«Розовые очки пришлось снять»

В общем-то это красивая иллюзия — что у детей можно чему-то особенному научиться. Когда я пришла в школу, причем человеком вовсе не молодым, на мне были розовые очки, да еще какие! Густо-розовые! Начитавшись передовых статей, я искренне верила, что все дети талантливы, отзывчивы и добры, надо только любить их и быть честным и терпеливым. Понравиться им, подружиться с ними — и тут уж можно петь соловьем, вливая им в уши свой предмет. Да не просто по программе, а с красивыми подробностями, с интеллектуальными завлекалочками, и дело пойдет само собой. И ты при этом тоже учишься у них и совершенствуешься как личность.

Как бы не так!

Другое дело, что сама профессия предъявляет учителю довольно жесткие требования. Наука выживания! В конце концов вставать ни свет ни заря я привыкла, хотя «сове» это далось нелегко. Но этому ведь не ученики научили — они и сами встают с трудом. Выдерживать четкий, почти конвейерный ритм жизни — тоже получается, хотя детям как раз в основном свойственна лень, чего уж там. Терпением и простодушием меня и так наградила природа, и хотя это мне в работе очень пригодилось, но …

С детьми, конечно, легче, чем со взрослыми, потому что у них еще нет двойных стандартов. У ребенка на лбу написано, что он обо мне и о моем предмете думает. А иной раз и на языке. Тут еще надо учесть влияние родителей, которые в беседе со мной вынуждены соблюдать политес, зато дома дитя нередко слышит совсем другие разговоры о непрестижности литературы, простодушно донося это мнение до меня («Какой дурак, — оправдывается потом родитель, — я же его просил вам этого не передавать!») Ну и хорошо в общем-то. Детская искренность в данном случае позволяет более трезво оценить расстановку сил.

А дальше, собственно, о процессе. Розовые очки пришлось снять. Неожиданное открытие: я поняла, что мне не со всеми детьми интересно работать. Понятно, что буду работать со всеми, куда денусь, но с некоторыми у меня глаз не горит, как любит выражаться моя подруга. Знаете эту учительско-родительскую мантру, что все дети — личности? Вот то-то и оно. Можете кидаться в меня помидорами, но некоторые личности мне совсем неинтересны. Может, они хорошие люди и вырастут во что-то успешное, но — другая порода. Я не то имею в виду, что ребенок может быть совершенно не гуманитарный и в моем предмете незаинтересованный. У меня и с математиками складывается — мне, например, интересно смотреть, как совершенно неэмоциональный семиклассник, весь такой компьютерный мальчик, строит график чинопочитания в повести Гоголя. Ну если он так материал усваивает! Нет, я другой тип не воспринимаю — когда «ленив и нелюбопытен». Такой может даже иногда мимикрировать под отличника и честно все выполнять, но мне с ним скучно. Наверное, можно сказать, что я именно этому научилась — не всех детей подряд любить, а только некоторых, с которыми «контакт». А что это за контакт — бог весть. Тайна! Как у Воннегута, в «Колыбели для кошки» — «ты из моего карасса». Словом, научилась не комплексовать по поводу избирательной любви — я на это тоже как личность имею право.

Но это о чувствах, а давайте о предмете. Оказывается, детям может быть совершенно неинтересным то, что мне казалось интересным в их возрасте. Хочется поделиться, а они не берут. Скажем, придумала интересный урок по Державину, с какими-то неожиданными ходами, зацепками, хочу порадовать, удивить — а им кисло. После уроков захожу в класс, гляжу — они там день рождения чей-то отмечают, и меня зовут, и кока-колой радостно готовы поделиться, а я ее терпеть не могу, как они моего Державина.

Открытие следующее — чтобы детей чему-нибудь научить, надо с ними жить. Мокнуть под дождем в какой-нибудь поездке. Делить на всех последнюю сушку. Спать в одной палатке. Рисовать до ночи декорации к спектаклю. Съездить в археологический лагерь. Скакать с ними по сцене, изображая Бабу-Ягу. Но при этом все-таки соблюдать дистанцию, сурово отсекая всякие «А можно с вами покурить?» Совместная жизнь в служебные задачи совершенно не входит, но без нее педагогический процесс становится симулякром. Не то чтобы я об этом не догадывалась раньше, но процент внеурочных усилий явно недооценивала. Тоже наука.

А чему мне хотелось бы у них научиться — это скорости работы с гаджетами. Но это недостижимо, я думаю. И еще — здоровому пофигизму, хоть самую малость, без этого гиперответственный перфекционист сам себя доводит до состояния загнанной лошади.

«Учитель, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться…», — написал когда-то Евгений Винокуров. Вот с этим я согласна — потом. Когда они становятся взрослыми, разлетаются по свету, но не забывают, пишут письма, зовут в гости, присылают стихи и романы, просят советов, неутомимо спорят. У каждого свой рисунок жизни, совершенно не совпадающий с моим, но я стараюсь его понять. Вот тогда у них и учусь — любви, благодарности и свободе.