(«Снег за моим окном налип на крышу...»)

Снег за моим окном налип на крышу,

налип на дерево с листвою чёрной,

отторгнув половину черноты.

Уже увозят с мостовой сиянье.

А там, вдали, на пашнях и дорогах,

на руслах, на равнинах, на погостах,

на стольких спящих и оторопелых,

на стольких утомлённых, на казармах,

госпиталях и школах — белизна,

морозная распавшаяся роза,

настолько бесконечно молчалива,

едва жива, задумчиво чиста,

то тихо затевает нежный танец,

то, смертные взвивая острия,

метёт их, как лучи жестоких звёзд,

которые смеркаются в земле,

безмолвье накопляет эти перья,

пока на белоснежной плащанице

ночь не застынет, павшая на степь, —

распавшаяся колокольня неба.