Лали. Судьбоносная

Глава 12

«Я поняла, что нельзя оборачиваться назад,

нельзя даже пытаться оборачиваться назад.

Жизнь — это улица с односторонним движением».

Агата Кристи

Лали неосознанно прикусила губу, из окна наблюдая за тем, как перекатываются мышцы плеч и спины Ваграма, который орудовал лопатой. Пока ее никто не видел, можно было вот так смотреть и размышлять. Что-то здесь не так. Она не стала возражать, когда переодевшийся в более практичные спортивные штаны и черную майку мужчина отстранил ее от земли, сказав, что сам поможет ее дедушке. Ее изумлению не было конца. Во-первых, он реально знал, как держать лопату. Нонсенс. Во-вторых, делал это так профессионально, словно всю жизнь прожил на ферме. Интересно, где в центре Сочи такому учат?

Почувствовав, что во рту пересохло, девушка налила себе воды. Мелкими глотками поглощая жидкость, все же не прекратила свои наблюдения.

И тут Ваграм повернулся и взглянул на нее, заставив пульс участиться от того, что её поймали с поличным. Но он, кажется, тоже хотел пить, потому что указал на стакан и жестами объяснил, чтобы принесла и им.

— Что ты делаешь? — прошептала Лали, протягивая ему воду и оглядываясь, чтобы удостовериться — дедушка не слышит.

— А на что это похоже? — спросил он в ожидании еще одной порции.

— Не прикидывайся. Зачем ты приехал и чего ты добиваешься этим?

Ваграм спокойно допил и пристально посмотрел на неё.

— Лали, я тебе уже сказал. Мы должны вернуться. Я устал отвечать нашим семьям, что между нами все хорошо… Это все абсурдно.

— Но…

— Давай потом поговорим? Я обещал твоему деду управиться до часу.

Девушка безразлично пожала плечами и вернулась в дом.

Она не понимала, что с ним происходит, но точно знала, что дело нечисто. Может, что-то случилось, а ей не говорят? Иначе откуда такая учтивость, вежливость, даже доброта по отношению к ней?..

К тому времени, как Ваграм закончил, Лали успела накрутить себя настолько, что не могла спокойно сидеть. Тата, готовившая обед, постоянно выгоняла ее из кухни, видя, что внучка рассеяна, вечно приносит не то, что она просит подать, да и разбила тарелку.

— Лучше пойди упакуй празднично подарок Отару. Ты же помнишь тот магазинчик, куда мы ходили покупать шары для Алико?

— Да. Схожу.

Девушка уже успела переодеться и собиралась выйти, когда в комнату, предварительно постучав, вошел Ваграм. Он был после душа и снова выглядел как Ваграм, а не внук сельчанина.

— Ты куда?

— Мне надо в магазин. Вечером мы приглашены к соседям на день рождения, тата хочет упаковать подарок, — сдержанно ответила Лали, перекинув ремешок сумки через плечо.

— Хорошо, давай мы закончим, потом я тебя отвезу.

Поскольку говорил он вполне спокойно и без приказного тона, она не смогла отказать и, лишь настороженно оглядывая его, указала на стул, а сама присела на краешек кровати.

Маленькая комнатка, служившая когда-то спальней ее отцу, а после — его дочерям, гостившим у бабушки с дедушкой, моментально показалась слишком узкой, низкой — непропорциональной, в общем, стоило только Ваграму появиться. Прежде чем начать, мужчина взглянул на стоявшие в рамках фотографии членов семьи, слегка улыбнулся и повернулся к ней.

— Предлагаю перемирие. Думаю, мы сможем договориться. Давай хотя бы подумаем о наших родителях. Они столько ждали этого дня, а теперь теряются в догадках, что же между нами произошло, раз невеста даже не хочет участвовать в свадебных хлопотах.

— А я теряюсь в догадках, что же произошло с женихом, который хочет участвовать в свадебных хлопотах. И который сам примчался сюда, чтобы это сказать, — никак не могла скрыть своего сарказма Лали.

— Я и пытаюсь тебе это объяснить. У нас нет выбора, понимаешь? Уже нет. Если мы хотели иного исхода, нужно было сказать об этом очень давно. Не сейчас, когда подошли к черте.

— Серьезно? А мы могли сказать? — огрызнулась она, поскольку это было больной темой.

Ваграм строго взглянул на неё, нахмурив брови.

— Не веди себя словно обиженный ребенок, Лали. Я в этой ситуации пострадал не меньше тебя.

— Это, позволь спросить, когда? С какой из твоих пассий ты страдал?

— С тобой, — вдруг улыбнулся он, — с моей главной пассией.

Лали закатила глаза.

— Послушай…

— Нет, это ты меня послушай, — перебила девушка, — очень легко предлагать мир, когда ты находишься в выгодном положении. Ты мужчина, тебе все дозволено, ты спокойно продолжил связь со своей…с Аэлитой, даже когда мы обручились. Тебе ни разу не пришло в голову, что это меня унижает. Да, пусть мы никогда и не были близки, мы с тобой вообще не пара, но где было твое уважение и элементарная дань приличиям? А сейчас ты хочешь мира между нами, чтобы потом, когда мы поженимся, а ты продолжал спать со всеми, с кем хочешь, смог сказать, что я сама знала, на что иду? Нет, Ваграм! Нет!

Все обиды разом всколыхнули нутро, и она уже не могла контролировать себя, разозлившись вовсю. Глаза ее были прикованы к красивому мужскому лицу, ни одна черта которого не дрогнула за период маленькой тирады. Он был само спокойствие.

— Мы никогда не были парой. Но мы можем ею стать.

— Это смешно. Чтобы стать парой, надо приложить много усилий. Меня категорически не устраивает все, что с тобой связано.

— Это почему же? — поперхнулся он смешком.

Ее раздражало его поведение. Эта мягкость в голосе, отсутствие колкостей, грубости. Лали была в панике, потому что не знала, как общаться с этим новым Ваграмом. Поэтому промолчала. Вопрос остался висеть в воздухе, а они смотрели друг на друга выжидающе.

— Хорошо… — спустя время кивнула девушка. — Допустим, я согласна на время забыть о том, что ты из себя представляешь. Потому что я не верю в эти изменения. Не может человек, всю жизнь меня терроризирующий, сейчас просто взять и изменить свое отношение. Но, хорошо, допустим. У меня есть ряд условий.

— Слушаю.

— Я не хочу, чтобы Аэлита приходила на свадьбу. Я отказываюсь с тобой спать без осмотра у венеролога и сдачи соответствующих анализов. Я оставляю за собой право уйти при малейшем указании на измену.

Лали с удовлетворением отметила, что лицо Ваграма вытянулось, а его спокойствие пошатнулось. Он сузил глаза, недоверчиво впиваясь в нее. А она лишь вскинула брови, скрестив руки.

— Лали, я как сознательный человек пришел предлагать мир, а ты не перестаешь меня оскорблять своим же мнением обо мне. Тебе не кажется, что ты зарываешься?

— Замечательно! Ты снова ты, а не директор фабрики по изготовлению макаронных изделий, вешающий мне лапшу на уши! Тебе нужно перемирие? Не будет его между нами никогда, потому что ты ровным счетом ничего ко мне не испытываешь, чтобы хотя бы немного войти в мое положение и признать правоту моих слов. Ясно? И не знаю, что из этого выйдет, но я не перестану с тобой бороться. Потому что именно ты меня этому и научил. И я тебе не верю, Ваграм. Тебе не нужен этот мир!

Она поднялась, с вызовом взирая на него. Для нее разговор был окончен.

— Ты даже ради родителей не хочешь сделать этого? — тихий вопрос железным предостерегающим тоном.

— Господи, да ради родителей я иду на этот шаг, я делю с тобой жизнь, считай! Я не знаю, что еще я могу сделать для своих родителей в этой ситуации? Я не клялась им в вечной любви к тебе, и ничего такого никому не обещала. Просто оставьте меня в покое!

И Лали пулей выбежала из комнаты.

Чтобы он не видел ее слез.

Чтобы не заметил, как кровоточат старые раны.

Чтобы он не понял, как ей хотелось согласиться…

На обед Лали так и не пошла, решив не возвращаться домой до вечера. Ей надо было разобраться во всем, что произошло. Слишком долго она откладывала этот разговор с самой собой.

Итак, Ваграм предлагал перемирие. Он несколько раз дал понять, что видит их будущее совместным. Быть парой… Каково это — быть с ним парой? Она, правда, сможет просто разговаривать с ним, наслаждаться его компанией, не ждать подвохов?

Сможет закрыть глаза на все ранее произошедшее, простить за боль, эти детские обиды, измученную душу?

Лали давно должна была признаться, что может.

Но ей было так страшно. Так пугала эта неизвестность. Как будто кто-то подкинул ей черный ящик, а инструкцию не приложил. Ты можешь делать, что хочешь — открыть или нет, но за последствия отвечаешь сам. Вот эта ответственность и пугала. Ведь она так отчаянно обвиняла во всем Ваграма, а теперь он предоставил ей право выбора, и этот жест ее выбил из колеи.

В одном он прав: как такового, выбора-то и нет. Может, поэтому Лали противоречит сама себе, когда отказывая в перемирии, все же находит его задатки где-то внутри?

Но взять и поверить в его намерение жить мирно она просто не могла. У него слишком много преимуществ, их разделяла пропасть длиною в жизнь. И мир этот он видел в ее покорности. Пугала близость мужчины, имевшего столько женщин, познавшего вкус настоящего холостяцкого существования. Разве сможет Ваграм оставить это? Ведь Лали не переживет, если в браке не будет единственной. Но вместе с тем она прекрасно понимает, что никто ей гарантий не даст.

Девушка брела по улицам Авлабари, задумчиво заглядывая в витрины магазинов, проходя мимо домов, в которых уже начали включать свет. Огни очагов множества различных людей. Какие они? У каждого своя уникальная история, свои проблемы. Кто-то простил, сохранил семью, а кто-то не смог перешагнуть через гордость. И в одном, и в другом случае нет уверенности в правильности решения. Шансы одинаковы, и все зависит от настроя и усилий.

Она это все понимала.

Но страх не отпускал. Надежды на счастливую жизнь так заманчивы. Где же найти в себе силы принять ответственность? Как женщина, готовая создать домашний уют своими руками, она жаждала, чтобы эти руки поддерживались второй парой мужских рук. Ей нужен был тандем, союз. На любовь Лали даже не надеялась. Это табу у нее было с детства, что помогло избежать разочарований. Но уважения она готова была требовать.

Все смешалось в голове. Неужели он действительно сам приехал за ней, чтобы поговорить обо всем этом? Может, правда, стоит прислушаться?

Девушка тяжело вздохнула.

Она вдруг с удивлением поняла, что добрела до памятника Вахтангу Горгасали у храма Метехи. Вот как далеко ее завел внутренний разговор.

Быстро перекрестившись, Лали развернулась и почти бегом бросилась обратно. Наверняка праздник уже начался, и все ждут ее с подарком, чтобы пойти к соседям. Неудобно как-то получилось. Но зато это недолгое одиночество немного успокоило ее, помогая прийти к единственно верному решению.

Она обязана попытаться.

А теперь осталось теорию применить на практике.

Тата с дедом уже были готовы, но Ваграма нигде не было.

— Он помогает расставить столы и стулья. Я предложила ему пойти к соседям, видя, как он мечется, переживая из-за твоего отсутствия, — словно услышав ее мысли, ответила проницательная женщина. — Садись, я распущу твои косы, волосы будут спадать красивыми волнами. Прямо как в моей молодости, когда не было всяких штук для создания прически.

Лали присела на стул, подставив буйную во всех отношениях голову рукам заботливой таты. Та медленно расплетала косу, попутно расчесывая волосы пальцами, будто граблями.

— А потом ты умоешься, наденешь платье и проведешь этот вечер так, будто он последний. С улыбкой, смехом. Забудешь о своих обидах на Ваграма, не подашь виду, что до сих пор дуешься. Потому что здесь и сейчас не время.

Ее нежный голос обволакивал сознание, и почему-то так хотелось плакать. Ведь все так просто. Позволь себе быть счастливой здесь и сейчас.

— Я не могу, тат, — прошептала девушка, впервые сказав ей откровенно о своих чувствах. — Я боюсь.

Губы таты опустились на ее лоб в щемящем поцелуе. Лали закрыла глаза, из последних сил сдерживая слезы.

— Что бы между вами ни произошло, красавица моя, Ваграм все же приехал. Мужчину красят поступки, даже если ранее словами он сделал тебе больно.

И в голове калейдоскопом пронеслись картинки с их последней встречи. Как он пытался спасти ее, думая, что она утонет, как примчался, даже позаботившись о полотенце для нее… Лали не могла не отметить, что это цепляет. Эта его способность быть настоящим мужчиной, держать все под контролем. Ведь он всегда был таким.

Шершавые морщинистые руки опустились на ее плечи, покончив с волосами. Лали повернула голову и поцеловала тыльную сторону ладони таты.

— Ну, давай, иди-иди, заждался тебя парень, извелся. Иди и забудь все плохое.

Лали с невероятной легкостью в сердце вскочила и, обняв ее, побежала в комнату. В арсенале было два платья, из которых она выбрала голубое шифоновое в пол. Поясок выгодно подчеркивал тонкую талию, позволяя юбке свободно спадать вниз, закрытые рукава фонариками были компенсированы открытыми плечами. В таком вот непритязательном наряде и с распущенными волосами девушка чувствовала себя совсем девчонкой. Даже не захотела краситься. Последовав совету таты, она просто умылась и немного пощипала свои щеки, чтобы вернуть краску лица после прохладной воды.

— Ну вот, другое дело, — встретила ее с улыбкой женщина. — Нас уже заждались. Здесь пара бутылок какого-то дорого алкоголя, Ваграм принес, сказал отдать вместе с подарком. Ты возьми их, я боюсь уронить, руки такими слабыми стали.

Как предусмотрительно, подумалось ей, когда она взглянула на указанный пакет.

Они с татой закрыли дверь и отправились в соседский двор, куда уже ранее отправился дедушка. Лали обомлела от волшебной атмосферы, царившей благодаря огромной веренице включенных лампочек, подвешенных сверху на всей территории. Два внушительных стола уже ломились от традиционных угощений, в ноздри ударил запах чеснока, различных приправ и готовящегося позади дома шашлыка.

Поздоровавшись с женщинами, девушка оглянулась в поисках маленького Алико.

— Он у мангала, детка, — указала куда-то в сторону Тинатин, — мужичок среди мужиков. Алико! Алико, иди сюда, Лали пришла!

Через мгновенье мальчишка уже стоял перед ней, завороженный внешним видом своей любимицы.

— Настоящий грузин, ты посмотри на него! Ценитель женской красоты! — тата рассмеялась, увидев выражение лица хулигана.

Лали опустилась на корточки и вручила ему сладости и игрушки, которые купила во время своей прогулки по городу. Тот забрал пакетик, затем порывисто обнял ее и резко отстранился, поглядывая по сторонам.

— Это он уже понял, что сейчас перестал быть главным мужчиной в твоей жизни. Ищет глазами жениха.

Лали так и прыснула от откровения Тинатин.

Как раз мужчины стали выходить из-за угла дома, неся кастрюли с мясом и запеченными овощами. Кети, невестка Тинатин, тут же отправилась в кухню, чтобы распределить всё по блюдам. Поздоровавшись с пришедшими и поздравив Отара, Лали поспешила ей на помощь. Пока все рассаживались, они быстро управились и вернулись к гостям.

Девушка ловила на себе взгляды незнакомых парней — родственников и знакомых ее соседей. Но ей почему-то было комфортно, потому что она знала, главный взгляд, взгляд неустанно следившего за ее действиями Ваграма, и так красноречиво давал всем понять, чья она.

Была не была! Пусть вечер останется в памяти как один из редких беззаботных и счастливых событий.

Лали подошла и села рядом с Ваграмом, положив ладонь на его руку, покоившуюся на столе. Он тут же сжал ее, посмотрев ей в глаза с…чем? Облегчением? Нежностью?

— Ты очень красивая, моя Лали.

Девушка опустила голову, сдерживая улыбку. Но почему-то занервничала, поэтому машинально потянулась к вину, выпив большую часть бокала.

— А ты со всеми уже познакомился? — обратилась к нему тата, сидевшая рядом с Лали.

— С нами был один мужчина, похожий на муфлона, он много говорил, я не успел со всеми пообщаться.

Тата рассмеялась.

— Это наш Зураб, отец Алико. Он профессор, привык читать лекции, поэтому много говорит. Но почему муфлон?

Ваграм пожал плечами и словно виновато улыбнулся.

— Между прочим, Кети влюбилась в него с первого взгляда!

— Смею предположить, она была без очков.

Лали расхохоталась, не удержавшись. Взгляд Ваграма потеплел, улыбка стала шире и лукавее.

— Я думал, отец Алико это Отар, ваш Зураб какой-то слишком взрослый для своего ребенка.

— Отар его дядя, младший брат Зураба. Видимо, это потому что они с мальчиком больше похожи, да и чаще вместе. Ну, и чего греха таить, да, намного симпатичнее, — согласилась девушка.

И тут, так сказать, предаваемая ими анафеме тварь встала и призвала всех к тишине, собираясь произнести тост.

— Дорогие гости, я хочу вам сказать следующее. В жизни мужчины, как миссионера любви, бывает много прекрасных нимф, но! Главная женщина, понимаете, она единственная. Потому что женщина — это религия! Так выпьем же за моего брата, молодого миссионера, и пожелаем ему удачи в его конфессиональных поисках! Ура!

Ваграм присвистнул, поднимая рюмку.

— Может, Кети влюбилась в него с первого слова?

Лали тоже была впечатлена речью Зураба. В груди что-то защемило, сжалось от желания стать именно такой женщиной для Ваграма. Эта мысль так удивила и испугала ее, что она вновь потянулась к бокалу.

Видя, что она собирается приложиться к спиртному, Ваграм положил в ее пустую тарелку небольшой кусок мяса и немного овощей, пододвинув посуду ближе к ней.

С губ слетел нервный смешок. Она послушно взялась за приборы, но не смогла проглотить больше двух кусков. Ее раздражали взгляды девушек, брошенные в сторону ее жениха. Ведь Лали не могла быть уверена ни в нем, ни в себе, ни в чем-либо вообще. Он не дал ей этой уверенности. Кто она ему? Всего лишь девочка, которую нарекли ему в жены родители. Девушка попыталась отбросить эти мысли и взглянула на профиль сидящего рядом мужчины.

Удивительно, но внушительная горбинка на носу делала его потрясающе сексуальным и придавала лицу больше мужественности. Он действительно был красив. Настоящей мужской красотой. Эти линии челюсти, широкие скулы, проницательные глаза, эта чертова чарующая улыбка!

Смеет ли Лали осуждать Аэлиту и остальных избранниц, павших к его ногам?

— Потанцуем? — Ваграм неожиданно повернулся к ней.

Девушка смущенно поджала губы, понимая, что пялилась на него все это время. Ушей коснулась задорная мелодия, под которую танцуют «Гандагана». Несколько пар уже выходили из-за стола в центр двора. Выпитое вино приятно расслабляло сознание, и ей почему-то хотелось посмотреть, как он двигается.

Лали поднялась и позволила Ваграму под руку вывести её к танцующим.

И началось нечто.

Плавные движения плывших по воздуху девушек смешались с резкими энергичными движениями мужчин. Словно рисовались узоры, переплетающиеся друг с другом. Инь и ян. Властитель жизни добивается внимания спутницы и пытается за ней ухаживать, но не касается, выказывая уважение к ее сокровенной сущности, целомудрию.

Женщина — это религия. Отношения между полами — это таинство. Вот что говорили сейчас танцующие, подтверждая слова Зураба.

В отличие от остальных девушек, Лали не улыбалась. Эта бьющая искрами энергия, сквозящая между ней и Ваграмом, вышибла все желание веселиться. Сосредоточенно двигаясь, они смотрели друг другу в глаза.

«Не борись».

«Буду».

«Соглашайся, ты нужна мне».

«Я тебе не верю».

«Но очень хотела бы…потому что ты мне действительно нужен», думала Лали отворачиваясь, нарушая зрительный контакт и заканчивая танец.

Ничего не будет, как прежде.