Лали. Судьбоносная

Глава 3

«Очень сложно хлопнуть дверью, если вас выбросили в окно».

Дон-Аминадо

Лали… Лали… Лали…

Ваграм искал кольцо, ведя внутреннюю борьбу с собой. Это совершенно не входило в его планы. Но когда выбор встал между походом по магазинам с кем-то из семьи или в одиночку, он, естественно, предпочел второе. Единственное, что утешало мужчину, это мысль о том, что невеста, должно быть, вопреки своим громким заявлениям, вовлечена в процесс больше него. Он очень надеялся, что та мучается в руках традиционных тетушек и бабушек…

Лали… Лали… Лали…

Рассматривая многочисленные варианты, выставленные на витрине, Ваграм пытался найти что-то такое, что напоминало бы о ней. Наверное, это был уже седьмой магазин по счету, в который он наведался. Но и здесь ничего ему не приглянулось.

— Ну…нет… — послышался капризный девичий тон, — как будто мой палец обвила змея. Саш, ну, скажи же…

Пара чуть дальше тоже выбирала кольцо. Ваграм уставился на девушку, которая, выставив руки вперед и растопырив пальцы, давала оценку общему виду своей конечности. Услышав такое сравнение, он с любопытством подошел ближе, но встал на расстоянии, чтобы его никто не заметил. Взглянув на украшение, мужчина вежливо вмешался:

— Мне кажется, Ваша дама права, — обращаясь к ее молодому человеку, — все же стоит выбрать что-то более нежное…

— Вот, видишь! — победно заключила юная особа, одарив Ваграма кокетливой благодарной улыбкой.

— Как хочешь!

Закативший глаза парень пожал плечами и, дождавшись, пока девушка снимет кольцо и отдаст консультанту, повел на дальнейшие поиски.

Ваграм сделал вид, что рассматривает выставленные рядом комплекты, исподтишка наблюдая за тем, как украшение возвращают на место.

— Извините, — обратился он к миловидной женщине, прочитав имя на бейджике. — Оксана, Вы не могли бы упаковать мне кольцо, которое только что убрали?

— Это, которое Вы забраковали? — понимающе откликнулась она, прокручивая ключ в замке, чтобы открыть стенку.

Ваграм выдал обаятельную улыбку, способную растопить сердца и заставить зардеться практически каждую.

— Чего только люди не делают для любимых! — рассмеялась Оксана. — Размер пальца девушки знаете?

— Шестнадцатый. Только вряд ли любимым дарят такое. Оно действительно похоже на змею…

— Так Вы его дарите не из любви, — заключила проницательная женщина. — Очень жаль. Зря Вы так. Это колечко уникально тем, что только одним своим видом может рассказать историю, длиною в вечность. Вот, посмотрите, этот свободный кончик из белого золота похож на прекрасную невинную девушку, а кончик из желтого золота, который чуть шире, — на мужчину. Они соединяются в спирали, символизируя совместную жизнь, а бриллиант посередине — это их любовь.

Ваграм уставился на нее с сомнением.

— Вы просто прирожденный гуру индустрии продаж, Оксана. Жаль, что у меня не такое воображение, как у Вас. Мне тонкий кончик из белого золота напоминает хвост, а желтая часть — голову змеи, а эта спираль из объединенных видов золота — туловище.

— Что ж, — заключила та, — Вам лучше знать, это Ваш подарок.

Она упаковала кольцо и поднесла к кассе, куда и направился Ваграм, чтобы оплатить покупку.

— Благодарю Вас, — обратился он к консультанту и, забрав коробочку, вышел на улицу. — Надеюсь, моей змеюке оно не понравится.

Дожидавшаяся его в машине эффектная брюнетка с удивлением наблюдала за тем, как широкая хитрая улыбка расползается по лицу мужчины. Она не покидала красивые черты даже после того, как он завел автомобиль, покативший их по Северной улице.

— Позволь спросить, что же тебя так рассмешило? Уж не тот ли факт, что ты взял меня с собой в ювелирный, чтобы выбрать своей невесте кольцо?

Зеленые глаза Аэлиты метали молнии. Ей просто не верилось, что она вынуждена терпеть такое отношение к себе. Никто и никогда не смел так обращаться с ней. С другой стороны, никому она этого и не позволяла. А у Ваграма будто были неограниченные права, которые сама же девушка ему и вручила, влюбившись без памяти.

— Мы с тобой это обсуждали, перестань, Лит. И я не брал тебя в ювелирный, не нагнетай. Ты сидела в машине.

— Да! Все десять раз! — она была просто в бешенстве.

Уголки его губ снова дрогнули в усмешке. И Аэлита поняла, что вновь потерпела фиаско. Ей никак не удается объяснить ему, насколько она задета положением вещей в их отношениях. Ваграм был спокоен, как скала. Он считал все происходящее вполне себе забавным стечением обстоятельств. И это выводило ее из себя еще больше, потому что девушка понимала — от нее ускользает самый желанный мужчина.

— Отвези меня домой. Нет, лучше к маме. У меня нет настроения сегодня что-либо делать.

Ваграм нахмурился, и это на какой-то миг принесло удовлетворение ее пылающей от негодования душе. Пусть побудет в одиночестве и попробует понять, насколько ей сложно, противно и даже больно.

— Аэлита, что с тобой опять происходит? — плавно останавливаясь у обочины и включая сигнал аварийной остановки, он посмотрел на нее.

Как это всегда бывало, у Аэлиты перехватило дух от глубины его выразительных темно-карих глаз в обрамлении черных изогнутых ресниц. Взгляд Ваграма был полон мужественной строгости и даже жесткости. Это не могло не интриговать. Даже возбуждало. Но на сей раз девушка была полна решимости не уступать.

— Это значит, солнце мое, что сегодня твой импровизированный «домальчишник» состоится не в моей компании. Я не хочу чувствовать себя героиней второго плана! Ты даже не понимаешь, как это унизительно! Еще и завтра я должна стоять и смотреть, как любимый человек надевает кольцо на палец другой женщине! И ты еще спрашиваешь, что со мной происходит, правда?!

— Еще раз говорю, успокойся, пожалуйста, — довольно сухо начал Ваграм, заставив Аэлиту окончательно потерять самообладание из-за последовавших слов. — Я тебе никогда ничего не обещал, верно? Нам с тобой всегда было хорошо. И я очень надеялся, что это будет продолжаться.

— В качестве любовницы женатого мужчины? — вскрикнула она в отвращении.

— Естественно, нет. Просто ты, красавица моя, как и все женщины, нетерпелива. Разве кто-то сказал, что эта свадьба состоится? Завтра всего лишь помолвка. До свадьбы еще очень далеко. И я почему-то уверен, что моя невеста это дело до конца не доведет. Видишь ли, я тоже не горю желанием жить со Снежной Королевой, которая ко мне ничего не испытывает.

Несмотря на то, что его слова немного утешили Аэлиту, она была слишком расстроена, чтобы идти на перемирие.

— Ваг, я не хочу ничего обсуждать. Отвези меня к дому матери.

Раздраженно и даже зло девушка отвернулась к окну и скрестила руки на груди, давая понять, что не намерена проронить ни слова весь оставшийся путь. И была очень рада тому, что Ваграм в молчании довез ее до пункта назначения. Гордость не позволяла ей хлопнуть дверью, поэтому она с достоинством вышла, не попрощавшись, что естественно, и направилась к дому, виляя соблазнительными бедрами.

Дверь квартиры открыла привлекательная и не выглядящая на свой возраст женщина с озорными огоньками в глазах. Увидев состояние дочери, она нахмурилась и отошла в сторону, пропуская ту вовнутрь.

— Ты все же не сдержалась, и вы поругались, дочь? — осуждающе заключила Лариса Анатольевна.

Аэлита села в кресло, закинув ногу на ногу, и посмотрела на мать. Сорокавосьмилетняя голубоглазая блондинка с идеально очерченными полными губами — хвала всем современным методам борьбы со старением — осуждающе разглядывала свою дочь. Девушка очередной раз поразилась тому, насколько они с ней не похожи. Сама она была копией отца — густые черные волосы, резковатые благородные черты лица, естественные пухлые розовые губы и аккуратный нос с маленькой горбинкой. В отличие от своей родительницы, Аэлита не одобряла никаких хирургических вмешательств и в свои двадцать девять лет была полностью довольна внешним видом. Особой гордостью, сведшей с ума немало мужчин, являлись ее раскосые глаза — зеленые с желтыми крапинками, словно у тигрицы. Этой частью лица она была обязана своей бабушке-кореянке, что было редкостью и для ее национальности.

— Я не могу держать себя в руках, зная, что завтра Лали получит моего любимого мужчину. Особенно меня бесит тот факт, что ей он и вовсе не нужен. Ваграм сам говорит, что они друг друга не выносят. И я не понимаю! Мама, я совсем не понимаю, как в нашем веке можно идти на поводу каких-то сентиментальных мечтаний родителей! И почему нельзя им противостоять!

Поняв, что не усидит на месте, Аэлита вскочила и стала вышагивать из одного угла в другой, сжимая ладони в кулаки от накатывающего бессилия.

— Это традиционные семьи, дорогая. Нечему дивиться. У них глава — мужчина. Как скажет, так и будет. По твоим рассказам, им с детства дали знать, что они будут вместе. Подчиняться воле старших — это их черта, особенность… Называй, как хочешь. Она генетически заложена в них. Если есть уважение к родителям, любое их слово выполняется беспрекословно. А Тиграна Ваграмовича и Левона Смбатовича есть, за что уважать. Ты и сама благоговеешь перед ними…

— Да, но!..

— Никаких «но» в твоей ситуации быть не может, дочь. К сожалению, сейчас ты на втором плане. Но в твоих руках исправить ситуацию. Ты красивая, умная и сильная женщина. И тебе давно пора завести семью. Я питала надежды, что ты все же сможешь добиться расположения Ваграма… Он потрясающий мужчина. Настоящий, каких сейчас не так много. Но своим нынешним поведением ты оттолкнешь его от себя.

Аэлита в отчаянии осела на прежнее место и откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза. Голос ее звучал подавленно, выдавая тоску и обиду:

— Он снова напомнил мне, что никогда ничего не обещал. Я очень уязвлена, мама.

— Если ты действительно в нем нуждаешься, то рано сдаваться. Стань для него усладой.

Усладой. Девушка горько усмехнулась. Но ведь он в ней нуждался раньше. Она прекрасно знала, что интересна ему. В ее обществе Ваграм расслаблялся, получал удовольствие от любых ее действий. Их союз был сплошной эйфорией. А что творилось в постели…

— Одно знай точно, давлением ничего хорошего от мужчины не добьешься. Ему должно быть легко рядом с тобой. Не повторяй моих ошибок. Я тоже старалась удержать твоего отца истериками. А потом мне самой от себя тошно было. Имей достоинство. В конце концов, если ты ему не нужна, пусть и он станет тебе ненужным…

— Легко сказать! — Аэлита поняла, что ей необходимо выплакаться. — Он мне нужен, мама! Нужен!..

И она практически выскочила из дома, на ходу вызывая такси.

— Завтра ты должна выглядеть непринужденно и на все сто! — донеслось ей вдогонку.

Принимая очередное поздравление, находясь спиной ко входу, он мог не оборачиваясь точно определить момент, когда его невеста прибыла на праздник. Вокруг все моментально оживилось, многочисленные родственники, будто сотни лет знающие обе семьи, улыбались во весь рот. Они ликовали, ведь наконец-то этот день настал. То, о чем на всех застольях более двух десятков лет говорили главы семейств Ротинянц и Тер-Грикуровых, свершилось сегодня.

Ваграм обернулся.

Лали улыбалась всем, кто возникал у нее на пути, но уверенно шла к нему. Простое персиковое приталенное платье с длинными ажурными рукавами спадало свободными волнами до самого пола. Ее блестящие каштановые волосы были перетянуты в хвост лентой в тон наряда. Макияж был нежным, но подчеркивал все достоинства лица.

Говоря о Лали, надо бы отметить один неоспоримый факт. Она выглядит неотразимо в любом одеянии и с любой прической. Это та категория женщин, по-королевски держащих осанку и в простых трениках, и в эксклюзивном творении.

Лали это утонченная красавица, спокойная, выдержанная, даже холодная. Она никогда не позволяет себе ничего лишнего. Даже ее волосы всегда приглажены так тщательно, будто кто-то сутками прикладывал волосок к волоску. Эта девушка была безупречной. У нее были тонкие черты истинной аристократки, выросшей в достатке. Карие глаза под изящными бровями светились умом, небольшие, но манящей формы губы в форме сердца притягивали взгляд, а упрямый подбородок с еле заметной впадинкой посередине говорил о характере. Ее улыбка была достойна кисти художника, если она улыбалась кому-то искренне и от всего сердца.

То есть, НЕ так, как это происходило сейчас, пока Лали смотрела на него, уменьшая расстояние между ними.

Ее облик иногда пугал его своей простой красотой. Недаром греки говорили, что в красоте скрыт ужас. Когда ты не можешь уловить, что сулит тебе совершенство… Хотя, в их случае, Ваграм точно мог сказать, что ничего хорошего.

Лали подошла вплотную и оставила на его щеке мимолетный поцелуй.

— Поздравляю. Думаю, слова излишни. Ты и так берешь от жизни все.

Он принял протянутый подарок, пытаясь отвлечься от непонятного чувства, вызванного ее прикосновением. Насколько помнил сам мужчина, они не дотрагивались друг до друга очень много лет, сохраняя дистанцию. Видимо, сегодня ради приличия Лали переступила через себя. Чем сумела несказанно удивить его.

— Спасибо. Я не ношу часы, но благодарен за внимание, — протянул он, взглянув на упаковку.

— Правда? Какая жалость. И как я могла так оплошать? — невинный голос и пара взмахов ресниц убедили бы всех скептиков, но вот смешинки в этих бесстыжих глазах утверждали обратное.

— Так уж и быть, 1:0 в твою пользу, — протянул Ваграм лениво и приблизился к ее уху в многообещающем шепоте. — Но ведь еще не вечер, моя Лали…

Затем он развернулся и подошел к столу, где лежали остальные подарки. Черт его дернул так назвать ее. Моя? Что за бред.

И самое ужасное, что его язык, кажется, был в восторге от вкуса этого слова…