, конечно. Просто ты замёрзла».

Именно!

– Отвали! – пихаю его в грудь, но он даже не двигается. – Я серьёзно!

– И я серьёзно. Обещала – значит, покажешь. Я, между прочим, свой приз пришёл оценить. Имею право.

Я замираю. Пару секунд не могу даже выдохнуть. Приз?

«Ага, приз. Главное, чтоб он потом медаль не попросил в форме трусов. А то мы его знаем».

– Не дёргайся, – цедит он, перехватывая мои запястья и прижимая их к зеркалу одной рукой. – Добро пожаловать в реальность, принцесса.

От его голоса внутри всё переворачивается. Путается, перекручивается.

Господи, ну за что мне это наказание?

Мужчина тянет ткань платья, заглядывает за вырез, и я понимаю – у меня откажут все органы прямо сейчас.

Первым под отказ попадает сердце.

– Сабуров… – сиплю, пытаясь высвободиться. – Это перебор!

– Знаешь, что с перебором делают? – хрипит он, склоняясь к самому уху. Его губы касаются мочки, дыхание обжигает. – Их доводят до нужной кондиции. А потом используют. По назначению.

Я дёргаюсь. Он не отпускает. Запястья жгут, ноги подкашиваются. А внутри происходит что-то странное.

Как будто страх сплетается с чем-то другим. Опасным. Неприличным.

– Мир… Прошу… – выдыхаю, чувствуя, как в горле встаёт комок. – Не надо так.

Его ладонь скользит по животу вверх, замирает чуть ниже груди.

– Надо, принцесса. Пора тебе учиться отвечать за свои поступки. А я тебя научу. Лично. С выработкой условного рефлекса.

– Ты урод… – шепчу я, вцепившись пальцами в его футболку. – Отпусти…

Я резко дёргаюсь, вырываясь из хватки. Платье соскальзывает с плеча. Сердце сейчас пробьёт рёбра и свалит от меня подальше.

Сабуров хватает меня за талию, разворачивает с такой силой, что воздух из лёгких вылетает.

Я не успеваю даже пискнуть – и уже вжата лицом в деревянную стену, щекой чувствую холодную, шершавую поверхность.

– Ты охренел, Мир! – сиплю, царапая ногтями стену, будто она поможет. – Отпусти!

– Заткнись, принцесса, – рычит он прямо в ухо, обдавая меня дыханием. – Тебе полезно будет хоть раз за базар ответить.

Он наваливается телом. Сильным, горячим, тяжёлым.

Его рука скользит по бёдрам – грубо, властно, с нажимом. Поднимается выше, обхватывает мою задницу, сжимает так, что я резко втягиваю воздух сквозь зубы.

Не могу ни слова сказать. Внутренний голос тоже в панике бьётся.

– Когда ты молчишь, принцесса, намного лучше.

И прикусывает мочку моего уха. Меня коротит. Где-то между позвоночником и здравым смыслом проходит ток такой силы, что я аж оседаю.

– Отпусти меня! – голос срывается, он дрожит, как и всё тело.

Но дрожь – не только от страха. Господи, за что?! Что со мной не так? От его прикосновений не только мерзко… Но и жарко. Слишком жарко.

Он опускает ладонь ниже, проводит по внутренней стороне бедра. Я вздрагиваю, почти всхлипываю, когда пальцы почти касаются…

«СТОП! Тормоз! Аварийка! Мы влетели в моральное кюветище!»

– Ты же не думала, что всё так просто? – шепчет он. – После того как я за тобой вытащился, из-за тебя влип. Просто уйдёшь? Хуй там. Придётся заплатить. А я беру не деньгами.

И прикусывает снова. Ниже. Там, где начинается шея. Тело будто отключается.

Ноги ватные, разум орёт капслоком: «НЕТ!», но где-то внутри уже трепещет какая-то странная, предательская дрожь.

«Ты совсем охуела, Кара. Ты сейчас не упасть пытаешься. Ты кайф ловишь. Ты чё, ебанулась?!»

Я не понимаю. Внутри каша: страх, стыд, злость, жар.

Мир дышит мне в ухо, пальцы скользят по телу, а я...

Шторка разлетается в стороны, впуская к нам продавщицу.

– Эй! – орёт она. – Это вам не порностудия, уроды! На лавочке трахайтесь, бомжары.

Она размахивается и херачит нас джинсами. Старыми, вонючими, явно повидавшими многое. Один удар – по спине Мира. Второй – мне по плечу.

– Пошли вон, пока я ментов не вызвала! Лошари нищие. На мотель копите!

– Ёб твою мать, – бурчит Мир, отшатываясь.

Он хватает меня за руку, дёргает на себя, и я вылетаю из кабинки как снаряд.

Волосы растрёпаны, платье на боку, щёки красные от стыда. Мир, даже не оборачиваясь, выхватывает из кармана пачку, отрывает купюру, швыряет на стойку:

Глава 9.1

Иду к кабинету отца, стараясь дышать ровно и не поддаваться панике. В голове прокручиваю разные варианты того, как начать этот совершенно невозможный разговор.

«Привет, папуль! Как дела? Слушай... а у меня вечер такой интересный выдался. Представляешь, столько всего произошло. Вот, например, узнала, что белый порошочек бывает не только сахарной пудрой. Ой, кстати, я тут у наркобаронов случайно машину угнала и этот самый белый порошочек рассыпала. Но ты не переживай, я наглотаться и надышаться не успела!»

«Шикарно. Позитивная нотка во всём этом дерьме явно уменьшит градус ярости отца».

Не успеваю дойти до двери кабинета, как резко вздрагиваю. Отец на кого-то громко орёт. Да так, что некоторые особо красочные слова я разбираю очень хорошо.

«Что, уже идти не хочется? Мы же явно поднимем ему настроение!»

– Карюш, ты чего застыла? – мамин голос, как всегда, обволакивает приятным теплом. Она появляется из-за угла, и я вижу в её руках дымящуюся кружку с какао. Мама заметила, что я вошла во двор, и сразу пошла делать мой любимый напиток.

Губы сами собой расплываются в улыбке.

– Привет, мамуль, – вздыхаю я, принимая кружку из её рук и сразу ощущая успокаивающее тепло. – Думала с папой поговорить… А он, кажется, не в духе.

Закусываю губу и кошусь на дверь кабинета, откуда доносится очередной взрыв негодования.

Мама мягко кивает, взгляд её спокойный и понимающий. Она берёт меня под руку и нежно тянет за собой, уводя подальше от кабинета.

Если честно, то отношения моих родителей я считаю идеальными. Круче пары для меня просто не существует. Они напоминают героев мексиканского сериала – после стольких лет вместе между ними всё ещё горят страсти, а также царят настоящая любовь и глубокое уважение друг к другу. Например, когда папа занят работой и ему не до общения, мама всегда стоит на страже его покоя.

Вот как сейчас.

– Папа сегодня не в настроении, – тихо произносит мама, улыбаясь мне и мягко сжимая мою руку.

– Что-то по работе? – нервно кусаю губу, бросая быстрый взгляд назад. Мне нужно срочно понять, насколько опасно будет лезть к нему со своими проблемами прямо сейчас.

«Ну... Терпи до того момента, пока наркобароны сами в гости не заявятся. Тогда и рассказывать не придётся. Они сами всё объяснят».

– Да, всплыли кое-какие новости, – мама недовольно кривит носик, и моё сердце моментально ухает в пятки.

Божечки! Это ведь про меня, да? Отцу уже всё доложили? Кошмар! Что делать? Бежать? Каяться? Под ковриком пережать?

«Ага, а мама какао забабахала, чтобы умирать было не так грустненько. Ссыкло, возьми себя в руки».

– Всё плохо? – почти шёпотом спрашиваю я, стараясь выглядеть максимально невинно и расслабленно, хотя внутри паника разгорается с новой силой.

Мама вздыхает, чуть пожимая плечами.

– Ну… Ты же знаешь, у отца много врагов. Узнали про его новый проект и начали сразу подкидывать проблемы.

С облегчением выдыхаю. Значит, не я. Пока. Но вот взгляд мамы расслабиться не даёт до конца. Если отца обвести вокруг пальца у меня всегда получалось идеально. От моей улыбки и шикарных комплиментов папа всегда расплывался, то вот с мамой такая тема не срабатывает.

– А как прошёл твой вечер? – мама смотрит на меня внимательнее, и улыбка на её лице становится подозрительно острой. – У меня, между прочим, к тебе много вопросов, дочь.

Ой-ой. Начинается.

"Мне кажется или наши булочки сжались от напряжения? Может маме рассказать? Она тоже разобраться может. Я тут по связям пробила... Мама твоя тоже не промах".

– Например, что это за ужасное платье? Его точно не было в твоём гардеробе, – мама цепко смотрит на моё убогое приобретение, и мне хочется провалиться сквозь землю от стыда. – И ещё по поводу охраны… Ты опять сбежала от них, да?

Закусываю губу и опускаю глаза. В голове лихорадочно крутится какой-то более-менее правдоподобный ответ.

«Мама даже не подозревает, во что влезла её родненькая ебанашка, да?»

– Мам...

– Вот этот тон меня точно не берёт, Кара. Ты специально отцу решила пощекотать нервишки? И на будущее, дочь, друзей нужно отбирать тщательнее. Я тебе давно говорила, что твоя эта подруга умом не блещет.

Хлопаю ресницами. Господи, что она успела наплести маме?!

Глава 10

Я замираю. Мама что-то знает. Мама всегда что-то знает.

«Ну всё, пиздец. Сейчас скажет, что Оля сдала тебя, как тёмную лошадку с контрабандой. Блядь, Оля!»

Я в панике прокручиваю в голове, что эта ляпнутая дурында могла наговорить. Учитывая, что она – генератор бреда, причём с завода, то тут есть из чего выбирать.

– Мам… – начинаю неуверенно. – А что именно сказала Оля? Потому что… Ну, ты же знаешь, у неё фантазия бурная. Она иногда реальность от выдумки не отличает. Она могла, например, сказать, что я…

«Ушла в секту. Или вступила в оргии с преподавателями… Оля способна!»

– Что я угнала машину, но это был квест! Да! Подарок на день рождения, неожиданный перформанс, как модно сейчас. Арт-погружение, вот!

Мама приподнимает бровь. Не говорит ни слова. Просто смотрит. Ухмылка всё шире.

– Или… Или… – лепечу я, чувствуя, как мозги уже горят. – Что я кого-то в окно выбросила…

– Кара, – мама наконец говорит, чуть качая головой. – Она сказала, что ты уехала с каким-то мужчиной. Старше. Грубиян, по её словам. С плохой репутацией. И что ты якобы ему давно глазки строишь.

Я зависаю. Просто зависаю. Экран синего цвета. Ошибка системы. Сбой протоколов.

«НЕТ! Сука, Оля! Я строила? Что я, блядь, архитектор?!»

Я чувствую, как краснею так, что можно обогревать щеками целый квартал.

Внутри всё сжимается, сгорает, превращается в душащий стыд.

– Мам, ну она всё поняла не так! – выдыхаю, начиная лихорадочно оправдываться. – Это просто… Транспортное недоразумение. Я села не в ту машину! А потом нашла своё такси. И всё.

Мама смотрит. Не перебивает. Просто смотрит. Я начинаю тонуть в её молчании.

Хуже даже, чем когда отец молчит. Мамино молчание – это яма. Глубокая. С блестящей надписью на входе: «ну и дура же ты, дочь моя».

– Кара, – произносит она понимающим тоном, из-за которого мне становится ещё хуже. – Это не дело. Нельзя бегать от охраны.

– Но…

– Ты прекрасно знаешь, что твой отец не просто так приставил охрану. Потому что семья его слабое место.

Я хмыкаю. Тихо. Почти про себя. Ну а что ещё остаётся?

Спорить с мамой, когда она в таком настроении – это как спорить с земным притяжением. Тебя всё равно прижмёт. И обязательно лицом вниз.

Да и не мне, наверное, жаловаться. Сегодня бы мне не охрана, а целый отряд пригодился. Бронетранспортёр.

«Но нет. У нас по классике: один Сабуров, один шланг и полный армагеддец с ментами в придачу».

– Но это бесит! – вспыхиваю я, вскидывая подбородок. – Я не в тюрьме! Мне восемнадцать, между прочим!

– Кара…

– Нет, мам! Ну почему каждый раз, когда я хочу выйти за пределы маршрута «сад-вольер», меня тут же записывают в жертвы теракта?!

– Это твоя безопасность, – мягко говорит она. – Твой отец просто беспокоится. Ты же знаешь, как он переживает.

– Ага, – фыркаю. – Всё ради меня. Помнишь, когда он узнал, что на дне рождения Оли будут мальчики? Он вызвал туда охрану и дежурил в машине. Всю ночь. Нам было по восемь!

– Кара…

– А как тебе история с костюмом на Новый год? Я надела ведьминскую юбку и топик. Всё прилично. Ну, почти. Так он приказал охране накрыть меня плащом. Плащом! Я выглядела как Гарри Поттер, впавший в депрессию!

– Ну он просто…

– И апогей! Когда он узнал, что я хочу поехать на экскурсию в Лондон с классом. Что он сделал, мама? Что?! Купил автобус, и за нами каталось двадцать охранников. Я утром даже шторы не могла открыть. Потому что у меня од окном махал Замир с термосом!

Мама смеётся. Поджимает губы, но смех всё равно проступает. Я знаю, что она меня поддерживает!

Но у родителей своя позиция. Они поддерживают решения друг друга, не спорят. Они пример того, как родители должны выступать единым фронтом.

Я никогда не видела, чтобы они ругались. Как мама невинными фразами доводила отца до бешенства? О, да! Как папа рычал свои приказы? Постоянно!

Но ссор у них не было. Они олицотверение вечной любви.

– В его голове это было оправдано, – убеждает мама. – Он просто хочет лучшего для тебя. У него много недоброжелателей. Они постоянно пытаются испортить ему жизнь. А через детей проще всего это сделать.

– Можно подумать, ты сама, мам, не сбегаешь от охраны.

– Я взрослая. Я знаю, когда можно. И как.

Она становится серьёзнее. Берёт мою руку в свою, сжимает чуть крепче.

– А ты – ещё ребёнок. И сейчас особенно важно быть под присмотром. Ты не знаешь, кто и зачем может причинить тебе вред.

Я глотаю воздух. В груди щемит. Всё потому что она права. И именно это раздражает больше всего.

– Мам, – задаю вопрос быстрее, чем успеваю обдумать. – А что вообще происходит?

Глава 10.1

Иду за папой. Кусаю губу так сильно, что скоро прокушу насквозь. В голове быстро пытаюсь придумать, как теперь выкручиваться.

Сказать правду — вообще не вариант. Мама предупредила, что у него куча проблем, и добавлять ещё одну в виде моего фееричного провала ну никак нельзя. Я просто не выдержу, если стану его главным разочарованием.

Папа от меня ожидает совершенно другого. Поэтому... Воспользоваться помощью Сабурова уже не кажется такой уже плохой идеей.

— Папуль... я за охранников сказать хотела... — начинаю тараторить, едва за мной захлопывается дверь отцовского кабинета.

Папа садится в своё кресло, пристально смотрит на меня своим внимательным, тяжёлым взглядом. Несколько секунд рассматривает, а потом уголки его губ едва заметно подрагивают.

Мама всегда говорит, что я его слабое место, и злиться долго на меня он неспособен. Возможно, потому что я больше всех в маму пошла. Или потому что у меня такая обворожительная улыбка.

Но сейчас... Сейчас у меня всё внутри стягивает болезненным узлом при мысли о том, как папочка во мне разочаруется после всего, что я успела наворотить за эти сутки.

— Кара, я понимаю, что ты хочешь мне доказать, что ты взрослая и самостоятельная...

«Да мы пиздец какие самостоятельные! Сами лично такого наворотили, что тут без бутылки сорокаградусной не разберёшься!»

Сглатываю сухой комок в горле, нервно теребя край кофты. Стыдно становится до ужаса. Хорошо, что волосы в хвост не убраны. Иначе папа бы увидел, как у меня горят уши.

— Пап, я, правда, не специально, — шепчу, глядя куда-то в пол. — Я не хотела, чтобы ты злился или расстраивался, просто...

Отец тяжело вздыхает, прикрывая глаза на секунду, словно пытаясь собрать всё своё терпение в кулак.

«Бедолага даже понятия не имеет, какой ты подарочек скрываешь. Бомбани, крошка. Седина явно будет ему к лицу».

— Кара, дело не в злости. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты хочешь уйти от охраны?

Поднимаю на него удивлённый взгляд. Не ожидала такой реакции. Он чуть улыбается, и это почему-то заставляет меня почувствовать себя ещё хуже.

«Может он и на утопленную машину с наркотой нормально отреагирует? Интересно.... может мама ему успокоительное в чай подсыпала?»

— Понимаю, что ты хочешь жить нормальной жизнью. Гулять с подругами, встречаться с кем-то, и чтобы за тобой не следил десяток вооружённых амбалов. Но, Кара, это для твоего же блага. Ты не представляешь, насколько опасны могут быть мои противники. Они не остановятся ни перед чем, если захотят мне навредить.

Его голос звучит серьёзно и строго, но в глазах мелькает беспокойство и даже немного вины. Сердце сжимается ещё сильнее. Вот сейчас я и чувствую себя настоящей дрянью.

— Я знаю, пап, — тихо выдавливаю, опуская глаза. — И я обещаю, что... Ну я постараюсь... Больше так не делать...

«Смотри и не соврала же. Постарается она».

Отец внимательно смотрит на меня, будто пытаясь понять, насколько я искренна. Я кусаю губу, стараясь не показать, насколько мне страшно и стыдно одновременно.

— Хорошо, Кара, — после мучительно долгой паузы произносит он. — Я верю тебе. Но в следующий раз, если решишь сбежать, подумай о последствиях не только для себя, но и для меня с мамой. Ты понимаешь, о чём я?

Молча киваю, чувствуя, как к горлу подкатывает слезливый комок. Господи, надеюсь папочка меня простит после всего, что случится дальше.

Я выхожу из кабинета отца. Но душе не то что кошки скребут, там ещё кто-то и нагадил.

Бреду по лестнице на второй этаж.

— Опять свои выбрыки отчебучиваешь?

Голос Арианны летит в спину. Старшая сестра выходит из своей комнаты, с прищуром меня разглядывает. Качает неудовлетворённо головой.

— Меня уже отчитали, ты опоздала.

Вздыхаю. Я правда устала и хочу спать. А так как Арианна у нас самый идеальный ребёнок в семье, то выслушивать ещё и от неё совсем не хочется.

— Сколько раз тебя учить, что если сматываешь, то делать всё нужно красиво. Тихо. Незаметно. Чтобы не нервировать отца. Ты знаешь, как его мама успокаивала? Как он орал здесь?

Закатываю глаза. Вот это её "тихо, незаметно" так бесит. Потому она реально это умеет. Сделать так, что даже никто не поймёт, как и где она их намахала. Ну не дано мне это.

«А вот к этой переселиться можно? Она ведь тоже Демидова. По факту я в семье останусь. Это явно поадекватней выглядит».

— Давай ты завтра обосрёшь всё, что я делаю, окей?

Устало произношу.

— Завтра будет поздно. Напиши своей подруге идиотке, чтобы сторис удалила. Потому что если отец увидит, куда ты сбежала и кто тебе выиграл, то солнечный свет твоего лица коснётся когда оно будет морщинистое и никому не нужное.

Глава 11

Пальцы скользят по экрану. Сабуров мог хотя бы немного подробностей прислать? Пишу ему, но он не отвечает.

«Сабуров! Ну ало! Мне надо знать, куда я еду и зачем!»

Тишина.

«МИР!!!»

Приходит ответ. Краткий. Как его совесть:

«В три утра, не опаздывай».

РРР!

Я рычу, швыряя подушку в стену. Как с ним вообще разговаривать?! Это что, агент с засекреченным заданием?! Или я вступила в тайный орден идиоток?!

«Думаешь, орден бы тебя взял? У нас тут кастинг строгий. Только топ-кандидаты. С самоуничтожением и хроническим везением на долбоёбов. А, погоди, ты подходишь. Лидером будешь».

Я в бешенстве. Мне нужны ответы. Я не доверяю Сабурову! У него на лбу должна быть татуировка «неожиданная херня». И если он меня в какую-то жесть втянет, то…

То я пойду к отцу! Поставлю свечку, напишу завещание, выложу исповедь в сторис и пойду. Пусть сам меня казнит. От родной руки хоть помирать не так обидно.

Сабуров не отвечает. И от этого становится только хуже. Я фыркаю, резко падаю на кровать, сжимаюсь в комок, зарываюсь в подушку.

Господи, как же он меня бесит!

Сон не идёт. Тело горит, мысли скачут, как бешеные хорьки на кислоте.

Я ворочаюсь. Переворачиваюсь набок. Потом на спину. Потом снова на живот. Подушка уже мокрая, простыня сбилась, волосы прилипли к щеке.

Всё внутри стучит и бурлит.

Я с усилием засыпаю, под шорох мыслей и злости, которая никак не утихает.

Вязкая темнота поглощает, клубится вокруг, засасывает всё глубже. Дымкой окутывает, пока туман не превращается в Сабурова.

С его ухмылкой и руками, от которых мозг моментально сдаёт позиции.

Во сне всё как всегда: ярко, нагло и слишком близко. Я стою где-то на берегу. Воздух тёплый, липкий.

– Ты обещала, принцесса, – шепчет Мир прямо в ухо.

Его губы касаются кожи, а ладони уже на талии. Горячие. Сильные. Такие настоящие, что я едва стою.

Он прижимается. Сжимает бёдра. Скользит по животу, поднимается к груди, а во мне всё начинает плавиться.

– Давно хотел узнать, как ты стонешь, когда не орёшь, – мурлычет он, целуя в шею. – Интересный звук, принцесса. Такой приглушённый. Хочется вытащить наружу.

Я дрожу. Зажмуриваюсь. Это не происходит. Это не он. Это просто сон. Это просто…

Но он уже скользит рукой под платье. Сжимает колено. Медленно поднимается выше. Касается моего белья.

Внезапно земля уходит из-под ног. Я вздрагиваю и падаю. В воду. Прямо с обрыва. Холодно. Страшно. Мокро.

Но Мир уже рядом. Под водой. Руки на бёдрах. Прижимает к себе, удерживает, не даёт всплыть. Губы на моих. Воздуха нет. Но жар только усиливается.

Он раздвигает мои ноги под водой, гладит пальцами. Грубо, настойчиво. Я дёргаюсь, начинаю всплывать.

Рывком сажусь на кровати, просыпаясь с криком.

Сердце беснуется в груди, лоб влажный. Я тру ладонью шею, стараюсь прийти в себя. Что это было?!

– Фу, – кривлюсь. – Какой кошмар.

«Кошмар, ага. Особенно с тем, как ты там извивалась. Пошлячка ты мелкая».

Я падаю обратно на подушку. Закрываю глаза. Потом резко открываю. Всё. Больше никогда в жизни не буду спать.

Нужно срочно отмыться. Даже во сне этот ублюдок достаёт.

Но только поднимаюсь, как раздаётся стук в дверь. Натягиваю на себя халат, прочищаю горло.

– Кара, ты проспала завтрак, – сухо сообщает Ариана. – Все уже ушли. Мама только осталась.

Ох.

– Сейчас, иду, – бурчу.

У нас негласное правило: если есть возможность, то завтракаем все вместе. И обычно все присутствуют.

На кухне тишина и пустота. Только мама за столом, пьёт чай и читает какую-то статью на планшете.

Молча хватаю сырник с общей тарелки, жую с наслаждением. Горячий, нежный, сладкий, как детство.

«Господи, ну почему у неё так вкусно всё получается? Почему дядя Хасан вечно кривится и припоминает какую-то кашу, если мама – гастрономический бог?!»

– Всё хорошо? – вдруг спрашивает мама, не поднимая глаз. – Так сильно вчера загуляла, что сегодня отсыпалась?

– А? Нет, просто… Всё отлично! – пищу я, набивая рот сырником. – Я просто вчера устала. Ну, ты же знаешь, гормоны, возраст, перепады давления, метеозависимость…

Мама поднимает глаза. Смотрит на меня долго. С прищуром, благодаря которому я чувствую себя на досмотре. У неё словно рентген в глаз встроен.

И он прямо сейчас сканирует мою ложь по слоям. Я улыбаюсь. Шире. Светлее. Ярче. До скрежета скул.

– Я всё уладила, – убеждаю. – Никаких новых проблем.

Глава 11.1

Я мгновенно напрягаюсь. Сердце почему-то начинает отбивать бешеный ритм, словно я вдруг забежала на марафонскую дистанцию. Ариана нервно сжимает в руках книгу, взгляд её мечется по сторонам, и от этого мне становится ещё тревожнее.

– Кара, послушай, я не хочу вмешиваться в твою жизнь. Искренне не хочу, – тихо и серьёзно говорит она, и от её тона мурашки бегут по коже. – Но тебе нужно кое-что знать про Сабурова.

Во рту мгновенно пересыхает. Мысли начинают путаться и сплетаться в какую-то липкую паутину. Что такого может рассказать Ариана? Почему она вдруг так разволновалась? И почему мне внезапно кажется, что между ними что-то могло быть?

«Стоп. Ариана и Сабуров? Не-е-ет, это же полный абсурд. Она же такая правильная, серьёзная и вообще не любит плохих парней...»

Только почему-то именно сейчас это «не-е-ет» звучит совершенно неубедительно. Я пытаюсь подавить странную волну раздражения, вспыхнувшую в груди.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю резко, едва сдерживая странные нотки в голосе. Внутри всё горит какой-то непонятной злостью и ревностью, хотя признавать это я, конечно же, не собираюсь.

Ариана тяжело вздыхает, отводя взгляд куда-то в сторону. Выглядит она сейчас совершенно не так, как обычно. Тревожная, даже испуганная. Будто ей самой не нравится то, что она собирается сказать.

– Случилось кое-что, – наконец произносит она. – Давно. Не самый приятный случай, и я не стану вдаваться в детали, хорошо? Просто знай, что всё было довольно серьёзно. Мне нужна была помощь, и я… я обратилась к Сабурову.

– Какая помощь? – выдыхаю почти хрипло, чувствуя, как внутри скручивается и сжимается что-то очень неприятное и липкое.

«Ты смотри-ка, наша тихоня с бэд-боями водится! Причём ещё и не со своими! Сабуров, значит, у нас теперь спасатель всея сестринского отряда?!»

Я мысленно пытаюсь придушить внутренний голос, который нагло ухмыляется и подливает масла в огонь.

– Решить проблему, Кара, – сестра раздражённо бросает на меня быстрый взгляд. – Включайся, пожалуйста, и не надо думать всякое.

– И что? – спрашиваю, отчаянно стараясь сохранить ровный тон. – Он помог?

Ариана снова тяжело вздыхает, кривится, будто воспоминания причиняют ей боль. От её реакции мне становится только хуже. Что такого мог потребовать Сабуров за свою помощь, чтобы Ариана, всегда спокойная и уверенная, сейчас выглядела настолько уязвимой?

– Помог, – говорит она, и в её голосе звучит едва заметная горечь. – Но, Кара, запомни одно: если когда-нибудь решишь попросить у него помощи, сразу же спрашивай цену. На берегу, понимаешь?

– Цену? – выдыхаю, чувствуя, как в груди всё резко проваливается куда-то вниз. В голове моментально начинают мелькать самые неприятные картинки, и я едва не задыхаюсь от душащей ревности и какой-то дикой паники. – Что за цена, Ариана?

«Вот же кабель похотливый! Чтоб тебя, Сабуров!»

Я резко стискиваю зубы, едва сдерживаясь, чтобы не зашипеть от злости. Даже сама мысль о том, что Сабуров мог что-то сделать с моей сестрой, выбивает меня из равновесия так, что руки начинают дрожать.

Ариана вскидывает голову, встречается со мной взглядом и тут же слегка морщится, словно угадывая мои мысли.

– Не думай ерунды, Кара, – устало говорит она, качая головой. – Не в том смысле цена, о которой ты сейчас думаешь. Но у Сабурова всегда свои условия. Он никогда ничего не делает просто так. И его условия… они бывают такими, что лучше бы было вообще не просить его ни о чём.

Я смотрю на неё, пытаясь понять, что именно она имеет в виду, и одновременно чувствую, как немного легче становится дышать. Неужели я только что чуть не устроила сестре сцену из-за глупой ревности к Сабурову? Господи, Кара, возьми себя в руки!

– Тогда какие условия, Ариана? – спрашиваю уже чуть спокойнее, стараясь стереть с лица выражение, будто я готова кого-то убить.

Она снова смотрит на меня долго и пристально, прежде чем тихо произнести:

– Просто будь осторожна, Кара. Он всегда берёт своё. И я не уверена, что ты готова заплатить ту цену, которую он назначит именно тебе.

– Ариана...

– Кара, он всегда смотрел на тебя так, что кровь в жилах стыла. Ты лучше меня знаешь, что сам по себе Сабуров неадекват. Но одержимый Сабуров... Я хочу быть уверена, что ты будешь пользоваться мозгами.

Глава 12

«Отличный совет про мозги, сестричка. Но мы их променяли в саду на куклу!»

Я пытаюсь разговорить Ариану, но она уже сбегает под выдуманным предлогом.

Пыхчу, смотря ей вслед. Вот что это было? Что за игра в недомолвки? Почему нельзя прямо сказать?

Запросил почку и сестру младшую…

«А ты-то мастер разговоров. От прям заебись всем всё рассказала» – ехидничает внутренний голос.

Закатываю глаза. Это другое. Сестра попыталась предупредить меня, а в итоге только сильнее запутала.

Что такого у неё потребовал Сабуров, что она стыдится рассказать? Говорит, что не секс, но…

У этого ублюдка только одна цена! Он мне её за всё озвучивает! Если он и к Арине полез…

Я не ревную! Ни разу. Рада буду только, если этого мудозвона кто-то другой привлечёт. Сестра права – одержимый Сабуров дело хреновое.

Но другая пусть не из нашей семьи будет. Я за сестру переживаю!

«Ага, доблестно сиськами Мира зажмём, чтоб сестре помочь».

– Папа, нет!

Слышу визг Даяны, а после грохот. Младшая сестра выскакивает в коридор, едва не снося всё на своём пути.

– Кара, держи!

Бросает в мою сторону телефон, ловлю на автомате. Смотрю вслед Даяне, которая уносится на второй этаж.

Что уже натворила, чумная?

– Так, блин, – хмыкает отец. – Куда уже делась? Где её телефон?

– Не знаю, – выпячиваю глаза, пряча ладони за спиной. – А что?

– Опять с каким-то задохликом переписывалась. Ей шестнадцать!

– Согласна. Рано ещё.

– А тебе восемнадцать, – отец прищуривается, делая шаг в мою сторону.

– А я ни с кем и не переписываюсь.

Строю невинные глазки, хлопаю ресницами. А что? Сабуров мне не отвечает, перепиской назвать и нельзя.

А про приставания наглого ублюдка папа ничего не говорил. Так что можно и промолчать.

– За спиной что ныкаешь? – цедит папа.

– Ничего!

– Ну-ка, давай. Гони телефон на базу.

– Папуль, я тебя очень люблю. Но ты сам учил, что должна быть сестринская солидарность. За сестру и двор…

– Ка-ра.

Ой-ой. Когда папа растягивает моё имя, то ничего хорошего не светит. Я тут же разворачиваюсь и выскакиваю во двор.

Едва успеваю ступить на влажную траву, как меня перехватывают. Мир кружит, папа легко запрокидывает меня на плечи.

Ноги болтаются с одной стороны, подбородком упираюсь в другое плечо.

Папа, несмотря на свой возраст, ещё о-го-го. У него силы хватит на всех дочек. Помню, как мы в детстве постоянно втроём на нём висели.

И папа откладывал работу, чтобы с нами провести время. Рассадить наше трио так, чтобы никто себе шею не свернул.

Поэтому мне так сложно ему признаться. Когда у него свои проблемы, проекты под угрозой…

Я только больше неприятностей подкидываю. Подвожу его. Заставляю нервничать.

– Пап, ну пусти, – визжу, а сама устраиваюсь удобнее. – Ну правда, не сдам я Даяну.

– Себя сдашь? – уточняет, шутливо подбрасывая меня. – Ух. Раньше крохой была, а сейчас деваха большая.

– Ничего не большая. Пап, так и комплексы появятся. Вот перейду на здоровое питание, и будешь страдать ты. Только брокколи и спаржа на гарнир…

– Прекрати угрожать отцу.

Папа фыркает, а я посмеиваюсь. Несколько лет назад врачи заметили у папы повышенный холестерин. Чуточку.

Но мама устроила здесь своё командование. Здоровое питание, отобрала у папы сигареты и алкоголь. Целый месяц мучений, пока папа не показал новые результаты.

Теперь он ныкается, когда к врачам ходит. Здоровый как бык, но мама же волнуется. И подмигивает нам, что это месть за беременность.

Кажется, у папы своя «истерия» была, когда мама ходила беременная. За всё переживал, витаминами пичкал, постоянно с мамой к врачу таскался.

Вот она и отыгрывается.

– Давай-ка, – отец медленно опускает меня на траву. – И телефон гони.

– Да на, – посмеиваюсь. – Он всё равно на пароле.

– Взломаю.

– А там сообщения удаляются в течение десяти минут, не успеешь уже.

– Это ещё что за новые технологии?

– А это нас Ариана научила. Ты у неё поспрашивай. Кстати, возле неё же в университете куча пацанов крутится! Ты бы поспрашивал…

Отец тут же разворачивается, коршуном направляется в сторону дома.

Прости, Ари, но тут каждый сам за себя. Тем более она тихоня, у неё точно никаких скелетов в шкафу.

«Херовая у нас солидарность, но уж какая есть».

Глава 12.1

Закусываю губу, внимательно рассматривая чёрные шорты. Вроде и практично, и удобно… Но как-то коротковато. Или нормально?

«А ты бери, чего нет-то? И вот те белые захвати, где полжопы сразу на виду. Чтобы Сабурову даже напрягаться не пришлось. Хули?»

Мгновенно краснею, ощущая, как щёки заливаются огнём. Боже, мой внутренний голос в последнее время стал слишком эмоциональным и прямолинейным. Причём настолько, что я сама иногда вздрагиваю от его комментариев.

«Так а что делать, если с мозгами у тебя нелады?»

Хмурюсь и с раздражением бросаю шорты обратно в шкаф. Ладно, что там у меня по брюкам? Достаю сразу три пары, выбирая те, что посвободнее и подлиннее, желательно вообще мешковатые. Затем перехожу к кофточкам и начинаю выбирать самые бесформенные, без единого намёка на сексуальность. В идеале вообще монашескую рясу бы найти, чтобы наверняка.

«Угу, прямо Сабуров на тебя в мешке с картошкой глянет и сразу в монастырь уйдёт от разочарования. Ты ему точно урок преподашь!»

Закатываю глаза, но всё равно не меняю тактику. Надо отвадить этого мерзавца от его постоянных намёков и приставаний. Пусть знает, что ему ничего не светит. Вот прям вообще ничего!

Когда дело доходит до нижнего белья, я замираю, понимая, что тут-то как раз и проблема. Несексуального белья у меня просто нет. Ну, то есть вообще нет. Потому что нижнее бельё всегда должно быть красивым и шикарным. Даже если ты сверху надела мешок из-под сахара и пальто дворника, под ним должен быть идеальный кружевной комплект. Так, мама говорила, а мама знает толк.

«Вот оно что! Мы с тобой, оказывается, всегда готовы к внезапному стриптизу. Интересная новость. Спасибо, что уведомила».

Я фыркаю, раздражённо перебирая аккуратно сложенные комплекты, в надежде найти хоть что-то более-менее приличное и простое. Но нет! Всё, как назло, кружевное, нежное, красивое…

Вздыхаю и нервно закидываю в сумку парочку комплектов, мысленно уверяя себя, что это исключительно для моей внутренней уверенности. Не более!

«Да-да, детка. Ты вообще девочка уверенная. Особенно когда Сабуров руками под юбку лезет. Самоуверенность так и прёт через край».

Сердце стучит чаще от одной мысли о нём, и я резко трясу головой, чтобы избавиться от ненужных образов и слишком ярких воспоминаний.

Нет уж! Никаких Сабуровых, никаких рук под юбками и никаких кружевных трусиков в его поле зрения!

«Ага, конечно. Ты ещё скажи, что тебе и не понравилось, когда он тебя зажимал в примерочной. Ты просто от ужаса аж завелась».

– Завались уже, – шепчу раздражённо, запихивая остатки вещей в сумку и нервно застёгивая молнию.

Всё. Готово. Теперь главное – как-нибудь тихо и без лишних вопросов выбраться из дома. Сумку прячу под кроватью и вздыхаю, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Сегодня ночью я действительно сбегу с Сабуровым.

Господи, и что я творю?

Последний взгляд на сумку. Вроде не самая большая, но её распирает так, будто она на олл-инклюзив съездила на выходные. Хотя… когда я пакую вещи, это всегда выглядит примерно так, словно я собираюсь отправиться на полгода в экспедицию.

Почти забыла! Быстро возвращаюсь к кровати и хватаю розового медвежонка. Моего любимого, моего симпатягу. Потому что если мама увидит, что я собралась к Ольке без него, то точно не поверит, что я собираюсь ночевать у подруги. Да, я всё ещё сплю с плюшевым медведем!

Потому что… мой медвежонок с секретиком.

«Ага, с секретиком. Надеюсь, это пуленепробиваемый броник? Потому что с твоим везением нам бы очень пригодилось».

Закатываю глаза и прижимаю медвежонка к груди. Он мой талисман от всех негодяев и плохих снов.

Тихонечко открываю дверь комнаты и выскальзываю в коридор. Осторожно ступаю на лестницу, спускаясь вниз на цыпочках, и...

– И куда это мы крадёмся?

От неожиданности вздрагиваю, чуть не роняя медвежонка. Сердце мгновенно ухает в пятки и, кажется, там намеревается остаться.

«Хорошо, что не в трусы, да? В стрингах-то его удержать проблематичненько будет».

– Мамуль! – слегка охрипшим голосом выдавливаю из себя, поворачиваясь к маме и невинно хлопая ресницами. – Зачем так пугать?

Мама скрещивает руки на груди, внимательно изучая меня своим фирменным взглядом-рентгеном.

– А есть повод пугаться? – спокойно спрашивает она, приподнимая бровь.

– Нет, просто... Ты подошла сзади. Внезапно. Без предупреждения.

– Вопрос остаётся тем же, – настаивает мама.

Сердце начинает нервно биться, пытаясь пробиться обратно на своё место.

Глава 13

Оля что-то болтает. У неё сегодня настроение комментатора на дорожке Формулы-1 – быстро, громко и ни слова внятного.

Я киваю в нужных местах, поддакиваю на автомате, но сама смотрю в окно. Пальцы дрожат и бешено выстукивают какой-то тревожный ритм.

Под фонарём припаркованы машины охраны. Папа постарался. Но машин всего три.

Это послабления. Я целый год выбивала!

– Кара? Алло? Земля Кара, приём! – щёлкает пальцами перед лицом Оля. – Ты что такая взъерошенная?

– А? Нет? Нет! Я просто отвлекалась.

– Ну ты явно не здесь. Давай, я принесу нам выпить что-то.

Я киваю на автомате, пытаясь придумать, как мне сбежать под носом у охраны.

Это не наш дом с забором и камерами, но не легче. Вряд ли они просто отвернуться, чтобы я забег устроила.

Оля возвращается. В руках – две кружки. Я беру одну, делаю большой глоток, смачивая пересохшее горло.

И тут же начинаю кашлять.

– КХР-РР!!!

Я захлёбываюсь, давлюсь, отплёвываюсь, брызгаю и обжигаю всё от нёба до горла.

– Это что такое? – хриплю.

– Ну я ж сказала «давай выпьем»! Я и плеснула. Чутка. Я хотела апероль с лимонкой. Но была только водка.

– Я думала ты про газировку!

Я не святоша, могу выпить на праздники. Но вообще я не очень люблю алкоголь.

Это из-за него все проблемы! Как выпила в кабинке с Сабуровым, так и понеслась!

– Слушай, – Оля подсаживается рядом. – Ты чего? Ты вся не в себе. Это из-за парня, да? Мне опять что-то тёте Алисе врать?

– Да ты не умеешь врать. Что ты там ей насочиняла, а?! Спасибо за подставу века. Со взрослым мужиком я уехала?

– Ну она меня сбила! У неё голос как у начальницы из налоговой! Я растерялась! Я про Сабурова не сказала, уже хорошо.

– Только выставила сторис, где он меня лапает и таскает.

– Я удалила. Всё отлично же. Но это было даже сексуально. Если забыть, что он немного псих. Ну не злись! Я искуплю вину. Что ты хочешь?

– Да не надо… Надо!

«Вот это у нас перестройка быстрая. Горючее таки дало толчок мозгам?»

Я тут же вскакиваю на ноги, уже зная, что именно попрошу у подруги. Точно! Это поможет. План в голове выстраивается мгновенно.

Да! Точно! Ха, я всё придумала!

– Мне нужна твоя одежда, – произношу заговорщически. – И мотоцикл.

– Так нет у меня… Я же не вожу…

«Задумайся, с кем мы дружим. Ноль знания классики. За такое из кружка подруг выгоняют».

– Просто одежду.

Я взмахиваю рукой, не пускаясь в подробности. Хватаю Олю, тяну её в сторону спальни.

Если я переоденусь в чужую, неузнаваемую одежду – меньше шансов, что охрана сразу меня поймает.

Оля с сомнением смотрит на меня, явно не в восторге цены за длинный язык.

– Слушай, ну… – Оля морщит нос. – А может, не надо жертвовать моей одеждой ради твоей свиданки с Сабуровым?

– ЭТО НЕ СВИДАНКА! – взрываюсь я. – И вообще, не с Сабуровым!

– Ага, а с кем тогда? С сантехником из шестого подъезда? Конечно-конечно.

Я сжимаю губы, вдыхаю и очень медленно выдыхаю, чтобы не задушить подругу верёвочками от её же олимпийки.

Я не рассказываю подруге, куда именно и зачем я иду. Чем меньше она знает, тем лучше.

Папа первым делом, как узнает о пропаже, сразу к ней пойдёт. Начнёт допрашивать.

«А Оля, мать её, не умеет держать язык за зубами. И если батя прижмёт – она сдаст всех, включая соседского кота и наш любовный интерес в садике».

– Ладно, – сдаётся, распахивая свой шкаф. – Только ты мне потом за это должна будешь, понятно?

– Да, да, только давай быстрее, – киваю, сама поглядывая на одежду. – О! Это идеально.

Я вытаскиваю серую толстовку. Большую, мешковатую, с вытянутыми рукавами и капюшоном, который можно натянуть до подбородка.

– Кара, это на выброс… – с сомнением тянет Оля.

– Тем лучше. Кто в ней меня узнает?

Натягиваю прямо поверх футболки. И сразу понимаю, что так не пойдёт. Внизу всё торчит, подол футболки выбивается.

Сбрасываю, сдёргиваю футболку и быстро натягиваю её обратно уже на голое тело.

После этого вытаскиваю из шкафа первые попавшиеся джинсы, время поджимает.

– Кара! – взвизгивает Оля. – Они новые! Я только вчера их купила! Даже бирку ещё не успела снять!

– Не переживай, я срежу.

– Нет! Ты их порвёшь! У тебя попа больше моей!

«Нормальная у нас попа! Есть ценители».

Глава 13.1

Я замираю. В ушах начинает звонко пульсировать кровь, и несколько секунд уходит на то, чтобы помолиться всем богам сразу. Просто умоляю, чтобы мне послышалось, и этот голос не принадлежал Сабурову!

«Можно подумать, что тебе когда-то везло. Фортуна вообще не наше, детка».

– Кара, может, он подойдёт сюда и поможет тебя толкнуть? – пыхтит за спиной Оля, и я тут же задумываюсь, как бы её сейчас так пнуть ногой, чтобы у неё наконец-то встали на место мозги.

– Я уже жалею, что решил исследовать дом не сразу из подвала. Готов поспорить, что вид там сейчас заебись, – раздаётся насмешливый голос Сабурова. Он присаживается прямо напротив моего лица, его глаза сияют откровенно довольной и наглой улыбкой. Скотина!

– Что ты здесь делаешь, извращенец? – шиплю сквозь зубы, пытаясь спрятать панику за напускной злостью. Получается так себе.

– А я должен был пропустить такой перформанс? – лениво ухмыляется Мир, и я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать от разочарования в голос. – Занимательное у тебя хобби, принцесса. Регулярно окна проверяешь на прочность?

– Это всё из-за тебя! – рычу, снова дёргая ногами в воздухе, словно могу оттолкнуться от пустоты. – Если бы ты был нормальным, то приехал бы и забрал меня из дома, а не назначал встречу хрен знает где! Ты прекрасно знаешь, что я под охраной!

От раздражения и бессилия снова стону, пытаясь хоть как-то выбраться из этой ловушки. Снизу Оля снова толкает меня, но делает это настолько аккуратно и слабо, что я почти не двигаюсь.

– Оля! Ты можешь толкнуть нормально? – нервно прошу я, уже почти скрипя зубами.

– Я боюсь порвать джинсы! – жалобно скулит подруга. – Они уже трещат, Кара!

– Боже, да толкни ты! – почти рычу.

– Слушай, принцесса, – Мир приближается ещё ближе, и я чувствую его дыхание на своём лице, а тень накрывает меня полностью. – Я ведь могу просто послать тебя на хер. Тебя и все твои проблемы. Более того, могу спокойно зайти в дом, пройти в сраный подвал и вытряхнуть тебя из этих джинсов, за которые так переживает твоя подруга. И тогда, – он выдерживает паузу, наклоняясь ещё ближе и улыбаясь уже откровенно хищно, – я возьму всё, что ты мне обещала. Подтолкну так, что мало не покажется.

Я невольно вздрагиваю от его голоса и оттого, что представляю, как именно Сабуров собирается это делать. Жар моментально растекается по телу, а злость смешивается с чем-то опасным и острым. Я стараюсь не смотреть ему в глаза, но это бесполезно. Он прекрасно понимает, что творит со мной.

– Ты… ты же не посмеешь… – сиплю, пытаясь сохранить остатки гордости и достоинства.

– Хочешь проверить? – хмыкает Мир, и этот звук заставляет меня нервно сглотнуть.

Он медленно проводит пальцем по моему подбородку, вынуждая поднять голову и встретиться взглядом. В его глазах откровенная угроза, от которой у меня внутри всё сжимается так, что даже дышать больно.

– Оля! – вдруг резко и громко рявкает он, отчего из подвала слышится громкий грохот. Кажется, Оля упала. – Ты сейчас нормально толкнёшь свою подругу, или я сделаю так, чтобы видео с твоей последней вечеринки расползлось по всему универу. Ты же не собиралась делать порнокарьеру? Или я ошибаюсь?

Распахиваю глаза до максимума. О чём он говорит? Какое видео?

«Слушай, он мне не нравится. Стрёмненький какой-то. Давай назад лезть? Ну его…»

– Какое видео? – хриплю я, едва сдерживая злость и пытаясь одновременно понять, что там вообще произошло на той вечеринке, о которой говорит Сабуров.

Но не успеваю дождаться ответа, потому что в следующий момент ощущаю сильнейший толчок взад. Оля явно испугалась не на шутку. Она толкает так, словно хочет меня выстрелить из пушки. От неожиданности и силы её толчка я резко вылетаю вперёд, проскальзывая через узкое окошко с таким скрежетом и хрустом, что это точно не сулит ничего хорошего для джинсов.

Падаю прямо на Сабурова, едва не сбивая его с ног. Он ловко подхватывает меня за талию, а я моментально начинаю вырываться.

– Вещи!

Кричит Оля, а в следующую секунду Сабуров чудом успевает словить мою сумку. А вот с мишкой не успевает.

– Сука! Что ты тягаешь в этой ебаной игрушке?

Рычит Мир, пока я смотрю через окошко на бледное лицо подруги. Я ещё никогда не видела её такой. Оля в полнейшей панике.
– Кара, я тебя умоляю, попроси его ничего не делать. Иначе.... Иначе мне конец. Прошу...

Девочки, нагоним график, завтра тоже будет глава. Есть идеи, что там Оля натворила? =)

А ещё сегодня действует скидка на неверотяную историию!

Я похоронил её 3 года назад. Но она оказалась живой, с ребенком и амнезией. Или не она?!

Нереально эмоционально, животрепещаще. Запасаемся валерьянкой (или коньячком, которым щедро делятся в комментариях).

Варвар. Его любимая девочка

https://litnet.com/shrt/llal

Глава 14

– Мир, – шепчу растерянно. – Какое видео? Что она имеет в виду? Что ты с ней сделал?

– Время вышло, принцесса. Если не хочешь, чтобы тебя поймали, – скалится этот мерзавец. – То пора сваливать. Или хочешь, чтобы твой батя тебя прямо с меня стягивал? Тогда можем сцену поинтереснее ему организовать.

– Ты больной!

Шиплю, дёргаясь назад. Но Мир ловко исправляет ситуацию. В секунду притягивает меня обратно.

Я врезаюсь в него, с тихим «ой» весь воздух выходит из лёгких. Дрожь спускается от макушки до поясницы, отдавая вибрацией по всему телу.

Ладони этого ублюдка на мне. Одной он обхватывает мою талию, не давая дёрнуться.

Вторая – оказывается на моей многострадальной заднице. И судя по сжавшимся пальцам и довольной усмешке Сабурова – ничего у меня не крупная попа.

Некоторым подходит.

«Ты ещё опрос устрой, предложи оценить».

Мир наклоняется ближе. Его взгляд прожигает насквозь. От губ тянет жаром, а дыхание обжигает скулу.

– Хочешь полечить? – предлагает довольно. – Я так и знал, что ты извращенка, принцесса.

Я отскакиваю с рычанием, толкаю его в плечо со всей дури. Мужчина отстраняется, хохочет.

Я подхватываю медвежонка, чуть не спотыкаясь, прижимаю к груди, как броню.

– Что ты сделал с Олей?! – перевожу тему. – Чем ты её шантажируешь?!

Сабуров даже не пытается ответить. Он просто хватает меня за локоть и тащит к машине.

Я среагировать не успеваю, как меня заталкивают в разогретый салон. Мир обходит тачку, забрасывает мои вещи назада, и садится за руль.

– Ну?! – я не могу успокоиться. – Ты расскажешь? Что ты сделал?

– Я? – хмыкает. – Нихера. Может, она просто любит тусовки? У неё очень интересные развлечения, принцесса.

Я рычу от бессилия. Вот почему всем нужно говорить загадками? Я же теперь взорвусь, пока не получу нормального ответа.

Сабуров заводит машину, мы резко срываемся с места. Меня вжимает в кресло. Хватаюсь за мишку, как за главный амулет.

Вместо подушки безопасности будет.

Но почему Сабуров везде? Куда я не сунусь, так там его имя вспыхивает. Он словно в моё окружение пробрался.

Бывшую подругу трахнул. С Олей что-то сделал, какое-то видео… Даже моя сестра и то связана с ним.

– Интересные? – хмыкаю, пока Сабуров жмёт сильнее на газ. – И ты в них участвовал?! СКАЖИ МНЕ!

– Не ревнуй, принцесса. Твой ор мне пока заходит больше.

Машина летит по ночному городу. Влажный асфальт отражает фонари как зеркало.

Я смотрю на Сабурова, мечтая поджечь его. Но получается только следить за тем, как он ведёт машину.

Уверенно держит руль. Легко, но видно, что контролирует всё. Его длинные пальцы скользят по коже руля.

Он спокоен. Глаза полуприкрыты, челюсть поджата, губы растянуты в усмешку с одной стороны.

Дорогие часы болтаются на его запястье, чуть постукивая о руль. Мотор гудит, стоит Сабурову увеличить скорость. В ответ на это мужчина только шире ухмыляется.

Он чувствует мой взгляд. Резко поворачивается, ловя меня.

– Нравится, принцесса? – цокает. – Не стесняйся. Могу самую интересную часть показать.

– К сожалению, Сабуров, вряд ли мозги у тебя вообще есть, – парирую, отворачиваясь. – Хотя вскрытие тебе явно не помешает.

– Начни с раздевания, а там посмотрим.

Я демонстративно морщусь, показывая своё отвращение. Сейчас все вопросы по поводу Оли и сестры улетучиваются.

Приходит осознание, что я заперта с Сабуровым в машине. Он близко. Запах его парфюма и сигарет пропитывает каждую клеточку салона.

Мир рядом. И непонятно, что он сделает через минуту.

Я надеялась, что у меня будет больше времени. Ещё целый час в запасе, до нашей встречи.

А Мир всё переиграл.

– Слушай, – выдыхаю. – А почему ты вообще был там? Мы же договорились о другом месте.

Он усмехается. Не глядя. Плавно вписывает машину в поворот, как будто танцует с дорогой.

– Чтобы ты притащилась туда с охраной? – хмыкает. – Или, может, с папочкой за ручку? Хуй знает, чего от тебя ожидать. Ты же у нас девочка с сюрпризами. Наябедничала бы кому-то, а мне потом выгребай.

– Я бы не...

– Мне нужно, чтобы никто не знал, где я тебя заберу. Ни твои, ни мои. Ясно?

– Я, вообще-то, не ябеда!

Бурчу, но звучит это как-то жалко. Неуверенно. Потому что он всё равно не поверит.

Мир даже не отвечает. Только чуть скалится, будто заранее знал, что я скажу что-то в этом духе.

– Куда мы едем вообще? – спрашиваю.

– Заехать надо в одно место.

– Куда именно?

Глава 14.1

Шок. Отрицание. Непринятие. Ахуй.

Я задыхаюсь от возмущения, едва соображая, что происходит. Моя голова оказывается прижата к Сабурову, и я просто на несколько секунд теряю способность мыслить.

– Ты охренел?! – пищу, пытаясь резко выпрямиться, но он легко и уверенно удерживает меня на месте.

Мир ещё и умудряется слегка надавить на мой затылок, заставляя меня быть к нему ещё ближе.

– Любишь работать языком, принцесса, – нагло усмехается он, слегка склонившись и обжигая мой слух своим низким, хриплым голосом. – Используй его с пользой.

От возмущения и гнева я буквально начинаю дрожать, дёргаюсь в его хватке, пытаясь освободиться. Но Сабуров даже не думает меня отпускать.

– А ты смелый, Сабуров! – шиплю, чувствуя, как щёки начинают гореть, но злость придаёт мне уверенности. – Хоть бы спросил, ужинала я или нет!

Мир цинично и равнодушно хмыкает:

– На кой хер меня это должно интересовать?

Меня переполняет ярость.

– На тот, что я могу перекусить твоими причиндалами, идиот! – рычу я ему в ответ, вкладывая в свои слова всю злость и негодование.

– Попробуешь – и поверь, принцесса, это будет последним, что ты сделаешь, – шепчет он, наклоняясь ближе, и его дыхание касается моего лица, заставляя сердце забиться сильнее.

Я резко замолкаю, и внутри всё сжимается от его угрозы.

«Ой, блядь. А мы точно хотели его разозлить?»

Мыслей в голове крутится много.

Первая — укусить.

Вторая — схватить рукой и сжать так, чтобы Сабуров запомнил на всю жизнь и боялся повторять подобное со мной.

Но обе идеи быстро разбиваются о суровую реальность, потому что, во-первых, мы летим на бешеной скорости, и любая неосторожность может привести к тому, что мы окажемся в ближайшем столбе, а во-вторых, Мир крепко сжимает пальцами мои волосы у самых корней. И я даже представлять боюсь, с какой силой он дёрнет, если я хотя бы попробую пошевелиться.

А я, если честно, пока не готова стать лысой.

«Тебе нельзя, да. Мозгов и так мало, и те продует», — ехидно замечает внутренний голос.

Сердце колотится, адреналин сжигает остатки здравого смысла. Хочется выругаться, закричать, но в такой позе это будет выглядеть, мягко говоря, глупо. И, кажется, Сабуров тоже это понимает, потому что чувствую, как его грудь сотрясается от сдерживаемого смеха.

— Отпусти меня, придурок! — шиплю, стараясь говорить как можно громче, чтобы он расслышал даже в шуме мотора.

— Нет, принцесса, — голос Мира звучит жёстко и спокойно, будто он не несётся со скоростью света. — Ты же любишь устраивать шоу. Вот и отработай этот номер.

От возмущения я начинаю дёргаться, но тут же замираю от болезненного натяжения волос. Окей, похоже, придётся временно умерить свой гнев и смириться с положением.

— Ты заплатишь за это, Сабуров, — бурчу я, хотя это больше похоже на жалобный писк.

— Обязательно, принцесса. Уверен, что уже сейчас начинаю оплачивать своими нервами.

Я закатываю глаза и шумно выдыхаю, пытаясь не думать о том, как нелепо и ужасно выгляжу в этой позе.

Казалось бы, унизительней и хуже ситуации быть уже не может. Но как же я ошибалась! Боже!

Я взвизгиваю, и мои глаза мгновенно округляются, становясь размером с блюдца, потому что… под моими ладонями, которыми я упираюсь в его пах, кое-что начинает стремительно твердеть!

«Кое-что… Член это, бля! Самый настоящий!» – внутренний голос взрывается паникой.

– Быстро угомони его обратно! – визжу, пытаясь отдёрнуть руки, но не получается. Мир крепко держит мои волосы, и от любого резкого движения кожа головы немилосердно тянется.

В ответ на мои истеричные крики Сабуров только громче начинает ржать, его грудь сотрясается, и мне хочется провалиться сквозь землю. Ну или хотя бы вывалиться из этой чёртовой машины!

– Смотри, до чего ты меня довела, принцесса, – лениво ухмыляется он. – Стояк на твои визги. А чтобы его угомонить, нужно немного поработать. Приступай.

Я чувствую, как краска заливает моё лицо и шею, горит каждая клеточка кожи. Унижение смешивается со злостью, а к ней примешивается ещё что-то… странное и неприличное.

«Соберись, Кара, нельзя давать слабину!»

– Тебе что, жить надоело? – пытаюсь огрызнуться, но голос срывается, и звучит это скорее жалко, чем угрожающе.

– Не пугай, принцесса, – усмехается Мир. – Лучше побереги силы. Сейчас они тебе понадобятся.