(«О сосновый простор, грохот на волноломе...»)

О сосновый простор, грохот на волноломе,

мерная смена света, колокольный прибой.

Сумерки загустевают в твоих глазах, моё чудо,

раковина земная, — все земли поют тобой.

В тебе все реки поют, и душа моя с ними

течёт, как ты повелела, в тобой открытый предел.

Укажи мне, где цель, стань тетивой надежды,

и я в опьяненьи на волю выпущу стаи стрел.

Всюду вокруг я вижу, как зыблется твоё тело.

Твоё молчанье — облава моих пугливых минут,

твои хрустальные руки — долгожданная гавань

моим поцелуям и влажным моим желаньям приют.

На устах у любви твой голос влажнеет, крошится

в час, когда вечер гулкий катится в пустоту!

Так на донышке дня я слышу, как в чистом поле

молодые колосья шуршат у ветра во рту.