«Кому на пользу?»

«Кому на пользу?»

Это положение сформулировал юрист античного Рима Кассиан Лонгин Равилла. Обращаясь к судьям, он сказал: «Сумейте дать верный ответ на этот вопрос, и вам станет ясным, кто является преступником».

Не надо быть юристом, чтобы ответить на вопрос, кому на пользу очередная кампания о «советском шпионаже», развязанная в США.

Воистину «клеветники в аду почетней змей!» Какие только ужасы не расписываются на страницах американской печати по рецептуре ЦРУ и ФБР! Какие только сюжеты не варьируются! Но нигде в печати США ни словом не упоминается сюжет, в высшей мере представляющий интерес, сюжет — во внешнем своем выражении — воистину детективный и заслуживающий, по нашему мнению, того, чтобы воспроизвести его.

Суть его в следующем: представим себе молодого дипломата, улыбчивую девушку, владеющую иностранными языками, которая работает в должности вице-консула одного из государств в Москве.

Представим себе эту миловидную девушку вечером, когда она села в автомобиль и поехала в центр города.

Чем же занялась там наша «героиня»? Посещением театра? Друзей? Нет. Вице-консул остановила машину в том месте, которое было слабо освещено, сняла свое белое платье и быстро переоделась в черный джемпер, брюки, заперла автомобиль и, как говорят, тщательно «проверившись» (нет ли слежки), села в городской автобус. Через две остановки вице-консул сменила автобус на троллейбус, потом «покаталась» на метро и только после этого взяла такси.

Что же было дальше? Вице-консул вышла из такси на набережной, погуляла по аллеям тенистого парка, дождалась, пока в округе не было никого, кто хоть как-то настораживал ее, и поспешила к мосту, который горбатился в летней ночи причудливыми своими фермами. Заученно поднявшись по лесенке, вице-консул положила в бойницу на арке камень — обычный булыжник, какие в деревнях кладут в баню чтоб жар дольше держался

Здесь вице-консула и задержали. Она истошно закричала:

— Я — иностранка! Кто вы такие?! Я — иностранка!

Видимо, вице-консул так громко кричала для того, чтобы предупредить об опасности шпиона, который шел к обусловленному месту в обусловленный час, чтобы взять тот самый «булыжник», оставленный в бойнице. Пыталась «дипломат» выбросить шпионскую рацию — все-таки явная улика. Не удалось.

Изъяли тайник, посадили вице-консула в автомашину и привезли туда, куда и следует привозить задержанных, личность которых следует выяснить. Вызвали советника посольства — для опознания.

Опознал.

В его присутствии вскрыли тайник. В «булыжнике» лежали обычные шпионские аксессуары: фотоаппараты, золото, вопросник, деньги, инструкции, словом, все, что бывает в подобных случаях. Были, однако, в тайнике предметы, которые вызвали недоумение, — маленькие неприметные черные ампулы. Что это? Ответ на вопрос, что было в черных маленьких ампулах дало тщательное изучение инструкции, предназначенной для шпиона, — в них был яд.

Это вызвало у контрразведчиков — а это весьма многоопытные люди — нескрываемое удивление.

— Кому предназначаются ампулы с ядом? — спросили вице-консула.

Та молчала.

— Попросите вашу сотрудницу ответить на наш вопрос, — обратились к советнику посольства.

— Ответьте же, — обернувшись к своему «вице», сказал тот.

— Шат ап! — промычала сквозь зубы «вице», что в переводе значит: «заткнись».

Посмотрели на советника. Тот сокрушенно развел руками:

— Не стоит ее спрашивать. Она не знает. Она — исполнитель, всего лишь…

— Шат ап! - на этот раз уже буквально рявкнула «миловидная црушница».

Если простой исполнитель так говорит с начальником, то, спрашивается, кто же стоит за ним? Какого уровня руководители?

Хорош, кстати, моральный критерий этих джентльменов, если они, находясь за тридевять земель от того места, где проходили описываемые события, направили представительницу слабого пола передавать яды, шастать по ночному парку. А может быть, вопрос не в моральных критериях, а методах разведработы? Может быть, в операции которая проводилась, на первый план была выпущена эта дамочка, для того чтобы сбить с толку контрразведку и запутать ее? Может быть, главные организаторы полагали, что такой вице-консул не попадет в поле зрения, потому что во всякой глобальной комбинации предполагается участие самых высоких профессионалов — на них-то и будет обращено внимание контрразведки…

Прервем, однако, эту историю, напоминающую детектив, потому что события, разыгрывавшиеся в последующие часы и дни, перерастают уже в политическую хронику.

Все описанное — не фантазия писателя, а точный документ. Здесь нет ни грана выдумки. Место заключительного действия — набережная Москвы-реки, мост, соединяющий Лужники с Ленинскими горами, «миловидная вице-консул» — Марта Петерсон, гражданка США, сотрудник ЦРУ, работавшая под прикрытием государственного департамента; советник, вызванный для опознания, — г-н Гросс, заведующий консульским отделом американского посольства в Москве.

Когда Гросс — после опознания и «беседы» — увез Петерсон в посольство, в Министерство иностранных дел СССР, несмотря на субботний день, прибыл советник-посланник американского посольства.

Советник-посланник задал дежурному по МИДу вопрос, который свидетельствовал не только о том, что он отдавал отчет в политической серьезности случившегося той ночью, но и о понимании им всей тяжкой подсудности предъявленных улик.

— Не будет ли возражений, — спросил советник-посланник, если Петерсон будет отозвана нами в США с первым же рейсом, уходящим на Запад?

Ему ответили, что возражений не будет — как-никак на «вице-консула» распространяется дипломатический иммунитет.

— Мы надеемся, — продолжал советник-посланник, — что к этому факту не будет привлечено внимание.

— Мы проконсультируем этот вопрос, — ответили ему.

Затем в Министерство иностранных дел был вызван посол США Тун. Ему была вручена нота протеста, в которой говорилось, в частности:

Посол выслушал ноту не просто со вниманием; казалось, что г-н Тун не решил еще, как следует поступить.

…Дипломатическая практика — серьезная штука, каждое слово имеет свою совершенно особую ценность, ибо оно может дать, а может и не дать возможности двоетолкования. Будь менее весомы улики, не лежи на столе ампулы с ядом, посол, соотнося свои слова с нормами дипломатического протокола, гораздого на всякого рода тонкости, мог бы, видимо, выстроить некое подобие позиционной защиты.

Но бесспорные улики вынудили посла сказать:

— У меня нет вопросов по поводу случившегося прошлой ночью, и я не могу как-то комментировать все это.

Действительно не прокомментируешь, ибо советская контрразведка установила со всей непреложностью, что яды, изъятые из тайника, переданного Петерсон шпиону, пересылались Центральным разведывательным управлением в Москву уже не первый раз. В процессе следствия выясняется, что яд, переданный шпиону ранее, был им использован против невинного человека, ставшего на пути его преступной деятельности.

Возникает вопрос: кто ответит за гибель этого человека? Только ли шпион, которому Петерсон передавала яд? Или ЦРУ? А если так, то кто именно? По чьему указанию, с чьей санкции погиб советский человек? Могут сказать, что за шпионом стояли клерки из ЦРУ, не имеющие выходов на политику, своего рода «гончие» разведки, одержимые профессиональной ненавистью к СССР. Однако такого рода допуск не выдерживает критики, поскольку сейчас, в период изучения дела американского шпиона, на связь к которому шла Петерсон, становитса ясным, что о его «работе» знали политики высокого ранга, благословляли методы своего агента, пересылая ему яды и оружие, требуя от него информацию, дабы, фальсифицируя ее, торпедировать разрядку.

Следовательно, версия «малокомпетентного клерка ЦРУ» отпадает. А ведь совсем недавно директор ЦРУ Тэрнер заявил в конгрессе США, что ныне американская разведка не применяет яды, что теперешнее руководство ЦРУ отказалось от политических убийств, как метода «работы», что теперь все у них идет весьма «высокоморально», что называется, «по закону». Как совместить публичное высказывание Тэрнера с практикой работы его конторы?

…Между тем, переходя ко второй позиции ноты, посол все же попробовал перейти в наступление.

— Что касается других лиц, которые упомянуты вами, то они мне совершенно неизвестны. Я не знаю сотрудников государственного департамента с такими фамилиями.

Отвечая таким образом, посол, видимо, хотел дать понять, что Фултон, Карпович и Грюнер принадлежат к «другому ведомству» и он за них ответственности не несет, хотя Карпович и Грюнер во въездных визах написали, что являются «сотрудниками государственного департамента и прибыли в СССР для консультаций с посольством».

Впрочем, есть и другой допуск: может быть, посол действительно не знал, чем занимаются Карпович и Грюнер, но тогда получается, что те люди, которые готовили его визит в МИД СССР, дезинформировали м-ра Туна.

…Прощаясь, посол после долгой паузы, сказал:

— Правительство Соединенных Штатов было бы признательно, если бы все случившееся накануне не стало достоянием гласности.

— Мы доведем вашу просьбу до сведения нашего правитевьства, — пообещали ему.

Посол заверил, что сделает все от него зависящее, дабы подобного рода «досадные инциденты» впредь не повторялись.

Полагая, что человек, представляющий правительство США, не может давать безответственные заверения, советская сторона не предала огласке это дело.

Однако сейчас стало ясно, что американская сторона не приняла мер для прекращения подобного рода деятельности. Но было предпринято другое — санкционирован скандал по поводу «советского шпионажа». Даже невооруженным глазом просматривается, что спектакль, срежиссированный «постановщиками» ЦРУ и ФБР, создан для того лишь, чтобы оправдать в глазах верхов те провалы, которые произошли в Москве. Подчеркиваю — провалы, ибо дело Петерсон далеко не единственное в цепи тех, которые вскрыла советская контрразведка.

Провокационный характер очередной кампании просматривается в том, что вся «операция» против советских граждан, арестованных в Нью-Йорке, началась в августе 1977 года, то есть спустя месяц после выдворения Петерсон. Свидетелем обвинения выступает офицер военно-морского флота, агент ФБР, провокационно подосланный к советским гражданам. Грубая работа, я бы сказал, полицейщина в чистом виде.

Неопровержимым фактам, изобличающим ЦРУ и его агентов, противопоставлена некая театральная буффонада, которая, к сожалению, направлена на ухудшение советско-американских отношений. Как говорится, хотят подлить масла в огонь антисоветской истерии, ведущейся сейчас в США; нас хотят попугать.

Что ж, мы - не из пугливых.

А вот кому на пользу новый раунд антисоветской истерии?

Полагаю, что не делу разрядки и не тем, кто реалистически мыслит и знает, что конфронтация губительна для политики.

Юлиан СЕМЕНОВ.