(«Почти за пределами неба причалила к перевалу половинка луны...»)

Почти за пределами неба причалила к перевалу половинка луны.

Качается ночь, кочует, роет в глазницах норы.

Вот горе — бессчётные звёзды в луже истолчены.

Метит мне междубровье скорбным крестом, исчезая.

В сердце моём удары безумного маховика —

кузня синих металлов, ночь молчаливой сечи.

Девочка, ветер далей, весточка издалека.

Изредка померцает взгляд её в поднебесье.

Я буря злобы, ненастье, мольба из последних сил —

а ты над сердцем моим паришь, гнезда не свивая.

Сонный корень искрошен, развеян ветром с могил.

По ту сторону от неё он валит наземь деревья.

Ясная девочка, колос, вопрошающий дым,

ты выплетаешь ветер из светящихся листьев.

Белый ирис пожара за перевалом ночным —

нечего мне сказать! Ты из всего на свете.

Ты жаждой меня спалила. И, значит, пора пришла

новым путём пойти, улыбок твоих избегая.

Мутными вихрями ливней задушены колокола,

и с этой поры нет смысла трогать её, печалить.

По самой глухой дороге я боль свою унесу

туда, где ни грусть, ни зима; ни смерть меня не настигнет

её большими глазами, глядящими сквозь росу.