«Неотложка» вселенского масштаба

ГЛАВА 16. Вселенская интриганка

Меня тревожила не так рука мага, как его отношения к Машэ.

— Он нам подходит, — сказала Всёля.

— Это как? – я была сбита с толку, ошарашена таким заявлением моей Вселенной.

— Просто. Он ей подходит, он ей нравится и меня очень устроит.

— Всёля! Я не понимаю!

— У них всё получится, — сказала она так спокойно, будто знала это наверняка.

Но она не могла этого знать! Я уверена! Могла предположить, могла рассчитать, но знать – нет, не могла!

— Объясни, — потребовала я, не решаясь войти, стоя под дверью его комнаты, и то бралась за ручку, то отпускала её.

Всёля показала мне то, что происходило в комнате. Маг лежал на кровати и что-то говорил. Говорил вдохновенно – глаза его сверкали, легкая улыбка бродила по лицу, щёки розовели.

Машэ сидела боком рядом с ним и гладила его руку. Она внимательно его слушала с таким серьёзным лицом, с каким я редко её видела. Может, только когда она изучала новые приемы рукопашного боя на панели в приемном зале. Иногда на её лицо набегала улыбка, и тогда князь становился живее, иногда она что-то коротко говорила или спрашивала, и тогда он с новым энтузиазмом принимался что-то втолковывать.

Но я завороженно смотрела на пальцы нашей Машэ. Она разминала кисть мага: гладила, растирала, щипала, а затем сгибала и разгибала пальцы, ладонь, вращала и двигала их так, что у меня глаза расширились.

Так не бывает!

Она не могла знать!

Её не учили!

Но она делала именно то, что было нужно именно ему именно в этом состоянии и именно в данную минуту.

— Это отличный для нашей Ума-Шен мир. Здесь есть магия, но есть зоны, где магии нет. И этот мужчина, Вольдемар, как раз занимается этими зонами. То есть как-нибудь уж сможет устроить так, чтобы у нашей Машеньки были дети.

— Всёля! Я не о том!

— Заходите, Ольга, — услышала я из-за двери.

— Иди, — шепнула Всёля.

— Мы не договорили!

— Иди, иди, тебя там ждут.

И я вошла.

— Добрый день. — Улыбнулась. — Вы меня почувствовали?

— Нет, — с полуулыбкой сказал Вольдемар, — услышал, что вы разговариваете со Вселенной.

Я наклонилась подвинуть кресло и заодно скрыть улыбку, которая стала совсем неестественной. Надеюсь, сам разговор он не услышал?

— Нет, — шепнула Всёля тихо-тихо.

— Я смотрю, у Машэ очень хорошо получается, — кивнула на его руку.

Машэ улыбнулась мне своей счастливой улыбкой и пересела в кресло, погладив его напоследок по раненой руке. Шакрух снова обнаружился лежащим на кровати князя, прижавшись боком к его ногам.

— О да! Ольга! – оживился Вольдемар ещё больше. (Почему мне кажется, что оживление вообще ему не свойственно?) – Вы посмотрите!

Он осторожно сел в кровати повыше, а Машэ хлопотливо стала поправлять ему подушку.

— Вот, смотрите! – и Вольдемар поднял свою правую руку и подвигал ею. – Ещё утром я в душе оплакивал потерянную конечность, а сейчас – вот!

Да, прогресс был налицо. Я улыбнулась, глянула на Машэ.

— Это всё она! – сказала, растягивая слова и гладя её по плечу.

Девушка покраснела и отвела взгляд, ладошки зажала между коленками.

— Хоть отдавай вам её, — почти не пошутила я.

— Да, Ольга, правильно! — подбодрил меня тихий шепот.

— Помолчи, пожалуйста! – шикнула я.

От моих слов маг стал серьёзен, пристально уставился мне в лицо. И я пошла по тонкому льду.

— Расскажите немного о вашем мире, Вольдемар. Чем вы живёте? Чем занимаетесь? Для нас всех большой неожиданностью было узнать о существовании безмагических зон, — разлилась я певчей птичкой, нарочно не замечая вопроса в его глазах.

Мы ведь даже не знали, есть ли у него жена, дети. А может, он помолвлен?

— Нет у него никого!

Но я не обратила внимания на слова Всёли. Пусть он сам, рассказывая обо всем, даст нам что-то понять. Расчёт оказался верен. Князь, видимо, оседлал любимого конька и стал увлечённо рассказывать о зонах, в которых не было магии от самого сотворения этого мира, затем перешёл на рассказ об академии Техномагии, которую возглавляет его отец. Ожидалось — не без сожаления в голосе, — что и он это сделает спустя какое-то время. Рассказал, о том, что у него прекрасная, понимающая мама, и при этом очень внимательно смотрел на меня.

Потом князь поведал о сестре, о том, что она недавно вышла замуж, живет далеко от столицы и сильно скучает.

Слушая, я просканировала весь организм князя, отодвинув Шакруха в сторону.

— А кто её муж? – уточнила, склонившись над правой рукой.

— Б-барон, — проговорил он немного напряженно.

Я подняла на него глаза.

— А расскажите нам о ваших свадебных обычаях, — спросила с милой улыбкой.

Надеюсь, что она была действительно милой, и милой в достаточной степени, чтобы это показалось просто глупостью любопытной барышни.

Он чуть дернул бровью – не поверил. Но на вопрос мой ответил, пространно расписав помолвку, все правила поведения жениха и невесты, потом – свадьбу, обычаи, обряды.

Я даже заслушалась, заканчивая осмотр.

— Вольдемар, вы прекрасный рассказчик! Думаю, Машенька уже упомянула, что мы путешествовали по многим мирам и повидали немало. И везде, представляете, везде обычаи разные! Например, есть такой мир, в котором невеста должна показаться жениху обязательно лысой.

Князь смотрел на меня с глубоким непониманием. А вот Машэ в это мгновение затаилась в кресле и даже перестала дышать. Шакрух приподнял морду и смотрел на неё.

— Если мужчина видел девушку с волосами, до того как она обрила голову налысо, то уже не возьмёт её замуж.

Я вглядывалась в его лицо так внимательно, что он должен был понять, услышать мой посыл: «Ну, скажи! Скажи, что ты думаешь по этому поводу!»

— Машэ, это правда? – князь глянул на неё недоверчиво. Она, закусив полную нижнюю губу, кивнула и уставилась в сторону.

– Варварство какое-то, — пробормотал он, пожал плечами. – Зачем?

— Ольга, он нам нужен.

— Тихо, не мешай.

— Показать себя ничем не прикрытой, понимаете? – я прищурилась, изучая его эмоции, потом повернулась к Машэ и пропустила пальцы через прядь её выбившихся из-под косынки волос. – Вот взять и такое богатство сбрить, а?

Он нахмурился, а потом скривился.

— Да ну, глупости. С волосами-то красивее.

— А как у вас относятся к невестам-сиротам? — снова повернулась к нему. — Например, мог бы знатный человек взять замуж сироту?

— Ольга, не перегибай.

Я вообще проигнорировала эти Всёлины слова. Потому что… Вольдемар был отнюдь не глуп и, кажется, разгадал мою игру.

— Это вообще ерунда, — сказал со снисходительной улыбкой. – На это никто не смотрит.

— Вот! Я же говорила!

Я повернулась к Машэ, что застыла изваянием в кресле, только круглые глаза выдавали – она потрясена.

Так, а сейчас самое важное:

— Машенька, сходи в столовую, принеси Вольдемару поесть. Чего бы вам хотелось? – обратилась к князю.

Он чуть оживился, прервал нашу дуэль взглядов и улыбнулся Машэ.

— Машенька, — сказал, и её лицо чуть потемнело – она покраснела, — принесите тот суп. Такой запах!.. — И он улыбнулся. И в этой улыбке было признание слабости – ему в самом деле понравилось! – И мяса того побольше. Пожалуйста.

В голосе – нежность, в глазах — ласка.

Машэ повернулась ко мне. Ноздри широкого носа раздувались от сдерживаемого восторга, который так и плескался во всём её существе, мелко закивала, сжимая губы, чтобы не выпустить эмоции.

Подхватилась и убежала.

— Ольга, он наш!

— Подожди.

И когда дверь закрылась, я задала самый важный вопрос. Тот, что волновал меня больше всего.

— А в вашем мире может князь жениться на безродной сироте?

Я очень старалась быть спокойной, и, хоть губы дрожали, а глаза стали влажными, слезы всё же удержала.

— Я – могу, — он сказал это тихо, но твёрдо. – Ведь нас благословит богиня.

Я опустила веки, чтобы спрятать слёзы, быстро наполняющие глаза, но ответ приняла.

— Да, да, да!

— Да подожди ты, Всёля!

— Есть девушки, чьё предназначение особенное, — проговорила, сдерживая дрожь в голосе. – Они меняют судьбы. Их нельзя приютить, а потом выгнать. Понимаете?

Мне нужно было видеть его глаза, его лицо, я хотела знать, что он ответит, понять, говорит ли он правду. И распахнула ресницы.

По щеке скатилась слеза.

А его бровь выгнулась.

— Есть в этой Вселенной Великая Мать. — Мы смотрели друг другу в глаза, и важно было не отвести взгляд, не моргнуть, выдержать. – Это особая женщина, она важна для Мироздания, как солнце для всего живого. Она ценность. Её нужно беречь. И не каждый мужчина сможет быть рядом с такой женщиной. Понимаете?!

— Понимаю.

Это прозвучало как: «Поклянись!» и в ответ: «Клянусь!».

— Ольга, не тяни!

— Суп! – раздалось торжественное и радостное от двери.

Машэ несла большую плошку, от которой комната моментально наполнилась аппетитным ароматом. Я помогла поставить еду на столик у кровати, а Вольдемар приподнялся, поймал Машкину руку, посмотрел ей в глаза, усадил рядом, погладил ладонь. И решительно перевёл взгляд на меня.

— Госпожа Ольга, прошу руки вашей… помощницы, вашей Ума-Шен.

Его испытующий взгляд вернулся к лицу Машэ.

Она испугалась – вдохнула и так, с приоткрытым ртом, с распахнутыми раскосыми глазами, замерла. Смотрела на него молча, долго, потом медленно-медленно перевела взгляд на меня. Снова на него. Дернулась бежать, но тут же остановилась, застыла.

Где-то в голове тихонько, словно маленькая девочка, пищала радостная Всёля, Шакрух подошел и стал вплотную к ноге своей хозяйки. А я не спешила, я хотела знать мнение нашей Ума-Шен.

Потому что я боялась.

За неё.

За себя.

За то, что могу ошибиться, и она не простит мне этого. Да я и сама себе этого не прощу.

— Машэ, ты хочешь в мужья этого мужчину? Навсегда, навеки. На долгие годы вместе, и радостях, и в горестях? — я требовательно смотрела на неё.

Она молчала. Только прикрыла рот, и теперь то сжимала, то разжимала губы, будто сбиралась что-то сказать. На всякий случай я уточнила:

— Длина твоих волос не играет роли.

Она ещё раз посмотрела на Вольдемара — он слабо улыбнулся ей, так и не выпустив из своей ладони её руку, – глянула на меня и дрожащими губами прошептала:

— Я согласна.

Я обняла её крепко-крепко, уткнулась носом в чёрные шелковые волосы, поцеловала в макушку. А когда отпустила, вытерла слёзы, что катились по щекам.

— Ума-Шен! – торжественно сказал Вольдемар. Он сам пересел на край кровати и свесил ноги. – В знак нашей помолвки прими этот перстень.

— Да! — тихо и радостно пищала Всёля.

Он уже снял с пальца простую печатку с плоским тёмным камнем и держал в правой руке – пальцы гнулись плохо и потому выглядело это неловко. Другую руку он протянул к Машэ. Она чуть нахмурилась.

– Принимая его кольцо, ты принимаешь его предложение, — пояснила я, полагая, что в её мире не было обычая обмениваться украшениями в знак помолвки.

Во взгляде Машэ, брошенном на меня украдкой, сквозило: «Что, правда?» — но она подала руку Вольдемару, и он надел ей кольцо на палец, а затем поцеловал запястье. Девчонка снова обернулась ко мне – непонимание, растерянность, неловкость читались в её взгляде. А ещё неверие.

Я кивнула с улыбкой – всё хорошо.

Вольдемар, не отпуская руки Машэ, сполз с кровати и неловко встал на ноги, чуть согнувшись вправо.

— Прошу соединить нас навеки!

Я отступила на шаг, внимательно рассмотрела всю его фигуру в простой одежде для выздоравливающих, зацепилась взглядом за крепкий замок из двух рук.

— Ольга, давай!

— Подожди.

— Разве не положено помолвленным узнать друг друга получше? Куда вы спешите? Боитесь, что ваш отец узнает и будет возражать?

В голове билась мысль: «Кому я вообще отдаю свою Машэ? Что я знаю про этого человека?»

Во взгляде Вольдемара, направленном на меня, промелькнула жалость или… что?

— Думаю, другой возможности объединить свою судьбу с обещанной мне женщиной самой богиней может и не быть.

— Ольга! Давай!

— Всёля, да подожди же ты…

Но она ждать не стала: и жених, и невеста засияли сначала слабо, а потом всё сильнее и сильнее, сияние стекло на их сомкнутые руки, вспыхнуло и... погасло.

— Навеки! – тихо прогудели стены, пол и даже, казалось, сам воздух тихо завибрировал, складываясь в это слово.

Молодожёны — он в мешковатой рубахе и в штанах, она в балахоне — обнялись и так замерли. Я сделала ещё один шаг назад. Вольдемар и Машэ подняли друг на друга глаза и медленно-медленно потянулись за поцелуем. Шакрух лёг у их ног.

Я открыла дверь и быстро выскользнула из комнаты. Слёзы застилали глаза, я, плохо разбирая дорогу, бежала в зал силы.

— Она не ты, Ольга, а он не Игорь. У них всё будет хорошо! – нашёптывала Всёля.

А я уже пробиралась по полосе препятствий, сначала размазывая по лицу слёзы, потом грязь, а потом и пот.

Бежала, и бежала, и бежала.

Не знаю сколько кругов я сделала – я и по сторонам-то не смотрела, — но слёзы кончились, потом кончилось дыхание, а в конце концов и силы.

И я упала. Кажется, на песок.

Страха, наконец, тоже не было.

Там, на песке, меня и нашёл Алессей. Поднял. Отряхнул словно куклу. Заглянул в глаза.

— Что случилось, Ольга?

— Вселенная соединила Вольдемара и Машэ, — шепнула, рассматривая цвет его радужек.

А он боится? Ему страшно, как страшно было мне?

— Это хорошо? Или плохо? – осторожно уточнил он, ища ответ в моём лице.

— Я боюсь, — прошептала.

— Чего? – тоже шепотом спросил он.

— Что это ошибка…

— Лучше ошибиться и исправить ошибку, чем не сделать ничего, боясь ошибиться.

— Да? – спросила со слабой надеждой.

— Да, — кивнул мой маг уверенно.

***

— Мы ещё к вам наведаемся, — говорил Алессей спокойно. Одной рукой он хлопал по плечу Вольдемара, гладил по голове Машэ, чесал за ухом Шакруха, а другой... Другой держал меня. Держал за плечи.

Это было похоже на объятия, но я точно знала – он меня держал. Потому что у меня всё время текли слёзы, ноги подкашивались, и я могла упасть. А он держал, успокаивая своим теплом и не давая скатиться в плач.

— Жалко такого зверя – умница редкостный, защитник, магией подпитывает… — расхваливал мой маг Шакруха.

— Лечит… — поддакивал Вольдемар.

Он держал под руку Машэ и светился счастьем. А его жена, стоя рядом, не поднимала глаз, но было видно, что улыбается.

— Ольга, у них всё будет чудесно!

— Да, я знаю, просто волнуюсь, переживаю за неё.

— Так что ждите нас. Не знаю когда, но мы обязательно появимся, когда найдем возможность решить его проблему.

Они вышли в редкий лесок с кривыми деревьями – оба в темных длинных плащах, а рядом высокий серый зверь, то ли собака, то ли кошка.

Дверь закрылась.

— Ольга, а пойдём в зал силы, — повернулся ко мне Алессей. – Обещаю, что драться не буду.

Узнаю эти приёмы. Неужели они с Машэ под конец не просто нашли общий язык, а даже спелись? Когда только успели?