Лали. Судьбоносная

Глава 10

«Странно, каких только путей мы не выбираем,

чтобы скрыть свои истинные чувства».

Эрих Мария Ремарк «Ночь в Лиссабоне»

Аэлита потянулась, отчего тонкая бретелька сползла с ее плеча, немного оголив красивую грудь. Ваграм наблюдал за ней из-под опущенных ресниц. Шикарная женщина. Любит его, явно ведь. Им хорошо, прекрасно подходят друг другу. Да и с ней интересно.

Так почему внутри так пусто?

— Доброе утро! Кофе?

Она встала, лучезарно улыбаясь ему. Он лишь слабо кивнул.

Когда после душа они встретились на кухне, Аэлита по одному уже выражению его лица поняла, что сейчас ее ждет неприятный разговор.

— Правда, всё?

Очень проницательная, просто невероятная.

— Я не смогу унижать ни ее, ни особенно тебя, возвращаясь в твою постель в качестве любовницы. Не этого я желал бы тебе. Ты необыкновенная.

Она горько рассмеялась и опустила голову.

— Слабое утешение, знаешь ли.

— Знаю. И чем раньше мы это прекратим, тем лучше.

— Для кого?..

— Аэлита, я же сказал.

Девушка встала и прошла к окну, судорожно схватившись за подоконник. Ее длинные волосы красивым черным водопадом спадали на спину и словно продолжались в стройных неприкрытых ногах. И она казалась ему сейчас такой подавленной и беззащитной, что Ваграм чувствовал себя омерзительным. Несмотря на то, что с самого начала оба знали, что все так и закончится, было тяжело и гадко на душе. Очень хотелось подойти и обнять, как-то утешить, но это бессмысленно.

— Я оставляю за тобой право приходить или не приходить на свадьбу в качестве приглашенного сотрудника.

Аэлита дернулась, а ее спина вытянулось тугой струной.

— Спасибо за приглашение, — слабо ответила она.

— Я не знаю, что еще тебе сказать.

— Сейчас ты можешь только уйти. Хочу побыть одна.

Когда захлопнулась входная дверь, девушка повернулась, и ее взгляд наткнулась на нетронутую чашку кофе. Такая же покинутая, как и она сама. Грохот разбитого о стену фарфора разорвал тишину.

— Нет уж, я не готова так легко сдаться!..

Ваграму казалось, что после того разговора он никогда не сможет смотреть на Лали. Внутри сквозила какая-то пустота, наступившая после стольких дней бешенства. Мужчина просто понял, что с ней невозможно договориться. Она для себя безапелляционно решила, что он для нее слишком отвратителен. И почему его это так задевает? Мог бы спокойно принять этот факт, учитывая, что они никогда не питали друг к другу симпатии, постоянно соперничая и задевая. Не умели общаться иначе. Да, мог бы принять и жить себе так, как жил, не расставаясь с холостяцкими привычками, с Литой…

Мог бы, но не хотел. У него были свои принципы и железные правила, которым он следовал. И заводить любовницу в них не входило. Конечно, не исключается, что в дальнейшем Лали своим поведением вынудит его прибегнуть к этому шагу, но ему совершенно не хотелось об этом думать. Можно было хотя бы попробовать создать семью…подобие семьи.

И на что он надеялся? Многолетняя неприязнь разве может перерасти в противоположное чувство? Нет. И ее слова, каждая ядовитая фраза, брошенная с таким энтузиазмом — тому подтверждение. И самое удивительное открытие, которое неприятно резануло его внутренности, Лали до сих пор, несмотря на столько прошедших с того разговора месяцев, всерьез ожидала, что свадьба не состоится. До чего же сильна в ней эта ненависть к нему, раз она не допускает ни малейшей мысли о совместном будущем, лелея надежду на провал затеи. Хотя мужчина и сам надеялся, что девушка как-то расстроит планы родителей, но уже вскоре понял, что тому не бывать. Как и он, Лали не хотела разочаровывать старшее поколение.

Не зря Ваграм ей с самого начала дал понять, что в этом ей не помощник. Да, если бы была малейшая возможность, уж он сам отказался бы связывать жизнь с девушкой, испытывающей к нему истинное отвращение. В конце концов, надо быть неадекватным человеком, чтобы после всех этих оскорблений иметь желание жениться на ней. Но в жизни есть некоторые обстоятельства, через которые не перешагнешь. И одно из них — данное обещание. Мужское слово.

Дверь конференц-зала открылась, он поздоровался с вошедшими директорами, отвлекшись от своих мыслей.

— А что за спешка такая, Ваграм Тигранович, час уже поздний для совещаний.

— К сожалению, есть вопросы, которые мы долго откладывали. Наконец-то все в городе после своих командировок. И тут выясняется, что завтра мне срочно нужно в один из филиалов в Краснодаре. Я пока не понял, в чем суть, но заведено уголовное дело по неуплате налогов. Вы же знаете, волокита занимает огромное количество времени, и я понятия не имею, когда вернусь. Выбора нет, надо провести позднее совещание.

Тот кивнул, согласившись с резонностью ответа, и присел за стол. В течение десяти минут прибывали остальные участники. Когда в помещение вошла Лали с отцом, Ваграм мазнул по ней взглядом и больше не смотрел в ее сторону. Потому что знал — ярость вспыхнет моментально, стоит ей снова взглянуть на него с презрением.

— Ваграм, раз уж все собрались, начнем. Что у нас на повестке дня?

Кивнув Левону Смбатовичу, он привстал, наклонившись над бумагами, расположив ладони на столе по обе стороны от них. И начал говорить. Постепенно, находясь в своей стихии, он забыл о присутствии девушки. Обсуждения затянулись на долгое время, десятый час подходил к концу. Мужчина понял, что вполне доволен исходом, теперь можно уезжать со спокойной душой. Оставалась лишь одна тема.

— И последнее, — сев на место, заключил Ваграм, — хочу обсудить назначение Аэлиты Гущиной на должность директора филиала на Навагинской в связи с уходом нынешнего.

— А кто возглавит отдел? — тут же последовал вопрос.

Подняв голову, Ваграм, было, хотел ответить спросившим, но запнулся, увидев, выражение лица Лали. Она была слишком потерянной. Почему-то эта новость выбила ее из колеи.

— Это не проблема, один из подчиненных и возглавит.

— Я поддерживаю, засчитайте мой голос, — тихо сказала вдруг Лали, вставая с места. — Раз это последняя тема, то я уже не понадоблюсь. Всем приятного вечера.

Она неестественно быстро удалилась из помещения, но Ваграм успел заметить, как гневно заблестели ее глаза. Впрочем, это его не касалось.

Спустя несколько минут все начали расходиться, в том числе и он сам. Оставалось дать несколько распоряжений различным отделам и подписать некоторые документы. Решив, что вполне может позволить себе закончить дела дома, Ваграм поднялся, собирая бумаги и убирая их в папку. С ней в руке он выключил свет и потянулся к двери, когда внимание привлекла одинокая фигура, быстро движущаяся по пустому пляжу по направлению к морю. Панорамные стекла и высота здания позволяли даже заметить цвет волос и одежды, но человек все же был слишком далеко.

Мало, что ли, сумасшедших, подумал Ваграм, пытаясь отогнать нарастающую тревогу. Но уходить почему-то не стал. И спустя несколько секунд его сердце пропустило удар, а затем забилось в бешеном ритме. Он в ужасе наблюдал, как маленькая фигура, в которой узнал Лали, скрылась в волнах и больше не показывалась.

— Твою мать! Идиотка!

Один Бог знает, что творилось с ним, пока бежал к ней, пересекая мокрый после дождя песок. Море было слишком беспокойном, а вокруг не было ни души. Страх сжимал горло, парализуя сознание.

— Лали! — крикнул Ваграм в отчаянии, сбрасывая туфли, чтобы нырнуть.

И вдруг заметил маленькие ручки и ножки, спокойным кролем двигающиеся к берегу.

— Лали! — теперь в его голосе было явное облегчение.

Она почти доплыла, но его сдавшие нервы не позволили стоять и ждать, пока девушка выйдет. Ваграм практически силком вытащил хрупкое тело из воды, хотя та, похоже, собиралась поплавать всласть. Вбежал по колено в воду и схватил ее в охапку, поставив на ноги. Лали визжала и брыкалась в испуге, не понимая, что происходит. Ваграм убрал волосы с лица девушки и взял его в ладони, небольшим коротким движением встряхнув, чтобы остановить вопли.

— Успокойся! — рявкнул достаточно резко.

Она затихла, узнав его, и часто заморгала. Постепенно придя в себя, Лали вместе с тем хмурилась и хмурилась, сжимая губы.

— Ты долбанутая?! — заорал Ваграм, глядя ей в глаза и не отрывая рук от ее щек. — Скажи мне, Лали, ты идиотка?!

Понимая, что груб, мужчина все же не мог говорить иначе, слишком силен был пережитый за ее жизнь страх. Пусть будет благодарна за то, что он не стал употреблять нецензурных выражений и не придушил за такой необдуманный поступок.

Лали вдруг сбросила его руки и сделала пару шагов назад босыми ногами.

— Что ты себе позволяешь! — нервно перекинула распустившиеся волосы за плечи. — Ты меня напугал!

С трудом подавляя в себе клокотавшую ярость, Ваграм подобрал большое махровое полотенце, которое прихватил из образцов в шкафу зала, и стремительно приблизился вновь к ней. Теперь она стояла перед ним вся беззащитная в своеобразном коконе и немного подрагивала.

— Пойдем, я отвезу тебя, — более спокойно выдал он, обуваясь.

— Никуда я с тобой не пойду.

— Лали, — чеканя слова. — Тебе надо под горячий душ, слишком холодно.

— Просто оставь меня, — вдруг тихо попросила девушка, поникнув. — Я устала бороться с тобой. Ты постоянно делаешь мне больно…

— Что ты несешь? Я тебя не трогал!

Ваграм был ошеломлен ее тоном и словами, искренне не понимая, о чем речь.

— Не трогал, — горько усмехнулась Лали, посмотрев на море, — когда это тебе надо было трогать, чтобы сделать больно, Ваграм?!

Его терпение было на грани.

— Ты выбрала неудачное время для разговоров, не находишь? Пневмония тебе обеспечена с таким успехом.

— Ты же знал, что я просила отца назначить на эту должность меня? Этот своеобразный подарок твоей любовнице — публичная расстановка ролей, да? Способ еще раз доказать, что я всегда для тебя буду ниже? Что ничего не значу?

— Лали… — предостерегающе надвинулся он на нее.

— Да что?! Господи, что я тебе такого сделала?! Чем заслужила это рвение растоптать с самого детства!

— Ты несешь бред. Пошли.

— Да никуда я с тобой не пойду! Ненавижу!

Скомканное полотенце искрометно хлестануло мужчину по лицу, и когда Ваграм стянул его, беглянка уже находилась в противоположной от него стороне ближе к морю. Ему показалось, она вновь собирается искупаться. В несколько длинных прыжков он нагнал ее и сбил с ног, повалив на песок, а девушка в панике вцепилась в его щиколотку, заставив упасть на нее сверху.

— Ой!

— Ты поранилась? — обеспокоенно спросил, приподнявшись на локтях и осматривая ее лицо.

— Твой ремень расцарапал кожу, — выдавила из себя Лали, тяжело дыша.

Ваграм осторожно приподнял туловище, но вставать не спешил, словно держа ее в плену.

— Скажи честно, я тебя сжег во времена святой инквизиции, и ты вернулась мне отомстить?

Она уперлась ладошками в его грудную клетку и попыталась выбраться, но мужчина не поддавался, и девушка в отчаянии заколотила по напряженным плечам. Поняв тщетность попытки, Лали откинулась на песок, выдохнула, облизав губы и с неистовством фурии вперилась в Ваграма.

— Глаза-то зеленые у твоей Аэлиты! Ее и сжигал. Но в этой жизни так хорошо отработал, что она тебе выписала индульгенцию. И выписывает по сей день!..

Неожиданно для самого себя он расхохотался.

Вот чертовка!

Это помогло немного расслабиться.

Ваграм рывком поднялся и взял Лали на руки, быстро шагая к дороге.

— Опусти меня немедленно! Я сама могу идти.

— Я видел, к чему это приводит. Да перестань брыкаться!

Он крепче прижал ее к себе, заблокировав движения, а по пути поддел кончиками пальцев ее босоножки и полотенце.

Лали притихла. Ноздрей касался аромат ее парфюма, а каждый шаг то и дело позволял услышать шлепок от ударявшихся по его животу упругих ягодиц через мокрое платье. Ваграм напрягся.

— Зачем ты прыгала в море? Чем думала? — попытался отвлечься от близости ее тела, которая странно действовала на него.

— Я не думала. Иногда такое бывает. А потом расхлебываешь последствия, — с горечью в голосе.

— Иногда? — усмехнулся мужчина.

Лали снова взбрыкнула после его ухмылки, но они уже дошли, поэтому, Ваграм опустил ее.

— Садись. Иначе я тебя запихну и свяжу. Довезу тебя до дома — и делай, что хочешь, лишь бы не на моих глазах. Хоть топись, хоть вешайся.

Испепелив его яростным взглядом, девушка вырвала свои туфли у него из рук и обулась.

— Мне надо забрать сумку из машины.

Она вернулась и села на заднее сидение, вызвав у него тяжелый вздох.

— Прикройся, рядом с тобой лежит мой пиджак, — взглянул он на нее через плечо, плавно заводя двигатель.

Лали впервые не стала возражать, накинув на себя его одежду. Видимо, замерзла, но молчала. Обогрев пока еще не мог помочь ей.

— Я не знал, что ты настолько сильно хотела эту должность, — примирительно начал Ваграм через какое-то время. — Смбатыч ни разу не упомянул, что ты просила о назначении. Мы уверены, что на этой должности Лита справится лучше и принесет больше пользы, чем в нынешнем отделе. А твоему отцу, напротив, казалось, что после свадьбы тебе будет не до того.

— Это уже не имеет значения. Не хочу больше об этом говорить.

— Лита не знает ничего. И я бы не стал настаивать, если бы знал, что тебе это важно.

— Я тебе не верю, — безразлично отозвалась девушка.

Ваграму так надоело воевать с ней, что он пожал плечами и в тон ответил:

— Как хочешь.

Они доехали молча.

Лали вышла, даже не попрощавшись, оставив пиджак одиноко лежать на сиденье.

Ваграм дождался, пока она скроется за дверью, после чего резко вдавил педаль газа в пол, срываясь подальше.

От самой желанной в этом гребаном мире девушки.

От этого ошеломляющего открытия, к которому привел страх потерять ее.

И от самого себя, не представляющего, что теперь с этим делать…