«Сокол-1»

НА ПЕРЕПУТЬЕ ВОЕННЫХ ДОРОГ

Утром следующего дня — 15 августа — совершенно неожиданно для всех пришел приказ о назначении Шестакова заместителем командира дивизии.

В первый момент все даже растерялись от этой не желанной для нас новости. Но потом, поразмыслив, поняли: такому человеку, как Лев Львович, давно уже пора на повышение.

Не обрадовался своему выдвижению и сам командир. Шестаков — боец до мозга костей. Штабная работа не для него. Он безгранично любил свой полк, с которым сам рос, сроднился, боевую историю которого писал своей собственной кровью.

Не было его согласия на новую должность. Но в армии приказы не обсуждаются. Наше прощание было недолгим и грустным.

— Я буду часто наведываться сюда, мы еще с вами полетаем, — сказал он, проходя вдоль строя, каждому пожимая руку.

Потом обратился к Николаю Андреевичу и Виктору Семеновичу:

— Мы с вами закладывали традиции полка, вы остаетесь здесь, чтите и умножайте боевую славу, берегите людей, они все — смелые, отважные соколы.

— До свидания, дорогие друзья! — громко крикнул командир на прощание.

— До свидания, Лев Львович, не забывайте нас, а мы уж всегда будем сердцем с вами, — совсем не по-уставному отвечали из строя.

— Спасибо, спасибо, орлы! До свидания.

Незаметно смахнув со щеки предательски набежавшую слезу, Лев Львович в последний раз сел в ставшую уже полковой реликвией «эмочку». Вася Погорелый как-то печально просигналил, дал газ и медленно, как бы нехотя, тронулся в путь. Мы молча взглядами провожали «эмку», пока она не скрылась за горизонтом.

Вот и остался полк без Льва Львовича. Взращенный и выпестованный им полк асов.

Было в этом что-то несправедливое и в то же время неизбежное.

Нам оставалось только пожелать ему счастливой службы на новом месте, а себе — быть похожими на командира.

К вечеру Василий Погорелый вернулся расстроенный и мрачный. Вася приехал не один. С ним прибыл новый командир полка Герой Советского Союза подполковник А. Н. Морозов — мой прежний командир. Ему доверена высокая честь руководить 9-м гвардейским, возглавлять соколиную семью.

Мы — Амет-хан, Борисов и я — обрадовались столь непредвиденной встрече. Понимаем, конечно, что Морозов не сможет полностью заменить Шестакова, но все же знаем человека, вместе служили, воевали, а на фронте это много значит.

При первом же разговоре выяснилось: Морозов назначен к нам пока временно, может скоро уйти. Это осложняло дело. Смена «дирижера» никогда не проходит безболезненно даже для самого слаженного «оркестра».

Через два дня — 17 августа — в связи с переходом Южного фронта в наступление нам приказали перебазироваться на аэродром Филенский.

Мы с ходу же включились в бои на новых машинах. Оказалось, что « аэрокобра» во многом превосходит «мессеров», а что касается «юнкерсов», «хейнкелей», то при встречах с ними мы теперь чувствовали себя просто королями. Первые же два дня боев принесли нам несколько побед. Отважно сражались наши соколы. Евгений Дранищев не дожил ровно три дня, чтобы узнать о присвоении ему, заместителю командира эскадрильи, старшему лейтенанту, звания Героя Советского Союза.

Одновременно этого звания удостоились комэски капитаны Алексей Алелюхин и Амет-хан Султан, командир звена старший лейтенант Александр Карасев, посмертно летчик лейтенант Иван Сержантов, которого, хотя и стал он офицером, все до последнего дня продолжали звать не иначе, как сержант Сержантов.

И опять же в этом Указе значилась и одна фамилия воздушного бойца из 19-го гвардейского полка — замкомэска капитана К. Ф. Фомченкова…

— Что-то 9-й и 19-й гвардейские попки все время значатся рядом, — заметил Иван Королев, — как бы это не обернулось какой-то новой перетурбацией…

Итак, в полку еще пять Героев Советского Союза. Дранищев — посмертно. Лев Львович прислал поздравление. Заканчивалось оно строчкой:

Пять новых героев… Каждый понимал: пожинаем урожай, заложенный еще Шестаковым. Ведь все, что мы имели сегодня — это его заботы, энергия, воля и труд.

Дальше нам предстояло драться без него. Как-то пойдут у нас дела? Беспокоились и о Льве Львовиче: как он приживется в дивизии, все ли сложится благополучно? Волновались не напрасно.

Только ознакомившись с новой должностью, Лев Львович понял, что штаб дивизии — это не фронт.

В дивизии он не сидел ни одного дня. Все время летал по полкам, ходил с ними на боевые задания, учил летчиков словом и личным примером.

В штабе дивизии придерживались несколько иного стиля работы — более размеренного, спокойного. Шестаков, привыкший быть в круговерти фронтовой жизни, полный сил и энергии, никак не мог смириться с этим. И кончилось все тем, что он подал рапорт о возвращении его на прежнюю должность.

Уже готовился приказ о переводе Шестакова снова на должность командира нашего полка, когда в дивизию пришла депеша за подписью командующего 8-й воздушной армией генерала Т. Т. Хрюкина.

В тот же вечер Лев Львович отправился в столицу нашей Родины.

Ехал и ломал голову: зачем он понадобился Главному маршалу? Что послужило причиной его вызова?

Однако сколько ни гадал — ничего придумать не мог.

В гостинице — новый радостный сюрприз: встреча с другом по Испании Платоном Смоляковым. Он тоже был уже подполковником. В последнее время перегонял из Якутска на фронт «аэрокобры».

— Так это ты, Платоша, оказывается, поставляешь нам этого норовистого «американца»?

— Приходится… А, кстати, чего ты сейчас в Москве? Я-то на фронт отпросился, жду назначения. А ты вроде бы с фронта?

— С фронта, Платоша, с фронта. К Главному маршалу вызвали…

— Да ну? Это зачем же?

— Сам не знаю…

Они проговорили почти до рассвета. День за днем вспоминали свое пребывание в Испании, рассказывали друг другу о судьбах своих знакомых.

Утром Лев отправился в штаб ВВС. Его без промедления принял А. А. Новиков. Главнокомандующий держал в руках блестящую модель какого-то нового истребителя.

— Вам знакома эта машина?

— Наверное, Ла-7? Слыхал о ней, но не видел.

— Очень интересная машина и перспективная. — Главного маршала перебил телефонный звонок. Пока он с кем-то переговорил, Шестаков успел подумать: «К чему он клонит? Уж не хочет ли доверить мне испытание Ла-7?»

Положив трубку, А. А. Новиков продолжил:

— У немцев нет машины, равной этой. Скорость — около 700 километров в час. Вооружение — три пушки калибром 20 миллиметров и 200 килограммов бомб. Не откажетесь воевать на таком истребителе?

— Конечно, нет, товарищ Главный маршал!

— Другого ответа я от вас и не ждал. Ну что ж, тогда принимайте 19-й гвардейский особый полк, переучивайте людей и в бой на самых ответственных участках. Никаких других задач, кроме воздушного боя, у вас не будет.

— 19-й? Почему этот, а не свой, 9-й? Дайте туда Ла-7, и будет 9-й особым!

— Так вы им уже не командуете?

— Прошу вернуть меня обратно.

Главком внимательно посмотрел на Шестакова:

— Что, не по сердцу штабная работа?

— Мне дорог мой полк…

— Понимаю. Только вернуться вам в него больше не придется. Нам нужен еще один такой полк, даже лучший, а вы сколотите его. 9-й пока что будет работать на «кобрах». Кстати, кто им сейчас командует?

— Временно Морозов.

— А если и его заберем, кому, на ваш взгляд, можно доверить?

Лев Львович на минуту задумался, перебирая в памяти фамилии Алелюхина, Амет-хана, Ковачевича, а потом вдруг вспомнил о Смолякове.

— Платону Смолякову, — сказал он твердо. — Командиру полка перегонщиков «аэрокобр». С Испании его знаю — отличный летчик, волевой командир, да к тому же и «кобры» прекрасно освоил…

— С Испании, говорите? Действительно, кандидатура подходящая. Хорошо, подумаем. Ну, а коль друга прочите на свой полк, значит, согласны принять 19-й гвардейский?

— Выходит, что так. Очень уж соблазняют меня Ла-7…

— Считаем, что с этим вопросом все улажено. А теперь скажите, семью давно видели?

— Последний раз — при прощании в Одессе.

— А знаете, где она сейчас?

— В Башкирии.

— Что ж, даю вам десять суток. Поезжайте, найдите семью, посмотрите, как она устроена, побудьте с родными, а затем уж приступайте к делу. 19-й полк ждет вас под Москвой…

Распрощавшись с Платоном, обрадовав его известием, что он может быть назначен командиром 9-го гвардейского, Лев Львович отправился в путь к далекой Туймазе.

Убыл Лев Львович в Москву — и мы на время потерями его из вида.

Узнали о его дальнейшей судьбе от прибывшего к нам подполковника Платона Ефимовича Смолякова. И вообще его перевод в наш полк был кстати.

Морозов, которому сначала намечалась должность заместителя командира дивизии, по не известным для нас причинам остался на своем месте. Смолякова определили к нему в качестве стажера. Но тот недолго пробыл у нас. Впоследствии его назначили командиром 85-го истребительного полка. Но и за то короткое время, которое он провел с нами, мы очень многое узнали от него об испанском периоде в жизни Льва Шестакова.

Вскоре меня постигла большая неудача: после столкновения с «Фокке-Вульфом-189» мне пришлось воспользоваться парашютом, приземлиться на оккупированной территории. Я попал в плен. Бежал. Партизанил. Потом снова вернулся в полк.

Я ни на минуту не терял веры в то, что вернусь к штурвалу истребителя. Эта вера в конце концов и вернула меня в свой родной полк. Не было предела радости моей и моих боевых товарищей. Я заметил Золотые Звезды Героев у Павла Головачева, Ивана Борисова и вторую звезду у Алексея Алелюхина. 1 ноября 1943 года он стал нашим первым дважды Героем Советского Союза. Участник обороны Одессы, он достойно продолжал школу Шестакова.

Ребята обрадовали меня и письмом от Льва Львовича. Оно было небольшое, но очень теплое. В нем сообщалось о поездке в Туймазу, о встрече с семьей, о 19-м гвардейском особом маршальском полку, который он уже принял.

19-й гвардейский после переучивания под Москвой на Ла-7 в составе 2-й воздушной армии громил врага над Южным Бугом в направлении Проскурова по личному заданию Главкома ВВС, как и было положено особому маршальскому полку.

Правда, на первых порах пришлось трудновато — летчики прибыли из разных мест и ранее не были знакомы. Но общительный характер, доброжелательность, простота и душевность Льва Львовича, сочетаемые с его строгим спросом, позволили ему сравнительно быстро завоевать в полку авторитет, повести за собой людей.

К тому же Льву Львовичу совершенно неожиданно пришла помощь в лице Анатолия Комосы. Летчик-инспектор 2-й воздушной армии, он большую часть своего служебного времени проводил в 19-м гвардейском, оказывая всяческое содействие Шестакову. Вдвоем они без осложнений раньше намеченного срока переучили полк, доложили Главному маршалу о его готовности к отправке на фронт.

Командарм 2-й воздушной генерал С. А. Красовский очень обрадовался такому пополнению. О Шестакове он уже давно был наслышан как о настоящем асе, возлагал на него большие надежды. И они оправдались.